Cеятель у порога

Размер шрифта:   13
Cеятель у порога

Пролог

Инициированный сигналом извне, мозг Дальника медленно возвращался к жизни. Слишком медленно – сказывался огромный промежуток времени, прожитый им. Однако связи внутри мозга восстанавливались, сенсоры оживали, принося необходимую информацию о внутреннем состоянии и внешнем мире. Информация была неполной, скорее даже фрагментарной – неумолимое время поработало и здесь. Функционировало не более трети сенсоров. Оценив с их помощью своё состояние, Дальник отметил, что с клонами, дающими возможность воздействовать как на внутреннюю среду, так и на внешний мир, дело обстоит ещё хуже, чем с сенсорами. Из всего многообразия клонов, способных выполнять операции, снаружи и внутри пережили последнее пробуждение только три десятка клонов-восстановителей внутреннего гомеостаза, хотя и их состояние оставляло желать лучшего. Система воспроизводства клонов не функционировала уже более трёх тысяч оборотов этой планеты вокруг светила, так что пополнения их рядов не ожидалось и, соответственно, добиться ощутимого улучшения функционирования внутренних систем не представлялось возможным. Судя по всему, это пробуждение будет последним. Следующего периода оцепенения Дальнику не пережить. Так что, если сеятель, пославший запрос, пройдёт мимо, как и два предыдущих, все его скитания среди звезд и работа по сбору информации здесь, в этой системе и на этой планете, пропадут зря. Обречён на гибель будет и последний из оставшихся в живых симбионт. Конечно, такова судьба большинства Дальников – сколько их выбрасывают Сеятели, но всё же…

Однако пора поднимать симбионта и аборигенов. Предстоит переброс информации на сеятеля, а без них он невозможен. Опять же, будет с кем разделить заботы, а возможно и получить совет – симбионты мыслят иначе и могут найти выход там, где Дальник этого выхода не видит. Кстати, как там их самочувствие? Дальник проверил состояние анабиозных коконов, и испытал шок: один абориген был мёртв, другой балансировал на грани жизни и смерти, у двоих, к счастью, всё было в порядке. Но, главное – симбионт, последнее родственное существо, сильно пострадал. Необходимо было срочное пробуждение и оказание помощи, которая, возможно, сможет спасти его. В состоянии, близком к панике, Дальник подал команду на пробуждение симбионта, лихорадочно проверяя системы срочной помощи, оказывающейся при выходе из кокона, и с ужасом обнаружил, что они не функционируют.

Возвращение к жизни было непривычно болезненным. Из кровавого, застилающего широко открытые глаза марева, вытягивались тонкие обжигающие щупальца. Они охватывали голову, проникали в внутрь черепа и распространяли оттуда по нервам пульсирующую боль по всему телу. Боль гасила хаотически толпящиеся мысли, не давая им собраться в логическую цепочку. Несколько раз Симбионт готов был вновь соскользнуть в блаженное небытие, несущее покой и избавление от этой невыносимой боли. Однако голос, проникающий в мозг вместе с болью, удерживал его на этой грани и возвращал к действительности, сулящей нескончаемую пытку. Слов, произносимых голосом, воспринять он был не в состоянии, но интонации, в которых слышалось сочувствие и настойчивый призыв исполнить что-то важное, не давали Симбионту потерять сознание. Это «что-то» голос без его помощи сделать не мог и врождённое чувство долга заставило вспомнить и попытаться проделать упражнения, позволяющие взять под контроль бьющееся в судорогах тело. С трудом, но всё же ему удалось блокировать болевой центр. И красное марево начало блекнуть, позволяя увидеть погруженный в приятный полумрак окружающий интерьер. Боль отступила, вернее затаилась, прорываясь иногда глухими приступами и предупреждая, что при малейшей возможности готова ворваться и затопить возрождающееся сознание новой волной.

Теперь пришли мысли. Мысли привычно безрадостные, но с примесью надежды – ведь пришёл сигнал, раз мозг его разбудил. Мысли эти почти сразу прервал голос, не дававший ему потерять себя во тьме небытия. Это был привычный беззвучный голос, раздававшийся в голове. Голос Дальника.

– Как себя чувствуешь? – обеспокоенно поинтересовался он.

– Ты должен знать о моих болячках лучше меня, – отозвался Симбионт.

– Увы, диагност твоего кокона почти не функционирует, – пояснил Дальник.

Весело. Повреждения организма наверняка имеются, но насколько серьёзные? Придётся выяснить самому методом пробы. Сможет ли он вообще выбраться из кокона и добраться до лечебной системы?

Придётся попытаться.

Симбионт напряг мышцы спины, собираясь сесть и забыл на мгновенье о контроле за болевым центром. Удар боли едва не лишил его сознания. Снова пришлось глушить её. Затем, обессиленный, он долго лежал на влажном ложе кокона не в силах шевельнуться.

– Ты можешь вытащить меня отсюда? – спросил он у Дальника. Без особой, впрочем, надежды, так как помнил по прошлому пробуждению, в каком состоянии были оставлены уцелевшие клоны.

– Можно попробовать, – после долгой паузы ответил тот. – У меня двадцать девять функционирующих клонов-восстановителей. Из них два в более или менее приличном состоянии. Но именно в «более или менее». В общем, я не уверен, что смогу полностью контролировать их координацию.

Симбионт представил себя в объятиях плохо управляемого восстановителя.

– Нет, я как-нибудь сам.

Не ослабляя контроль за болью, он оперся руками в губчатое, сочащееся влагой ложе и медленно сел. В этом положении Симбионт прислушался, как реагирует тело на такое усилие. Плохо повиновалась левая нога, да и левая рука…. С левой рукой тоже было не всё в порядке. Лишь бы не стало хуже, а так – не смертельно, решил он. Можно было выбираться из спавшегося кокона. Правой здоровой рукой Симбионт покрепче ухватился за хрящеватый, сложившийся аккуратными складками внешний край и с некоторым усилием перекинул левую ногу наружу. Оттолкнувшись, он перенёс туда же всё тело и, не удержав равновесия, оказался лежащим на пружинящем, излучающем тепло, полу. От пола даже исходила лёгкая, едва заметная вибрация, свойственная всем здоровым структурам Дальника. Ощущение было почти забытым – другие отделы Дальника давно находились на голодном энергетическом пайке и их стены и пол были неподвижны. Кое-где произошло даже омертвение и такие участки приобрели мерзкий серый цвет и холодили приложенную руку. Да, Дальник умирал. В более или менее приличном состоянии поддерживались самые жизненно необходимые отделы, а отдел анабиозных коконов даже среди них занимал привилегированное положение.

Симбионт лежал на полу и с удивлением прислушивался к своим ощущениям. Боль, которую он опять выпустил из-под контроля, не беспокоила. Вся левая половина тела стала пугающе бесчувственна, голова не болела. Так и не решив, радоваться или грустить по поводу нового своего состояния, он с трудом поднялся на ноги.

– Что, плохо? – озабоченно осведомился Дальник.

– Ничего. Терпимо. Какие планы на ближайшее будущее?

– Получен сигнал.

– Это я понял.

Симбионт помолчал, окидывая взглядом анабиозные коконы. Всего их было восемь. Шесть, в том числе тот, из которого он выбрался – раскрыты, два – закрыты. Закрытые хранили внутри себя трупы своих не проснувшихся хозяев – его товарищей. В одном из открытых лежало тело аборигена.

– Что и этот… не проснулся? – спросил он.

– Да.

– Плохо. Придётся делать передачу на пределе. Остальные аборигены уже на месте?

– Да. Но один тоже плох. Кто-то может не пережить передачу.

– Догадываюсь, кто, – невесело хмыкнул Симбионт.

Снова глянул на коконы. Они, да ещё кокон, в котором теперь находился труп аборигена, принадлежали пятерым его товарищам, погибшим вне Дальника. Кокон, из которого он выбрался, похоже, тоже останется пустым – отнести его труп сюда с передающей площадки будет некому, а то что передачу он не переживёт, сомнений не вызывало. Впрочем, всё равно следующее погружение в анабиоз без перспективы на пробуждение. «Утешив» себя этой мыслью, симбионт, подволакивая ногу, двинулся к предупредительно открытому Мозгом выходу из анабиозного отдела.

Путь предстоял долгий и утомительный. Особенно в теперешнем его состоянии.

В настоящее время Дальник имел сигарообразную форму и стоял вертикально в толще грунта. Анабиозные коконы находились почти в самом низу этой сигары, а передающая площадка в верхней её трети. Предстояло подняться по пандусу, проходящему в виде гигантской спирали между внешней оболочкой и срединным цилиндром с расположенными в нём органами и отделами Дальника. Подъёмник давно не работал.

Уже на половине первого витка пандуса Симбионт остановился перевести дух. Дальше он пошёл ещё с более частыми остановками и, чтобы отвлечься от монотонного подъёма, начал вспоминать прошлое.

Они покинули Сеятеля очень давно. Считалось, что так долго Дальники не могли функционировать даже в теории. Рекорд – усмехнулся Симбионт. Вот только будет ли кому его оценить.

Скитание в пространстве от звезды к звезде заняло около пяти тысяч стандартных циклов. Наконец нашлась подходящая система. Она была интересна вдвойне: наличием планеты с цивилизацией, которыми Сеятели всегда очень интересовались, и главное, в ней имелось очень удобное скопление планетных обломков, растянувшихся по недалёкой от звезды орбите. Удивительно было, что, несмотря на это, два Сеятеля, получивших от них информацию, прошли мимо. Возможно, они просто не смогли понять переданное сообщение – слишком велико оказалось различие между ними и Сеятелем покинутым Симбионтом. Он знал – бывает и такое.

Оценив пригодность материала, имеющегося в поясе планетных обломков и, измерив насыщенность этого места лучистой энергией звезды, Дальник занялся изучением планет. Их было девять в этой системе. Опустившись на третью от светила, он обнаружил богатую биосферу на углеродной основе и даже зачатки цивилизации. Сразу по прибытии Дальник, следуя заложенному в его мозг базовому инстинкту, зарылся в грунт, выпуская наружу для сбора информации клонов с симбионтами в качестве экипажа. Именно во время таких вылазок и погибли пятеро из них. За четыре с половиной тысячелетия, проведённых здесь, Дальник был вынужден несколько раз менять место расположения, потревоженный тектоническими процессами или назойливостью аборигенов.

Последнее место его обитания находилось в центре гигантской пустыни, расположенной южнее внутреннего моря, побережье которого служило колыбелью нескольким местным цивилизациям. Симбионт с любопытством следил за их развитием в периоды пробуждений. Правда делать это становилось всё сложнее – гибли клоны, а репродуктивная система Дальника работала год от года все хуже. Тысяча семьсот циклов назад из всех симбионтов в живых остался только он и для обеспечения передач захватил с помощью клонов пятерых аборигенов, мозг которых оказался вполне пригоден для этой цели. Использовал их Симбионт лишь один раз – в прошлое прохождение вблизи очередного Сеятеля. Остальное время аборигены находились в анабиозных коконах, так как желания с ними общаться ни у Дальника, ни у Симбионта не возникало.

Наконец перестал функционировать последний клон, способный автономно действовать вне Дальника и наблюдение за внешним миром ограничилось ближайшими окрестностями, которые могли обозреваться тонкими щупальцами-сенсорами, выползающими на поверхность. Это случилось около девятисот циклов назад. Тогда Дальник и Симбионт решили перейти на долговременный режим оцепенения, от которого их мог пробудить только сигнал-запрос от пролетающего мимо Сеятеля. И вот – дождались.

Подъём казался бесконечным. Симбионт совсем выдохся. К тому же больная нога действовала всё хуже, а рука болталась в такт шагам, как ненужный придаток. В ушах шумело.

– Прогресс…– отдуваясь, процедил Симбионт.

– Ты о чём? – моментально отозвался Дальник.

– О своей болезни. Похоже, она прогрессирует.

– Ты совсем рядом с медицинским отделом. Постарайся добраться.

– Нет уж. Слишком долго там провожусь. Будем сразу делать передачу.

Дальник промолчал. Но в молчании угадывалось одобрение: выполнение задачи – прежде всего. Симбионт несколько раз глубоко вздохнул и продолжил подъем. Остаток пути он так сосредоточился на работе лёгких, сердца и мышц, что было не до воспоминаний. Наконец добрался. Оказавшись перед входом в коридор, соединяющий пандус с отделом управления и связи, Симбионт долго отдыхал, прежде чем переступить порог. Онемение левой половины тела пугающе нарастало. Следовало поторопиться и успеть добраться до своего места на передающей площадке. Как мог быстро он прошёл коридор и оказался в круглом зале с куполообразным потолком. Под потолком висела, переливаясь багрово-красными сполохами, сфера, в которой находился мозг Дальника. По дорожке, пересекающей нагромождения вспомогателей, Симбионт добрался до передающей площадки. Когда-то по её краю стояло восемь кресел. Теперь только пять – по числу инициаторов во время прошлой передачи. На трёх из них с безучастными лицами сидели аборигены. Два кресла пустовали. Одно предназначалось для Симбионта, второе осталось от мёртвого аборигена, находящегося в коконе.

Он сел в кресло, с облегчением откинулся на спинку и позволили себе слегка расслабиться. Кресло привычно подалось под телом, принимая удобную форму. Голову обволок наголовник-усилитель, сползший со спинки. Дальник занялся непосредственной подготовкой к передаче и ему было не до Симбионта. Усталое тело требовало отдыха. Симбионт задремал.

– Проснись, – разбудил его голос Дальника.

– Да, – встрепенулся тот. – Что, уже пора?

– Ещё нет. Придётся подождать.

– Что-то случилось?

– Мощность будет слишком мала. Нужно подниматься на поверхность.

– Это необходимо?

– Толща грунта глушит передачу.

– Так. А ты сможешь выбраться?

– Думаю да.

– А скрыться после передачи?

– Вряд ли. Да и зачем?

– Пожалуй. Ну что ж, действуй!

До слуха Симбионта донёсся слабый гул – пришла в движение внешняя оболочка Дальника, отталкиваясь выдвинутыми гребнями от грунта и двигая его тело к поверхности. Незаметно для себя он снова задремал.

Проснулся Симбионт от наступившей тишины.

– Прибыли, – доложил Дальник.

– Дай выглянуть наружу… – он чуть не добавил «напоследок», но сдержался.

Дальник подключил Симбионта к зрительным сенсорам и перед ним возникла уже многократно виденная раньше каменистая пустыня.

– Никаких изменений, – произнёс Дальник.

– Интересно, как себя чувствует местная цивилизация?

Дальник промолчал.

– Ты так и останешься на поверхности? – задал новый вопрос Симбионт.

– Да. Преобразователь энергии не функционирует, а запасов почти не осталось. И зачем зарываться? От кого?

– Ну, хотя бы от местных. Могут начать досаждать.

– Пусть. Даже любопытно. Развлекусь напоследок.

– Жаль, но, видимо, ты останешься один после передачи. Извини.

Симбионт сказал это вполне искренне, представив медленную смерть Дальника среди безжизненных камней.

– Давай начнём, – не стал развивать тему собеседник.

– Давай, – вздохнул Симбионт.

Вокруг площадки возникло свечение, образовавшее переливающуюся зелёным полусферу. Симбионт сосредоточился на передаче. Такие мыслепередачи были возможны только при участии симбионтов. Биополе мозга каждого из них придавало первоначальный толчок своего рода цепной реакции, на которой базировалась связь. Смысловое наполнение передачи брал на себя Мозг Дальника.

Контролируя биополя аборигенов, Симбионт начал генерировать мысленные импульсы, стараясь ввести в резонанс с ними импульсы, излучаемые аборигенами. Добившись этого, он увеличил амплитуду колебаний и тут… Раскалывая череп, на мозг обрушилась боль, и прежде чем сознание погасло, Симбионт услышал едва различимое «прощай», посланное ему Дальником.

Из мерцающей энергетической полусферы, окружающей передающую площадку, в сферу Мозга, висящую над ней, ударил зелёный луч и через мгновенье погас. Ещё через мгновенье погасла полусфера, открывая пять кресел. Из двух из них встали аборигены и, слегка пошатываясь, направились к выходу. Один абориген и Симбионт остались в креслах, уставившись мёртвыми глазами в висящий под куполом Мозг.

Глава 1

– Отсюда никаких повреждений не видно. Антенны тоже, похоже, в порядке. Давай посмотрим с другой стороны, а уж потом будем сближаться.

Командир космоплана спасательной службы Кшиштоф Каминский отвёл взгляд от экрана внешнего обзора и откинулся на спинку пилотского кресла.

– Понял.

Пилот Зденек Валевский так же принял удобную позу и нажал кнопку пуска маневровых двигателей.

Андрей Горелов – инспектор Всепланетной Службы Контроля, беря пример с экипажа, сел поудобнее, ожидая перегрузку, вызванную маневром корабля.

Вообще-то, обычно в разведывательный полёт отправлялся экипаж из двух человек – пилота и командира. Андрей попал сюда совершенно неожиданно и для себя, и для экипажа. По делам службы он оказался на орбитальной базе спасателей и, выполнив возложенную на него задачу, уже собирался домой, на Землю. И вот тут пришло сообщение о не вышедшей на очередную связь научной орбитальной станции, принадлежавшей службе исследования ближнего космоса. Это сообщение, конечно, не задержало бы его – такие происшествия целиком в компетенции спасательной службы и инспектору ВСК вмешиваться в её дела было ни к чему. Однако почти сразу за этой информацией поступило сообщение на его имя, в котором содержалось личное распоряжение шефа Службы Эриха Келлера принять участие в полёте к замолчавшей станции. Причём рекомендовалось соблюдать максимальные меры предосторожности. Андрей был удивлён и заинтригован таким неожиданным приказом.

Командир космоплана, узнав о неожиданном спутнике, особого восторга не выказал, но и возражать не стал. Хотя, попробовал бы он возразить…

Ускорение притиснуло Горелова к спинке кресла. Сверкающий отражённым солнечным светом, диск орбитальной станции на обзорном экране двинулся вверх, одновременно поворачиваясь и показывая нижнюю, неосвещённую поверхность с далеко выступающим из центра цилиндром причального ангара.

– Здесь тоже вроде бы всё в порядке, – произнёс пилот. – Спасательные модули на месте.

– Будем причаливать, – после недолгой паузы решил Каминский. И добавил:

– Не нравится мне всё это.

– Смотрите, а иллюминаторы светятся, – сказал, прежде чем начать манёвр, пилот.

– Вижу. В кают-компании и жилых отсеках, – откликнулся командир. – Служебные помещения не освещены. Странно.

Горелов вопросительно посмотрел на него.

– Сейчас у них должен быть разгар рабочего дня, – пояснил Каминский. – А освещение по режиму позднего вечера.

– Действительно, странно, – согласился Андрей.

– Начинай сближение, а я попробую ещё раз связаться с ними, – приказал пилоту Кшиштоф.

Разговор прервался. Зденек сосредоточился на сложном манёвре причаливания. Каминский безуспешно пытался вновь связаться с экипажем молчащей станции. Сейчас она медленно наползала сверху на космоплан и через минуту её тень накрыла корабль. Теперь кабину освещали только мерцающие приборы пульта. Глядя на сосредоточенные лица пилотов, молодое, почти мальчишеское Зденека и строгое, с глубокими складками вокруг рта Кшиштофа, Андрей чувствовал некоторый дискомфорт от вынужденного безделья. Формально он был назначен командиром этого рейда. Хотя, ему командовать Каминским с его-то двадцатилетним стажем в службе спасения… Андрей в свои тридцать с хвостиком, конечно, тоже кое-что повидал. Опять же семь лет работы в ВСК и звание старшего инспектора… Ладно! На месте разберёмся. Может, ничего страшного и не случилось.

С самого начала он не верил, что с экипажем стряслось что-то серьёзное – слишком надёжной стала космическая техника. Да и находятся они не в дальнем космосе, а на орбите Земли и, если бы случилось что-то с огромной станцией, это было бы зафиксировано множеством наблюдателей. До визуального осмотра теплилась надежда, что повреждена передающая антенна. Но теперь ясно, что с антенной всё в порядке. Поломка самого передатчика? Маловероятно, но чего не бывает. В таком случае, почему экипаж не реагирует на появление космоплана? Не видеть его они не могут. Хотя бы подали световой сигнал или даже вышли навстречу на модуле. Да и на том же модуле, что им мешало добраться до соседей? Тут двадцать минут лёта до метеорологической станции. Что-то непонятное. А непонятное – значит опасное. Во всяком случае, исходить нужно из этого. Опять же предупреждение из управления службы, словно они там знают что-то, что неизвестно здесь, на орбите.

