Гримуар лиходеев

© Финова Ева
© ИДДК
Глава 1. Старина Джери
Маленькая одноэтажная закусочная была построена на углу высокого монументального здания юстиции, включавшего в себя главный участок полиции, длиной во всю Сорок седьмую улицу. Неказистое обшарпанное сооружение грустно смотрело на проезжающие мобили большими мутными окнами. Голубые покрашенные стены со временем потрескались и к настоящему моменту выглядели чересчур архаично по сравнению с новым писком архитектурной моды – каменными серыми небоскрёбами, пронзающими высь, словно пики. Во всём Фено таких зданий сейчас было возведено ровно двадцать семь. Ещё два небоскрёба были на очереди. Один из них уже как год ожидает начала строительства, застыв на уровне разрытого котлована. Другой замер на шестом этаже, тыча в небо множеством столбов и заржавевших арматур.
Будь воля подрядчика, заказал бы побольше неприхотливой нежити, управляемой могильщиками-нелегалами, и закончил строительство за несколько месяцев. Но в дело вступила принципиальная рука закона. При раскапывании котлована невезучие строители наткнулись на подземное капище. И судя по всему, к тому моменту, когда добросовестные стукачи наконец донесли об этой находке, его успели разворовать местные вандалы и мародёры. Во втором случае на стройке нашли расчленённый труп, не выдерживающий критики криминалиста. Один из экспертов как раз заглянул перед работой подкрепиться к самому известному на всю улицу повару Лоуби, хозяину обшарпанной забегаловки и заядлого сплетника в одном лице.
Несвежий фартук со множеством пятен от приготовляемых блюд был натянут на внушительных размеров пузо в клетчатой робе. В одарённом Лоуби внушительными можно было назвать без преувеличения все части тела. Начиная от размера ноги и заканчивая длиной чёрных как смоль усов, постепенно перерастающих в пушистые бакенбарды. А под колпаком повара пряталось девственно лысое темечко и затылок.
С виду добряк, Лоу в прошлом был чемпионом по смешанным единоборствам. Поэтому, хотели того люди или нет, но на его вопросы, выкрикнутые через окно выдачи заказа в узкий продолговатый зал, отвечали все без исключения. Один только детектив, его старый приятель по школе, мог позволить себе юлить или же, наоборот, беззлобно подтрунивать над размерами друга, уходя от ответа.
В этот раз колокольчик, висящий над входом, характерно тренькнул чуть раньше обычного. Лоуби уже настолько привык к завсегдатаям забегаловки, что знал всех клиентов поимённо, выучил предпочтения в еде и даже время посещения. Поэтому, заинтригованный сверх меры, пошёл в зал лично принимать заказ. А заодно посмотреть, кого это там принесла нелёгкая на полицейскую улочку.
– Ха! Неужели к нам пожаловал Роджеральд Боул? – разочарованно посмеиваясь, уточнил владелец закусочной. – Самая одиозная фигура полицейских участков Фено – прогнившего города Аттийской империи, города учёных и экспериментаторов, где технический прогресс идёт рука об руку с безумством изобретателей!
– Кончай орать, – проворчал представленный детектив, усаживаясь рядом с ещё одним посетителем забегаловки прямо за стойку на высокий стул без спинки. – Голова и так квадратная, да ещё ты тут начинаешь. Плесни-ка мне лучше кофейку, глаза хоть открою.
Флетчер Феллоуз, криминалист Сорок седьмого участка, к настоящему моменту единственный заглянувший позавтракать перед работой, хмыкнул, отрывая взгляд от наполовину опустевшей тарелки.
– Ну-ну, опять, небось, всю ночь по помойкам шлялся? – подмигнул посетителям Лоуби. – Что на этот раз? Убийство? Грабёж? Похищение?
Коллега Боула хохотнул и тотчас закашлялся, так как ел до этого промасленную яичницу с беконом, заедая хлебом с маргарином.
– Кха! И то… Кха! И другое… Кха-кха! И всё вместе взятое, я прав? – допытывался криминалист, подыгрывая повару. Стараясь унять кашель, он резво перехватил протянутую чашку кофе и за раз опрокинул её в себя, как какую-то водичку.
– Эй, Феллоуз, не борзей, – возмутился детектив, щурясь красными от недосыпа глазами. Пригрозил на всю закусочную: – Не то как высплюсь, как наберусь сил, точно тебе нюх начищу за все твои ошибки в отчётах и просто за такие вот наглые выходки.
Молодой ещё совсем, меньше тридцати, работник полицейского участка блеснул в ответ острым взглядом, невольно напоминая, что ещё лет пять назад он был самым отъявленным могильщиком-нелегалом во всей округе. И только во время поимки знаменитым детективом Боулом ловкач Флетчер Феллоуз решил резко завязать и перейти на сторону справедливости благодаря выбитой его адвокатом сделке.
– Что? Никак руки чешутся снова повторить минувшее? – Бывший могильщик беззлобно оскалился сногсшибательной улыбкой голубоглазого блондина-красавца. – Учти, теперь я знаю о тебе всё. Успел навести справки, Джери. В этот раз победа будет за мной.
– Ой, Фелз, только не начинай, – попросил его детектив, хватаясь за голову. – Говорю же, башка разрывается. Эй, Лоу, кофе!
– Держи-держи, – проворчал повар, возвращаясь в зал. Оказалось, наглец криминалист допил остатки сваренного кофе в кофейнике, и Лоуби пришлось ненадолго отлучиться к плите за новой порцией. – Ну, так что я пропустил?
– Да ничего. Звезда нашего участка разваливается на глазах, как и всё твоё заведение, старина Ло. Эй, а хочешь, Бо, я тебе помогу? Хрустну позвонками? Получу себе ещё один трупик на анализы и делов-то?
– А хочешь, я тебе затрещину по-отечески отвешу, чтобы вправить мозги на место? – заступился повар за друга.
Сам детектив при этом с нескрываемым удовольствием прихлёбывал горячий кофе из кружки и ни на что не обращал внимания, даже на прозвище – укороченную фамилию. Он постепенно оживал после утомительного дня и не менее насыщенной событиями ночи.
– Ну? – не унимался повар, заглядывая другу в рот. – Что там с убийством или ограблением?
– Об этом уже успели посудачить все кому не лень, Лоу, – проворчал детектив, нехотя отрываясь от кофе. – В котловане под высотку нашли капище, ритуальное место поклонения, к настоящему моменту частично разворованное. Я всю ночь потратил, шатаясь по скупщикам, выискивая старый хлам, статуэтки идолов, ритуальные ножи и прочее.
– И-и-и как? – Энтузиазм старины Ло зашкалил, и он начал притопывать ногой по деревянным доскам пола. – Говори, не томи!
– А вот и нечего мне тебе сказать, – недовольно проворчал звезда-развалюха Сорок седьмого полицейского участка. – Этот вот шизик, – кивнул он в сторону коллеги, – побольше моего знает. Ходил там со своим чемоданчиком, следы искал. А отчёт мне так и не подготовил, кстати.
– Вообще-то мне нельзя трепаться об уликах следствия при посторонних, – хитренько произнёс Флетчер, заискивающе глядя на полупустой кофейник. – Но если ты мне плеснёшь вон той ароматной гадости, то я весь твой, старина.
Знаменитый повар, нечасто получающий столь изощрённые комплементы, слегка зарделся от удовольствия и в уплату договора наполнил кружку криминалиста. А сам при этом шагнул в его сторону, намереваясь слушать внимательно и смотреть в оба, чтобы ничего не пропустить.
Вторым и тоже весьма любимым хобби чемпиона, одарённого кулинарными способностями, было разгадывание загадок. Он их просто обожал. Особенно те, которые имели короткое и лаконичное объяснение. Но и сложные головоломки заставляли его испытывать нечто сродни возбуждению и спортивному азарту, когда он перебирал в уме возможные варианты и искал наиболее вероятное решение. По этой причине, кстати, нередко лез с советами, временами дельными, но чаще всего наоборот.
Однако криминалист вместо ответа, как и Роджеральд, принялся наслаждаться горячим кофе. Демонстративно молчал и нагнетал интерес.
– Да-да, я слушаю, – раздосадованно напомнил о себе старина Ло.
– Ах, об этом? – Флетчер прикрыл глаза, делая вид, будто о чём-то вспоминал. – Следы там старые, уже покрытые пылью. Особенно те, которые у ритуального стола. Нет, я бы сказал столища! И кстати, относительно не такой старый трупик мы забрали на анализы. Ему приблизительно десять лет от силы.
– Как? Трупику? Ребёнок, значит?
– Да нет же, – помахал ладонью криминалист. – На ритуальном столе лежал старик, а его трупику десять лет. А ещё…
– Так, подожди. – Боул недовольно воззрился на коллегу, когда до него дошло. – То есть я зря всю ночь работал кулаками в местных барах, выбивал информацию о краденом, чтобы по горячим следам найти мародёров?
– Ха! – позлорадствовал Флетчер. – Никто тебя не заставлял это делать. Нянька-начальница тебя столько раз предупреждала, а? Прежде чем браться за расследование, мол, дождись результатов из нашего отдела.
Высокий, плечистый, небритый, с большими мешками под глазами из-за хронического недосыпа, растрёпанный Роджеральд Боул, гроза преступного мира, выглядел на все пятьдесят, хотя ему не было ещё и сорока. Его чёрные волосы с проседью слегка кучерявились, а месячная щетина обещала со дня на день стать полноценной бородой во все щёки и подбородок.
Старина Джери не боялся никого, пройдя настоящую школу жизни как бывший вояка-надзиратель. Ровно пять лет назад он вернулся обратно в родной город Фено из Крайних земель, где уже полсотни лет бесчинствовали соседи-кочевники под собирательным названием лангуджи. Гиганты с бычьими повадками и варварским поведением, а ещё рабовладельцы, ворующие людей вместо приветствия. И именно поэтому на окраину империи ссылали, не задумываясь, всех отъявленных преступников-каторжников, чтобы те служили неплохим отвлечением от мирного населения.
Безусловно, особым почётом пользовались лиходеи, алхимики и могильщики, реже кукольники и кукольницы ввиду их относительно мирного сосуществования с простыми людьми.
Боул долгое время находил управу на всех каторжников без исключения. Его суровый взгляд мог довести до нервного припадка любого не подготовленного к моральному прессингу жителя Фено, коих в здешних кругах было ровно половина. И вот сейчас Роджеральд точно так же уставился на Флетчера, в уме пересчитывая ему все кости за то, что сразу не предоставил результаты осмотра места преступления.
– Я мог бы поспать. – Голос детектива звучал глухо.
– И чьи это проблемы? – надменно уточнил бодренький коллега. – Уж точно не мои.
– Фелз! – Пустая кружка треснула в руках Боула, когда тот попытался сдержать рвущуюся наружу ярость. – Ты сразу понял, что следы старые и что ритуальный стол обчистили до прихода строителей, так?
– Так. – Миловидный криминалист тоже допил кофе и сейчас делал вид, будто рассматривает свои ногти. – Ой, а точно ведь, у меня ещё столько анализов на сегодня. Интересно бы узнать, из-за чего умер тот старик, ведь внешних причин мы не нашли.
Криминалист собрался было уйти, но детектив его остановил, негодуя:
– Ты сегодня же пришлёшь мне результаты осмотра места преступления, иначе…
– Иначе? – с интересом переспросил наглый блондин, сверкнув острым взглядом.
Боул одёрнул себя, но намёку внял. Тоже улыбнулся и миролюбиво добавил:
– Иначе я приду завтра ночью в твою лабораторию и исключительно случайно поменяю этикетки на всех твоих скляночках, баночках, мензурочках с анализами и реагентиками.
Фелз побагровел и обернулся к свидетелю, ища поддержки:
– Ты это слышал? Он угрожал помешать следствию!
– Я? – удивился Лоуби, который сейчас усиленно делал вид, будто протирает стойку тряпкой. – Нет, я не слышал, а что?
– Ах вы! – вознегодовал криминалист. – Ну всё, я на тебя донесу в этот раз точно!
Сказав такое, смазливый работник полицейского участка выскочил из обшарпанной забегаловки, забыв расплатиться.
– Значит, запишем ему в долг с процентами, – довольно промурлыкал себе под нос Лоуби, чёркая в маленькой книжечке карандашом, а другу тем временем добавил: – Ты, случаем, не перегнул с угрозой-то? Как думаешь без его помощи разруливать это дело? Где ж ты найдёшь ещё одного чокнутого профессора?
– Вообще-то до ареста он был всего лишь доцентом.
– Да какая разница? – оборвал друга повар. – Он был твоим помощником, как ни крути.
– Ага, помощником, – проворчал детектив. – Крыса он, про всё самое важное вечно умалчивает и сидит у себя в каморке, потешается над моими потугами. А иной раз выворачивал улики, чтобы пустить меня по ложному следу. И ведь знал, гад, что доказать его вину не смогу. У нас на все участки Фено трое криминалистов, и они друг за друга горой. Поэтому я и не стал созывать дисциплинарку за тот случай. Всё равно ничего бы не доказал. Надеялся, что он перебесится и оценит мой жест доброй воли. Но, как видишь…
– Тогда, значит, тебе нужен независимый эксперт, доцент или как его там?
– Профессор… – хмыкнул Боул. Но уже через секунду подскочил на месте, точно борзая, взявшая след. – А это идея! Ты гений, старина Ло!
– А ты шило в заднице, старина Джери, – вернул комплемент друг, глядя сквозь мутное стекло витрины на спину детектива по имени Роджеральд Боул, уверенно перебегающего дорогу. – И ещё один должничок. – Повар выудил из кармана фартука книжечку, дописал туда циферку с пометкой. – Так уж и быть, по дружбе, без процентов.
Он посмотрел на дорогу, туда, где проезжали чихающие мобили и бродили сонные прохожие.
Скукота.
Лоуби тотчас погрустнел, разговаривая сам с собой:
– А пойду-ка покемарю над плитой, пока клиенты не вернулись. Жаль, эти двое ещё не скоро ко мне заявятся, а зря…
Он любовно погладил карман, в котором покоилась маленькая долговая книжечка с зелёной мягонькой обложкой. Без всякого преувеличения нужно сказать, что любимым хобби под номером три у знаменитого повара с полицейской улицы были и всё ещё оставались различные единоборства, мастерство в которых ему иногда приходилось демонстрировать непослушным клиентам, а иной раз и неудачникам-хулиганам. Многих из них Лоу взял на карандаш исключительно в воспитательных целях.
Глава 2. Фенострат
«Я есть город. Город есть я» – гласила табличка на фенострате или, иными словами, здании градоправителя, которым на данный момент являлся один из профессоров Фенского университета прикладной алхимии – ФУПА.
Внушительное четырёхэтажное здание в семь фронтонов, со множеством куполов, контрфорсов, колонн и арок, соединённых в длинные аркады, сейчас представляло собой учебное заведение, вместилище несчётного количества источников знаний – живых и неживых, в том числе и чего-то среднего между тем и другим.
Гримуары – одушевлённые книги, наделённые частью духа создателя, могли разговаривать и обладали некоторой разумностью. Об этом сейчас вёл свою лекцию профессор и ректор ФУПА, Эдвин Грует Плёссинг, гениальный алхимик и новый временный градоправитель Фено в одном лице.
– Всего в истории Аттийской империи на настоящий момент насчитывается около семи оригиналов гримуаров выдающихся личностей древности: Авиценна, Альберт, Фламель, Гален, Парацельс и, наконец, основатель нашего города, Филипп Даош Фено, создатель гримуара лиходеев.
Сказав это, профессор вздохнул, поправляя квадратную ректорскую шапку с золотистой верёвочной кисточкой, съехавшую к середине занятия набок. Монокль на цепочке предательски сполз по щеке и, будто так и надо, упал прямо в нагрудный карман белого халата, надетого поверх классического костюма.
Гладко выбритые впалые щёки профессора слегка дрогнули, когда он продолжил:
– Эта легендарная книга оттого и названа так, потому что является самым запретным источником знаний из всех известных в нашей империи. Знания, отражённые на её страницах, могут послужить началом новой эры – эры разрушений и полного хаоса, могут ввергнуть действительность в кровавую пучину тьмы и наделить нового владельца поистине феноменальными способностями.
Сделав паузу, профессор окинул взглядом забитую до отказа аудиторию и невольно подметил живой интерес и блестящие от неподдельного внимания глаза впереди сидящих.
– Но не нужно заблуждаться. Оригиналы гримуаров на то и оригиналы, чтобы слушаться только своих хозяев или же иных алхимиков, равных им по силе. В противном случае книгу можно хоть жечь, хоть топить или пытаться порвать. Ничего у вас не выйдет. Оригиналы гримуаров сильны, а если очень разозлятся, то могут выпить душу обидчика. Поэтому со всей уверенностью признаюсь вам, что даже в нашей библиотеке, в секторе для предвыпускников, на полках стоят лишь укороченные копии этих книг. Доподлинно неизвестно, кто, когда и как умудрился скопировать знания Парацельса об алкагестах или же рецепты эликсира нигредо, но факт остаётся фактом, оригиналы гримуаров – это недостижимая величина. Найти хоть один из них не видится мне возможным, тем более открыть и попытаться прочитать его содержимое.
Заметив одиноко поднятую студентом руку, профессор прервался и кивнул:
– Да-да, вы что-то хотели?
– Вы сказали, семь гримуаров, но назвали только шестерых алхимиков.
– Вы правы… – нахмурился профессор. – Я нарочно не упомянул о кровавом гримуаре.
– Почему? – последовал закономерный вопрос того же спрашивающего.
– Потому что он создан вовсе не алхимиком, а кукольником и могильщиком, – последовал раздражённый ответ Груета. – Вот о кукольниках и методике создания кукол вам расскажет мой коллега и, может быть, немного обмолвится об этой книге, что, конечно, вряд ли. Но лично у меня нет никакого желания сильно распространяться на сей счёт. Потому что она ещё хуже гримуара лиходеев. Книга лишь сеет смерть и не имеет никакой научной ценности. И если у вас всё, то я продолжу.
– Простите, – пролепетал смущённый студент, сутуля плечи под негодующими взглядами рядом сидящих.
Наступила недолгая заминка. Аудитория затихла, с интересом ожидая продолжения лекции, как вдруг за дверью раздалось довольно громкое:
– Вам сюда нельзя!
Дверь скрипнула, и в лекторий ввалился лохматый мужчина в чёрном кожаном костюме, минуя тучную помощницу профессора, миссис Либерти в безразмерном платье-балахоне цвета мокрого камня.
– Мне можно всюду, – проворчал мужчина, прежде чем заметить количество взоров, устремлённых в его сторону. Но это его ничуть не смутило. Опомнившись, он громко крикнул озадаченному ректору, махнув рукой:
– О! Эдвин, вы-то мне и нужны!
Беспардонный детектив Сорок седьмого участка, и не думая смущаться, намылился прямо к кафедре, за которой стоял ошарашенный мистер Плёссинг.
– Можем, конечно, поговорить и здесь, среди этих птенчиков, но я бы на вашем месте вышел со мной или, как вариант, отпустил их погулять.
– Что вы себе позволяете? – возмутилась миссис Либерти, следуя за настырным служителем закона. – Часы посещения профессора строго ограничены!
– Я его приму, – опомнился профессор, окидывая присутствующих надменным взором. – В моё отсутствие прошу старост групп собрать тетради с домашними заданиями и оставить их на моём столе. А если не успею вернуться до конца занятия, занесите их в учительскую. Миссис Либерти, прошу вас, садитесь и проследите, чтобы никто не ушёл с занятия в моё отсутствие.
Сухощавый высокий Эдвин хмурился, дожидаясь спешащего к нему детектива. А когда тот приблизился, с аристократическим достоинством указал ему в сторону правой двери, ведущей к боковому выходу из здания и восточному коридору между корпусами.
Когда же за спинами обоих мужчин наконец закрылась дверь, то Эдвин не выдержал и укорил служителя правопорядка:
– Мне кажется, я явно дал понять, что не желаю вас видеть по любому поводу. Тем более что сейчас вы превышаете свои полномочия, заявляясь сюда столь бесцеремонно.
– Я явился к вам не столько как детектив, а как пострадавшая сторона, требующая компенсации. – Роджеральд неприязненно ухмыльнулся, глядя ректору прямо в глаза. – Вы хотите поговорить об этом в коридоре или же для начала пройдём в ваш кабинет?
Посверлив Боула неприязненным взглядом, Эдвин с удивлением отметил, что его прямо-таки распирает от любопытства. И он был бы не прочь узнать причину подобной смелости детектива, формально находящегося под его руководством.
Профессор с достоинством кивнул и направился в глубь здания, уводя с собой источник неприятностей всего города Фено. Ведь появление старины Джери в любой точке континента никому не сулило ничего хорошего. Очевидцы преступлений тряслись от страха из-за одного лишь грозного взгляда Боула, преступники старались не смотреть в глаза и не провоцировать ищейку на грубость, потому что о кулаках знаменитого детектива и его силе слагали легенды по всей Аттийской империи. И даже коллеги Роджеральда заочно побаивались его гнева. Исключением были лишь несколько человек. Одним из них и являлся профессор Эдвин Грует Плёссинг.
Поднявшись по лестнице на второй этаж и пройдя в секретарскую комнату, предваряющую личный кабинет ректора, профессор остановился возле молоденькой Милли Уотер, уточняя скорее по привычке:
– У меня есть визитёры на сегодня?
– Да. – Миловидная девушка лет двадцати пяти опустила взгляд к шёлковой белой блузочке с кружевными рукавами. – Она отказалась представляться, сказала, что вы и сами всё поймёте.
– Гриз… – только и слетело с языка учёного, прежде чем он закашлялся и обернулся к Боулу. – Мы поговорим здесь. Милли, выйдите, пожалуйста.
