Рыцарь и смерть
© Adriano Perrone, 2025
ISBN 978-5-0067-6884-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Рыцарь и смерть
Адриано Перроне
«Рыцарь и смерть» является произведением фантастики и принадлежит Адриано Перроне ©
Все права защищены.
Любое сходство с реальными людьми, предметами, местами или событиями является чисто случайным.
Изображение обложки создано с помощью искусственного интеллекта ChatGPT
«Никто не живёт вечно…»
Тяжёлые шаги прошли по тропинке.
Стук в дверь…
0
«Никто не живёт вечно», – сказала мама своему десятилетнему сыну, который плакал над безжизненным телом маленького волчонка.
Серого волчонка.
Это был его подарок на день рождения всего два года назад.
Волчий щенок, слишком маленький, чтобы его отрывали от матери… спасённый от беспощадной охоты группы разбойников.
Группы людей, которые убивали просто ради удовольствия убивать.
Его родители проходили через разорённую местность вместе с остальными жителями деревни и обнаружили смерть и разрушение.
Дым и пепел.
Запах жжёного мяса и великая тишина…
Дома были преданы огню, поля разорены.
Кто бы ни прошёл здесь, делал это не просто ради еды или воды.
Не ради войны.
Ради простого удовольствия убивать.
На самом деле эти разбойники оставили кое-какие следы, и сделали это намеренно.
Они оставили знаки и хорошо видимый символ, но никто не стал бы рассказывать об этом своим детям.
Не стоило превращать в ад и их жизнь.
Этот символ, который взрослые хорошо знали, изображал религию и наказание.
Наказание за отказ обратиться в их веру.
Они не говорили об этом… но этот символ также означал, что они могут вернуться.
В любой момент они могли вернуться.
В тот день очередь дошла до соседней деревни, но никто не мог знать, когда и дойдёт ли до них.
Никто не был в безопасности.
Никто никогда не был в безопасности.
Кто-то ушёл… но большинство решило остаться.
Возможно, по беспечности, возможно, из храбрости, а возможно, просто из лени.
Возможно, по той же причине, что заставляет людей никогда не принимать решений…
Из убеждения, что плохое всегда случается с другими.
Как бы то ни было, в тот день родители Дриакса услышали стоны посреди разрушенной деревни.
В картине смерти что-то выжило и нарушало эту мучительную тишину.
Тишину, которая всегда следует за любым разрушением.
Стоны… похожие на тихий вой.
Пока все остальные пытались как можно скорее уйти от этих сцен… родители Дриакса пошли на эти звуки.
Медленно.
Они пробирались между обломками и телами…
Перелезали через камни и труднопроходимые места… пока не нашли, полускрытого за кирпичной стенкой, волчьего щенка, возможно, двухнедельного возраста, который плакал над безжизненным телом мамы.
Он лизал её… пытаясь оживить.
Надеясь на вздрог… движение.
Лизал и плакал.
Казалось, он говорил ей… «Давай… вставай… давай… вставай…»
Ничего.
Сколько бы малыш ни упорствовал, мама-волчица больше не встанет.
Двое присутствовавших там людей были глубоко тронуты этой сценой.
В картине смерти… что-то выжило, и нужно было любой ценой сохранить эту жизнь.
Драгоценную жизнь.
Не без трудностей… эти двое людей решили усыновить волчонка.
Это было непросто.
Щенок был в шоке и напуган… и не раз пытался укусить двоих будущих родителей.
Это было непросто, и прошло несколько дней, прежде чем им удалось убедить его, что они не представляют угрозы.
Что они будут любить его и что они не такие, как другие звери.
Люди.
Прошли дни… но в конце концов волчонок стал ручным и игривым.
Только когда они убедились, что опасности больше нет, решили сделать сюрприз своему сыну, который как раз в те дни отмечал день рождения.
Он ничего не знал до последнего момента, потому что родители часто были в отъезде и усыновили волка во время своих путешествий.
Однажды они вернулись… и человеческий детёныш познакомился с другим детёнышем.
Они посмотрели друг другу в глаза.
Дриакс стоял с открытым ртом добрых десять секунд, видя это чудо.
Никто ничего не говорил некоторое время… потом Дриакс разразился криком радости и начал бегать кругами, тут же сопровождаемый волчонком, который бросился к его лодыжкам.
Они сразу начали играть, и родилась дружба между равными.
Не «хозяин и собственность», а братишки.
Родители наказали заботиться о нём.
Он должен был добывать ему еду и расчёсывать шерсть… но никогда не удерживать.
Никогда не считать его игрушкой.
Эти обязанности занимали бы его и не дали бы впасть в отчаяние, когда он был один.
Это также способствовало бы его взрослению.
Итак, он должен был дать ему имя… но Дриакс этого так и не сделал.
Каждый раз, когда родители или жители деревни спрашивали… «Ну так… как его зовут?»
Он всегда отвечал: «Не знаю».
Уже привыкли видеть этого мальчика, бегающего по полям в компании своего друга-волка.
У него были и другие друзья… но никто не был так близок, как он.
Настолько, что жители деревни часто называли его не по имени, а «мальчик с волком».
Все взрослые называли его «мальчик с волком».
«Мальчик с волком» – это тот, кто ходил покупать еду, или тот, кто подружился с дочкой пекаря.
Дочка пекаря была белокурой девочкой с косичками и красивой улыбкой.
В последнее время они проводили всё больше времени вместе.
Она была одной из немногих, кто никогда не дразнил его и очень привязалась к волку.
Более того, она даже защищала его, когда другие дети нападали на него!
Часто они дразнили его за то, что он «без родителей»… «Где твои мама и папа?» – говорили другие.
Они хихикали и часто плевались на него, и часто волк, хоть и ещё маленький, заставлял их убегать сломя голову.
Не дай бог оскорбить его брата!
Но однажды появилась Сорина… дочка пекаря, которая взяла камни и начала бросать их в этих дураков…
Вот это да!
«Идите домой!» – кричала она… «Или я вас побью!»
Дриакс стоял и смотрел на неё как вареная рыба…
Его защищала девочка!
Она ему улыбнулась, а волк сразу проявил свою симпатию к блондинке, подбежав покусывать её за лодыжки.
В тот день родилась прекрасная дружба, которая продолжала крепнуть с каждым днём.
Они виделись всё чаще, пока Дриакс, набравшись храбрости и после тысячи репетиций перед зеркалом… однажды не спросил её, выйдет ли она за него замуж, когда вырастет.
Он только что совершил величайший подвиг в своей жизни, и его багровый цвет лица ярко это подчёркивал…
Блондинка улыбнулась, не краснея.
Волк начал прыгать у её лодыжек… но, казалось, он не хотел играть.
Казалось, он хотел сказать ей… «Давай… ты должна сказать да!»
Волчонок был отличным союзником.
Блондинка взяла паузу… чтобы посмотреть на мучительное лицо своего дружка, но в конце концов сказала… «Согласна!»
«Обещаешь?»
«Обещаю.»
Тогда они пожали друг другу руки и поцеловались в щёку, чтобы скрепить это обещание.
Сердце Дриакса билось как сумасшедшее несколько дней… но ответ блондинки принёс ему огромную радость.
Теперь им оставалось только расти!
Мальчик с волком был тем, кто вынужден был ждать своих родителей, иногда неделями, один дома.
Но не совсем один… теперь.
Теперь он был счастлив.
Родители «мальчика с волком» были теми, кто уезжал на дни и дни… а потом возвращался к своему сыну, как ни в чём не бывало.
Работа есть работа, и никогда ничего плохого не случалось.
Люди в деревне были простыми и добрыми.
Никто никогда не причинил бы вреда мальчику с волком и, наоборот, часто помогали ему во многих мелочах.
Всё шло хорошо некоторое время, но… всего через два года случилось самое ужасное, что могло случиться.
Что-то, что причинило ему много боли.
Был его десятый день рождения, и вскоре должны были вернуться его родители, как каждый год.
Через несколько часов после их прибытия, когда они приносили ему подарки и устраивали большой праздник, волк упал на землю и не встал.
Дриакс вытаращил глаза…
Они играли минуту назад.
«Эй, малыш…» – сказал он, поглаживая его шерсть, – «что с тобой?»
Волк не двигался.
Никакой реакции.
Он начал трясти его, пока слёзы начинали затуманивать ему зрение…
Он тряс его несколько раз.
Ничего.
Волк не встал… не завыл…
Даже не вздохнул.
Дриакс разразился громким плачем, когда заметил, что тело внезапно становится холодным.
Только в тот момент он потерял всякую надежду.
Понял, что тот мёртв и больше не встанет.
Без видимой причины.
Он не был ранен и казался здоровым.
Минуту назад он бегал и прыгал…
Теперь он упал и просто больше не было его.
Родители увидели эту сцену… и не знали, как утешить своего ребёнка.
У него даже не было времени открыть подарки.
Не видеть его так долго… а потом увидеть эту сцену…
Это было мучительно.
Самый прекрасный подарок в его жизни, тот, что он получил два года назад, теперь был потерян.
Дриакс даже на мгновение не подумал открыть новые подарки… прекрасно зная, что что бы ему ни принесли, это не имело бы никакой ценности.
Мальчик плакал и плакал… потом мама сказала ему, положив руку на плечо… «Мы должны дать ему достойное погребение».
Он собрался с духом и прошёл долгий путь пешком вместе с мамой, неся волка на руках.
Путь был длинным и утомительным, но Дриакс категорически отказался от помощи.
Он понесёт его на руках всё время, даже если боль в руках сведёт его с ума.
Они добрались до местности, полной естественных пещер, далеко от посёлка.
Дриакс выбрал одну из них, и они вошли.
Именно здесь он оставит своего волка.
Своего единственного брата.
Он покроет его листьями и ветками и обратится с молитвой к доброму Богу.
«Мама… почему?» – спросил он, находясь в пещере, потерянно глядя на это безжизненное тело.
Мама вздохнула и сказала… «Никто не живёт вечно.»
Это было неоспоримо.
Никто не жил вечно… он должен был с этим смириться.
Чем раньше он примет эту истину, тем раньше перестанет себя мучить.
Не страдать… конечно.
Смерть была единственной несомненностью в мире, полном неопределённости и, что хуже, ложной безопасности.
Он был всего лишь ребёнком, но должен был усвоить урок.
Никто не жил вечно…
Но волк умер не от старости.
Он был очень молод и здоров.
По крайней мере… так казалось.
Но, возможно, он не был таким здоровым… раз умер так.
Никто не засыпает и не умирает.
Не без причины.
Дриакс всё ещё плакал, готовясь собирать листья и хворост.
«Хочешь остаться с ним наедине ненадолго?» – ласково спросила мама.
Он кивнул.
«Если захочешь, я подожду снаружи», – сказала она снова.
«Нет… иди к папе. Я вернусь позже.»
«Дорога длинная. Ты хорошо её помнишь?»
«Да.»
«Хорошо, малыш…» – сказала она, – «но не задерживайся, потому что сегодня рано стемнеет. Мы с твоим отцом останемся только на три дня и хотели бы провести с тобой как можно больше времени.»
«Хорошо… я вернусь до темноты, и мы будем вместе.»
Мать улыбнулась ему и взъерошила волосы… «Ты сильный мальчик», – сказала она. – «Ты преодолеешь всё в жизни.»
Затем она вышла из пещеры и направилась к посёлку.
Дриакс остался наедине с волком.
Он завершит это странное погребение, больше похожее на постель из листьев и сухих веток.
Он закроет глаза и вспомнит самые прекрасные моменты.
Все те разы, когда тот защищал его или бросался на него от радости.
Все те разы, когда они исследовали новые места или вместе наблюдали за каким-нибудь маленьким созданием.
Белкой или нутрией.
А также когда он «помогал» ему во время его первого признания в любви.
Он улыбнулся, вспомнив, как тот прыгал на ноги Сорины.
Он останется с ним наедине… в последний раз.
Наедине с ним он никогда не был одинок… но с этого момента ему придётся привыкать быть наедине с самим собой.
Тем временем, в нескольких километрах от них, армия из сотни человек быстро продвигалась к посёлку.
Странная и зловещая армия.
Уже на определённом расстоянии можно было заметить знамёна и гербы.
Все были одеты в чёрные и красные доспехи, и даже кони были странными.
Более зловещими, чем сами всадники.
У них были потухшие глаза и дыхание, которое казалось механическим.
Глаза смерти.
Их грива казалась нашитой на мёртвое тело… а их рысь напоминала мрачную процессию.
Армия продвигалась быстро… и знамя стало видно на горизонте, как и тот, кто его нёс.
Единственный без доспехов.
На нём было длинное одеяние, тоже красное и чёрное… и монашеский капюшон.
Он походил на священника или что-то в этом роде.
Священника какого-то странного культа.
На знамени же была изображена обезьянья голова с четырьмя руками, расположенными так, чтобы образовать странный «крест»… а гербы, которые несли некоторые солдаты в первых рядах, изображали примерно то же самое.
Это была безумная армия безумной религии.
Армия, которая путешествовала и обращала силой.
А где не удавалось обратить… разрушала.
Это была та же армия, что проходила поблизости два года назад… но не завершила дело.
Настало время исправить эту ошибку.
Жители этой местности не были воинами и не ожидали нападения.
Даже будучи в большем числе… они не смогли бы много сделать против армии фанатиков, вооружённых до зубов.
Они были крестьянами, торговцами, пастухами… и среди них было много женщин и детей.
Эпилог был бы предрешён, как были предрешены все предыдущие.
Они считали себя десницей своего бога… и никто их не остановит.
Конечно, не четверо нищих безоружных…
Марш сотни продолжался… и в конце концов достиг границ посёлка.
У входа не было стражи.
Не было солдат и часовых.
Никто не смог подать сигнал тревоги.
Первым стал пекарь… который удивлённо поднял глаза, увидев столько коней и всадников вместе.
Ему потребовалось время, чтобы привести мысли в порядок.
В тот момент собиралась выйти его дочка…
«Сорина, беги!» – закричал он… но не успел спасти себя.
Стрела пронзила его насквозь.
Девочка испуганно побежала к маме… но и они не спаслись.
Они не успели выйти из дома, когда кто-то приказал поджечь.
Армия быстро разделилась на группы по четыре-пять человек.
Их разрушительное действие было бы быстрее и эффективнее.
Ничего не должно было остаться.
Ковровое разрушение.
Затем настала очередь крестьян и их детей… ребят из лавки и всех остальных.
Они убили даже животных.
Лошадей, коров, коз…
Всех.
Дошли до дома родителей Дриакса и сделали то же самое.
Никто не успел убежать.
Они наблюдали, как их тела падают и окрашивают кровью подарки, которые они принесли.
Подарки, которые никогда не будут открыты.
Разрушение было точным и быстрым.
С той же скоростью, с которой молния ударяет в землю.
Они стёрли с лица земли этот посёлок примерно за два часа… и никто не выжил.
Никто… или, возможно…
Мальчишка, который не был в посёлке в те драматические часы.
Он ничего не заметил.
Ничего не услышал.
Он закончил своё ложе из листьев и молитву, пока не отвлёкся на запах дыма.
Он вышел из пещеры и увидел вдалеке много дыма, идущего от посёлка.
Местность, где он находился, была холмистой, и с той позиции он мог видеть весь посёлок.
Что случилось?
Пришло время спускаться.
Он обещал маме, что спустится до темноты, и теперь не мог больше откладывать.
Он пробыл со своим братишкой больше двух часов… но теперь нужно было собраться с силами и идти дальше.
Продолжать жить.
Кроме того, его родители останутся там только три дня.
Будет справедливо провести с ними немного времени и позволить себя побаловать.
Возможно, через несколько лет ему позволят поехать с ними.
Путешествовать вместе с мамой и папой и больше никогда не оставаться одному.
Никогда больше.
Он подумал, что, возможно, смог бы взять с собой и Сорину.
Ему не терпелось представить её своим родителям!
Возможно, они улыбнулись бы, и отец сказал бы ему… «Ты времени не терял, а, малыш?»
Он улыбнулся на мгновение.
Итак, он спустился и пошёл в направлении посёлка.
Интересно, что загорелось, чтобы дать столько дыма…
Он никогда не мог бы представить, что увидят его молодые глаза.
