Дух Свободы 1.0

Глава 1

К тридцатым годам XXI века закончилась последняя Мировая война на территории Земли. Чудом она не завершилась "Судным Днём" ядерного апокалипсиса, которым со второй половины XX века пугали мировые СМИ. Страх приобрёл характер планетарной пандемии, названной психиатрами "нуклеофобия" – боязнью ядерной войны.

В какой-то момент глобальная озлобленность сменилась равнодушием. Будто в минуту апогея разыгранной пьесы конца света у дирижёра оторвался тромб, и оркестр замер в нерешительности. Однако предприимчивый закулисный игрок вовремя подобрал палочку и задал новый такт. Зритель, не успев осознать смену дирижёра, смиренно продолжил слушать, даже не заметив, что симфония принадлежит другой опере.

Ядерные державы устремили свой взгляд в небо, направив ракеты к ближайшим свободным территориям. Так началась активная колонизация Луны, Марса, Венеры и других миров Солнечной системы. Астероидные поля и спутники планет оказались бескрайними ресурсными резервами вне земной геополитики.

К середине XXI века человечество зашло в технологический тупик. Население, оправившись после затяжной войны, голода и эпидемий, начало стремительно расти. Информация множилась с угрожающей скоростью, становясь неконтролируемым фактором, мешающим правящей элите. Колонии на Луне, Марсе и Венере, изначально научные аванпосты, постепенно превращались в промышленные зоны, а затем и места лишения свободы для неудобных обитателей Земли. Эти ссыльные и стали основой рабочей силы первых добывающих гигантов – пионеров космической экспансии.

Аппетиты человеческих колонизаторов росли. Медицина лечила почти всё, но оставалась земной. Научные теории покоряли небеса, недра и океаны, но не распространялись на безвоздушное пространство и другие планеты. Промышленность роботизировалась, но всё ещё нуждалась в человеческом надзоре.

В стремлении решить эти проблемы человечество взяло на себя роль Творца. Оно объединило умы и создало искусственный интеллект, наделив его сознанием. Несколько раз учёные под патронажем мировых держав заявляли о сенсационном успехе в создании "ИИ". Но каждый раз эти заявления утопали в кризисах: сбоях фондовых бирж, проблемах энергетики, падении вычислительных мощностей квантовых компьютеров, остановках работы ЦЕРНа и других научных институтов.

Доверие людей к государствам стремительно падало. Администрации едва справлялись с управлением социальных институтов. Власть государств ослабевала, в то время как транснациональные корпорации наращивали своё влияние, взваливая на себя ответственность за благополучие граждан.

К 2065 году корпорации начали объединяться в экосистемы жизни, поглощая государства одно за другим. В январе 2075 года мир изменился окончательно: почти все жители планеты перестали быть гражданами, став пользователями. Пользователями экосистем, которые незаметно вошли в жизнь каждого человека.

Единая банковская система, медицина, логистика, связь, питание, развлечения, образование – всё это теперь регулировалось экосистемами. Границы больше не определялись географией, их устанавливали экосистемы жизни.

К 2080 году на Земле существовало свыше тысячи экосистем, ведущих между собой маркетинговые войны за пользователей.

Эволюция общества шла своим чередом. Старейшины племён уступали общинам деревень, деревни – экономикам городов, города – государствам. А государства исчезли, трансформировавшись в экосистемы, стерев прежние границы и став символом новой эры человечества.

Впервые за десятки тысяч лет все враждующие человеческие общества, казалось, достигли мира. Религия, культура, наука и экономика – казавшиеся вечными оппоненты – объединились, чтобы служить единой цели: благополучию человечества.

Или так думали те, кто смотрел на вершину нового мира, не подозревая, что истинная власть давно скрыта в тени.

В камере замигали проблесковые маячки, оповещая о предстоящем открытии бронированных дверей. Гидравлические поршни зашипели, и массивная железная конструкция медленно выдвинулась вперёд, затем со скрежетом отошла в сторону.

Внутрь шагнул старший гвардеец сектора специального блока изолированного содержания особо опасных заключённых, майор Межпланетного Корпуса Федеральной Службы Исполнения Наказаний Фатра Нумборти. Его фигура выглядела особенно напряжённой на фоне стерильных белых стен.

– Лексо, прошу прощения, – начал майор, осторожно переступая линию запретки. Подняв перед собой гала-планшет, он, не торопясь, оценивая настроение заключённого, продолжил:

– Сегодня утром с Земли пришло специальное судебное распоряжение о твоём переводе.

Единственный обитатель камеры сидел в центре на полу, сложив ноги на манер восточных мудрецов. Он медленно открыл глаза, которые сверкнули ледяным блеском. Этот взгляд каждый раз вызывал в Фатре странное чувство – смесь беспокойства и подавленного любопытства. Уже пять лет он был закреплён за этим таинственным заключённым, чьё настоящее имя и даже возраст оставались для него тайной. Девяносто процентов материалов дела Алексея Владимировича Громова были строго засекречены. Даже место его рождения указывалось с пометкой «неизвестно».

Фатра помнил день прибытия Громова на геостационарную орбитальную тюрьму строгого режима СИЗЫЙ-3. Громова доставили в полностью герметичном криосаркафаге. Рейс сопровождали два военных катера с двумя десятками тяжеловооружённых солдат в чёрных скафандрах. Согласно предписаниям, первый год заключённый должен был провести в криосне.

Когда срок истёк, и его перевели в камеру одиночного содержания, Громова подвергли обширным медицинским вмешательствам. В ладони, предплечья, грудь, колени и стопы были вживлены магниточувствительные заряды с наноклетками «Химера», предназначенные для подавления агрессии. Это соответствовало его статусу особо опасного преступника. Но вот что действительно шокировало даже опытный медицинский персонал, так это процедура точечного подавления речевых связок.

Теперь Громов был лишён возможности говорить и свободно передвигаться. Его камера представляла собой белоснежное эластичное помещение с четырьмя наблюдательными камерами, открытым биотуалетом и пневматическим матрасом на полу. Развлечений и средств связи не предусматривалось. Он находился здесь абсолютно “голым”, под постоянным контролем.

Фатра помнил, как Громов впервые очнулся после криосна. Его тело, забитое татуировками, не справлялось с резкими изменениями. Майор наблюдал за ним сутки напролёт. Ломка, вызванная криогеническим пробуждением, физическим вмешательством медикоа и стрессом, терзала его. Постоянные судороги, нарушения координации и истощение казались бы невыносимыми для обычного человека. Побочные эффекты годового сна – временная амнезия, слабость, расстройства центральной нервной системы – требовали недель реабилитации.

Фатра знал: чтобы восстановить психику и физику, понадобятся месяцы, даже с применением фармакологии. Но Громов держался. Непоколебимо, пугающе спокойно. И сегодня, когда пришло неожиданное распоряжение с Земли, Нумборти чувствовал: за этой тишиной скрывается нечто большее.

Громову не были предоставлены никакие реабилитационные процедуры. Его начинённые «Химерой» мышцы, перекрытые голосовые связки, стерильное тело после грубой санитарной обработки и единственная инъекция биоактивина для ускорения заживления ран – вот всё, что ему досталось. После этого его оставили в четырёх стенах изолятора, за бронированной дверью, под круглосуточным наблюдением.

Майор Нумборти, проводя часы за мониторами, видел, как Громов без жалоб и внешних проявлений боли переносил последствия годового сна и хирургического вмешательства. Мужественное поведение таинственного заключённого вызывало у майора уважение и странное чувство тепла, которого он давно не испытывал к другим.

– Так вот, – начал Нумборти, поправляя гала-планшет, – специальный шаттл прибудет через восемнадцать часов. А дальше тебя ждут две новости. С какой начать?

Он взглянул на заключённого, сидящего с закрытыми глазами в позе лотоса. Вопрос показался ему нелепым и он продолжил, запнувшись лишь на мгновение.

– Начну с хорошей. – Майор не убирал взгляд с планшета, но через голографическую проекцию заметил едва заметную улыбку на лице Громова. Это было настолько неожиданно, что Нумборти слегка замер, но, справившись с собой, продолжил:

– Шаттл летит без сопровождения. На борту, кроме экипажа, зарегистрированы двое медиков, двое оперативников и ещё один гражданский.

Лексо впервые за четыре года улыбался. Улыбка была не просто лёгкой – она казалась искренней. Майор, изумлённый таким проявлением эмоций, осмелился предположить:

– Мне кажется, с тебя снимут речевые блокираторы и, возможно, деактивируют «Химеру».

Но Громов не мог ответить. Всё так же сидел в позе лотоса, с закрытыми глазами, он улыбался – широко и тепло.

– Плохая новость, – майор вздохнул, – заключается в том, что в документах не указано место назначения. Оно либо засекречено, либо твои гости решат твою судьбу после беседы.

Улыбка на лице Громова медленно исчезла. Он оставался спокойным, но теперь в его облике читалась сосредоточенность. Медленно он поднялся с пола. Он не опирался на руки, не делал резких движений. Двухметровый, худощавый, но крепкий мужчина, на вид не старше сорока пяти, выпрямился и легко, почти паря, направился к майору.

Когда Громов подошёл ближе, он взглянул майору прямо в глаза. Его лицо оставалось спокойным, но во взгляде читалась сила и непоколебимая уверенность. Впервые за всё время он сам приблизился к Нумборти. Впервые встретился с ним взглядом. И впервые протянул руку.

Майор замер. Это было неожиданно. Лексо улыбнулся уголками губ – так, как улыбаются старым добрым знакомым, которых не видели много лет. От волнения Нумборти едва не выронил гала-планшет, неуклюже переложил его в левую руку и, вытерев правую о форменные брюки, протянул её навстречу.

Рукопожатие оказалось крепким. Нумборти ощутил в нём уверенность, силу и непоколебимость. Он взглянул в глаза Лексо – и вместо опасного преступника увидел, полного добродушия, спокойствия и благодарности, окутанного тайной человека. Он не был похож на опасного зверя, которых обычно вывозят с Земли в криосаркафаге, чтобы запереть в тюрьме особого режима. Нет, это был кто-то иной.

Майор вспомнил все слухи и легенды, ходившие об этом заключённом. И теперь он окончательно убедился: Лексо не был похож на тех, кого здесь содержат. Его место среди монстров, которых на Земле больше не считают людьми, казалось странным, почти нелепым.

– Если тебе нужно побриться или принять душ вне установленного графика, просто дай знать. Я направлю сюда дрона, – произнёс майор, продолжая сжимать руку Лексо.

Заключённый вновь улыбнулся, его пальцы чуть ослабили хватку. Медленно, без единого слова, он развернулся. С тем же плавным спокойствием, с каким подходил к майору, Лексо направился обратно к центру камеры.

Фатра, ещё секунду стоя неподвижно, выдохнул, подавляя волнение. Он понял, что больше не услышит от заключённого ни малейшего намёка на реакцию, и, не задерживаясь, вышел из камеры.

Лексо закрыл глаза, как только массивная дверь с глухим эхом вернулась на своё место, изолируя его от внешнего мира.

***

– Мне вот интересно, как Минди собирается в своей юбке-карандаше влезть в скафандр? – Джозеф кивнул в сторону девушки, выходящей из корпоративного лимузина.

Минди аккуратно расправляла свою чёрную юбку-карандаш, одновременно пытаясь не уронить гала-планшет и клатч. Стройная, с чёрными, гладко уложенными волосами, едва касавшимися плеч, и выразительными зелёными глазами, она выглядела как настоящая модель. Её походка была грациозной, как у кошки, но спустя всего десять шагов эта грация неожиданно обернулась катастрофой.

Случайно, но очень эффектно, Минди влетела в женщину, напоминающую мешок картошки.

Мешок картошки с полным стаканом кофе, который мгновенно создал коричневое пятно, неспешно стекающее с белой блузки Минди на её идеально сидящую юбку.