Секретарша послушно кивнула и с завидным рвением поспешила покинуть комнату, по пути разглаживая слегка помятую чёрную плиссированную юбку длиной ниже колен. Дверь в коридор негромко скрипнула, щёлкнул запирающий замок.
– Итак, что вы хотели? – спросил профессор.
От детектива не укрылось ничего. Ни интонация, ни постукивающий по халату указательный палец левой руки. Нетерпение собеседника чувствовалось почти физически.
– Если вы не против, я налью себе чаю. – Боул ухмыльнулся, поворачиваясь к столику с чайником, чашками и всяческой снедью в хрустальных вазах. – Как у вас тут уютно.
– Не тратьте зря моё время, – раздражённо бросил профессор, подойдя к Роджеральду вплотную. – Говорите, зачем пришли?
– Флетчер. – Одно слово накалило обстановку в комнате до предела.
Понизив голос до шёпота, мистер Плёссинг поспешил предположить:
– У вас имеется какая-либо информация, что он опять взялся за старое?
На долю секунды детектив опешил, пытаясь проследить ход мыслей учёного, а когда ему это удалось, сощурился и вцепился в него, причём буквально, ухватив за лацканы халата:
– А у вас? У вас имеется?
Профессор несколько раз ошарашенно моргнул, но тотчас опомнился и выдернул одежду из рук Боула.
– Позволите себе подобное ещё раз, и я выгоню вас из города.
– Позволите себе покрывать могильщика, и я посажу вас за решётку.
Обмен угрозами, как ни странно, никого не впечатлил. Однако профессор сдался первым:
– Мне доносили, будто мой бывший доцент снова взялся за старое, ходит по злачным местам, ищет интересные компании. Вы разве не за этим сюда пришли? У вас имеются какие-то подозрения?
Боул не спешил ни в чём разубеждать учёного, тем более что это гиблая затея, поэтому ответил уклончиво, но не соврал ни словом:
– Он подделывал улики таким образом, чтобы направить меня по ложному следу.
– И вы ему спустили это с рук? – Профессор на удивление сразу же принял нужную сторону в разговоре. – Его посадили или только собираются?
– Мы бы не сумели ничего доказать, – честно признался Боул. Настала его очередь громко вздохнуть. – На весь город у нас только три криминалиста, и они якобы завалены работой.
Детектив бросил едкий взгляд в сторону хрустальных ваз с печеньем, конфетами и маленькими ароматными булочками. Профессор проследил за взглядом полицейского и не удержался от колкости:
– Когда вы говорите «мы», конечно же, имеете в виду себя, не так ли? Вы не смогли ничего доказать и потому пришли ко мне в надежде, что я помогу вам упрятать за решётку одного из трёх криминалистов?
– Нет, – скривился Боул. Хотя в чём-то профессор был прав, помощь его, безусловно, была нужна. – Я пришёл сюда за компенсацией, как уже обмолвился в коридоре.
– Не понимаю… – мотнул головой мистер Плёссинг. – Ход ваших мыслей мне неясен.
– На суде против Фелза вы дали ему о-о-очень хорошие рекомендации, как упорному, ответственному работнику. Это вы помните?
– Да, конечно, – согласился Эдвин. – И сейчас не отказываюсь от своих слов.
– Но тогда скажите мне, в чём заключается ответственность криминалиста, если он замалчивает результаты и тянет с передачей отчёта детективу? Надеюсь, по вашим меркам это выглядит безответственным поведением?
Профессор ответил не сразу. Подняв руку, он схватил себя за губу и стал её пощипывать, размышляя вслух:
– Во время работы на кафедре естественных наук Флетчер слыл скрупулёзным и очень ответственным работником. Он никогда бы не стал намеренно вредить эксперименту или же обманывать сотрудников, только если…
– Если?
– Если у него нет личной неприязни или же преступного интереса намеренно скрыть улики, как было с делом о краже нескольких трупов из морга. Мы же и его логово нашли совершенно случайно, из-за гнезда мух, помните? Оно свалилось вниз по вентиляционной шахте, немало удивив учеников одной из аудиторий. Тогда-то и стали поднимать чертежи, приехали маги-дезинсекторы. Делая своё дело, они облазили все подвалы и наткнулись на подземный ход.
Казалось, профессор мог продолжать и продолжать рассказ о минувших событиях, если бы не мысль, отвлёкшая его от этого.
– Так в каком именно деле доцент Феллоуз отправил вас по ложному пути?
– Дело о краже копии гримуара Парацельса, – прямо ответил детектив. – Я довольно быстро разгадал его манёвр с подтасовкой. Поэтому расследование задержалось лишь на день, а краденое не успели сбыть.
– Хм… – ненадолго призадумался профессор. – Значит, первое. Всё дело в неприязни лично к вам. Сочувствую.
Похлопав Боула по плечу, мистер Плёссинг развернулся к двери в ректорскую и уже собирался войти внутрь, но детектив его остановил.
– Разговор не окончен.
– Разве? – удивился Эдвин. – Чем я должен помогать вам в деле личной вражды? Погрозить моему бывшему доценту пальчиком? Или вы думаете, у меня осталась над ним власть, после того как весь преподавательский состав от него отвернулся?
– Нет, – ответил детектив. – Я рассчитываю на помощь иного свойства. Мне нужен независимый эксперт.
– Ха! Вы это серьёзно? – удивлённо уставился на Боула профессор. – Вы заимели себе врага, мешающего вам работать, и поэтому прибыли просить помощи у меня? Градоправителя и профессора Фенского университета прикладной алхимии, который ежемесячно подписывает приказы и оплачивает вашу работу из казны города?
Казавшаяся было гениальной идея Лоуби вмиг перестала казаться таковой, стоило профессору расставить приоритеты. Одно волновало детектива. Логическая цепочка, выстроенная мистером Плёссингом, была, конечно, понятной, но не совсем справедливой.
– Я заимел себе врага, который настроил оставшихся двух экспертов-криминалистов против меня, когда Феллоуз устроился на работу в наш полицейский участок с вашей подачи, Эдвин. Ваши показания убедили присяжных. И за это вы должны понести ответственность, вам так не кажется? Иначе вам, Эдвин, скоро придётся руководить не городом, а его руинами, сколько бы вы ни подписывали приказов.
Боул поднял мозолистые ладони к носу профессора, демонстрируя синяки и ссадины для большего эффекта сказанного.
– Эти вот руки ловят и сажают преступников, чтобы ваши птенчики могли и дальше беззаботно учиться наукам и не волноваться о собственной безопасности.
– Ладно-ладно, я вас понял, – поспешил прервать известную на всю округу историю насчёт важности каждого сотрудника полицейского участка мистер Плёссинг. – Я подумаю над тем, кого вам выделить в качестве эксперта. А пока можете быть свободны.
– Нет, вы меня не поняли, – покачал головой Боул. – Эксперт мне нужен уже сейчас. Время утекает. Капище разворовали, если Фелз не врёт, давно. И если строители и бригада слюнтяев из пятьдесят пятого туда заявятся, то вы не сможете ни следы прочитать, ни улики найти. И… – Не выдержав, он раздражённо прошёл и открыл дверь в ректорскую. – Идите уже, поцелуйте свою знакомую, пришедшую к вам инкогнито, и продолжим разговор дальше.
Профессор побагровел и поспешил отобрать ручку двери. Его двери в ректорскую! Но, заметив представший взгляду незнакомый низенький силуэт, застыл на месте.
– Что? Неужели вы её не знаете? – ехидствовал Роджеральд, заметив реакцию Эдвина. – Представьтесь, уважаемая.
Судя по очертаниям и пышной копне платиновых волос, это была девушка или всё-таки женщина. Она стояла спиной к двери и не спешила отвечать. Медленно, очень и очень медленно обернулась, сверкнув на свету стеклянными искусственными глазами лазурного цвета. Фарфоровая бледная кожа выглядела почти натурально, если бы не одно но – она тоже отражала свет, рождая маленькие неестественные блики.
«Кукла?» – пронеслось в умах обоих. Боул заглянул внутрь, выискивая взглядом её создателя-кукольника, но не нашёл никого, доступного взору.
– Вы кто? – изумился профессор, напрочь позабыв о приличиях. – И что здесь делаете?
– Я – Вианон Плёссинг, – представилась она. – Вы помните меня? – Кукла медленно протянула руку для приветствия.
– Да, вы помните её, Эдвин? – Боул решил повторить вопрос, ожидая, когда же профессор наконец придёт в себя.
– Да, она моя падчерица, судя по всему, но я не уверен, – ошарашенно ответил мистер Плёссинг.
Несколько раз моргнув, он всё-таки опомнился и поспешил выгнать лишнего свидетеля.
– Я повторю, Роджеральд Боул, вам здесь больше делать нечего. Когда я решу, кого отдать на растерзание полиции для помощи в расследованиях, то оповещу.
– А я вам напоминаю, что найденное строителями капище под котлованом высотки скоро затопчут и ни следов, ни улик не останется.
– Капище? – удивилась кукла. Её рука взметнулась вверх, закрыв дёрнувшийся левый глаз. – На пересечении каких улиц, не подскажете?
– Не подскажу, – огрызнулся детектив. – Тайна следствия. Но если вам есть что мне сообщить по этому делу, то милости прошу в Сорок седьмой участок на, не поверите, Сорок седьмой улице, пересекающей Сорок восьмую и Сорок шестую.
Сказав это, детектив поспешил покинуть комнату, пока не позволил себе лишнего. Ведь у него так и чесались руки разломать эту куклу пополам, и пропади пропадом конвенция по их защите. Он терпеть не мог кукольников и все их тёмные делишки, так или иначе связанные с людскими смертями. Правда, профессия кукольников, в отличие от могильщиков, не была запрещена полностью, а лишь ограничена законами, конвенциями и разрешительными документами.
Несмотря на неласковое приветствие, закрывая за собой дверь в кабинет ректора, он невольно услышал мелодичный голосок куклы:
– Какой интересный молодой человек. А он детектив?
«Интересный молодой человек?» – пронеслось в мозгу Боула, прежде чем он горько усмехнулся. Давненько о нём так не отзывались. И в этой связи невольно напрашивалась мысль: «А сколько же лет кукле и душе, которая там сейчас сидит, заточённая в специальный сосуд, если она назвала его милым молодым человеком?»
Однако опытный сыщик поспешил прогнать прочь непрошеные мысли, поняв, что в явлении падчерицы к своему отчиму, хоть и в виде куклы, ничего особенного нет. Но всё-таки решил далеко не уходить, а дождаться окончания разговора, чтобы напомнить о себе вновь, когда профессор выйдет из комнаты.
Как нельзя кстати на глаза попался чайник, чашки и вазы со снедью. И правда, он ведь гость профессора? А значит, имеет право воспользоваться гостеприимством и немного передохнуть на стоящем у стены удобном кожаном диванчике, съесть печенье и перевести дух после нелёгкой ночи бесплодных поисков виновного.
Глава 3. Охота
Зловещая темнота окутала город совершенно внезапно. Казалось, только что был яркий полдень, сияющие лучики блестели на окнах высотных строений, переливаясь разными цветами от тёмно-синего до жёлтого и местами почти белоснежного, но вот на поверхность Атора набежала тень.
Внезапно солнце словно потухло.
Случилось невероятное по своей сути явление. Ведь о скором начале затмения никто не подозревал, наоборот, помыслить о таком не мог! И ничто во всей Аттийской империи не предвещало лунную прецессию, которая закроет собой светило на небосводе, словно карающая длань забытых богов.
Однако факт остаётся фактом. Это случилось.
Застывшие на своих местах прохожие с улиц оживлённого города, неспроста названного каменными джунглями, только и разинули рты в немом изумлении. Все до единого подняли головы вверх, наблюдая поистине странное явление утреннего затмения.
Тем временем по сторонам слышался многократный визг тормозов и отдалённое «Бум!», «Дыщь!», «Ба-бах!», а после секундной паузы с разных сторон раздались сдавленные крики и стоны.
И вот он, этот миг, настал. Темнота охватила верхний край города, накрывая Фено чёрным пологом в считаные мгновения.
Наступила тьма.
Воспользовавшись могущественным заклинанием, порядком отнявшим сил у лиходея-сообщника, охотник отправился на дело. Вот только выбранный план, увы, был не без изъяна, особенно если учесть личность будущей жертвы. Но, несмотря на это, идея могильщика понравилась всем членам лиходейского сборища по интересам. А больше всего она понравилась самому могильщику. Ведь ему будет чем поживиться, когда всё закончится.
И вот громкие шаги послышались в подворотне, там, где сейчас творилось жуткое зло. Хруст гравия и громкое дыхание убийцы, как и положено, напугали выбранную жертву смертельной охоты. Молоденькая худенькая рыжая девушка в рабочем платье служанки сразу смекнула, что дело дрянь. Испугавшись, она вмиг развернулась и бросилась обратно сквозь темноту, прочь от ужасающих звуков. Её смена только что окончилась, и бедняжке не повезло оказаться на пути зловещего источника шагов.
Горло её сжало спазмом ужаса от ощущения погони, страх сковал грудную клетку, и вместо крика рот исторг лишь сипящий звук, больше похожий на писк, но никак не мольбу о помощи. Резкий удар в колено заставил её упасть и кубарем прокатиться по мешкам с мусором, среди которых стояли опустошённые бутылки из-под крепкой выпивки. Послышался звон стекла, разлетаясь по округе многократным эхом. Жертва попыталась вскочить на ноги, но вместо этого вскрикнула и отдёрнула ладонь, прижимая её к груди, потому что руку пронзила боль от пореза осколком.
– Муа-а-а-а, – взвыла она, наконец захныкав в голос. – Кто там? Д-д-джулиан, ты? А-а-а… Я не хотела, а-а-а… честно, прошу, прости меня! – запричитала она сквозь всхлипы.
Но услышала в ответ шаги и хриплое:
– Беги.
– Нет-нет-нет! – Жертва охоты, забыв о боли, подскочила и что было сил устремилась дальше по переулку. Её мозг лихорадочно вспоминал карту района, но ничто не приходило на ум, одни лишь шаги преследователя звучали в ушах вместе с бешеным стуком сердца. Слёзы текли ручьями по щекам. Помощь! Она должна позвать на помощь!
– По-помо-гите! – взвыла она громко. Голос наконец прорезался, но было уже поздно. Прихрамывая из-за ушиба в колене, она трясущимися руками хваталась за стены зданий в узком промежутке между широкими улицами, ощупывала баки с мусором и боковые выходы для слуг. Дёргала за ручки, но тщетно. Закрыто.
– По-могите! Нет! Нет! Не на-а-адо! – умоляла она.
А ужасающий до глубины души шорох и хруст гравия за её спиной всё приближался и приближался. Приближался и приближался.
Охотник медленно, но верно загонял её в тупик. Будто издеваясь, он настигал свою добычу, не забывая в уме отсчитывать время.
– Беги, – повторил он зловеще из темноты. – Считаю до трёх.
Икнув от страха, девушка запнулась и снова упала, задыхаясь. Кожу локтей и ног обожгли ссадины, но ей, к сожалению, было не до них. У жертвы погони случился астматический припадок. Схватив руками шею, она стала дёргать ногами, стараясь оттолкнуться от земли, словно пытаясь выплыть на поверхность и сделать глубокий вдох. Горло её хрипело, сипело, издавая короткие всхлипы. Глаза закатились от каменной боли в груди, голова закружилась, и уже несколько мгновений спустя она упала без сил.
Секунда-другая, и дело было кончено. Последняя, самая сильная конвульсия астматического припадка вытянула все силы, и тело служанки обмякло. Жертва больше не двигалась, замолчав навсегда.
Цыкнув от досады, охотник смачно сплюнул на пол слюну, собранную по всей полости рта, чтобы избавиться от металлического привкуса крови. Саднящие дёсны досаждали ему днём и ночью, мешая спать. Припомнив о плане, он полез в карман, чтобы достать оттуда короткий нож. И с превеликим разочарованием уселся на корточки, принимаясь за дело. Потому что времени искать новую жертву у него попросту не было.
О чём он впоследствии пожалел, и не раз.
Глава 4. Падчерица
Едва дверь закрылась, профессор не выдержал и прошипел:
– Нона? Это действительно ты?
– Да… – ответила кукла, с хрустом отворачиваясь. – Мама сделала задуманное. Но…
– Ох уж эта сумасшедшая женщина, – сокрушённо выдохнул мистер Плёссинг. – Хорошо, что она уехала подальше в Асторис. Кто-то ещё знает, что она натворила?
– В этом и проблема. – Вианон шагнула к книжному стеллажу, продолжая глухо: – За нами устроили охоту.
– Кто? – Эдвин сделал титаническое усилие, чтобы не кричать. – Кто рискнул? – Глаза его запылали антрацитовым огнём, а от напускного спокойствия не осталось и следа.
– Трое убийц, насколько мне известно, – делано спокойно ответила кукла. – Но мы не можем понять, на кого конкретно они охотятся, на нас или на гримуар…
– Так она его нашла? – снова изумился профессор, прежде чем прийти к выводу: – Ну да, если ты стала куклой, значит, нашла.
– Не только я… – ответила падчерица. Она с хрустом обернулась и уставилась на отчима немигающим взглядом стеклянных глаз. – Нам нужна твоя помощь. Мама сумела изобрести рецепт живого фарфора, но нам нужна помощь.
Профессор изумлённо уставился на гостью, не отвечая.
– Она смогла? Смогла найти формулу живого фарфора?!
– Да… и не только его. Говорю же, нужна помощь. – И снова глаз куклы дёрнулся, меняя цвет.
Но сказать что-то ещё Нона не успела. За окном послышался шум, и ясный солнечный свет погас, будто в одночасье наступила безлунная ночь. Профессор вначале вздрогнул, прежде чем злобно проронить:
– Трое, говоришь, пришли за вами?
– Да…
– Кто?
– Дорогой, я всё объясню, – послышался в темноте другой взрослый женский голос, пробирающий до дрожи властными нотками.
– Гризельда?.. – Профессор изумлённо застыл, отказываясь переваривать информацию.
Глава 5. Сон
Кровавая лужа в очередной раз разлилась перед глазами Роджеральда на полу прихожей в его собственном доме, вновь напоминая о случившемся за несколько дней до отъезда из Фено. Сон, сморивший детектива, едва он удобно устроился на диване, продолжал изводить Боула детальными подробностями исчезновения его красавицы-жены, любящей матери, Джинджер.
«Дорогой, – голос любимой звучал в его мозгу, заставляя вздрогнуть во сне. – Дорогой, найди меня, я близко. Я рядом, ты же не забыл меня?»
Кровавая лужа продолжила движение, заползая на стену. А едва реальность в следующий миг наклонилась и красная жидкость схлынула, на обоях осталась надпись, словно намалёванная пальцем: «Гриз-льда».
Роджеральд тряхнул головой, пытаясь прогнать кошмар, штурмующий сознание не первый день, но в этот раз с некоторыми отличиями, новыми подробностями и иной надписью.
– Боул? – Чужой девичий голос зазвучал в его голове, будто издалека. – Просыпайтесь.
Он помнил его. Слышал совсем недавно.
Широко раскрыв глаза, Боул чудом не подпрыгнул на месте, но вместо этого взял себя в руки. Над ним сейчас зловеще склонялась кукла с платиновыми волосами и фарфоровым личиком. Голубые стеклянные глазищи смотрели пристально, неприятно, но угрозу в себе не таили. По крайней мере, его природное чутьё подсказывало, что её можно не бояться.
– Что я?..
– Вы всё проспали! – раздражённо рявкнул за спиной куклы профессор Плёссинг. – Только что случилось искусственное затмение, вызванное преступником, которого вы, между прочим, должны были поймать. А теперь на улице творится полная сумятица.
Моргнув несколько раз, Боул не сразу понял сказанное. Но уже секунду спустя резво подскочил на ноги.
– Я разберусь, – только и буркнул он, намереваясь покинуть кабинет профессора, однако тот его остановил:
– Боул! Стойте!
– Да?
Детектив обернулся с лёгким удивлением.
– Моя падчерица изъявила желание помочь вам с расследованием, но у меня будет одно условие.
Роджеральд нахмурился. Он не понял, о чём говорил профессор, однако память услужливо подсказала недавний разговор о Фелзе и его проделках. Поэтому работник полицейского участка с Сорок седьмой улицы внимательно воззрился на градоначальника, слушая дальше.
– За сохранность Вианон вы будете отвечать головой.
– То есть вы записываете меня в няньки? – раздражённо фыркнул Боул. – Да неужели? Не помню, когда бы я…
– Джери, – оборвал его Эдвин. – Это моя личная просьба, о которой не должны знать. И если вы её выполните, то я найду рычаги давления на вашего Флетчера. А если не получится, отошлю его куда-нибудь подальше, например в Асторис, воевать с лангуджи. Согласны?
Роджеральд кисло скривился, однако перечить не стал.
– Да. Но учтите, сопли там, слюни-нюни… и всё такое… В общем, я не буду вытирать слёзки вашей Вианон.
– И не нужно, – звонко отозвалась кукла. – Эти глаза не умеют плакать. А мой рот…
– Идёт, – прервал её профессор. – И для справки: Вианон очень умная девочка, вы зря думаете, что она доставит вам проблемы. Я скорее переживаю, что это сделаете вы. Вы и ваша неуёмная гордыня, Роджеральд, доставляете вам больше проблем, чем окружающие вас люди. Запомните мои слова.
Детектив обиженно сощурился, но промолчал, не позволяя себе ответить колкостью как-никак работодателю.
– Что ж, идёмте. – Кукла подошла к Боулу, намереваясь подхватить его под руку, но он в последний момент отдёрнул локоть и зашипел:
– Никаких прикосновений! Я ненавижу кукольников и их творения.