Из четырёх приёмных ангаров три оказались свободны. Люки приглашающе раскрыты и корабль начал медленно приближаться к одному из них. У Андрея вид открытого люка вдруг вызвал ассоциацию с распахнутой пастью какого-то монстра, прикинувшегося творением рук человеческих, в которую добровольно лез корабль. Тело невольно напряглось, когда космолёт начал входить в ангар. Горелов расслабил мышцы и стряхнул с себя наваждение. Глянул на пилотов – не заметили ли, что их новоявленному начальнику не по себе. Но те были сосредоточены на управлении и не обращали на него никакого внимания.

Космоплан полностью вошёл в ангар и завис в метре от пола. На заднем обзорном экране было видно, как автоматы смыкают четыре лепестка люка, отсекая голубоватый свет Земли, сочащийся из проёма. Эта картина вновь неприятно напомнила захлопывающуюся пасть. Горелов про себя чертыхнулся.

Люк закрылся. Одновременно вспыхнул яркий свет, включенный теми же автоматами.

– Садимся, – сказал Каминский и, подтверждая приказ, ткнул пальцем в пол ангара.

Зденек кивнул и нажал тумблер, включающий причальные магниты. Космолёт с довольно ощутимым толчком прилип к полированному металлу пола.

– Прибыли, – сообщил пилот с нотками гордости за безупречно выполненный манёвр.

– Выходим? – спросил Кшиштоф, поворачиваясь к Андрею.

– Да. Вот только… Возьмём парализаторы.

Горелов заметил, как удивлённо глянул на него Зденек. Но Каминский согласно кивнул и, поднявшись с места, полез в оружейный шкаф. Через пару минут он передал, уже стоящим в шлюзовой камере пилоту и инспектору, по парализатору. Другие виды оружия на космических объектах гражданского подчинения были запрещены. Это правило диктовалось элементарным здравым смыслом: пуля, а тем более импульс излучателя, способны пробить наружную стенку космического аппарата, что грозит гибелью всему его населению. Нельзя сказать, чтобы необходимость применения оружия возникала слишком часто, но всё же прецеденты имели место.

Ангар, где находился космоплан, в принципе, мог быть герметизирован, но такую операцию проводили крайне редко. Только при необходимости использовать его в качестве ремонтного дока для прибывших кораблей. Обычно же в нём царил вакуум. Поэтому спасателям пришлось шлюзоваться два раза. В первый раз – при выходе из космоплана в вакуум ангара и во второй – на входе в жилой сектор станции. Последнее шлюзование шло довольно долго – станция была старой и механизмы её не могли соперничать в быстродействии с механизмами новенького космоплана службы спасения.

Пока спасатели терпеливо дожидались окончания шлюзования, ими постепенно овладело чувство мрачной уверенности, что на станции случилось что-то серьёзное – шлюзовая камера имела связь с центральным постом и, по традиции, их должны были оттуда поприветствовать и спросить о цели прибытия. Но динамики под потолком не издавали ни звука.

– Спят они все, что ли? – нарушил тяжёлое молчание Зденек.

Его голос, раздавшийся неожиданно громко в шлеме скафандра, заставил Горелова вздрогнуть. В очередной раз выругавшись про себя, он открыл крышку пульта управления скафандром на поясе и убавил мощность динамиков шлема. Наконец загорелась зелёная лампочка над дверью, оповещая о завершении шлюзования.

– Приготовились, – буркнул Андрей и, взяв парализатор наизготовку, встал справа от двери. Оба спасателя встали слева. Сработали автоматы и дверь, чмокнув уплотнителями, отошла в сторону. В проёме был виден пустой, тускло освещённый коридор.

Зденек откинул забрало шлема и втянул носом воздух, словно принюхиваясь.

– Никто не встречает, – голос пилота звучал напряжённо.

Андрей открыл рот, чтобы сделать Валевскому выговор за открытое забрало, но командир космоплана опередил его, выразительно постучав согнутым пальцем по шлему, предварительно кашлянув, чтобы привлечь внимание пилота. Тот стушевался и быстро загерметизировал скафандр. Предосторожность не была излишней. Мало ли что могло здесь случиться – эпидемия, утечка ядовитых газов, разгерметизация, наконец.

– Молодой… Опыта маловато, – оправдывая подчиненного, обронил Каминский.

Коридор, в который проникли спасатели, представлял собой длинную трубу, берущую начало в центре диска станции и заканчивающуюся в пятидесяти метрах от неё гнездом из четырёх приёмных ангаров – предосторожность на случай возможной аварии при причаливании кораблей.

Станции было придано вращательное движение, позволяющее поддерживать силу тяжести, близкую к земной. В более современных станциях и крупных кораблях применялись генераторы искусственной гравитации, но удовольствие это было дорогое и переоборудовать старые станции генераторами никто не спешил.

Так как труба-коридор, куда проникли спасатели, являлась осью вращения, здесь, как и в приёмном ангаре, царила невесомость. Стояли они благодаря магнитным подошвам скафандров. Ходить здесь было неудобно. Поэтому, подавая пример подчинённым, Горелов отключил магниты и, отталкиваясь от специальных выступов на медленно вращающихся стенках, поплыл в глубину коридора. При входе в станцию коридор сильно расширялся, образуя лифтовую площадку. От неё по направлению к внешнему краю диска станции отходили лифтовые шахты, соединяющие её четыре яруса: нижний – жилой, расположенный на внешнем крае диска и три служебного и научного назначения.

Оттолкнувшись в последний раз, Андрей в полете перевернулся вперёд ногами и, довольно мягко, «приземлился» рядом с отверстием одной из лифтовых шахт, закрытым заслонкой. Здесь можно было стоять без использования магнитных подошв – тяжесть составляла четверть земной.

Глухо стукнувшись подошвами о пластик пола, рядом с ним оказались оба спасателя. Все трое внимательно осмотрелись. Помещение оказалось довольно обширным и тусклого дежурного освещения для осмотра места было маловато.

– Валевский – налево. Кшиштоф – направо, – распорядился Горелов. – Всё тщательно осмотреть. Потом – ко мне. Я остаюсь здесь.

Слегка покачиваясь: сила тяжести была всё же мала, Зденек и Кшиштоф пошли в указанных направлениях. Обогнув кольцо лифтовой площадки и встретившись на противоположном её конце, они уже вместе вернулись к Горелову.

– Пусто, – доложил Каминский. – Никого. Повреждений также не видно.

Андрей кивнул, хотя вряд ли спасатели увидели это движение сквозь поляризованное забрало шлема. Что ж, делать здесь, на лифтовой площадке, больше нечего.

– Пойдём вниз, – решил Горелов.

Подойдя к лифтовой шахте, Андрей нажал кнопку вызова. Наружные динамики донесли до него тихий гул – лифт послушно поднимался. Заслонка, закрывающая шахту, отодвинулась и из неё, вытолкнув перед собой облачко пара, поднялся цилиндр лифта. Через секунду его двери приглашающее разошлись в стороны.

Перед тем, как войти, Горелов внимательно осмотрел внутренность ярко освещённой кабины. Не обнаружив ничего угрожающего, он вошёл и прижался поплотнее к стенке, давая возможность втиснуться в лифт своим спутникам. Рядом с панелью управления оказался Кшиштоф.

– Куда едем? – осведомился он.

– На этаж ниже, – ответил Андрей. – В первую очередь посетим центральный пост. Может, там проясним ситуацию.

Каминский нажал соответствующую кнопку. Лифт вздрогнул. Пол, на котором и так не слишком твёрдо стояли спасатели, ушёл из-под ног. Продолжалось это недолго. Состояние невесомости исчезло, и Горелов со спутниками обрели опору. Причём, стояли они на ней заметно твёрже: от яруса к ярусу сила тяжести возрастала. Здесь, на верхнем ярусе, где были сосредоточены службы жизнеобеспечения станции, она соответствовала половине земной.

Двери лифта открылись. Горелов дал знак спасателям следовать за ним и двинулся по коридору в сторону центрального поста. Его примерное расположение он представлял, будучи знакомым с конструкцией станций данного типа. Все сомнения по поводу своего командирского статуса у него исчезли. Старший инспектор ВСК чувствовал себя в своей стихии и воспринимал подчинение пилота и командира космоплана как само собой разумеющееся.

В коридоре стояла тишина, которую нарушал едва уловимый гул силовых установок. Вход в центральный пост Андрей увидел ещё издалека – дверь была не закрыта и из её овала в сумрак коридора лился яркий свет. Горелов остановился, ожидая шедших за ним спасателей.

– Дверь открыта, – ни к кому особо не обращаясь, констатировал он. – Выходит, разгерметизацией не пахнет.

– Угу, – согласился Каминский. – В этом случае она была бы заблокирована.

Говорил он почему-то шепотом, хотя вряд ли кто-то снаружи скафандра мог услышать и его крик. Конечно, если бы командиру не пришло бы в голову включить внешние динамики.

– Ладно, – решил Андрей, – пошли. Здесь-то уж точно кто-то должен быть. Живой или мёртвый. Вы держитесь сзади. Я пойду первым.

Стараясь ступать как можно тише, Горелов подошёл к проёму двери и постоял, прислушиваясь к звукам, доносившимся оттуда. Потом, вдохнув поглубже, нырнул в помещение центрального поста. Пролетев по инерции пару метров, Андрей откатился влево, привстал на колени и, держа оружие наготове, огляделся.

Здесь царила тишина, как и в коридоре. Освещение было ярче. На пультах переливались лампочки индикаторов. Мерцало несколько обзорных экранов, демонстрировавших звёзды, жёлтое пятно Луны и голубую массу Земли с разводами белых облаков.

Из пяти вращающихся кресел, находящихся в центральном посту, занято было только два. В одном спиной к влетевшему Андрею, сидел человек, устало положивший голову на сложенные на пульте руки. В другом, лицом к Горелову, сидел второй член экипажа и с выражением крайнего удивления смотрел на вломившегося в святая святых станции незнакомца в скафандре.

Андрей уже набрал воздуха, чтобы выдать всё, что он думает об обитателях этого космического сооружения, но что-то в позе человека, смотрящего на него, заставило повременить с гневной речью. Горелов поднялся на ноги и сдвинулся на пару шагов в сторону. Человек всё с тем же застывшим выражением на лице смотрел на то место, где вначале стоял Андрей. Стягивающий кожу озноб поднялся от поясницы и, дойдя до затылка, поднял волосы дыбом. Конечно, Горелов был готов к чему-то подобному, да и покойников за время службы навидался предостаточно, однако, увиденное проняло и его. Он опустил ствол парализатора и, преодолевая внутреннее сопротивление, подошёл к сидящему в кресле мертвецу. Сделав над собой ещё одно усилие, Андрей потрогал лежащую на колене руку покойника. Судя по ещё не прошедшему трупному окоченению, смерть наступила не так уж давно.

В наружных динамиках шлема раздался звук шагов, смолкший за его спиной. Кто-то из двоих, похоже, Зденек, прерывисто вздохнул, словно ему не хватало воздуха. К Горелову же вернулось спокойствие профессионала, попавшего, в общем-то, в привычную ситуацию. По крайней мере, ситуация понемногу прояснялась. Видимо, весь экипаж постигла участь этих двоих, иначе пост бы не пустовал. Что погубило людей? Пока не ясно. Излучение неизвестной природы? Мутировавший вирус? Космос щедр на сюрпризы. Хотя, на болезнь не похоже. Смерть, судя по всему, наступила мгновенно. Скорее излучение или отравление.

Из-за спины Андрея вышел Кшиштоф и, подойдя ко второму погибшему члену экипажа, потрогал того за плечо.

– Что скажешь, спасатель? – спросил его Андрей.

– Похоже, мы прибыли прямо на кладбище, – сдавленным голосом отозвался Каминский.

– Боюсь, что так, – согласился Андрей, надеясь, что его голос звучит более или менее спокойно.

– Кто-то мог уцелеть? – спросил Кшиштоф.

И сам же ответил:

– Вряд ли. Выжившие обязательно добрались бы до передатчика и сообщили о случившемся.

– Может, они не могу? – подал голос Зденек, видимо немного пришедший в себя.

– Всякое может быть, – не стал спорить Андрей. – Если станцию поразило излучение, кто-то мог оказаться за экраном и пострадал меньше остальных. А если эпидемия…

Вспомнив, что Валевский открывал шлем и дышал здешним воздухом, Горелов не стал продолжать.

– В любом случае, я бы осмотрел нижние ярусы, – вмешался Каминский. – Особенно жилые отсеки. Катастрофа произошла, видимо, во время отдыха.

– Согласен, – кивнул Андрей. – Только вначале свяжемся с базой.

Горелов окинул взглядом пульт и, обнаружив передатчик, нажал клавишу вызова. База спасателей откликнулась почти сразу. После информации, сообщенной Андреем, на некоторое время связь прервалась. Горелов уже забеспокоился – не случилось ли чего с аппаратурой. Однако, после паузы, база заговорила уже голосом координатора отряда спасателей.

– Тревожная группа вылетает, – сообщил он. – До её прибытия постарайтесь осмотреть нижние ярусы станции. Примите меры предосторожности на случай биологической опасности.

– Всё понял. Выполняю.

Андрей выключил передатчик и обернулся к Зденеку.

– Слышал?

Тот виновато промолчал.

– На болезнь не похоже, – подал голос Кшиштоф.

– Не похоже! – не сдержавшись, передразнил Андрей. – Сам вижу, что не похоже, но это не значит, что тут можно разгуливать с открытым шлемом.

Он втянул воздух и резко выдохнул, гася вспыхнувшее раздражение.

– Ладно, пошли к лифту. Но карантина тебе точно не избежать.

– Если это вирус – все там будем, – флегматично заметил Каминский.

– Где – там? – поинтересовался Андрей. Однако, решив, что сейчас не время и не место выяснять данный вопрос, махнул рукой и, глянув ещё раз на двух мертвецов, вышел в коридор.

До лифта добрались быстро – маршрут, раз пройденный, вроде бы не таил опасностей. Спасатели, втиснувшись в кабину, начали спуск, который на этот раз продолжался несколько дольше – опускались на нижний, жилой ярус. Мигнуло освещение и лифт остановился. Двери открылись. Спасатели вывалились в слабо освещённый коридор, отличающийся от покинутого ими ковровым покрытием пола и мягкой на ощупь, приятной расцветки, обивкой стен.

Следующий труп они увидели сразу, как только вышли из лифта. Он лежал поперёк коридора, недалеко от входа в пищеблок. Это была женщина. Видимо, смерть настигла её так же неожиданно, как и тех людей в центральном посту. На лице, обращённом к мерцающему светом потолку, застыло уже виденное выражение удивления. Спасатели осторожно, стараясь не задеть неуклюжими башмаками раскинутые руки женщины, прошли к входу в пищеблок. Андрей открыл дверь и вошёл. В помещении столовой царил образцовый порядок. Небольшие трёхместные столики были покрыты белоснежными скатертями. На каждом столике стояла ваза с крупными чайными розами, выращенными, видимо, в местной оранжерее.

Сделав спутникам знак оставаться в коридоре, Горелов не спеша обошёл помещение. Ещё в центральном посту у него возникло тягостное чувство безнадёжности. Похоже, спасать на этой станции было уже некого. Труп женщины в коридоре подтвердил это предчувствие. Вся их работа здесь, видимо, сведётся к розыску погибших. Погибших, бывших недавно живыми людьми, со своими желаниями и проблемами. В силу специфики своей службы, он насмотрелся на смерть в разных её видах и всё же до сих пор, при виде жертвы насильственной смерти, сердце начинало щемить. Это не было примитивным страхом перед мёртвым телом, или отвращением. Чувство было гораздо сложнее, и Горелов даже не пытался его анализировать. Избавиться от него он тоже не стремился, понимая, что, потеряв его, потеряет часть самого себя. Со временем эмоции затухали, если, конечно, не получали нового стимула, что, увы, случалось чаще, чем хотелось бы.

Андрей закончил обход столового зала и, никого не обнаружив, открыл дверь кухни. Труп кока полулежал, привалившись к плите. Смерть застала его во время уборки, и рука продолжала сжимать влажную губку, от которой рядом на полу натекла маленькая лужица, впрочем, почти высохшая. Андрей не стал подходить к трупу. Он только отметил про себя, где тот находиться, чтобы облегчить впоследствии работу тревожной группы.

– Что там? – спросил Каминский выходящего из пищеблока Андрея.

– Кок, – коротко ответил Горелов.

По интонации Кшиштоф понял, что уточнять жив тот или нет не имеет смысла.

– Пойдём в кают-компанию, – бросил Андрей и, не оборачиваясь, быстро зашагал дальше по коридору.

Кают-компания располагалась неподалёку. Миновав несколько дверей, ведущих в подсобные помещения, спасатели добрались до неё. Стена, отделяющая кают-компанию от коридора, была сделана из прозрачного материала и её интерьер просматривался очень хорошо. Картина, представшая перед Андреем, могла бы вызвать шок, не будь он подготовлен к ней предыдущими находками.

Как и предполагалось, смерть обрушилась на станцию во время отдыха экипажа. Почти все собрались в кают-компании. Это было старой доброй традицией на всех внеземных объектах. Здесь, за бокалом безалкогольного коктейля, можно было послушать музыку, узнать последние новости с Земли, посмотреть стереовизор или просто пообщаться. Теперь же… Теперь в креслах, за столиками, на полу, как брошенные кукловодом куклы, застыли люди. Только работающий стереовизор, звук которого не проникал в коридор, создавал постоянно меняющиеся тени в слабо освещённом помещении кают-компании и вносил жуткую иллюзию движения в неподвижную картину смерти.

Сделав над собой усилие, Андрей распахнул прозрачную дверь. Из внешних динамиков шлема по ушам ударила весёлая музыка. Не очень громкая, как он потом сообразил, но вначале, видимо из-за своей неуместности здесь, в царстве смерти, показавшаяся ему громоподобной. Музыка исходила из стереовизора. Горелов глянул на экран. Там полуголая девица с микрофоном, явно злоупотребляющая косметикой, с нелепыми ужимками, призывала прийти к ней ночью какого-то Тэдди.

Обходя лежащих на полу людей, Андрей подошёл к телеприемнику и нажал кнопку выключения. Наступила тишина, тут же нарушенная глухим стуком, раздавшимся за спиной. Горелов резко, насколько это позволял скафандр, обернулся. Сердце забухало где-то в горле. У двери, прислонившись к прозрачной перегородке, стоял Зденек. У ног его валялся парализатор. Кшиштоф маячил в коридоре.

Нервы сдали, решил Андрей. И у меня, и у Зденека. Да и не мудрено. Однако Валевского нужно было привести в чувство.

– В чём дело, пилот?! – рявкнул Андрей. – Почему бросил оружие?! Подобрать!

Валевский медленно, как сомнамбула, нагнулся и поднял парализатор.

– Ты что, не знал, куда идёшь работать? – на тон ниже, но всё же довольно громко продолжил Горелов. – Думал, спасатели только красивой формой щеголяют, да благодарности принимают от спасённых девиц? Нет, дорогой! Есть ещё те, кого тебе спасти не удалось. Вот такие вот покойники. И их обычно больше, чем спасённых.

Зденек выпрямился и глухо ответил:

– Я всё понял, инспектор. Извините.

Горелов подошёл к Валевскому и, хлопнув того по плечу, примиряюще произнёс:

– Ладно, пошли. Здесь уже ничем не поможешь.

– Куда теперь? – спросил Кшиштоф.

Андрей глянул на таймер.

– Тревожная группа прибудет примерно через четверть часа. Пройдём по каютам, а потом посмотрим в реакторном. Там мощная экранировка и, если это было излучение, кто-то мог уцелеть.

Каюты осмотрели быстро. В трёх обнаружили мёртвых хозяев. Двинулись в реакторный отсек. Тот находился на оси вращения станции, напротив причального тоннеля. Нужно было снова подняться на лифтовую площадку и уже оттуда по осевому коридору пройти в реакторный. Отсек, где он помещался, имел сферическую форму и был вынесен за пределы станции, соединяясь с ней коротким коридором, в стенках которого помещались взрывные заряды, позволяющие отстрелить отсек в случае возникновения неполадок, угрожающих взрывом. Весьма разумная, на взгляд Андрея, мера предосторожности.

Весь путь до лифта и во время подъёма спасатели подавленно молчали. Только когда они полезли по скобам вверх от лифтовой площадки к осевому коридору, ведущему в реакторный, Кшиштоф негромко выругался.

Добравшись до осевого коридора, спасатели снова попали в мир невесомости. После короткого полета они оказались перед массивной заслонкой, закрывающей вход в реакторный отсек. Дверь была заблокирована изнутри.

– Возни будет много, – осмотрев цифровую панель запора, сообщил Кшиштоф.– Открываем?

Андрей в раздумье посмотрел на дверь.

– А что, – обратился он к Каминскому, – часто реакторщики блокируют отсек изнутри?

