Исчезновение Алисы

Алиса открыла глаза и увидела над собой ослепительно белый потолок. Она поморгала, чтобы облегчить резь в глазах, затем попыталась повернуть голову, но безуспешно. Ей показалось, что голова и лицо у нее чем-то замотаны. Она немного поморщила нос и почувствовала легкую боль. Руки и ноги тоже были как будто зафиксированы. Алиса смогла пошевелить лишь кончиками пальцев. Где она? Что с ней? Ей стало очень страшно. Потом вдруг послышался женский голос, а затем в поле зрения оказалась какая-то незнакомая девушка. Вглядевшись в лицо Алисы, она удовлетворенно покивала головой, что-то пробормотала по-немецки и исчезла.

Вскоре девушка вернулась вместе с мужчиной в белом халате. Алиса никогда не встречала раньше таких привлекательных мужчин. Девица смотрела на него с нескрываемым обожанием и что-то трещала не умолкая. Алиса понимала отдельные слова, но не могла уловить суть. Он задумчиво кивал, внимательно глядя Алисе в глаза. Затем что-то сказал девушке, и та ушла.

– Наконец-то вы очнулись, – обратился он к Алисе по-английски. – Мы уже начали волноваться. Разрешите представиться. Меня зовут Бернард, я ваш лечащий врач. Наверное, вам не терпится узнать, что с вами случилось, где вы и почему вы здесь? Вам даже не нужно моргать, все можно прочитать по вашим глазам. Вы же говорите по-английски?

Видимо, то, что он прочел в ее глазах, его удовлетворило, и он продолжил:

– С вами произошла ужасная история. Вы чуть не погибли. Но, к счастью, теперь уже все хорошо, – он ободряюще улыбнулся.

Алисе так не казалось. Голова как будто стала болеть сильнее, лицу было душно.

– У вас что-то болит? Голова? Сейчас вернется Ингрид и сделает вам укол.

Он продолжил рассказ.

– Как вы, должно быть, помните, вы находились на отдыхе, в отеле на берегу моря. В тот злополучный вечер вы ужинали в ресторане, и у вас вдруг случился острый приступ аппендицита, – он показал на свой живот.

– Аппендикс. Вижу, понимаете! Скорая помощь приехала достаточно быстро, вас погрузили в машину и повезли в клинику. Но случилась неприятность, – он помолчал, выдерживая паузу. – На перекрестке в автомобиль врезался большой грузовик, – он показал руками, каким он был огромным, – за рулем сидел мальчишка-подросток. Они с друзьями его угнали, пока водитель отошел за сигаретами. Поспорили на что-то. Богатенькие детки. Его родители попытались замять это дело, сказали, что оплатят весь ущерб и медицинские расходы. Водитель скорой тоже сильно пострадал. А вас, к сожалению, ко всему прочему, не слишком хорошо зафиксировали перед поездкой. Так бывает. Очень торопились, никто не ожидал такого. К счастью, обошлось без серьезных внутренних повреждений, но был удар в брюшную полость, что усугубило ситуацию с аппендицитом, вызвав перитонит, так что врачам пришлось побороться за вашу жизнь. Помимо этого, у вас случилось небольшое сотрясение мозга, – он помолчал. – Ну и немного пострадало ваше лицо.

В голове у Алисы зазвучала мелодия: «А в остальном, прекрасная маркиза…». От ужаса ей стало трудно дышать. Перед глазами промелькнула картина. Она с обезображенным лицом возвращается домой, а сестра говорит:

– Ну молодец! Отдохнула так отдохнула! Ну ты же у нас умная, не обязательно быть еще и красивой.

– Вижу, я вас напугал! Не переживайте, все хорошо! Я же сказал, родители этого парня сделали все возможное, они даже оплатили прекрасного пластического хирурга. Конечно, ваша внешность немного изменится, но вы по-прежнему будете очень красивой девушкой, волноваться совершенно не о чем. Скоро мы снимем повязки, и вы сами в этом убедитесь. Но, наверное, слишком много информации для первого раза.

Тут появилась Ингрид и проделала какие-то манипуляции с капельницей. Алиса протестующе заморгала. Ей информации было совсем не достаточно.

«Где она? Сколько она здесь пролежала? Сообщили ли ее родным? А что за врач этот Бернард? Что, собственно, он лечит? Что еще с ней не так? Когда ее отпустят домой?»

Бернард видел, как она напряжена и испугана. Девушка казалась такой несчастной и беззащитной, замотанная в эти бинты. Повинуясь внезапному порыву, он вдруг прикоснулся к ее руке, сам себе удивляясь, ведь он обычно старательно избегал тактильного контакта с малознакомыми людьми, да и со знакомыми тоже.

– Не беспокойтесь, Элис, все будет хорошо.

Она закрыла глаза. От его прикосновения сразу стало гораздо спокойнее. Она с некоторой долей разочарования поняла, что засыпает, хотя ей хотелось бы продлить это ощущение подольше.

Почувствовав, что рука девушки расслабилась, он аккуратно отпустил ее и вышел из комнаты.

Алиса спала беспокойно, с чередой тревожных снов, сменяющих друг друга. В одном из них она подходит к большому зеркалу, а из него на нее смотрит совершенно незнакомая девушка. Она оглядывается вокруг, но понимает, что кроме нее рядом никого нет, а значит, в зеркале она сама. Алиса пытается разглядеть в ней знакомые черты, но не может. «Как же я смогу убедить других, что я – это я, если я сама себя не узнаю?» – пронеслось у нее в голове. Потом ее изображение в зеркале становится все менее четким, а затем и вовсе исчезает.

Когда Алиса наконец проснулась, в комнате никого не было. Она на всякий случай снова закрыла глаза, чтобы никто не заметил ее пробуждения. Ей хотелось побыть немного наедине со своими мыслями и попытаться обдумать все, что с ней произошло, пока они опять ей чего-нибудь не вкололи.

Итак, что он ей рассказывал, этот доктор? Она отлично помнила тот самый вечер. Вернувшись в номер после вечернего купания, Алиса приняла душ и стала наносить на тело лосьон для восстановления кожи после загара. Только сейчас она обратила внимание как хорошо, оказывается, успела загореть. Молочная белизна крема сильно контрастировала с золотистым цветом кожи. Алиса невольно залюбовалась собой. От плавания и прогулок она немного похудела и подтянулась. Лицо посвежело и приняло беззаботное выражение, а маленькая морщинка между бровями почти разгладилась. Ей наконец-то захотелось надеть платье, которое Даша заставила ее упаковать. Алиса любила путешествовать налегке и планировала взять с собой только самое необходимое. Она решила, что в качестве нарядной одежды вполне можно будет носить белые брюки и топ с вырезом, но сомневалась, что и это потребуется. Однако Даша уговорила ее взять еще и платье на случай, если у Алисы будет настроение выглядеть «еще красивее, чем обычно». Она высушила волосы, слегка подкрасила глаза и припудрила нос. Одевшись, девушка еще раз посмотрелась в зеркало. Платье сидело великолепно, волосы естественными волнами падали на плечи. Дашка определенно осталась бы ею довольна.

Алиса спустилась в ресторан. Симпатичный официант посмотрел на нее с нескрываемым восхищением, как и все мужчины, встретившиеся по пути, и проводил ее к столику, от которого открывался потрясающий вид на море с закатным солнцем.

Кажется, это было только вчера. Даже сейчас она может ощутить приятный вкус прохладного вина, едва уловимый запах рыбы, готовящейся на гриле. Принесли салат. Официант улыбнулся ей и подлил вина в бокал. Она начала не спеша и с удовольствием есть, пытаясь определить все ингредиенты, чтобы попробовать приготовить такое же блюдо дома. Затем вдруг эта резкая боль, у нее потемнело в глазах, ее скрючило, стало невозможно дышать, она вскрикнула, выронила приборы и, кажется, пролила бокал с вином, который затем и вовсе упал на пол и разбился. Дальше она помнила все очень смутно. Люди вокруг забегали, засуетились. Вот они хлопочут вокруг нее с тревожными лицами, жестикулируют, что-то говорят возбужденными голосами, а ее боль как будто становится все сильнее, перед глазами все расплывается, она слышит все как сквозь пелену. Последнее, что она смутно помнит, это как ее грузят в какую-то машину, а у нее мелькает дурацкая мысль, что все-таки не надо было надевать платье, лучше бы она была в штанах. И больше ничего. Совсем ничего. Про аварию никаких воспоминаний, наверное, она не приходила в сознание. Лучше вернуться назад. С небольшими усилиями она смогла приблизительно восстановить в памяти каждый день своего короткого отпуска. То, что было до поездки, она и вовсе помнила отлично, по крайней мере, ей так казалось. Значит, хотя бы память не пострадала. Страшно было бы вот так очнуться неизвестно где и ничего не помнить. Интересно, сколько будет стоить все это лечение? Доктор сказал, что эти люди все оплатили. Но так ли это на самом деле? А вдруг потом выкатят такой счет, что ей придется продать квартиру? Еще у нее была страховка путешественника и даже какая-то приличная. Но разве может страховка покрыть пластические операции? Ей вдруг пришла в голову ужасная мысль: «А вдруг у меня вырезали какие-нибудь органы? Почку? Матку? Что еще вырезают?» Она вспомнила, что читала такую историю: девушке стало плохо на отдыхе, ее забрали в больницу, сказали, что она умерла, а потом вернули родителям тело с вырезанными органами. Но ведь она пока жива. А может, они просто держат ее живой, чтобы вырезать, что им нужно, когда потребуется? И почему только ей в голову всегда лезут такие дурные мысли? Она попыталась отогнать их и переключиться на что-нибудь другое.

Интересно, какое у нее теперь будет лицо? Этот доктор, он вообще нормальный? Подумаешь, будет другое лицо, главное, чтобы красивое. Ее вообще-то вполне устраивало ее собственное, ей никогда не хотелось даже покрасить волосы. Как же она теперь будет жить с другим лицом?

Незаметно Алиса задремала. Когда она снова открыла глаза, то увидела, что Бернард и Ингрид стоят и внимательно смотрят на нее.

– Вы проснулись! – обрадованно сказал Бернард. – Наконец-то! По моим оценкам, это должно было произойти немного раньше, я уже начал волноваться.

Лицо Ингрид абсолютно ничего не выражало, она смотрела на Алису с полным безразличием, сложив руки на груди.

«Какая странная девушка», – подумала Алиса. У Ингрид были коротко постриженные светлые волосы, светло-серые глаза, правильные черты лица и безупречная кожа. Худая, прямая, как палка, в своем белом халате она была похожа на манекен или робота. Хотя, пожалуй, еще больше она была похожа на красивую невозмутимую кошку, которая все понимает, но не показывает вида.

«Сколько я еще буду тут лежать бревном?» – Алиса почувствовала, что ее все это начинает раздражать.

Казалось, он опять прочитал ее мысли.

– Вас, наверное, беспокоит, почему вы находитесь в неподвижном положении и преимущественно спите? Как я уже говорил, вы перенесли несколько операций, в том числе на лице, и вам нужно как можно быстрее восстановиться. Лучше всего процесс заживления происходит, если вы находитесь без движения. В состоянии бодрствования это достаточно некомфортно. Вас мучает головная боль, сейчас уже, должно быть, меньше, но все же. Наверняка под повязкой ваше лицо немного зудит, хочется сорвать все с себя, освободить руки и ноги.