Не сказав больше ни слова, детектив пулей вылетел в коридор. Поэтому Вианон оставалось лишь пожать плечами и устремиться за ним, искренне надеясь, что отчим соберёт необходимые компоненты в ближайшее время.
А едва за непрошеными гостями закрылась дверь, Эдвин вымученно бросил, обессиленно заваливаясь на диван:
– Что же ты натворила, Гризельда…
Глава 6. Встреча
Впервые в жизни детективу, привычному к беспорядкам, царящим в злачных районах Фено, пришлось разбираться с нарушителями в самом центре города.
Двое мобилистов выясняли отношения прямо перед парадным входом Фенского университета прикладной алхимии. Великовозрастные спорщики хрипели и кричали друг на друга, красные от злости. А всему виной было неудачное столкновение их мобилей, ныне дымящихся в самом центре дороги.
– Это ты во всём виноват!
– Нет, ты!
– Посмотри, куда заехал твой мобиль! Он пересёк центральную черту!
Подобные однообразные крики звучали, казалось, со всех сторон, стоило только выглянуть на улицу из университета.
Спорщики тем временем вот-вот готовы были сцепиться друг с другом врукопашную, когда спускающийся по лестнице Роджеральд Боул решил наконец вмешаться.
– Если не хотите ночевать в полицейском участке, сбавьте тон и руки по швам, – раздражённо приказал детектив. – Ситуация требует разбирательства третьей незаинтересованной стороны, поэтому предлагаю вам обратиться к вашим семейным юристам, привести их, чтобы оформить происшествие через дорожное управление Фено.
Оба мужчины вначале громко выдохнули, будто опомнились, и растерянно обернулись, каждый к своему мобилю.
– Да тут всего-то лишь вмятина… – произнёс первый, плечистый седовласый мужчина.
Другой, крепенький, низенький, растерянно покивал и добавил:
– А у меня диск погнуло, но думаю, услуги юриста обойдутся дороже…
– Определённо, – поддакнул кто-то из рядом стоящих зевак.
– В таком случае я вас оставлю. – Боул не имел ни малейшего желания вмешиваться в чужую юрисдикцию, так как подобного рода происшествиями заведовало дорожное управление. Тем более что конфликт, судя по ныне спокойному тону мобилистов, был практически исчерпан, стоило лишь припугнуть потенциальных дебоширов арестом на несколько суток за драку.
– Да, да, – согласился один из них, уважительно кланяясь детективу. – Мы тут уж как-нибудь сами разберёмся.
– Именно! – поддакнул второй водитель.
Больше задерживаться возле ФУПА Боул не стал, так как знал, что нещадно пропускает планёрку, которую должен был посещать ежедневно. Ещё один минус к пользе идеи Лоуби привлечь независимого эксперта к расследованию разворованного капища.
С этими мыслями Роджеральд в ужасе обернулся, выискивая взглядом куклу, бесшумно преследующую его. А ведь он обещал охранять это кровожадное чудовище, некогда бывшее человеком. Боул нахмурился, припоминая все известные ему данные о подобных существах.
Глиняный сосуд, закреплённый где-то, предположительно, в центре фарфорового тела этой куклы, служил вместилищем души, в данном случае принадлежащей Вианон Плёссинг, падчерице Эдвина Груета Плёссинга.
«Уж не он ли поставил эксперимент, а? – подумал детектив. – Интересно, а была ли у него лицензия на это действие?»
Идя вдоль улицы, не обращая абсолютно никакого внимания на происходящую вокруг сумятицу, он думал о неожиданной гостье мистера Плёссинга и пытался воспроизвести в уме все детали недавней встречи.
«Профессор явно был удивлён и не сразу узнал эту куклу, – проскочила мысль в голове Боула, едва он вновь скосил взгляд на идущую рядом Вианон. – Не думаю, что он играл. Или же удивился её прибытию в ФУПА? Нет, он точно её не узнал. И то, что Эдвин меня выпроводил, а после этого попросил охранять куклу, означает, что ей необходима защита, а не секретность. А значит, проблем с лицензией быть не должно, но всё же следует это проверить».
– Если вы задаётесь закономерным вопросом о лицензии на моё создание, то зря волнуетесь. Мы с мамой прибыли из Асториса, а в этом городе, как вы знаете, эксперименты над живой материей не запрещены, – прозвучал совсем близко тоненький кукольный голосок.
Боул вздрогнул, не ожидая столь подробного, а главное, скорого ответа на вопрос, даже не озвученный вслух.
– И нет, мысли ваши я не читаю, просто предполагаю логичный интерес для принципиального детектива, подобного вам.
– Так, значит, это твоя мама сделала тебя такой? – Пропустив мимо ушей предыдущее высказывание, Роджеральд, как настоящая ищейка, зацепился за интересующее его в данный момент. – Или с её разрешения это сделал один из кукольников Асториса? Какой-нибудь каторжник?
– Нет, это она, – утвердительно ответила Вианон.
Хоть и не желая того, детектив громко выдохнул и скрипнул зубами, сдерживая рвущийся наружу неласковый эпитет.
– У неё не было выбора. Она и так многим рисковала ради того, чтобы я продолжила свою жизнь… – В голосе куклы зазвучали грустные нотки. – Но не будем об этом, лучше расскажите про капище.
– Я ещё не закончил… – проворчал Боул, ныряя рукой за лацкан помятого пиджака, чтобы достать пачку сигарет. Однако тут его ждало жгучее разочарование. Память услужливо подсказала, что пустую упаковку он выкинул ещё вчера ночью, когда выходил покурить в перерывах между работой, а новой разжиться не успел.
– Зато я закончила, – на полном серьёзе призналась Вианон. – Поэтому не вижу смысла тратить время на пустые попытки меня допросить. Так что там с капищем?
– Не сейчас, – проворчал детектив, заметив впереди угол Сорок седьмой улицы. А когда пригляделся, с недовольством сплюнул на тротуар, заметив столь ненавистную проблему по имени Феллоуз Флетчер.
Сидя на корточках, бывший могильщик, а ныне криминалист, собирал пинцетом биологические материалы новоиспечённой жертвы автокатастрофы. Одним быстрым движением светло-русые клоки волос были отправлены в бумажный пакет, аккуратно пронумерованный, подписанный, который в свою очередь был помещён в один из многочисленных кармашков квадратного саквояжа профессионала.
А стоящий рядом специалист дорожного управления допрашивал то ли очевидца, то ли виновного. Нервный мужчина в серой робе с регистрационным номером, вышитым на кармане жёлтыми нитками, стоял и растерянно озирался по сторонам, пока полицейский в очередной раз повторял свой вопрос:
– Так вы видели, кто это сделал, или нет?
– Я? – удивлённо округлил глаза очевидец. – Как я мог видеть, когда тут такое творилось?
– Что у вас здесь? – Подойдя ближе к месту происшествия, Боул оценивающе окинул взглядом перекрёсток, слегка помятый и окровавленный бампер грузового мобиля и красные следы на тротуаре, ведущие прямо к телу жертвы. Одежда и фигура трупа предположительно были женскими.
Сидящий на корточках Феллоуз Флетчер молчал, а стоящий рядом с мужчиной в робе полицейский протянул руку для приветствия:
– Здравствуй, Джери. – И без всяких предисловий кивнул в сторону машины, поясняя: – Водитель этой «Ригги», скорее всего, тронулся с места, когда началось затмение, и не заметил самоубийцу, прыгнувшую ему под колёса. А когда сбил девушку, то сбежал, оставив дверь машины открытой.
Боул хотел спросить ещё что-то, однако был вынужден отвлечься.
– Зачем вам её волосы? – послышался тоненький голосок куклы, когда она рискнула склониться к Фелзу, заглядывая через плечо в его саквояж. – Ведь вы достали из сумочки документы жертвы и уже собираетесь приобщить их к делу, не так ли?
– Простите, а вы кто? – Феллоуз бросил недовольный взгляд на Вианон, явно намереваясь не ограничиться одним лишь вопросом.
– Это независимый эксперт, – выпалил детектив. – Она будет работать со мной. А ты, Феллоуз, отвечай. Зачем тебе биоматериалы потерпевшей?
– Для экспертизы, – недовольно буркнул криминалист.
– А поточнее? – Казалось, кукла вцепилась в Фелза мёртвой хваткой, пристально глядя на него.
– Чтобы заполнить медицинскую карту, если она ни разу не обращалась в наши учреждения.
Спрятав руки за спиной, Нона одними губами прошептала детективу: «Ложь», призывая его на помощь.
– Мэт, я забираю это дело себе. Феллоуз, вынь улики из чемодана и передай их нашему новому эксперту.
– Но… – попытался возразить сотрудник дорожного управления. – Здесь же налицо обычная авария. Водитель зазевался и сбил бедняжку, застывшую на дороге. От полученных травм она скончалась на месте.
– Это не так, – возразила Вианон. – Девушка была ещё жива…
– Быть не может! – вспылил Феллоуз. Подскочив на ноги, он шагнул к Вианон с пинцетом в руках, стиснув его, будто рукоять ножа, да так сильно, что костяшки пальцев побелели. – Вы меня в чём-то обвиняете?
– Флетчер! – выкрикнули сотрудники разных управлений в один голос. А Роджеральд громко добавил:
– Делай, что я приказал! Отдай кукле все улики по этому делу, живо!
– Не вижу в этом никакой необходимости, – возразил он. – Всё как я сказал. Девушку стоит оформить…
– Тогда скажите мне, почему вы поправили её волосы и накрыли этими прядями открытый участок шеи? – Кукла с хрустом присела на корточки и фарфоровыми пальчиками отодвинула локон жертвы чуть в сторону.
– Что вы?.. – Криминалист шагнул к Вианон, явно намереваясь оттащить её от тела жертвы. Но Боул оказался проворнее, очутился подле криминалиста и схватил его за плечо.
– Флетчер!
– Так и знала, – выдохнула Вианон торжествующе. – Вот. Лиловая метка, видите?
Взглядам присутствующих предстала фиолетовая паутинка венозного синяка.
– Её душу выпили. И сделали это наспех.
Скрипнув зубами, Феллоуз дёрнул плечом.
– То есть вы утверждаете, что это сделал я? – с ненавистью воззрился на напарницу Боула криминалист, но тотчас же попытался взять себя в руки.
– Не знаю, – честно призналась кукла. – Смотрите, у жертвы на голове наблюдается сильная гематома в правой части лобной доли, перетекающая в височную. От столкновения с мобилем девушка, предположительно лет двадцати пяти, упала на землю и ударилась головой, отчего потеряла сознание. Водитель мобиля наверняка сдал бы назад и уехал, чтобы быстрее скрыться, но он вышел из машины, оставив дверь открытой. Видимо, намеревался вернуться внутрь. Или же настолько запаниковал.
Кукла смотрела и смотрела на жертву, не обращая внимания на происходящее вокруг. А Флетчер перевёл резкий взгляд на допрашиваемого мужчину в робе, что не укрылось от бдительного Боула.
– Ты! – окрикнул детектив испуганного свидетеля.
– Это не я! – возопил тот, бросаясь наутёк.
– Чёрт! – выругался Роджеральд. – Мэт, оформи её! Фелз, в участок! – Больше он медлить не стал и устремился вслед за предполагаемым убийцей.
Отвлёкшись от созерцания жертвы, Нона подняла понимающий взгляд на Феллоуза и протянула вперёд белоснежные фарфоровые пальчики.
– Отдайте мне волосы убиенной и документы. Вам они ни к чему, не так ли?
Поворот за поворотом, переулок за переулком Роджеральд Боул преследовал преступника с остервенением, присущим борзой, загоняющей лис. Беглец в робе стонал, визжал и хныкал, устремляясь вперёд. Взгляд его метался в разные стороны, паника заполонила сознание, вытесняя все иные мысли в голове. Одно лишь жгучее желание поскорее скрыться от правосудия, от погони, жгло внутренности беглеца неистовым пламенем, придавало сил и ускорения.
«Добраться до укромного места. Лишь бы добраться! И тогда никто ничего не узнает. Ведь я не виноват! Я её не выпивал! – метались мысли в голове нумерованного в робе. И ещё одна промелькнула перед глазами: – Хозяин будет в бешенстве!»
– Это не… – Слёзы заструились по его щекам, когда он свернул в очередной узкий переулок. А уже через мгновение был вынужден карабкаться по выросшему, словно из ниоткуда, забору. – Не я… Не я! – Его истошный вопль прокатился по улице, заставленной по бокам деревянными ящиками с пустой стеклянной тарой, заваленной мусорными пакетами, комьями бумаги и сломанной мебелью.
Мужчина задыхался. Грудь его сильно раздувалась, горло сипело, хрипело и булькало, когда ноги несли вперёд и только вперёд.
– Это не я! – завопил он вновь, когда оглянулся на Боула. Секунда промедления, и надежда рухнула, так и не воспарив в небо, потому что вместо понимания он встретил неистовую ярость и горящий взор детектива, полный ненависти и презрения.
Испугавшись, беглец ускорился, бросаясь прочь.
Роджеральд подбежал к сетчатому металлическому забору, ухватился за верхний край и в два счёта перемахнул через него молча, чтобы не сбиться с ритма и не нарушить дыхание. Он не может его упустить. Только не в этот раз! Не имеет права!
Внутреннее чутьё детектива подсказывало, что даже если беглец невиновен, то точно что-то знает. Иначе откуда столь несвойственное поведение? Откуда паника? И что это за затравленный взгляд виновного, совершившего преступление? Нет, вначале его нужно поймать! Поймать! И как следует допросить!
Как назло, беглец свернул на перекрёстке вправо. Внутренний маяк детектива тотчас подсказал – дело плохо. Впереди, за следующим поворотом, начинаются территории оккультистов-фанатиков.
– Тварь! – ругнулся он, негодуя. – Только не туда!
Но было уже поздно.
Беглец свернул… и попал в самое пекло. Возгласы, слышимые словно издалека, вдруг стали громче, раздался свист и улюлюканье. Оказалось, именно сегодня на этой улице проходило внеочередное стихийное собрание братства Моам Баал, в простонародье – фанатиков-самоубийц, приносящих себя в жертву Кровавому богу.
Едва Боул свернул на оживлённую улицу, он столкнулся нос к носу с одним из ярких представителей, называемых в честь почитаемого ими бога моамбальцами. Бычий взгляд коренастого высокого косматого бородача встретился с яростным взглядом детектива. Кровавого цвета ритуальные тряпки обвивали голые тела всех присутствующих, обративших злые взоры на незнакомца.
– Оп! – выкрикнул кто-то из толпы. – Ещё собрат пожаловал?
– Нет, я здесь по делу, – нехотя выдавил из себя Роджеральд.
А в уме прибавил: «Дело труба. Моамбальцы никогда не выдают беглецов. Они скорее спрячут нумерованного в толпе, а потом убьют на очередном жертвоприношении».
– Ищешь кого? – Стоящий рядом фанатик плотоядно облизнулся, глядя на Боула красными зрачками.
«Какую гадость они принимают, чтобы туманить сознание и выглядеть как их божество, Моам Баал?»
– Уже никого, – буркнул Боул, отступая назад. А глядя на то, как толпа двинулась в его сторону, пригрозил: – Я Роджеральд Боул, детектив из Сорок седьмого участка. Не советую меня преследовать, иначе плакал наш нейтралитет и показное невмешательство в дела вашего братства. – На последнем слове работник участка сделал громкий акцент, отступая спиной обратно в переулок.
Но толпе было плевать. Кровожадные взгляды буквально кромсали новую жертву на части и почти осязаемо ранили, оставляя зудящие ожоги на коже. Как вдруг позади толпы послышалось громогласное:
– Отпустите его, пусть бежит, поджав хвост. А я вам напомню, братья, неспроста нам даровано знамение нашего бога. Продолжим…
Мужчины в красных ритуальных нарядах, замотанные с ног до головы в длинные отрезы ткани, послушно склонили головы, потеряв к пришедшему всяческий интерес. Вместо этого они в один голос затянули молитву Баалу на моамском языке:
– Важим боржиии хие, якнош хатуи хиа, ан ямсатори куа… амогооши иннок! Амогооши инноку! Баал Моам! Баал Моам! Баал Моам инноку!
Роджеральд отступал назад, отчаянно вжимая шею в плечи от отвращения и безысходности. Гипнотическая песнь множества голосов звучала в голове, рождая странные, необъяснимые и невероятно кровожадные чувства, которые он хоронил в себе столько лет после бесследного исчезновения жены. Тогда, в то время, он готов был наброситься с кулаками на любого прохожего, криво глянувшего в его сторону.
Именно поэтому он принял единственно верное решение, уехав в Крайние земли, туда, где его жажда мести могла принести хоть какую-то пользу Аттийской империи. Иначе сидеть бы Боулу в тюрьме вместе с теми, кого он упёк ранее, до исчезновения любимой.
Неосознанно, в полной задумчивости, он вернулся к сетчатой ограде. В этот раз перелезал медленно, нехотя, мотая головой из стороны в сторону, чтобы отделаться от неприятного оцепенения или же задумчивости. Досада и злость возобладали, и Боул громко выдохнул:
– Тварь!
А когда приземлился, пружиня ногами, выпустил пар на картонных ящиках с пустой стеклянной тарой, выставленных на улицу из ближайшей питейной. Раздался громкий лязг, несколько бутылок покатилось по выщербленной и местами разбитой бетонке. Детектив уныло проводил взглядом одну стекляшку, самую непослушную, отлетевшую аж в соседний переулок.
– Всё-таки ушёл… – выдохнул детектив, плюнув прямо на почерневшую стену, мимо которой проходил. Но стоило ему сделать ещё шаг и по привычке на очередном перекрёстке исследовать взглядом поперечную улицу, как он громко присвистнул, заметив внизу кровавые следы. Красная лужа красовалась возле стены, на дорожке, усыпанной мелким гравием и бетонным крошевом, а чуть дальше из кучи мусора выглядывали наружу человеческие пальцы.
Глава 7. Лиходеи
Серые грязные стены квадратного помещения подземелья плакали, собирая на полу овальные мутно-коричневые лужи. Холодный камень конденсировал влагу из витающего в воздухе пара.
Громкий свистящий сквозняк гулял по комнате для экспериментов. Одетый в белый халат учёный стоял у алхимического стола подле перегонного куба, взгляд его был прикован к реторте с алкагестом на донышке. Пучки человеческих волос разной длины и толщины медленно исчезали в слабом растворе сернистой жидкости, плавно нагреваемой спиртовой горелкой.
Взгляд худосочного мужчины, одарённого буйной пегой шевелюрой, был прикован к алхимическому составу, сверкающему из-за растворённого живого материала.
– Эссенция жизни… – пробормотал он с предвкушением. – Предпоследняя ступень, необходимая для создания живого фарфора.
– Что ты сказал, дорогой? – За его спиной словно из ниоткуда показалась высокая красотка с соблазнительными формами, затянутая от ступней по самое горло в чёрный кожаный костюм.
– Ничего, это я так, – отмахнулся алхимик. – Скажи лучше, где остальные? Ещё не пришли?
– Труполюб, похоже, застрял на работе, – фыркнула красавица, грациозно двигаясь за спиной учёного. – А вот Асмундо должен явиться с минуты на минуту.
Подкравшись сзади, она соблазнительно прильнула к алхимику, обнимая его за шею.
– Джина! – недовольно выкрикнул тот. – Не видишь, я занят!
Красотка надула губы и проворчала прямо в ухо объекту своего вожделения:
– Бу-у-у, ты всегда занят, Голди. И если тебя периодически не отвлекать, будешь сутками торчать здесь со своими склянками, банками, мензурками, реагентами. Фу, гадость!
– А ты? – парировал учёный, недовольно поведя плечами в попытке отстраниться. – Ты давно перестала следить за своим бывшим, от которого сбежала уже сколько? Шесть, семь лет назад?
– Пять, – недовольно проворчала она. – И он не бывший. Мы ещё не разведены.
– Тебя наверняка уже три года как похоронили, так что я прав, Джинджер.
Услышав своё полное имя, красотка отшатнулась от приятеля, как от чумного, и громко зашипела:
– Не называй меня так! Джинджер умерла!
– Да-да, – не стал спорить алхимик, меняя тему. – Ну и?.. Где там наш Монди? Где могильщик с новым урожаем? Где они?
– Почему ты у меня спрашиваешь? – недовольно возмутилась Джина. Её лимонно-жёлтого цвета глаза смотрели зло и довольно мстительно.
Шагнув чуть в сторону, она бросила взгляд на колбы, фильтры, воронки, водоструйные насосы, висящие над столом на металлических подставках и соединённые между собой стеклянными трубочками. План созрел сам собой.
Подойдя ближе, она попыталась незаметно приоткрыть запирающий вентиль, необходимый для подачи водяного пара. Таким образом снижалась концентрация агрессивного алкагеста.
Однако недремлющий Голди её остановил:
– Даже. Не смей. И пальцем. Тронуть. Мой. Шедевр… – Он говорил тихо, спокойным голосом, делая интонационные паузы. И лишь горящие кровавым бешенством глаза выдавали в нём настоящую бурю эмоций, сдерживаемую из последних сил.
– Ой-ой, не кипятись! – Красотка подняла руки вверх, делая вид, будто сдаётся.
Однако Голди это не обмануло. Поэтому он продолжил пристально следить за Джинджер, отправленной шпионить за тройкой лиходеев в пользу общего хозяина.
– Раствор малики, кровь врага, пролитая на рассвете, и многие-многие уникальные ингредиенты, получение которых может занять не один год. Ты просто не понимаешь, какой большой труд заключён в этой вот реторте. Поэтому даже не смей прикасаться к моему творению, иначе наш общий хозяин будет крайне недоволен.
Терпеливое объяснение наконец возымело действие, и шпионка сделала шаг назад, негромко буркнув:
– Ладно, не буду. А то свалишь на меня неудачу в эксперименте. Это ты запросто.
