Нексус Эха

—-

Пролог: Пульс Нексуса

В начале не было ничего – лишь бесконечная пустота, где время и пространство ещё не обрели формы. Но даже в этой пустоте дрожал слабый ритм, словно сердце, бьющееся в ожидании рождения. Эхо-Нексус, сеть параллельных миров, родился из этого ритма, из желания разума укротить хаос. Каэли, древняя цивилизация, чьи имена стали мифами, были первыми, кто услышал этот пульс. Они видели в нём не только порядок, но и возможность – власть над самой тканью бытия.

Город Вечного Эха, их столица, парил в сердце Эхо-Поля – бескрайнего пространства, где реальности переплетались, как нити в гигантском гобелене. Город был чудом, сотканным из света и материи, что казалась живой. Его башни, высеченные из кристаллов, что пели мелодии иных миров, тянулись к бесконечности, их грани отражали миллионы реальностей: миры, где звёзды пылали золотом, где океаны пели, где время текло вспять. Улицы города извивались, как реки, меняя своё течение в ответ на мысли обитателей. Воздух дрожал от энергии, а в каждом вдохе чувствовался привкус вечности. Площади, окружённые арками из жидкого света, были местами собраний, где Каэли обсуждали судьбы миров, а сады, где росли деревья с листьями из звёздной пыли, шептались с ветром о забытых эпохах.

В центре города возвышался Храм Первого Эха – массивное сооружение, похожее на гигантский Хроно-Кристалл, чьё сияние могло ослепить неподготовленный разум. Его стены были покрыты письменами, что двигались, словно живые, рассказывая истории о рождении миров и их падении. Зал храма был огромен, его потолок терялся в сияющей дымке, а пол, выложенный плитами из жидкого света, отражал лица тех, кто осмелился бросить вызов вечности. Здесь Каэли проводили свои ритуалы, соединяя свои умы с Эхо-Полем, чтобы видеть нити реальностей и управлять ими. Они называли себя Архитекторами – теми, кто проектировал судьбы миров, направляя их эволюцию, как садовники, что подрезают ветви дерева.

Но их амбиции росли. Каэли не хотели просто наблюдать за мирами – они стремились объединить их, создать одну реальность, где хаос Эхо-Поля будет укрощён. Так родилась идея Эхо-Часов – артефакта, способного синхронизировать все реальности, подчинить время единому ритму. Эхо-Часы должны были стать их величайшим достижением, но никто не знал, что они также станут их погибелью.

В ту ночь, когда звёзды над Городом Вечного Эха скрылись за пеленой энергии, Храм Первого Эха был полон жизни. Сотни Архитекторов собрались в его центральном зале, их голоса сливались в гимн, что звучал, как хор звёзд. В центре зала возвышалась платформа, на которой зарождались Эхо-Часы – пока лишь каркас из вращающихся колец, сотканных из металла, что не поддавался законам физики. Внутри колец пульсировало ядро – кристалл, чей свет был одновременно прекрасен и пугающ, словно он хранил в себе души всех миров. Кольца двигались с гипнотической грацией, их гравировка – письмена, что рассказывали о рождении времени – мерцала, отражая свет ядра. Воздух вокруг платформы дрожал, как поверхность озера, потревоженного камнем, а низкий гул Часов проникал в кости, заставляя сердца биться в их ритме.

Эйлара, верховная жрица Каэли, стояла у платформы, её длинные одежды переливались, как поверхность звёздного озера. Её лицо, обрамлённое серебряными прядями, было суровым, но глаза горели надеждой. Она подняла руки, и гимн Архитекторов затих, оставив лишь гул Эхо-Часов.

– Братья и сёстры, – её голос разнёсся по залу, чистый и властный, – сегодня мы завершим то, что начали тысячелетия назад. Эхо-Часы станут ключом к единству. Мы соткём реальности в одну ткань, и хаос Эхо-Поля уступит место порядку.

Архитекторы ответили одобрительным гулом, их лица светились верой в величие их цели. Но в задних рядах, в тени колонн, стояла Ксанте’ – молодая Архитектор, чьи способности превзошли многих её наставников. Её тёмные волосы были собраны в тугой узел, а глаза, цвета ночного неба, скрывали бурю сомнений. В руках она сжимала осколок Хроно-Кристалла, который она тайно взяла из хранилища. Кристалл был тёплым, почти живым, и шептал ей о видениях: миры, что рушились под тяжестью амбиций Каэли, города, что растворялись в пустоте, и тень – бездонная, голодная сущность, что ждала своего часа.

– Эйлара, – Ксанте’ шагнула вперёд, её голос дрожал, но был твёрд. – Мы не знаем, что будет, если мы активируем Часы. Эхо-Поле нестабильно. Я видела разломы в своих видениях. Миры гибнут.

Зал затих. Архитекторы переглянулись, их лица выражали смесь удивления и раздражения. Эйлара повернулась к Ксанте’, её взгляд был холодным, но в нём мелькнула тень сомнения.

– Твои видения, Ксанте’, – ответила Эйлара, – лишь отголоски страха. Эхо-Поле подчинится нам. Мы – Каэли. Мы создаём порядок там, где царит хаос.

– А если мы создадим хаос? – возразила Ксанте’, её голос стал громче. – Я видела тень, Эйлара. Она ждёт. Она голодна. Что, если Часы разбудят её?

Эйлара нахмурилась, её пальцы сжались в кулаки. – Ты сомневаешься в нашем предназначении, Ксанте’. Но мы не остановимся. Если ты не с нами, уйди.

