Иллюзия и Реальность. Серия: Аз Фита Ижица. Часть II: Хаос в калейдоскопе. Книга 6

Стремительные смены направлений

– Что там с нашим логотипом? – спросила Лу Иру утром в понедельник.

– С нашим логотипом всё в порядке. Есть заметные подвижки, которые показывают, что название «Стиль-Код» можно считать удачным. Однако я решила отложить все наработки на недельку-другую.

– Замучила бедного до степени «не понимаю, что хорошо, а что плохо»? – Лу усмехнулась.

– Истинно!

Это была правда лишь наполовину. Формально, Ира действительно субботу и воскресенье работала над логотипом до полного изнеможения в глубочайшем погружении и с полнейшей отдачей. Однако к логотипу её рвение не имело отношения.

Измываясь так над собой и логотипом, Ира преследовала две цели.

Первая – покрыть непроницаемой завесой письмо от Руслана. Это – СУГУБО ЛИЧНОЕ.

Ира знала, что как её СУГУБО ЛИЧНОЕ, это в любом случае не станет больше ничьим достоянием. Ни Лу, ни Женечка не смогут УВИДЕТЬ этого в ней. Однако к СУГУБО ЛИЧНОМУ примешивались чисто человеческие эмоции, и вот их энергетические обрывки, во избежание вопросов типа «Ира, что с тобой?», она и хотела скрыть, что, судя по реакции Лу, ей удалось.

В ночь с пятницы на субботу Ира перечитала прикреп. файл Руслана трижды.

Первый раз – со слезами сквозь смех и со смехом сквозь слёзы.

Второй раз – в полном эмоциональном ступоре.

И третий раз – пропитываясь его откровениями до глубины за пределами плоти.

Затем она пыталась понять, что со всем с этим делать и, в конце концов, сказала сама себе:

– Намеренно забыть на время, тем самым отправив на проработку в подсознание, а, возможно, и ещё глубже, чтобы позволить всему этому вести меня.

Это и стало второй целью глубочайшего погружения в работу над логотипом с полнейшей отдачей.

– То есть, ты возвращаешься на время в лоно архитектуры? – без уверенности спросила Лу.

– Догадываюсь, что у тебя по мою душу уже материал скопился.

– Не так, чтоб совсем горы, но скопился.

– Лу, копи пока дальше. И, наверное, в одиночестве. Мне на время нужно переселиться к Мише. Если я правильно понимаю, на прошлой неделе, пока я в логотип улетела, он знакомился с концепцией проекта. К тому же, не без твоей помощи. Верно?

– Да. Ему, правда, пока не удалось ознакомиться с ней полностью, но идею соотношения ЗАМЕТНОГО и ВАЖНОГО, он, как мне кажется, начал улавливать.

– Это замечательно. Вполне возможно, его направление станет не просто ещё одним, а одним из самых важных. Не исключено, что основным.

– Ты о чём?

– Есть кое-какие идеи, – неопределённо ответила Ира.

– Всем привет! – заходя в кабинет, сказал Миха, смущённо улыбаясь.

– Миша, ты вовремя! – с энтузиазмом приветствовала его Ира, после простого «Привет!» от Лу. – Идёмте, обсудим дальнейшую программу действий.

Они переместились в курилку, и как только удобно расселись с чашечками кофе, Ира продолжила:

– Итак. Как продвигается знакомство с концепцией, Миш?

– Пока до конца так и не добрался, но впечатляет и… – Миха замялся.

– Что «и»? – попыталась придать ему уверенности Ира.

– Ну, в общем… В общем, есть кое-какие идейки по ходу.

– А вот это здорово, Миш. Я надеюсь, у тебя по отношению ко мне нет столь же однозначного нежелания работать под крышей одного кабинета, как по отношению к Оксане? – спросила Ира шутливо.

– Не-а. – Миха улыбнулся. – А что? – поинтересовался он с любопытством.

– Я хочу некоторое время плотно поработать с тобой.

– Если не возражаете, я вас покину. – Лу заинтриговано сверкнула глазами.

– Подожди, Лу, мы сейчас тоже идём, – сказала Ира поднимаясь. – Кстати, ты не в курсе, насколько сейчас загружен Гена? Он мне, скорее всего, тоже понадобится.

– Ну, если и загружен, разгрузится, – исключая возражения заявила Лу. – Удачи вам!

Ира зашла в кабинет вслед за Михой и остановилась, глядя на рабочее место Руслана.

Миха хотел что-то сказать, но Ира, тяжело вздохнув, не дала:

– Ладно, Миш, давай-ка работать. Итак, мне до жути интересно, какие же мысли тебе навеяла концепция.

– Можно я по аналогии с компьютером? Мне так удобнее.

– Конечно, можно. Только постарайся использовать общедоступные термины.

– Хорошо. В общем, ЗАМЕТНОЕ – это картинка на мониторе, с которой пользователь считает, что работает с помощью мыши и клавиатуры. ВАЖНОЕ – это программа, благодаря которой эта картинка есть на мониторе, и с помощью которой осуществляется работа на самом деле.

Таким образом, ЗАМЕТНОЕ – это всё, что человек делает, говорит, думает. А ВАЖНОЕ – это за счёт чего у него это получается, и чего он не замечает и вряд ли может заметить.

То есть, ВАЖНОЕ – это что-то вроде компьютерной программы. Если я правильно понял, вся деятельность проекта как раз таки и сводится к созданию, образно говоря, нового программного обеспечения для компьютера системы «человек». И… Ирина Борисовна, можно обнаглеть?

– Наглей!

– Как бы это сформулировать… Видите ли, я знаю принципы написания компьютерных программ. Возможно, я необоснованно самоуверен, но не думаю, что программы для компьютера системы «человек» пишутся принципиально иным образом. То есть…

– Миша, можешь дальше не объяснять. Я поняла. Мало того, я именно этого от тебя и хочу.

– Правда? – Миха просиял.

– Правда. Единственное, я не представляю себе, как это может выглядеть в, так сказать, ЗАМЕТНОЙ части.

– Я тоже пока не представляю себе этого отчётливо, но… Вот, к примеру, концепция проекта – это что-то вроде технического задания, описание того, что должно работать и как оно должно работать. Моя задача, образно говоря, написать программу, благодаря которой, это будет работать именно так.

– Миш, это я тоже понимаю. Мне непонятна конкретика. Видишь ли, занимаясь долгое время рекламой, я знаю, что и как нужно запрограммировать, чтобы эта реклама сработала.

То есть, я знаю, как, скажем, в буклете расположить информацию так, чтобы этот буклет привлёк внимание человека, чтобы человек сразу зацепился за главное, и чтобы затем у него возникло желание вникнуть в подробности, и тем самым, спровоцировать его совершить нужное действие. К примеру, что-то купить или воспользоваться какой-то услугой или, как минимум, распространить эту информацию дальше методом сарафанного радио.

Я догадываюсь, что это тоже входить в твою идею, но в неё входит в разы не только это. Я это понимаю, но пока что лишь ВАЖНЫМ в себе. То есть, лишь НЕЗАМЕТНЫМ для себя.

– Я пока тоже, но… Если навскидку… Ну вот, самое простое. К каждому выпуску альманаха прилагать диск с игрой, процесс прохождения которой исподволь меняет оценки и мнения по поводу какого-либо жизненного явления.

Да, эта идея недалеко ушла от идеи буклета. Собственно, ушла только тем, что в буклете не будешь рекламировать взгляды на жизнь.

– Ну почему же?

– Скорее всего, Вы правы, но… Простое знакомство с информацией – это пассивное действие, а вот компьютерная игра заставляет действовать активно, тем самым, вырабатывая навык.

– Верно. – Ира кивнула.

– И всё же, как я уже говорил, идея игры недалеко уходит от идеи буклета. Как минимум, такая идея игры, которую я представляю себе сейчас. Чтобы представить себе нечто более эффективное, мне нужно глубже познакомиться с концепцией.

Мне бы хотелось написать программу, а может и программы, которые будут работать не только, как компьютерные, но и спровоцируют особые процессы во внекомпьютерных.

– Да, Миша, – проговорила Ира задумчиво. – Ты меня ошеломил и одновременно озадачил. Видишь ли, я тут напридумывала себе всякого и решила поработать с тобой несколько дней. Но теперь это всякое потеряло смысл.

Пожалуй, сейчас самое лучшее оставить тебя в покое, дабы ты проработал концепцию целиком. А потом надо бы устроить собрание узким кругом. Узкий круг – это я, Лу, Евгений Вениаминович, Геннадий Васильевич, Станислав Андреевич, Зив и Лоренц. В общем, нам надо собраться вместе, и чтобы ты изложил свои идеи.

– Ирина Борисовна, пожалуйста, не надо! Знаете, я не знаю почему, вроде бы нет никакого сходства, но Вы мне очень напоминаете Руслана. Только поэтому я Вам всё это рассказываю. Понимаете, я не смогу это рассказывать никому другому.

– Правда? Хотя… Я, наверное, тоже бы не смогла. Кстати, и не смогу. Послушай! Есть у меня ощущение, что тебе не составит труда поделиться всем этим с Зивом и Лоренцем. Они ведь не люди! – Ира улыбнулась.

Миха смотрел на неё удивленно, но в то же время, с энтузиазмом.

– Я не знаю, Миш, смогут ли они сделать так, чтобы ты понимал их, но если даже и не смогут, я легко сыграю роль переводчика.

Миха несмело хихикнул.

– Никогда ещё не пытался рассказывать что-нибудь кошке и собаке. И уж тем более ничего из области программирования.

– Без понятия, насколько они сведущи в компьютерном программировании, но… Короче, общаться тебе с ними будет гораздо проще, поскольку они – не люди. По себе знаю. А мне необходимо, чтобы ты сам поделился своими идеями не только со мной. Миш, не дрейфь! В любом случае, это – не прямо сейчас. Работай. Не спеши. А как будешь готов, зови.

– Хорошо.

Ира взяла так и не понадобившийся ноутбук и отправилась в свой родной кабинет.

– Всё, оказывается, так быстро? – Лу удивлённо подняла от монитора глаза.

– Пока, да, – с улыбкой ответила Ира. – Так что пока я в твоём распоряжении. Что там у нас на повестке дня?

Лу передала в ведение Иры подготовленный файл, и вплоть до обеда жизнь текла в привычном русле.

По поводу обеда в этот понедельник третий и четвёртый этажи проявили редкое единодушие. Ровно в час дня все собрались в буфете. Единственное, не было Женечки.

– О! А где наш Евгений Вениаминович? – удивлённо спросила Лу.

Гена и Радный, переглянувшись, пожали плечами.

– Его с утра нет, – ответила Алла. – Правда, звонил и сказал, что к обеду подойдёт.

Женечка появился, когда остальные обитатели верхних этажей приступили ко второму. Зашёл он помпезно и, вместо приветствия, провозгласил:

– Всё!

– В смысле, «всё»? – спросила Алла.

– В полном смысле, «всё», Аллочка. Так что, я поздравляю тебя и Михаила. Вы прямо сейчас можете переселяться в свою новую квартиру.

– Евгений Вениаминович, серьёзно? – Алла в радостном смятении поднялась, в то время как Миха бестолково заморгал.

– Серьёзней некуда! И по поводу «прямо сейчас» – тоже не шутка. Коли уж затянули мы обещанный срок аж считай на десять дней, значит, обязаны предоставить вам с Михаилом оплачиваемые отгулы.

– А-а-а-а, – растерянно протянул Миха, преданно глядя на Иру.

– Ты всё успеешь, – улыбнувшись, тихо ответила ему Ира.

– О чём шепчемся? – ехидно спросил Женечка.

– О СУГУБО ЛИЧНОМ, – многозначительно, но не без язвинки ответила ему Ира.

Женечка молниеносно пробежал по ней взглядом и…:

– В общем, Алла, Миша, сейчас, как пообедаем, сразу едем смотреть ваше новое обиталище, прихватив с собой Ирину Борисовну, а потом…

Сомневаюсь, что у тебя, Миша, есть из мебели что-то такое, что стоит туда перевозить. Ну а у Аллы ничего такого в самом принципе нет.

Так что потом поедете вместе со Станиславом Андреевичем и Ириной Борисовной на мебельный склад. И слушайтесь Ирину Борисовну! Она поможет вам наилучшим образом выбрать мебель, поскольку она – её автор.

Завтра, всё, что выберете, утром будет на месте, а потому вам предстоит заняться обустройством. Что и как обустроить, вам тоже подскажет Ирина Борисовна, ну а его техническим решением…

– Я всё поставлю, – перебил Женечку Радный.

– Ну вот! Сразу на четыре человека меньше надо, – съязвил Женечка, смерив взглядом Радного.

Радный еле заметно хмыкнул.

– Короче, – продолжил Женечка, – раз за дело берётся Станислав Андреевич, завтра там ночевать уже сможете. Но в любом случае, в среду у вас обоих выходной. Ну а в субботу или в воскресенье ждите на новоселье! В субботу или в воскресенье, это уж как вы сами решите.

– Постойте! – воскликнула въедливая Алла. – Насколько я в курсе, в новостройках квартиры лишь готовы к чистовой отделке…

– Алла, у Вас верные сведения, – бесстрастно перебил Радный. – Однако мы тут посовещались и решили, что нечто среднее между премией за хорошую работу и подарком к новоселью будет нелишним. А потому к завтрашнему вечеру ваша квартира войдёт в готовое к проживанию состояние.

– Ущипните меня кто-нибудь! – в сердцах воскликнула Алла.

– Аллочка, – с вычурно наигранным намёком предупреждения об опасности обратился к ней Гена, – имейте в виду, здесь собрались закоренелые развратники, так что, подобные просьбы чреваты.

Все дружно утонули в приступе смеха.

Ира исподволь кинула взгляд на Гену. Он хохотал вместе со всеми, но…

Ира не успела сфокусировать на этом своё внимание, так как Лидия Гавриловна разразилась праведным гневом по поводу возмутительного Гениного поведения:

– Геннадий Васильевич! Разве ж можно ж такое девочке говорить, а?! Тем более, народу-то нас вона сколько туточки сидит!

– Лидия Гавриловна! Простите! Больше не буду! – пообещал ей Гена, виновато склонив голову.

«Чистосердечное раскаяние» вызвало новый приступ смеха, в завершении которого Женечка обратился к Ире:

– Кстати, Ир, надеюсь не сильно тебя напряг, обеспечив обязанностями на сегодня и завтра?

– Не рассчитывала, но обязанности-то приятные.

– В таком случае, поехали.

Ира, Алла и Миха осматривали квартиру в ошеломлении.

Алла неустанно повторяла, что этого не может быть.

Миха разделял её настроение, но кроме того, проведя всю жизнь с бабушкой в крохотной комнатке малосемейного общежития, он был сражён масштабами пространства.

Ира же в изумлении отметила для себя гармоничность и функциональность имевшихся в наличии деталей интерьера, признавшись себе, что если бы разработкой занималась сама, то сделала бы всё именно так.

После осмотра квартиры ей не было смысла ехать на мебельный склад. Она и так знала, что нужно, и как сие здесь расположить.

Но на склад ехать пришлось. Единственное, пребывание там заняло гораздо меньше времени, чем представляла себе Алла, по её собственному признанию. Вняв совету Женечки, они с Михой доверились мнению Ирины Борисовны и лишь согласно кивали, когда она указывала на то, что считала нужным.

Радный предлагал после посещения склада развезти Аллу и Миху по домам, дабы заняться сборами. Они отказались, поскольку собирать особо было нечего. К тому же…

– Станислав Андреевич, одно дело это всё послушать и совсем другое – увидеть! – с накалом эмоций ответила Алла на его предложение. – Не знаю, сумею ли я сделать что-нибудь путное за остаток рабочего дня, но… – Алла в избытке эмоций замолчала, не договорив.

– Я понимаю. – Радный кивнул с намёком на улыбку, и вскоре они уже шли через лабиринты коридоров домика с дыркой.

– Ну как там? – поинтересовалась Лу.

– Ох-х-х-х… В общем, я вредничаю! – Ира рассмеялась. – Великолепно! Если бы сама работала над интерьером этой квартиры, вот честное слово точно так же сделала бы.

– Да ты что! – в притворном удивлении воскликнула Лу и тоже рассмеялась. – Ира, а чем ты, по-твоему, занималась на стыке августа и сентября?

– В смысле? – Ира посмотрела на Лу в замешательстве, а по спине скатилась струйка неприятного холодка.

Лу молча смотрела на неё с улыбкой.

– Серьёзно, что ли? – обескураженно спросила Ира.

Лу, продолжая улыбаться, молча покивала.

– Блин! – ошеломлённо воскликнула Ира. – А я-то думаю: и с чего мне и дом кажется знакомым, и пейзаж вокруг дома, и сама квартира! Нет, всё-таки по поводу личного психиатра это была здравая идея.

– Что, приходит периодически?

– Ага!

– Мне тоже. Но, Ира, должна тебя огорчить. Нам с тобой уже никто не поможет.

Ира и Лу рассмеялись.

Рано утром за Аллой, Яной и Ирой заехал Радный. Миха уже был с ним. Яна во все глаза удивлённо и немного печально смотрела, как Радный и Миха укладывают в машину вещи.

– Мамочка, мы здесь правда не будем больше жить?

– Правда, Яна. Ты что не рада? У нас теперь будет своя квартира, в которой у тебя будет своя собственная комната. Я же тебе уже говорила вчера.

– Да. Говорила. Я рада. Но как же собачка Зив?

– Яна, не расстраивайся. – Ира улыбнулась ей. – Будешь приезжать к нему в гости.

– Правда?

– Конечно!

Яна присела на корточки рядом с Зивом и обняла его.

– Собачка Зив, я буду по тебе скучать.

– Я тоже, – ответил Зив. – Но ты ведь слышала? Будешь приезжать ко мне в гости.

– Да. Я буду приезжать к тебе в гости, но мы ведь больше не сможем играть каждый день? – почти со слезами спросила Яна.

– Жаль, конечно, но зато мы будем очень сильно радоваться при встречах.

– Точно! – в глазах Яны вспыхнули искорки радости. – Мы будем очень-очень сильно радоваться, когда я буду приезжать к тебе в гости!

– Яна, садись в машину, – окликнула её Алла.

– До свидания, собачка Зив!

– До свидания! – Зив завилял хвостом в знак прощания.

Пока Яна беседовала с Зивом, Миха с интересом наблюдал за ними, внимательно ловя каждую фразу Яны и вслушиваясь в урчание Зива. Как только Яна скрылась в машине, Зив на мгновение глянул Михе в глаза так, что у того явно пробежал мороз по коже.

– Не думаю, что у него получится слышать нас, – проурчал Зив Ире мимоходом, – но согласен с тобой, что нам нужно с ним пообщаться.

Сначала завезли Яну в детский сад, а затем, немного поплутав в хитросплетении дорожек, остановились около подъезда. За мгновение до них туда уже подъехала машина с мебелью, а ещё через мгновение на горизонте показалась вторая.

Вскоре содержимое обеих машин громоздилось внутри квартиры.

– Командуйте, Ира! – потребовал Радный.

Миха, конечно же, помогал ему, но лишь с особо громоздкими предметами интерьера, которые одному переносить было неудобно.

Как только мебель заняла свои места, Радный и Миха принесли из машины вещи Аллы.

– Мы вас оставим ненадолго. Съездим за вещами Миши, чтобы вы уже сегодня смогли обосноваться. Мишину бабушку перевезём сюда вечером, – пояснил Радный. – Кстати, Алла, не советую Вам прямо сейчас разбирать вещи. Отдохните. А наведением порядка займётесь потом вместе с Мишей, – добавил он, уже выйдя за порог квартиры.

– Можно было и не советовать, – растерянно улыбаясь, сказала Алла, едва дверь закрылась. – Я всё равно сейчас не в состоянии что-либо полезное делать.

Ирина Борисовна, спасибо Вам огромное! Никогда бы сама не додумалась вот так вот всё сделать. Особенно кухню разместить за барной стойкой в самом большом помещении.

Так получается не три, а целых четыре комнаты! Всем по спальне и огромная гостиная-столовая.

Знаете, когда вчера смотрели, я внимания не обратила, что раковина тут установлена. Действительно не додумалась бы, – ещё раз повторила Алла.

– Алла, просто, я – дизайнер. Вот и вся хитрость. Наверняка я не додумалась бы до многого из того, что умеешь делать ты. Давай, что ли, кофе попьём.

– Хорошая идея, только пока неосуществимая.

– Почему?

Алла молча смотрела на Иру, удивлённая её вопросом, так как та, по её мнению, должна была знать, что у Аллы нет не то что приспособления для варки кофе, не то, что чашек, но даже ни единой чайной ложечки. Ира улыбнулась её удивлению.

– Пойдём, – сказала она, беря Аллу за руку.

Среди вещей Аллы стояли две массивные коробки. В одной был набор посуды для приготовления пищи, а так же фраже, а во второй – чайный, кофейный и обеденный сервизы.

– Это тебе подарок на новоселье от меня и от Татьяны Николаевны. Точнее, можно сказать, что именно от Татьяны Николаевны, так как идея принадлежит исключительно ей.

– Спасибо, – так же смущённо, как обычно смущался Миха, поблагодарила Алла, вместе с Ирой перенося содержимое коробок на кухню.

– Пожалуйста. – Ира усмехнулась. – Ты лучше расскажи, как у тебя дела на работе, а то под одной крышей месяц прожили, но толком и не общались.

– Да уж. – Алла тоже усмехнулась и принялась восторженно рассказывать.

В самом большом восторге Алла была от своего непосредственного начальника, то есть, от Евгения Вениаминовича, и бо́льшая часть её рассказа посвящалась ему.

Ира слушала, затаив дыхание, признаваясь себе, что если бы она не знала о ком речь, она бы ни за что не догадалась бы, что эта самая речь идёт о Женечке.

Радный и Миха вернулись часа через полтора. Как только перенесли Михины вещи в квартиру, Радный передал Алле и Михе связку ключей, сказав, что документы Алла получит в четверг у Евгения Вениаминовича.

– Ну что ж, счастливо обосноваться! – пожелал Радный напоследок и, взяв Иру под локоть, направился к выходу.

Ещё со вчерашнего дня, когда ездили на склад, Ира всеми силами старалась уворачиваться от своего страховосторга. Сегодня утром она эти силы удвоила, но теперь, когда они вдвоём направлялись к машине, страховосторг одержал триумфальную победу.

– Ира, Вы просто чрезмерно сконцентрированы на себе, – начал Радный сев за руль.

– Знаю, – перебила его Ира. – Более того, я знаю, что то, что Вы сейчас сказали, является началом вопроса, над которым Вы мне неоднократно советовали задуматься.

– Я рад, что Вам таки удалось догадаться. Когда, если не секрет?

– Ещё летом. В первой половине. Но давайте не будем об этом. О чём бы я там ни догадывалась… В общем… – Ира перевела дух. – Давайте поговорим о другом. У меня к Вам есть один очень конкретный вопрос.

– Я слушаю, Ира.

– Помните, почти в самом начале, когда мы с Лу перебрались работать в офис, Вы дали нам возможность увидеть Ваши взаимодействия с Александром?

– Помню.

– Тогда у меня сложилось впечатление, что Александр, на самом деле, очень хороший специалист.

– Не то слово, хороший. Великолепный! Невероятно великолепный.

– Если я правильно понимаю, в области юриспруденции?

– Да. Он с отличием окончил МГИМО. Факультет международного права.

– Ничего себе! – вырвалось у Иры.

– Вот именно. Однако он умудрился сразу после окончания ВУЗа наглухо закрыть для себя все двери в государственные и окологосударственные структуры. Даже на муниципальном уровне.

И не просто наглухо, а настолько наглухо, что их неспособны вновь открыть для него никакие связи его отца.

Так что, проявить свои знания – надо отметить, реально блестящие знания – он может только у нас. Безусловно, чисто теоретически, он мог бы работать на предприятии формально подобном нашему, но, полагаю, сами понимаете, его вряд ли где ещё смогут терпеть.

– Да уж, – согласилась Ира. – И всё же, несмотря на его отталкивающие личные качества, он, как я понимаю, ценный работник?

– Сложный вопрос. С одной стороны, вроде бы да. Вы сами видели, как он работал с договором. К тому же, уверяю Вас, столь же чётко, быстро и с блеском он способен проработать любой юридический документ любой сложности.

С другой же стороны, ни один из проработанных им документов не выходит за пределы этапа подготовки без моей детальной проверки. Такой детальной проверки, что мне проще было бы самому проработать его.

– То есть, Александр и ответственность – вещи несовместимые?

– Что-то вроде того.

– И несмотря на это, Вы говорите, что знания в области права у него блестящие.

– Без сомнений. Притом во всех областях права всех времён и народов.

– Стас, у меня к Вам просьба. Можно я его у Вас заберу? Не прямо сейчас и, скорее всего, не в ближайшее время. Я знаю, чего я от него хочу, но пока у меня нет конкретики.

– Ира, мне кажется, я догадываюсь, почему Вы вдруг им заинтересовались. Но догадки – это всего лишь догадки. Если Вы хотя бы примерно обрисуете, как собираетесь его задействовать, полагаю, я смог бы, пока Вы готовитесь к его использованию, настроить его в этом ракурсе.

Ира на минуту задумалась, прежде чем заговорить.

– Право – это энергия ЦЫ диапазона социума в чистом виде. Александр вряд ли знает кухню всего этого, которая находится за сценой человеческой жизни, но он должен знать кухню всего этого, которая находится на сцене человеческой жизни. Даже если он об этом сам никогда не задумывался, у него должно получиться выделить то, что мне нужно.

Плюс ко всему, у него есть одно замечательнейшее качество, которое пока что никогда и никак не работало ему на пользу.

Он, великолепно зная особенности энергии ЦЫ диапазона социума, сам, в чём я почему-то уверена, к этому участку диапазона никак не подключён. То есть, его взгляд – это взгляд со стороны.

– Да уж. Я, пожалуй, погорячился, заявив, что смогу подготовить Александра. Однако Вы натолкнули меня на занимательную тему для размышлений. И не только для размышлений. Возможно, я опять ошибаюсь, но у меня есть ощущение, что Вам неплохо было бы периодически ненавязчиво сталкиваться с Александром, пока Вы не заберёте его к себе.

– У меня тоже есть такое ощущение. Если Вы поможете организовать для меня такие ненавязчивые столкновения – правда, тоже не прямо сейчас – я буду Вам признательна.

– Ну, это, к счастью, не вопрос. Дайте знать, как будете готовы.

Остаток рабочего дня Ира провела, самозабвенно работая над архитектурным проектом.

– Ира, по-моему, ты в нирване, – заметила ей Лу, кинув на неё взгляд.

– Да. Я в нирване, – нараспев ответила Ира. – Я отдыхаю. Жуть! Всего за два неполных дня раз двадцать пять резко поменять направление. Не двадцать пять, конечно, преувеличиваю, но всё же.

Кстати, Лу, – продолжила Ира, не дав последней поделиться своим мнением относительно смены направлений, – как там Гена? Я вчера невольно глянула на него, когда по поводу «ущипнуть» хохотали. Аж не по себе стало.

Сразу перед глазами пронеслось, каким он на похоронах Руслана был. Знаешь, чисто внешне, он сейчас вроде бы в норму вернулся, но, мне кажется… – Ира замолчала и посмотрела на Лу.

– Ира, ты – молодец. Ты себя вытащила. Знаешь, вчера на тебя глянула, просто другой человек по сравнению с тем, что в пятницу было. Так что не зря ты субботу с воскресеньем напролёт логотип мучила. Неважно, что там с логотипом, но себя ты вытащила.

А Гена? – Лу вздохнула. – Я ничем не могу ему помочь. Понимаешь, для него Руслан, наверное, даже больше, чем сын был. Я пыталась к нему и так и эдак подступиться. Ответ один: «Не трогай. Просто не трогай».

Я и с Женей несколько раз по этому поводу говорила, но… В общем, Гена и его куда подальше послал. Меня периодами аж холодный пот прошибает от ощущения, что он уже никогда не станет прежним.

Утром в четверг Ира и Лу встретили Миху, чуть ни визжа от радости, и поволокли его в курилку.

– Ну как вы там? – сияя, спросила Ира.

– Да нормально, – смущённо выдавил Миха.

– Понятно. – Ира усмехнулась и полезла за мобильным. – Женечка, отпусти к нам Аллу, пожалуйста.

– Трындеть будете? – ехидно спросил он.

– Естественно!

– Ждите!

– Ну как вы там? – повторила Лу Ирин вопрос, как только Алла появилась на пороге.

– Замечательно! Не скажу, что я полностью освоилась. Пока ещё довольно непривычно, однако… – Алла сверкнула счастливым взглядом.

– Как Яна? Как бабушка? – поинтересовалась Ира.

– О-о-о! Уж кто-кто, а Яна и бабушка освоились сразу, всерьёз и надолго. Мало того, что сразу, всерьёз и надолго, да ещё и душа в душу.

