Мы – живые. Часть 3. Убить Паразита

Глава 1.

Все началось с темноты. Она была пустой, холодной и очень тихой. Ни самый маленький лучик света, ни единый звук не проникали туда. Казалось, что тьма длится бесконечно, разрастаясь во все стороны. Из-за этого сложно было в ней ориентироваться – понять, где верх, где низ, где право, а где лево было попросту невозможно, ведь все вокруг представлялось совершенно одинаковым.

Оно не знало, как именно его жизнь началась. В какой-то момент просто пришло осознание, что на самом деле Оно существует, и что вокруг очень темно. Придя к выводу, что находится в полном одиночестве, понимая, что есть только оно само, Создание панически забарахталось, пытаясь зацепиться хоть за что-то.

Его частиц было очень мало – всего пара сотен жалких, маленьких и слабых клеточек, отчаянно, всеми силами державшихся друг за друга. И все они в унисон голосили, не понимая, что делать, куда идти и в чем вообще заключается смысл их внезапного появления в таком странном месте.

Однако вскоре Существо почувствовало голод – все эти взаимодействия частиц друг с другом и мыслительный процесс отнимали очень много сил. Тогда Оно и познало одно из первых, и очень важных правил – любое действие отнимало энергию, силу, которая поддерживала Его существование. Но вместе с этим, в Его сознании возник закономерный вопрос – если энергия куда-то девалась, то, значит, она должна была и откуда-то приходить?

Оно внимательно присмотрелось к темноте, в попытке ощупать ее и что-то все-таки в ней найти. Тьма оказалась очень плотной, и, на первой взгляд, не наполненной ничем, однако вскоре Создание с изумлением обнаружило, что окружавшее ее пространство также состоит из частиц, но мелких и неживых, и что в них можно найти маленькие, но очень вкусные, питательные вещества, которых, на самом-то деле, было очень много.

На радостях Оно устроило пир, поглощая все, до чего могло дотянуться. Какое-то время Существо рассекало темноту, жадно пожирая частицы, пока его клетки не насытились, и не стали большими и сильными. Настолько большими, что, казалось, каждая из них способна разделиться на три или даже четыре клетки поменьше. Ему это показалось забавным, однако, немного подумав, оно пришло к выводу, что с большим количеством клеток ему будет куда проще передвигаться, и что оно сможет поглощать куда больше веществ. Тогда все-таки Существо решило рискнуть, и, натужившись, разделилось.

Результат был более, чем удовлетворительным – Его стало как минимум плюс столько же, сколько было в начале. Воодушевившись, Оно продолжило находить и поглощать вкусные частички, и, вскоре с двадцати десятков клеток оно выросло до двадцати сотен. Существо обуяла гордость. Ему очень понравилось расти и развиваться. Его тело теперь было настолько большим и сильным, что абсолютно все смотрелось ему по плечу, а темнота больше не выглядела большой и страшной.

Оно продолжило есть и расти, рассекая Пустоту вокруг. И это был совершенно беззаботный, понятный, и удивительно простой этап Его жизни, о котором даже спустя долгое время, когда все решительно изменилось, Оно вспоминало с теплотой.

В конце концов, как бы хорошо все не шло, Ему стало скучно. Передвигаться в тьме и есть было, конечно, по своему весело, но быстро надоедало. Слишком уж эти два занятия были однообразными. Оно задумалось – а было ли что-то еще кроме темноты? Можно ли было найти в ней хоть что-то, или кого-то? Неужели, его существование так и должно было пройти в полном одиночестве?

Создание это не устраивало. Оно не знало, куда именно ему двигаться, но, выбрав какое-то случайное направление, Оно поплыло в ту сторону изо всех своих сил. Им двигала надежда хоть куда-нибудь приплыть и увидеть что-то новое, познать окружающий его мир и понять, в чем же было его предназначение здесь? По пути существо продолжало пожирать частички и расти, постепенно все больше и больше ускоряясь – ведь чем быстрее Оно двигалось, тем быстрее должно было чего-то достичь. По крайней мере, так Оно думало.

Мрак вокруг все сгущался, становясь плотнее и плотнее. Наконец, когда количество его клеток достигло нескольких тысяч, на пути встало препятствие. Это было что-то поистине громадное, плоское, и очень плотное, куда плотнее той материи, через которую Ему до этого приходилось идти. Протиснуться между частиц Преграды было крайне тяжело – они стояли так близко друг к другу, что существу, с его-то размерами, это не представлялось возможным. Однако, благодаря внезапно появившемся барьеру, теперь оно могло сориентироваться, и начать обозначать направления вокруг себя. Так появился верх и низ – внизу была Преграда, а вверху – Пустота.

Но куда больший ажиотаж у Создания вызвал тот факт, что между частиц Преграды сновали десятки и сотни существ, совсем крошечных, в одну жалкую клетку размером, но живых и движущихся. Таких же, как и Оно само. Казалось, Его одиночеству пришел конец. На радостях, Оно попыталось войти с ними в контакт, однако это не увенчалось успехом. Не то что мысли, даже чувства этих существ были до жути примитивны – все, что ими двигало, это желания есть и размножаться. Их не манило стремление понять, в чем же был смысл их пребывания в этой безграничной неизвестности. И речи идти не могло о том, чтобы говорить с ними о том, как и почему они все здесь оказались, и куда же уходила вся эта темнота наверху. Они были слишком малы и глупы, чтобы понять мучавшие его вопросы.

Когда Создание поняло, что эти крошечные, одноклеточные организмы нещадно жрут друг друга, Оно пришло в ужас и отпрянуло от них. Ему это показалось диким – разве можно было просто так обрывать жизнь кого-то другого, кто тоже был живым? Попытка докричаться до них и образумить также провалилась. Они Его не слышали и не понимали.

Боясь, как бы все эти мелкие, кровожадные изверги не набросились всей гурьбой и на него, Оно отступило от них и продолжило идти вдоль барьера, погруженное в мрачное мысли. Несмотря на то, что внизу было множество существ, таких же живых, как и оно само, создание чувствовало себя даже более одиноким, чем прежде. Мало было просто найти кого-то живого – надо было встретить кого-то, кто также обладал способностью мыслить, чувствовать тоже самое, что и Оно – разумом.

Какое-то время Оно просто бесцельно скиталось, время от времени присматриваясь к маленьким жизням под собой, пока, внезапно, снова не уткнулось во что-то громадное. Поначалу Ему показалось, что это какой-то очередной барьер, однако, присмотревшись повнимательней, Оно с изумлением обнаружило, что это было другое, живое существо, тоже состоявшее из множества соединенных с собой клеток.

Собственные несколько с чем-то тысяч частиц показались чем-то совершенно крошечным и жалким, в сравнении с бессчетными миллионами, миллиардами нового организма. Это был настоящий Исполин, поныне Им невиданный и вызывающий в Нем благоговейный трепет. Существо даже почувствовало себя немного пристыженным за испытанную ранее гордость, однако уже спустя мгновение забыло об этом, входя в контакт с клетками этого таинственного гиганта. Оно хотело узнать о нем все, понять, как можно было стать таким же большим, сильным и прекрасным.

Открытие того, что клетки, из которых незнакомец состоял, отличались между собой и складывались в системы, выполняющие разные функции, привело Создание в полный восторг. Больше всего Его впечатлило то, что отдельные его части могли просочиться даже между частиц Барьера, отыскивая там питательные вещества, коих было великое множество в сравнении с Пустотой.

Оно захотело также.

По подобию этого организма Существо начало менять свои клетки, стараясь придать им похожие формы и функции. Это было тяжело, это было долго, и в конце концов не увенчалось успехом. Его клеток было слишком мало, чтобы выстроить их в такие системы. Это заставило Создание вспомнить то время, когда Оно было совсем маленьким, и тряслось от страха в темноте. Однако воспоминание не обескуражило его, напротив, лишь подтолкнуло действовать еще более энергично и упорно.

Разделившись, Оно оставило какую-то часть клеток со своим новым другом, чтобы ненароком не потерять его, а вторую отправило есть и размножаться в Пустоту. Наступил настоящий пир, поныне им никогда не виданный – Существо наедалось до отвала, и росло, росло, росло…

Это заняло немало времени, и процесс был весьма муторным и сильно Его утомил, но наконец Его клеток стало больше целого миллиона. Оно в тот же миг отправилось обратно, к гигантскому организму, чтобы попытаться снова. В этот раз его труд наконец пришел к нужному результату, и теперь Его клетки смогли разделиться на две системы, работающие друг с другом – одна была над Преградой, а вторая тонкими, длинными каналами впилась в ее плотную структуру и находила там питательные вещества. Существо принялось праздновать свою победу, и, воодушевленное такими результатами, размножать свои клетки и дальше.

В новой форме Ему было куда проще размножаться, и вскоре Оно разрослось так сильно, что размерами уже ничем не уступало своему находившемуся рядом товарищу, а их отростки под преградой переплетались вместе. Это было явной проблемой, ведь двоим ресурсов доставалось намного меньше, но Оно очень быстро нашло выход. Вместо того, чтобы соревноваться за еду, Существо начало работать сообща с своим соседом. Они искали вещества в Преграде вместе, а потом поровну их делили.

Оно было страшно радо, что их взаимоотношения развиваются не как у мелких созданий в почве, и что они могут сосуществовать, а не соперничать. Однако, несмотря на существовавшую идиллию, все еще оставалась одна проблема. Хоть Создание и питало к своему соседу глубокое уважение и привязанность, им не о чем было говорить. Ровно как и у крох из Преграды, его мысли были слишком простенькими: еда и рост. Отличался друг лишь своими размерами и пацифизмом. К тому же, он рос крайне медленно, и никуда не спешил уходить. В нем не было стремления отправиться куда-то еще и повидать мир, попытаться найти что-то кроме окружавшей их Пустоты и Преграды. С ним был уютно, но очень скучно, и не приходилось рассчитывать на понимание с его стороны.

Ему пришлось выбирать – остаться ли со своим Другом, или покинуть его. С одной стороны Существу безумно хотелось отправиться куда-то еще, но мысль о разлуке ранила Его, и представить свое существование без кого-то, с кем Оно прожило так долго, было тяжко. В такой нерешительности прошло очень много времени, и, от нечего делать, или, быть может, пытаясь оттянуть момент расставания и запомнить своего товарища получше, Создание раз за разом перебирало его клетки, рассматривая и забираясь в них.

Именно это и стало переломной точкой. В частицах Друга неожиданно обнаружилась какая-то тонкая, нитевидная структура. У Существа тоже была такая, но молекулы в ней строились проще и были куда подвижней. Здесь же, нити были закостенелые, твердые, и едва ли могли поддаться каким-либо изменениям. Существо попыталось рассмотреть структуру повнимательней, и, неожиданно обнаружило, что на ней хранилась информация, летопись о всем, что происходило не только с Другом, а со всей его родословной – организмами, что породили его, и организмами, что породили их.

Оно смотрело на память Друга, начиная нынешними днями и углубляясь все дальше в прошлое, задом наперед. Вот он растет здесь, на известном Ему месте. Вот его предки адаптируются, спускаясь все глубже и глубже в Пустоту. Вот как она становится все непроглядней и непроглядней. А вот и место, из которого они пришли, и в котором они изначально зародились…

Существо едва не сошло с ума от увиденных воспоминаний. Оно никогда до этого не видела ничего такого же яркого. В сравнении с окружавшей Его Пустотой то место, откуда пришли предки Друга, казалось чем-то совершенно волшебным: оно не только было куда красочней, там не только можно было видеть на огромное расстояние вокруг, и знать, куда именно тебе нужно плыть. Там кишела жизнь. Десятки, сотни тысяч самых различных форм и видов, огромных и крошечных, и таких разнообразных, таких прекрасных…

Ему больше не хотелось сидеть в Пустоте. Ему хотелось туда, лицезреть все это великолепие собственнолично, и даже боль от необходимости покинуть Друга уже больше не казалась достаточно серьезной преградой, чтобы остановить Его или даже заставить сомневаться.

Однако Создание ничего не успело предпринять. Произошло кошмарное. Из Пустоты сверху вдруг приплыло нечто очень большое и свирепое. У него было длинное, подвижное тело, и огромное отверстие, очень походившее на рты одноклеточных, но значительно превышающее их по размерам. Прямо на глазах у остолбеневшего Существа эта Тварь сожрала его Друга, а потом, невзирая на Его крики о благоразумии и что они не должны убивать друг друга, уподобляясь одноклеточным, поглотила и Его.

Большая часть Его клеток погибла, растворившись в утробе Твари, однако какая-то часть смогла уцелеть. Оно протиснулось в ровный, почти монолитный слой частиц этого организма, а затем оказалось в жидкой, цикличной среде, напоминавшей Пустоту, но при этом наполненной клетками проглотившего его чудовища и огромным количеством питательных веществ.

Долгое время Оно скорбело по Другу. Тот, кто первым спас его из одиночества, оказался мертв…И боль в Его душе была невообразимой. Оно было убито горем.

Но все же, это не могло продолжаться вечно. Несмотря на всю причиненные страдания и ненависть, которую Существо испытало, наблюдая, как их с другом пожирают, в нем зародился неподдельный интерес. Сожравший их монстр был не только крайне подвижен, но еще и очень сложно устроен: в нем были десятки самых разных клеточных систем, тканей и структур. Создание с удивлением поняло, что в этот раз ему будет не под силу воссоздать нечто подобное, всего лишь по примеру организма этого нового знакомого – для Его собственных клеток эта конструкция была слишком сложной.

Но с другой стороны, Оно все еще могло читать воспоминания, заложенные в его клетки. Так Существо и поступило. Сознание Его снова окунулось далеко в прошлое, еще к самым первым предкам нового носителя, и Оно снова видела все эти чудесные пейзажи, но уже его глазами…И скорость перемещения этого организма была гигантской. Существу нехотя пришлось признать, что несмотря на потерю многих клеток и смерть друга, ситуация все-таки принесла Ему больше пользы, чем вреда. Находясь внутри этого чудовища, Оно могло бы добраться до заветного края из воспоминаний куда быстрее, чем своими силами.

В его душе поселилась надежда, что, возможно, странствуя с этим кровожадным гигантом, Оно доберется наконец до Края Света.

Так Создание стало невольным то ли гостем, то ли пленником чужого тела. Со временем, Оно даже освоилось там, и стало приносить гигантской твари пользу – внутрь него частенько проникали всякие мелкие, вредоносные одноклеточные, паразитирующие и размножающиеся на больших, но неподвижно связанных клетках, и Существо их прогоняло обратно в Пустоту. В обмен на это, организм носителя начал делиться с ним какой-то частью питательных веществ.

Нрав у Чудища был жестокий. Оно жрало все на своем пути, и постоянно, крайне активно перемещалось. За очень короткий срок Ему пришлось увидеть, как более чем десяток организмов, похожих на Его усопшего друга, исчезают в ненасытной утробе. Существо старалось не смотреть на это, ибо каждый раз от этой картины Ему становилось тошно.

Кроме того, они несколько раз повстречали на пути существ, похожих на носителя. Некоторые из них были меньше, некоторые – почти такого же размера. Пара из них также оказались съедены. Созданию это напоминало одноклеточных – те ведь точно также бездумно жрали друг друга. При мысли об этом, Оно впадало в глубокую печаль. Неужели все вокруг отличались лишь своими размерами, а в сущности, были абсолютно одинаковыми? Неужто все вокруг хотели только жрать и размножаться?

Время шло, а они так и не добрались до Края Света. Клеток Существа было по-прежнему мало. Делать Ему было совершенно нечего, и от скуки Оно начало играть с клетками носителя, меняя их структуру и придавая им новые формы. Они, внезапно, оказались очень мягкими и податливыми, и охотно менялись. Создание так увлеклось, что начало менять организм Чудовища на корню, сминая и перестраивая его, будто глину. С детской забавой Оно дало ему очень большие глаза, смешную, маленькую челюсть, огромный гребень на спине, а на лбу вырастила шарик, который светился с помощью биологической жидкости и разгонял темноту вокруг на небольшое расстояние. Его Существо решило добавить не столько из необходимости, сколько из-за вдохновения от воспоминаний о Крае Света.

Творение показалось Ему совершенно прекрасным, и Оно гордилось проделанной работой, однако на организме носителя это сказалось плачевно. Столь резкие изменения серьезно повредили его здоровье, и он стал медленным, неуклюжим, движения его потеряли прежнюю ловкость и гибкость, и вскоре ему было тяжело даже передвигаться.

Создание пришло в ярость. Просто так остановиться, никуда за всю жизнь не доплыв, и не увидев Край Света, было для него неприемлемо. Тогда Оно проникло в переднюю часть монстра, к тем клеткам, которые были самыми важными во всем теле и подавали управляющие сигналы остальным, и силой взяло над ними контроль. Туша носителя стала целиком и полностью принадлежать Ему.

Руководствуясь воспоминаниями, Существо швырнуло подконтрольное Ему тело как можно дальше наверх, силясь прорваться через пустоту и зацепиться за хотя бы малейший, далекий, но настоящий лучик света. Оно помчалось, не обращая внимания ни на что вокруг, и не замечая, как это буквально сжигает организм Монстра, когда-то бывшего Ему хозяином, а теперь ставшим куклой в Его воле.

Остатки скупого сознания носителя в ужасе кричали, что наверх нельзя, что там есть кто-то куда более большой и страшный, и что там их съедят, но Существо его не слушало. Ему было плевать.

Рывок был отчаянным, но непродолжительным. Вскоре клетки Чудовища начали умирать от истощения и перегрузки, и его организм погиб, навсегда остановившись посреди Пустоты. Пыл Создания тут же угас, и Оно испугалось. До этого Ему никогда не приходилось отнимать чужую жизнь, даже случайно.

Так Оно стало убийцей.

Его скорбь была неизмеримой. Существу было противно от самого себя и своего поспешного решения, приведшего Его к таким последствиям. До этого Оно всегда считало себя лучше убивавших друг друга одноклеточных, а теперь выходило так, что разница между ними исчезла. От этого Ему становилось очень больно.

Депрессия длилась так долго, что тело носителя стало разлагаться. Надо было как можно скорее покинуть, но Создание не знало, куда же ему отправиться. Печаль затмила Ему разум, и даже мечты об Крае Света стали мутными. Неизвестно, как вся история бы закончилась, останься Оно там, но судьбе явно было неугодно, чтобы на этой точке все остановилось.

Спустя какой-то промежуток времени к трупу чудища подплыло существо, бывшее даже ЕЩЕ большим в своих размерах, и проглотило его в один присест. Созданию поначалу показалось, что этот монстр сейчас поплывет вниз, забирая Его обратно вглубь Пустоты, однако внезапно они двинулись в противоположную сторону, все дальше от дома, и все ближе к выходу из тьмы.