Он никогда не мог бы представить, сколько боли и отчаяния захватит его с того дня.
Мальчик остался с широко открытыми глазами, по мере того как приближался к деревне…
Но она больше не походила на ту же деревню.
Широко открытые глаза, по мере того как его маленькая головка и сердце начинали действительно осознавать, что произошло.
Это действительно случилось?
Широко открытые глаза и полуоткрытый рот… из-за дыма, который затруднял дыхание.
Он с трудом узнал дороги из утоптанной земли.
Тела.
Тела повсюду.
Запах смерти и великая тишина.
«Мама…» – начал он звать тоном последнего призыва.
«Мама…»
Его голос отдался эхом в тишине несколько раз.
Эхо в его душе.
«Мама… папа…» – сказал он снова.
«Сорина… господин пекарь… Сорина…»
Никто не ответил.
Его слова вернулись назад, словно издеваясь над ним.
Эхо повторило его слова трижды.
И никто не ответил.
Его душа стала пустее деревни, и с того момента эхо его молчания будет мучить его.
Возможно, навсегда.
В центре посёлка возвышалось большое знамя.
Обезьянья голова с четырьмя руками… и надпись на общем языке.
Он научился читать сам, без чьей-либо помощи.
Под знаменем было написано…
ЭТО МЕСТЬ МУРУКА
I
Никто никогда не восходил на великую скалистую гору.
Она оставалась тайной.
Вершина терялась в небе, за пределами десяти тысяч метров.
В пустоте богов.
Где всё исчезало и всё начиналось.
Священная гора…
Кощунством было даже думать о её восхождении.
Некоторые утверждали, что гора была древнее самой земли.
Во времена, когда всё было морем.
Племена, жившие у её подножия в постоянном поклонении, редко делали её предметом разговоров.
Открыто, по крайней мере.
Было очень легко задеть их религиозные чувства.
Война могла разразиться даже из-за одного неосторожного слова…
Слова, касающегося их горы.
Это была гора всех гор.
Для одних она была богом, для других – домом богов.
Она не была создана для человека…
Она бросала вызов любому воображению.
Уже тысячу лет никто не осмеливался даже подумать о подобном.
Взойти на неё…
Можно было подумать о подобном для любой горы.
Даже самой отвесной и скалистой…
Но не для неё.
Гора могла похвастаться тысячами мёртвых и таким же количеством пропавших без вести.
Отправившихся в невозможное путешествие и исчезнувших в небытии.
В вечном небытии.
Со временем рождались легенды.
Кто-то рассказывал, что не все погибли.
Это было неизбежно.
Ненайденное тело давало повод для любых толкований.
Возможно, кто-то выжил и получил огромную силу.
Когда тело не находили, любая теория становилась возможной.
Но эти истории не выдержали испытания временем.
Они распространялись и повторялись несколько лет… но со временем все исчезли.
Даже из памяти.
Ни одна легенда, ни одно имя никогда не выживали долго.
Не против этого Могучего Гиганта.
Единственная объективная реальность была перед всеми… и она была огромной, вне всякого человеческого масштаба.
Гора была единственным, что было истинным.
Неизбежным и вечным.
Даже за много километров её было видно, и она внушала страх.
Даже тем, кто не разделял эту религию.
Гора существовала миллионы лет… и кто знает, сколько племён прошло до нынешних.
Кто знает, сколько высокомерных людей или эльфов верило, что может всё…
Кто знает, сколько глупых созданий видела гора.
Всех под своими ногами.
Но эта гора не была создана для людей, для эльфов или для каких-либо других земных созданий.
Нет.
Это была обитель богов.
Разумные существа должны были это признать и проявить смирение.
Гора стояла там, свидетельствуя об абсолютной малости творения.
Так, после эры «коротких легенд», никто больше не предполагал взойти на эту Сущность.
Поколения сменялись в бешеном ритме… войны шли своим чередом, и многое изменилось.
Война уступила место миру, а мир, снова, войне.
Изначальная раса была полностью замещена захватчиками.
Культура и обычаи менялись, по меньшей мере, три-четыре раза.
Завоеватели и эпохи сменяли друг друга в правлении… но никто больше не предполагал подобной ереси.
Это было делом прошлого; древнего прошлого.
Со временем религия «священной горы» претерпела расколы и изменения.
Хотя и происходя от изначального коренного населения… теперь в одном племени можно было найти даже три разные религии.
Четыре, возможно.
Очень отличающиеся друг от друга.
Но ни одна из них никогда больше не думала о подобном.
Эра «коротких легенд» давно прошла.
Такие вещи были возможны только в фантазии.
Священную гору можно было почитать, бояться, уважать, над ней можно было медитировать…
Но никогда не бросать ей вызов.
Взойти на неё…
Даже само это слово вызывало отвращение.
Такой человек, если бы он когда-либо пережил гнев племён у подножия, был бы воспринят как глупый, неуважительный и, прежде всего, самонадеянный.
Никто никогда не достигал вершины.
Никто никогда не возвращался.
Живым, по крайней мере.
Вершина терялась среди облаков или в тумане.
Никто никогда не видел её с земли.
Трудно сказать, удалось ли кому-нибудь из «коротких легенд» когда-либо увидеть её… перед смертью.
Хотя бы мельком, хотя бы на несколько секунд.
Кто знает, дали бы боги когда-нибудь простому смертному такую привилегию.
Оценка в «десять тысяч метров» была, собственно, только оценкой.
Никто не мог знать, были ли на самом деле эти метры двенадцатью или пятнадцатью тысячами…
Или, возможно, это была бесконечная гора.
Шутка, игра света и тени… или просто обман.
Возможно, боги поместили эту Сущность там, чтобы насмехаться над своими созданиями.
Возможно, это было как когда люди помещают насекомое в стеклянную банку.
Насекомое видит свет и поднимается так высоко, как может…
Оно не видит стекла.
Не видит и не понимает, что его удерживает.
Не понимает… и отчаянно пытается выбраться… пока не умирает.
Возможно, гора была чем-то подобным.
Нужно было это признать и не поддаваться искушению.
Более тысячи лет местные племена уважали это, а приезжим гостям, конечно, не позволялось богохульствовать.
С тёмной стороны горы жили те странные существа.
Фиолетовые люди.
Вымирающий, но необычайно долгоживущий вид.
Было неясно, принадлежали ли они к человеческой расе или нет.
Никто никогда не видел метиса.
Никто не знал, способны ли они спариваться с мужчиной или женщиной другой расы.
Другого цвета.
Насколько было известно… этого никогда не происходило.
О фиолетовых людях знали немного.
Их человеческое сходство могло быть только кажущимся… или, скорее всего, всё это было связано с тем, что они были очень замкнутым народом.
Подозрительным и неприветливым.
С прошлым, слишком болезненным, чтобы открыться хотя бы раз белому человеку.
Очень привязанным к своей культуре.
Белый человек уже положил на них глаз из-за их необычайного долголетия и их таинственной медицины.
Было ли возможно для белого человека достичь всех этих лет?
В чём был секрет?
И в чём был секрет их медицины, намного более развитой, чем у белых людей?
Они захватили многих из них и убили множество.
Всё это в надежде украсть их секреты.
Фиолетовые люди пили кости своих умерших близких.
Это давало им мужество.
Кролики-единороги стали редкими в последнее время.
Люди довели их почти до вымирания.
Кости умерших больше не могли обрабатываться костным мозгом кроликов-единорогов.
Это сильно ограничивало магию, и их средняя продолжительность жизни уже несколько поколений достигала ста… ста десяти лет.
Не больше.
В золотые времена, когда кролики-единороги были обычными в опиумных полях и также у подножия всех холмов… средняя продолжительность жизни приближалась к двумстам годам.
Они ещё помнили свою прабабку, которая достигла почтенного возраста двухсот восьмидесяти трёх лет и за свою жизнь выпила кости целых пятнадцати своих родственников.
Кости были все строго обработаны драгоценным костным мозгом.
Теперь в среднем находили одного кролика-единорога каждые восемнадцать месяцев… и только если знал, где искать.
Люди… не они… те белые…
Белые люди устроили беспощадную охоту на этих животных и практически истребили их.
Цель всего этого оставалась неизвестной… но точно так же, как это случилось с ними, никто не думал о чём-то хорошем.
Всегда жадность и амбиции руководили этой неправильной расой.
Ближайшее поселение белых людей оставалось в сотнях километров южнее.
На юге… где встречались два холма.
Там, где встречались два холма, в конце цепи скалистых гор, была река пресной воды, которая текла медленно.
Река и углубление прямо у подножия двух холмов, как неизгладимый знак; как пограничная линия.
Текущая вдоль реки, далеко за голыми и безводными горами, начинались возделанные поля, тропинки из утоптанной земли, и деревья внезапно принимали правильную форму и расположение.
Все в ряд, как солдаты.
После сотен километров одного только леса… было ясно присутствие человеческого поселения поблизости.
Там простиралась деревня, возможно, в тысячу душ или немного меньше; человеческое поселение посреди полуизвестного леса.
Первое графство, по прямой, этого скопления, называемого «разрозненные земли».
Пресная вода позволила людям обосноваться там.
Было легко найти людей.
Достаточно было следовать за водой.
В этой огромной пустоши это не было новостью.
Несколько деревень держались рассеянно в радиусе сотен километров, расположенные как пятна леопарда.
Контакты с соседними деревнями были редкими, хотя и существовали.
Отношения могли касаться торговых обменов и других вещей, но никогда не шла речь о дружбе.
Не было никакого интереса дружить.
Каждый старался не слишком расширять семью, чтобы не оказаться в положении заключения соглашений с нежелательными соседями.
Соглашений, которые не были бы строго деловыми.
Уже более двадцати лет царило понятное недоверие.
Теоретически все эти разрозненные деревни подчинялись гораздо более крупной политико-религиозной организации, но высокие чиновники редко показывались в разрозненных землях, прозванных так властями, и в основном для сбора налогов.
Раз в три месяца, действительно, присылался священник для сбора очень высоких налогов, и никто не знал, что происходило с другими более или менее близкими деревнями.
Злые языки говорили, что эти священники умышленно выбирали деревню для грабежа, чтобы пропустить другие…
Это, но и многие другие слухи, усиливали беспокойство и подозрение к соседям.
Как могли, действительно, всего лишь горстка священников «обирать» сорок и более деревень за несколько недель и докладывать Епископу?
Это было невозможно.
Это было неправдоподобно.
Было ясно, что какая-то деревня регулярно получала помилование.
Таким образом, помимо этих коротких визитов, которые напоминали поселянам, что они являются частью чего-то большего и организованного, в остальное время года царила, между графством и графством, определённая ощутимая анархия.
К этому добавлялись местные налоги.
Те, которые требовал мэр графства, который вовсе не контролировался и не наказывался эмиссарами Епископа.
Им важно было только собирать деньги.
В остальном… каждый должен был сам о себе позаботиться.
Каждый новоприбывший, в редких случаях, когда это происходило, воспринимался с подозрением, потому что в ограниченном крестьянском менталитете никто не двигался без интереса.
И вероятно, этот интерес имел отношение к их земле или к их женщинам.
Всего десять лет назад была яростная битва с чужестранцами, пришедшими неизвестно откуда, чтобы всё разграбить…
Статуэтки из чёрной бронзы, присутствующие у входа во многие дома, служили для того, чтобы увековечить именно это событие.
Статуэтки изображали сцены войны.
Битва длилась всего восемь дней, но была такой жестокой, что они помнили её, словно она произошла только вчера, и, по всей вероятности, помнили бы её ещё очень, очень долго.
Об этом говорили внутри трактира, когда внезапно шаги прервали говор.
Послышался вой волка.
Много лет не видели волков в этих краях.
Вой прервался, когда шаги стали ближе.
Тяжёлые шаги пересекли тропинку.
Звук отвлёк всех клиентов этой маленькой таверны.
Там были путешественники, пастухи, крестьяне и ремесленники.
В основном путешественники.
Все одетые в лохмотья, неряшливые и воняющие алкоголем.
Они повернулись к двери.
Кто мог производить весь этот шум?
Внезапно дверь открылась.
Клиенты таверны повернулись почти все вместе.
Перед ними появился мужчина лет тридцати пяти, одетый в лохмотья и обожжённый солнцем.
Присутствующие спросили себя, кто был этот человек; чужестранец ростом чуть меньше метра восьмидесяти, слегка лысеющий и со шрамом на левой щеке.
Вооружённый до зубов.
Был ли это металл его одежды, который подчёркивал его шаги?
Чужестранец вошёл без колебаний и решительно прошёл те метры, что отделяли его от стола в глубине.
Он знал, куда направляться.
Последний стол, в глубине.
В глубине, в плохо освещённом уголке, изолированном от других, был заваленный столик и старуха, которая потребляла мышиный бульон.
Было ясно желание старухи не вести разговор и не быть потревоженной.
Возможно, вся болтовня мужчин заставила её изолироваться.
Чужестранец прошёл перед всеми, не обращая внимания на их взгляды, и остановился в нескольких сантиметрах от стола старухи.
Старуха подняла взгляд…
Она была последней, кто его заметил.
Она его не знала.
Никто там его не знал.
Чужестранец бросил на стол десять золотых монет…
Многие из присутствующих вытаращили глаза.
Они узнали этот звук, видя только спину чужестранца.
«Старуха», – сказал он спокойным голосом, – «приготовь мне смертельный яд. Самый смертельный, который ты когда-либо готовила.»
Тишина, казалось, витала как маленькое насекомое по всей таверне.
Создалась тревожная тишина.
Старуха была знатоком трав, корней и грибов.
Чудотворкой, алхимиком…
«Сумасшедшей» для многих.
Той, что играла с травами и странными зельями.
В поселении её хорошо знали.
Никто не знал чужестранца, однако…
Итак, он… как он мог знать старуху?
Как он мог знать её способность, среди прочего, создавать яды?
Этот вопрос промелькнул в голове некоторых.
Старуха посмотрела на монеты, а потом сказала: «Спасибо… но это слишком много. С одной монетой я могла бы приготовить тебе много яда.»
«Мне достаточно одного глотка. Но ты должна заверить меня, что он будет смертелен для любого существа.»
«Я могу создать тебе яд для крыс…» – сказала она, глядя на свой бульончик, – «но потом их нельзя будет есть. Могу приготовить тебе яд для бизонов или для крокодилов… Зависит от того, для чего он тебе понадобится.»
«Для человека», – сказал он с крайним спокойствием и невзирая на слушателей, – «но он не должен подвести ни в коем случае. Не должен засыпать или впасть в кому. Не должен впасть в каталепсию… Не должно быть никого, и повторяю, никого, способного его вылечить или воскресить. Он должен умереть мгновенно, даже если это человек с самой сильной конституцией в мире. Можешь сделать его концентрированным даже в сто раз.»
Старуха пристально на него посмотрела.
«Для человека, говоришь…» – она сделала ещё одну паузу, вытирая рот салфеткой, – «ты должен очень ненавидеть этого человека.»
«Это не твоё дело», – сказал он, чтобы прервать разговор, – «забирай все монеты. Но не ошибись.»
«Если ты действительно хочешь такую вещь, а не простой смертельный яд… тебе придётся ждать хотя бы несколько дней, потому что сейчас не сезон, и мне нужно время.»
«Хорошо. Буду ждать необходимые дни.» Затем он повернулся и увидел всех клиентов таверны, наблюдающих за ним, внимательно слушающих разговор.
«Старуха… я буду знать, где тебя найти.»
И эта последняя фраза показалась скорее предупреждением типа – Не пытайся меня обмануть.
Сказав это, он вышел из заведения и удалился быстрым шагом.
Трактирщик плюнул на пол.
Старуха смотрела в пустоту…
«Волк пришёл в посёлок», – сказала она.
Никто не обратил внимания на её слова.
Никто никогда не обращал внимания на её слова.
Старуха взяла свои монеты и положила их в карман.
После ещё нескольких секунд тишины заговорил трактирщик…
«Какой оборванец», – сказал он, вызывая веселье присутствующих, – «у него было столько монет, а он не взял даже стакана сидра!»
«Чужестранец…» – сказал один из таверны, – «жалкий чужестранец-выскочка. Как обычно.»
Как только он вышел из таверны, о нём начались разговоры.
Прибыл чужестранец, и нужно было быть настороже.