– Ну да. – Миха смущённо улыбнулся. – Мне вчера с утра пришлось бежать сначала в книжный, а уже потом в продуктовый.

– Ну да, – подхватила Алла. – Зато вечером я не страдала от ревности, потому что Яна всецело была занята бабушкой и сказками, которые та ей читала.

– Короче говоря, у Яны с бабушкой полная идиллия? – вопросом подытожила Лу.

– Не то слово! – воскликнула Алла. – Кстати, можете меня поздравить и ещё кое с чем.

Алла достала из-за пазухи папку и раскрыла её. Там лежало свидетельство о разводе.

– Алла! – удивилась Лу. – Ты оставила себе его фамилию?

– А зачем мне её по сто раз менять? Я на Мишину перейду. Через месяц Кузнецовой стану. – Алла просияла и положила голову Мише на плечо. – Мы вчера с Мишей, когда в ЗАГС за свидетельством о разводе ходили, заодно заявление подали. – Солнечные лучи, как в алмазе играли всеми цветами радуги в слезах счастья заполнивших её глаза.

Едва Ира и Лу закрыли дверь своего кабинета, Лу набрала Гену.

– Ген, ты в курсе, что Алла и Миша подали заявление на регистрацию брака?

– Понял, – коротко ответил Гена.

– Лу, ты уверена в том, что сейчас сделала? – спросила Ира.

– Абсолютно! – твёрдо заявила Лу.

– Знаешь, – голос Иры окрашивали нотки сомнения, – у меня стойкое ощущение, что у Аллы нет ни малейшей потребности в бурных поздравлениях. А уж у Миши – тем более.

– Ты верно всё увидела, хоть так и продолжаешь настаивать, что не умеешь видеть. Но не волнуйся, третий этаж умеет видеть не хуже нас, а потому… В общем, поверь мне, всё будет в лучшем виде.

Генино «понял» вылилось в весьма сдержанный обед, состоящий из предельно экзотических блюд, представляющих различные мировые кулинарные традиции.

Иру охватило подозрение, что готовил всё это Женечка. Подозрение подтвердилось.

Разговор за столом крутился вокруг малозначительных деталей рабочего процесса, и никто и словом не обмолвился по поводу повода столь необычного меню, пока Алла сама не подняла этот вопрос.

Салат она ела, ещё ничего не подозревая, лишь неустанно поражаясь его необычному, но завораживающему вкусу. Однако, поскольку он представлял собой тщательно перемешанное очень мелко наструганное нечто, не выдающее ингредиентов своим внешним видом, особых вопросов у Аллы не возникло.

Но вот когда на столе очутилось первое, не имеющее ничего общего с супами, щами, рассольниками и борщами Лидии Гавриловны, вот тут-то Алла и пожелала выяснить повод наплыва экзотики. К тому же, как оказалось, сегодняшнее первое блюдо было ей знакомо.

Она пробовала его лишь однажды ещё в детстве во время путешествия с родителями по странам Азии. Правда, ни страны, где она это ела, ни названия самого блюда в её памяти не сохранилось, но его причудливый пикантный вкус так и остался с нею на всю жизнь без надежд насладиться им вновь.

Именно поэтому появление этого блюда так потрясло её, сформировав вопрос на тему «с чего бы это?».

– Это, Алла, выражение нашего поздравления тебе и Михаилу по поводу подачи заявления о регистрации брака, – ответил Женечка.

– Спасибо, – слегка потерявшись, поблагодарила Алла. – Но как?

– Ирина Борисовна и сеньора Бональде снабдили сведениями. Геннадий Васильевич подал идею, как сделать приятным поздравление тому, кто не горит желанием, чтобы его поздравляли. Станислав Андреевич раздобыл необходимые продукты. А я приготовил.

– Как? – Алла снова потерялась.

– Руками. – Женечка усмехнулся.

– Нет… Но… Откуда Вы узнали про это? – Алла указала на свою тарелку.

– Аллочка, ты же мне сама рассказывала, неужели не помнишь?

– Помню… Но… Я же не знаю названия! Как Вы…?

– Аллочка, благодаря своей въедливости, ты способна замечать едва различимые, но, порой, предельно важные детали, и запоминать их. Поверь, мне не составило труда по твоему описанию вкуса и внешнего вида догадаться, что ты имеешь в виду.

– Но как?

– Аллочка, я хорошо владею не только иностранными языками, но и особенностями национальных традиций приготовления пищи. Так что расслабься и наслаждайся вкусом. Это всё, – Женечка обвёл стол рукой и махнул в сторону, где дожидались второе и десерт, – в первую очередь, для тебя и Михаила. Кстати, если хотите, могу помочь вам накрыть стол в подобном духе на новоселье.

– Хотим, – твёрдо сказала Алла.

– Тогда говорите, когда. В субботу или в воскресенье?

– Мы ещё не решили.

– Алла, если для вас нет принципиальной разницы, то лучше в субботу, – предложила Лу.

– Да будет так, – согласилась Алла.

– Лу, а почему в субботу? – спросила Ира на старте второй половины рабочего дня.

– Потому что в ночь по московскому времени с субботы на воскресенье я хотела бы навестить свою младшую дочь, и если ты не возражаешь, у тебя есть возможность увидеться с сыном.

– Неужели ты всерьёз думаешь, что я буду возражать? – Ира рассмеялась.

– Ну вот! В таком случае, спать тебе удастся лечь не ранее часа ночи, а то и позже. Уверена, что у нас с тобой будет, о чём поговорить. Таким образом, в воскресенье лучше иметь возможность отоспаться перед новой рабочей неделей.

– Логично. Тем более что со следующей недели на нас сваливаются Яна и Рома.

– Вот именно.

– Послушай, наверное, я должна как-то сообщить Лёше о нашем визите?

– Нет. Я ввела в правило своих детей свои неожиданные появления, и они не задают вопросов относительно «счастливых случайностей», которые позволили мне навестить их. Так что, если потребуется, Эрика объяснит Лёше всё намного лучше нас с тобой вместе взятых.

Судя по содержимому стола, накрытого на новоселье, своеобразное поздравление с помолвкой, сотворённое руками Женечки, было лишь поверхностной демонстрацией его кулинарного искусства. Сам же Женечка всячески отпирался, мотивируя тем, что без помощи Аллы и Михи он бы не справился.

– Да-да-да, Евгений Вениаминович! Ума не приложу, и что бы Вы без нас делали? – веселилась Алла. – Зато отлично знаю, что бы мы делали без Вас. Оливье, винегрет и селедку под шубой.

Как обычно плодотворным взаимодействием за столом руководил Гена, но Алла, прекрасно справляясь с ролью хозяйки, частично освободила его от этих функций. Так что, когда прибыли Влад и Алина с Даной, и Алла совместно с остальными озаботилась их встречей и проведением экскурсии по квартире, у Иры появилась возможность под шумок вытащить Гену на балкон для общения tête-à-tête.

– Чего хотела, Ирчик?

– Ген, с понедельника мы с Яной и Ромой?

– С понедельника я с Гаянэ и с Димой, а вы, в лучшем случае, со среды.

– Уже легче. И всё же…

– Ирчик, ты что, всецело под влиянием Миши? – Гена усмехнулся. – Чего мнёшься? Прямо говори, что напрягает.

– Слушай, а нельзя ли их на недельку, а лучше на две в отпуск отправить? Ген, понятия не имею, чем мне их озадачивать. Была куча планов, и ещё на прошлой неделе я представляла себе, что с ними делать, но на этой неделе как-то вдруг всё стало так стремительно меняться… Короче, я не готова к их явлению.

– Да. Я тоже почувствовал, а потому идея с отпуском очень даже здравая. Пожалуй, я ею тоже воспользуюсь.

Генка задумался.

– Да, – продолжил он, не покидая пределов задумчивости. – Завтра встречу, проведу экскурсию и отпущу недели на две набираться сил. Учитывая, насколько насыщенно у них прошли последние три месяца, для них самих это будет нелишним. Ты, кстати, тоже не просто в отпуск отправляй, а предварительно с будущим местом работы познакомь.

– Хорошо.

Когда Ира и Гена вернулись, экскурсия для Влада и Алины подошла к завершению, и их усаживали за стол.

Алина бесконечно повторяла:

– Алла! Всё так чудесно! – а потом наехала на Влада. – Влад, а почему у нас не может быть такой квартиры?

– Алина, мы здесь при чём? – недовольно буркнул Влад.

– Ну как при чём? Ты ведь тоже сотрудник, и я, как институт окончу, у вас работать буду.

– И что с того? Алина, понимаешь, Мише и Алле жить негде было! У Миши крохотная комнатушка вдвоём с бабушкой, а у Аллы так вообще ничего. У нас же с тобой с жильём всё в порядке.

– В порядке? Влад, ты что, забыл? Мы, вообще-то, живём в квартире Ирины Борисовны. А кроме того, я тебя уверяю, Дана всю жизнь младенцем не будет.

– Алина, давай потом это как-нибудь обсудим. Мы, если ты не заметила, в гостях находимся.

– Влад! – металлическим голосом окликнул его Радный. – Алина, между прочим, права. Я, честно говоря, теряюсь в догадках, почему ты до сих пор не поинтересовался программой улучшения жилищных условий для сотрудников.

Между прочим, стопка распечаток для выдачи сотрудникам у тебя лежит. И судя по тому, что Алла и Михаил не единственные наши сотрудники, кто смог получить квартиру уже в этом доме, ты эти распечатки успешно раздаёшь.

– Но… – растерялся Влад.

– Ты прав в одном, – продолжил Радный, – данный момент не лучший для детального обсуждения этого вопроса. Но!

На самом деле, я не теряюсь в догадках, почему ты до сих пор не поинтересовался программой улучшения жилищных условий для сотрудников.

Я знаю, что тебе сейчас не до этого. И работой ты завален выше крыше, и, благодаря Ирине Борисовне, не ощущаешь своего бедственного положения в рамках этого вопроса. А потому мой тебе совет:

В понедельник возьми домой одну из распечаток и отдай Алине. Сам видишь, она лучше тебя понимает суть этого вопроса, а потому пусть она и занимается его решением.

Не знаю, кто как, но я уже сейчас считаю Алину нашим полноценным сотрудником. А если кто забыл, напоминаю, что именно она внесла ряд интересных предложений во время наших недавних обсуждений. Кроме того, как и Ирина Борисовна, Алина – соавтор названия нашего проекта.

– Я бы сказала, автор, – вставила Ира. – Поскольку я лишь внесла некоторую корректировку.

– Я бы сказал основополагающую корректировку, – многозначительно заметил Женечка.

– Даже если и основополагающую, это не имеет значения, поскольку невозможно корректировать что-либо, пока этого чего-либо не существует, – возразила Ира.

– Ира, вы со Стасом молодцы, что поддержали Алину, – воодушевлённо сказала Лу, сидя в Ириной гостиной в преддверии встречи с детьми. – Взаимодействия Влада и Алины нынче существуют в не самой лучшей форме.

Во внешнем проявлении доминирует Влад, пытаясь подавлять Алину. А в реалиях недоступных человеческому восприятию доминирует Алина, полностью подавив Влада.

Кто из них будет доминировать во внешнем проявлении неважно, но настоятельно необходимо добиться, чтобы Влад обрёл доминирующее положение в реалиях недоступных человеческому восприятию. Мы уже говорили как-то об этом.

Так вот, это невозможно, пока он не поверит в неё, пока не перестанет пытаться переделывать её, пока не примет её такой, какая она есть, пока не даст ей свободу проявлять себя.

Это, конечно, лишь слова, которые слабо отражают то, что я хочу с их помощью выразить.

– Гена как никто умеет ценить человека таким, какой он есть, – задумчиво сказала Ира.

– В точку! – с энтузиазмом воскликнула Лу и вопросительно посмотрела на Иру, предлагая продолжать.

Ира продолжила.

– Именно поэтому в реалиях недоступных человеческому восприятию он всегда сохраняет доминирующее положение по отношению к тому, кто ниже него по уровню личности, и тем самым, имеет возможность вытягивать его на более высокий уровень.

– Верно. – Лу кивнула. – Влад привязался к Алине, и даже можно сказать, любит её, но вместе с тем непоколебимо продолжает считать её глупенькой симпатичной куклой. На самом деле, она пока так и остаётся всего лишь глупенькой симпатичной куклой, но у неё есть стремления, способные создавать потенциал.

Слабости – это силы с противоположно направленным вектором. Чем сильнее слабость, тем мощнее эта сила.

Вешая на человека ярлык, соответствующий какой-нибудь слабости, многократно усиливаешь её. Мало того, такой ярлык оказывает колоссальное воздействие не только на того, на ком он висит, но и на того, кто его повесил.

Влад – очень мощное существо, и, соответственно, повешенный им на Алину ярлык «глупенькая симпатичная кукла» обладает соответствующей мощностью.

Поскольку подобный ярлык на Алину повесил не только Влад, в ней мощность «глупенькой симпатичной куклы» такова, что позволяет ей настолько доминировать над Владом в реалиях недоступных человеческому сознанию, что Влад сам неуклонно превращается, извиняюсь, в тупого барана.

Сама не раз отмечала не лучшие изменения в нём. Вот и получается, что пока он не снимет с Алины прикреплённый собственноручно ярлык «глупенькая симпатичная кукла», они так и будут дружно деградировать.

Безусловно, недостаточно, чтобы Влад просто снял с неё этот ярлык. Ей нужно будет всячески помогать, чтобы её стремления смогли разбудить дремлющий в ней потенциал.

Но ярлык от Влада, пожалуй, самая мощная сила, препятствующая этому. А потому необходимо сделать всё возможное, чтобы разбить его в пух и прах. Поэтому вы со Стасом сегодня молодцы. Но этого, как ты сама понимаешь, мало.

Ира, мне Алина как-то рассказывала, что у тебя есть связи в учебном заведении, где она учится, благодаря которым ты ей помогла с сессией, когда она была беременна. Прошу тебя, растереби их ещё раз, дабы максимально облегчить Алине получение диплома, и надо её вытаскивать к нам с удвоенной силой.

Есть у меня смутная догадка, что раз уж Гена обзавёлся Лидией Гавриловной, а Женя – Аллой, Стас с огромным удовольствием возьмёт Алину к себе.

– Меня давно не покидает подобное чувство. Пожалуй, с того раза, когда ты впервые предложила отдать Алину в ученицы Лидии Гавриловне.

– У меня оно тоже зародилось тогда. Так, что у нас со временем? – Лу глянула на часы. – Пожалуй, пора.

Выйдя через проход из ночи в начинающийся вечер, Лу позвонила и заговорила на испанском.

– Извини, мои дети, само собой, великолепно знают русский, но по установившейся у нас традиции, если Гены нет рядом, я общаюсь с ними по-испански.

– Да ладно тебе оправдываться! – Ира улыбнулась.

– В общем, Эрика и Лёша сейчас подойдут.

Встреча получилась короткой и сумбурной, поскольку все, несмотря на радость, чувствовали себя каждый не в своей тарелке.

Как развиваются их взаимоотношения, ни Эрика Лу, ни Лёша Ире толком не сообщали, всячески уходя от темы в коротких обменах сообщениями. Единственное, что Ира и Лу знали наверняка, что им удалось преодолеть неловкость и таки завязать эти взаимоотношения. Сейчас было видно, что очень даже крепко.

Пока возбуждённо говорили все разом ни о чём – Эрика и Лёша ещё и путаясь между русским, испанским и английским – Ира аккуратно и ненавязчиво, дабы не добавлять поводов для смущения, с интересом разглядывала Эрику.

Она не унаследовала красоты матери, зато с лихвой вобрала в себя эмоциональность и обаяние отца, благодаря чему, хоть её и нельзя было назвать красивой – по сравнению с Лу, разумеется – Эрика производила сногсшибательное впечатление.

К тому же, хоть её и нельзя было назвать красивой, выглядела она в высшей степени своеобразно, что в сочетании с обаянием добавляло ей особого шарма, который способен поколебать и даже затмить любые представления о красоте.

Негроидно-испанские черты матери и славянские черты отца сплелись в Эрике в причудливейший симбиоз.

В отличие и от Гены, и от Лу, Эрика была невысокого роста и сбитая, но с такой же великолепной фигурой, как и Лу.

Очертания рта и носа почти полностью соответствовали Гениным, а вот глаза по размеру и форме ничем не отличались от огромных глаз Лу, но… были как у Гены голубыми.

И волосы были точно такими же светло-русыми как у Гены, однако столь же негроидно-курчавыми как у Лу.

Но вопреки голубым глазам и русому цвету волос, а так же и тому, что сама Лу имела «просто неприлично белую для обладательницы негроидной крови» кожу, цвет кожи Эрики более всего напоминал не слишком тёмный шоколад.

43 энергии Бытия

Вплоть до четверга включительно Ира отдыхала в лоне архитектуры, чего нельзя было сказать о Лу, которая в том же самом лоне изо всех сил старалась успевать за Ирой.

Появление в среду Яны и Ромы прошло формально и вырвало из блаженного отдыха всего минут двадцать, потраченные на взаимные сдержанные приветствия, экскурсию по четвёртому этажу и знакомство с Михой.

– Такое ощущение, будто я их откуда-то знаю, – поделился впечатлением Миха.

– Миш, немудрено. Сочи – город маленький, хотя по площади в три раза больше Москвы, – заметила Ира.

– Знаете, что странно? – Миха усмехнулся. – Наряду с ощущением, будто я их откуда-то знаю, есть полная уверенность, что я их ни разу в своей жизни не видел.

– Миш, я ведь не раз рассказывала о них. Видимо, поэтому, – предположила Ира.

– Да. Может быть, – неуверенно согласился Миха.

– Кстати, как твои подвижки?

– Я проработал всю концепцию, но пока так и не могу чётко сформулировать свои… Не знаю, как правильнее выразиться. Нет, не соображения… Скорее… что-то больше похожее… на… Ощущения, что ли.

– Миш, я тебя не тороплю, но предупреждаю: абсолютно нормально, и для меня вполне ожидаемо, если у тебя это не получится.

– Догадываюсь. Но всё же хочу попытаться.

Миха смирился со своим поражением лишь в четверг к концу рабочего дня.

– Миш, не расстраивайся, – подбодрила его Ира. – Я тебе уже говорила, что для меня стало бы сюрпризом, если бы тебе удалось. Притом я более чем уверена, что если бы ты решил, будто тебе удалось, ты бы всего лишь пребывал в плену иллюзии, так что… – Ира на мгновение задумалась. – Короче, завтра приходи на работу как обычно, но проведём мы с тобой рабочий день у меня дома в компании Зива и Лоренца.

Миха в ответ выдал нечто нечленораздельное, очень похожее на то, что обычно звучало из его уст в моменты, когда он представлял собой неотъемлемую часть компьютерной конфигурации.

– Миш, не дрейфь! Животные обладают гораздо более высокой степенью понимания, чем люди. А кроме того, столь же более высокой степенью деликатности и тактичности.

Миха недоверчиво улыбнулся.

– Миш, – продолжила Ира, – наверняка у тебя есть знакомые, у которых есть домашние животные типа кошки или собаки. Никогда не замечал? Даже самый обычный домашний питомец понимает своего хозяина, может и не целиком и полностью, но в любом случае, гораздо лучше, чем хозяин понимает его.

– Вообще-то, да. Я как-то об этом не задумывался.

– Лу, я сегодня работаю с Мишей. И работаю у себя дома, – оповестила Ира сразу после приветствия. – Так что…

– Ты хотела меня попросить отвести внимание от вашего отсутствия? Можешь быть спокойна. Сегодня сюда никто не поднимется. И к тебе домой никто не заглянет. И никто не будет названивать ни тебе, ни Мише. Кстати, можете даже на обед в конспиративных целях не приходить. Никто не заметит, что вас нет.

– Спасибо, – поблагодарила Ира.

Миха появился минут через пять и был встречен Ириным:

– Ну что, идём?

– Да, наверное, – смущённо улыбаясь, с трепетом в голосе ответил он.

Зив и Лоренц коротали время за постижением новостей Российского телевидения. Как только Ира и Миха поднялись в гостиную, телевизор продолжал нечто вещать ровно столько, сколько потребовалось Михе, чтобы заметить особенность времяпрепровождения кота и собаки, с которыми ему предстояло общаться. Затем Лоренц небрежно, но напоказ, щёлкнул по выключателю на пульте.

– Доброе утро, – мяукнул он.

– Доброе утро, – следом проурчал Зив.

Миха внимательно смотрел на них, но никак не реагировал.

– Миша, сейчас каждый из них пожелал тебе доброго утра.

Миха хмыкнул, но затем сдавленно произнёс:

– Доброе утро.

– Так дело не пойдёт, – промурлыкал Лоренц. – Ира, пусть он садится, а ты принеси ручку и бумагу.

– Хорошо, – ответила Ира Лоренцу и повернулась к Михе. – Миша, Лоренц попросил тебя сесть, а меня попросил принести ручку и бумагу. Так что садись, а я сейчас приду.

Когда Ира вернулась в гостиную, Миха сидел на самом краешке кресла, с интересом рассматривая Зива и Лоренца, а Зив и Лоренц с интересом рассматривали Миху.

– Вот, – сказала Ира, кладя лист бумаги и ручку перед Лоренцем.

Лоренц взял в зубы ручку и принялся писать. Миха смотрел на него как завороженный.

Ира, кинув беглый взгляд на Миху и пользуясь своей непосредственной близостью к Лоренцу, стала читать по ходу:

«Полагаю, ты считаешь, что твои идеи – нечто из области crazy, и поэтому не можешь их сформулировать даже для себя.

Не можешь ты их сформулировать не только поэтому. Тебе не хватает кое-какой информации.

Сегодня, надеюсь, мы сможем снабдить тебя всем недостающим или хотя бы частью. Это будет зависеть от тебя самого.

А по поводу crazy…

Миша, полнейшее crazy – кот, зажавший в зубах ручку и пишущий нечто вполне вразумительное на русском языке с лёгким вкраплением английского. Однако сомневаюсь, что тебя это так уж сильно напрягает.

Так что давай, рассказывай, как можешь, как получится, а мы по ходу скорректируем и дополним через Ирину Борисовну. Смелее! Удачи!».

Дописав, Лоренц взял в зубы листок, спрыгнул с дивана и отнёс его Михе.

Миха прочёл послание, надо думать, раза два, если не три. Потом внимательно посмотрел на Лоренца, затем – на Зива, после чего поднял взгляд на Иру.

– Миша, рассказывай. Я тебе помогу, а то, что будут говорить Лоренц и Зив, дословно, так сказать, переведу для тебя.

– Хорошо, – тихо сказа Миха и кивнул. – В общем, идея программирования человеческого сознания, на самом деле, стара как мир. Мало того, со столь же отдалённых времён её все кому не лень воплощают в жизнь. Само собой, с разным успехом.

В современных реалиях это – реклама, политтехнологии и тому подобное. Не буду говорить об этом подробно, просто… Ну, чтобы было понятно, что именно я имею в виду. – Миха обвёл вопросительным взглядом Лоренца, Иру и Зива.

Они кивнули ему.

– Так вот, – продолжил Миха, – как я уже говорил, работает это всё с разным успехом, но работает, заставляя человека совершать программируемые этим действия, вести программируемый этим образ жизни, иметь программируемые этим суждения, настроения…

– Эмоции, – поправил Зив.

Ира тут же «перевела».

– Ну и эмоции… – попытался продолжить Миха, но Зив его снова перебил.

– Не «ну и эмоции» и не «или эмоции». Настроения и эмоции – принципиально разные вещи. Одно может влиять на другое, но необязательно.

Подобные способы программирования напрямую не затрагивают сферу настроения, хотя некоторым образом влияют на неё. Однако лишь крайне опосредованно.

Это – очень важное уточнение, и мы обязательно к этому вернёмся, когда ты расскажешь обо всём, о чём можешь сейчас.

– Хорошо. – Миха кивнул Зиву, выслушав Ирин «перевод», и продолжил, – Сразу скажу, что не считаю лишним использование достижений в области рекламы, политтехнологий и тому подобного в рамках работы нашего проекта. Однако то, что хотелось бы мне… То, на что меня натолкнуло знакомство с концепцией…

Не скажу, что совсем уж не воспринимаю накатившие на меня идеи как crazy, – Миха усмехнулся, – но не в этом дело.

Дело в том, что я не знаю, как это выразить в словах и тем более не имею представления, с какой стороны к этому подходить в плане реализации. Несмотря на это, мне не кажется это чем-то в принципе невозможным.

Понимаете, все технологии программирования человеческого сознания, используемые в рекламе, политике и ряде других областей, с одной стороны, пусть не со стопроцентным КПД, но достигают своей цели.

Однако, заставляя человека совершать запрограммированные поступки, вести запрограммированный образ жизни, запрограммировано думать и даже чувствовать, они, по сути, не меняют в человеке ничего.

Если говорить банальными словами – я по-другому не могу этого выразить – они не делают человечка счастливее, даже если кардинально меняют его жизнь в сторону благополучия. Что тоже происходит не особо часто.

Да, вроде бы есть разница, что человек делает, какой образ жизни ведёт, о чём думает, что чувствует, но ассортимент по этим категориям, который можно запрограммировать с помощью этих технологий, в любом случае, так сказать, из одной корзины.

Я не знаю, как это точнее выразить… В общем, меня жизнь сводила с разными людьми… Да я и сам как-то был в их числе…

То есть, допустим, человек ставит перед собой цель, добивается её, проходя через ряд трудностей, но когда она достигнута, он, вместо того чтобы радоваться этому, обнаруживает, что ничего не изменилось. То есть, внешние-то условия стали другими, а…

И не только в том случае, если, скажем, этот человек N, благодаря своему упорству, обзавёлся особняком, тремя машинами, самолётом и солидным счётом в Швейцарском банке, но даже если он обрёл нечто из сферы нематериальных ценностей. К примеру, знания, любовь, уважение, славу.

Само собой, и материальные, и нематериальные приобретения вроде бы приятны, но всё же… Ну не меняется ничего в человеке!

Даже если он начинает мыслить и чувствовать по-другому, всё равно какое-то неуловимое, неощутимое нечто остаётся тем же самым. Именно его неизменность и не даёт человеку…

Назову это «быть счастливым», но это не совсем то… Точнее, может быть и то, просто само слово «счастье» слишком банальное и помпезное.

В общем, если говорить в терминах концепции проекта, то все технологии, используемые на сегодняшний день в целях программирования человеческого сознания, это – ЗАМЕТНОЕ. А то, что я едва нащупываю каким-то даже не шестым, а аж двадцать восьмым чувством, это – ВАЖНОЕ.

Я уверен, его тоже можно программировать. У меня даже есть ощущение, что я знаю как, но… Понимаю, звучит по-дурацки… В общем, я знаю, но я не знаю.

– Миша, а ты мне определённо нравишься! – промяукал Лоренц.

– Спасибо. – Миха улыбнулся.

– Ира, он не понял. Пожалуйста, донеси до него мою позицию относительно человечества в целом и без малого каждого человека в частности. Знаешь, по-моему, ты сама до конца не поняла, ЧТО я сейчас сказал Мише.

– Лоренц! Да неужели!

– Истинно!

Ира вкратце изложила Михе человеконенавистнические взгляды Лоренца и пояснила, что Лоренц сам настоял на этом уточнении, дабы подчеркнуть насколько беспрецедентно высоко он оценил Миху.

– Польщён. – Миха, смущённо улыбаясь, опустил глаза.

– На самом деле, Миша, – продолжил Лоренц, – для того чтобы рассказать тебе принцип программирования на этом уровне, достаточно одной фразы. Но если я скажу тебе эту фразу прямо сейчас, ты хоть формально и поймёшь, о чём речь, тебе это вряд ли чем-то поможет, поскольку ты поймёшь это лишь формально. А потому, самое эффективное – заставить тебя самого выйти на эту фразу.

Миха усмехнулся.

– У меня такое ощущение, словно эта фраза вот где-то совсем рядом со мной летает.

– Это заметно, – мурлыкнул Лоренц. – Иначе не имело бы смысла наталкивать тебя на неё.

– Миша, – обратился к нему Зив, – мы знакомы с концепцией. Тем более что сами принимали участие в её составлении. Знаешь, сомневаюсь я, что именно знакомство с ней могло дать тебе почву для размышлений о возможности такого программирования.

Выслушав Ирин «перевод», Миха ненадолго задумался.

– Наверное, да… Мне кажется, впервые почувствовать это неуловимое НЕЗАМЕТНОЕ ВАЖНОЕ меня заставил Руслан. Потом это же всколыхнулось, когда я пришёл к вам работать.

Ирина Борисовна, Вы ведь помните, поначалу, работая, я толком не общался ни с Вами, ни с кем бы то ни было ещё, однако сама атмосфера заставляла чувствовать это.