Затаив дыхание, Существо пристально следило. Больше Оно не пыталось вмешиваться в клетки организма носителя, боясь снова навредить, и теперь просто ждало того, что же должно было произойти. Ждало и надеялось. Наконец, внезапно мрак окончательно расступился, и они попали в какое-то новое место. Оно не было Краем Света, но уже очень сильно походило на него. Там было куда более серо и пусто, чем в воспоминаниях, но вместе с этим уже можно было рассмотреть окружающий мир во всей его красе. Он оказался просто огромным.

Волнистые, желтые дюны, покрытые существами, похожих на уже давно усопшего, первого Друга. Молчаливые, стройные скалы, непоколебимыми исполинами возвышающиеся над Преградой, и на которых тут и там были заметны уходящие вглубь их тел расщелины. Оно тут же догадалось, что наверняка Его жизнь зародилась в одной из них, ведь именно там, в узких проходах, и начиналась Пустота.

Но где же был Край Света? В какую сторону надо было идти, чтобы оказаться там? Создание в спешке обратилось к воспоминаниям клеток нового носителя, и, немного пошарив по ним, с трепетом обнаружило, что на самом деле заветный Край был куда ближе, чем казалось. Как выяснилось, вид, в представителе которого Оно сейчас и находилось, состоял из прожженных ныряльщиков, очень часто заходивших в поисках пищи далеко вниз, но несомненно всегда возвращавшихся обратно.

И сейчас они как раз и направлялись туда, где лежали все Его мечты и фантазии. Обратно к Свету.

Ему было сложно поверить своему счастью, и что Оно правда было этого достойно, но это и впрямь было явью. Они снова начали восхождение. Существо было готово взорваться от нетерпения, ему хотелось уже оказаться там, и лицезреть все и сразу. Однако, вопреки его ожиданиям, все происходило постепенно. Они не оказались в Крае Света сразу, нет – но чем ближе они к нему подбирались, тем светлее становилось все вокруг, и тем больше живых существ встречалось им на пути. Оно старалось успеть рассмотреть и запомнить каждого из них, но удавалось ему это с трудом – скорость передвижения их была слишком большой.

Неожиданно Создание уловило вибрации – где-то впереди, уже совсем рядом, были десятки тысяч живых существ. Оно замерло в благоговейном трепете – мечта была совсем рядом.

Разогнавшись, его носитель вошел в общую массу. Существо заозиралось по сторонам, жадно рассматривая и впитывая всю новую информацию. Вживую, увиденный своими глазами, Край Света был еще прекрасней, чем в воспоминаниях. Пространство, в котором они находились, было кристально чистым и легким – полной противоположностью Пустоте, а форм жизни здесь было не пересчитать. Тут были и маленькие, мягкотелые создания, облаченные в прочные панцири, и колонии разноцветных кристаллов, и множество подвижных тварей самой разной длины и размеров, черви, присасывающиеся к их коже, круглые шарики, состоящие из одних лишь игл и мелкие одноклеточные, забирающиеся внутрь организмов побольше и паразитирующие там.

Меж тем, Его носитель заполз в какую-то укромную дыру, под цветные кристаллы, и вдруг с его телом стало что-то происходить: он сбрасывал часть своих клеток прочь, позволяя опуститься им на дно и продолжить лежать там в виде каких-то оранжевых шариков. Это был очень трудоемкий процесс, отнявший у него много энергии. Существо же, в свою очередь, успело подсуетиться и отделить с десяток и своих частиц, чтобы оставить их там, с брошенными клетками. Ему было искренне любопытно – зачем же разделять свое собственное тело, если оно и так было таким совершенным?

Но при более детальном рассмотрении Создание поняло, что же это были за отделившиеся клетки. Именно с помощью них носитель размножался – и он не просто выращивал новую часть себя, он давал начало совершенно новой жизни. И это не было бы возможным без одного – без того чтобы он сперва не наполнил себя множеством питательных веществ. Момент, когда он съел останки предыдущего носителя предстал в совершенно новом свете – это не было просто слепое убийство, это была жертва во имя начала чего-то нового.

Так к Нему пришло осознание того, что на самом деле организмы, состоящие из систем клеток и тканей, не были независимыми и одинокими, а тоже складывались в систему, в которой каждый играл свою, уникальную роль. Это был огромный круговорот жизни – не отдельных частичек или даже существ, а ее самой как концепции. Участвовать в бесконечной череде взаимодействий между самим собой и окружающим миром – вот что значило жить. И это показалось Ему таким прекрасным, что Оно уже даже не хотело искать какой-то глубинный смысл в своем существовании. Да и зачем он был нужен, когда можно было просто познавать свою собственную сущность, реальность, в которой ты оказался, радоваться своему росту и развитию, открывать что-то новое, упиваться свободой, просто быть здесь и сейчас, быть счастливым? Быть может, именно в этом и заключалось предназначение – быть гостем этого мира и жить с ним в понимании и гармонии?

Созданию больше не было одиноко. Хоть рядом и не было никого, с кем Оно могло поговорить на равных, и высказать все, что было на душе, у Него все еще был целый Край Света, и этого более чем хватало. Ему не нужно было с кем-то бороться и убивать, чтобы продлить собственную жизнь, а потомство, к несчастью, Оно дать способно не было – все новые клетки все равно оставались его клетками. Посему, Существо решило, что во имя своего разума и того осознания, к которому он смог прийти, Его пацифизм продолжится и дальше. И в тот самый момент Оно дало само себе клятву – никогда больше не отнимать чужую жизнь, ведь никто не обладал ничем более ценным.

Так началась новая эра в Его жизни. Руководствуясь новым, самому себе предписанным правилом, Создание начало свою экспансию. Сперва Оно научилось передаваться от организма к организму – так Ему удавалось проще перемещаться на большие расстояния и отыскивать наиболее подходящие для своих плантаций места(Несмотря на то, что Край Света был невероятно красивым, все-таки размножаться и расти Существу было привычней и проще в темноте и спокойствии). Потом Создание стало осваивать их, и вскоре его колонии были повсюду, куда Оно только могло дотянуться. Чтобы его ростки, пушистые и нежные, случайно не оказались съеденными, Существо сделало минимальное вмешательство в клетки своих носителей, и теперь для них его наросты выглядели несъедобными. Единственная опасность исчезла, и Его расширение больше ничем не ограничивалось.

Чем больше времени проходило, и чем больше Оно становилось, тем больше ему удавалось изучить окружающую его жизнь. У Него даже появились свои любимчики – огромные, грациозные твари, издававшие красивые, протяжные крики, с помощью которых они общались. Меньше всего ему по прежнему нравились одноклеточные, а также червяки прилипалы – все остальные существа были в той или иной степени самостоятельными, а эти могли жить только за чей-то чужой счет. Ему это казалось неправильным, и Создание к ним относилось даже с неким пренебрежением.

Копаясь в воспоминаниях миллиардов разных жизней, Оно постепенно все больше узнавало полную картину мира. Как выяснилось, Край Света не был его концом, и где-то там сверху, за тонкой, в частицу размером границей, было место, из которого Свет как раз приходил, но пространство в котором было очень тонким и разряженным. В нем нельзя было просто так перемещаться, куда тебе вздумается – какая-то неизвестная, таинственная сила постоянно тянула вниз, а еще там было очень мало питательных веществ, без которых расти было бы крайне тяжело.

Конечно, в том мире тоже были какие-то свои живые существа, и с некоторыми из них обитатели Края Света вступали в контакт, но Оно не знало, стоило ли вообще пытаться выбраться и разобраться, что же там происходило. Картина выглядела слишком малообещающей и неприветливой, чтобы ради нее стоило так рисковать. Пока что, Ему было хорошо там, где сейчас и протекала его собственная жизнь, и, быть может, это опасное путешествие предстояло ему лишь в далеком будущем…

В своей экспансии Оно много экспериментировало с ростом своих клеток. Изучая другие малоподвижные организмы, которые, как и Оно само, росли в виде колоний, Существо копировало структуру их частиц, и с помощью этого придавало себе все новые и новые формы, подстраиваясь, пытаясь повторить, или, местами, даже совместить и создать что-то поныне невиданное. С каждым новым углом, шагом вперед, трансформацией Оно все больше расширяло границы собственного сознания, и понимание того, насколько огромными и разнообразными были проявления жизни вокруг Него. И Ему до глубины души нравилось учиться, ведь это заставляло Его любить мир вокруг еще сильнее.

Не было места лучше, чем Край Света…Однако в один миг произошло нечто, что перевернуло все вверх дном.

Создание спокойно продолжало осваивать темные, необитаемые расщелины, в которые Оно обычно заползало и пускало корни, таким образом, поминая первого Друга, и все шло совершенно гладко, как вдруг один из его носителей, тот, что был из грациозных кричащих существ, издал настолько отчаянный, захлебывающийся от боли вопль, что все Его сознание содрогнулось. Существо тут же переключило свое внимание туда, и ощущения, полученные от той группы клеток, были просто чудовищными. Что-то отравило не только носителя, но даже само пространство вокруг него, делая невозможным каждый миг пребывания там. Любая жизнь бежала оттуда, а их сигналы голосили лишь об одном: что там была смерть. Даже сам пораженный носитель, не в силах терпеть этого, взял, и, в совершенном безумии от этой боли, не стал спасаться глубже в Краю Света, а напротив, выбросился в то место откуда Свет приходил, и теперь медленно умирал там, от слишком большой сухости этого измерения.

Стараясь не поддаваться страху, Создание все же отправило какую-то часть своих клеток с предельной осторожностью исследовать причину всего этого. Вскоре, она была обнаружена. Найденная структура была очень странной. Твердое, упругое, неживое, настолько прочное, что связь между его частицами казалась бессмертной. Неестественное. Мрачное.

Именно это что-то и источало губящий жизнь токсин.

Но что было куда более волнительным, этот рассадник порчи возник на самой границе между Краем Света, и миром за его пределами. Сомнений не оставалось – эта зараза, эта Грязь пришла именно оттуда. Из того места, откуда приходил Свет.

В Его напуганных мыслях тут же возникло множество вопросов. Был ли это единственный подобный рассадник? А если нет? Сколько таких пятен уже проникало в их реальность, отравляя и разрушая все на своем пути? Неужели это было началом какой-то глобальной, ужасной перемены? Если да, как оно могло ее остановить? Был ли в этом какой-то смысл, была ли причина?

Мир за гранью показался Ему не просто неизведанным и суровым – теперь в этом образе лежало что-то зловещее. Оно знало, что неживое без помощи живого перемещается куда-то крайне редко, и что Грязь не могла оказаться здесь просто так. Кто-то, или что-то должно было принести ее, и кем бы или чем бы не был тот, кто совершил это, его ценности явно расходились с Его собственными. Впервые за все свое существование Создание видело, чтобы была предпринята попытка прервать круговорот жизни, уничтожить все то, что казалось ему святым и прекрасным. Яд не оставлял этим хрупким, мимолетным вещам ни единого шанса, разрушая их до самого основания, уродуя, и искажая клетки…Это была не просто смерть, ведь после смерти всегда начиналась новая Жизнь. Это была Аннигиляция. Полная, бесповоротная, делающая невозможным то, чтобы хоть что-то после нее осталось или родилось.

Именно в тот миг Оно впервые и познало, что же такое Зло.

Глава 2.

Рассказ Оливии шел довольно долго. Говорила она медленно, стараясь не упустить никакие факты, и время от времени делала паузы, чтобы вспомнить все поточнее и ненароком не солгать. Торчер же в свою очередь делала какие-то пометки в блокноте, и с задумчивым выражением лица что-то бормотала себе под нос. Иногда ученая прерывала Доувинд, задавая самые разнообразные вопросы: Каким было дыхание Итана в тот или иной момент болезни? Реакция на внешние раздражители? Размер зрачков, резкость движений – ее интересовало абсолютно все.

Допрос этот, по ощущениям, длился несколько часов, и к его завершению у Оливии даже стало саднить горло – говорить в течении столь длительного времени ей не приходилось очень давно. Но, наконец, кажется, Торчер получила все, что ее интересовало, и женщина довольно откинулась на спинку стула. На губах ее была легкая, уставшая улыбка.

–Любопытно, очень любопытно… -она задумчиво бубнила себе под нос. -Где же кроется тайна? Это нам и предстоит узнать, Ватсон…

–…Что же, Шерлок. -протянула Доувинд. -Какой у нас теперь план? Что мы будем делать?

–Будем выявлять патоген, который сможет противодействовать “Эпсилоне”. -пожала плечами ученая. -Есть у меня пара предположений, как мы можем его из твоего друга убрать, но надо проверять.

–Хорошо.

–Единственное, что надо тебя, наверное, предупредить – это будет довольно опасно. Сама понимаешь, в положении он сейчас тяжелом, и будет не так и просто исцелить Итана без вреда его здоровью.

–Довольно странно с вашей стороны спрашивать у меня позволения действовать, учитывая, какие плоды это может принести. -подметила Оливия.

–А я и не спрашиваю позволения. Мои действия не зависят от того, нравятся они тебе, или нет. -возразила Торчер. -Но, было бы правильно предупредить тебя о возможных последствиях. Честность – вещь довольно ценная, не так ли?

–…Справедливо. -согласилась Доувинд. -Кстати, раз уж мы теперь закончили…Мне бы хотелось тоже кое-что от вас узнать.

–Я слушаю?

–Вы же ученый, Торчер, и посвятили огромное количество времени изучению этой паскуды. Пожалуйста… -она быстро облизнула пересохшие губы. -…расскажите мне об вирусе все, что вы знаете. Все это время и я, и другие выжившие просто принимали его как должное, но у нас не было и шанса узнать, что же это по настоящему такое. Вы понимаете, о чем я говорю?

–Да, вполне. -женщина медленно кивнула. -Только с чего бы мне начать…Это весьма обширная тема для дискуссии.

–Ну, давайте начнем с простого. Откуда оно вообще взялось?

Торчер открыла было рот, собираясь что-то сказать, но почти сразу же передумала и закрыла его обратно, плотно сжав губы. Выражение лица ее было похоже на зубную боль – вроде и надо что-то с ней делать, а откуда и как начинать, непонятно. С минуту они сидели в тишине – Оливия терпеливо ждала ответа, а ученая мучилась, пытаясь его сформулировать.

–Знаешь, проще будет показать. -наконец, внезапно изрекла она и поднялась со стула. -Тебе нравятся цирки уродов?

–Ни разу в жизни там не была. -удивленно ответила Доувинд. -К чему вопрос?

–Хо-хо! Сейчас увидишь…Прошу за мной.

Они вышли из столовой и направились к другому концу коридора. Дойдя до двери с табличкой "Карцер", Торчер вытащила из кармана ключ, отперла ее и вошла внутрь. Доувинд несколько настороженно проследовала за ней.

Помещение, в котором они оказались, представляло из себя квадратную комнату, на потолке которой было развешено множество панелей с лампами. По левую руку от входа вдоль стены стояло несколько аквариумов, а по правую – с десяток клеток самых разных размеров, все – из бронированного стекла. За ним можно было увидеть сидевших по отдельности друг от друга животных – собаку, двух кошек и четырех крыс. У всех из них была облезлая шерсть, красные, воспаленные глаза и обильное количество белой пены, капающей изо рта. Все они были заражены.

Стоило им только войти, и животные стали бесноваться, бросаясь на двери клеток с обезумевшими рыком и воем.

–Познакомься, это Джек, это Мила и Пушок, а крысы…Им я имен не придумала, потому называю по номерам – первый, второй, третий и четвертый. -представила зверей Торчер, а затем шагнула к среднему аквариуму. -Гляди сюда.

Оливия оторвала взгляд от животных и посмотрела туда, куда указывала ученая. Поначалу, аквариум показался ей совершенно пустым, однако потом она заметила в нем большую, неказисто выглядящую рыбу с непропорциональной головой и слепыми глазами. Рыбеха вяло передвигалась по дну, время от времени хватая раздутым ртом воду – видимо, так дышала.

–Гляжу.

–Что ты можешь сказать об этом экземпляре? -поинтересовалась Торчер. -Опиши его внешние особенности.

–Ну…Анатомия очень странная, скорее всего результат мутаций, вызванных или очень большим давлением, или чем-то еще. Пропорций почти нет. -Доувинд прищурилась, разглядывая рыбу. -Слепой, явно жил в темноте. Кожа бледная. Это должно мне что-то сказать?

–Слепой, бледная кожа, странная анатомия и мутации. Очень хорошо. -проигнорировала вопрос ученая. -А теперь подумай, к кому еще можно применить подобные описания.

–…О, боже. -осознание ударило девушку, будто разряд тока, и она замерла с слегка отвисшей челюстью. -Зараженные!

–Именно так! -подтвердила Торчер.

–То есть, вирус пришел к нам из океана?!

–Ну да. Ты думаешь, зачем еще мне тогда рассекать морские просторы на этой посудине? -фыркнула она. -Я тут как раз-таки чтобы выяснить побольше о его первоначальной природе. -тут Торчер пошарила в кармане и вытащила несколько фотографий. -Вот, смотри. Эти кадры были сделаны дронами пару месяцев назад в одной из океанских впадин.

Оливия взглянула на изображение: там, в узкой расщелине между подводных скал, можно было отчетливо заметить густые, обильные колонии плесени, уходящие куда-то далеко вниз. На секунду она даже не поверила своим глазам, но все же, увиденное было явью. “Эпсилона” совершенно спокойно там рос и процветал.

–Охренеть… -шокировано выдохнула Доувинд. -Но как такое вообще возможно? Разве мы не должны были его обнаружить еще до того, как стало слишком поздно?

–…Знаешь, какая самая глубокая точка мира, по крайней мере, по официальным источникам? -помедлив, ответила Торчер. -Марианская впадина. Десять тысяч, девятьсот восемьдесят метров. Так было принято считать. Вот только есть одно большое но – мировой океан настолько огромен, что человечество к нынешнему дню смогло изучить его лишь на пять процентов. Так откуда нам знать, насколько глубокие места могут быть в остальных девяноста пяти процентах, и какая жизнь там вообще может зародиться? Страшно подумать, что за существа могут прийти оттуда, и какую эволюцию они прошли в условиях абсурдных давления и температуры. Так что, скорее всего, наш товарищ – как раз один из таких. Хотя, конечно, ты права – мы обнаружили его еще до того, как случилась Вспышка.

–… -Оливия не нашлась, что сказать. Это откровение совершенно выбило ее из колеи. От одной только мысли о том, что по сути, существование этой твари значило, что из морских глубин могло прийти еще больше существ, может быть, даже еще более жутких, ей становилось нехорошо.