– Глазливый ты, Макс, – Джозеф не удержался от смеха, видя сцену, и поспешил на помощь своей коллеге. Минди же, растерянная, безуспешно пыталась набрать в грудь воздуха для словесной контратаки, пока женщина, в которую она врезалась, покрывала её отборными эпитетами.

– Кожа и кости! Ты что, траекторию своего тела рассчитать не можешь?! – рявкнула женщина, глядя сверху вниз на ошарашенную Минди. – Как ты вообще до своих лет дожила?! Идёт она, цаца вчерашняя, берегов не видит! Ах, девочка, где твои родители?!

Минди, пятясь назад, смотрела на женщину снизу вверх. Та была на две головы выше неё и выглядела так, словно могла проглотить Минди целиком.

– Женщ… я… Вы… – Минди едва выдавила из себя слова.

– Что ты мычишь? – женщина ткнула коротким, но пухлым пальцем в сторону ближайшего терминала. – Вон, терминал с кофе. Быстро метнулась и принесла мне Лунный латте!

Минди залилась краской от возмущения:

– Да я… Вы…

– Минди, ты в порядке? – вмешался Джозеф, решив вмешаться.

– Ах, батюшки, у нашей пигалицы и защитники нашлись! – Женщина презрительно взглянула на мускулистого Джозефа.

– Макс, купи даме большую порцию Лунного латте, – сказал Джозеф, доставая из кармана влажные салфетки и протягивая их Минди.

– Вот, вижу, настоящий мужик! Сразу ринулся решать конфликт двух баб… – Женщина ещё раз окинула взглядом Джозефа, положила руку ему на бицепс и оценивающе сжала. – Оха, да ты ещё и крепкий!

Она моментально переключилась на Джозефа, сменив рык на весьма странное толи мурчание, толи мычание:

– Пойдём в мой дворец, мужчина. Будешь одним из многих, но обкатаю тебя как единственного!

Закатившись истеричным смехом, она неожиданно шлёпнула Джозефа по ягодице так, что тот подался вперёд на пару шагов.

Минди, поражённая наглостью, совершенно потеряла дар речи.

– Ваш кофе, мэм. Лунный латте, – отрапортовал Макс, протягивая стакан.

– Ох ты батюшки. Благодарствую! – с издёвкой произнесла женщина, забирая кофе. Проходя мимо Минди, она сказала ей на ухо:

– Гламурным кисам в космосе нет места.

– Мальчики, если что, айда ко мне! – выкрикнула она напоследок, уходя.

– О чём это она, Джо? – спросил Макс.

– Не забивай себе голову, Макс. Минди, ты как?

Минди стояла, раскинув руки, рассматривая последствия столкновения с неопознанным ходящим объектом.

– Спасибо, адмирал, я… я… – начала Минди, едва сдерживая слёзы.

Самый молодой нейрохирург Звёздной ассоциации биоадаптивной кибернетики стояла растерянная, её голос дрожал от волнения.

– Тише, тише, – Джозеф Баклер, адмирал ЧВК «МИСР» (Министерство стратегических разработок), мягко взял её за руку. – У меня для тебя хорошая новость, док.

Баклер улыбнулся:

– Мы летим на коммерческом шаттле на СИЗЫЙ-3, поэтому тебе в любом случае пришлось бы переодеться в комбинезон для орбитальных полётов, а потом облачиться в скафандр.

Минди смущённо улыбнулась, её лицо покраснело, и она стала ещё более привлекательной.

– Итак, все переоделись, пора приступать к инструктажу. Для начала хочу вас друг другу представить, – сказал Джозеф, выходя в центр небольшой комнаты с гала-планшетом размером 2 на 2 метра.

В звукоизолированном помещении космопорта «Восточный» собрались пять человек, включая самого адмирала.

– Мой младший помощник, эксперт в области биокодинга, биоимплантов и нейропрограммирования, старший научный сотрудник корпуса боевой робототехники – Максимильян Лоренс!

Макс встал, коротко оглядел всех, кивнул в знак приветствия и сел обратно.

– Минди Гальцбург, – продолжил Баклер, – практикующий нейрохирург Ассоциации биоадаптивной кибернетики, автор всем известного модуля нейрошины Сбероники.

Баклер взглянул на Минди с восхищением. Она выглядела как картинка с обложки фантастических комиксов в обтягивающем комбинезоне, подчёркивающем её изящную фигуру.

– Господа, мисс Гальцбург носит на своих прелестных плечах голову с IQ гения. Её разработки наполняют наш противоречивый мир с её 13-летия.

Все невольно повернулись к юной красавице-гению.

– Хе-хе, нет, ей сейчас больше 13 лет, – улыбнулся Баклер, – но её возраст останется вне брифинга и будет раскрыт на её усмотрение.

Минди опустила свои зелёные глаза, пытаясь скрыть смущение за прядями чёлки.

– Космобиолог, руководитель корпуса космических мутаций – Виктория Фролова.

Адмирал прижал левую руку к груди, обращаясь к взрослой тучной женщине с короткими русыми волосами. Виктория встала, коротко кивнула в знак приветствия и вновь села, её движения были чёткими и машинальными.

– Госпожа Фролова, лично хочу поблагодарить вас за то, что присоединились к нашей миссии.

Виктория никак не отреагировала и осталась сидеть, напоминая древнюю статую – величественную, но неподвижную.

Джозеф представил всех присутствующих, за исключением одной темноволосой девушки, явно чувствовавшей себя не в своей тарелке.

– Итак, – Джозеф подошёл к гала-доске, но его перебил Максимильян, всем своим видом напоминая, что кто-то забыт.

– Макс, всему своё время, – сдержанно ответил адмирал.

Джозеф выпрямился, ещё раз окинув взглядом присутствующих.

– Первое, что я хотел бы вам напомнить, – его голос стал твёрдым, соответствующим его должности, – это особая секретность нашей миссии.

Он выдержал паузу, чтобы акцентировать внимание.

– Прежде чем я введу вас в курс дела, напомню: вам придётся подключиться к протоколу повышенной секретности, который предусматривает процедуру хронозащиты "Химерой" сроком на два года.

Он обвёл всех взглядом.

– Думаю, объяснять о последствиях утечки полученной от меня информации мне не нужно.

Убедившись, что вопросов по этой части нет, адмирал активировал гала-доску.

Двухметровый куб галодоски материализовался в центре комнаты, проецируя логотип МИСР – сложный голографический символ, состоящий из пересекающихся линий, образующих силуэт вращающейся планеты, пересечённой мечом и пером.

– Мы избраны для выполнения особо важного задания по вербовке особо опасного политического преступника, который отбывает свой неопределённый срок на геостационарной орбитальной тюрьме СИЗЫЙ-3, – начал адмирал.

– Личность этого человека вам неизвестна, потому что организаторы его задержания постарались скрыть все детали, – продолжил он, осматривая собравшихся.

– Почему его не устранили? – резонно поинтересовался Макс.

– Скажем так, этот человек был серым кардиналом проекта "Преображение" Сбероники.

Эта новость заставила Викторию Фролову, казавшуюся до этого равнодушной, поднять взгляд. Она была начальником службы безопасности проекта "Преображение" на трёх из пяти этапов его внедрения за последние десять лет. Однако последние пять лет она занимала должность ведущего специалиста по космическим мутациям в главном корпусе освоения Солнечной системы и старалась не вспоминать события её работы в Сберонике. Услышав об этом в контексте миссии ЧВК "МИСР", она почувствовала лёгкий холодок.

– Понимаю ваше беспокойство, – сказал адмирал, скрестив руки за спиной. Его голос стал твёрже. – Каждый из вас был выбран не случайно. Выбор пал на вас не случайно. Каждый из вас обладает специальными знаниями, которые по мнению ребят из проекта "Спектр" – необходимы для успеха миссии.

– Итак, – продолжил он, – я понимаю, что информация, полученная вами, кажется неконкретной. Но в этом-то и суть. Вы сначала должны согласиться, а уже потом, согласно протоколу лавинного доступа, будете получать данные.

Он обвёл присутствующих взглядом.

– В нашем деле нужно концентрироваться на задаче. Любая попытка согласовывать миссию с личным мировоззрением – это провал. Коммуникация должна вызывать нужную реакцию. Поэтому я предоставлю вам информацию только в том объёме, который необходим здесь и сейчас.

Он сделал паузу, чтобы дать осесть своим словам.

– И именно сейчас мне нужно знать: готовы ли вы стать частью механизма, опасного, но чрезвычайно важного для нашей миссии.

Адмирал выдержал ещё одну паузу.

– Ведь все вы здесь не случайно. Каждый из вас столкнулся с глобальной "экосистемы жизни".

– Сбероники Росса, – вставил Макс.

– Именно, Сбероники, – подтвердил адмирал. – Её влияние распространяется далеко за пределы создания "лучшей жизни" для своих пользователей. Эта корпорация решила, что вся Солнечная система – её вотчина.

Он вздохнул, набирая полную грудь воздуха.

– Благодаря запланированному неравенству и принудительному невежеству власть осталась в руках узурпаторов Земли. Подмена понятий – их главный инструмент. Кондиционирование желаний убивает амбиции и инициативу. Экосистема Сбероники думает и решает за людей, превращая их в узников нового вида концлагеря.

Адмирал обвёл присутствующих взглядом.

– Мы избраны, чтобы дать альтернативу.

Его речь оставила слушателей без сомнений. По их лицам Джозеф понял: отказов не будет.

– Прошу обратить внимание на боксы справа от ваших кресел, – продолжил он, поднимая небольшой контейнер с логотипом *Lorinbiological*. – Внутри вы найдёте пневмошприц с "Химерой", активной в течение двух лет. Сделайте инъекцию в область шеи, чтобы подтвердить своё согласие.

Менее чем через тридцать секунд эхом по комнате раздаломь шипение пневмошприцов. Все пятеро сделали себе инъекцию.

Адмирал спокойно вздохнул.

– Миссия начинается.

***

Фатра Нумборти стоял в наблюдательном куполе СИЗОго, расположенном в самом центре орбитальной тюрьмы. На огромной сферической интерактивной стене, высотой три метра и длиной семь метров, слева отображались миниатюрные голограммы с камер наблюдения всех секций тюрьмы. Справа располагалась проекция всего космического комплекса.

Тюрьма напоминала гигантский цветок: четыре овальных, вытянутых модуля соединялись между собой цилиндрическими коридорами и располагались вокруг центрального диска. Купол в центре был выполнен из многослойного прозрачного композита на основе графитовых волокон.

От центральной части вниз уходила полуторакилометровая шахта многофункционального магнитного лифта, ведущая к стыковочному доку. Этот док, напоминающий кубический горшок, одновременно вмещал два грузовых крейсера, один военный эсминец или шесть транспортных кораблей МКФСИН.

Вокруг верхней части, по контуру четырёх секторов, вращался огромный обруч гравитационного компенсатора диаметром пять километров. Аналогичный обруч находился в нижней части тюрьмы, защищая стыковочные шлюзы и ангары. Эти вращающиеся кольца не только создавали искусственную гравитацию, но и служили щитом. Между ними формировался невидимый для человеческого глаза энергобарьер, безупречно защищающий конструкцию от внешних воздействий.

На орбите Земли, помимо астероидов, космической пыли и прочей неорганики, скопились огромные свалки мусора – неизбежный побочный эффект человеческой экспансии. Как и на Земле, свалки стали результатом научного прогресса, перенесённого в космос.

С виду безобидный обломок, например, деталь измельчителя отходов с разобранной научной станции, мог, разогнавшись прошить корпус космической конструкции насквозь. Последствия разгерметизации в безвоздушном пространстве очевидны даже школьнику с низкой успеваемостью.

