Демон в университете магии

Глава 1

В коридоре особняка царила полутьма. А в бальном зале вовсю гремела вечеринка. Раскаты музыки долетали до моих ушей, пока я быстрым шагом двигался в сторону холла.

Надо поскорее выбраться на улицу, меня там ждут одногруппники.

Но тут вдруг я краем глаза заметил открытую дверь и девичий силуэт в глубине комнаты, купающейся в полумраке. Лиза! Она стояла около приоткрытого окна, а в её изящных пальцах красовался длинный мундштук с тлеющей сигаретой. Я уже давно хотел поговорить с ней наедине, а тут такой шанс. Надо ловить удачу за хвост. Одногруппники немного подождут. Пусть пока проветриваются без меня.

– Здравствуйте, сударыня, – галантно поздоровался я, войдя в комнату. Около стены мерно тикали напольные часы с маятником. А на столе с изогнутыми ножками стоял пузатый телевизор с новеньким видеомагнитофоном.

– Ой! – испуганно ойкнула девчонка и спрятала мундштук за спину. А затем она увидела меня и облегчённо сказала: – Ах, это вы, Михаил.

– Он самый, – улыбнулся я, привычным движением поправил потёртые очки и украдкой пробежался взглядом по девичьей фигурке. Узкие штаны сексуально обтягивали крутые бёдра. Блузка же была маняще расстёгнута на две верхние пуговки, чтобы виднелась часть упругой, налитой груди.

Да-а-а, Лиза была не по годам развитой девушкой: и физически, и умственно. Она казалась старше меня, хотя нам обоим было по шестнадцать.

– Вы же не расскажете, чем я тут занимаюсь? – заговорщицки усмехнулась красотка, прикоснувшись к мундштуку пухлыми губками. Она сделала затяжку и выпустила струю дыма за окно. Сигаретный дым тотчас смешался с густым, влажным туманом, скрывавшим ночной город.

– Нет, конечно. Приличные дворяне язык не распускают, – с улыбкой проговорил я и сразу же решил взять быка за рога. Чего рассусоливаться? Мы же не первый день знакомы, пусть и шапочно. – Лиза, а вы знаете, что Дворцовую набережную отремонтировали? Вы там уже бывали?

– Нет, – отрицательно качнула она головкой, поправила тёмные, завитые в кудри локоны и спросила, напряжённо глядя мне в глаза: – А вы хотели пригласить меня посмотреть на неё?

– Вы, как рентген, видите меня насквозь.

– Михаил, не хочу вас обидеть. Но… мы разные. Нам даже не стоит начинать дружить, – с прохладцей произнесла Лиза и пробежалась скептическим взглядом по моему худому телу в дешёвой, но опрятной одежде. – К тому же репутация вашей семьи, извините, дурно пахнет. И, напомните, на чём вы с сестрой сюда приехали?

– На метро, – вяло проронил я, чувствуя горечь во рту, будто туда нагадили кошки, питающиеся исключительно отборным перцем чили.

– Вот видите, мы разные, – улыбнулась она, выкинула остатки сигареты за окно и сунула в ротик мятную жвачку. – Не расстраивайтесь, вы ещё найдёте с кем прогуляться по Дворцовой набережной. Присмотритесь к Кузнецовой с нашего курса. Она звёзд с неба не хватает.

– Замечательный совет, сударыня. Мне такие даже матушка не давала, – с натянутой иронией сказал я, сложив руки на впалой груди.

– Х-м-м, – хмыкнула девчонка и прошла мимо меня, мощно виляя оттопыренной попкой, словно дразнила. Так можно и тазобедренный сустав повредить.

– Всего доброго, – бросил я ей вслед. А она молча вышла из комнаты.

Ну и шут с ней. Хотя кого я обманываю? Мне Лиза действительно нравилась. Но во многом она права… И от этого на душе заскребли кошки. Большие такие кошки, величиной с тигра. А в груди в очередной раз появилось желание всё изменить. И способ всё изменить, кажется, был…

Вместе с сестрой мы недавно случайно нашли тайник моего покойного дедушки-оккультиста. И там обнаружился листок, покрытый рунами, вызывающими могучее существо. Мысли о нём постоянно лезли в мою голову, но я их гнал прочь.

– Нет, слишком опасно, слишком опасно, – горячо прошептал я, опустил плечи и с мрачной миной на лице вышел из комнаты. Преодолел коридор, открыл входную дверь с блестящей бронзовой ручкой и очутился на крыльце под жестяным козырьком.

Тут и там с черепичных крыш срывались капли недавно прошедшего дождя, а над влажной брусчаткой клубился настолько плотный туман, что он даже скрывал лужи и старинные трёхэтажные кирпичные особняки, шеренгой вытянувшиеся на той стороне узкой улочки.

– Эй, вы где?! – крикнул я с крыльца. – Виктор! Артём! Вы где?!

Ответом мне стал лишь отдалённый шум автомобильных моторов и надсадное жужжание электрического уличного фонаря, превратившегося в жёлтое пятно. Бедолага сражался не только с туманом, но и с ночной тьмой, пожравшей Петроград.

– Вы же сами позвали меня! – крикнул я, поправил очки и спустился с крыльца, чуть не угодив ботинком в лужу. – Зараза.

– Кар-р-р! – внезапно раздалось справа от меня, и влажный воздух разорвало удаляющееся хлопанье крыльев.

Я вздрогнул от неожиданности и тут же почувствовал сильный удар в спину. Он швырнул меня на грудь, а чей-то ботинок придавил моё тщедушное тело к осклизлой брусчатке.

– Попался, придурок! – ликующе завопил толстяк Виктор. – Артём, держи его грабли!

– Э-э-э! Вы чего! – отчаянно заорал я, когда мои руки грубо завели за спину. – Перестаньте! Ваше поведение недостойно дворян! Отпустите меня!

– Да что ты знаешь о дворянах, нищеброд из рода, запятнавшего себя связью с презренными оккультистами? – насмешливо прохрипел Виктор, схватив меня за волосы.

Я замычал от боли и чувства бессилия. Эти двое были больше меня и значительно сильнее.

– Жаль, что старик-ректор позволил тебе учиться в Императорской академии, – негодующе выдал Артём, дыша мне прямо в затылок. В нос проник отвратительный запах, идущий из его рта. Пиво, сигареты, чесночные гренки…

– Но ничего. Скоро тебя с позором исключат. Ты же пустышка! Твой источник так и не пробудился, а ведь уже минули две седмицы с начала учёбы, – злорадно процедил толстяк и сильно дёрнул меня за волосы. Аж в шее что-то хрустнуло, а с моего носа слетели очки и упали в лужу. Мир тут же стал ещё более расплывчатым, как и моё будущее.

– Какое же ты всё-таки ничтожество. Одним своим видом ты унижаешь всё дворянское сообщество, – с презрением прохрипел Артём и с сухим хохотком добавил: – Вик, а давай его землёй накормим? Она после дождя жирная, сочная. Этому свину понравится.

– А давай! – возбуждённо поддержал его второй мучитель и загоготал, тряся жирными щеками, покрытыми белыми прыщами. – Вон как раз и клумба с землёй.

Виктор косолапо ломанулся к стене дома, возле которой росли цветы. А я понял, что это мой шанс. Извернулся и сильно укусил Артёма за руку. Тот взвизгнул, рефлекторно отпустил меня и упал на колени. Я же вскочил на ноги, тяжело дыша и сверкая глазами. Моя грудь ходила ходуном, а душа жаждала мести. Изо рта вырвался яростный вопль, а нога впечаталась в шокированную физиономию Артёма. Его нос смачно хрустнул нос. В глазах же появилось ошеломление напополам с болью.

– Подонки! – хрипло заорал я и опрометью бросился к крыльцу, прекрасно осознавая, что мне не справиться в честном бою с этими двумя кабанами. – Негодяи! Гады!

– Держи его! – яростно завопил опомнившийся Артём, резко выпрямился и помчался за мной, сопя окровавленным носом.

Благо я успел заскочить в дом и закрыть на замок входную дверь. Однако одногруппники тут же забарабанили в неё, вторя ритмичным басам, несущимся из бального зала, где гремела вечеринка.

– Открой, сука, или хуже будет! – ярился Толстяк.

А более сообразительный Артём выпалил:

– Побежали к чёрному входу! Не уйдёт пёс дворовый! Я за всё с него спрошу!

Их тени мелькнули мимо окна. А я лихорадочно посмотрел в сторону коридора, ведущего к бальному залу. Нет, нельзя никого впутывать.

Я рванул вверх по лестнице с резными перилами.

Всё расплывалось перед моими глазами, от обиды жгло в груди, а в голове проносились видения прошлых унижений. С тех пор, как пропал отец, жизнь стала в десятки раз хуже. Чуть ли не каждый студент норовил пнуть худосочного сироту, чтобы самоутвердиться. В этом жестоком мире правили только деньги, связи и магическая сила. А ни первого, ни другого, ни третьего у меня не было.

Да ещё фигурой я пошёл в тонкокостную матушку. Рельеф такой, что можно порезаться, а мышц – с гулькин нос.

Зло скрежетнув зубами, я проскочил ещё один лестничный пролёт и помчался по коридору. Не заметил залом на ковровой дорожке, споткнулся об него и грохнулся на колени. Господи, сегодня всё, что ли, против меня?!

Поднявшись на ноги, я пробежал ещё несколько метров и влетел в пустую тёмную библиотеку. В нос пробрался запах пыльных книг, теснящихся на полках шкафов, а взгляд упал на нож для резки бумаги. Он лежал на журнальном столике с изогнутыми ножками. Я схватил его, забежал за один из шкафов и обессиленно плюхнулся на пол, хотя рядом стояло мягкое кресло. Промокшие брюки тут же прилипли к ногам. Они ещё и испачкались, как и рубашка. Но меня сейчас это мало волновало. Душа выла и стонала, отчаянно желая кардинально изменить ситуацию. Сила! Мне нужна была сила!

Перед глазами опять встал листок дедушки. Руны. Они замечательно отпечатались в моей памяти. Я много раз смотрел на них, испытывая страстное желание провести ритуал. И мне даже удалось понять, что руны кого-то призывали в наш мир. Кажется, ангела мщения. А сейчас мне ещё сильнее жаждалось призвать это существо, наплевав на все опасности.

К сожалению, руны были чем-то непонятным, запретным. Их, по слухам, принесли в наш мир демоны. И случилось это сравнительно недавно. Магия пришла в наш мир три века назад, а руны всего-то каких-то двадцать-тридцать лет назад.

Особый отдел уничтожал и изымал любые изображения рун, и втолковывал всем и каждому, что с рунами лучше не связываться. Цена будет страшной… Либо смерть, либо темница.

Однако эмоции душили меня похлеще виселичной петли. Отчаяние, обида, злость на весь белый свет и страх за себя и сестру.

– Да пошло оно всё к чёрту, – прошипел я, решительно расстегнул рубашку и уставился на свой впалый живот и плоскую грудь.

Будет больно, будет очень больно. Но всё же я плотно стиснул зубы и начал выводить руны. Острый кончик ножа заскользил по телу. А бледная кожа обагрилась кровью. В глазах потемнело от боли. В голове же стало тесно от когда-то услышанных слухов. Большая часть из них утверждала, что руны вроде как можно напитать магической энергией, а если её нет, то придётся отдать сколько-то лет жизни. У меня магического источника не было, поэтому руны высосут годы моей жизни. Сколько? Да чёрт его знает! Может, лет десять-пятнадцать. Но сейчас я был доведён до такого состояния, что мне уже было плевать на всё. Даже боль притупилась.

Однако, когда финальная руна оказалась нанесена на мою грудь, я испытал ни с чем не сравнимую вспышку боли. Аж рот распахнулся, но из него вылетел не оглушительный вопль, а надсадный хрип, открывший дверь во тьму. Мрак затопил моё сознание. И я уже не почувствовал, как моё тело безвольно привалилось к креслу.

Сколько я пробыл во тьме? Не знаю. Но когда мои веки нехотя поднялись, на улице снова грохотал гром и сверкали молнии в ночи. А чуть в стороне от меня на коленях стояла моя сестра Мария. Её бледное лицо искажала гримаса ужаса, белокурые волосы разметались по хрупким плечам. А в небесно-голубых глазах застыла смесь страха, отчаянной надежды и громадного изумления.

– Ты чего? – прохрипел я и взволнованно посмотрел на руны. Они превратились во вздувшиеся багровые шрамы. Неужели получилось?! Но где же ангел мщения?

– Мишка, ты живой? – ахнула она, прижав руки к груди, скрытой скромным платьем, закрывающим плечи.

– Ага, а тебя это не устраивает? – слабо усмехнулся я. И только сейчас сообразил, что прекрасно вижу без очков. С глаз будто убрали шторы. Да и не только с глаз. В груди горел какой-то яростный огонь, руки и ноги кипели от энергии. А вот в голове, наоборот, царствовал настоящий бедлам, словно ураган подхватил все мои знания и принялся кружить их по черепной коробке.

– Типун тебе на язык, дурачок. Что ты такое говоришь? – обомлела перепуганная сестра, выгнув бровки. – Просто я испугалась. Жутко испугалась. Мне показалось, что твоё сердце не бьётся. Я буквально только что пыталась услышать твоё сердцебиение.

– Показалось, – проронил я, мучительно хмуря лоб.

– А откуда у тебя эти шрамы? Раньше у тебя их не было. Что происходит? Отвечай!

– Упал. И катился… по гвоздям. Они из ступеней торчали. На редкость хреновая была лестница, – иронично выдал я, принявшись застёгивать рубашку. Пальцы двигались с необыкновенным проворством, как у самого опытного гинеколога.

– Михаил! – повысила голос Мария, вздёрнув подбородок. – Перестань разговаривать со мной в таком тоне. И говори правду своей старшей сестре.

– Ты старше всего на год. А что касается правды… Я пока сам мало чего понимаю.