Наконец, Доувинд выдавила:

–Как же это произошло..? Когда вы узнали о его существовании?

–Это случилось за несколько месяцев до Вспышки. -сказала ученая. -Команда моих коллег океанологов впервые обнаружила это существо в Тихом Океане, недалеко от берегов Перу. Тогда мы решили, что это просто какая-то новая форма жизни с очень необычной биологией. Еще тогда мы обнаружили, что клетки этого существа уникальны. Дело в том, что они по своему желанию могли влиять на процесс белкового синтеза, в том числе контролировать скручивание хроматина и формирование спиралей…

–Чего..? -опешила Оливия. -Каких еще спиралей?

–Ты знаешь, как формируются хромосомы?

–Нет. -она покачала головой. -Вы можете объяснить как-то попроще..?

–Ладно, не вопрос. Выражаясь максимально примитивно – клетки "Эпсилоны" способны изменять ДНК, как и свое, так и чужое. То есть, он с помощью мутаций может как менять и адаптировать свой собственный организм, так и заставлять изменяться чужой. И происходит это как раз за счет манипуляций с генами и белковым синтезом – это такой процесс, во время которого формируются хромосомы, а также определяются гены, которые ты скорее всего унаследуешь от родителей.

–…То есть получается, что это вирус, который может насильственно перепрограммировать ДНК носителя?

–В том-то и дело, что нет! -воскликнула Торчер. Лицо ее было оживленным. -Это вообще не вирусная форма жизни. И не растительная, и не животная, и ни какая-либо еще из тех, что до сих пор были известны науке. Он обладает своей собственной клеточной структурой, не похожей ни на что другое, и позволяющей ему крайне быстро видоизменяться и подстраиваться под практически любые условия. И кстати именно поэтому называть его плесенью, как ты это делаешь, неправильно. “Эпсилона” – это не грибок.

–Вот оно что. -Доувинд задумчиво уставилась на аквариум и рыбу. От полученной информации у нее начинал закипать мозг, но, по крайней мере, это давало какое-то объяснение природе…нет, не вируса. Этого создания. -Хорошо, допустим. Но почему оно тогда растет в виде плесени..?

–Э-э-э…честно, долго объяснять. А по-простому я вряд ли смогу. -ученая сконфуженно пожала плечами. -У меня есть пара коллег, которые работали как раз над этим вопросом. Если хочешь, спроси потом у них, они расскажут.

–Ладно…Тогда давайте вернемся немного назад. Вот вы его обнаружили. А что было дальше?

–Дальше…Да, гм. В общем, тогда мы посчитали, что стоим на пороге великого открытия, потому что это бы наконец объяснило, почему у многих глубоководных рыб такая странная анатомия, и чем обусловлены столь неординарные способности у их организмов. Мы хотели сначала изучить его получше, и лишь затем объявить всему миру о существовании подобного существа. Но к счастью или нет, мы не успели, потому что кое-что произошло.

–Что же? -напряженно спросила Оливия.

–Гражданские инженеры в Нью-Йорке обнаружили колонии “Эпсилоны” в городском водопроводе. Они сообщили об этом в CDC, а там в свою очередь работал один немаловажный человек, который также по счастливому совпадению был в курсе наших исследований. Он сообразил, что к чему, и привлек к этому нас, чтобы разобраться, что вообще происходит. -Торчер ненадолго замолчала, будто вспоминая. -Знаешь, в каждом мегаполисе есть городские легенды о том, что в канализации водятся всякие мутировавшие чудовища. И шутки шутками, но слухи просто так ползти не начинают. Как раз-таки во время той самой проверки рабочие столкнулись в трубопроводе с бродячей собакой. Только вот это была не просто дворняжка, а огромный, мутировавший монстр. Трое человек так и остались там.

–Вот как…

–Да. Пса мы потом повязали – и, о чудо, в его крови мы обнаружили клетки уже знакомого нам микроорганизма со дна океана, но в крайне агрессивной, по сравнению с тем, что мы видели до этого, форме, похожей на раковые образования. Они поражали нервную систему, начиная внедряться в нее тут и там и контролируя сигналы мозга, а также стимулировали определенные гены несчастного животного – рост и агрессию. И самое неприятное было в том, что мы не знали, насколько сильно эта штука разрослась в трубах. Тогда-то мы впервые и смекнули, что, возможно, мы идем к катастрофе невероятных масштабов.

–Но было уже слишком поздно. -мрачно заметила Доувинд.

–Да. -согласилась ученая. -Примерно в то же время нам начали приходить новости из других городов. Лос-Анджелес, Шанхай, Санкт-Петербург, Нагоя, Сингапур, Рио-де-Жанейро…Тревогу били отовсюду, со всех крупных городов побережий в мире. В срочном порядке начались инспекции гражданского населения. Официально объявили, что это были проверки на то, какой процент населения привился от гриппа, но на самом деле мы пытались понять, сколько вообще людей было заражено. Оказалось – очень много. “Эпсилона” распространялся, маскируясь под безвредную для организма бактерию, всеми возможными путями – через кровь, слюну, по воздуху, и конечно же через трубопровод и воду…Но это был лишь вопрос времени, когда его клетки снова мутируют, перейдут в агрессивную фазу и начнут подавлять своих носителей, а потом превращать их в монстров. А собаки и прочие животные…Я не уверена на сто процентов, но, я думаю, что так оно училось лучше контролировать и перестраивать других существ.

–Почему вы не сказали людям? -тихо спросила Оливия.

–А как ты это себе представляешь? -развела руками женщина. -"Извините пожалуйста, но очень скоро, правда, не совсем пока точно известно когда именно, большая часть из вас превратятся в ополоумевших, кровожадных тварей?". Тогда паники было бы точно не избежать, и не получилось бы подготовиться к вспышке хоть как-то. А так, мы смогли хотя бы отрезать определенные участки земли, где инфекции еще не было, и построить там безопасные зоны, чтобы людей оставалось куда эвакуировать. Армия, в свою очередь, получила протокол действий на тот день, когда все начнется, а также ООН утвердило нас – "Специальную Анти-Инфекционную Группу" – "С.А.И.Г.". Нашей задачей являлось и до сих пор является изучение Эпсилоны и поиск средства противодействия ему.

–Ну а дальше я знаю. -угрюмо сказала Доувинд. -Понятно…

–Это да. Дальше был полный кошмар.

–И…сколько в итоге сейчас безопасных зон удалось сохранить?

–…Ох… -выражение лица Торчер стало таким, что Оливия сразу поняла – скорее всего, информация эта была как минимум удручающей. -Как тебе сказать…Сейчас, дай посчитаю…

–Не тяните, пожалуйста. Скажите как есть. -терпеливо произнесла девушка. -Я приму любое число. У меня оно никаких эмоций не вызовет.

–…Парочка в России, глубоко в Сибири. -протянула ученая. -Одна в Шотландии. Одна в Новой Зеландии. Одна – в Канаде, в горах Онтарио. Это и есть наша основная база. С остальными мы потеряли связь еще более полугода назад, так что мы не знаем, стоят ли они все еще, к сожалению, так что информация может быть неточна. Также есть несколько научных аванпостов, но едва ли их можно считать безопасными зонами – слишком уж они маленькие, да и не такие уж и безопасные…

–Так мало..? -удивилась Доувинд. -Как же так?

–Плохая подготовка. -Торчер отвела взгляд. -Несмотря на масштабы проблемы, все рассчитывали, что это продлится не более нескольких месяцев. Даже если бы армия не справилась с уничтожением зараженных, по расчетам они все должны были к какому-то моменту умереть от голода. Но этого не случилось, из-за их новой мутации, перестроившей обмен веществ так, что они могли неделями ничего не есть и все равно оставаться активными. И когда стало понятно, что проблема становится долгосрочной, то, конечно, все попытались начать воспроизводить еду у себя в безопасных зонах, но не везде земля была пригодной для этого, а эвакуированных в них людей было так много, что на всех все равно не хватало. Припасы стали заканчиваться. Первыми умерли люди, которые зависели от тех или иных медицинских препаратов – диабетики, астматики, ну и так далее…Потом начали умирать остальные, от голода. Во многих местах попросту не смогли удерживать злой, изморенный народ, и они пали от рук своих собственных жителей. Это было страшное время – умерло не меньше четверти выживших даже в нашей безопасной зоне. -она вздохнула. -Ну, и помимо этого роль сыграли множество других факторов. Не везде получилось установить жесткий карантин в первые дни, и вирус попросту вырывался там заново. Долгое время мы мучались с водой – дело в том, что “Эпсилона”, в виду своей живучести и бурного роста, крайне быстро ломал практически любые фильтры для воды, за исключением озоновых, и было очень сложно эту проблему решить. Где-то зараженные добирались до нас, и брали наши лагеря штурмом…Как-то так.

–Ясно. -Оливия задумчиво кивнула. -Кстати, еще кое-что. У вас…как-то получилось доказать разумность виру…этого существа? Знаю, это может сейчас прозвучать странно, но я знаю, что не одну меня посещали подобные мысли. Да и к тому же, раз вы ученая, то должны знать об этом побольше меня.

–О, чудесный вопрос! -энтузиазм вернулся к Торчер. -Нет, не совсем. Дело в том, что не представляется особо возможным провести над ним какие-то психологические тесты или что-либо еще, чтобы определить его уровень интеллекта. Но все же, ряд определенных наблюдений позволяет утверждать, что “Эпсилона” вполне разумен. Например, во время столкновений военных с зараженными последние действовали очень слаженно, атаковали группами, и в случае неудач меняли тактику. Помимо этого также было замечено, что они начинали обходить минные поля, когда обнаруживали их, а потом и вовсе стали уворачиваться от пуль, мечась из стороны в сторону, чтобы по ним было сложнее попасть. Во-вторых, у зомби существуют отдельные касты и роли: одни ищут и преследуют добычу, при этом используя всевозможные тактики охоты, вторые охраняют плантации “плесени”, выполняя роль сторожевых, третьи участвуют лишь в штурме укреплений выживших. В-третьих, именно то, что главной целью зараженных всегда являлись безопасность и рост "плесени", доказывает наличие связи между ними. То есть, дает нам основания предполагать, что “Эпсилона” в той или иной степени действительно ими управляет.

–Звучит не очень убедительно, если честно. -нахмурилась Доувинд. -То, что вы описываете, характеризует их как существ в некой степени социальных, наподобие пчел или муравьев. Но ведь ни те и ни другие не разумны. А то, что они охраняют плесень…Например насекомые, пораженные кордицепсом, тоже стремятся дать ему почву для роста и развития, но ведь это не делает грибок разумным.

–Ты права! Это действительно лишь очень косвенные доказательства. Многие животные существуют группами, и многие животные обучаемы. А кордицепс был бы блестящим аргументом, если бы наш товарищ был грибковой формой жизни. -согласилась Торчер. -Однако, пожалуй, самым убедительным доказательством теории о его разумности стал один эксперимент, проведенный нами прошлой весной.

–Эксперимент?

–Да. Мы специально выследили зараженного, отбившегося от большой группы, а затем столкнули его с определенной целью. И вот тогда произошло самое интересное: стоило ему только лишь заметить ее, как другая группа инфицированных, находившаяся в пяти километрах от него, тут же помчалась в его направлении. И это так просто социальным взаимодействием или способностью к обучению не объяснишь.

–Что же это, тогда, такое?

–Есть теория, что все клетки “Эпсилоны” связаны в коллективный разум. Именно это и позволяет ему так эффективно управлять зараженными. -ученая загадочно улыбнулась. -А, кстати, еще кое что. Давай вернемся к тому, как оно распространилось. Сначала “Эпсилона” маскировался под безвредную бактерию, и только потом, когда заразил подавляющее большинство людей, взорвался. Так?

–Так. К чему вы клоните?

–А тебе не кажется, что это было спланированное действие? -торжествующе воскликнула Торчер. -Сама подумай, будь это какой-то вирус или паразит, оно бы не стало так долго выжидать. Инстинкты бы заставили его работать сразу, и тогда бы никакой вспышки не было бы. Всех зараженных очень быстро бы отловили или перестреляли. Но в нашем случае…

Оливия не ответила ничего. Она была в мрачных размышлениях, и глядела куда-то вскользь, на инфицированных животных в клетках. Знание о истинной природе этого то ли вируса, то ли не пойми чего еще не принесло ей ничего, кроме и без того уже бывшего у нее понимания, что оказались они в крайне неприятной, безысходной ситуации. Если информация о адаптивности “Эпсилоны” была правдой, и оно и в самом деле могло модифицировать свои гены, чтобы подстраиваться под те или иные обстоятельства, то тогда создать вакцину было бы практически невозможно. Как вообще было возможно найти уязвимое место чего-то, что любую уязвимость, любой свой изъян могло извести на корню по одному лишь своему желанию, посредством небольшой перестройки ДНК?

–В итоге…какие вообще есть успехи? -сухо спросила Доувинд. -Удалось выявить хоть какие-то его слабости?

–Да, но лишь очень немногие. К примеру, оно не растет в местах, где есть много света, но скорее просто потому, что ему привычнее в темноте, где он и родился, а не потому, что не может или свет причиняет ему боль или вред. -произнесла ученая. -Еще “Эпсилона” уязвим к тяжелым токсичным веществам, по типу ртути, а также плохо переносит очень кислую или очень щелочную среду. Помимо этого, его клетки умирают при достаточно сильном облучении, однако доза нужна такая, что любой носитель погибнет еще до того, как его организм очистится. Так что, как видишь, особо эффективных средств борьбы нет.

–Тогда как нам в данном случае поможет Итан, и его состояние? -нахмурилась Оливия. -Что-то я не до конца понимаю.

–…Ну, смотри, я сейчас попытаюсь объяснить чуть более понятно. -сказала Торчер. -Дело в том, что состояние, в котором он оказался, сродни коме. Клетки “Эпсилоны” не могут начать мутировать, потому что тогда это убьет организм носителя. Значит, оно не сможет и адаптироваться к изменению микрофлоры в теле Итана, например, к введению какой-либо вакцины, когда таковая у нас появится. Я не знаю, чем это обусловлено, но по какой-то причине “Эпсилона” старается сохранять жизнь своим носителями с крайной щепетильностью. Быть может, потому, что считает их полезными инструментами – они и выживших устраняют эффективно, и информацию собирают куда быстрее, чем он смог бы сам по себе…И именно поэтому, раз он не хочет или инстинктивно запрещает себе подвергнуть организм Итана мутациям, его генетическая структура и иммунная система остаются прежними. По сути, вся загвоздка в том, что инфекция держит под контролем его нервную систему, и нам только нужно найти способ ее оттуда убрать, какой-то патоген, который сможет выбить его оттуда, или стимулировать организм твоего друга так, чтобы он сам взбунтовался и уничтожил захватчика. Так стало более понятно?

–Да. -Доувинд озадаченно почесала лоб. -Но ведь это же не поможет мутантам, не так ли?

–Конечно нет. -покачала головой ученая. -Там уже вряд ли можно что-то поделать. Ни один патоген не справится. Но, по крайней мере, мы сможем сделать тех, кто еще не заразился, невосприимчивыми к заразе, если продолжим работать в этом направлении. И даже это будет огромным шагом вперед.

–Вот как…Ясно.

Они вышли из карцера обратно в коридор. Оливия почувствовала некоторое облегчение – все же, вид клеток и зараженных животных в них не был слишком приятным.

Повернувшись к Торчер, она спросила:

–А вам не было страшно брать меня и Итана на борт, учитывая, что мы оба можем быть заразными? Это ведь могло чем угодно обернуться.

–Могло. Но я соблюдаю технику безопасности. -ученая улыбнулась. -Я вас обоих обработала антисептиками, пока вы спали. Да и в целом, я раз в пару дней стараюсь обрабатывать все судно, и всплываю на поверхность, чтобы проветрить его. А товарищ твой сейчас под постоянным наблюдением датчиков и освещением. Так что все должно быть хорошо.

Глава 3.

Настало время для кропотливого, сосредоточенного труда. Торчер брала образцы крови и изучала их, работала с какими-то химикатами и прочими веществами, оценивала поведение микрофлоры. Оливия помогала ей, как только умела – подавала пробирки, чистила оборудование и лабораторию, мыла полы, ликвидировала мусор и меняла контейнеры с собранной мочой(ее они также очень внимательно изучали). В общем и целом, почти вся их исследовательская деятельность заключалась в анализе биологических жидкостей Айронхеджа, и как их состав менялся от присутствия клеток “Эпсилоны” в его теле. Доувинд кое-что в этом понимала – в колледже ей приходилось несколько недель изучать различные виды анализов, которые могли брать у больных, но вот все то, что затем Торчер начинала вслух рассуждать про патогены и микроорганизмы, для нее оставалось какой-то загадкой, набором непонятных, и очень мудреных слов. В микробиологии она не была сильна.

Итан же лежал на медицинском, операционном кресле, подключенный к капельнице, снабжавшей его тело необходимыми веществами, и кислородной маске, постоянно под светом не меньше десятка ламп над его головой, привязанный автомобильными жгутами и наручниками. Впрочем, все эти меры предосторожности так ни разу не пригодились – парень ни разу не шевельнулся даже на дюйм, но уж лучше было подготовиться и потом не нуждаться, чем нуждаться и не быть подготовленным.

В свободное время девушка сидела подле него, непонятно чего выжидая.

Лицо его было очень бледным и спокойным, совершенно расслабленным. Доувинд могла долгие часы подряд рассматривать его: прямой, высокий нос, острые скулы, густые брови и широкий лоб, но неподвижность, с которой он лежал, неизменно всякий раз, рано или поздно, начинала сводить ее с ума. Ей было почти физически больно видеть, как Айронхедж просто лежит, совершенно неподвижно, словно кусок мяса, в котором присутствие жизни можно было угадать лишь по нитевидному пульсу и редким, отрывистым сигналам датчиков. Лучше бы уж он бесился и рычал…

Она бы все отдала, чтобы взяться за его холодную руку и сжать онемевшие пальцы между своими, но, к несчастью, так было нельзя. Техника безопасности это запрещала.

Кроме работы над изучением инфекции в теле Итана на подлодке была еще масса других обязанностей и занятий. Торчер с невероятной придирчивостью относилась к чистоте внутри судна, и каждый день, с семи до восьми вечера они проводили генеральную уборку и проверку всех систем корабля. Раз в пару суток всплывали на поверхность, чтобы все проветрить – не то чтобы у них кончался кислород, но так было безопасней, учитывая сколько зараженных материалов хранилось на борту.