Ксанте’ хотела ответить, но слова застряли в горле. Она чувствовала взгляды других Архитекторов – смесь презрения и любопытства. Среди них был Талрис, её старый наставник, чьи глаза были полны разочарования.

– Ксанте’, – тихо сказал он, подходя ближе. – Ты всегда была слишком упрямой. Доверяй Эйларе. Она видит дальше, чем мы.

– А если она ошибается? – прошептала Ксанте’, но Талрис лишь покачал головой и вернулся к своему месту.

Ритуал продолжился. Архитекторы возобновили гимн, их голоса сливались с гулом Эхо-Часов. Эйлара подняла последний Хроно-Кристалл – огромный, сияющий, словно пойманная звезда. Она возложила его в ядро Часов, и зал наполнился светом, таким ярким, что даже тени исчезли. Кольца закружились быстрее, их движение стало гипнотическим, а ядро запульсировало, испуская волны энергии, что резонировали с Эхо-Полем.

Ксанте’ отступила к стене, её сердце билось в такт с Часами. Она чувствовала, как Эхо-Поле отвечает – не покорностью, а яростью. Воздух стал тяжёлым, словно перед бурей. Письмена на стенах храма задрожали, их линии искажались, формируя образы: пылающие города, кричащие толпы, миры, что растворялись в пустоте.

– Эйлара, остановись! – крикнула Ксанте’, но её голос утонул в нарастающем гуле.

Ядро Часов вспыхнуло алым, и Храм Первого Эха содрогнулся. Пол под ногами Архитекторов треснул, из трещин вырвались нити света, что разрывали пространство. Первый Эхо-Разлом родился – рана в ткани реальности, из которой хлынула энергия, не поддающаяся контролю. Гимн превратился в крики ужаса, когда стены храма начали растворяться, а фигуры Архитекторов искажались, словно отражения в разбитом зеркале.

Из разлома вырвалась Тень Эха – сущность, что не имела формы, но её присутствие было осязаемым. Её глаза, сотканные из мрака, смотрели на Каэли с холодной ненавистью. Она не говорила, но её голос – низкий, раскатистый рёв – заполнил разумы всех, кто был в храме. Это был голос конца, голос пустоты, что жаждала поглотить всё.

Эйлара бросилась к Эхо-Часам, её руки тянулись к ядру, пытаясь стабилизировать его.

– Мы можем удержать её! – кричала она, но её голос дрожал от страха. – Мы должны…

Но было слишком поздно. Разлом расширялся, поглощая Храм, город, реальность. Архитекторы падали, их тела растворялись в вихрях Эхо-Поля, их крики становились эхом, что разносилось по всем мирам. Город Вечного Эха начал рушиться, его башни ломались, как стекло, а улицы сворачивались в спирали, уходя в пустоту.

Ксанте’ стояла в стороне, её лицо было мокрым от слёз. Она видела, как её семья – мать, сестра, младший брат – исчезли в разломе, их лица искажены ужасом. Осколок Хроно-Кристалла в её руке нагрелся, обжигая кожу, но она не выпускала его. В этот момент она поняла: Эхо-Часы не только создали разлом, но и запечатали Тень Эха внутри себя. Но цена была невыносимой.

– Я исправлю это, – прошептала Ксанте’, её голос был едва слышен в хаосе. – Я верну вас. Даже если это уничтожит всё.

Она повернулась и шагнула в тень, её фигура растворилась в вихрях Эхо-Поля. За её спиной Храм Первого Эха рухнул, а Эхо-Часы замолчали, их ядро замерло, но их пульс продолжал биться в пустоте, ожидая тех, кто осмелится пробудить их вновь.

Падение Города Вечного Эха не стало концом Эхо-Нексуса. Напротив, оно стало его началом. Разлом, вызванный Эхо-Часами, породил тысячи новых реальностей, каждая из которых была отражением выбора, сделанного или не сделанного. Эхо-Поле стало живой сетью, где миры сталкивались, сливались и погибали. Хроно-Кристаллы, осколки силы Каэли, разбросанные по Эхо-Полю, стали маяками для тех, кто мог путешествовать между мирами. Они светились, как звёзды, и шептали о прошлом, о будущем, о возможностях, что ждали своего часа.

Нексари, мистические существа, рождённые из самого Эхо-Поля, появились в этот хаотичный период. Они были не людьми, не богами, а чем-то иным – воплощениями воли Эхо-Нексуса. Их тела переливались, как жидкий свет, а глаза видели нити реальностей. Нексари стали хранителями Эхо-Поля, направляя тех, кто заблудился в его вихрях, но даже они не могли предсказать, что Тень Эха, запечатанная в Эхо-Часах, ждёт своего часа.

В одной из реальностей, далёкой от павшего Города Вечного Эха, родилась Лира Флинн – хроно-инженер, чья судьба была связана с Эхо-Часами. Она не знала, что её рождение было эхом того самого разлома, что уничтожил Каэли. Она не знала, что Ксанте’, теперь тень прошлого, следит за ней из глубин Эхо-Поля. И она не знала, что её выборы определят судьбу не только её мира, но и всего Эхо-Нексуса.

Пульс Нексуса не умолкал. Он звал, и ответ был близок.