И было о чём поговорить.
Между прочим… все слышали, как он говорил о смертельном яде, предназначенном для человека.
Не один ли из них?
Не касается ли это кого-то из графства?
Кого он должен был убить?
Возможно, им не следовало его отпускать.
Они должны были окружить его и потребовать объяснений.
Это было их графство!
Кто знает, где он теперь спрятался.
Нужно было следить за старухой.
Чужестранец вернётся к ней, рано или поздно.
Прежде чем кто-то предложил план действий, однако, они снова были отвлечены другими звуками.
Вошли четыре парня от семнадцати до девятнадцати лет.
Они вошли, смеясь и хлопая дверью.
Этих, наоборот, они хорошо знали.
Это были четыре наглых хулигана.
Племянник мэра, который считал себя неприкосновенным, и трое его дружков.
Со временем ситуация стала неуправляемой.
«Эй, старый дурак…» – сказал один из четырёх, ставя ногу на стол… – «принеси мне что-нибудь выпить!»
«Ребята, идите домой, если у вас нет денег платить!» – сказал трактирщик решительно.
«Ты что, дурак… старый?»
Трактирщик скрестил руки как знак того, что не будет их обслуживать, и более того…
«Эй, эй…» – сказал племянник мэра, – «хочешь, чтобы я позвал дядю? Ты действительно хочешь закрыть эту дерьмовую забегаловку?»
Парни засмеялись.
«Кто знает, сколько вещей ты прячешь за этой фальшивой деятельностью, а?» – продолжал он. – «Что продаёшь? Опиум? Оружие?»
Парни продолжали смеяться непристойно.
Они хотели его спровоцировать.
Хотели иметь предлог для драки.
Многие там думали о том, как было бы хорошо разбить морды всем четырём…
Но среди этих четырёх был племянник мэра… и это было непросто.
Возможно, они могли бы взять их тайно, в капюшонах.
Может быть, ночью.
Конечно, они не могли позволить себе поднять на них руку средь бела дня и с открытым лицом.
Мэр, хотя и идиот, как племянник, если не хуже, имел армию на своей стороне.
Этот безбородый считал себя неприкосновенным… и до того дня он был прав.
Против воли трактирщик наполнил четыре стакана…
«Хороший пёсик», – сказал всё тот же… и раздался новый смех.
«Видишь, что всё гораздо легче, если не капризничаешь?»
Трактирщик не продавал опиум или оружие… но не прошёл бы проверку властей.
Не проверку, проведённую из мести.
Старуха в глубине заведения встала и собралась уходить.
Она оставила монету на столе.
Суматоха становилась действительно невыносимой для неё, привыкшей жить в лесу.
Одной.
В окружении шума листьев, ветра.
Пения какой-нибудь совы.
Никогда – суматохи.
Парни презрительно на неё посмотрели.
«Эй, старуха…» – сказал один из них, – «тебе не нравится наша компания?»
Старуха оглядела парня, нисколько не запуганная.
В своей жизни она видела надутых болванов…
Слишком много, чтобы их считать.
И по её опыту, надутые болваны все имели одинаковый конец.
Рано или поздно.
Она не ответила и продолжила направляться к выходу.
«Да ладно… возвращайся в свой лес, старая сумасшедшая!»
Старуха не обернулась и исчезла за входом заведения.
За презрительными смешками этих четырёх парней, которые служили подмогой их другу-хулигану.
Она прошла мимо.
Сосредоточенная на одной единственной мысли.
Смертельный яд, который ей только что заказали.
– Десять монет… – подумала она.
Куча денег за яд.
Действительно куча денег.
II
«Эй! Вонючий чужак!» – сказал парень лет семнадцати, толкая чужестранца в надежде свалить его на землю.
Чужестранец отступил всего на сантиметр, продолжая смотреть ему в глаза.
Остальные трое парней того же возраста засмеялись.
Это была компания обычных хулиганов, которая наткнулась на очередного человека для развлечения.
Он ходил покупать кожу и инструменты… а на выходе из магазина наткнулся на эту банду головорезов.
Он, который до того момента старался быть как можно незаметнее.
«На что смотришь? А?» – снова сказал парень, чтобы показать, что он крутой.
Чтобы показать, что он никого не боится и готов пустить в ход кулаки.
«Совершенно ни на что», – сказал чужестранец спокойным голосом, пытаясь уйти.
К сожалению, ему перегородили дорогу ещё двое…
«Эй, эй, подожди… подожди…» – сказал другой, кладя руку ему на плечо.
Чужестранец посмотрел на него угрожающе, и парень заметил, что тот вооружён до зубов.
У него был короткий меч, ножи и другое оружие.
Он застыл на мгновение и больше не чувствовал себя таким уверенным.
Убрал руку с его плеча и отступил.
Освободил ему дорогу.
«Эй…» – сказал всё тот же сзади, пока тот спокойно удалялся, – «не показывайся здесь слишком часто! Твоя вонь невыносима! Чужак!»
Снова засмеялись.
Он пошёл дальше.
Этим сопляком нужен был хороший урок, но он был здесь не для этого.
Он должен был избегать ввязывания в драку.
Он прибыл в этот заброшенный посёлок по очень конкретной причине и скоро уедет.
Он был здесь не для того, чтобы вершить справедливость или отстаивать свои права.
Идиотов встречаешь каждый день, везде.
Они как сорняки.
Всегда появляются.
Он будет держаться в тени.
Как только получит то, что хочет, то есть яд чудотворки, он уедет.
И каждый в этом посёлке, как и в любом другом, будет решать свои проблемы сам.
Он просто устал убивать.
Устал сражаться.
Устал так жить.
В посёлке проходила своего рода процессия.
Мэр, окружённый молодыми и красивыми женщинами, в сопровождении многочисленных военных в парадной форме, торжественно ехал на своей роскошной карете.
Женщины бросали цветы, а он махал рукой как идиот…
Некоторые из посёлка засмеялись.
В сцене было что-то комичное.
Мэр был настолько полон себя, что иногда даже не замечал, что делает.
Все эти женщины были хорошо оплаченными проститутками… а он был толстым мэром, которого едва терпели.
Использовать проституток в официальной процессии… да ещё с военными в парадной форме, многое говорило о нём.
Возможно, он не понимал, что выглядит смешно.
Слишком напыщенный для здоровой самокритики.
«Почему бы ему не починить колодец», – сказал кто-то из толпы на обочине дороги, – «вместо этих шутовских представлений?»
«Или лучше…» – сказал другой, – «почему бы не снизить налоги? Мне кажется, он уже достаточно откормленный…»
Эта фраза ясно выражала мысль, которую все разделяли: налоги служат не на благо общества, а только для обогащения некоторых.
Засмеялись… но некоторые приняли этот смех за радость, а не за презрение.
Все могли критиковать, даже открыто, лишь бы не переходить к крайностям.
Но люди посёлка были слишком ленивы даже для того, чтобы представить себе бунт.
Кроме того, у всех был кусок земли и скот, и поэтому, хотя жизнь была тяжёлой, им удавалось жить довольно прилично.
Лучше ограничиться критикой, чем ставить всё под сомнение.
Чем разрушать всё.
Кроме того, сам мэр получал приказы от кого-то выше него.
Посёлок в тысячу душ… что он мог бы натворить?
Маловероятный бунт не решил бы особо много.
Окружённый десятками других абсолютно анархичных посёлков, как и они.
Никто не подал бы им руку помощи.
Но проблемы, на самом деле, не было.
Мэр был оппортунистом и неспособным… но позволял им жить довольно неплохо.
Его заменят, когда он умрёт от инфаркта, а судя по животу, возможно, это близко.
Можно было надеяться.
В нескольких километрах от посёлка, на его границах, был лес, известный как «ничья земля».
Это была богатая деревьями область, простиравшаяся на километры до границы следующего посёлка.
Иногда кто-то забирался туда по самым разным причинам.
Иногда чтобы побыть в покое, иногда чтобы поискать травы и корни, которых в посёлке больше не видели, или, чаще всего, чтобы собрать дрова.
Молодая девушка именно в те часы добралась туда на своей лошади в надежде найти ягоды.
Она сделала это против воли родителей, которые не доверяли ей идти одной в такую далёкую область, где не было ничего, кроме леса.
Любой злоумышленник мог там спрятаться.
Ничья земля была бы идеальным местом.
Она, тем не менее, ушла из дома, ничего не сказав.
Если бы ей пришлось слушать родителей во всём… она выросла бы взаперти дома и дома же умерла.
Какой-то уголок свободы нужно было себе отвоевать.
Давно она не собирала хороших ягод.
Возможно, родители простили бы её, увидев, как она приходит с корзиной, полной фруктов.
Возможно, они испекли бы пирог.
Она привязала лошадь к дереву и спустилась на поиски сочных лесных ягод.
Но сразу после этого… услышала что-то, что её отвлекло.
Голоса.
Кто-то смеялся.
Кто мог быть в лесу?
У кого была та же идея, что и у неё?
Она попыталась идти на этот смех…
Внезапно услышала визг.
Собака… или что-то похожее.
Кто-то развлекался, причиняя боль животному!
Она ускорила шаг и увидела сцену, которую предпочла бы не видеть.
Четыре парня, вооружённые палками, били то, что она сначала приняла за собаку, упавшую в яму.
Она не могла притвориться, что ничего не видит!
Она знала этих парней.
Это были Людвиг и трое его дружков-идиотов!
Она решительно подошла и сказала… «Что вы делаете!»
Парни обернулись и увидели её.
Засмеялись ещё громче.
«О… Эфисия!» – сказал главарь банды. – «Какой приятный сюрприз!»
Девушка увидела, что то, что они били, было не собакой, а прекрасным волком.
Их не видели много лет.
Это было абсолютно редкое животное.
Она побежала к той яме…
«Что вы делаете! Отпустите его! Что он вам сделал?»
Парни схватили её и отвели к дереву.
«Аааа…» – закричала она.
«Эй…» – сказал всё тот же, бросая верёвку друзьям, – «держите её!»
Девушка испугалась и попыталась вырваться, но двое легко привязали её к дереву.
«Отпустите его, проклятые!» – кричала девушка, пытаясь освободиться от верёвок.
Эти мерзавцы никогда не осмеливались на такое… но, возможно, тот факт, что они находились в лесу, придал им смелости.
Всем было около семнадцати лет, и они построили яму для охоты, в которую попал прекрасный серый волк.
Теперь, воодушевлённые добычей, они дразнили волка палками и собирались поджечь его ради развлечения.
Девушка не смогла сдержать инстинкт освободить его… но теперь понимала, что была глупа.
Лучше бы ей здесь не оказаться.
«А ты стой спокойно…» – сказал один из них, – «всё равно не сможешь освободиться!»
Она безуспешно вырывалась.
«Помогите… помогите…» – кричала она испуганно.
«Ахахаха… да кто тебя услышит? Дура! Ты посреди леса!»
«Зря пришла сюда одна!»
«После волка повеселимся с тобой!»
Она очень испугалась этих слов…
Парни продолжали бить волка палками, пользуясь тем, что он не мог выбраться из скользкой ямы.
В другой ситуации они бы удрали.
Волк рычал и скулил.
«Теперь хватит!» – сказал тот, кого девушка узнала как Людвига.
Главарь банды.
Его друзья перестали бить волка и снова засмеялись…
Людвиг взял кремень и подошёл к яме, пока девушка могла только наблюдать.
«Что вы хотите сделать?» – кричала она. – «Это просто волк! Просто волк! Оставьте его в покое!»
«А ты заткнись…» – сказал один из них, продолжая смеяться.
«Смотри…» – сказал главарь банды, – «теперь устроим хороший костёр! Наслаждайся зрелищем.»
Девушка закричала, видя, что он собирается использовать кремень, чтобы поджечь яму…
Волк умер бы в огне с ужасными страданиями.
Видеть такое потрясло бы её на всю жизнь.
Яма была полна сухих веток и хвороста и загорелась бы быстро.
Это было бы несложно…
Внезапно камень, брошенный с большой скоростью, попал в руку парня, державшего кремень… «Ааа!» – закричал тот, роняя его на землю.
Рука сразу посинела.
Кто это был?
Кто осмелился на такое?
Кто ещё был в лесу, кроме Эфисии?
Кто-то следил за ними?
Все повернулись в направлении, откуда предположительно был произведён выстрел.
На некотором расстоянии был виден тот чужестранец… тот самый чужестранец, которого они встретили несколько часов назад в посёлке и который сейчас всё ещё вращал пращу.
Из купленной кожи он сделал оружие.
Ещё одно.
Это был он?
Невероятно!
«Эй ты… кусок…» – начал говорить парень с посиневшей рукой, вставая и принимая угрожающую позу, но не закончил фразу, потому что «чужестранец» бросил пращу и рванулся вперёд со скоростью кошки, ударив первого на линии огня кулаком…
Тот упал на землю, катаясь как камень больше двух метров.
Удар был быстрым и мощным.
Ударенный парень сразу потерял сознание, выплюнув два зуба.
Остальные трое, после мгновения неподвижности, подошли к нему с притворной решимостью, но чужестранец ударил первого ногой в живот, затем головой, а второго – ногой в развороте…
Девушка осталась с открытым ртом.
Никто никогда не дрался таким образом!
Она застыла, глядя на него.
Последний оставшийся на ногах, то есть племянник мэра и тот, у кого посинела рука, попытался нанести ему удар…
Чужестранец уклонился слишком легко и схватил его за горло.
«Я… ты знаешь, кто я?» – сказал дрожащий парень.
Чужестранец вытащил нож из-за пояса и приставил к горлу парня…
«Нет!» – закричала девушка. – «Пожалуйста!»
Но чужестранец не собирался его убивать.
Он хотел только хорошенько напугать.
Парень смотрел на него дрожа и белый как смерть.
Он описывался от страха.
Приём, казалось, сработал.
Тогда чужестранец, низким и спокойным голосом, посмотрел ему в глаза и сказал… «Оставьте меня в покое… и оставьте в покое волка. Это предупреждение.»
Сказав это, он повернул нож рукояткой и ударил парня по затылку.
Глухой звук… и парень пошатнулся, упав на землю без сознания.
Девушка была поражена силой этого молодого человека.
Кто он был?
Откуда пришёл?
Никто никогда не позволял себе сделать такое с племянником мэра.
Никто.
Он подошёл к волку и освободил его из ямы, в которую тот упал.
Волк убежал, потерявшись в лесу.
Затем он подошёл к девушке, которая на мгновение испугалась…
Он перерезал её верёвку.
Он посмотрел ей в лицо на мгновение, потом отвёл взгляд.
Повернулся к ней спиной и быстро удалился.
«Спасибо!» – закричала она, видя, как его силуэт удаляется и исчезает среди деревьев.
Чужестранец исчез меньше чем за секунду и не сказав ни слова.
Точно так же, как появился.
Из ниоткуда и в никуда.
– Кто он? – спросила себя девушка, оставаясь неподвижной и глядя на деревья.
Во второй половине дня мальчишка начал искать чужестранца и стал всех расспрашивать.
«Чужестранец…» – говорил он, – «знаете, где он находится? Где живёт?»
Многие отворачивались, и это было предсказуемо.
Мальчишка, хотя ему было всего двенадцать лет, очень хорошо знал менталитет людей посёлка.
Все были очень замкнутыми и подозрительными.
Он зашёл в трактир и сделал то же самое…
«Кто-нибудь из вас знает чужестранца? Знаете, где он находится?»
Многие переглянулись, не говоря ничего.
Потом вмешался трактирщик, который сказал: «Почему? Он у тебя что-то украл?»
«Нет», – сказал он, – «мне нужно с ним поговорить. Так знаете, где он?»
«Нет…» – сказал тот раздражённо, снова принимаясь обслуживать, – «и если бы знал, не сказал бы тебе. Не попадай в неприятности, мальчик.»
Мальчик вышел, фыркнув.
Вероятно, он его не найдёт и должен забыть об этом.
Намерения действительно имели значение.
Он пытался.
Тем не менее он услышал, как его зовут…
«Мальчик… мальчик…»
Он повернулся в направлении голоса.
«Возможно, я могу помочь тебе найти чужестранца.»
Это была старая чудотворка, которая улыбалась ему беззубой улыбкой.
Странно, что она всё ещё была в посёлке, это было довольно необычно.