Очевидно, работать или сидеть с Итаном все время было невозможно, и в редких перерывах Оливия старалась занять себя какой-то мелочью, чтобы ни о чем не думать. Первые три-четыре дня девушка лежала до самой поздней ночи с старым добрым "Двадцать тысяч лье" Жюля Верна, но потом роман закончился. Пару раз они с Торчер играли в карты – подарок Итана по прежнему хранившийся у Оливии в рюкзаке, но ученую всегда быстро клонило в сон, и уже после одной-двух партий она отправлялась на боковую. Доувинд, оставшись в одиночестве, тоже ложилась, но не могла уснуть. Веки отказывались слипаться, и тогда она просто лежала, бесцельно пялясь в потолок.

В такие моменты одиночества Оливия часто думала, что же скажет Итану, когда у нее наконец получится его вылечить. Она изо всех сил старалась продумать, визуализировать этот момент, но выходило с трудом. Пока днем руки были заняты работой, ее стремление исцелить своего товарища и друга было непоколебимым, но стоило только наступить ночи, и к ней возвращались воспоминания, насколько же сильно инфекция искажала людей. Надежда меркла, окруженная сомнениями и страхом. Доувинд не знала, возможно ли в принципе вернуть Айронхеджа в прежнем виде. Не изменится ли в нем что-то настолько сильно, что он перестанет быть собой…Есть ли шанс полноценно возвратить ему разум.

Она так и не могла прийти ни к тому, ни к другому выводу окончательно. Нерешительность держала ее на месте. Логика, чувства – все, что могло подсказать ей путь, упиралось в непреодолимую стену. И тогда, всякий раз, рано или поздно, ее тело незаметно само собой отключалось, и, если везло и к ней не приходило никаких сновидений, через мгновение темноты снова наступало утро, и снова пора было идти с боем в новый день…

Так прошло немногим более двух недель.

*****************************************************************************************

Тишину в столовой нарушал только звук закипающего кофейника. Черная, кипящая жидкость громко булькала и шипела, становясь все более и более горячей. Доувинд стояла подле плиты, терпеливо дожидаясь, пока напиток будет готов. Раньше, до катастрофы, она не была особым фанатом кофе – Оливия пила его только когда ходила в ресторан, как деликатес, но в последнее время, после того как Торчер спасла ее, очень сильно к нему пристрастилась, и теперь без чашки горького, без единой ложки сахара кипятка не начиналось ни единое утро. Хотя, конечно, это наверняка было очень вредно для и без того не самых здоровых зубов, но ей было плевать.

Кошмары по прежнему мучили ее по ночам. И хоть Доувинд смогла к ним со временем привыкнуть, ощущение сонливости и истощения сразу по пробуждению так и не покидало ее. Кофе помогало взбодриться, и хоть как-то оставаться активной днем…

Торчер в этот момент должна была быть уже на ногах, работая в лаборатории или занимаясь еще какими-то делами по судну. Оливия в этом была уверена. Ученая всегда вставала раньше нее и практически сразу же, после очень короткого и простого завтрака, принималась за дело. Доувинд к этому очень быстро привыкла, но все же небольшое чувство зависти раз за разом укалывало ее. Ей было стыдно, что она не может двигаться с таким же напором.

Допив кофе, девушка быстро сполоснула кружку, убрала ее обратно в шкаф и пошла в ванную, чтобы умыть лицо и почистить зубы. Весь процесс занял не больше пяти минут. Закончив с утренними процедурами, Оливия направилась в лабораторию.

Как она и предполагала, Торчер уже вовсю была занята работой. Ученая, сгорбившись, сидела за микроскопом и рассматривала образец крови, взятый накануне. Что-то в нем, судя по всему, было очень интересное – ученая то увеличивала, то уменьшала фокус, и что-то взволнованно бормотала себе под нос. В остальном, в лаборатории все было по прежнему – оборудование, шкафчики с материалами, Айронхедж, привязанный к столу…

Оливия осторожно подошла сзади.

–Доброе утро. -тихо сказала она.

–А? Да, доброе! -откликнулась женщина, и снова уткнулась в образец. -Любопытно, очень любопытно…

–Выглядите…взбудораженной. Что там такое с этим образцом?

–О, прекрасный вопрос! -Торчер вскочила со стула и схватила ее за рукав, усаживая на свое место. -Взгляни! Видишь это?

Доувинд постаралась присмотреться к крови как можно более внимательно, но не заметила ничего необычного. Все было по прежнему: кровяные клетки, частички “Эпсилоны”, плавающие между ними, красная жижа красной жижей…

–Ну? Увидела?

–Честно говоря, я не до конца понимаю, о чем именно вы говорите. -девушка оторвалась от микроскопа. -Я особо ничего нового не заметила.

–Эх, дилетанты… -разочарованно произнесла ученая. Ее частенько раздражало, насколько мало Оливия знала и умела в области лабораторной работы, хоть и была очень аккуратной и прилежной. -Учись ты у меня на факультете, все лаборатории бы завалила…

–К сожалению я никогда не училась на вашем факультете. -терпеливо ответила Доувинд. -Может, в таком случае, вы просветите меня?

–Да, хорошая идея. Подвинься-ка… -Торчер снова села за микроскоп. -Дело в том, что ночью я поместила этот образец в холодильник…А сегодня утром, когда я его достала, в клетках нашего товарища… -ее пальцы медленно крутанули тумблер, увеличивая фокус. -…шла какая-то биохимическая реакция. И идет до сих пор.

–И что же это такое? -настороженно спросила Оливия. -Это был процесс мутации, я полагаю?

–Именно так. -кивнула ученая. -Я думаю, что из-за того, что его клетки оказались в куда более холодной, чем обычно, среде, они начали адаптироваться к холоду и проводить какие-то вот такие микро-мутации. И эта реакция…любопытно, очень любопытно…

–И что же это нам дает..?

–Это дает нам понимание того, как примерно эта штука работает. Дело в том, что при более детальном рассмотрении можно заметить, что реакция белкового синтеза не запускается просто так, сама по себе. До этого клеткам нужно высвободить энергию в другой реакции, и они расщепляют накопленное внутри питательное вещество. -женщина откинулась на спинку стула, задумчиво барабаня пальцами по поверхности стола. Взгляд ее уперся в какую-то точку на стене – она явно была погружена в глубокие размышления. -Это заставляет их тратить очень много сил, и в этот самый момент они становятся наиболее уязвимыми. То есть, если в этот момент мы введем в тело Итана какой-то враждебный “Эпсилоне” патоген…

Неожиданно, она замолчала, застыв на одном месте. Лицо ее превратилось в неподвижную гипсовую маску, и лишь только капля пота, что стекала по виску, выдавала то, что Торчер все еще жива.

–То тогда что? -наконец не выдержав тишины, спросила Доувинд нетерпеливым голосом.

–…Нам нужно больше образцов. -вдруг заявила ученая, поднимаясь со стула. -Надо добыть ткани и крови, желательно уже полностью мутировавшего организма. Я не до конца понимаю, как работает защитный механизм его клеток, когда они в таком ослабленном состоянии. Он должен у них быть, иначе "Эпсилона" не смог бы продолжать удерживать контроль над телом и иммунной системой носителя, и проводить мутации, даже если бы они были крайне незначительны. Это было бы очень для него опасно, а он слишком осторожен. -она повернулась к Оливии. Глаза ее горели. -Но когда мы поймем…Мы сможем придумать, как обойти защиту. Понимаешь, к чему я клоню?

–Да. -прошептала Доувинд, медленно кивнув. -Вакцина…

–Именно так!

–…Кстати. -девушка вздрогнула, вспоминая о кое чем еще. -Вы же просили вам напомнить, потому что вы были слишком увлечены работой…

–Да-да?

–У нас сегодня сеанс связи с Большой Землей запланирован.

–О, какая оказия! -женщина всплеснула руками. -Ради бога, сколько времени?!

–Без пяти десять утра.

–Так у нас же осталось всего пять минут до выхода в эфир! -ученая сорвалась с места и выбежала в коридор. -Скорее!

Оливия последовала за ней. Меньше чем за минуту они оказались в радиорубке, и Торчер принялась настраивать радио на выход на нужной частоте. Доувинд молча наблюдала за ее действиями, стоя чуть в стороне – для нее это был первый раз, когда они связывались с теми, кто находился в безопасной зоне. Мысль об этом вызывала у нее смешанные чувства – с одной стороны, где-то там были люди, живые, все еще сохранившие какие-то остатки цивилизации…С другой, ей было как-то непривычно об этом думать, после всех этих долгих месяцев тишины и одиночества.

Всегда сложно верить в то, о чем много раз слышишь, но собираешься увидеть лишь впервые.

–Так, ну, давай… -бубнила Торчер. -Сейчас антенна всплывет поближе к поверхности, и свяжемся…

Наконец, белый шум постепенно начал рассасываться, и вдруг они услышали по радио мужской, ровный голос. Он очень спокойно, и методично повторял.

–"Бельдюга", прием. "Бельдюга", как слышите меня? Прием.

–"Бельдюга" на связи. -поднесла рацию ко рту ученая. -Слышим вас хорошо, "Асгард". Прием.

–Прекрасно. Тоже слышим вас.

–У нас просто чудесные новости, "Асгард". -на губах женщины появилась улыбка. -Я думаю, мы наконец-то смогли найти что-то стоящее. Клетки "Эпсилоны" можно…

–У меня тоже есть кое-какие новости для вас, "Бельдюга". -резко оборвал ее голос. -Вчера было принято решение касательно деятельности "С.А.И.Г.". Исследования инфекции сворачиваются. Мы больше не можем тратить так много ресурсов на продолжение ваших поисков, которые до сих пор не дали никакого существенного результата. Мы считаем, что та информация, которую удалось выяснить к данному моменту, является достаточной для продолжения существования человечества и его развития даже вопреки действиям "Эпсилоны". Вы же должны свернуть операцию и немедленно вернуться на аванпост "Восток", присоединиться к все еще находящейся там команде, и выдвигаться обратно в безопасную зону. Как приняли?

–"Асгард", вы не понимаете! -воскликнула Торчер. -Дайте мне объяснить вам. То, что мы нашли…

–Я еще раз повторяю вам. -жестко отрезал мужчина. -"С.А.И.Г." не оправдывает всех потраченных ресурсов, которые могли бы пригодиться нам и в других областях. С этого дня "Специальная Анти-Инфекционная Группа" объявляется распущенной. Возвращайтесь домой, "Бельдюга". Это приказ. Конец связи.

Эфир резко оборвался. С минуту Торчер сидела на месте, шокировано уставившись на радио, а затем медленно положила рацию на стол и подперла голову руками. Пальцы ее сжались в кулаки, а костяшки вонзились в скулы.

–Проклятье… -пробормотала она.

–…Неожиданный поворот. -констатировала Доувинд. Реакция была ее сдержанной, но все-таки внутри она находилась в полном замешательстве – “Как так? Разве это возможно? А как же разработка лекарства?” -Мда, ситуация…Что будем делать?

–Не знаю. -мрачно ответила ученая. -Эти мерзавцы…Они решили все свернуть. Распределить ресурсы получше, чтоб их…

–Получается, хрен нам, а не создание вакцины.

–Да. Именно так. -Торчер вздохнула. -И тебя с Итаном никто никуда не пустит. Вас выгонят обратно в зараженные территории, как только мы прибудем на аванпост.

Оливия прищурилась. Такое развитие событий ее однозначно не устраивало, но что сделать, в голову ничего не шло. Угнать подлодку? Но как долго они смогут на ней продержаться? Да и согласиться ли вообще Торчер на подобную авантюру? Что, если нет?

–Послушай. -тихо сказала женщина. -Я искренне хочу помочь вам двоим. И даже не потому, что я как-то к тебе или к Итану привязалась…Но потому, что я преследую эту цель – создать лекарство, уже очень долгое время. И я не могу отступиться просто так, когда мы уже почти достигли ее, и у нас наконец-то есть что-то стоящее, что-то, что могло бы помочь нам победить. Так что наши интересы совпадают. Но положение патовое…

–Мы не можем договориться с людьми на аванпосте? -предложила Доувинд. -Там же тоже наверняка практически все – люди, которые рисковали жизнью ради того, чтобы найти вакцину или хоть что-то, что могло бы остановить "Эпсилону". Должны остаться те, кто мыслят также, как мы.

–Возможно, это мысль. Стоит попробовать… -пожала плечами ученая. Некоторое время она молчала. На лице ее отразилась внутренняя борьба, а затем, вдруг, Торчер воскликнула. -А, хотя, знаешь что, черт с ним! -она ударила кулаком по столу. -К черту этих трусов в их убежище, кто не пытаются найти решение проблемы, а просто продолжают жить с ней, называя это "адаптацией". Даже если не получится никого убедить – мы останемся на аванпосте вдвоем, и продолжим работу. И мы создадим вакцину, чего бы это нам не стоило!

–…Спасибо вам. -вдруг произнесла Оливия.

–Да ну тебе…не стоит. -смутилась ученая. -Чего это ты вдруг?

–Нет. Стоит. -покачала головой Доувинд. -Вы не просто рискуете своей жизнью ради меня или Итана, или даже всего человечества. Вы делаете то, что считаете правильным, до самого конца.

–Делаю то, что считаю правильным…Какая интересная формулировка. -Торчер хмыкнула. -Ты ведь не сказала, что я делаю то, что правильно. Ты сказала, что я так считаю.

–Правильность того или иного поступка относительна. В нашем случае, любое действие, которое не приведет к вымиранию человеческой расы можно назвать правильным, если только оно будет доведено до конца. -взгляд Оливии стал задумчивым, даже несколько печальным. Ей вспоминалось лицо отца Андерсона… -И тех, кто решил свернуть деятельность "С.А.И.Г.", тоже можно понять. Они стараются сделать максимально безопасное решение. Но в долгосрочной перспективе…Достаточно ли нам, людям, будет просто выжить? Сможем ли мы смириться с тем, к чему мы придем? Возможно, мы сможем найти радость в жизни, даже все потеряв. -она посмотрела в сторону лаборатории. -Возможно, мы сможем стать счастливыми, как бы сильно нас не изуродовало. Многие люди просто плывут по течению, позволяя миру менять их, управлять их жизнями. Но некоторые из нас, наоборот, способны менять мир, и навязывать ему свои условия. И решение, которое вы принимаете, делает вас одним из этих самых "некоторых", ведь вы не смогли принять проблему, а стали пытаться все изменить. Решение тех, кто решил программу отменить, делает их "многими", ведь они смирились с чем-то, что было сделано не по их воле.

–Оливия… -растерянно произнесла ученая.

–Я не знаю, к какой группе людей я отношусь. -продолжила Доувинд. -Но я уверена в том, что я уже достаточно долго позволяла миру швырять меня, куда ему вздумается. Это не привело ни меня, ни тех, кто мне дорог, ни к чему хорошему, и мне искренне жаль, что я поняла это так поздно. Но теперь я хочу попытаться хотя бы раз в жизни изменить, а не изменяться. Сделать то, что я считаю правильным, а не оправдывать потом перед самой собой все то, что мне пришлось совершить, и оплакивать то, что было разрушено. И вы даете мне шанс сделать это. За это мне и стоит, за это я ДОЛЖНА сказать вам спасибо. Спасибо вам, Мелисса Торчер.

–Хорошо… -женщина медленно кивнула и протянула ей свою ладонь. -Я принимаю твою благодарность. Это значит очень многое.

Они пожали друг другу руки, уверенно и крепко.

–Чтож, в таком случае, предлагаю разворачивать судно и плыть в сторону берега. -сказала Торчер. -Как прибудем на аванпост, попробуем поговорить с людьми на нем. Посмотрим, скольких мы убедим остаться. А потом, мы продолжим работу. Сдаваться – определенно не вариант.

–Хорошо. -кивнула Оливия.

–Тогда я буду на мостике. Задам судну новый курс…Можешь пожалуйста прибраться в лаборатории, и убрать образцы крови обратно в холодильник?

–Да, конечно.

Они разминулись. Доувинд прошла в лабораторию. Убирать особо было нечего – объем работы, сделанный этим утром, не был слишком большим. И все же, Оливия с особой тщательностью прошла по всему помещению, аккуратно расставила по своим местам все пробирки, протерла антибактериальными салфетками столы, обработала все антисептиком. Образец крови она убрала в холодильник, и прежде чем захлопнуть его дверь, убедилась, что все стоит ровно и правильно, и что все пометки что и где лежит на полках, сделанные маркером, на месте.

Закончив, девушка остановилась, почему-то не смея обернуться на лежащего позади нее Итана. Словно, ее жизнь могла оборваться, если она посмотрит на него. Но все же, наконец, не выдержав, Оливия повернулась к нему. Ничего не изменилось: Айронхедж по прежнему покоился на столе, закрыв глаза. Питательных веществ, поступающих через капельницу, было рассчитано ровно столько, чтобы он не умер, но вместе с этим и не проснулся.

Доувинд медленно подошла к нему. В тишине ее шаги были слышно особенно хорошо, и, казалось, захватывали собой все пространство – "шлеп…шлеп…шлеп…". Подошвы ботинок шлепают по полу. Приблизившись, девушка наклонилась, протянув руку вперед, на секунду замерла, обдумывая, безопасным ли было такое решение.

Плевать, подумала она.

Ладонь Оливии опустилась на его голову. Волосы Итана были очень жесткими, но кожа под ними – мягкой и шершавой. Она осторожно, чтобы ненароком его не поранить, провела рукой по его макушке. На губах ее появилась робкая, печальная улыбка.

–Привет, Итан. -прошептала она. -Слышал новости? Мы нашли у этой заразы слабость. Оказывается, не настолько уж оно и неуязвимое. Скоро мы сможем найти лекарство, и тогда я смогу тебя вылечить…Надо только потерпеть. Совсем немного. Здорово, не правда ли?

Он ничего не ответил.

–Молчишь…Я знаю, ты просто спишь. -у нее вырвался легкий смешок. -Глубоко, глубоко, и до тебя невозможно докричаться…Но ты все еще здесь. Надеюсь, тебе снятся хорошие сны, Итан. Такие, где нет всего этого ужаса, и где все живы, где не нужно умирать. И все счастливы, все-все на свете, и никто не ушел обиженным…А хочешь, я спою тебе колыбельную? И тогда ни один кошмар не сможет тебя достать.

Доувинд облизнула пересохшие губы, и, глубоко вдохнув, начала петь. Голос ее был тихим, нежным и умиротворенным, он журчал и переливался, точно ручеек в летнюю жару.