На подобную откровенную провокацию Голди отвечать не стал. Вместо этого он фыркнул и отвернулся обратно к алхимическому столу. Джина закатила глаза к потолку, собираясь вздохнуть, но тут её взгляду предстали мерцающие молочно-зелёные прямоугольные огоньки. И она задумалась, невольно отвлекаясь на интересное освещение дальней комнаты подземелья.
– Кстати, я сегодня заглядывала в то самое капище, которое откопали строители.
– И? – моментально заинтересовался Голди.
– Ничего интересного, всё, что представляло хоть какую-то ценность, уже унесли строители или стащили мародёры.
– Да ты не понимаешь! – вознегодовал учёный. – Что угодно может стать прорывным изобретением, полезной информацией, интересным открытием! – Голди воодушевлённо махал руками в воздухе, будто дирижировал мыслями в голове. – Вот я, например! Если бы не встреча с той старухой, за которой мы сейчас охотимся, то я бы никогда не додумался, что для создания эссенции жизни можно использовать обычные человеческие волосы. А всё потому, что именно в них накапливается больше всего остаточной духовной энергии из-за наличия металлических соединений. Это гениально! Нет, это действительно гениально! Именно поэтому я просил всех вас найти Гризельду живой. Даже если она откажется сообщать, куда дела гримуар Фено.
– Эта гадина стащила его прямо у вас из-под носа. Конечно, она гениальна! Кто же спорит? – вначале огрызнулась Джина, но встретив злой взгляд алхимика, пошла на попятную. – И вообще, я здесь не за этим. Пока Асмундо не пришёл, может быть, сходим и проветримся, а? – Её губы обворожительно улыбнулись, а голос приобрёл воркующую интонацию. – Из-за моего розыска и портретов, висящих на каждом углу этого гадкого города, я не могу себе позволить завести даже маленькую интрижку. Потому что сдадут меня на следующий день, как счастливую находку пропавшей жёнушки детектива. Вот и приходится…
– Да-да, обратить взор на такого негодяя, как я. Кажется, я это уже миллион раз слышал.
– Ну, раз слышал, то будь добр, помоги даме в трудной ситуации, а?
Джинджер двинулась в сторону Голди, призывно покачивая бёдрами. Взгляд её был прикован к губам учёного, искривлённым в сардонической ухмылке. Это и возбуждало её в алхимике больше всего. Такая пикантная ненавязчивость, приправленная толикой взаимной ненависти, обычно поливалась сверху тоннами полного пренебрежения чувствами друг друга.
Но когда до желанной цели остался один лишь шаг, за спиной Джины послышалось едкое:
– Я тут, понимаешь ли, шкурой рискую, а вы опять за своё? Совесть у вас есть? – Вошедший смачно собрал слюну во рту и сплюнул на пол, и без того мокрый. – Хотя и правда, откуда у вас совесть?
– Рад тебя видеть, Монди, – поздоровался алхимик, выглядывая из-за спины Джины. – Ты принёс ритуальный сосуд убиенной в абсолютной темноте?
– А вот и нет, – буркнул лиходей, одетый в тёмные, окровавленные понизу лохмотья. Его хмурое, изуродованное шрамами лицо пряталось за большим кожаным капюшоном. – Она сама окочурилась, тварь! А когда я приступил к ритуалу, её душа уже того… покинула тело. Вот так-то…
Хриплый неприятный голос лиходея дрогнул, и он замолчал, с досадой разведя руками.
Взгляд алхимика снова стал жестоким до неузнаваемости. Казалось, хроническая меланхолия в один миг сменилась застарелой ненавистью, обнажаемой лишь раз в жизни, перед смертью давнего врага.
Асмундо, почуяв угрозу, медленно опустил руки в карманы и схватил подчиняющие амулеты. По коридорам подземелья послышались хрустящие шаги множества фарфоровых ног.
– Так, ну-ка живо запрятали свой темперамент в задницу и начали решать проблему! – спешно вмешалась в перестрелку убийственными взглядами Джина. – Ты же, Асмундо, развлекался с жертвой, ведь так? Вместо того чтобы сразу её убить и приступить к ритуалу захвата души, ты играл с ней? Я права? Наверное, и кукол хотел пустить по следу, если бы она убежала?
– Нет, куклы сторожили выход из переулка. Я всё предусмотрел, там рядом место для сбора фанатиков, поэтому убийство не должно выглядеть чем-то странным.
– Так, подожди! – Джина вскинула руку вперёд, перебивая рассказ кукольника. – Вы же оба хотели, чтобы в участке подумали, будто это наша Гризельда стала убийцей? Так? Ты ведь нарисовал кровавое слово на стене? Точно нарисовал?
– Я не уверен, что верно написал его… – проворчал лиходей, смущённо потупив взгляд. – Там было так темно, а камень у ближайшей стены такой сухой… Он кровь впитывал как губка!
Негодование Асмундо казалось таким праведным и таким искренним. Джинджер на секунду даже растерялась от столь вопиющего самообмана. Она чудом не поверила заядлому убийце! Человеку, для которого чужие жизни стоят не дороже глиняного сосуда правильной формы, исписанного рунами – искусственно созданного инструмента для сохранения души, отстранённой от тела с помощью одного очень древнего ритуала.
Алхимик с шумом втянул воздух. Он желал снять возросшее нервное напряжение из-за маячащей на горизонте новой проблемы и всех вытекающих из неё последствий. Ему придётся заново искать полный набор всех реагентов, если вовремя не довести алхимический состав живого фарфора до стабильного состояния.
– Ну хоть волосы ты взял? – Голди буквально выдавил из себя делано спокойную фразу, уточняя следом: – Сделал, как я тебе велел?
– Сделать-то сделал. – Лиходей вынул руки из карманов и потянулся ими за ворот лохмотьев.
Как раз в этот самый миг в дверном проёме показалась первая фарфоровая кукла. В её пустых глазницах зияла непроглядная тьма, а черты лица ещё больше нагоняли жути, потому что не имели чётких линий. В плечах и сгибах суставов из-за долгого бездействия засела бурая лохматая пыль, которая резко контрастировала с белыми, местами испачканными деталями. Сама кукла в подобном грубом исполнении напоминала скорее скелет человека, завёрнутый в обёрточную бумагу.
– Ну-ка, живо отзови своих марионеток! – встала в боевую стойку Джина. Согнув ноги в коленях, она смерила кукольника грозным взглядом. За мгновение до этого её руки уже успели достать из-за спины острые кривые кинжалы, снабжённые мощнейшими руническими заклинаниями.
Асмундо, увлечённый поисками заветного бумажного свёртка, отреагировал не сразу. А когда опомнился, то с ухмылкой успокоил:
– Они вас не тронут. Я что, совсем, по-вашему, дурак? Кровавый с меня потом спросит, если с вами что-нибудь случится.
И действительно, подойдя к хозяину, сразу четыре куклы остановились, выпрямив по швам некоторое подобие рук – острые шилообразные конечности. Остальная армия заготовленных марионеток осталась дожидаться решения кукольника в коридоре.
– О! Вот! – возликовал лиходей, когда выудил из ворота лохмотьев окровавленный листок, свёрнутый наподобие квадратного кулька. – На, держи… – Кукольник протянул руку, с изощрённым удовольствием наблюдая за брезгливой реакцией обоих собеседников.
– Ты там с неё скальп, что ли, снял? Ф-ф… – постаралась сдержать рвотный позыв Джинджер.
– Да не… – Сумасшедшая улыбка Асмундо стала ещё шире. – Я же так увлёкся рисованием надписи на стене, что совсем позабыл об этой просьбе. Вот, пришлось заворачивать пряди жертвы грязными руками.
Алхимик перевёл задумчивый взгляд на бумажный пакет и со вздохом проворчал:
– Н-да, на чистоту эксперимента надеяться не приходится. Для того чтобы кровь не попала в состав алхимической субстанции, волосы вначале нужно аккуратно промыть и тщательно высушить. М-да… Вот умеешь же ты, Монди, усложнить задачу.
– Так! – не выдержала Джинджер, пригрозив лиходеям правым кинжалом. – Вначале выпустите меня наружу, а уже после этого продолжайте ваши кровожадные темы, идёт?
Кукольник ехидно поморщился и пожал плечами.
– Да кто тебе мешает отправиться на все четыре? Уж точно не я.
– Не ты, а твои шавки! – вознегодовала шпионка, подкинув кинжал в руке, чтобы повернуть его остриём в другую сторону, к Асмундо. – Я, конечно, не должна вмешиваться в ваши дела, но мне не составит труда наябедничать про ваш нынешний провал. Или же можете поубавить спесь и переключить всё внимание на поиск новой жертвы для эксперимента.
После этих слов наступила оглушающая тишина. Лишь бульканье алкагеста продолжало монотонно звучать где-то там, за спиной алхимика, да по-прежнему свистел и гудел водяной пар, двигаясь по трубочкам прямо к реторте.
Первым отвлёкся от нерадостных дум кукольник.
– Н-да. Кстати, труполюба тоже ещё нет. Опять он там, что ли, застрял на работе? Или же свалился от истощения где-нибудь в канаву?
– Да… – задумчиво отозвался Голди. Он перевёл взгляд на стену и запустил пятерню в лохматый веник на голове, звонко почесав затылок. – Вот и идите, поищите его. Может, хоть он меня обрадует? Может, наш могильщик для подстраховки захватил чью-то душу во время всей этой сумятицы?
– Погоди, ты сказал «идите»? – изумилась Джина, когда переварила услышанное. – Я с ним? – Она громко фыркнула, не скрывая своего презрения к человеку, несимпатичному ей во всех аспектах. И человеку ли? В это Джинджер верилось с трудом. Точнее, совсем не верилось, что в кукольнике после нелегального создания целой армии кукол осталось хоть что-то человеческое. Джина ненавидела его всеми фибрами не менее чёрствой души, руководствуясь исключительно инстинктами. Потому что боялась, а заодно считала себя лиходейкой, но только из серой зоны. Её руки, как она искренне верила, ещё не окропились последней человеческой кровью, а клинки до сих пор лишь ранили, но не смертельно. Она не позволяла себе этого. Не доводила дело до конца, даже если того требовал хозяин.
– Идём! – нетерпеливо позвал её Монди.
Оказалось, она столь сильно ушла в себя, что не сразу заметила приближение ненавистного лиходея. Вот кукольник попытался схватить за плечо, но она увернулась и полоснула кинжалом по его рукаву, оставив на коже тоненькую царапину.
– Никогда, слышишь, никогда не прикасайся ко мне! – зашипела она, не отрывая ненавидящего взгляда от кукол, угрожающе скрипнувших суставами. Те будто вот-вот намеревались атаковать её, чтобы защитить своего хозяина. Однако что-то их сдерживало от столь опрометчивого поступка. Или же кто-то. Например, сам Асмундо.
– А ты не тупи и иди, куда сказали! – Кукольник раздражённо спрятал руки в карманы. – Живее, время не ждёт.
Глава 8. Контраст
Злой, уставший, измученный Роджеральд Боул возвращался к себе в участок, в надежде поскорее встретить беспринципного Флетчера, олицетворяющего всё то, что звезда Сорок седьмой улицы ненавидел больше всего. Лицемерную заносчивость, преступный ум, халатность и лжесвидетельство.
Сейчас детективу было достаточно одного лишь косого взгляда Фелза, чтобы нарваться на драку с ним. Любое слово могло послужить началом неласковой перепалки, стать критической точкой кипения, после которой обычно происходит взрыв.
Подобная эмоциональная встряска выручила бы и приподняла упавшее настроение детектива. Но, как назло, едва он подошёл к крыльцу здания, в котором проработал в общей сложности без малого десять лет, хоть и с перерывом, то никого не встретил. Абсолютно. Если не считать дежурного в пропускной будке.
Красные кирпичные стены фасадов здания с широкими серыми швами недружелюбно встречали Боула. Преодолев одиннадцать бетонных ступенек, посередине стоптанных до блестящих серых пятен и сбитых до неровных округлых краёв, он задумчиво посмотрел вниз.
Рядом с дверным косяком его взгляду привычно открылась торчащая из стены арматура. А вот окрашенные бежевой краской стены, местами облупленные, предстали во всей красе, стоило лишь посмотреть перед собой. Доска объявлений «Разыскиваются» встречала Джери. Словно издеваясь, оттуда на него радостно пялилась с первого и самого ненавистного снимка его жена, Джинджер Боул. Вторая. Первая, Уинслиан, была похоронена на городском кладбище семь лет назад.
Крошка Вети, дочь от первого брака, видеть отца не хотела и сразу после похорон переехала к бабушке и дедушке, родителям Уини. Не прошло и года после новой свадьбы, как миленькая добродушная Джинджер стала своеобразным мостиком между двумя непримиримыми, казалось, врагами навсегда. Она, наоборот, всячески скрадывала острые углы на семейных обедах и даже за то недолгое время до своего исчезновения сумела добиться многого, чтобы дочь Боула переехала жить обратно к отцу. Однако длилось перемирие недолго. Маленькое хрупкое семейное счастье снова в одночасье разбилось вдребезги. Кровавые следы на полу квартиры в высотке на углу Сорок девятой улицы прочно въелись в память детектива и напоминали о себе, стоило лишь увидеть красные разводы на полу.
– Джери! А вот и ты!
Подполковник полиции Аттийской империи из главного отделения по городу Фено, начальница Боула, Зора Ринч, встретила сотрудника суровым взглядом. Тугая коса, уложенная на затылке толстой баранкой, сейчас была слегка растрёпана. Пшеничного цвета волосы торчали по разные стороны уродливого лица с крупными чертами. Массивные скулы выпирали вперёд, намекая на неправильный прикус. Узкие губы-ниточки сейчас были плотно сомкнуты. Маленькие карие глазки гневно сверлили подчинённого, который не явился на ежедневную планёрку.
Роджеральд, подойдя к начальнице, водрузил одну руку себе на затылок, имитируя головной убор, другой отдал честь. Привычные и выверенные со временем движения в этот раз давались детективу с трудом.
– Объяснительную на стол, – кивнула себе за спину начальница, туда, где за поворотом и одной из дверей его ждал собственный кабинет. – И что это за идея с экспертом? Совсем мозги набекрень из-за ночных похождений по злачным местам? Кто тебе вообще разрешал заявляться к мистеру Плёссингу?
Боул и в этот раз не ответил. Сейчас его взгляд был прикован к офицерским погонам полицейской формы начальницы. Мысли же блуждали далеко от этого места. Но вот где-то там за поворотом послышалось чуть слышное шарканье, и Ринч прервала допрос, приказав:
– Зайди ко мне через пятнадцать минут.
– Есть, – глухо ответил Роджеральд.
Злость и ненависть, как ни странно, быстро сменились крайним любопытством. Потому что начальница явно намекнула: кукла пришла в участок. А значит, её не нужно искать. И возможно, у неё есть какие-то новости по первому трупу на сегодня.
Подумав об этом, детектив ускорился и прошёл мимо коллеги ниже по рангу, чьи шаги отвлекли Зору Ринч от допроса. Быстро свернул и поймал взглядом дверь, пятую по счёту от поворота коридора.
Но стоило Боулу подойти ближе, как он услышал тихие странные звуки – противный скрежет, скрип и сдавленные стоны. Или же тихую речь? Что? Кукла кого-то допрашивает?
Секундная заминка на обдумывание ситуации. Злость вновь возобладала над детективом. Дёрнув ручку с медвежьей яростью, от которой бедный металлический барашек чудом не погнулся, он заглянул внутрь и от сиюминутного страха застыл на месте.
Кукла по имени Вианон действительно находилась внутри, вот только её психическое состояние вызывало большие вопросы, один из которых невольно слетел с языка Роджеральда:
– Что за?..
Но кукла не обратила на это внимания. Она продолжала стоять у стены, выцарапывая гвоздём состав безумно-сложного объёмного заклинания или же этапы эксперимента, которые так любили проводить все эти лиходеи – алхимики, могильщики, кукольники. Одним словом, преступники.
Мотнув головой, Боул прогнал непрошеные мысли. Вошёл и плотно закрыл за собой дверь.
– Тут, тут… ах, нет, не тут… – невменяемо причитала кукла, выскребая гвоздём на стене странное изображение овала, пересекающего пятиконечную звезду. – Крылья ценофлебии архидон. Поймать на рассвете. Высушить, растолочь в пыльцу.
– Что это за муть? – громко произнёс детектив, не решаясь приблизиться к кукле ни на шаг. И дело было даже не в страхе, который он всё ещё испытывал, а в жгучем желании сломать непрошеную гостью. Как следует хрустнуть фарфоровым тельцем подопечной мистера Плёссинга, вытащить глиняный сосуд души, уронить и растоптать остатки черепков, чтобы уж наверняка избавиться от этой, как оказалось, чокнутой помощницы.
При мысли о том, кого градоначальник подсунул ему в качестве эксперта, Боул кисло скривился и вознегодовал ещё больше.
– Неужели очередной балласт? – озвучил он свою мысль.
Кулаки его сжались с удвоенной силой, тело натянулось, как струна. Казалось, ещё немного, и он не сдержит себя и пойдёт успокаивать чокнутую игрушку, исполненную размером один к одному в человеческий рост.
– Балласт? – повторила вдруг кукла. – Никакого балласта. Здесь он не нужен. – Не оборачиваясь телом, она с хрустом развернула голову и уставилась безумным взглядом на вошедшего.
Боул против воли вздрогнул и стиснул зубы, но промолчал. При этом мысленно подметил цвет стеклянных лазурных глаз, который сейчас почему-то имел изумрудный оттенок.
– Капище, – повторила кукла. – Я хочу туда попасть.
– О, всенепременно, – проворчал Боул.
А в уме добавил: «Только через мой труп. Делать мне нечего, кроме как пускать туда сумасшедшую куклу».
Вот только следующие слова Ноны заставили детектива уставиться на неё с раскрытым ртом:
– Тело? Там было тело? Оно сохранилось?
– Что? – изумился Роджеральд. Он шагнул к стене, где кукла орудовала гвоздём. Встал за её спиной. – Как ты узнала?
Вианон не отвечала. Она с хрустом повернула голову обратно и уставилась на стену. Секунда полной тишины, и подопечная Плёссинга охнула. Пыльный гвоздь вывалился у неё из фарфоровых пальчиков.
– Опять? – досадливо взвыла Вианон. – Я опять это сделала?
– Объясни! – рыкнул Боул и схватил куклу за плечи. Собрался её встряхнуть, вот только сделать этого так и не смог. Его сковал страх, едва он услышал гулкий и зловещий голос Ноны:
– Отпусти, иначе пострадаешь.
– Ты угрожаешь мне? – Детектив сильно удивился, однако руки убрал, не желая раньше времени нарваться на драку. Вначале он допросит куклу, и только потом решит, что делать дальше. – Оторвёшь мне руки?
– Нет, – спокойно ответила Нона. – Это сделаю не я.
Боул набрал было воздуха в грудь, чтобы задать новый вопрос, но Вианон опередила, сменив тему:
– Однажды я уже умерла. И с тех пор очень хорошо чую жажду убийства, исходящую от любого живого существа.
– Не…
– Так вот вы, Роджеральд Боул, пропитаны этой энергией насквозь!
Кукла резко обернулась и обезумевшим взглядом уставилась на детектива. Её фарфоровые пальчики вцепились в его одежду и потянули на себя.
– Вы хотели сломать меня, хрустнуть моим телом, достать сосуд и растоптать его, не так ли?
Её голос звучал отрешённо.
– Но я не одна, – задала она очередную загадку. – И чтобы добраться до моего сосуда, вам предстоит очень сильно попотеть. Ведь я не маленькая слабенькая девочка, какой считает меня Эдвин. Он всё знает, но специально скрывает правду ото всех.
Боул скрипнул зубами и наконец очнулся от непонятного гипнотического транса, в который впал, едва поймал обезумевший взгляд куклы.
– Я понял, – буркнул он, отступая. – Затолкаю свою ненависть подальше. А в ответ…
– В ответ, – снова перебила кукла, – мы поможем друг другу.
Секунда, и Вианон громко вздохнула. Её рука взметнулась, закрывая глаза.
– Сейчас я приду в норму. Подготовьте вопросы, которые хотите задать, чтобы вы наконец стали мне чуточку больше доверять как временной напарнице. – Губы куклы двигались, рождая звуки искусственного голоса: – Дальше мы оставим эту тему и больше не будем к ней возвращаться.
– Хорошо, – согласился Боул. И начал с самого главного: – Сколько тебе лет?
– Если считать только жизнь в человеческом теле – восемнадцать, в кукольном – девять, всего двадцать семь.
Роджеральд кивнул, отмечая зрелость суждений Вианон.
– Почему ты увязалась за мной?
– Мне нужно попасть на раскопанное капище, чтобы исследовать его и найти труп старика, который должен там находиться.
Глаза Боула широко раскрылись, и он невольно уставился на стену:
– Что это?
– Это воспоминания, которые живут во мне всё то время, что я помню себя в теле куклы. – Откуда они взялись, мне неясно. Мама моя говорит, что я впитала остатки чужой души.
– Мама твоя, это?..
– Моя мама – Гризельда Плёссинг. В прошлом она работала в фенострате, где и познакомилась с моим отчимом, Эдвином. У них закрутился роман…
Не желая слушать романтическую чепуху, Боул быстро сменил тему:
– Если я правильно понял, твоя мать сделала тебя такой, и у неё якобы не было никакого выбора?
Кукла отшатнулась, словно от удара, и невольно опёрлась руками о стену.
– Я ждала этого вопроса, – глухо отозвалась она. – Но это очень больно, как ни готовься. Я умирала медленно и столь мучительно, как не пожелаю ни одному живому существу. И моя мама сделала всё, чтобы облегчить мою боль и позволить жить дальше, пусть и в таком вот теле.