Обычно её видели от силы раз в десять-пятнадцать дней и не более часа.
Он её знал.
Все видели её хотя бы раз.
Она была известна как двусмысленная личность.
Иногда она исчезала на недели, а когда появлялась снова, её видели с какими-то странными травами и грибами.
Говорили, что она не в себе и делает странные отвары.
Говорили, что она играет с котлами и странными приспособлениями.
О ней говорили много чего, и почти никогда ничего хорошего.
Например, что она полуведьма, а не настоящая целительница.
Но мальчишка знал также глупость своих соседей, поэтому не испугался.
Вероятно, она была просто скрытным человеком или имела тысячу причин никому не доверять.
«Вы знаете, где он находится?» – спросил он, оставаясь на расстоянии.
«Не точно… но он определённо живёт в лесу. За восточной границей.»
«Живёт в лесу? И спит в лесу?»
Старушка улыбнулась… «Волк учуял запах обезьяны. Думаешь, кто-нибудь приютил бы его? В этом посёлке?»
Он на мгновение остолбенел…
Её первые слова показались бессмысленными.
У этой старушки должны быть проблемы… тем не менее он сосредоточился на второй части.
Никто, или очень немногие, приютили бы его.
В этом она была права.
Если к тому же, как ему сообщили, чужестранец был вооружён…
Нет.
Он не мог спать ни в каком другом месте, кроме ничьей земли или в другом графстве.
В лучшем, чем это.
В «разрозненных землях» было множество графств, но все они находились довольно далеко друг от друга.
Отделённые километрами и километрами леса.
Множество пятен леопарда, которые редко контактировали друг с другом.
Чужестранец, конечно, мог прийти из другого графства… но это было маловероятно.
Это было маловероятно, прежде всего, потому что он носил оружие, а оружие было запрещено почти во всех графствах разрозненных земель.
За исключением военных, очевидно.
Кроме того, когда происходили миграции из других графств, это случалось исключительно ради торговли.
Иногда прибывала делегация людей, группами по пятнадцать-тридцать, чтобы продать свой товар или что-то обменять.
То же самое делали они, когда уж никак не могли обойтись.
Этот чужестранец же прибыл один и не имел ничего для продажи.
Он был просто кочевником, каких много, которые время от времени пересекали различные графства, направляясь неизвестно куда.
Или хуже.
Время от времени прибывал какой-нибудь кочевник с целью и надеждой остаться.
Что сильно не нравилось жителям… и действительно, никто не приходил уже более двадцати лет.
Нельзя было быть более конкретным, когда речь шла о лесе или чаще, но это было то же место, куда несколько часов назад ходила его сестра собирать фрукты.
Возможно, он понял, где чужестранец устроил временное жилище.
«Восточная граница», – сказал мальчишка, – «спасибо, госпожа.»
Затем он направился туда.
«Госпожа…» – сказала про себя старуха… – «ахахаха…»
III
«Чужестранец?» – сказал мальчишка неуверенно, медленно продвигаясь между деревьями.
Указания старухи были довольно точными… но он всё-таки находился в лесу.
И кроме того… кто мог гарантировать, что чужестранец останется там?
Возможно, он уже уехал в какой-нибудь другой посёлок…
«Чужестранец?» – спросил он снова, внимательно оглядываясь.
Возможно, это была не очень хорошая идея.
Было рискованно передвигаться в одиночку уже некоторое время.
Кто-то даже исчез.
Странные вещи происходили уже некоторое время, и хуже всего было то, что никто никогда не говорил.
Никто никогда ничего не знал.
Люди предпочитали заниматься своими делами, и это не предвещало ничего хорошего.
Это заставляло думать, что у всех или у многих было что скрывать.
В тот момент, среди шума листьев и птиц, множество негативных мыслей пронеслось в его голове.
Как воспоминание обо всех детях, которые исчезли за последние годы.
У него не было друзей его возраста, но так было не всегда.
Любой, кто впервые попал бы в этот посёлок, после мгновения растерянности подумал бы, что «отсутствие детей» связано с жадностью взрослых.
Той жадностью, которая не позволяет иметь детей, потому что ребёнок – это постоянная трата и неопределённая инвестиция.
Жадные, как многие были… чужестранец объяснил бы так тот факт, что не видит мальчишек, бегающих в грязи, играющих и догоняющих друг друга.
Но выводы вероятного чужестранца лишь приблизились бы к истине.
Было абсолютно верно, что многие взрослые были крайне жадными… но не это было причиной отсутствия детей или мальчишек.
Или, по крайней мере, не только это.
Правда заключалась в том, что многие его сверстники за годы просто исчезли.
Он ещё помнил Молодара… своего толстого и симпатичного друга, который всегда его защищал.
Валеса… того, с кем он много раз дрался, и каждый раз, возвращаясь домой, получал ещё от родителей, потому что он должен был быть «не как все».
Потом был Брандо… тот, у кого всегда была какая-нибудь новая болезнь.
Да, у него было много друзей.
Все они исчезли, постепенно.
Родители, когда кто-то подходил спросить или даже просто из солидарности, внезапно становились уклончивыми, рассеянными, странными.
Часто с потерянным взглядом в пустоту.
Проходило время… и все забывали.
Или все делали вид, что забывают, как делал и он сам.
Эти воспоминания открыли тёмную страницу.
Страницу, которую он пытался забыть ещё и потому, что в последние годы никто больше не исчезал.
По крайней мере, насколько ему было известно.
Так или иначе, оказавшись в одиночестве посреди леса, к нему вернулась память… и картина была совсем не приятной.
Возможно, лучше было просто вернуться назад.
Если он не найдёт этого чужестранца в ближайшее время, он так и сделает.
Впрочем, свой долг он уже выполнил, и сестра наверняка поймёт.
Внезапно что-то зашевелилось наверху дерева.
Мальчишка не успел поднять взгляд, как перед ним оказался решительный человек, вооружённый до зубов…
Чужестранец спрыгнул с дерева, как ни в чём не бывало, и приземлился на ноги.
Как кошка или обезьяна…
Как он это сделал?
Мальчишка испугался.
Остался неподвижным.
Двое смотрели друг другу в глаза некоторое время, ничего не делая.
Выражение мальчишки выдало его страх.
Он почти не мог дышать на мгновение.
Кем был, в конце концов, этот человек?
Была ли хорошей идеей идти к нему навстречу?
Был ли он действительно хорошим человеком, как сказала Эфисия?
У него был такой суровый вид…
Он был также странным.
Почему он скрывался?
Кто знает, из какого графства он прибыл и сколько километров прошёл, чтобы добраться до их.
Кто знает, почему он оказался у них сейчас.
Какие у него были намерения?
Колеблясь, он протянул ему плетёную корзину, которая была у него в руках и которая была покрыта белой тканью.
Чужестранец не двинулся… но продолжал смотреть на него, возможно, пытаясь оценить.
Понять, кто перед ним.
Понять, была ли его абсолютно невинная внешность только кажущейся.
Был ли он действительно двенадцатилетним мальчиком или чем-то другим.
Обманов в своей жизни он видел много…
Даже слишком много.
Именно те, кто представлялся самыми невинными, были самыми опасными.
Он это хорошо знал.
Мальчишка, понимая его колебания, медленно сдвинул ткань… без резких движений.
Под тканью был чёрный хлеб и сыр.
Даже запах был безошибочным.
Если это был обман… то очень хорошо сделанный.
На долю секунды на лице чужестранца появилось удивление.
Он словно смягчился.
«Он хороший», – сказал мальчишка, пытаясь слабо улыбнуться, – «определённо лучше той дряни, которую ты жаришь».
Чужестранец остался неподвижным, ожидая следующего хода мальчишки.
«Могу поставить корзину на землю?»
Прошло ещё несколько секунд, но в какой-то момент чужестранец перестал смотреть на него, подойдя к ещё дымящейся золе, повернувшись к нему спиной.
Мальчишка подумал, что он действительно странный тип… но тот факт, что он повернулся к нему спиной, означал, что теперь он ему доверяет.
Никто не поворачивается спиной к врагу.
Страх, казалось, постепенно покидал его, и лицо прояснилось.
Он подошёл с большей уверенностью, неся с собой плетёную корзину и садясь рядом с ним.
Они оказались почти плечом к плечу.
Чужестранец, казалось, не возражал.
Ничего не сказал.
«Эфисия, моя сестра, сказала мне прийти искать тебя.»
Тот посмотрел на него на мгновение.
Мальчишка задался вопросом, понимает ли он его язык, но из глаз чужестранца, казалось, просочился вопрос…
«Кто такая эта Эфисия?»
«Ты помог ей раньше. Ты спас её от тех четырёх хулиганов и спас волка. Поэтому я здесь.»
«Волк… конечно», – сказал он с потерянным взглядом в пустоту, – «поблагодари свою сестру от меня».
Мальчишка улыбнулся.
Чужестранец понимал его язык.
«Меня зовут Этотек», – сказал он уже без всякого страха, – «могу узнать твоё имя, чужестранец?»
Чужестранец слегка улыбнулся.
«Дриакс. Приятно познакомиться, Этотек», – сказал он, протягивая руку.
Мальчишка в свою очередь улыбнулся и крепко пожал ему руку, как видел это среди взрослых мужчин…
Рука чужестранца была мозолистой… с мозолями, типичными для тех, кто привык держать меч и другое оружие.
Тяжёлое оружие.
Кто знает, какая история была за плечами этого молодого человека.
Возможно, он был в розыске.
Преступник.
Это объяснило бы, почему он жил в лесу вооружённым и всегда готовым к действию.
Всегда настороже.
Но Эфисия видела правильно.
Он не должен был быть плохим человеком.
Этотек взял сыр и поделился с ним.
Есть вместе тоже было знаком взаимного доверия.
Менее чем в километре от них, тем временем…
В воздухе послышался волчий вой.
Вой эхом разнёсся на несколько километров… отразился от скалистых гор.
Вернулся назад.
Пошевелил несколько листьев и травинок…
Достиг линии горизонта и пересёк лес.
Олень поднял голову.
Виднелись белки, движущиеся между деревьями.
Никто не слышал этого звука много лет.
Многие никогда его даже не слышали.
Эти странные животные… те, что на двух лапах и прямо держат туловище, почти истребили волков.
Но ни одно животное не забыло этот звук.
Этот крик… эту песню.
Эту своего рода отчаянную и глубокую мелодию.
Люди, возможно, да, но не другие животные.
Эхо расширилось на многие километры и достигло четырёх парней, лежащих на солнце без сознания.
Один из них начал шевелиться.
Ощущение было как после сильного похмелья.
Тяжелейшего похмелья и плохого падения с лестницы.
Их хорошо избили.
«Ой…» – сказал первый, пытаясь встать и касаясь головы.
Не получилось.
Боль в голове и рёбрах удержала его.
Примерно то же самое проделали остальные.
Все приходили в себя с трудом и среди многих болей, осознавая произошедшее.
«Этот ублюдок…» – сказал племянник мэра, касаясь затылка, – «этот ублюдок должен быть разорван на куски! Он не может так просто отделаться!»
«Да…» – сказал другой, – «но ты видел, как он двигается? Я, честно говоря, не хотел бы повторить этот опыт…»
«Что за чушь ты говоришь! Дурак! Он застал нас врасплох! И потом вспомни, кто мой дядя…»
«Я знаю, кто твой дядя…»
«Ты хочешь привлечь мэра с армией?» – сказал другой.
«Ты думаешь, он должен так просто отделаться?» – сказал всё тот же, становясь всё более нервным.
Через некоторое время ему удалось встать.
Он отряхнулся и снова коснулся головы.
Остальные сделали то же самое.
«Это чёртов чужестранец! Он вооружён и опасен! По-твоему, мы должны приветствовать его песнями и проститутками?»
«Ну, у твоего дяди их так много…» – сказал он, вызывая веселье остальных, несмотря на боль, которую они испытывали.
Тот посмотрел на них сердито.
Остроумный тип опустил голову.
Это был совсем не момент для глупых шуток.
«Я думаю, мы можем справиться и сами…» – сказал третий из группы.
Все посмотрели на него.
«Очевидно… с правильным оружием, а не с простыми палками!»
Племянник мэра улыбнулся.
Он мог через дядю «одолжить» оружие.
Мечи, ножи или стрелы.
Они уже делали это раньше.
Раньше они ходили воровать в самые богатые фермы… ради чистого развлечения и с закрытыми лицами.
Они начали входить во вкус, когда кто-то чуть не поймал их.
Когда кто-то начал расследование, он был вынужден отказаться.
Следы привели слишком близко к «племяннику мэра»… и мэр вмешался, чтобы замять всё.
Он заверил, что «отругает их» и что «этого больше никогда не случится» и так далее.
Никто не заплатил за те кражи, но парни сильно испугались и решили сменить игру.
Теперь пришло время снова взять то оружие.
Эта свинья заплатит!
«Правильно… не будем беспокоить моего дядю такими пустяками. Не говоря уже о том, что его охранники – жалкие неудачники. Разберёмся между собой.»
Сказав это, они ещё немного отряхнули пыль и направились, пошатываясь, к посёлку.
Все увидят их синяки и ссадины, и это будет нехорошо.
Это было бы унижением.
Первый, кто позволил бы себе шутку, дорого за это заплатит.
Был счёт, который нужно было свести.
Воспоминания прошлого
Дриакс бросился перед армией, надеясь, что они остановятся и не затопчут его конями.
Они остановились.
Немедленно один из армии направил отравленную стрелу на эту маленькую мишень, но священник знаком остановил его, когда увидел, что мальчик несёт с собой холщовый мешок.
Что он хотел?
Почему не убегал в ужасе?
Дриакс остался на коленях и высыпал мешок…
Из него выпала человеческая голова.
Священник и воины в первых рядах удивились этому странному жесту.
«Господин…» – сказал он, обращаясь к священнику, – «я хочу стать муруккианцем!»
Никто ничего не говорил несколько секунд.
Ветер поднял пыль, шевеля гривы этих странных коней.
Гнилых коней.
«Кто ты?» – спросил священник, нарушая эту неустойчивую и шумную тишину.
«Никто…» – сказал он, – «просто глупый мальчик, который хочет кем-то стать!»
Иногда случалось, что кто-то добровольно являлся, чтобы стать муруккианцем.
Это случалось, потому что они слышали об их мощи и о том, что они внушают страх, куда бы ни пошли.
Это случалось по многим причинам… иногда из-за плохой информации, иногда из-за мании величия, иногда из-за желания завоевания…
Это случалось даже просто потому, что больные люди были повсюду.
Но никогда не случалось с таким молодым парнем, который не был бы уже чьим-то сыном.
«Почему ты хочешь стать муруккианцем?» – спросил священник, чтобы испытать его.
«Я знаю, что вы самые сильные в мире, и я хочу стать сильным!» – сказал он… – «Я знаю, что ваш бог, Мурук, будет единственным, кого запомнят! Я хочу быть полезным Муруку! Используйте меня, как считаете нужным!»
Священник удивился.
Его слова были сильными и решительными.
Ясными.
Он не сказал ничего неправильного.
«Чья это голова?» – спросил он.
«Это голова моего отца!» – сказал он… хотя это было неправдой.
Как неправдой было всё, что он только что сказал.
Это была голова жителя деревни; одного из тех, кого они убили.
Любого для них.
Одного, которого никто из них не узнал бы, потому что один из многих, очень многих убитых.
Простое число.
«Почему ты убил своего отца?» – снова спросил священник, оставаясь на коне.
«Он узнал, что я хочу стать муруккианцем, и хотел мне помешать», – сказал он с максимальным высокомерием, без всякой эмоции.
«Не думаю, что ты убил своего отца!» – сказал один из генералов армии в первых рядах. – «Ты лжёшь!»
Священник знаком заставил его замолчать.
Это была его задача, а не генерала, определить, лжёт кто-то или нет.
Дриакс закричал… «Я убью кого угодно! Кого угодно! Кого угодно, кто оскорбит Мурука!»
Два солдата спешились и схватили Дриакса за руки.
Обездвижили его.
Его слова и вид были убедительными… но было что-то странное.
Они никогда не видели мальчика такого возраста, столь решительного и безумного.
То, что он отрезал голову своему отцу… казалось действительно слишком.