Если до этого Алиса спокойно лежала, стараясь не думать о замотанном лице и том, что она не может ничем пошевелить, то о после его слов ощутила все описанное в полном объеме.

«Они надо мной издеваются, что ли?» – мысленно возмутилась она.

– Но я вас обрадую, – продолжал он. – Уже завтра мы с вас все это снимем и сможем наконец нормально поговорить. Вы расскажете мне все, что об этом думаете, – он улыбнулся своей шутке и сделал знак своей ассистентке.

«Сейчас она снова вырубится. Интересно, что они делают с ней, пока она в отключке?» – успела подумать Алиса.

При следующем пробуждении она отметила, что голова почти не болит. Она помнила, что сегодня ей обещали вернуть подвижность и речь, чего ей безумно хотелось, но все-таки решила не торопиться оповещать всех, что проснулась, чтобы опять немного обо всем поразмышлять в одиночестве. Ее не отпускало ощущение, что все, что произошло с ней, очень странно, причем странности начались еще до поездки.

И зачем она только согласилась на эту поездку? Ведь было же у нее какое-то смутное предчувствие, что этого делать не стоит. Или это только теперь так кажется?

«Примите участие в викторине по английскому языку и выиграйте путешествие в Грецию!» Несколько раз Алиса раздраженно закрывала всплывающее сообщение в компьютере, затем она, видимо, нажала не ту кнопку, и выскочил первый вопрос, который оказался на удивление непростым и интересным. Следующие вопросы были того же уровня. «Странно», – подумала Алиса. Она была уверена, что последуют десять вопросов для школьников, после чего нужно будет оставить электронный адрес и получать рассылку, отписаться от которой дольше, чем ответить на вопросы викторины. Впрочем, в итоге адрес все же потребовался, и Алиса его зачем-то ввела, хотя никаких надежд выиграть поездку не питала, после чего тут же забыла об этом случае.

Пару недель спустя они вместе с лучшей подругой Дашей пили чай у Алисы на кухне и болтали. Пока Даша отвлеклась на звонок, Алиса проверила почту.

– Вот опять шлют всякий спам. «Вы выиграли замечательное путешествие!» Ну да, как же, удаляем.

– Подожди! – оживилась Даша. – Давай посмотрим, что там!

– Твоя вера в чудеса безгранична, – пробормотала Алиса. «Вы приняли участие в викторине. Сообщаем вам, что вы набрали максимальное количество верных ответов и выиграли главный приз – Путешествие!» – она прочитала сообщение утрированно восторженным голосом.

– А ты принимала участие в викторине?

– Кстати да, принимала, и там на самом деле было что-то про розыгрыш путешествия. Но я не думала, что они действительно его разыгрывают, просто вопросы были интересные. Как думаешь, это мошенники?

– Кто его знает. Если будут просить заплатить за что-нибудь, то точно да, а так – все может быть. У нас коллега тут недавно холодильник выиграл. Что они от тебя хотят? Позвонить? Ну давай тогда звони. Хотя нет, не звони, вдруг они за это снимут с тебя деньги.

– Тут написано, что можно отправить им свой номер.

Алиса отправила ответным письмом номер телефона, и уже через одну минуту ей перезвонили. Алиса включила громкую связь. Обладательница приятного девичьего голоса радостно сообщила, что ее зовут Елена и представляет она туристическое агентство «Алый парус».

– Дурацкое название какое-то, – прокомментировала Даша в полголоса.

– Вам невероятно повезло. Вы выиграли потрясающее путешествие в Грецию! – продолжила девушка.

Даша закатила глаза.

– У вас есть загранпаспорт?

– Да.

– Вы готовы воспользоваться нашим предложением?

– Но почему? – Алиса не могла сообразить, как поделикатнее выразить причину своих сомнений

– Что почему? Почему вы выиграли? Или почему мы разыгрываем путешествие?

– Почему разыгрываете?

– Я поняла ваш вопрос, – по голосу слышно, что девушка улыбалась. – Это своего рода рекламная акция. Вы прочитали письмо внимательно до конца? Там сказано, что после поездки вы должны написать отзыв на русском и английском языках и разместить его в интернете. Там указан список ресурсов, на которых это нужно будет сделать. Поэтому вопросы викторины были, в том числе, на знание английского и на общий уровень. Также мы ознакомились с описаниями прошлых поездок в вашем блоге. Вы хорошо пишете, нам очень понравилось. Хороший стиль, легко читается, грамотно, красивые фотографии, да и сами вы очень фотогеничны. К тому же вы как раз представляете целевую аудиторию нашего агентства. Мы ориентируемся на молодых независимых женщин, имеющих возможность и любящих путешествовать.

Как будто немного поколебавшись, девушка продолжила:

– Говоря откровенно, у нас был подготовлен индивидуальный тур, но незадолго до поездки он сорвался по вине клиента. По условиям, почти вся сумма не возвращалась, потому что тур у нас уже практически проплачен. Обычно в таких случаях едет кто-то из агентства, но сейчас по разным причинам никто не может. Можно было бы предложить какому-то корреспонденту или популярному блогеру, но это зачастую выглядит, как проплаченная реклама. Поэтому мы решили выбрать обычных людей, которые хорошо пишут про путешествия и провести среди них викторину. И вы на самом деле победили. От вас требуется только описать свое путешествие максимально правдиво. Мы уверены в качестве нашего сервиса. Если же ваши отзывы сумеют привлечь аудиторию, то вы можете рассчитывать на существенную скидку в следующем туре через наше агентство.

– А сколько мне нужно заплатить?

– Об этом также написано в письме: путешествие для вас будет полностью бесплатным.

– Совсем? Даже проезд до Москвы?

– Да. Платить вам ни за что не придется. В стоимость включены даже СПА-услуги в отеле. Деньги вам понадобятся, разве что если вы захотите приобрести сувениры или еще что-нибудь для себя лично.

– А экскурсии?

– Экскурсии, конечно же, включены в стоимость, как и расширенная медицинская страховка. Это был ВИП-тур. Я бы сама туда поехала, но, к сожалению, выхожу замуж.

– Поздравляю!

– Да чего уж. И ведь жених предлагал подождать до конца лета, сама, дура, настояла. О чем я только думала!

– Ну, мне кажется, свадьба все-таки важнее. Хорошо, я все поняла, спасибо за информацию!

– Пожалуйста. Мы понимаем, что сейчас полно мошенников и надо быть осторожными, так что если вас что-то еще настораживает, спрашивайте, не стесняйтесь. Если вас в целом все устраивает, напишите, пожалуйста, письмо с согласием, мы вышлем вам проект договора и детали. Да, еще обращаем ваше внимание на то, что самостоятельно передать этот тур вы никому не можете. Вы можете только отказаться, и мы рассмотрим другого кандидата. На согласие или отказ вам дается двадцать четыре часа, то есть если завтра до двенадцати вы не сообщите, что готовы к поездке, мы будем считать, что вы отказываетесь.

– Надо ехать! – у Даши загорелись глаза.

– Думаешь?

– Конечно!

Но это же была Дашка, что она могла еще посоветовать, ведь сама она без колебаний отправилась бы хоть на Марс.

– Но я планировала делать ремонт, – засомневалась Алиса.

– Так ты все успеешь, у тебя же длинный отпуск. Везет вам, учителям!

– Никто не запрещает желающим влиться в наши ряды.

– Ну нет, это не для меня! Для этого надо хоть немного любить детей.

– Да уж, без любви к детям в школе и недели не продержаться!

– Хотя, знаешь, у некоторых наших учителей я любви особо не замечала.

– Да нет, просто они любили, как умели, теперь я это понимаю.

– Как мои родители?

– Ну да, типа того.

– Что-то мы сбились с темы, – спохватилась Даша. – Ну что, поедешь? Соглашайся! Ты же еще ни разу не отдыхала на море за границей, тем более без мамы с Люськой.

До недавнего времени каждое лето они с мамой и младшей сестрой ездили в Крым. Когда-то Алиса попыталась отказаться от семейной поездки и вместо этого отправиться в деревню к Дашкиной бабушке, но сестра убедила маму, что Алиса обязательно должна ехать с ними. Алиса нужна была сестре, потому что вдвоем мама спокойно отпускала их гулять одних.

– Не понимаю, почему я гуляю типа с тобой, – возмущалась Люська. – Ты же клуша клушей, случись что, толку от тебя будет мало. Так-то я ничего против не имею, когда мы вместе, на нас почему-то обращают повышенное внимание, наверное, на твоем фоне я смотрюсь еще более выигрышно.

Действительно, две очень хорошенькие молоденькие блондинки неизменно вызывали интерес. Чем-то неуловимо похожие, но все-таки очень разные. Люди пытались понять, сестры они или нет, переводя взгляд с одной на другую. Алисе это внимание не слишком нравилось, она начинала сутулиться и зажиматься. А Люся, напротив, обожала интерес к своей персоне и расхаживала принцессой. Она приветствовала любые знаки внимания, включая присвистывание вслед и сомнительные комплименты, от которых Алисе хотелось провалиться сквозь землю.

Только один раз Алиса получила удовольствие от своей привлекательности и поняла, что действительно может нравиться. Они шли по набережной и увидели очень интересного молодого мужчину. Он стоял и задумчиво смотрел на море, но, когда увидел Алису, выражение его лица сразу же изменилось, на нем отчетливо были видны восхищение и живой интерес, он даже двинулся корпусом немного вперед, как будто хотел подойти к ней. Однако в этот момент к нему подошла высокая стройная девушка и привлекла его внимание. Когда Алиса проходила мимо, он снова посмотрел на нее, пытаясь принять равнодушный вид.

– Ух ты! Как этот мужик на тебя уставился! Ты случайно его не знаешь?

– Первый раз вижу.

– Явно запал на тебя. А он ничего! Староват, конечно, ему лет двадцать пять, не меньше.

Алиса долго вспоминала этот взгляд и надеялась, что, может быть, они еще увидятся. Пару раз ей издалека казалось, что это он, но они так и не встретились. Какое-то время в своих мечтах Алиса встречалась с ним позже, когда путешествовала одна, затем его образ стерся, но это волнительное чувство она долго не забывала.

Мама девочек гулять не любила. Она могла сколько угодно лежать на пляже, дремать на кровати в прохладной комнате или сидеть за столиком в кафе, но уговорить ее на пешую прогулку было практически невозможно. Алиса тоже была не прочь поваляться с книжкой, однако в присутствии Люси это было практически невозможно. Той требовалось постоянное движение или хотя бы смена впечатлений, поэтому после пляжа они отправлялись ходить взад-вперед по набережной. Во время одной из таких прогулок сестры познакомились с симпатичными ребятами из Симферополя. У Люси практически сразу начался бурный роман с поцелуями и ночным купанием, Алисе же достался немного флегматичный ботаник, страдающий от неразделенной любви к однокласснице. Они подолгу бродили по берегу моря, болтали обо всем на свете или просто молчали, думая каждый о своем. Мальчик, как и Алиса, много читал, они обменивались книгами, которые привезли с собой, затем обсуждая прочитанное. Алису это общение полностью устраивало, романтических чувств юноша у нее не вызвал, но как собеседник был гораздо интереснее Люси. Через несколько дней, проникнувшись доверием к Алисе, он поделился с ней своими любовными переживаниями, после чего его словно прорвало, и он часами мог говорить о своей «возлюбленной», как ее про себя называла Алиса. Сначала ей было интересно узнать, как это происходит у мальчиков. Она не ожидала, что они способны на такие сильные чувства, ей даже стало обидно, что сама она никогда ничего подобного не испытывала, и ей тоже захотелось в кого-нибудь влюбиться. Потом ей немного поднадоело слушать оды какой-то незнакомой девочке, и она приноровилась ловко уводить разговор в сторону, едва он приближался к своей любимой теме.