– Тогда просто расскажи, что произошло. Ты ушёл из зала, а потом пропал на несколько часов. Я искала тебя. А когда нашла, то ты уже лежал тут весь в шрамах. Над тобой опять кто-то издевался? Это Артём и Виктор?! Они пытались найти тебя. И лица у них были очень злыми! А у Артёма ещё и нос был разбит! – на одном дыхании выпалила сестра, загоревшись праведным гневом. – Но я не пойму, как они смогли соорудить свежие шрамы? Они же первокурсники и не владеют такой магией.

– Нет, это не они. Однако эти гады ещё получат своё, – прорычал я, ощутив дикую волну гнева, родившуюся где-то глубоко в душе.

– А-а-ах! Что за вульгарные слова! Миша, что с тобой? Ты словно сам не свой. В тебя будто бес вселился! Или… – сестра ахнула и в ужасе прижала ко рту ладошки. – Ты использовал те руны! И не смей отпираться! Теперь-то я поняла, что мне напоминали твои шрамы! Зачем?! Зачем ты это сделал?

– Знаешь, иногда бывают удивительно реалистичные кошмары. Бежишь от кого-то, прячешься. А потом просыпаешься в холодном поту и радуешься, что всё было не по-настоящему. Так вот, кажется, я наконец-то проснулся. Скинул оковы долгого муторного кошмара. И даже не в ритуале дело, а в том, что я решился поставить на кон свою жизнь, – прохрипел я, чувствуя необыкновенную свободу, будто пёс, сорвавшийся с цепи.

– Что же ты натворил… – прошептала сестра и торопливо огляделась, словно кого-то искала.

– Нет, ангел, кажется, не появился. Видимо, я что-то сделал не так.

– Миша, мне страшно. В тебе что-то поменялось, – сглотнула Мария и тихонько добавила: – Ты как себя чувствуешь? Я помню, дедушка как-то говорил об одержимых. Ты же не стал одним из них?

– Прекрасно себя чувствую. А что касается духов и одержимых – видать, это всё детские сказки.

– Нет! За эти сказки особый отдел расстрелял нашего дедушку, а потом они ещё целую неделю обыскивали наш дом в поисках его тайников. Оккультные знания – это тебе не жук лапкой потрогал. Если бы они были враками, то за них бы аристократов не расстреливали.

Я хмыкнул и уже разинул рот, чтобы дать достойный ответ, но тут вдруг до моих ушей донёсся скрип двери, скрытой рядами шкафов с книгами.

– Кто-то идёт, – в ужасе прошептала Машка, вытаращив глазки. – Если тебя увидят в таком виде, то начнутся расспросы. У тебя же рубашка кровью кое-где заляпана, да и штаны все в грязи. Лучше сиди тут. Я сама разберусь.

Сестра вскочила на ноги и начала поправлять платье. Оно зашелестело на фоне быстро приближающихся шагов и мерного тиканья часов.

– Мария Геннадьевна! Мария. Ау? Вы здесь, душа моя? – прозвучал ласковый голос Миронова.

– Опять он. Что за приставучий гад? Он же весь вечер вьётся вокруг тебя, как кот около валерьянки, – прошептал я, скользнув взглядом по рубашке. Да, в таком виде лучше не показываться.

– Мы дома поговорим о твоём лексиконе, – сурово пообещала сестра и скрылась за шкафом.

– Ах вот вы где, моя милая, – сказал Миронов с приторно-сладкими нотками в голосе. – А чего же вы от меня прячетесь уже который час? Хм, и почему у вас следы слёз на лице? К вам кто-то приставал? И почему платье помято? Кто это был? Этот слизняк Алексей Перфильев?! Я вызову его на дуэль! Только скажите.

– Не надо никого вызывать, сударь. Мне просто стало грустно. А платье помяла, когда танцевала.

– Грустно? А я знаю, как вас развеселить. Да и потанцевать мы вполне можем.

– Нет, прошу вас, сударь. Не подходите. У меня нет к вам симпатии. Я вам уже говорила.

– Вы просто не слышите влюблённый шёпот своего сердца.

– Не подходите ко мне! Умоляю, – отчаянно выдала сестра.

– Перестаньте набивать себе цену, сударыня, – уже с раздражением произнес Миронов, начавший терять терпение.

– Оставьте меня в покое!

– Мария, не заставляйте меня гневаться. Ничем хорошим это не кончится.

– Не подходите ко мне! Я сейчас закричу!

– Вот гад, – процедил я и резко вскочил с пола.

Тут же тело по привычке хотело ссутулиться, но я с хрустом выпрямил спину и расправил плечи. Однако где-то меня угораздило переборщить, поскольку перед глазами вдруг на мгновение стало темно, а ноги подкосились. Но я не упал, а всего лишь покачнулся и схватился рукой за полку шкафа.

Блин! Что это сейчас было? Да ещё в столь неурочный момент! Кажется, что-то пошло не так. Хотя тут многое идёт не так. Я ожидал, что вызову могучего помощника, а вышло не пойми что. Помощника нет. Однако каждая жилка моего тела трясётся от избытка энергии, а душа поёт из-за непонятной эйфории, словно в наркотическом опьянении.

Между тем прилипала Миронов насмешливо разрешил:

– Кричите, Мария. Но кто вас услышит? Практически все гости разъехались, а те, что остались, сейчас находятся в зале, а там музыка громыхает так, что святым тошно. Посему лучше подумайте о том, чтобы не кричать, а стонать от наслаждения. Можете мне поверить, я умею доставлять девушкам удовольствие.

– Удовольствие? Сударыня Петрова, по секрету, говорила, что вы даже целоваться не умеете. Слюнями перепачкали все её лицо. Она потом неделю отмывалась.

– Петрова? – зло выхаркнул рассвирепевший парень. – Да она известная пустомеля! Врёт она всё! Корова толстая! И ты дурочка, раз слушаешь её.

– Вы ведёте себя как хам и подлец! – отбарабанила сестра звенящим от негодования голосом.

– Захлопни рот! И открывай только тогда, когда я прикажу! Ты вообще должна пищать от восторга, раз на тебя посмотрел такой богатый и успешный дворянин, как я.

– Пусть другая пищит от восторга. А мне ваш лик противен.

– Ах ты… – задохнулся гневом Миронов.

– Уберите от меня свои грязные руки! – закричала Мария.

Крик сестры подгоняющим кнутом ударил меня по ушам. И я стремительно вылетел из-за шкафов. Тотчас перед моими искрящимися от ярости глазами предстала Маша, отчаянно отбивающаяся от пытающегося поцеловать её высокого, худого брюнета с жидкими усиками и пушком на впалых щеках. Он был на год старше Марии и на тупую голову выше неё. А его нескладное тело, будто бы купленное на распродаже за три рубля, скрывали песочного цвета жилетка, белая рубашка и чёрные брюки.

– А ты тут ещё откуда, сопляк?! – взревел он, отскочив от Марии.

– Мимо шёл. Слышу – пыхтит да хрюкает кто-то. Думал, свинья, а это вы, сударь Миронов! – яростно выпалил я и с кулаками ринулся в сторону парня.

– Не надо, Михаил, прошу тебя, не надо! – вцепилась в меня сестра, не дав добраться до Миронова.

– Ты офонарел, что ли, Волков? – изумлённо вскинул брови брюнет, словно увидел плюшевого щенка, бросившего вызов медведю. – Придурок, ты напился? Или под кайфом? Ты хоть понимаешь с кем разговариваешь? Я же от тебя мокрого места не оставлю. Вали отсюда и забудь, что видел.

– Да как же такое забудешь? Вы физиономию-то свою видели?! – саркастично выдал я, пытаясь отцепить от себя Машку, проявившую невиданную силу. – Теперь кошмары до старости сниться будут. Может, даже клеёнку подстилать придётся.

– Вали отсюда! Немедленно!

– Миша, Мишенька, пойдём, – умоляюще протараторила сестра, заглядывая мне в глаза. – Сударь изволит побыть один и подумать над своим недостойным поведением.

– Ты останешься, Мария! А твой брат пусть шурует отсюда, пока я его на бутылку не посадил! – выпалил парень, скаля зубы.

– Бутылку оставьте для себя, извращенец усатый. У меня нет таких эротических фантазий! – заорал я.

– Остришь, тварь? Думаешь, что будет как в твоих любимых книжках? – прохрипел урод, покраснев от злости. – Нет, всё будет не так. Пора тебя проучить. Кажется, ты забыл, где твоё место, дохляк белобрысый!

Глава 2.

Миронов гневно заорал и ринулся на меня, сверкая водянистыми глазами.

– Уйди! – бросил я Машке, храбро вставшей между мной и разозлённым парнем. Он в таком состоянии и девушку ударит.

Но сестра не послушалась меня. И мне пришлось мягко толкнуть её в сторону. Она вскрикнула, рефлекторно схватила меня за руку и неуклюже повалилась на пол, чуть не утянув меня за собой. Я покачнулся и едва не упал. Миронов же воспользовался моментом…

Он подлетел ко мне и с воплем выбросил правый крюк:

– Получай, щегол!

 Его костистый кулак понёсся к моему виску. Но я вовремя присел и отчаянно махнул ножом для резки бумаги. Рука противника пролетела над моей головой, а нож взрезал ткань его жилетки, но до тела Миронова не добрался. Однако ему этого хватило, чтобы он в страхе отпрыгнул и выпучил наглые зенки.

– Ты чего, паскудник? Ударить меня хотел?! Да ещё и ножом для резки бумаги?! – искренне изумился он, кривя рожу. – Да я тебя сейчас…

Парень зловеще окрысился и тряхнул руками, готовясь призвать магию. Но я не дал ему этого сделать. С хриплым воплем ринулся вперёд и с неописуемым наслаждением ударил ногой прямо по коленной чашечке противника.

– А-а-а! – заорал Миронов от боли, грохнувшись на одно колено.

И тут же он получил ботинком по зубам. Удар швырнул его на спину. Однако этот прохвост под треск рвущейся ткани сумел перекатиться через голову и вскочить на ноги. Его глаза полыхали как угли, окровавленные губы кривились, а брюки разошлись на заднице, демонстрируя трусы.

Миронова разрывала такая лютая злость, которая будто бы придала ему сил. Он выдал наибыстрейшие в своей жизни магические пассы, родившие между его трясущихся ладоней шарик потрескивающего жёлто-оранжевого пламени, осветившего библиотеку.

– Не смей! – завопила вскочившая с пола сестра, после чего вывела несколько пассов и создала небольшую сосульку. Она зависла в воздухе параллельно её ладошке. – По закону маг не может использовать свою силу против аристократа, не владеющего магией!

– Заткнись, дура. Я и тебе отомщу! – злобно выплюнул усатый хорёк, скаля окровавленные зубы.

– Месть? Око за око, очко за очко… Замечательное человеческое изобретение, – неожиданно вкрадчиво выдал я, словно моим голосом говорила сама тьма, а затем ощутил прилив весёлой ярости. Она буквально распирала меня. И внезапно полумрак в библиотеке стал гуще, мелко зазвенела люстра, пламя Миронова съёжилось, а воздух нагрелся. Волосы на моих руках встали дыбом, а перед глазами будто бы появилась пелена. И я никогда… никогда в своей жизни не чувствовал себя настолько сильным. Казалось, что я одним своим дыханием могу сжечь попятившегося Миронова.

– Какого чёрта? – пробормотал он, тревожно глянув за окно, где сверкали молнии. – Погода, что ли, шутки шутит?

– Миша… перестань, – одними губами судорожно прошептала сестра, бросив на меня полный ужаса взгляд. Она, в отличие от Миронова, догадалась, кто источник странной аномалии.

Я сглотнул тягучую слюну, подавил полубезумную улыбку и с огромным трудом унял бушующий в груди огонь.

Люстра тотчас перестала дрожать, а пламя в руках Миронова заполыхало с прежней силой. И шут его знает, как бы он поступил, если бы дверь в библиотеку не распахнулась, после чего внутрь влетели трое…

Первой была Инга Петровна Ветрова, высокая, статная шатенка восемнадцати лет от роду. Вторым оказался её одногруппник по имени Василий, который мог похвастаться широкими плечами и крепкими кулаками. Третьим же в библиотеку косолапо примчался младший брат Инги Григорий. Такой же шатен, как сестра, только весь рыхлый, с лисьими чертами лица и оттопыренными ушами. А его фигура линиями могла поспорить с самой элитной грушей.

Миронов увидел троицу и сразу же заверещал:

– Волков ополоумел! Он исподтишка ударил меня ножом! А ещё каким-то чудом умудрился добраться до моего лица! Глядите!

Он поспешно развеял магический огонь и указал дрожащим пальцем на пострадавшую жилетку, а затем на разбитые губы.

– Да не мог Михаил такого сделать! Он же первым и муху не об… обидит! – выдал отдувающийся Григорий, чей язык изрядно заплетался, а большие добрые глаза пьяно блестели.

– В теории мог, если бы увидел, что кто-то домогается его сестру, – задумчиво выдала Инга, скользнув изучающим взглядом по заплаканной Марии.

А я примерно таким же взглядом окинул саму Ингу, будто впервые увидел её. Офигеть! Вот это она красотка! Её внушительные груди соблазнительно вздымались под белоснежной блузкой, точно две подушки. А ножки у неё были тоже очень даже хороши. Спортивные, подтянутые. И их стройность подчёркивали чулки, убегающие под юбку, чей поясок красовался на тонкой осиной талии.

– На что вы намекаете, сударыня?! – рыкнул Миронов, оскорблённо вздёрнув подбородок. – Что я, отпрыск древнего рода, возжелаю эту нищебродку? Не несите чушь! Хватит уже совершать глупости. Достаточно того, что вы позвали этих юродивых в свой дом!

– Михаил мой… друг, – решительно вставил Григорий, облизал губы и покачнулся.

– Всё так и было, Инга Петровна, – ожила Маша и сквозь брызнувшие из глаз слёзы жарко затараторила: – Миронов пытался против моей воли поцеловать меня! А тут мой брат подоспел…

– Ложь! – заверещал Миронов, перекрыв сердитые раскаты грома. Он, как и большинство недалёких людей, считал, что чем громче заорёшь, тем правее будешь казаться.