### Часть I: Пробуждение угрозы

### Глава 1: Эхо Разлома

#### Подглава 1.1: Взрыв

Лира Флинн стояла в центре лаборатории Содружества Хроно, окружённая мерцающими панелями, что излучали мягкий голубой свет, словно дыхание звёзд. Лаборатория, расположенная на краю реальности, в аванпосте, известном как Станция Эха-7, была её домом и крепостью. Стены из полированного металла, покрытые тонкими нитями Хроно-Кристаллов, вибрировали, отражая энергию Эхо-Поля – бескрайнего пространства, где реальности переплетались, как нити в бесконечном гобелене. Воздух был пропитан запахом озона, смешанным с едва уловимым ароматом металла, а низкий гул кристаллов проникал в кости, напоминая, что этот мир – лишь один из множества, балансирующих на грани хаоса.

Станция Эха-7 парила в пустоте Эхо-Поля, её структура напоминала гигантский кристалл, расколотый надвое, с башнями, что тянулись к невидимому горизонту. Внешние стены станции были покрыты мембранами, которые пульсировали в такт с энергией Эхо-Поля, отражая вихри света и тьмы, что кружились за окнами. Внутри лаборатория была лабиринтом: коридоры, усеянные датчиками, вели к отсекам, где хранились осколки Хроно-Кристаллов, а центральный зал, где работала Лира, был сердцем станции. Здесь, в окружении голографических дисплеев и пульсирующих кристаллов, она чувствовала себя живой, несмотря на постоянное давление ответственности.

Лира, хроно-инженер с десятилетним стажем, была мастером своего дела. Её пальцы, тонкие, но уверенные, танцевали по интерфейсу управления, выстраивая потоки энергии, что удерживали Хроно-Кристалл в центре зала. Кристалл, размером с человеческую голову, парил в магнитном поле, его грани переливались оттенками от сапфирового до алого, как будто он дышал. Это был главный Хроно-Кристалл станции, её связь с Эхо-Полем, и Лира знала: малейшая ошибка может разорвать ткань реальности. Её светлые волосы, собранные в небрежный пучок, выбились из-под заколки, а серые глаза, похожие на бурю перед рассветом, светились сосредоточенностью. Но под этой уверенностью скрывалась тревога, что росла с каждым днём.

Последние недели Эхо-Поле вело себя непредсказуемо. Сигналы искажались, отчёты о мелких разломах приходили с других станций Содружества Хроно, а сны Лиры наполняли образы, которых она не могла объяснить: пылающие города, небеса, разорванные трещинами, и тень, что шептала её имя голосом, холодным, как пустота. Она не говорила об этом никому, даже Эларии, своей напарнице, но каждый раз, касаясь кристалла, она чувствовала, как её разум тянется к чему-то за гранью.

– Показатели стабильны, – пробормотала Лира, не отрывая взгляда от голографического дисплея, где кривые энергии извивались, как змеи. Её голос был спокойным, но пальцы слегка дрожали, вводя команды. – У нас всё под контролем.

– Ты уверена? – голос Эларии раздался из угла лаборатории, резкий и с ноткой сарказма. Молодая хакерша, едва достигшая двадцати лет, сидела за своим планшетом, её пальцы мелькали по экрану быстрее, чем Лира могла уследить. Элария была гением технологий, способным взломать любой код или синхронизировать потоки энергии там, где машины терпели неудачу. Её тёмные кудри падали на лицо, а глаза, ярко-зелёные, сверкали смесью любопытства и раздражения. – Пульсация кристалла на пределе, Лира. Если мы не сбросим нагрузку, он взорвётся, и мы окажемся в какой-нибудь реальности, где динозавры правят.

Лира бросила на неё взгляд, её губы дрогнули в улыбке, но напряжение не ушло. – Не драматизируй, Элария. Мы справимся. Всегда справлялись.

– Справлялись? – Элария вскинула бровь, откидывая кудри назад. – А помнишь станцию Эха-4? Они тоже думали, что справятся, пока их не затянуло в разлом. Теперь там пустота.

Лира стиснула зубы. Она знала об Эхе-4 – станции, что исчезла полгода назад, оставив лишь отголоски в Эхо-Поле. Содружество Хроно, организация, созданная для стабилизации реальностей, было последним рубежом между порядком и хаосом. Их станции, разбросанные по Эхо-Полю, следили за Хроно-Кристаллами, которые удерживали миры в равновесии. Но за последние месяцы что-то изменилось. Лира чувствовала это – не в данных, а в воздухе, в своих костях, в своих снах. Она не хотела признавать, что Элария права, но гул кристалла становился громче, а его свет – ярче, словно он пытался предупредить о чём-то.

– Продолжай отслеживать сигналы, – сказала Лира, её голос был твёрже, чем она чувствовала. Она коснулась панели, вводя новую команду, чтобы стабилизировать кристалл. Дисплей отозвался зелёными линиями, но затем кривые дрогнули, и красные огни замелькали, как сигналы бедствия.

– Лира, это не шутки! – Элария вскочила, её планшет чуть не упал. – Энергия выходит за пределы! Мы теряем контроль!

Лира не ответила. Её пальцы летали по интерфейсу, пытаясь перенаправить потоки энергии. Кристалл в центре зала вспыхнул алым, его свет заливал лабораторию, отражаясь от стен, как кровь, текущая по венам. Гул стал оглушающим, проникая в разум, заставляя сердце Лиры биться в его ритме. Пол под ногами задрожал, а панели начали искрить, выбрасывая снопы света, что ослепляли глаза.

– Элария, активируй резервные стабилизаторы! – крикнула Лира, её голос перекрыл шум. Она бросилась к кристаллу, её руки тянулись к консоли, чтобы запустить аварийный протокол. Но в этот момент кристалл издал звук – не гул, а крик, словно тысячи голосов из других миров слились в одном вопле. Лабораторию сотряс взрыв – не огненный, а энергетический, как будто само пространство разорвалось.