Кшиштоф, уже начавший подключать к панели замка деблокиратор, прервал своё занятие и, подумав, ответил:

– Обычно это делается при выполнении работ со вскрытием защитного экрана реактора. Во всех остальных случаях блокировка производится снаружи, или автоматически, при аварии.

Он сделал паузу и затем продолжил:

– Дверь блокирована изнутри – значит, они должны были быть заняты серьёзным ремонтом реактора. Но тогда координатор станции обязан был сообщить об этом к нам на базу. Однако сообщения не было. Значит… Чёрт знает, что всё это может значить.

– А не мог реактор стать источником смертельного излучения?

Андрей сознавал нелепость такого предположения, но всё же спросил – должно же существовать какое-то объяснение гибели людей.

– Я, конечно, не специалист, – отозвался Кшиштоф, – и всё же… Что-то не слышал о возможности чего-то подобного. Реакторный не разрушен, а экипаж мёртв, причём погиб, видимо, мгновенно. Это какой мощности должно было быть излучение. А если оно и было – всё бы здесь светилось от наведённой радиации. Однако ничего похожего мы не видим, – тоном лектора завершил он свою тираду.

Всё это Горелов знал сам, поэтому не стал настаивать на своей версии.

– А если кто-то там закрылся, – подал голос Зденек. – Уцелел и спрятался. Защита там мощная, вот и экранировала от излучения.

– Ещё не известно излучение ли это было, – заметил Андрей.

– И почему эти уцелевшие не сообщили о катастрофе? Почему заблокировали отсек?

– Возможно, просто потеряли голову от страха, – ответил за Зденека Каминский. – Не забывайте, что они увидели. А ведь подготовка у них… Станция-то научная.

– Может попробовать постучать, – предложил Зденек.

– Попробуй, – согласился Горелов.

Валевский подплыл к двери и постучал по ней рукояткой парализатора. Ответа не последовало. Зденек постучал ещё – результат оказался тем же.

– Ладно. Откроем – посмотрим, – резюмировал Кшиштоф, возобновляя прерванную было возню с замком.

Андрей пристроился справа от двери, глянув на экран деблокиратора и, поняв, что возиться Каминскому ещё долго, позволили себе слегка расслабиться. Поставив рацию на приём, он несколько раз глубоко воздохнул и прикрыл веки. Перед глазами тут же встала жуткая картина, увиденная в кают-компании. Тряхнув головой, Андрей открыл глаза и стал наблюдать за работой Каминского.

– Интересно, тревожная группа уже прибыла? – ни к кому конкретно не обращаясь, произнёс Зденек. Андрей глянул на часы.

– Должны уже причаливать.

Ещё через пару минут ожидания заслонка люка наконец с шипением ушла в стенную нишу, открывая совершенно не освещённый тамбур, ведущий в контрольное отделение реакторного отсека.

– Странно. Даже дежурного освещения нет, – заглянув в глубину помещения, протянул Кшиштоф.

Горелов подобрался к Каминскому и тоже глянул в чернеющий проём люка. Темнота в отсеке была всё же не абсолютной, как казалось вначале, после более или менее яркого освещения коридора. У дальней стены контрольного отделения, напротив входа, перемигивались огоньки пультов, слегка рассеивающие темноту. Почему-то Андрею не хотелось входить туда. Вновь давало о себе знать чувство опасности.

– Пошли? – стараясь не выдать охватившего его чувства неуверенности, спросил он у Каминского.

– Пошли, – взяв парализатор наизготовку, ответил Кшиштоф.

Андрей машинально тоже выставил вперёд оружие. Входить в отсек не хотелось. Не хотелось до ломоты в затылке.

– Зденек, прикрывай нас от входа, – прочистив горло, распорядился Горелов.

– Понял, – отозвался пилот.

– Пошли, – упрямо нагнув голову и стиснув зубы, процедил Андрей и, оттолкнувшись от высокого порога, полетел в темноту отсека. Кшиштоф, задержавшийся на мгновенье, плыл слева и чуть сзади, контролируя обстановку с той стороны. Сам Горелов впивался глазами в темноту справа, держа палец на спуске и молясь про себя, чтобы хватило выдержки не выстрелить сразу во что-либо вдруг шевельнувшееся.

После короткого полёта, во время которого, однако, тело Андрея успела покрыть испарина, они добрались до пульта. Ухватившись за спинки кресел, стоящих возле него, спасатели погасили инерцию и огляделись. Реактор, судя по показаниям приборов, работал нормально. Системы жизнеобеспечения так же исправно функционировали. Все пять кресел возле пульта пустовали

– Любопытно, – вполголоса произнёс Кшиштоф, – Минимум один человек всегда должен находиться у пульта.

– Может, его тело носит по отсеку? – предположил Андрей, поёживаясь от мысли о том, что где-то в темноте плавает, влекомый слабыми воздушными потоками, порождаемыми системой вентиляции, труп или трупы, с которыми они вполне могли столкнуться во время перелёта через отсек.

– Вообще-то, вахтенный, по инструкции, должен быть пристёгнут, – Кшиштоф тронул висящий над креслом ремень с металлической защёлкой.

– Думаешь, что кто-то здесь действительно пережил катастрофу?

– Ты же сам предполагал такое.

– Где же он? Или они?

– Должны быть здесь – отсек был закрыт изнутри. Надо искать. В реакторном это помещение не единственное, закутков хватает.

– Ну что ж, только для начала, не плохо было бы включить освещение. Кстати, почему оно отключено? Как думаешь?

– Не знаю, – отозвался Каминский.

Кшиштоф начал обшаривать пульт в поисках включателя освещения.

– Ага! Вот он! – раздался через минуту его торжествующий голос.

Помещение залил яркий свет. Андрей прикрыл привыкшие к темноте глаза. Проморгавшись, осмотрелся. Ни единой живой души в контрольном отделении не было. Трупов, к счастью, тоже.

– Валевский, давай сюда! – окликнул он маячившего у входа пилота.

Зденек, слегка оттолкнувшись ногами и осматриваясь по сторонам, подплыл к Андрею с Кшиштофом.

– Никого нет, – сообщил он.

– Посмотрим там, – Горелов махнул рукой в сторону располагающейся в нише дверцы. – Что там может быть?

– Возможно, что-то вроде комнаты отдыха, – ответил Каминский.

Зденек, не ожидая команды, оттолкнулся от кресла и поплыл к двери. Андрей открыл было рот, чтобы вернуть его: не дело пускать вперёд зелёного необтёртого юнца. Лучше пойти самому или послать Кшиштофа. Однако он так и не окликнул Валевского, вспомнив, как отчитывал его в кают-компании и решив не наносить ещё один удар по его самолюбию.

Благополучно добравшись до двери, Зденек взялся за ручку и дёрнул её в сторону. Запор на двери предусмотрен не был, и она легко отодвинулась, уйдя в стену. Внутри открывшегося помещения царил мрак.

– Включи нашлемный фонарь, – начал было Андрей. И в этот момент внутренность помещения за дверью озарилась багровой вспышкой, сопровождающейся шипением, переходящим в свист. Вслед за этим пронзительно закричал Зденек.

Вот оно, понял Андрей, имея ввиду своё пробудившееся чувство опасности. Одновременно с этой мыслью он метнулся к начинающему запрокидываться навзничь Валевскому, целясь чуть правее двери, чтобы не попасть под следующий выстрел. Он немного не рассчитал силы толчка и довольно ощутимо ударился о переборку. Каминский, совершив такой же манёвр, правда, несколько изящнее, прилип к переборке с другой стороны дверного проема.

Зденек продолжал запрокидываться на спину, давая возможность видеть чёрный, с оплавленными краями разрез, проходящий поперёк кирасы скафандра. Он уже не кричал. Только ноги, висящие в воздухе, продолжали совершать судорожные движения, словно пытаясь найти опору. Видимо, у пилота была разорвана аорта – из разреза толчками била кровавая струя, распадаясь, потеряв силу, на рой красных пузырей, весело разлетающихся во все стороны и образуя темные кляксы при соприкосновении со стенами, полом и потолком.

Труп, а в том, что Зденек мёртв, Андрей не сомневался, медленно перемещался от двери к центру отсека. Проём двери освободился, ожидая следующего гостя.

– Чем это его? – справившись со ставшим вдруг непослушным языком, просипел Андрей.

– Похоже на монтажный резак, – голос Кшиштофа звучал почти спокойно. Только по подрагивающему стволу парализатора, направленного в сторону двери, можно было догадаться, чего стоило спасателю это спокойствие.

– Откуда они его взяли? – задал, в общем-то, ненужный вопрос Горелов. Каминский покачал головой, давая понять, что не знает.

Лазерный монтажный резак, предназначенный для резки металла обшивки сборных конструкций, в умелых руках мог превратиться в смертельное оружие. По-крайней мере, в ближнем бою. Эффективность луча составляла не более трёх метров. Но на расстоянии менее этих трёх метров, для того чтобы разрезать металл скафандра и всё, что под ним, ему требовались доли секунды. Что и было продемонстрировано на Зденеке.

Андрей ещё раз глянул, на уже переставшее биться тело пилота. Нужно принимать какое-то решение. Расклад скверный. Неизвестно, сколько человек в комнате, есть ли у них ещё какое-то оружие. Опять же, при проникновении в комнату, Андрей и Кшиштоф будут как на ладони, а сами они разглядеть что-то и сориентироваться сразу не смогут. Можно, конечно, подождать тревожную группу, вернее, это единственное разумное решение. Но при взгляде на медленно дрейфующее по отсеку тело, в Андрее поднималась слепая ярость, которой вроде бы не место в сложившейся ситуации. Ярость, однако, не подчинялась логике и глушила голос разума, толкая на активные действия.

Всё же нужно, вначале, попробовать поговорить с негостеприимными хозяевами. Включив внешние динамики скафандра и с максимальным дружелюбием, которое он смог из себя выжать, Андрей крикнул в дверь:

– Мы пришли помочь вам! Не стреляйте!

Голос, раздавшийся в ответ, быстро погасил чувство ненависти, охватившее Андрея. Голос был женский и, судя по всему, принадлежал сумасшедшей.

– Уходите! – вопила женщина. – Вы все покойники! Не прикасайтесь ко мне! Прочь! Вы умерли! Прочь!

Женщина всхлипнула и замолчала.

– Как думаешь, она там одна? – переключившись на внутреннюю связь, спросил Андрей.

– Похоже на то, – отозвался Кшиштоф. – Что будем делать?

– Она должна сидеть где-то неподалёку от входа, – вслух размышлял Андрей. – Зденек, ведь, не успел даже войти. Значит, ствол резака был не более чем в трёх метрах от пилота. Притом, прямо перед ним – луч ударил в грудь. Ты хотя бы примерно представляешь размеры и планировку этого помещения?

– Размеры… – протянул Кшиштоф. – Примерно пять на пять. Может, чуть больше. Это что-то вроде кают-компании. Вероятно, в центре должен быть большой стол со стульями или креслами вокруг, привинченными к полу, естественно. Тогда под столом она и должна затаиться, а как прикрытие использует кресло. Если так – вытащить её оттуда будет сложно. Сразу не ухватить, а пока доберешься, она успеет исполосовать резаком.

– Хватать вовсе не обязательно. Достаточно одного удачного выстрела из парализатора. Главное – разглядеть, где она прячется.

– Темно…

– А нашлемный прожектор? Отойди подальше и посвети, а я попробую что-нибудь разглядеть отсюда.

– Понял. Только осторожнее, ради бога.

В голосе Кшиштофа прозвучала почти материнская забота. Принимая во внимание суровую внешность спасателя, это звучало довольно забавно. Впрочем, ситуация к веселью не располагала.

Каминский оттолкнулся от переборки, завис метрах в трёх от двери, напротив проёма и включил прожектор. Луч света, ударив темноту, высветил стол, расположенный в центре комнаты и массивные кресла вокруг него. Вдоль стен стояла ещё какая-то мебель, рассмотреть которую толком было невозможно из-за недостатка освещения.

Андрей заглянул в дверь сразу, как только Кшиштоф зажёг прожектор, рассчитывая, что женщина, ослеплённая и напуганная светом, как-то выдаст своё присутствие, и оказался прав. Он засек за ближайшим к входу креслом движение, а наружные динамики шлема уловили слабый вскрик. Андрей с трудом подавил желание воспользоваться замешательством обитательницы комнаты и ворваться в кают-компанию – неизвестно было, насколько свет лишил её возможности совершить прицельный выстрел. А выстрелить прицельно самому мешало массивное кресло.

– Ты оказался прав в своих рассуждениях, – сообщил Андрей результаты своих наблюдений Кшиштофу.

– Я вижу, – отозвался Каминский. – Есть какой-то план?

– Нужно заставить её высунуться из-за этого чёртова кресла.

– Она высунется, только для того, чтобы выстрелить. А выстрелить она должна по чему-то. Может, мне сыграть роль живца? Скажем, я прыгну в дальний угол комнаты, а ты срежешь её, как только она выглянет.

– Нет уж. Обойдёмся без жертв, – решил Андрей. У него уже родился план нейтрализации сумасшедшей без особого риска. – Вот только… – он замялся. – Придётся потревожить Зденека.

– Говори, что делать, – голос Кшиштофа звучал напряжённо.

– Снимешь с него шлем, включишь нашлемный прожектор и, по моей команде, бросишь в комнату. Думаю, она должна будет показаться.

Кшиштоф, оттолкнувшись ногами от пола, подлетел к телу Зденека, прижатому потоком воздуха к вентиляционной решётке, и, нажав на стопорную кнопку, бережно снял шлем с головы погибшего. Андрей не стал вглядываться в видимое в профиль искажённое предсмертной мукой лицо – нужно было полностью сосредоточиться на предстоящей задаче.

– Ну как, готов? – ещё раз проверив парализатор, спросил Горелов.

– Готов.

– Бросай!

Андрей вскинул оружие и прицелился чуть повыше кресла. Кувыркающийся шлем полетел в комнату, выхватывая мечущимся лучом нашлемного прожектора скрывающиеся в тени углы кают-компании. По ушам резанул истеричный женский визг и над креслом, взятым Гореловым под прицел, возникла сверкающая отражённым светом фигура. В летящий шлем ударил рубиновый луч резака. Почти одновременно с этим Андрей нажал спуск. Выстрел был направлен в грудь женщины. Однако он не произвёл ожидаемого эффекта. Издав ещё один вопль, в котором слышалось торжество, фигура скрылась за своим укрытием. И теперь только до Андрея дошло, что женщина облачена в тяжёлый вакуумный скафандр, кирасу которого тонкая игла парализатора пробить, конечно же, не в состоянии. Горелов скрипнул зубами от досады на себя. Шлема на женщине не было и, казалось, что бы стоило сообразить направить выстрел в незащищённое лицо. Правда, стрелять в голову, особенно в лицо, не рекомендовалось. Игла, попавшая в глаз, могла искалечить. Но ситуация смертельно опасная, да и с его навыками в стрельбе можно было найти на лице более-менее безопасное местечко для иглы. Оправдать такой ляп могло только то, что Андрей никак не ожидал, что на женщине окажется скафандр. Оправдание, следует признать, слабое.

– По-моему промах, командир, – раздался комментарий Кшиштофа.

Андрея охватила злость. Главным образом на себя.

– Прикрой! – рявкнул он.

– Что?! – удивлённо воскликнул Каминский.

– Прикрой, говорю! – уже бросаясь в дверной проём крикнул Андрей и, не слушая проклятий пилота, метнулся в левый дальний угол кают-компании.

Раздался уже знакомый затравленный визг. Не смотря на неуместность такого чувства, Андрей испытал невольную жалость к этому несчастному существу. Однако, в следующий миг, когда комната озарилась красным светом работающего резака, ему стало не до жалости. Лучу не хватило, чтобы достать до Горелова, сантиметров пятьдесят. А прыжок получился исключительно неудачным. Тяжёлый скафандр заклинился между стеной и привинченной к полу банкеткой. Самым же неприятным было то, что правая рука с парализатором оказалась зажатой и пользоваться ей Андрей не мог.

С демоническим хохотом женщина выскочила из своего укрытия и, выставив перед собой резак, направилась к Андрею. Её длинные, растрёпанные рыжеватые волосы, благодаря невесомости, стояли дыбом, глаза светились злым торжеством. Словом, было от чего похолодеть от ужаса. Женщина уже миновала расстояние, с которого могла бы с гарантией развалить Андрея на две дымящиеся половинки, но почему-то медлила с выстрелом. Горелов попытался, не делая резких движений, перехватить парализатор левой рукой, молясь о том, чтобы сумасшедшая еще чуть-чуть подождала стрелять. Казалось, его молитва была услышана – женщина продолжала приближаться, вглядываясь горящими безумными глазами в лицо Андрея. Ему тем временем всё же удалось перехватить свободной рукой оружие и в этот момент раздался хлопок выстрела. Женщина, словно прихлопывая комара, ударила себя ладонью по щеке у левого уха. Лицо её передернула судорога, ноги подогнулись и, выпустив из рук резак, она зависла над полом, продолжая медленный полёт в сторону Горелова.

В комнату вплыл Кшиштоф.

– Слава Богу, жив! – пошарив вокруг прожектором и увидев целого и невредимого Андрея, воскликнул он. – Ну и напугал же ты меня! Какого чёрта тебя сюда кинуло!

Он подобрался к Горелову и выдернул его из ловушки.

– Между прочим, пытался осуществить твой план, – переводя дух, оправдывался Андрей. – А вообще-то, если б не ты, мне бы крышка. Спасибо.

– Спасибо ей скажи, – кивнул Кшиштоф на бесчувственную женщину. – Не промедли она с выстрелом, мне бы не успеть.

Каминский схватил сумасшедшую за буксировочную скобу скафандра и выплыл с ней из кают-компании. Андрей последовал за ними. При свете Кшиштоф всмотрелся в лицо женщины и покачал головой:

– Нет, не помню её.

– Буйное помешательство? – полувопросительно-полуутвердительно произнёс Андрей.

– Похоже, – вяло отозвался Кшиштоф. – Ах, Зденек-Зденек…

В голосе спасателя звучала неподдельная боль. Андрей посмотрел на тело пилота и вздохнул. Слова утешения сейчас были бессмысленны.

– Какого чёрта здесь всё-таки случилось? – ворвался в шлем голос Яна Полторжицкого – командира тревожной группы.

– Ну, наконец-то, – пробормотал Горелов и, забыв о шлеме, попытался вытереть сбегающую по лицу струйку пота.

Глава 2

Из-за поворота показался последний контрольный пост, отделяющий автомобиль Андрея, от белеющего в километре комплекса зданий штаба ВСК. Оценив выстроившуюся перед приземистым строением очередь, Горелов удивлённо присвистнул. Такое количество автомобилей он здесь видел только один раз три года назад вовремя Южно-Атлантического инцидента. На этом посту, по твёрдо установленным правилам, не делающим исключения даже для самого шефа Службы, проводился тщательный осмотр автомобилей, багажа и самих пассажиров. Проверка документов и выяснение цели прибытия производилась на двух предыдущих контрольных постах. Осмотр занимал, обычно, не более трёх минут – персонал был вышколен и обеспечен самой современной техникой. Но, похоже, сегодня поток машин оказался слишком плотен и образовалась несвойственная для этого места очередь. Хочешь не хочешь, придётся ждать. И ждать не менее получаса.

Андрей загнал свой потрёпанный, взятый на прокат «Бьюик», на медленно двигающуюся ленту транспортёра, заглушил двигатель и, поставив автомобиль на ручной тормоз, выбрался из салона. С удовольствием потянувшись, он окинул взглядом окружающий пейзаж.

Стояла осень, но здесь, на юге Франции, её дыхание едва ощущалось. Разбросанные по пологим холмам кустарники и невысокие деревца радовали глаз всё ещё яркой зеленью. Правда, трава уже слегка отдавала желтизной. Но была тому виной осень или сухая жаркая погода – Андрей не знал. Он плохо разбирался в тонкостях, характеризующих здесь смену времён года. Горелов спрыгнул с ленты транспортёра на бетонную площадку и направился к её краю, упирающемуся в подошву невысокого холма с живописной группой деревьев на вершине. Андрей поднялся до середины склона и присел на невысокую, но густую траву. Ладони ощутили тепло, исходившее от прогретой за день земли. Не в силах удержаться от соблазна, он мягко упал на спину и блаженно зажмурился. Предзакатное солнце ласкало лицо и шею. Тепло, растекаясь по телу, потихоньку растапливало ледяной ком в груди, оставшийся после последнего задания на орбитальной станции, ставшей могилой для всего экипажа. Сразу же после отчёта Горелова отправили в недельный отпуск – врач, осматривавший его, видимо понял состояние Андрея и подал соответствующее ходатайство. И вот теперь, не дав отдохнуть и трех дней, последовал срочный вызов в штаб. В душе Андрей был почти уверен, что вызов так или иначе, связан со случившимся на орбите. Что ж, все это время его не покидало ощущение, что с этим делом ему так просто расстаться не удастся. Да и, откровенно говоря, его самого мучила загадка гибели людей. Не помогал избавиться от этих мыслей поток развлечений, в который Горелов окунулся с несвойственным ему энтузиазмом. Подсознательно он ожидал вызова и вот – дождался. Это принесло даже какое-то облегчение.