«Держите его крепко», – сказал священник, спускаясь со своего ужасного коня.
На утёсе, на некотором расстоянии, волк стоял неподвижно, наблюдая.
Священник положил руку ему на лоб.
Он прочитает его мысли.
Если это был обман… он это обнаружит.
Прошло несколько секунд, в которые никто не двигался и не говорил ничего, даже ветер.
Священник убрал руку и посмотрел на мальчика с удивлением и восхищением.
Все остались в ожидании его отчёта.
«Ты станешь великим муруккианцем!» – сказал он… и его слова оставили всю армию в ошеломлении.
«Посадите этого мальчика на одного из ваших коней!» – приказал он. – «Мы оставим его первой группе новичков, которую встретим, и там он будет заклеймён и будет расти! Станет одним из нас!»
Волк следовал за ними на безопасном расстоянии.
Кто-то защитил его мысли.
Кто-то или что-то помешало священнику прочитать его самые глубокие мысли.
Кто-то с определённого расстояния обманул его.
– Всё прошло хорошо, – сказал голос в его голове, – всё прошло хорошо… но с этого момента тебе нужно быть максимально осторожным… —
– Буду осторожен, – сказал он мысленно… горько улыбаясь, видя, как его план принимает форму.
Он был окружён людьми, которых хотел истребить, и сидел на одном из их коней.
Другой на его месте совершил бы безумство.
Возможно, бросился бы на первого муруккианца, чтобы разорвать его на куски…
Возможно, даже удалось бы убить одного или двоих… и это ни к чему бы не привело.
Нужно было иметь ясный ум для совершения мести.
Мести такого масштаба.
Быть спокойным и сдержанным.
Нужно было научиться контролировать мысли, даже самые глубокие… зная, что они могут проверить его в любой момент.
Он похоронит их в своём я.
Ему придётся дисциплинировать себя до крайности.
Нужно было дойти до того, чтобы обманывать священников и их проклятую силу.
Он знал, что муруккианцы будут испытывать его тысячи и тысячи раз.
Он знал, что увидит ужасные вещи с того дня.
Только в конце они дадут ему максимальное доверие и, возможно, дадут важные поручения.
Он рассчитывал на это.
Он убьёт их с методичным терпением, не вызывая подозрений.
Его жизнь пойдёт невероятным путём… но он пройдёт его до конца.
Волк сделает всё возможное, но не сможет защищать его двадцать четыре часа в сутки.
Он должен был научиться защищаться от худших врагов.
Он должен был стать лучше или хуже их.
Он должен был стать монстром.
Он затеряется среди них, не будучи таким, как они.
Он станет монстром… и не будет иметь покоя, пока не сумеет завершить свою месть.
IV
«И убирайся с моей дороги! Старикашка!» – сказал семнадцатилетний парень, швырнув пожилого мужчину на землю.
Остальная банда засмеялась, видя, как старик покатился по земле.
Тут же к нему на помощь подбежала молодая женщина…
«Оставляй его дома!» – сказал он ещё, обращаясь к женщине. – «Оставляй его дома, если он так мешает людям!»
Женщина сердито на него посмотрела, но не ответила.
Группа хулиганов направилась к таверне, намереваясь устроить ссору.
Первую попавшуюся ссору.
Они дошли до таверны, открыв дверь ударом ноги…
«Эй, дерьмовые люди!» – сказал он, входя. – «Я ищу чужестранца. Того, что прибыл в эти дни.»
Все переглянулись, и никто ничего не сказал.
Парень сделал знак своей банде, и те начали переворачивать столы.
«Эй!» – сказал трактирщик, подходя к группе. – «Хватит! Что вы делаете!»
Парень не упустил лучшего случая и ударил его в лицо.
Трактирщик упал на землю.
«Ещё хочешь?» – сказал он.
Тем временем члены банды переворачивали столы с бутылками и мисками, заставляя клиентов вставать и уходить.
«Я ищу чужестранца!» – сказал он снова. – «Лучше говорите, или у вас будут неприятности!»
«Кто-нибудь, позовите стражу!» – сказал один, и группа засмеялась ещё громче.
«Да… давайте! Зовите стражу! Устроим настоящий хаос!» – сказал Людвиг.
«Мы не знаем, где чужестранец!» – сказал трактирщик, поднимаясь на ноги. – «Он приходил в эту таверну только один раз.»
«Ну… выясни, где он находится, или к вечеру ты закроешься! Я вернусь через час!»
Он сделал знак своей банде прекратить разрушения.
Если они не получат нужную информацию… вернутся и начнут сначала.
Теперь было много народу на рынке и на улице, чтобы их донимать.
Толкать на землю или бить.
Они довольно быстро вышли из таверны и увидели, что много людей наблюдают.
«На что вы смотрите, беспозвоночные твари? Скажите мне, где живёт чужестранец. Кто-то из вас, возможно, приютил его? Прячет?»
«Правильно делает, что прячется», – сказал один из банды, – «наверняка чертовски нас боится!»
«Точно…»
В толпе были также Эфисия и её брат.
Эфисия боялась того, что могло случиться.
В нормальном посёлке она пошла бы к властям жаловаться на то, что с ней сделали.
В нормальном посёлке…
Но в этом посёлке Людвиг был избалованным племянником неспособного и глупого мэра.
И даже жители, которые на словах были великими людьми, в конце концов ничего не делали.
Жили воспоминаниями и «прошлыми битвами»… но со временем стали народом без мужества.
Братишка Эфисии, наоборот, был зол и хотел на них наброситься…
«Что ты делаешь!» – сказала Эфисия, пытаясь его удержать, видя, что брат хочет подойти к этой группе хулиганов.
«Мерзкие проклятые!» – сказал он, удивив сестру. – «Если бы здесь был Дриакс, он бы их избил до синяков! До синяков!»
«Не говори плохих слов», – сказала она ласково, – «каждый получит то, что заслуживает. Когда-нибудь.»
Людвиг увидел, что в толпе была Эфисия…
Она почувствовала, что на неё смотрят, и испугалась.
«Эй…» – сказал он, улыбаясь ей как гиена… – «малышка… ты случайно не знаешь, где он находится?»
«Нет», – сказала она, и брат встал перед ней.
«Ты случайно не приютила его? Твоя семья? Он пришёл спасать тебя… в прошлый раз…»
«Она сказала, что не знает, где он находится», – сказал Этотек. – «Ты глухой?»
Братишка посмотрел на него вызывающе.
Это «ты глухой» должно было подчеркнуть, что он не боится.
Людвиг посмотрел на малыша и тоже ему улыбнулся.
Подошёл ближе.
Этотек сказал сестре «Стой сзади!» и приготовился к бою.
Но Этотеку было всего двенадцать лет.
«Хочешь бросить мне вызов, сопляк?»
«Бросить вызов? Я никого не вижу. Слышу только шум вороны.»
Группа Людвига засмеялась тому, как ответил малыш, но он сразу же заставил их замолчать.
«Думаю, тебе нужен хороший урок…»
«И это говорит избалованный мальчишка, который прячется в трусах дяди? О… есть мой дядя! Если меня тронете, есть мой дядя! Мой дядя – мэр! Ты уверен, что справишься без своей банды идиотов?»
Наступила тишина.
Никто не смеялся.
Людвиг угрожающе посмотрел на Этотека.
«Уходим! Оставь его!» – сказала Эфисия, пытаясь защитить брата, но братишка не собирался сдаваться.
«Стой сзади… я сказал.»
Людвиг подошёл, чтобы ударить его, когда всех отвлёк голос…
«Я знаю, где находится чужестранец.»
Они обернулись.
Это была старая чудотворка.
«Полуведьма» для многих.
Та, что жила одна в лесу и делала странные зелья…
«Говори», – сказал Людвиг, отвлекшись от двенадцатилетнего.
«Его никто не приютил. Он находится в начале леса. К западной границе.»
«Живёт в лесу?» – спросил он. – «Как животное?»
«Точно.»
Группа засмеялась… «Действительно, тот оборванец не казался очень нормальным типом! Прямо как ты, старуха.»
Эфисия прижалась к Этотеку…
Почему чудотворка дала им эту информацию?
«Если мы его не найдём…» – сказал он ещё, – «вернусь к тебе, старуха.»
Затем он повернулся к Этотеку… «Увидимся… карлик», – и направился к дому мэра.
К своему дяде.
Они не пойдут к чужестранцу с голыми руками.
Их не застанут врасплох, как в прошлый раз.
Ублюдок должен заплатить.
Когда они ушли и толпа начала редеть, Эфисия подошла к старухе… «Зачем вы это сделали!» – сказала она почти плача. – «Они его убьют!»
«Это будет нелегко…» – сказала старуха.
Надутых болванов она знала.
Многих.
И по тому, чему её научил опыт, надутые болваны все кончают одинаково.
Рано или поздно.
Кроме того, чужестранец совсем не казался таким, как все остальные.
Вероятно, в лесу их ждёт хороший сюрприз.
«Пойдём за ними!» – сказал Этотек сестре, но их остановил мужчина средних лет, который их знал.
«Не будь глупцом, Этотек!» – сказал он ему.
«Я хочу пойти за ними!» – сказал он. – «Буду осторожен!»
«Разве ты не понимаешь, что это опасно? Те попадут в неприятности… не повтори их судьбу!»
«Я не боюсь!» – сказал мальчишка решительно.
«А сестра? Ты о ней не думаешь?»
Этотек остановился.
Больше ни в чём не был уверен.
Он умирал от желания отомстить им… но эти мерзкие трусы могли отыграться на его сестре.
Они бы это определённо сделали.
Возможно, не стоило следовать за ними… хотя он хотел предупредить Дриакса об опасности.
Он надеялся, что всё пройдёт хорошо и что Дриакс разобьёт морды всем четверым.
Банда Людвига дошла до большой виллы мэра.
У входа было четыре стражника, но он даже не удостоил их взглядом и прошёл мимо, войдя через главный вход.
Его уже знали…
За ним последовали трое его шавок, чувствуя себя умными и неприкосновенными.
В главном зале был мэр, лёжа на спине, в конце длинного прямоугольного стола, уставленного всевозможными аппетитными блюдами.
Мэр, полулёжа на скамье, был окружён женщинами в прозрачных нарядах, которые его кормили…
«Ну… ещё один…» – сказала одна из них, кормя его с ложечки.
Людвиг стоял, скрестив руки, не говоря ничего… ожидая, пока дядя его заметит.
Одна из женщин это заметила и сделала ему знак…
«Что такое, куколка?» – сказал мэр действительно идиотским голосом.
«Тук-тук…» – сказал Людвиг… и мэр попытался подняться.
Это было нелегко с его пузом.
Мэр был мужчиной лет пятидесяти, лысым, толстым и со свиной мордой.
Ему удалось сесть после немалых усилий.
Они посмотрели друг на друга.
Мэр знал, что его дорогой племянничек, когда появлялся, всегда о чём-то просил…
«Что тебе нужно?» – сказал он. – «Быстро… мне нужно работать.»
«Вижу… вижу», – сказал он, глядя на женщин, – «мне нужно оружие.»
«Что?» – спросил толстый мэр, не будучи уверенным, что понял просьбу.
«У тебя сало в ушах, дядя? Я сказал, что мне нужно оружие.»
«Ты сошёл с ума?» – сказал он, почёсывая живот. – «Возьми немного денег и исчезни.»
«Мне нужно оружие!» – сказал Людвиг почти крича. – «Не монеты!»
«Но ты не можешь иметь оружие! И зачем оно тебе? Ты не солдат! Это запрещено!»
«Разве ты не мэр?»
«В прошлый раз ты просил четыре лошади, и я их дал! Ты всегда что-то просишь, и я стараюсь тебя удовлетворить! Попроси что-нибудь другое… забудь об оружии!»
Людвиг раздражённо фыркнул.
Дядя пытался играть в крутого.
«Дай нам по мечу, и я больше ничего не прошу!» – сказал он. – «Меч! Что-то для защиты! На нас напали! Тебе всё равно, что твоего племянника убьют?»
Мэр застыл, услышав эти слова.
Он грубо прогнал своих подружек.
Заставил их подойти ближе.
«И кто собирается тебя убить?»
«Чужестранец», – сказал он, – «он пришёл в наш посёлок несколько дней назад и напал на нас.»
Он увидел, что они все в синяках…
«И кто он? Кто он? Мои люди разорвут его на части!» – сказал он, крича.
«Да, как же!» – сказал он презрительно. – «Эту породу балбесов, что за тобой ходит, ты называешь своими людьми? Те не справились бы с роем комаров!»
Трое его дружков засмеялись…
Мэр ничего не сказал.
«Я тебя ни о чём не просил», – сказал он, – «Не хочу помощи твоих людей! Дай мне только оружие, и мы сами разберёмся!»
Толстяк подумал немного.
Если он не даст оружие, тот украдёт его у кого-нибудь… и будет хуже.
«Хорошо», – сказал он, – «но будьте осторожны!»
Мэр позвал стражника и приказал принести оружие.
Тот пришёл через несколько минут с сундуком, полным коротких мечей, кинжалов и оружия разного вида.
Людвиг улыбнулся.
Он получил то, что хотел, и на этот раз.
«Берите… ребята.»
Его дружки взяли.
Набрали оружия столько, сколько могли.
«Спасибо, дядюшка», – сказал Людвиг, удаляясь и выходя из зала.
Мэр проводил их несколько метров… «Будьте осторожны, я сказал!»
Они взяли лошадей поблизости и направились к лесу согласно указаниям старой чудотворки.
Они будут прочёсывать лес, пока его не найдут… если только старая чудотворка сказала правду.
Они добрались до леса за несколько минут, но волк перерезал им дорогу, а затем исчез в лесу.
Это напугало лошадей, и они встали на дыбы, сбросив своих всадников…
«Ааа…» – кричали они, падая плохо.
Лошади, испугавшись, убежали, бросив своих наездников…
«Глупые животные!» – сказал Людвиг, поднимаясь. – «Проклятые и глупые животные!»
Остальные тоже встали.
«Что делаем?» – сказал один из группы.
«Идём пешком!» – сказал главарь. – «Мы уже здесь!»
Затем они продолжили пешком, пока не почувствовали запах дыма.
«Ахаха», – засмеялся Людвиг… – «Этот идиот делает всё, чтобы сказать нам, где он находится!»
«Что ты имеешь в виду?»
«Он разжёг огонь, разве ты не чувствуешь запах? Возможно, что-то жарит… пойдём.»
«А если это ловушка?» – сказал один неуверенно.
«Идиот! Нас четверо! Окружим его!»
Затем они продолжили, ориентируясь по дыму.
Медленно, стараясь не шуметь.
Достали мечи.
Людвиг сделал знак двоим из них обойти широким кругом.
Как только он подошёл достаточно близко, увидел огонь и человека спиной к нему рядом.
Он знаком показал товарищу не шуметь.
Он рванулся вперёд и побежал, крича… «Ааааахх», – ударив в спину и заставив лезвие проникнуть в спину…
Друг последовал за ним в нескольких сантиметрах.
Сразу после этого он понял, что ударил чучело.
Кто-то соорудил торс из соломы и сухих веток и одел его во что-то… в рваную одежду…
Сразу после этого подошли остальные двое.
«Но… что за чёрт…» – сказал Людвиг.
Кто-то его обманул, но этот торс, хотя и уродливый и плохо сделанный, нельзя было соорудить за несколько секунд.
Чужестранца предупредили.
Они переглянулись… не понимая, зачем нужен этот трюк, но поняли сразу после.
В долю секунды Дриакс спрыгнул с ближайшего дерева, ударив Людвига палкой…
«Ой…» – закричал тот, падая на землю и чуть не попав в огонь.
Остальные трое на мгновение растерялись, и первый на линии огня получил сильный удар в живот, который заставил его покатиться по земле.
Остальные двое отошли на несколько метров, чтобы попытаться организоваться, и Дриакс поджёг кусок дерева, который держал в руке.
Он был вооружён… но не достал ни меча, ни ножа.
Парни пытались его ударить, но получали удар за ударом.
За несколько секунд были обезоружены.
Он бил их по лицу и в живот.
На этот раз избиение было жёстче предыдущего.
Людвиг собирался прийти в себя, но Дриакс, подбежав, ударил его ногой в рот, выбив три передних зуба…
Теперь у него будет испорченная улыбка на всю жизнь.