Тогда я, правда, не обращал на это внимания. У меня всё это всплыло, когда я стал знакомиться с концепцией. Но я не знаю даже как это называть более определённо чем «НЕЗАМЕТНОЕ ВАЖНОЕ».

– Миша, – замурлыкал Лоренц, – почти в самом начале Зив прервал тебя очень существенной поправкой. Помнишь? Эмоции, а не настроения.

В повседневной бытовой речи без разницы, какое слово употреблять, ссылаясь на эмоциональное состояние. Точно так же как люди в повседневной бытовой речи используют в качестве синонимов, к примеру, термины физики «сила» и «энергия».

Но вот когда разговор входит в узкие рамки конкретной сферы, вот тут требования к использованию терминологии становятся предельно жёсткими.

Сам понимаешь, без подобной жёсткости невозможно точное выражение, обеспечивающее необходимый уровень понимания, о чём речь.

Так вот, настроением мы будет называть то, что ты не можешь называть иначе, как «НЕЗАМЕТНОЕ ВАЖНОЕ».

Естественно, то, о чём мы сегодня говорим, это – не физика. То есть, не официально признанная и узаконенная наука с устоявшейся терминологией. Однако выбор слова «настроение» для названия сего неслучаен. И уточнение, что настроение – это не эмоции, тоже крайне значимо.

Ты правильно заметил, что, выбирая по своей воле или по воле обстоятельств и третьих лиц, человек «роется» в одной корзине, не подозревая, что существует другая, содержимое которой способно кардинально влиять на человека и на качество его жизни.

Бедность и богатство, слава и безвестность, уважение и презрение, любовь и ненависть, учёность и невежество, здоровье и болезни, удачливость и невезучесть, печаль и радость – всё это и многое другое является содержимым одной корзины.

Содержимое другой корзины – настроения.

В человеческом понимании их всего два. Хорошее и плохое.

И даже в этом случае человек говорит не о настроениях, а об эмоциональных состояниях.

А вот «счастье», в том смысле, в котором это слово использовал ты, это уже ближе к истине. Согласись, и счастливый человек может испытывать печаль, горе; и несчастный человек может испытывать радость, удовольствие, веселиться. Почувствовал разницу?

– Да.

– Настроения – это одновременно и причина, и результат качества взаимодействий с миром и с самим собой.

И их вовсе не два: хорошее или плохое, счастье или несчастье. Их бесконечное множество. И не оттенков настроений, которых тоже бесконечное множество, а именно самих настроений.

Безусловно, то, о чём я говорю, можно назвать и как-нибудь по-другому. Однако слово «настроение» объясняет суть сего явления.

Настроение – это настройка взаимодействий с миром и с самим собой на определённые параметры.

С одной стороны, внешние условия диктуют параметры этой настройки, но с другой стороны, параметры настройки определяют внешние условия. Другими словами:

Параметры настройки программируются внешними условиями и одновременно программируют внешние условия.

Надеюсь, ты понимаешь, что к внешним условиям, в данном случае, я отношу и самочувствие человека. И физическое, и психологическое, и эмоциональное.

– Да.

– Естественно, настроение человека не остаётся всю жизнь неизменным. Естественно, оно меняется. Но в очень узком диапазоне, который определён глубинными установками по умолчанию.

Этот диапазон настолько узок, что человек, как бы ни варьировался в его жизни набор из первой корзины, понимает, что НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТСЯ! Безусловно, далеко не каждый это замечает, но от этого суть явления не становится другой.

В итоге, за тысячелетия своего существования человек умудрился кардинальным образом изменить внешние условия своей жизни. И не только в плане научно-технического прогресса, но и на уровне философских идей своего бытия. И несмотря на всё это, он продолжает оставаться всё тем же самовлюблённым тупым существом, с невиданным упорством наступающим на одни и те же грабли.

– То есть, получается, то, что я назвал программированием – в смысле реклама, политтехнологии и т.п. – это не программирование, а работа с файлом в рамках установленной программы?

– Нет. Это все же программирование но… – Лоренц задумался.

– Миша, – обратилась к нему Ира, немного выждав после «перевода» неоконченной фразы Лоренцы, – я, как ты знаешь, не особо сведуща в этом, а потому, прости мне мою безграмотность. В общем, на мой взгляд, это примерно так:

Существуют разные уровни программирования.

Скажем, программирование языка программирования, которое тоже осуществляется на основе какой-то программы. Затем с помощью этого языка написание какой-то программы. А потом создание с помощью этой программы какого-либо файла, который программирует, скажем, организацию в каком-то порядке, каких-либо данных.

В общем, что-то вроде того.

– Я понял. А то, о чём идёт речь, это программа, с помощью которой программируют язык программирования, а возможно даже программу, с помощью которой создают программу для программирования языка программирования, а может, и ещё глубже.

– В точку! – воодушевлённо мяукнул Лоренц. – Которой не существует, поскольку глубиной своего расположения она уходит в бесконечность. Потому что для того чтобы нечто запрограммировать, нужна соответствующая программа.

Но это так… нечто из области абстрактного философствования. А вот если касаться конкретики то…

Программирование на уровне провоцирования человека сделать заданный выбор из первой корзины влияет на то, что находится во второй корзине. Такое программирование, хоть и опосредованно, во многих случаях определяет и этот выбор тоже.

Только вот выбор этот катастрофически незначителен. Мало того, набор второй корзины конкретного среднестатистического человека – это лишь часть набора второй корзины всего человечества.

То есть, с помощью такого программирования вроде бы и можно программировать настроение человека. В большинстве случаев это происходит. Но! В столь узком диапазоне, что для человека принципиально ничего не меняется.

– Я и сам понял, что с помощью этого вида программирования невозможно что-либо кардинально изменить в НЕЗАМЕТНОМ ВАЖНОМ. То есть, как вы говорите, в настроении.

– Верно. И не думай, будто я не заметил или забыл, как ты сам уже говорил об этом. Дело в том, что, во-первых, человек, используя волю, может сам изменять свои настройки – то есть, настроение – и тем самым, программировать предлагаемый извне набор из первой корзины, в том числе и самочувствие, как физическое, так и психологическое и эмоциональное. А во-вторых:

ТОЛЬКО САМ человек, в отношении ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ТОЛЬКО СЕБЯ САМОГО способен перепрограммировать диапазон настроек настроения. То есть, НЕЗАМЕТНОГО ВАЖНОГО.

– Так получается, что это невозможно?

– Ох, Миша-Миша. С одной стороны, ловишь налету, а с другой – расстраиваешь.

– Я имел в виду, что это нельзя перепрограммировать… ну, пусть не в масштабах человечества, но даже в пределах какой-либо отдельно взятой группы.

– Я понял, что ты имеешь в виду, а потому и сказал, что, с одной стороны, ловишь на лету, а с другой – расстраиваешь.

Миша, в самом себе ты можешь перепрограммировать содержимое второй корзины как угодно.

Я не говорю, что это легко и просто, но это возможно.

Однако у тебя нет ни единого шанса перепрограммировать хоть что-то во второй корзине любого другого человека. Но!

Лишь до тех пор, пока ты ничего не перепрограммировал в себе.

Своим настроением ты оказываешь на мир влияние, формирующие обстоятельства и энергетические токи, которые определяют качество жизни, в том числе, НЕЗАМЕТНОЕ ВАЖНОЕ.

Сформированные тобою обстоятельства и энергетические токи влияют на всех, кого они касаются, и таким образом…

– Подождите! То есть, получается… Но это невероятно! Этого не может быть! Ну не может быть, чтобы человек своим настроением…

– Миша, то, что ты видишь вокруг себя каждый день, яркое тому подтверждение. Все реалии человеческой жизни – это результат настроения каждого человека, настроенного на определённый диапазон. Очень правильное есть у людей изречение: «Хорошо там, где нас нет».

Ира, в данном случае, я не в том смысле, что хорошо там, где нет людей.

Понимаешь, Миша, человек – конкретный человек – находится в конкретном настроении и появляется где бы то ни было вместе со своим настроением, создавая им вокруг себя всё то же самое, от чего он так усиленно бежит.

То есть, это всё изумительно работает по принципу замкнутого круга:

Что излучил, то и получил, благодаря чему снова излучил то же самое.

Но, как я уже говорил:

С помощью воли можно менять параметры своих излучений независимо от внешних условий.

То есть, если ты не поддаёшься влиянию внешних условий и с помощью собственной воли создаёшь себе настроение, то внешние условия под действием твоего настроения меняются.

– Подождите.

Миха откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Он сидел так долго, прежде чем вернуться в исходное положение.

– Похоже, что это так. Но…

– Я знаю, о чём ты подумал. Ты прав. Противостоять грандиозной системе энергообмена всего человечества и даже его небольшой группы кажется бессмысленным. Силы слишком неравны.

Но если говорить о противостоянии, то противостоять приходиться только себе самому, дабы вопреки внешним условиям поддерживать в себе избранное настроение.

Правда, даже если так, попытки перепрограммирования с помощью своего настроя даже хотя бы своих ближних кажутся бессмысленным.

Как ты сам понимаешь, лозунги и уговоры на тему «делай, как я» тут бесполезны как минимум, а если, как есть, то имеют обратно направленную эффективность.

Уже пытались много раз! И что вышло? Религии и идеологии, ещё более сужающие диапазон настроений и концентрирующие этот диапазон в наименее удачной части.

– Подождите.

Миха вновь надолго впал в задумчивость.

– Скажем, – продолжил он, – один человек дарит другому какую-нибудь дешёвую, бесполезную безделушку. Если он делает это формально, то эта безделушка вскоре оказывается на помойке. Но если он делает это с каким-либо особым чувством, то насколько бы ни была бесполезной эта безделушка, она может стать для того, кому её подарили, невероятно ценным нечто.

В данном случае, речь, конечно, идёт о чувствах, а не о настроении, но… То есть, я хочу спросить: можно ли передавать своё настроение не только, так сказать, личным присутствием, но и через объекты? В данном случае, я имею в виду и материальные объекты, и нематериальные.

– Во-первых, маленькое уточнение: всё сущее – это энергии, а потому деление объектов на материальные и нематериальные зависит лишь от параметров восприятия.

Во-вторых, ответ на твой вопрос: да, можно.

И в-третьих, Миша, ты подошёл вплотную к той фразе, которая выражает суть принципа программирования на этом уровне.

– Чувствую, но не могу сформулировать.

Лоренц и Зив переглянулись.

– Ты понял, а потому теперь её можно сказать тебе, – проурчал Зив.

Он встал, подошёл к Михе и заглянул ему в глаза.

– Чтобы запрограммировать в ком-либо определённое настроение, надо сначала запрограммировать это настроение в себе.

Далее, неважно, что именно ты делаешь, главное, делать это с намерением вложить в результат своей деятельности это настроение.

– В самом начале нашей беседы, – снова взял слово Лоренц, – ты, Миша, очень правильно заметил, что не следует пренебрегать наработками в сфере программирования сознания человека, которыми пользуются реклама, политика и так далее.

– Провоцирование человека с помощью этих наработок совершать определённые действия, вести определённый образ жизни, определённым образом думать и чувствовать, если они правильно запрограммированы, способны закрепить это новое настроение. Верно?

– Да, Миша, – подтвердил Зив.

Миха явно пребывал в трепете эйфории.

– Рано радуешься, – мурлыкнул Лоренц.

Миха вопросительно посмотрел на него.

– Во-первых, – продолжил Лоренц, – хоть ты и понял это умозрительно, ты ещё долго будешь принимать эмоции за настроения.

А во-вторых, арсенал настроений, которым ты сейчас располагаешь, это – стандартный набор человеческих настроений, которые делают мир людей в целом и каждого человека в частности таким, какой он есть.

А вот как бороться с этим, ни я, ни Зив тебе подсказать не в состоянии, потому что мы – не люди. В нашем функционировании задействовано, так сказать, принципиально иное программное обеспечение.

– Я бы хотела уточнить, – уже от себя сказала Ира, окончив «перевод». – Настроения основаны на ряде установок по умолчанию, которые – может и не все, но хотя бы часть из них – в случае человека, могут быть воплощены в вербальных формулировках. Так?

– Так, – ответил Лоренц. – Только сами по себе эти формулировки яйца выеденного не стоят.

– Лоренц, не согласна. Именно с помощью таких вербальных формулировок и создаётся человеческое настроение.

– Ирина Борисовна, я вроде бы понимаю, о чём речь, но не совсем догоняю.

– Я говорю об убеждениях, которые внедряются в сознание человека с раннего детства и в дальнейшем определяют его образ жизни, мыслей, чувств, эмоций и настроений в том числе. Притом в настроениях становясь установками по умолчанию.

К примеру, ты сейчас сидишь и, затаив дыхание, внимаешь коту и собаке, однако в твоём настроении животные так и остаются «братьями нашими меньшими». Разве не так?

– Так, – виновато вздохнув, после небольшой паузы признал Миха.

– Вот она тебе одна из установок по умолчанию человеческого настроения. Обо всех говорить не будем. Их много и, как ты понимаешь, от большинства из них, дабы изменить настроение человека, неплохо было бы избавиться. Теперь пример, так сказать, с другой стороны. Кастанеду, надеюсь, читал?

– Читал. Руслан заставил. – Миха улыбнулся.

– Путь воина, атрибуты жизни воина, принципы сталкинга, настроения сталкинга. Не уверена, что перечислила всё, что можно бы. Представь, если хотя бы это внедрить в качестве убеждений до уровня установок по умолчанию?

Миха задумчиво усмехнулся.

В субботу Ира позвала в гости Женечку.

– Жень, мне нужно поговорить с тобой, и, поверь, это…

– Слышу, что не праздное любопытство. Небось, ещё в постели валяешься?

– Да.

– Тогда вставай и приводи себя в порядок. Где-то через полчасика я буду у тебя.

Как и ожидалось, пришёл Женечка вместе с Даной.

Погода стояла изумительная, и они расположились в саду. Женечка положил перед Даной огромный лист ватмана и надёжно закрепил в приспособлении явно собственного изобретения и изготовления несколько банок с красками.

– Жень, это, конечно здорово приобщать ребёнка к художественному творчеству со столь раннего возраста, но…

– Краски? – перебил Женечка. – Это – экстракты фруктовых и овощных соков. Сам готовил. Так что нестрашно, если решит попробовать на вкус. Отмыть, конечно, проблематично будет.

Женечка усмехнулся, с запредельным чувством глядя на Дану, которая уже погрузилась в творческий процесс, а затем снова повернулся к Ире.

– Выкладывай, что у тебя!

– Жень, когда мы с тобой говорили о скрытых функциях секса, ты упоминал, что с той же самой втягивающей силой напрямую связаны творчество и восприятие произведений творчества. Я хочу знать, на каких уровнях происходит массовый обрыв нитей и обновление или переподключение в этих случаях.

Женечка кивнул, на мгновение задумался и заговорил:

– 43 энергии Бытия, отражённые в символах Славянской Азбуки1, можно условно назвать элементарными или фундаментальными энергиями. «Условно», потому что они имеют сложный состав. Тем не менее, «элементарными или фундаментальными», поскольку в такой роли они выступают для Бытия личности, и от их соединений, слияний и взаимодействий происходят ещё более сложные энергии Бытия личности.

43 энергии Бытия, отражённые в символах Славянской Азбуки, делятся на три группы:

внутренние энергии – энергии, которые есть только внутри личности;

внешние энергии – энергии, которые есть только снаружи, то есть, в окружающей личность среде;

зеркальные энергии – энергии, которые есть как снаружи, так и внутри личности.

Каждая из этих энергий хотя бы многократно опосредованно связана со всеми остальными и оказывает влияние на все остальные, а также подвергается влиянию всех остальных. Мощность влияния зависит не только от исходящей мощности влияния, но и от степени опосредованности связи.

То есть, если связь прямая – то есть, непосредственная – влияние работает с полной исходящей мощностью. Если же взаимовлияние передаётся через посредничество других энергий, его мощность при переходе от посредника к посреднику снижается. Если этих посредников слишком много, мощность может приблизиться к нулю.

Между зеркальными энергиями существуют постоянные непосредственные связи. То есть, если нет никаких коммуникативных нарушений, внутренние и внешние аналоги зеркальных энергий постоянно напрямую связаны между собой.

Энергии, которые есть только внутри, связываются, в том числе и напрямую, с энергиями, которые есть только снаружи. Некоторые из этих связей столь же постоянны, как и связи между зеркальными энергиями, а некоторые возникают на какой-то период по необходимости.

В отличие от зеркальных энергий, только внутренние и только внешние энергии имеют между собой в качестве постоянных не только непосредственные связи, но и связи опосредованные.

Внутренних энергий 5:

АЗ, ФИТА, ИЖИЦА, Ю, Я.

Внешних энергий 7:

ЖИВЕТЕ, ЗЕМЛЯ, ЛЮДИ, НАШ, ОН, КСИ, ПСИ.

Зеркальных энергий 31. То есть, все остальные.

Кроме того, все эти энергии, независимо от принадлежности к внутренним, внешним и зеркальным, делятся на 10 типов.

Одни типы содержат только внутренние энергии, другие – только внешние, третьи – только зеркальные, а четвертые заключают в себе энергии разных групп:

1. Энергии собственной личности – АЗ, Я;

2. Энергии третьих лиц – ЗЕМЛЯ, ЛЮДИ, НАШ, ОН;

3. Энергии вместилища – ЕР, ЕРЫ, ЕРЬ;

4. Энергии символов – КАКО, СЛОВО;

5. Энергии наличия – ЕСТЬ, ЯТЬ;

6. Энергии связи и слияния – И, ЕДО, ЭДЬ, ОДЬ, ЕТА, ЁТА;

7. Энергии информационного обмена – ФИТА, Ю, МЫСЛЕТЕ, ВЕДИ, БУКИ, УК;

8. Энергии действий и процессов – ИЖИЦА, ЖИВЕТЕ, ГЛАГОЛИ, РЦЫ;

9. Энергии, определяющие качественные характеристики внутренних и внешних действий и процессов – ОТ, ЦЫ, ЧЕРВЬ, ША ЩА;

10. Энергии, определяющие количественные характеристики внутренних и внешних действий и процессов. Они подразделяются на четыре группы:

а) энергии, определяющие собственные количественные характеристики действий и процессов – ДОБРО, ПОКОЙ, ТВЕРДО, ФЕРТ, ХЭР;

б) энергии точек – точек отсчёта и точек зрения – на совершаемые действия и протекающие процессы – КСИ, ПСИ;

в) энергия, определяющая степень и качество зависимости конкретного действия или процесса от других действий или процессов – ИЖЕ;

г) энергия катализатора процессов – ЗЕЛО.

Ну а теперь подробнее.

1. Энергии собственной личности – АЗ, Я.

АЗ – энергия сути. Я – энергия человеческого сознания.

2. Энергии третьих лиц – ЗЕМЛЯ, ЛЮДИ, НАШ, ОН.

Это – энергии объектов и субъектов. Как объекты и субъекты рассматриваются также все внешние явления, действия и процессы.

3. Энергии вместилища – ЕР, ЕРЫ, ЕРЬ.

Эти энергии можно было бы назвать энергиями пространства, однако трёхмерное пространство Вселенной – лишь частный случай этих энергий и, к примеру, информационное пространство интернета – это тоже лишь частный случай этих энергий.

4. Энергии символов – КАКО, СЛОВО.

Очень важные энергии, определяющие и, при необходимости, меняющие кодировку всех видов информации, то есть, всех видов энергий.

Как ты знаешь, плодотворно работать с информацией – то есть, с любыми энергиями – возможно, только если они имеют подходящую для избранной деятельности кодировку. Грубо говоря, невозможно работать со звуком, как с изображением, а с изображением, как со звуком.

5. Энергии наличия – ЕСТЬ, ЯТЬ.

ЕСТЬ – энергия изначальной данности, ЯТЬ – энергия приобретённого в процессе.

Если взять в качестве примера человеческие реалии: ЕСТЬ – врождённые способности, а ЯТЬ – приобретённые навыки.

Само собой, эти энергии касаются не только этого.

6. Энергии связи и слияния – И, ЕДО, ЭДЬ, ОДЬ, ЕТА, ЁТА.

Энергия И способна притянуть друг к другу до состояния непосредственной близости всё что угодно, независимо от качественных и количественных характеристик этих элементов. То есть, с помощью этой энергии создаются условия для возможности использования в каком-либо процессе двух и более элементов, независимо от их характеристик.

Энергия ЕДО способна притягивать всё что угодно, к идее создания чего-либо.

К примеру, ты идёшь в магазин и благодаря энергии И собираешь вместе различные продукты, которые приглянулись. Когда ты приходишь домой и вываливаешь свои покупки, тебя посещает идея, какие блюда, из купленного тобой, можно приготовить, и ты сортируешь продукты на соответствующие кучи. Вот это вот действие энергии ЕДО.

Энергии ЭДЬ и ОДЬ формируют связи между элементами, а ЕТА и ЁТА объединяют элементы практически до состояния единого целого.

7. Энергии информационного обмена – ФИТА, Ю, МЫСЛЕТЕ, ВЕДИ, БУКИ, УК.

ФИТА и Ю – энергии информационного обмена АЗ.

С помощью энергии Ю осуществляется информационный обмен АЗ с Я.

С помощью энергии ФИТА, АЗ осуществляет программирование ИЖИЦА.

МЫСЛЕТЕ – энергия информационного обмена с миром и информационных процессов внутри Я, то есть, сознания.

ВЕДИ, БУКИ и УК – энергии информации. Притом БУКИ и УК – это частные случаи ВЕДИ.

Если не совсем понято, загляни в расшифровку Славянской Азбуки, которую я тебе давал. Там всё это есть.

8. Энергии действий и процессов – ИЖИЦА, ЖИВЕТЕ, ГЛАГОЛИ, РЦЫ.

Энергия ИЖИЦА – заключённая внутри энергия течения жизни, программируемая АЗ посредством ФИТА. Это можно назвать судьбой, кармой.

ИЖИЦА имеет постоянную прямую непосредственную связь с ЖИВЕТЕ.

ЖИВЕТЕ – энергия внешней жизни, то есть, среды обитания. Эти две энергии напоминают одну зеркальную, но только напоминают, поскольку это – принципиально разные энергии.

ГЛАГОЛИ – энергия какого-либо действия.

РЦЫ – энергия целенаправленного намеренного действия.

Создаётся впечатление, будто РЦЫ – это частный случай ГЛАГОЛИ, но это не так.

ГЛАГОЛИ и РЦЫ – энергии, имеющие принципиальные различия, хотя воплощения действий ГЛАГОЛИ и РЦЫ могут выглядеть одинаковыми.

9. Энергии, определяющие качественные характеристики внутренних и внешних действий и процессов – ОТ, ЦЫ, ЧЕРВЬ, ША, ЩА.

В данном случае, под действиями и процессами также рассматриваются внешние объекты и субъекты и внешние и внутренние явления.

По поводу сути этих энергий мы с тобой говорили вполне достаточно, так что не буду повторяться.

10. Энергии, определяющие количественные характеристики внутренних и внешних действий и процессов.

Само собой, в этом случае тоже под действиями и процессами также рассматриваются внешние объекты и субъекты и внешние и внутренние явления для каждой из четырёх групп.

а) энергии, определяющие собственные количественные характеристики действий и процессов – ДОБРО, ПОКОЙ, ТВЕРДО, ФЕРТ, ХЭР.

Каждая из этих энергий имеет абсолютную величину, любые отклонение от которой направлены в сторону убывания.

ДОБРО – энергия правды, истины, согласия. Её количество определяет степень целесообразности, оптимальности, эффективности и своевременности действия или процесса.

ПОКОЙ – энергия направления и соотношения сил. Прекрасно знаешь, что если на физическое тело действуют противоположно направленные силы одинаковой величины, это тело не сдвигается с места. Здесь тот же самый принцип.

ТВЕРДО – энергия изменчивости. Абсолютная величина соответствует постоянству и неизменности.

ФЕРТ – энергия удачи, успеха. Её количество определяет степень запрограммированной, то есть, интуитивной, автоматической, машинальной, сознательно не контролируемой способности оптимально управлять элементами, доступными для управления, и оптимально подстраиваться под элементы недоступные для управления.

ХЭР – энергия защиты.

б) энергии точек – точек отсчета и точек зрения – на совершаемые действия и протекающие процессы – КСИ, ПСИ.

КСИ – точка зрения, соответствующая конкретным условиям.

В самом широком смысле – точка зрения, соответствующая условиям конкретного мира.

В широком смысле для нашего нынешнего, так сказать, места пребывания – точка зрения, соответствующая условиям жизни во Вселенной в зоне человеческого восприятия.

В менее широком смысле – объективная точка зрения.

В самом узком смысле – одна из конкретных объективных точек зрения на конкретный элемент в конкретных условиях.

ПСИ – точка зрения сути.

В широком смысле – точка зрения без привязки к реалиям конкретного мира.

В узком смысле – субъективная точка зрения.

С одной стороны, кажется, будто форма и содержание явлений и процессов зависит лишь пассивно от энергии точек зрения и точек отсчёта. Да, само собой разумеется, что с разных точек зрения и с разных точек отсчёта любое явление будет выглядеть по-разному. Но этим их действие не ограничивается.

Использование энергии точек зрения и точек отсчёта способно кардинально вилять на любые процессы.

в) энергия, определяющая степень и качество зависимости конкретного действия или процесса от других действий или процессов – ИЖЕ.

Так или иначе, либо непосредственно, либо опосредованно всё взаимосвязано, а следовательно, зависит друг от друга. Однако…

Вот небольшой пример качества зависимости:

Естественно, что слуга зависит от хозяина, но и хозяин зависит от слуги. ИЖЕ слуга умеет использовать зависимость хозяина от себя, то он управляет им, а не наоборот, как предполагает человеческая логика.

Умело обращаясь с энергией ИЖЕ, можно изменять многое до точности наоборот и даже переводить в иное качество.

г) энергия катализатора процессов – ЗЕЛО.

Энергия ЗЕЛО увеличивает интенсивность и мощность любой другой энергии и, само собой, любых процессов, действий, явлений, то есть, любых элементов.

Она может только увеличивать. То есть, она не умеет уменьшать. Однако прикладывать её можно к чему угодно.

То есть, её можно приложить, скажем, как к наполнению стакана, так и к его опустошению. То есть, с помощью этой энергии можно, к примеру, увеличивать страдания, а можно увеличивать наслаждение.

– Жень, а я могу всё, что ты сейчас рассказал, получить в письменном виде?

– Само собой. И не только то, что уже рассказал, но и то, что расскажу дальше. Кстати, не догадалась ещё, на каких именно уровнях происходит массовый обрыв нитей в процессе творчества и восприятия произведений творчества?

– Пока говорил, приходили кое-какие идеи, но… В общем, информации несколько по перебору.

– Да, наверное. – Женечка улыбнулся. – Надеюсь, ты поняла, что такой тип обновления и переподключения, о котором мы с тобой уже говорили, происходит только между внутренними и внешними аналогами зеркальных энергий.

Энергии, которые существуют только как внутренние или только как внешние, в большинстве случаев связываются между собой через посредство зеркальных энергий и, как следствие, особенности этих связей напрямую зависят от обновления или переподключения зеркальных энергий.

Исключение – связь между ИЖИЦА и ЖИВЕТЕ.

Я уже говорил, что эта связь похожа на связь между внутренними и внешними аналогами зеркальных энергий, однако, при обычном ходе жизни она обновляется лишь в рабочем порядке.

Что я имею в виду, говоря «обычный ход жизни»?

Это ход жизни без экстремальных стрессовых ситуаций, связанных с реальной угрозой смерти и со смертью. Само собой, речь идет как о собственной смерти, так и о смерти близких. В таких ситуациях происходит массовый обрыв нитей, затрагивая и связь ИЖИЦА с ЖИВЕТЕ.

В случае собственной смерти, эта связь, естественно, не восстанавливается. В случае смерти близкого или угрозы смерти – неважно, себе или близкому – эта связь в особо тяжелых случаях переподключается, в более лёгких просто обновляется.

Помимо связи ИЖИЦА и ЖИВЕТЕ, в таких ситуациях массовый обрыв нитей может произойти на любых уровнях зеркальных энергий и даже сразу на всех. Притом восстановление соединения – неважно в обновлённом или переподключённом варианте – может не происходить мгновенно, а занять какой-то промежуток времени.

Я ранее не касался этой темы.

Во-первых, потому что в данном случае, втягивающая сила ни при чём, а во всех наших прошлых беседах мы с тобой говорили только о процессах связанных с ней.

Во-вторых, экстремальные ситуации являются исключительными, и хоть через них проходят все, правилом они становятся только для людей узкого круга специальностей и участников боевых действий.

В этом случае возникают свои правила, и если хочешь, я тебя с ними познакомлю, но не думаю, что это нужно делать прямо сейчас.

А сейчас давай займёмся зеркальными энергиями, так как их функционирование, обновления и переподключения оказывают определяющее влияние на ход человеческой жизни.