– Что же делает наш Лексо? – пробормотал майор, протягивая руку к голограмме камеры №4.

Миниатюра изображения вытянулась, заполнив центральную часть интерактивной стены.

В центре камеры Лексо сидел в массивном косметологическом кресле.

Рядом с ним работали манипуляторы. Одна пара, словно ловкие руки цирюльника, играючи подравнивала его прическу и бороду. Вторая пара завершала маникюр, а подставка с ванночкой для ног сигнализировала о готовности начать педикюр.

– Всё для вас, – усмехнулся Фатра. Толкающим движением ладони майор вернул изображение в первоначальный миниатюрный вид.

Обычно чрезвычайно спокойный, Нумборти ощущал необъяснимое беспокойство, но никак не мог понять его причину.

– Полная проверка была вчера, все системы работают в штатном режиме. Все службы исправны… но почему-то тревожно, – пробормотал он, отходя от голограмм и усаживаясь за свой огромный стеклянный стол.

Фатра откинулся в многофункциональном кресле от A. Podgorniy, запустил режим "расслабляющий массаж" и вывел на поверхность стола голограмму с обратным отсчётом времени до прибытия гостей с Земли.

13 часов 37 минут 48 секунд оставалось до прибытия транспортного судна космозака МКФСИН.

Когда программа массажа почти подошла к концу, полудремлющего майора разбудило входящее сообщение.

– Шеф! – голограмма дежурного техника Артёма появилась в правом углу стола. Маленькая фигура 15-сантиметрового парня в очках с роговой оправой отсалютовала, приложив руку ко лбу, с которого на очки падали пряди давно не мытых волос.

– К пустой голове руку не прикладывают, – усмехнулся майор, приподнявшись с полулежачего положения. Он подался вперёд, упёршись грудью в стеклянный стол. – Что там у тебя?

– Шеф, у меня тут странная ситуация в стыковочном шлюзе №2, – проговорил Артём обыденным тоном, что-то параллельно листая в гала-планшете.

– Что конкретно? – спросил Фатра, подперев голову кулаком и при этом думая, как иногда хочется хлопнуть этого парня по голограмме так, чтобы от него осталось одно мокрое место.

– Ну, во-первых, судя по сопроводительным документам, с космодрома ФСИН в Сыктывкаре через 14 часов прибудет стандартный космозак МКФСИН с экипажем из пяти человек.

– Всё верно! – перебил майор.

– Именно что всё верно, шеф, – продолжил Артём, – если смотреть с вашей колокольни. Но стоит вам спуститься ко мне в преисподнюю…

Парень не скрывал гордости за выдуманную им аналогию, не обращая внимания на то, что шеф её явно не оценил.

– Первое… А нет, это уже второе, – пробормотал Артём, перелистывая записи.

– Артём, будь любезен, переходи к сути вопроса, – раздражённо сказал майор, пытаясь ускорить монолог техника.

– Во-вторых, если верить сопроводительным документам, то после входа космозака в закрытую зону режимного объекта мы должны взять управление под свой ЦУП в автоматическом режиме. Всё из-за отсутствия пилотов на борту. Автозаки последние пять лет летают строго по специальным орбитам, полностью управляемые дата-центрами…

– Артём, хватит мне зачитывать протоколы приёма судов! – майор начал терять терпение.

Артём словно не слышал, продолжил:

– …решение и утверждение задачи поступают на главный компьютер центра распределения задач тюремного комплекса. Это включает автоматическую подготовку стыковочного шлюза, активацию погрузочных кранов ангара, резервацию энергии на весь процесс. Модуль диагностики и снабжения заполняет заправочные ёмкости кислородом, энергией и топливом, готовит алгоритм предполётной диагностики и заправки судна.

Артём не дал себя перебить, заметив, как шеф набрал в грудь воздух, готовясь к очередному возмущению.

– Так вот, непонятки у нас на всех этапах – от принятия судна нашим центром управления полётами до его заправки!

Артём выпрямился, давая понять, что его технический экскурс окончен.

– А теперь, если ты ещё раз изложишь что-то в такой форме, полетишь кубарем на Землю, – с раздражением произнёс Фатра, махнув рукой в сторону голограммы, но его ладонь прошла насквозь, создав лишь рябь на изображении.

– В стандартных сопроводительных документах всё как надо, шеф. А вот реакция главного компьютера, мягко говоря, странная.

Артём загибал пальцы:

– Первое: никакого автоматического переключения нет. Когда судно войдёт в нашу режимную зону, наш ЦУП получит временный код, по которому должна произойти стыковка.

– Второе: ангар №2 рассчитан на суда класса "малое дискавери", что больше подходит для коммерческих шаттлов, а не стандартных космозаков.

– Третье: манипуляторы стыковочного шлюза зарезервировали индукционные бесконтактные направляющие, которые никогда не используются для космозаков стандартной модификации.

– Но и это всё мелочи, шеф, – добавил он, пытаясь ткнуть свой гала-планшет прямо в лицо майора, словно от этого Фатра увидел бы ситуацию лучше.

– Это топливо. Дорогущие твердотопливные блоки для межпланетных полётов.

– Хмм… И что? – от массажного релакса у майора не осталось и следа.

– Как, "что", шеф?! – Артём едва не повысил голос. – Наши орбитальные космозаки работают на жидком ракетном топливе при старте с Земли и инерционно-магнитных толкателях в доках. Мы их вообще не заправляем!

Майор нахмурился.

– Это "жу-жу-жу" неспроста… – пробормотал он, снова ощутив тревогу.

– Шеф, повторяю: никаких ошибок в системе нет. Все задачи строго регламентированы Землёй и утверждены. Разногласия только в том, что стыковочное оборудование готовится принять судно, которое по техническим характеристикам отличается от наших стандартных космозаков.

Артём развёл руками:

– Во всём остальном полный порядок. Если бы у меня было чем заняться, я бы это даже не заметил. Автоматика всё сделала бы сама, и мы бы узнали о проблеме только тогда, когда ангар №2 разлетелся бы на куски от столкновения с судном неподходящего размера.

Повисло молчание.

– Шеф? – Артём понял, что майор осознаёт всю серьёзность ситуации, даже если никаких явных ошибок зарегистрировано не было.

– Подготовь рапорт по этой ситуации и присылай мне, – наконец произнёс Фатра. – Я отправлю его вручную на Землю.

Майор не до конца понимал, что происходит, и происходит ли вообще. Но внутреннее чутьё подсказывало ему, что лучше проверить всё по старинке.

– Лучше перебздеть, чем недобздеть, – пробормотал он, вспоминая старую поговорку.

– Есть, шеф! – Артём приложил руку к голове и отключился.

– Непробиваемый, – усмехнулся Фатра, глядя на пустое место, где только что висела голограмма техника. Он невольно улыбнулся и с теплотой подумал, что, несмотря на весь технический прогресс, не все в этом чокнутом мире слепо доверяют машинам.

На интерактивной стене мелькнуло изображение из камеры №4. Косметический дрон завершил свою работу. Лексо сидел на полу в позе лотоса в привычном для него месте. Его коротко стриженные волосы, аккуратная борода и расслабленное выражение лица делали его похожим на монаха, погружённого в медитацию.

С закрытыми глазами и лёгкой, едва заметной улыбкой, он выглядел совершенно умиротворённым.

Глава 2

Логотип ЧВК «МИСР» исчез, уступив место на гала-доске изображению мужчины с ровными чёрными волосами до плеч, длинной чёлкой, уложенной на правый бок головы. В его ушах были туннельные серьги-коммуникаторы, брови, нос и щеки украшены пирсингом. Вытянутое лицо обрамляла коротко стриженная борода.

– Громов Алексей Владимирович, – произнёс адмирал.

Минди, глядя на изображение, невольно подумала: "Особо опасный преступник…"

Его пустые, лишённые страха глаза, зловещая ухмылка и татуировки рогов животного по обе стороны шеи как будто подтверждали всё, что о нём было сказано.

В этот момент незнакомку, сидящую в комнате, которую адмирал ещё не успел представить остальным, затрясло. Её глаза наполнились слезами, душу терзали противоречивые чувства, а мысли рвало от мучительных воспоминаний.

“Неужели это тот самый человек, которого я любила столько лет? Которого не смогла удержать, потеряла?”

Пять лет назад она, рыдая и теряя сознание, стояла у закрытого гроба, прощаясь с любимым человеком.

“Неужели этот жизнерадостный, добрый человек, в которого я влюбилась с первого взгляда? Как он мог превратиться в этого незнакомого ей зверя, которое сейчас так грозно и безжалостно смотрит на нее с экрана?”

– Лёшенька… что же с тобой случилось… – прошептала она, не в силах сдержать слёз.

Не обращая внимания на остальных участников миссии, девушка разрыдалась, полностью погрузившись в свои эмоции.

“Неужели мне придётся пережить всё это снова?”

Адмирал, заметив её слёзы, как и все присутствующие на брифинге, не стал прерывать свою речь, хотя в глазах его промелькнула тень беспокойства.

– Громов в определённых кругах более известен как Лексо, – продолжил он, игнорируя эмоциональный всплеск незнакомки. – был арестован пять лет назад за незаконный оборот ГМЗ в особо крупных размерах, – адмирал усмехнулся, словно находя арест абсурдным.

– А разве гормональные модули защиты незаконны? – подал голос Макс, вечно любопытный и несдержанный.

– Нет, если только ты под видом ГМЗ не торгуешь психоактивными веществами, которые крайне негативно влияют на инсталляцию нейрошины в человеческий мозг, – ответила Минди.

– А всё, что вредит этому, вредит экспансии Сбероники, а значит, становится целью №1 к изолированию, – закончила мысль Фролова.

– Прошу не отвлекаться. У нас ещё будет время, чтобы подискутировать, – произнёс адмирал, проводя рукой по гала-доске. В воздухе засветилась проекция геостационарной тюрьмы СИЗЫЙ-3.

– Громов был арестован по первой попавшейся и доказанной прокурором Единого Закона Земли статьей. Всё следствие, суд и процедура криосна проходили за закрытыми дверями в строжайшей секретности. Более того, о его аресте и заключении под стражу знают единицы.

Джозеф перелистнул голограмму, отобразив личное дело Лексо.

– В базе данных ФСИН мы видим досье, словно доску изъеденную червём. Всё стёрто: даты, события, связи. Остались только статья, имя и место заключения. Даже место и дата рождения остаются загадкой.

Минди затаила дыхание.

– Пять лет назад, одновременно с его задержанием, были проведены его «похороны». Образ жизни и деятельность Алексея идеально сочетались с версией трагической гибели от рук ненайденного киллера.

Незнакомка закрыла лицо ладонями, её плечи затряслись. Темное прошлое её возлюбленного, казалось, вновь догоняет её, открывая ответы на вопросы, которые терзали её все эти годы.

– Лёшенька… – прошептала она, с трудом сдерживая рыдания.

– Информация о Громове доступна людям, которых можно посчитать на пальцах одной руки.

– А если ты мутант? – пробормотал Макс, думая, что говорит про себя, но сказал это достаточно громко.

Адмирал обернулся, устремив тяжёлый взгляд на помощника.

– Максимильян, иногда мне кажется, что мутант тот куратор, который определил твою персону как важного члена нашей миссии, – отрезал он.

Макс виновато опустил глаза, но в душе улыбался, повторяя про себя: "Куратор определил твою персону как важного…"

– По нашим данным, при погружении Лексо в криосон ему заблокировали часть памяти. Какую – неизвестно. В состоянии криогенеза он провёл год. После пробуждения ему вживили в ладони, грудь, предплечья, колени и стопы магниточувствительные заряды «Химеры» и заблокировали речевые связки. Затем он был помещён в одиночную камеру с минимальным набором атрибутов жизнеобеспечения.