Стены задрожали, панели разлетелись искрами, а воздух наполнился звоном – словно реальности кричали в агонии. Лира почувствовала, как волна энергии ударила её, отбросив к стене. Боль пронзила плечо, но она тут же вскочила, её разум отказывался сдаваться. Она видела, как Элария прижалась к полу, пытаясь дотянуться до планшета, её лицо было бледным от ужаса.

– Это разлом! – крикнула Элария, её голос дрожал. – Лира, это Эхо-Разлом!

Лира знала, что это значит. Эхо-Разломы были ранами в ткани реальности, местами, где миры сливались или разрушались. Они были редкостью, но каждый из них мог уничтожить целую реальность. Лира читала отчёты, но никогда не сталкивалась с разломом сама. Теперь она чувствовала, как Эхо-Поле кричит, как его энергия разрывает стены станции, как пространство вокруг начинает трещать по швам. Окна лаборатории, за которыми должно было быть звёздное небо, теперь показывали вихри света и тьмы, что кружились в хаотичном танце, словно буря, готовящаяся поглотить всё.

– Держись, Элария! – крикнула Лира, бросаясь к консоли. Её пальцы дрожали, но она ввела команду для аварийного отключения. Дисплей мигнул, но кристалл не подчинялся. Его свет стал невыносимым, а гул превратился в рёв, что резонировал в её груди. Она чувствовала, как её разум тянется к Эхо-Полю, как образы других миров мелькают перед глазами: пылающие леса, города, парящие в пустоте, лица, которых она никогда не знала, но которые казались знакомыми.

В этот момент тень мелькнула в дверном проёме. Фигура, высокая и стремительная, ворвалась в лабораторию, её плащ развевался, как крылья ночи. Каэл Даркхэвен, Нексари, чьи глаза отражали звёзды Эхо-Поля, держал в руках устройство, излучающее мягкий свет. Его лицо, острое и суровое, было сосредоточенным, но в его взгляде мелькнула тревога. Его тёмные волосы, слегка растрёпанные, падали на лоб, а одежда – смесь кожаных доспехов и технологий – казалась неуместной в стерильной лаборатории.

– Лира, держись! – крикнул он, его голос перекрыл рёв кристалла. Он активировал устройство, и волна света вырвалась из его рук, окутывая кристалл. Гул на мгновение затих, энергия разлома замерла, но кристалл продолжал пульсировать, угрожая новым взрывом.

Лира поднялась, её сердце колотилось. Она не знала Каэла, но его присутствие было странно знакомым, как эхо из сна. Его глаза, глубокие, как бездна, смотрели прямо на неё, и в них было нечто, что заставило её замереть – смесь решимости и боли, как будто он видел то, что она ещё не понимала.

– Кто ты? – выдохнула она, её голос дрожал от боли и адреналина.

– Тот, кто знает, что этот взрыв – только начало, – ответил Каэл, его голос был твёрд, но глаза выдавали тревогу. – Эхо-Часы пробуждаются. И кто-то уже идёт за ними.

Лира хотела спросить, что он имеет в виду, но её взгляд упал на окно лаборатории. За стеклом бурлило Эхо-Поле – вихри света и тьмы, что сплетались в хаотичный танец. В центре вихря она уловила тень – фигуру в капюшоне, чьё лицо было скрыто. Но даже на расстоянии Лира почувствовала её взгляд, холодный и властный. Ксанте’ наблюдала, и её улыбка, едва уловимая, обещала хаос.

Лира отступила, её разум боролся с паникой. Она не знала, кто такая Ксанте’, но её присутствие было осязаемым, как холодный ветер, что пробирает до костей. Кристалл в центре зала снова вспыхнул, и лаборатория задрожала сильнее. Пол начал трескаться, из трещин вырывались нити света, что искажали пространство. Лира видела, как стены начинают растворяться, как будто реальность таяла, как воск.

– Элария, помоги мне! – крикнула Лира, бросаясь к консоли. Она ввела ещё одну команду, но дисплей мигнул и погас. – Каэл, что ты делаешь?

Каэл не ответил. Он стоял у кристалла, его устройство излучало волны света, что боролись с энергией разлома. Его лицо было напряжённым, пот выступил на лбу, но он не отступал. – Я могу удержать его, но ненадолго, – сказал он сквозь зубы. – Лира, тебе нужно отключить кристалл вручную. Сейчас!

Лира кивнула, её разум был на грани. Она бросилась к кристаллу, игнорируя боль в плече. Её руки коснулись его поверхности, и она почувствовала, как энергия Эхо-Поля проникает в неё, как будто кристалл говорил с ней. Образы хлынули в её разум: древний храм, вращающиеся кольца, фигура в тенях, чьи глаза горели решимостью. Лира не понимала, что это значит, но знала, что должна действовать.

– Элария, перенаправь энергию на резервные каналы! – крикнула она, её голос дрожал, но был полон решимости.

Элария, всё ещё прижавшись к полу, дотянулась до планшета. – Я пытаюсь! Но система не отвечает! Лира, это конец!

– Это не конец! – рявкнула Лира, её пальцы сжимали кристалл. Она чувствовала, как её разум соединяется с Эхо-Полем, как будто она становилась частью его. Кристалл был горячим, почти обжигающим, но она не отпускала. Она видела, как энергия разлома начинает отступать, как свет кристалла становится мягче, но затем новый рёв потряс лабораторию.