Он это запомнит.
«Я говорил вам оставить меня в покое», – сказал он, хотя ни одно из тел, лежащих на земле, не могло его слышать в тот момент.
Он вытащил верёвку, которую спрятал, и ждал.
Через некоторое время пришёл волк, который вёл убежавших ранее лошадей.
Он погрузил их одного за другим и связал друг с другом.
По одному на лошадь… связанных одной длинной верёвкой, которая оставляла немного упряжи, чтобы лошади могли двигаться.
«Спасибо», – сказал он волку, который снова исчез в лесу, не оставив следов.
Затем он сел на первую лошадь и направился в город.
Что бы ни случилось… он был готов.
Медленно он добрался до города, и люди его увидели…
«Чужестранец!» – закричал кто-то… и люди начали выходить из своих домов, чтобы следовать за ним.
Он продолжил к центру, и народу становилось больше.
Все хотели видеть этого чужестранца и то, что он сделал.
На лошадях были Людвиг и его банда идиотов!
И по виду они были действительно плохо!
Чужестранец их хорошо избил!
Их увидели также Этотек и Эфисия… которые присоединились к толпе и начали следовать за ним до дворца мэра.
Этотек был в восторге!
Он улыбался, излучая гордость!
Получилось!
Дриакс должен быть действительно великим!
Эфисия тоже была счастлива… но старалась сдерживать эмоции, чтобы не подавать плохой пример брату.
Так или иначе… эти четыре идиота лежали животом на лошадях, истощённые и без сознания!
Он дошёл до огромного дома мэра.
Стражники, видя эту сцену, чуть было не вытащили мечи… но там была полгорода…
Полгорода, которая не любила и никогда не любила эту банду хулиганов.
Дриакс оглядел их, нисколько не испугавшись.
Готовый с ними сражаться.
Стражники убрали руки с рукоятей мечей.
Вышел мэр, обеспокоенный этой суматохой… и все в тот момент аплодировали чужестранцу.
Мэр увидел своего племянника без сознания и связанного… и сразу не знал, что сказать.
Он хотел арестовать чужестранца… но остановился.
Не мог этого сделать.
Не в тот момент.
Много людей было снаружи, которые ему аплодировали… и все были там, чтобы сказать – Ну? Что теперь будешь делать? —
Он понял, что его карьера продлится недолго, если пойдёт против народа.
Против воли ему пришлось опустить голову перед чужестранцем… как бы говоря – Спасибо. Теперь мы сами разберёмся —
«Сделайте так, чтобы они не попадали в неприятности», – сказал Дриакс, сбрасывая их на землю без особой деликатности.
Мэр остался в недоумении от такой наглости…
«Верёвку можете оставить», – сказал он, удаляясь.
«Ты великий, Дриакс!!!» – закричал Этотек, и последовали новые аплодисменты.
Чужестранец удалился на чужой лошади… но лошадь вернётся сама, отвезя его далеко.
В лес.
Подальше от всех.
Видя, как он удаляется с такой лёгкостью, мэр от злости прикусил губу.
Он не мог избежать посадки парней в тюрьму… хотя бы ненадолго… но одно было точно.
Чужестранец заплатит.
Он заплатит за то, что избил его племянника и выставил его идиотом.
Он заплатит, но ему придётся что-то придумать, чтобы оправдать его заключение или, лучше, его смерть.
Народ его уже не терпел.
Он не был свободен делать всё, что хотел.
Когда-то было так… но теперь времена изменились.
«Что нам делать?» – сказал один из его стражников.
«Есть только одно, что можно сделать…» – сказал он, хотя и не был счастлив от того, что скажет, – «отведите их в тюрьму.»
Стражник не был уверен, что правильно понял.
Казалось невозможным, что мэр теперь посадит своего племянника в тюрьму.
«Простите… вы действительно сказали тюрьму?» – спросил он как дурак.
«К сожалению, да», – сказал он, почёсывая живот, – «хотя бы ненадолго. Хотя бы пока воды не успокоятся.»
«Понятно, сэр», – сказал солдат, делая знак остальным трём.
Они снова погрузили их на лошадей и увезли.
Подземные темницы их ждали.
И не только темницы.
Также старые заключённые.
Оставалось только надеяться, что никто не знает Людвига как племянника мэра.
То, что до того момента было преимуществом… внутри темниц рисковало стать опасным.
Очень опасным.
V
Жжение в животе его мучило.
Скелет с клочьями плоти весело шатался.
Казался пьяным и счастливым.
Живые, при его прохождении, становились мёртвыми.
Люди были одеты в клетку.
Множество людей, малых и больших, мужчин, женщин и детей, одетых в одежду с большими белыми и чёрными квадратами.
Все казались частью ужасного представления.
Театральной постановки.
Их взгляды терялись в пустоте… за мгновение до того, как скелет с клочьями плоти проходил мимо них.
Смотрели в пустоту… неспособные к какому-либо движению.
Неспособные двигаться.
Неспособные к эмоциям.
И при его прохождении падали на землю.
Все.
Каждое тело, падая, издавало глухой звук.
Странное эхо.
Как будто всё человечество находилось в большом металлическом зале.
Эхо мёртвых тел.
Пьяный кровью всех… скелет шатался.
Никогда не уставший от своей жатвы.
Мехи нужно было наполнить.
Гостей было много.
Много вина нужно было приготовить…
Ночь была серой и синей.
Полной облаков.
Конь ржал на вершине холма, внимательно наблюдая за всем…
Бледный и больной конь выплёвывал кровь изо рта и ноздрей.
И скелет танцевал.
Танцевал и танцевал.
Делал много оборотов вокруг себя.
Затем, через бесконечное время, повернулся к холму.
На вершине холма конь ждал его.
Они посмотрели друг на друга на мгновение.
Пустые глазницы скелета казались понимающими.
Казались имеющими задачу.
Задачу, которой никто не владел.
Даже сам скелет.
Каждый должен был просто следовать своей дорогой.
Затем он направился к коню.
Своему коню.
Было ещё работа.
Холм был скалистым… рыхлым… полным трещин.
Его было нелегко взойти.
Сам скелет начал уставать.
Шатался… частично от опьянения кровью, частично от крутизны холма.
Из мёртвого коня текла кровь.
Кровь стекала многочисленными ручейками по всему холму до основания.
Кипящая кровь.
Бесконечная кровь…
Конь никогда её не исчерпывал.
Реки кипящей крови текли быстро… и скелет карабкался и карабкался.
Шатаясь, колеблясь.
Помогая себе руками… на четвереньках.
Он достигнет вершины.
Он пройдёт обратный путь багровых рек.
Он достигнет мёртвого коня.
Затем он прибыл.
Скелет и конь посмотрели друг на друга.
Скелет с клочьями плоти взобрался на него.
Бледный конь встал на дыбы.
Заржал… но это не походило на ржание коня.
Это походило на плач мириад мужчин и женщин.
Мрачный звук отдался эхом в огромном зале.
Ни один живой его не услышал… но это было временное жилище.
Было много работы.
Было много дорог, которые нужно пройти.
Дорог, населённых живыми.
Были песни, которые нужно прервать, и свечи, которые нужно погасить.
Вместо суеты живых нужно было оставить тишину.
Конь и скелет посмотрели вниз… с другой стороны холма.
Были огни деревень и людей, отдалённых на тысячу километров.
Все живые люди, которые чувствовали присутствие смерти, неизбежной для всех, но которые ещё не познали её.
Скелет поднял руку к небу… и конь начал спускаться…
Дриакс проснулся с испугом.
Вспотевший и усталый.
Возможно, он кричал… возможно, нет.
Он не мог этого знать.
Его пот говорил за него.
Не было способа освободиться от этого кошмара.
Он это хорошо знал.
Он это хорошо знал…
Он искал что-то, чтобы вытереть лицо, мокрое от пота, когда внезапно услышал вой волка.
Он поднялся как можно быстрее.
Кто-то последовал за ним!
Он попытался быстро прикрыть ногой золу, которую оставил гаснуть на ночь.
Затем удалился, скрываясь среди самых густых деревьев.
Послышался шум коней и железа.
Кто-то приближался медленно.
Мужчина лет пятидесяти, полноватый, в красно-белых одеждах, и четыре вооружённых стражника за ним.
Он сделал знак остановиться.
«Чужестранец…» – крикнул он в направлении деревьев.
«Храбрый чужестранец…» – сказал он ещё, – «мы здесь, чтобы поговорить с тобой. Не бойся.»
Стражники начали оглядываться.
«Я знаю, что ты меня слышишь…» – продолжал мужчина в направлении леса, – «я здесь, чтобы предложить тебе работу.»
Дриакс наблюдал за ними из-за большого дерева и ждал.
Может ли это быть правдой?
Зачем приходить с четырьмя вооружёнными стражниками?
До этого момента они не казались такими добрыми.
Тем не менее он высунулся.
Даже против пятерых… он мог справиться.
Он использовал бы лес в свою пользу.
И темноту.
Он умел двигаться в темноте.
Он показался.
Мужчина в красно-белом сделал ему натянутую улыбку.
«Хорошо, я понимаю твой страх», – сказал он, – «я подойду!»
Полноватый мужчина спешился…
«Консул…» – сказал стражник, – «не идите один. Это может быть опасно.»
«Сомневаюсь», – сказал он, – «но вы оставайтесь рядом.»
Затем он быстрым шагом направился к чужестранцу.
Консул…
Так его называли.
Это могло объяснить, почему он ездил с вооружённой охраной.
Консул чего или кого… в данный момент было неизвестно, но это была последняя из его проблем.
Его неуклюжая походка, тем не менее, успокоила Дриакса.
С такой физической формой он не мог многого сделать… хотя по опыту он знал, что не все сражения ведутся физически.
Не все опасности скрываются за мечами и мускулами.
Он остановился менее чем в метре от него и повторил ту же улыбку.
Классическая улыбка чиновника.
Фальшивая.
«Чужестранец…» – сказал он ещё, – «я Консул, назначенный в этот тихий городок. У меня есть определённая автономия и неприкосновенность… и я собираюсь предложить тебе возможность.»
Дриакс посмотрел на него почти с весельем.
Что он действительно хотел?
«Ты создал некоторый беспорядок… а мы хотим остаться тихим посёлком.»
Дриакс собирался что-то сказать, когда был прерван… «Я знаю, я знаю… племянник мэра заслуживал такой урок. Полагаю, он начал первым. Мы его знаем, к сожалению.»
«И что?» – сказал он, сокращая разговор.
«Мэр хотел тебя убить… представь себе! Эти четыре пьяницы, которых он держит охранниками города, позволили бы себя убить! Поэтому вмешался я.»
«Не понимаю, зачем ты это сделал. Я умею сам о себе позаботиться.»
«О… я это заметил, сынок!»
Вот…
Быть названным «сынком» было ещё более раздражающим, чем его фальшивые улыбки.
«И именно поэтому я хочу предложить тебе работу. Ты определённо умеешь хорошо защищаться… поэтому мы можем спасти и коз, и капусту.»
«Что это значит?»
«Как я уже сказал, мы тихий городок. Хотим остаться тихими. Поэтому вместо того чтобы охотиться на тебя, мы хотим сделать из тебя солдата. Мою личную охрану.»
«Охранника?» – спросил он с удивлением.
«Точно… это способ для всех быть спокойнее. Мне нужен охранник для особых задач. Охранять дворец и сопровождать определённых персонажей.»
«Предложение кажется мне немного странным. Вы меня не знаете. Я мог бы убить вас при первой возможности.»
«Это правда, я тебя не знаю, но хочу верить, что ты порядочный человек. Хочу надеяться, что ты примешь предложение. И кроме того, ты не будешь оставлен один.»
Дриакс затем посмотрел на четырёх стражников, которые остались сзади наблюдать за всем.
«Они не подходили? Вы не нашли никого другого в городе, способного выполнять эту работу?»
«Да… но задача Консула, когда мэр неспособен это делать, – поддерживать мир. Раздоры и внутренние войны никому не выгодны. Была эта вакантная должность… и ты появился как знак судьбы. Мы все можем извлечь выгоду. Племянник мэра больше не будет тебя беспокоить, а ты будешь вести себя хорошо. Ты будешь полностью экипирован и будешь регулярно получать деньги. Ничего сложного. Ты будешь делать регулярные патрули, сопровождать кого-то… вот и всё. Кроме того, у тебя будет звание и власть выше, чем у простого стражника.»
«Спасибо, мне не интересно.»
Между Дриаксом и Консулом прошла долгая пауза.
Что ещё хотел этот чужестранец?
Как он мог отказаться от такого предложения?
Взгляд Консула больше не казался таким снисходительным.
«Как хочешь… но я должен тебя предупредить об одной вещи. Быть охранником Консула – единственный способ иметь определённую неприкосновенность, и отказаться от этого назначения означает отказаться от неприкосновенности. Это означает, что если племянник мэра или сам мэр захочет отомстить… ну, ты понял. Кроме того, люди могут принять тебя за наёмника. Раньше ты был просто плохо переносимым чужестранцем… после ты можешь восприниматься как проблема. Наёмники – запрещённые фигуры в этом графстве и во многих других графствах поблизости. Если только ты не собираешься уехать далеко и сразу… я предлагаю тебе рассмотреть это щедрое предложение.»
Дриакс оценил его.
Предложение Консула внезапно стало чем-то похожим на угрозу.
Затем он подумал о старой чудотворке и яде, который заказал у неё.
«Завтра узнаете, принял ли я предложение или нет», – сказал он.
Консул посмотрел на него удивлённо… но его фраза показалась разумной.
Всего один дополнительный день.
Это было немного.
«Завтра!» – сказал Консул. – «Буду ждать до завтра. Если не получу ответа… приму это как отказ.»
Затем он направился к своему коню и к своим личным стражникам.
Дриакс продолжал смотреть на них, пока они не исчезли в ночи.
Вернулись туда, откуда пришли.
Что-то было под этим… это было очевидно.
Никто не делает такое предложение незнакомцу.
Дриакс задался вопросом, что означает, по сути, «иметь звание и власть выше простого стражника».
Возможно ли, что всё это предлагалось ему просто из желания спокойствия?
Возможно, завтра он уедет.
Это зависело от старухи.
Или он останется там ещё несколько дней…
Трудно определить.
Возможно, можно поесть что-то приличное перед отъездом.
Возможно, можно поспать в мягкой постели.
Возможно, можно побыть в тепле, когда холодно, и в прохладе, когда слишком жарко.
Ночью.
Возможно, он мог воспользоваться ситуацией.
На рассвете он пойдёт к старухе.
Эта встреча определит его план действий.
Несколько часов спустя, с другой стороны графства, в скромном деревенском домике…
«Если это так… значит, он будет таким же жестоким, как все остальные!» – сказала женщина средних лет, накрывая большой деревянный стол.
«Он будет точно как Людвиг и его друзья-хулиганы! Держитесь от него подальше!»
Людвиг был племянником мэра.
Вся семья сидела за столом.
Эфисия рассказала о том, что с ней случилось накануне.
Она рассказала, что её схватил и связал Людвиг с друзьями, которые хотели заставить её смотреть на сожжение того бедного волка.
Рассказала, что очень боялась… также из-за того, что они могли сделать с ней.
«Но потом», – сказала она, – «пришёл чужестранец… сильный и решительный! Он их избил и освободил меня!»
Эфисия сказала это с энтузиазмом и восхищением, которые не могла скрыть…
Но эти эмоции совсем не были оценены, тем более не разделены её родителями.
Особенно её матерью.
Конечно, она была рада, что дочь цела и невредима… но чужестранец был и оставался двусмысленной фигурой.
Кто он был?
Из какой деревни пришёл? Кто была его семья? По какой причине он ходил вооружённым?
И тот факт, что он был искусен в бою… не предвещал ничего хорошего.
Действительно ничего хорошего.
Хулиганов было и так слишком много, и слишком много она встречала в своей жизни.
Прошлое женщины было бурным и трудным.
Рождённая в деревне в состоянии войны и перебрасываемая с малых лет из деревни в деревню.
Даже сейчас, спустя годы, всплывали ужасные воспоминания, связанные с её детством.
К счастью, однажды она встретила своего будущего мужа.
Хорошего человека.