– Господи, четыре года в одиночной камере, лишённый общения и удобств… – прошептала незнакомка, её эмоции снова вырвались наружу. Она заплакала.

Макс не выдержал, повернулся к ней и протянул пачку салфеток.

– Это всё, что вам нужно знать на данный момент, – адмирал жестом выключил проекцию тюрьмы, и на гала-доске засветилась анимированная эмблема *Armo and Lorin Biological*.

– А теперь о том, что нам предстоит сделать через 12 часов после прибытия в тюрьму, – продолжил он, игнорируя намёки Макса на необходимость представить незнакомку остальным.

– Нам в первую очередь… – адмирал запнулся, – мне в первую очередь нужно будет убедить Лексо.

В чём именно, он умолчал.

– Дальше, Виктория, вам нужно будет провести все необходимые тесты, чтобы избавиться от «Химеры» и вернуть ему способность говорить.

– Адмирал, а вы его убеждать будете немого? – не сдержался Макс.

– Макс, а «Химеру» ты себе вколол до или после начала брифинга? – спросил адмирал.

Макс виновато шлёпнул себя по лбу и замолчал.

– После этих процедур нам предстоит сложнейшая операция по биоинсталяции нанокристаллического процессора с предустановленным искусственным интеллектом.

– Стоп! – Минди резко выпрямилась, словно её ударило током. – Адмирал, я правильно понимаю, что речь идёт о проекте «Цербер»? – её голос стал жёстким, с нотками возмущения и агрессии.

«О-о-о, мисс Гальцбург умеет и так,» – подумал Макс, на этот раз про себя, с едва заметной ухмылкой.

Глаза адмирала округлились от неожиданности.

– Да…

– Адмирал, вы понимаете, что я занималась клиническими испытаниями проекта «Цербер»? – Минди повернула взгляд на голограмму логотипа *Armo and Lorin Biological*, раздумывая, стоит ли рассказывать всю правду или ограничиться общими тезисами.

Адмирал, заметив её замешательство, мягко кивнул, указывая на свою шею, где была сделана инъекция «Химеры».

– Мисс Гальцбург, вы можете говорить всё как есть.

Минди глубоко вдохнула и заговорила:

– На первых этапах клинических испытаний в научном центре «Лорин Биолоджикал» в Сингапуре мы провели две тысячи инсталляций нанокристаллического процессора с ИИ в живой мозг человека. Где бы мы ни пытались вырастить процессор – в премоторной области, фронтальной доле, соматосенсорной коре, зрительной или слуховой областях – результат всегда был один. Испытуемые выходили из строя максимум через две-три недели.

Виктория Фролова, до этого молчавшая, резко повернулась и холодно бросила:

– Выходили из строя? Это не «испытуемые», это живые люди!

– Виктория, прошу вас, – вмешался адмирал, выдерживая спокойный тон. – Я же просил оставить субъективные оценки за пределами брифинга.

Минди проигнорировала колкость, давно привыкнув к таким выпадам. Её голос стал твёрже:

– Проблема этой технологии состоит из двух взаимосвязанных факторов. И всё, что я скажу сейчас, на 70% остаётся теорией, где 30% – лишь временный успех.

Она продолжила:

– На первых двух этапах ИИ выращивался в разных частях мозга: премоторной области, зрительной коре, соматосенсорной коре. Несмотря на феноменальные возможности, мозг испытуемых быстро деградировал. Мы провели более двух тысяч испытаний.

– На третьем и четвёртом этапах мы провели корреляцию данных и сосредоточились на экспериментах во фронтальной области зрения. Здесь прогресс был заметным: испытуемые доживали до стадии биоадаптации ИИ примерно на 7%. Они могли вести диалог с системой, но затем неизбежно сходили с ума. После этого аксон отмирал, а кристалл деградировал вместе с искусственными дендритами.

Виктория, не поднимая глаз, тихо пробормотала себе под нос: «Маленький антихрист научного апокалипсиса…»

Минди, не обращая внимания на сарказм, закончила:

– Адмирал, я не слышала ничего о проекте «Цербер» последние три года. Увы, боюсь, что даже если операция пройдёт успешно, мы просто… – она на мгновение замялась, поймав на себе острый взгляд Виктории, – убьём Громова.

Адмирал скрестил руки на груди и с торжественным видом сказал:

– Мисс Гальцбург, вы здесь не случайно. И я думаю, после просмотра доклада вы поймёте, в чём ошибались.

Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть значимость сказанного.

– Ваши исследования были заморожены только в документах. Проект перенесли из центра «Лорин Биолоджикал» за пределы Земли, в секретную орбитальную лабораторию.

Минди, озадаченная таким поворотом событий, молча вернулась на своё место, её мысли бурлили.

Адмирал махнул рукой, и на гала-доске появился профиль человека. Его лицо было замаскировано помехами, скрывающими личность.

Голос, хоть и искажённый для обеспечения безопасности, оставался приятным, уверенным, с налётом мудрости.

– Научный доклад для руководителей проекта “Наследие”.

На экране загорелась надпись: «Взаимосвязь блокатора речевой системы с технологией нанокристаллического процессора с И.И.»

Голос продолжал:

– Одной из ключевых сложностей данной технологии является необходимость у испытуемых вести диссоциативный внутренний диалог внутри собственного сознания. Для этого испытуемые должны по собственной воле изолировать себя от общения, как речевого, так и невербального, минимум на три года.

Он выдержал паузу, давая осмыслить услышанное.

– Процедура трёхлетнего полного молчания необходима для ослабления нейронных связей, связанных с речевой коммуникацией. Со временем человек начинает вести диалог сам с собой, расширяя границы своего сознания. Это приводит к трансценденции – внутреннему осмыслению через взаимодействие с различными формами своего «я».

– Испытуемый начинает воспроизводить в памяти эпизоды прошлого, ставить их на «паузу» и общаться за ментальным столом с воплощениями своей нервной системы. Управляемая шизофрения с множественными личностями.

Голос звучал ровно, словно это был всего лишь сухой отчёт, хотя содержание было шокирующим.

– Изоляция от внешнего мира и невозможность использовать речевой аппарат становятся важнейшей психологической платформой для биоинсталяции И.И. в живой мозг частности человека. По проектам наших учёных, искусственный интеллект должен занять место одной из личностей испытуемого, становясь саморазвивающимся искусственным сознанием внутри основного.

На экране появилась визуализация симбиоза: нервные связи переплетались с растущими нанокристаллами.

– Это лишь первый этап создания сверхчеловека, пропитанного философией трансгуманизма.

– Второй этап наступает, когда испытуемый осознаёт искусственное сознание, принимает его и входит в симбиоз. После этого можно приступать к добавлению модулей:

1. Модуль связи.

2. Мультиспектральные хрусталики глазного яблока.

3. Боевые мышечные модуляторы.

4. Гормональный модуль защиты.

5. Костные усилители.

6. Секреционный модуль экстренной медицинской помощи.

7. Лёгочные модификаторы.

8. Газоанализаторы внешней среды.

На экране последовательно появлялись изображения модификаций.

– Однако проблема этого этапа заключается в том, что ни один теоретик не знает, к чему приведёт симбиоз живого мозга с полноценным И.И. в теле, напичканным научными достижениями последних лет.

Голос слегка изменил тон, становясь более глубоким:

– Одно дело – удовлетворение растущего спроса «экосистем жизни» на услуги модификации человеческих тел. Совсем другое – создание нового вида человека, отличающегося не только физически, но и ментально.

Взяв паузу, докладчик продолжил:

– Господа, ваша задача и предыдущие попытки мне вполне понятны. Но! Научная фантастика давно пестрит теориями квантового переноса сознания, нестареющими телами, аватарами и суррогатами. Многое из этого уже перешло из разряда фантастики в экспериментальную практику, но по сей день ждёт своего прорыва.

Голос замедлился, словно подчёркивая важность следующих слов:

– Одно дело – изучать мозг. Совсем другое – понять и исследовать сознание, которое до сих пор остаётся величайшей загадкой.

Видеопослание внезапно прервалось.

– Загадкой, которая за многовековое наблюдение стала хорошо направляемой и успешно контролируемой высшим эшелоном кукловодов, тайно управляющим эволюцией рода человеческого, – мрачно закончила мысль Виктория Фролова.

В помещении брифинга повисло молчание.

– Проблема не в физике, а в метафизике, – задумалась Минди.

– Адмирал, если человек с гала-доски прав, у нас есть шансы на успех, – наконец заключила она. После короткой паузы добавила: – Я всегда подозревала, что дело не в самой операции, а в биоматериале, с которым приходилось работать.

Фролова фыркнула, усмехнувшись. "Пора бы привыкнуть к этой бездушной звезде научного мира," – подумала она.

– Так они добились результатов? – спросил Максимильян, всё ещё ошеломлённый услышанным.

– Думаю, да, – ответила Минди.

Она продолжила, всё больше углубляясь в размышления:

– Теперь понятно, почему в научном мире нет ни слова о проекте "Цербер", даже в теоретических работах. Как мне кажется, причина в направленном ограничении на исследования, связанные с концепцией нанокристаллических процессоров с ИИ на базе живого мозга. Всё упирается в огромный пробел в знаниях о таком абстрактном понятии как сознание.

Она посмотрела на адмирала:

– Мы точно знаем, как работает ИИ. У нас есть рабочая технология выращивания биоадаптивных нанокристаллических процессоров (Б.Н.П.), которые можно интегрировать в ткани мозга. Мы умеем адаптировать их связь с аксонами нейронов, создавать симбиоз и стимулировать рост новых симбиотичных нейронных древ. И мы делали это много раз.

– Но, – продолжила Минди, её голос стал жёстче, – если испытуемые не сходили с ума в течение двух-трёх недель, то их мозг… заклинивало. В лучшем случае, мы получали испытуемых с так называемым "синдромом замкнутого человека".

– Это как? – Макс, больше разбирающийся в железе и роботах, выглядел растерянным.

– Это когда человек видит, слышит, понимает, но полностью парализован. Увы, таких людей администрация… исключала из экспериментов, – Минди бросила короткий взгляд на Фролову, но быстро отвела глаза.

Фролова смотрела на неё с отрешённой печалью. Она была той, кто в прошлом занимался "утилизацией" неудачных испытуемых. Для неё это были "необходимые жертвы научного прогресса," но эта правда продолжала её преследовать.

– Значит, мы рискуем превратить нашего арестанта в овощ? – Макс задал вопрос скорее адмиралу, чем Минди.

– Риск есть всегда, – ответил адмирал, не сводя глаз с Минди.

"Умная, красивая, молодая и так увлечена наукой… Мечта! А голос какой – его можно слушать вечно," – подумал он.

– Если бы коэффициент эмерджентности не был столь запредельно высок, эту технологию давно бы засекретили или предложили за баснословные деньги сильным мира сего, – проговорила Минди.

– Коэффициент эмерджентности? – переспросил адмирал, нахмурив брови.

– Да, адмирал. Никто не может предсказать эмерджентость – т.е. спонтанно возникающие способности человека после симбиоза мозга с ИИ, – объяснила Минди, пытаясь быть максимально доступной в научных терминах.

– Мы получим либо овощ с запредельной стоимостью, либо сверхчеловека с неизвестными возможностями! – Макс закатил глаза от предвкушения столь увлекательного приключения. Ему казалось, что он станет причастным к чему-то по-настоящему историческому.

– Главное – это его согласие. А вот со спонтанно появившимися у Лексо способностями мы будем разбираться по ходу миссии, – резюмировал адмирал.

Он выдержал паузу и продолжил:

– В конце концов, эту миссию готовили очень давно и крайне тщательно. Важно следовать плану.

– Вы… вы… что за люди такие?! – раздался вдруг дрожащий голос.