В голове снова закопошились предположения о возможных причинах трагедии. Бесполезные при той недостаточной информации, которой он располагал. Чтобы отогнать их, потребовалось значительное усилие.

Полудремотное состояние, в которое он сумел погрузиться, нарушил шум приближающегося автомобиля. «Ягуар», спортивный вариант – машинально на слух определил Андрей. Заскрипели тормоза и двигатель, рыкнув в последний раз, затих. Хлопнула дверца, Андрей напряг, было, мышцы шеи, чтобы посмотреть на вновь прибывшего, но расслабившееся тело решительно воспротивилось этому, в общем-то, необязательному движению.

Какая собственно разница, подумал Горелов и решил в ближайшие десять минут ни на что не обращать внимания. Так хорошо было лежать на мягкой траве без движения, без мыслей, чувствуя, как лёгкий тёплый ветерок шевелит волосы.

Однако через минуту идиллия закончилась. До слуха донёсся шорох травы под ногами идущего к нему человека. Шаги были уверенными, из чего Андрей заключил, что подходит скорее всего кто-то знакомый. Невидимый нарушитель покоя – Андрей так и не открыл глаза – остановился в полушаге слева и носком ботинка деликатно потыкал его в бок. Это уже было слишком! Такую фамильярность Андрей мог простить только одному человеку, и не дай бог, если пришелец окажется не этим счастливцем. Он чуть приоткрыл глаза и скосил их влево. На него смотрел, демонстрируя в улыбке великолепные зубы, Клод Жерар. Лицо Андрея расплылось в ответной улыбке. Он пружинисто подскочил, ткнул кулаком в плечо бывшему напарнику, охнул, получив сдачу, снова сел на землю и хлопнул рукой по траве рядом с собой. Клод уселся на предложенное место и, уперевшись руками в землю позади себя, сладко потянулся.

– Хорошо устроился, – констатировал он.

– Стараюсь, – скромно отозвался Андрей.

С Клодом Жераром Горелов познакомился больше семи лет назад в закрытой школе ВСК, куда был командирован от Российского филиала. Молодые люди быстро сошлись, несмотря на свою непохожесть, а может и благодаря ей. Старая как мир история о взаимодополняющих друг друга напарниках. Такие, стихийно возникающие содружества из двух и более человек пользовались в школе особым вниманием у преподавателей и руководства из-за перспективности их дальнейшего использования. Что ж, эта пара оправдала возложенные надежды. Во всяком случае, почти все задания, на которые их посылали, выполнялись успешно. Настолько успешно, что руководство Службы сочло неприличным держать на рядовых должностях таких ценных сотрудников. Андрея и Клода повысили и группа распалась. Конечно, по возможности друзья встречались, а отпуска проводили вместе в обязательном порядке. В силу специфики службы, комфортом они избалованы не были и, поэтому, для проведения полноценного отдыха, выбирали дорогие курорты, где купались в роскоши на всю катушку (благо, жалованье позволяло) и млели от повышенного внимания скучающих красоток. Пару раз, по меньшей мере, каждый из них чуть не женился, но вовремя отказывался от этого рискованного мероприятия.

Безусловным лидером в их тандеме был Андрей. Так сложилось ещё со времени обучения в школе ВСК. Своё первенство Горелов уступал, причём безоговорочно, только в их совместных амурных похождениях.

Последнее время друзья виделись довольно редко, Андрей искренне обрадовался встрече, как, впрочем, и Клод.

– Ты как здесь, гроза малазийской мафии? – хлопнув друга по плечу, задал вопрос Андрей. – Вроде я слышал, у тебя на Калимантане дел выше головы.

– Хотел бы я сам это знать, – в голосе Жерара прорвалось раздражение. – Сорвали, можно сказать, в самый ответственный момент.

Клод махнул рукой.

– Кстати, что это здесь сегодня так людно? – он кивнул в сторону загруженного автомобилями транспортёра. – Давно такого не видел. Ты не в курсе?

– Вобщем, нет. Разве что собственные домыслы, – неопределённо пожал плечами Андрей.

– Туману напускаешь? – усмехнулся Клод. – Давай, колись.

– Нет, правда, только догадки, – добавил в голос искренности Горелов.

Жерар, продолжая усмехаться, требовательно смотрел на него, ожидая продолжения.

– Ну, хорошо, – сдался Андрей. – Я уже сказал, что ничего не знаю наверняка, но раз ни ты ни я ни о каких других событиях не слышали, то, возможно, вся эта суета связана с тем происшествием на орбитальной станции.

– И что случилось на орбитальной станции?

Андрей с подозрением посмотрел на друга. Конечно, введён режим секретности, Горелов сам давал подписку, но режим режимом, а слухи в Службе всё равно имеют тенденцию распространяться. Тем более прошло уже пять дней, а времена теперь стали спокойнее и режим секретности, как-то стихийно смягчился.

Однако Клод смотрел на Андрея с неподдельным интересом, а когда тот искренен, а когда играет, Горелов научился определять уже давно.

– Ты, в самом деле ничего не слышал? – на всякий случай переспросил он.

– Думаешь, я перед тобой Ваньку валяю? – удачно ввернул а разговор Клод перенятую у Андрея поговорку.

– Думаю, что нет… – всё же с сомнением протянул Горелов. – Но тогда я нарушаю режим секретности. Что-то такое я там подписывал при возращении.

– Я никому не скажу. Честно, – глядя на Андрея правдивыми глазами и сгорая от любопытства, заверил Клод.

– Ладно, поверю на слово, – сдался Андрей и, перейдя на серьёзный тон, поведал другу о случившемся на орбитальной станции.

После того, как он закончил, Клод некоторое время молчал, переваривая услышанное, потом почесал кончик носа и произнёс:

– Ты думаешь, такая суета началась из-за этого? Согласен, случай жуткий, где-то даже почти мистический, но поднимать из-за этого на ноги почти всю Службу… – Жерар с сомнением покачал головой.

– Возможно, случай на станции не единственный, – предположил Андрей, пытаясь подвести логическую базу под свои интуитивные догадки.

– Ладно! Поживём – увидим! – махнул рукой Клод. – Чего гадать зря.

Андрей невольно улыбнулся – всё же общение Жерара с ним наложило отпечаток на лексикон друга, обогатив его, в частности, русскими поговорками, которые в переводе на английский, на коем они общались, звучали довольно непривычно.

– Кстати, – продолжил Клод, – тебе во сколько назначено? И к кому?

– К шефу. На семнадцать часов.

Шефом сотрудники называли между собой Эриха Келлера – председателя Всепланетной Службы Контроля.

– Интересное совпадение, – в голосе Клода слышались радостные нотки.

– Тебе тоже?

– Так точно.

– Действительно, любопытно.

Друзья некоторое время молчали. Потом Клод спросил:

– Ты на чём приехал?

– А вон драндулет, прямо перед твоим «ягуаром».

– Действительно – драндулет, – презрительно выпятил нижнюю губу Клод, окинув взглядом невзрачный «бьюик» Андрея.

Второй слабостью после женщин и, кстати, последней, о которой знал Андрей, у Клода были автомобили. Менял их он даже чаще, чем женщин, хотя и стоило это увлечение несколько дороже.

– Слушай, Андре, – загорелся тот новой идеей, – бросай свою развалину и поедем со мной. Прокатишься как человек, – и он снова поморщился, посмотрев на автомобиль Андрея.

– Только если дашь порулить, – решил покапризничать Горелов.

– Ладно, для друга готов на всё, – легко согласился Жерар.

По этой лёгкости Андрей догадался, что машина уже успела надоесть его ветреному другу и ездить ей под ним осталось недолго.

– Ну, пошли, – хлопнул Клод по спине Горелова.

– Пошли.

Они сбежали вниз по склону холма, к медленно двигающейся ленте транспортёра. Андрей забрался в свой «бьюик» и перегнал его на небольшую площадку рядом с контрольным пунктом. Попросив охранников присмотреть за автомобилем, он вернулся к Клоду, стоявшему рядом со своим красавцем «ягуаром». Оставшиеся пять минут ожидания перед осмотром они провели за лёгким разговором, заполненным, главным образом, воспоминаниями и шутливыми пикировками.

Пройдя привычную процедуру осмотра, друзья уселись в автомобиль. Андрей занял место водителя и запустил двигатель.

– Ну, тронулись! – хлопнул он ладонями о руль и отпустил педаль сцепления.

Автомобиль, как норовистый конь за считанные секунды набрал шестьдесят миль в час. Мог, конечно, и больше, но узкая дорога с частыми поворотами двигаться быстрее не позволяла. Клод закурил и, выдохнув дым в открытое окно, спросил:

– Думаешь, нас запрягут опять в одну упряжку?

– Похоже на то, – кивнул Андрей. – Ты не рад?

Клод глянул на Горелова с удивлением, смешанным с обидой и, бросив за окно только что закуренную сигарету, упрекнул:

– Обидеть хочешь?

– Извини, – покаянно склонил голову Андрей. – Не обижайся на убогого.

– Ладно уж, прощён, – проворчал, успокаиваясь Клод. – Да на дорогу смотри, а то похоронят нас точно вместе!

Совет был нелишним, и Горелов сосредоточил внимание на управлении. До главного здания штаба разговор больше не возобновился и последнюю пару минут пути проехали молча.

Автомобильная стоянка располагалась рядом с главным зданием. Строение было невысоким. Всего семь этажей. На этих этажах располагались второстепенные отделы Службы. Её главный нервный центр находился в подземных шестнадцати этажах. Тридцать лет назад, когда была создана Служба, такая предосторожность казалась отнюдь не лишней. Во всяком случае, удар ракеты – а до такого доходило – бункеру был не страшен, не говоря уже о прямом штурме. Сейчас, конечно, нравы стали помягче. Не без помощи той же Службы. Однако руководство ВСК перебираться наверх не спешило. Внизу привычнее, а главное – спокойнее.

Андрей с Клодом вышли из автомобиля и не спеша – время ещё было – направились к входу. Предъявив, уже в четвёртый раз за сегодняшний день, удостоверения и пропуска, они прошли в обширный вестибюль, зеленеющий экзотическими растениями, и остановились у дверей лифта. В ожидании кабины, друзья посматривали вокруг, отвечая на приветствия знакомых, и обратили внимание, что и здесь имеются все признаки тревожной суеты, свидетельствующей об имеющих место экстраординарных событиях.

– Любопытно, – протянул Клод. – Не находишь?

Сказал он это спокойно, словно происходящее вокруг не имело к нему никакого отношения. Однако по заблестевшим глазам друга, Андрей понял, что напарника уже охватил азарт от предвкушения предстоящего задания. Андрей так же ощущал своего рода предстартовую лихорадку, но особого восторга не испытывал. Что их ожидало – пока неизвестно, а чувство неизвестности Андрей никогда не любил.

Наконец двери лифта распахнулись и друзья, вместе с ещё десятком сотрудников, вошли в просторную кабину. Им нужно было на самый нижний этаж – именно там находилась резиденция Эриха Келлера – и они предоставили нажать на кнопку управления лифтом пассажирам, едущим поближе. По мере спуска лифт пустел, оставляя на остановках по два-три человека, и по прибытии на нижний этаж друзья остались вдвоём. Двери открылись и они вышли в фойе этажа. Было оно небольшим, но уютным, с огромным количеством зелени, удобными креслами и мягким освещением. Обитатели этажа использовали это помещение как место отдыха во время перерывов в работе. Из фойе брали начало четыре широких коридора, каждый из которых охраняли по два сотрудника Службы.

Друзья свернули направо. Перед входом они опять подверглись проверке документов и личному досмотру. Пройдя эту, хоть и привычную, но всё же неприятную процедуру, Андрей и Клод в сопровождении офицера охраны зашагали в дальний конец коридора, где располагался кабинет шефа. Остановившись перед металлической дверью, сопровождающий офицер отчётливо произнёс их имена а так же цель прибытия. Через минуту дверь отошла в сторону и сопровождающий с рук на руки передал друзей охране приёмной шефа, состоящей из четырёх человек. Один из охранников предложил им присесть в стоявшие в просторной приёмной кресла и, нажав кнопку селектора, доложил:

–Господин Келлер, прибыли старшие инспекторы Андрей Горелов и Клод Жерар. Им назначено на семнадцать ноль-ноль.

–Хорошо, пусть войдут,– Андрей отметил, что голос шефа звучит устало.

– Прошу,– офицер кивнул в сторону кабинета.

Друзья поднялись и прошествовали в предупредительно распахнутую охранниками дверь.

Эрих Келлер был занят просмотром видеозаписи. При звуке открывающейся двери он нажал кнопку «пауза» и, повернувшись спиной к застывшей на экране картинке, глянул на вошедших. Андрей и Клод остановились рядом с массивным, в форме буквы «Т» столом, ожидая предложения присесть. Келлер кивнул на кресла неподалёку от себя, продолжая оценивающе разглядывать подчинённых.

Для своих пятидесяти с хвостиком шеф Службы выглядел очень неплохо, если не считать абсолютно лысого черепа и некоторого избытка веса – следствия сидячей работы.

Было в лице шефа Службы что-то, что заставляло выполнять приказы, отданные им, точно, в срок и любой ценой. При каждой личной встрече с Келлером Андрей убеждался в наличии у шефа этой внутренней силы, благодаря которой он, Андрей, повидавший за время службы всякое и считавший, не без основания, что произвести на него впечатление непросто, чувствовал себя перед этим человеком, нашкодившим школяром, с благоговением, внимающим словам сурового, но любимого учителя. Те же чувства испытывал и Жерар, да и всё остальные сотрудники Службы, пожалуй.

Андрей и Клод устроились в указанных шефом креслах. Тот потеребил мочку уха и, кивнув в сторону застывшего на экране изображения, спросил, обращаясь к Андрею:

–Знакомый интерьер?

Горелов кивнул. Он, ещё усаживаясь в кресло, узнал внутренность радиального коридора злосчастной станции, на которой имел сомнительное счастье надевано побывать.

–Со своим другом уже поделился впечатлениями?

Андрей замялся – разглашение закрытой информации, даже среди своих коллег в учреждении, мягко говоря, не поощрялось.

Келлер обозначил усмешку и пояснил:

–Если он, в некотором роде, в курсе мы сэкономим время.

–Да,– кашлянул Андрей, приводя в порядок внезапно севший голос.– Он в курсе.

– Вот и славно,– выражения лица шефа, впрочем, не соответствовало сказанному.

–Итак, что случилось на станции, вы знаете,– продолжил он.– Какие-то соображения о причинах случившегося имеются?

Шеф сделал паузу, давая понять, что вопрос отнюдь не риторический и его действительно интересует мнение подчиненных.

–Ну… – протянул Андрей,– Эпидемия, видимо, исключается.

Келлер кивнул и пояснил:

– Медики эту версию полностью отвергают.

–На отравление, в общем, тоже не похоже,– продолжал Горелов развивать мысль.– Самое вероятное – излучение. Но никаких следов наведённой радиации не обнаружено. Ведь так?

–Так,– дёрнув уголком рта, подтвердил шеф.

– Могут быть и другие причины. Инфразвук, например. Но тогда его источник должен был находиться внутри станции, а это уже похоже на диверсию. Если же допускается возможность диверсии, то здесь способов выведения из строя экипажа довольно много. Но, во-первых, должны были остаться какие-то материальные следы, которых, судя по всему, не обнаружено. А, во-вторых – кому нужна научная станция, чтобы проводить на ней диверсию. Не вижу смысла.

Андрей пожал плечами.

– Так что, скорее всего, имело место воздействие извне. Видимо, всё же излучение. Излучение неизвестной природы, так как оно не оставило после себя следов, во всяком случае таких, которые мы можем зафиксировать. Интенсивность его была, вероятно, весьма велика, так как люди погибли мгновенно. Осталось выявить источник излучения. Мне кажется, судя по мощности, он не дожжен находиться слишком далеко от станции. Скорее всего, на поверхности планеты, хотя и не обязательно.

Андрей замолчал. Келлер задумчиво пощипал мочку уха и, глянув на Клода, спросил:

–Можешь что-нибудь добавить?

–Пока нет. Можно я послушаю. Тем более у вас наверняка есть ещё что-то нам сообщить.

Шеф хмыкнул и произнёс:

–Для такого предположения особой проницательностью обладать не надо. Так что ты меня не поразил. А сообщить вам ещё кое-что я действительно могу.

Андрей и Клод подобрались, понимая, что Келлер собирается переходить непосредственно к сути вопроса, ради которого они здесь оказались.

–К сожалению, случай со станцией, судя по всему, не уникален,– начал шеф.– В этот же день потерпел катастрофу трансконтинентальный суперлайнер, принадлежащий кампании «Африка – Аэро». На борту находилось семьсот двадцать три пассажира и тридцать четыре члена экипажа. Лайнер выполнял рейс Каир – Каракас.

Келлер пробежал пальцами по панели компьютера. На его экране, занимающем изрядную часть стены справа от кресла шефа, возникло схематическое изображение карты мира. Светящейся тонкой линией был показан маршрут погибшего лайнера. Линия соединяла Каир и Каракас на северо-востоке южноафриканского материка. Голубая точка, обозначающая суперлайнер, медленно ползла по линии, возникнув в Каире.

–В одиннадцать часов тридцать две минуты по среднеевропейскому времени служба слежения Айн-Салаха передала лайнер операторам Адрара. Все системы по сообщениям экипажа работали нормально.

Келлер кашлянул в кулак и негромко продолжил:

–В одиннадцать сорок было отмечено отклонение курса лайнера от должного и потеря им высоты. Все попытки выхода на связь оказались безуспешны.

Точка на карте, успевшая пересечь две трети африканского материка, заметно отклонилась от линии маршрута к югу.

-Для выяснения обстановки было поднято звено истребителей ПВО Алжира, которые вступили в визуальный контакт с объектом. Они снова попытались связаться с экипажем. Так же безрезультатно. Один из истребителей сумел подойти почти вплотную к кабине управления и, как утверждает, сумел разглядеть, что экипаж или мёртв, или без сознания. К сожалению, автопилот, видимо, не был включен и лайнер продолжал терять высоту. Из-за этого проект пристыковки к лайнеру спасательного модуля осуществить не успели. В двенадцать часов ноль восемь минут лайнер на большой скорости врезался в землю юго-восточнее Адрара. Никто не спасся.

Келлер замолчал. Точка на экране остановилась и замигала тревожным красным цветом. Затем схема с экрана исчезла и пошли кадры видеозаписи с места катастрофы. Вначале шла съёмка с вертолёта. Внизу на каменистой поверхности пустыни бушевал гигантский костёр, порождающий клубы чёрного дыма.

–Горело около сорока минут,– пояснил Келлер.– В баках оставалось почти три четверти объёма горючего, а нужной техники поблизости не оказалось.

Следующие кадры демонстрировали работу наконец-то прибывших пожарных, щедро поливавших обломки струями воды и пены. Далее видеокамера дала подробное изображение того немногого, что осталось от лайнера и пассажиров.

–«Чёрный ящик» уцелел?– отворачиваясь от экрана спросил Клод.

–Да,– Келлер снова дёрнул мочку уха.– Все системы до последней секунды работали нормально. Никаких изменений в газовом составе воздуха салона и кабины пилотов не зафиксировано.

–А записи разговоров экипажа?

–Разговор обрывается на полуслове. Говоривший словно захлебнулся, дальше – тишина до самого столкновения с землёй. В разговоре нет ничего, указывающего на причину произошедшего.

–А в какой точке орбиты в этот момент находилась станция?– спросил Клод.

–Зришь в корень,– невесело усмехнулся Келлер.

Он погасил экран и, откинувшись на спинку кресла, сказал:

–Действительно, станция в это время находилась над тем же районом, где замолчал экипаж лайнера.

–А как на поверхности Земли?– Клод видимо пытался найти подтверждение только что пришедшей в голову мысли.– Какие-то селения там есть? Или дороги? Не было случаев необъяснимой смерти людей или животных?

–Там пустынное каменистое плато,– ответил Келлер.– Ни селений, ни дорог не имеется.

Он ослабил галстук и, не дождавшись от Клода продолжения, произнёс:

–Я догадываюсь, о чём ты подумал. Какое-то излучение, или, скорее, энергетический луч, пришедший из космоса. Возможно, кем-то направленный. Так?