Великого труженика… с землёй и скотом.
Умного и разумного человека.
Одного из тех людей, способных отстоять свои права словами, а не оружием.
Мужчину, которого она искала.
Эфисия же была молода и неопытна.
Наивна.
Она не знала многих вещей… и было тревожно для её матери, что она чувствовала притяжение, хотя бы косвенно, к «жестоким мужчинам».
Не было различий.
Не в её голове.
Тот факт, что «чужестранец» спас её дочь, был только случайностью.
Возможно, эта сцена была устроена только для демонстрации своего превосходства.
Чтобы показать, кто сильнее.
Или может быть, с совсем другими целями.
Эфисия не понимала.
В глазах матери она была просто ребёнком.
Чужестранец был как Людвиг… ни больше, ни меньше.
Девушка держала взгляд опущенным, смущённая, также чтобы не ухудшить ситуацию.
Расстроенная реакцией матери.
На мгновение, пока мать продолжала накрывать стол, наступила неловкая тишина.
«Он хороший тип», – сказал братишка против всех ожиданий, – «Его зовут Дриакс, и он пожал мне руку. Он симпатичный.»
Эфисия, всё ещё с опущенной головой, не смогла сдержать улыбку… но поняла, что брат только что навредил и что лучше бы ему молчать.
Мать строго на него посмотрела.
«Ты тоже?» – сказала женщина, поставив руки на бёдра. – «Вы действительно хотите попасть в неприятности? Муж, скажи что-нибудь своему сыну!»
«Эм… сынок…» – сказал отец неуверенно… – «когда ты станешь старше, поймёшь, что одного рукопожатия недостаточно, чтобы сделать из человека хорошего человека.»
«Да, но…» – попытался ещё сказать он…
«Теперь хватит!» – сказала мать. – «Этот разговор заканчивается здесь. Мы не хотим, чтобы вы поддерживали отношения с этим человеком. Мы ничего о нём не знаем и не доверяем ему. Это наше решение.»
«Хорошо… хорошо, мать! Хорошо, отец!» – сказал Этотек, вставая со стула и быстро выходя.
Все смотрели, как он уходит, не говоря и не делая ничего.
Он не ел.
В последнее время Этотек был странным.
Казалось, что он становится нетерпимым к авторитету родителей с каждым днём всё больше.
Он не был плохим… но было очевидно, что некоторые запреты, в отличие от Эфисии, которая принимала всё без слова, были ему тесны.
Действительно, между родителями и детьми не было большого общения, и это не считалось должным.
Чужестранец мог быть хорошим человеком или плохим человеком…
Но они никогда не утруждали себя понять действительно разговоры своих детей.
Никогда не ставили себя под сомнение.
Они были родителями. Точка.
Они не утруждали себя сказать «Давайте лично посмотрим, что он за тип…»
И это происходило во всех вещах.
Они были родителями и, как таковые, не были обязаны говорить, объяснять, договариваться…
Ради бога.
Такое действие было бы воспринято как «покушение на авторитет».
И это, как можно было предвидеть, ограничивало, скорее, пресекало на корню любую попытку общения.
Этотеку было всего двенадцать лет…
Эфисия подумала, что через три-четыре года её брат сбежит из дома.
Ему повезло быть мужчиной.
Но она… куда бы она пошла?
Какая судьба её ждала?
Как бы судили девушку, которая пошла жить одна?
«Эй, принцесса…» – сказал отец ласково, обращаясь к дочери… – «правда, что сердце разрывается только от мысли об этом… но некоторые темы рано или поздно нужно затрагивать, не так ли?»
Эфисия подняла голову и посмотрела на отца, улыбнувшись ему.
Она уже поняла, какая была «тема», которую он хотел затронуть.
Она поняла это по обычной нежности, с которой он всегда её начинал.
Это была тема, которая смущала его, но которую он каждый раз пытался возобновить.
Это был третий раз, когда он пытался.
«Не думаешь ли ты, что пора найти тебе мужа?»
Мать скривилась…
Для неё Эфисия была ребёнком… но проблема была в том, что для матери Эфисия останется ребёнком следующие сорок лет.
Вместо этого ей было столько же лет, сколько было матери, когда та выходила замуж.
И каждый раз, когда кто-то ей это напоминал, она начинала с «то были другие времена… я была более зрелой» и бла-бла-бла.
Для матери мужчины графства были все «жестокими», старыми или «не на уровне» её дочери.
Идти в другое графство… ради бога!
Это было немыслимо для девушки – бродить как проститутка.
Могло случиться обратное, возможно… но с того момента, как «чужестранцам не стоило доверять»… она задалась вопросом, как она когда-нибудь сможет найти мужа.
Возможно, должен был свалиться один с дерева.
VI
Воспоминания прошлого
Маленький Дриакс находился в муруккианской армии всего шесть дней, и шесть дней они только и делали, что скакали.
Они проделали очень длинный путь, и поездка была довольно спокойной.
Муруккианцы уже разрушили всё, что можно было разрушить, и действительно, они нашли много трупов на тропе и много городов в огне.
Другие же бежали, бросив дома и поля.
Он заставил себя улыбаться на протяжении всего пути…
Ему удалось хитростью получить возможность.
Он должен был сохранять концентрацию и не испортить всё.
Если бы он сумел войти в армию как муруккианец, такие сцены он видел бы каждый день или почти.
Даже если боль и отвращение грозили захлестнуть его в любой момент… он должен был выстоять.
Священник, который руководил армией в сотрудничестве с главой войска, уже испытывал к нему симпатию.
Он казался ребёнком без совести… сильным… жаждущим крови… хотя ещё не получил муруккианской метки и благословения, он определённо обещал многое.
Взрослым он станет кем-то.
Священник был теперь более чем уверен в этом.
Кто-то внутри той армии, наоборот, всё ещё имел некоторые сомнения.
Как бы то ни было, они оставят ребёнка первой группе новичков, которую встретят в пути.
Это уже было запланировано.
Их армия была там не для обращения, а для наказания, и поэтому они не смогли бы заниматься им или заклеймить его.
Через два дня они встретят группу новичков со своим священником, и там его передадут.
Перед разлукой, однако, у них ещё была работа, и священник знал, что это будет поучительно для него.
Он присутствовал бы при некоторых убийствах.
Возможно, ему позволят развлечься с кем-нибудь.
Все смогут наблюдать за ним и восхищаться им.
Конечно… те, кого сейчас, по чистой случайности, они развлекались бы убивать, были не совсем человеческими существами…
Это было лучше, чем ничего.
Армия вскоре оказалась у подножия Могучего Гиганта, и вскоре они встретили бы деревню фиолетовых людей.
Этих странных существ.
Возможно, им удастся убить довольно многих, прежде чем увидеть, как те убегают, как кролики, внутрь своей горы.
Ходили странные легенды не только о горе, но и о народе фиолетовых.
Это сильно раздражало муруккианцев, потому что эти слухи, хотя и абсолютно наивные и без всякого основания, часто имели больше отзвуков, чем муруккианская секта.
Не говоря уже о том, что они были также намного древнее.
Одной из первейших вещей, которые им пришлось бы сделать после завоевания мира, было бы искоренение этой расы и их верований.
Но никому ещё не удалось этого.
Насколько знали историю… фиолетовые люди были объектом внимания многих народов и религий.
И почти все они подходили с наглостью.
Они убили многих из них…
Однако кто-то всегда спасался.
Фиолетовые люди по какой-то странной причине переживали всё.
Это было отчасти связано с их необычайным знанием Горы.
Они были отличными альпинистами: туда, где взбирались они, было трудно последовать.
И потом они знали и маскировали многочисленные трещины и расщелины, где прятались при необходимости.
Это была часть объяснения.
Для другой части… просто не было объяснения.
Как удалось абсолютно мирному народу, без всякой военной подготовки, ненавидимому почти всеми на протяжении веков, выжить…
Нет, объяснений не было.
Как бы то ни было, муруккианская армия прошла бы там, обходя Могучего Гиганта, и наверняка встретила бы кого-то из них.
Можно было немного развлечься.
Действительно, через некоторое время они начали находить следы их деревни.
Маленькие домики из камня и соломы, несколько инструментов для обработки земли и другие вещи.
Кто судил бы о них только по этому, считал бы их просто дикарями.
Как они умели знать медицину, было другой тайной.
Как бы то ни было, деревня была пуста.
Наверняка кто-то увидел их издалека и поднял тревогу.
Они наверняка все убежали на гору!
Трусы!
«Решай сам», – сказал священник генералу армии, – «я должен найти предмет, который потерялся шесть месяцев назад во время столкновения. Он поблизости… возможно, найду его своими силами.»
«Мы подойдём к горе», – сказал генерал, – «потому что я хотел бы убить хотя бы пару, прежде чем продолжить.»
Тогда священник подошёл к Дриаксу и сказал… «Что хочешь делать? Идёшь со мной или остаёшься с армией?»
Он посмотрел на обоих и попытался взвесить слова.
«Для меня было бы привилегией найти этот важный предмет… но правда в том, что я не мог бы никак помочь в его поиске и, наоборот, был бы помехой. Зато, оставаясь с армией, возможно, смог бы найти какого-нибудь фиолетового человека и убить его! Может быть, пытать его!»
И священник, и генерал засмеялись…
Он был действительно ревностным!
«Хорошо, оставайся с ними. Я присоединюсь к вам к вечеру.»
Сказав это, он удалился на своём коне.
Генерал похлопал Дриакса по плечу и сказал… «Пойдём… и надеемся, что Мурук даст нам их встретить!»
Большая часть армии засмеялась и продолжила путь у подножия большой горы.
Они добрались туда быстро, но, как и ожидалось, фиолетовые люди были наверху, вне досягаемости.
Они наблюдали за ними немного обеспокоенно со своей высоты.
Стена была почти вертикальной и очень трудной для восхождения.
Кроме того, даже тропинка, по которой прошли фиолетовые, была крайне узкой и опасной.
Один из армии нацелился на них из лука…
Стрела полетела и очень близко подошла к ним, но попала в скалу.
Фиолетовые люди просто сместились глубже внутрь.
«Проклятье!» – сказал лучник. – «Наверняка есть запасная дорога! Они как-то туда добираются!»
«Да…» – сказал генерал, – «но мы потратили бы часы, чтобы её найти, а у них было бы всё время, чтобы переместиться и забраться в какую-нибудь дыру.»
Не было другой возможности, кроме как уйти…
«А если пойду я?» – сказал Дриакс, удивив всех.
«Что ты имеешь в виду? Как ты думаешь туда добраться? И кроме того… что ты мог бы сделать один?»
«Я мог бы попробовать взобраться по стене», – сказал он, – «у меня маленькие руки. Могу попробовать! Если кто-то из вас даст мне верёвку и железные крючья… я мог бы натянуть верёвку на тропинке, сбоку, чтобы позволить вам подняться.»
Генерал посмотрел на стену.
Они, большие и тяжёлые, не смогли бы взобраться.
И оказавшись там наверху, не смогли бы идти по той узкой дорожке над пропастью в никуда.
Они все упали бы.
Но, возможно, они могли переместиться правее, где гора была доступна для восхождения, и приблизиться.
Если бы кто-то установил верёвку с той точки, на всю ту невозможную тропинку… и если бы верёвка была достаточно длинной… один за другим они прошли бы.
Преодолев эту точку, было расширение на горе, которое позволило бы им сохранить равновесие и организоваться для убийства всей этой группки.
Это могло сработать… но это было абсурдным предприятием для ребёнка.
Удастся ли ему взобраться по вертикальной стене, а потом забить колья?
«Ты уверен?» – спросил генерал, восхищённый его волей. – «Это будет совсем нелегко. Ты можешь упасть и умереть.»
Он улыбнулся… «И пусть! Умру, если Мурук захочет. Но если бы мне удалось быть полезным, я был бы этим горд. Я сделаю всё возможное!»
Все наблюдали за ним с восхищением.
Тем временем сверху регулярно появлялся какой-нибудь фиолетовый человек, чтобы посмотреть на ситуацию.
Они всё ещё здесь?
Когда они уйдут?
Генерал отдал приказ… «Дайте верёвку этому мальчику! Железные колья и что-нибудь, чтобы забить их в скалу!»
Так и сделали.
Дриакс подошёл к вертикальной стене и засунул руку в первую трещину.
Он никогда не делал ничего подобного и знал, что это будет очень трудно.
Он попробовал подтянуться… и первая попытка прошла хорошо, хотя верёвка и многочисленные колья его сильно утяжеляли.
То же самое он сделал ногой… потом снова рукой в следующую трещину.
Поднялся на метр… потом на два… потом на три…
Все удивились.
Этот ребёнок был силой природы!
Его маленькие руки умели залезать в самые невероятные трещины.
Никто с большими руками не справился бы.
Фиолетовый человек сверху увидел сцену и побежал предупредить остальных.
Если тот ребёнок действительно создаст перила… муруккианцы смогут пройти, и это будет резня.
Было бы легко в тот момент поразить того ребёнка чем угодно. Даже банальным камнем.
Простой жест защиты остановил бы любую проблему на корню…
Но фиолетовые люди были мирным народом и никогда не причинили бы вреда кому-либо намеренно.
Даже если тот «кто-либо» не постеснялся бы причинить вред им.
Их культура запрещала любую форму насилия.
Даже минимальную.
Они могли, самое большее, попытаться остановить жестокого человека, но не причинив ему вреда.
В остальном… они должны были бежать и надеяться на лучшее.
Надеяться на свою Великую Гору, которая наверняка их защитит.
Ребёнок сумел подняться ещё… но руки болели ужасно.
Он начал дрожать от усталости.
В любой момент руки и ноги могли его подвести… но он уже взобрался более чем на половину той трудной стены.
Было бы глупо умереть так.
Всего через шесть дней после принятия в группу.
Это была бы судьба с горьким чувством юмора.
Как бы то ни было, Дриакс с усилием на пределе своих возможностей достиг тропинки и сел, чтобы отдышаться.
Все муруккианцы аплодировали.
Эти отвратительные существа имели сильное чувство сплочённости.
Вид был довольно пугающим… и даже тропинка, на которой он сейчас сидел, была совсем не обнадёживающей.
Он взял несколько секунд, чтобы отдышаться, затем встал, взял верёвку и закрепил её колом, оставив запас около двух метров.
Кол вошёл неглубоко.
Он продолжил направо, чтобы дать муруккианцам возможность выбрать более простой путь, и забил второй кол.
Этот тоже поверхностно.
Продолжил и сделал то же самое с третьим… потом с четвёртым.
Опасная тропинка продолжалась почти тридцать метров, и верёвки едва хватило.
Затем он прошёл обратный путь, на этот раз держась за верёвку, которую только что установил, также чтобы показать наблюдателям внизу, что верёвка надёжна.
Он оказался в начальной точке, рядом с укрытием фиолетовых.
Затем сказал: «Бросьте мне ещё верёвку!»
Муруккианцы переглянулись.
Зачем нужна ещё верёвка? Разве он не завершил тропинку?
«Делайте, как он говорит», – сказал генерал, поэтому они взяли последнюю оставшуюся верёвку, более тонкую и лёгкую, чем предыдущая, привязали её к стреле и запустили в его направлении.
Стрела ударилась о скалу, но Дриакс, держась одной рукой за верёвку, которую установил, сумел схватить её конец.
Затем, держа верёвку за один конец и оставляя другой висеть, сказал… «Загрузите оружие в мешок! Я его подниму!»
Многие из армии, включая генерала, удивились… «Что за чёрт ты говоришь?»
«Лучше быть как можно легче. Верёвка может не выдержать…»
Некоторые вытаращили глаза.
Эта вероятность внезапно сделала миссию глупостью.
В конце концов, это не была настоящая миссия.
Это не было в планах.
Они хотели убить их только ради развлечения.
Стоило ли рисковать жизнью только ради прихоти?
Но теперь они сами себя загнали в угол.
Теперь над тропинкой были перила.
Если бы они подумали об этом раньше, то есть до того, как Дриакс закрепил верёвку, могли бы сказать… «Это трата времени. Пойдём.»
Но теперь были перила…
Десятилетний ребёнок взобрался на опасную вертикальную скалу и установил их для них.
С каким лицом они сказали бы теперь «это трата времени»?
Боялись ли они умереть?