В этот момент двери лаборатории распахнулись, и в зал ворвался Арин Келл, Архитектор Луминари, чья харизма была почти осязаемой. Его золотистые волосы блестели в свете кристалла, а улыбка, несмотря на хаос, была уверенной. Он держал в руках устройство, похожее на то, что было у Каэла, но его излучало тёмную энергию.

– Похоже, я пришёл вовремя, – сказал Арин, его голос был лёгким, но глаза выдавали напряжение. – Лира, Каэл, отойдите от кристалла. Я могу стабилизировать его.

Лира замерла, её взгляд метнулся между Каэлом и Арином. Она не знала Арина, но слышала о Луминари – группе Архитекторов, что стремились использовать Эхо-Поле для своих целей. Каэл, однако, смотрел на Арина с явным недоверием.

– Что ты здесь делаешь, Келл? – спросил Каэл, его голос был холодным, как сталь. – Это не твоя игра.

– Игра? – Арин усмехнулся, но его улыбка была натянутой. – Это не игра, Даркхэвен. Это война. И если мы не остановим этот разлом, все миры, которые мы знаем, исчезнут.

Лира не знала, кому верить, но времени на раздумья не было. Кристалл снова вспыхнул, и лаборатория начала рушиться. Стены растворялись, пол трескался, а за окнами Эхо-Поле превратилось в бурю, где реальности сталкивались, рождая искры и тени. Лира чувствовала, как её разум балансирует на грани, как будто она могла видеть другие миры – миры, где она была не хроно-инженером, а воином, учёным, никем. И в каждом из них была тень, что следила за ней.

– Лира, сейчас! – крикнул Каэл, его устройство начало искрить, теряя мощность.

Лира сделала глубокий вдох и нажала на кристалл, направляя всю свою волю в него. Она не знала, сработает ли это, но чувствовала, что должна попробовать. Энергия кристалла хлынула в неё, и на мгновение она увидела всё: Эхо-Часы, вращающиеся в пустоте, древний храм, павший под ударами разлома, и фигуру Ксанте’, чьи глаза горели обещанием мести.

Свет кристалла угас, гул затих, и лаборатория замерла. Разлом отступил, но Лира знала, что это лишь временная победа. Она посмотрела на Каэла, чьё лицо было бледным от напряжения, и на Арина, чья улыбка скрывала что-то, чего она не могла понять. За окном Эхо-Поле всё ещё бурлило, и тень Ксанте’ исчезла, но её присутствие осталось, как холодный ветер, что пробирает до костей.

– Что это было? – выдохнула Лира, её голос был хриплым.

– Начало, – ответил Каэл, его глаза встретились с её. – Эхо-Часы зовут. И мы должны найти их, пока не стало слишком поздно.

-–

Подглава 1.2: Зов Нексуса

Лира прислонилась к стене лаборатории, её дыхание всё ещё было неровным. Пол под ногами был усеян осколками панелей, а воздух пах горелым металлом. Хроно-Кристалл в центре зала теперь светился тускло, его пульсация замедлилась, но Лира чувствовала, что он всё ещё жив, как будто ждал чего-то. Она посмотрела на Каэла, чьё устройство всё ещё излучало слабый свет, и на Арина, чья уверенная улыбка казалась неуместной в этом хаосе.

– Эхо-Часы? – переспросила она, её голос был хриплым от напряжения. – Что ты знаешь о них, Каэл?

Каэл опустил устройство, его взгляд был тяжёлым. – Больше, чем хотел бы. Они – ключ к Эхо-Нексусу. И если они пробудились, то кто-то или что-то пытается разорвать реальности.

Элария, всё ещё сидя на полу, подняла планшет, её пальцы дрожали. – Разломы не появляются просто так. Кто-то вмешивается в Эхо-Поле. И я не уверена, что мы готовы к тому, что будет дальше.

Арин шагнул вперёд, его движения были плавными, почти театральными. – Тогда нам лучше подготовиться, – сказал он, его голос был лёгким, но глаза выдавали напряжение. – Содружество Хроно не справится в одиночку. Луминари знают больше, чем вы думаете.

Лира нахмурилась, её инстинкты кричали, что Арину нельзя доверять. Но она видела, как его устройство помогло стабилизировать кристалл, и это заставило её задуматься. – Луминари? – спросила она. – Почему я должна верить тем, кто хочет использовать Эхо-Поле для своей выгоды?

Каэл шагнул между ними, его рука легла на рукоять оружия, что висело на поясе. – Потому что у нас нет выбора, Лира. Разлом – это только начало. Если мы не найдём Эхо-Часы, Эхо-Нексус рухнет. И все мы с ним.

За окном Эхо-Поле продолжало бурлить, его вихри светились, как звёзды, готовые взорваться. Лира почувствовала, как её сердце сжалось от предчувствия. Она не знала, что ждёт впереди, но знала одно: тень, что следила за ними, была реальной. И она не остановится, пока не получит то, что хочет.

Лира Флинн прислонилась к стене лаборатории, её дыхание было неровным, а сердце колотилось, словно пытаясь пробиться сквозь рёбра. Пол под ногами был усеян осколками голографических панелей, их искры всё ещё потрескивали, как далёкие звёзды, гаснущие в пустоте. Воздух пах горелым металлом и озоном, а в центре зала Хроно-Кристалл, только что чуть не разорвавший реальность, теперь светился тускло, его пульсация замедлилась, но Лира чувствовала, что он всё ещё жив, как будто ждал чего-то. Станция Эха-7, их аванпост на краю Эхо-Поля, дрожала, словно раненое существо, а за окнами бурлили вихри света и тьмы, сплетённые в хаотичный танец, который она видела в своих снах.