Впервые в жизни, после исчезновения второй жены, Боул чуть не прослезился, услышав подобное откровение. Конечно, шанс, что ему наврали, был немалым, но Роджеральду отчего-то сразу поверилось в услышанное. Быть может, ему хотелось в это поверить, поэтому он зацепился за такое оправдание и больше вопросов задавать не стал. Настала гнетущая тишина, нарушаемая лишь шорохами, звучащими из коридора.
– Если это всё, то я попросила бы проводить меня в условленное место.
Несколько мгновений гнетущего молчания, и детектив склонил голову. Затем он устало провёл ладонью по лицу, стирая всяческие эмоции, которые могли там отразиться. Вспомнив о прямых обязанностях служителя правопорядка, он со вздохом произнёс:
– Нет, это ещё не всё. Сегодня мне нужно оформить трупы, заглянуть к начальнице с отчётом. И что-то сделать с Флетчером и его наглостью. К вечеру, думаю, управлюсь, и мы с тобой отправимся к капищу.
В уме же поздравил себя с непоследовательностью. Ведь именно он упрекал Эдвина Плёссинга в трате драгоценного времени, из-за чего следы на месте преступления могут быть окончательно затоптаны.
Вот и кукла напомнила ему о недавнем разговоре.
– Так, оказывается, это дело для вас не столь срочное? И вы не держите своё слово? – Кукла отвернулась, чтобы не показывать испытанное презрение. Едва избежав драки, она не хотела нарваться на новый конфликт. – Тогда скажите мне, где оно находится, и я отправлюсь одна.
Но у Боула был козырь, к которому он и прибегнул:
– Найденное тело старика уже в морге, в соседнем здании отсюда.
Собравшаяся было выйти кукла остановилась и резко обернулась. Теперь её глаза полыхали ярко-алым цветом, что не могло не насторожить Боула, как и грубая, почти мужская интонация, прозвучавшая в её голосе:
– Веди!
– Не могу, – пожал плечами и ухмыльнулся детектив. – У меня сегодня два трупа, которые тоже требуют к себе внимания.
– Два? – удивилась кукла. Цвет её глаз снова поменялся. Красный флёр, плывущий по воздуху, улетучился, оставляя лишь стеклянные полудрагоценные камешки, вставленные в белые шарики – имитаторы человеческого органа зрения.
– Да, два. Когда я пытался поймать убегающего свидетеля, то наткнулся на второй труп.
– А, водитель, да? – уточнила кукла.
– Так он был водителем?
– Он грузчик, которого заставили сесть в мобиль и отвезти товар на вашу улицу, – быстро ответила кукла. – Отчёт о том, что удалось выяснить, ваш коллега предусмотрительно оставил на столе. – Вианон кивнула на стопку бумаг, лежащую по центру рабочего места Боула.
– Так это грузчик её сбил?
– Да, он, но добил кто-то другой.
– Флетчер? – Взгляды обоих встретились лишь на мгновение, после чего кукла нехотя отвернулась.
– Вероятность этого крайне высока, но не могу утверждать со всей уверенностью, – ответила она. – Пока что я только поймала его на злоупотреблении служебным положением. Он взял у жертвы клок волос, якобы для заведения карточки дела. Но если вы не знаете, волосы – это накопитель остаточной духовной энергии. Как мне известно, в волосах присутствуют металлические соединения в достаточном количестве.
– То есть, иными словами, волосы – хороший источник человеческой энергии для всяческих экспериментов? – расшифровал Боул. Он невольно припомнил все обстоятельства дела с задержанием Флетчера, где в квартире преступника был обнаружен целый склад париков, сотворённых из живых волос. Не говоря уже о странной картотеке – широкой книге с подписанными локонами.
– Да, а ещё волосы, как источник телесного материала, несут в себе идентификационный код, считываемый магией. Они позволяют привязывать душу к другой оболочке.
Поняв, что и так сказала достаточно, Нона резко замолчала. Но Роджеральд упорствовал, переводя разговор на интересующее:
– Чем ты болела?
– Тяжёлая форма проказы, – выдавила из себя Нона и спросила: – Всё? Опрос окончен? Или вы хотите узнать подробности? То, как я перед смертью выплюнула все зубы и захлёбывалась слюной со вкусом ржавчины и крови?.. Мой конец из-за новой открытой раны во рту был предрешён. И мама пожертвовала своими пальцами, чтобы провести ритуал. Этого достаточно?
– Последнее. – Роджеральд скривился, представляя описанную куклой картину, но всё-таки задал вопрос: – Ты так и не сказала, откуда знаешь про тело старика, которое должно было быть найдено на раскопанном капище в Фено.
Кукла ответила не сразу, кивнув в сторону настенного рисунка, который ранее неаккуратно начертила гвоздём.
– Остаточная память ведёт меня в это место и подсовывает различные картинки. Я хочу понять, почему теряю контроль над телом и делаю всё это. Смутные образы обрывочны. Но они подсказывают мне, где и что искать. Поэтому я здесь, в Фено.
Сознание Боула штурмовало множество вопросов, которые он хотел задать Вианон. Но он всё-таки сдержался и затолкал их подальше. На сегодня ему было достаточно. Остальное выяснит позже. Повернувшись к столу, детектив сел и подхватил стопки листов, оставленные Мэтом.
– Я не убивала живых людей, – сказала вдруг кукла, вновь привлекая к себе внимание. – Знаю, вы хотели это спросить, но сдержались. Я ограничиваю себя убийством куриц и барашков, если повезёт поработать на скотобойне. Этого хватает для поддержания жизнедеятельности без духовного питания через живую телесную оболочку.
– Я этого не спрашивал. Если ты сказала, что всё легально, то я тебе, можно сказать, поверил, пока не получил подтверждение обратного, – тихонько ответил Боул, вовсю вчитываясь в отчёт коллеги. – И правда, управление мобилем марки «Ригги» было передано грузчику с тем же номерным знаком, что и на форме беглеца.
– Так где он? – уточнила Вианон, подойдя ближе к Боулу. – Убежал?
– Можно сказать и так, – буркнул детектив. Нахмурившись, поднял взгляд. – Так ты считаешь себя моей напарницей? С какой стати?
– Мой отчим назначил меня в полицейское управление. Если вам ещё не сообщили, то следует обратиться к подполковнице Зоре Ринч за разъяснениями.
Внутренне поворчав, Боул тем не менее немного обрадовался тому, что ему самому не придётся объяснять начальнице причину обнародования служебной информации гражданскому лицу. Точнее, эксперту, которого он искал. Но без официального оформления это его слабо оправдывало.
Вздохнув, Роджеральд решил выложить всё как есть:
– Я почти его догнал. Но грузчик той «Ригги» ускользнул в последний момент. Он завёл меня на территорию, подконтрольную моамбальцам, где я наткнулся на толпу последователей Баала. А беглеца нигде не было.
– Кровавый бог, да? – кивнула кукла. – В Асторисе тоже много фанатиков, вербующих заключённых. Может быть, я ошиблась и грузчик добил нашу жертву, поэтому и сбежал к своим? Только к своим ли? Может, он и сам стал нечаянной жертвой похищения?
– В этом-то и проблема, – вздохнул Боул, возвращаясь к чтению. – Люди, попадающие в эту секту, бесконтрольно исчезают на просторах всей империи. Буквально. Не находят ни трупов, ни останков.
– А как насчёт лангуджи?
– Что?
– Как насчёт территорий кочевников? – задумчиво спросила Нона. – Может быть, похищенных людей увозят на эти территории? Ведь, как известно, лангуджи любят использовать пленников.
– Не уверен, что это так. Все пограничные пункты контролируются в усиленном режиме, – отрицательно покачал головой детектив. – Я думаю, братство находит какие-то способы, чтобы запутать наши поиски. Меняют духовный след, мешают поисковым чарам и так далее. Полагаю, копать нужно в этом направлении.
– Хм…
Вианон нагнулась к столу, упираясь в его край фарфоровыми пальчиками, и пристальнее уставилась на картинки, судя по всему, жертв исчезновения.
– Вы расследуете глобальный заговор? – Кукла кивнула на фанерную доску, висящую над столом и, в частности, на фотокарточки, приколотые иголками к эдакому панно преступлений.
– Это нераскрытые дела, над которыми я работал, – нехотя ответил Боул. А найдя глазами фотографию исчезнувшей жены, в очередной раз скривился и отвёл взгляд.
– Нераскрытые дела… – повторила кукла. – А это интересно.
– Только не думай, что можешь влезть в это, – буркнул детектив, снова вчитываясь в отчёт коллеги.
Но было поздно. Вианон уже влезла.
– О! – вскликнула она. – А эту я видела. – Нона ткнула фарфоровой фалангой пальца идеальной формы в фотографию Джинджер, приколотую в самом центре доски.
Подняв взгляд, Роджеральд фыркнул:
– Врёшь.
Вместе с тем горечь утраты отозвалась в его душе острой болью, но он вновь поспешил отвести взгляд от фотографии и скрыть своё состояние.
– Не-а, – с хрустом помотала головой Нона, – точно-точно видела. Вот только где… – Она на секунду прикрыла глаза и задумалась.
Кривая усмешка исказила губы Боула. Кинув стопку листов обратно на столешницу, он хотел было скрестить руки на груди, но не успел. Вианон тихонько ответила, отвлекая:
– Кажется, в Асторисе… Я видела, как похожая на неё личность отиралась возле лавки алхимика по имени… – Кукла снова замолчала и вместо ответа вдруг сменила тему: – Хм, а кто это вообще? Кто-то важный? Преступник? Жертва? Жива? Пропавшая? Или уже того? Сыграла в ящик?
Роджеральд резко встал со стула, отчего тот с грохотом свалился на пол. Но детектива это мало волновало. Он еле держал себя в руках, потому что так и хотел рявкнуть кукле, чтобы перестала издеваться. А заметив усмешку на её искусственных, бледно-розовых нарисованных плоских губах, отчётливо понял – это расплата за душевную боль, испытанную во время допроса.
– Мстишь, да? – догадался детектив.
– Самую малость, – не стала отрицать Нона. И серьёзно продолжила: – Я расскажу, где и когда её видела, если вы мне ответите.
– Это моя бывшая жена. Она пропала, и что с ней сейчас, я не знаю.
– Вот как?
Нона отвернулась от стола и прошла к стене, прямо к настенным каракулям. И вопреки ожиданию Боула сменила тему:
– Надо бы это стереть.
– Ответь! – рявкнул Джери, стискивая пальцы в кулаки.
– Нет, – резко ответила Нона. – Для начала я хочу убедиться, что вам можно настолько доверять, чтобы раскрывать нечто большее, чем имя лавочника. Это первое. Второе – я вижу, что если расскажу правду, то вы в неё всё равно не поверите. Потому что по-прежнему храните в памяти идеальный образ жёнушки.
– Жены, – поправил Боул зло.
– Мне кажется, я сказала правильно, – спокойно ответила Нона. – Но, думаю, скоро вы и сами всё поймёте. Если это действительно одна и та же личность.
И снова вопросы, вопросы, вопросы вмиг взвились в сознании детектива разворошённым осиным гнездом, заставляя ощутить резкую головную боль от объёма вспоминаемой информации. Боул шумно втянул воздух в грудь, готовясь продолжить допрос упрямой куклы, однако резкий стук в дверь отвлёк его от этой затеи.
В проёме показалась чья-то голова.
– Джери, тебя там вызывают на ковёр, – хрипло бросил седовласый мужчина. – Поспеши.
Боул перевёл взгляд на часы, висящие над дверью, и кивнул коллеге. Тот исчез, как и не было.
– Иду, – проворчал детектив себе под нос и уже на выходе обернулся, приказывая Вианон: – Будь здесь.
Но ответ куклы пришёлся ему не по вкусу.
– Не могу. У меня дела в вашем морге. Я и без того сильно задержалась с чужими расследованиями. Теперь моя очередь получать ответы.
– А как же работа? Тебя ко мне приставили экспертом, и твой отчим ясно дал понять, что если с тобой что-то случится, я буду отвечать головой.
– Он меня уж очень опекает, – хихикнула Вианон. – Поверьте, я не только кукла, но и кукольница, которая может за себя постоять. Тем более что я нужна вам в большей степени, чем вы мне. Так что можете меня не искать, я сама вас найду, когда мне это потребуется.
Передёрнув плечами из-за слова «кукольница», в понимании детектива означающее «убийца», Боул молча вышел из комнаты. А Нона со вздохом обернулась к настенным каракулям. Секунду спустя в комнате раздался громкий возглас:
– Точно же! – А за ним ещё один. – Забери меня Фено!
Магический фон помещения зашкалил, синие искры разлетелись по углам. Комната вмиг опустела.
Глава 9. Торг
Подземная арена Фено была непривычно заполнена народом. Проводимое кровавое соревнование собрало много желающих сделать ставки, поучаствовать в азартных играх братства Моам Баала, где одним из соперников всегда выступал боец из числа фанатиков.
Круглая арена, окружённая высокими ступеньками, не пустовала и сейчас, в самый разгар трудового дня. Похищенные специально для этого дела мастера неплохо поработали. Они приспособили крупное коллекторное помещение старой заброшенной ветки городской канализации для нужд братства. Убрали оборудование, трубы, расчистили места для скудной мебели, предназначенной исключительно для избранных. Выдолбили в бетоне и выкопали в земле арену, тем самым углубив подземную комнату.
Кресло верховного моамбальца сейчас было занято. А на скамьях подле него восседали фанатики-самоубийцы – многократные победители нынешних соревнований, цена которых – жизнь. Глаза чемпионов, налитые кровавым бешенством, надменно следили за очередной жертвой во славу Кровавому богу, которая об этом ещё не знала.
Верховный задумчиво смотрел перед собой, сидя на троне у стены. Его сцепленные пальцы умело прикрывали ухмыляющийся рот, обезображенный страшной болезнью, которая начала проявляться не так давно.
«Хорошо же придумано. Искатели лёгкого заработка сами попадают к нам в руки, решая проблему с жертвоприношением. Поэтому похищаемых в городе денежных мешков можно сразу отправлять за кордон», – думал главный моамбалец, окидывая взглядом собравшуюся толпу зрителей.
Взор его остановился на Джинджер, перекупившей право на убийство местного детектива, который вечно мешал незаконным делишкам братства. Откуда эта странная особа из преступного мира брала деньги, ему было неясно. Но уж очень хотелось узнать. К превеликой досаде, связываться со знаменитой звездой-развалюхой Сорок седьмого полицейского участка мало кто хотел. Даже сильнейшие фанатики признавали за Боулом право на чемпионский титул, помня о том, как он единолично сдержал побег более сотни лиходеев на границе с лангуджи.
Ещё сильнее верховному хотелось заманить детектива на арену и испытать его силы на прочность.
«Уж эта жертва точно умилостивит нашего бога и принесёт мне выздоровление, – пронеслась мысль в его голове. – Вот только как это сделать? Выкрасть дочь? Бессмысленно, несмотря на его недюжинную силу. Умственные способности Боула оставляют желать лучшего. Это подмечали не только его коллеги, но и те преступники, которые сталкивались с кулаками знаменитой звезды полицейского участка. Боул катастрофически не умел задавать правильные вопросы, полагаясь лишь на интуицию. Да и его мыслительный процесс был труднопредсказуем, что неоднократно ставило меня в тупик».
Верховный цыкнул, чем невольно привлёк к себе внимание одного из приближённых чемпионов.
– Кто-то вызвал вашу немилость, Дор Моам Баал?
– И да и нет, – ответил тот.
Не услышав приказа разобраться с кем-то, чемпион отстал и снова уставился на бой, подходящий к концу. Истекающий кровью противник фанатика тяжело дышал. Его безумный взгляд источал осязаемый страх, вызывая в толпе смешанные чувства жалости и возбуждения.
Как и было задумано изначально, местным отбросам общества полагалось поскорее расстаться с деньгами возле окошек тотализатора перед началом боя, а после этого сидеть прямо на бетонных холодных ступеньках, дожидаясь смерти одного из участников. Любителей острых ощущений это место притягивало, словно магнитом, а азартных игроков привлекала мысль сорвать куш. Общий банк выигрыша составлял уже более трёх лардов долговых бумаг, что в пересчёте на золотой эквивалент означало тридцать сундуков золотых слитков и монет.
Предсмертный всхлип побеждённого заставил толпу умолкнуть, чтобы в мельчайших подробностях запомнить, каково это – умирать. Каково терять всякое желание жить, каково убивать. Многие из благополучных зрителей, сидящих на взятых в аренду подушках, медленно закрыли глаза, желая почувствовать колебания энергетического фона, означающие исход души и освобождение нового, не обременённого телом источника сил. Перед тем как человеческая энергия полностью рассредоточится по окружающей среде и растворится в пространстве, пройдут доли секунды, позволяющие осуществить её захват. Но не в этот раз. Сейчас, едва соперник фанатика, мускулистый мужик, закрыл глаза после долгого локтевого удушения, верховный поднялся на ноги и затянул знакомую всем здесь присутствующим молитву Моам Баалу:
– Важим боржии хие!
Фанатики в миг подскочили со скамеек и все как один устремили взоры к умершему.
– Якнош хатуи хиа, ан ямсатори куа! Амогооши иннок! Амогооши инноку! – Слюна брызгала из уродливого рта главного фанатика Фено. – Баал Моам. Баал Моам. Баал Моам инноку!
Замотанные в красные тряпки послушники Баала вторили говорящему, бормоча себе под нос молитву Кровавому богу. Немногие из присутствующих позволили себе скривиться из-за неприятного ощущения, будто в душу закрадывается гниль, готовая полностью пожрать сознание и сделать из разумного человека послушную марионетку. Оцепенение царило на арене и вне её.
И уж тем более мало кто ощущал слабую агонию, вызванную бесстыдным отъёмом жизненных сил всех присутствующих благодаря магическому заклинанию, пропетому на чужом моамбальском языке.
Дело в том, что никто попросту не понимал, что же в самом деле происходит, в то время как гнойные язвы верховного, вызванные страшнейшим недугом, медленно затягивались, перестав кровоточить. Однако впитанная верховным энергия оказалась недостаточной для того, чтобы крупные раны затянулись полностью и заросли молодым кожным покровом. Увы. Его тело превратилось в дырявое сито, с устрашающей скоростью пропускающее наружу жизненную энергию. Сила его души ослабевала, постепенно теряя контроль над телом, и он это чувствовал, отчего безмолвно бесился, ощущая, что неизбежный конец близок.
Но его жажда жизни была настолько высока, что он готов был на любые действия, лишь бы продлить своё существование, неважно какой ценой, окажись жертвой другой человек или даже десяток. Верховный представитель самого Моам Баала однажды воочию увидел своего бога, за что и поплатился. Ведь соприкосновение со столь злобной материей, витавшей в воздухе вокруг Кровавого бога, вызывало необратимый процесс, гниение души, называемое в простонародье проказой.
Мало кто знал, почему она возникала у того или иного. Дор Моам Баал стал одним из тех, кто ведал, но поделать с этим ничего не мог. По крайней мере, он был в этом искренне уверен.
Окончив подпитку жизненными силами через молитву, верховный вновь обратил свой взор к настырной наёмнице по имени Джинджер. Она интересовала его сверх меры, потому что ещё до начала, так сказать, удушения несчастного сделала охранный знак, закрывая свою душу от внешнего мира. Она словно знала, что произойдёт дальше, и этим интриговала ещё больше. Неужели она шпионка на службе полицейского участка? Или же…
– Джин, подойди, – прогудел на всю арену голос верховного.
Толпа расступилась, будто знала, о ком речь. Это нравилось моамбальцу больше всего. Все всех знали. И если вдруг появлялась странная неизвестная личность, то долго она здесь не задерживалась. Фанатики вызывали незнакомца на бой или же его обдирали как липку на тотализаторе, и невезучий спешил убраться подальше, позабыв об этом месте, как о страшном сне.
– Дор. – Джинджер приблизилась, встав прямо перед ним на первой ступеньке лестницы. – Что вы хотели?
Верховный скривился.
– Как продвигается убийство звезды?
– Своим ходом. – Опытная наёмница с сексуальной фигуркой, ныне спрятанной под плащом, сохранила лицо бесстрастным. – Я подбираю стратегию.
Сидящие на скамьях фанатики хмыкнули. Некоторые из них заиграли бугрящимися мышцами на плечах.
– Мочить его надо, застать врасплох, ножичком под рёбра, и готово, – прохрипел какой-то умник, сидящий на ступеньке арены.
– Ты! – Верховный указал пальцем в толпу. – Ты готов ткнуть его ножичком?
– Я? – Худощавый могильщик сплюнул под ноги. – Я – нет. Но моя нежить с радостью.
– Я тоже! – поднялся со своего места толстяк, хрустя костями. – Мои детки, – кивнул он стоящим за его спиной низеньким куклам, – смогут с ним справиться, но за определённый куш. – Выставив вперёд мясистую пятерню, он характерно потёр пальцы друг об друга в знакомом всем жесте «деньги за услугу».
Верховный скривился. Разговор принимал другой оборот, нежели ему хотелось.
– Я перекупила право убийства! – выкрикнула вдруг Джинджер, негодуя. – Эй ты или ты! Прежде чем добраться до Боула, вам придётся сразиться со мной!
Обернувшись спиной к верховному, она совершила одну из жестоких ошибок. Подставилась.
Недовольный фанатик вскочил с лавки и в одно мгновение применил удушающий захват на оказавшейся уязвимой наёмнице. Она не успела вытащить клинки и была вынуждена прохрипеть:
– Что за дела?