Где-то там в тишине

Где-то там в темноте

Раскинулись тихо поля

И заливные луга…

Где-то там в мечтах

В дальних, больших облаках

Бродишь ты под луной

Споря с злою судьбой…

И будешь ты там до утра

Пока вдруг свет и жара

Не поднимут на ноги всех

И мы не вернемся домой

А мечты станут явью и медом

Ведь в мечтах – наша свобода…

Колыбельная закончилась. Оливии очень хотелось наклониться вперед, и поцеловать его в лоб, будто нанося таинственную, защитную печать, но она вовремя удержалась – зараза ведь никогда не дремлет…И это было бы слишком опасно – прикасаться губами к его горячей, воспаленной коже. Куда опаснее, чем просто гладить его волосы.

Тогда Доувинд ободряюще сжала его руку. Она уже и так зашла слишком далеко, так что ей было все равно, можно было касаться его, или нет. Это больше не имело значения.

–Мне пора идти. Прости, я и сама не хочу уходить. -их пальцы переплелись вместе. -Но так надо. Но я обещаю тебе, когда ты проснешься…Я буду рядом. До встречи…

Наконец, Оливия отпустила его и сделала несколько шагов назад. На душе скребли кошки – не было большей муки, чем мечтать о спасении, мечтать о радости в момент несчастья. Однако, в этот раз она была готова принять боль – ведь у нее, несмотря ни на что, все-таки еще оставалась надежда. Небольшая, едва уже не потухшая несколько раз, но оставалась…

Доувинд тщательно обработала руки антисептиком, и вышла из лаборатории.

Глава 4.

Мелисса Торчер родилась в Лондоне, в семье начальника лаборатории, работавшей с грунтами и удобрениями, и его лаборантки. Ее родители оба были люди очень занятые в науке, и потому девочка с самого раннего детства также оказалась в нее вовлечена. Вместо того, чтобы оставлять ее дома с нянькой, отец брал ее с собой на работу, где постепенно и прививал любовь к химии, давая ей выполнять всякие несложные, безопасные эксперименты, сортировать пробирки или придумывать какие-то новые вещества или виды почвы. Во всем своем первом классе девочка потом была единственной, кто знала формулы всех основных кислот и умела уравнивать простые реакции. Не было удивительным, что из-за этого ей с раннего детства пророчили блестящую карьеру в науке.

Когда она начала подрастать, ее стали интересовать более сложные вопросы, которыми она потом и донимала родителей. Как устроен мир? Из чего он состоит? А насколько он вообще большой? Ей охотно отвечали. Так Торчер узнала об молекулах, атомах, микроорганизмах и наконец о том, что мир на самом деле невероятно, невообразимо огромен, и что люди изучили лишь очень малую его часть, и многое о нем все еще не известно.

Мысль о том, что же именно таится там, в неизведанном, не давала ей покоя. Девочка часто фантазировала о том, что же может быть на дне океана или у далеких звезд, и каждый раз ей очень не хотелось возвращаться обратно в реальность, где все по прежнему было непонятно, а мечты так и оставались мечтами. Это чувство и подтолкнуло всю ее дальнейшую жизнь к тому пути, по которому она и пошла.

Тяга к науке и исследованию сначала заставила прилежно, с усердием учиться в школе, а затем привела Торчер в университет Кингстон на факультет микробиологии, куда она поступила с отличием. На несколько лет она ушла в учебу с головой. Образование не давалось легко, но она упорно продолжала зубрить, общаться с преподавателями, делать проекты и участвовать везде, где только могла, если это было связано с ее темой. Одним словом, набиралась опыта и несмотря ни на что становилась все лучше и лучше. Наконец, девушка сдала Бакалавриат и по выпуску сразу же устроилась работать в медицинскую лабораторию, где занимались изучением крови и разработкой лекарств. Если бы она только знала, как сильно эти знания ей пригодятся в будущем…

За десять лет Торчер добилась определенного карьерного роста, сначала получив приглашение работать в другом месте на специальности повыше, а потом и вовсе став там начальником. А затем, наконец, в тот период времени выстрелили ее старые знакомства в университете: сначала один преподаватель вновь поднял с ней связь, и под ее началом стали работать студенты кафедры, на которой она сама и училась, а потом, через какое-то время, ее и вовсе пригласили преподавать предмет в одном из институтов Лондона.

В университете она провела целых двадцать лет, и в конце концов получила звание профессора. Торчер гордилась этим достижением, и по праву считала его одним из главных в своей жизни. И несмотря на то, что ей уже было пятьдесят три года, она все еще была не замужем, а ее любящие родители отошли в мир иной: отец – из-за сердечного приступа, а мать – от рака, с которым они долго и безуспешно боролись, но в итоге не справились, она была счастлива. Торчер продолжала работать, учить, учиться, общаться с другими учеными и студентами, писать научные статьи, и, как один из ведущих специалистов своей области, даже присоединилась к команде океанологов, изучавших микрофлору глубоководных участков мирового океана.

А потом они нашли постоянно меняющийся, мутирующий микроорганизм, способный изменять свои и чужие клетки. Он распространился. Люди начали превращаться в монстров, и мир, который она знала и любила, рухнул у нее на глазах. И вот теперь, она плыла вместе с какой-то совсем еще юной, но уже седеющей девушкой на подводной лодке в сторону научного аванпоста, понимая, что те, кто теперь управлял остатками человечества, запретили реализовать единственный шанс хоть что-то исправить.

Конечно же Торчер не собиралась мириться с этим. Просто отступить, не добившись того, что было нужно, не узнав правды и ничего не изменив, было не по ней.

В плавании они провели около трех суток, с парой небольших остановок на то, чтобы поспать и перевести дух – уплыли от аванпоста "Восток" они все-таки довольно далеко, и возвращение не могло не быть долгим. Однако, теперь их судно было уже почти на месте. Они приблизились к побережью, и оставалось только пройти подземный туннель, ведущий в подземное озеро, рядом с которым и находился бункер аванпоста. Раньше он предназначался на случай ядерной войны, но с началом эпидемии его быстро переоборудовали под другие цели.

Наконец, впереди показалось нужное место – расщелина, ведущая в подземный туннель, и Торчер направила лодку туда. Камень тут же сомкнулся вокруг них со всех сторон. Сзади послышался глубокий вдох – видимо, Оливии не особо нравилось такое замкнутое пространство. Профессор ее понимала – в первый раз по такому месту всегда страшно плыть, все время кажется, что только сдвинься на сантиметр в сторону, и все судно разнесет на кусочки о камни. Но на самом деле, при должной осторожности, там можно было легко проскользнуть и даже не поцарапать борт…

На преодоление всего тоннеля у них ушло не больше пяти минут. Сверху, наконец, показался свет – они выплыли к доку бункера.

–Так, Оливия. -женщина повернулась к ней. -Когда мы всплывем, можешь пожалуйста посидеть здесь? Мне нужно будет поговорить с начальником аванпоста, чтобы объяснить ему всю ситуацию.

–Да, конечно. -кивнула Доувинд.

–Вот и замечательно. Тогда всплываем…

Подлодка медленно двинулась наверх, приближаясь к свету, и наконец оказалась на поверхности бассейна, вокруг которого была построена широкая, металлическая платформа. Сверху ее освещали не меньше десятка прожекторов. Чуть дальше в стороне располагалась большая дверь с гермозатвором. Стоило только судну показаться на поверхности, и она стала открываться. Сквозь окошко рубки Торчер увидела, как из-за ворот выбегают люди, человек десять.

–Так, все, я пошла.

С усилием распахнув шлюз, женщина высунулась наружу и помахала бежавшим руками. Тот, что был впереди всех – высокий, облаченный в военную, офицерскую форму мужчина с темно-русыми волосами и телосложением человека, который однажды был полноватым, но потом похудел по какой-то причине, вероятно, из-за большого стресса или голодания, радостно оскалился и махнул в ответ.

–С возвращением, Торчер! -крикнул он с сильным русским акцентом.

–Привет, Александр! -ученая тоже улыбнулась. -Как поживаешь?

–Порядок. Как видишь, живой. -пожал плечами военный. -Мы тут собираемся возвращаться домой. Ты уже получила сообщение?

–Да, получила…

–Все уже готовы выдвигаться, оставалось только тебя дождаться, и опечатать бункер. С первым только что справились. -он хмыкнул. -Сейчас мои ребята помогут тебе разгрузить вещи, и можно будет выходить. Готова сразу отправляться?

–Нет! Постой. -поспешно воскликнула Торчер, и ее лицо стало очень серьезным. -Сначала нам нужно кое о чем поговорить. Лично. Это очень важно. Можешь подняться на борт в одиночку?

–…Хорошо. -несколько удивленно ответил Александр, и сделал подчиненным жест рукой, чтобы они пока что ждали. -Давай поговорим.

Торчер знала этого человека довольно хорошо – еще когда он был в звании майора, в две тысячи двадцатом, им пришлось вместе работать во время всемирной пандемии коронавируса – военные помогали им с организацией карантина и распределением лекарств. Александр Терентьев был по меньшей мере на десять лет ее моложе, и всегда очень нравился ей своей пунктуальностью, надежностью и безупречным хладнокровием даже в самых щекотливых, непростых ситуациях. Поначалу она относилась к нему настороженно – все-таки, военный, как никак, да еще и весьма высокого звания, да еще и русский, но потом они сошлись, и теперь Торчер могла назвать его одним из своих лучших и самых надежных друзей, что у нее были. А после Вспышки их связь только укрепилась – благо, у обоих получилось выжить, и волей случая оба попали в ряды “С.А.И.Г.”. Мелисса была одним из главных научных умов, а Александр – главным по оперативной деятельности их организации. Той самой организации, которую теперь намеревались распустить…

–Ну-с, и почем тревога? -он спустился вслед за ней в рубку, и, повернувшись, увидел Оливию. Брови его тут же настороженно нахмурились. -А это еще кто?

–Это моя коллега. Не обращай внимания. -сказала ученая. -Дело в том, что…У меня на борту сейчас инфицированный.

–Вау, даже так. -лицо его осталось расслабленным, но по по интонации она сразу поняла, что Александр по меньшей мере удивлен, и начинает с осторожностью просчитывать варианты развития событий. -И как же я тебе могу быть полезен? Хочешь, чтобы я пустил ему пулю в лоб?

–Нет. Ни в коем случае. Это крайне важный подопытный. -покачала головой женщина. -Дело в том, что он не мутант. Как был на первой фазе, так и остался спустя несколько месяцев.

–…Брешешь. -недоверчиво произнес он, после короткой паузы. Глаза его с подозрением прищурились. -Это невозможно.

–Никак нет. Пойдем покажу.

Схватив его за рукав, Торчер потащила военного в лабораторию. Лицо мужчины при виде лежащего на столе Итана, кардинально поменялось. Оно приняло какое-то задумчивое, и даже несколько угрюмое выражение. Некоторое время Александр просто стоял и смотрел на него в полном молчании, будто не хотел, или не знал что сказать. В глазах его скользнула усталость.

–Знаешь, как это нам удалось? -тихо спросила ученая. -Все дело в энергии. Чтобы мутировать и адаптироваться, "Эпсилоне" нужно сжигать калории. Ему нужны питательные вещества, чтобы запустить биохимическую реакцию, которая вызывает изменения в организме. И мы их его лишили. А потом мы выяснили вот что – его клетки как раз уязвимы в момент самой мутации, когда они сжигают накопленные питательные вещества. Они становятся слабее. И если мы сможем найти враждебный ему патоген и понять, как обойти защитный механизм его клеток в таком состоянии, то тогда мы сможем наконец победить его. Мы создадим вакцину.

–Вот как. Понятно. -тяжело вздохнул Терентьев. -Я полагаю, из-за этого ты хочешь продолжить исследования?

–Да.

–И что ты планируешь делать? Неужели остаться сидеть тут и дальше копаться в этой дряни?

–Да. -снова кивнула она. -И, я надеялась… -Торчер сглотнула. -…что ты тоже сможешь нам помочь. Надо рассказать нашим о том, что мы нашли. Любые люди, которые останутся, будут полезны. Нам нужно будет поймать живого мутанта, чтобы…

–Чтобы что? -вдруг он перебил ее. В голосе Александра послышались раздраженные нотки. -Честно говоря, я не понимаю. Положим, вы создадите лекарство. А дальше-то что? Разве это исправит то, что людей на всей планете осталось меньше полумиллиона? Разве мы сможем каждого мутанта напичкать панацеей? И даже если она сработает, это исправит весь генетический ущерб, который эта мразь нанесла их телам? Мы получим кучу инвалидов, которых еще и непонятно как содержать, учитывая, сколько у нас сейчас осталось ресурсов. И, честно говоря, я согласен с командованием – мы можем направить силы и время на какие-то другие, более актуальные вещи. Может, нам и не нужно создавать никакой вакцины?

–Нет. Нужно. -покачала головой женщина, но голос ее слегка дрогнул. Становилось понятно, что помощи, скорее всего, ждать не придется. -Можно не лечить всех. Но, по крайней мере, мы можем обезопасить здоровых. Мы сможем решить дефицит питьевой воды. Получится выращивать больше пищи. Нам будет проще освоить Землю обратно, если у всех людей появится иммунитет. Это важно прежде всего для нашего долгосрочного будущего.

–А если оно снова адаптируется, и вакцина перестанет работать? -прищурившись, спросил Терентьев.

–Значит создадим такую, к которой оно приспособиться не сможет! -упрямо заявила Торчер.

–…Знаешь, я очень хочу тебе верить. Правда. -мрачно произнес он. -Но взгляни вокруг. Все истощены. Все хотят домой, к своим семьям. Я не видел свою жену и сына уже полгода, и тоже хочу наконец к ним вернуться. Ты знаешь, почему ты в одиночку ушла в плавание три месяца назад? Потому что ни у кого уже не осталось запала продолжать. Я могу попробовать убедить людей снова пойти рисковать, жертвовать своими жизнями и продолжать бороться ради призрачной надежды. Но сколько из них согласятся? Мы столько народу положили ради этого…И вакцина вакциной, но даже героем никто помирать не хочет.

–Так может, именно потому, что так много людей погибло, и стоит ее создать? -возразила ученая. -Их жертва не должна быть напрасной. И, конечно, умирать не хочется, даже героем. Но мы должны попробовать рискнуть. И надежда вовсе не призрачна. Не для меня.

–Ты хоть в курсе, что все, кто останутся, потом под трибунал пойдут за неподчинение приказам? -в его голосе прозвучала доля иронии. -Времена нынче суровые, они ни с кем сюсюкаться не будут.

–Поэтому я и прошу тебя поговорить с людьми, и спросить, кто именно желает остаться. Я не заставляю никого продолжить поиск вакцины против их воли и не буду никого удерживать от того, чтобы увидеть их семей. -сказала Торчер. -И даже если мы с Оливией будем тут одни…То просто оставь нам припасов, и мы разработаем лекарство сами. Пожалуйста, Александр…только ты можешь нам помочь.

–…Хорошо. -наконец, спустя с минуту молчания, сдался он. -Я поговорю с нашими. Кто захочет остаться – пусть остаются. И я оставлю вам достаточно еды и вооружения, чтобы вы могли продержаться несколько месяцев. Зная тебя, ты бы все равно не отступилась. Командованию я скажу, что вы сюда пришли уже после нашего ухода, и этого разговора не было. Но знай, все последствия твоего решения ты примешь сама. Я не буду тебя защищать или оправдывать. Если это закончится дурно – сама виновата.

–Хорошо. -кивнула женщина.

–Договорились. -сказав это, Александр направился к двери, но у самого порога, прежде чем выйти, обернулся. -Не прими это за оскорбление, но…Честно, я удивлен, что ты до сих пор в живых. На войне такие энтузиасты как ты обычно умирают первыми.

*****************************************************************************************

Бункер оказался куда больше по размерам, чем Доувинд себе представляла. Помимо дока тут также был медпункт, лаборатория, по площади как минимум вчетверо превышавшая ту, что находилась на подлодке, ядерный реактор, жилой комплекс, в котором могло спокойно разместиться вплоть до сотни человек, склад с топливом, одеждой, едой и оборудованием, столовая, пункт связи и конференц-зал, в котором они теперь и собрались.

Это было длинное помещение с овальным столом, за которым расположилось несколько десятков стульев. Оливия села на самом его краю, с неким любопытством рассматривая приходивших людей. Несмотря на то, что это очевидно было очень предвзятым мнением, все-таки те самые "С.А.И.Г.", о которых она была так много наслышана, раньше ей почему-то представлялись какими-то таинственными, суровыми спецагентами, спасающими человечество, как в фильмах. Но теперь она видела самых обыкновенных людей: ученых и военных, одетых в обычную одежду и с обычными, усталыми лицами. Из плоти и крови, живых.

Впрочем, это делало их подвиг даже еще более героическим.

Многие из них выглядели раздраженными и перешептывались между собой – видимо, не понимали, почему они все еще тут, когда им пора было выдвигаться домой. Но, в конце концов, когда занятыми оказались чуть меньше половины стульев, офицер, которого звали Александром и который, как она поняла, был давно знаком с Торчер, встал во главе стола и начал свою речь.

Говорил он в течении длительного времени. Не упускал ни единой детали, упоминал все, о чем ему было рассказано. Весь его монолог все остальные молчали и слушали, ни разу не перебивая. Александр освещал проблему основательно, с каждой стороны: он упомянул как и то, почему Торчер считала, что создать вакцину необходимо, и чего именно они успели достичь, так и то, насколько высокую цену всем рискнувшим придется заплатить ради того, чтобы продолжить и попытаться воспользоваться еще одним шансом. Снова ставить свою жизнь под угрозу. Возможно, больше никогда не увидеть своих родных. Понести наказание за неповиновение приказам.

Доувинд наблюдала за людьми, но с каждой секундой надежды на то, что кто-то останется, становилось все меньше. В этих глазах не было решимости продолжать. Была апатия, был страх, было нетерпение и желание поскорее убраться отсюда. Кто-то нервно топал ногой по полу, кто-то зевал. Скорее всего, большая часть из них даже не воспринимала полученную информацию как что-то, что могло означать реальный шанс чего-то добиться. Неудачи слишком сильно обескуражили людей…

–Итак, теперь поднимите руку те, кто хочет остаться и продолжить исследования. -наконец произнес офицер.

–Товарищ полковник, разрешите задать вопрос. -послышалось из зала.

–Разрешаю.

–Разве мы не должны в таком случае задержать профессора Торчер, как предателя, и отдать ее под трибунал? Нас не накажут за то, что мы этого не сделали?