– Моя сестра говорит правду, – проронил я, убрав нож в карман.

– Клевета! – снова закричал парень, стоя спиной к стене, дабы никто не видел дыру на его штанах.

– Выходит, голоса Волковых против вашего, сударь Миронов, – разлепил толстогубый рот Василий, поскрёб крепкими ногтями веснушчатую щеку и поправил лацкан простенького пиджака.

– Да чего стоят их голоса? Ничего! Они просто завидуют мне! Наверняка теперь будут пытаться стрясти с меня деньги, чтобы их грязные языки не мололи обо мне чушь! – горячо выпалил усач и полоснул нас с сестрой до того пропитанным ненавистью взглядом, что я чуть оргазм не получил. – Но я ничего им не заплачу! Клянусь честью рода. А вот они мне заплатят. Кровью во время дуэли!

– Страшно, аж поджилки трясутся, – презрительно скривился я, сложив руки на груди. – Особенно страшно это слышать от человека с рваной промежностью!

– Заткнись! – выплюнул Миронов, побагровев от стыда.

Григорий подскочил ко мне и затараторил на ухо, распространяя запах перегара:

– Миша, Миша, лучше прикрой рот. Это же… Иг-г-горь Анатольевич Миронов. Не зли его. Ик… Спусти всё на тормозах. Ну зачем тебе связываться с ним? Он старше тебя, богаче и сильнее.

– Сударь Миронов, вы же знаете, что дуэли запрещены, – холодно напомнила Инга и с издёвкой добавила, раздвинув в улыбке пухлые сексуальные губки: – Хотя, конечно же, я бы с удовольствием посмотрела на дуэль восемнадцатилетнего студента третьего курса с первокурсником, который ещё даже не открыл свой дар. Наверняка подобная дуэль принесла бы вам уйму славы, Игорь Анатольевич.

– Да много вы знаете об этом, Инга Петровна! – огрызнулся парень и судорожно дёрнул воротник рубашки, будто он душил его. – Я сделал вам громадное одолжение, что пришёл в этот дом, а вы язвите. Ноги моей больше здесь не будет!

– I, pede… – начала на латыни шатенка и запнулась, забыв окончание.

– …Fausto, – подсказал я, заработав её благодарный взгляд и ощутив на себе ревнивый взор Василия.

– То бишь, идите счастливой поступью, сударь Миронов, – иронично сказала Инга.

– Да уж уйду с большой радостью, – фыркнул тот и зло посмотрел на меня. – А ты так просто не отвертишься. В университете непременно встретимся. Ты ещё будешь стоять на коленях и просить у меня прощения.

– Пф-ф-ф. Вы перепутали себя с Господом. Только перед ним стоят на коленях и просят прощения, а уж никак не перед вами, – насмешливо сказал я, внезапно почувствовав острую головную боль. Мне даже еле удалось сдержать стон.

Миронов отчётливо скрипнул зубами и, хромая, вышел из библиотеки, сверкнув трусами.

– Эх и влип ты, Михаил, – мрачно вздохнул Гришка, дёрнул щекой и вдруг с восхищением добавил, причмокнув губами: – Но-о-о… как же ты этого Миронова на место поставил. Красота! Он же выскочил отсюда с такой рожей, будто ему тут по сусалам… э-э-э… ссаной тряпкой надавали. Да ещё и задницу порвали. Ик…

– Это точно, – весело подтвердила его сестра Инга и недовольно продолжила, нахмурив брови: – И зачем я только послушала родителей? Пригласи, пригласи Миронова. Его папенька богат и влиятелен. Тьфу! Больше я не поддамся на их уговоры.

– Родители хотят нам только добра, – вставил подвыпивший Григорий и попытался почесать кончик носа, но промахнулся и чуть не попал пальцем в глаз. – Кажись, я себя переоценил. Ладно, потом почешу.

– Да знаю я, что родители хотят нам добра! – отмахнулась Инга от слов брата, как от надоедливой мухи. – А вы, Михаил, приятно удивили меня. Повели себя как истинный мужчина и дворянин. Вы даже вон спину выпрямили и сняли очки. Вам, кстати, так больше идёт.

– Благодарю, – улыбнулся я, ощутив очередной ревнивый взгляд Рыжика. – Оказывается, что я и без очков неплохо вижу. А спина – наверное, сказался сильный стресс.

– Да, да, это всё стресс, – торопливо вставила Мария, тревожно поглядывая на меня припухшими от слёз глазами. – Но Михаил и раньше порой так… удивлял, поэтому тут нет ничего странного, совсем нет.

– Эй, Гриша, алкоголик малолетний, а может и мне дождаться нападения какого-нибудь маньяка, дабы и ты изменился в лучшую сторону? – весело усмехнулась шатенка, снисходительно посмотрев на брата.

– Язва, – буркнул тот и обиженно насупился. – И ничего я не алкоголик. Ты же сама подливала да сладенько приговаривала: этого попробуй, того… а теперь мне белый свет не бел. Знала же, что так и будет. А я в этом деле новичок. Чую, помру теперь. Уже яркий свет в конце тоннеля мерещится.

– А это тебе урок на будущее. Кто, как ни я, должен учить тебя?

– Инга, ты о маньяке-то больше не упоминай. Так даже в шутку не надо говорить, – серьёзно произнёс Василий, покачав головой.

– Я сама знаю, что мне говорить! – резко сказала она и воткнула в парня острый взгляд прищуренных карих глаз с густыми ресницами. Василий сразу же сник, виновато заулыбался и, наверное, завилял бы хвостом, если бы у него он был. – Лучше одолжи свой пиджак Михаилу, а то его рубашка в ненадлежащем состоянии.

– А если он мне его запачкает?

– Переживаешь из-за тряпки? Так по-мужски, – саркастично ухмыльнулась красотка, облив своего воздыхателя презрительным взором. – Тогда я подберу ему что-то из гардероба Григория. Заодно и Мари дам что-то из своих вещей. Её платье безнадёжно измято.

– На, на, – чуть ли не силой всучил мне свой пиджак Рыжик. – Надевай. Да надевай же!

Я усмехнулся и накинул на плечи пиджак парня. Он повис на мне, как на вешалке.

– А где ты так рубашку испачкал… и штаны? Ты же вроде особо не пил, – проговорил Григорий и следом махнул рукой. – А-а-а, впрочем, не важно.

– За мной, дамы и господа! – скомандовала Инга и пошла к двери.

Мы все следом за ней покинули библиотеку и оказались в полутёмном коридоре с портретами в потускневших от времени лакированных рамах. Они висели на оклеенной старенькими обоями стене, а под ними, на полу, в кадках росли зелёные карликовые деревца. Инга мимоходом тронула веточку ближайшего растения, а затем упругой походкой двинулась по вытертой ковровой дорожке.

Тотчас мой взор прилип к её аппетитной попке. Блин, всё-таки со мной что-то точно не так. Раньше гормоны не с такой силой бушевали в моём организме. Видимо, это всё влияние ритуала. И он же убрал мою близорукость и наградил кипучей энергией. Правда, энергия уже уходит, а головная боль нарастает. Однако ритуал явно отчасти удался, хоть и вышел неправильным. Ангел мщения ведь так и не появился.

Внезапно голову пронзила ещё одна стрела боли. М-м-м! Я еле сдержал стон. Да что это такое?! Надо хотя бы умыться холодной водой. Может, полегче станет. А тут как раз появилась и неприметная дверка, за который скрывалась уборная.

– Простите, дамы и господа, мне надо отлучиться, – сконфуженно дёрнул я губами и побрёл к дверке. – Галстук поправить.

– Василий подождёт вас с сестрой в холле, – в спину мне сказала Инга. – Он отвезёт вас в дом вашего дяди. Да ведь?

– Угу, – покорно выдал парень.

– Благодарю, – через плечо бросил я, скривив лицо при упоминании дяди. Мягко говоря, он нас с Марией не особо любил, как и вся его мерзопакостная семья.

Вздохнув, я открыл дверь и обнаружил за ней небольшую туалетную комнату, выложенную потрескавшимся кафелем. Около стены гордо стоял фаянсовый унитаз, а по круглому окну лениво ползли последние капли отшумевшего дождя.

Я щёлкнул выключателем, врубив тусклую лампочку, сиротливо свисавшую с покрытого жёлтыми пятнами потолка. В зеркале тотчас отразилась моя физиономия. Тонкие черты лица, впалые щёки, синяки под голубыми глазами, прилизанные белокурые волосы.

На кой шут я сделал такую ущербную причёску? Чтобы навсегда остаться девственником?! Криво усмехнувшись, я взъерошил волосы. Так-то лучше. А потом открыл медный кран, холодной водой смыл грязь и снова посмотрелся в зеркало.

– Что же с тобой происходит? – хрипло спросил я у своего отражения, шумно сглотнул и сморщился из-за боли, разрывающей голову. – Да и что это такое было в библиотеке? Из меня будто бы какая-то сила попёрла. Блин! А что если… что если ангел мщения всё-таки появился? Но… но… он во мне? Приклеился к моей душе? Или ещё что-то такое? Он-то и изменил меня! А может и продолжает менять? Или вовсе – вскоре тело захватит?

Последняя мысль ужаснула меня и заставила покрыться холодными мурашками. А буквально через миг в голове будто бомба взорвалась. Я вскрикнул, повалился на кафель и уставился мутным взором в потолок. Перед глазами плавали мушки, а рот открылся от изумления. Ведь боль ушла, оставив после себя знания… Рунные заклинания. Несколько штук. Они будто бы выплыли из самых тёмных глубин моей памяти, но я-то понимал, что никогда не сталкивался ни с чем подобным.

– Господи! – просипел я, вытаращив глаза. – Это знания ангела мщения! Он точно пробрался в моё тело! Что же теперь будет?!

Страх дал мне такого пинка, что я в мгновение ока принял вертикальное положение и мысленно затараторил, пытаясь вызвать ангела на разговор. Но тот не отвечал. Да и вообще – никак не выдавал того, что моё тело стало его прибежищем.

– Кхем… – судорожно кашлянул я в кулак. – Ладно, надо успокоиться. Может, всё не так уж плохо. Пока от гипотетического ангела я вижу лишь хорошее. Зрение восстановилось, знания появились. Да и ангелы, в отличие от демонов, вроде бы не захватывают тела людей. Мда, что-то рановато я начал паниковать. Может, наоборот, надо радоваться? Что если ангел поможет мне поставить на колени эту жизнь? Станет мне хорошим советчиком или мудрым наставником?

Подбадривая себя такими мыслями, я поспешно вышел из туалета, быстро добрался до лестницы, проскочил два этажа и очутился в круглом холле с хрустальной люстрой. Тут уже околачивались Рыжик, Григорий и Мария, нервно крутящая пуговичку просторной вязаной кофты. Сестра тревожно посмотрела на меня. А я ободряюще подмигнул ей и натянуто улыбнулся.

– Что-то вы долго, Михаил. А у меня мало времени, – недовольно бросил мне Василий, играя желваками.

– Инга… ик… попросила попрощаться с тобой за неё. А то ей пришлось уйти к остальным ещё не разъехавшимся гостям, – пожал мне руку Григорий, почему-то мучительно морщащий физиономию.

– Виктор и Артём уехали? – спросил я, пытаясь скрыть праведный гнев, вспыхнувший в груди.

Хотелось отомстить этим гадам. Причем во мне горела необыкновенная решимость. Прям железобетонная. Нет, я и раньше не был трусом, но прежде мне бы хватило ума не переть в лоб на двух таких быков. Всё-таки во мне веса как в паре кирзовых сапог. Но несколько часов назад я и не был готов активировать «наследство» своего дедушки. А когда решился на ритуал, то будто бы перешёл на какую-то новую стадию своего развития.

– Ага, эти двое уехали, – разочаровал меня друг, нахмурился и сдавленно выдал, будто слова давались ему с трудом: – Ну ты, конечно, сегодня… кха… дал. Да и сейчас глаза так воинственно горят. Дал отпор самому Миронову. Прежде я тебя таким не вид… бэ-э-э…

Гришка странно булькнул, резко прикрыл рот ладонью и со всех заплетающихся ног ринулся в сторону уборной. Бедолагу явно вот-вот стошнит.

– Так бы любой поступил на месте Михаила, – проронил Рыжик, обесценивая мой поступок, а затем открыл входную дверь и с нетерпением выдохнул: – Быстрее!

Он стал спускаться с крыльца. И тут его нога поскользнулась, а сам парень кубарем покатился по ступеням. Однако он не растянулся на мокрой брусчатке, а как-то умудрился упасть на руки, будто собрался с разгона сделать десяток отжиманий.

– Да, так совсем быстро, – саркастично сказал я, выйдя на крыльцо. – Гениальное решение. Как я сам не догадался?

Рыжий ожег меня гневным взглядом, встал на ноги, отряхнулся и с багровым от стыда лицом пошёл по лужам к старенькой «Волге».

– Миша, что ты себе позволяешь? Перестань зубоскалить, – вцепилась в мою руку сестра. – Люди нам делают добро, а ты…

– Да он сам нарывается, – хмуро проговорил я, заметив свои очки, которые потоки дождевой воды принесли к крыльцу.

– Михаил, ты меня пугаешь всё больше и больше. Что это такое было в библиотеке? Я чуть не упала в обморок от страха. Будто что-то огромное, сильное и невидимое исходило от тебя. Даже магия Миронова скукожилась. Ты уверен, что ангел не появился? Может, он в тебе? – беспокойно заглянула мне в глаза Мария, дрожа точно осинка на ветру.

– Да, наверное, во мне, – признался я, решив не юлить. Сестру лучше держать в курсе того, что со мной происходит, дабы она в случае чего была голосом разума. – Но ты не торопись паниковать. Понаблюдаем за мной несколько дней, а потом решим, что делать.