Эти обновления и переподключения с особой интенсивностью происходят в ходе массовых обрывов нитей, спровоцированных втягивающей силой в результате процессов творчества, восприятия произведений творчества и секса.

Итак, зеркальные энергии.

Как ты уже знаешь, исключительно в процессе секса происходит массовый обрыв нитей на 5-ти уровнях. Это уровни ОТ, ЦЫ, ЧЕРВЬ, ША и ЩА.

Массовый обрыв нитей исключительно в процессе творчества происходит на 9-ти уровнях. Это уровни БУКИ, ВЕДИ, ЕСТЬ, ИЖЕ, РЦЫ, СЛОВО, ЕДО, ЕТА, ЁТА.

Массовый обрыв нитей исключительно в процессе восприятия произведений творчества происходит на 3-х уровнях. Это уровни ГЛАГОЛИ, МЫСЛЕТЕ и УК.

И в процессе творчества, и в процессе восприятия произведений творчества происходит массовый обрыв нитей еще на 5-ти уровнях. Это уровни И, КАКО, ЯТЬ, ЭДЬ и ОДЬ.

На оставшихся 9-ти уровнях – ЗЕЛО, ДОБРО, ПОКОЙ, ТВЕРДО, ФЕРТ, ХЭР, ЕР, ЕРЫ, ЕРЬ – массовый обрыв нитей происходит и в процессе творчества, и в процессе восприятия произведений творчества, и в процессе секса.

Таким образом:

В процессе секса массовый обрыв нитей может произойти на 14-ти уровнях.

В процессе восприятия произведений творчества – на 17-ти уровнях.

В процессе творчества – на 23-х уровнях.

Безусловно, в каждом конкретном случае массовый обрыв нитей необязательно происходит на всех уровнях, на которых может произойти. По собственным ощущениям можно понять насколько глобально происходит массовый обрыв:

Чем ярче переживание самого процесса и венчающего его пикового состояния – то есть, оргазма, катарсиса или экстаза – тем большее количество уровней подверглось разрыву соединений.

Как ты заметила, наибольшее количество соединений может подвергнуться массовому обновлению или переподключению в процессе творчества. И это ещё не всё!

Если в процессе творчества происходит массовый обрыв коммуникативных нитей сразу на всех 23-х уровнях, это само по себе очень сильно затрагивает энергии ФИТА и Ю, то есть, энергии информационного обмена АЗ.

А если происходит ещё и переподключение на всех 23-х уровнях, это способно оказать кардинальное влияние на ФИТА и Ю, а через них – на АЗ, Я и ИЖИЦА.

На уровне Я это переживается, как ярчайшее озарение. На уровне ИЖИЦА это что-то вроде изменения судьбы, кармы.

Да, кстати, маленькое уточнение. Я, как мне кажется, упустил это. Под творчеством я имею в виду не только искусство, а любой вид деятельности, совершаемый в особом состоянии.

Творчество – это не вид деятельности. Творчество – это способ деятельности.

Теоретически к творчеству способны все люди. Однако подавляющее большинство если и допускают в свою жизнь творчество, то лишь в сфере хобби. Во всей своей остальной деятельности они усиленно и самоотверженно трудятся, но не творят, выпуская в мир продукты труда, но не произведения творчества.

В чём разница между продуктом труда и произведением творчества?

Во вложенных энергиях.

Энергетический состав продукта труда позволяет им лишь пользоваться. То есть, удовлетворять свои жизненные потребности.

Произведение творчества, благодаря своему энергетическому составу, даёт возможность наслаждаться, то есть, включать процесс восприятия произведения творчества со всеми вытекающими возможностями.

На самом деле, продукты труда в чистом виде встречаются крайне редко. Почему?

Ну, к примеру, утюг, изготовленный в процессе трудовой деятельности. Да, этот конкретный утюг изготовлен в процессе трудовой деятельности, но его идея рождена творческим процессом, а потому пусть в малых дозах, но он несёт в себе заложенные творчеством энергии.

Таким образом…

– Жень, подожди. На сегодня, я думаю, хватит. Не скажу, что это всё слишком сложно для моего понимания, но всё же информации по перебору. Боюсь, запутаюсь. Когда ты мне сможешь дать письменный вариант?

– Да хоть сейчас.

– Давай!

– Тебе в бумажном или в электронном виде? – спросил Женечка поднимаясь.

– В электронном.

В течение десяти минут Женечка принёс Ире флешку, Ира скопировала её содержимое к себе в компьютер, который почему-то слегка затормозил с этим процессом, и вернула Женечке.

– Догадываюсь, что если мы сейчас с Даной отравимся на прогулку и не возьмём тебя с собой, ты будешь вне себя от восторга, – слащаво улыбаясь, без тени сомнения предположил Женечка.

– Истинно! – подтвердила Ира.

Системы символов

Первым делом, Ира открыла Женечкин файл. Занимал он… более пятисот страниц. Ира бегло просмотрела весь документ.

Он содержал расшифровку Славянской Азбуки, подробные характеристики энергий и описания процессов, происходящих с ними, включая то, что Женечка как-то излагал Ире по поводу секса.

Столь же подробно описывались творчество и восприятие произведений творчества.

А так же экстремальные ситуации.

А так же условия обычной жизни за гранью секса, творчества, восприятия произведений творчества и экстремальных ситуаций.

А так же достигаемые различными способами состояния транса.

А так же состояние обычного физиологического сна.

Помимо текста документ содержал много таблиц и схем.

У Иры голова пошла кругом. Минут пять она сидела в ступоре.

– Я, вообще, чего от Жени хотела? – спросила она саму себя.

Ира скопировала в отдельный документ обе классификации и деление по процессам. В новом документе она отформатировала текст как ей удобно и распечатала.

– Похоже на сегодня намечается Большой Взрыв мозга, – сделала Ира заключение, отрешённо глядя на распечатку.

На мониторе компьютера висел прикреп. файл Руслана.

На мониторе ноутбука – фактический вариант концепции.

На столе слева лежала распечатка расшифровки Азбуки. Справа – сегодняшняя распечатка.

Посередине расположился посвящённый настроениям листок с восстановленными в памяти и написанными от руки фрагментами последней беседы с Пэфуэмом, последней беседы с Аристархом Поликарповичем и беседы Михи с Лоренцем и Зивом.

Состояние внутри черепной коробки больше напоминало не Большой Взрыв мозга, а межзвёздное пространство.

– Если не знаешь, что делать, делай хоть что-нибудь.

Сказала сама себе Ира через вечность внутреннего и внешнего безмолвия.

– А что я от себя хочу?

Она задумалась.

«План работы на ближайшее время? Его в принципе совместными усилиями разработали, и сейчас я вряд ли придумаю нечто лучшее. Задача номер один – портфолио, включающее в себя фирменный стиль. Название есть, логотип почти есть. Как только появится окончательно, можно будет начинать работать, подключив Яну и Рому. Так… стоп… Я не о том. Мне нужен не план работы, а методика».

Ира снова впала в ступор, а потом задумчиво проговорила:

– Настроения.

Она долго перечитывала фрагменты концепции, рукописный листок с выкладками по поводу настроений, распечатку Азбуки, сверяясь с сегодняшней распечаткой…

Состояние внутри черепной коробки вновь превратилось в межзвёздное пространство.

– Стоп! – Ира встряхнулась. – Я, кажется, слишком много всего нахватала и утонула в материале. Надо отбросить лишнее.

Ира обвела взглядом оба монитора, две распечатки и рукопись.

– Так.

Она взяла в руки обе распечатки.

«Для того чтобы от этого был хоть какой-то толк, нужно прочесть, а точнее, изучить Женечкин труд целиком, либо вывести это всё на ментальный уровень каким-нибудь другим способом. В любом случае, это потребует приличного количества времени. А пока этого не произойдёт, сие, может, и не лишнее, но бесполезное».

Ира встала и убрала распечатки в книжный шкаф.

«С концепцией, в общем-то, всё понятно: делаем ЗАМЕТНОЕ, внедряя туда ВАЖНОЕ. Но как?»

Ира усмехнулась, зацепив взглядом рукописный листок.

– Уже двадцать восемь раз рассказали «как»!

Какое-то время Ира сидела, «задумавшись» без единой мысли.

– Собственно, а что у меня есть?

«Во-первых, у меня есть задача: перепрограммировать человеческое настроение. Во-вторых, у меня есть что-то типа методики перепрограммирования. А вот чего нет, – Ира удручённо глянула на рукописный листок, – так это даже примерной ясности, какой должна быть новая программа».

– Так! Минутку! – оживилась она. – Никакой ясности по этому поводу нет у Лоренца и Зива!

Ира откинула листок и принялась перечитывать прикреп. файл Руслана.

– Ну что ж. Не уверена, что «Смерть», «Хаос в калейдоскопе» и «Возрастные периоды» – это исчерпывающе, но согласна, что это, скорее всего, главное. Да при чём здесь главное или не главное! Это то, с чего можно начать!

«Единственное, изложить всё это Михе будет проблематично. Почему? Не знаю. Есть такое ощущение… В конце концов, если бы это не было проблематичным, Руслан сам бы это сделал. Хотя… С чего я решила, что он, как минимум, не пытался этого сделать?»

– Кстати! А с какого перепуга я собралась всё это излагать? – с усмешкой спросила сама себя Ира и сама себе ответила. – Понятно с какого. Рассказать-то куда проще, чем заставить это всё работать в себе. Да ещё и так, чтобы оно передавалось вовне. Кстати! А ведь у меня, между прочим, есть, кому можно и рассказать!

«У меня есть Женечка, который ведёт исследовательскую деятельность в области "что такое человек и как этим можно пользоваться".

У меня есть Лу, которая ведёт исследовательскую деятельность в той же области, но другими методами, и к тому же, она ещё и женщина.

У меня есть Радный, который, помимо исследовательской деятельности, сам прошёл весь путь преображений посредством воплощения "человек".

И, наконец, у меня есть Гена, который это всё придумал.

Между прочим, Руслан сам рекомендовал изложить это всё именно Гене».

Перед глазами проплывали эпизоды с Гениным участием, которые имели место после гибели Руслана. Внутри защемило.

«Гена, безусловно, держался лучше, чем я. И продолжает держаться. Но лишь держаться. А я? – Ира прислушалась к своим ощущениям. – Руслан этим своим письмом изменил моё настроение. Надеюсь, он сможет сделать то же самое для Гены».

Ира сохранила копию прикреп. файла в папку «RHSYM_17280169», оставленную Русланом для Гены, и принялась удалять из него всё, что касалось только её СУГУБО ЛИЧНОГО.

– У меня сразу было ощущение, что Гена мне понадобится, – вырвалось сквозь работу.

Ира перечитала то, что осталось, закрыла файл и вновь открыла полный текст.

«Итак, что у меня есть? У меня есть то, что нужно заставить работать в себе по умолчанию. У меня есть Гена, который может сделать… СДЕЛАЕТ то же самое.

Понятно, что ни у него, ни у меня этого за пять минут не получится. Но это неважно. Важно постоянно, целеустремленно и настойчиво пытаться это делать. Как?

Хотя бы, как минимум, вдалбливать в себя это на уровне убеждений, стараясь вызвать в себе соответствующие им ощущения. А в самом принципе делается это за счёт…»

Ира усмехнулась.

– За счёт переподключений зеркальных энергий.

Ира открыла скачанный сегодня с Женечкиной флешки файл.

– Где-то почти в самом начале. Вот оно!

«…Заставить себя ощущать не то, что навязывают обстоятельства и окружающие, само по себе безумно трудно. Но это – наименьшая трудность, так как даже самое ошеломительное подобное достижение ни на что не влияет, если осуществляется в разовом порядке.

Держать свои самоощущения под контролем нужно 24 часа в сутки без праздников и выходных. Только в этом случае через период от нескольких месяцев до нескольких лет в жизни постепенно начинают происходить заметные качественные изменения её течения.

Почему так долго?

Во-первых, о незыблемости нашего подключения к миру заботится сам мир, который куда сильнее каждого из нас.

Что это значит?

Информационно-энергетический обмен поддерживает и наделяет мощью определённые силы мира, и ни одна из них добровольно не откажется от владения нами.

Многие из этих сил имеют вполне конкретное отражение в человеческих морально-нравственных убеждениях и установках, которые держат наше мироощущение, а соответственно, и настроение, то есть, подключение к миру, в очень жёстких рамках.

Во-вторых, меняя своё самоощущение с помощью воли, мы лишь изменяем качество сигнала исходящего в мир. Естественно, качество входящего сигнала тоже меняется. Однако для того чтобы достичь кардинальных изменений, необходимо переподключить коммуникативную нить. Возможно это только в том случае, если она обрывается.

На самом деле, коммуникативные нити в процессе жизни обрываются постоянно. Но если не прикладываются усилия по контролю настроения, то соединение восстанавливается в том же варианте. То есть, происходит его обновление.

Однако даже в случае контроля настроения 24 часа в сутки, переподключиться получается лишь, образно говоря, на миллиметр в сторону от первоначального варианта. Происходит это потому, что в процессе повседневной жизни нити обрываются в единичном порядке, и остальные действующие соединения попросту не дают кардинально изменить подключение оборвавшейся нити.

Именно поэтому требуются месяцы, а то и годы, дабы заметить первые плоды своего труда.

И всё же некоторые виды жизнедеятельности позволяют кардинально изменять подключение к миру, благодаря тому, что в ходе этих процессов происходит массовый обрыв коммуникативных нитей…».

– Вопрос в том, какими соединениями надо озаботиться в первую очередь. Пожалуй, всё же придётся проштудировать всё это прямо сейчас. Эх! Надо было сразу просить распечатку! Но кто же знал, что тут солидный том?!

Ира перекачала Женечкин файл в ноутбук, выключила компьютер и отправилась читать к себе в спальню.

– Женечка, у меня к тебе два вопроса. Один я могу задать тебе по телефону, но второй – только лично.

– В таком случае, жди.

Гостиную заливали лучи послеполуденного солнца. Женечка с Даной на руках появился сквозь прорванное пространство и, перекрывая Ирино «ой!» от неожиданности, сразу предложил:

– Пойдём, побродим где-нибудь.

– Пойдём, – согласилась Ира.

– Подожди, – затормозился Женечка, внимательно разглядывая Иру. – Ты сегодня, вообще, спала?

– Нет, но не волнуйся, как только вернёмся, сразу же лягу.

– Ладно. Сделаю вид, что я тебе верю.

– Правда лягу. Я в один присест весь твой труд по поводу фундаментальных энергий Бытия осилила. Так что, без вариантов. Кстати, мой первый вопрос о нём.

– А второй нет?

– Рядом с ним, но… В общем, первый вопрос. Можно это дать почитать Мише?

– Ир, ты разве не заметила, в каком это пока виде?

– Заметила. Черновик черновика черновика.

– Вот именно.

– Жень, если там, на твой взгляд, есть информация, для Миши не предназначенная, полагаю, тебе не составит труда подчистить. Всё остальное значения не имеет.

– А что, на твой взгляд, по поводу информации?

– Если публиковать, то подчищать придётся значительно. А вот Мише я бы дала вариант без купюр.

Женечка окинул Иру сканирующим взглядом и усмехнулся в непонятной тональности.

– Бродить-то идём? – спросил он.

– Конечно, идём.

Выйдя за ворота, они свернули в сторону ручья с водопадом.

Всю дорогу через дачный поселок «разговаривала» только Дана. Получалось у неё это пока лишь на собственном языке, сквозь звуковую палитру которого, однако, периодически проскальзывало нечто напоминающее «Же». Следовавшая за этим попытка, вцепившись в Женечкины волосы, повернуть его голову к себе лицом, подтверждала догадку, что это – его имя в её интерпретации.

– Что у тебя за второй вопрос? – спросил Женечка, как только они вступили под полог леса.

– Жень, ты ещё на первый не ответил.

– Всё верно. Но давай сначала разберёмся со вторым.

– Хорошо. Помнишь, когда я озадачила тебя Славянской Азбукой, ты принёс расшифровку и сказал мне, что Азбука для меня – ключ? Тогда же ты говорил, что ключом может стать что угодно, и в частности любые системы символов.

Я правильно понимаю, что в других системах символов зашифрованы другие грани Истины, но с их помощью можно добиться хоть и другим путём, но того же самого?

– Если ты имеешь в виду использование в качестве ключа, то есть, как помощь в Осознании Сути, то да, но не для каждого, а только для того, для кого данный путь является единственно верным. – Женечка вопросительно посмотрел на Иру.

– Я имею в виду не в качестве ключа. То есть, не как помощь в Осознании Сути. Кроме того, я, естественно, в курсе, что различные системы символов заключают в себе разное количество символов. Поэтому символы других систем вроде бы не могут отражать те же самые 43 энергии Бытия, которые условно можно назвать элементарными или фундаментальными. – Ира, в свою очередь, вопросительно посмотрела на Женечку.

– Правильно догадалась. 43, или 44, или 2, или 3587, или сколько угодно ещё имеет принципиальное значение только в человеческой логике.

– То есть, «43 энергии Бытия, которые можно назвать элементарными или фундаментальными» – это, как и коммуникативные двужильные нити, лишь способ объяснить человеку для человека необъяснимое? То есть, информация, потенциально способная связать человеческое сознание и ЗНАНИЕ?

– Верно. Почти. Человеческое сознание более всего занимает вопрос:

А действительно ли существуют именно 43 фундаментальные энергии Бытия?

На самом же деле, важно другое:

Удалось ли с помощью изложения этой системы заставить человеческое сознание определённым образом программировать подсознание.

Однако это не значит, что 43 фундаментальных энергий Бытия не существует, что это выдумка, фантазия. Всё, о чём ты прочла за прошедшие сутки, так и есть, но это – только одна грань Истины, рассматриваемая с одной из точек зрения.

И в этом данная информация ничем не отличается от общепринятого представления людей о Мире, в котором они живут. Так как общепринятое представление людей о Мире – это тоже только одна грань Истины, рассматриваемая только с одной из точек зрения.

– То есть, каждая из систем символов рассматривает одну из граней Истины? – спросила Ира.

– С помощью любой системы символов можно рассматривать любую грань Истины. Уверен, что когда ты сама перед посещением Точки Выбора работала с Азбукой, перед тобой разворачивалась картина, отличная от той, которая возникла перед тобой сейчас. Верно?

– Не скажу, что принципиально иная, но, в общем-то, да.

– Не принципиально иная только лишь потому, что мы со Стасом, каждый со своей стороны, сориентировали тебя.

Безусловно, хоть с помощью каждой системы символов можно рассматривать любую грань Истины, каждая конкретная система символов оказывается более удобной для рассмотрения одних граней и менее удобной для рассмотрения других.

Ира, признайся честно, всё это ты и сама поняла, пока читала, а может, ещё и до этого, и твой вопрос не в этом заключается.

– Да. Ты прав. Мне нужно было уточнить. Даже не столько уточнить, сколько сформулировать. А мой вопрос… Нет. Это тоже пока не он. Жень, ты ведь не только Славянскую Азбуку проработал так тщательно?

– Само собой. Ты сама из всех систем символов и других возможных ключей выбрала для себя Славянскую Азбуку. Именно поэтому я озаботился столь глобальным переносом в письменный вид всех своих наработок в этой области.

– То есть, другие системы ты также тщательно не прорабатывал?

– Прорабатывал также тщательно, но бо́льшая часть этих проработок находится, так сказать, в устной форме.

– Женя! Как ты можешь хранить в своей голове такое количество информации? – поражённо воскликнула Ира.

– Палладина, ты и отдалённо себе представить не можешь – и не только ты – какое запредельно грандиозное количество информации можно впихнуть в человеческую голову. Однако в большинстве случаев – и в этом в том числе – это необязательно.

По поводу многих вещей я храню в своей голове лишь коды доступа к внешним хранилищам этой информации.

Спроси меня сейчас о системе символов, к примеру, Шумерской клинописи или, скажем, знаков дорожного движения, я тебе навскидку ничего вразумительного не расскажу. Однако если ты дашь мне время воспользоваться кодом доступа и подключиться к соответствующему отделу внешнего хранилища, я предоставлю тебе столь же подробную выкладку.

Собственно, проработка какой-либо системы символов – да и много другого – сводится как раз таки к обретению кода доступа.

– И подобным образом ты проработал все системы символов?

– Не берусь судить все ли вообще, но все, которые мне встретились за время моего беспрецедентно долго существования здесь с момента Осознания Сути.

– И системы языков компьютерного программирования в том числе?

Женечка завис с приоткрытым ртом, в ступоре глядя на Иру.

– Не-а, – произнёс он, в конце концов. – Мне в голову не приходило поинтересоваться ими. Так что, я с ними даже не знаком.

– В таком случае, позволь мне дать Мише прочесть твой трудом в полном варианте, а затем помоги ему или проработай совместно с ним подобным образом системы символов языков компьютерного программирования.

– Это, как я понимаю, и есть твой второй вопрос, – из глубин задумчивости проговорил Женечка.

– Да.

– Ира, – Женечка сканирующе смотрел на неё, – а тебе не кажется, что ты переоцениваешь Мишу?

– Ни разу.

– Зря. Ира, он ещё очень-очень маленькая личность.

– Женя, это не имеет значения. Мне Лу говорила, что Миша – личностная энергетическая структура, стоящая на пороге третьего уровня. То есть, до великого ему ещё очень и очень далеко. Но это, повторюсь, не имеет значения.

Человеческое воплощение наделяет всем арсеналом великой личности. Я понимаю, что лишь в суррогатном варианте. Но все эти, так сказать, искусственные аналоги при ответственном целеустремлённом использовании мало чем уступают подлинникам.

Я заявляю это столь уверенно, поскольку сама, в отличие от вас, пользуюсь нынче только ими. С чего я так решила? Понятия не имею. Я просто это знаю.

Так вот, Жень, Миша – программист по своей сути, а не только по профессии. Собственно, его профессия – следствие устремлений его сути.

Под свою ответственность я дала Мише ознакомиться с фактическим вариантом концепции. Когда он пытался выразить свои… Нет, это – не мысли… Свои глубинные ощущения, что ли, которые возникали у него в процессе знакомства с концепцией, у меня по поводу него не осталось никаких сомнений.

Знаешь, я уверена, что он способен и сам до всего дойти, но ты гораздо лучше меня представляешь, сколько на это нужно времени и сил.

Собственно, – Ира усмехнулась, – он сам запрограммировал для себя ситуацию, благодаря которой, этот расход сокращается в десятки, а может, и в сотни, а может, и в тысячи раз.

Женя, поверь, какими бы мы тут высшими и великими ни были бы, мы в программирование – и не только в компьютерном – дилетанты. А Миша – профессионал.

Посуди сам, много вам тут удалось напрограммировать, несмотря на все ваши усилия?

Общепринятые представления о Мире и Бытие являются общепринятыми не потому, что они объективно верные, а лишь потому, что подавляющее большинство рассматривает одну и ту же грань Истины с одной и той же точки зрения.

Произошёл один единственный сбой программы, и всё человечество на всю его Историю заклинило на этой точке зрения. Разве не так?

Да. Перепрограммировать можно только себя и никого другого. Но перепрограммировав себя, ты начинаешь влиять на программное обеспечение ближних и, благодаря цепной реакции, постепенно на всё человечество.

Я знаю, что этот принцип активно используется и, казалось бы, даёт результаты. Но, если использовать твой способ выражения, от всех ваших усилий меняется лишь исходящий сигнал, соответственно меняя и входящий, но это не изменяет подключение, раз за разом обновляя его. Разве не так? – Ира выжидающе смотрела на Женечку.

Прежде чем заговорить он долго молчал в глубокой задумчивости.

– Ира, я не то что бы не верю тебе. Не то что бы не доверяю. Ты, безусловно, права. Собственно, – он усмехнулся, – ты не можешь быть неправа. Знаешь, поиграю-ка я эту недельку в Мишины игрушки. Не ради проверки твоей теории. Мне нужно понять.

– Так я могу дать Мише почитать твой труд?

– Да. Раз ты считаешь это нужным.

Ира рассмеялась.

– Хорошенькая у нас намечается неделька! Прямо клуб по интересам! Один читает, другой играет. Мы с Лу так вообще уже который месяц только и занимаемся удовлетворением своих творческих потребностей.

Нет, разумеется, фундаментальные энергии Бытия и всё остальное запредельное и непостижимое – это блеск! Однако если спуститься на Землю-Матушку, то – ничего не могу сказать о тебе, потому как не знаю – но я, Лу и Миша, на сегодняшний день, представляем собой статью расходов.

– Статью вложений будет точнее. Кстати, просто к слову, источником финансирования вашей деятельности служит разработанная тобою линия мебели. Но само по себе это не так уж важно. Я понимаю, что у тебя сейчас слишком много всего, на чём приходится сосредотачивать своё внимание, и всё же, ты ничего в себе не замечаешь?

– Замечаю. Похоже, у меня готовится к расщеплению последняя нить из арсенала социума – ЧЕРВЬ.

– Верно. Эта нить у тебя менее всего когда-либо касалась социума, а потому существует большая вероятность, что после расщепления обе нити будут иметь соединения за его пределами. Можно, конечно, и после расщепления перетащить одну из нитей в нужное место, но лучше, если тебе удастся перекинуть её в зону социума во время расщепления.

Судя по тому, что ты задалась вопросом вашего с Мишей и Лу финансового обоснования, ты осознаёшь это. Правда, на уровне далёком от сознания.

Одним словом, я рад, что ты задалась этим вопросом. И для благополучного соединения одной из нитей ЧЕРВЬ с социумом, возьму на себя смелость подкинуть тебе идейку.

– Давай!

– То, что ты, совместно с Алиной, назвала «Стиль-Код», до сих пор существует лишь в воображении. Вся подготовительная работа ведётся до сих пор от лица предприятий, принадлежащих мне, Гене и Стасу. Все они, естественно, объединятся под эгидой проекта «Стиль-Код», когда он обретёт юридический статус.

– Ты предлагаешь мне этим озаботиться?

– Палладина, озаботиться этим у тебя вряд ли получится. – Женечка усмехнулся. – А вот поднять этот вопрос – очень даже нелишнее, дабы нацелить одну из нитей после расщепления зацепиться за зону социума.

– То есть, я должна поднять вопрос о том, что «Стиль-Коду» пора обзавестись юридическим статусом? – в нарастающем оживлении спросила Ира.

– Именно, – озадаченно ответил Женечка, теряясь в догадках по поводу причины Ириного оживления.

– Женечка! Ты даже не представляешь, какую гениальную идейку ты подкинул! Это же замечательнейший повод вплотную заняться Александром!

– Ира, при чём здесь Александр?

– Женечка, ты же лучше меня понимаешь, что такое Александр! Я имею в виду, что я это понимаю лишь умозрительно, а ты это видишь. Александр – это человек, в совершенстве или близко к тому знающий сферу ЦЫ зоны социума, но на энергетическом уровне не имеющий с ней никакой связи.

– Палладина, я тебя недооценил!

Ира усмехнулась с налётом досады.

– Приятно, конечно, но… Всё далеко не так здорово.

– А чего так? – ехидно спросил Женечка.

– Последнее время, я никак в кучу собраться не могу. Планирую одно, хватаюсь за другое, а заодно и за третье, и за четвертое, и за пятое. Потом понимаю, что не в состоянии всё, за что схватилась, удержать. Начинаю, что-то отбрасывать и… снова хвататься. В общем, швыряет во все стороны без всякого толка.

– Ну, то, что без всякого толка, это ты беззастенчиво поскромничала. А то, что швыряет, это вполне закономерно. Это – издержки подготовки нити ЧЕРВЬ к расщеплению. Потерпи, потому что с этим ничего не поделаешь. Это нужно просто пережить. Используй смирение.

– Как отказ от борьбы с обстоятельствами в пользу овладения собой? Жень, в том-то и дело, что собой овладеть никак не удаётся.

– Ира, обстоятельства бывают не только внешними, но и внутренними. Учти это.

– Вообще-то да. – Ира задумалась, припоминая, что сама это поняла однажды.

– Не сопротивляйся швырянию. Делай лучшее там, куда зашвырнуло, с тем, за что схватилась.

Ира изо всех сил старалась следовать совету Женечки, замечая, как швыряние из стороны в сторону с хватанием то за одно, то за другое выплеснулось за её пределы.

Женечка, собравшийся всю неделю посвятить сотворённым Михой компьютерным играм и в понедельник с утра переселившийся к нему в кабинет, прожил там лишь до середины вторника.

За это время на каждом перекуре полным составом четвёртого этажа прослеживалось снижение его присутствия в сём мире. Однако на обеде во вторник Женечка мужественно вернулся.

– Стас, что у тебя сейчас? – спросил он Радного прямо с порога.

Радный посмотрел ему в глаза, пришёл к выводу, что заданный вопрос не из разряда дежурного «Как дела?» и принялся подробно посвящать Женечку в свои текущие проблемы.