– Ты слишком много на себя берёшь, – милостиво пояснил Дор Моам Баал, сидя на троне. – Деньги взяла, а работу не делаешь. У меня складывается впечатление, что ты его покрываешь, или, что ещё хуже, в сговоре…
Поняв, куда ведёт верховный, фанатик сильнее стиснул горло наёмницы, заставляя её взвыть и остервенело вцепиться в запястья душителя.
– Полегче, – нехотя предостерёг воина Дор, – у меня на неё планы.
Фанатик послушно кивнул и ослабил хватку.
– Поверни её ко мне, – приказал главный моамбалец. А когда это произошло, ехидно добавил: – Предлагаю тебе, Джинджер, выбор. Или ты сама лично оплатишь услуги всех этих ребят, что хотят расправиться с одним мешающим нам детективом Роджеральдом Боулом, или же я прикажу моим чемпионам, чтобы тебя вызвали на бой. А когда твоя тушка свалится на пол, я сам найму их на устранение надоедливой мошки, которая нахально машет кулаками у нас под носом, не думая о последствиях. Вон беднягу Сто тридцатого этот ваш Боул пригнал в наши объятия, за что ему, конечно, спасибо.
Верховный кивнул на стоящую в сторонке толпу фанатиков низших рангов, где, сидя на полу, трясся новый будущий адепт, уже, считай, добровольно-принудительно принятый в ряды моамбальцев.
– Ну? Твой выбор?
– П-п-первое, – не сразу выжала из себя наёмница, изрядно хрипя. А когда её отпустили, то попыталась добавить условие: – Но претендентов я выберу сама.
– Нет уж! – Верховный снова повысил голос. Фанатики подскочили с мест, а Джина поспешила оправдаться:
– Но у меня не хватит денег оплатить всех желающих!
Поняв, что это не акт неподчинения, а скорее попытка сохранить свой кошелёк в относительной целости, Дор Моам Баал сменил гнев на милость, а заодно сплюнул на пол слюну с металлическим привкусом крови. Дёсны его снова стали кровоточить. Магия, впитанная во время молитвы Кровавому богу, быстро рассеялась, будто и не было ритуала поглощения энергии души умершего.
– Хорошо, – кивнул верховный, озвучивая мысль: – Согласен с тобой, платить всякому наперёд только за старания – несправедливо. Поэтому предлагаю тебе заплатить лишь первому, кто доберётся до Боула и убьёт его. А я выдам премию тому, кто приведёт его ко мне живым и относительно невредимым. Можно и покалеченным. Главное, чтобы он был в состоянии стоять на ногах и принять вызов одного из моих чемпионов. Всем ясно?
Люди из толпы закивали вразнобой, и только один из завсегдатаев осмелился проскрипеть прокуренным голосом:
– А что, если совместить премию Джин и вашу? Я имею в виду, что она заплатит тому, кто первым его схватит. А вы доплатите за то, что это мясо приведут к вам живым.
– А если его привести к вам в качестве куклы? – предложил лысый толстяк, уже вовсю представляя, сколько же денег заработает, когда сделает это.
– Разве я говорил о подобном? – недовольно фыркнул верховный. – Мне он нужен живым, но можно и мёртвым, если удастся его убить, конечно. И учтите, я не хочу засветить это место перед полицейскими, поэтому не приведите хвост. Всем ясно, к чему я веду?
– Да… – послышалось в толпе неуверенное. – Хорошо…
– Что ж, а теперь приступим к процедуре приёма нового послушника Кровавого бога. – Дор Моам Баал протянул руку в сторону, туда, где у стены сидел недавно пойманный несчастный беглец. – Иди сюда, будем испытывать твою судьбу на прочность.
Пользуясь тем, что к ней потеряли интерес, Джинджер поспешила покинуть арену, зарекаясь показываться на глаза моамбальцам. Иначе ей придётся решать, стоит ли переступить черту и стать убийцей, или же убраться подальше от Фено, Крайних земель и господина, от которого ей вряд ли удастся убежать. Она горько вздохнула, мысленно возвращаясь к воспоминаниям минувших дней, к тому времени, когда Даош поставил кровавую метку на её плече.
За спиной Джинджер раздался рёв и дикий визг. Девушка поёжилась, запрещая себе оборачиваться, но любопытство оказалось сильнее. Бросив себе за спину быстрый взгляд, она заметила, как два чемпиона удерживают сопротивляющегося грузчика в номерной форме, который, похоже, отказался вступать в братство, и потому его тащили на самодельную гильотину, установленную аккурат возле скамей фанатиков.
Она поспешила покинуть помещение, пока моамбальцы вновь не затянули свою молитву ради отъёма жизненных сил. Да, она знала, что происходит в момент чтения моамских текстов, потому что сама была лично знакома с их автором, основоположником кровавой магии, создателем гримуара лиходеев, кровавого гримуара.
– Пропусти! – крикнула она вышибале, стоящему в маленьком тамбуре, предваряющем зал арены. – Я хочу выйти.
Моамбалец криво усмехнулся и отступил в сторону, позволяя Джине потянуть за скрипучую ручку массивной ржавой двери.
Глава 10. Разбор полётов
Кабинет Зоры Ринч, глухой, без окон и с одной дверью, расположенной прямо напротив стола, был аскетично обставлен самым необходимым по мнению хозяйки. Два стула по правую и левую сторону от массивного прямоугольного стола криво отодвинуты от столешницы, истёртой временем. Чёрная круглая кружка с коричневым налётом от чая и кофе, как и положено, стояла по правую руку от задумчивой суровой начальницы, восседающей в кожаном качающемся кресле. Взгляд её был прикован к собственным пальцам, сомкнутым в замок на животе. Подбородок опущен, собирая на шее некрасивые кожные складочки. Но подполковнице было не до красоты. Её лицо с массивными чертами хмурилось, лоб испещрило множество морщин, а волосы, казалось, ещё сильнее торчали из изначально строгой причёски.
Боулу вдруг подумалось, что Сорок седьмому участку грозит серьёзная опасность, поскольку ранее, сколько себя помнил, он не видел Зору такой растрёпанной и сердитой одновременно. И это не укладывалось ни в какие рамки понимания происходящего.
Взгляд детектива привычно скользнул по обстановке в комнате. Скорая на расправу подполковник полиции Аттийской империи верила в символизм всего сущего и именно поэтому ни при каких обстоятельствах не позволяла никому касаться её личных предметов, стоящих на столе.
Криво расположенная табличка с надписью «Зора Ринч» заставляла всякого вошедшего хмуриться и прятать руки за спиной, будто умоляя подвинуть её ближе к центру. Казалось, правый бок таблички, выступавший за край стола, вот-вот перевесит и заставит треугольную деревяшку свалиться на пол. Но так казалось только поначалу, потому что в таком состоянии табличка стояла уже два года. Сама Ринч не комментировала причину. Она лишь иногда задумчиво смотрела в её сторону, особенно когда принимала какое-то немаловажное решение, способное лишить её карьеры в Сорок седьмом полицейском участке, а заодно и всех подчинённых.
Ещё одним примечательным местом преткновения был чайный столик с одной массивной ножкой в центре, по левую сторону от двери в тёмном углу. Вот только стояли на нём не чайные сервизы, не булочки, баранки и печенья. Не было в этом кабинете ни конфетницы, ни даже вазочки, заполненной кусочками сахара. Зора терпеть не могла сладкое и сладкоежек. На столешнице чайного столика был выстроен карточный домик, положение которого не менялось уже два года, как могло показаться изначально. Но это было не так. Каждый квартал в нём будто происходили невидимые взору метаморфозы. Какие именно, Роджеральду было не понять. Его зоркий взгляд каждый раз давал сбой, как бы он ни старался запомнить схему построения карт и толщину колоды, лежащей рядом.
– Ты опоздал, – задумчиво бросила Зора, не поднимая головы. Однако кресло под ней скрипнуло и слегка качнулось, позволяя понять, что она вернулась в комнату из крайней задумчивости.
Боул, привычный к подобным упрёкам, и бровью не повёл. Стиснул сильнее листы отчёта, которые подготовил Мэт, и шагнул по направлению к гостевым стульям. Однако, подойдя ближе, садиться не спешил. Протянул бумаги и отдал честь. А уже после этого ответил:
– Устраивал планёрку новой сотруднице, протеже мистера Плёссинга.
Зора хмыкнула.
– Впору сказать – твоей протеже, потому что изначально это ты прибыл в фенострат и напросился на дополнительный контроль со стороны профессора Плёссинга.
– Так Вианон прибыла, чтобы следить за нами? – задался вопросом Роджеральд.
– Это я у тебя хотела бы спросить, – грубо ответила Зора.
Подняв строгий взгляд на подчинённого, она медленно поднялась из кресла, со скрипом отодвинула его к стене и с громким хрустом расправила затёкшую спину. Массивные мышцы плеч подполковницы Ринч заставили ткань её формы натянуться на груди, а пуговицы скрипнуть в петличках.
Немного помолчав, Боул поспешил оправдаться, понимая, что своим импульсивным поступком только создал новую проблему участку:
– Не думаю, что это так.
– Почему?
– У неё свой интерес быть здесь, – серьёзно признался Боул. А в ответ на немой вопрос начальницы ответил прямо: – Она хочет получить доступ к телу старика, которое мы нашли на недавно раскопанном капище.
– Кукла, которая ищет труп старика многолетней давности… Это подозрительно.
– Так и есть.
– Что о ней известно?
Громко вздохнув, Боул набрал воздуха в грудь и принялся отчитываться:
– Она падчерица мистера Плёссинга, её мать, предположительно, Гризельда Плёссинг…
– Как ты сказал?! – рыкнула Зора. – Гризельда Анабель Плёссинг? – Зычный голос подполковницы разнёсся по комнате настоящим эхом.
– По всей видимости, так и есть.
Справившись с секундным помутнением рассудка и промелькнувшим перед глазами животным страхом, начальница пришла в себя и спокойно произнесла:
– Неужели ты забыл историю Фено?
Боул призадумался. После исчезновения Джинджер он методично вытравливал все воспоминания касательно этого города, за что и поплатился, когда вернулся из долгой «командировки» к Крайним землям, поскольку его отсутствие знаний в некоторых областях, привычных для коренных жителей Фено, мешало вести расследования.
Недовольно фыркнув, Зора опустилась в кресло и, как школьнику, разжевала:
– Филипп Даош Фено, основатель города, исчез около тринадцати лет назад. После него бразды правления приняла Гризельда Анабель Фено, смекаешь?
– Даош Фено – первый муж Гризельды Анабель, – кивнул Боул.
Зора внутренне подметила, что с Роджеральдом по-прежнему можно иметь дело, и не всё потеряно, как об этом утверждали многие коллеги, строча доносы.
Выдохнув, подполковница строго продолжила:
– С виду милая, улыбчивая женщина, профессор ФУПА, была практикующей кукольницей и доктором алхимии. Именно она переместила университет в фенострат, чтобы совмещать сразу несколько дел одновременно. Она хотела и управлять городом, и преподавать студентам. Но, видимо, долго в таком бешеном ритме не протянула. После непродолжительного романа со своим коллегой, Эдвином Груетом Плёссингом, повторно вышла замуж, самолично подписав себе развод с Филиппом, будучи высшей инстанцией административной власти в городе. После чего сложила все полномочия и передала бразды правления Фено своему новому мужу. Ещё спустя год она тоже исчезла.
– Скорее всего, она отправилась в Асторис заниматься здоровьем своей дочери, Вианон.
– Так вот, – продолжила Зора, несмотря на слова подчинённого. – Никому доподлинно не было известно, что у неё имелась дочь. Как ты её назвал? Вианон?
– Да, и Плёссинг признал в ней падчерицу, я присутствовал при их разговоре лично. А сама Вианон сообщила мне, что её мама, Гризельда, пожертвовала собственными пальцами, когда перемещала её душу в сосуд куклы.
– Интересно… – Ринч нахмурилась, покачиваясь в кресле. Мотнув головой, она задумчиво потянулась к табличке и впервые в присутствии Боула сдвинула её чуть дальше к краю.
– И что ещё интересного поведала тебе первая кукла нашего участка? – С этими словами начальница откинулась на спинку кресла и пристально уставилась на Боула, будто с нетерпением ждала его ответа.
– Что в ней сидит память чужой души, и поэтому ищет тело некоего старика, чтобы понять, зачем она рисует странные пиктограммы на стенах, когда впадает в беспамятство.
– Уже известно, кому принадлежит тело?
– Дело об осмотре капища попало в руки Фелза.
Зора склонилась вбок и смачно сплюнула на пол, не обращая внимания на присутствие Боула.
– Я отстранила Феллоуза из-за сегодняшних показаний Мэта и Вианон, поэтому, считай, дело подвисло. А передать кому-то из оставшихся двух экспертов я не могу, там тоже важное расследование. Ах, чёрт!
– Мне кажется, Вианон смогла бы…
– Нельзя подпускать её к телу! – гаркнула начальница Сорок седьмого участка. – Мы не можем доверять кукле, тебе ясно? Кто знает, что она натворит, преследуя какую-то свою цель? Тем более что все дела семейки Фено так или иначе связаны с массовыми человеческими жертвами.
А вот это было новостью для Роджеральда. Ведь Нона прямо призналась ему, что не убивала людей для подпитки энергией собственной души, заключённой в сосуд и фарфоровое тельце куклы. Но эти соображения он оставил при себе, чтобы не прослыть перед Зорой простачком, верящим всему, о чём говорят. Да он и не верил, просто отложил проверку слов Ноны на потом.
– Мне проследить за ней?
– Ага, проследить… – вздохнула Зора. – Она уже исчезла, переместилась из твоего кабинета, используя силу гримуара. Узнать бы, какого именно…
Будто отвлёкшись, начальница посмотрела сквозь Боула в угол, в сторону карточного домика, и до слуха детектива тотчас донёсся тихий звук, будто десятки картонных карт тихонько скрипели, перемещаясь по деревянной столешнице. Но повернуть голову он не успел. Начальница поспешила отвлечь подчинённого вопросом:
– Что с теми трупами за сегодня, по которым ты хотел мне отчитаться?
– Трупами? – Боул постарался не подать виду, что удивлён. Помнится, он ещё не успел доложить о второй пострадавшей. Это его и насторожило.
– Да, первая сбитая, вторая в подворотне.
Заметив молчание коллеги, подполковница усмехнулась.
– А ты думал, что раскрыл информацию о втором трупе только кукле?
Роджеральд нахмурился, чувствуя нестыковку. И один вывод явно напрашивался – их с Вианон подслушивали. Стояли под дверью?
Но тем не менее субординация обязывала ответить прямо.
– Когда я преследовал, предположительно, водителя «Ригги», который сбил первую жертву, то был вынужден вернуться ни с чем, потому что беглец успел добраться до района братства Моам Баала. И когда я его настигал, то нос к носу столкнулся с фанатиками в одной из подворотен известной нам улицы в Тридцатом районе.
Пока Боул отвечал, Зора нетерпеливо постукивала пальцем по столешнице и молчала. Но тут она не стерпела.
– Ты в своём уме?!
Детектив скривился и не ответил, а подполковница разжевала:
– Ты, считай, своим преследованием заставил свидетеля тире предположительно подозреваемого отправиться к работорговцам? Хотел он того или нет, но теперь-то точно станет фанатиком или будет отправлен за кордон. А может, его разберут по частям на эксперименты для чёрного рынка.
Боул нехотя кивнул.
– Смею заметить, это не я вёл его на улицу фанатиков. По-вашему, мне нужно было его отпустить?
– Нет, – раздражённо махнула рукой Зора. – Не слушай меня, продолжай.
Сбавив обороты, она внимала дальше.
– Я был вынужден отступить, пока меня самого не замели. Их было минимум тридцать, если не сорок. И среди них был Дор.
Ринч повторно перегнулась через перила кресла и сплюнула на пол.
– Когда же он уже сгниёт окончательно?
Боул невольно заметил, что сегодня начальница более разговорчива, чем обычно. Возможно, сказывалось нервное состояние, в котором она пребывала последние несколько часов. Поняв мысли подчинённого, прочитанные по взгляду, подполковница зло уставилась на Роджеральда и недовольно фыркнула:
– Не смотри на меня так, Джери. Меня вызывают на ковёр в фенострат из-за недавно произошедшего искусственного затмения. Дорожное управление ломится от пострадавших, по всему городу десятки жертв, морги штурмуют недовольные родственники, которые хотят похоронить своих близких без долгой очереди на вскрытие, а тут ещё ты со своей куклой привлекаешь лишнее внимание. – Под конец начальница перешла на крик: – Уму непостижимо! Боул! Пока в городе творилась вакханалия, ты преспокойно дрых в приёмной профессора Эдвина, а за десять минут до этого толкал ему пламенную речь, как мы, полицейские, охраняем его студентов-птенчиков, чтобы их никто не обижал!
Вот теперь детективу стало абсолютно ясно – идея Лоуби с независимым экспертом не только вышла ему боком, но и грозилась вылезти через задний проход неприятнейшим геморроем, чтобы затем уже сильно-сильно стукнуть его в лоб и помочь мозгам встать на место.
– Я понял свою ошибку, – сконфуженно произнёс Джери, но начальница продолжала наступать:
– С одним всё-таки могу тебя поздравить. Ты добился своего! Мне действительно пришлось отстранить Фелза, а заодно поручить одному из наших лучших спецов, из числа которых ты, кстати, выбыл, расследовать историю с картотекой волос по старому делу. Почему не тебе, спросишь? – Вытянув вперёд руку, украшенную на запястье розовым родимым пятном, Зора начала загибать пальцы: – Потому что здесь возможен конфликт интересов – это раз. Два – у тебя вон целая доска украшена фотокарточками пропавших людей. Впору назвать твой кабинет свалкой нераскрытых дел.
Ну, тут Роджеральд молчать не стал.
– При всём уважении, – тихонько начал он, гордо подняв голову, – я сам взял эти дела, зная, что они безнадёжны.
– А ещё потому, что исчезновение этих людей схоже с исчезновением твоей второй жены. Скажи мне честно, ты ещё тешишь себя надеждой найти эту пота…
Начальница вовремя оборвала себя.
– Пота?.. – переспросил детектив, недоумевая. Неужели строгая и справедливая Зора хотела назвать его вторую жену потаскухой или же имела в виду другое слово?
– Ничего. – Она вновь махнула рукой. Но Боул не отстал, потому что понял – он был прав.
Злость вмиг возобладала над здравым смыслом, и он схватил табличку, а заодно сделал то, что давно хотел. Замахнулся и запустил её в угол, прямо в тот назойливый карточный домик, который не давал ему покоя ночами вместе со старыми кошмарами.
– Что вам известно об исчезновении Джины?! – взбесился детектив. Но ненадолго. Ибо вместо характерного звука падения карт на столешницу или же стука деревянной таблички о стену услышал лишь чавкающий звук.
Прозрачный магический барьер заставил метательный снаряд зависнуть в воздухе и завязнуть, как в клею. Но не это поразило Боула больше всего. Нет, он неожиданно переменил гнев на изумление, ведь подобная магия барьеров была запрещена везде, кроме Асториса.
– Что это? – удивился он вслух. А когда ответа не последовало, обернулся к молчаливой начальнице.
«Неужели она из лиходеев? Тех, кого я сторожил, работая надзирателем? Одна из тех, кого я долго и упорно сажал в тюрьмы, чтобы потом охранять от кочевников-лангуджи?»
– Это… – цыкнула Зора, поднимаясь с кресла, – это, дорогой мой Боул, конфискат, о котором ты благополучно забыл. Что? Удивлён, да?
Подойдя ближе, Зора поравнялась с подчинённым, сверля его в ответ таким же убийственным взглядом, как и он ранее.
– Бить в лицо не буду, – криво усмехнулась подполковница. – Хотя, наверное, стоило бы наказать. Могла бы устроить взбучку за нарушение субординации, и никто бы меня не осудил. Но вместо этого я отвечу за «потаскуху». Не хотела тебя расстраивать, но это чистая правда. Твоя Джинджер сбежала от тебя, Боул, в теневой мир. Недавно мои информаторы видели её в старых канализациях Фено, прямо под городом. Но, прежде чем давать тебе такую информацию, я бы очень хотела узнать, куда она уезжала и почему недавно вернулась, а главное, на чьей стороне ты?
– Я?!
Детектив задохнулся от несправедливого обвинения. Он хотел ответить что-то логичное, правильное, но никак не находил слов. Привычный ко всему – и к убийствам прямо на его глазах, и к зверствам, к которым сам иной раз вынужденно прибегал, пока работал в Крайних землях, так что даже лангуджи обходили стороной его заставу, желая осуществить очередной набег, сейчас он не ожидал подобного поворота событий.
– Ладно, можешь не продолжать, у тебя всё на лице написано. – Зора похлопала подчинённого по плечу и надавила на него так, что детектив был вынужден сесть в гостевое кресло.
– А теперь я расскажу тебе нечто совсем неприятное. Те, кто мешали твоему расследованию по поиску жены, были нашими спецами. Нолан и Донахью.
– Хью?! – прохрипел Боул.
Стиснув пальцы в кулаки, он уже видел, как выбивает всю дурь из этого щегла-малолетки, некоторое время ранее работавшего его напарником.
– Не ори. – Зора сильно стиснула плечо детектива, приводя его в чувство. – Так было нужно. Потому что ты не знаешь всего. Твоя Джинджер шпионила за нашим управлением через тебя, хочешь ты в это верить или нет. Узнав об утечке, наши люди вышли на источник и начали копать под вас обоих. Но было уже поздно. Через неделю случилась та ситуация с кровавым пятном на полу. Не знаю, помнишь ты или нет, но твоя квартира в некотором смысле могла бы стать музеем чокнутого художника. Твоё счастье, что у тебя было алиби.
Боул невменяемо смотрел перед собой, вспоминая минувшие события, и пытался собрать мысли воедино. Так Джинджер жива и скрывается в подполье? Но зачем и почему?!