Они были муруккианцами!
«И что?» – сказал ребёнок с высокой скалы. – «Вы больше не хотите этого делать? Мы ведь не боимся, правда?»
Генерал сказал… «Пойдём! Все! Покажем этому мальчишке, как ведут себя настоящие муруккианцы! Не какая-то глупая гора нас остановит, правильно?»
Все закричали… «Правильно!»
Затем приготовили мешок, где сложить мечи и другое тяжёлое оружие.
Все сняли тяжёлые предметы, но в мешок положили только оружие.
Достигнув той высоты, оно им понадобилось бы, хотя фиолетового человека можно было убить легко и кулаками, и ногами.
Дриакс начал поднимать мешок, как мог… но вес был действительно значительным.
«Мурук не даст нам упасть! Пойдём истребим эту жалкую расу!»
Затем все, выстроенные как марионетки, направились на тридцать метров правее… где гора была доступна для восхождения и где они нашли бы ждущие их верёвочные перила.
Дриакс некоторое время удерживал мешок… и ждал.
Ждал, пока все возьмутся за перила, и надеялся, что они не оторвутся слишком рано.
Генерал впереди всех… потом солдаты.
Один за раз.
Один цепляется за другого.
Издалека эта сцена показалась бы огромным ожерельем из жемчуга.
Была верёвка… человек цеплялся, и через сорок, пятьдесят сантиметров цеплялся другой.
Дриакс ждал…
Генерал почти достиг расширения и был уже на финишной прямой.
Если бы он действовал слишком рано, спаслись бы последние.
Если бы действовал слишком поздно, спаслись бы первые.
Верёвка была не совсем по размеру.
Внезапно Дриакс уронил мешок с оружием…
Оружие упало на землю, произведя много шума.
Затем он столкнул валун…
Никто не заметил, но мальчишка, когда все направились направо, привязал конец верёвки… который был оставлен свободным специально, к валуну.
Колья не оторвались, несмотря на то что были забиты поверхностно, даже под весом всей армии!
Возможно… с небольшой помощью…
Валун покатился вниз и дёрнул всю верёвку.
Оторвался первый кол, заставив пошатнуться генерала, уже близкого… но валун выскользнул из верёвки!
Дриакс привязал валун как мог, но у валуна не было крючков или дыр, где закрепить верёвку.
Он обвязал её вокруг… и в момент рывка она не застряла.
Генерал начал раскачиваться… а за ним были все остальные, всё ещё цепляющиеся…
«Что за чёрт ты делаешь!» – закричал генерал.
Дриакс подумал взять камень и ударить его по лбу, но передумал.
Если бы он это сделал, тот, вероятно, отпустил бы раньше времени.
Если бы отпустил… умер бы он, но общий вес уменьшился бы.
Если бы общий вес уменьшился… вероятно, верёвка больше не оторвалась бы, и вскоре все остальные прыгнули бы вперёд и убили бы его.
Разорвали бы на куски.
Теперь он мог только надеяться, что генерал продержится достаточно… что будет достаточно сильным.
И достаточно тяжёлым.
Генерал продержался, как и ожидалось… но колья всё ещё не решались оторваться!
Он должен был что-то придумать, прежде чем тем, кто внизу, придёт в голову идти назад…
Затем спуститься с горы.
В этом случае он остался бы там наверху, не спускаясь больше.
Так не может закончиться!
«Мурук…» – сказал Дриакс громко, убеждаясь, что все его слышат… – «Мурук – гнилая обезьяна! А вы – его дерьмо!»
Услышав это, генерал закричал… «Ааа! Я тебя разорву! Предатель!»
Он раскачался сильнее частично от ярости, частично в надежде достичь твёрдой точки…
Он забеспокоился… и многие позади него забеспокоились, услышав эти слова.
Это было невероятно богохульно!
Он должен был умереть…
Но оторвался второй кол, и остались висеть на втором и третьем…
Потом оторвался третий кол… и осталось висеть ещё два.
А после третьего кола оторвались все одновременно.
Так… так… так… так…
Они упали на твёрдую скалу с высоты почти тридцать метров.
Их тела, мёртвым грузом и все вместе, произвели жуткий звук.
Они показались множеством жуков.
В мгновение они все оказались там внизу… в ряд в огромном ложе смерти.
Все взрослые и сильные воины… мертвы от простой глупости и гордости.
Мертвы благодаря хитрости ребёнка.
Дриакс прошёл обратно по тропинке, соблюдая максимальную осторожность.
Его маленькие ноги и меньший вес позволили ему справиться.
Он спустился и сел рядом с трупами, ожидая священника, который должен был прибыть вскоре.
Без всякого впечатления или угрызений совести.
Он отлично справился бы.
Странные легенды ходили о Могучем Гиганте.
Он хорошо их использует.
Священник прибудет и останется без слов…
Ошеломлённый, увидев всех своих мёртвых товарищей.
Но Дриакс покажется плачущим.
Наивным, как нормальный ребёнок.
Он расскажет, что армия, решившая поразить фиолетовых людей, решила взобраться на гору, но гора их наказала.
Скала рассыпалась именно в тот момент, когда они все оказались там наверху.
Ходили странные слухи о Могучем Гиганте… и многие люди умерли до них.
Священник наверняка знал эти слухи.
А он?
Он был пощажён… возможно, потому что слишком молод или потому что ещё не был муруккианцем.
Гора каким-то образом это знала.
Он не был муруккианцем; у него ещё не было священной метки, и он не подвергся обряду.
И плача, плача и плача… он посмотрел бы ему в глаза и сказал бы: «Я тоже должен был умереть с ними! Тоже я!»
Никаких подозрений не упало бы на него.
Было бы немыслимо, что десятилетний ребёнок мог сделать такое.
Наоборот… священник положил бы ему руку на плечо и сказал бы что-то вроде – Будь смелым! Мурук отомстит! —
Он услышал слабый звук.
Поднял глаза к небу и увидел четырёх фиолетовых людей, смотрящих на него сверху.
Удивлённые… безмолвные.
Был очень старый человек, шаман или что-то в этом роде, который внимательно на него смотрел.
Пожилая женщина и два молодых парня.
Они смотрели на него.
Внимательно рассматривали его.
Ребёнок поднял руку, и жест, казалось, означал – Спокойно. Всё кончено.
VII
«Принимаю», – сказал чужестранец, удивив присутствующих.
Все остались неподвижными и безмолвными на мгновение.
Утром он встретил чудотворку в лесу, и она, как обычно, отослала его обратно.
Она сказала ему… – Ещё рано… – и добавила… – Будь осторожен… волк силён, но обезьяна коварна… —
Как обычно, добавив что-то двусмысленное к просьбе, которая подходила как пятое колесо к телеге.
И он остался с пустыми руками.
Ему пришлось бы остаться в том посёлке ещё несколько дней, и поэтому он пересмотрел предложение того странного человека.
Консула неизвестно чего.
Возможно, он мог извлечь что-то хорошее из этой ситуации перед отъездом.
Поэтому он узнал дорогу к консульству и теперь был там, с двумя стражниками по бокам, в нескольких метрах от человека, сидящего за столом.
Он сказал стражникам, находившимся у входа в импровизированное и небольшое консульство: «Я должен поговорить с Консулом, и он это знает», и два стражника сначала приказали ему бросить оружие на землю, а потом сопроводили его.
Менее чем за минуту он оказался там, перед всеми и даже без оружия… но вскоре у него будет больше оружия, чем раньше.
Его полностью переоснастят в одежде и оружии.
«О», – сказал Консул после мгновения растерянности, – «ты принял правильное решение! Я говорил, что ты сообразительный человек!»
Он встал и сказал: «Отведите этого молодого человека на обмундирование! Я присоединюсь к вам позже! И окажите ему уважение!»
Затем они вышли наружу, где он забрал своё оружие, и один из стражников сказал ему… «А ты кто, чёрт возьми, такой?»
Дриакс едва удостоил его взглядом и сказал: «Начинай называть меня начальником и постарайся произвести на меня хорошее впечатление. Это может тебе пригодиться.»
Стражник остался без слов.
Чужестранец только что прибыл и станет его начальником?
Он будет получать от него приказы?
Это не могло быть правдой.
Консул, должно быть, сошёл с ума.
Они привели его на большую ферму, приспособленную под казарму.
Место, где делали вид, что тренируются две категории солдат.
Стражники мэра и стражники Консула.
На самом деле это было что-то больше похожее на ад, где большинство пили и играли в карты.
Стражник сразу дал знак присутствующим не строить странных иллюзий…
Чужестранец входил не как ученик и не был бы классическим новобранцем, которого можно прижать.
Возможно, с тяжёлой и грязной работой.
Возможно, случилось бы обратное.
Возможно, именно он будет решать, кто должен проходить службу и чистить всем ботинки.
И это легко могло разжечь страсти.
Ему дали форму его размера, лёгкие доспехи и новое оружие.
«Лошадь тебе придётся купить», – сказал один из них, – «если захочешь. Но какое-то время ты можешь брать одну из наших взаймы.»
Чуть больше чем через час прибыл Консул, который наградил его воинскими званиями, а также своим личным гербом.
Первый страж Консула.
Таков был почётный титул.
Звание выше всех других стражей.
Он сделал это перед всеми, чтобы никто не имел что сказать.
По крайней мере, в данный момент.
Многие переглянулись в недоумении.
Конечно, такого жеста было бы недостаточно, чтобы уберечь его от возможных репрессий.
Дриакс прекрасно знал, что что-то скрывается… но решил позволить вещам идти своим чередом, пока это было возможно.
Возможно, он извлечёт из этого что-то хорошее.
«Теоретически…» – сказал Консул, передавая Дриаксу мешочек, полный монет, тщательно следя за тем, чтобы другие не видели, – «стражи Консула и стражи мэра должны работать в синергии. Каждый, как ты легко можешь понять, имеет свои задачи.»
Консул сделал паузу, чтобы убедиться, что его новый личный страж понимает.
«Это означает, что вы не можете арестовывать или избивать никого из них… хотя часто это было бы прекрасно! Это было бы удовлетворением… учитывая, что они некомпетентные пьяницы и клоуны!»
Дриакс оглянулся.
Два типа стражников отличались формой, и было ясно видно, что стражники мэра были нищими, отполированными до блеска.
Толстяки и лентяи.
Почти все пьяные и также грязные.
Стражники Консула, наоборот, имели лучшую физическую форму и казались немного серьёзнее.
Их было намного меньше.
Некоторые из них тренировались с луком и стрелами; другие били дерево тяжёлым мечом.
«Задача твоих подчинённых, прежде всего, защищать меня и консульство. Затем можно предпринимать некоторые инициативы в управлении посёлком… задача, которая обычно принадлежала бы этому жирному мэру. Неважно, что ты делаешь. Главное – не входить в конкуренцию с ними. Это было бы проблемой.»
«А если у меня будут проблемы с кем-то из них?» – спросил он, ожидая неприятностей так же естественно, как естественен восход солнца.
Консул вспомнил, что тот хорошо избил племянника мэра, поэтому некоторые проблемы могли быть предсказуемыми, если не неизбежными.
«Никто не просит тебя стать трупом ради мира… но каждая проблема должна быть доложена мне. Мы гости в этом посёлке… лучше это помнить. Лучше решить вопрос политически. Мы разберёмся – я и мэр – и сделаем так, чтобы у тебя не было никаких проблем.»
Ещё одна пауза.
Теперь нужно было коснуться деликатной темы, и нужно было уметь это делать…
«Очевидно…» – продолжал он, – «мы ожидаем, что ты закроешь глаза, когда мы тебя попросим.»
Дриакс не удивился этим словам.
Он только спрашивал себя, когда они прозвучат.
«Деньги нужны…» – сказал Дриакс, улыбаясь и похлопывая карман, – «чтобы закрывать глаза и рот.»
«Ахаха!» – засмеялся Консул… – «Ты сообразительный! Деньги не проблема! Их у тебя будет много! Но предупреждаю… не пытайся нас обмануть.»
Снова Консул сумел вставить угрозу в комплимент.
Он умел это делать.
Он мог заколоть тебя, приглашая на праздник.
Мог предложить тебе мешок, полный фруктовых конфет, и сказать – Наслаждайся жизнью… пока она длится.
Очевидно, «закрыть глаза» могло означать многое и многое.
Могло означать не видеть взятку… ту, что он только что взял.
Или могло означать совсем другое.
Наверняка в том посёлке скрывалось что-то тяжёлое, и это стало довольно очевидно.
Их безумные попытки что-то скрыть высветили это что-то.
Только ещё не знали, что это было.
И любопытство Дриакса теперь выросло экспоненциально.
Как у ребёнка.
Консул был не единственным, кто умел притворяться.
Он тоже умел это делать и очень хорошо.
Он делал это более двадцати лет.
Консул, объяснив ему немного иерархии, задачи и политические идеологии, отпустил его, сказав познакомиться со всеми и узнать что-то больше об этом маленьком посёлке.
Официальная работа начнётся завтра.
Прошли часы, и к вечеру в посёлке начали ходить странные слухи.
И эти странные слухи дошли до окраины.
«Чужестранец заставляет строить дома проклятым!» – сказал Этотек своей семье, быстро прибыв на своём коне.
Семья сразу не поняла эти слова.
У Эфисии сердце начало сильно биться…
Она покраснела от волнения.
Никто никогда не имел мужества сделать такое.
Отец, после мгновения растерянности, сказал… «Ты уверен, что правильно понял?»
Несколько часов назад Дриакс попросил одного из своих подчинённых принести ему карту посёлка.
Именно Консул сказал ему… «Узнай что-то больше о посёлке, где живёшь…»
И он принял этот совет близко к сердцу.
Он начал изучать различные границы и увидел на карте серую зону.
Зону, отмеченную «x»… как бы говоря – Забудь об этом месте… —
Но именно это место особенно его заинтересовало.
«Что это за место?» – спросил он одного из стражников.
«А… бесполезное, ветхое место. Там живёт община оборванных заражённых», – сказал тот.
«Отведи меня туда», – сказал Дриакс, взяв взаймы одну из лошадей стражников.
«Это запретная зона», – сказал снова стражник, – «только Консул и немногие другие могут туда заходить.»
«Хорошо», – сказал Дриакс, показывая герб Консула… – «отведи меня туда.»
Стражник заметно скривился от раздражения.
Наверняка этот высокомерный чужестранец очень скоро попадёт в неприятности.
Возможно, он втянет в неприятности всех.
Как бы то ни было, он не мог не подчиниться ему.
Таковы были недостатки давания слишком большой власти одному человеку.
Всегда было проблемой избавиться от него потом.
Стражник сделал хорошую мину при плохой игре, взял свою лошадь и повёл его в «запретную зону».
Дриакс догадался, что та зона не должна быть действительно заражённой.
Это были отговорки старые как мир.
Он прошёл через столько «заражённых зон»…
Если бы они были заражены, зона была бы известна как «заражённая зона», а не как «запретная».
Заражённой зоны избегали автоматически без семантических игр.
Называть её вместо этого и «заражённой», и «запретной» заставляло по меньшей мере подозревать, что кто-то не хотел, чтобы что-то увидели или обнаружили.
Они действительно прибыли к своего рода резервации… зоне, ограниченной различными деревянными изгородями.
Зоне не очень большой земли.
Внутри этих изгородей было множество ветхих, грязных и разрушенных хижин.
Дети бегали в грязи босиком, и все были одеты в лохмотья.
Бегали среди крыс.
Действительно печальная сцена.
Эти люди были далеко за чертой бедности… и никому не было стыдно, что никогда не решали эту ситуацию.
Разве эти люди не были тоже людьми их посёлка?
Прежде всего… разве это не были люди?
Стражник сделал жест, затыкая нос, и сказал… «Теперь вы видели зону! Возвращаемся?»
«Подожди», – сказал он, слезая с лошади и переходя границу.
Сразу подошли пожилые люди, которые бросились на землю к его ногам.
Казалось, они боялись быть наказанными, возможно, избитыми.
Они сразу поняли по доспехам, что это страж Консула.
«Что происходит?» – спросил он, ошеломлённый их реакцией.
«Молим вас… добрый господин!» – сказал один из тех, с лицом к земле. – «Не делайте нам больно! Мы не воровали! Мы не воровали!»