–…Профессор Торчер – лучший из тех наших специалистов, что еще живы. -немного помедлив, ответил Александр. -Мое честное мнение – я бы доверился ей, если бы только не одно но. Я знаю, как сильно все вы устали. Наша миссия длилась очень долго, и нам пора домой. Нас никто не осудит, если мы так поступим, тем более, что командование приняло решение отличное от профессора. А на счет наказания не беспокойтесь – я лично гарантирую безопасность каждому находящемуся здесь. Даже если это расценят, как невыполнение нашего долга, у меня уже готова легенда, которая предоставит нам всем алиби. По возвращению мы просто скажем, что она не вернулась в срок, и нам пришлось вернуться без нее, а решение продолжать исследование было самоличной инициативой Торчер. Еще вопросы?

–Никак нет, товарищ полковник.

Все замолкло. Настало время принять решение: остаться или уйти. Сколько из них были готовы снова пойти в бой? Сколько из них еще окончательно не сломались? В итоге, руку не поднял никто. Люди стали подниматься с своих мест, и уходить. Оливия заметила, как лицо Торчер бледнеет, и она, сгорбившись, смотрит куда-то в пол потерянным взглядом.

Александр подошел к ним медленным, размеренным шагом.

–Говорил же, вряд ли кто-то согласится.

–Ничего. Я понимаю. -медленно кивнула ученая. -Вы прямо сейчас выдвигаетесь?

–Да. Скоро за нами прилетят. Техника тоже остается вам, будьте с ней бережными…

–Спасибо. Будем.

–Не за что.

Он удалился. Вскоре, в зале остались только Доувинд и Торчер. Наступила тишина, мрачная, тягучая, как болото. Слов не было. Каких-то эмоций – тоже. Оливия такому исходу не удивилась. Будь у нее шанс вернуться к семье, в безопасность, она бы тоже им воспользовалась. В этом не было ничего постыдного. Напротив, в каком-то смысле девушка даже завидовала этим людям – они-то могли, просто захотев, уйти и не продолжать бороться…

–Чтож, похоже мы теперь вдвоем. Опять. -произнесла она, оглядывая зал. -С чего начнем?

–…Да, ты права, работа не ждет. А нам ее предстоит чертовски много. -ответила ученая, поднимаясь с стула. -Для начала, нужно перенести Итана в лабораторию бункера, с подлодки. Потом, все обработать антисептиком, после того как мы занесем его. Далее, нам нужно будет перенести оборудование и уже собранные образцы…И надо будет хорошо выспаться. Когда со всем разберемся, выдвигаемся на охоту, ловить мутантов. Нужна их ткань.

–Кстати, у меня есть вопрос, как раз на счет мутантов. -вспомнила Доувинд. -А разве у них тут не должно и так хранится какое-то количество образцов их крови и ткани? Просто я знаю, что вы их вроде как раньше уже собирали.

–Откуда..?

–Ну…наткнулась на брошенную полевую лабораторию вашей группы как-то раз. Там были и дневники, и даже контейнер со всей этой дрянью. Так я, кстати, впервые и узнала о “С.А.И.Г.”.

–Хорошо. Отвечая на твой вопрос. -Торчер смахнула упавшую на глаза челку в сторону. -Есть такое явление, как разложение. Образцы мутировавшей ткани очень долго не хранятся, потому что "Эпсилона" начинает своими клетками их пожирать, как только носитель умирает, и разложение происходит даже еще быстрее, чем обычно. И он перестает изменять клетки носителя, только свои. Это невозможно – как-либо изменить уже отмершие ткани. А нам просто необходимо понаблюдать за тем, как именно оно вовлекает организм хозяина в процесс своей биохимической реакции. К тому же, внутри живого тела защитный механизм его клеток должен работать лучше и его будет проще изучить, у них как раз есть более благоприятная среда. Только загвоздка заключается в том, что с Итаном это не пройдет – в его состоянии спячки мы едва ли сможем увидеть нужный результат, а дать его организму полностью мутировать никак нельзя, едва ли мы сможем найти еще одного такого же уникального пациента…Поэтому хотя бы еще один зараженный нам и нужен живым.

–Еще и живым… -невесело протянула Оливия. -Теперь я понимаю, почему так много стульев пустовало.

–…Да, деятельность наша постоянно сопряжена с очень высокой…опасностью. -кисло согласилась ученая. -Ладно, будет нам языками чесать. Пошли…

Они направились обратно к подводной лодке. Доувинд следовала за Торчер в паре шагов позади. Свет в коридорах бункера был голубой, стерильный, от светодиодов, стены – голый, холодный бетон. Мимо них то и дело пробегали люди, с различной поклажей на руках – с минуты на минуту все остальные обитатели аванпоста должны были подняться к его металлическим воротам, сесть на прибывшие вертолеты, отчалить, и уже через несколько часов быть в безопасной зоне.

Вдруг Оливия поняла, что ей без разницы, что будет с этими людьми, и смогут они долететь или нет. Без разницы, сколько там выживших осталось на пока еще остававшейся безопасной территории. Без разницы, как вакцина, если они, конечно, ее создадут, изменит их жизни, или нет. Обречено ли человечество на вымирание? Достанется ли весь мир “Эпсилоне”? Что будет потом? Нет никакого дела. Люди приходят и уходят, что-то рождается, что-то умирает, они цветут пока живы, про них забывают, когда они мертвы. Мир огромен и постоянно в движении, и, кажется, невозможно оставить на нем хоть какой-то след своего краткого присутствия. Он может швырнуть тебя, как захочет, дать шанс прикоснуться рукой к звездам, или растоптать, смешать с грязью, но итог всегда один – не остается ничего, все превращается в пыль и раз за разом перемешивается, деформируется, превращается…

Оглядываться назад тоже было странно. Весь этот путь, который она проделала за это время, казался Доувинд лишь чередой нелепых случайностей, случившихся по какой-то необъяснимой причине именно здесь и сейчас. Даже то, что происходило всего каких-то жалких два года назад – школа, семья, поиск университета, все казалось таким далеким и ненастоящим, словно было выцветшим отрывком из прошлой жизни. Памятью какого-то другого человека.

Сколько еще таких случайностей должно было случиться? Куда они должны были привести ее? Когда ей предстояло умереть? От старости ли, от болезни, или быть убитой кем-то другим, будь то зараженный или другой человек? Оливия не знала. Вдруг она почувствовала себя тяжело больной – что-то давило на плечи, сводило мышцы в судороги, заставляя двигаться их сами по себе, выполнять чуждые ее разуму команды.

Все достало. До чертиков. Хотелось закричать, даже если бы ответом было только эхо. Надо было что-то сделать, что-то поменять, неважно что, лишь бы только это изменение было заметно, принесло нечто новое. Чтобы хоть один маленький след остался не из-за случайности, а потому что так пожелала и сделала она…И это было бы величайшей победой всей ее жизни.

Глава 5.

Остаток того дня прошел сумбурно и скомкано. Несмотря на то, что практически вся предстоящая работа состояла из каких-то мелочей, они все вместе скапливались в огромный ком, на который в итоге ушло неприлично много времени. Спать Торчер с Оливией отправились уже только когда часы показывали за полночь, и обе практически сразу отключились. Никаких сновидений той ночью к ним не пришло.

Самым трудным было перетащить тушу Айронхеджа с подлодки до лаборатории бункера, коридоры которого внезапно оказались куда длиннее, чем казались поначалу. Мало того, что Итан, даже несмотря на то, что сильно похудел, был невероятно тяжелым, им приходилось нести его, будучи облаченными в тяжелые костюмы биологической защиты с замкнутой системой дыхания, чтобы ненароком не заразиться самим. К концу пути Доувинд совершенно взмокла от пота, а ее дыхание было сбившимся и рваным.

Потом надо было перенести оборудование: микроскопы и пробирки, и образцы крови и мочи, взятые с Айронхеджа пока они были в плавании. Затем – усыпить зараженных животных в карцере подлодки, по причине того, что никакой пользы они уже не могли принести. Наконец – обработать все, к чему они прикасались, антисептиками. В процессе Оливия даже не заметила, как аванпост опустел, и никого кроме них на нем не осталось. Только в какой-то момент, когда, облокотившись о стену, она пыталась перевести дух и отдохнуть хотя бы минуту, пришло осознание, что вокруг как-то слишком тихо.

Все уже ушли.

На следующее утро они поднялись за два часа до полудня. После холодного душа, благо с водопроводом в бункере все было в порядке, сели завтракать. Торчер приготовила омлет из сухого яичного белка и подала его вместе с вялеными помидорами, за неимением свежих. На напиток был черный чай без сахара, в металлических кружках. В хранилище аванпоста, даже несмотря на то, что тут, судя по всему, жили еще с самого начала пандемии, все еще оставалось немало консерв – видимо, его и вправду готовили на случай глобальной катастрофы, и готовили основательно.

–Очень вкусно. Спасибо. -сказала Доувинд, утирая губы тыльной стороной ладони. -Какой, однако, интересный бункер. И тут запасов так много сделано, до сих пор не кончились. Он всегда предназначался для вашей группы?

–Нет. Не всегда. -покачала головой ученая. -Сначала сюда эвакуировали важных шишек из правительства, в том числе и президента. Но потом возникла проблема – только выйди за ворота, и это сразу же становится зараженная территория. Сидеть здесь, под землей, когда можно быть в безопасной зоне, на свежем воздухе, никому не захочется. Ну и они решили улететь туда, а бункер отдать в использование "С.А.И.Г.".

–Тоже на вертолете улетели, значит. -задумчиво произнесла Оливия. -То есть, это они сейчас всем командуют? От них поступил приказ о расформировании "С.А.И.Г."?

–Улететь-то улетели, но не долетели. Упал их вертолет, на середине пути. Сказали, что якобы его сбили мародеры. Не знаю, правда ли это. -Торчер совершенно невозмутимо сделала глоток чая и прикрыла глаза. -Главным сейчас будет генерал Армстэнд. Он командует военными, ну а военные, как главная сила, сейчас контролируют все остальное. Впрочем, в этом нету ничего удивительного…

–Демократия долго не живет в момент кризиса, не так ли? -в голосе Доувинд прозвучала нотка иронии. -Старый добрый авторитаризм.

–Судя по всему. Приходится мириться с сопутствующими трудностями, вызванными необходимостью выжить…Когда создадим вакцину и вернемся в зону безопасности – сама все увидишь.

–Понятно. -Оливия в один крупный прием допила свой чай, и встала со стула. -Ладно, хватит нам чаи распивать. Пора на сафари.

–Дай мне еще немного времени. -Торчер пригубила жестяную кромку кружки, и медленно, неторопливо глотнула. -Три минуты спокойно попить чаю никому не повредят.

Доувинд хотела было съязвить про британские корни ученой, но все-таки передумала – ни к чему это было сейчас. Вместо этого она молча дождалась, пока та наконец допьет, и они, свалив грязную посуду в раковину, отправились на склад, снаряжаться в предстоящую вылазку. Амуниции в их распоряжении и вправду было немало, и казалось, можно было найти чего угодно для самых разных операций, но Торчер, внезапно остановившись, повернулась к ней, и, с произнесла:

–Итак, Оливия. Несмотря на то, как много я работала с "Эпсилоной", в том, что мы собираемся сделать, ты явно смыслишь лучше меня. Чтобы выжить на зараженной территории в течении столь длительного времени, тебе явно нужно было охотиться на ту или иную дичь. И с зараженными ты тоже наверняка сталкивалась не раз, и знаешь их повадки. Я же в выживании и в полевой деятельности, к сожалению, не очень хорошо разбираюсь. Так что, командуй.

–Хорошо. -медленно сказала девушка, быстро осматриваясь по сторонам на ряды стеллажей и армейские ящики, которыми склад был забит доверху. -Что у нас вообще есть в распоряжении? И как далеко ближайший населенный пункт? Там мы их точно найдем.

–Поедем на джипе. Тут на северо-запад есть один город. Всего час-другой езды. -ответила ученая. -Снаряжения разного предостаточно. Даже дроны есть, квадрокоптеры.

–Даже так…Дрон точно стоит взять. Он нам очень сильно поможет, вручную хоть несколько дней подходящего кандидата можно выслеживать. Однозначно медицину, для оказания первой помощи. -начала перечислять Доувинд. -Одежду какую-то легкую, чтобы можно было быстро и бесшумно передвигаться. Защиту только для суставов, противоударную.

–Мы идем настолько налегке? -удивилась Торчер. -Я, конечно, понимаю, почему мы не можем надеть костюмы биологической защиты, хоть и стоило бы…Но даже бронежилетов не наденем?

–Эти твари спокойно могут разрезать сталь своими когтями. Для них бронежилет – пустой звук, яичная скорлупка. -невозмутимо сказала Оливия. -А для нас – это лишние несколько килограмм, которые не дадут нашим ногам в случае чего унести нас куда подальше. А если не сможем, то никакой бронежилет не поможет.

–А если люди?

–Это будет поистине чудо, если мы встретим там еще кого-то живого, так что не думаю. Кстати, чем бы будем ловить мутантов?

–Ах, да. -ученая сделала несколько шагов в сторону одного из ящиков, и вытащила из него винтовку округлой формы и с коротким, черным магазином. -Позволь представить, это полуавтоматическая винтовка Т-150, стреляющая дротиками с очень мощным транквилизатором. Боеприпас вылетает на скорости около ста двадцати метров в секунду. Раз уж нам надо взять одного из них живыми, то лучше варианта не найти.

–Насколько сильный этот ваш транквилизатор? -Доувинд скептически оглядела причудливо, даже несколько футуристично выглядящее оружие. -Уверены, что его хватит?

–Вообще, им усыпляют белых медведей. Для обычного человека всего один укол будет смертельным. -протянула Торчер. -Ну, и насколько я знаю, наши им уже пользовались, когда ловили зараженных, правда не на этом аванпосте.

–…Ладно, звучит убедительно. -признала Оливия, и, немного подумав, добавила. -Кстати, мне тут мысль в голову пришла. Если мы предположим, что инфицированные таки связаны коллективным разумом, то когда мы повяжем одного, что мешает ему передать информацию остальным? Тогда они придут и возьмут нас тепленькими, пока мы будем пытаться его унести.

–О, прекрасный вопрос! И как раз к слову об доказательстве разумности вируса. -ученая улыбнулась. -Говоря о том эксперименте, который я упоминала. Один зараженный заметил цель, к ней тут же начали двигаться остальные. Вот только было одно – к нему двинулись все зомби в определенном радиусе вокруг него. Те, что были далее чем за десять километров, даже никак не отреагировали. Это позволяет утверждать, что инфицированные способны эффективно передавать информацию между друг другом лишь на определенной дистанции. То есть, если мы достаточно быстро вывезем пойманный образец за пределы этого условного расстояния, другие его уже не найдут.

–…Ну не знаю. -с сомнением пожала плечами Доувинд. -По моему опыту, они могут продолжать преследование десятки километров, если только не потеряют след. Чем это ваше явление вообще объясняется?

Ей вспомнилось, как когда-то давно на ферму Фрэнка и Маргарет забежал крикун, а ночью их штурмовала уже целая орда.

–Давай предположим, что все клетки Эпсилоны – это его мозг и нервная система одновременно. -сказала профессор. -Разве мозг может в отдельности рассматривать и реагировать на сигнал каждого нерва с особым вниманием? Нет, для него это слишком много задач одновременно. Именно поэтому нервы передают информацию другим нервам, находящимся поблизости, а те, в свою очередь – другим нервам, и так дальше по цепочке, пока информация не приходит в мозг. Но ты же не можешь почувствовать каждый нерв в отдельности?

–Не могу. -согласилась девушка. -Но все же, учитывая, как мало мы об этой штуке знаем, лучше не быть такими наивными.

–Тут ты права. На самом деле, такое даже случалось, что за пойманным зараженным потом приходила целая толпа. Мы потеряли так пару аванпостов. -вздохнула Торчер. -Но я не думаю, что мы можем много чего с этим поделать. Можно попытаться постоянно колоть его транквилизаторами, и искусственно держать в состоянии сна. Тогда эффективность обмена информации между клетками его нервной системы точно должна упасть.

–…Такая себе, конечно, ситуация. -констатировала Оливия. -А мы не можем держать его где-то снаружи бункера? Ну, чтобы они не смогли найти его.

–Нет, слишком рискованно. -отрезала ученая. -Там и мест-то особо нету подходящих, а нам предстоит очень много самой разной работы с добытыми образцами. Не думаю, что мы сможем провести ее во внешних условиях.

–Ладно. Тогда давайте выдвигаться, разберемся со всем по ходу дела…

*****************************************************************************************

Через полчаса внешние ворота бункера поднялись, и из-за них выехал армейский джип с двумя пассажирами. На их удачу, в это время уже была середина февраля, и как раз на момент проведения вылазки случилась небольшая оттепель. Внедорожник без особых усилий, спокойно преодолевал куцые, исхудавшие сугробы, лужи и слякоть. Проехав по полю и через небольшую, километр-другой лесополосу, они выбрались на шоссе и дальше двинулись по прямой до города. Ориентиром для возвращения на аванпост было поваленное дерево на обочине, ствол которого перехватывала красная ленточка.

С собой охотники взяли немного: каждому по снаряженной транквилизаторами винтовке с двумя запасными обоймами, по паре гранат с слезоточивым газом, рюкзаки, фонарики, ножи, моток альпинистской веревки, аптечку, два сухих пайка, по бутылке с водой и квадрокоптер с пультом управления к нему. По заверениям Торчер, дрон был абсолютно бесшумным. Оливия к этому относилась с недоверием, но так или иначе, как раз вскоре им предстоял хороший шанс это проверить…

За окном, сливаясь в серую кашу, мчались голые деревья и земля. Оливия наблюдала за ними с вялым интересом. Было несколько непривычно снова так быстро перемещаться по земле – после всех странствий пешком машина казалась невообразимой роскошью. В последний раз, кажется, она использовала наземный транспорт уже года полтора назад, в первые несколько месяцев после вспышки. Хотя, конечно, Доувинд его не водила – обычно это делал Итан.

–Так, на всякий случай, исключительно чтобы уточнить. -девушка повернулась к сидевшей на водительском кресле Торчер. -Мы ловим мутанта по двум причинам. Первая: лучше изучить защитный механизм его клеток во время переходного состояния. Вторая: понять как именно оно совершает мутацию в организме носителя. Так?

–Да, все так. -кивнула ученая, не отрывая взгляда от дороги.

–У вас есть какие-то предположения на счет второго пункта?

–На счет мутаций носителя?

–Да.