– А если… если ты уже одержим? – побледнела сестра.

– Одержимые не осознают, что ими кто-то управляет. Они не понимают, что изменились. А я всё прекрасно осознаю. Выходит, что я не одержимый. Да и ангелы не порабощают людей.

– Да, кажется, так и есть, – чуть успокоилась сестра. – А ты… ты его чувствуешь? Он говорит с тобой?

– Молчит, как партизан на допросе, будто и нет никого. Но кое-какие знания дал. И они вполне могут помочь нам возвыситься. Ты же не хочешь и дальше, как приживалка, ютиться в доме дяди? Да и если мы не обретём самостоятельность, то знаешь за кого ты замуж выйдешь? За того, кто больше всех отсыплет дядюшке денег. Какой-нибудь зажиточный простолюдин точно захочет в свой род настоящую аристократку, пусть даже и с такой испорченной семейной репутацией. Ты же магиня, а простолюдины чуть ли не все поголовно пустышки. И ты даже от простолюдина можешь родить мага. Ангел же пока ничего плохого мне не сделал. А может и нет его во мне. Что если «ангел мщения» – всего лишь название какого-то заклинания, дающего человеку запретные знания?

Сестра шумно сглотнула, поморщилась и нехотя сказала, опустив хрупкие плечики:

– Хорошо, уговорил. Понаблюдаем за тобой. Всё равно самостоятельно мы ничего не сможем сделать с этим существом, если оно есть. Ангела способен изгнать только маг из особого отдела. Но он быстрее убьёт тебя вместе с ним или швырнёт в тюрьму.

– Вот и замечательно, понаблюдаем, – усмехнулся я, сошёл со ступенек и решительно раздавил ногой свои очки. Они жалобно хрустнули под пяткой ботинка, вторя закашлявшей мотором тачке Василия. Она была настолько старой, что её давно пора было утилизировать, дабы не мучалась.

– А какие знания-то? – шёпотом спросила сестра, поддавшись любопытству.

Я не успел ей ответить, поскольку парень подогнал машину к крыльцу. Мы с Машей уселись на потёртое заднее сиденье, пропахшее бензином и выхлопными газами.

– Поедем через Весёлый угол. Так будет короче, – решительно выдал Рыжик, вставил в магнитофон кассету с зажигательной музыкой и нажал на педаль газа.

– Подождите! – вдруг раздался знакомый голос.

Я повернул голову и увидел на крыльце Лизу. Сердце радостно подпрыгнуло при виде одногруппницы, а во рту появился горький привкус сегодняшнего диалога между нами.

– Василий, подбросите меня до дома? – мило спросила девушка, элегантно поправив кудряшки. – Так явно будет быстрее, чем ждать такси. А то завтра же в университет.

– Конечно, сударыня, присаживайтесь, – хмуро выдал Рыжик, вышел из автомобиля и открыл для девушки переднюю дверь.

Лиза процокала каблучками по брусчатке, изящно примостила свою попку на переднее пассажирское кресло и одарила нас с сестрой мягкой улыбкой сексуальных губ.

– В путь, – выдохнул севший за руль Василий.

Автомобиль надсадно зарычал мотором и погнал по брусчатым улицам города, освещённого жужжащими электрическими фонарями, изогнувшимися буквой «г». Мимо замелькали редкие в такой час автомобили и автобус. Прогрохотал красный трамвай и проскочила пара жёлтых такси. Сверкнул буквой «М» вход в метро и промелькнул пяток таксофонов. А потом появились выгнувшиеся над узкими речушками каменные мосты. Мы преодолели их и ворвались в квартал под названием Весёлый угол.

Тут и там засверкали яркие неоновые вывески, приглашающие посетить бары, ночные клубы, казино и даже публичные дома. Громыхала музыка и звучал смех. А по тротуарам ходили пьяные гуляки, вдыхая воздух, пропитанный запахами марихуаны, табака, пива и крепкого алкоголя.

– Стыд и срам, – прошептала покрасневшая Машка, опустив взгляд. – Почему император дозволяет твориться такому прямо в столице?

– Людям нужно выпустить пар. Особенно мужчинам, – с понимающей усмешкой сказала Елизавета, снисходительно посмотрев на Василия.

Он, как и я, украдкой разглядывал проституток в кружевном нижнем белье. Совсем бедолагам надеть нечего. Они соблазнительно изгибались за панорамными окнами и обещающе облизывали ярко накрашенные губы. А одна так вообще чуть ли не в узел завязывалась. И её движения настолько привлекли внимание Рыжика, что он допустил роковую ошибку…

Внезапно наш автомобиль сотряс удар. Меня с сестрой бросило на спинки передних сидений. А Василия и взвизгнувшую Елизавету удержали ремни безопасности.

– Твою мать! – взвыл Рыжик, увидев в зад какой машины врезался.

– Тебе конец, сопляк! – истерично провизжала вызывающе одетая мадам, вылетевшая из роскошного автомобиля, сделанного в кайзеровской Германии. – У тебя денег не хватит, чтобы расплатиться со мной! Мне эту машину только неделю назад подарили! Выходи, урод!

– Не смейте разговаривать со мной в таком тоне! Я аристократ, – пропыхтел Василий, нехотя выбравшись из «Волги».

– Да мне плевать кто ты! Мой любимый скрутит тебя в бараний рог! Он граф, а не какой-то голодранец с голубой кровью! – нахально выдала девка, уперев руки в боки и выставив вперёд крупную грудь, едва не выпадающую из глубокого декольте.

– Простолюдинка, чья-то любовница, – потирая грудную клетку, подметил я, покосившись на сестру. – С тобой всё в порядке? А с вами, Елизавета?

– В порядке, – выдохнула одногруппница, тревожно хлопая глазками.

– Да, да, – протараторила сестра, задыхаясь от волнения. – А вот Василию теперь не поздоровится. У него же нет денег, чтобы оплатить ремонт такой машины! И у его родителей нет столько денег. А в аварию он попал из-за нас. Если бы не мы, то он бы сюда не поехал.

– Не соглашусь, сударыня! – торопливо проронила Лиза и снова продемонстрировала то, что она не по годам зрелая особа. – У него своя голова на плечах. Его никто не заставлял. Да и вообще – поменьше надо было смотреть на этих клуш с коровьим выменем.

– Но мы как-то должны помочь ему, – умоляюще выдала сестра и посмотрела на меня большими глазами.

Глава 3.

Пока дамочка поливала вмиг осунувшегося Василия крепкими словечками, я протянул руку к сумочке сестры. Та удивлённо на меня посмотрела, но молча передала её. Я достал из сумочки карандаш для бровей и крошечный блокнот с единорогом. Вырвал листок и стал незаметно выводить на нём руны. Ну, незаметно для Лизы, мрачно наблюдающей за дамочкой. А вот Мария всё видела. И её челюсть опускалась всё ниже, поскольку листочек покрывали руны. Да, пусть кривые, косые и неумело выведенные. Но это, блин, руны, разорви меня енот!

– Ого-го, – тихонько выдохнула Маша и ещё тише проговорила, склонив голову к моему плечу: – Это… это и есть те знания, что дал тебе… ангел? Но это же руны, а их принесли в наш мир демоны.

– Откуда ты знаешь, что демоны? Может, ангелы? Мы, вообще, мало чего знаем об этих существах, – едва слышно выдал я и протянул сестре листочек. – Попробуй зарядить руны. Я где-то слышал, что надо окутать магической энергией руку и приложить её к рунам. Вроде бы подойдёт любой из четырёх видов магии, живущих в нашем мире: и магия земли сгодится, и огня, и воздуха, и воды.

– Не буду, – упёрлась сестра, сложив руки на груди. – Не хочу связываться с этой мерзопакостью.

– Ну, тогда мы не поможем Василию, – пожал я плечами и сделал вид, что сейчас порву листок.

– Нет, – тихонько выдохнула она и двумя пальчиками взяла листочек, словно он мог укусить её. – Это точно поможет Василию?

– Должно.

– Ладно, – нехотя прошептала Мария и накрыла листок слабо засиявшей ладонью. Через миг магия впиталась в руны. И те засветились мягким голубым светом магии воды.

– Получилось, – радостно прошептал я.

– Получилось… – вторила мне сестра, не сдержав горделивую улыбку.

Я взял из её подрагивающих пальцев листок, свернул его в трубочку и громко проговорил:

– Елизавета, не угостите ли меня сигаретой? Да и огоньку бы.

Девушка повернула голову и хмуро посмотрела сначала на меня, а потом на взволнованную Марию.

– Мне казалось, что мы договаривались, – недовольно сказала Лиза, намекая на то, что я должен был молчать о её курении.

– Вам надо было лучше таиться. Моя сестра уже видела вас с сигаретой в руке, так что я не выдал вашу тайну, – соврал я и даже не почувствовал угрызений совести.

– Возьмите, сударь, – протянула девушка пачку дорогих сигарет и стальную зажигалку.

 Я взял зажигалку и одну сигарету, а пачку вернул Лизе. И как только она отвернулась, выбил из сигареты практически весь табак, сунул в освободившуюся пустоту свёрнутый в трубочку листочек и вышел из машины.

–…Кто только тебе права выдал? Или ты их купил?! – продолжала орать дамочка, окончательно потеряв берега. – Да мне эту машину с самого Берлину привезли! А кожа в салоне из Парижу!

Её глаза метали молнии, капризное лицо пошло красными лихорадочными пятнами, а грудь бурно вздымалась. При этом она умудрялась жевать жвачку, а её наманикюренный пальчик метался около физиономии побагровевшего Рыжика.

– Парижская кожа? Вы, наверное, не знаете, но французов убивать нельзя. Иначе увеличится популяция лягушек и улиток, – сострил я и попросил парня: – Василий, вернитесь в машину. Позвольте, я поговорю с дамой.

– А ты ещё кто такой, недомерок?! – завизжала истеричка, дохнув на меня лёгким запашком вина.

– Мадмуазель, прикусите язычок, – снисходительно начал я. – Понимаю, что деньги вскружили вашу головку. Ну, ежели в ней есть, что кружить. Однако это не даёт вам права так разговаривать с людьми. Вы лучше подумайте вот о чём. Рано или поздно ваш родовитый любовник… как бы это сказать… выбросит вас на помойку, когда захочет новую игрушку, готовую ради денег на всё что угодно. И тут о вас могут вспомнить все обиженные вами достойные люди с хорошей памятью. А аристократы очень злопамятные, особенно когда дело касается простолюдинов. Такие злопамятные, что прям ого-го и ага-га!

– Ты мне угрожаешь?! – опешила дамочка, выпучив глаза и профессионально широко разинув рот. У неё аж жвачка выпала. – Но это же не то, что не по-дворянски, но даже не по-мужски!

– О-о-о, вы вспомнили любимую защитную тактику всех склочных женщин, поносящих мужчин? Дескать, вы – девочка. Вам всё можно и ничего за это не будет?  – усмехнулся я и увидел в её глазах, что да, так оно и должно быть. – Нет, такого не будет. Вы просто поглядите на лицо этого рыжего молодого человека. Даже у меня поджилки трясутся. Зря вы с ним связались. Так что, Василий, присядьте наконец-то в машину. Не пугайте даму.

– Хо… хорошо, – промычал парень, чуть ли не насмерть поражённый моим дерзким поведением. Отчасти из-за безмерного удивления он и не стал перечить мне, а плюхнулся в автомобиль.

А вот дамочка вернулась к прежней модели поведения и начала рычать:

– Да… да… ты знаешь, что с тобой будет?! Ты будешь умолять меня о прощении! Будешь моей послушной собачкой! Я смешаю тебя с грязью! Стоит мне только сказать своему любимому, так он тебя…

– Да захлопни ты уже варежку, надоела, честное слово, – лениво процедил я, затянулся подожжённой сигаретой и выпустил дым в перекорёженное бешенством лицо истерички.

Она тотчас заткнулась. А на её физиономии появилось блаженно-отсутствующее выражение накурившегося наркомана. Кажется, дым от рунного заклятия сделал своё дело. Он проник в нос дамочки и стёр из её воспоминаний последние минут десять.

И всё произошло ровно так, как было в описании заклинания, возникшего среди прочих в моей голове, когда я грохнулся в туалете! Круто! Как же круто! У меня от восторга аж волосы на руках дыбом встали, а ноги чуть в пляс не пустились. Но надо успокоиться и продолжить реализовывать свой план.

Успокоив дыхание, я мимолётом посмотрел на гуляк, подметив, что никто из них не обращал на нас с дамочкой никакого внимания. Даже идущий мимо пьянчужка во все мутные глаза пялился не на наш странный дуэт, а на проституток. Он был так увлечён, что даже не заметил, как я ловко выхватил из его руки початую бутылку виски. Выпивоха так и поплёлся дальше, норовя вот-вот упасть.

Я же всучил истеричке бутылку и сказал:

– Что же вы, мадмуазель, так резко тормозите? Перебрали немного? Ну, ничего страшного. Поезжайте домой. Я вас не виню.

– Угу, – заторможенно промычала девица, развернулась словно механическая кукла, уселась в автомобиль и покатила в сторону центра города.

Уже через минуту-другую она очухается, но вряд ли вернётся сюда. Будет думать, что сама виновата. Мои-то слова останутся в её памяти, а вот авария нет. Истеричка явно посчитает, что устроила аварию из-за алкогольного опьянения. И именно алкоголь затуманил её память. Вот и отлично.

Мне с трудом удалось удержаться от довольной улыбки. А еще снова захотелось сплясать прямо здесь и сейчас. Какие же возможности несут знания ангела?! А если он даст мне ещё что-то?!

Меня охватила лёгкая эйфория, но я кое-как сумел прогнать её и сел в автомобиль с каменной физиономией, словно каждый день утрясал сложнейшие ситуации.

– Что это сейчас было, сударь? – сдавленно выдал Василий, разорвав тишину.

– Разговор на повышенных тонах. Признаюсь, весьма некультурный и грубый разговор. Но мне удалось убедить эту даму в том, что она сама во всём виновата. Слишком резко затормозила.