–В общем, да,– кивнул Жерар.

– Что ж, довольно очевидное предположение,– согласился Келлер.– Однако, не верное. Дело в том, что вскоре после этой двойной трагедии пришло любопытное сообщение от межпланетной научной станции «Уран-3». У вас имеется какая-либо информация о роде деятельности её обитателей?

Клод неопределённо хмыкнул. Андрей пожал плечами, впрочем, тут он был не слишком искренен – кое какие слухи до него доходили.

– Так-таки никакой?– хмуро произнёс шеф.

– Информация закрыта,– попытался отделаться от неприятного вопроса Андрей ни к чему не обязывающей фразой.

– И всё же,– голос шефа звучал на этот раз требовательно и Горелов понял, что отделаться так просто не удастся.

– Кажется, она висит на орбите между Ураном и Нептуном,– без особого энтузиазма начал Андрей.– Выведена года три назад. И проводятся там то ли медицинские, то ли биологические исследования. Непонятно только, зачем для этого было нужно так далеко забираться…

– Вспомнил даже, чем там занимаются,– подхватил Жерар неуверенный монолог Андрея.

– Ну-ну?!– с неподдельной заинтересованностью подбодрил нового оратора Келлер.

– Что-то из области парапсихологии или чёрной магии, а может и то и другое вместе. Телекинез, телепатия, левитация, словом, какая-то чертовщина. Как только МОНИ решилось угрохать на это столько средств.

–М-да, – мрачно констатировал Келлер.– И это работы с грифом «А»! Интересно, можно ли хоть что-то в этой чёртовой конторе сохранить в секрете?

И не ожидая ответа на свой вопрос, продолжил:

– Я бы, кстати, не спешил со столь уничижительной оценкой этой программы. Тем более, имея, не смотря ни на что, довольно смутное представление о проблеме.

Шеф положил тщательно ухоженные руки на стол, побарабанил по столешнице пальцами и произнёс:

– Так вот, не вдаваясь в детали, которые вам знать совершенно не обязательно, скажу только, что на станции «Уран-3» действительно ведутся работы по передаче биологической энергии на расстоянии, если угодно, по телепатии. И уже имеются некоторые результаты.

Келлер снова откинулся на спинку кресла

– Я уже сказал, что со станции пришло весьма любопытное сообщение. Там зарегистрирован мощный импульс биоэнергии. Настолько мощный, что вызвал нарушение психики у некоторых участников исследований. К счастью, временное. Самое интересное для нас – им удалось определить направление, откуда пришёл импульс. И они утверждают, что его источник находится в районе Земли. Судя по всему, перемещается этот импульс почти мгновенно. Во всяком случае, время его фиксации на «Уране» совпадает со временем известных вам событий. Если, конечно, предполагать, что и там и здесь имело место одно и то же явление. Так что, видимо, импульс пришёл не извне, а родился где-то на Земле или вблизи неё. Почему?

Шеф вопрошающе посмотрел на внимательно слушающих подчинённых. Поняв, что ответа не будет, он пояснил:

–Максимальная мощность наблюдалась вблизи Земли: экипажи лайнера и метеостанции погибли. По мере удаления мощность падала и на «Уране» – только лёгкие психические расстройства. И то не у всех. Вывод – источник излучения где-то на земной поверхности. Вопрос – где?

–Ну, это просто,– воспользовался сделанной шефом паузой Клод.– Надо засечь местоположение метеостанции и лайнера на момент гибели экипажей и соединить их прямой линией – тот конец, который упрётся в Землю, покажет, где искать источник.

–В общем, рассуждаешь правильно,– кивнул Келлер.– Однако если местоположение лайнера можно рассчитать довольно точно по записям «чёрного ящика», то со станцией дело обстоит несколько сложнее, и точно рассчитать положение источника не представляется возможным. Речь идёт о довольно обширном районе, в котором он может находиться. Вот здесь этот район обозначен.

Келлер снова включил экран с картой–схемой и крупным изображением Северной Африки. Северо-восточнее Айн-Салаха узкий, но довольно длинный участок, был выделен ярко зелёным.

–Вот он,– кивнул на карту Келлер.– Участок уже просканирован орбитальными средствами наблюдения и ими обнаружено не менее двух десятков объектов, заслуживающих более пристального внимания. И поручить это я хочу вам. Пока всё понятно?

Андрей и Клод синхронно кивнули.

–Что там может оказаться – пока не ясно,– продолжал Келлер.– Новое оружие? Возможно. Даже, пожалуй, наиболее вероятно. Зачем только кому-то понадобилось сбивать гражданский лайнер? Террористический акт? Но до сих пор ни одна организация не взяла на себя ответственность за него. Возможно, хотели убрать такой ценой кого-то из пассажиров. С некоторой натяжкой, возможно и такое. То, что под удар попала орбитальная станция, скорее всего, случайность. Эта случайность и вывела нас на некоторые предположения о причине произошедшего. Плюс, конечно, сообщение с «Урана». Ещё вариант – испытание. Как я сказал, если бы не случайность, мы могли и не докопаться до местоположения источника этого импульса. Так что вариант с испытаниями тоже учтём.

Теперь – кто за этим стоит? Мы послали запрос правительству Алжира. Они категорически отрицают свою причастность к случившемуся и не только согласны, а даже просят прислать для расследования наших представителей. Со своей стороны обещают всяческое содействие. Такое впечатление, что они там даже слегка напуганы появлением у себя этого стрелка.

Келлер усмехнулся.

–Естественно, это вовсе не означает, что здесь они вполне искренни. Так что возможны попытки оказания на вас давления, прямого запугивания и даже физического устранения. Поэтому я выдаю для охраны взвод из группы «зет».

Шеф глянул на часы.

–Каждая минута дорога. На отдых у вас времени нет. Прямо сейчас начинайте заниматься формированием группы и погрузкой оборудования. Люди предварительно уже подобраны, но можете на своё усмотрение добавить кого-то или убрать. По прибытии на место сразу свяжитесь со мной и в дальнейшем постоянно держите меня в курсе. Всё. Свободны.

Глава 3.

Ровный гул винтов вертолёта и монотонная песчаная равнина внизу нагоняли дремоту – сутки, проведённые без сна, давали о себе знать. Андрей не заметил, как потерял связь с реальностью и пришёл в себя только ткнувшись лбом, причём весьма чувствительно, в закреплённый в проходе ящик с оборудованием. Боль отогнала сон. Потрогав голову и глянув на пальцы – нет ли крови, Горелов осмотрелся. Его спутники, так же, как и он минуту назад, боролись со сном, без особого, впрочем, успеха. Отдыхали они почти сутки назад, во время перелёта с одной из баз Службы на юге Франции до Алжира. По прибытии в Алжир полдня у Андрея с Клодом ушло на улаживание неизбежных формальностей. Вечер и почти всю ночь они надрывались, перегружая тяжеленые ящики с оборудованием со своего самолёта на пять транспортных вертолётов местных ВВС, любезно предоставленных правительством страны. Любезность, впрочем, не распространялась так далеко, чтобы выделить для помощи в перегрузке рабочих, да и вертолёты, похоже, были сработаны ещё в прошлом веке. Только под утро, когда безлунная ночь начала наливаться сероватым светом, предвещавшим восход солнца, перегрузка была закончена и команда Андрея погрузилась в те же грузовые отсеки вертолётов, разместившись на скамейках, воткнутых между бортами и ящиками с грузом. Горелов, решивший разделить неудобства предстоящего полёта со своими подчинёнными, дал по рации команду на взлёт, расположившемуся в кабине головной машины Клоду. Тот подтвердил приём и вертолёты взлетели. Смотреть через плечо в иллюминатор было неудобно, но с полчаса после взлёта Андрей всё же наблюдал за видом, разворачивающимся внизу. Уже через двадцать минут лоскутки зеленеющих внизу полей и садов сменила желто-серая пустыня, которая без каких-либо видимых изменений маячила за иллюминаторами и сейчас, через два часа лёта. До цели – заброшенной военной базы, выбранной Клодом и Андреем в качестве базового лагеря – лететь было ещё минут сорок.

Андрей, окинув взглядом осоловелые, покрытые липкой испариной и вездесущей здесь пылью лица товарищей, объявил, глянув на часы:

– Через сорок минут будем на месте.

Его сообщение вызвало некоторое оживление – люди задвигались, сбрасывая оцепенение, заговорили, предвкушая конец этой пытки, именуемой полётом.

Группа состояла из тридцати пяти человек. Через сутки должен был прибыть ещё и взвод охраны. А это ещё двадцать четыре человека. Задержка бойцов объяснялась не слишком большим желанием местного президента видеть на своей территории хотя бы даже взвод из пресловутой группы «зет». Понимая, что от этого всё равно никуда не деться, президент решил всё же поторговаться, предполагая получить хоть какую-нибудь, хотя бы моральную компенсацию за подобное вторжение. Келлер дал команду основной группе двигаться пока без охраны и техники, а сам занялся уговорами упрямца, приправленными изрядной долей завуалированных угроз. Перед самым вылетом к группе присоединилось трое представителей правительства Алжира в качестве наблюдателей и консультантов. Андрей запомнил имя главного – Салех Хафиз. Их присутствие предполагалось и не слишком беспокоило Андрея.

Горелов встал со скамейки и с наслаждением потянулся, разминая затёкшие от неудобного сидения мышцы. Вертолёт мотнуло, и Андрей упёрся в стенку, чтобы удержаться на ногах. Пропитавшаяся потом рубашка неприятно липла к спине. Андрей поморщился и, перешагивая через ноги товарищей, двинулся в переднюю часть отсека, решив посетить кабину пилотов. Там вместе с лётчиками устроился Салех Хафиз. Открыв дверь в кабину, Андрей сразу почувствовал насколько прохладнее и чище здесь воздух. Оно и понятно, сообразил Горелов, в кабине пилотов работал кондиционер, каковой в грузовом отсеке предусмотрен не был. «Однако наш заботливый хозяин знал, где обосноваться», – подумал Андрей, имея в виду Салеха.

Находившиеся в кабине, обернулись на звук открывшейся двери. Оба пилота и штурман сразу же вернулись к своим обязанностям, не обращая больше внимания на непрошенного гостя. Сидевший в кресле позади первого пилота Салех, кивнул Андрею на свободное кресло позади второго пилота. Кивком же поблагодарив за любезность, Горелов сел, откинулся на спинку кресла и снова почувствовал неприятное прикосновение к спине пропитавшейся потом рубашки, к тому же остывшей в местной, более прохладной атмосфере. Непроизвольно он передёрнул плечами. Салех понимающе усмехнулся:

–Жарко у нас с непривычки?

По-английски он говорил довольно прилично, если не сказать хорошо. Андрей пожал плечами, сдержав вспышку раздражения – везут как скотину! Жарко! Видали и не такую жару!

–В пустыне будет гораздо хуже, – не желая замечать нерасположенность собеседника к разговору, выдал очередную реплику араб.

–Так вы нас маринуете в этих скотовозках, чтобы мы быстрее адаптировались? – не сдержавшись, съязвил Андрей.

Салех и не подумал обижаться, а воспринял сказанное как удачную шутку. Хохотнув, он проинформировал:

–Через десять минут будем пролетать Айн-Салах. Мы пройдём правее, но разглядеть его будет можно. А база будет в ста километрах южнее. Почти рядом с нужным вам районом. На бывшем испытательном полигоне, – продолжал он, поняв, что Андрей не собирается нарушать молчание. – Там есть ангары для техники и склад для оборудования. Мы выслали вперёд саперную роту. Уже установлены сборные домики, оборудованные кондиционерами, – Салех усмехнулся, покосившись на лоснящееся от пота лицо собеседника.

В Андрее снова вспыхнуло, погасшее было раздражение.

–Скажите, какая оперативность, – с сарказмом процедил он. И всё же, давя неприязнь к собеседнику, уточнил:

–Что за испытания проводились на полигоне? И как давно?

– Профессиональное любопытство к секретам чужой страны? – усмехнулся Салех.

–Вы знаете, что за организацию я представляю, а от неё не должно быть секретов ни у одной страны. И ваша – не исключение, – сухо ответил Андрей.

Взгляд Салеха потемнел, но уже через секунду араб снова заулыбался:

– Не беспокойтесь. Там проводились испытания бронетанковой техники в условиях пустыни. Никакой радиации и химии. Последний солдат покинул объект семь лет назад. Ваша «контора» в курсе. Я удовлетворил ваше любопытство?

Андрей не ответил и, чтобы не обострять отношений, стал наблюдать за раскинувшимся внизу пейзажем. Там не произошло заметных изменений – всё тот же серо-жёлтый безрадостный ландшафт. Далеко слева была видна автомагистраль с движущимися по ней точками автомобилей, должно быть, ведущая в Айн-Салах. Скоро она ушла ещё левее и там начали просматриваться домики малоэтажного городка. Через пару минут Айн-Салах остался позади. Салех больше не пытался возобновить беседу и однообразие раскинувшейся внизу пустыни снова начало нагонять на Андрея сон. Чертыхнувшись про себя, он тряхнул головой, отгоняя дремоту, поднялся с кресла и, не обращаясь ни к кому конкретно, объявил:

–Я буду в грузовом отсеке.

Дремавший в кресле Салех встрепенулся:

–Передайте, что минут через двадцать прибываем. Пусть приготовятся к посадке.

Андрей, кивнув, прошёл в грузовой отсек. Оживление, которое вызвали его слова при уходе оттуда, уже угасло и одуревшие от удушливой жары люди снова впали в оцепенение. Некоторые сползли с неудобных скамеек и улеглись кто на полу, кто прямо на ящиках с оборудованием.

–Через двадцать минут прибываем, – сообщил Андрей.– Приготовьтесь.

Народ зашевелился. Лежавшие, снова перебрались на скамейки. Андрей прошёл по проходу вдоль ящиков, попинал некоторые, проверяя крепёж. Вернулся в переднюю часть отсека, постоял и решил снова пройти в кабину пилотов, понаблюдать за посадкой.

На этот раз пилоты не обернулись при его появлении, видимо занятые подготовкой к посадке. Салех сделал жест в сторону пустующего кресла, но Андрей помотал головой и встал между креслами пилотов, опершись локтями на высокие спинки – наблюдать отсюда было удобнее. Первый пилот недовольно покосился на него, но ничего не сказал.

Ландшафт, в котором совсем недавно преобладали песчанно-дюнные мотивы, исчез. Теперь внизу расстилалась вариация на тему каменистой пустыни, поверхность которой местами вздыбливалась нагромождениями изрядно выветренных серых скал. Скалы попадались все чаще, вершины их становились все более закругленными и скоро стали совсем плоскими.

Глянув вперед по курсу, Андрей увидел, что группы таких скал сливаются в сплошную стену, поднимающуюся над поверхностью пустыни метров на триста. Верхний край этой стены являл собой край того самого плато, к которому они направлялись.

Пилот поднял машину выше, позволяя обозреть это чудо природы. Ближе к краю плато попадались глубокие расщелины, переходящие местами в настоящие пропасти, отрезающие от основного массива целые куски. Однако через пару минут лета над поверхностью плато пейзаж выровнялся и превратился в каменистую равнину, уже виденную ранее. Разве что в серой окраске скал появились оттенки красного.

Еще через пять минут впереди показалась обширная, но не глубокая воронкообразная впадина.

– Когда-то здесь был оазис, – пояснил Салех. А в центре впадины было даже небольшое озеро. Лет восемьдесят назад вода ушла.

Через несколько секунд вертолёты достигли центра впадины. Следы существования озера были видны до сих пор. Рядом с котловиной было разбросано несколько довольно крупных строений, представляющих собой склады и ангары. Чуть подальше блестели яркой свежей краской несколько сборных домиков – результаты деятельности местной сапёрной команды.

Вертолёты, подняв облако пыли, зависли над бетонированной площадкой, расположенной как раз между вновь возведёнными домиками и складскими строениями. Через мгновение колёса головной машины мягко коснулись бетона.

– Прибыли, – блеснув зубами, улыбнулся Салех.

Пилот заглушил двигатель. Винты ещё некоторое время рассекали воздух, но вскоре застыли и они.

– Открывайте грузовой отсек, – распорядился Андрей, направляясь к двери кабины.

Разгрузка заняла гораздо меньше времени чем погрузка – помогли сапёры. После окончания работы они загрузились в освободившиеся вертолёты и через несколько минут, подняв улёгшуюся было пыль, машины оторвались от земли и, сделав разворот, скрылись за краем плато, оставив команду Службы в одиночестве. Если, конечно, не считать троих арабов – наблюдателей с Салехом Хафизом во главе.

Оборудование было сложено в одно из строений, которое Салех классифицировал как склад. Сохранилось оно довольно прилично, если не считать сорванных с петель ворот, которые при всём старании обнаружить так и не удалось.

Клод ковырнул пальцем выемку, оставшуюся в бетонной опоре от выдранных воротных петель:

– Придётся нашему имуществу обойтись без запоров.

– Воровать здесь всё равно некому, – отозвался Андрей.

– Как знать…– Клод покосился в сторону стоявших неподалёку и о чём-то оживлённо беседующих арабов. – Лучше всё же поставить охрану.

– Да, так как-то спокойнее, – согласился Андрей. – И, кстати, надо осмотреть остальные строения. Всё-таки нам здесь жить… Какое-то время.

– Пошли, – кивнул Клод.

Андрей и Клод подошли к арабам и Горелов, вежливо дождавшись паузы в разговоре, предложил:

– Вы не возражаете, если мы осмотрим базу?

– Да, конечно, – быстро ответил Салех. – Я покажу. Пойдёмте.

Он повернулся и повёл друзей по дорожке, ведущей от входа в склад к маячившим неподалёку строениям. Все здания были одноэтажными. Одно из них длинное, с двускатной крышей крытой железом, служило когда-то казармой для солдат, как пояснил Салех. Чуть дальше стояло ещё три сооружения, подобных складу, в который было сложено оборудование.

– А вон там будем жить, – ткнул пальцем араб в показавшиеся из-за ангара сборные домики.

Они подошли к выстроившимся в два ряда аккуратным коттеджам. Снаружи жильё производило приятное впечатление. Внутри, впрочем, всё выглядело тоже неплохо, даже уютно. Хоть здесь хозяева постарались. Андрей почувствовал, что раздражение, накопившееся за весь полёт, слегка притухло. И даже Салех, стоявший рядом, уже не вызывал прежней неприязни. Однако необходимо было разобраться с вопросом водоснабжения – всё же пустыня. Конечно, Горелов распорядился захватить ёмкости с питьевой водой, но запасы её ограничены, а возить воду сюда хотя бы и из Аль-Салаха будет, пожалуй, накладно. Араб, однако, предупредил его вопрос.

– С водой проблем не будет. Здесь имеется законсервированная артезианская скважина. Сапёры привели её в рабочее состояние.

Андрей удовлетворенно кивнул.

Поставив у склада охрану, Горелов разрешил людям заселяться в коттеджи и приводить себя в порядок. Связисты, установившие закрытый канал связи с центром, сообщили, что завтра к полудню прибудет охрана и вертолеты для разведки. Успокоившись на этот счёт, Андрей двинулся к выбранному им и Клодом домику. Жерар, освободившийся чуть раньше, уже успел помыться, сменить одежду, побриться и полить себя дезодорантом. Сейчас он развалился на койке и, увидев входящего, всё ещё замызганного Андрея, покрутив носом, воскликнул:

– Фи, мой друг, вы грязны и вонючи как грузчик!

– Именно им я и был в последнее время, – вяло огрызнулся Горелов.

Пока Андрей распаковывал чемоданы и доставал туалетные принадлежности, Клод, закинув руки за голову, благодушествовал:

– А что, Андре, мне здесь даже нравится! Свежий воздух. Никакого поганящего воздух производства. Я бы сказал, почти курорт. Немного жарковато, но теперь у нас воды залейся. Я так понял, здесь у них артезианская скважина? Так что можно даже залить при желании высохшее озеро… А? Как мысль?

Клод, подперев подбородок ладонью, повернулся к другу. Не дождавшись ответа, он продолжал с сожалением:

– Вот только женщин не хватает для полноценного отдыха. Это плохо. Но, в конце концов, можно запросить центр. Пусть пришлют сотрудниц посимпатичнее…

– Дешевле будет выписать местных, – буркнул Андрей. – Говорят, арабские танцовщицы – это что-то… – он неопределённо покрутил в воздухе свободной рукой.

– Ещё ты мне будешь об этом рассказывать! – возмущённо фыркнул Клод. Он очень ревниво относился к своему приоритету в познании женской половины человечества.

– Ладно, молчу! – махнул полотенцем Андрей. – Тебе, конечно, виднее. А вообще-то, по поводу местных красавиц пообщайся с нашим арабским другом.