Как оказалось впоследствии, дружба с Алисой положительно сказалась на имидже ее приятеля. Какая-то девочка, учившаяся в той же школе, что и ребята, увидела его вместе с Алисой и преподнесла эту историю в нужном свете. Мальчик краснел и отпирался, но от этого все только выглядело еще правдоподобнее. Одноклассница посмотрела на него другими глазами и, видимо, наконец-то что-то разглядела. Об этом Люсе рассказал ее друг. По возвращен домой они с ним обменялись парой звонков, после чего Люся заявила, что любовь на расстоянии – это не ее, и решительно прекратила общение.

– Зачем мне эти разговоры, если неизвестно, когда я его в следующий раз увижу? Одно расстройство!

– Ты же говорила, что это на всю жизнь, – напомнила ей Алиса.

– Все так говорят, – отмахнулась от нее сестра, – это ничего не значит, просто присказка такая, ты разве не знала?

Надо же, Алиса совсем забыла этот эпизод своей жизни. Интересно, каким стал теперь тот мальчик? Вместе ли они с той девочкой?

Алиса вспомнила последнюю совместную поездку с сестрой и матерью. Тогда они еще жили все вместе.

– Алиска, ты что, дура что ли? Ты собралась все это переть на юг? – сестра показала на разложенные на кровати книги, которые Алиса собиралась взять с собой.

– Ну да, я собираюсь их прочитать. А что там еще делать?

– Совсем ненормальная! У меня вещи не влезают, а она книги тащит.

– Отстань, я же не подкладываю их тебе в чемодан.

– Еще чего! – ответила сестра, и судя по выражению лица, у нее мелькнула какая-то мысль, которая ее порадовала. Она еще раз посмотрела на книги Алисы, усмехнулась и ушла.

Когда Алиса, приехав на юг, стала распаковывать чемодан, то в нижней части вдруг увидела вещи Люси, скрученные плотными жгутами и аккуратно уложенные. При этом половины книг она недосчиталась.

– Что это? – она гневно потрясала перед носом у Люси какими-то тряпками, оказавшимися сарафанами сестры. – Как ты это мне объяснишь?

– Очень просто! На море надо отдыхать, а не глаза портить. Я специально взяла вещи, которые подойдут и тебе, хотя ты гораздо толще. И здесь наверняка есть библиотека, хотя я не понимаю, тебе что, зимы мало на чтение твое? Дома почитаешь. И вообще, в чем ты собиралась тут ходить? Только будешь меня позорить и мать, как будто она тебя совсем не одевает. Мы с ней нарядные, а ты у нас – бедная золушка, – перешла в наступление Люся.

Алиса уже успокоилась, порыв гнева прошел, хотя у нее в голове не укладывалось, как можно было так поступить. Справедливости ради, книг в итоге ей хватило, потому что сестра, как обычно, читать ей не давала.

«Как же это было давно», – подумала Алиса. Она решила еще раз внимательно все обдумать, прежде чем принять решение насчет поездки. Объективных причин отказываться как будто не было. Этим летом Алиса никуда ехать не собиралась, потому что запланировала потратить отложенные за год деньги на ремонт. Но отдохнуть на море, конечно, очень хотелось. Настораживали только обстоятельства, при которых эта поездка была предложена Алисе. Однако, похоже, никого, кроме Алисы, это не смущало. Даже коллеги в школе, к ее удивлению, отнеслись к этой новости неожиданно спокойно.

Алиса терпеть не могла делиться с коллегами какой-либо личной информацией, но у них в коллективе было принято рассказывать о всяких более-менее важных событиях в жизни, в число которых были планы на отпуск. Поскольку у Алисы уже несколько раз спрашивали, чем она займется летом, а она, в свою очередь, честно рассказывала про предстоящий ремонт, то умолчать теперь о предстоящей поездке было нельзя. Ее обвинили бы в тихушничестве.

Алиса опасалась, что коллеги начнут намекать на «бесплатный сыр», а у нее и самой до сих пор на этот счет не было полной уверенности. Ее не покидало ощущение, что все это все же немного странно. Однако никто ничего такого не сказал. Все говорили только, что ей очень повезло. А когда она сама поделилась своими сомнениями, то все единодушно заявили, что будь они на ее месте, так сразу же согласились бы и даже не думали.

– Это же просто моя мечта! Не надо ничего планировать, ни о чем думать, отзывы читать, просто берешь и едешь, и все по высшему разряду! – с завистью в голосе воскликнула молодая учительница, недавно вышедшая из декрета.

Только Маша, приятельница Алисы с кафедры иностранного языка, не участвовала в разговоре и молча сидела с ехидной улыбкой на лице. Алиса прямо видела, как у Маши перед в голове крутится список завуалированных гадостей. Она выбрала средненькую:

– Ну и по времени не так плохо! Еще есть время похудеть перед пляжем!

Сама Маша была из тех, кто ест и не толстеет. В разгар коллективной диеты, когда вся учительская сидела на супе из сельдерея, она появлялась с большущим пирожным и говорила невинным голосом:

– Кого угостить тортиком? А что это за странный запах? Неужели сельдерей? Ой я забыла, вы же на этой вашей чудодейственной диете. Ну как, помогает?

– Машка, блядь, я однажды тебя придушу! Иди отсюда вон со своим сладким говном! – преподавательница словесности как никто другой знала, что не метафорами едиными богат русский язык. По негласному правилу, только у нее одной была привилегия использовать его силу в действии.

– Ну Галина Васильевна, что же мне его теперь в коридоре есть?

– Да хоть в туалете! Это твое личное дело. Или домой отнеси, а там хочешь ешь, хочешь на морду мажь.

Немного нездоровая любовь Маши к косметическим процедурам была известна всем. В этот раз она тоже быстро напомнила о себе. Машкины глаза вдруг заблестели. Она слащаво улыбнулась:

– Алис, да я пошутила! Тебе худеть и не нужно, ты в отличной форме! Кстати, раз уж мы заговорили о красоте, у них есть одна фирма, которая выпускает косметику: кремы, маски разные. у нас она, к сожалению, не продается. Я напишу тебе список того, что стоит попробовать. Купишь мне?

Алиса великодушно согласилась. День складывался гораздо лучше, чем можно было ожидать. Учительница химии рассказала о предстоящем уходе в декрет, и все внимание коллектива тут же переключилось на нее. Она была не замужем, и информацию о счастливом отце раскрывать не стала, бросив вызов любительницам дедукции. Кое-кто даже оперативно скорректировал план урока, посадив детей за внеочередную самостоятельную работу, так что первый десяток версий появился уже к следующей перемене. Алиса со своим путешествием была забыта. Почти.

– Смотри после своей поездки тоже в декрет не уйди, – подмигнула Машка, встретив ее в коридоре.

Алиса уже некоторое время лежала с открытыми глазами. Появившаяся Ингрид прервала ее воспоминания. Следом за ней пришел и Бернард. Лицо его было озабоченным и немного грустным.

– Элис, я помню, что обещал вам, что сегодня вы избавитесь от повязок, но, к сожалению, до полного заживления нужно еще немного подождать, анализы оказались чуть хуже, чем мы ожидали.

Алиса почувствовала себя глубоко обманутой. Его лицо расплылось из-за слез, выступивших у нее. Она закрыла глаза.

– Элис, что с вами? Вы плачете? Не надо так расстраиваться. Сожалею, что напрасно вас обнадежил.

Он что-то продолжал говорить, но она не хотела его слушать. Звук его голоса был таким приятным, что даже начал ее раздражать.

«Они специально привели сюда этого симпатичного мужчину с его завораживающим голосом, чтобы усыпить ее бдительность, таких докторов не бывает». Кто эти «они» она затруднилась бы ответить, но чувство, что с ней происходит что-то ужасное, не покидало.

Затем воцарилась тишина, видимо, она снова осталась одна. В этот раз ей как будто решили не давать снотворное. Спать не хотелось. Алисе вдруг стало не по себе. Не нужно было ей закрывать глаза, может быть, он еще что-нибудь рассказал бы ей о происшедшем. Она снова открыла глаза, надеясь, что они увидят, что она не спит, и вернутся. В том, что они следят за ней, она не сомневалась. Сообщили ли обо всем ее родным? Будут ли ее искать, если что? Хотя кто ее будет искать? Мама? Сестра?

Мать Алисы была полноватой блондинкой с яркими голубыми глазами. Ее кукольное личико очень хорошо сохранилось для своего возраста. Портило его только недовольное выражение, которое, казалось, уже навсегда въелось в ее черты. Лишь когда она изредка улыбалась, желая произвести приятное впечатление, лицо ее преображалось, и тогда Алиса понимала, почему их папа на ней женился. Но улыбалась она нечасто и в основном по делу. Младшая сестра Алисы была точной копией матери, унаследовав даже ее выражение лица. Недовольно дула губы она уже в колыбели, вызывая восторг и умиление матери. Маминой обаятельной улыбки ей не досталось, зато у нее были прекрасные зубы, за которыми она тщательно ухаживала и с удовольствием демонстрировала. В моменты плохого настроения это больше походило на оскал, о чем подруга Алисы Даша ей при случае сообщила, на что ей было отвечено, что она просто завидует. Также маму с сестрой объединяла любовь к затейливому маникюру, поэтому мытье посуды обычно доставалось Алисе.

Алиса была папиной дочкой. Именно отец вставал к ней по ночам, купал и укачивал, предоставляя жене заниматься своими делами. Мама же, в свою очередь, ощутила радость материнства лишь с рождением младшей дочери. Она часами могла любоваться на ее крошечное личико и никому не доверяла заботу о малышке. Алисе в этот период внимания матери и вовсе не доставалось. Она любила маму и немного ревновала ее к сестре, но старалась не капризничать, потому что неизменно слышала, что она уже большая и должна понимать, что мама занята с младенцем, хотя разница в возрасте с сестрой составляла всего два с половиной года. Особенно тяжело приходилось, когда отец уезжал в командировки, хотя по приезде он, как мог, старался компенсировать свое отсутствие и невнимание матери: они с Алисой долго гуляли, что-то мастерили, рисовали, читали сказки. Это вызывало неизменное раздражение матери, которой казалось, что он обделяет вниманием и заботой ее Люсеньку. Когда сестра подросла, то лишь изредка присоединялась к ним, явно предпочитая общество матери, чем бы та ни занималась.