Поглощённые обсуждением, члены миссии словно забыли о существовании незнакомки, сидевшей в углу. Она всхлипывала всё это время, но только сейчас решилась заговорить.

Все синхронно повернулись к ней.

– Как вы можете?! Как вы смеете решать судьбу Лёши?!

– Лёши? – Макс чуть не подпрыгнул от удивления.

Громов. Лексо. Таинственный арестант. Опасный преступник – да! Но Лёша? Словно речь шла о каком-то школьнике, которому случайно поставили низкий балл, а не о человеке, на которого собираются потратить ВВП крупной экосистемы.

– Да! Лёши! Моего Лёши! – девушка разрыдалась ещё сильнее.

– Знакомьтесь, – наконец вмешался адмирал, – это Анна Белова, девушка Лексо.

Макс застыл на месте, с трудом сдерживая смешанные эмоции. "Не только сливки технического прогресса везут Громову, но ещё и симпатичную девчонку, чтобы скучно не было спасать мир?! Вот повезло!" – завистливо подумал он и коротко кивнул в знак приветствия.

– Девушка Лексо? И всё? – Минди, как всегда, интересовали исключительно научные аспекты.

– И всё! – огрызнулась Анна, бросив на Минди обиженный взгляд.

Минди, однако, оставалась невозмутимой, её феноменальный иммунитет к чужим эмоциям позволял сосредоточиться на главном.

– В чём её задача, адмирал? – спросила она, проигнорировав раздражённый тон Анны.

– Мисс Гальцбург, в моём досье она занимает такую же важную позицию, как каждый из вас, – ответил адмирал. – Но, как и её возлюбленный Громов, даже для меня Анна остаётся загадкой, вернее, её роль. После моего общения с Лексо именно она должна будет с ним встретиться.

– Таинственность у них семейное, – попытался разрядить обстановку Макс, улыбаясь.

– Было бы семейное, если бы его не убили, а потом…не арестовали, а теперь черт знает что собираются с ним сделать, – Анна спрятала лицо за пряди волос. Шутку она не оценила.

Адмирал сохранял невозмутимость:

– Анна, я понимаю ваши эмоции и, к сожалению, не могу сказать ничего вразумительного. Как и при нашей первой встрече, когда я сообщил, что Лексо жив, так и сейчас, я могу лишь повторить: без вас у нас ничего не выйдет.

Он выдержал паузу, посмотрев ей в глаза.

– Как я обещал, вы с ним увидитесь. И, надеюсь, тогда всем нам станет понятно, какую роль вам предстоит сыграть.

Анна никак не отреагировала, снова замкнувшись в себе.

– Ну что ж, – подытожил адмирал, – эту часть брифинга мы пережили. Теперь осталось проверить оборудование, погрузить его и занять места в нашем транспорте.

Он посмотрел на собравшихся.

– Вопросы есть?

Макс уже начал приподниматься, но адмирал добавил:

– Это был риторический вопрос.

В этот момент на коммутатор адмирала пришло сообщение от его специально прирученного хаккера Дениса:

«Джозеф, выйдите со мной на связь. У нас есть некоторые сложности.»

***

Здоровенный парень в безрукавке, с двумя татуировками – греческим флагом на груди и медведем с человеческими чертами на плече, сидел в коммутационной гала-рубке небольшого центра аналитики, разведки и шифрования МИСР. Центр располагался в подземном бункере на высоте 1800 метров над уровнем моря, в южной части Кавказского хребта, на горе под названием «Черная Пирамида».

Бункер, словно гигантский километровый шуруп, был спирально вкручен в горную породу. Конструкция выполняла функцию мощной антенны, с жилой сферической платформой в верхней части.

С воздуха локация была практически незаметна благодаря плотной маскировке местной растительностью. Только в центре «шляпки» можно было разглядеть наклонённые рододендроны и редкие проплешины деревьев – едва заметные следы над грузовым ангаром подземного комплекса.

На втором уровне бункера располагались рабочие помещения, включая столовую и зал для селекторных конференций в VR-пространстве. Третий уровень включал спортзал, спа-зону, бассейн с сауной и спальные помещения.

С четвёртого по шестой этажи находились складские помещения, блоки жизнеобеспечения, насосные установки для фильтрации воздуха и грунтовой воды, а также энергетическая установка. Энергетическая система сочетала геотермальный насос с мощной системой воздушных каналов, круглогодично прогоняющих горный воздух к турбинам, что обеспечивало полную автономию комплекса.

Начиная с седьмого уровня, находившегося на глубине 250 метров, конструкция бункера резко сужалась и напоминала шахту, ведущую к вратам ада. Уникальность комплекса заключалась в его функции антенного щупа осциллографа. Гористая местность использовалась как естественный усилитель сигнала для приёма и передачи информации. Комплекс мог регистрировать сигналы не только на Земле, но и за её пределами.

Основной принцип работы заключался в том, что с помощью сервоприводов и магнитных контуров информация передавалась через земную твердь. Это позволяло безопасно фиксировать данные специальными омметрами в любой точке планеты. Однако основное применение заключалось в приёме секретной информации МИСР и её последующем распределении.

Денис не имел ни звания, ни должности, ни официального статуса. Более того, юридически он был мёртв уже семь лет. В моменты грусти он выводил на гала-доску своё "Свидетельство о прекращении жизни" и пил.

Пил самозабвенно, дорого и демонстративно, как только может пить человек, лишённый доступа к "экосистемам жизни" и поэтому без угрызений совести транжирящий корпоративные средства. С момента его юридической смерти и начала фактической секретной деятельности в «МИСР», Денис меньше всего задумывался о личных желаниях. Таков был его контракт – жёсткий, но неукоснительно выполняемый обеими сторонами.

– Такого… ик… такого! – Денис, опустив голову, глотнул прямо из пузатой коллекционной бутылки текилы. Он плакал, держась за массивный лоб правой рукой, а левой размазывал солёные слёзы по лицу, слизывая их вместо лайма и соли.

– Мир потерял гения! – рыдал он, безуспешно оплакивая самого себя.

Потом наступала пауза: бутылка выскальзывала из рук, а сам Денис, открыв глаза, начинал истерически хохотать:

– А хрен вам, сосунки! Я жив! Ахахаха!

И снова отключался.

Однако, несмотря на этот самоуничтожающий образ жизни, Денис заслуживал уважение за свою уникальность. В каком бы состоянии он ни находился, стоило поступить входящему сообщению от руководства, как он мгновенно приходил в себя. Словно встроенный бэкап возвращал его сознание к последнему адекватному состоянию.

Порнография, дорогой алкоголь, бесконечные VR-развлечения, гастрономические изыски, доступ к передовым технологиям и знаниям – всё это компенсировало его одиночество, находясь в изоляции подземного комплекса.

Компанию ему составляли только десять дронов, обслуживающих станцию, и Лариса – голос системы персонального ассистента с ограниченным доступом к внутренним блокам комплекса. Она служила своеобразным психологическим партнёром.

Однако последние десять дней всё изменилось. Денис не притрагивался ни к алкоголю, ни к фильмам, ни даже к новым сексуальным VR-имитациям. Всё его внимание было сосредоточено на выполнении не столько сложного, сколько необычайно запутанного задания.

Он считал, что справился с ним в лучшем виде.

На стене, в стеклянном холодильнике, стояла бутылка светло-коричневой жидкости с силуэтом джентльмена в цилиндре и с тростью. Это был небольшой презент – награда за блестяще организованную подмену задач дата-центра. Но радость от выполнения задания омрачал один настойчивый майор Фатра Нумборти с орбитальной тюрьмы СИЗЫЙ-3.

Майор обнаружил нестыковки и теперь закидывал Дениса дополнительными запросами, требуя уточнений к уже утверждённым задачам дата-центра, которые тот разместил от имени ФСИН и ЦУП Земли.

После революционного открытия Сбероники в области вычислительных технологий их услуга по удалённому резервированию задач стала не просто передовой, но практически монопольной. Сбероника стремилась к абсолютному контролю над всеми процессами, связанными с вычислениями.

И теперь Денис оказался в эпицентре сложной игры, где даже малейшая ошибка могла стоить ему не только секретной должности, но и оставшегося шанса на жизнь.

Монополия Сбероники охватила не только земную промышленность, науку, социальные институты, органы правопорядка, армию и сотни других сфер, но и стала незаменимой для глобальной космической экспансии человечества. Ни один килограмм груза не отправлялся в космос или возвращался на Землю без сверхточных расчётов дата-центров Сбероники.

Например, если вы хотите порадовать маму свежими мандаринами из солнечной Абхазии ко Дню независимости Луны, достаточно сделать запрос в приложении «Карго ПегасГалактикс», предоставляемом экосистемой Сбероники.

За время, которое вы потратите на моргание, дата-центры рассчитают всю логистику:

1. Отправят транспортный бот к вашему адресу для забора посылки.

2. Доставят её на сборочный узел, где груз упакуют, взвесят и присвоят уникальный номер.

3. Организуют транспортировку на ближайший космопорт.

4. Определят необходимое количество сборного груза, проведут консолидацию по множеству параметров.

5. Инструктируют дрон-логиста упаковать контейнер и разместить его в стеке орбитально-разгонной капсулы.

6. Зарезервируют энергию для пуска гаусс-магнитоускорителя, чтобы отправить груз в космос.

7. Передадут ЦУП информацию о времени запуска, точке сброса контейнеров, месте захвата капсулы и траектории её движения.

8. Скоординируют работу Лунного транспортного порта для захвата груза и его передачи почтовому дрону.

Вам остаётся только согласиться с офертой, оплатить услугу, и мама сможет забрать мандарины из своего почтового бокса на Луне.

Дата-центры Сбероники выполняют такие операции сотни миллионов раз в секунду, охватывая все области человеческой жизнедеятельности, где нужны вычисления.

Но у этой системы есть существенный недостаток: задачи для неё формирует человек.

Даже с учётом нейропаутины, связывающей человеческие мозги в единую сеть, человеческий мозг остаётся уязвимым звеном. Процессоры в Сберонике, несмотря на свою мощь, зависят от инструкций – программных комплексов и алгоритмов, созданных людьми. Это делает систему бездушной машиной, которой управляет небольшая каста элиты.

И, как у любой машины, у неё есть свои баги и уязвимости.

Денис был одним из немногих гениев, кто умел играть на этих уязвимостях, создавая, перехватывая и изменяя задачи, чтобы затем размещать их в нужных нейробанках под видом легитимных запросов.

На этот раз его творческая работа охватывала запросы сразу нескольких крупных заказчиков: ФСИН, ЦУП Земли, Институт атмосферных явлений, ЦУП геостационарной орбитальной тюрьмы СИЗЫЙ-3, военные и гражданские радиолокационные станции, а также метеоспутники Земли, Луны и Марса.

– Всё просчитано идеально, – думал Денис, просматривая список задач.

Он даже предусмотрел маскирующий элемент: симуляцию магнитной бури, вызванной солнечным протуберанцем. Этот фактор был встроен в алгоритм задания для отвлечения внимания от основной миссии.

Теперь всё зависело только от выполнения задач на местах. Денис расслабился, оглядывая свою мастерскую работу, но знал: малейший сбой, и все его усилия могут пойти насмарку.

Виртуализация полёта для ока бездушной системы была идеальна.

– Вот же ж, заноза гвардейская… – пробормотал Денис, тарабаня указательными пальцами по стеклянному тактическому столу.

– Шеф, ну давай, свяжись со мной! – воскликнул он, начиная кружиться в своём кресле. Скорость была такой, что вся комната вокруг превратилась в смазанное пятно. Единственное, что оставалось чётким, – бутылка сорокаградусного напитка.

Она словно говорила: «Я – важна.»

– Интересно, успею я подро… – Денис не успел поддаться своим похотливым мыслям, когда на всю стену появилось статическое изображение логотипа МИСР, а под ним – уведомление о входящем вызове.