Клод внезапно посерьёзнел и мрачно изрёк:

– Всё же, я не очень верю в непричастность к случившемуся местных спецслужб. Даже по тому, как нас встретили, можно сделать выводы: везли как скотину, охрану с техникой задержали…

– Ну, наше вмешательство редко кому нравится. Сам знаешь. Отсюда и вполне определённая встреча. А вообще-то всё возможно.

Сделав такое заключение, Андрей направился было к двери, но не дойдя, остановился у распахнутого окна, залюбовавшись закатом. Здешний закат, возможно, в чём-то проигрывал из-за отсутствия декоративного обрамления облаков, которые появлялись здесь не часто, но, зато, обнажённый, красный шар солнца казался совсем близким и, увеличенный атмосферой, подавлял своей мощью. Погрузившись в созерцание, Горелов плохо слушал, что ему говорит Клод. Только вопросительный тон последней фразы заставил его вернуться к действительности.

– Что? – повернулся он к другу.

– Да ты спишь с открытыми глазами, – проворчал тот. – Ладно, иди умывайся пока светло. Темнеет здесь быстро, а освещения к умывальникам не провели. И давай спать. Хотя… – Клод уселся на койке. – Надо сменить охрану склада и составить смены.

– Я уже распорядился.

– Нужно охранять и лагерь. Ты пока умывайся, а я займусь этим.

– Валяй, – махнул рукой Андрей и, спустившись с крыльца, направился к ряду умывальников, собранных всё той же сапёрной командой.

На умывание и переодевание ушло минут пятнадцать. К этому времени техники успели провести в домики освещение, что из-за быстро наступающей темноты было весьма кстати. Переодевшись, Андрей вышел из коттеджа. На небе горели первые самые яркие звёзды, однако луна ещё не взошла, и свет из окон был не в силах далеко отодвинуть подступившую угольную черноту ночи. Горелов услышал шум приближающихся шагов и вскоре в поле света появился Клод, идущий со стороны склада с оборудованием. Оба его плеча оттягивали ремни, на которых в такт шагам тяжело покачивались два пистолета-пулемета «Скорпион – 17».

– На кого собрался с таким арсеналом? – поинтересовался Андрей у подошедшего друга.

– Второй для тебя, – не принимая лёгкого тона, кивнул Клод на один из автоматов. – Ребята здорово вымотались, поэтому первую половину ночи патрулировать лагерь будем мы с тобой. Потом нас сменят. Не возражаешь?

– Нет, – усмехнулся Андрей. – Разрешите получить оружие, мой генерал?

Жерар протянул ему оружие.

– Ну что, пошли?

– Подожди, куртку накину. И тебе, кстати, советую – ночи в пустыне бывают прохладными.

Клод согласно кивнул. Андрей зашёл в коттедж, взял лёгкие форменные куртки и, спускаясь по ступенькам, бросил одну Жерару. Тот легко поймал её и, не вдевая рукава, накинул на плечи. Протянул Андрею мощный фонарь и они, не спеша, пошли к северному краю базы. Воздух стал заметно прохладнее, но раскалённая за день каменистая почва продолжала излучать тепло, создавая непривычный перепад температур. Выйдя за границу света, отбрасываемого окнами домиков, они включили фонари: темнота была абсолютной и, налетев на какой-нибудь из камней, в изобилии валявшихся вокруг, можно было легко что-нибудь поломать. До ограды из колючей проволоки, сохранившейся на удивление хорошо, шли молча. У Андрея в голове опять вертелись различные версии случившегося. Клода, похоже, одолевали те же мысли. Подойдя в плотную к усеянным колючками металлическим струнам, Андрей ткнул стволом автомата в одну из них. Проволока отозвалась печальным звоном.

– Не так-то просто до нас добраться, – убедившись в хорошем натяжении «колючки», заключил Андрей. – Если, конечно, ограждение так же хорошо сохранилось по всему периметру.

– Шакалам, или кто тут вместо них, – возможно. А для двуногих тварей это не преграда.

– И всё же так спокойнее.

– «Спокойнее», – передразнил Клод. – В самом лагере сидят трое субъектов, от которых можно ожидать чего угодно. Может, они только и ждут сигнала, чтобы вырезать всю нашу мирно похрапывающую команду.

– Ну, для троих – это задача довольно сложная, – попытался урезонить Андрей чересчур подозрительного друга.

– А сколько их может скрываться в окрестностях?

– Пустой разговор. Все разумные меры предосторожности приняты, а уж если что-нибудь подобное произойдёт… Что ж, найдём чем встретить. Тоже не на пикник сюда приехали.

Отповедь получилась резковатой. Жерар, видимо, обиделся, и замолчал. Андрей уже собрался, было, сказать что-то примирительное, но внезапно раздавшийся за спиной голос заставил его резко обернуться и вскинуть оружие. Клод проделал тот же манёвр почти синхронно. Неизвестный, плохо видимый в темноте, находился метрах в пяти и говорил голосом Салеха:

– Добрый вечер. Извините за беспокойство, но что-то не спится. Решил прогуляться, подышать воздухом, а тут, смотрю, неожиданные спутники. Вы позволите присоединиться к вашему обществу?

– Не слишком удачное время для прогулок, – севшим голосом процедил Клод. – Нельзя подкрадываться к вооруженным людям, к тому же несущим охрану.

Жерар был явно задет тем, что прозевал приближение араба.

– А если бы я выстрелил? – продолжал он. – Навыки в нашей конторе отрабатываются до автоматизма.

Жерар преувеличивал. Хороший сотрудник Службы, а он был хорошим сотрудником, редко пускал в ход оружие, не разобравшись в ситуации.

– Что вы здесь несёте охрану, я не знал, – спокойно, словно, не видя направленных на него стволов, произнёс Салех. – Вы как-то забыли меня об этом оповестить. А за то, что напугал, извините. Навыки бесшумной ходьбы у нас отрабатываются до автоматизма, так же как у вас стрельбы «вслепую».

Араб срезал Клода так чисто, что тот смешался и не нашёлся с ответом, что было для него совершенно не свойственно. Буркнув что-то неразборчивое, он повесил автомат на плечо и демонстративно отвернулся от Салеха. Андрей тоже опустил оружие, испытывая чувство неловкости.

Араб кашлянул, подошёл к колючему ограждению и посмотрел на северо-восток, где, предположительно, находился источник импульса.

– Что находится там, – он кивнул за ограду, – я действительно не знаю. Мой шеф заверил, что никакого отношения к этому наши спецслужбы не имеют и он сам хотел бы выяснить в чём здесь дело. Так что опасаться какого-либо противодействия с нашей стороны не нужно.

Всё это было произнесено довольно искренне.

– А у вас есть какие-то версии? – спросил он после небольшой паузы.

Вопрос араба был неуместен, он сам это понял и воспринял молчание собеседников как должное. Все трое ещё немного постояли, вглядываясь в темноту на северо-востоке, казалось, обладающую какой-то магнетической силой. Потом, не сговариваясь, они направились к лагерю. Проводив Салеха до его коттеджа, Андрей пожелал ему спокойной ночи.

– Мои люди устали меньше вас, – глянув на Горелова, сказал араб. – Может быть, лучше подежурить им?

Андрей отвёл глаза. Араб понимающе усмехнулся:

– Впрочем, как знаете.

Он скрылся за дверью, а Андрей, вздохнув, пошёл к маячившему неподалёку Клоду.

Проснулся Андрей без трёх минут семь – сработал внутренний будильник, который редко его подводил. Спал Горелов четыре часа, сменившись с дежурства полтретьего ночи. Маловато, но лучше, чем ничего. Сделав несколько разминочных упражнений, Андрей тряхнул посапывающего на соседней койке друга. Тот сразу открыл глаза. Настороженно, будто и не спал, глянул на Андрея и спросил хриплым ото сна голосом:

– Что?

– Пора. Семь часов.

Клод с хрустом потянулся, упруго подскочил с кровати и занялся разминкой. Андрей, взяв туалетные принадлежности и перекинув через плечо полотенце, двинулся к умывальнику. Ледяная артезианская вода отогнала остатки утренней вялости. Растираясь полотенцем, он огляделся. Лагерь пробуждался. Из коттеджей появлялись люди, и через несколько минут у умывальников стало весьма оживлённо. Освежённые сном, молодые, в основном, мужчины, с наслаждением плескались в холодной воде, оживлённо переговариваясь.

Закончив умывание, Андрей вернулся в домик. Здесь он облачился в рубашку и шорты бежевого цвета, водрузил на голову кепи с длинным солнцезащитным козырьком и эмблемой Службы на тулье, зашнуровал на ногах армейские ботинки, предназначенные для действий в пустынной местности. На широкий ремень повесил кобуру с пистолетом и фляжку-термос, предварительно наполненную смесью «Лайф», хорошо утоляющей жажду. На этом он счёл экипировку завершённой.

К этому времени массовое умывание закончилось и народ потянулся к столовой, оборудованной наспех в здании бывшей казармы, ориентируясь на исходившие оттуда аппетитные запахи. После завтрака Андрей собрал всех на вертолётной площадке и поставил задачу на ближайшее время, заключающуюся в дооборудовании лагеря и подготовке аппаратуры поиска к работе.

Примерно в половине двенадцатого на севере родился нарастающий гул, в котором Андрей узнал работу двигателей десантно-грузовых ракетопланов Службы. В небе, у самого горизонта, появились три быстро увеличивающихся в размере точки, скоро приобретшие характерные очертания.

Мощные машины с оглушительным рёвом описали широкий круг над лагерем, покачали короткими крыльями с эмблемами ВСК, и начали заходить на посадку. Их маршевые двигатели заработали на минимальной тяге, а снизу ударили тонкие огненные струи из сопел двигателей вертикальных эволюций. Опускающиеся ракетопланы скрылись в облаках клубящейся пыли, там же, где вчера садились грузовые вертолёты. Сквозь оседающую пыль было видно, как раздвинулись заслонки грузовых отсеков и из чернеющих люков посыпались фигурки в форме вооружённых сил Службы. Стоявшие до этого на почтительном расстоянии «старожилы», неспешно двинулись встречать вновь прибывших. Последние метры преодолевались почти бегом: многие узнавали знакомых, другие были просто рады встрече с представителями кажущейся теперь такой далёкой «большой земли».

Командовал группой охраны старый знакомый Андрея и Клода – Хуан Милль. От своих предков он получил весьма своеобразный букет генов. Пронзительно голубые глаза и светлые волосы северных предков создавали поразительный контраст с характерными чертами лица и смуглой кожей, унаследованными от испанских дедушек и бабушек.

– Привет, Хуан! Рад тебя видеть! – хлопнул по плечу Андрей, командующего разгрузкой приятеля.

– Здравствуй, – Хуан крепко пожал протянутую руку.

В этот момент к ним подбежал Клод. Его реакция на встречу была более эмоциональной. Милль не сразу смог освободиться от его крепких объятий, чтобы представиться Салеху.

Дюжие ребята из взвода охраны работали быстро, а когда к ним присоединились люди Андрея и Клода, разгрузка была завершена уже через полчаса. Основным грузом, прибывшим на ракетопланах, был десяток лёгких вертолётов, которые сразу после выгрузки начали приводить в рабочее состояние. Ракетопланы, выполнившие свою миссию, грохоча двигателями и поднимая пыль, взмыли над землёй и, набирая скорость, скрылись за горизонтом.

Андрей и Хуан, проводив их взглядом, прошли к связистам, и Андрей доложил в Центр о получении груза. Милль выслушал от Келлера дополнительные инструкции, а потом пошёл в сопровождении Клода в их коттедж – друзья решили поселить у себя и приятеля. Андрей остался у вертолётов. К четырём часам дня они были готовы к вылету. Электронщики завершили регулировку установленной на них поисковой аппаратуры. До наступления темноты времени оставалось не так уж много, но, всё же, Горелов решил сделать пробный вылет в зону поиска. Лететь должны были пять машин. Другие пять дооборудовали аппаратурой ночного видения. Эти работы должны были занять ещё часа два. Конечно, найти за оставшееся время объект поиска вряд ли было возможно, но попытаться стоило – кто знает, каких сюрпризов можно от него ожидать в ближайшее время. Андрей решил лететь с этой группой, оставив Клода за себя. Тот воспринял это решение без энтузиазма и утешился только тем, что успешное завершение поиска было весьма маловероятным.

Договорившись с Жераром о порядке поддержания связи, Андрей занял место рядом с пилотом одного из вертолётов и дал приказ на взлёт.

До зоны поиска вертолёты шли журавлиным клином. Ведущей была машина Горелова. При входе в зону машины растянулись в цепь, сбавили скорость и экипажи сосредоточили внимание на поиске. Подозрительные объекты, замеченные со спутников, осматривались с особой тщательностью. Вертолёт Андрея шёл в центре цепи. Внизу расстилалась однообразная каменистая равнина, уже виденная вчера при подлёте к лагерю.

После первого часа наблюдения острота восприятия притупилась. Искомый объект уже не виделся Андрею в каждом валуне более или менее правильной формы и старом железном хламе, неизвестно, когда и как сюда попавшем. Солнце клонилось к западу, удлиняя тени. Пора было возвращаться. Однако, Андрей не спешил с командой, всё ещё на что-то надеясь. В очередной раз нажав кнопку передачи он запросил обстановку у командиров машин и, получив уже привычные ответы, что ничего похожего на объект не обнаружено, ещё раз взглянул на часы, потом на красное солнце, висящее уже совсем низко и, наклонившись к пилоту, прокричал ему в ухо:

– Будем возвращаться!

– Понял, – кивнул тот.

Горелов вновь включил передатчик.

– Всем! Общий разворот! Возвращаемся! Как поняли? Третий?

– Третий понял, – раздалось в наушниках.

– Второй готов!

– Первый готов!

Вертолёт с бортовым номером пять задерживался с ответом.

– Пятый, вас не слышу! Подтвердите приём! – крикнул Андрей в микрофон и посмотрел вправо, где должен был находиться замолчавший пятый номер.

Вертолёт номер четыре был хорошо виден. Отсвечивая полированным корпусом, окрашенным в пронзительно голубой цвет, он шёл параллельным курсом метрах в двухстах правее и чуть позади. Пятого, который должен был идти крайним справа, видно не было. Горелов выругался: не хватало на ночь глядя потерять вертолёт. Он вызвал пропавший экипаж ещё раз и почти сразу получил долгожданный ответ:

– Шеф! Нельзя ли повременить с возвращением?! У меня тут, похоже, что-то интересное!

Первым чувством Андрея было облегчение – слава богу, экипаж цел! Потом пришла злость, вылившаяся в гневную тираду:

– Почему сразу не отвечаете?! Чёрт бы вас взял, разгильдяев! Где вы находитесь? Дайте пеленг и доложите толком!

– Извините, немного увлеклись! Даю пеленг!

Голос командира машины звучал не слишком виновато. Скорее торжествующе. Он продолжал.

– Кажется, это то, что мы ищем! Внизу спиральный конус торчит из земли. Вокруг него рыхлый грунт. На вершине конуса странное образование. Чем-то похоже на параболическую антенну!

Сердце Андрея подпрыгнуло и сбилось с ритма. Однако, стараясь говорить ровным голосом, он скомандовал:

– Всем экипажам! Возвращение откладывается! Идти на пеленг пятой машины!

Вертолеты развернулись вправо и, собравшись в компактную группу, увеличили скорость. Через пару минут показался повисший на небольшой высоте вертолёт.

– Пятый! Не виси над ним! Отлети подальше! – предостерёг Андрей.

– Понимаю! Он метров за пятьдесят от меня.

Машина Андрея зависла рядом с пятым. Горелов впился взглядом в находящийся впереди объект. Однако, поднятая винтами подошедших машин пыль накрыла его и кроме смазанных контуров ничего разглядеть было невозможно.

– Будем садиться! – объявил Андрей. – На холме слева.

Горелов показал своему пилоту возвышающийся метрах в трёхстах холм с плоской вершиной. Тот кивнул. Вертолёт рванулся влево, одновременно проваливаясь вниз. Падение замедлилось метрах в пяти от вершины холма. Машина на мгновение замерла, а затем мягко опустилась на грунт. Пилот заглушил двигатель. Рядом расселились остальные машины. Рокот моторов затих и Андрей, выпрыгнув из кабины, двинулся в сторону объекта, стараясь побыстрее выйти из пылевого облака, поднятого вертолётами при посадке. Оглянувшись, он обнаружил, что за ним спешат экипажи вертолётов.

– Пилоты в кабины, – сделал зверское лицо Андрей. – Быть в готовности к срочному взлёту.

Андрей подошёл к обрывистому краю холма. Лёгкий ветерок сносил пыль в сторону, открывая панораму небольшой каменистой долины, зажатой справа и слева довольно высокими скалистыми холмами. Дальний её край соединялся с обширной плоской равниной, расстилающейся до самого горизонта, ближний кончался у подножья холма, на который сели вертолёты. Объект находился примерно в центре этой долины, метрах в четырёхстах от Андрея и, дышащих ему в затылок командиров машин.

Горелов поднёс к глазам бинокль. Объект представлял собой, как и докладывал пилот пятой машины, конус довольно правильной формы, грязно-белого цвета. Конус возвышался над поверхностью земли примерно на десять метров. Из его вершины торчало образование, напоминающее скорее цветок, чем параболическую антенну: абсолютно чёрный вытянутый пестик, окружённый пятью широкими лепестками того же, что и конус грязно белого цвета. Это сооружение было направлено вверх и слегка наклонено на северо-восток. В бинокль можно было рассмотреть гребневидный выступ, вьющийся спиралью вокруг конуса и заканчивающийся у самой вершины. Основание объекта окружало кольцо взрыхлённого грунта. Создавалось впечатление, что конус то ли ввинтился в поверхность земли, то ли пробуравливая себе ход, вышел из-под неё.

– Чертовщина какая-то… – озадаченно пробормотал Андрей, опуская бинокль.

Его молчавшие до этого момента спутники заговорили, обсуждая увиденное. С Андреем поравнялся Томас Шенк – командир пятого вертолёта, обнаружившего объект.

– Что будем делать, шеф? – обратился он к Горелову. До темноты осталось минут десять. Может, пока не зашло солнце, сходим к этому? – он кивнул на конус. – Для более близкого знакомства. Чтобы всем не рисковать, могу сходить один, – в голосе Шенка слышался плохо скрытый азарт.

Андрей глянул на солнце. Багровый диск уже коснулся нижним краем горизонта.

– Не спеши, Том, – усмехнувшись, произнёс Горелов. – На ночь глядя, без подготовки соваться туда не будем. Да и что ты там, собственно, сможешь выяснить?

– Я видел там дыру, можно заглянуть.

– Ты меня пугаешь, Том. С чем мы столкнулись – неизвестно. На деятельность местных служб не похоже. Так что нужно, вначале, всесторонне изучить объект, а уж потом, приняв все меры предосторожности, можно будет заглянуть в эту «дыру», как ты изволил выразиться. А сейчас свяжись с лагерем и сообщи о нашей находке. Оттуда пошлют сообщение в Центр, и завтра здесь будет научная группа.

Томас сник и отошёл в сторону. Среди остальных присутствующих слова Андрея особого неудовольствия не вызвали. Лезть к объекту, похоже, никто больше не рвался. Все вспомнили жуткие последствия проявления его активности.

– Лететь обратно нет смысла, – обратился ко всем Андрей. – До темноты вернуться не успеем, а лететь ночью – лишний риск. Завтра весь лагерь, скорее всего, переместится сюда, так что здесь и заночуем. Разрешаю вскрыть неприкосновенный запас. Нужно следить за объектом, поэтому на ночь разобьемся на пять смен и будем дежурить поэкипажно.

Объявив об этом своём решении, Горелов подошёл к своему вертолёту.

– Ну что там? – сгорая от любопытства, поинтересовался пилот.

– Иди взгляни, – разрешил Андрей и, включив передатчик, начал вызывать лагерь.

Клод отозвался сразу и, не дав сказать и пары слов, обрушил на Андрея поток упрёков. По гулу голосов, льющихся из наушников, Андрей понял, что рядом с Клодом собрался, пожалуй, весь лагерь.

– Ты о чём думаешь? – истощив запас ругательств, уже более спокойно спросил Жерар. – Две контрольных связи пропустил, на вызовы не отвечаешь.

Андрей чертыхнулся – совсем забыл о связи, а приёмник, видимо, машинально выключил.

Ещё с минуту Клод излагал своё мнение о поведении друга. Без прежнего, впрочем, энтузиазма. Андрей виновато молчал, присев на подножку кабины вертолёта. Клод по инерции продолжал бубнить что-то сердитое, но вскоре иссяк и после небольшой паузы спросил:

– Ну что там у вас произошло? Рассказывай.