Со временем отец стал все больше времени проводить в командировках. Алиса едва успевала рассказать ему обо всем, что с ней произошло за время его отсутствия. Мама больше не улыбалась папе. Из тем для разговора остались только здоровье детей, бытовые проблемы и необходимые покупки. Они старались не ругаться при детях, но атмосфера в доме становилась все более напряженной. Алиса это остро чувствовала и переживала.

А затем отец и вовсе уехал насовсем. Сказали, что он полюбил другую женщину и теперь живет с ней. Алиса ужасно по нему скучала. Два следующих лета отец забирал ее на пару недель во время летних каникул. Люся же от поездки категорически отказывалась: «Жить с какой-то чужой теткой – вот еще!»

Алиса старалась, как могла, быть во всем хорошей девочкой, пыталась помогать тете Ире по дому, но все-таки чувствовала, что в новом доме отца ей не слишком рады. Когда у них родился долгожданный малыш, Алиса обрадовалась, надеясь, что ее опять возьмут на лето помогать с маленьким братиком. Ее подруг часто заставляли сидеть с младшими братьями и сестрами. Алиса даже купила книгу про уход за младенцами на сэкономленные карманные деньги и читала ее под издевки сестры:

– Мам, а Алиска-то наша, похоже, собирается стать мамой! Ты бы за ней последила.

Алиса с нетерпением ждала лета, но вот лето наконец-то наступило, а ее так и не позвали. В конечном итоге общение с отцом практически сошло на нет.

– Ты что такая кислая? – спросила ее соседка и мамина подруга тетя Нина, когда отец в очередной раз не позвонил в воскресенье.

– Да все по отцу своему скучает, – недовольно нахмурив брови, ответила за нее мать.

– Да, Алис?

Алиса молчала, делая вид, что не слышит.

– Ты, наверное, думаешь, что он тебя больше не любит? А тут дело не в этом. Пойми, Алиса, никому ты там не нужна. Когда баба мужика уводит из семьи, ей не нужно, чтобы он со своими детьми общался. Он и так платит алименты за двоих детей. Тут ты приедешь, корми тебя, развлекай. И потом, ты же все-таки не чужая, отцу захочется тебе подарок купить, а если тебе, то надо и сестре. А если поддерживать отношения, то еще нужно делать подарки на Новый год, день рождения. Папа шлет вам подарки?

– В этом году не присылал, – слезы предательски подступили к глазам.

– Ну вот, а так бы пришлось, и все из семейного бюджета. Все, что он не потратил на вас, может потратить на нее. Все очень просто. Понятно?

– Не рановато ли ты ей такие вещи говоришь? – вмешалась мама.

– А она у вас развитая, вон книжки всякие читает. Пусть учится жизни, лишним не будет.

Алиса задумалась.

– Значит он меня все-таки любит, просто тетя Ира меня не разрешает приглашать в гости?

Мама не выдержала:

– Ну вот опять он ни в чем не виноват! Любил бы и был бы мужиком, так и сказал бы Ирке: это мои дети и я буду с ними общаться, сколько нужно.

– С чего ему быть мужиком? Когда он был мужиком-то?

Мама и тетя Нина продолжили дискутировать, а Алиса погрузилась в свои мысли. Версия от том, что папа ее любит, но тетя Ира ему не дает с ней общаться ее обнадежила. Правда, тетя Ира всегда казалась ей хорошей и доброй. Может она боится, что папа не будет любить ее ребенка также сильно, как ее? Или у них на самом деле просто мало денег, как говорит тетя Нина. Алиса решила, что когда-нибудь вырастет, заработает много денег, купит подарки и приедет к ним сама, а может быть, они все вместе поедут на море. Дальше этого ее мечты не простирались.

Люсю не особенно расстраивало отсутствие отца. Она была слишком маленькой, когда он ушел от них, чтобы скучать по нему.

– Конечно, папу иметь круто, но ни у одной из моих подружек их нет, – рассуждала она. – У Соньки вот есть отчим. Но нам такого не надо. Зачем нам в доме какой-то чужой дядька? К тому же наш папа платит алименты, а некоторые папы ничего не платят. И он у нас все-таки был, наша мама не совсем мать-одиночка, вот это уже был бы отстой.

– Откуда ты этого всего понабралась? – мама была явно шокирована познаниями дочери.

– Откуда, откуда? – из жизни.

Алиса же по-настоящему страдала. Раньше считалось, что Люся – мамина дочка, а она – папина, и это было справедливо. Теперь папы нет, Люся по-прежнему мамина дочка, а она, получается, ничья? Она не делилась ни с кем этими мыслями. Но дальнейшая жизнь подтвердила ее самоидентификацию – в своей семье в отсутствие отца она чувствовала себя практически падчерицей. Мама и сестра всегда были заодно, они понимали друг друга с полуслова, так было с раннего детства и продолжалось, когда девочки выросли. Мама и Люся были лучшими подругами, Алиса же считалась семейным недоразумением. Их семья делилась на «мы» и «нашу Алиску».

К счастью, у Алисы была еще и бабушка. Мать отца всегда незримо присутствовала в их жизни, но особой роли не играла в силу довольно прохладных отношений с мамой девочек. Когда отец их бросил, общение окончательно прекратилось. Девочки не доставляли особых хлопот. Если нужно было за ними присмотреть, всегда выручала тетя Нина Лишь когда Алиса пошла в школу, она заново познакомилась с бабушкой и узнала ее по-настоящему.

Все лето Алиса с нетерпением ждала, когда же, наконец, наступит первое сентября и она пойдет в школу. Она уже давно умела читать и считать, занятия по подготовке к школе в садике казались ей ужасно скучными. Красивую новую форму и школьный ранец мама купила ей еще в середине лета. Алиса очень боялась, что вырастет из формы, ведь говорят, что дети быстрее всего растут именно летом. Она даже два раза мерила ее. Второй раз за этим занятием ее застала сестра:

– Ой, мам, глянь, нашей Алиске так не терпится в школу, что она даже форму напялила!

С покупкой же других школьных принадлежностей мать не спешила. Алиса стала переживать, что она и вовсе про них забудет, и несколько раз об этом напоминала. Наконец, они пошли в универмаг, и мама разрешила выбрать ей все самой, вручив корзинку и список, в котором ровным маминым почерком было перечислено все необходимое. Оставив немного ошалевшую от такой возможности Алису в отделе канцелярских принадлежностей, мама с сестрой надолго удалились в секцию с одеждой. Впоследствии Алиса вспоминала этот день как один из самых счастливых в своей жизни.

Утром первого сентября должен был прийти отец и отвести Алису на линейку. Мама сказала, что он приедет накануне и остановится у бабушки. Алиса втайне надеялась, что он придет уже вечером и они вместе пойдут гулять, но только зря весь вечер просидела дома в ожидании.

Отца ждали самое позднее к половине девятого утра, чтобы мама могла успеть на работу. В восемь часов красиво причесанная Алиса с большими белыми бантами в волосах в белых колготках и майке сидела над тарелкой с кашей и пыталась ее жевать. Она волновалась, и есть совсем не хотелось. Мама тоже нервничала, сначала немного, а потом все сильнее, и ее нервозность передавалась Алисе. В восемь двадцать пять мама закончила собираться, и уже практически натурально «била копытом». Папы не было.

«Боженька, пусть папа побыстрее придет, и пусть мама на него не ругается», – повторяла про себя Алиса. Ее религиозным воспитанием занимался телевизор. Она уяснила, что Бог помогает людям, если его об этом хорошо попросить.

Папа не появился в ответ на ее молитвы, зато мама, наконец, сообразила позвонить свекрови. Сделай она это на пять минут позже, день Алисы был бы окончательно испорчен, а жизнь могла бы сложиться по-другому. Мама застала бабушку уже на пороге.

Узнав, что бывший муж так и не доехал до своей матери, мама коротко, но очень емко передала, все, что она про него думает, и в сердцах заявила, что в таком случае Алиса вообще никуда не пойдет, потому что ей сегодня обязательно надо вовремя прийти на работу и уже поздно с кем-то договариваться. Они еще немного попереругивались, после чего мама положила трубку и сказала Алисе:

– Сиди тут и жди свою бабушку. И не реви! А то будешь на фотографиях совсем страшная: с распухшим носом и красными глазами.

После этого мама ушла, закрыв за собой дверь, и Алиса не успела спросить, что же случилось с папой. Хотя мама, скорее всего, все равно этого не знала. Как только стих стук каблуков на лестнице, Алиса разревелась. Ей показалось, что бабушки не было целую вечность. Когда зареванная Алиса открыла бабушке дверь, та очень удивилась:

– Ну что ты так переживаешь? Неужели из-за школы?

Бабушка была учительницей, и лучше других знала, что уж школа точно никуда не денется.

– Папа не приехал! А вдруг с ним что-то случилось? Может его машина попала в аварию?

От подвываний Алисы бабушка недовольно поморщилась:

– Да что ты такое говоришь, типун тебе на язык, все в порядке с твоим отцом, просто у него срочная командировка, и он не смог позвонить.

– Бабушка, ты точно знаешь? Ты же не просто так меня успокаиваешь?

– Конечно нет!

– А откуда ты знаешь? Ты звонила ему на работу?

– Да боже мой, что за ребенок! Я сразу же позвонила его жене, она совершенно уверена, что с ним все в порядке.

– Понятно, – Алиса опустила глаза. – Надо сказать маме, она, наверное, тоже волнуется.

– Обязательно скажем, не переживай.

Ирина Федоровна чувствовала сильную злость на сына, невестку и даже на себя. Ей было безумно жалко несчастного ребенка, который был совершенно не виноват, что у него такие родители.

– Иди-ка ты лучше умой лицо холодной водичкой, – сказала она Алисе.

– Я совсем страшная, да? Мама меня предупреждала.

– Нет, Алисонька, совсем страшной ты вряд ли когда-нибудь будешь, об этом можешь даже не беспокоиться.

«Хоть за это ты можешь благодарить свою мамашу», – подумала она.

– Но умыться тебе сейчас не помешает.

Бабушка работала в той же школе, в которой предстояло учиться Алиса. Первого сентября она планировала прийти пораньше, чтобы, не спеша, выпить чай с пирожными и поболтать с приятельницами перед линейкой, но не сложилось. Она уже собиралась выходить, с удовольствием осмотрела свое отражение в зеркале: в новом костюме она выглядела стройной, элегантной и очень моложавой. Она немного побрызгалась туалетной водой и чуть не выронила флакон, – так резко вдруг зазвонил телефон. Отгоняя тревожные мысли, она взяла трубку. Невестка. Своим визгливым голосом она костерила бывшего мужа. По основным пунктам Ирина Федоровна не могла с ней не согласиться и, может быть, даже выбрала бы выражения пожестче, чтобы охарактеризовать его поведение. Сын даже не удосужился позвонить. Деваться было некуда. Не бросать же бедного ребенка одного дома первого сентября, ее ненормальная мать вполне могла именно так и поступить. Бабушка привела Алису в школу и передоверила ее учительнице. Это была еще совсем молодая девушка, но умная, ответственная и очень добрая, хотя умела казаться строгой. Алисин класс был у нее вторым потоком, так что какой-никакой опыт у нее тоже уже имелся. Ирина Федоровна была рада, что Алиса попала именно в ее класс, хотя невестка с ней, конечно же, не посоветовалась, и это получилось случайно. Несмотря на то, что они пришли рановато, нескольких детей уже привели, и Алиса тут же с ними познакомилась. Ей сразу понравилась одна из девочек – Даша. А Даше понравился ее букет.