Женечка слушал предельно внимательно, постепенно повышая степень своего присутствия в сём мире. Потом задал Радному несколько уточняющих вопросов и:

– Стас, давай я подхвачу, а ты переселяйся-ка к Мише. Может, я, конечно, и ошибаюсь, но, по-моему, это больше по твоей части.

– Хорошо, – коротко ответил Радный и, посвятив минут двадцать послеобеденного времени передаче дел Женечке, переехал на четвёртый этаж.

К удивлению Иры, Миха, который в присутствии Женечки чувствовал себя крайне скованно и неуютно, с Радным освоился в первый же час.

Сам Миха, как и планировалось, занимался чтением Женечкиного труда. Хотя Ира, в понедельник утром передавая ему флешку с файлом, сказала, что автор – Женечка, Миха читал тихо сам с собою, лишь на перекурах кидая на Иру несмелые взгляды, красноречиво говорящие, что понятно ему не всё.

Женечка поначалу, пока ещё не особо выпускал реальность из внимания, ловил эти взгляды и пытался выступить в роли консультанта, но Миха, вместо того чтобы воспользоваться возможностью и развить тему, на Женечкины наводящие вопросы с трудом выдавливал из себя что-нибудь односложное.

Попытки Женечки наладить контакт, используя Михино творчество, тоже не увенчались успехом. В этих случаях, Миха, правда, был более многословен, но все его пояснения звучали натужено и формально.

Когда же Радный сменил Женечку, из Михиного кабинета стали слышаться обмены репликами, на перекурах перерастающие в столь оживлённое общение, что Ира и Лу превращались в слушателей, лишённых возможности вставить хоть слово.

Во второй половине дня в среду Ира констатировала, что с Радным Миха общается так же раскованно, как и с ней.

Сама же Ира только утром в четверг набралась смелости сообщить Радному, что она готова к ненавязчивым столкновениям с Александром.

В этот же день Александр в буквальном смысле слова столкнулся с Ирой в коридоре третьего этажа, выходя с грудой папок из Женечкиного кабинета, в который Ира собиралась войти, дабы передать Женечке для перевода проектную документацию по очередному объекту.

– Извините, – сквозь зубы выдавил Александр и поспешил удалиться.

Ира остановилась, с интересом глядя ему в спину и отмечая про себя, что впервые видит его после похорон Руслана.

Внешние последствия аварии и тактильного общения с Женечкой, Радным и Геной давно исчезли, однако было ощущение, будто они оставили после себя невидимый отпечаток.

Вернувшись, Ира поделилась впечатлением с Лу, в конце добавив:

– Хотелось бы мне сейчас глянуть на традиционные общения Александра с Леной. Если это всё ещё в его традиции.

– В традиции, – послышался голос Радного из кабинета напротив. – Прошу прощенья за вмешательство, – он появился в проёме двери, – но прозвучавшее имя заставило прислушаться. В общем, всё, как и прежде, Ира. Но Вы правы, полюбопытствовать стоит.

Ира и Лу полюбопытствовали на следующий же день.

К заметным изменениям относились иное помещение и иная мебель. Но хоть и в другом кресле, однако, развалившись точно так же, как и прежде, восседал Александр и в тех же самых, почерпнутых из фени, терминах делился с Леной впечатлениями насыщенно проведённого вчерашнего вечера.

– Такое ощущение, будто он все силы тратит на то, чтобы оставаться прежним, – подумала вслух Ира, пока они с Лу поднимались к себе на четвёртый этаж.

– Не хочу спорить с твоими ощущениями, но… Если говорить о том, что я вижу, он как был железобетонной основой, так и остался. – Лу усмехнулась. – Не исключаю, что марка бетона несколько иная, но не более того.

В этот день с Александром Ира «ненавязчиво столкнулась» ещё раз.

В конце одного из перекуров Михе позвонила Оксана, чем-то озадачив. Сказав, что он сейчас к ней подойдёт, Миха за спинами направляющихся по кабинетам Радного и Лу кинул на Иру умоляющий взгляд.

– Ирина Борисовна, можете вместе со мной к Оксане спуститься?

После беседы с Лоренцем и Зивом недельной давности им не удавалось пообщаться tête-à-tête, чего Михе явно хотелось.

Ира кивнула в знак согласия.

– Ирина Борисовна… – начал Миха, едва ступив на лестницу, но ему не суждено было продолжить.

Снизу надвигалось мрачное существо непонятного пола под названием Оксана.

– Оксана, я же сказал тебе, что спущусь. – Миха вздохнул с досадой.

Мрачное существо проигнорировало Михино замечание и принялось бурчащим тоном излагать суть возникшей проблемы.

Раз такое дела, Ира собиралась вернуться в свой кабинет, но Миха посмотрел на неё умоляющим взглядом.

– Ирина Борисовна, не думаю, что это надолго, пожалуйста, пойдёмте с нами.

– Хорошо, Миш.

Переехавшая на второй этаж бывшая мастерская Руслана стерильностью превосходила операционную, а для неестественной упорядоченности расположения предметов разнообразного назначения Ира не могла и сравнения подобрать.

Казалось, что даже мелкие шурупчики в идеально чистой прозрачной ёмкости с ярлычком не насыпаны туда, а тщательно сложены в определённом порядке. Сама же ёмкость являлась составной частью идеально ровного ряда похожих прозрачных ёмкостей с ярлычками, расставленных строго по размеру на покрытой стерильной тканью полке.

Ира прошла вглубь «операционной» и уселась на стул, который Оксана собственноручно поставила для неё явно не куда попало.

На «операционном столе» располагался «пациент» в виде системного блока в состоянии вскрытия. Рядом с ним на стерильных салфеточках аккуратно лежали извлечённые из его чрева жизненно-важные органы. Тут же находился ящичек с ячейками, в которых лежали инструменты.

Оксана и Миха склонились над «пациентом», разговаривая на непонятном варианте русского языка.

Минут через пять дверь открылась без стука. На пороге стоял Александр.

– Уважаемое чудо природы, долго ещё? Мне, если что, работать надо.

«Уважаемое чудо природы» ничуть не смутилось ни тоном обращения, ни эпитетом в свой адрес.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – ровным тоном пробурчало оно, ставя ещё один стул в полуметре от Ириного так, что передние ножки обоих стульев оказались на одной прямой.

Александр, усаживаясь, без интереса скользнул взглядом по Ире.

– Добрый день, – подчёркивая вынужденность приветствия, процедил он.

– Добрый день, – ответила Ира.

Александр разместил своё тело на стуле так, что его голова опиралась на спинку. Он положил под голову руку и принялся напоказ разглядывать Оксану.

– Слышь, ОНО! Ты хоть понимаешь, как тебе повезло, что в русском языке есть род? Иначе, никто бы в жизни не догадался, какого ты пола.

«ОНО» на секунду оторвало взгляд от «пациента» и перевело его на Александра.

– Да. Наверное, – пробурчало «ОНО» тем же тоном, каким по дороге сюда бурчало Михе суть проблемы.

– Ты – лесбиянка? Трансвестит?

– Нет. Я – натурал, – всё тем же тоном ответила Оксана.

Александр разразился хохотом.

– Слушай, ты! Чудо природы. Хочешь сказать, тебя кто-то имеет? Солнце моё! Столько никто не выпьет!

Ира зацепила взглядом Миху и на секунду забыла, как дышать.

Всю Михину застенчивость и стеснительность вместе с нежностью, утончённостью и беззащитностью будто стёрли. Не вызывало сомнений, что Миха сейчас, невзирая на разницу в весовых категориях, вышвырнет отсюда Александра не открывая двери с таким ускорением, что лететь тот будет до противоположной стены коридора.

Но в это же самое мгновение Оксана снова забурчала, не меняя ни тона, ни интонации, и тем самым выбила почву из-под ног у всех разом.

– Миша, ему просто интересно, – прозвучало в сторону Михи, после чего Оксана повернулась к Александру. – Я никогда не ложусь в постель с мужчиной, если он в состоянии алкогольного опьянения.

Несомненно, Александру было что «сострить» по этому поводу, но повисла гробовая тишина, нарушаемая только глухим позвякиванием отвёрток.

Минут через десять системный блок был в собранном состоянии. Оксана подключила к нему монитор, клавиатуру и мышку. Они с Михой что-то проверили, вполголоса переговариваясь на своём варианте русского языка.

После проверки, Оксана подхватила системный блок подмышку и, кивнув Александру, буркнула:

– Всё готово. Идёмте.

Пока Миха встрепенулся по поводу, что неплохо бы помочь Оксане донести системный блок, она уже открывала дверь в кабинет Александра, который шёл следом за ней, держа приличную дистанцию.

– Ну что? – спросила Ира Миху после того как закрылась дверь за Александром.

Миха тяжело вздохнул.

– Наверное, не сейчас.

– Да уж. Любопытная сценка.

– Извините, что оторвал напрасно.

– Не думаю, что напрасно. Идём?

– Да, конечно.

– Домой ещё не собираетесь? – выдернул в общедоступную реальность голос Радного.

– Чуть позже, Стас, – ответила Лу, не отрывая взгляд от монитора.

– Как знаете.

– А ты уже всё? – поинтересовалась Лу.

– С Мишей – да, но надо кое-что уточнить с Женей. Кстати, как вы смотрите на то, чтобы завтра собраться у меня узким кругом. Не в плане официоза, а просто поговорить.

– Не мешало бы, – Ира глянула на Радного в упор, правда, почти сразу, вздрогнув, отвела глаза и, придав им вопросительное выражение, уставилась на Лу.

– Всецело за, – ответила Лу на Ирин вопросительный взгляд.

– Часиков в десять нормально?

– Да, – сказали в один голос Ира и Лу.

– В таком случае, до завтра, – попрощался Радный и скрылся за дверью.

Ира и Лу вновь сосредоточились на мониторах.

– Ой! – вскрикнула Лу, выдернутая в общедоступную реальность звуком ожившего принтера.

Когда она подняла глаза, Ира вытаскивала из него листок.

– Ну вот, смотри. – Ира положила листок перед Лу. – Это – наш логотип.

– Когда ты успела? – удивлённо спросила Лу и тут же выпалила в ошеломлении, – Как ты это сделала?

– Что? – не поняла Ира.

– Ну-ка, распечатай-ка ещё раз.

Сбитая с толку Ира поставила на печать, и как только лист вылез из принтера, передала его Лу.

Лу в ошеломлении смотрела то на один лист, то на другой. Потом вскочила и подбежала к Ириному монитору, потом снова вернулась на своё место и уставилась в листки.

Ира уже собралась с мыслями, чтобы спросить у Лу, в чём дело, но тут скрипнула дверь. На пороге стоял поднявшийся за Лу Гена.

Ира глянула на него чуть раньше, чем он рассчитывал, и увидела во всей «красе» ту боль, которую он так тщательно скрывал в глубине себя. Однако в следующее мгновение он уже светился ехидной улыбкой.

– Что, девчонки, опять с работы пинками гнать надо?

Лу молча протянула ему один из листков. Гена глянул на него и на несколько мгновений замер, искрясь восторгом.

– Это – наш логотип? – спросил он.

– Да, – коротко ответила Ира.

– Ирчик, я всегда говорил, что ты – гений! – воскликнул Гена и далее выдал целую искусствоведческую лекцию, пытаясь объяснить свой восторг, гармоничностью и выверенностью линий, чёткостью и лаконичностью графики и т.д. и т.п.

– Генка, с тобой всё ясно! – со смехом оборвала его Ира, так как лекция грозила бесконечностью. – Лу, скажи, с тобой-то что?

– Ира, как ты это сделала?

– Да что я сделала-то?

– Ты вложила в него движения мира. Нет, они, конечно, всегда есть во всём, но… Такие яркие, интенсивные, мощные я видела только в подлинниках живописных полотен признанных шедевров. Это же… Я потому и попросила распечатать ещё раз. Так. Подожди. А распечатай-ка ещё раз, но так, чтобы на листе их было штук десять.

– Как скажешь.

Ира сделала, что просили, и передала лист Лу.

– Бомба! – выдала заключение Лу, внимательно изучив лист. – Но как?

– Лу, очень просто. Берёшь левую ногу, закидываешь за правое ухо и … – Ира рассмеялась.

Лу и Гена подхватили её смех.

– Да уж, – задумчиво проговорила Лу отсмеявшись. – Прекрасно знаю, что такие вещи не объяснишь.

Она снова уставилась в листки, а Ира перевела взгляд на Гену.

Он улыбался с искорками в глазах, но с Ириного лица улыбка сползла.

Гена отвёл глаза.

– Лу, можно я ненадолго заберу к себе Гену. У меня к нему разговор сугубо личный.

Оторвав взгляд от листка, Лу молниеносно пробежала им по Гене и Ире.

– Да, Ира, само собой.

– Ген, пошли.

Ира провела Гену через проход, и они оказались у неё в гостиной.

– О чём поговорить хотела, Ирчик?

– Ген, три недели назад я получила по электронке письмо. Оно – сугубо личное. Тем не менее, мне бы хотелось, чтобы ты познакомился с некоторыми его фрагментами.

– Что за письмо?

– Пойдём.

Ира направилась наверх в кабинет. Гена шёл следом.

Ира села и включила компьютер. Пока он грузился, она принялась рассказывать.

– Представляешь, три недели назад перед самым уходом с работы мне приходит письмо. Я уже собиралась выключать комп и не стала его открывать.

В общем, прихожу домой, открываю почту и… У меня внутри всё оборвалось.

Ген, хоть ты никак не показываешь этого, я вижу в каком ты состоянии. Я знаю, что как только я покажу тебе то, что хочу, тебе, может быть, ещё хуже станет, но… Я уверена, что тебе это нужно. Вот. Смотри.

Ира открыла почту и навела курсор на письмо Руслана, чуть выждав, открыла и прочла вслух послание.

– А теперь – прикреп. файл в подчищенном для тебя варианте.

Она закрыла почту, открыла специально подготовленный для Гены вариант прикреп. файла и освободила ему место, порываясь сразу выйти, дабы не мешать ему своим присутствием отдаться на волю эмоций и свободно выплёскивать свои чувства.

Но Гена, не глядя, жестом остановил её и тихо добавил:

– Будь здесь. Всё в порядке.

Гена читал так же, как сама Ира в первый раз. Со слезами сквозь смех и со смехом сквозь слёзы. Дочитав, он какое-то время сидел в неподвижности, а потом поднялся и подошёл к Ире.

– Ирчик. Спасибо. Я тайно влюблён в тебя.

Он обнял её и впился губами в её губы.

– Гена!!! Ты чего???!!! – в ошеломлении воскликнула Ира, как только он освободил её из своих объятий.

– Ирчик, поверь, я к тебе не пристаю. Я всего лишь хочу максимально выразить тебе свою благодарность теми средствами, которые у меня есть в наличии в данный момент.

– Генка, а ты классно целуешься, – с улыбкой сообщила Ира в попытке побороть смущение и смятение.

– Я знаю, – томно заявил Гена.

Он подошёл к компьютеру, закрыл специально подготовленный для него вариант прикреп. файла и достал мобильник.

– Лу. Иди к нам.

Лу вошла сквозь прорванное пространство минуты через две.

– Лу. А я Ирчика поцеловал, – поставил её в известность Гена тоном сорванца, гордо сообщающего о своей проделке.

– И теперь хочешь, чтобы я тебя за это убила? – спросила она с улыбкой.

– Наверное, что-то типа того.

Лу окинула его сканирующим взглядом и усмехнулась.

– На твоём месте, я бы её не только поцеловала.

– В точку. Но поцелуй – это всё, что у неё не получилось мне не позволить. Правда, она отметила, что делаю я это сногсшибательно.

– Уж кто-кто, а я в курсе, – твёрдо заявила Лу.

Нестандартные стандарты

Утром, перед посиделками у Радного узким кругом, Лу и Гена зашли за Ирой.

– А я тебя вчера поцеловал! – вовсю кривляясь, заявил Гена в качестве утреннего приветствия.

– И теперь предлагаешь по этому поводу провести широкомасштабную PR-акцию? – полюбопытствовала Ира.

– Слушай! А это – идея! Представляешь, какая мощная заявка для нашего проекта? – Гена засиял.

Лу, тем временем, плюхнулась в кресло и демонстративно уставилась в потолок, изображая возмущение с раздражением. Если сказать, что вид у неё был счастливый, это ничего не сказать.

– Лу, ты со мной не согласна, ведьма моя? – Гена подобострастно подскочил к ней, по пути незаметно сунув в Ирину руку флешку.

– Так, вы тут пока определяйтесь с программой проведения PR-акции, а я пойду, переоденусь, – хихикая, сказала Ира, направляясь к лестнице.

Первым делом, она скинула на Генину флешку оставленную для него Русланом папку «RHSYM_17280169», а затем, как и обещала, переоделась.

Когда она спускалась обратно в гостиную, Гена и Лу пререкались ни о чём в обычной своей манере. Гена что-то пытался втолковать «своей ведьме» полунапевом, а она на него фыркала и шипела.

– Ирчик, меня со вчерашнего дня грызёт подозрение, что она мне не верит.

– В чём не верит-то? – Ира усмехнулась Гениному кривлянью.

– Ну, что я тебя поцеловал. Давай ей покажем!

– Генка! Да угомонись ты! – Ира рассмеялась, уворачиваясь от его попытки обнять её.

– Ирчик, я ещё хочу! Сама ведь призналась, что тебе понравилось.

– Вот именно. Это ты классно целуешься, а не я. Так что, у тебя нет ни единой причины хотеть ещё.

– Ну-у-у, Ирчик! Если я не сказал тебе, что ты обворожительна, это не значит, что это не так.

– Так! Генка! Всё! Хватит! Лу, скажи ему что-нибудь! В конце концов, это – твой муж!

– Ира, если тебе показалось, будто он меня слушается, тебе показалось.

– Ага! Так значит, я тебя не слушаюсь?! Ведьма! Ирчик, поверь, вот просто ведьма да и только!

Ира и Лу покатились со смеху, а Гена резко стал серьёзным.

– Так, девчонки, по-моему, уже пора. Идёмте.

Ира и Лу, давя последние смешинки, направились в цоколь.

Ира шла в шоке. За время игры в давай-покажем-Лу-как-мы-целуемся, Гена умудрился незаметно забрать зажатую в Ириной руке флешку и сунуть в карман своих брюк.

Удивительным было то, что в реальном времени Ира не уловила, как это произошло, но ярко и в деталях вспомнила, когда, отсмеявшись, обнаружила, что флешки у неё в руке больше нет.

Ира выловила Гену в суете совместных усилий по созданию приятных условий для предстоящей беседы.

– Ирчик, целоваться? – игриво спросил Гена, проскальзывая вслед за ней на балкон.

– Генка! – возмущенно взвизгнула Ира.

– Ладно-ладно! Чего хотела?

– Спросить.

– Спрашивай.

– Ген, а с флешкой попроще никак нельзя было?

– Можно, но… Ты ничего интересного не заметила?

– Заметила. В реальном времени я не усекла, как она у меня из руки исчезла, а потом весь эпизод в мельчайших деталях вспомнила.

– Ирчик, я понятия не имею, как я это делаю. Я просто умею делать подобные вещи. Показал я тебе это не с какими-то далеко идущими целями и намёками, а лишь потому что ситуация подвернулась. Папочку, конечно, тоже заполучить невтерпёж. Вчера не до неё было. – Гена вздохнул и усмехнулся с оттенком светлой печали. – Там, кстати, то, что мне вчера читать давала, есть?

– Да.

– Спасибо. – Гена немного помолчал задумчиво. – Ладно, идём, – он игриво улыбнулся, – а то ещё подумают, что мы тут с тобой и вправду целуемся.

– Ну что, Гена, начинай! – предложил Радный, едва все расселись.

– А чего сразу я? Как что, так сразу Гена! – утрированно переигрывая возмущение, воскликнул он, одним махом развеивая ненужный сегодня налёт официоза.

– Как это чего? – Радный едва заметно улыбнулся под аккомпанемент всеобщего смеха. – Миша у нас с твоей подачи появился.

– С моей???!!! Ребята, вы всё напутали! Если бы не госпожа Палладина Ирина Борисовна, а следом за ней – сеньора Луиза Ремедиос Бональде Вигас, я бы ни о каком Мише и понятия бы не имел.

– Похоже, это у вас надолго, – недовольно мяукнул Лоренц, запрыгивая Радному на колени, дабы привлечь к себе внимание.

– Он что-то сказал? – спросил Гена, вертя головой, так как с одной стороны рядом с ним сидела Лу, а с другой – Ира.

Обязанности «переводчика» взяла на себя Ира.

Лоренц дождался, пока она с ними справится, и продолжил:

– Мы с Зивом, конечно, рады, что у вас тут нынче весело, но у нас нет времени ждать, пока вы вырулите на разговор по существу. А потому, позвольте нам поделиться своим мнением и оставить вас веселиться дальше без нашего присутствия.

– Что там у Поликарпыча? – спросил Радный.

– Всё по плану, – проурчал Зив. – А потому мы там нужнее, чем здесь.

– То есть…? – прослушав Ирин «перевод» и резко став серьёзным, спросил Гена, не окончив предложения.

– Не думаю, что это произойдёт в ближайшее время, – проурчал Зив, – но этого самого времени у него в любом случае осталось в обрез.

– Так вот, – промурлыкал Лоренц. – Все вы знаете моё отношение к затее под названием «человек». И вот, что я вам скажу: познакомившись с Мишей, я готов пересмотреть свою позицию по многим пунктам.

Полагаю, уже этого моего заявления достаточно, чтобы каждый из вас с предельным вниманием и ответственностью отнёсся к его… Нет, не только к его идеям и предложениям, а к нему в самом принципе.

Я не предлагаю Мишу в качестве эталона человека, но… Короче говоря, вы сами должны были заметить, что он – другой. Не по сравнению с вами. По сравнению с ныне существующим среднестатистическим экземпляром системы «человек».

И дело не в том, какой он сам по себе. Хотя, признаюсь честно, сам по себе он мне очень понравился. Дело в том…

Мы тут намедни просвещали его в области настроений и их программирования. Так вот, всё, что мы ему сообщили, он уже умеет делать и делает. Я имею в виду работу с, так сказать, собственным программным обеспечением.

Вы великолепно понимаете, что он другой потому, что он по-другому себя запрограммировал. И вы прекрасно знаете на собственном опыте, чего стоит жить в воплощении «человек» с «программным обеспечением» несоответствующим стандартам.

И учтите, вы – это вы, а он – совсем-совсем маленький, и, к тому же, силёнок у него кот наплакал.

То есть, его «программное обеспечение» отличается и от вашего. Иначе, оно либо слилось бы со стандартом, либо Миша бы не выжил.

Как он умудрился создать себе такое «программное обеспечение», мне непонятно, но в одном я уверен:

Миша – гениальный программист. В данном случае, я, как вы понимаете, не имею в виду компьютерное программирование.

Зив, хочешь что-нибудь добавить?

– Нет. Разве что только то, что я полностью согласен с тобой.

– В таком случае, разрешите нам откланяться.

После того как Зив и Лоренц удалились, минуты две стояла гробовая тишина. Потом заговорил Радный.

– Собственно, я тоже полностью согласен с Лоренцем. Не имею возможности оценить Мишу как программиста компьютерного, поскольку не компетентен в этой сфере, но в том смысле, в котором имел в виду Лоренц, он реально гениальный программист. Это заметно уже в сюжетах его игр. А их детали и мелочи… В общем, Миша меня более чем впечатлил.

Радный посмотрел на Женечку, предлагая высказать своё мнение.

– Ну что… – начал Женечка. – Изначально с идеями Иры по поводу Миши я согласился только потому, что это – ЕЁ идеи. То есть, без энтузиазма. Однако Миша меня убедил в необходимости поделиться с ним некоторой информацией и помочь обрести некоторые навыки. Единственное, пока не представляю, как это сделать. Он шарахается от меня как чёрт от ладана.

– Жень, – Ира улыбнулась, – чего ты тупишь? У тебя полная идиллия с Аллой. Используй её. Кстати, «поделиться некоторой информацией и помочь обрести некоторые навыки» её тоже касается. Не спорю, она к реалиям за кулисами человеческой жизни относится скептически. Но ты втёрся ей в доверие вполне достаточно, чтобы изменить её точку зрения.

– Ты в этом уверена? – спросил Женечка.

– Абсолютно. Мы с ней плодотворно побеседовали в этом направлении. Алла ярко и однозначно продемонстрировала своё доверие тебе.

– Я, кстати, тоже не сомневаюсь, что пора заняться посвящением Аллы в скрытые стороны человеческого бытия, – поддержала Иру Лу. – И также не сомневаюсь, что заняться этим должен ты, Женя.

Алла безоговорочно доверяет тебе. Я с ней не беседовала, как Ира, но я это вижу. И ещё, я уверена, что она сможет открыть тебе доступ к Мише.

А то, чему его можешь научить ты, его не научит никто, потому что никто не умеет находить коды доступа к любой информации и перекодировать её в понятные человеческому сознанию символы так, как умеешь ты.

Стас, на практике ты, умеешь это делать не хуже, и Миша доверяет тебе не меньше, чем Алла Жене, но ты не сможешь научить его методике.

– Не спорю, – согласился Радный и посмотрел на Гену. – Ген, а ты, что скажешь?

– Я сегодня слушатель. Единственное, как только Миша пришёл к нам работать, я дал ему пару заданий по программированию и кое-кому показал результаты.

Подробного анализа выполненной работы я не получил, однако у меня попросили Мишины контакты, пояснив, что для фирмы, деятельность которой далека от создания программного обеспечения, иметь такого специалиста – непозволительная роскошь.

Контакты я, разумеется, не дал, ну и информировать, что не для данной фирмы завёл такого специалиста, тоже не стал.

– В таком случае… – начал Женечка, но Радный оборвал его.

– Жень, в любом случае, что делать с Мишей, лучше всех понимает Ира. Даже если она сама об этом и не догадывается. – Радный едва заметно улыбнулся. – Гена в самом начале отметил, что именно она стала инициатором появления здесь Миши.

Именно она решила познакомить его с фактическим вариантом концепции. Именно она свела его с Лоренцем и Зивом. Именно она подвигла тебя, а ты следом меня, познакомиться с Мишиными играми.

Благодаря этому мы теперь имеем представление, что такое Миша. И такое яркое представление, что, в частности мне, захотелось поделиться впечатлениями.

На данный момент обмен впечатлениями состоялся. Полагаю, весьма продуктивно для формирования оптимального отношения к Мише. То есть, что с ним делать дальше, пусть решает Ира, а наша задача оказывать содействие, форма и содержание которого сегодня вполне прояснились.

– Спасибо за доверие. – Ира улыбнулась, опустив глаза. – Но, если честно, последнее время я неуютно себя чувствую. Меня дёргает из стороны в сторону, и я – то вольно, то невольно – дёргаю следом всех вас. Короче, у меня, последнее время, как говорится, семь пятниц на неделе.

Женя намедни советовал мне просто пережить этот период. Изумительный совет, если бы можно было ему следовать тихо наедине с собой, но…

– Ира, Вы зря переживаете по этому поводу, – перебил её Радный. – То, что нужно сделать, нужно сделать вовремя, а не тогда, когда это запланировано. Только в этом случае действие будет иметь максимальную эффективность.

Поверьте, с этим у Вас всё в порядке. А то, что внешне проявляется как некоторая болтанка, это не страшно. Кстати, на себе я этого никак не ощущаю. Не потому что её нет, а потому что это – нормальное состояние на определённом этапе для ряда процессов.

По моим наблюдениям, Ира, у Вас изумительное чувство времени. Доверяйте ему, и пусть Вас не заботит, как Ваши требования и действия проявляются вовне.

– Потрясающе они проявляются, – вставила с улыбкой Лу. – Ира, я надеюсь, ты взяла с собой логотип?

– Взяла.

Ира достала флешку и положила на стол. Радный принёс ноутбук.

– Что открывать? – спросил он, беря флешку.

– Там один файл.

– Ген, – позвал Женечка.

– Я вчера уже видел, – с загадочной улыбкой отозвался Гена.

Женечка и Радный смотрели в монитор, заметно меняясь в лице.

– Как ты это сделала? – задал Женечка вчерашний вопрос Лу.

– Следуя инструкциям, полученным за последнее время.

– Преклоняю колени, – задумчиво проговорил Женечка. – Мне – слабо́. Хотя бо́льшую часть инструкций давал я.

– Женечка, именно поэтому я хочу, чтобы ты стал главным инструктором у Миши.

– Постараюсь оправдать доверие.

– Кстати! – Ира оживилась. – По теме «другого программного обеспечения». Я тут не далее как вчера оказалась свидетелем любопытной сценки в стенах домика с дыркой. Главный герой – наша новый сисадмин Оксана.

Ира в подробностях рассказала эпизод в кабинете Оксаны.

– Вы знаете, что такое Александр, – продолжала она. – Если бы Оксана попыталась поставить его на место, он бы морально задушил её. Но она не пыталась!