Теперь в голосе Жерара слышалось едва скрываемое нетерпение – он понимал, что забыть о связи Горелова могло заставить только какое-то экстраординарное событие. Андрей, однако, не спешил с ответом, решив в отместку за ругань чуть потомить темпераментного француза.

– Молчать будем? – взвился было снова Клод, но тут же перейдя на примирительный тон, негромко спросил. – Обиделся?

– Да нет, ничего, – с прохладцей в голосе отозвался наконец Андрей и сделав ещё одну многозначительную паузу, небрежно уронил. – Мы тут нашли кое-что…

– Кое-что – это что? Поконкретнее нельзя? – снова начал заводиться Клод. По его голосу было похоже, что он нетерпеливо приплясывает там у микрофона. Андрей ухмыльнулся, наслаждаясь маленькой местью.

– Видимо, это то, что мы ищем, – соблаговолил он сообщить. И уже в следующую секунду, не сдержавшись, на едином дыхании выложил всё, что произошло за последний час.

Некоторое время после окончания его эмоционального доклада в наушниках царило молчание. Не было слышно и гула голосов окружавших Клода сотрудников, только потрескивание помех нарушало тишину.

– Надеюсь, это не розыгрыш, – произнёс наконец Клод.

– Какие тут шутки, – вздохнул Андрей.

– Где вы находитесь и что думаете делать?

Андрей изложил свои соображения на ближайшее время. Потом продиктовал координаты.

– Ты уверен, что ночевать там безопасно? – спросил Клод. – Если этой штуке вздумается выдать ещё один такой импульс…

– Ни в чём я не уверен, – раздражённо прервал друга Андрей. – В чём можно быть уверенным, когда сталкиваешься с такой чертовщиной!

– О вас же забочусь, – обиженно протянул Клод.

– Извини, устал немного, нервы. Ты, конечно, прав. Мы расположимся на ночлег подальше, оставим вблизи объекта только пару наблюдателей. Займусь этим, пока ещё не совсем стемнело. А ты подробно проинформируй обо всём Центр. На всякий случай мы будем связываться с вами каждый час. Ну, пока.

– Пока…

Андрей отключил связь и посмотрел вокруг. Солнце уже полностью скрылось за горизонтом, оставив багровое зарево на западе. Стало заметно прохладнее. Пилоты и командиры вертолётов всё ещё стояли у обрыва, рассматривая странное образование и вполголоса делясь впечатлениями. Чтобы не перегонять вертолёты в полной темноте, нужно было поторопиться.

Андрей коротко объяснил людям, что от них требуется. Экипажи разбежались к машинам, занимая места в кабинах. Зарокотали двигатели, вздымая ставшую чёрной в наступивших сумерках пыль. Через пару минут вертолёты уже приземлялись в небольшой котловине в полутора километрах от объекта. Ещё через минуту на пустыню опустилась безлунная ночь.

Успели, подумал Андрей, выпрыгивая из кабины.

– Можно отдыхать! – крикнул он, направляясь к вертолёту Томаса Шенка. Том и его пилот готовились к ночёвке: распаковывали спальные мешки и вскрывали коробки НЗ. Увидев приближающегося Горелова, они прервали своё занятие и вопросительно воззрились на Андрея.

– Есть предложение, – обратился Андрей к Тому.– Подежурить нам с тобой в первую смену.

– Согласен.

– Тогда возьми что-нибудь перекусить и пошли. Чем меньше времени эта штука будет без наблюдения – тем лучше. Да, захвати оружие.

Андрей назначил старшего на время своего отсутствия, договорился о смене через два часа и, захватив из вертолёта автомат, фонарь и коробку с НЗ, зашагал в сторону долины, где находился объект. Томас пристроился рядом. Уже через пять минут пришлось включить фонари – темнота стала абсолютной. Такой же абсолютной стала и тишина, стоило им отойти от лагеря на километр. Ветер стих, насекомые и птицы здесь, судя по всему, не обитали. Тишину нарушал только шум шагов. Разговаривать не хотелось, и так молча, они добрались до подножия холма, на котором была совершена первая посадка. Одним рывком оба взобрались на вершину, и Андрей глянул вниз, в долину, пытаясь разглядеть объект. Увы, увидеть там что-то не представлялось возможным.

– Немного мы здесь накараулим, – проворчал Том, отдуваясь после подъёма.

Андрей посмотрел на светящийся циферблат часов.

– Через сорок минут взойдёт луна, – сообщил он. – Можно будет что-то разглядеть. А пока давай перекусим.

Это предложение было воспринято с энтузиазмом. Поставив один из фонарей на лежавший неподалёку приличных размеров булыжник, так, чтобы свет падал на плоский камень, приспособленный им в качестве обеденного стола, Том занялся распаковыванием коробок с НЗ. Андрей, присев на корточки, подключился к подготовке импровизированного ужина. Когда Шенк открыл банки с саморазогревающимися мясными консервами и до Андрея донёсся аппетитный запах, он понял, насколько проголодался. С отменным усердием разделавшись с поздним ужином, Горелов поднялся на ноги и блаженно потянулся. Потом глянул на часы. До восхода луны оставалось пятнадцать минут.

С начала бдения Андрея и Тома прошло полтора часа. Долгожданная луна освещала пустыню мертвенным бледно-жёлтым светом, позволявшим довольно хорошо обозревать окрестности, в том числе и объект в долине. Сейчас он выглядел ещё более чужеродным, совершенно не вписываясь в дикий пейзаж. К удивлению наблюдателей, его оболочка в лунном свете начала мерцать неярким, но вполне заметным голубоватым сиянием, вызывая неприятные ассоциации, то ли с кладбищенскими огнями, то ли с радиоактивным свечением. За все это время никакого движения вокруг конуса замечено не было. Сам он тоже не проявлял признаков какой-либо активности.

Андрей прислонился спиной к скале, всё ещё хранившей остатки дневного зноя, и, борясь с подступающей дремотой, пытался наблюдать за объектом. Бороться со сном становилось всё труднее – сказывалась накопившаяся за последние дни усталость. Том, ещё полчаса назад прекративший неравную борьбу, сидел рядом и дремал, уткнув лицо в скрещенные на подтянутых к груди коленях руки. Андрей не будил его. Ему самому уже не казалась очень удачной мысль о ночном наблюдении. Во-первых, объект не подавал никаких признаков жизни, а во-вторых, даже если он проявит активность, что смогут противопоставить ему два человека? Успокаивая себя этими мыслями, Андрей уже начал дремать, удобно устроившись на выступе скалы. К действительности его вернул какой-то звук, донёсшийся снизу из долины. Горелов встрепенулся. Сон как рукой сняло. Стараясь не шуметь, он встал на ноги и прислушался, одновременно вглядываясь в глубину долины. Тишину, однако, больше ничего не нарушало и Андрей уже решил было, что звук ему померещился. Но тут шум возник снова. Больше всего он походил на звук далёких шагов.

Андрей легонько толкнул спящего Тома. Рефлекторно, ещё не успев разомкнуть глаз, Томас схватил лежащий под рукой «скорпион». Потом вскочил на ноги и, взяв оружие наизготовку, огляделся. Поняв, что непосредственной опасности нет, он вопросительно посмотрел на Горелова.

– Шум в долине, – пояснил Андрей. – Похоже, кто-то бродит рядом с объектом.

Глаза Шенка загорелись азартом.

– Попробуем взять? – деловито осведомился он.

Андрей колебался. Предпринимать какие-либо активные действия без крайней необходимости не входило в его планы. Но, с другой стороны, кто знает, представится ли ещё возможность застать хозяев снаружи. Когда сюда перебазируется весь лагерь и прибудет толпа специалистов из Центра, здесь будет очень людно и вряд ли обитатели конуса станут вот так просто разгуливать как сейчас. Колебался Андрей долго – секунд десять. А потом, решившись, скомандовал Томасу:

– Ты останешься здесь, а я попробую подобраться поближе и посмотреть, что там и как.

Шенк нахмурился.

– Мне это не нравится, шеф. Возьми меня с собой. Притом, ты нарушаешь инструкцию о действиях в опасной ситуации в паре.

– Инструкции для того и созданы чтобы их нарушать, – качнул головой Андрей. – Если нас накроют обоих, они смогут потом взять и наших у вертолётов – ребята небось спят, как сурки. А так, если со мной что-то случится, ты поднимешь тревогу.

– И всё же мне это не нравится.

– Ничего. Всё обойдётся.

– Ну, хорошо, – вдохнул Томас. – Только поосторожнее ради бога.

– Постараюсь, – Андрей хлопнул Тома по плечу и скользнул вниз по обрывистому склону холма.

Спуск занял довольно много времени. Луна светила со спины и обрыв находился в тени, поэтому ползти приходилось почти вслепую, отыскивая на ощупь выступы и трещины для упора. Дело осложнялось тем, что Андрей старался производить как можно меньше шума, хотя это не всегда удавалось: пару раз он вызвал небольшой камнепад. Наконец, он всё же достиг подножья холма и выбрался на более светлое место. Здесь, присев за валуном, он устроил передышку, которую настоятельно требовали дрожащие от перенапряжения мышцы. Отдышавшись и восстановив контроль над телом, он выбрал себе маршрут, позволяющий передвигаться от скалы к скале, совершая короткие перебежки через открытые места, ещё раз проверил оружие и с максимальной осторожностью двинулся вперёд. Где-то на полпути к цели он совершил ещё одну остановку, устроившись за небольшой скалой с остроконечной вершиной. Успокоив дыхание, Андрей прислушался. Никаких звуков не доносилось. Со стороны, где затаился Горелов, скала была довольно пологой и где-то до её середины можно было добраться без особых усилий, чем он и воспользовался. Отсюда был прекрасный обзор на продолжающий загадочно мерцать в лунном свете конус. До него оставалось не более двухсот метров. Близость объекта действовала на Андрея подавляюще. Чем дольше он смотрел на это странное образование, тем ощутимее становилось чувство угрозы, исходящей от него. Андрей подавил зарождающийся страх, сполз со скалы и, удвоив осторожность, двинулся дальше.

Когда до объекта оставалось не более пятидесяти метров, крупные глыбы, за которыми можно было прятаться, закончились. Дальше шло открытое место, усеянное мелкими камнями. Андрей лежал за небольшим, с полметра высотой, обломком скалы и разглядывал конус, пытаясь дышать как можно тише и прислушиваясь.

Со стороны объекта вновь донёсся отчётливый шум шагов. Андрей напряг зрение, пытаясь разглядеть виновника шума, но никого не увидел. Видимо, этот кто-то находился с противоположной, невидимой ему стороны конуса. Андрей отполз чуть назад и по широкой дуге, от камня к камню, начал огибать конус, пытаясь одновременно разглядеть, что происходит за недоступной для наблюдения стороной. Однако, его ждало разочарование. Ещё до того, как Горелов смог что-то разглядеть, шум шагов затих, а когда он, высунувшись из-за очередного валуна, смог рассмотреть теневую сторону конуса, то никого там не обнаружил. Правда, Андрею показалось, что что-то мелькнуло у основания объекта, но он не мог бы поручиться, что это не было игрой воображения. Тем не менее, Горелов начал присматриваться к тому месту, где ему почудилось движение. Поверхность конуса с этой стороны не была освещена луной, однако свечение, хоть и в гораздо меньшей степени, имелось и здесь. Благодаря этому слабому свечению Андрей смог рассмотреть тёмное пятно на стенке объекта, расположенное у самой поверхности земли. Люк. Сердце Горелова, в который раз за минувшие сутки, сорвалось на галоп. После короткой борьбы осторожности профессионала с любопытством мальчишки, победило последнее. Мысленно ругая себя самыми нехорошими словами из русского и английского языка, он со всей возможной осторожностью подобрался к пятну.

Ещё метров за двадцать Андрей понял, что не ошибся и пятно на стенке действительно является люком, или вернее отверстием. Подобравшись почти вплотную, он смог подробнее рассмотреть его. На люк отверстие походило слабо, края его были неровными, словно оплывшими, да и форма отверстия была далека от геометрически правильного круга или овала. Не было заметно никаких признаков крышки или заслонки, бывших, в понимании Андрея, непременными атрибутами люка. Отверстие имело чуть больше метра в поперечнике. Нижний край его находился ниже поверхности земли и был засыпан рыхлым грунтом. Подавив внутреннее сопротивление, Андрей тронул поверхность конуса. Она оказалась неожиданно тёплой. Прижав ладонь плотнее, он ощутил лёгкую вибрацию. Всё это вместе создавало впечатление о прикосновении к чему-то живому. Горелов отдёрнул руку и рефлекторно вытер её о комбинезон. Загадочно темнеющий люк неудержимо манил Андрея. После короткого колебания он осторожно заглянул в него, однако, рассмотреть что-либо не смог из-за царившей внутри темноты, а воспользоваться фонарём не решился. Поборов желание залезть внутрь, Андрей сделал пару шагов назад и, вспомнив о подозрительных звуках, доносившихся отсюда, посмотрел на землю в поисках следов. На накиданном вокруг грунте были отчетливо видны отпечатки босых человеческих ног.

Горелов решил, что достаточно на сегодня испытывал судьбу. Бросив последний взгляд на чернеющее в оболочке конуса отверстие, он скользнул за ближайшую скалу и, соблюдая прежнюю осторожность, двинулся в обратный путь к холму, на вершине которого маячила маленькая фигурка Томаса.

Глава 4

Прошло два дня. За это время участок пустыни, окружающий долину с таинственным конусом в центре, стал довольно оживлённым местом. В полутора километрах севернее большого холма раскинулся солидных размеров палаточный городок. Расположенную неподалёку более или менее ровную площадку, очистив её предварительно от крупных камней, приспособили для приёма грузовых вертолётов и ракетопланов. Так как другие виды транспорта сюда не добирались, этот импровизированный аэропорт с трудом справлялся с потоком крылатых и винтокрылых машин, подвозящих оборудование и сотрудников Службы. Высоко в небе барражировала пара боевых ракетопланов, в задачу которых входило прикрытие зоны от проникновения с воздуха. От скуки пилоты воздушного патруля не страдали. Хотя, никакой официальной информации в мировую прессу штаб Службы не давал, какие-то слухи всё же просачивались и особо бойкие журналисты, или просто любопытствующие периодически пытались прорваться через охранные заслоны. В том числе и по воздуху. Действовали эти ребята довольно нагло и пару раз доходило до предупредительных выстрелов.

Непосредственные подступы к объекту охранялись особенно тщательно – тройное кольцо парных постов делали проникновение к нему практически невозможным. Между кольцами оцепления, по особому распоряжению Келлера, могли проходить только немногочисленные группы специалистов из научно-аналитического центра ВСК. Впрочем, держались они от объекта на почтительном расстоянии. Непосредственно к конусу, соблюдая максимальные меры предосторожности, была допущена только одна группа для забора пробы материала его оболочки для анализа.

Уже на следующее утро после обнаружения объекта, в лагерь прибыл шеф Службы и с этого времени неотлучно находился здесь. В связи с приездом непосредственного начальника, взявшего в свои руки управление всеми делами, Андрей и Клод оказались без работы. Днём, в самую жару, они скрывались в снабжённой кондиционером палатке, а утром, когда жара ещё не наступила и вечером, когда она уже спадала, друзья неприкаянно слонялись по окрестностям и беседовали. Основной темой этих бесед был конус и всё с ним связанное. Каких только безумных предположений не рождали мучающиеся от вынужденного безделья головы. В последнее время доминирующей стала гипотеза о внеземном происхождении объекта. Здесь они, впрочем, были неоригинальны – большинство обитателей палаточного городка придерживалось той же версии.

К вечеру второго дня разговоры о конусе приелись и свой очередной моцион Андрей и Клод совершали в молчании. Взобравшись на большой холм, они в который раз занялись разглядыванием виновника всепланетного переполоха. Никаких видимых изменений за эти неполные двое суток не произошло. Всё того же грязно-белого цвета был конус днём и по-прежнему загадочно мерцал под лунным светом ночью. Странный «цветок» на его вершине ни на миллиметр ни отклонился от прежнего положения, а люк внизу продолжал манить в неведомые недра.

Андрей вздохнул и уселся на небольшой обломок скалы. Настроение было неважным. Два дня назад он проинформировал шефа о своих ночных похождениях возле объекта. После неизбежного разноса тот потребовал подробного отчёта о каждом шаге в долине. Наибольший интерес Келлера вызвало сообщение о возможном присутствии внутри конуса хозяев, оставивших странноватые следы, и, естественно, люк в стенке, возможно позволяющий проникнуть внутрь объекта. После этого разговора шеф словно перестал замечать двух своих подчинённых. Правда, он был занят целыми днями, да и ночами тоже, но все-таки было обидно. Конечно, Андрей виноват, но не настолько же. Клод периодически порывался подойти к шефу и выяснить его планы относительно их команды, но Андрей каждый раз отговаривал друга, советуя не торопить событий.

В глубине души он надеялся, что шеф планирует использовать их в операции по проникновению внутрь объекта, а то, что такая операция будет предприниматься, у Андрея не возникало сомнений. Опять же, рассуждал он, если бы Келлер не собирался использовать их здесь в скором будущем, то давно бы отослал отсюда – благо дел в других местах земного шарика у Службы хватало. А забыть о своих, без ложной скромности, лучших инспекторах, он не мог, не смотря на всю свою занятость.

Клод, устроившийся на камне неподалёку, закурил. Лёгкий ветерок, поднявшийся к вечеру, сносил сигаретный дымок на Андрея. Тот поморщился и демонстративно махнул ладонью, пытаясь отогнать дым. Жерар не пожелал замечать красноречивого жеста.

– Тебе мама в детстве объясняла, что курение опасно для здоровья? – поинтересовался Горелов.

– Конечно, – Клод смачно затянулся и выпустил изо рта пять идеальной формы колец, а потом пронзил их струйкой дыма. – Между прочим, такое могут проделать немногие, – кивнул он на тающее в воздухе сооружение.

– Достойное зависти достижение, – Андрей изобразил аплодисменты.

– Надо же хоть как-то использовать свои таланты. Иначе, при теперешней курортной жизни совсем деградируешь.

– Кончай ныть. Вспомнит о нас шеф, никуда не денется. Надо же будет кому-то лезть в эту хреновину.

Последнее слово Андрей произнёс по-русски, но Клод его понял. Благо, употреблять русские словосочетания при их нервной работе приходилось часто.

– Оптимист, – Клод стряхнул пепел, который, подхваченный ветерком, оказался на одежде Андрея. – Собственно, почему ты решил, что кто-то куда-то вообще полезет?

– Рассуди сам, – Горелов стряхнул пепел. – То, что сейчас делают ребята из аналитического отдела, сводится к фиксации, в основном, внешних параметров объекта. Плюс анализ состава, из которого сделана оболочка. Провести внутреннее сканирование, судя по слухам, не удалось – оболочка гасит все виды волн и излучений.

Андрей подбросил на ладони небольшой камушек, поймал, подбросил снова, опять поймал.

– Не мельтеши, – попросил Клод. – И что же дальше?

– А ты заканчивай окуривать, – возмутился наконец Андрей, разгоняя очередное облако дыма.

Клод посмотрел на недокуренную и до половины дорогую (а других он не признавал) сигарету.

– Жалко бросать, – заключил он и поднёс окурок к губам.

Андрей, поймав подброшенный в очередной раз камушек, щелчком послал его в Жерара, выбив из его пальцев сигарету. Клод проследил за полётом дымящегося бычка и постучал согнутым пальцем по голове.

– Сам виноват, – пожал плечами Андрей. – Просил же по-хорошему.

– Нервными все какими стали, – пробурчал Клод.

Минут пять Жерар молча дулся, на шестой минуте не выдержал и снизошёл до небрежного вопроса в продолжение прерванной беседы.

– И ты думаешь, вот так сразу пошлют группу? А ты не забыл, что произошло с экипажем станции и лайнером? Если ты и забыл, то помнит начальство. Его за гибель группы по голове не погладят.

– Пошлют, конечно, не сразу. Вначале наверняка попытаются воспользоваться роботами, а уж потом, скорее всего вне зависимости от результата, пошлют группу. А по поводу возможности её гибели… Похоже, мы столкнулись с чем-то совершенно незнакомым, видимо, чужим и скорее всего опасным. Вернее, наверняка опасным. Это уже было продемонстрировано. Что ещё можно ожидать от этой штуки – неясно. Может быть, она уже исчерпала всю свою смертоносную мощь и представляет собой всего лишь пустышку. А если нет? Если объект выкинет ещё что-то подобное в гораздо большем масштабе? Так что возможная гибель нескольких человек в расчёт приниматься не будет – слишком велики ставки.

– Логично, хотя и не слишком жизнерадостно, – согласился Клод и потянулся за сигаретами, однако, перехватив прицеливающийся взгляд Андрея, оставил пачку в покое.