«Гризельда» – одно слово заставило детектива вспомнить кровавую надпись на стене его квартиры, однако же написанное с ошибкой – «Гриз-льда».
– Слушай дальше, – отвлекла полицейского от кошмарных воспоминаний начальница. – Наш эксперт проверил образцы, собранные из разных частей квартиры, и пришёл к выводу, что у твоей Джины случился выкидыш, и вся эта кровь – результат преждевременных родов на ранней стадии беременности.
Боул закрыл глаза от боли, поразившей сознание в один миг. Реальность постепенно достигала его разума, который уже начал складывать частички картины воедино, но сердце не хотело верить, а душа попросту болела от неизбежного осознания правды.
– Ой, только не говори, что ты и этого не знал, – проворчала подполковница. Но тотчас нехотя добавила: – Ах да, точно не знал. Тебя держали в неведении, а потом я лично отослала тебя в Крайние земли, чтобы убедиться, что ты ни при чём. Но знаешь, Боул, Джинджер действительно исчезала на некоторое время. Пока тебя не было, мы искали её в Фено и не находили нигде, так что в этой части я тебе практически не соврала. Правда, уже год спустя мои люди начали получать непроверенную информацию, будто Джину видели во всяких злачных местах в обнимку с очередным лиходеем, но я предпочитала этому не верить, пока количество подобных отчётов не перевалило за десяток из разных источников.
– Когда?
– Что когда?
– Когда последний раз её видели?
– Вчера.
Стиснув пальцы в кулаки, Боул поднялся, тихонько отчитываясь:
– Объяснительную написать не успел. Разбирался с куклой. Второй труп определил в морг, секция 1032 Б, отчётную форму заполнил с указаниями координат предположительного места смерти.
– Смерти?
– Да, смерти. Девушка лет тридцати умерла от дыхательного спазма. Правда, над её телом уже после смерти надругались. Кровью из надрезов на руках и порезах на ладонях пытались написать какое-то слово на стене. А затем оттащили тело в мусорную кучу, но не стали сильно прятать.
Роджеральд намеренно умолчал о надписи «Гри… л… да», подозрительным образом похожую на ту, которая снилась ему в кошмарах.
Сказав всё это, он посмотрел долгим взглядом на Ринч и молча стал ждать её следующих слов. Она должна была понимать, что он хочет увидеть Джинджер спустя столько времени, после боли, перенесённой с её исчезновения. Поэтому вопрос был бы излишним.
– Я понимаю, что ты хочешь ответов, но не могу дать тебе конкретных координат. И делаю это сознательно, чтобы ты сам лично не отправился на её поиски. Ты мне нужен здесь, наверху. Расхлёбывать заваренную кашу с куклой и мистером Плёссингом.
Напомнив о Вианон, Зора, сама того не подозревая, подсказала детективу ещё один источник информации. А ведь кукла хотела предупредить его! Она-то назвала Джину более культурно – жёнушка. Ещё одна причина, по которой ему, привыкшему ничему и никому не верить, не получив фактического подтверждения, наоборот, охотно верилось в услышанное, уж больно лаконично звучала новая информация. А память услужливо подсказывала, что, вероятно, так и было.
– Я правильно понимаю, что мне не предоставят координаты Джины, даже когда я разберусь с куклой и мистером Плёссингом?
– Ты должен понимать, что я сообщу тебе о местонахождении Джины только тогда, когда соберусь упечь тебя за решётку за пособничество в шпионаже. – Зора громко выдохнула. – Джери, неужели ты думаешь, будто я такая дура, что буду помогать тебе проститься с жизнью? А если этого не случится, значит, ты просто-напросто разнесёшь подполье Фено и начнёшь тем самым новую войну преступного мира по всей Аттийской империи.
Сказав это, Ринч прошла в угол и вытащила табличку из защитного заклинания. Вернулась обратно и устало плюхнулась в кресло.
– Знаешь ли ты, от кого мне досталась эта табличка?
Боул без всякого интереса пожал плечами. Мол, разве это сейчас важно? А Зора разочарованно выдохнула:
– Иногда ты проявляешь непозволительную детективу близорукость, Джери. И отчасти это оправдывает тебя в истории с Джинджер. Но учти, терпение – моё и руководства – это не авансы, которые мы будем выдавать тебе вечно. Когда-нибудь ты, сам того не подозревая, переступишь черту и мне всё-таки придётся тебя арестовать. А теперь иди и раскрой хоть одно дело за столько лет, потраченных впустую на твоё содержание за счёт городской казны.
Глава 11. Профессор
Заместительница профессора Фенского университета прикладной алхимии миссис Либерти стояла за кафедрой и молча взирала на предвыпускников своим грозным взглядом из разряда самых пугающих в её арсенале. Она не имела учёной степени, однако занималась всеми организационными вопросами, начиная от приёма документов для поступления и заканчивая процедурой выдачи диплома под роспись в учётном журнале. Поэтому её закономерно боялись и уважали все студенты без исключения. Спорить с ней не рисковал никто, чтобы в одночасье не лишиться возможности пересдачи или же, например, не рисковать допуском к экзамену из-за вовремя не сданного индивидуального домашнего задания по предметам профессора Плёссинга, замом которого миссис Либерти чаще всего выступала. К тому же должность доцента кафедры точных наук до сих пор была вакантна после скандального ареста Феллоуза Флетчера, как оказалось, не только преподавателя университета, но и практикующего могильщика, свершившего не одно преступление в прошлом. Никто до сих пор так и не решился занять его место, страшась разделить судьбу прежнего назначенца.
В данный момент времени многоуровневый лекторий был заполнен только наполовину, что само по себе уже служило хорошим предзнаменованием для будущего города Фено и Аттийской империи в целом. Ведь, как правило, до последнего курса дотягивали единицы, особенно по специальности прикладной алхимии, не говоря уже о направлении медэкспертизы, или же, как в данном случае, узкой специальности чароразведчиков, изучающих лиходейские гримуары и методы выявления оригиналов среди тысяч и тысяч копий этих книг.
Заметив поднятую руку девушки в чёрном строгом платье-форме, миссис Либерти снисходительно поинтересовалась:
– Да, Пфайфер?
– Я видела, как мистер Шейнсберг, наш преподаватель по лиходейской теории, покинул ФУПА с перевязанной головой. Скажите, пожалуйста, с ним что-то случилось? Я правильно понимаю, что это занятие будет переведено на самообучение с конспектами?
– Нет, Пфайфер. – Тучная женщина в сером безразмерном платье склонилась к кафедре, отвечая одной из лучших студенток этого потока. – Я прекрасно понимаю твои опасения, но в этот раз вашим обучением займётся профессор Плёссинг. У него достаточно опыта, чтобы удовлетворить ваше любопытство. А мистер Шейнсберг действительно покинул университет с перевязанной головой. После обеда он внезапно потерял сознание от нервного истощения, при этом ударился затылком, так что какое-то время не сможет вам преподавать. Одно хорошо – Лени жив, отделался лёгким сотрясением мозга.
– Он перепугался из-за затмения? – послышалось с задних парт. – Поэтому упал?
– Этого я не могу вам сказать, – ответила миссис Либерти, щурясь. Потому что новый голос, больше похожий на взрослый, был ей незнаком, хотя и напоминал кого-то отдалённо. Однако внимание зама было отвлечено появлением профессора.
Скрипнув высокими ставнями дверей, Эдвин быстрыми шагами направился к кафедре. Седые волосы на его голове сильно растрепались, квадратная шапочка сейчас покоилась под мышкой, а окуляр был надёжно спрятан в нагрудном кармане белоснежного халата.
– Так. Перекличку уже сделали? – уточнил профессор у заместительницы, когда добрался до кафедры.
– Да… э… – Миссис Либерти слегка запнулась, удивлённо рассматривая взъерошенный вид опаздывающего начальства. – Нет троих. Вот, смотрите.
– Увидел, спасибо, – кивнул Эдвин, заглядывая в журнал. – Можете идти. И пожалуйста, предупредите Милли, что сегодня я больше никого не принимаю кроме… эм… утренней визитёрши. Скажите так, она поймёт.
Поспешив подавить растущее внутри смущение, заместительница профессора спешно кивнула, поняв последние слова босса на свой лад, уступила кафедру и засеменила к выходу.
А мистер Плёссинг, не тратя времени зря, обернулся к доске, чтобы с неудовольствием уточнить у аудитории:
– Кто у нас дежурный сегодня?
– Я! – поспешила поднять руку Пфайфер.
– Почему доска не готова к занятию?
– Ой, простите, мистер Плёссинг, мы просто подумали, что занятия не будет… – начала оправдываться студентка в чёрном глухом платье-форме. На её щеках отразился густой румянец.
– Меньше слов, – раздражённо бросил Эдвин и кивнул в сторону исписанной мелом доски. – Я жду.
Рыженькая студентка молча поднялась с места. Ей на выручку пришёл её приятель, с которым она сидела в обнимку ещё с конца переменки.
Профессор решил начать урок с небольшого опроса.
– Какую последнюю тему вы проходили с Лени? О чём вам рассказывал аспирант Шейнсберг?
И снова ответила выскочка Пфайфер:
– Аспирант Лени Шейнсберг собирался перейти к новому разделу «Разница между кукольниками и могильщиками». А первой темой у него был обведён заголовок «Сосуд души».
– Не знаю, откуда вы знаете про конспекты Лени, – перевёл нахмуренный взгляд на рыжую студентку профессор, – но за ответ я вас благодарю. Помечу себе повысить вам балл в случае спорной оценки.
Сидящие за полукруглыми рядами парт тотчас удивлённо зашептались, поэтому профессору пришлось даже призвать к тишине.
– Что-то не так? Чего зашумели?
Но никто не осмелился высказать своё мнение насчёт поощрения находчивой Пфайфер, которая, в свою очередь, уже приступила к дежурству с тряпкой в руках. Парень не отставал, вытирал верхнюю часть доски, там, куда его подруга не смогла бы дотянуться при всём желании.
Эдвин Грует Плёссинг нахмурился. Озвученная тема ему не нравилась. Абсолютно точно не нравилась. С другой стороны, и настроение у него было соответствующим. После появления в фенострате детектива, Вианон и Гризельды подозрительность всколыхнулась в нём с новой силой. Он чувствовал, как тёмные силы материка пришли в движение. Именно поэтому, едва Боул покинул его кабинет, профессор первым делом отправился в отделение связи и телеграфировал подполковнице Сорок седьмого полицейского участка, совмещающего в себе главное управление полиции (ГУП) города Фено, требование явиться с отчётом о новых преступлениях. Эдвину нужно было выяснить, кого за собой привела на хвосте известнейшая личность этого города. Ему сложно было поверить, что появление инкогнито в Фено столь влиятельной особы, имеющей огромное количество учёных степеней – случайное явление.
– Профессор? – услышал вдруг Эдвин, отвлекаясь от мыслей. – Доска чиста.
– Да, спасибо. – Плёссинг кивнул и собрал на серьёзном лице приязненную улыбку, больше похожую на вынужденную гримасу. – Садитесь.
Дежурная и её кавалер поспешили занять свои места, а профессор наконец начал лекцию, уточняя:
– Так, прежде чем введу вас в курс дела, я бы хотел провести небольшой срез знаний и позадавать вопросы, чтобы представить себе понятийный облик абитуриентов вашей специальности. Потому что с вашей группой, если память не изменяет, я встречался ещё в прошлом семестре.
Студенты в ответ закивали.
– Тогда начнём. – Эдвин посмотрел перед собой невидящим взором. – Что вам известно о кукольниках?
В следующую секунду лес поднимаемых рук всколыхнулся настоящей волной.
– Да… понятно. – Профессор вздохнул. – Скажу сразу, вопросы будут не только и не столько по учебному материалу, что преподносили вам на блюдечке добрые учителя, искренне переживая за вашу успеваемость и средние баллы, по которым в первую очередь будут оценивать успешность их самих как преподавателей. Поэтому поднимите руки те, кто о-о-очень много знает о кукольниках и действительно уверен в себе, потому что успешные ответы на череду моих вопросов сегодня могут означать заблаговременную сдачу коллоквиума на очередном экзамене, который назначен вроде бы через две недели.
Лес рук поредел. Отсеялась приблизительно половина желающих ответить.
– Хорошо, – удовлетворённо кивнул профессор. – А теперь поднимите руки те, кто много знает о могильщиках и готов отвечать у доски. Но в случае отсутствия ответа на два моих вопроса я на следующем экзамене занижу оценку на один балл.
Старческий, но живой и энергичный голос Эдвина отразился эхом от стен полукруглой аудитории. Наступила небольшая пауза. Множество рук опустилось. Осталось только трое, в том числе Пфайфер.
Профессор тихонько усмехнулся, потому что ранее он практически подарил ей один балл, а значит, если она не ответит правильно на вопрос сейчас, то на следующем экзамене (не на промежуточном коллоквиуме) ничем не рискует. Но ответы выскочки его мало интересовали, потому что наверняка попахивали бы академическими знаниями, доступными в библиотеке. Ему были нужны ответы юного энтузиаста, как правило, скромного, но понимающего основополагающие догмы и законы энергии, принципы её выработки, захвата, похищения. Ему нужен был свежий взгляд специалиста, чью кандидатуру он с удовольствием представил бы на учёном совете, чтобы наконец уже закрыть рабочую клетку по прежней должности Феллоуза, до сих пор пустующую.
– Итак. – Эдвин перевёл взгляд на задний ряд, щурясь. – Вон студент или студентка в капюшоне, снимайте свою накидку и идите сюда.
– Как скажете…
Услышав голос, профессор застыл на месте, широко раскрыв глаза.
– Э… я передумал.
– А я нет, – твёрдо ответствовала студентка, снимая с себя серую накидку. Сидящие рядом после беглого осмотра очередной, по их мнению, зазнайки пораскрывали рты и уронили карандаши и ручки.
– Кукла?
– Вианон! – недовольно выкрикнул Плёссинг. – Зачем было являться на занятие?
– Так нужно, – проворчала она, вылезая из рядов к проходу. Для этого ей пришлось потеснить одного из опоздунов, что в первые минуты занятия сел на место справа от неё. – Дополнительный балл на экзамене мне, конечно, не нужен. Мне нужно другое. Я отвечаю на ваши вопросы, а после занятия вы уделяете мне время, чтобы ответить на мои. И я хочу получить одно разрешение… на изъятие трупа из морга в целях расследования.
– Нона! – раздражённо ответил отчим своей падчерице. – Можно было обойтись без представления?
– Нельзя. Обещайте, что вы согласны с моим условием и не будете искать повод, лишь бы отказать!
И снова в аудитории наступила оглушающая тишина. Никто не двигался, чтобы ненароком не обратить на себя внимание раздражённого мистера Плёссинга, потому что в таком состоянии они видели его впервые.
– Обещаю. Но и ты должна вначале ответить на мои вопросы… – Опомнившись, Эдвин вздохнул, приводя эмоции в порядок.
– Хорошо, – ехидно отозвалась падчерица профессора. Её фарфоровые суставы скрипели при ходьбе, когда она поспешно, но довольно аккуратно спускалась вниз к доске.
– Итак, смысла допрашивать тебя по теме кукол я не вижу. Однако остальным студентам было бы полезно услышать твои ответы о жизни в таком теле. Поэтому задавать вопросы я буду по всем направлениям обозначенной темы.
– Согласна.
Вианон послушно встала у доски, странным образом оборачиваясь к аудитории вначале головой, а затем уже телом.
– Ой, прошу прощения, я поспешила, – извинилась она, когда заметила полные отвращения взгляды.
– Ладно, – буркнул профессор. – Но ты зря повернулась к студентам. Отвечать будешь мне, а заодно можешь рисовать на доске для наглядности.
Вианон кивнула и теперь уже полуобернулась к своему отчиму. Серебристая волна густых прямых волос в очередной раз всколыхнулась, следуя за движением головы куклы. Её шерстяной свитер и штаны серых оттенков еле слышно зашуршали, натягиваясь неестественными складками, а фарфоровое тельце в очередной раз скрипнуло.
– Для чего кукле нужен сосуд души? – Мистер Плёссинг начал с самых азов.
– Чтобы вмещать душу человека, которого переселяют в куклу по разным причинам.
– По каким, например?
– Цели и моральный аспект этого вопроса зависят от кукольника. – Вианон шагнула к доске, взяла мел в фарфоровые пальчики и начала рисовать круг в центре. – Я понимаю, к чему вы, Эдвин, клоните, но всё-таки раскрыла бы вопрос более широко. Однако вначале отвечу. Цели у кукольников бывают преступные, чтобы подчинённая запрещёнными заклинаниями кукла могла стать, по сути, рабом своего хозяина. И это львиная доля всех причин их создания. Но есть и другая сторона медали. Умирающие люди, чтобы сохранить жизнь, переселяют свою душу в сосуд, который кукольники помещают в тело, подобное моему. Но это очень дорого.
– Почему?
– Потому что куклам, чтобы жить дальше, нужно убивать.
Прямой, а главное, честный ответ Вианон заставил студентов тихонько зашептаться.
– Мистер Плёссинг, но нам об этом… – Пфайфер попыталась было высказать своё мнение об услышанном, но профессор вскинул руку, заставляя её замолчать:
– Все вопросы в конце занятия, а сейчас у вас есть уникальная возможность услышать правду.
И, повернувшись к падчерице, задал следующий вопрос:
– Тогда почему совет учёных Аттийской империи не приравнивает кукол и кукольников, например, к могильщикам, считающимся преступниками, и полностью не запрещает заниматься чем-то подобным?
– Потому что, дабы пополнять энергетический запас сосуда, убивать мы можем не только людей, но и других живых существ – куриц, ягнят, поросят. О! А вы знали, что куклам и кукольникам, которые работают на скотобойнях, не платят денег? Нет? Фермеры оправдывают это тем, что нам нужнее восполнить свою энергию, нежели им допустить нас к убийству своего скота. Всё честно, не правда ли?
Эдвин недовольно скривился.
– Не уходи от темы, – проворчал он.
– А я уже ответила на вопрос.
Профессору было сложно что-то возразить, поэтому он замолчал, пытаясь подобрать следующий вопрос. Однако Вианон его опередила:
– А давайте я лучше расскажу без вопросов о тех полезных вещах, которые вы точно не найдёте в книгах?
Эдвин, немного помолчав, скупо кивнул.
– Только никакого лиходейства…
– Хорошо. – Кукла обернулась к доске. – Тогда я сейчас порассуждаю, а вы меня не перебивайте. – Подняв руку с мелком, она дорисовала начатый круг и написала в центре слово «Душа». – Что такое душа в вашем понимании?
В согласии с её просьбой никто не ответил, возможно, потому что не получалось сформулировать внятный ответ.
– А я скажу, что с точки зрения магических догм душа – это энергия, которая заставляет тело человека двигаться. Тело без души мертво. Знаете почему?
И снова тишина.
– Потому что без энергии, которая струится по нервным тканям, приказывая сердцу биться, кровь не течёт по венам. Не работает обмен веществ в клетках, лёгкие не раздуваются – нет кислорода. В общем, душа, если сильно утрировать и выражаться сухим научным языком, – это энергия, которую, в принципе, можно измерить. И мы с мамой даже придумали, как это сделать. Но я о другом.
Профессор поднял руку к лицу и принялся пощипывать губу. Не то чтобы он не знал об этом. Его волновало другое. Подобными знаниями в Фено обладали единицы – профессора и доктора наук. А тут бесценная информация утрированно и главное, доступно была преподнесена обычным студентам. Но, несмотря на это, перебивать Вианон он не стал, желая понять, как далеко зашла дочь Гризельды, как много она знает об опытах матери, не говоря уже об отце…
– Мобили на дорогах едут благодаря энергии, получаемой за счёт ферментного разложения известного всем вещества, переработанного декантата карбомида, правильнее сказать, из диамида угольной кислоты. А если по-простому, то из мочевины, полученной органическим или алхимическим способом.
– Всё это понятно, но к чему ты клонишь? – Плёссинг всё-таки решил вмешаться, потому что куклу явно понесло в сторону алхимии.
– Я сейчас перейду непосредственно к теме. – Вианон лишь отмахнулась, продолжая рисовать во все стороны от круга со словом «душа» дополнительные линии. – Так вот, машины заправляются топливом, чтобы ехать. Тело человека заправляется пищей, чтобы иметь энергию для движения, энергию для жизни. А значит, органическая еда, некоторые неорганические элементы и витамины, не синтезируемые телом человека, питают душу через сложный механизм ферментного разложения, доступный простому смертному с рождения. У кукол этого нет. Душа, перемещённая в глиняный сосуд, снабжённый специальными заклинаниями, находится в искусственной клетке, которая лишь концентрирует духовную энергию внутри себя. Но!
Кукла торжествующе обернулась к застывшей аудитории.
– Но у кукол нет ни нервной системы, ни желудка, который мог бы переваривать пищу. Поэтому скажите мне, откуда у кукол энергия, чтобы двигать всю эту махину? – Она подняла руку и будто повесила её в воздухе на крючке. – Чтобы вы знали, наши тела весят в полтора-два раза больше обычного человеческого с тем же объёмом туловища и ростом. Поверьте мне, я знаю. Так вот, скажите, откуда взять энергию, чтобы управлять непослушной глиняно-фарфоровой куклой? – Не дождавшись ответа студентов, Вианон ответила сама себе: – Правильно, тратится энергия души.
– Но душу может питать не только пища, но и эмоции, например. Разве не так? – всё-таки выкрикнул кто-то с места.