–Хм. -она задумалась. -Ну, вообще, да, есть. ДНК, по сути своей, это своего род программный код, цепочка. Я полагаю, что "Эпсилона" способен по своему желанию этот код переписывать, в той или иной степени. То есть, оно расщепляет питательные вещества в клетке, чтобы начать реакцию, а потом начинает взаимодействовать с белками. Вполне вероятно, что для этого "Эпсилона" впрыскивает в клетки носителя какой-то гормон, который и делает их более податливыми для внешних изменений. И, если, например, мы сможем этот процесс как-то ограничить, то тогда, быть может, мы сможем и предотвратить мутации, или даже влияние "Эпсилоны" на те или иные организмы в целом. Но, конечно, нельзя утверждать на сто процентов. Пока что это лишь мои догадки. -Торчер хмыкнула. -Любопытно, очень любопытно…

–…Вы всегда…выглядите очень оживленной, когда говорите о нем. -подметила Оливия. -Почему?

–А у меня есть причины не быть? -женщина пожала плечами. -Если рассматривать "Эпсилону" с точки зрения науки, то это просто невероятный феномен. Если мы изучим его получше, то, быть может, это перевернет наше представление о устройстве микромира и такого явления, как разумность, с ног на голову. Да оно уже, если честно, переворачивает.

–Честно говоря, не разделяю вашего интереса к нему. -Доувинд снова посмотрела в окно.

–Почему же? Боишься?

–Конечно боюсь. Боюсь и ненавижу. Все это дерьмо за последние два года случилось по его воле.

–Ну, как по мне нечего его ненавидеть. -не согласилась Торчер. -Разве мы ненавидим белых медведей, тигров или волков? Да, это опасные хищники, которые могут напасть и отнять жизнь человека. Но это не делает их плохими. Просто такая у них природа.

–Но ведь эта штука разумна. Оно вполне себе отдает отчет в том, что совершает, и сколько жизней были отняты по его вине. -угрюмо парировала Оливия. -За это и можно его ненавидеть.

–А откуда тебе знать, что "Эпсилона" отдает себе отчет? -губы ученой растянулись в улыбке. -Ты же не можешь залезть ему в голову!

–В смысле..?

–Я это к тому, что нам неизвестно, как именно оно мыслит. Его разумность – крайне условна, и подтверждена лишь рядом косвенных доказательств. Что, если это например ребенок, который пока еще ничего не смыслит в морали, и действует хаотично, исходя из своих детских желаний – стремления к росту и развитию? Тогда все, что "Эпсилона" совершил – всего лишь последствия его естественного роста, а не его эдакое злое желание все и вся уничтожить.

–Хотите сказать, что оно случайно, само того не понимая, прикончило миллиарды?

–А как будто люди так не делают? -неожиданно, Торчер грустно вздохнула. -Уж я-то как океанолог знаю…Человеческая деятельность очень сильно вредит окружающей среде. Мы с пугающей скоростью уничтожаем другую жизнь, сами того не замечая. Это, кстати, тоже выливается в весьма неплохую теорию. Что, если подобная агрессия со стороны "Эпсилоны" вызвана тем, что оно так просто защищается от нас? Например, человеческие отходы загрязнили воду, в которой он обитал, и его реакция была таковой – эти существа представляют угрозу, если я хочу жить, я должен защищаться. Что ты тогда скажешь?

–…Не знаю.

–Вот то-то и оно…

–Все равно, не пойму я ваше влечение к изучению этого существа. Больно оно опасное.

–Знаешь, я считаю, что разумная жизнь – это прежде всего кто-то, кто стремится познать себя и окружающий мир. -сказала Торчер. -Не то что вокруг, даже внутри нас самих, наших тел, нашего собственного разума хранится неисчислимое множество тайн, на открытие и изучение которых легко могут уйти не один десяток, и не одна сотня жизней. Кажется, такой объем информации абсурден, и нету никакого резона пытаться его освоить, но именно процесс изучения и осмысления чего-то нового, выхода за нашу зону комфорта и позволяет нам развиваться и становится лучше, чем мы были раньше. Я так считала всю свою жизнь, и развитие в любой форме было и остается ее смыслом. Ты можешь считать меня циником, Оливия, но с тех самых пор, как я узнала об "Эпсилоне", я чувствовала себя такой молодой и полной сил, как никогда прежде. Меня заводить сама мысль о том, что, возможно, мне выпадет честь разгадать один из самых грандиозных секретов этого мира, прикоснуться к вершине эволюции.

–Считаете его вершиной эволюции?

–А он таковым не является? -спросила ученая. -"Эпсилона" превосходит любой вид, обитающий на этой планете, в том числе и людей. Оно стало новым пиком, новой, самой верхней ступенькой пищевой цепочки. Изучать его не может не быть занимательным. Разве лучший опыт это не тот опыт, который ты получил от кого-то, кто лучше тебя самого?

–…Может быть. Не знаю. Оставим дискуссию на потом. -оборвала диалог Доувинд, а затем указала рукой на дорожный знак, промчавшийся за окном. -Судя по указателю, мы уже почти приехали.

–А, да? Ах, а я и не заметила!

Наступила тишина. Джип несколько замедлился, и постепенно свернул с шоссе на развилку, ведущую в сторону города. Вскоре впереди показался пригород, а за ним – высотки в даунтауне. Не доезжая до первых домов, Торчер свернула удачно стоявшую поодаль автомойку и припарковалась там. Стоило лишь двигателю внедорожника замолкнуть, и Оливия, подхватив винтовку наперевес, выскользнула на улицу. Ученая – сразу вслед за ней.

–Так, с этого момента идем предельно тихо. -прошептала Доувинд, поворачиваясь к напарнице. -Надо найти какое-то достаточно высокое место, чтобы был хороший обзор, и запускать дрон. С его помощью постараемся выследить какого-нибудь крикуна, потом издалека пичкаем его транквилизаторами, подходим, вяжем и сматываемся. Все ясно?

–Да. -кивнула Торчер. Лицо ее было бледным и слегка напряженным. -А почему именно крикуна?

–Потому что только они днем по улице шататься будут. -ответила Оливия. -Обычно эти твари ходят и патрулируют ближайшую территорию вокруг нароста "плесени". А ночью…ночью все остальные будут на охоту вылезать. Их будет слишком много.

–Поняла. Тогда идем.

Пара двинулась пешком. Погода была серая, время от времени непредсказуемо дул ветер, гоняя редкие, пластиковые пакеты из стороны в сторону. Через какое-то время, продолжая идти вдоль дороги, они наконец зашли в пригород. Брошенные, ржавые машины, пыльные, давно покинутые дома, поросшие мхом, лужи на размякшем, покрытом трещинами асфальте – знакомые виды вновь окружили Доувинд, пробуждая воспоминания. По-настоящему она была на зараженной, пустынной территории уже целых несколько месяцев назад, когда они еще только пытались сбежать на остров Беттерфилд, и теперь ее мозг в спешке вспоминал, как тут все обстояло. Оливия, однако, не была рада такому воссоединению. Лучше бы уж было не возвращаться в это место никогда. К тому же, задача перед ними теперь стояла куда более сложная, чем просто выжить – надо было еще и поймать живым одного из мутантов.

Шли они медленно, короткими, бесшумными перебежками из укрытия в укрытия, стараясь прижиматься к земле и быть как можно незаметнее. Дело было даже не в зараженных – в пригороде их группам было особо негде спрятаться, ибо практически любые здания просвечивались солнцем, но вот дикие звери все еще могли тут бродить. Бродячие собаки, крысы, койоты и прочая живность были куда меньше людей, и вполне спокойно могли прятаться там, где человек бы не поместился – норах, канализационных сливах, вентиляционных шахт…Прятаться и выжидать удобного момента, чтобы наброситься сзади. Пара худых, физически не самых сильных женщин не являлись достаточно опасными, чтобы исключить их из списка потенциальной добычи.

Постепенно из жилого района они выбрались в городскую промзону, край которой забирался почти до самого даунтауна. Там располагались склады, всякие мелкие предприятия, вроде текстильных или пищевых и даже городской вокзал, неподалеку от которого Доувинд заприметила здание парковки этажей в семь высотой. Ей оно сразу понравилось – во первых, оттуда мог открываться весьма неплохой обзор даже на центральные улицы, а во-вторых, ввиду своей конструкции почти все здание, за исключением, если таковая конечно была, подземной секции, просвечивалось солнцем, а значит, ни один зараженный там в теории быть не мог.

Остановившись, девушка обернулась к Торчер и ткнула пальцем в сторону парковки. Та в ответ только понимающе кивнула.

Пройдя метров триста вдоль железнодорожных путей, они обогнули одинокий, брошенный на рельсах пассажирский состав и спустились с насыпи. Перед ними встало препятствие – сетчатый забор с колючей проволокой наверху, однако им потребовалось не больше пяти минут, чтобы перепилить сетку ножами и проделать дыру, и они без проблем миновали его. Остаток пути до парковки был преодолен без затруднений.

Осматривая все вокруг, и не пропуская ни единой щели между машинами, охотники поднялись на последний ее этаж. Тут Оливия наконец-то выдохнула и несколько расслабилась. Судя по всему, здесь и вправду было чисто.

–Вот это марш бросок. Сколько мы прошли, километра три? А я уже так запыхалась. -все эти слова, несмотря на одышку, были произнесены Торчер шепотом. Немного отдышавшись, женщина полезла в рюкзак за водой. -Эх, будь я хотя бы лет на пятнадцать моложе…

–Обратно будет сложнее идти. Придется нести дополнительный груз. -Доувинд, между тем, поднялась к поручням на краю платформы, и внимательно осматривала окрестности. -Пейте побыстрее, и давайте запускать квадрокоптер.

–Да, сейчас.

Как только с короткой передышкой было покончено, ученая опустилась на колени и вытащила из рюкзака дрон и пульт управления. Минута, чтобы разобраться с настройками и все запустить, и коптер медленно плавно, поднялся в воздух. Оливия изо всех сил прислушалась, но к своему удивлению не смогла уловить и малейшего шума. Дрон и вправду летал совершенно беззвучно.

–Действительно, очень тихий… -произнесла она. -Так, теперь для начала давайте осмотрим территорию вокруг. Проведите его по ближайшим улицам, потом постепенно увеличивайте радиус. Особенно внимательно смотрите на промзону. Весьма вероятно, что нам потом по ней возвращаться, так что лучше не пропустить там ничего неожиданного.

–Хорошо.

Минут десять квадрокоптер наворачивал круги по ближайшим территориям, и даже залетел пару раз внутрь зданий: на вокзал и на какую-то стройку, но везде было тихо и спокойно. Не обнаружилось ни малейшего движения, только пару раз пробежали зайцы через дорогу.

Наконец, Торчер покачала головой.

–Не, никого там нет. Почему мы вообще ищем их в промзоне? Там куда меньше потенциальных мест, где "Эпсилона" мог бы развить свои наросты, а значит, и зараженных шанс найти очень мал. Не проще было бы сразу направить дрон к центру города? Там мы бы за пять минут нашли и сняли крикуна.

–Именно потому что мы бы нашли его за пять минут, я и не хочу спешить искать их там. -ответила Доувинд. -Одно дело – подстрелить, нам же еще надо его донести, а там по пути мы можем легко наткнуться на других зараженных. И тогда придется бросать его и сматываться со всех ног…Но, похоже, вы правы, в промзоне порожняк. Ладно, поворачивайте дрон к центру.

–Сейчас, минутку…

Пока коптер огибал парковку, Оливия легла на живот на крыше одной из машины, уперла винтовку в плечо и принялась настраивать прицел на дальнюю стрельбу. Вблизи снять одного из них незаметно не было практически никаких шансов – крикуны на таком расстоянии услышали бы даже щелчок затвора, так что оставалось надеяться лишь на ее снайперские способности. Наконец, добившись нужного увеличения в окуляре, девушка принялась рассматривать улицы, стараясь найти какого-нибудь случайно идущего мимо инфицированного. Минута. Вторая. Пусто. Третья. Четвертая. Все еще пусто…

–Вижу одного. -вдруг известила Торчер. -Прямо на перекрестке, около фуры перевернутой.

Доувинд перевела прицел. В самом деле, по середине улицы на четвереньках ковылял крикун. Пасть его была слегка приоткрыта, и с нее падала густая, белая слюна. При каждом шаге он неловко покачивался из стороны в сторону, но внешняя неуклюжесть была очень обманчивой – Оливия хорошо знала, насколько ловким и подвижным зомби может стать в какой-то единственный миг.

У нее была всего одна попытка снять его. Мутант с его-то ушами-раковинами точно услышит пролетающий мимо дротик, и без особого труда определит направление, с которого он был выпущен. И тогда им точно несдобровать.

Доувинд задержала дыхание. Рефлекторно закусила губу. Перекрестье прицела плавно поднялось прямо на грудь инфицированного, в этот момент очень удачно остановившегося, чтобы прислушаться к происходящему вокруг, на самом открытом месте. Расстояние – не больше трех сотен метров, среагировать на летящий с такой большой скоростью боеприпас у мутанта не должно было выйти, вот он – заветный шанс…

Все остальное тело Оливии превратилось в неподвижный камень. Палец скользнул вниз, уверенно давя на курок.

Однако, в тот самый миг, одновременно с выстрелом, словно назло, порыв ветра неожиданно подул прямо наперерез линии огня. Дротик с транквилизатором пролетел в нескольких сантиметрах правее цели, и исчез где-то в снегу. Крикун тут же повернулся, и посмотрел прямо в прицел, злобно скалясь.

–Твою же..! -выругалась Доувинд.

–Что такое? Ты промазала?!

–Чертов ветер! -девушка прицелилась левее и выстрелила еще пару раз, однако уже было поздно. Зараженный одним прыжком увернулся от обоих дротиков, и, перепрыгивая стоящие на пути машины, помчался в их сторону.

А потом по ушам резануло протяжным, высоким криком, призывающим всех остальных тварей в округе.

Глава 6.

В ответ заорали десятки других глоток, и через прицел Оливия увидела, как из подъездов, переулков, канализационных люков – отовсюду прут зараженные, скапливаясь в единую массу. В считанные секунды в их с Торчер сторону, будто лавина, мчалась целая орда.

–Твою мать…Валим отсюда!!!

–А как же дрон?!

–Забейте на дрон! Надо сваливать!

Они слетели вниз по лестнице и выбежали в какой-то переулок. Доувинд перепрыгнула через стоящий на пути мусорный бак, и выбралась на главную улицу. Торчер, едва поспевая – вслед за ней. Зараженные, меж тем, показались на дальнем перекрестке.

–Ходу, ходу, ХОДУ!!!

Оливия, привычная к такому быстрому бегу, будто летела над землей. В крови бушевал адреналин, а в лицо бил порывистый, колючий ветер. Мозг ее стремительно просчитывал маршрут обратно до машины: о том, чтобы продолжать операцию и пытаться кого-то там поймать, и речи не шло. Теперь задача стояла всего одна – унести отсюда ноги живой.

Впереди показалась знакомая дыра в заборе, и железнодорожные пути. Доувинд шмыгнула туда, вскарабкалась на насыпь и побежала по ней, дальше в направлении пригорода. На ходу она быстро оглянулась: Торчер, бежавшая позади, отстала уже не меньше чем на два десятка шагов, и расстояние между ней и инфицированными постепенно уменьшалось.

Внезапно ученая споткнулась, и шлепнулась плашмя на рельсы. Оливия инстинктивно затормозила – ее же сейчас точно догонят и разорвут…

–Торчер!!! Вставайте, скорее!!!

Женщина только начала медленно подниматься – видимо, падение оказалось весьма жестким, а мутанты были уже почти вплотную к ней. Сама убежать она уже никак не успевала.

Чертыхнувшись, Доувинд отстегнула от пояса гранату с слезоточивым газом, коротко разбежалась и метнула ее наперерез зараженным. Снаряд приземлился аккуратно посередине между ними и Торчер, выпуская в лицо преследующим облако вонючего, белого дыма. Послышался разъяренный, болезненный вой и крики – видимо, тошнотворный запах сильно дезориентировал их.

–Сюда!!! Живее!!!

Качаясь из стороны в сторону и норовя снова упасть, Торчер побежала к ней. Слишком, слишком медленно…Вдруг, из дымовой завесы вылетел первый мутант, за ним второй, третий, четвертый, пятый – газ не работал на зараженных слишком долго. Оливия моментально среагировала и опустилась на одно колено, открывая по ним беглый огонь из своей винтовки. Надо было выиграть профессору хоть немного времени, чтобы она успела восстановиться и бежать по меньшей мере с прежней скоростью, иначе им уже было не уйти…

Сухой щелчок. Закончилась первая обойма. Трое из них лежат на земле, еще один шатается, пытаясь вытащить дротик с снотворным из своего плеча…Секунда на то чтобы перезарядиться, продолжить стрелять. Минус пятый и шестой, еще несколько транквилизаторов залетают в облако газа, и видно, как там тоже падают один или два силуэта. Торчер пробегает мимо нее, что-то крича.

–Я…егу…ашине! Пое…ечу и....еру тебя!!!

Время выиграно. Можно уходить.

Но вопреки этому, раздается вопль. Уши закладывает от неестественно громкого звука, и руки выпускают винтовку, инстинктивно стремясь их зажать. В голове – противный звон, перед глазами все рябит…

Из дыма выпрыгивает еще один силуэт, размытый, но по его осанке и скрюченным конечностям сразу видно, что это крикун. Длинное тело стремительно вытягивается в громадном скачке, клыки прицеливаются ей в шею…

Перекат. Мутант пролетает мимо. Вскочить на ноги и выхватить нож. Сосредоточиться, иначе точно конец. Зараженный быстро разворачивается и атакует снова широким взмахом своей когтистой руки. Доувинд рывком уходить в сторону, не понимая, задело ее, или нет, и ответным ударом вгоняет нож ему в глаз по самую рукоятку. Тощее тело падает и бьется в конвульсиях.

Со стороны путей послышался еще один крик. Оливия резко обернулась: со стороны дыры в заборе к ней уже приближалась новая группа инфицированных, куда большая по размерам, чем предыдущая. Теперь отбиться точно не выйдет.

Где же Торчер?

Доувинд снова припустила по рельсам, выжимая из себя всю скорость, на которую только была способна. Впереди, уже на довольно приличном расстоянии, она заметила спину ученой. В голове пронеслось: кажется, она что-то ей кричала…Только что?

"Я…егу…ашине! Пое…ечу и....еру тебя!!!"

Я бегу к машине. Поеду навстречу и подберу тебя. Точно. Значит, нужно поднажать совсем еще немного. Только метров двести по железной дороге, квартала два по пригороду и метров сто по прямой до автомойки…Человек может спринтовать на своей максимальной скорости не больше километра, под адреналином – может быть, полтора. Когда она начнет замедляться? Сколько у нее еще времени, прежде чем неутомимые мутанты ее догонят?