Создавалось такое впечатление, будто она отвечает на обычные вопросы, будто не замечает или не понимает, что Александр над ней издевается и публично оскорбляет.

Не знаю… Возможно… То есть, она, конечно, странная, но… В общем, когда я её видела в первый раз, у меня подобных мыслей не возникало, а тут, глядя на её реакцию, закрадываются подозрения, что она… Ну не знаю… Олигофрен, что ли.

– Интересно. – Женечка усмехнулся. – Учитывая её внешний вид и комментарий Миши, собеседование проводили с пристрастием. Психическое и ментальное развитие в пределах общечеловеческого стандарта, так что олигофрении там нет.

А вот твоё описание её «операционной» наталкивает на мысль об аутизме. Кстати, неадекватность эмоциональных реакций в аутизм вписывается, но…

– У Оксаны нет физиологических патологий, сопровождающих нервно-психические заболевания, – уверенно заявила Лу, перебив Женечку. – Такие вещи я вижу сразу.

– Ген, а что там со сведениями, с которыми ты настоятельно рекомендовал знакомиться Владу? – спросила Ира.

– Двадцать семь лет. Родилась в Челябинской области. В позапрошлом году переехала в Сочи. Судя по одинаковой дате смерти, родители, скорее всего, погибли. Живёт одна в однокомнатной квартире неподалеку от домика с дыркой. Точный адрес не помню, но где-то на самом верху Лысой горы.

– А смерть родителей не могла сказаться на её психике? – спросила Ира, обводя взглядом всех.

– Такие вещи могут оказывать влияние вплоть до серьёзных нарушений, но это обязательно отражается на физиологическом уровне и, естественно, на движениях мира. В данном случае, ничего такого нет, – ответила Лу.

– А что она, вообще, за существо?

– Оксана – основа, – сказал Радный, – но с довольно интенсивным движением на поверхности.

– Скорее всего, – подхватила Лу, – либо она недавно была активным веществом, которое только-только превратилось в основу, либо она – основа, которая вот-вот превратится в активное вещество.

– В любом случае, разглядеть её глубину сейчас нет возможности, – подытожил Женечка.

– Жень, а если судить по воплощению? – не унималась Ира.

– Воплощение – в рамках стандарта, без каких-либо намеренных и ненамеренных трансформаций. Исходя из этого, можно предположить, что Оксана – личностная энергетическая структура первого, максимум второго уровня. Возможно, конечно, и третьего, но это вряд ли.

– То есть, Оксана – абсолютный стандарт, который… НЕ СООТВЕТСТВУЕТ НИКАКИМ СТАНДАРТАМ. – Ира обвела всех многозначительным взглядом. – Ген, если я правильно понимаю, на днях должно решиться, перейдёт ли она полностью к нам или останется в своей мастерской?

– Да, кстати. Пришла она к нам, если не ошибаюсь, девятнадцатого сентября, а сегодня пятнадцатое октября. Да. Месяц, считай, уже прошёл.

– Ген, пусть решится так, что она будет работать у нас.

– Ирчик, как скажешь.

– Ир, ты думаешь…

– Да, Жень. Я думаю, что это из той же оперы, что и Миша. Результат, правда, прямо скажем, на любителя, которого ещё поискать надо, но… В данном случае, это неважно.

– Ирчик, если не секрет, что ты с ней собираешься делать? – спросил Гена.

– Не секрет, Ген. Я собираюсь НЕ МЕШАТЬ ей. А вот в чём, вот этого я себе пока и представить не могу. Зато я, хоть и смутно, представляю себе кое-что другое.

Мне Женя тут намедни намекнул, что «Стиль-Код» не имеет пока юридического статуса. Собственно, этого пока и не требуется. И, полагаю, не потребуется ещё довольно долго. И всё же, подготовкой к этому важному событию я бы хотела начать заниматься в самое ближайшее время. И…

Стас, мы с Вами уже говорили об Александре. Так вот, именно к этому я и хочу его привлечь прямо сейчас. Не думаю, что мне удастся найти лучший конкретный повод для начала его использования.

– Ирчик, я правильно понял? Ты хочешь, чтобы Александр занимался подготовкой документов для юридической регистрации «Стиль-Кода»? – без малого возмущённо спросил Гена.

– Ген, я не говорю, что плоды его труда нужно будет использовать по их ЗАМЕТНОМУ прямому назначению.

В следующую субботу, проснувшись в гостиничном номере, Ира с ужасом вспоминала пролетевшую неделю. Выдалась она такая, что в пятницу вечером Ира впервые приняла предложение Влада присоединиться к проведению выходных вне дома.

Ей, конечно, сообщили, куда они едут, но Ире было до такой степени всё равно, что она, не то, что запомнить, даже услышать не потрудилась, машинально с улыбкой ответив:

– Здорово! Всю жизнь мечтала!

Когда они прибыли на место, Ира обнаружила, что не могла об этом мечтать всю жизнь. Перед ней высилось здание отеля, сданного в эксплуатацию самый максимум года два назад.

Дождь лил сплошной стеной, но Влад, Алина и Алла наперебой уверяли, что это не проблема, поскольку всё, что нужно для полноценного отдыха с яркими впечатлениями, находится в стенах и, соответственно, под крышей, гостиничного комплекса.

Миха и Яна, скорее всего, были с ними солидарны, но в этот момент Яна в трепете разгадки великих тайн выпытывала у Михи известные ему сведения о причинах проливных дождей.

Уладив формальности с размещением, Иру звали в одно из развлекательных заведений отеля, но единственное развлечение, о котором мечтала Ира вечером в эту пятницу, это упасть замертво в постель.

Утром за окном всё так же лил дождь, а перед глазами заново проносилась эта жуткая неделя.

Все пять дней Ира работала сразу в трёх кабинетах.

Во-первых, с Михой. Они формировали и выверяли список, составляющий портфолио, и прикидывали содержание его отдельных пунктов, по ходу обсуждая тонкости различий ВАЖНОГО и ЗАМЕТНОГО, сведения, предоставленные Михе Лоренцем и Зивом, и Женечкин труд.

Во-вторых, с приступившими к работе Яной и Ромой. Их Ира озадачила фирменным стилем и контролировала творческий поиск в этом направлении.

В-третьих, продолжалась работа с Лу над архитектурными проектами. Лу, правда, настаивала, чтобы Ира притормозила с архитектурой, напоминая, что ничего страшного не случилось, когда она отрывалась во время начала работы над логотипом, но Ира не вняла её здравым идеям.

Кроме всего этого, Ира старалась «ненавязчиво сталкиваться» с Александром. Удовольствие от этих столкновений было ниже среднего, что неуклонно сводило на нет желание иметь с ним более тесные контакты.

Ко всем его обычным «изыскам» теперь добавился ещё один.

Не вызывало сомнений, что хоть Оксана и работала здесь уже почти месяц, Александр обнаружил её в тот день, когда Ира стала тому свидетелем.

Неадекватная реакция Оксаны на его откровенное хамство шокировала Александра, но шок прошёл быстро. И как только он развеялся, глумление над Оксаной стало его излюбленным развлечением.

В первой половине дня в понедельник Александр был ещё под действием шока, а потому прошествовавшую мимо и поздоровавшуюся с ним Оксану лишь проводил взглядом. Во второй же половине дня он попытался выяснить, чем она занималась ночами между выходными.

– Спала, – спокойно пробурчала Оксана.

Александр собирался уточнить подробности, но Оксану от дальнейшего общения с ним спас отдел маркетинга, у которого завис компьютер.

Обычно только в исключительных случаях Александр появлялся на работе раньше половины одиннадцатого. Такой исключительный случай произошёл во вторник.

Что именно стряслось, Ира не знала, но, судя по всему, Радный лично заехал за Александром, дабы обеспечить его наличие на рабочем месте в нужное время.

Ира наткнулась на них обоих в начале десятого на лестнице между первым и вторым этажами, когда шла к Лене пополнить запасы бумаги для принтера.

По той же самой лестнице, чуть впереди Иры спускалась Оксана.

Александр шёл навстречу, на несколько шагов отстав от Радного, с убийственно недовольным выражением лица, но, завидев Оксану, оживился.

– О! Чудо природы! Что ты здесь делаешь в такую рань?

Он задал вопрос с такой интонацией, что Ира не заехала ему по физиономии только потому, что его физиономия находилась слишком далеко от неё. Скорее всего, именно по причине пространственной недосягаемости и Радный не спустил его с лестницы.

– Работаю, – своим обычным бурчащим тоном спокойно ответила Оксана.

– С девяти что ли?

– Да.

– Александр! – окликнул его металлическим голосом Радный.

– Иду, – недовольно отозвался тот, и поплёлся следом.

Со среды Александр стал приходить на работу к девяти, дабы иметь удовольствие в качестве утреннего моциона встретить Оксану «добрыми словами» типа:

– О! Чудо природы надвигается! Эй, чудо природы, может тебе расчёску подарить? Знаешь, что это такое?

– Да. Знаю. Спасибо. У меня есть, – спокойно бурчала Оксана в ответ.

Ира опасалась, что Александр «переселится» к Оксане в кабинет, дабы постоянно иметь «новую игрушку» под рукой, но опасения не оправдались. Несколько раз под разными предлогами Ира заглядывала к Оксане, но Александра там ни разу не обнаружила. Сие развлечение для него, похоже, утрачивало прелесть без публики.

Зато на публике…

Ира ошибалась, будто Александр плевать хотел на субординацию. Выяснила она это, когда в пятницу зашла во время обеда в буфет первого этажа.

Александр сидел к ней спиной и не увидел её. Он общался с Оксаной. Публика толпилась вокруг в переизбытке, а потому Александр был в ударе.

Только тут Ира обнаружила, что в присутствии руководства, он всё же выбирает выражения и не даёт себе волю. И ещё Ира вынуждена была признать, что вот сейчас она бы не заехала ему по физиономии, даже если бы та находилась в непосредственной близости. От его гнусности у неё пропала способность двигаться.

Впрочем, Оксана оказывала не менее парализующее действие. На все его извращённые оскорбления и издевательства она отвечала всё тем же спокойным бурчащим тоном, будто между ними идёт обычная беседа двух сотрудников за обедом. Притом просто и ясно, конкретно и по существу на каждый его похабный вопрос.

Но ещё большее чувство омерзения, чем Александр, вызывали все остальные. Получившие хорошее воспитание и прекрасное образование, интеллигентные юноши и девушки, благопристойные матери и отцы семейств с замиранием сердца ловили каждую, оттачиваемую на Оксане скабрёзную остроту Александра, а затем от всей души хохотали.

На плечо легла горячая жёсткая ладонь, а сверху послышался тихий, перекрывающий отчаянный хохот до слёз, голос Радного:

– Как я вижу, желание забрать к себе Александра почти в предсмертных судорогах?

– В глубокой коме. И вопрос об отключении аппаратуры искусственного поддержания жизни уже стоит.

– Не спешите принимать окончательное решение. Пойдёмте.

Радный увлёк Иру за собой, и вскоре они сидели в его кабинете.

– Стас, боюсь, я его убью.

– Ира, не бойтесь. Не убьёте. Я же до сих пор этого не сделал. А у меня, как Вы понимаете, намного больше шансов на успех. И, пожалуйста, не переоценивайте мою нервную систему.

Ира, помните, я Вам как-то говорил, что Александр – это тренажёр уровня профи? Не скажу, что Вы уже полностью соответствуете этому уровню, но Александр Вам теперь по зубам. Не сомневаюсь, Вы извлечёте много полезного для себя из взаимодействий с ним.

– Словарный запас точно пополню. – Ира усмехнулась.

Воспоминания прошедшей недели прервал мобильник.

– Доброе утро, Ирина Борисовна! Я Вас не разбудила?

– Нет, Алина, я уже давно не сплю.

Через несколько минут они всей компанией спускались завтракать. После завтрака пошли в аквапарк, после аквапарка – обедать, после обеда – в сауну, после сауны – ужинать, после ужина – в боулинг-клуб.

В постель Ира ложилась с блаженным чувством избавления.

Уснуть ей, однако, удалось не сразу.

Едва она в предсонной неге закрыла глаза, как поняла, что стартовало расщепление последней из пяти нитей арсенала социума – нити ЧЕРВЬ. Шпаргалки, сделанной для неё Женечкой, с собой, естественно, не было, но Ира уже выучила её наизусть:

«Сила ЧЕРВЬ – это сила Приобретений и Избавлений, благодаря которой предел совершенства постепенно отодвигается, увеличивая глубину личности. Узкий участок диапазона, который социум использует как свою составную часть, соответствует производственно-потребительским отношениям».

Мало того, что Ира выучила Женечкину шпаргалку наизусть, опыт расщепления предыдущих четырёх нитей служил надёжным проводником.

Но в этот раз всё было не совсем так, как в прошлые. Ей больше не требовались конкретные факты из общедоступной реальности, относящиеся к сфере расщепляемой нити, для их сортировки. Сознание заполнили абстрактные образы ощущений самой расщепляющейся нити.

Ира «видела», какая она набухшая и распушённая. «Видела», как она «расплывается» шире и шире. «Видела», как из дряблой распушённой массы формируются очертания двух отдельных нитей.

Поначалу их связывали пряди ошмётков. Ошмётки постепенно обрывались отдельными волокнами, придавая нитям всё более ясные очертания.

Ира чувствовала, как она может управлять этим процессом. Замедлять или ускорять его.

В какой-то момент она каким-то образом «увидела», «поняла», что ни одна, ни вторая нить не затрагивает зону социума.

Ира «затормозила» процесс и принялась «рыться» в ощущениях. Именно в ощущениях, а не в событиях, различая события по ощущениям, а не по их фактическому наполнению.

Она с удивлением отметила, сколь мало у неё за всю жизнь было ощущений по поводу приобретений и избавлений в критериях социума, и сколь слабы они были. Ей пришлось набрать их целый «пучок» дабы их объединённой силы хватило перетащить нить.

В понедельник Ира, первым делом, помчалась к Женечке делиться впечатлениями.

Едва взглянув на неё, Женечка дал Алле несколько ЦУ и вышел вместе с Ирой в коридор.

– Поздравляю, – сразу выпалил он с улыбкой.

В буфете третьего этажа возилась Лидия Гавриловна, и они спустились на первый.

– Рассказывай! – потребовал Женечка, ставя на стол чашечки с кофе и усаживаясь.

Ира принялась взахлёб описывать свои неописуемые ощущения.

– Ну, Палладина! Теперь поздравляю тебя вдвойне! Теперь ты можешь осознанно работать с любой из коммуникативных нитей зеркальных энергий. Кстати, почти уверен, что почти осознанно ты это уже делала перед этим расщеплением.

– У меня тоже возникли такие подозрения. Я это делала на последнем этапе работы над логотипом. И знаешь, делала вполне осознанно, только не понимая, что именно я делаю. Ладно. Идём. У меня начинается ещё одна убойная неделя.

– Со следующей я облегчу тебе жизнь. Мишей займусь.

– Здорово! А как там Алла?

– Здорово! – Женечка усмехнулся. – С проходами освоилась, можно сказать, что за пять минут! Да и Мишу ей удалось впечатляюще обработать. Так что, со следующей недели я тебе действительно облегчу жизнь.

Со следующей…

А эта неделя обещала быть ещё жёстче, чем предыдущая.

На вторую половину дня пятницы Ира назначила себе первую рабочую встречу с Александром. Она долго думала, когда это лучше сделать, и решила, что, поскольку ей, несомненно, предстоит проверка на прочность, после неё неплохо бы иметь время на отходняк.

Кроме того, Ира чувствовала, что Яна и Рома начинают её тихо ненавидеть, и, согласно её планам на эту неделю, мощность их ненависти будет неуклонно расти.

Встретив их в понедельник на прошлой неделе, Ира выдала им логотип, список составляющих фирменного стиля и усадила работать. Как только что-то, по мнению Яны или Ромы, было готово, Ира смотрела, говорила «Угу», просила распечатать, убирала распечатку в папку и:

– А теперь всё то же самое, но по-другому.

Уже к концу прошлой недели они скрежетали зубами от «того же самого, но по-другому», переделав это «то же самое, но по-другому» по десятку раз. А на этой неделе, по планам Иры, им предстояло всё то же самое и точно так же.

В общем, неделя понеслась, как и предыдущая, между тремя кабинетами с «ненавязчивыми столкновениями» с Александром в промежутках.

В «ненавязчивых столкновениях» с Александром ничего принципиально нового не было. Ира ничего принципиально нового и не ожидала, но продолжала при каждой возможности искать этих столкновений, дабы исподволь где-то в глубине себя нащупать средства, которые позволят ей без особых потерь пережить проверку на прочность в эту пятницу, ну а затем и всё остальное.

Попытки нащупать в себе средства для «борьбы с Александром», помогли Ире обнаружить и кое-что другое.

Как и после прошлых расщеплений, поначалу никаких перемен Ира в себе не чувствовала. Но в среду она поймала себя на том, что исчезло то, что Женечка назвал «издержками подготовки нити ЧЕРВЬ к расщеплению». Притом внешне всё осталось как прежде. Иру вроде также швыряло из стороны в сторону, она вроде также хваталась, то за одно, то за другое, однако внутри воцарилось чувство выверенной упорядоченности.

Память воскресила письмо Руслана.

«Хаос в калейдоскопе встряхнулся», – сделала вывод Ира.

В общем, ко второй половине дня пятницы Ира подошла в гораздо более подготовленном состоянии, чем рассчитывала.

После обеда Ира пошла вместе с Радным в его кабинет. Радный позвонил Александру и вызвал его к себе.

– Александр, хочу официально Вам представить генерального директора проекта «Стиль-Код» Ирину Борисовну Палладину.

Как Вы знаете, через некоторое время, компания, в которой и Вы, и я сейчас работаем, официально станет частью этого проекта, как и ряд других. На сегодняшний же день наша компания фактически является частью этого проекта.

С Ириной Борисовной, Вы, в общем-то, знакомы, и она с Вами тоже. У неё для Вас есть предложения, в которые она посвятит Вас лично.

– Пойдёмте, Александр, – сказала Ира и вышла из кабинета Радного, не глядя на него.

Она поднялась на четвёртый этаж, прошла к самому дальнему кабинету и распахнула его дверь.

– Заходите, Александр. Присаживайтесь.

Александр прикладывал все силы к исключению любых сомнений по поводу своего отношения к предстоящему разговору как к тупой бесперспективной затее. В его взгляде отчётливо читалось: «как вы меня все зае…».

– Ну? И что за предложение? Руки и сердца?

– Образно говоря, да. Александр, я знаю, что Вы – блестящий юрист с самым шикарным образованием, которое можно получить в России.

– Это мне господин Радный такую характеристику дал?

– Да.

– Может, ещё расскажете, как высоко он меня ценит? – Александр хмыкнул.

– Понятия не имею, как он Вас ценит, но обходитесь Вы ему очень дорого.

– В таком случае, зачем я понадобился Вам? Решили снять с господина Радного часть непосильного бремени?

– Нет, Александр. Вы мне действительно нужны.

– Потрясающе! По крайней мере, теперь понятно, почему последние две недели я на Вас постоянно натыкаюсь. Приглядываетесь?

– Именно.

– Ну и как?

– Впечатляет. Впрочем, впечатлили Вы меня уже давно.

Александр расхохотался.

– И чем же? Позвольте спросить.

– Позволяю. Видите ли, для меня все люди делятся на две группы: какие-то и никакие. Вы относитесь к каким-то. Именно поэтому я и хочу с Вами работать.

– Допустим. И чего Вы от меня хотите?

– Как сегодня уже сказал Станислав Андреевич, компания, в которой Вы трудитесь, фактически является частью возглавляемого мною проекта «Стиль-Код». Однако лишь фактически, а не официально, поскольку проект «Стиль-Код», на данный момент, не является юридическим лицом.

Ваша задача – на основе вот этих вот разработок подготовить учредительные документы для проекта «Стиль-Код». – Ира положила перед ним папку с распечаткой официального варианта концепции.

– ЧЕ-ГО???!!! – Александр снова расхохотался. – Уважаемая Ирина Борисовна, я, конечно, понятия не имею, какое отношение Вы имеете к господину Радному и остальным…

– Александр, – перебила его Ира, – если Вы о том, что подготовленные Вами документы вряд ли будут использованы по прямому назначению, то я в курсе.

– Я не понял. Вы что, хотите сказать, что весь вот этот вот цирк Вы устроили, чтобы я напрягся для помойки?

– Если иметь в виду прямое назначение документов, вполне возможно, что да.

– Вы в своём уме?

– Естественно! Не могу же я быть в Вашем. А поскольку я в своём уме, позвольте мне донести до Вас его содержимое.

Если бы стоял вопрос только о составлении учредительных документов, о Вашем существовании вряд ли бы кто вспомнил. Но мне нужно не это. Мне нужны Ваши блестящие знания в области Права. Но не для того, чтобы их использовать в практических частных случаях.

Для чего именно мне нужны Ваши блестящие знания в области Права, я Вам не смогу вразумительно объяснить, так как я не владею терминологией Вашей области, а Вы не владеете терминологией моей.

Полагаю, Вы со мною согласитесь, что вместо того чтобы учить терминологию друг друга, гораздо эффективнее осваивать её взаимно на практике.

Скажу Вам прямо: учредительные документы – это наиболее удачный вариант, подвернувшийся под руку, и не более.

Начнём мы с того, что Вы подробно познакомитесь с концепцией проекта. Есть у Вас на это неделя. Через неделю мы с Вами снова встретимся, и Вы поделитесь своими впечатлениями с профессиональной точки зрения. Однако…

– Я ещё не сказал, согласен ли я заниматься этой туфтой, – перебил Александр.

– Александр, мне казалось, Вы поняли, что все мои просьбы и предложения – это вежливые формы приказов обязательных для выполнения. Так вот, предупреждаю сразу, что делиться впечатлениями будет непросто, так как я по ходу буду задавать Вам кучу идиотских вопросов. Видите ли, я в юриспруденции в целом и в учредительных документах в частности понимаю гораздо меньше, чем баран в апельсинах.

Александр смерил Иру взглядом, который был переполнен разнообразными, но не отличающимися оригинальностью гипотезами по поводу того, каким образом конкретная ДАМА оказалась во главе проекта, поглощающего несколько компаний, а также и того, насколько уравновешены de jure и de facto её положения. Каждая из гипотез высвечивалась предельно разборчиво.

– Уважаемая Ирана Борисовна, откройте тайну, зачем Вам это?

Задавая свой вопрос, Александр не поленился всем своим видом продемонстрировать, сколь нелегко ему даётся вежливость в данный момент.

– Во-первых, я Вам уже сказала, почему не могу этого объяснить. А во-вторых, уверяю, Вас, Александр, Вам это нужно гораздо больше, чем мне.

Видите ли, с одной стороны, Вы владеете блестящими знаниями в области Права, а с другой стороны, Вы никогда не станете полноценным юристом.

Не потому что Вы к этому не способны. Причина, в Вашем случае, гораздо более веская и серьёзная:

Вы этого НЕ ХОТИТЕ.

Однако, учитывая, что знания у Вас блестящие и учились Вы с таким упорством, что сумели окончить учебное заведение с очень громким именем, получив красный диплом, Вам эта область нравится.

То, что предлагаю Вам я, означает не быть юристом, но использовать все Ваши знания и навыки. Притом, реально все.

Это я к тому, что любой практикующий юрист ограничен рамками специализации. У Вас же этих ограничений не будет.

Сама идея, которую я, к сожалению, не могу Вам изложить, родилась именно благодаря Вам. То есть, сочетанию в Вас Ваших профессиональных качеств и Ваших, так скажем, человеческих особенностей.

Вы, Александр, в курсе, какое способны произвести впечатление. Так вот, благодаря тому впечатлению, которое Вы на меня произвели, у меня и родилась идея наиболее эффективного способа использовать Ваши неординарные возможности.

Выражение лица Александра не изменилось. Оно всё так же красноречиво, с усиленной подачей и всеми доступными средствами ярко демонстрировало скептически-презрительную надменность, максимально доходчиво подчёркивая с трудом сдерживаемое раздражение, что он вынужден тут «сидеть и выслушивать всю эту чушь».

Однако где-то в самой глубине взгляда на доли секунды мелькнуло нечто напоминающее интерес. Не заинтересованность, а что-то больше похожее на праздное любопытство уставшего от жизни и невыносимо скучающего «непризнанного гения».

– Хорошо. Я подумаю.

– Александр, Вы не поняли? У Вас нет выбора.

– Это угроза? – Он криво усмехнулся.

– Нет. Это – констатация факта. Возьмите вот эту вот папочку, и я жду Вас с Вашими впечатлениями здесь же сразу после обеда в следующую пятницу. Всего доброго.

– Пятница на следующей неделе, к Вашему сведению, 4 ноября, то есть, праздничный день.

– Прошу прощенья, упустила. В таком случае, в четверг. Но вообще мы будем с Вами встречаться по пятницам. До свидания.

Александр поднялся с устремлением к выходу, демонстрируя омерзение, двумя пальцами зацепил папку со стола, пнул дверь ногой, вышел, после чего пнул её с другой стороны.

Ира отрешённо продолжала сидеть в неподвижности, пока не запел мобильник.

– Ира, прошу прощенья, – сказала трубка голосом Радного. – Я видел Александра спускающегося к себе. Зайдите ко мне, если несложно.

– Да. Сейчас.

Ира спустилась на третий этаж и зашла в кабинет Радного.

– Присаживайтесь.

Ира села. Радный обвёл её взглядом и едва заметно улыбнулся.

– Ира, давайте я Вам водки налью!

– Нет, Стас, спасибо. Мне столько всё равно не выпить.

– Догадываюсь. Гляжу, Вы даже забыли, как меня пугаться.

– Не напоминайте. Вспомню ведь. – Ира улыбнулась.

Радный усмехнулся и сел напротив.

– Ну как?

– Если честно, не могу сказать, что не получила удовольствия. Однако…

Круиз по точкам зрения

С новой недели Ирин рабочий график вошёл в жёсткие рамки и сохранялся в таком виде оба последних месяца года. Первую половину дня Ира проводила с Яной и Ромой, вторую половину – первые четыре дня в неделю с Лу, а по пятницам с Александром.

Похожий график был и у Женечки. Единственное, он первую половину дня посвящал своим обычным делам, работая с Аллой, а вторую половину дня занимался Михой.

Учитывая обстоятельства знакомства, особенности профессиональных взаимоотношений и финал Ириного пребывания в рекламном агентстве Гаянэ Суреновны, Яна и Рома изначально испытывали к Ире настороженность и натянутость.

В первые две недели их пребывания на новом рабочем месте, она, по их мнению, над ними откровенно издевалась. Условия же, на которых они сюда попали, не давали им шанса послать её подальше и уйти.

Ира же в первые две недели не делала ничего, дабы изменить их настрой.

– Мне это не нравится, – высказалась как-то Лу по поводу атмосферы в кабинете дизайнеров.

– Лу, я тоже не пищу от восторга, но… Во-первых, мне нужно, чтобы они показали себя. Притом не мне, а сами себе. В полной красе, они это увидят некоторое время спустя. Всё познаётся в сравнении. Во-вторых, я хочу на практике применить знания, которые получила за последнее время. И от тебя в том числе.

Третья неделя на новом рабочем месте для Яны и Ромы началась с Ириного обращения.

– Доброе утро. Не включайте компьютеры. Они пока не понадобятся. Итак, в первые две недели вы показали, чему сумели научиться, а я увидела, чему вас смогли научить.

Судя по вашим работам, учебная программа была нацелена на овладение техническими приёмами работы с графическими редакторами.

Надеюсь, что 3D редакторы вы освоили так же замечательно, как и 2D. Почему я на это надеюсь? Потому что ваша дальнейшая работа, вполне возможно, больше будет связана с ними. Не исключено, что целиком и полностью.

Закономерный вопрос: почему, в таком случае, вы целых две недели работали только с двухмерной графикой?

Только потому, что достижение результата в двухмерной графике занимает меньше времени. Мне же хотелось протестировать максимум ваших возможностей нетехнологического характера. Итоги этого тестирования свидетельствуют, что дизайну вас никто не учил.

– Но… – попыталась возразить Яна.

– Не сомневаюсь, что вас познакомили с теорией и методологией дизайна. Но вам не раскрыли тайны на кой всё это надо, что со всем этим делать, и как всё это делать.

Произведение дизайна настолько очевидно, что не возникает вопросов, как именно и за счёт чего оно работает. Этих вопросов и не должно возникать. У тех, кто эти произведения воспринимает. Мало того, воспринимающий произведение дизайна не должен замечать, что это работает.

Главная задача произведения дизайна – впрочем, как и любого произведения творчества – целенаправленное воздействие на подсознание. Именно ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННОЕ. Именно на ПОДСОЗНАНИЕ.