– Ого-го, – потрясённо выдохнула Лиза и посмотрела на меня так, будто впервые увидела. – А вы, сударь, полны скрытых талантов.

– Да, Михаил такой, – вставила сестра, которую разрывали противоречивые чувства. С одной стороны – гордость за меня, а с другой – страх, что кто-то пронюхает о моём ангеле. Во втором случае особый отдел меня из-под земли достанет и не для того, чтобы похвалить и расцеловать в обе щеки.

– Не хотите сказать Михаилу спасибо? – посмотрела на Рыжика Елизавета и привычным движением поправила кудри.

– Благодарю вас, сударь, – нехотя выдавил парень и заметно глуше добавил: – Хотя у меня уже всё было под контролем. Ещё бы чуть-чуть – и я бы разрешил проблему.

По пухлым губкам Лизы скользнула насмешливо-скептическая улыбка. А я решил промолчать. Зачем добивать Рыжего? У меня и так много врагов на любой вкус и цвет. Да и в конце-то концов кто-то же должен довезти нас до дома.

Однако мои надежды не оправдались. «Волга» наотрез отказалась заводиться. Заупрямилась хуже дохлой ослицы.

– Придётся полазить под капотом, – мрачно проронил Василий, уже уставший багроветь от стыда. – Это займёт какое-то время.

– Пожалуй, дальше я сама. Мой дом уже совсем близко, – проворковала Лиза. – Спасибо, Василий, что подвезли… ну куда смогли.

– Мы тоже продолжим путь сами, – поддакнул я, открыв заскрипевшую дверь машины. – Всего хорошего, сударь. И спасибо за пиджак. Я оставил его на заднем сиденье.

– До свидания, – вяло пробормотал Василий.

Он тоже выбрался из авто, поднял капот и стал с умным видом смотреть на мотор, а тот, казалось, еле слышно просил наконец-то пристрелить его, избавив тем самым от страданий.

Елизавета же напоследок окинула меня оценивающим взглядом и весело сказала:

– Без очков вам лучше, Михаил.

– Благодарю! – бросил я и пробормотал себе под нос: – Это вы ещё меня без одежды не видели.

Помахав мне лапкой, она, соблазнительно виляя попкой, перешла дорогу и двинулась по второстепенной улице. А мы с сестрой пошли по главной.

– Миша, что ты сделал с этой склочной простолюдинкой? – прошептала Мария, сгорая от волнения.

– Стёр из её памяти с десяток минут. Теперь она не будет помнить аварию. Но, к сожалению, это заклятие воздействует только на пустышек, то бишь на тех у кого нет дара.

– Ого! – опешила сестра, отправив бровки в космос. – Но даже так – это всё равно могучая силища! Вот только… чем тебе придётся заплатить за неё? И, кстати, как ты в библиотеке активировал руны? Как сумел провести ритуал? Только не говори, что потратил жизненную силу. Ты же не делал этого? Чего молчишь? Неужели сделал?! И сколько?

– Не знаю, но думаю, что несколько лет. Может, десять, а то и пятнадцать, – легкомысленно сказал я, чуть ли не пританцовывая от возбуждения.

– Пятнадцать лет?! – ахнула она, миновав лежащего в блевотине чувака в косухе. – Ты отдал пятнадцать лет жизни?!

– Ну и что? Даже планеты не живут вечно. Шестьдесят лет или семьдесят пять. Всё едино – без этого ангела мщения моя жизнь была бы, как школьное сочинение. Унылой и неинтересной, – проговорил я, ощущая невероятный душевный подъём. Казалось, что даже звёзды сложились в надпись «Теперь всё изменится, зуб даём».

– А если тебе судьба отмерила всего лет тридцать пять? Что тогда?

– А-а-а, – отмахнулся я.

– Нет, всё-таки зря ты провёл ритуал, – промычала сестра, подозрительно поглядывая на прохожих. Но никто из них даже не думал прислушиваться к шушуканью двух подростков. В витринах же до сих пор извивались полуголые девки. Вот это было зрелище!

– Если честно, то я был зол на весь белый свет. Однако я рад, что провёл ритуал. Теперь у меня есть шанс занять достойное место в обществе. Я не хочу влачить жалкое существование.

Сестра нахмурилась и погрузилась в мрачные размышления, изредка поглядывая на мою светящуюся физиономию. А я с глуповатой улыбкой на губах посмотрел на сморщенную цыганку в цветастом платье. Она стояла на перекрёстке и цепко поглядывала на гуляк. Думает, кому бы коня продать? Не битого и не крашенного?

Собственная шутка заставила меня ещё сильнее расплыться в улыбке. Но буквально через миг мне стало не до улыбок.

Цыганка вперилась в меня расширившимися глазами, ткнула в мою сторону трясущимся узловатым пальцем и заверещала, сверкнув золотым зубом:

– Тёмный! Тёмный! Тёмный!

– Где? – обернулся я, ощутив вцепившийся в спину холод.

Гуляки тоже стали оглядываться, пытаясь понять на кого указывает цыганка. А она вдруг закатила глаза, осела на тротуар и задрожала, пуская слюни.

– Быстрее пошли отсюда! – потянула меня за руку сестра. – Быстрее!

Мы торопливо перешли дорогу и исчезли в хитросплетении улиц таких же тёмных, как настроение Марии.

Она помолчала немного, а затем выдохнула:

– Это ведь она о тебе! Точно ли ты вызвал ангела? Может, демона?

– Ну чего ты слушаешь выжившую из ума старуху?

– А того. Говорят, что старые цыганки могут видеть суть. И не нукай. Сколько раз тебе говорить, что это некрасиво?

– Да мошенницы они все. Может, она вообще негра увидела? – легкомысленно сказал я, а у самого внутри что-то дрогнуло, стоило вспомнить истошный крик старухи.

Сестра шмыгнула носиком, упрямо вскинула подбородок и дальше пошла молча. И она рта не раскрывала вплоть до дядиного дома, обосновавшегося на узкой тихой улочке с раскидистыми клёнами. Раньше этот ветхий готический особняк с горгульями на карнизе и черепичной крышей принадлежал моему дедушке-оккультисту. А после его смерти отошёл старшему сыну, то бишь моему дяде. И нынче этот старинный дом был единственным на всей улице, кто стоял, полностью погруженным во тьму. У остальных домов перед входными дверьми хотя бы горели электрические фонари, а мой дядя, чёртов скряга, даже на электричестве экономил.

Нам с сестрой пришлось в темноте взбираться на крыльцо с коваными перилами. А около пошарпанной входной двери Машка горячо прошептала:

– Миша, умоляю, не наломай дров. Просто молчи, если тебя вздумают ругать. Ты же знаешь, что нам больше некуда идти. Отец не оставил нам ни копейки. А дядя – наш законный опекун. Пообещай мне, что будешь держать язык за зубами. А то опять что-нибудь сказанёшь.

– Хорошо, – нехотя процедил я, состряпав кислую физиономию.

– Спасибо, – искренне выдохнула обрадовавшаяся сестра и загромыхала ключами.

Через миг в темноте заскрежетал замок, а затем дверь открылась, и мы с сестрой проскользнули в окутанный мраком холл, пахнущий пылью, старой древесиной и лаком.

– Явились! – полоснул меня по ушам пронзительный, визгливый женский голос. Аж зубы заломило, а сестра чуть до потолка не подпрыгнула. Так заикой, блин, станешь.

Спустя мгновение холл осветила старенькая хрустальная люстра с тремя жёлтыми лампочками из двенадцати возможных. В углу на кресле восседала наша тётушка Клавдия. Желчная, склочная слабенькая магичка с жёлтым лицом, ломкими мышиного цвета волосами и невыразительными глазками. Она была худой как щепка, словно её ядовитый, неуживчивый характер изгнал из тела даже собственную плоть.

– Тётушка, мы же предупреждали вас, что вернёмся поздно, – торопливо промяукала моя сестра, уперев взор в вытертый ковёр, красующийся на полу, который порой скрипел так жалобно, что хотелось заплакать.

– Но не так же поздно! – вскричала тётка и тут же понизала голос, тревожно глянув на ступени, ведущие на второй этаж, где храпели её два «ангелочка». Мои двоюродные сестра и брат. Те ещё занозы в заднице. Однако тётушка любила их больше всего на свете, поэтому они и выросли такими капризными и эгоистичными подростками, думающими, что им всё можно.

– Простите, тётушка, – виновато сказала Мария, хотя мы ни в чём не были виноваты.

– Да кому нужны твои извинения? Они как холостые пули. А ты чего молчишь, обормот? И где твои очки? А чего ты с рубашкой-то сделал?! – ахнула женщина, разинув рот с такими крупными зубами, что им бы и бобры позавидовали.

– Машина мимо по луже проехала и окатила Мишку. А очки он оставил у Григория, – торопливо ответила сестра, искоса бросив на меня предупреждающий взгляд. Дескать, молчи, мы же договаривались. И я молчал, но с огромным трудом. Всё моё существо жаждало поставить на место эту высохшую ведьму, повадившуюся издеваться над нами. Она будто бы нашла новую цель своей никчёмной жизни – извести нас с сестрой, придираясь по малейшему поводу.

– Дрянной мальчишка. Вечно ты влипаешь в истории! Возьми пример со своего двоюродного брата! Чудо, а не ребёнок. Все-то у него получается, учителя его хвалят.

– Да он жопы преподам лижет так, что они сверкают ярче Солнца, – еле слышно пробормотал я себе под нос и неожиданно ощутил прилив бодрости, словно тёткин гнев дал мне заряд силы. Хм-м-м…

– Чего ты там шепчешь? Говори громко и уверенно. А не мяукай, как сраный кот.

– Говорю, да, Иван – настоящее солнышко. Большое такое солнышко, румяное, с отменным аппетитом, – с тщательно скрытым сарказмом сказал я и почувствовал острый локоток сестры, вонзившийся в мои рёбра.

– Да, так и есть, – важно согласилась тётка, даже не поняв, где я уел её сына-толстяка, способного сожрать двух немытых бомжей. Особой разборчивостью в еде он тоже не отличался.

– Можно, мы пойдём?! – торопливо выдохнула сестра, конечно же раскусившая мой сарказм. – Завтра рано вставать. В университет же надо.

– Пойдёте. Но сперва отстираете рубашку этого неряхи и уберётесь на кухне.

– Но ведь Ефросинья обещала наконец-то самолично прибраться, – проговорила Машка, вспомнив нашу двоюродную сестру.

– Ефросинье некогда было! Она весь вечер изволила петь, – с гордостью произнесла тётушка Клавдия и свысока глянула на нас.

– Как жаль, что мы пропустили такое незабываемое представление. У меня как раз уши заложило, а её дивный голос непременно прочистил бы их, – опять с сарказмом сказал я, кое-как скрыв презрительную усмешку.

Фроське медведь не только наступил на ухо, но и хорошенечко на нём потоптался. И те звуки, что она извлекала из своего тучного тела, приводили в ужас всех окрестных котов. Животные думали, что в этом доме в промышленных масштабах кастрируют их сородичей. Но тётушка недалеко ушла от дочки в плане музыкального слуха. Поэтому она искренне хвалила её и от умиления вытирала платочком уголки глаз.

– Доброй ночи, тётушка. Мы все сделаем, – торопливо выдала сестра, схватила меня за руку и потащила на кухню.

– И чтоб утром всё блестело! – ударил нас в спины противный голос тётки. – А если не отстираете рубашку, то шиш Мишке, а не новую! В этой будет ходить! Мы и так на вас свои деньги тратим! А вы отвечаете такой чёрной неблагодарностью! Могли бы и похлопотать за Ефросинью с Иваном, чтобы их тоже позвали в дом Ветровых.

– В следующий раз непременно попросим! – крикнула сестра и открыла дверь, ведущую на кухню.

– Ага, чтобы эти двое там все сожрали. А тётя с дядей тратят на нас гроши, да и то, чтобы потом кое-кого выгодно выдать замуж. Да и меня пристроят, если источник проснётся. Инвесторы, так сказать, – мрачно проговорил я и следом за сестрой проскользнул на кухню, погруженную во мрак. – Эх, чую, Маша, однажды ты проснёшься, а я стою посреди гостиной с руками по локоть в крови, на лице у меня безумная улыбка, а вокруг в живописных позах лежат трупы этих упырей. Кишки висят на люстре, как новогодняя гирлянда. А на столе лежит башка Ивана с яблоком в распахнутой желтозубой пасти. Да ладно, шучу я. Не напрягайся. Чувствую же, что замерла, как столб.

– Ох и фантазия у тебя, – раздался в темноте голос сестры. – Лучше включи свет.

– Сейчас, – произнёс я, нащупал выключатель, щёлкнул им и увидел невероятный беспорядок. – Вашу благородную мать! Они бы ещё посреди кухни нагадили! Это же надо устроить такой бедлам. Будто специально его сделали. Да не будто, а специально. Зуб даю, это Иван с сестрой постарались.

– Наверное, – уныло поддакнула Машка, даже не став ругать меня за непозволительный, по её мнению, лексикон. Кухня реально походила на такое место, где этажом ниже расположился Ад. В раковине громоздилась немытая посуда, на столе ковром лежали объедки, а на полу красовались подозрительные разводы. – Нам придётся сильно потрудиться.

– А может и не нам, – задумчиво проговорил я, постукивая себе согнутым пальцем по подбородку.

– Что ты имеешь в виду? – тут же подозрительно сощурила глазки сестра.

Глава 4.

Я смахнул со стула крошки, уселся на него, закинул ногу на ногу и проговорил:

– Одно из заклятий ангела может уничтожить грязь, а нам надо будет только расставить посуду по местам.

– Миша, не стоит по пустякам обращаться к рунам, – прошептала Мария, строго посмотрев мне в глаза. А меня буквально распирало от желания опробовать все заклятия ангела.