Элария, её напарница, сидела на полу, прижимая планшет к груди, её зелёные глаза были широко раскрыты от шока. Её тёмные кудри прилипли к лицу, а пальцы дрожали, всё ещё сжимая устройство, которое не смогло остановить разлом. Лира хотела сказать что-то ободряющее, но слова застряли в горле. Она перевела взгляд на Каэла Даркхэвена, стоявшего у кристалла, его устройство всё ещё излучало слабый свет, удерживая энергию разлома под контролем. Его лицо, острое и суровое, было бледным от напряжения, а тёмные волосы падали на лоб, влажные от пота. Его глаза, глубокие, как бездна Эхо-Поля, встретились с её взглядом, и в них было нечто, что заставило её замереть – смесь решимости и боли, как будто он знал больше, чем говорил.

– Эхо-Часы? – переспросила Лира, её голос был хриплым от боли и адреналина. Она оттолкнулась от стены, игнорируя ноющее плечо, и шагнула к Каэлу. – Что ты знаешь о них, Каэл? И почему ты здесь?

Каэл опустил устройство, его свет угас, оставив лишь слабое мерцание. Он вытер лоб тыльной стороной ладони и посмотрел на Лиру, его взгляд был тяжёлым, как будто он взвешивал, сколько правды она готова услышать. – Эхо-Часы – это не просто артефакт, Лира, – сказал он, его голос был низким, почти шёпотом, но каждое слово резонировало в воздухе, как эхо. – Они – ключ к Эхо-Нексусу, к самой ткани реальностей. Если они пробудились, кто-то или что-то пытается разорвать её. И этот взрыв, – он кивнул на кристалл, – был их зовом.

Лира нахмурилась, её разум боролся с потоком информации. Она знала об Эхо-Часах из легенд Содружества Хроно – мифическом артефакте, созданном древней цивилизацией Каэли, чтобы управлять временем и реальностями. Но они считались утерянными, мифом, который инженеры вроде неё изучали в академии, но никогда не воспринимали всерьёз. Теперь, стоя в разрушенной лаборатории, с Эхо-Полем, бурлящим за окнами, она чувствовала, как её мир рушится под тяжестью правды.

– Зов? – переспросила Элария, вставая с пола. Её голос дрожал, но в нём была привычная дерзость. – Ты хочешь сказать, что этот кристалл взорвался, потому что какой-то древний будильник решил проснуться? Каэл, или кто ты там, может, объяснишь, почему мы должны тебе верить?

Каэл повернулся к ней, его губы дрогнули в едва заметной улыбке, но глаза остались серьёзными. – Потому что я – Нексари, Элария. Я рождён из Эхо-Поля, и я слышу его голос. Этот разлом – не случайность. Кто-то манипулирует Хроно-Кристаллами, чтобы пробудить Часы. И если мы не остановим их, Эхо-Нексус рухнет. Все миры, которые вы знаете, исчезнут.

Элария фыркнула, но её рука всё ещё сжимала планшет, как будто он мог защитить её от правды.

– Нексари, – пробормотала она. – Я слышала о вас. Полулюди, полубоги, или что-то ещё более странное. Но это не объясняет, почему ты ворвался сюда, как герой из дешёвого голографического романа.

Лира бросила на неё предостерегающий взгляд, но Элария лишь пожала плечами. Лира знала, что её напарница использует сарказм, чтобы скрыть страх, но сейчас не время было для споров. Она повернулась к Каэлу, её серые глаза изучали его, пытаясь найти хоть намёк на ложь.

– Если ты прав, – сказала она, – то кто за этим стоит? И почему ты пришёл именно сюда, на Эху-7?

Каэл помедлил, его взгляд скользнул к окну, где Эхо-Поле продолжало бурлить, его вихри светились, как звёзды, готовые взорваться.

– Я пришёл за тобой, Лира, – сказал он тихо, и его слова повисли в воздухе, как эхо, от которого у неё пробежали мурашки. – Ты – Эхо-Дитя. Твоё рождение связано с Эхо-Часами, и тот, кто хочет их пробудить, знает это.

Лира замерла, её сердце пропустило удар. Эхо-Дитя – термин, который она слышала лишь в старых архивах Содружества, в записях о Каэли. Это были люди, чьи судьбы были переплетены с Эхо-Полем, чьи жизни влияли на реальности, даже если они сами этого не знали. Она всегда считала это мифом, сказкой для инженеров, чтобы объяснить аномалии в данных. Но теперь, глядя в глаза Каэла, она чувствовала, как её мир рушится.

– Это бред, – сказала она, но её голос был неуверенным. – Я хроно-инженер, Каэл. Я стабилизирую кристаллы, а не… не влияю на реальности.

– Ты больше, чем думаешь, – ответил Каэл, его голос стал мягче, почти утешающим. – Эхо-Поле выбрало тебя, Лира. Я видел это в своих видениях. И тот, кто следит за нами, тоже знает.

Лира хотела возразить, но её взгляд снова упал на окно. Вихри Эхо-Поля закружились быстрее, и в их центре она снова увидела тень – фигуру в капюшоне, чьё лицо было скрыто. Её присутствие было осязаемым, как холодный ветер, что пробирает до костей. Лира не знала, кто это, но чувствовала, что эта фигура – не просто наблюдатель. Она была угрозой, и её улыбка, едва уловимая в вихрях, обещала хаос.