Не сомневаюсь, что вас просветили в области воздействия на человеческое восприятие цвета, формы, пропорций и тому подобного, но…

Помните, я вам как-то рассказывала анекдот про фальшивые ёлочные игрушки? Это только выглядит нелепостью.

На рубеже пятнадцатого-шестнадцатого веков были написаны тысячи женских портретов, и многие из них написаны мастерски, но искусствоведы всего мира до сих пор пытаются разгадать тайну воздействия Моны Лизы Леонардо да Винчи. Это так, в качестве примера.

Так вот, воздействие на подсознание – это не только главная задача, но и главное отличие произведения творчества от продукта труда.

Я попытаюсь научить вас заниматься творчеством, а не трудиться в поте лица, а так же – задавать направление воздействию.

Сложность в обучении и тому, и другому заключается в том, что не существует технических приёмов, поддающихся адекватному описанию. Как не существует и тех, благодаря которым можно вызвать в себе состояние вдохновения.

Да, вы можете прочесть нечто о том, как вызывал в себе вдохновение кто-нибудь из великих творцов. Но если вы станете точно следовать этой инструкции, вероятность успеха близка к нулю.

Тем не менее, можно научиться намеренно приводить себя в состояние вдохновения, как, впрочем, и в любое другое. Точно так же можно научить заниматься творчеством и задавать направление воздействию его произведений на подсознание.

Но это – не обычное обучение. Это – обучение без объяснений и наставлений, без упражнений и заданий.

Безусловно, без объяснений, наставлений, упражнений и заданий не обойтись, но они не касаются напрямую того, чему я буду вас учить на самом деле.

Построим мы наш учебный процесс следующим образом: до обеда я занимаюсь с вами. После обеда вы работаете самостоятельно. И начнём мы это прямо сейчас.

В последний рабочий день года Ира объявила Яне и Роме, что всё, что на данный момент, можно было сделать в области фирменного стиля «Стиль-Кода», они общими усилиями сделали. Затем она достала папку с их работами первых двух недель и предложила почувствовать разницу.

Яна и Рома долго перебирали её содержимое, поглядывая на утверждённые Ирой образцы. Потом ещё какое-то время сидели в отрешённой задумчивости. В конце концов, Рома, глубоко вздохнув, произнёс:

– No comment.

– Ирина Борисовна, сожгите это! – в сердцах воскликнула Яна, и, утрированно изображая омерзение, откинула их с Ромой «шедевры» первых двух недель, вновь упакованные в папку.

Ира улыбнулась.

– После новогодне-рождественских каникул займёмся 3D графикой.

Больше всего моральных сил отнимал Александр.

Начав с ним работать, Ира перестала предпринимать попытки «ненавязчивых столкновений», однако они, будто по инерции, продолжались.

Александр, похоже, теперь считал Иру своим главным зрителем, а потому, заметив её присутствие, прикладывал дополнительные силы, дабы производить отталкивающее впечатление и достигал на этом поприще прямо-таки непревзойдённых высот.

Вторую и третью личные встречи с Ирой он посвятил доведению её до белого каления, однако на четвёртой вынужден был признать:

– Ирина Борисовна, а Вы неплохо держитесь.

– Спасибо за высокую оценку, Александр. У меня педагогическая закалка есть.

– Училка в прошлом? – с высокомерным презрением спросил Александр.

– Всего три года, но каких! Я в школу работать на спор пошла. Для меня специально сформировали класс, в котором я была классным руководителем и вела несколько предметов в течение их последних трёх лет школьного обучения.

В общем, целых три года передо мной сидело сразу тридцать четыре Александра. Подробностями можете поинтересоваться у Владислава Валерьевича. Он – один из них.

– Подождите, так что, наш Смородский – Ваш ученик, что ли?

– Да.

– Сколько же Вам лет?

– В начале февраля будет тридцать семь.

– Сколько?! Когда я Вас в первый раз увидел, думал, что Вы моложе меня. Потом понял, что старше, просто классно сохранились. Но я не думал, что аж на десять лет.

– Спасибо за комплимент, Александр, и давайте перейдём к обсуждению того, ради чего мы здесь встретились.

– Подождите! Так Вы что, решили заняться моим перевоспитанием? – со смехом спросил Александр.

– Неплохая идея. Но, к сожалению, утопическая, – ответила Ира и задала вопрос по поводу юридических тонкостей открытия филиала в одном из государств Юго-Восточной Азии.

Хоть Александр и видел смысл своей жизни в наслаждении собственной невыносимостью, Ира заметила, что если удавалось погрузить его в вопросы Права, он с фанатичным азартом принимался «играть» с кодексами, поправками, прецедентами и т.п.

– Я не в курсе формальных причин, почему для Александра закрылись двери в государственные и окологосударственные структуры даже муниципального уровня, но я догадываюсь о причинах действительных, – поделилась Ира как-то с Радным.

Их встречи после Ириных «сеансов» с Александром тоже стали традицией.

Как только уходил Александр, Ира неизменно впадала в обессиленный ступор, из которого её выводил звонок Радного, после чего она к нему спускалась.

Станислав Андреевич неизменно встречал её всё более и более весёлым предложением водки. Собственно, «"Водки?" "Столько не выпью"» стало у них традиционным приветствием для этих случаев.

– Я имею в виду истинные причины, которые не входят в разряд доступного человеческому восприятию, – продолжала Ира. – Предполагаю, что детство, проведённое в семье официального представителя энергии ЦЫ зоны социума, сформировало в Александре такое стойкое неприятие этого, что он на уровне ЦЫ, к социуму так и не подключился.

Однако нечто, лежащее в основе его стремления наслаждаться собственной невыносимостью, подвигло его заняться изучением именно этой области и в сочетании с быстрым, живым, пытливым умом позволило постичь эту область досконально. Для него законы и правовые акты что-то вроде игрушек, играть которыми он умеет в совершенстве.

То, что ему нельзя довериться в решении конкретной юридической задачи, происходит не от его безответственности и небрежности. Его, как любого азартного и ловкого игрока, тянет на риск.

Таким образом, формальные события его жизни, перекрывшие ему дорогу в большой официоз, лишь воплощение мер социума, предпринятых, дабы обезопасить себя от него.

– Интересные наблюдения. Я такими не располагаю.

– Думаю, нужно попросить Гену подключить кабинет, в котором я общаюсь с Александром, к нашей особой системе коммуникации, существующей между кабинетами руководства. Стас, я с трудом выношу Александра, но я начинаю его понимать и даже некоторым образом проникаться к нему.

Проникаться и понимать начала не только Ира.

На следующей же встрече, которая уже транслировалась для всех «посвящённых», Александр, с надменно-наглым ядом отвечая на один из Ириных «идиотских вопросов», вдруг остановился на середине фразы и задумался, а затем медленно проговорил:

– Я, кажется, начинаю догадываться, чего Вы от меня хотите.

– И чего же?

– Я пока не могу сформулировать, но… – Александр секунду помолчал и окончил фразу, на середине которой прервался.

Ире показалось, что его тон остался прежним только потому, что он к нему привык.

Ощутимые подвижки произошли в сфере архитектурного проектирования заданий под будущие филиалы проекта «Стиль-Код». В преддверии новогодних праздников в этой части становления проекта была поставлена точка.

Сие развитие сюжета Лу предрекла ещё в начале ноября, с сожалением добавив, что коль уж на ней остаётся только авторский контроль строительства, она, пожалуй…

Договорить, чего «пожалуй», Лу не удалось, потому что её перебила Ира:

– Лу, я не имею ничего против, если у тебя есть собственные творческие планы. Однако я очень бы хотела, чтобы сразу после новогодних праздников мы все – то есть, ты, я, Яна и Рома – включились в проекты Миши.

Глаза Лу радостно сверкнули, но тут же смущённо погасли.

– Ира, я – архитектор, – «напомнила» она с оттенком похожим на безысходность и пожала плечами.

– Вот именно! Архитектор. А ещё и ведьма. Как архитектор ты знаешь законы и правила построения трёхмерного пространства и трёхмерных объектов, а как ведьма… Лу, для тебя же не секрет, чем нынче Женечка занимается с Мишей?

Ира с многозначительной улыбкой посмотрела на Лу.

За две недели до Нового года состоялось собрание совета директоров. Производственных вопросов на повестке дня не стояло, поскольку последние два месяца года процесс шёл чётко и размеренно, и все возникающие проблемы решались в рабочем порядке.

В общем, собрались только для того, чтобы определиться, как поздравить с общенародным праздником рядовых сотрудников, где и как провести по этому поводу корпоратив и как потом скоротать новогодне-рождественские каникулы.

По поводу корпоратива Гена сказал, что это – его личные трудности и, если он не вышел из доверия, то остальные об этом вопросе могут забыть.

Из доверия Гена не вышел, а потому в следующее мгновение о корпоративе, кроме него, больше никто не помнил.

Вопрос новогодних подарков сотрудникам напряг умы всерьёз. Правда, не все. Оживлённым обсуждением были заняты Гена, Женечка, Радный и Влад.

Ира и Лу в недоумении наблюдали за ними и высказывали свои предложения только тогда, когда к ним обращались с отчаянным призывом о помощи. Таким образом, именно они стали авторами новогоднего подарочного набора.

Следующим на повестке дня встал вопрос «Что делать?», когда делать будет нечего.

Радный сказал, что сразу после корпоратива отправляется в Москву. Ира сдала вывод, что новогодне-рождественские каникулы он планирует провести со своими родными детьми.

Женечка предложил Владу вместе с Алиной податься, куда душа пожелает, поскольку Дана не помешает ему заниматься переводом проектных документов, которыми его завалили «сеньора Бональде» и «госпожа Палладина».

Далее, он ненадолго вспомнил предложенный к забвению корпоратив, предположив, что Алина не переживёт, если Влад пойдёт туда без неё, а Татьяну Николаевну лучше попросить присмотреть за Яной и Михиной бабушкой, дабы Алла и Миха смогли полноценно насладиться одной из форм team building-а.

В то же самое время, без его – Женечкиного – присутствия корпоратив ничуть не пострадает, а уж он без корпоратива тем более, а потому Дану к себе может забрать сразу после проведения итогового общего собрания.

– Ирчик, – обратился к ней Гена после выступления Женечки. – Обеспечить тебе наличие сына на эти новогодние нет возможности. Сама понимаешь, у него нынче есть дела поинтересней, чем в Сочи сидеть и на маму смотреть. – Гена многозначительно усмехнулся. – Однако могу тебе предложить…

– Гена, не надо, – не дала ему договорить Ира. – У меня есть непреодолимое желание провести это время у мольберта.

– Ирчик! Правда? – восторженно оживился Гена.

– Истинная!

– Надеюсь, уговор наш давний не забыла? Всё, что сотворишь, я покупаю!

– Может быть, я все-таки буду свои работы тебе дарить?

– Не-а! – задорно воскликнул Гена, твёрдо пресекая дальнейшие прения по этому вопросу. – Кстати, Ирчик, думаю, вам с Лу выходить на работу до шестнадцатого января нет никакого смысла. Там пара непонятных рабочих дней, включая Старый Новый Год, так что обстановка тут будет всё равно халам-баламная.

– Как я понимаю, ты это придумал, чтобы я тебе побольше шедевров нарисовала? – хихикая спросила Ира.

– Как ты догадалась?

– С трудом, но идея мне твоя нравится. И если тут не будет нас с Лу, Яне, Роме и Мише здесь тоже делать нечего.

– По поводу Яны и Ромы ничего против не имею, – сказал Женечка, – а вот с Мишей мы, пожалуй, и в каникулы встречаться будем. Так что он пусть выходит вместе со всеми.

– Как знаешь, – ответила Ира.

Последний рабочий день года начался с торжественного собрания, которое, через несколько часов делаем-вид-будто-что-то-делаем, превратилось в корпоратив в ресторане «Пётр Великий» отеля Рэдиссон САС Лазурная.

Завершение развлекательной программы Ира и Лу встретили в слезах от смеха и с болью в ногах от танцев. Они, конечно, догадывались, что Дед Мороз, который всех довёл до аналогичного состояния, это – Гена, но только потому, что его не было рядом.

Рядовые же сотрудники в изумлении обнаружили сие, когда Дед Мороз, в последний раз особо помпезно поздравив всех «С Новым Годом!», торжественно провозгласил:

– А теперь – СТРИПТИЗ! – и приспособив в качестве шеста микрофонную стойку, под рок-н-ролл – и, соответственно, в ритме и стиле – скинул с себя дедморозовское обмундирование.

Ира закрыла ладонями уши, так как дружный удивлённо-восторженный вопле-визг «Геннадий Васильевич!» грозил разорвать барабанные перепонки.

Накал праздничного настроения, доведённый Геной, пока он дедморозил, до предела, феерией весёлой кутерьмы понёс дальше.

Несмотря на гул в ногах, Ира танцевала то с Геной, то с Владом, то с Михой, то с Ромой. В эйфории восторга, смотрела, как танцуют Гена и Лу.

Впрочем, на них с таким же восторгом смотрели все, спонтанно выстроившись кругом, и Гене с Лу пришлось исполнить ещё два танца «на бис».

Состояние радостной беззаботности подпортил Александр.

Ира танцевала с Геной. К нему подошёл кто-то из служащих.

– Ирчик, я на минутку, – сказал Гена, отпуская её.

– Хорошо, – ответила Ира, повернулась, делая шаг в сторону стола, и угодила прямо в объятья Александра.

На ногах он держался ещё хорошо, но говорил уже с трудом.

– Ирина Борисовна, – едва ворочая языком, выдохнул он перегаром, – Вы ни разу не танцевали с господином Радным. Я заметил.

– Вы поразительно наблюдательны, Александр, – ответила Ира, прикидывая, как бы от него безопасно избавиться.

– Почему? Почему Вы ни разу не танцевали с господином Радным?

– Ну, наверное, потому, что он меня ни разу не пригласил.

– А почему?

– Понятия не имею. У меня с телепатией никак.

– У меня тоже. Но я вижу, ему о-о-очень не нравится, что я с Вами танцую.

«Мне тоже» безумно хотела ответить Ира, но сдержалась.

К счастью, Гена, продолжающий разговаривать со служащим отеля, заметил её затруднительное положение.

– Александр, прошу прощенья, но Ирину Борисовну срочно требуют к столу.

Гена виртуозно вынул Иру из мёртвой хватки Александра, который продолжал стоять среди танцующих, расставив руки, по всей видимости, пытаясь сообразить, куда делось то, что в них только что было.

– Геночка, спасибо! – вне себя от благодарности воскликнула Ира, усаживаясь за стол.

– Сильно пьяный? – поинтересовался Радный, когда Гена вернулся к служащему отеля.

– Изрядно, – ответила Ира.

– Ирина Борисовна! – послышался за спиной радостный крик.

Ира вздрогнула, но это оказался Дима.

– Дима! Привет! Как вы? Где Гаянэ?

– Она не смогла прийти. У неё дочка приболела. Пойдёмте, потанцуем. Я Вам всё-всё-всё расскажу!

Дима и Гаянэ приступили к работе в тот же день, что Рома и Яна, но Ира их за всё это время ни разу и не видела. Мало того, у неё не получалось спросить у Гены, как они, хотя она несколько раз собиралась.

Пока танцевали, Дима стрекотал без умолка, правда, не о том, о чём пообещал.

Состояние радостной беззаботности восстановилось.

Вслед за Димой Иру пригласил Влад, потом Миха. Потом по многочисленным просьбам публики ещё два танца исполнили Гена и Лу. А потом…

Стадия опьянения, характеризующаяся заторможенностью, у Александра завершилась, и он стал центром внимания.

Поначалу его невменяемое кривлянье и плоские шуточки веселили публику. Но когда…

Всё произошло очень быстро. Практически одновременно.

Александр с воплем «А теперь – стриптиз!» схватил первую попавшуюся девушку и начал задирать ей юбку.

Радный и Гена было ринулись в его сторону, но, едва поднявшись, замерли в неподвижности.

В сторону Александра двигалась Оксана. В момент вопля «А теперь – стриптиз!» она с ним почти поравнялась.

Александр Оксану заметил и оставил юбку в покое.

– О! Чудо природы! А ну иди сюда!

Он схватил Оксану за свитер и потянул к себе.

Оксана в мановение ока хорошо поставленным ударом с ноги уронила Александра на пол, тут же его сама подняла и усадила на стул.

– Извините, пожалуйста, – сказала она своим обычным бурчащим тоном. – Мне просто не нравится, когда человек находится в состоянии алкогольного опьянения.

Одновременно с извинениями и объяснениями причин своего «возмутительного» поведения, Оксана извлекла из своей торбы косметичку, в которой оказалась аптечка, и принялась обрабатывать Александру ссадину и кровоподтёк на лице.

– Не переживайте, – продолжала бурчать она. – Завтра уже будет всё нормально, и никаких следов не останется. Вот, – она приложила к повреждениям кусок бинта, смоченный в одном из её флаконов. – Подержите это минут двадцать-тридцать, а потом можно выкинуть. Завтра с Вами всё будет в порядке.

Оксана, вернула аптечку в косметичку, косметичку сунула в торбу и как ни в чём не бывало продолжила свой путь в том же самом направлении, в котором двигалась, когда Александр схватил её.

Радный и Гена как застыли в самом начале порыва, так и находились в этом положении ещё несколько секунд после ухода Оксаны.

Что же касается Александра…

Возникало подозрение, что снадобья Оксаны имели в своём составе не только антисептики и противоотёчные вещества. Александр, не меняя позы, просидел с прижатым к лицу бинтом пока Радный не сказал ему:

– Саша. Вставай. Домой пора.

«Саша» как зомби встал и, не отпуская руку с бинтом от лица, послушно поплёлся за Радным.

Но это случилось через час после инцидента, а как только Гена и Радный в ошеломлении вернулись в сидячее положение, Гена спросил:

– Что это было?

– Тхэквондо, – ответил Радный. – Синий пояс, как минимум.

Повисла задумчивая тишина. Через некоторое время вновь появилась Оксана, двигаясь в обратном направлении.

– Оксана, – окликнул её Радный, – можно Вас на минуту?

– Да. Конечно, – пробурчала Оксана, подходя к столу.

– Занимаетесь тхэквондо? – спросил Радный.

– Да.

– Какой пояс?

– У меня нет пояса. Я сама занимаюсь.

– В смысле?

– По книжке. Утром зарядку делаю.

Откровение Оксаны произвело на Радного ещё более грандиозное впечатление, чем практическая демонстрация навыков боевых искусств.

– Можно я пойду? А то маршрутки скоро ходить перестанут, – поинтересовалась Оксана, немного выждав.

– Чуть позже я отвезу Вас, – сказал Радный, – если, конечно, не возражаете против соседства вот этого вот тела. – Радный кивнул на Александра.

– Нет. Я не возражаю, – пробурчала Оксана.

– Тогда отдыхайте пока. Я Вас позову.

– Хорошо, – пробурчала Оксана и продолжила движение в избранном направлении.

– Самое начало второго уровня. Во Вселенной, скорее всего, недавно, однако человеком рождается не в первый раз, но, как говорится, и не в десятый, – сказала Лу, как только Оксана покинула зону слышимости.

– Как углядела? – удивлённо спросил Радный.

– Да ты бы тоже увидел, если бы с меньшим рвением интересовался расцветкой поясов. – Лу усмехнулась. – Она все-таки из основы переходит в активные вещества. Стала намного прозрачней, а движение замедлилось – как это обычно бывает при переходе – так что глубину видно достаточно хорошо.

– Так! – встрепенулся Гена и устремился в толпу скрашивать последствия инцидента, а заодно внедрять в умы идею, что неплохо бы расходиться по домам.

Идея насчёт «по домам» пробивала себе дорогу с трудом, но всё же толпа постепенно редела, и через час Гена сообщил Радному.

– Ну всё, Стас, дальше сам справлюсь.

Радный поднялся, «поднял» Александра, по пути махнул Оксане, и они уехали.

– Девчонки, если устали, можете тоже валить отсюда, – уведомил Иру и Лу Гена. – Я здесь в любом случае до победного.

– Позвони, как управишься, – сказал Лу, вставая.

– Лу, расслабься. Иди к Ирчику. Я к вам на тачке приеду.

– Хорошо, – ответила Лу.

Гена же в следующее мгновение уже был в самой гуще самых стойких любителей попраздновать.

Ира и Лу, едва оказавшись в гостиной, упали на диван и скинули туфли.

– Лу, вы с Геной так классно танцуете! Бальными танцами занимались?

– Ага! – Лу рассмеялась. – Как Оксана. По книжке в качестве утренней зарядки.

Ниочёмный разговор плавно заскользил между эпизодами сегодняшнего вечера. Ира и Лу то и дело хохотали. С дивана гостиной, даже пьяные выходки Александра выглядели забавно.

Они как раз умирали со смеху, вспоминая, в каких позах на середине порыва осадить Александра застыли Гена и Радный, когда один из героев внезапного «окаменения» к ним присоединился. Ира и Лу уточнили «об чём речь», похохотали ещё раз, но уже вместе с Геной, а потом Ира спросила:

– Ген, а откуда ты знаешь Радного? Как ты в этой жизни с ним познакомился?

– Мы росли с ним в одном дворе. Я его, так сказать, плохой компанией был. Ох и гонял же меня дядя Андрей! – Гена рассмеялся. – Я вроде уже рассказывал, что мой папаша de jure работал сантехником в элитарном домоуправлении. Мамаша – там же библиотекарем. Управляло это домоуправление одним единственным домом. Как раз тем, в котором жил Стас. В этом же доме в служебной квартирке жили и мы.

Вообще-то, в самом начале с дядей Андреем у меня полная идиллия была. Я поначалу у Стаса в няньках ходил. У него ж матери не стало, ему ещё года не было.

– Есть версия, что, учитывая нрав отца Радного, ей крупно повезло, что она рано умерла. Говорят, он женщин терпеть не мог, – вставила Ира, вопросительно глядя на Гену.

– В общем-то, было дело, но… Андрей Яковлевич жену свою любил до фанатизма, а потом ей верность всю жизнь хранил. Пытался, по крайней мере.

А потому женщины вызывали у него раздражение. Особенно те, которые нравились помимо воли. Однако к невзрачным клушам, типа моей мамаши, он очень даже сердечно относился.

Так вот, пока Стас совсем малой был, ходил я у него в няньках. Да так, что дядя Андрей его на моё единоличное попечение оставлять не боялся. Это много позже у нас с ним разногласия начались. Когда Стас в школу пошёл.

В школе я учился в той же, в которой все дети из этого дома учились. Ну а, как известно, служебное положение родителей на обучаемость детей никак не влияет, а вот на отношение учителей очень даже. Деткам ведь папаш с чинами двойку особо не поставишь, но и незаслуженную пятёрку – тоже. Вот и тянули их за уши как могли.

В общем, мне в школе скучно было. И чем дальше, тем скучнее.

Зная моё происхождение, внимания на меня учителя не обращали, если я сам его к себе не привлекал. А когда привлекал, без лишних нервотрёпок выставляли из класса, чему я был безмерно рад.

Так что уроки я поначалу прогуливал только согласно официальному распоряжению. Ну а постепенно мне на них ходить некогда стало.

Классе в пятом-шестом я бизнесом занялся. К восьмому классу у меня уже так всё крутилось, что я всерьёз подумывал школу бросить.

Стас меня моложе на шесть с половиной лет, и по всем правилам в друзья детства мне ну никак вроде не годился. Однако он с пелёнок такой ушлый был, что ещё до школы начал в моей команде работать.

Ну а как в школу пошёл, вот тут-то мы с ним «по-взрослому» в дело впряглись. Весь его класс нашей клиентурой был по жвачкам и прочей продукции растлевающего Запада. И это в первое полугодие!

С третьей четверти Стас держал всю начальную школу. К середине же второго класса перед ним уже десятиклассники раскланивались.

Так что, по моему разумению – я как раз в восьмом был – торчать в школе у меня никакой необходимости больше не было. Стас чётко всё контролировал.

Однако дядя Андрей тоже умел всё чётко контролировать.

Благодаря этому я перезнакомился со всем местным отделением милиции, а у Стаса полосы от ремня с задницы сходить не успевали.

За визиты в милицию я дяде Андрею уже тогда благодарен был. Кстати, те связи до сих пор работают. Ну а на тот момент, у нас со Стасом за счёт блюстителей социалистического порядка значительно расширился круг клиентуры, а заодно безопасный склад появился. Мы у них в отделе конфиската свой товар хранили.

Дяде Андрею они, естественно, как-то там по-своему отчитывались о якобы принятых мерах. Хотя… – Гена усмехнулся. – Меры реально принимались. В виде дельных советов как свести нежелательные пересечения с Законом к минимуму.

На неуклонно растущей волне нашего коммерческого успеха мне пришлось уехать. Инициатором поступления в университет в другом городе стал наш Евгений Вениаминович. Однако причины были объективные и нешуточные.

Дядя Андрей за меня, в конце концов, всерьёз взялся. Сами представьте, у человека с его положением малолетний сын по всем параметрам под расстрельную статью подпадает. Мы уже тогда и валютой баловались.

В общем, если бы не дружественное отделение милиции и Женич, меня бы тогда посадили бы. И надолго.

Наше со Стасом расставание имело для нас результат положительный – значительно снизилась бдительность дяди Андрея.

За полгода мы со Стасом разработали новые формы деятельности, и наш бизнес продолжил развиваться с новой силой. Товар поездом передавали. Подрядить проводников помогли дружественные дяди милиционеры.

Правда, в любом случае, это было непросто. Особенно Стасу. У меня, несмотря на то, что Гаров ходил за мной по пятам, хоть какая-то свобода была. А у Стаса…

Ну представьте! Пятиклассник! Хоть бдительность дяди Андрея и снизилась, Стас всё равно находился под жёстким контролем.

Что он сделал? Выяснил, что его математичка живёт чуть ли ни напротив вокзала, и к тому же, у неё маленький ребёнок. То есть, на работе она задерживаться не может. В общем, Стас резко «отупел» по математике и…

Отец сам его определил к ней на дополнительные занятия на дому два раза в неделю.

В общем, с математикой у Стаса были «проблемы» до самого окончания школы.

Прямо в день получения аттестата, Стас, к ужасу дяди Андрея, уехал в неприметный городок в дремучем захолустье, где поступил в строительное ПТУ. Учиться он в нём и не собирался. Поступил только для того, чтобы получить свободу и комнату в общаге.

Тогда мы уже с Лу жили. Поэтому ассортимент товара у меня был по моему разумению, а не по разумению приезжающих в СССР иностранцев, не всегда улавливающих оттенки советского менталитета.

Изредка появляясь в своём ПТУ, дабы не отчислили, Стас весь год мотался по нашим делам по всей стране. И, грубо говоря, домотался.

Отец хоть и держал его всегда в ежовых рукавицах и получал от него Стас так, что порой к стенке прислониться, не скривившись, не мог, однако то были дела внутрисемейные. За пределами же дома дядя Андрей сына от всего отмазывал.

В итоге, иметь оптимальные взаимоотношения с Законом Стас не особо умел. Повода учиться не было. Папа из чего угодно вытаскивал.

Так вот, за год мотания по стране, Стас домотался так, что даже его отец со своими связями отмазать его смог только армией. И не просто армией, а службой в горячей точке.

Вообще-то в армию Стас мог бы пойти и в весенний призыв. Отец все силы приложил, чтобы забрали на полгода раньше в осенний.

Три месяца Стас просидел под домашним арестом, потом под конвоем отца в поезд и прямиком в Афган. Восемнадцать ему уже там исполнилось.

Вернулся Стас как раз к началу Перестройки, и первым делом помог, насколько это оказалось возможным, перестроиться своему отцу.

В общем, дядя Андрей, укомплектованный собственными связями, стал нашим партнёром. Правда, со мной он так и не разговаривал до конца жизни.

Одним словом, девчонки, куролесили мы со Стасом, что называется, с пелёнок.

– Теперь я понимаю, чего он так с Александром носится, – сказала Лу.

– Лу! Не сравнивай! – возмутился Гена. – Александр – это мерзость омерзительная. А Стас… Не спорю, семейный статус у них чем-то схожий, но…

Лу, сама подумай! Чем мы занимались со Стасом?

Да, законы тех времён расценивали нашу деятельность как преступления, притом достойные суровых наказаний вплоть до самого сурового. Однако если бы наше со Стасом бурное детство пришлось бы не на семидесятые, а на девяностые, тот же самый дядя Андрей умер бы от гордости за нас, а не с ремнём бы за нами бегал.

– Тебе что, тоже доставалось? – с улыбкой спросила Лу.

– А как же! Милицию дядя Андрей начал привлекать к моему воспитанию, только тогда, когда признал своё бессилие направить меня на «путь истинный».

Понимаешь, Лу, формально вроде бы всё одинаково: что Стаса папаша отмазывал от всего, что Александра его папаша отмазывает от всего. Разница в том, от чего отмазывал папаша Стаса и от чего сейчас Александра отмазывает его папаша.