Оливия отбросила тревожную мысль в сторону. Нет, нельзя было думать о таком, надо просто бежать, бежать, бежать…Бежать!

Время словно ускорилось в несколько раз. Доувинд продолжила нестись вперед, и постепенно уменьшила расстояние между собой и Торчер сначала с шестидесяти шагов до двадцати, а потом и вовсе до десятка, даже не заметив, как они пробежали пригород и практически приблизились к автомойке.

–Почти на месте!!!

Сзади донесся очередной крик. Твари все никак не хотели их отпускать. Тогда Оливия затормозила и запустила в их сторону вторую гранату – это должно было ненадолго, но замедлить зараженных…

Послышался звук стартующего мотора – ученая наконец добралась до джипа и завела его. Доувинд в три крупных прыжка преодолела оставшееся расстояние, перемахнула через капот и залезла внутрь на пассажирское сиденье – на все вместе не больше трех секунд.

–Уезжаем!

Торчер ударила ногой по педали газа, и, взвизгнув шинами, джип помчался по дороге прочь от города и теперь уже стремительно отстающих зараженных, в сторону шоссе, по пути сбивая пару мусорных баков и какой-то оставленный посередине улицы мопед. Оливия откинулась на спинку кресла, тяжело дыша. Сердце в ее груди бешено колотилось. С минуту они просто ехали, прислушиваясь к своему дыханию и не в силах поверить, что у них получилось выжить.

–Какая же…оказия… -пробормотала Торчер. -О, Господи. Едва ушли. Это было близко…

–Толку-то, если мы никого не поймали. -сквозь зубы процедила Доувинд.

–Давай не будем сейчас об этом думать. Надо вернуться обратно в убежище, успокоиться и придумать новый план. -ученая глубоко вздохнула, а затем вдруг произнесла. -Спасибо тебе огромное. Если бы ты тогда на ЖД не повернулась и не вступила с ними в схватку, то я бы тут сейчас не была. Теперь за мной долг.

Оливия ничего не ответила. С закрытыми глазами, она сидела, прислонившись лбом к боковому окну. Голова ее почему-то страшно болела, по лицу струился холодный пот, а все тело бил озноб. Левая рука чуть пониже плеча была словно охвачена огнем, а под кожей словно лихорадочно копошились десятки муравьев.

–Торчер…что у меня с рукой? -с усилием прошептала девушка.

–С рукой? -ученая с недоумением оторвала взгляд от дороги, и тут же обомлела. -О, дьявол!

Стараясь игнорировать все нарастающую головную боль, Оливия посмотрела вниз. Все ее предплечье было залито кровью. Она осторожно, закусив губу, стянула промокший, липкий рукав вниз. На ее руке красовалось несколько длинных, глубоких порезов. Вены вокруг них стремительно становились черными. Сама конечность постепенно все больше и больше немела, превращаясь в неподвижный кусок мяса, и двигать ей становилось все сложнее и сложнее.

–Проклятье…Он порезал меня когтями. Занес инфекцию. -тихо сказала она, и очередной, пульсирующий приступ боли сдавил ей виски. -Я заражена…

–Вот же…Что делаем? -встревоженно спросила Торчер. Голос ее дрожал от едва сдерживаемой паники. -Надо наложить жгут, или вообще ампутировать руку! Нельзя дать ей распространиться!

–Не поможет. -угрюмо ответила Доувинд. -Даже при нормальных обстоятельствах кровь делает полный оборот по телу человека за тридцать секунд. Времени прошло явно больше. А я еще и бежала…Все, эта дрянь теперь во мне.

–Мне тебя выбросить из машины..?

–Только попробуйте. Я вас убью еще до того, как превращусь, если вы попробуете что-то такое выкинуть. Едем обратно. Посмотрим, сколько мое тело сможет сопротивляться. -Оливия снова закрыла глаза. -Ох, дерьмо…

–Оливия? А ну не засыпай! Говори со мной, слышишь?!

–Да слышу я! -огрызнулась девушка. -Давайте только без криков, ладно? Мне нужно одну минуту посидеть в тишине. Просто ведите машину. Все будет нормально.

Торчер замолкла. Доувинд не сомневалась, что ее голос звучал зло и уверенно, но на самом деле внутри сейчас все было пусто и смято – ни мыслей, ни каких-то конкретных чувств. Что делать? Как реагировать? По телу пробежала неприятная дрожь, то ли от нервного напряжения, то ли от действия вируса.

Оливия до этого уже смотрела в лицо смерти, и не один раз. Ей приходилось голодать, едва не терять сознание от холода, драться с зараженными и другими людьми за свою жизнь, даже думать о самоубийстве – тоже. Но никогда прежде она не думала о том, что в смотря в лицо смерти она не сможет ничего предпринять. В любой ситуации представлялась возможность попытаться сделать хоть что-то, найти какое-то решение или как-то еще побороться, даже вопреки своей кончине. В любой, но не в этой.

Она умрет. Превратится в безмозглого монстра. Непонятно, когда именно, но точно очень скоро. Эта мысль раз за разом растерянно крутилась у нее на уме, поглощая все остальное. Это конец. Настоящий, без единого шанса спастись. Все кончено.

Чертыхнувшись, Доувинд полезла в рюкзак за аптечкой. Нет, нельзя сейчас было сдаваться…Борьба бессмысленна? Хорошо, в принятии поражения еще меньше смысла. Если уж ей предстояло умереть сегодня, то она хотела оттянуть этот момент как можно дальше, позлить смерть хорошенько напоследок.

Выверенными, отточенными движениями девушка наложила жгут, а потом и перевязку. Приняла обезболивающее, не запивая, просто разжевала таблетки с какой-то отчаянной силой.

–Так, Торчер. -пересохшими губами прошептала она. -Мне сейчас сложно говорить…Потому я буду краткой. Сейчас, когда приедем обратно, привяжите меня к койке. Потом зашейте рану. Когда я превращусь… -Оливия сглотнула. -…делайте с моим телом все, что пожелаете. Если хотите, дайте мне мутировать, а потом разложите все мои органы по полочкам в холодильнике. Ставьте опыты, экспериментируйте как вздумается – если даже в ходе этого я умру, то это все равно уже будет неважно. Но пообещайте одну вещь – вы создадите лекарство и вылечите Итана, чего бы вам это не стоило. Так вы отдадите мне долг, за то что я спасла вашу жизнь тогда, на рельсах. Слышите меня?

–Да.

–Поклянитесь мне.

–Я…Я клянусь. -быстро проговорила Торчер. Руки ее намертво вцепились в руль автомобиля. -Клянусь, что создам лекарство и вылечу твоего друга, чего бы это мне ни стоило.

–Хорошо. -кивнула Доувинд, отводя взгляд в сторону. -Я вам верю…

В любом случае, ничего другого ей больше не оставалось.

Перед глазами стремительно темнело, и Оливия каждую секунду прикладывала адские усилия, чтобы сосредоточиться и не дать себе провалиться в темноту. Сознание ходило взад-вперед, взад-вперед, то начиная тонуть, то всплывая обратно. На слипшихся губах стоял тяжелый, горький привкус, а в ушах противно, мелко дребезжало. Осталось одно лишь ощущение борьбы за контроль над собственным телом, остальной мир вокруг нее исчез, превратился в тень самого себя. Доувинд перестала соображать, где и когда находится.

Все свое внимание девушка переключила на пальцы здоровой руки. Сжать, разжать. Сжать, разжать. Еще, еще, еще. Это помогало оставаться тут, и хоть как-то контролировать что-то, что нарастало изнутри и силилось вылезти наружу, захлестнуть ее целиком.

Остаток дороги до аванпоста она даже не заметила. Только в какой-то момент издалека раздался звук открывающейся двери, и лицо обдало холодным, пронзительным воздухом. Ее грудная клетка содрогнулась несколько раз от судорожного кашля. Перед глазами мелькнуло лицо Торчер, озабоченное и тревожное. Потом ее куда-то потащило, оторвало от земли, и через мгновение уже куда-то несло. Оливия с удивлением подумала, что летит. По крайней мере, это не было похоже ни на что другое…

На самом деле, это всего лишь была профессор, понесшая ее буквально на своих плечах.

Видеть стало очень некомфортно. Резко затошнило. Все слишком сильно мельтешило: сначала серая земля, покрытая снегом, потом еще более серый потолок, чрезмерно яркие лампочки на нем. В глазах по прежнему продолжало то темнеть, то возвращаться обратно к нормальному состоянию. Это едва не сводило ее с ума. Доувинд обессиленно закрыла глаза, и окунулась в темноту. Быть сконцентрированной на своем теле стало гораздо проще, ведь ей больше не мешал этот пестрый, бесконечный поток информации, будто пытавшийся утопить ее. Для полного счастья оставалось лишь заткнуть уши, но, к сожалению, Оливия этого сделать не могла – онемевшие руки отказывались двигаться, а в левом предплечье все также жгло от малейшего движения.

Внезапно она зависла в воздухе на одном месте, а потом ее тело с размаху шлепнулось о что-то твердое. Удар чуть не выбил из нее весь дух. Девушка зашлась хриплым кашлем и невольно распахнула глаза. По ним сразу же резануло светом от лампы под потолком, и спасаясь от него, она повернула голову в сторону. Перед ней предстало уже знакомое помещение – лаборатория бункера. Значит, они все же добрались обратно. Тогда где же Торчер?

Доувинд повернулась взглядом в другом направлении, и замерла. Перед ней, на таком же лабораторном столе, как на котором лежала и она, покоился Итан. Лицо его было спокойным и гладким, точно мраморным. Скорее как у статуи, чем у человека. От этой картины в ее груди что-то болезненно сжалось, и Оливия позабыла обо всем остальном: о боли, о ране, о инфекции…Были только лишь они двое, и ничего другое не имело значения. И ей захотелось вдруг что-то сказать, но слова застряли где-то на середине, замерли на языке, никак не желая сорваться. И это было мучительно – хотеть сказать, но не суметь, биться в бессильной истерике, проклиная саму себя и собственную слабость…

–Привет, Итан… -наконец, истощенно прошептала Оливия, чувствуя, как горло сдавливает спазм, словно пытаясь заставить ее замолчать. Но вопреки всему, она продолжила. -Я умираю, как видишь…Все эти…Обещания. Речи. Мечты. Надежды. Подъемы. Падения. Снова подъемы…Все это было впустую. Я не смогла. Не смогла спасти тебя. Прости. Прости меня пожалуйста. Я не справилась. Я боролась изо всех сил, лезла из кожи вон, держалась как могла, но я все равно проиграла. И скоро я тоже усну, совсем как и ты. -Доувинд облизала пересохшие губы, и даже на это одно короткое, простое действие ушла едва ли не половина остававшихся у нее сил. -Но, может…Может, это и не плохо? Может быть, когда мы оба уснем, там мы будем вместе, и нас уже ничто не разделит: ни вирус, ни люди, ни голод, ни холод, ничего на всем свете…Мы так долго были рабами своего страха перед смертью, что теперь это даже иронично, что именно она нас воссоединит. Скажи, тебе снятся хорошие сны, Итан? Они мне понравятся? Смогу ли я лечь спокойно и отдохнуть..? Скажи…ты примешь меня к себе? Ты позволишь мне быть в твоих снах? Смотреть их, мечтать…вместе с тобой? Никогда не проснутся…вместе? Пожалуйста, не молчи. Скажи что-нибудь…Ответь мне.

Она почувствовала, что если прямо сейчас не возьмет его холодную, каменную руку, то непременно случится что-то ужасное, весь мир обратится в прах. Пытаясь преодолеть какой-то невозможный, невообразимый порог, Оливия медленно потянулась своей рукой к нему. Надо было коснуться хотя бы кончиками пальцев. Хотя бы на какое-то мгновение…Словно он мог дать ей панацею, убрать эту чудовищную ношу с ее плеч, развеять кошмары, туманом клубящимися вокруг ее разума…

Вдруг все ее тело свела жуткая судорога. Такой боли Доувинд не чувствовала никогда прежде: словно сквозь ее мышцы, пробираясь прямо между волокон и разрывая их на лоскутки, ползли жирные, длиннющие черви, извивались вокруг костей, впивались зубастыми ртами в сухожилия и сосуды. Инстинктивно захотелось закричать, но из ее горла вырвался лишь едва слышный, булькающий стон. Вновь стало темнеть, но в этот раз это уже не она погружалась в темноту, а темнота накрывала ее, стремясь утопить внутри себя.

Перед глазами закружились воспоминания всей ее жизни. Лица родителей. Алиса. Ее любимые игрушки. Торт на дне рождения. Книги: "Портрет Дориана Грея", "Великий Гэтсби" и "Робинзон Крузо.". Школа. Одноклассники, друзья, уроки. Подработка в ветеринарной клинике родителей. Ролики о хирургии на ютубе. Строгое лицо Айронхеджа. Букет подснежников, его улыбка, скрытая противогазом, они танцуют, разрушенный бальный зал. Тишина…

В последнюю секунду в голове успел вспыхнуть один единственный, последний вопрос. Хорошую ли жизнь она прожила? Была ли счастлива? Но ответить на него Оливия не успела. Вдруг, все почернело, и больше она не видела ничего.

*****************************************************************************************

Доувинд очутилась в каком-то очень странном месте, в чрезвычайно необычном состоянии. Тут же пришло осознание, что она определенно жива, и где-то находится, но где и как именно – непонятно. Оливия могла мыслить, но не чувствовать – ее глаза ничего не видели, уши не слышали, и нос не вдыхал. Тактильные ощущения тоже полностью исчезли. Это не было так, будто ее тело перестало подавать сигналы – напротив, оно словно никогда и не существовало. Была лишь только эта непонятная, эфемерная оболочка, через которую теперь и проходили ее мысли. Но что было вокруг?

Вокруг была Пустота. Она не была ни холодной, ни жаркой, ни светлой, ни кромешно-темной, ни большой, ни маленькой – вообще никакой. В ней не было абсолютно ничего, и одновременно с этим нельзя было отделаться от ощущения, что в этом месте вне пространства, времени и каких-либо других привычных измерений, таится целый мир.

Чувство направления здесь также отсутствовало. Доувинд ощущала себя везде и нигде одновременно, будто она была частью чего-то, чего никогда не существовало. В замешательстве она попробовала охватить происходившее вокруг: ее рассудку было тяжело считывать такой новый вид информации вкупе с практически полным, в привычном ее понимании, отсутствием. Это было так, словно ее сознание бродило в осознанном сне, детали которого прямо во время него начинали испаряться и пропадать, навсегда забываясь.

Оливия так увлеклась изучением Пустоты, что совсем не ожидала, что в какой-то миг неожиданно та коснется ее в ответ. Сознание девушки тут же сжалось в напряженный, нервно подрагивающий комок. Прикосновение ей однозначно не понравилось – оно было холодным и грубым, словно облаченная в резиновую перчатку рука бесстрастного патологоанатома, проводившего вскрытие. То, что к ней прикоснулось, однозначно не считало ее живым.

Существо грубо, по хозяйски ухватилось за нее, начиная прощупывать каждую клеточку, изучать. Все существо Доувинд содрогнулось от отвращения и страха – ее даже не исследовали, ее ПОЗНАВАЛИ. Пили из ее рассудка все соки, вытягивали эмоции и воспоминания, задумчиво, внимательно осматривали и сортировали, точно колоду карт. Оливии стало противно и обидно одновременно – быть лабораторной мышью, микробом под чьим-то микроскопом она не соглашалась!

Меж тем, Пустота, до этого продолжавшая ее бесцеремонно лапать, внезапно остановилась и застыла, как в нерешительности. Доувинд тоже замерла, пытаясь понять: что же это с этой штукой такое? Что оно там нашло внутри нее? И кто это вообще был? Как они оба оказались в одном и том же месте? И к ней постепенно стала возвращаться память обо всем произошедшем: их с Торчер намерение создать вакцину, попытка поймать мутировавшего зараженного для дальнейших исследований, выстрел и промах, потом их преследуют, порез на руке…Инфекция медленно, но верно берет контроль над ее телом, и все уходит во мрак. Мир вокруг исчезает, а затем она оказывается…здесь.

Оливия пришла в ужас от неожиданной догадки: а вдруг это создание, бывшее с ней тут, в Пустоте, на самом деле было "Эпсилоной"?! Кто еще мог поджидать ее в этом странном сне, кроме того, кто ее сюда и затащил?

Существо задрожало. То ли из-за того, что она догадалась, то ли из-за чего-то еще, но в один миг оно целиком затряслось от ярости, и Доувинд почувствовала, как его стальная хватка сжимается еще сильнее, словно пытаясь ее раздавить. По сознанию девушки пробежала волна дикой, страшной боли, и она отчаянно забилась, пытаясь вырваться из лап существа.

–Прочь! Прочь! ПРОЧЬ ОТ МЕНЯ!!!

Надо было как-то выбраться отсюда, покинуть это место. Оставаться здесь было слишком опасно. Вернуться обратно к свету, к миру живых – только эта мысль осталась в голове Оливии, и, отчаянно следуя ей, она стала бороться изо всех сил, хоть и не понимала, есть ли в этом вообще смысл и куда это ее приведет. Но надо было сделать хоть что-то…

А потом она внезапно почувствовала пальцы. У нее снова были пальцы, ее руки двигались и мышцы сокращались, а Пустота двигалась хоть и по-прежнему зло, но очень устало. Все перевернулось, и теперь существо было вторым, уступающим номером в их борьбе. Доувинд злорадно сгребла его податливую, мягкую тушку в кулак, и потянула на себя. Послышался треск, как от рвущейся плоти, Пустота вокруг задрожала и стала рушиться, она ощутила прохладный воздух, а потом – ослепительный свет от лампы с потолка.

Тьма расступилась. Оливия снова оказалась лежащей на лабораторном столе. Это снова был бункер.

–Какого…

Глава 7.

Она в панике заозиралась по сторонам. В самом деле, это снова была лаборатория. Вот стояли шкафчики с различной посудой и веществами, вот умывальник для рук, вот стойка с пробирками, вот операционный стол, на котором лежит Айронхедж…Что происходит? Это предсмертное видение? Оливия с силой зажмурилась, досчитала до трех, и снова открыла глаза. Все осталось по прежнему.

Тогда она попыталась встать, однако у нее не вышло даже поднять руку. Все ее конечности были прикованы наручниками к кушетке, на которой она лежала. Это смутило ее еще сильнее. Кто сделал подобное с ней? Или это ей тоже кажется? Где она вообще, черт побери?!

–Оливия? -послышался голос Торчер. Доувинд вздрогнула и повернулась на него: ученая стояла в дверном проеме, видимо, только что вошла. -Очнулась?