– Ой, какой у тебя красивый букет! – с восхищением сказала девочка.

Алисе и самой он очень нравился еще вчера. Сегодня ей было уже не до цветов, хотя утром Алиса и проверила, что за ночь они не выпили всю воду, а потом уже про них и не вспоминала, и они с бабушкой чуть не забыли букет в вазе на столе. Уже возле лифта бабушка рассеянно ее оглядела с чувством, что чего-то не хватает, а потом немного нервно спросила:

– А букет тебе разве не купили? – перспектива срочных поисков цветов ее не слишком радовала.

– Купили! И очень красивый! Ой, мы же его забыли!

– И в самом деле красивый, – сказала бабушка, промокая салфеткой воду со стеблей.

Потом уже Даша пригляделась и к Алисе:

– А почему у тебя глаза такие красные? Ты что, плакала?

– Папа не приехал. Он обещал отвести меня в школу, но не смог, – Алиса почувствовала, что может снова заплакать и часто заморгала.

– Мои сегодня тоже переругались из-за того, кто меня поведет, – мрачно сказала Даша.

– А двоим сразу разве нельзя? – удивилась Алиса.

– Да нет, наоборот, никто не хотел! – Даша заразительно засмеялась. Алисино предположение показалось ей очень забавным. Такой была ее Дашка. Она умела находить смешное во всем. Алиса и сама улыбнулась в первый раз за этот день.

– И с кем же ты тогда пришла?

– С соседской девчонкой. Пришлось идти папе, но только мы с ним вышли из подъезда, как встретили Наташку, и он меня сбагрил, потому что ей все равно сюда же. А ты с кем пришла?

Алиса рассказала про бабушку.

– Ты ее любишь?

Алиса задумалась. Она видела бабушку всего несколько раз в жизни. Вот мама ее точно не любила. Алиса честно сказала, что пока не знает.

– Она добрая?

– Не знаю, – засомневалась Алиса. – Кажется добрая, хотя она же учительница.

– Ну и что! Вот наша Елена Владимировна добрая, хоть и учительница.

– А мне показалось, что она строгая.

– Притворяется. Чтобы мы не слишком хулиганили, – авторитетно заявила Даша, и Алиса почему-то ей сразу поверила.

Алиса не очень хорошо запомнила свою первую линейку, она перемешалась у нее в памяти с другими линейками, слишком много впечатлений было для одного утра. Она помнила только сползший на бок бант у стоящей перед ней Дашки, который ей очень хотелось поправить, но она стеснялась. Еще ей было интересно, как выбирали девочку, которая звонила в колокольчик, сидя на плече у какого-то взрослого мальчика. Наверное, девочка должна была быть маленькой, чтобы ее было легко нести, так что сама Алиса вряд ли могла на это претендовать, но ее Дашка была не больше той девочки и лучше подошла бы для этой роли. У той девочки был какой-то испуганный вид, как будто она боялась, что мальчик ее уронит, а Дашка, наверное, улыбалась бы всем своей заразительной улыбкой. И ведь такой шанс бывает только раз в жизни, в следующем году они уже не будут первоклассниками. Дашка весело смотрела по сторонам и, похоже, совсем не переживала о своей упущенной возможности. Потом они пошли в класс, где учительница разрешила всем выбрать себе места. Они с Дашей сели на третью парту рядом с окном. Алиса хотела сесть на первую, но Даша сказала, что на первую не стоит, это слишком близко к учителю, да и потом, с первой ничего не будет видно, что в классе происходит, а вот третья – это в самый раз. Алиса недоумевала, откуда только Дашка все это знает.

После классного часа бабушка забрала Алису, и они пошли к ней домой, потому что бабушке надо было отнести цветы, которые ей подарили. Алиса осмотрела букеты, но такого красивого, как был у нее, не было. Она поделилась этим наблюдением с бабушкой.

– Самые красивые букеты обычно дарят первоклассники, – улыбнулась бабушка. – А мои в этом году уже в восьмом. С каждым годом цветов будет все меньше. Да и часть букетов я раздала. Не у всех учителей есть классное руководство, и некоторые остаются вообще без цветов, а без букета на первое сентября грустно. Поэтому самые эффектные букеты ушли другим. Хотя некрасивых цветов нет. Я вообще люблю самые обычные астры. Вот видишь букет в простой оберточной бумаге, без всяких украшений, посмотри, какие они свежие, наверняка, их вырастила чья-то бабушка в своем саду и срезала прямо вчера вечером. Стоять они будут очень долго. Астры действительно были очень красивыми. Интересно, а сколько простоят ее цветы у Елены Владимировны, если только она тоже их кому-нибудь не передарила?

Они разобрали цветы и поставили их в вазы, которых у бабушки оказалось неожиданно много. Некоторые из них выглядели очень необычно, Алиса никогда таких не видела. Бабушка сказала, что их тоже подарили ученики.

– Учителям принято дарить вазы. Предполагается, что им дарят много цветов, и у них всегда есть потребность в вазах. Детям хочется выбрать особенную вазу, чтобы она запомнилась учительнице, и чтобы ее нельзя было перепутать с другими.

– Бабушка, мне кажется, у них это получилось.

Бабушка покормила Алису макаронами с сыром, и только сейчас девочка поняла, как сильно проголодалась, ведь она почти ничего не съела на завтрак. Потом они пили чай с конфетами, которые бабушке тоже кто-то подарил, и Алиса рассказывала, как они живут с мамой и Люсей. Затем пешком отправились в центральный парк, расположенный неподалеку. Там Алиса прокатилась на карусели, они съели по мороженому, покормили голубей взятой с собой булкой и пошли на остановку, чтобы ехать домой, потому что Алиса натерла ногу новыми туфлями и начала прихрамывать.

Бабушка договорилась с мамой, что раз в неделю, по вторникам, будет забирать Алису после школы. В среду у нее был методический день, так что во вторник ей не нужно было готовиться к урокам, и она могла провести время с Алисой. Алиса очень любила эти дни. Она старалась побыстрее сделать домашнее задание, что-то даже еще в школе, чтобы не тратить время на уроки дома. Они с бабушкой обычно занимались самыми простыми делами: гуляли, читали вслух книги, пекли печенье, которое потом она забирала с собой, но Алисе всегда было с ней очень интересно. Бабушка рассказывала ей про то, как рос ее папа, забавные истории, которые случались с ним, когда он был маленьким, про свое детство и юность, про своих родителей, про школу. Некоторые истории Алиса просила рассказать по нескольку раз и с удовольствием слушала, узнавая новые подробности.

Время от времени к бабушке приходила ее коллега и институтская подруга Инна Константиновна. Часть времени они разрешали Алисе тихонько сидеть и слушать их разговоры, а когда собирались посплетничать, отправляли ее учить уроки.

– Алиса, у тебя разве нет уроков на завтра? – спросила Инна Константиновна, когда Алиса доела свой кусок торта и стала с интересом посматривать на оставшуюся часть, решая, попросить ли еще или подождать, пока ей предложат.

– Да, нам задали стих, но я его быстро выучу.

– Не стих, а стихотворение. Ну раз быстро, то иди, выучи, а мы с бабушкой проверим.

Алиса тяжело вздохнула и вышла из-за стола. Бабушка закрыла за ней дверь поплотнее, и они с удовольствием предались обсуждению последних школьных новостей.

Не прошло и десяти минут, как на пороге появилась Алиса и сказала, что она все выучила.

– Ну давай рассказывай, – с трудом скрывая неудовольствие, сказала Инна Константиновна.

Алиса с выражением продекламировала стихотворение точно также, как им его в школе прочитала учительница.

– Раз у тебя такая хорошая память, и ты так быстро выучила, то нужно выучить не только отрывок, а стихотворение целиком, – объявила Инна Константиновна.

– Почему это? – удивилась Алиса.

– Стихи учат, чтобы развивать память, а если ты выучила без всяких усилий, то твоя память осталась такой же, как была. Чтобы двигаться вперед, тебе нужно учить больше, чем другие.

Алиса увидела, как брови бабушки поползли вверх, но та промолчала, хотя и не была полностью согласна с подругой. Однако соблазн продолжить разговор был слишком велик, и она не стала вмешиваться.

Алиса выпятила нижнюю губу, уходить и учить стихотворение ей не хотелось, но, подумав, она решила все-таки не капризничать.

– А если я выучу, то можно мне еще чая с тортом?

– Конечно! – ответили дамы в два голоса.

– Засекайте время! – сказала Алиса и удалилась.

– Ну чего ты издеваешься над ребенком, – проворчала бабушка.

– Да пусть поучит, все не во вред.

Они не сомневались, что все стихотворение ребенок не выучит. Инна Константиновна предположила, что у них есть примерно полчаса, пока ей не надоест учить. Бабушка сказала, доставая бутылку с ликером, что девочка терпеливая, так что, может быть, у них есть и час.

Минут через сорок пришла Алиса и заявила, что в ее голову больше ничего не влезает, и как бы она ни старалась, но пару мест все время забывает.

– Ну давай, рассказывай, – Инна Константиновна взяла у нее книгу, готовясь проверять. Алиса бойко рассказала стихотворение, запнувшись всего в одном месте.

– Ты раньше не учила это стихотворение? – спросила бабушка.

– А зачем? – удивилась Алиса. – Мы раньше в саду учили на Новый год и на Восьмое марта, а это не годится ни туда, ни сюда.

– У нее действительно великолепная память! – воскликнула Инна Константиновна. – Ну ка, давай посмотрим, как ты запоминаешь на слух.

Она произнесла какую-то английскую пословицу.

– Можешь повторить?

Алиса попыталась повторить.

– Почти правильно, только этот звук говорится по-другому. Она показала, как правильно артикулировать и велела Алисе попробовать еще раз.

На этот раз у нее получилось без ошибок.

– А что это значит? – спросила она.

– Это означает.. Впрочем, не важно. А теперь посмотрим, как ты запомнишь буквы.

Она взяла лист бумаги и начала писать и проговаривать: эй, би, си.. Алиса послушно повторяла.

– Ладно хватит. В следующий раз посмотрим, что ты запомнила. Кстати, можешь еще раз повторить пословицу?

Алиса повторила.

– Ты что с ней английским собралась заниматься? – спросила бабушка.

– А почему нет? Вот научу ее, и хоть будет с кем поговорить по-английски в этом городишке, сколько можно уже с самой собой разговаривать.

В следующий раз Инна Константиновна принесла с собой учебник. Подруги навсегда решили проблему, как избавляться на время от присутствия Алисы. Пока бабушка накрывала на стол, они с Алисой занимались, и Инна Константиновна давала девочке задание, которая та отправлялась делать после обязательного чая с пирожными. Учить английский язык Алисе очень нравилось.

Инну Константиновну же забавлял высокий темп, с которым они двигались, то, как легко и быстро Алиса усваивала новую информацию и как ответственно девочка подходила к выполнению заданий. Она с легкостью освоила новые для нее звуки, и, прочитав всего один раз транскрипцию к незнакомому слову, никогда больше не делала в нем ошибок.

