ВОСЬМИКЛАССНИЦА (рассказ)

Восьмиклассница из Тальменки. Рассказ.

Оно, конечно, начальству виднее. А оно там наверху решило производить обмен грозненских студентов на алтайских.

Надеюсь, что я вас заинтриговал. На самом деле это был отточенный не одним годом процесс отработки советскими студентами-комсомольцами летней трудовой практики. Вы догадались, обмен студентами происходил на короткий летний период, ну, там пару месяцев от силы. Но почему эшелон алтайских студентов, затрачивая немалые средства, ехал на Северный Кавказ, а веселые песни под непременную гитару грозненских стройотрядовцев неслись в вагонах, двигающих на Барнаул?

Лишь с высоты своих нынешних годов, читая в прессе о демографическом кризисе в постсоветской современной действительности, я начинаю понимать, что таковой обмен был целенаправленным и обдуманным. Среди барнаульских студенческих отрядов можно было заметить лишь несколько парней. А стройотряд из Грозного имел в своем наличии лишь несколько поварих, женского полу. И в те далекие годы чеченцы славились своим врожденным мастерством в строительстве. Несмотря на свою молодость, грозненские стройотрядовцы лихо справлялись на стройках Алтая. И еще одно обстоятельство нас удивило тогда. Мужского населения в деревнях Алтая было в разы меньше чем бойких и очень симпатичных девушек. В поселке Тальменка, где наш отряд дислоцировался, и вовсе на одного парня приходилось, аж, 17 девчонок! Правильно, вы догадались, что такого внимания к своей скромной персоне со стороны прекрасного полу наш стройотрядовец не испытывал ни прежде, ни, мне так думается, после.

Тальменка, был поселок по сибирским меркам довольно крупный, в тысяч десять жителей. Удивлению тальменчан не было предела, когда мы им доказывали, что в Чечено-Ингушетии, к примеру, в пос. Шали проживает более 30 тысяч жителей. Привычных на Кавказе фруктовых деревьев в Тальменке не было. Росла там черемуха и, местная гордость, яблоки «Ронетка», размером чуть больше вишенки. К местному населению мы относились очень доброжелательно, надеюсь, что эта доброжелательность была взаимной.

Однажды вечером, в теплый и очень свежий вечер после рабочего дня наши ребятами решили пройтись по поселку. Ребята направились к магазинам, а я присел на лавочке перед нашим общежитием. Недалеко, на противоположной стороне широкой улицы с пешеходными подобиями тротуаров, застеленными досками по обе стороны дороги, играл мальчишка лет 5-6. Вначале я не обратил внимания, что мальчишка зашел за кусты черемухи, когда мы с ребятами вышли на улицу. Но, когда парни, в непременных стройотрядовских курточках цвета «хаки», разукрашенных эмблемами ССО (Студенческий стройотряд), и модных, дефицитных по тем временам, американских джинсах, удалились, то мальчишку взяло любопытство. Он сначала выглянул из своего укрытия, затем и вовсе вышел. Видно было, что его раздирает любопытство. Мне всегда нравилось общаться с малышами, и мое внимание тоже привлек мальчишка.

– Ты, наверно, в «войнушку» играешь с пацанами… или в прятки? Где твои друзья? – добродушно поинтересовался я.

То, что я заговорил с ним на равных и доброжелательно, подкупило, по всей видимости, мальчишку. Позже я узнал и еще одну причину, по которой он мне доверился.

– Не-а. Тут не с кем играть. Пацаны знакомые уехали на каникулы, – совсем по-дружески ответил мальчишка.

– Хочешь, мы с тобой поиграем? – предложил я.

– Не-а, – что-то сдерживало его.

– Тебя как звать? – спросил я.

– Васькой… а ты кто? Американец, да? – вдруг неожиданно спросил мальчишка.

– Почему же американец? Я такой же советский, как и ты, – обьяснил я.

– А чего ж ты с теми дядьками, что ушли, разговаривал по-американски… и брюки на тебе американские, – поставил меня в тупик мальчишка.

Я улыбнулся наивности мальчугана и постарался обьяснить ему. Но мы с ним общались через всю улицу, а это никак не располагало дружескому общению. И я попытался несколько разрядить обстановку:

– Я с тобой, Васька, говорю на каком языке?

– Ну, на русском.

– Значит… я свой?

– А может ты шпион… выучил русский?

– Нет. Просто я не русский, а чеченец.

– А че-че-ны это американцы?

– Нет. Чеченцы – это такой же народ, как и русские, украинцы. И мы с русскими живем в одной стране, в Советском Союзе, СССР. Просто у нас язык немного отличается от русского, и ты нас не совсем понимаешь. Но мы все умеем разговаривать по-русски, – пытался я внушить доверие пацану.

– А если американцы нападут на нас, ты на чьей стороне будешь? – совсем серьезно спросил Васька.

– Васька, у тебя папа есть?

– Ага, есть. Он на работе.

– Так вот, если эти американские империалисты нападут на нашу с тобой страну, мы с твоим папой так наподдадим этим собакам, что они пожалеют, что задумали наброситься на нас! – твердо заявил я.

– А чеченов много? – впервые за все время заулыбался Васька.

– Много, Васька. Нас с тобой очень много! И ты, малыш, не бойся каких-то там американцев. Пока мы вместе, нас никто не сможет победить! – заверил я мальчишку.

– А тебя как звать? – спросил мальчуган.

– Ваид.

– Ва-ва… Ва-ид… Ваид. Трудное имя. Но ты хороший, – сделал свой вывод Васька.

– Васька, твои друзья уехали в гости к родным на каникулы?

– Да.

– Хочешь я буду твоим другом, пока они не вернутся?

– Ладно, – улыбнулся еще светлее мальчишка.

Он твердым шагом перешел улицу и подошел ко мне совсем близко, без тени страха в голубых глазах и протянул мне свою маленькую ручонку с согнутым мизинцем. Я понял, что наступил торжественный момент и, протянув руку, сцепил свой мизинец с его. Мальчишка произнес клятву верности дружбе:

– Клянусь, клянусь, клянусь

Я другом верным быть!

Клянусь, клянусь, клянусь

Об этом не забыть!

Я в свою очередь повторил клятву верности дружбе и подтвердил факт соглашения.

– Васька, а у тебя братья, сестры есть? – спросил я у друга.