– Ксанте’, – прошептал Каэл, его голос был едва слышен, но в нём была смесь страха и решимости. – Она уже здесь.

– Кто такая Ксанте’? – спросила Лира, её голос дрожал, но она старалась держать себя в руках. – И почему она следит за нами?

Каэл не успел ответить. Двери лаборатории распахнулись с оглушительным грохотом, и в зал ворвался Арин Келл, Архитектор Луминари. Его золотистые волосы блестели в тусклом свете кристалла, а улыбка, несмотря на хаос, была уверенной, почти дерзкой. Он был одет в лёгкую броню, украшенную символами Луминари – спиралями, что напоминали вихри Эхо-Поля. В его руках было устройство, похожее на то, что держал Каэл, но оно излучало тёмную энергию, как будто впитывало свет вокруг.

– Похоже, я пришёл вовремя, – сказал Арин, его голос был лёгким, но глаза выдавали напряжение. – Лира, Каэл, отойдите от кристалла. Я могу стабилизировать его.

Лира замерла, её взгляд метнулся между Каэлом и Арином. Она не знала Арина, но слышала о Луминари – группе Архитекторов, что стремились использовать Эхо-Поле для своих целей, часто игнорируя законы Содружества. Каэл, однако, смотрел на Арина с явным недоверием, его рука легла на рукоять оружия, что висело на поясе.

– Что ты здесь делаешь, Келл? – спросил Каэл, его голос был холодным, как сталь. – Это не твоя игра.

– Игра? – Арин усмехнулся, но его улыбка была натянутой. – Это не игра, Даркхэвен. Это война. И если мы не остановим этот разлом, все миры, которые мы знаем, исчезнут.

Лира не знала, кому верить. Её разум был перегружен: взрыв, разлом, Эхо-Часы, Ксанте’, Эхо-Дитя. Она чувствовала, как её реальность рушится, но в глубине души знала, что должна действовать. Она посмотрела на Эларию, которая всё ещё сжимала планшет, её лицо было бледным, но глаза горели решимостью.

– Элария, что показывают датчики? – спросила Лира, её голос был твёрже, чем она ожидала.

Элария быстро проверила планшет, её пальцы мелькали по экрану. – Кристалл стабилизируется, но Эхо-Поле всё ещё в хаосе. Если мы не найдём источник этого зова, разломы продолжатся.

Лира кивнула, её взгляд вернулся к Каэлу и Арину. – Хорошо, – сказала она, её голос стал решительным. – Каэл, ты говоришь, что я – Эхо-Дитя. Арин, ты утверждаешь, что можешь помочь. Но я не доверяю никому из вас, пока не увижу доказательств. Что мы должны делать?

Каэл и Арин переглянулись, их напряжение было осязаемым. Каэл заговорил первым, его голос был спокойным, но в нём чувствовалась сталь.

– Мы должны найти Эхо-Часы. Они спрятаны где-то в Эхо-Поле, и их зов вызвал этот разлом. Но путь к ним опасен, и Ксанте’ уже на шаг впереди.

Арин кивнул, его улыбка стала серьёзнее.

– Луминари знают больше, чем Содружество. У нас есть карты, которые могут привести к Часам. Но нам нужно работать вместе, Лира. Без тебя мы не справимся.

Лира посмотрела на них, её сердце билось в такт с пульсом кристалла. Она не знала, кому верить, но чувствовала, что выбора нет. Эхо-Поле за окнами продолжало бурлить, и тень Ксанте’ исчезла, но её присутствие осталось, как предупреждение. Лира знала, что это только начало, и что её судьба, как Эхо-Дитя, связана с чем-то большим, чем она могла себе представить.

Подглава 1.3 Тень Луминари

Лира Флинн стояла в центре разрушенной лаборатории Станции Эха-7, её серые глаза, похожие на бурю перед рассветом, метались между Каэлом и Арином, чьё напряжение наполняло воздух, как электрический разряд. Пол под ногами был усеян осколками голографических панелей, их искры всё ещё потрескивали, как угасающие звёзды. Хроно-Кристалл в центре зала пульсировал слабо, его свет отражался на стенах, создавая тени, что двигались, словно живые, как будто реальности, затянутые в Эхо-Разлом, всё ещё шептались с ними. Воздух был тяжёлым, пропитанным запахом горелого металла и озона, а за окнами лаборатории Эхо-Поле бурлило, его вихри света и тьмы сплетались в хаотичный танец, напоминая Лире о снах, где она видела миры, рушащиеся под тяжестью неизвестной силы.

Каэл Даркхэвен, Нексари с глазами, в которых отражались звёзды Эхо-Поля, стоял неподвижно, его рука всё ещё сжимала рукоять оружия, висевшего на поясе. Его тёмный плащ, пронизанный нитями энергии, слегка колыхался, как будто откликался на пульс кристалла. Его лицо, острое и суровое, было напряжённым, а взгляд, устремлённый на Арина, был полон холодного недоверия. Арин Келл, напротив, излучал харизму, несмотря на хаос вокруг. Его золотистые волосы блестели в тусклом свете, а улыбка, уверенная и почти дерзкая, казалась неуместной среди обломков. Но его голубые глаза, обычно сияющие, теперь были затенены болью, выдавая внутренний конфликт, который он старательно скрывал.