– У них английский должна будет вести Азалия Ивановна. Представляю, какие у нее будут глаза! – Инна Константиновна, несмотря на зрелые годы, по-прежнему любила розыгрыши.

– Ты не исправима, – сказала бабушка.

Будучи студентками, девушки не раз гостили летом в деревне у бабушки Инны. На краю деревни за колхозным полем был пруд, куда ходили купаться все деревенские ребятишки, а иногда и взрослые. Однажды днем раздались раскаты грома, и казалось, что вот-вот начнется гроза. Ребята побежали домой, но Инна авторитетно заявила, что грозы не будет, сославшись на поведение муравьев. Ирина сомневалась в способностях подруги предсказывать погоду, но ей тоже не хотелось возвращаться домой, и она поддалась уговорам остаться на берегу пруда. В конце концов, ничего страшного, даже если они и промокнут в такую жару. Вскоре действительно выглянуло солнце.

– Ну вот, сейчас опять толпа соберется, – посетовала Инна. – А давай-ка их разыграем! Я буду изображать утопленницу, а ты ходить вдоль берега и стенать, что я утонула. Давай порепетируем. Наверное, тогда мне лучше будет плавать в одежде?

Ирина попыталась ее остановить, но Инна решительно полезла в воду и попыталась принять неподвижную позу, лежа на воде.

Ирина сказала, что не сможет притворяться, потому что ей уже сейчас ужасно смешно. Она всегда была хохотушкой из тех, кому, как говорится, «только пальчик покажи».

– Люди добрые, что делается, – заголосила она и тут же согнулась от смеха.

– Тогда лучше иди на другой берег и спрячься в кустах, чтобы тебя никто не видел.

Ирина обошла пруд и залезла на ствол старой ивы, посмотреть, не идут ли ребята.

– Идут! – прошипела она, прыгая с дерева и прячась в кустах.

– А там уже кто-то купается! – сказал какой-то мальчик, подходя к пруду.

– Смотри, она не шевелится! Да это же Инка рыжая!

Иннины длинные медные локоны эффектно расплывались по глади пруда. Ирина сидела в кустах и старалась смеяться беззвучно.

– Ааа! – вдруг заорали дети. – Она утопла! Бежим скорее! Утопленница!

С диким криком дети побежали обратно. Когда звуки их голоса немного утихли, Ирина вышла из кустов и стала смеяться уже в полный голос.

– Здорово получилось! Давай вылезай, а то тебя сейчас спасать придут.

– Сейчас поплаваю немного, пока там они добегут до деревни.

Только детям долго бежать не пришлось. Уставшие от жары и духоты взрослые тоже решили освежиться и пошли на пруд. Среди них была и бабушка Инны. Увидев бегущих детей, один из мужчин понял, что что-то случилось и сразу кинулся им навстречу, остальные поспешили за ним.

– Инка утопла! – орали дети.

Когда показалось, что голоса детей удаляются, девушки немного расслабились и заметили взрослых слишком поздно. Инна заметалась в воде. Она попыталась сбежать через камыши с другой стороны пруда, но застряла в трясине и в итоге была поймана, а за тем и выдрана своей же бабкой. Пожилая женщина с трудом добежала до пруда, побагровев и тяжело дыша. Казалось, ее сейчас хватит удар. Однако, увидев внучку живой и здоровой, она обрела второе дыхание. Инка верещала на всю деревню, но никому ее не было жалко, кроме Ирины. Мужики стояли с суровыми лицами. Наконец, дед Федор сказал:

– Ладно, Маруська, хватит уже, в ушах от нее звенит. Вот дура девка! Тьфу! – сплюнул он под ноги.

Неподалеку в зарослях ежевики Ирина заходилась истерическим смехом. Когда Инна умолкла, ее услышали.

– А это там кто? Подружка твоя, что ли? Этой бы все только гоготать. Тоже выдрать бы не мешало. А еще будущие учительницы! Ну чему они детей научат?

Это замечание вызвало новый приступ хохота у Ирины.

Несмотря на эффектное разоблачение, в детских рядах царила уверенность, что утопленница была настоящая. Теперь они побаивались купаться без взрослых, особенно вечером. Рассказ про утопленницу обрастал подробностями и деталями.

Как-то девушки случайно услышали, как соседка говорит бабушке:

– Как хорошо, что твоя Инка их напугала, а то ребятам там будто медом помазано на этом пруду, а у меня сердце всякий раз на месте. В детстве у нас мальчишки хулиганили на пруду, и один утоп. До сих пор у меня перед глазами, такой славный был пацан.

– Вот видишь, а меня ни за что побили, – пожаловалась Инна Ире.

– Я бы тебя тоже побила, будь я на месте бабы Мани, хорошо, если не убила бы.

– Надо же, какие мы нервные. Может, дед Федор прав, нельзя тебе к детям?

– Может, и нельзя, – вздохнула Ирина, – но придется.

С возрастом Инна немного угомонилась, но все-таки не могла удержаться, чтобы первого апреля не подменить расписание или повесить на туалет табличку «Закрыто. Проходит заседание туалетных фей». Ей каким-то образом удавалось все это проделать незаметно. То, что это дело ее рук, догадывалась одна Ирина Федоровна, а затем и Алиса.

Бабушка против занятий с Алисой нисколько не возражала. Инна Константиновна заслуженно считалась лучшим учителем в городе, а вот Азалия Ивановна не обладала ни педагогическим талантом, ни желанием преподавать. На иняз ее заставили пойти родители, не принимая возражений. Она послушно его закончила и устроилась в школу. На ее уроках царила атмосфера смертной скуки. К своим ученикам она была лояльна и двоек никогда не ставила. Ее выпускники, за исключением самых добросовестных, английским, мягко говоря, не блистали. Для души же она руководила швейным кружком при школьном театре, где дети под ее руководством шили такие красивые костюмы, что представители администрации города, побывав на одном из спектаклей, даже выделили на их деятельность дополнительное финансирование.

В день, когда у Алисы прошел первый урок английского, обычно невозмутимая Азалия Ивановна влетела в учительскую и в гневе накинулась на Инну Константиновну:

– Ну и что мне с ней теперь прикажете делать?

– С кем?

– С этой вашей Алисой! Заниматься по программе пятого класса?

Инна Константиновна поняла, что шутка удалась.

– Как что? Эксплуатировать! Пусть проверяет других. Потом будешь давать ей индивидуальные задания, она будет делать доклады, а ты отдыхать. Да и детям будет за кем тянуться. А когда начнутся олимпиады, то все лавры твои!

Азалия Ивановна не была уверена, что над ней не издеваются, но советом воспользовалась. К вопросу проверки знаний своих одноклассников Алиса подошла ответственно. Нескольких мальчиков, которые всегда были не готовы, она самостоятельно взяла на поруки. Отделаться от нее было не-просто. Кроме того, Алиса нравилась мальчикам, и они не сильно возражали, чтобы она с ними занимались. Потом и девочки стали просить, чтобы Алиса их проверила. Она учила детей, как запоминать слова и сокращать предложения для пересказа текстов, хотя сама с легкостью запоминала любые слова и выражения, даже самые сложные.

В какой-то момент Алисе стало совершенно ясно, что она, когда вырастет, тоже станет учительницей английского. Она мечтала, что разработает свою собственную программу, благодаря которой все дети по окончании школы будут хорошо владеть языком. Бабушка и Инна Константиновна ее в этом отношении поддерживали, хотя, как казалось Алисе, к ее мечтам о новой программе относились скептически. Мама и сестра тоже не возражали. Сестра с присущей ей практичностью рассуждала:

– Репетитор по английскому берет в час немало. Конечно, в школе тоже нужно работать, чтобы были ученики и шел стаж, но можно только по минимуму. В общем, для тебя, Алиска, вполне неплохой вариант, с учетом того, что ты у нас и так на училку похожа.

Дни, которые Алиса проводила у бабушки, были ее самыми любимыми. Остальное время было плотно занято музыкальной школой, театральным кружком и уроками. Дома ей было невыносимо скучно. Мама с сестрой проводили время за просмотром всяческих телешоу, к которым Алиса была равнодушна. Она периодически пыталась присоединиться к ним, но путала имена героев и кто в кого влюблен, чем раздражала сестру, которая обзывала ее дебилкой и советовала пойти поучить уроки.

Люся на регулярной основе ничем дополнительно не занималась. В отличие от Алисы, которая всегда отличалась плохой координацией и ненавидела физкультуру, сестра была спортивной от природы, неплохо играла в волейбол и даже выступала за школьную команду по легкой атлетике. Музыкальная и художественная школа были ею отвергнуты, хотя педагоги отмечали ее высокий потенциал в обоих направлениях. Однако Алисины занятия фортепьяно в семье, как ни странно, приветствовались. Алиса со свойственной ей ответственностью выполняла все, даже самые скучные, домашние задания, которые большинство учеников, если за ними не следили родители, бегло проигрывали в последний момент перед уроком.

Когда мама с сестрой смотрели очередную телепередачу, из-за стены, как правило, раздавались звуки очередной гаммы.

– Мам, а ведь Алискино бренчанье, как ни странно, даже особенно не раздражает, правда? – задумчиво спросила сестра, вгрызаясь в сочное яблоко. Без него даже как будто чего-то не хватает.

Когда Алиса заканчивала учить очередное произведение, сестра требовала включить его в пятничный концерт, во время которого Алиса проигрывала весь свой репертуар. Мама обычно засыпала в первые же пять минут, сестра же внимательно слушала, к удивлению Алисы, замечая все ошибки, которые та делала при исполнении.

По мнению преподавателя Алисы, у нее было не очень хорошо с техникой. Чтобы достичь хорошего результата, требовалось еще больше тренироваться, к чему Алиса была все-таки не готова. Зато она очень тонко чувствовала музыку, и не слишком сложные в исполнении произведения играла так, что на школьных концертах при ее выступлении даже маленькие дети на несколько минут замирали и внимательно слушали, а потом просились в музыкальную школу.

Алиса не могла понять, каким образом вдруг получилось, что младшая сестра ведет себя с ней так, как будто старшая из них именно она. Мать ей во всем потакала, и Люсе обычно все сходило с рук.

«Просто она у вас очень наглая», – характеризовала ее Дашка, которая недолюбливала Люсю. Та отвечала ей взаимностью.

– Опять эта к нам придет? – спрашивала она недовольным голосом. – А почему вы не пойдете к ней домой?

Хотя Люся и так знала, почему. Отец Даши выпивал, а когда это происходило, мать начинала его пилить, и все зачастую заканчивалось скандалом и криками, а иногда и мордобитием. Если Даша в этот момент находилась дома, то ей тоже прилетало. Поводом могла стать немытая посуда, неубранная комната или недавно полученная тройка.

Если же мать оставляла его в покое и занималась своими делами, то он, дойдя до определенной кондиции, начинал вспоминать ее бывших ухажеров или кого-то из нынешних знакомых, и снова все кончалось безобразным скандалом, которые иногда выходили за рамки семейных.

