Игла

Глава 1

I

Дорога была не дорогой, а лишь памятью о ней. Колеи, заросшие жесткой, побуревшей травой, едва угадывались под слоем прошлогодней хвои и гниющих веток. Лес, Чернолесье, смыкался над ними плотной стеной. Воздух, густой от запаха сырости, гнили и чего-то еще, едкого и древнего, нависал неподвижным саваном. Сквозь редкие просветы в когтистых кронах сосен пробивался тусклый, белесый свет угасающего дня.

Он шел первым. Его поступь была тяжела, но уверенна. За спиной – длинный, узкий футляр из потемневшей кожи, на поясе – увесистый колчан со стрелами, чьи наконечники тускло поблескивали серебром и холодным железом. Его плащ, когда-то темно-серый, а ныне почти черный от грязи и копоти, сливался с тенями. Лицо, изборожденное неглубокими шрамами (один – через бровь, другой – по скуле), было каменным. Но глаза, цвета старой стали, непрестанно сканировали окружающую мглу: каждую корягу, напоминающую скрюченную конечность, каждое неестественное движение тени, каждый сломанный сук слишком высоко над землей.

Охотник.

Охотник на то, что выползло из Трещин, из старых курганов, из людских страхов.

«Она позади», – думал он, не оборачиваясь. Чувствовал ее присутствие как тихий, теплый свет в ледяной воде. «Слишком тихо. Чернолесье никогда не бывает таким тихим, если не готовится к прыжку. Гнезда троллей пусты. Значит, что-то выгнало их. Или съело.»

Он мысленно перебирал варианты: Шепчущий Ползун, способный обездвижить жертву страхом? Теневой Хорек, высасывающий волю? Или что-то хуже, что-то из легенд, что не должно было проснуться… Его пальцы непроизвольно сжали рукоять короткого клинка у бедра. «Надо бы проверить амулеты. Но остановиться сейчас…»

Она шла следом, словно тень его тени, но светлая. Ее стопы, обутые в мягкие сапоги из эластичной древесной коры, почти не оставляли следов. Плащ ее был простого, некрашеного льна, а из-под капюшона выбивались пряди волос цвета спелого меда. В руках она несла посох из светлого ясеня, увенчанный кристаллом дымчатого кварца, который сейчас лишь слабо мерцал изнутри. Ее глаза, широкие и зеленые, как лесные озера, были полны не страха, а глубокой, усталой печали. Она смотрела не только в чащу, но и «сквозь» нее, видя ауры деревьев, потускневшие и больные, следы темной энергии, как язвы на ткани мира.

Целительница.

Та, что латает разрывы, нанесенные тем, на кого охотится ее спутник.

«Он напряжен как тетива», – читала она в его сгорбленных плечах, в резком повороте головы. «Болит старый шрам на плече, тот, от когтей Вурдалака под Усть-Крестами. И новый порез на руке – от осколка зараженного кристалла в прошлую ночь.»

Ее пальцы слегка сжали посох. Она могла бы унять эту боль сейчас, легким прикосновением, потоком чистой силы. Но он не позволит. Не здесь. Не когда опасность может выпрыгнуть из-за любого дерева.

«Он несет свой груз молча, как скала несет снег. Думает, что защищает меня. Не понимает, что его боль – это моя боль.»

Она заметила странный, маслянистый налет на коре старой сосны. «Гниль. Не природная. Значит, рядом было что-то… мертвое, но движущееся. Может, Нежить? Или порождение Болотного Гнильца?»

Ее целительский дар шевелился внутри, предупреждая, но не крича о непосредственной угрозе. Пока.

Они шли молча уже несколько часов. Слова были лишними здесь, в этом месте, где даже ветер боялся шелестеть. Их общение давно перешло на язык взглядов, едва заметных жестов, тишины, которая говорила громче криков. Он знал, что за его спиной – не просто женщина, а сильнейшая целительница в трех герцогствах, способная зашить душу, как другие зашивают раны. Но знание не гасило инстинкт – броситься вперед, прикрыть собой. Она знала, что впереди – не просто боевой маг, а живая стена, щит из плоти, воли и закаленной стали, способный остановить саму Тьму. Но знание не гасило страх – страх не успеть, не дотянуться, когда его плоть будет рвать что-то нечестивое.

Охотник вдруг замер. Его рука взметнулась вверх, сжатая в кулак – сигнал «Стоп!». Он медленно присел, касаясь пальцами земли. Волшебница остановилась как влитая, дыхание замерло. Ее внутреннее зрение резко сфокусировалось. Он поднял с земли нечто темное, липкое. Поднес к носу. Скривился.

– Слизь, – его голос, низкий и хриплый от долгого молчания, прозвучал как выстрел в тишине. – Свежая. Не троллья. Нежить… но какая-то… испорченная. Пахнет гнилой сердцевиной и ржавым железом.

Целительница осторожно подошла, ее посох замерцал чуть ярче. Она протянула руку, не касаясь субстанции.

– Боль, – прошептала она. – Огромная, тупая боль и… пустота. Как будто сама смерть заболела. – Она взглянула на спутника, и в ее зеленых глазах отразился тусклый свет кристалла. – Это не просто нежить. Это «оскверненная» нежить. Кто-то или что-то… играет с силами могил.

Он бросил слизь, вытер пальцы о плащ с отвращением. В его стальных глазах вспыхнул знакомый ей холодный огонь – огонь охоты, огонь уничтожения.

– Значит, будет работа, – он выпрямился, снимая футляр со спины. Деревянные застежки щелкнули. – Держись ближе. И… будь готова.

– Всегда готова, – тихо ответила спутница, и ее пальцы обхватили посох крепче. Ее целительская сила, обычно тихий ручей, начала собираться внутри, готовясь стать щитом, пламенем, оружием жизни против гниющей смерти. Она посмотрела на его профиль, очерченный сгущающимися сумерками – жесткий, неуступчивый, ее каменный страж. И почувствовала, как помимо страха за него, в груди разливается странное, горькое спокойствие. Они были разными – меч и щит, яд и противоядие, разрушение и исцеление. Но здесь, в мертвящей тишине Чернолесья, на дороге, ведущей в самое пекло, они были «целым». И пока они вместе, даже сама Смерть могла подождать.

Охотник достал из футляра тяжелый арбалет, приклад которого был покрытый рунами подавления. Механизм щелкнул, тетива загудела. Он не посмотрел на волшебницу, но его плечо слегка коснулось ее плеча – краешком плаща, на мгновение. Молчаливый вопрос. Готов ли щит?

Она ответила без слов. Ее кристалл вспыхнул мягким, но неумолимым светом, отгоняя сгущающиеся тени на пару шагов вокруг. Готов. Всегда готов.

Тропа, вернее то, что от нее осталось, вилась дальше, вглубь леса, где темнело быстрее. Впереди ждала Тьма. И работа. Они шагнули навстречу ей, вместе, в грозном и нежном молчании двух половинок одной непобедимой силы.