– Не торопись отказываться. Ты вот о чём подумай. Сколько нам понадобится времени, чтобы отдраить кухню? Несколько часов. То есть спать мы ляжем глубокой ночью. Уставшими и измученными. А вставать нам рано утром. Выходит, что в университете мы будем зевать и мечтать о сне. Вся учёба пройдёт мимо нас. А ежели кого-то из нас вызовут к доске? Что тогда? Плохая оценка. Да?

– Да-а-а, – огорчённо протянула сестра и нахмурила бровки. Она была исключительной отличницей, поэтому плохие оценки пугали её почище, чем ладан чёрта.

– Руны ангела, – вкрадчиво повторил я, разглядывая ногти. А потом принялся стращать Марию, чтобы она поскорее согласилась на моё предложение: – Меня даже больше любопытство разбирает, чем желание откосить от уборки кухни. Ты же знаешь, когда у тебя в руках молоток, то всё напоминает гвоздь. Так вот, ангел мщения дал мне этот молоток, то бишь знания. А ты ведь меня хорошо знаешь. Я рано или поздно применю их все. Только уже не под твоим надзором, а Гришку уговорю зарядить руны. А Григория ты тоже знаешь. Он явно что-то сделает не так – и тогда…

– …Не делай глупостей, Михаил! – перебила меня Мария. – Никто не должен знать о твоих новых… э-э-э… способностях!

– Вот-вот, – с намёком проговорил я, ощущая себя дьяволом. Даже стыдно немножко, что играю на слабостях сестры.

– Ладно, давай воспользуемся рунами, – «сломалась» Мария, поспешно закрыла на замок кухню и зашторила все окна.

– Мудрое решение, как и все твои решения, – преувеличено льстиво улыбнулся я, снял свою рубашку с коротким рукавом и положил её на стол. Следом взял лежащий на тарахтящем холодильнике огрызок карандаша и принялся на дощатом полу выводить руны.

– Какие… какие красивые, – пробормотала сестра, заворожённо глядя на символы, выходящие из-под моей руки.

– Ага. Жаль только, что у меня нет своего источника, дабы зарядить их, – мрачно пробубнил я, ощутив укус раздражения.

Источник – это не только возможность заряжать руны, но и магия пассов. У Машки есть источник, завязанный на магию воды. Она с помощью пассов может создавать сосульки, ледяные щиты, замораживать воду… И даже будет способна выжимать из тела врага всю влагу. Но это потом, года через три, когда она полностью разовьёт свой источник. А пока у неё лишь двадцать пятый уровень из возможных девяносто девяти. Но ей, конечно, не прыгнуть выше шестидесятого. Не те у нас были родители, чтобы рассчитывать на мощный дар.

А вот тот же козёл Миронов уже на сорок пятом уровне. Он наверняка доберётся уровня эдак до семьдесят пятого, если не будет лениться, ударно тренироваться и медитировать.

Благо самые упорные тренировки требуется совершать всего несколько лет с момента открытия дара. А открывался он после шестнадцати лет. Расти же он переставал через четыре года после пробуждения, то есть где-то после двадцатого дня рождения. После этого его надо лишь поддерживать, чтобы он не начал регрессировать.

Между тем я вывел последнюю руну и азартно посмотрел на Марию. А та возбуждённо облизала губы и прикоснулась к рунам ладонью, окутанной голубой дымкой магии воды. Тотчас руны вспыхнули и пропали. А по кухне пронеслась светлая волна, заставившая её заблестеть, как юбилейный рубль.

– Шикарно, – удовлетворённо проговорил я и надел рубашку, ставшую белее, чем была во время покупки.

– Ага! – ошеломлённо поддакнула сестра, против воли засиявшая от ликования. – Вот это очень полезные руны. Сколько же можно экономить времени на уборке?

– Много. И ты видела, что волна была светлой? А ведь, кажется, что магия демонов имеет чёрный цвет. Выходит, что мне всё-таки перепали знания ангела мщения?

– Может, цыганка, и правда, ерунду сказала, – проронила сестра, пристально посмотрела на меня и с великой надеждой выдала: – Как же я хочу, чтобы с тобой всё было хорошо.

– Да нормально всё будет. Не паникуй. Должно же и нам когда-нибудь повезти? – приподнято сказал я и начал расставлять по местам сверкающую посуду.

– Угу, – кивнула Мария, принявшаяся мне помогать. – Но в библиотеку я всё же схожу, чтобы попробовать найти книги об ангелах. И глаз с тебя спускать не буду. А ты по любому поводу не применяй руны. И расскажи-ка, какие ещё  рунные заклятия знаешь.

– Их не так-то много. Всего несколько штук, – проговорил я и стал рассказывать сестре о рунах.

И пока я говорил мы успели окончательно привести кухню в порядок, после чего покинули её, оказавшись в тёмном коридоре.

Да, в особняке царствовал мрак. И только заглядывающий в окно лунный свет боролся с темнотой. Однако мы с сестрой превосходно знали дом, поэтому без проблем поднялись на второй этаж по лестнице, поскрипывающей до того противно, что аж зубы заныли.

– Как же я надеюсь, что всё будет хорошо. Доброй ночи, – жарко сказала Мария и скрылась за дверью небольшой комнатушки.

– Доброй, – проронил я и направился к соседней такой же комнатке.

Мои пальцы повернула ручку, а потом дверь послушно открылась. И я краем глаза уловил движение сбоку. Меня частенько подкарауливали всякие уроды, видящие во мне слабака, поэтому я уже выработал условный рефлекс. И сейчас мой костистый кулак влетел в крупную тень, похожую на Колобка.

– Ай! – тоненько завизжал силуэт голосом Ивана. – Ты чего творишь, придурок?! В плечо мне попал!

– А я думал в тесто. Ты чего здесь делаешь? Напугать меня хотел? Вот и получил. Я-то думал, что это вор, который по очень крепкой лестнице забрался в окно.

– Чего-о? – озадаченно протянул двоюродный братец, получивший интеллект от моей тётушки.

– Того. Говорю, зачем в мою комнату пришёл? – спросил я, включив свет.

Лампочка осветила убогую кровать, пошарпанный шкаф, стол с горбатой настольной лампой, полку с книгами, пару стульев и Ивана, обряженного в пижаму. Она едва сходилась на его пузе. Пуговицы держались из последних сил, как наши во время Первой мировой войны, произошедшей в начале века.

Короткие мышиного цвета волосы парня оказались всклокочены, на круглом щекастом лице сверкали маленькие глазки, а вздёрнутый пяточком нос недовольно сопел. Как мы вообще можем быть родственниками? Его же прямо сейчас сунь в свинарник, – и никто не поймёт, что это человек. От Ивашки ещё и потом разило так, что слёзы на глаза наворачивались.

– В твоей комнате? – вдруг насмешливо выдал братец, откинул корпус и упёр руки в необъятные бока. – В этом доме нет ничего твоего! Тут всё принадлежит моей семье. А ты лишь жалкий приживалка, как и твоя сестра. Вот я завтра поутру мамке скажу, что ты меня ударил, так она тебе устроит взбучку. Непременно посадит под замок. Ты больше не будешь разгуливать по вечеринкам. И чего вообще Ветровы пригласили тебя? Недалёкие люди.

– Они хоть люди, – усмехнулся я и пробежался насмешливым взглядом по колобкообразной фигуре Ивана, испускающего волны зависти и возмущения. Мол, его, такого прекрасного, не пригласили на вечеринку, а какого-то белобрысого дрыща и его сестру – пригласили. Наверняка он по этой причине и пробрался в мою комнату. Хотел пакость какую-нибудь устроить. Аж уснуть не мог от обиды и досады.

– Так и я человек, да ещё и маг. А ты – пустышка. Пустышка, пустышка! – стал кривляться братец, улыбаясь до ушей и пританцовывая. А танцевал он, как бог… одноногий бог Хуракан, коему поклонялись майя, давным-давно практически подчистую вырезанные испанцами.

– Иван, ты ведёшь себя как ребёнок, а ведь тебе уже семнадцать, – снисходительно сказал я, принявшись спокойно снимать штаны.

– Пустышка, пустышка! – продолжал кривляться Ванятка. Однако ему уже было не так весело. Моё бронебойное спокойствие выводило его из себя и заставляло злиться. – Ты всю жизнь будешь жалкой пустышкой, как какой-то вшивый простолюдин! Благо твои родители сгинули и не видят какое ты ничтожество. Надо бы тебе фамилию сменить, чтобы ты не позорил род Волковых.

– Родителей моих не трогай, – дрогнувшим от ярости голосом выдал я. Всё-таки пухлый гад сумел затронуть чувствительные струны.

– Ах-х-х родителей не трогать, – сладенько выдохнул Иван, расплывшись в желтозубой улыбке. – Сиротка любит своих папку и мамку? Жалко ему их? Скучает он по ним? Ну так поплачь. Они же гниют в земле. И маменька твоя, да и, наверняка, папенька, от которого ни слуха, ни духа. Он точно сдох в какой-нибудь канаве полной нечистот. Куда он последний раз направлялся по делам своим торговым? В Африку? Вот там-то его и погубила какая-нибудь лихоманка. Ну да и чёрт с ним. В империи ещё полно торговцев-неудачников, пустивших псу под хвост все свои деньги.

– Не смей порочить честь моего отца, – процедил я, ощутив лютое бешенство. Аж скулы судорогой свело, а шерсть встала дыбом.

– Ну и что ты мне сделаешь, щепка? – глумливо оскалился братец, весящий раза в полтора больше меня. – Ты же пустышка. И ты никогда не сделаешь вот так, – его руки с толстыми пальцами-сосисками совершили пару пассу, после которых между ладонями парня появился шипастый шар льда. – Нравится, слабак? Нравится? А вот ты никогда. Слышишь? Никогда не сможешь сотворить ничего подобного, ничтожество. Пустышка, хиляк…

Он ядовито хрипел что-то ещё, но я его уже не слышал. Уши заложило из-за бушующих в душе эмоций, а глаза пристально сверлили шар льда. В голове же пульсировало всего одно слово «пустышка», «пустышка», «пустышка»… А в груди нарастало жаркое пламя, будто бы вырвавшееся из глубин самого Ада. Оно с каждым мгновением становилось всё сильнее и сильнее. Меня аж в пот бросило. Слюна высохла, а кожу на ладонях защипало так, словно я оказался в чане с расплавленным металлом. И внезапно река огня, будто бы прорвала запруду. Я застонал сквозь зубы, запрокинул голову и раскинул в стороны руки.

– А-а-а! – тоненько взвизгнул отпрыгнувший Иван, уронил на пол сферу льда и бухнулся толстой жопой на скрипнувший стул.

– А ты такое сможешь сотворить?! – прорычал я, вне себя от ликования. Мои руки до самых локтей были покрыты трескучим пламенем. Его изрыгала сама кожа. А в солнечном сплетении пульсировало до того неизвестное тепло… Источник! Он проснулся! Но почему огонь, ведь должна быть вода?! Да и шут с ним! Главное, что теперь я маг!

Полубезумная улыбка исказила моё лицо, окончательно добив братца.

– А-а-а! Мамочки! – перепугано запищал он и ринулся прочь, но упал и башкой врезался в дверь. Та от удара распахнулась, после чего Иван на четвереньках выбежал в коридор, шустро вскочил на ноги и бросился в сторону комнаты родителей. Но, прежде чем он достиг её, в мою нору влетела перепуганная Машка в длинной ночнушке с рюшечками.

– Господи! – опешила она, увидев огонь, втягивающийся в мою кожу.

– Обозналась. Всего лишь твой брат. Или ты так странно радуешься? – весело усмехнулся я, чувствуя себя на седьмом небе от счастья. Меня даже не смущал насыщенный запах жжёных волос и спалённые брови.

– Я… я рада. Но ты же огневик, а должен быть водяным. У нашей матери была земля, а у отца вода. И его источник был много сильнее матушкиного, следовательно, все их дети должны были получить магию воды. Выходит, у нас разные отцы?

– Чепуха. Ты вообще можешь представить, чтобы наша мать изменила отцу? У них же любовь была, как из книги. Отец до последнего сидел возле её больничной койки, когда её пожирала болезнь.

– Тогда твой источник… не совсем твой, а… – она понизила голос, – ангела мщения. Хотя огонь, вроде бы, более присущ демонам. Да и сила этого источника… Вспомни, у меня во время прорыва всего лишь появились капли воды на ладонях. А у тебя руки горели. У Миронова, говорят, что-то подобное было. А он гипотетически весьма сильный маг. Нет, это точно не твой источник. Не могла в тебе дремать такая сила.

– Это мой источник! И ничей более! – разозлено рявкнул я, играя желваками.

– Твой, твой, – поспешно согласилась сестра, примирительно выставив перед собой руки. – Никто его у тебя не отбирает. Успокойся.

– Ладно, извини, что-то я вспылил. Просто мне не хочется даже думать, что я могу потерять источник по чьей-либо воле. И это… тебе лучше вернуться в свою спальню. А то сейчас Ивашка притащит сюда своих родителей. Кажется, я его чуть не поджёг. Чувствуешь, свиным шашлыком пахнет? – чуть виновато выдал я.

Сестра вымученно улыбнулась, поколебалась пару секунд и прошептала:

– Нет, я остаюсь.

– Иди. Они не будут меня ругать. А наоборот – похвалят. Ведь теперь они смогут продать меня подороже. Я стал для них очень ценным активом. Женят меня на какой-нибудь богатой простолюдинки, а я ведь ещё и не пожил толком. Эх. Иди, иди. Не переживай за меня.

– Ладно, – нехотя сказала Мария и вышла из комнаты.

А я закрыл дверь, выключил свет и улёгся на кровать в ожидании дяди и тётушки. Но они что-то не торопились почтить меня своим визитом. И чем дольше они не шли, тем больше мои мысли занимал открывшийся источник. Вашу мать! Сколько же я этого ждал! Казалось, что целую жизнь. И теперь он у меня есть!