Одним чудесным летним вечером отец Даши смотрел футбол и пил пиво, пока жена в другой комнате наслаждалась любимым сериалом и чаем с конфетами. Настроение в этот раз у обоих было вполне мирное. И надо же было в этот момент позвонить соседу, который обещал «старшему по дому» узнать мнение жильцов по поводу ремонта подъезда. После второго звонка жена неохотно пошла открывать дверь. Узнав, что речь о ремонте, хотела позвать мужа, но сосед сказал, что всего-то нужно решить, в какой цвет красить стены. Он хотел показать ей выкрас, но понял, что забыл его взять, и предложил ей пройти к нему в соседнюю квартиру. Тут в коридор выглянул муж, которому показалось, что входная дверь не закрывается слишком долго, и увидел лишь, как жена исчезла за дверью прямо в коротких шортах и майке, которые были на ней надеты. Он кинулся к выходу, чтобы на этот раз увидеть, как она скрывается за дверью соседа. Он взревел, как Тарзан, и кинулся за ней, но соседская дверь захлопнулась практически у него перед носом. Он начал колотиться в нее, угрожая сломать, попутно перечисляя, что сделает с ними, когда это ему удастся. Испуганные соседи стали звонить в полицию, где без особого энтузиазма ответили, что скоро будут. К счастью, кто-то проявил сообразительность и отправил ребенка за участковым в соседний подъезд. Участковый предавался тому же занятию, что и чуть ранее Михаил, и был очень недоволен, что его побеспокоили. Ребенок бойко сообщил, что дядя Миша хочет убить тетю Аллу и дядю Игоря, а может, даже уже убил, потому что дверь не очень прочная, и надо бежать обратно, а то все пропустим. Участковый в целом, не возражал пропустить и прийти к развязке, пусть и кровавой. Его не слишком волновала судьба дяди Игоря и разве что совсем немного тети Аллы, потому что с его балкона хорошо было видно, как она шла утром на работу, качая своими соблазнительными бедрами. В это время он как раз докуривал последнюю сигарету и шел завтракать. Лишаться этого зрелища, составляющего часть его утреннего ритуала, ему не хотелось. С этими мыслями он натянул футболку, сунул ноги в шлепанцы и побежал за ребенком. Пробегая под открытым окном первого этажа, он услышал крики: «Гол!», от чего его раздражение только усилилось. Поднявшись на площадку, где жила Даша, он гневно рявкнул:

– Что здесь происходит? Михаил, ну-ка прекратите сейчас же!

Михаил от неожиданности замер, и этим моментом тишины воспользовался сосед.

– Я просто про ремонт зашел спросить, – загнусавил он из-за двери жалобным голосом. – Мне Виктор Николаевич поручил. Я выкрас дома забыл.

– А что, вы ремонт собираетесь делать? – спросил участковый.

– Да вы сами посмотрите, что у нас тут происходит! – заголосила бабка с соседнего этажа. Это у вас там как покрасили пять лет назад, так и стоит все, как было. А у нас все стены исписаны срамными словами, вот пойдите, почитайте. А по углам и вовсе ссуть! Чтоб у них все отсохло, у окаянных! И куда только милиция смотрит?

Участковый решил пропустить ремарку про милицию.

– Красить, значит, будете? А цвет какой?

– Да вот краску выбираем. Потому что некоторые изъявили желание, чтобы цвет был такой, чтобы всем нравился. Ишь, какие эстеты выискались! Да какая разница, какой цвет, все равно чем бы ни покрасили, лишь бы слов этих дрянных не видеть!

– Баб Нюр, да что вы говорите, сами тут сказали вчера, что вам ни один цвет не понравился, – возмутилась другая соседка.

– Ну если уж спрашиваете, то как не сказать свое мнение. Один – цвета детской неожиданности, другой – как мои панталоны, – сказала она, обращаясь к участковому, как будто он мог знать, какого цвета у нее белье. – Третий – вовсе какой-то противный. А покрасили бы просто каким-нибудь, так я бы только спасибо сказала. Но нет, подавай им опрос общественного мнения. Ну так получайте!

– Да покажите хоть эти цвета, – неожиданно заинтересовался будущим дизайном подъезда участковый.

– Так выкрас же у этого убогого, – бабка потыкала в дверь.

– Игорь, ну ка открывай дверь сейчас же! – строго потребовала она.

– Открою, если он меня не будет бить.

– Да кому ты нужен! Миша, ты же его не тронешь? Всем же понятно, что человек просто приходил про ремонт узнать.

– Да понял я, – буркнул Михаил. – Ладно, я пошел, красьте во что хотите, мне вообще фиолетово.

Дверь за ним закрылась, после чего щелкнул замок, и потихоньку приоткрылась дверь соседа. Затем появился он сам, покрасневший и вспотевший, держа в дрожащих руках дощечку с мазками краски. Следом за ним выплыла Алла. При виде нее бабка что-то пробормотала. Участковый расслышал только: «А потом удивляется».

Немного полюбовавшись ее стройными ногами и силуэтом груди без бюстгальтера под майкой, участковый оставил соседей обсуждать предстоящий цвет стен и отправился домой досматривать матч.

Поэтому Дашка предпочитала проводить вечера у Алисы в их спокойном и уютном женском царстве. Единственно, отец ни при каких обстоятельствах не разрешал дочери у ночевать у подруги.

– Дочь должна всегда ночевать только дома! А то так приучит нас к своему отсутствию, а потом подрастет и будет нам врать, что ночует у Алисы, а сама к парню пойдет, а я что должен буду бегать проверять?

– Ребенку восемь лет! Какие парни? Когда это еще будет? О будущем он думает! Да ты даже отпуск спланировать не можешь!

Но отец был непреклонен, недвусмысленно давая понять, что с наверняка унаследованной от матери тягой к вранью и разврату за дочерью с малолетства должен быть глаз да глаз, и мнения своего не менял.

Алиса с Дашей обычно делали уроки, играли и болтали, в то время как мама с сестрой проводили время у телевизора или совершали свои «ритуалы красоты», как их называла Люся. На взгляд Алисы с Дашей, сестра была помешана на уходе за собой и косметике. Она требовала, чтобы ей накрасили ногти еще в пять лет. Если в саду к этому были на удивление лояльны, то учительница в школе категорически велела смыть лак, так что Люся стала красить ногти только по выходным. Она очень рано получила доступ к маминой косметичке и научилась делать макияж, решив, что, когда вырастет, станет визажистом или мастером маникюра. В итоге она в совершенстве освоила обе эти специальности и начала подрабатывать, еще учась в школе.

– Она у вас вообще когда-нибудь учит уроки? – спрашивала Дашка, никогда за этим занятием не видевшая Люсю.

– Учит иногда, но недолго, – пожала плечами Алиса.

Сестра была способной от природы. У нее тоже была хорошая память, хоть и не такая, как у Алисы. Ей передались и математические способности отца, так что учиться на четверки ей никакого труда не составляло. Гуманитарные предметы она и вовсе не учила, того, что рассказывали на уроках, вполне хватало, чтобы получать четверки. На уроках она почти не отвлекалась, в облаках, как Алиса, не витала, информацию усваивала хорошо. Единственное, что она ненавидела, – это писать сочинения. На этот случай у нее была сестра, у которой она то просила, то выторговывала помощь.

– Смотри только, на пятерку мне не надо, – строго предупреждала она.

У них с Алисой были разные учителя русского и литературы, так что они ни разу не попались на обмане. Если же требовалось писать сочинение прямо в классе, сестра напрягалась и получалось у нее вполне прилично для классной работы.

Поступать в институт она не собиралась, высшее образование считала пустой тратой времени. После девятого класса Люся поступила в медицинский колледж, к тому моменту решив стать косметологом.

– Разве косметологу не нужен диплом о высшем образовании? – спросила Алиса.

– Нужен, если руки кривые, тогда нужно брать знаниями, – ответила сестра.

Впрочем, училась она весьма усердно и добросовестно. Алиса впервые увидела ее с книгой в руках, на тумбочке у нее лежали какие-то медицинские журналы, а над кроватью у сестры теперь вместо постера с очередным любимым актером висел плакат с изображением мышц лица, при виде которого Алиса каждый раз морщилась.

Став взрослой, Алиса по-прежнему регулярно навещала бабушку. Они могли часами пить чай и разговаривать. Сестра тоже иногда заглядывала, когда бабушка звонила и звала угоститься чем-нибудь вкусненьким. Люся приходила, молча и с аппетитом ела, благодарила и удалялась, прихватив с собой гостинцы.

– Да, бабушка у нас классно готовит. Алиска, почему ты так не умеешь? Пусть она тебя научит, столько времени у нее торчишь, и все без толку.

Алиса обижалась за бабушку и просила сестру прийти просто так.

– Ты что думаешь, она на это поведется? Она же сто лет в школе проработала, видит нас всех насквозь. Знает, что я люблю поесть, ей приятно угостить внученьку, она же сама готовит, никто ее не заставляет. А о чем нам с ней разговаривать? Это вы с ней все о своей школе, педагогике, детях-неучах. Ходи, ходи, глядишь она тебе квартиру оставит.

Сестра знала, что шутки про квартиру Алису очень обижали. А потом еще и бабушка неожиданно присоединилась к этим разговорам.

– Я собираюсь завещать квартиру тебе, – сказала она Алисе как бы между прочим.

– Бабушка, давай не будем об этом пока.

– А когда об этом говорить, как не сейчас? Потом может оказаться поздно. Ты уже не маленькая девочка, нечего распускать нюни, это касается твоего будущего. Завещание я и сама оформлю, с этим никаких проблем. Но когда я умру, твоя задача будет не дать склонить тебя отказаться от квартиры. Зная твою мать, да и отца, я хорошо себе представляю, как это будет. Но ты должна быть тверда. Говорить, что это моя воля и что я обещала тебя проклянуть с того света, если ты откажешься.

– Господи, бабушка, что это за чушь, да кто же вообще в такое поверит.

– Да не выпучивай ты так глаза, думаю, до этого не дойдет, это уже совсем на крайний случай. Говорят, иногда такое работает. С матерью твоей будет сложнее, она будет тебя шантажировать и угрожать подвергнуть остракизму, хотя я бы на твоем месте на это особенно не надеялась. Скорее всего, они с сестрой от тебя не отстанут, пока не добьются своего.

Смерть бабушки стала неожиданностью и глубоко потрясла Алису. Бабушка никогда не жаловалась на здоровье. Конечно, она ходила в поликлинику и принимала какие-то таблетки. Они с Инной Константиновной регулярно обменивались жалобами на давление и ломоту в суставах, но не более того. Поедая торт, Инна Константиновна любила говорить, что сладкое в их возрасте, безусловно, вредно, но те положительные эмоции, которые она испытывает, наверняка, благотворно повлияют на ее здоровье. Бабушка же ела молча. Она не была сладкоежкой, ей было достаточно маленького кусочка, остальное Алисе передавалось с собой для сестры. Когда Алиса была маленькой, бабушка казалась ей совсем старой, а потом – уже и не очень. Когда та заговорила про наследство, Алиса не сомневалась, что это преждевременно, но все-таки попыталась спросить бабушку про ее здоровье, хотя и знала, что подобные вопросы ничего кроме раздражения у нее не вызывают.