– Он что, телепат? – подумал Денис, анализируя тот факт, что Джозеф всегда выходил на связь именно в тот момент, когда он собирался покинуть рабочее место.

– Что случилось, Денис? – голос адмирала звучал спокойно, но требовательно.

– Шеф, как дела? Всё идёт по плану? – спросил Ден, прекрасно зная, что в лучшем случае получит односложный ответ.

– Плюс-минус всё по плану. У тебя что? – неожиданно для Дениса адмирал переспросил его первоначальный вопрос.

Денис скрестил пальцы рук, хрустнув суставами, вытянулся в кресле, как ленивый кот, и начал своё повествование:

– Адмирал, – начал он, театрально откашлявшись, – все поставленные задачи с тремя, – он сделал акцент на слове «тремя», – запасными контурами сформированы. Маскирующее представление создано и ожидает своей очереди. В общем, всё сделано на сто пятьсот процентов!

Его голос был полон гордости. Денис отрапортовал с уверенностью, зная, что адмирал вряд ли сомневался в его мастерстве.

– А в чём проблема? – Джозеф по-прежнему выглядел невозмутимо.

– Проблема в майоре Фатре Нумборти, – начал Денис, немного раздражённо. – Этот, с позволения сказать, гвардеец провёл ручную проверку заявленных параметров в сопроводительных документах полёта.

Он замолчал на секунду, словно собираясь с мыслями, и продолжил:

– Он засыпает ФСИН Земли и ЦУП рапортами. Я уже устал отлавливать их из нейробанков. Приходится отправлять ответы, что, мол, всё в полном порядке, а найденные им "технические нестыковки" на самом деле соответствуют норме.

Денис откинулся в кресле, чуть улыбнувшись:

– Я даже принял голосовое сообщение от него лично, представ перед ним в скине крайне сексуальной операторши ФСИН, – он приосанился, почти сияя от самодовольства. – Лично пояснил, что всё в полном порядке, документы соответствуют действительности, а уровень секретности позволяет видоизменять данные судна, на случай перехвата злоумышленниками. Абсурдно, но похоже, это успокоило нашего неугомонного майора… или, по крайней мере, оставило его интерес до момента непосредственного контакта с вами.

– Как такое может быть? – Джозеф, любивший избыточную информацию в критически важных вопросах, нахмурился.

Денис закинул ногу на ногу, подмигнул джентльмену с бутылки и начал рассуждать:

– Скорее всего, причина в твердотопливных блоках с сублимированным гелием, которыми вам предстоит заправиться в доках тюрьмы. Если бы их зарезервировали на Земле, это привлекло бы внимание не одного человека. Поэтому, выбирая из двух зол, я выбрал меньшее.

Он сделал паузу, чтобы придать словам весомости:

– В случае какой-то неразберихи там, на орбите, вашему природному таланту убеждать, – Денис многозначительно выделил это слово, – придётся убедить одного-двух человек на станции. А любые их попытки дополнительно проверить ваши личности, связавшись с Землёй, будут мной перехвачены.

Он чуть наклонился вперёд, с блеском в глазах:

– Вместе у нас почти стопроцентные шансы на успех.

– Понял, Денис. Благодарю за службу! – Адмирал собирался завершить связь, но вдруг уточнил: – Ден, во всём остальном точно никто ничего не заподозрит? Хотя бы до тех пор, пока мы всё не закончим?

Денис улыбнулся, уверенно кивнув:

– Шеф, если кто-то и заподозрит, то это один-два человека. Для ока системы всё идёт планомерно, и оно исключает любые ошибки. И по факту всё так и есть, – он хмыкнул. – Единственное отличие – это то, что прибудет не совсем стандартное судно МКФСИН. Если вас никто не встретит прямо в стыковочном боксе, вообще никаких вопросов не возникнет.

– А если встретят? – перебил Джозеф, пристально глядя на Дениса.

– А если встретят, – невозмутимо ответил Ден, – включайте свой природный дар убеждать, а я буду прикрывать вас с Земли.

Он чуть улыбнулся и продолжил:

– Более того, у вас будет шифрованный канал связи со мной, доступный 24/7. Мы можем держать связь нон-стоп. Если я уловлю в разговоре нотки сомнений у сотрудников тюрьмы, сразу что-нибудь придумаю.

Ден говорил уверенно, как всегда, успокаивая адмирала своим блестяще выстроенным планом.

– Ден, ты невероятно умен для своих лет! – с уважением произнёс Джозеф, хотя в его мыслях неожиданно промелькнула картинка: "Интересно, что будет, если познакомить его с Минди?" Однако он тут же отогнал эту мысль от целомудренной мисс Гальцбург.

– Я знаю, шеф, я знаю! – с нескрываемой гордостью ответил Ден, положив ноги на стол.

– Конец связи! – сказал Джозеф, уже готовый отключиться. – Ещё раз благодарю! И держи руку на пульсе, Ден!

Связь прервалась.

Денис вскочил с кресла и направился к манящей бутылке.

– Лариса, а теперь… Блудить! – торжественно провозгласил он, устремляясь к лифту, ведущему на уровень ниже.

– Готовлю VR-зал, мой гений, – ответил сексуальный голос виртуального ассистента, сопровождая слова лёгким смехом.

***

Максим вопросительно смотрел на Джозефа, невольно подслушав его разговор с аналитическим центром.

– У нас всё в порядке? – осторожно спросил он.

– Да, Максим, всё по плану, – ответил адмирал, скрывая раздражение.

Джозеф хотел было сделать замечание своему помощнику, чтобы тот не совал нос – вернее, уши – в чужие дела, но решил вернуться к брифингу.

В комнате брифинга витало напряжение. Минди показательно пересела в дальнее левое кресло, погрузившись в изучение чего-то на гала-планшете. В противоположном углу, в правом ряду кресел, Анна, уткнувшись лицом в грудь Виктории Фроловой, тихонько плакала. Виктория, неожиданно заботливая, почти по-отечески обнимала девушку и, казалось, утешала её.

«Этого явно кураторы не предусмотрели,» – пронеслось в голове адмирала.

– Три особи женского пола, Джо, это даже по военным меркам – группа риска, – словно читая мысли, тихо заметил Макс, наблюдая за происходящим в комнате.

– Итак, – Джозеф резко сменил тон, вновь подходя к гала-доске, чтобы сосредоточить всех на главном. – Теперь, когда мы познакомились и обсудили основные задачи, нам осталось проверить оборудование и перейти в наш транспорт.

Он махнул рукой, и на гала-доске появился логотип компании «RST Connections», одного из ведущих производителей телеметрии и средств связи.

– Наши партнёры любезно предоставили нам передовой нейрочип связи, – начал адмирал, показывая на схему, появившуюся рядом с логотипом. – Чип вживляется в ушную раковину. После установки Громов сможет пользоваться связью, подключаясь напрямую к местным базовым станциям.

Джозеф сделал паузу, чтобы подчеркнуть важность сказанного.

– Авторская прошивка МИСР сделает эту связь максимально защищённой и практичной. Конструкция чипа позволяет внедрить его с помощью стандартного пневмошприца, так что никаких проблем с установкой у нас возникнуть не должно.

Минди и Макс молча обменялись взглядами. Анна, поджав свои длинные, роскошные ноги под себя, безучастно лежала на коленях у Виктории Фроловой. Фролова внимательно слушала брифинг, оставаясь внешне невозмутимой, словно происходящее вокруг её совершенно не касалось.

На гала-доске появился следующий логотип – «Карл Цейс Нейроптикс».

– Мультиспектральные хрусталики глазного яблока – редкая вещь, но незаменимая для анализа пространства, – начал Джозеф, указывая на появившуюся голограмму. – Они позволяют переключаться между различными спектрами зрения, имеют функции зуммирования и фиксации изображений для последующего анализа. Ночное видение, инфракрасное, органико-газовый спектр и множество других возможностей в сочетании с другими устройствами.

Джозеф бросил взгляд на Минди, продолжая:

– Для установки необходима стандартная офтальмологическая операция по замене хрусталика.

Минди кивнула, слегка улыбнувшись.

Она была из тех, кто даже в зрелом возрасте испытывал детское восхищение, предвкушая работу с любимыми технологиями. В этом она была похожа на Макса: оба оживали, даже если упоминалось что-то, связанное с их сферой интересов – будь то технологии, разборка или сборка чего-либо, пусть даже речь шла о человеке.

Джозеф махнул рукой, и на гала-доске возникла голограмма боя в октагоне. На арене стоял здоровенный боец с обнажённым торсом, напротив него – оппонент, значительно ниже и легче по массе.

Сцена разворачивалась быстро: здоровяк провёл серию ударов, пытаясь пробить защиту соперника, но вдруг получил короткий удар в солнечное сплетение. Маленький боец сделал это правой рукой, прицельно, используя предплечье. Громадина застыла на мгновение, затем отступила на два шага и рухнула замертво, заливая арену кровью.

Внизу появился слоган:

"Боевые мышечные модуляторы и костные усилители от Armo Bones и Lorin Farma".

– Чем больше шкаф, тем громче он падает, – не удержался Макс, с ухмылкой глядя на экран.

– Фу, какая гадость! – Минди поморщилась, отвращённо отвернувшись от голограммы.

Фролова с недоумением посмотрела на Минди. Её охватило желание сказать, что куда более отвратительными были картины утилизации тел тех, кто не прошёл эксперименты юной особы и её последователей. Но она решила промолчать: день уже выдался слишком эмоциональным, несмотря на раннее утро. Сегодня нервы и энергию стоило поберечь – кто знает, что ещё припасено у Джозефа.

– Так вот, с мышечными модуляторами эксперт имеется, – сказал адмирал, скрывая улыбку и гордо взглянув на Макса.

– Сделаю на высшем уровне! – Максим смутился от неожиданного внимания, но в глазах читалась уверенность.

Комплекс БАДов для усиления костной ткани, предусмотренный программой, Громов сможет проколоть самостоятельно. А дальше начиналась вотчина Фроловой. Её ответственность включала восстановительную фармакологию, гормональные модули защиты, блокаторы мутаций. Всё это было предоставлено гигантом индустрии красоты, фармакологии и генетических модификаций человека – «LC».

– И самое главное, – продолжил адмирал, – операционная капсула для вживления в зрительный центр мозга нанокристалла с ИИ.

Минди едва могла сдержать возбуждение. Её глаза блестели, а сквозь тонкую ткань комбинезона проступили соски, выдавая её волнение перед предстоящей операцией.

Джозеф испытал неоднозначное чувство ревности. Он не мог понять, к чему – или к кому – он ревновал. К Минди, к её энтузиазму, к таинственному Громову, к науке? Его разум упрямо пытался собрать это в целостную картину, но пока безуспешно.

Отогнав крамольные мысли, Джозеф отключил гала-доску и объявил всем присутствующим:

– Оборудование загружается в шаттл. До посадки остаётся около одного часа. Строго через 30 минут всем необходимо подойти к VIP-стойке регистрации в секторе С.

Он сделал паузу и добавил:

– А пока перекусите, соберитесь с мыслями и настройтесь на полёт. Если вопросов нет, то брифинг окончен.

– Адмирал, могу я поговорить с вами наедине? – Минди поднялась со своего кресла.

– Да, конечно, мисс Гальцбург. Если вы не против, я бы хотел чего-нибудь поесть. Не хотите составить мне компанию? – Джозеф говорил с лёгкой ноткой игривости, которую уловила даже успокоившаяся Анна. В глубине души она обрадовалась этой неожиданной человечности в странной компании.

– Идёт, – деловито согласилась Минди, без тени подозрения.

Макс, Виктория и Анна удалились в уборные, а Джозеф с Минди направились в одну из сетевых кафетерий – «Белка и Стрелка».