Если в реалиях сегодняшнего дня, то Стас работать начал, собственными мозгами соображая, ещё до школы. А Александр уже почти до тридцатника дотянул, а только и может, что нажираться до свинского состояния и девкам прилюдно юбки задирать.

– Ген, – вступила в разговор Ира, – помнишь, я тебя о Радном спрашивала, когда за дом его бралась? Тогда ты о нём рассказывал так, будто ты его едва знаешь.

– Ирчик, тогда, что пришло в голову, то и рассказал. Видимо, тогда тебя не интересовали подробности его, так сказать, первых лет жизни.

– Да уж! Подробности. Мне, правда, Ларочка все уши прожужжала про деспотичность его отца.

– Ирчик, какая деспотичность?! Андрей Яковлевич был человеком бескомпромиссным и жёстким, до мозга костей верным идеалам коммунизма, с однозначной и непоколебимой точкой зрения на то, что есть белое, а что есть чёрное, не признавая никакой середины с оттенками. Он твёрдо держался своей позиции, готовый умереть за свои убеждения, но деспотом он не был.

Ты же в той же самой стране в те же самые годы жила!

Мы со Стасом в первый раз с валютой связались, когда ему всего девять лет было. Можешь себе представить? Прекрасно знаешь, что это расстрельная статья была.

И как ещё его отец – убеждённый коммунист да ещё с хорошим постом в партийной структуре – должен был на это реагировать?

Впрочем, он целый год понятия не имел, что мы занимаемся валютными операциями. Но там и без валюты веселухи хватало. В том числе и такой, которая по советскому уголовному кодексу лет на пятнадцать-двадцать тянула. Разумеется, дядя Андрей контролировал Стаса всеми доступными методами.

Естественно, домой Стас всегда приходил стерильный. Андрей Яковлевич его с приличной пачкой стодолларовых купюр на улице выловил. Точнее, когда он Стаса на улице выловил, он ещё не знал, что у него при себе имеется.

Вообще, рейды дяди Андрея всегда носили непредсказуемый характер, и мы были предельно осторожны.

В тот памятный день он должен был ехать в командировку. Мы собственными глазами видели, как он сел в поезд, поезд тронулся, и он в этом поезде уехал. Мы видели его в поезде, когда все двери были закрыты, и поезд набирал скорость.

Поезд был дальнего следования. То есть, он где-нибудь остановиться должен был, самое раннее, через час, и это «где-нибудь» должно было быть не ближе, чем километров за пятьдесят.

Андрей Яковлевич выловил нас через двадцать минут. Подошёл со спины, молча взял нас за руки, посадил в машину и привёз домой. Дома, устроив обыск, он обнаружил у своего десятилетнего сына эту пачку баксов.

Ира, ты жила в то время, ты должна понять, что с ним было. Чудо, что он на месте от инфаркта не умер!

Девчонки, что он, по-вашему, должен был сделать со Стасом? Что он, по-вашему, должен был сделать со мной? Знаете, что он сделал?

Он нас пальцем не тронул!

Усадил на диван и несколько часов с чувством, с толком, с расстановкой объяснял политику партии и правительства, рассказывал о преимуществах социалистического образа жизни и коммунистических идеалах.

Он втолковывал нам, что мы – дурни малолетние – не ценим, в какой замечательной стране живём, не понимаем, сколько людей жизни свои положили, чтобы мы сейчас были счастливы.

Он описывал бедственное положение простых людей в капиталистических странах и подрывную деятельность, которую правительства этих стран ведут против Советского Союза.

Потом он зачитывал фрагменты уголовного кодекса и объяснял, что то, чем мы занимаемся, является поддержкой подрывной деятельности капиталистических стран. Именно поэтому это – не просто преступления. Это – преступления против идеалов коммунизма, против идеалов всеобщего счастья, против всего советского народа. И именно поэтому они так сурово наказываются.

На этом крутые разборки и закончились бы. Всё говорило о том, что они закончились, потому что дядя Андрей напоил нас чаем, и я пошёл домой. Точнее, я вышел за дверь и сделал вид, будто иду. Предчувствие неприятное было.

В общем, как только дверь за мной закрылась, Стас задал отцу вопрос:

«Папа, пожалуйста, скажи, только честно. Ты сам веришь в ту лапшу, которую ты нам вешал на уши в течение последних трёх часов?».

Вот это для дяди Андрея оказалось по перебору.

Так что, Ирчик, деспотичность его – вещь спорная. Рука, правда, у него тяжёлая была, и силу свою, когда у него крышу сносило, Андрей Яковлевич не особо контролировал. Но чтобы он за ремень схватился, это ещё очень постараться надо было.

– Да уж. – Ира усмехнулась. – Если по меркам того времени, то Александр, по сравнению с вами, просто милый шалунишка.

Гена рассмеялся.

– И вправду ведь! Не сомневаюсь, если бы Стас тогда вместо того чтобы нашими делами заниматься, начал бы напиваться до беспамятства и девкам прилюдно юбки задирать, дядя Андрей млел бы от счастья. Недолго, конечно, но поначалу такая перемена принесла бы ему облегчение.

Однако Стас никогда не напивался до беспамятства – и не до беспамятства, кстати, тоже – и никогда девкам прилюдно юбки не задирал. Он никогда никому не хамил и никогда ни над кем не глумился. Он никогда без крайней необходимости не пользовался своей силой, ни физической и никакой другой.

Его отец до армии драл. Да и после мог затрещину влепить. И это притом, что сам Стас лет с четырнадцати был способен его в бараний рог свернуть. Но он ни разу на отца руку не поднял.

Это я к тому, что Александра папашка не так давно в больнице якобы с инфарктом месяц отлежал. На самом деле не с инфарктом. Ему Сашок об голову бутылку разбил, потому что тот его за новой не пускал.

Так вот, хотя Стас никогда не поддерживал взглядов отца, никогда не был согласен с ним, руку на отца, чтобы у них там ни было, ни разу не поднял. И не потому, что боялся.

Стас отца никогда не боялся. Даже тогда, когда ещё противостоять ему не мог.

Почему я так уверенно об этом заявляю?

Да потому что в восьмидесяти, если не в девяноста процентах случаев получал он от отца, потому что сам нарывался. А нарывался он не по глупости.

В частности в тот раз, когда нас Андрей Яковлевич в первый раз с валютой поймал, Стас таким образом ту пачку баксов спас. Там, между прочим, больше четырёх штук было, и достались они нам, естественно, не в подарок.

То есть, в этих самых восьмидесяти или девяноста процентов случаев Стас осознанно и намеренно подставлялся, потому что выхода другого не было.

– Ген, – Ира испытующе посмотрела на него, – четыре с лишним тысячи долларов, да ещё и по тем временам, для шестнадцатилетнего и десятилетнего мальчишек – это очень круто. К тому же, как я понимаю, это был далеко не весь ваш капитал. Верно?

– Само собой.

– Ген, не верю я, что вам столько денег на «кино и мороженное» надо было. Ген, я не верю, что тогда вы с Радным были двумя малолетними дурнями, которые не понимали, что творят. Да и трёпки такие, как ты рассказываешь, никто разнообразия ради терпеть не будет, да ещё и осознанно нарываться на них. Ген, скажи, зачем?

Гена усмехнулся.

– Андрей Яковлевич не раз пытался выяснить, чего нам не хватает. Девчонки! Не поверите! Хотели купить остров.

Сама идея покупки острова жила долго и даже сейчас периодически всплывает. А вот на кой он нам нужен, постоянно эволюционировало. Хотя…

Самая классная идея его использования та, что была самой первой. И, по большому счёту, суть её никогда не менялась.

Тогда я учился в четвёртом классе. То есть мне было десять, а Стасу где-то в районе четырёх. Каждый день, сделав уроки, я забирал его из детского сада. У воспитательниц было специальное распоряжение дяди Андрея выдавать его мне.

Мы вместе гуляли. В основном, сидели в песочнице, и я пересказывал ему, что было на уроках в школе.

Почти каждый раз к нам приходила собака – обычная бездомная дворняжка – садилась рядом и тоже слушала. Постепенно я переставал говорить, и мы смотрели ей в глаза, а она нам. Мы так могли сидеть часами, и это было такое блаженство. Фактически мы втроём медитировали до полной нирваны.

Но хоть бездомная дворняжка и приходила к нам почти каждый раз, сидеть с ней часами и медитировать получалось нечасто. То и дело находилась какая-нибудь «добрая» тётя, которая прогоняла от детей «блохастую грязную собаку, которая, того и гляди, укусит, и не исключено, что бешеная».

Как-то раз сидели мы вот так, и я рассказывал Стасу про материки и острова. Пришла собака. Тоже послушала про материки и острова. Потом мы замерли в нашем медитативном перегляде. А потом пришла очередная «добрая» тётя и собаку прогнала.

И тогда Стас сказал:

«Нам нужен остров. Мы отвезём туда собаку, и её там никто не будет прогонять».

«Ей там будет скучно одной», – сказал я.

«Ей не будет скучно, потому что мы будем с ней», – возразил Стас.

«Понятно, что мы будем с ней, но она ведь собака. Ей будет скучно без других собак».

«Значит, мы отвезём туда много бродячих собак. Их тут всё равно прогоняют. А у них в глазах есть то, что потеряли люди, и, если долго смотреть им в глаза, это можно вернуть. Представляешь, целый остров бродячих собак! Туда будут приезжать люди, чтобы посмотреть им в глаза. Не все будут приезжать. Только те, которые знают, что они потеряли и где искать, чтобы вернуть».

У меня тогда мороз по коже пробежал. Да и вон сейчас пробирает.

Стас вообще, когда маленький был, периодами такие вещи выдавал! Со временем прошло. Но у меня всегда было подозрение, что он лишь вслух перестал это говорить.

Девчонки, вы представляете себе этот ошеломительно-фантастически-прекрасный, совершенно бессмысленный и бесполезный абсурд?

Остров, где медитируют бродячие собаки. Туда можно приехать, сесть напротив одной из собак и медитировать вместе с ней, глядя ей в глаза.

Чистое искусство

– Доброе утро, Ирчик! Честное слово, прежде чем позвонить тебе, я проконсультировался с Гаровым. Так что, если я не вовремя, все претензии к нему.

– Привет, Геночка! Гаров тебе не наврал. Я так понимаю, вы с Лу ко мне наведаться желаете?

– А что? Можно?

– Геночка! Нужно! Я так по вас соскучилась.

– Тогда спускайся в гостиную. Мы уже тут.

– Даже так?! – Ира рассмеялась, отключила мобильник и пошла вниз.

Гена поднялся ей навстречу с распростёртыми руками, но тут же обескуражено остановился и вместо приветствия воскликнул:

– Ирчик! Батюшки! Чумазая какая! Мне Женич сказал, что ты всё закончила, и вы вчера весь день по горам бродили. Ты что, ночь опять у мольберта провела?

– Нет. Я просто все полмесяца на себя в зеркало не смотрела.

– И что? Женич тебя вчера умыть не мог?

– Мог, конечно, но, видимо, побоялся.

– Я всегда говорил, что он – трус! – с энтузиазмом провозгласил Гена.

– Когда он не слышал, – ехидно уточнила Лу.

– Лу, а разве я когда-нибудь говорил, что я смелый?

Весёлые пререкания с обменом «любезностями» длились ещё не менее получаса, прежде чем Гена, в конце концов, спросил:

– Ирчик, чем порадуешь?

– Не скажу, что в эти полмесяца я отличилась плодовитостью, но… В общем, судите сами.

Ира направилась в мастерскую. Гена и Лу последовали за ней.

Единственная работа стояла на мольберте. Ира отошла к окну, а Гена и Лу с непонятными выражениями взирали на холст. Казалось, прошла вечность, прежде чем Гена заговорил:

– Если лет через сто вот это вот не будут с усиленной охраной возить по всему миру, как Джоконду, я, Ирчик, ничего не понимаю в этой жизни.

– А почему только через сто лет? – спросила Лу с утрированным непониманием.

– Потому что, пока я жив, я буду это показывать только избранным. Естественно, ещё сто лет я жив не буду, но после моей смерти понадобится некоторое время, чтобы до человечества допёрло, что же это такое.

– Ген, я знаю, что покупать ты это не за три копейки будешь, но Ире, как автору, нужны и нематериальные дивиденды. Признание. Слава.

– Признание я только что выразил. А слава… Ирчик, тебе слава нужна? Если нужна, я тебе её завтра же организую.

– Спасибо, не надо. – Ира усмехнулась.

– Вот видишь, Лу? – Гена картинно указал на Иру, а потом будто спохватился. – Так. Подожди. Может быть, тебе слава нужна? Так чего молчишь? Попросить стесняешься? Надо – значит, будет.

– Нет, Ген, спасибо. – Лу усмехнулась в той же тональности, что и Ира.

– Так, ну а теперь – по существу. Ирчик, если я правильно понимаю, цену мне опять самому назначать придётся?

– Правильно понимаешь. – Ира вздохнула с улыбкой.

– В таком случае, – Гена сделал жалостливое лицо, – Ирчик, если я тебе хоть чуть-чуть небезразличен, если ты испытываешь ко мне хотя бы капельку расположения, пожалуйста, я тебя очень прошу, не проверяй в ближайшие две-три недели состояние своего счёта. Пусть всё так это уляжется немножко.

Я, конечно, понимаю, что потом ты меня всё равно порвёшь. Но если пройдёт какое-то время, ты уйдёшь с головой в новую деятельность и… В общем, мне кажется, что в этом случае, хотя бы кусочки получатся не очень мелкие.

– Гена, что ты задумал? – настороженно спросила Ира.

– Ну как бы тебе сказать… – вовсю кривляясь, замялся Генка. Он долго вздыхал, закусывал губу и заламывал руки. – В общем… Я собираюсь тебя круто кинуть. Ну не так, чтобы совсем кинуть… Конечно, что-то я всё же заплачу, но… Ирчик, поверь, не со зла. Ну нету у меня всех денег мира! И, собственно, если даже их все собрать, всё равно ведь не хватит! – окончил Гена с улыбкой свой монолог.

Работа в новом году началась с собрания всего четвёртого этажа в Михином кабинете.

– Ирина Борисовна, – смущённо начал Миха, – я немного подкорректировал наши с Вами наработки по списку портфолио, и… В общем, если честно, то значительно переработал содержание отдельных пунктов.

– Миша, ты чего так нервничаешь? Ты не представляешь, как я этому рада!

Ира всеми силами старалась подбодрить его. Она даже повернулась к Лу, дабы и её привлечь к этой деятельности, но тут же, чуть резче, чем надо бы, отвернулась. Выражение лица Лу было странноватым.

Ира обратилась к Яне и Роме:

– Яна, Рома, как я уже говорила вам перед Новым Годом, теперь вы займётесь 3D графикой. И работать будете, начиная с сегодняшнего дня под руководством сеньоры Бональде. Здесь, лучше неё, никто не знает законы устройства реального пространства, а значит, никто, лучше неё, не научит вас строить пространство виртуальное. Как только она решит, что вы постигли всё необходимое, тогда будем двигаться дальше.

Как только Яна и Рома вместе с Лу ушли постигать премудрости пространства, Ира собиралась вплотную заняться Михиными корректировками.

Но Миха, едва закрылась дверь, в раже нетерпения заговорил о другом:

– Ирина Борисовна, я тут одну штучку сделал на основе того, что мы с Евгением Вениаминовичем обсуждали.

– В таком случае, у меня для тебя тоже штучка одна есть.

– Какая?

– Давай, сначала ты показывай.

– Хорошо. В общем, на первый взгляд, это – простая анимашка типа психоделики, на простых геометрических 3D фигурах. Да, то такого добра сейчас воз и малая тележка. Но эта сделана… Ну, в общем, понимаете.

– Понимаю. Давай.

Пока Ира смотрела, Миха продолжил.

– Это, что называется, проба пера. Я бы подобным образом сделал нечто из логотипа. Само собой, его нужно будет отрисовать в 3D.

– А вот это, Миша, моя одна штучка для тебя.

– Вы сделали 3D модель логотипа?

– Ага. Я её раньше 2D-шной сделала. По правде говоря, 2D-шную модель я делала на основе 3D-шной. Однако до недавнего времени 3D модель существовала лишь в моём воображении. Теперь же она имеет материализованный вид в виртуальном пространстве. Конечно, для вот такой анимации надо будет, как я понимаю, делать специальную модель, но… Короче, на, смотри. – Ира протянула Михе флешку.

Миха открыл её на другом мониторе, пока Ира продолжала смотреть анимашку.

– Вау! Жесть! Ирина Борисовна! Бомба! – Миха «вертел» логотип во все стороны. – Просто Бомба! Под любым углом бомба! Ирина Борисовна, да из этого такое сделать можно!

У меня к чему эта идея. У нас на первом этаже холл большой, но беспонтовый. Что если организовать там зону отдыха для посетителей? Я понимаю, что буфет есть, но с часу до трёх туда не зайти.

Так вот, в этой зоне отдыха я повесил бы монитор – кстати, и в буфете тоже – и пустил бы информационные блоки, а между ними подобную анимашку.

– Миша! Идея – Вау! Жесть! Бомба! Сейчас мы пригласим по этому поводу Геннадия Васильевича, но сначала замечания по анимашке. Миша, слушай внимательно.

Евгений Вениаминович занимался с тобой тем, чем вы занимались, по моей просьбе, и я в курсе ваших успехов.

Так вот, всё, что вы расковыряли, ты и так знал, но не на уровне сознания. Сейчас ты вытащил это всё в сознание и пытаешься применять свои знания сознанием.

Миш, это неправильно.

Сейчас ты должен всё, что постигло твоё сознание, усилием воли перевести на уровень ощущений, на интуитивный уровень, то есть, как бы обратно туда, откуда ты это вытаскивал. Но оно не просто вернётся туда, оно выйдет на качественно новый уровень. Понимаешь, о чём я?

– Кажется, да.

– Преврати это в своё настроение, в установки по умолчанию. Запрограммируй себя на основе этого.

Когда почувствуешь, что у тебя получилось, сделай ещё раз эту же анимашку с нуля. Не повторяя действия, а лишь поставив перед собой ту же самую задачу. А потом сравни результаты. Тогда ты до конца поймёшь, о чём я.

Миха в ответ усмехнулся, аж сияя изнутри.

Ира закрыла логотип и позвонила Гене. Минут через пять он поднялся.

– Что тут у вас? – спросил он с порога.

Ира и Миха взахлёб, перебивая друг друга, объяснили, чего хотят, по ходу демонстрируя Михину «анимашку».

Гена заразился их энтузиазмом, однако, выслушав, сказал:

– Идея – супер, но, во-первых, по объективным причинам раньше, чем через месяц, технически неосуществимая, и, во-вторых, на данном этапе я не вижу никакого смысла в этом.

Согласен, когда начнём запускать «Стиль-Код», это будет не просто бомба, а ПРОСТО БОМБА. Но сейчас, это – бесполезная затея.

На данный момент, работа того, что сейчас работает, построена так, что подавляющее большинство клиентов и партнёров в этом здании вообще не бывают, а те, что всё же заходят, уже обладают всей информацией, которую можно было бы пустить через эти мониторы. То есть…

– Гена, ты не понял, – перебила его Ира. – Вопрос не в информационных блоках, а в заставке между ними. То, что сделал Миша, мне нравится не совсем, точнее, мне это нравится только сутью идеи.

Поэтому хорошо, что раньше, чем через месяц, это невозможно осуществить технически. Раньше и не надо. А вот через месяц я бы это сделала. За месяц мы как раз успеем подготовить первый пробный вариант.

Согласна, что до запуска «Стиль-Кода», с точки зрения, с которой смотришь ты, это затея – бесполезная и бессмысленная. Но если мы это запустим, появится возможность оценить суть Мишиной идеи на практике и по ходу корректировать её.

Благодаря этому у нас будет шанс к запуску «Стиль-Кода» сделать то нечто, которое сможет эффективно работать, и сейчас я тебе покажу на основе чего. Миша, открой логотип.

Миха открыл.

Гена смотрел на трёхмерную версию логотипа примерно с тем же выражением лица, с каким он вчера взирал на Ирино живописное полотно.

– Геннадий Васильевич, представляете, что из этого можно сделать по принципу анимашки, которую Вы только что видели? – спросил Миха «вращая» логотип во все стороны.

– Боюсь! – Гена усмехнулся. – Кстати, а ведь это может быть не только в виртуальном виде. А что если из этого что-то типа сувениров соорудить?

– Я бы сделал что-то типа головоломки. Что-то типа Кубика-Рубика.

– О-о-о-о… Так. Стоп. А то я сейчас начну употреблять специфическую лексику, построенную на трёх понятиях: женское, мужское и процесс между ними. А иначе своих эмоций я выразить не могу.

Неприкасаемое и Неприкосновенное сходятся в одной точке.

Короче, пойдёмте-ка вниз и прикинем, что, куда и как вешать, и что для этого нужно.

На втором этаже, пока они проходили мимо, разыгралась небольшая сценка общения Александра с Оксаной.

Ира отметила, что Александр, плюс ко всему прочему, злопамятный и мстительный, а все его стычки с Оксаной до Нового Года были лишь безобидными шутками.

Оксана же, как всегда, невозмутимо бурчала спокойные ответы на издёвки по-злому.

– Жаль, что она в упор не замечает, что он трезвый ничем не лучше пьяного, – со вздохом посожалел Гена.

В холле и в буфете Гена и Миха делали замеры, обсуждая, что к чему лучше подсоединить. Ира, по большей части, была слушателем и зрителем, высказывая своё мнение только относительно оптимального размера мониторов и точных мест их расположения.

Пока Миха лазил под барной стойкой, Гена подошёл к Ире вплотную и тихо сказал:

– Ирчик, выбери сегодня время забежать ко мне.

– Хорошо. Когда лучше?

– Без разницы.

Ира забежала к Гене перед обедом. Лидия Гавриловна хлопотала в буфете, но Гена, на всякий случай, подошёл к ней и попросил:

– Лидия Гавриловна, у меня сейчас будет конфиденциальная беседа с Ириной Борисовной. Огромная просьба не беспокоить нас.

– Хорошо, Геннадий Васильевич, хорошо. Я ж всё равно тут занята. Так что не зайду, пока сами не выйдете.

– Спасибо, Лидия Гавриловна, – поблагодарил Гена.

Он увлёк Иру в свой кабинет, закрыл дверь и замкнул её.

– Ирчик, присаживайся. Сомневаюсь, что разговор получится коротким.

Как только Ира села, Гена продолжил:

– Я каждый день, бывает и не по разу, перечитываю письмо Руслана и постоянно помню о трёх идеях, которые он предложил сделать установками по умолчанию. То есть, я помню об этом вроде бы всегда, но…

Я думаю, это для тебя важно.

Само собой, помню я об этом всегда не на уровне, так сказать, оперативной памяти. Когда же я вчера увидел твою работу, эти установки вдруг ярко всплыли на поверхность этой самой оперативной памяти. Но я не заострил на этом внимания.

А сегодня, когда вы показали мне 3D версию логотипа, это были первые мысли, которые возникли. Притом безумно ярко и помимо моей осознанной воли. Я правильный сделал вывод? Ты работаешь в этом направлении?

– Да. И то, что ты рассказал, для меня реально важно и прямо-таки лестно.

– Тебе не кажется, что в это нужно посвятить Мишу?

– Мне не кажется. – Ира усмехнулась. – Я в этом уверенна. Но я не считаю нужным посвящать его в это с помощью слов.

Единственное, в процессе работы над его идеей с «анимашкой», я собираюсь предложить ему попробовать поиграть с ней, используя принцип калейдоскопа, как технический приём.

Мало того, я буду стараться направить Мишу так, чтобы ему этот приём понравился до такой степени, чтобы он его стал применять во всём, что он делает. Как минимум, на уровне поиска вариантов.

Собственно, всем этим я занималась с Яной и Ромой до Нового Года. Они были для меня чем-то вроде гибрида подопытных кроликов с тренажёром.

Они в шоке от того, чему я смогла их научить. Я же в шоке от того, чему сумела научиться сама.

– То есть, ты на невербальном уровне внедряла в них эти идеи?

– Нет. Никаких идей я в них не внедряла. Я пыталась провоцировать их менять настроения. Я учила их обрывать нити и соединять по-новому в процессе творчества и восприятия произведений творчества.

Я, к сожалению, ничем не могу помочь им в сексе. – Ира усмехнулась, – Но только от него зависят соединения всего лишь пяти нитей из тридцати одной. К тому же, есть у меня подозрение, что если кардинально переключить двадцать шесть нитей, подключение оставшихся пяти неизменным не останется.

Собственно, вместе с ними я училась сама тому же самому. Единственное, в моём случае, я делала это осознанно и намеренно.

Ген, что такое установки по умолчанию, предложенные Русланом, если рассматривать их с точки зрения Женечкиных наработок по поводу 43 фундаментальных энергий Бытия?

Это – определённая схема подключения коммуникативных нитей зеркальных энергий.

Ты и я вдалбливаем в себя эту схему через сознание, посредством всё того же творчества. У нас с тобой лишь виды деятельности разные. Только и всего.

Кстати, тебя тоже порадую. Стриптиз Деда Мороза под рок-н-ролл вытащил в мою оперативную память те же самые мысли, которые возникли у тебя, когда ты смотрел мои работы.

Я, кстати, как и ты, не придала тогда этому значения и вспомнила только сейчас. Тогда мне показалось, что это всего лишь ассоциация со старостью, как пиком возможностей для преображения. Но при этом я ярко вспомнила содержание всех трёх установок по умолчанию.

Я думаю, работает это так:

С помощью сознания – что ты, что я – мы заставляем себя чувствовать подобным образом. Само собой, из самого этого ничего путного не получается и получиться не может. Но в процессе творчества под этим давлением нити, которые обрываются, соединяются вновь по-иному.

Произведение творчества улавливает и как бы записывает в себе энергетические параметры новых соединений, становясь носителем этой информации, как флешка или диск.

Это происходит в любом случае, но если приложить к такой записи информации особые усилия, она как бы получает бо́льшую проявленность и силу воздействия соразмерно приложенным усилиям.

Эти усилия можно прилагать как намеренно, так и ненамеренно.

Один из видов таких усилий называют вдохновением. Произведения искусства, созданные в состоянии всепоглощающего вдохновения, называют шедеврами.

Однако шедевры при их восприятии действуют не на всех одинаково. Более того, прямо-таки обычная история в искусстве, когда работы какого-нибудь творца признавались шедеврами годы, а то и десятилетия, а то и столетия спустя после их создания.

Для того чтобы шедевр оказывал заметное воздействие на воспринимающего, излучаемые им энергии должны входить в резонанс с энергиями воспринимающего.

Если они различны по всем параметрам, то получается, образно говоря, звук в вакууме. Тем не менее, шедевр всё равно оказывает воздействие, но оно незаметно до поры до времени.

И всё же, как бы незаметно оно ни было, оно медленно, но верно ведёт к изменениям. В общечеловеческом масштабе нередко требуется не одно поколение, чтобы произвести их.

Мы с тобой на протяжении последнего времени пытаемся переподключиться одинаково.

Поскольку параметры переподключения, к которому каждый из нас стремится, мы с тобой имеем ещё и в виде вербальных формулировок, эти формулировки и всплывают на поверхность сознания, когда я воспринимаю твои произведения, а ты – мои. Ведь у творчества и восприятия произведений творчества целых четырнадцать энергий общие.

– Ир, а почему ты не хочешь дать Мише эти вербальные формулировки? Ведь необязательно уточнять, откуда они взялись.

– Гена, я тебе их дала только потому, что Руслан сам об этом попросил. И теперь я знаю, почему.

И Женечка, и Лу, и Радный – тоже творцы. Но только ты и я – творцы чистого искусства. Для тебя – это актёрство. Для меня – живопись.

Да, мы с тобой, как и Женечка, как и Лу, как и Радный, занимаемся и прикладным творчеством тоже и даже отдаём этому бо́льшую часть своего времени, но…

Чистое искусство – бескорыстно, даже если его произведения продаются за бешенные деньги.

За какие бы астрономические суммы ни продавались произведения искусства, за какие бы астрономические суммы они ни покупались, они не имеют никакого практического применения в реалиях воспринимаемой человеком части мира.

Единственная функция произведения чистого искусства – это изменение подключения человека к миру.

Само собой, обычный человек об этом не догадывается и не задумывается. И даже не самый обычный.

Лучшие умы человечества, которые изумительно сформулировали сложнейшие философские построения, как только речь касается искусства, начинают беспомощно лепетать всякую чушь об эстетическом наслаждении, духовном развитии и морально-нравственном совершенствовании.

Причем тут духовное развитие и морально-нравственное совершенствование?

Большинство тиранов, истребивших целые народы, придумавших изуверские казни и погрязших в извращённых формах разврата были тонкими ценителями и почитателями искусства. И это только один из примеров несостоятельности этой идеи.