Кукла указала пальцем в сторону студента и довольно произнесла:
– Правильное суждение! Однако, как я уже сказала, у куклы нет нервной системы, и мы, если и испытываем эмоции, то это скорее наша фантазия, которая напоминает нам о жизни в прежнем живом теле. Душа подсказывает нам реакцию на тот или иной возбудитель или же раздражитель. Иными словами, куклы испытывают эмоции по старой привычке и благодаря остаточной памяти. И чем старше кукла, тем меньше у неё остаётся памяти о бывшем теле и, соответственно, эмоций. Кстати, хороший вопрос затронули! Ведь душа человека – это не только энергия. Правильнее сказать, это энергия, в которой сохранена память сознания и частично подсознания человека. Вот более точное определение. Поэтому, когда происходит перенос души из живого тела в сосуд для куклы, то вместе с небольшой утратой энергии во время ритуала теряется и часть памяти. Она неприятным образом фрагментируется, создавая в сознании нового искусственного тела как бы невосполнимые пробелы. – Кукла грустно вздохнула. – Но это всё же лучше, чем умереть, не так ли?
– Виа! – недовольно выдохнул профессор.
На что его неродная дочь с хрустом фарфора пожала плечами.
– Ладно, вернёмся к теме.
Вианон начала подписывать слова под каждым лучиком, исходящим из круга в центре доски, сопровождая эти действия словами:
– Душу человека питает еда, позитивные эмоции, воля и внутренние убеждения, которые зачем-то называют мотивацией, но не суть. В сочетании некоторых факторов даже воздух может питать душу… и ярким примером выступают героические поступки простых людей.
Ненадолго замолчав, кукла замерла с мелком в руках, прежде чем продолжить.
– Далее пойдут не очень хорошие источники энергии души, которые, в принципе, при некоторых обстоятельствах можно отнести к положительной стороне вопроса, но это частные случаи, требующие отдельного разбора. Так вот. Душу человека может питать чужая энергия души, и здесь можно выделить несколько подвидов. Энергетический вампиризм – это когда человек, по сути, питается чужими эмоциями. А ещё есть непосредственное поглощение, когда одна душа впитывает в себя энергию другой через запрещённые заклинания.
– Или же поглощает душу человека напрямую? – удивился мистер Плёссинг. – Во-первых, я не знаю ни одного заклинания, которое позволяло бы делать это таким способом.
Уцепившись за возможность нанести кукле поражение, профессор попытался развить тему, но услышал твёрдый ответ:
– Во-первых, я сказала про энергию души, а не душу целиком. – Вианон повернула голову в сторону отчима и зловеще уставилась на него. – Но душу можно поглотить и полностью, будучи живым человеком. Например, похитить её в сосуд, создать алхимическим способом эссенцию жизни и выпить…
– Довольно!
– Лучше меня не перебивать, – миленько пропела кукла, оборачиваясь всем телом к доске. – Страх, боль, страсть и влечение – эти эмоции могут как питать душу, так и отнимать силы. Печаль и хандра, например, только отнимают. Надеюсь, принцип ясен?
Студенты ошарашенно закивали.
– А теперь мы плавно подошли к теме расхода энергии души. Представьте себе песочные часы.
Нона обернулась к доске и отошла в сторону, чтобы нарисовать то, о чём рассказывала.
– В верхней половине у человека душа, внизу тело. И через узкое горлышко энергия утекает сверху вниз. Это значит, что тело расходует энергию души, но не сразу. Оно имеет некоторую ёмкость, в которой накапливается часть энергии в промежуточном состоянии перед использованием. Вот её и принято называть физической силой тела человека. А теперь поверните песочные часы набок, и вы получите идеальное равновесие, в котором песок перестаёт течь через центральное узкое горлышко. Это состояние клинической смерти, когда обмен энергии тела и души нарушен, утеряна связь между энергиями.
– Виа…
– Не Виа, а Нона. – Кукла повернула голову в сторону профессора. – Я подвожу тему к экспериментам могильщиков.
Эдвин поджал губы, но ничего не возразил.
– Так вот, из последних изобретений. Продвинутые могильщики, чтобы дополнительно не тратить энергию при жертвоприношении или свою собственную энергию души, перед проведением экспериментов над пока ещё живым телом человека вводят беднягу в состояние клинической смерти. Часть энергии, то есть душу, они захватывают в сосуд души. А эту… – Нона ткнула пальцем в правую часть песочных часов, уложенных набок, – эту остаточную силу расходуют во время ритуала подчинения уже наполовину мёртвого тела. А если лиходеи не успевают сделать подобное и жертва попросту умирает, то они очень злятся.
И снова очередная пауза. Нервное напряжение так и витало в воздухе.
– Хм. Если могильщик работает над хладным трупом, то ему нужно, как по старинке, использовать так называемую плату. Это может быть кусок живой плоти, своей или чужой, курица, баран, свинья и прочее. Отсюда вывод: места работы могильщиков, когда они подчиняют труп человека через ритуальное жертвоприношение, несложно распознать. Правда, возникает логичный вопрос, а не кукольник ли это постарался? Ведь ритуалы подчинения трупа и ритуал перемещения всей души целиком в специальный глиняный сосуд для последующего создания куклы схожи. Отличаются только несколько иероглифов заклинания. А следы на полу после себя оставляют только неопытные дураки. Поэтому я отвечу сразу. Если вам удастся попасть на место преступления в первые двенадцать часов, то вы сможете увидеть и даже впитать с помощью специального алхимического состава остаточную магию или же, правильнее сказать, остаточную энергию души, частично рассеянную в воздухе во время ритуала. А она несёт в себе память, которую можно прочесть. Но чтобы сделать это, нужно изрядно постараться и затратить немало собственной энергии.
Вианон вдруг замолчала, поняв, что и так рассказала много лишнего. Поэтому поспешно повернулась к Эдвину и вопросительно уставилась на него.
– Ещё вопросы? – Она посмотрела на отчима, стоящего за кафедрой.
– М-м-м, – задумчиво пожевал губы старик. – Н-да, рассказ вышел далеко за рамки компетенций студентов… Даже наши доктора наук знают меньше. Поэтому я боюсь ещё хоть о чём-то спрашивать. Хм… – Он обернулся к аудитории, решив делегировать свои обязанности молодым умам: – А у вас есть ещё вопросы?
После некоторого молчания руку подняла самая смелая ученица, Пфайфер:
– У меня вопрос немного не по теме.
– Что ж, ладно. – Профессор кивнул, мол, можно задавать.
– Насколько мне известно, кукольники создают кукол. И те становятся безвольными существами. Как правило…
– Я поняла, к чему вы клоните, – перебила студентку Нона. – Я являюсь и кукольницей, и куклой в одном лице. Большего сказать не могу.
Профессор скрипнул зубами, собирая пальцы в кулаки. Да, он знал, и это до сих пор было для него непостижимым открытием. А всему виной эксперименты Гризельды, о которых он страшился даже спрашивать. Однако показать своё негодование не мог. Поэтому сделал вдох-выдох и поспешил переменить тему:
– Да, мистер Чарез? Вы хотели задать вопрос?
– У меня тоже не совсем по теме, можно?
– Только если это не будет в списке запретных тем.
– Нет, я про недавние события. – Студент кивнул себе за спину. – Про сегодняшнее затмение. Как думаете, кто и каким образом сделал это? Гримуар лиходеев?
– Не исключено. Насколько я помню, в гримуаре Фено было одно такое заклинание. Но вот попало ли оно в ранние неурезанные копии, мне неизвестно.
– Я могу лишь добавить, что это заклинание очень ёмкое, требует больших затрат. Не исключено, что для него была принесена жертва или же использован весь духовный запас. А если даже лиходей после такого выжил, то состояние его здоровья должно желать лучшего. Поэтому в ближайшее время полицейские точно найдут убитых или же выпитых.
Сказав это, Вианон ненадолго замолчала. А затем повернулась к профессору.
– На этом всё? – кивнула она отчиму в сторону выхода из аудитории. – Я могу наконец получить свою оплату?
Профессор потянулся к карману и достал оттуда часы на цепочке. Открыл крышку и уставился на стрелку.
– Сегодня мы уложились раньше положенного, до конца занятия осталось ещё много времени. Но так уж и быть, я вас отпущу.
Мистер Плёссинг повернулся к аудитории и смерил присутствующих студентов тяжёлым взглядом. А затем он посмотрел на Пфайфер и её друга, сидящих рядом.
– А вы, – Эдвин подозвал дежурную, указывая на грязную доску, – останьтесь, чтобы убрать лекторий. И, конечно, всем на следующее занятие придумать более предметные вопросы по преподнесённому материалу. Возможно, госпожа Вианон посетит нас ещё разочек, чтобы поделиться мудростями кукольников и иными знаниями, которые вы вряд ли найдёте в учебниках.
– Благодарю. – Падчерица нетерпеливо склонила голову набок. Сидящие впереди студенты вздрогнули.
– М-мы можем идти? – спросила одна из девушек, прижимая к груди собранную сумку.
Казалось, она была готова рвануть из аудитории первой, хоть и сидела ближе всех к кафедре. В подобных лекториях было предусмотрено два выхода – студенческий наверху, преподавательский сбоку. Но такое разделение было условным, потому что учительскими выходами с негласного согласия всего преподавательского состава ФУПА студенты пользовались наравне с учителями.
Немного помолчав, мистер Плёссинг произнёс со вздохом:
– Можете… можете.
После его слов в лектории поднялся настоящий шум, зазвучал топот множества ног, скрип парт и даже тихие разговоры на задних рядах.
Вианон молча застыла, с интересом посматривая на Пфайфер. Девушка реагировала на куклу немного иначе. Студентка почему-то не боялась Нону, а, наоборот, бросала в её сторону заинтересованные взгляды. Нехорошее предчувствие зародилось где-то внутри куклы, когда взгляды обеих встретились. В глазах рыжей студентки стояло какое-то невыразимое ощущение превосходства, неприятное до омерзения.
Или же это была скрытая зависть?
Ноне было сложно понять, потому что она уже давно не находилась так долго в обществе стольких людей, и тем более не была объектом всеобщего внимания. Ей это было чуждо. Привычная к уединённой жизни, ограниченной двумя комнатами квартирки на втором этаже над маминым магазином в Асторисе, Вианон с интересом наблюдала за людьми, бредущими по оживлённой улице разнородной массой, словно из укрытия.
И это ей даже по-своему нравилось. Это было таким привычным времяпрепровождением, по которому она уже немного скучала.
Непонятно, с какого момента Нона научилась по одному только взгляду распознавать в человеке лиходея, вплоть до полной уверенности в этом. Однако такие наблюдения множество раз были небезосновательно подкреплены на практике. Всё дело в том, что прямо под её окном в спальне располагался вход в лавку одного алхимика, через подвалы которого многие лиходеи Асториса попадали в подземные коммуникации, ведущие в самые злачные места города. А уже там, как поясняла мать, было разрешено всё, что запрещено на остальной территории Аттийской империи. И дело не в попустительстве городской полиции. Сил попросту не хватало, чтобы усмирить столь огромное количество лиходеев, намеренно сосланных сюда защищать границы с лангуджи или, по-простому, погибать. Правда, самые отъявленные из преступников всё-таки доставлялись под конвоем и на постоянной основе проживали в исправительных учреждениях, колониях на границе, обнесённых высоким забором, колючками и некоторой магией. Вот только это мало кого останавливало на пути к долгожданной свободе.
– Виа? – позвал её профессор, отвлекая от воспоминаний. К настоящему моменту лекторий уже почти опустел, если не считать Пфайфер. А сам Эдвин стоял в дверях справа от кафедры.
– Да? – Кукла повернулась к отчиму, игнорируя странный взгляд дежурной, застывшей у доски. – Точно, идём.
Только оказавшись в дверях, Нона выдохнула, избавляясь от противного ощущения напряжения, казалось, излучаемого любознательной студенткой.
Глава 12. Запрет
Грязные улицы подземного города Фено были полны народу. Затхлый стоячий воздух не смущал никого из присутствующих. Бандиты из разных группировок стояли кучками у стен и чесали языки о том о сём, лишь бы скоротать время до следующего задания главаря. Но вот в туманной пыльной дымке серого смога показался силуэт в грязных, окровавленных понизу лохмотьях. Разбойники резко умолкли, вытягивая шеи из-за спин друг друга, чтобы получше рассмотреть подозрительную личность.
Кожаный капюшон по-прежнему скрывал изуродованное безобразными шрамами лицо лиходея. Но, несмотря на это, резкость и угловатость его движений могла сказать о многом. А именно, что связываться с таким – себе дороже.
Вопрос о принадлежности идущего к преступному сообществу отпал сам собой, едва за его спиной послышались хрустящие шаги фарфоровых кукол.
– Чёрт, да это же Асмундо! – выкрикнул кто-то из бандитов.
А другой добавил:
– Сваливаем!
Но было уже поздно.
Белые куклы в одно мгновение очутились повсюду, как армия муравьёв. Вот двое выгладывают из темени переулка. А вон сразу пятеро, крадучись, показались из-за козырьков крыш низеньких угловатых зданий подземелья.
– Ты, – Монди остановился и указал пальцем в сторону ближайшего бандита, – раздевайся.
– Что?! – прогудел недовольный голос одного из стоящих рядом верзил. – Да как ты…
Быстро смекнувшие коллеги поспешили погасить возмущение приятеля, обступив его с разных сторон и процедив сквозь зубы:
– Лучше не лезь, иначе станешь куклой в его подчинении.
Кивок в сторону белых человекоподобных монстров, притаившихся в темноте.
– Э… ладно. – Верзила пожал плечами и отвёл взгляд.
– Я сказал, раздевайся! – повторил кукольник злобный приказ бандиту, застывшему посреди улицы. – Мне нужно переодеться. Живо! И ботинки снимай.
– Хойт, давай делай, как тебе говорят… – посоветовал кто-то из толпы.
Но мужчина озадаченно смотрел на неказистого с виду разбойника, рискнувшего бросить вызов ему, бывшему заключённому, только-только прибывшему из Асториса. Смачно собрав слюну во рту, он решил вместо ответа сплюнуть на пол, тем самым дав понять, что подчиняться приказу лиходея не намерен.
– Ты труп, – грубым скрипучим голосом констатировал Асмундо. – А заодно и все присутствующие здесь свидетели, которых я не стану оставлять в живых.
– Э… – прозвучал в толпе громкий женский голос. – Господин Монди, может быть, заглянете к нам, и мы договоримся? – Обворожительная брюнетка с сексапильными формами растолкала толпу мужчин и вышла вперёд, призывно покачивая бёдрами. – А если вам нужно переодеться, то у нас найдётся что-то более подходящее вам, чем наряд этого дрища, уж поверьте.
– Да-да! – поддакнули из толпы.
Но Асмундо и не подумал отвлекаться. Он сверлил ненавистным взглядом своего нового обидчика, будто решая, что же с ним делать. Убить сейчас или оставить на потом?
Но вот девица лёгкого поведения приблизилась к кукольнику и широко ему улыбнулась.
– Ну же, Монди, мы все по вам очень соскучились, составьте нам компанию.
– Времени нет, Верити, – отмахнулся он. И, минуя девушку в платье с вульгарным корсажем и коротенькой юбкой, кукольник направился прямиком к смельчаку, удумавшему противиться его приказу. Встав прямо напротив него, он громко процедил сквозь зубы:
– Так уж и быть, живи пока, но я обязательно приду за тобой. И тогда никто из присутствующих здесь не позавидует твоей участи, хмырь.
– Что ты сказал?! – возмутился оскорблённый тип. Сжав пальцы в кулаки, он хотел было ударить обидчика, однако Асмундо его опередил. Одним быстрым движением он схватил мужика за плечо и что было силы сжал, заставляя его взвыть на всю улицу.
– А-а-а!
– Разве я неясно выразился? – выдохнул лиходей.
Ноги у невезучего бандита подогнулись, а глаза сощурились от боли, которая пронзила плечо насквозь, будто раскалённый прут.
– Ты сильно пожалеешь, что встал на моём пути, – еле слышно пригрозил кукольник.
Но вот он разжал пальцы и отпустил свою будущую жертву. Мужик плюхнулся на колени, прижимая здоровую руку к пострадавшему плечу. И вместе с тем почувствовал металлический привкус крови во рту. Собрал слюну и сплюнул на пол красной жидкостью.
– Ой, как жаль, ты теперь тоже будешь вынужден маяться, как и я… да? – притворно жалостливо протянул лиходей. – Ну, не умирай пока. Живи и жди моего возвращения.
Громко хохотнув, Асмундо обернулся к Верити со словами:
– Скажи-ка мне лучше, ты не видала нашего могильщика? А… и Джину тоже. Может, она проходила мимо?
– Нет, никого из этих двоих я уже давно не видела… – задумчиво ответила ему девушка. – Но могу поспрашивать. Нужно?
– Да, я ещё загляну за новостями, – кивнул Монди и прошёл вперёд к стоящей у стены толпе.
– Плащ снимай и давай сюда, – приказал он одному из бандитов. Тот молча повиновался и полез расстёгивать пуговицу. Быстро стянул с себя верхнюю одежду и протянул её кукольнику без лишних вопросов.
Глава 13. Воспоминания
Дом встречал детектива-развалюху Сорок седьмого участка привычной пустотой и темнотой. Сегодня Боул позволил себе вернуться пораньше, чтобы попытаться поспать хотя бы несколько часов до начала ночной смены. Вот уже третий день он бесцельно шатался по злачным местам, желая найти хоть кого-то из списка пропавших людей, и сегодня ему всё-таки повезло. Начальница предоставила немало информации на блюдечке, но вместе с тем запретила спускаться в канализацию, чтобы попробовать поискать там. Но что было ещё более странным, за всё время работы он ни разу туда не заглядывал, хоть и интуитивно чувствовал, будто знал об этом месте.
Тонкий скрип в ушах заставил скривиться от боли. Перед глазами Джери проплыл образ металлического люка, поддетого ломом.
Сердце детектива пропустило удар, когда он с ужасом осознал, что на самом деле уже спускался в подземелье Фено. Точно спускался! Теперь он был уверен в этом на все сто! Но почему же ранее словно напрочь позабыл об этом месте, почему?
Сильное мыслительное усилие не дало никаких результатов. Память оказалась глуха к просьбам хозяина черепушки, которая вот-вот обещала треснуть от усердия.
– Так, ладно, надо бы что-то пожрать.
Подойдя к буфету, он достал оттуда чёрствую булку хлеба. Из другой секции вынул вяленое мясо. На столе стояла начатая бутылка сидра.
– Для перекуса и так сойдёт, – проворчал детектив, морщась. Допекающее чувство изжоги с лёгкостью напомнило, что он давненько ничего не ел, чем и собирался заняться в последующие пятнадцать минут.
Быстро прикончив окорок, два куска хлеба и остатки сидра, Боул наконец облегчённо выдохнул и вернулся к изначальным планам – узнать о причине столь нехарактерной для него амнезии.
– Может быть, я башкой ударился? Упал? Или меня стукнули?
Медленно поднял руки, стряхнул остатки хлебных крошек и пощупал затылок, плавно перемещая пальцы к височным долям.
– Вроде бы всё на месте, новых шишек не чувствую.
Разочарование, с которым он блуждал взглядом по необжитой кухне новой квартиры, куда переехал год назад, было для него очень неприятным. Картонные коробки так и остались стоять в прихожей, видимой взору с этого места. Внезапно его взгляд зацепился за рамочку с фотографией, лежащую наверху неразобранной кучи.
Молниеносная мысль пронеслась у него в голове. Он быстро подскочил на ноги, желая поскорее достать одну очень полезную вещь, которая, возможно, могла бы ему хоть как-то помочь.
– Где же он был… – пробормотал Боул, вытряхивая на пол всяческий хлам и барахло, частично его, частично Джинджер. Даже дочкины вещи зачем-то забрал из прошлой квартиры, а не выкинул, как собирался сделать изначально после очередной ссоры, вот только лень возобладала. – Да где же!..
Роджеральд остервенело опрокидывал коробку за коробкой в поисках нужной вещицы. Пёстрый красный конверт промелькнул перед глазами совсем неожиданно, а чувство узнавания заставило его застыть на месте в изумлении.
Один за другим в голове начали всплывать образы, о которых он столь успешно забыл к настоящему моменту. Или всё дело в алкоголе, который мог оказывать галлюциногенный эффект?
Нет. Боул мотнул головой, прогоняя эту мысль. Сидр давно выдохся, и выпитая доза лично для него была совсем маленькой.
– Фотоальбом… – пробормотал детектив, подхватывая красный конверт в руки. – Где же я его оставил?
Секунда понадобилась Боулу на осознание, что у него в руках и есть та самая необходимая вещь, которую он искал. Две – на бережное открытие незапечатанного конверта.
Внутри лежала фотография, которая объяснила если не всё, то хотя бы многое из того, что ему следовало знать…
– А-а-а! – выкрикнул детектив от боли, потому что непрошеные воспоминания вдруг начали возвращаться в голову. – А-а-а…
Стиснув зубы, звезда-развалюха Сорок седьмого полицейского участка смял в руках фотографию, на которой были запечатлены сразу трое: он, Джинджер и Зора Ринч.
Боул наконец вспомнил, почему начальница спрашивала его о табличке. Ведь это он её сделал и подарил на день рождения подполковнице! Он притащил с собой жену-шпионку на праздник, не подозревая, что тем самым раскрывает стольких агентов-информаторов. И наверняка повинен в смерти как минимум двоих из них! Если Джина и впрямь его предала…
– А-а-а! Тварь! – Боул со всей силы стукнул ящики, и те с грохотом налетели на стену, но не опрокинулись. Повезло. – Гадина! Придушу!
Громкий вдох, громкий выдох. Детектив поспешил справиться с накатывающим приступом злости, приглушившим головную боль.
– Теперь-то ясно, почему я поспешил забыть всё как страшный сон. Чувствовал ведь, что виноват перед коллегами. И их обвиняющие взгляды мне это подсказывали! Но почему же мне никто не сказал! Почему?..