Вестник мира
© Максим Петросян, 2025
ISBN 978-5-0067-6662-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
«Мы теряем только тех, кого помним.» – японская пословица.
Лиловая ночь, пурпурные звёзды на небосклоне, кометы далеко-далеко бегают по Вселенной, лучи света исчезают и перерождаются в новом дне.
Как же много мы теряем, приобретаем, любим, ценим и выкидываем на края нашего сознания, не обращая никакого внимания на будущее. Как часто, заглушив боль лекарством, продолжаем наступать на иглы, выбирая самую трудную тропу. Даже не пытаясь найти нечто другое, оставляем кровавые следы.
Теперь, шестого августа 2002 года, я приближаюсь к дому по старым протоптанным дорожкам, осознавая, что вся та ложь умерла во мне раньше меня самого. Мосты затерялись в свете и не приведут меня больше ни к одному месту из моих воспоминаний, и лишь мечты придают последним ступеням более нежный вид.
Но всегда существует время, чтобы вернуться назад, невзирая на слезы, на водопады огня, на жалость сужающихся на нас стен. Шаг за шагом – минута за минутой. Перед мной откроется путь сплошных клочков света, фонарей, дверей, поворотов, взлетов и падений. Память начнёт переворачиваться, изменяться, возрождаться, и я снова окажусь там, среди пустующих руин, обломков ракет.
Любовь была там всегда. Когда в юношестве оббегаешь весь свой район в надежде найти что-нибудь новое, ты не думаешь о том, что будет дальше. Ты просто действуешь, просто живешь. Чувства подсказывают, нужно повернуть налево, теперь два дома вперед, и вот я у городского рынка. Шумно, запах свежих арбузов и стойкого мужского одеколона, почти как у папы. Впереди огромная очередь, толпы народу, среди которого я затерялся как иголка. Пару резких поворотов, неуверенный шаг в сторону, прищурил взгляд, и нашел лазейку. Нежное солнце слепит, но надо идти. Пробираясь через сумки, стеллажи, мужчин и женщин, я наконец могу вздохнуть полной грудью – вышел на дорогу. Ноги забылись, бежали дальше, немного прискакивая.
Дремучее иссушенное дерево склонилось, как бы приглашая меня зайти в лесок. Всё цвело, август правил, другие подчинялись или затмевались своими собратьями. Порой так легко слиться, стать одним целым, но выделение же не признак силы?
Бессонные ночи напролёт я молился, чтобы кошмары закончились, умолял о начале конца, но меня никто не слушал. Тропа шла дальше, всё глубже и глубже, и я был без понятия, что меня ждёт. Какая, в сущности, разница? Секунду назад во мне был штиль, полное принятие, любовь воцарилась на этом маленьком клочке земли, уже прошла коронацию, все почести были высказаны, гости преподнесли свои дары, дворы вывесили флаги, которые часами развеивались над жалкими халупами. Теперь их не волновала нищета, голод, вражда отошла в сторону, пока принцесса поудобнее расположилась на троне. Она не забыла о прошлом, видела настоящее, и спешила к будущему. Идиллия в самом чистом её проявлении, но вдруг, стрелки часов двигаются вперёд. Они не застыли, как все ожидали, не дали ни секунды для передышки, для одной просто возможности сесть. Застав всех врасплох, в самом разгаре пиршества, в центре надежды, они разорвали её на месте. Ветер подул на юг, флаги запутались, рыцари попадали в своих тяжеленных доспехах, свечи затухали одна за одной. Перепуганные птицы прилетели в гнёзда, своим весом удерживая их от падения. Каждый забыл о празднике, об общности, о стране, и о некой Любви, которую некогда звали своей королевой. А время просто шло, как эта тропинка, ведущая к развалинам моей былой жизни.
Ночные тени деревьев аккуратно прикрыли ветхие стены.
Я прошёл мимо них, как мимо родных, которых давно не видел. Всё казалось ниже, меньше, будто время не только разрушало, но и уменьшало вещи в размерах. Дверь давно висела на одной сохранившейся ржавой петле. Я провёл рукой по косяку – пальцы цепляли занозы, как напоминание: я жив.
Внутри пахло пеплом, землёй и временем. На полу валялись обугленные игрушки, фарфоровые осколки, тетрадь с выцветшими иероглифами. Я нагнулся, поднял её – моя сестра рисовала в ней животных, всех с огромными глазами и подписями по-детски неровным почерком. Удивительно, что она уцелела. Всё остальное сгорело.
Я сел посреди комнаты, прямо на голые доски, где когда-то стоял стол. За ним мы ели лапшу, слушали радио, прятались от дождя с грозой. За мгновение это исчезло, но я вернулся. Хотя бы на миг, как и обещал шестого августа 1944 года.
За оградой, на заднем дворе, сломанные деревья, мёртвые кусты, божьи коровки обходили это место как проклятое. Здесь была жизнь. Теперь – только память. Все знали эту историю, никто не хотел её повторить. Мешочек с камнями угрюмо звенел в моём кармане.