Я счастливо заулыбался, глядя в темноту. При этом возбуждение буквально умоляло меня поэкспериментировать с источником. Да и тётка с дядькой так и не пришли. Кажется, они решили до утра отложить разговор со мной. Разумно. Так что вряд ли кто-то помешает моим экспериментам. А я уже кое-что придумал…

Поспешно вскочив с кровати, включил настольную лампу и достал огрызок карандаша. Он проворно забегал по тетрадному листку, оставляя на нём руны. А когда я закончил, то перегнал часть жара из солнечного сплетения в руку. В этом мне помогли знания, полученные из десятков учебников по магии. Я лет с восьми готовился стать магом. И даже разучивал пассы. Благо, что как минимум половина пассов была универсальна, то есть они подходили магам всех направлений: и воды, и огня, и земли, и воздуха.

Тем временем мою ладонь окутала жёлтая дымка магии огня, позволившая зарядить руны.

Но это ещё было не всё. Влагу я создать не мог, поэтому схватил с подоконника литровую банку с водой, из которой порой пил, поскольку тётушка зажлобила нормальный кувшин. И вот сейчас вода из банки полилась на листок, а тот стал жадно впитывать её. Ушёл целый литр. Листок даже без проблем сожрал куски тающего льда, оставшиеся от сферы Ивана.

– Красота, – улыбнулся я, аккуратно взяв листок, который на ощупь был лишь чуть-чуть влажным.

Открыл дверь и положил листок на ковровую дорожку. Он пару мгновений помедлил, а затем пополз в сторону комнаты Ивана, ориентируясь на вкус магии, создавшей сферу льда.

По моей задумке листок должен добраться до кровати братца и устроить диверсию. Нет, Ивашка останется жив. Его жирный зад не разлетится по комнате. Хотя за слова о моих родителях его надо бы наказать посерьёзней. Но всё-таки он лишь глупый болван с поганым языком, так что с него хватит и более мелкого наказания.

Листок под утро обязан устроить видимость того, что братец обоссался. Насколько я знаю, Ивашку по утрам будит сестра, а у неё язык, что помело. Она увидит на кровати брата влажные пятна и тут же с хохотом понесёт по дому благую весть, что Ивашка обдулся. Фроська не будет разбираться: на самом ли деле он обоссался или нет. Ей хватит одной лишь видимости.

Между тем листок дополз до полоски лунного света, падающего из окна, а потом прошмыгнул под дверь и исчез в комнате Ивана.

– Я, конечно, не дьявол, но всё впереди. С такими-то рунами мне море по колено, – довольно пробормотал я и вернулся в свою комнату, где стал играться с источником.

Мне приходилось использовать лишь самые примитивные и слабые пассы, поскольку я ещё плохо чувствовал связь с источником. Чтобы наладить наши взаимоотношения нужны часы медитаций. Правда, и вот так – с наскока – мне удалось создать несколько шаров огня, кнуты пламени и испепеляющие стрелы. Однако я довольно быстро устал. Кончилась мана, ведь тратил я её не рационально. Где-то вбухивал слишком много, а где-то совсем мало. Сказывалось отсутствие опыта. Ну, ничего, со временем всё придёт.

Подбадривая себе такими мыслями, я довольный и уставший брыкнулся на кровать и заснул без задних ног.

Однако сон… сон оказался тяжёлым и муторным. Я захлёбывался в море крови, блуждал в темноте и кого-то искал. Дрался с тенями и видел озёра лавы.

Кажется, я всю ночь ворочался с боку на бок. А когда проснулся за окном царило хмурое, серое утро, простыня вся была мокрой от пота, а губы практически беззвучно шептали:

– Медея… медея… Кхам… медея? Это ещё что такое или кто?

Я никакую Медею не знал. Но мне хватило сообразительности понять, что, кажется, это то ли название, то ли имя пришло ко мне с ангелом мщения. У меня не было воспоминаний о его жизни. Так что Медея осталась для меня пустым набором букв. Но сам факт того, что я во сне упоминал непонятную Медею, произвёл гнетущее впечатление. Как бы чего не вышло…

Глава 5.

Утром, первым делом, Мария убедилась в том, что ночью я не изменился и никто не завладел моим телом. А уже после этого мы стали накрывать на стол, чтобы вся… э-э-э… семья могла отзавтракать.

Нас с сестрой вообще частенько использовали в роли слуг, поскольку прижимистый дядя отказывался нанимать прислугу. Хорошо хоть нам с Марией не приходилось готовить. Этим делом занимались тётка и её матушка Авдотья. Последняя в лучшую сторону отличалась от своей дочери. Она не гнобила нас с сестрой, а просто насмехалась над всеми обитателями особняка, словно изо всех сил хотела переехать в дом престарелых.

Бабка Авдотья одной из первых зашла в столовую и уселась за стол. А потом подтянулись уже и все остальные члены семьи. Однако даже среди них бабка заметно выделялась, благодаря своей примечательной внешности. На её сгорбленных плечах лежала чёрная побитая молью шаль, крючковатый нос украшали красные прожилки, над сморщенной верхней губой росла лиловая бородавка с торчащими волосинками, а на седых волосах красовался чепчик.

Внезапно подслеповатые выцветшие глаза старушки пробежались по столу и остановились на блестящем самоваре.

– Опять чай, – с неудовольствием продребезжала она, почесав трясущейся рукой впалую щеку. – Чего бы покрепче налили.

– Матушка! – строго выдала тётка Клавдия, посмотрев на крошечную старуху, любящую заложить за воротник. – Восьмой час утра!

– Да, чего-то поздновато я вспомнила о выпивке, – расплылась в ироничной улыбке бабка Авдотья, уже успевшая к своим почтенным годам похоронить и мужа, и источник. Последний угас лет десять назад.

– Забудь! Забудь об алкоголе! Помнишь, что тебе врач говаривал? Больше ни-ни! И даже не думай прятать от меня бутылку. Всё равно найду и выкину, – предупредила тётка, хмуря брови.

– Тиранша, – мрачно проронила старуха, опустив ложку в тарелку с овсянкой. – Ты даже хуже, чем Николай, коего пытались сбросить большевики. Благо, у них ничего не вышло, а то бы сейчас все за границей жили или в петле болтались.

– Бабушка, вы такие страсти за столом лучше не упоминайте, а то Иван снова обдуется. Ха-ха, – со смехом протараторила Фроська, тряся упитанными щёчками. Она, как и её брат, могла похвастаться лишними килограммами, мышиного цвета волосами и круглым лицом, похожим на румяный блин.

– Ничего я не обдулся! – огрызнулся красный, как рак, Иван. – Мам, ну скажи ей! Чего она меня всё утро дразнит!

– Ефросинья, прекрати! Со всяким может случиться! Ты в детстве тоже могла обдуть кровать.

– Вот-вот, – поддакнул обрадовавшийся Ивашка, глядя на сестру. – Да ещё небось больше моего простыней перепортила.

– Я перепортила?! Да это ты перепортил! – возмущённо проорала Фроська, сверкая поросячьими глазками.

– Нет ты!

– Нет ты!

– Прекрасное начало дня, – иронично шепнул я Марии, с картинным умилением глядя на раскрасневшиеся физиономии двоюродных брата с сестрой.

Маша ничего мне не ответила. А вот старушка насмешливо выдала, саркастически смотря на внуков:

– Какая высокоинтеллектуальная ссора. Отрада для моих ушей. Прям песня…

– Матушка, помолчите! А вы, детки, успокойтесь! Вы же у меня такие славные, милые… – засюсюкала тётка. Но те и не думали успокаиваться. Продолжали верещать. И тогда тётушка решила подключить тяжёлую артиллерию. Требовательно посмотрела на мужа и проговорила: – Дорогой, не молчи. Скажи что-нибудь.

Восседающий во главе стола дядюшка со вздохом оторвался от газеты и хмуро воззрел на детей. Чопорный, с мимикой покойника и синяками под глазами. Его голова уже давно обзавелась шикарной плешкой, обрамленной короткими светлыми волосами. Но приятные черты лица ещё пробивались сквозь мелкие морщинки и обрюзгшие щёки.

Внешне дядя напоминал моего отца, что и неудивительно. Но мой батя горел жизнью, а этот едва тлел. Казалось, что жили лишь его суровые, голубые глаза, подмечающие всё вокруг. Такие зенки не проворонят кем-то оброненный кошель.

– Тихо, – повелительно выдал дядюшка, являющийся магом воды средней руки.

Фроська и Иван нехотя замолчали, испепеляя друг друга яростными взглядами.

Дядя же глянул на меня и продолжил:

– Наверное, сейчас самое время сообщить, что минувшей ночью произошло знаменательное событие. У Михаила, слава богу, открылся источник, а то мы уж думали, что он – презренная пустышка. Как известно, такие досадные происшествия случаются в семьях аристократов, но нас сея прискорбная доля миновала. Так ведь, Михаил?

– Так, всё так! – поспешно закивал Иван, не дав мне ответить. – Я уже вам говорил, он чуть ли не весь огнём вспыхнул! Вот те крест, папенька! А всё благодаря мне! Именно мои мудрые наставления помогли этому бездарю пробудить источник!

– О, братец, ты мне очень помог, – иронично усмехнулся я, смекнув, что после такого потрясения Ивашка даже забыл рассказать родителям о том, что мой кулак проверил на прочность его тушку. – Но, боюсь, ты сильно преувеличил мощь моего источника. Как говорится, у страха глаза велики. А у тебя они были на половину лица, когда ты на четвереньках с воплями выбежал из моей комнаты. Я до сих пор слышу твои крики, похожие на звук бензопилы.

Братец недовольно засопел. А его мамка возмущённо прокудахтала:

– Не наговаривай на брата!

– Что ж, Михаил, изволь показать, что умеешь, – потребовал дядя, сощурил глаза и плотно сжал губы.

Он напоминал человека, купившего лотерейный билет, могущий принести как миллион, так и рубль. Да, мы с сестрой его актив. И чем сильнее я буду, тем выгоднее он продаст меня каким-нибудь богатым простолюдинам-торговцам, давно мечтающим приобщиться к миру аристократов.

Простолюдины явно заплатят за меня больше, чем дворяне. Всё-таки у моей семьи подпорчена репутация, да и за душой у меня ничего нет, кроме источника. Правда, источник довольно сильный. Такой дар не должен был появиться у рядового дворянина, вроде меня. Не та во мне кровь. Кажись, сестра была права. И от её правоты во рту появился привкус тлена. Чужой источник… А что если ангел его отберёт? Или источник сам потухнет? Или ещё чего с ним случится?

– Ты чего замер? Оглох? Показывай, чем там тебя бог наделил! – провизжала тётушка, начиная заводиться. – Свечку-то зажечь сможешь?!

– Вот, – выдохнул я и продемонстрировал кисть, окутанную жёлтым сиянием магии огня. Подобный фокус не требовал пассов. Его усилием воли мог сотворить даже свежевылупившийся маг.

– Ого-го! – протянула Фроська с завистью глядя на мою руку, окружённую совсем не слабенькой магией. Ну, не слабенькой для только-только пробудившегося источника.

– Я бы даже сказала эге-гей! – усмехнулась бабка Авдотья, брезгливо цедя чай. – Мишутка-то всем вам нос утёр. Смотрите, как ярко магия горит. У него-то дар поболее будет, чем ваши, када открылись. И ежели он не станет таким увальнем, как Иван, то ждёт его годкам к двадцати уровень эдак семьдесят пятый, как у аристократов средней руки, а то и чуть выше. Давненько такого дара не было в семье Волковых, насколько я знаю. А можа и вовсе не было.

– Иван – не увалень, мама! – резко бросила тётка, сжигаемая не только огнём зависти, но и душимая обидой. Ведь у её-то дорогих сыночка и доченьки источник слабее, чем у какого-то приживалки!

– Да у него больше был огонь, когда источник открылся! – возбуждённо выдал двоюродный братец. – Клянусь вам!

– Возможно, – не стал спорить дядюшка, в чьих глазах уже скакали звонкие рубли. – Такое бывает во время прорыва.

– А что ты скажешь, дорогой, насчёт того, что у него огонь, а не вода? – ядовито процедила тётка Клавдия, явно намекая на гипотетическую неверность моей матери.

– Я знал Матильду. Вряд ли она изменила Геннадию. Скорее всего, тут дело в предках. Среди них были маги огня. Взять хотя бы Порфирия Игнатьевича. Сильный был маг. Видать, его гены через несколько поколений и проснулись в Михаиле. Такое случается, правда очень редко, – объяснил дядя и посмотрел на меня. – Гляжу, ты и спину прямой держишь, да и очки снял.

– Он их забыл у Григория Ветрова, одногруппника, – не преминула вставить тётушка, прожигая меня ненавидящим взглядом. – Раззява.

– Каждый что-то может забыть, – философски ответил я, почувствовав резкий прилив маны, то бишь магической энергии. Обычно она восстанавливалась постепенно. А тут мана одним рывком вернулась к максимальному значению, словно я и не тратил её на фокус с рукой. С чего бы это? Вчера, после моих магических экспериментов, она так не скакала.

– Да, дорогая, каждый что-то может забыть, – впервые на моей памяти встал на мою сторону дядя, впечатлённый моим источником.

– Кхам, – поперхнулась удивлением тётушка Клавдия, воззрев на мужа широко распахнутыми глазёнками.

– Давайте уже завтракать, – произнёс тот и пододвинул к себе тарелку с овсянкой.

Все остальные тоже принялись за еду, включая меня. Только Мария еле слышно прошептала, придвинувшись ко мне:

– Вот народ-то в университете ахнет, когда ты покажешь им свой источник. Конечно, ты будешь не самым сильным первокурсником, но и явно далеко не самым слабым. Интересно, какой у тебя стартовый уровень? Бабка Авдотья сказала, что ты можешь достигнуть семьдесят пятого уровня. Значит, она считает, что твой первоначальный дар имеет пятнадцатый уровень. Ты же знаешь, как развивается дар?