Элария, напарница Лиры, стояла чуть в стороне, сжимая планшет, её зелёные глаза горели смесью страха и любопытства. Её тёмные кудри прилипли к лицу, а пальцы дрожали, всё ещё касаясь экрана, как будто он мог дать ответы на вопросы, что роились в её голове. Она молчала, но Лира чувствовала её напряжение – Элария всегда была той, кто задавал вопросы, но сейчас даже её сарказм уступил место тревоге.

– Луминари, – повторила Лира, её голос был твёрдым, несмотря на бурю в её разуме. Она шагнула вперёд, её серые глаза впились в Арина, ища малейший намёк на ложь. – Я знаю, что вы делаете. Вы используете Эхо-Поле, чтобы переписывать реальности, игнорируя законы Содружества. Почему я должна доверять тебе, Арин? И что ты скрываешь?

Арин Келл улыбнулся, но его улыбка была натянутой, как будто он балансировал на грани. Он поправил воротник своей брони, украшенной спиралями, что напоминали вихри Эхо-Поля, и сделал шаг к Лире, его движения были плавными, почти театральными.

– Лира, – сказал он, его голос был мягким, как шёлк, но с лёгкой дрожью, выдающей внутреннее напряжение. – Луминари не враги Содружеству. Мы видим Эхо-Поле как… возможность. Возможность исправить ошибки прошлого, создать мир без хаоса. Но я здесь не за этим. Я здесь, потому что знаю, как найти Эхо-Часы. И без тебя, Эхо-Дитя, мы не справимся.

Каэл фыркнул, его рука сжала рукоять оружия сильнее, и Лира заметила, как его пальцы напряглись, готовые к действию.

– Манипуляции, Келл, – сказал он, его голос был холодным, как сталь, и резал воздух, как клинок. – Луминари хотят Эхо-Часы для власти. Я видел, что вы делали в Эхо-Колодцах – эксперименты, которые разрушали реальности. Не притворяйся, что твои мотивы чисты.

Арин повернулся к нему, его улыбка стала холоднее, но не исчезла.

– А ты, Даркхэвен? – ответил он, его тон был лёгким, но с острым подтекстом.

– Нексари, что бродит по Эхо-Полю, как призрак, скрывая свои тайны. Ты говоришь, что пришёл за Лирой, но почему? Ради её судьбы или ради того, что ты ищешь в Эхо-Часах?

Напряжение между ними сгустилось, как буря, готовящаяся разразиться. Лира чувствовала, как воздух в лаборатории стал тяжёлым, как будто само Эхо-Поле реагировало на их конфликт. Она шагнула между ними, её голос был резким, как удар хлыста.

– Хватит, оба! – сказала она, её серые глаза метались между Каэлом и Арином. – Если мы хотим остановить разломы, нам нужно работать вместе. Но я не буду слепо доверять никому. Арин, я хочу правду. Что Луминари знают об Эхо-Часах? И почему ты здесь, если не согласен с ними?

Арин посмотрел на неё, и на мгновение его маска харизмы треснула. Его голубые глаза потемнели, выдавая боль, что скрывалась за его фасадом. Он отвёл взгляд, его пальцы сжали устройство, которое всё ещё излучало тёмную энергию, как будто оно было продолжением его самого. – Правда? – сказал он тихо, его голос был почти шёпотом, но в нём чувствовалась тяжесть, как будто он нёс бремя, которое не мог сбросить. – Правда в том, Лира, что Эхо-Часы – это не просто ключ к реальностям. Они – ловушка, созданная Каэли, чтобы укротить Эхо-Поле. Но они уничтожили их. Луминари знают это, потому что мы нашли их архивы, скрытые в Эхо-Колодцах. И я… я видел, что они сделали.

Каэл шагнул ближе, его глаза сузились, как у хищника, почуявшего добычу. – Ты видел? – сказал он, его голос был полон сдерживаемой ярости. – Тогда почему Луминари продолжают искать Часы? Я был в Колодцах, Келл. Я видел, как ваши Архитекторы разрывали реальности, чтобы добыть осколки Хроно-Кристаллов. Ты не спаситель. Ты часть их машины.

Арин повернулся к нему, его улыбка исчезла, и на его лице впервые отразилась настоящая боль.

– Ты думаешь, я не знаю, что они делают? – сказал он, его голос был резким, но в нём чувствовалась искренность.

– Луминари – моя семья, Даркхэвен. Они воспитали меня, дали мне цель, когда я был никем. Но я видел, как их амбиции разрушают миры. Я видел, как они использовали Эхо-Колодцы, чтобы переписывать реальности, не считаясь с жертвами. И я… я не могу больше притворяться, что это правильно.

Лира почувствовала, как её сердце сжалось. Она видела боль в глазах Арина, и это заставило её задуматься, что он, возможно, не лжёт. Но слова Каэла о манипуляциях Луминари эхом звучали в её голове. Она знала, что Луминари – не просто группа учёных, а организация, чьи цели часто противоречили законам Содружества. Они экспериментировали с Эхо-Полем, создавая технологии, что могли менять реальности, но их методы были безжалостными. Арин, с его харизмой и уверенностью, казался идеальным Архитектором Луминари, но его слова о несогласии с их методами звучали искренне.

– Если ты не согласен с Луминари, – сказала Лира, её голос был спокойнее, но в нём была сталь, – почему ты всё ещё с ними? Почему не ушёл?

Арин помедлил, его пальцы сжали устройство сильнее, и Лира заметила, как его рука дрожала, несмотря на его уверенную позу. Он отвёл взгляд, его глаза скользнули к Хроно-Кристаллу, который теперь светился мягче, но всё ещё пульсировал, как сердце, готовое взорваться.