Почесав кончик носа, Клод вздохнул и спросил:

– А, собственно, для чего туда вообще кому-то лезть? Не проще ли сразу шарахнуть по этому чужаку чем-нибудь килотонн на пятьдесят, чтобы уж наверняка? Тем паче, поводов у нас предостаточно, а местность вокруг пустынная – никто больше не пострадает.

– Причина, конечно, есть, – кивнул Андрей. – Однако надо всё же попытаться разобраться в этой ситуации. Бомба – крайний аргумент. Если это пришельцы, что вероятнее всего, то вариант с бомбой чреват – кто знает, нет ли поблизости их друзей, которые могут обидеться на такое отношение к их соплеменникам.

– У нас тоже есть основание для обид…

– Согласен. Но где гарантия того, что всё происшедшее было следствием злого умысла? Скажем, их корабль, если это корабль, потерпел аварию и произошёл неконтролируемый выброс неизвестной нам энергии. Может такое быть? А мы их бомбой.

Андрей отбросил камешек, который подобрал взамен использованного в качестве снаряда, сочтя его слишком шероховатым для тактильных рецепторов.

– И, ко всему прочему, мы забываем немаловажную составляющую человеческой психики – любопытство.

– Не слишком ли дорогая цена для простого любопытства?

– Возможно. Но любопытство вещь могучая, заложенная на уровне безусловных рефлексов. Хочешь маленькую иллюстрацию на эту тему?

– Ну? – в голосе Клода не чувствовалось большого энтузиазма.

– Биологи проводили опыт: сажали в комнату несколько десятков крыс. Комната соединялась узким, только крысе пролезть, проходом с соседним помещением, в котором находилась кошка. Так вот, несмотря на то, что у крыс в изобилии была вода и пища, а также самки под боком, несколько самцов всё же пролезли в тот проход и были съедены кошкой. Что их туда понесло? Только любопытство. Так что чувство это заложено эволюцией весьма давно и трудно преодолимо.

– М-да, – хмыкнул Клод.

– Ну а ты откажешься лезть в эту штуковину?

– Пожалуй, нет, – почти не колеблясь ответил Жерар.

– И что, руководствоваться ты будешь чувством долга? Или тебе всё же будет самому интересно, что же там внутри?

– Убедил! – засмеялся Клод. – Надеюсь, кошки там на меня не найдётся!

– Дай бог. Кстати, кто-то поднимается сюда явно по наши души.

Андрей кивнул на пологий склон холма слева от них.

– Кто-то из ребят Хуана, – заметил Клод. – Дело, видно, срочное. Пойдём навстречу? Что зря парню париться?

Они встретились с посыльным примерно на середине склона. Отдуваясь, – спешил бедняга – он сообщил, что им обоим через пятнадцать минут следует прибыть на совещание в палатку Эриха Келлера.

– Ну вот, а ты боялся, – хлопнул Андрей Клода по плечу. – Вспомнили и про нас.

Жерар озабоченно посмотрел на часы.

– Мало времени. Поспешим?

– Поспешим.

Друзья почти бегом двинулись к палаточному городку. Клод шёл на корпус впереди Андрея. Посыльный безнадёжно отстал. Хотя, теперь спешить ему не было надобности. Через десяток минут Андрей и Клод, порядком взмокшие и запыхавшиеся, добрались до палатки шефа.

– Думаешь в таком виде присутствовать на совещании будет прилично? – переводя дыхание, спросил Клод и окинул критическим взглядом потемневшую от пота рубаху Горелова.

– Переодеться всё равно не успеем, – пожал плечами тот. – Сойдёт и так.

С этими словами Андрей распахнул полог и шагнул в приятный для утомлённых солнцем глаз полумрак палатки. Здесь было заметно прохладнее, чем на улице – сказывалась работа двух кондиционеров, негромко гудящих в отверстиях невысокого потолка. Широкие окна в стенках давали достаточно света для того, чтобы чувствовать себя комфортно. Центр помещения занимало сооружение, состоящее из полутора десятков поставленных вплотную лёгких столиков с двумя рядами стульев по бокам. Свободных мест за этим импровизированным «столом совета», как окрестил про себя сооружение Андрей, оставалось ещё довольно много. Горелов и Жерар скромно пристроились поближе к выходу. Пустующие места быстро заполнялись и к назначенному времени их не осталось совсем. Присутствовали за столом, в основном, знакомые Горелову люди, так или иначе связанные со Службой. Человек пять Андрей видел впервые. Председательствовал, как и следовало ожидать, Эрих Келлер. В непосредственной близости к нему устроились его заместители. Среди них Андрей заметил и Салеха. Шеф, негромко разговаривавший с заместителем по техническому обеспечению, глянул на часы, окинул взглядом присутствующих и произнёс:

– Начнём. Надеюсь, опоздавших нет?

Таковых не оказалось. Все знали болезненную приверженность Келлера к точности.

– Прекрасно. Тогда перехожу сразу к делу. Вначале ознакомлю кратко с ситуацией. Данные по объекту, собранные нами, к сожалению, чрезвычайно скудны. Сейчас я их оглашу, а потом все вместе попробуем разработать линию наших дальнейших действий, исходя из этих данных. В своих высказываниях попрошу быть предельно лаконичными. Время дорого – принимать меры нужно как можно быстрее, пока наш подопечный вновь не проявил активность. Надеюсь, все осознают, что активность эта может носить ещё более неприятный характер, чем до сих пор.

Шеф перевёл дыхание.

– Итак, о результатах наших работ по исследованию объекта. Сам объект, вернее основная его часть, находится под землёй. Он имеет сигарообразную форму. Длина составляет приблизительно сто десять метров, ширина – двадцать восемь метров. Эхозондирование показало, что под объектом находится вертикальный колодец, из которого, судя по всему, он и выбрался. Глубина колодца составляет более трёх километров.

Среди собравшихся пробежал удивлённый шепоток.

– Оболочка объекта состоит из металлизированного кремний-полимерного материала, – не обращая внимания на оживление, продолжал Келлер. – Я не буду вдаваться в подробности структуры. Скажу только, что по заключению специалистов, такого материала земная технология создать не в состоянии. Материал, кстати, исключительно прочный. Группе, которая брала пробу, пришлось изрядно помучаться, прежде чем откромсать кусочек для анализа. Оболочка не пропускает никаких излучений извне, с помощью которых делались попытки произвести сканирование внутренней структуры. Так что о том, что находится под оболочкой, мы никакого представления не имеем. Так же не было обнаружено никаких излучений или полей, генерируемых объектом. Источником злополучного импульса был, судя по всему, «цветок», находящийся на макушке объекта, хотя это только предположение – никакой активности он сейчас не проявляет. Обитатели объекта, если таковые вообще имеются, – тут шеф глянул на Андрея,– никак своего присутствия не обнаружили. Следы босых ног мог оставить какой–то излишне любопытный проезжий бедуин.

– Ну и остаётся самое любопытное, – продолжал Келлер.– Я имею в виду отверстие или люк, о котором все, наверное, слышали. О его назначении ничего наверняка сказать нельзя. Главное – возможность через него проникнуть внутрь объекта, не нарушая его целостности. Вот и все факты. Прошу высказываться.

– Разрешите мне? – поднялся со своего места начальник аналитического отдела.

Келлер кивнул.

– Я хочу довести некоторые соображения аналитической группы.

Он кашлянул, прочищая горло, и, время от времени заглядывая в бумаги, лежащие перед ним на столе, заговорил:

– Итак, что мы имеем на сегодняшний день? Посередине величайшей пустыни мира, видимо, с большой глубины, появилось неизвестное нам устройство и генерировало импульс или серию импульсов неизвестной нам природы. В результате мы имеем гибель людей и проблему в виде этого самого устройства. Что из себя представляют импульсы? Мы пришли к выводу, что скорее всего, это направленная передача какой-то информации и люди погибли случайно, оказавшись на пути этой передачи. Теперь – куда информация была направлена? Скорее всего, какому-то получателю, находящему за пределами Земли. Вопрос в том, где он может находиться. Космическими силами Службы уже неделю ведётся поиск по направлению следования импульса. Поиск тщательный, на пределе дальности и, к сожалению, безрезультатный. Скорее всего, получатель находится за пределами досягаемости нашей космической техники. По крайней мере, в пределах Солнечной системы ничего подозрительного не было обнаружено. За орбитой Плутона, на расстоянии, доступном для наших кораблей, тоже.

Говоривший пошелестел бумагами и продолжил:

– Таким образом, что из себя представляет таинственный получатель информации, посланной нашим подопечным, и смысл самой информации остаётся загадкой. Мы считаем земное происхождение объекта маловероятным. Попробую обосновать это утверждение. Для начала – его местонахождение. Если допустить, что объект создан людьми, то каким образом эту громадину доставили в пустынное место? Даже в разобранном виде? Наши спутниковые системы не фиксировали активности в этом районе уже более двадцати лет. Вы спросите, как же спутники прозевали вторжение такого объекта в атмосферу? Я отвечу. Прибытие его произошло достаточно давно. Как давно? Трудно сказать. Во всяком случае, до того, как были придуманы системы всепланетной безопасности. Прибыв сюда, он внедрился в грунт и до настоящего времени не проявлял активности. Чем теперь вызвана эта активность? Неизвестно. Какие ещё сюрпризы он нам готовит? Неясно. Как видите, сплошная череда вопросов без ответов.

Ещё одно подтверждение внеземного происхождения объекта – это природа импульса. Никаких аналогов в земной технологии не имеется. То же можно сказать и о материале, из которого состоит объект. По-моему, я вас убедил.

Возражений не последовало. Подобное предположение уже несколько дней носилось в воздухе, и оратор только высказал его вслух в более или менее связанной форме.

– У меня всё, – не дождавшись возражений, завершил своё выступление начальник аналитического отдела и сел на своё место.

– У кого-то есть возражения или дополнения? – спросил Эрих Келлер.

Вдоль столов пробежал шепоток, но высказываться больше никто не стал.

– Что ж, принимаем это предположение как рабочую версию, – решил шеф Службы. – Теперь о наших дальнейших действиях. Сразу скажу, что об уничтожении объекта пока не может быть и речи. Это решение остаётся в силе, если события не примут угрожающего характера. В случае же выхода ситуации из-под контроля допускаются любые, самые крайние меры. Поэтому в лагере останется необходимый минимум людей. Оцепление будет отведено на безопасное расстояние и обеспечено средствами индивидуальной защиты. Сотрудники, остающиеся в лагере, должны быть в постоянной готовности к срочной эвакуации в течение, примерно, семи минут – время подлёта ракеты с ядерным зарядом составит одиннадцать минут. Но, как я уже сказал, это крайний случай. Наша задача на настоящий момент – проникновение внутрь объекта, изучение, вступление в контакт с обитателями, если таковые имеются, и, в конечном счёте, обезвреживание нашего подопечного. Последняя задача должна быть достигнута любой ценой.

Шеф сделал паузу, выделяя смысл последней фразы.

– Итак, главная задача – проникновение внутрь объекта, – убедившись, что все поняли серьёзность момента, заговорил он снова. – Это должно прояснить ситуацию. Группа проникновения. Назовём её так, должна быть не слишком большой. Командиром её я предлагаю назначить старшего инспектора Горелова. Есть возражение против его кандидатуры?

Возражений не последовало.

– Конечно, посылать сразу людей не будем. Попытаемся запустить внутрь сначала робота–разведчика.

Келлер кивнул своему заместителю по технической части. Тот, откашлявшись, начал излагать технические параметры робота, которого предполагалось использовать. Андрей слушал плохо, переваривая своё назначение. Очнулся он от тычка в бок. Толкался, естественно, Клод.

– Если не включишь в группу, – сделав зверское лицо, прошипел он, – зарежу сегодня ночью… Сонного!

– Считай, что ты первый в списке, – ухмыльнулся Андрей.

– То-то, – довольно протянул Жерар.

Глава 5

Запуск робота-разведчика был назначен на девять утра. К этому времени «лишние» люди должны были переместиться на безопасное расстояние, прихватив с собой ставшее ненужным оборудование. Остаток вечера Андрей с Клодом занимались формированием группы. Спать легли поздно, а заснул Андрей только под утро, когда стих шум снимающегося с места лагеря. Разбудило его довольно грубое встряхивание. Сев на койке, Горелов разлепил не желающие открываться веки. Перед ним стоял с полотенцем в руках Клод. В чёрных вьющихся волосах француза поблескивали капли воды.

– Уже восемь, – бодро сообщил он. – Пора умываться и завтракать, а то опоздаем к началу.

– Началу чего? – всё ещё плохо соображая, уточнил Андрей.

– В девять запускают робота внутрь объекта, – терпеливо пояснил Клод.

– Почему раньше не разбудил? – недовольно проворчал Андрей, нашаривая полотенце на спинке кровати.

Клод не ответил, занятый приведением в порядок непослушной шевелюры. Горелов тряхнул головой, прогоняя сонную одурь, нашёл наконец-то полотенце и выбрался на улицу.

Через сорок минут друзья присоединились, с согласия шефа, к процессии из полутора десятков человек, медленно продвигающейся за бронированным транспортёром, везущим робота и оборудование к торчащему из земли грязно-белому конусу.

Когда до объекта оставалось метров сто, скорость транспортёра упала до черепашьей. Так, нога за ногу, протащились ещё метров пятьдесят. Здесь Келлер дал команду остановиться. Транспортёр быстро разгрузился, а потом, пока кибернетики собирали переносной пульт управления, машина выдвинулась в сторону конуса ещё на пару десятков метров и развернулась боком к чернеющему отверстию предполагаемого входа, заслоняя бронёй суетящихся людей на случай какой-либо неожиданности. По обе стороны от застывшего бронетранспортёра расположилось по отделению ребят из взвода Хуана в полном боевом облачении. Командовал ими сам Хуан. Пристроив на треногах тяжёлые плазменные импульсаторы и нацелив их на вход, стрелки доложили о готовности.

Андрею и Клоду, строго говоря, заняться было нечем и поэтому, чтобы не путаться под ногами, они отошли чуть в сторону и присели на крупный обломок скалы. Все подготовительные работы заняли не больше десяти минут, так что соскучиться они не успели.

– Похоже, начинается, – заметив, что кибернетики перестали суетиться и заняли места у пульта, заключил Андрей. – Пошли?

Клод кивнул, поднялся на ноги и зашагал к пульту управления роботом, предварительно вдавив каблуком в грунт недокуренную сигарету. Андрей последовал за ним.

Робот походил на двух крабов, отливающие металлическим блеском панцири, которых соединялись последовательно друг с другом подвижным сочленением. Два десятка членистых ног поднимали его сантиметров на тридцать над землей. В длину разведчик достигал шестидесяти сантиметров, в ширину сантиметров тридцати. С помощью изгибающихся в любую сторону лапок с микрозацепами, робот мог перемещаться по любым поверхностям, в том числе и вертикальным, пролезать в довольно узкие щели, двигаться внутри труб. Панцирь его был достаточно устойчив против воздействия агрессивной среды. В настоящий момент операторы тестировали двигательные функции. Со стороны казалось, что разведчик разминается перед предстоящей работой, выгибая спину, шевеля лапками и выдвигая из отверстий в передней части корпуса щупы многочисленных сенсоров.

Друзья забрались под тент, закрывающий от яростных солнечных лучей пульт и всех суетящихся вокруг него. Лёгкие складные стульчики были предусмотрены только для операторов, поэтому Андрею и Клоду пришлось наблюдать за происходящим стоя.

Робот тем временем занимался проверкой своих клешнеобразных захватов, придававших ему еще большее сходство с ракообразным.

– Какая-то защита у него имеется? – спросил Горелов у показавшегося ему менее занятым кибернетика.

– Панцирь представляет собой лёгкую броню, пожал плечами тот. – Сенсоры, при необходимости, так же закрываются бронеколпаками. Может работать в довольно суровых внешних условиях. Но, мне кажется, вчера на совещании вся эта информация прозвучала.

В последней фразе кибернетика сквозило лёгкое раздражение и Андрей, пробурчав что-то вроде извинений, оставил собеседника в покое.

Наконец кибернетики доложили о своей готовности.

– Запускайте, – скомандовал Келлер.

Робот, засеменив суставчатыми ногами, двинулся ко входу в конус, волоча за собой тонкую нить кабеля. Решив не отвлекать больше операторов от работы, Андрей обратился к Клоду:

– Ты вчера на совещании вникал в тонкости устройства этого таракана? – он кивнул на робота.

– Постольку – поскольку, – хмыкнул Клод. – А что?

– Для чего кабель – понятно, радиоволны конус экранирует, и он, должно быть, служит для коммуникации и управления…

– Ты удивительно догадлив, – не удержавшись, съязвил Жерар.

– А в случае обрыва кабеля этот робот на что-нибудь способен? – продолжал гнуть своё Андрей.

– По-моему, не на многое. Само собой, ведётся запись внешних событий, естественно предусмотрена программа самосохранения, так же самостоятельное возвращение наружу для передачи записанной информации.

– Он вооружён?

– Упаси бог! Хотя захваты у него внушительные. Ущипнуть может ощутимо.

– Понятно, – кивнул Горелов, усмехнувшись.

Клод глянул на друга и с сомнением покачал головой.

К окончанию их диалога робот добрался до входа и застыл на границе света и тьмы, приподняв переднюю часть корпуса, словно принюхиваясь. Постояв так несколько секунд, он соскользнул внутрь, увлекая за собой изрядную порцию взрыхлённого грунта.

Затаив дыхание Андрей впился взглядом в экран, демонстрирующий картинку, передаваемую роботом изнутри объекта. Слева пристроился Клод, справа – забывший о присущей ему солидности, Эрих Келлер. Остальные наблюдающие вынуждены были довольствоваться тем, что удавалось рассмотреть над их головами. Оператор недовольно покосился на возникшую кучу – малу, но ничего не сказал.

Уровень пола помещения, в котором оказался робот, был примерно на метр ниже входа. На полу скопилась куча ссыпавшегося снаружи грунта, весьма приличных размеров, с высоты которой робот и дал общую панораму. Лившийся снаружи свет, позволял довольно хорошо рассмотреть камеру кубической формы. Впрочем, кубической форму помещения можно было назвать с некоторой натяжкой. Углы имели закруглённую форму, переход стен в потолок тоже был довольно плавным. Сам «куб» оказался как-то перекошен и походил скорее на параллелепипед. Пол местами вздыбливали невысокие бугры и покрывали какие-то натёки вроде сталагмитов карстовых пещер. Потолок в центре камеры заметно провис и с него спускались «сосульки» различной толщины и длины. Продолжая сравнение с карстовыми пещерами, Андрей про себя назвал их сталактитами. Две самые здоровые сосульки, свисающие почти до пола, закрывали добрую треть обзора роботу. Общий цветовой фон интерьера был бледно-жёлтый с грязноватым оттенком.

Телескопический объектив приблизил поочерёдно различные участки помещения, позволяя рассмотреть их подробнее. Одновременно велась видеоаккустическая запись и запись показаний многочисленных сенсоров робота. Все эти данные обрабатывались компьютером и итоговый результат выдавался на дисплей. Состав воздуха, как и ожидалось, не отличался от наружного, каких-либо вредных примесей обнаружено не было. Компьютер отметил немного повышенный уровень электромагнитного поля и высоковатый радиоактивный фон. Впрочем, обе эти аномалии, при не слишком длительном пребывании внутри объекта, опасности для здоровья человека не представляли.

– Условия вполне комфортные, – заключил вполголоса Клод, оценив информацию, выданную на дисплее.

– Если не считать убогость интерьера, – отозвался Андрей. – Такое ощущение, что здесь термитный заряд рванул – все оплавилось.

– Да, вид не слишком привлекательный, – согласился Жерар.

Развить эту тему им не дали – оператор повернулся к шефу и спросил:

– Двигаемся дальше?

– Давайте, – кивнул шеф. – Только очень осторожно.

Изображение на экране дрогнуло и поползло вправо – робот медленно, ощупывая передними конечностями поверхность пола, начал обходить сдвоенный сталактит, загромождавший центр камеры. Когда он продвинулся настолько, чтобы «разглядеть» противоположную стенку, стало видно чернеющее в ней отверстие диаметром, пожалуй, даже больше наружного входа.

– Удачно, – снова заговорил Клод. – И здесь открыто. Похоже, хозяева нас приглашают.

_ Скорее напоминает ловушку, – выразил своё мнение Андрей. – Я бы предпочёл резать глухую стену.

– Дело вкуса, – хмыкнул Клод.

Робот подобрался к темному пятну входа и остановился напротив него. «Сосульки» в центре камеры теперь закрывали путь прямым солнечным лучам и рассмотреть, что же находится за порогом было невозможно.

Продолжить чтение