– Конечно, знаю, – фыркнул я, косо глянув на сестру. – Какой первоначальный уровень дара – такой и твой годичный максимум. То есть, лично я не смогу набрать больше пятнадцати уровней за год. Следовательно, в следующем году, в это время, я должен добраться до тридцатого уровня. А потом ещё три года по пятнадцать уровней – и вуаля, семьдесят пятый уровень.

– Ага, – кивнула сестра и совсем глухо добавила: – Но это если источник будет развиваться так же, как у остальных магов.

– Маша, давай закроем тему. Лучше ешь быстрее. Мы и так, кажется, опаздываем в универ.

Сестра смирила своё девичье любопытство и стала элегантно орудовать ложкой. И это позволило нам чуть ли не первыми закончить завтрак. Нас опередили только Иван с Ефросиньей. Но их в этом деле вообще не обгонишь.

Наевшись, они выбрались из-за стола, и вместе со своей матушкой покинули столовую. А мы уже после них вышли в коридор, где мельком увидели, как тётушка украдкой суёт им деньги.

По идее, мы все вчетвером должны добираться до универа на метро, поскольку дядя давал нам ровно столько денег, сколько требовалось для проезда этим видом транспорта. Но тётка Клавдия не могла позволить своим кровиночкам терпеть такое вопиющее неудобство, поэтому она украдкой от мужа давала своим отпрыскам дополнительные деньги. И эти толстожопики ездили в универ на такси, а нас они, собаки такие, не брали с собой. И не стоит даже думать, что на этот раз что-то изменится. Поэтому мы с сестрой быстро взяли учебники да тетрадки, покинули особняк и заспешили к станции метро.

– Блин, не успеваем! – взволнованно выдохнула сестра, застегнув пиджачок, который мог похвастаться гербом университета, номером курса и названием факультета. Такой же пиджачок, только мужской, красовался и на меня. Ещё я надел брюки в тон ему и надраенные ботинки. А на Машке шуршала юбка до колен, красовались белые гольфы и туфельки.

– Ого. Блин? Да это же почти «твою мать». Дело и, правда, серьёзное.

– Не иронизируй. Если я опоздаю, Соколова не пустит меня в аудиторию, а сегодня важнейшее занятие.

– Да-а, это будет трагедия, – усмехнулся я, но газку поддал, расплёскивая обувью мелкие лужи, не высохшие за ночь.

Благо станция метро располагалась не так далеко. Поэтому мы уже совсем скоро вместе со спешащей толпой прокатились по ступеням и очутились на подземном перроне.

– Поезд! – в панике закричала сестра. – Он сейчас уедет!

Мы ломанулись к дверям, моля их не закрываться. Но они оказались железками бездушными. Со скрежетом закрылись. А поезд злорадно загромыхал и торопливо исчез в тёмном тоннеле.

– Всё, я опоздаю! – обречённо выдохнула Мария, кусая губы. – Следующий поезд аж через пятнадцать минут! Что нам делать, Миша? Блин! Зачем, зачем занятие поставили в восемь часов утра?!

– Свиньи, – ухмыльнулся я, склонил голову к ушку сестры и заговорщицки выдал: – Слушай, у меня прям руки чешутся открыть портал.

– Чего? – опешила Маша, вытаращив влажные глаза.

– Того. Я же тебе говорил, что мне перепали и такие знания. Правда, у меня маны кот наплакал, может и не хватить. Ты же знаешь, что её количество растёт пропорционально уровню. Но попробовать всё же стоит. Так что? Портал или опоздание? Спасение или провал важного занятия? Добро или зло? Императорские палаты или свалка? Рок или попса?

– Ладно, ладно. Уговорил, – нехотя согласилась сестра, испытывая всё меньше страха перед рунами. – Но где мы сделаем это? Нас же могут увидеть.

– Около метро есть тёмный проулок, прям как из кино с маньяками. В него, если кто и заглядывает, так только для того, чтобы справить нужду. Да и около университета имеется такой же безлюдный закуток. Не бойся. Никто ничего не заметит. За мной!

Я схватил сестру за руку и потащил её следом за собой.

Буквально через пару минут мы выскочили из метро, перебежали дорогу по пешеходному переходу и нырнули в тот самый глухой проулок, в который не выходило ни одно окно.

– Фух, повезло, что никто другой не решил воспользоваться этим местом в это серое, сырое утро. Мария, стой на шухере, а я выведу руны.

– Миша, что за лексикон? – поджала она губки, но приказ выполнила.

А я молча закусил язык и стал старательно рисовать руны прямо на стене из красного потрескавшегося кирпича. Мне даже не мешала насыщенная вонь мочи и мусора. Да и любопытные взгляды облезлых котов тоже не донимали меня.

– Миша, а как работает портал? – полюбопытствовала сестра и тут же поторопила меня, подрагивая от волнения: – Рисуй, пожалуйста, быстрее. Я так боюсь, что нас заметят.

– Да я и так строчу так, что мне уже можно давать Нобелевскую премию по магии. А портал работает легко и просто. Это прокол в пространстве, основанный на моей памяти и оставленных мной следах. То есть я могу перенестись лишь в то место, где уже бывал. А вот, кстати, и вход в портал появился. Прошу, проходи. Хотя нет, подожди. Надо узнать – нет ли кого на той стороне, а то произойдёт незабываемая встреча, – проговорил я и сунул голову в двухметровое подрагивающее «зеркало», появившееся на стене дома. Благо, по ту сторону обнаружился лишь такой же зассанный переулок. – Всё нормально. За мной.

Мы с сестрой прошли через портал, после чего он потух, а руны исчезли. Меня же неслабо так повело в сторону. Аж в стену врезался, едва не уронив учебники.

– Миша, ты чего?! – тревожно вскричала сестра, вцепившись в моё плечо.

– Всю ману потратил, – просипел я, стоя на подгибающихся ногах. – В солнечном сплетении будто вакуум поселился. Хреновое надо сказать чувство.

– Потерпи, мана восстановится – и всё будет хорошо.

– Ага, – кивнул я и посеменил по лужам.

Сестра не спеша пошла рядом, взволнованно поглядывая на меня. Но я не собирался падать в обморок, так что она успокоилась и даже заулыбалась. Ведь мы больше не опаздывали, а наоборот – придём в универ сильно заранее.

Да и я, надо сказать, тоже заулыбался, но из-за университета, а потому что мне удалось соорудить портал! Настоящий портал! Говорят, что только архимаги воздуха на такое способны!

Правда, наши улыбки померкли, стоило нам увидеть кованный забор, опоясывающий территорию университета, изобилующую деревьями. Конечно же, наши улыбки прогнал не сам забор, а Виктор с Артёмом. Они отирались около гостеприимно распахнутых ворот и посматривали на немногочисленных в такой ранний час студентов, идущих мимо них на занятия.

– Миша, они тебя поджидают, – заволновалась Мария. – Может, в другом месте перелезешь через забор, дабы не встречаться с ними?

– Не переживай за меня. Чем скорее я с ними разберусь, тем будет лучше.

– Но их двое! Они больше тебя и сильнее.

– Нормально всё будет. На, лучше подержи мои учебники, чтобы не мешали. И постой в сторонке. Проще сейчас с ними разобраться, чем в универе. Они ведь всё равно от меня не отстанут, – твёрдо проговорил я, чувствуя необычайную уверенность.

Решившись вчера на ритуал, я будто обрёл дополнительную пару стальных яиц. Да и ликование от того, что я буквально несколько минут назад сотворит настоящий портал, вдохнуло в меня кураж.

– Да, ты прав, – грустно сказала сестра, понимая неизбежность разборки. – Только магию постарайся не применять, а то в обморок хлопнешься. Ты же ещё не восстановил ману.

– Она мне и не понадобится. Знаешь, Маша, мне кажется, что знания ангела мщения и пробуждение источника стали теми последними пазлами, после получения которых я превратился в самого себя, – со злым весельем произнёс я и решительно пошёл по тротуару в сторону одногруппников, явно настроенных на драку.

К сожалению, моё тело ещё не полностью прогнало слабость, появившуюся после создания портала. Руки слегка дрожали, а ноги чуть-чуть подкашивались. Но на моём лице не дрогнул ни один мускул, когда Артём заметил меня.

Он резко вскинул башку, швырнул мимо каменной урны недокуренную сигарету и пихнул кулаком своего жирного друга Виктора. Тот вперился в меня маленькими свиными глазёнками и демонстративно хрустнул кабаньей шеей.

Артём же нацепил на рожу гнусную улыбочку и начал потирать кулаки. Да ещё он обещающе подмигнул мне. Мол, тебе писец. Он даже снял форменный пиджак и закатал рукава рубашки. Толстяк поступил так же. А идущие мимо студенты начали опасливо обходить их.

Глава 6.

– А вот и он! Ублюдок! – радостно ощерился Артём, смачно сплюнув на тротуар, будто простолюдин какой-то.

– Гляжу, нос уже подправил? Сходил к магу воды? – усмехнулся я, памятуя о том, что лишь опытные водяные могли сотворить заклинания, обеспечивающие восстановление плоти. Другие маги лечить не могли. Видимо, потому что человеческий организм на шестьдесят процентов состоял из воды.

– Сейчас мы тебе нос подправим, – пробулькал жирдяй Виктор, картинно сжав кулаки, похожие на свиные рульки. – Думал, что ежели придёшь пораньше, то проскочишь в универ, а там бы мы тебя не тронули? И в универе бы тронули, но тут сподручнее.

– Болван, я же сам подошёл к вам. Значит, не хочу откладывать до универа ваше избиение. Когда ты уже начнёшь шевелить мозгами, а не только челюстью во время еды? – усмехнулся я, заметив краем глаза первокурсников, начавших останавливаться, чтобы посмотреть, чем закончится наша стычка. Среди них даже были девчонки с нашего курса. Весьма привлекательные девчонки, чьи стройные ножки не скрывали форменные, коротенькие юбочки.

– Чего-о? – ошалело выдохнул Виктор и так широко разинул рот, что мне даже удалось разглядеть чёрное дупло одного из его зубов. – Ты в себя, что ли, поверил, Волков?

– Да что ты, мразь, себе позволяешь?! – налился дурной кровью Артём, прожигая меня огненным взором.

Его гнев будто бы заставил мою ману ускорить темп восстановления. Или показалось? Нет, магическая энергия действительно стала шустрее восполняться! Какого лешего? Ведь так не бывает. Мана восстанавливается только тогда, когда маг находится в покое, то есть особо не напрягается. А если какие-то эмоции и играют тут роль, то это лишь собственное спокойствие, а не чужой гнев.

– Да чего мы слушаем этого слабака?! Валить его надо! – взревел жирдяй и ринулся на меня. И его даже не остановили осуждающие шепотки среди студентов. Дескать, вдвоём против одного, не по-дворянски это.

– А-а-а! – яростно заорал я и бросился навстречу Виктору, мечтая расколошматить его свиную рожу.

Буквально через пару секунд мы схлестнулись. Кулак противника сразу же понёсся к моему виску. Но я ловко пригнул голову, пропуская над затылком кувалду разочарованно хрюкнувшего толстяка. А уже через миг моя нога с силой впечаталась в его коленную чашечку. Она музыкально хрустнула. А сам жирдяй тоненько взвизгнул, распахнув желтозубую пасть. Но он не упал. Всё-таки силушка у меня совсем не богатырская, хотя ловкость и скорость весьма хороши. Однако Виктор всё же замешкался, что дало мне возможность с воплем вонзить кулак в его мягкую щеку. Рожа заоравшего противника перекривилась, а в глазах появилось громадное изумление напополам с болью. Правда, эмоции не помешали ему попробовать схватить меня за грудки. Благо я поднырнул под его руку и ещё раз ударил ногой в коленную чашечку парня. Он истошно заорал и наконец-то упал на пузо, да прям в большую, мутную лужу, похожую на мини-пруд.

– Ты сломал ему ногу! – поражённо выхаркнул Артём, остолбеневший от того, как быстро мне удалось разобраться с его другом.

Да я сам, если честно, был немного в шоке. То ли Виктор сильно меня недооценил, то ли ангел мщения что-то такое подкрутил в моём организме. А может, я, действительно, настолько поверил в себя, что будто бы стал быстрее и ловчее?

Впрочем, лёгкий шок не помешал мне презрительно прохрипеть, глядя на копошащегося в луже толстяка:

– К сожалению, не сломал. Кстати, если он хрюкнет, то будет ещё более органично смотреться.

Среди студентов раздались хохотки. Мария же победно сверкнула глазёнками, прижимая к груди наши учебники. А побагровевший от ярости Артём пронзительно заорал и бросился на меня, размахивая кулаками. Его буквально раздирало лютое желание вбить меня по ноздри в землю и восстановить свою репутацию. Он танком попёр на меня, стремясь сокрушить напором и запугать громкими криками и яростью. Но я хладнокровно ушёл в сторону и прописал ему кулаком в почки. Точно и очень больно.

– А-а-а-й! – воскликнул Артём и болезненно согнулся.

– Держите ещё, сударь! – выдохнул я и отвесил парню знатного пинка. Аж ботинок чуть не слетел от усердия.

Артём не удержался на ногах и упал ровно в ту же лужу, где уже стонал его дружбан.

– А вдвоём вы лучше смотритесь, – насмешливо произнёс я, пытаясь унять ликование, разрывающее ходящую ходуном грудь. А затем я немного наклонился и прошептал, решив попугать кабанов: – Может, мне вас землицей накормить?

– Миша, Миша. Ты чего? – заюлил толстяк и начал с кряхтением вставать, постанывая от боли в ноге. – Мы же пошутили в тот раз… Драка – это же драка. А унижения…

Вдруг он резко выпрямился и исподтишка выбросил кулак, целясь в мою недоверчивую физиономию. Его сжатые пальцы-сардельки летели прямо в моё лицо, но я успел отшатнуться. Однако костяшки толстяка всё-таки чуть-чуть задели кончик моего носа. Больно, блин, словно щелбан дали! Тут же злость пронзила всё моё существо.