– Это к делу не относится, – ожидаемо оборвала ее Ирина Федоровна.

Оказалось, что у нее был врожденный порок сердца. Ей и рожать было нельзя, но она благополучно родила отца Алисы и прожила после этого еще много лет. На похоронах Алиса слышала, как какие-то пожилые люди говорили о том, что бабушка умерла мгновенно, чуть ли не с легкой завистью. Самой Алисе это казалось ужасным, у них ведь было еще столько планов, хуже того, они даже не успели попрощаться. «И похороны у нее прекрасные, всем бы такие», – донеслось до нее. Это были первые похороны, на которых пришлось побывать Алисе, так что ей сравнить было не с чем. Организацию взяла на себя ее мать, внезапно оказавшаяся одной из тех самых людей, которые откуда-то знают, что нужно делать в таких ситуациях. Алиса знала, где бабушка держала свои «похоронные» деньги, вручила их маме, и та, судя по одобрению общественности, распорядилась ими наилучшим образом.

От отца пользы не было. Он приехал в последний момент и теперь рыдал над гробом, утопавшим в цветах, попутно принимая многочисленные соболезнования. Алисе почему-то было неприятно смотреть на него. Не то чтобы она не верила в искренность его стенаний, но, зная, как редко он навещал бабушку при жизни и как ее это огорчало, она не могла удержаться от мысли, что он несколько припоздал со своей сыновьей любовью. Примерно те же мысли она прочитала в глазах Инны Константиновны. Разом постаревшая и осунувшаяся, она стояла недалеко от Алисы, старавшейся держать ее в поле зрения. После смерти бабушки, так вероломно скончавшейся без всяких предупреждений, Алиса больше не доверяла кажущейся бодрости старушки. В ответ на очередной тревожно-оценивающий взгляд девушки та не выдержала и сказала:

– Да не собираюсь я помирать прямо сейчас, успокойся, придется еще поскрипеть, хотя без Иры, конечно, теперь все будет не то. Пойдем лучше покурим.

– Вы же не курите!

– Регулярно нет, а эпизодически – очень даже.

За похоронами последовали поминки. Присутствующие с аппетитом поглощали предложенные закуски и напитки, с большим теплом вспоминая покойницу. Поддавшись настойчивым рекомендациям Ирины Федоровны, Алиса выпила коньяку и немного расслабилась.

– Ну наконец-то, – шепнула ей Инна Константиновна. – А то я уже устала слушать, как стучат твои зубы. Это, знаешь ли, жутковато.

Алису действительно на нервной почве с самого утра била легкая дрожь, которая теперь унялась. Она внимательно слушала истории, которые рассказывали бывшие ученики и коллеги бабушки, ловя каждое слово. Теперь ей казалось, что она так многого о ней не знала и теперь уже не узнает.

Ближе к концу произошел неприятный эпизод, который потом еще долго всплывал в памяти Алисы, вызывая жгучий стыд. Ее отец, основательно помянув бабушку, подсел к Алисе, заняв место Инны Константиновны, снова отошедшей покурить. Начал он со слов о том, как сильно любит Алису и скучает по своей маленькой доченьке. После крепких отцовских объятий и мокрого поцелуя в щеку, приправленного не то слезами, не то соплями, он довольно быстро перешел к упрекам в том, что Алиса как человек, больше всех общавшийся с бабушкой, не проследила, чтобы та лучше заботилась о своем здоровье. К концу своей сбивчивой речи он уже практически прямым текстом обвинял Алису в смерти бабушки.

Девушка окаменела, не зная, что сказать в ответ на такие несправедливые обвинения. Окружающие их люди делали вид, что ничего замечают, слегка отвернувшись от них. Тем не менее, было очевидно, что все с интересом наблюдают за семейной сценой. Краем глаза Алиса поймала ехидную ухмылку сестры и лицо жены отца, одновременно испытывавшей неловкость за подвыпившего мужа и легкое злорадство от мучений Алисы.

Вернувшаяся Инна Константиновна быстро пресекла его монолог.

– Да как ты смеешь! – гневно прошипела она, орлицей грозно нависая над ним.

– Тетя Инна, – испуганно начал отец, вжавши голову в плечи, и громко икнул.

– Во-первых, я тебе не тетя, а Инна Константинова. А во-вторых, ты сам-то сколько раз навестили мать за последние пять лет? Не помнишь? А я тебе скажу!

– Не надо! – решительно возразил он, вставая и уступая ей место.

– Да если кто и свел ее в могилу, – продолжила Инна Константиновна.

– Я все понял, – сказал отец и спешно ретировался в направлении туалета.

– Он всегда был таким, – мрачно сказала пожилая женщина. – С самого детства.

Беглым взглядом оценив количество выставленных ушей, она удержалась от дальнейших комментариев.

Для Алисы никогда не было секретом, что Инна Константиновна недолюбливает ее отца. Когда бабушка рассказывала о том, каким он был талантливым мальчиком или юношей, ее голос всегда смягчался, на лице появлялась особая нежная улыбка. Инна Константиновна же при этом обычно молчала, но морщилась, поджимала губы, вздыхала, пыхтела, закатывала глаза, всем своим видом выражая раздражение этой темой.

Алиса всегда думала, что это из-за того, что он завел другую семью, бросив маленьких детей. Но, судя по всему, корни такого отношения лежали гораздо глубже.

Когда дошло до наследства, то все произошло именно так, как предсказывала бабушка. Отец мямлил про то, что у него тоже есть права и двое детей. Избегая смотреть в глаза, он рассказывал про свое бедственное положение. Это было бы тяжело, если бы Алиса увидела, что он скорбит по бабушке, но его настолько очевидно интересовал исключительно вопрос наследства, что Алисе стало противно. Она взяла себя в руки и, чувствуя себя полной дурой, решительно объявила, что бабушка обещала ее (ну и его заодно) проклянуть, если они нарушат ее волю. Как ни странно, это действительно подействовало.

Мать поначалу очень радовалась, что квартира не досталась ее бывшему мужу и его жене. Сестра была с ней заодно:

– Как все удачно получилось! Все-таки ты молодец, что обхаживала бабку! – сказала она Алисе.

От ее комментариев Алису изрядно подбешивало, но она крепилась изо всех сил.

– Мы все решили, – объявили они Алисе спустя восемь месяцев после смерти бабушки. – Продаем бабкину квартиру и нашу. И покупаем три однокомнатных. Бабкина в центре, ее можно поменять на квартиру в новом доме подальше с доплатой. Если присовокупить доплату к продаже нашей, то уже две хороших однушки получатся, и мы все разъедемся, все-таки взрослые дети должны жить отдельно от матери.

– Не забывайте, что четверть нашей квартиры все еще принадлежит отцу, – напомнила Алиса.

– Мы про это помним, ну значит будет чуть поменьше. Хотя мы за это еще поборемся. Должны же у него быть отцовские обязанности. И так бросил нас. Я вообще была еще совсем маленькая, пришлось расти без отца. До сих пор на взрослых дядек заглядываюсь, жизнь мне считай испортил.

Алиса с сомнением покосилась на сестру. Ее последний молодой человек как будто был даже на пару лет младше ее.

– Тем более, у тебя постоянная и официальная работа, можешь в случае чего взять небольшой ипотечный кредит, – добавила сестра, намекая на то, ее собственный доход состоит по большей части из неофициальных подработок.

– Отлично они придумали! – бушевала Дашка. Сейчас у тебя есть своя собственная квартира и доля в квартире родителей, тебе предлагается отдать им свою долю и часть денег за квартиру и еще кредит взять.

Дашку они тоже взяли в оборот.

– Мы столько лет тебя кормили, могла бы и отблагодарить, имей совесть, поговори с Алиской.

Сестра намекала на то, что, делая с Алисой уроки, Даша частенько и ужинала с ними.

– На меня не рассчитывайте. Я считаю, что ваша бабушка имела право распорядиться своим имуществом так, как считала нужным. А затраты на мое «кормление» я вам компенсирую.

Алисе она про этот разговор не рассказала, чтобы еще больше не расстраивать подругу.

– Не понимаю, чем ты недовольна? – гнула свою линию сестра. – Тебе и так повезло. Если по-честному, квартира должна была достаться нам обеим. Я такая же внучка, как и ты. Я не говорю про других папиных детей. Да, ты у нее все время торчала, и она любила тебя больше всех, но у тебя и так остается большая часть, совесть же надо иметь!

Большей части в их раскладе как будто не вырисовывалось, но Алиса предпочитала не спорить. Как и предсказывала бабушка, дальше в ход пошел шантаж.

– Тогда ты мне больше не сестра! – заявила Люся.

По маминому мрачному лицу можно было прочитать, что и она больше не мать. Алиса зажмурилась и из последних сил вызвала образ бабушки.

– Ладно, я пойду тогда, пока.

Алиса взяла свой плащ, сунула ноги в балетки и ускользнула, не одеваясь. Краем глаза она успела заметить, как мать с сестрой переглянулись взглядом «ничего, мы ее дожмем». Дома Алиса не выдержала и расплакалась.

И все-таки она выстояла. Теперь можно было сделать ремонт, как они с бабушкой когда-то мечтали. Отношения с мамой и сестрой стали еще более прохладными, но особого тепла Алиса и раньше не чувствовала, так что сильно от этого не страдала.

– Пусть делает ремонт, можно будет потом продать подороже, – случайно услышала она слова Люси. Похоже, все-таки они не собирались так просто сдаваться.

Однажды вечером ей позвонил отец. Алисе показалось, что он говорил с ней слегка приглушенным голосом, как будто опасаясь, что его кто-то может услышать. Спросив у нее, как дела, и получив дежурный ответ, что все в порядке, он перешел к цели своего звонка:

– Да, дочка, насчет квартиры, – Алиса внутренне вся сжалась. «Неужели он опять заведет разговор про несправедливость? Я этого не вынесу», – с тоской подумала она.

– Я хотел сказать, что считаю, что мама правильно сделала, что завещала квартиру тебе. Ты была ей ближе всех. Я благодарен тебе за то, что все эти годы ты делала для нее все то, что должен был делать я. Так что я считаю, что все по справедливости. К сожалению, не могу помочь тебе с ремонтом, сама понимаешь.

У Алисы вдруг мелькнула мысль, что отец тяжело болен и переосмысливает свои поступки.

– Папа, ты здоров? – испуганно спросила она.

– Более-менее. Как говорят врачи, по возрасту. По крайней мере, помирать пока не собираюсь, если ты об этом. Ладно, Лисенок, пока, не сердись на меня, я тебя люблю.

Алиса еще некоторое время слушала короткие гудки в трубке, не обращая внимания на скатившуюся по щеке слезу.

В следующий раз она проснулась оттого, что ее позвали по имени и как будто кто-то сжимал ее руку. Она открыла глаза и сразу поняла, что что-то изменилось, у нее больше не было на лице повязок. Теперь краем глаза она снова могла видеть собственный нос, а не бинты. Бернард сидел рядом на кресле и действительно держал ее за руку. И это было очень приятно, она сжала его руку, она была теплой, настоящей. Это простое движение так обрадовало ее, что она чуть не заплакала.

– Добрый день, – поздоровался он, улыбаясь.