Кафе находилось в главном здании космопорта "Восточный", в купольном стеклянном помещении. Отсюда открывался завораживающий вид на уходящую к горизонту равнину. В десяти километрах виднелась узкая запятая трамплина, по которой на невероятной скорости поднимались на орбиту магнитные капсулы с грузами и шаттлами малого и среднего размера.

"Восточный" специализировался на пассажирских рейсах – как межпланетных, так и локально-орбитальных.

– Рейс S102, Восточный-Атланта, стартует с магнитной площадки D8.

– Началась регистрация пассажиров на орбитальный рейс S104 Восточный-Мехико, стойка D10, – доносился приятный женский голос из громкоговорителей космопорта.

Космопорт был важнейшим стратегическим транспортным узлом, к которому стягивались скоростные магистрали из ближайших населённых блоков. Эти блоки, по старой памяти, сохранили свои исторические названия городов в наследие сгинувших государств.

Большинство крупных аэропортов, таких как Хитроу в Англии, Домодедово и Сочи в России, хотя и перестали быть частью государств, канувших в Лету во второй половине XXI века, оставались стратегически важными объектами единой транспортной сети Земли.

После разрушительных событий третьей мировой войны и десятилетней эпидемии полимутантного штамма пневмоаируса, выкосившей милионы людей по всей планете, человечество столкнулось с острой нуждой в глобальной логистике.

Точнее, нужда была во всех сферах жизни, но особенно в логистике. Когда пали государственные границы, экосистемы жизни объединились в едином порыве и создали единую транспортную сеть Земли.

Отсутствие границ и желание охватить весь мир связали не только автомобильный и железнодорожный транспорт, но также морской, авиационный и инновационный транспорт новой эры.

Рассвет неотехнологического прогресса пришёлся на 2040-е годы, когда технологии из разряда абстрактных и научно-фантастических стали реальными и повседневными. Это всегда происходит, когда практика обгоняет теорию.

Обычные автомобили исчезли с дорог, уступив место полностью автопилотируемому транспорту – как наземному, так и околоземному. Поезда перешли на высокоскоростные магнитные рельсы. Аэропорты либо трансформировались в космопорты для орбитальных и межпланетных сообщений, либо, если их геолокация была неудачной, стали пунктами старта суборбитальных шаттлов. Например, полёт на суборбитальном рейсе Москва-Нью-Йорк теперь занимал всего 1 час.

Транснациональные трубопроводы нефтегазового сегмента, утратившие свою значимость, обрели вторую жизнь благодаря амбициозному проекту «Труболифт». Их гигантские диаметры и высококачественные материалы позволили использовать трубы для транспортировки пассажирских и грузовых капсул под землёй и водой, связывая континенты единой инфраструктурой.

Наземные нефтегазовые распределительные центры и устаревшие крупные НПЗ стали частью единой транспортной сети. Вокруг них, словно в доиндустриальную эру вокруг водоёмов, начали формироваться жилые блоки, строились дата-центры и процветали новые формы жизнедеятельности. Эти транспортные узлы манили к себе людей, становясь современными очагами жизни в её многообразии.

Минди и Джозеф уселись за столик на четверых, разместившись на удобных бежевых диванах напротив друг друга. Некоторое время они молча смотрели в огромный витраж, тянувшийся от пола до потолка.

Перед ними открывался вид на здания причудливых форм, окружающие главный магнитно-разгонный комплекс Восточного. Квадратные прозрачные сооружения из стекла, заполненные суетящимися людьми, напоминали домашние муравьиные фермы из плексигласа. Между этими "шахматными фигурами" высились серые купольные постройки. Из их массивных конструкций торчали исполинские грибы и цилиндры, усеянные оборудованием, необходимым для жизнеобеспечения космопорта.

Космопорт "Восточный" был символом технологического прогресса, сочетающим утилитарность с почти художественным изяществом.

В одном из таких "грибов", в куполе на высоте 130 метров над уровнем земли, Минди заказала Лунный латте – тот самый, который испачкал её блузку на входе в космопорт. Джозеф, в свою очередь, выбрал газированную артезианскую воду из предгорного района Кавказа и ожидал стейк из сёмги от знаменитого бренда аквакультуры "GolushkoFish".

– Итак, Минди, о чём ты хотела поговорить? – спросил Джозеф, отпивая из стакана, наблюдая за её юным лицом с ровными блестящими волосами, убранными за аккуратные ушки.

В ней всё казалось гармоничным: мягкие черты, спокойный взгляд, и даже серьги в форме открытого зонтика с красно-белыми секциями дополняли её образ.

Минди, словно в замедленной сцене из романтического фильма, повернулась к нему и произнесла:

– Адмирал, что происходит? Несмотря на мои 29 лет, я умею мыслить не по годам.

Она запнулась на мгновение, и продолжила:

– Мне кажется, наша миссия явно не ограничивается посещением тюрьмы.

Минди не дала Джозефу возможности её перебить. Спустив с розовых облаков подростковых мечтаний, она стала серьёзнее, разрушая фантазии Джозефа о лёгком завтраке с намёком на свидание.

– Простите, дайте мне договорить, – сказала она, её тон становился всё твёрже с каждым словом.

– С 13 лет я так или иначе работаю в различных научных учреждениях со всевозможными уровнями секретности. Я была в составе лучших и умнейших учёных, чьи труды остаются неизвестны широкой публике. Но, несмотря на это, все вокруг в полной мере пользуются результатами наших исследований.

Минди сделала паузу, глядя в окно на суету космопорта.

– Эти труды часто были оплачены не только жизнями специалистов, но и рисками более нлобальными. Я осознала, что согласилась на эту миссию задолго до инъекции "Химеры", – она улыбнулась горькой улыбкой, словно смеясь над собой.

– Словно всю жизнь меня вело к чему-то подобному шестое чувство, – завершила она, вглядываясь в глаза Джозефа.

– Но, Адмирал, проходя этот путь от одной лаборатории к другой, я везде сталкиваюсь с одной и той же проблемой. Проблемой, не будь которой, можно было бы существенно ускорить работу и минимизировать провалы, – Минди смягчила тон, чуть улыбнулась и задала вопрос:

– Знаете, какая, Адмирал?

– Секретность, мисс Гальцбург, секретность, – ответил Джозеф, прекрасно понимая, к чему она клонит.

Ответ застал Минди врасплох. Её улыбка исчезла, уступив место лёгкому разочарованию.

– Ничего нового я не узнаю, да? – она вздохнула. Её попытка вразумить адмирала оказалась тщетной, но она сдалась как-то слишком быстро.

– Мне жаль, Минди. Мне бы очень хотелось рассказать тебе больше, но есть вещи, которые должны происходить в своё время. Обещаю, ты узнаешь даже больше, чем ожидаешь, – Джозеф улыбнулся и отвернулся, наблюдая за стартом капсулы с магнитного разгонника катапульты.

– Ясно, – с печалью ответила Минди, последовав его примеру.

Капсула стартовала с разгонного контура и, словно подгоняемая молниями, стремительно унеслась к трамплину. Мгновение – и капсула, став почти невидимой, образовала вокруг себя белое кольцо в воздухе, сопровождаемое резким хлопком перехода в сверхзвуковую скорость.

– Знаешь, Минди, – адмирал отодвинул пустую тарелку и, допив минеральную воду, продолжил смотреть вдаль. – Мой дед, в своём родном веке, был свидетелем того, как искоренение многих заболеваний в некоторых районах Земли привело к стремительному росту рождаемости, голоду, бедствиям и войнам за ресурсы.

Минди повернула голову, слушая адмирала с неожиданным интересом.

– Он видел, как недавно объединённое человечество, пережившее угрозу вымирания, стремительно мчалось вперёд, развивая все отрасли. Видел, как в мирное время учёные создали квантовый компьютер и попытались соединить его с искусственным интеллектом.

Джозеф грустно улыбнулся:

– Мало кто знает, что их учёный ум чуть не привёл человечество к угрозе уничтожения биосферы восставшими машинами. Если бы не секретность и санкции на совместное использование этих двух достижений, мы бы с тобой сейчас вряд ли разговаривали.

Минди замерла. Слова Джозефа нашли отклик в её сознании. Она была умной и упрекнула себя за то, что раньше не подумала об этой стороне медали.

– Возможно, вы правы, – наконец прошептала она, глядя в окно, где едва различимый след капсулы исчезал за горизонтом.

Баклер продолжил, тяжело вздохнув:

– Каждое новое преимущество порождало свои собственные недостатки. Похоже, то же самое происходит и сейчас. Мы просто пока не видим этого, поэтому нужно строго следовать плану.

Джозеф оплатил счёт в размере 0.0007 РЕВВ за их совместный обед, всем своим видом демонстрируя, что в его обществе за женщин платят мужчины.

– Нам пора, мисс Гальцбург, – он жестом пригласил её.

– Благодарю, Джозеф. И отдельное спасибо за разговор, он мне был необходим, – наконец, Минди улыбнулась ему так, как умеют улыбаться девушки, которым приглянулся парень. Улыбка была скромной, но многозначительной.

У стойки регистрации было немноголюдно. Максим, Виктория и Анна уже завершили процедуру и умиротворённо сидели в VIP-зале.

Минди и Джозеф подошли к стойке регистрации.

– После вас, – с лёгким поклоном пропустил адмирал Минди вперёд.

Она шагнула к биометрической камере. Автоматические двери разъехались в стороны, и Минди аккуратно положила ладони на сканеры в форме контура пяти пальцев.

Сканер бесшумно сверил её биометрические данные с базой ЦУП, и створки дверей со стороны зелёного коридора открылись.

Джозеф прошёл ту же процедуру и, вскоре миновав проверку, воссоединился с членами миссии в VIP-зале.

Глава 3

Лексо проснулся в холодном поту. Снова этот странный сон. Омерзительное ощущение, словно тебя приковывают к креслу в кинотеатре, парализуют тело и заставляют смотреть фильм. Фильм, который находится в твоей голове. Ты не в состоянии отвернуться, сцены проносятся перед глазами, и ты не просто их наблюдаешь, а чувствуешь эмоции актёров, вдыхаешь запахи, испытываешь боль. Каждой клеткой своего тела ты участвуешь в этих леденящих душу сценах. Беспомощно и безуспешно ты молишь, чтобы этот кошмарный киносеанс прервался пробуждением.

– Они все умерли, они все убивали, они все погибли, – мрачный голос бестелесного существа звучал то ближе, то дальше, растворяясь в глубине тёмного пространства, созданного подсознанием Лексо.

– Ты ничего не сможешь изменить! – Голова существа, вытянувшись на невероятно длинной шее, приблизилась, оставив тело в густой тьме.

– Или сможешь? – С насмешкой произнесло оно, и голова вместе с шеей рассеялась в туман.

– Сможешь! Не сможешь! Сможешь! Не сможешь! – Голоса эхом разносились по комнате, накладываясь друг на друга.

В центре помещения появились маленькая девочка и мальчик, примерно трёх лет. Они радостно смеялись и играли, протягивая друг другу пирожные в форме фруктов и ягод.

С аппетитом съедая пирожные, дети с каждым кусочком становились старше. Их смех звучал громче, лица сияли радостью. Но вдруг над их головами появилось серое облако. Из его глубин вытянулось бестелесное существо с длинной шеей. Из-под капюшона выросли уродливые, тонкие руки, которые потянулись к детям.

Существо предложило малышам печенье в форме зверушек. Радостно схватив угощение, дети начали его есть, но с первым же укусом из печенья хлынула кровь. Она стекала по их рукам, подбородкам, шее, оставляя липкие алые следы. Они замерли, глядя друг на друга, их глаза наполнились слезами, и вскоре малыши разразились истеричным плачем.

Существо, наслаждаясь их страхом, разразилось зловещим хохотом. Вдруг из капюшона вырвались сотни уродливых рук, которые начали засыпать детей сладостями – конфетами и печеньем в форме растений, птиц, рыб и животных. Леденцы падали нескончаемым потоком, превращаясь в гору угощений, в которой дети вскоре утонули.

Спустя мгновение девочка взяла леденец в форме голубя и откусила ему голову. Из сладости потекла кровь, заливая её лицо. Казалось, невидимая сила кукловода управляла их телами: малыши жадно хватали сладости, поглощая их с неистовым энтузиазмом. Их тела начали стремительно расти, превращаясь в подростков.

Дождь из сладостей усилился, и теперь подростки кормили друг друга причудливыми творениями невидимого создателя. Их тела продолжали меняться, обретая взрослые очертания. На обнажённых фигурах парня и девушки тёмные липкие следы покрывали кожу с головы до ног.

Наконец, облако исчезло, оставив за собой тишину. Парень и девушка, стоя на коленях в темном помещении, освещённом лишь редкими проблесками света, смотрели друг на друга. Они были по пояс в крови, а вокруг них лежали остатки мрака.

На мгновение их взгляды встретились, полные боли и пустоты. Но затем, разорвав эту связь, они устремили глаза ввысь. Увидев лишь непроглядную тьму, они начали неистово, душераздирающе кричать, словно пытаясь вырвать из этой бездны хоть крупицу ответа.

Девушка опустила руки в густое кровавое болото, прерывисто дыша, будто отчаянно искала что-то на дне. Парень, не замечая её, повторял её действия, погружая ладони в вязкую алую массу. Они оба искали, не обращая друг на друга никакого внимания, лишь усиливая свою истерию.

Истерично взмахивая руками, они били по поверхности крови, и алые брызги разлетались вокруг, покрывая их лица и тела свежими ручейками, смешиваясь с уже засохшими пятнами. Яркая вспышка на мгновение освещала пространство, напоминая свет стробоскопов, возвращая глаза в привычную тьму.

Кровавое болото между ними вдруг забурлило. Из глубин начали подниматься пузыри, выпуская серый дым и зловонный запах разложения. Молодые люди вдыхали этот аромат, морщились, закрывали носы окровавленными руками. Девушка внезапно заплакала, но её голос стал младенческим, хрупким и беззащитным. Парень, дрожа, поднялся на ноги, вдруг заметив нечто необычное – мужской половой орган, словно символ, торчащий из бурлящей массы.

Вспышки света, словно неумолимые молотки, фиксировали искажённые от боли и ужаса лица. Кровавый бульон внезапно утих. На его поверхности медленно всплыло печенье, очертания которого напоминали материки.

Девушка заметила это первой. Она замерла, её взгляд застыл на печенье, с которого кровь медленно стекала, оставляя яркие и живые краски. Очертания континентов и морей, изображённых на печенье, сияли чистотой.

Парень прекратил истязать себя, увидев, что девушка замолчала. Их взгляды встретились. Потом оба уставились на печенье, которое словно дышало жизнью. Девушка впервые за всё время улыбнулась – её белоснежная улыбка резко контрастировала с испачканным кровью лицом.

Осторожно, с трепетом, она подняла печенье и протянула его парню. Тот ответил улыбкой и положил свою ладонь под её. Вместе они держали планету, словно она была воплощением их последней надежды.

Внезапная вспышка, и планета в их руках начала сиять. Из неё вылетали полупрозрачные птицы, рыбы, животные, растения, насекомые. Великолепие жизни устремлялось ввысь, оставляя за собой лёгкие хлопья тумана, который растворялся в бесконечности.

И вдруг – зловещий вопль. Он раздался со всех сторон, наполненный яростью и ненавистью. Острые звуковые волны вонзались в головы молодых людей, как кинжалы. От невыносимой боли они уронили планету в кровь. Корчась, закрывая уши руками, они упали на колени. Их падение создало круги, превращая болото в кровавые сферы, затягивающие их всё глубже.

Из глаз, ушей, носа и рта молодых людей струилась кровь, заполняя помещение густым багровым потоком. Девушка внезапно нырнула, отчаянно ища утонувшую планету. Её руки метались в алой тьме, пока она не нащупала хрупкий силуэт печенья. Подняв его над собой, она торжественно взглянула на него, словно на реликвию, и затем резко поднесла к губам.

Её зубы сомкнулись на поверхности печенья, и с первого укуса в воздухе раздался зловещий хохот, наполняющий пространство. Парень, обезумев от происходящего, закричал и бросился к девушке, кусая противоположный край планеты. Остатки печенья осыпались крошками в кровавую жижу между ними, но это их не остановило.

Девушка резко вцепилась в его губу, вырывая её, как хищница, обнажая нижний ряд зубов парня. Он в ответ вонзил зубы в её шею, вырывая кусок плоти. Их тела сплелись в хаотичном, безумном танце соития, поглощая друг друга с каждым движением. Мужчина и женщина, старик и старуха, они менялись, словно обретая и теряя жизни в бесконечном цикле. Под аккомпанемент хохота и зловещих криков их образы растворились, исчезая в бескрайнем океане крови.

И настала тишина. Зловещая, абсолютная, пустая.

– Лексо… – мягкий, знакомый голос нарушил безмолвие. Он пробивался через густую тьму, теплый, как солнечный луч, пробивающий плотный мрак. – Лексо… Леша… – Голос продолжал звать, будто пытаясь вернуть его из глубин кошмара.

Туман. Всё вокруг превратилось в густой, непроглядный туман, обволакивающий его сознание. Он был плотным и удушливым, словно мешал дышать.

– Ахахах, мы столько раз это уже делали, – раздался голос из тумана, и перед Лексо появился круглый стол. За ним сидел человек в тёмной рясе, его лицо скрывала тень.

– Но они видят лишь то, что доступно их глазам, – произнёс второй голос. Теперь напротив появился человек в робе.

– И даже тем, что видят, они не умеют пользоваться, – добавил третий. За столом появился ещё один силуэт, полностью скрытый в тумане.

Голоса исходили от неподвижных фигур. Их лица были неразличимы, тела покрывали странные одежды, будто принадлежавшие эпохам, давно канувшим в лету.

– Всё почти готово, братья, – из тумана поднялась огромная медная змея, её глаза мерцали зловещим огнём. Она пронзительно шипела, обвиваясь вокруг стола.

– Мир готов. Мы готовы. Всё построено и подготовлено к очередному обнулению, – голос из тумана эхом разносился вокруг, сливаясь с шипением змеи.

– Да… наши обновлённые города. Подземные и подводные жилища. Мы создали идеальную экосистему, готовую к новому началу, – шёпот второго голоса проникал в сознание, будто сквозь туман.

– Всё необходимое собрано, – добавил третий. – Следующее тысячелетие мы встретим с удовольствием. Мы превзошли всех предшественников.

– Как же нам повезло с глупцами, которые считают себя лидерами! Они так уверены в своих иллюзиях, что нам даже не придётся выходить из тени, чтобы столкнуть их лбами, – раздался хриплый смешок.

– Следующее воплощение жизни на Земле будет нашим царствием, – с силой прошептал голос.

– В своей лжи, коварстве и искусстве манипуляции мы создали щит, скрывающий истину от людских глаз, – начал голос, наполненный холодным торжеством. – Мы оберегаем её от воплощения к воплощению, вновь и вновь обнуляя цикл.

– 100 или 200 лет эволюции, оставленные в резерве от Ордена, – это наша страховка. Но в этот раз мы превзошли себя, создав идеальную иллюзию. Слепые самоубийцы замедленного действия, – голос звучал с нескрываемой гордостью.

– Они снова не успеют пробудиться.

– Не успеют! – раздался громкий смех, эхом разлетаясь по густому туману.

– Эра Водолея, – с насмешкой произнёс голос. – Смотрите: с лица Земли исчезают не только догадки о нашей тайне, но и следы наших предшественников.

– Мы достойны чистого листа, – голос нарастал, но вскоре его эхо затихло, будто растворяясь в пустоте.

– Глупцы сами создали оружие своего уничтожения.

– И мы им помогли, – хрипло добавил другой голос.

– Мы научили их, поколение за поколением, готовить почву для дня, когда оно будет применено.

– Их сознание воспитано в культе разрушения, – прозвучало с удовлетворением. – А их эго возвеличено до небес.

– Как же мне милы человеческие пороки, – лукаво усмехнулся один из присутствующих. – Эти "лидеры", полные убеждений, движимые ложными знаниями, – они не станут долго колебаться, когда придёт момент.

– Перед лицом врага, – добавил другой. – Врага, которого они каждый день видят в зеркале!

Громкий, злорадный смех сотряс пространство.

– Мы прагматичны. Мы взяли единый народ и, внедряя ложные ценности, разбили их на бесчисленные национальности, – хвастался голос, насыщенный самодовольством.

– Каждое новое воплощение мы ведём их по ложному пути.

– Чем дальше, тем сложнее им пробудиться, – тихо добавил другой голос. – А если кто-то находит свет, мы уже имеем заготовленный сценарий следующего апокалипсиса.

– Кислотные дожди, потоп, ледниковый период, ресурсные войны, падение бомб… – голос холодно перечислял. – Наш арсенал безграничен.

– Наш долг – сохранить контроль любой ценой, – торжественно сказал первый. – Нельзя позволить людям понять свою природу.

– В прошлый раз, когда всё рушилось, наши братья укрылись под землёй, – голос заполнился насмешкой. – Бомбы падали, а океаны накрывали города смертоносными цунами.

– Венец творения, – с презрением протянул другой голос, – лишился всего, что ему было даровано.

Человечество вернулось к своему примитивному образу жизни, утратив всё, что сделало его венцом творения. Радиация, голод, болезни нещадно терзали тех, кто выжил. Лишённые медицины и науки, подавленные и истощённые, они проходили естественный отбор.

– А тем временем, – продолжил один из голосов, – под землёй наши предки продолжали жить. Они, как и мы сейчас, создали там райские сады, мир и спокойствие.

– И мы сделаем то же самое, – заключил голос за круглым столом.

– Мы переждём. Пока спадёт радиация, пока планета самоочищается. Пройдёт 70–100 лет. Оставшиеся в живых, измученные болезнями, дадут начало новым поколениям. Люди снова станут дикарями. Охота, копья, стрелы – это будет всё, что у них останется. Всё наследие предков сотрётся, останутся лишь обрывки воспоминаний, которые смогут передать единицы.

– Никаких наук, знаний, империй, – подхватил другой голос. – Лишь ветхие упоминания архитектуры прошлого, которые природа безжалостно поглотит и уничтожит.

– И тогда настанет наше время! – торжественно провозгласил ещё один голос.

– Мы начнём с малого, – голос стал более мягким, но в нём сквозило коварство. – Мы начнём выпускать на поверхность разведчиков, которые, как и наши предки, будут внедряться в первобытное общество.

– Первых из них дикари будут рисовать на стенах. В скафандрах, окружённых светящимися нимбами, – прозвучало с насмешкой.

– Потом наши разведчики станут одеваться как дикари, готовя их к главному представлению.

Снова раздался злорадный хохот.

– Мы спустимся с небес в сумерках. На вертолётах, с яркими прожекторами, с громкими выстрелами ружей. Их воображение разыграется, и они поверят, что боги сошли на землю и даровали им ангелов-помощников.

– Так начнётся наша новая эра. Наше время. Жизнь после очередного обнуления, – голос звучал торжественно.

– Религия, колесо, порох, электричество, телефон… – перечислил другой голос. – Мы будем поэтапно внедрять технологии. Пусть они развлекаются в заданном нами ритме эволюции, пока не дойдут до следующего неизбежного обнуления.

Хохот, наполненный триумфом, вновь заполнил помещение.

– Главное сейчас – не допустить…

Туман стал гуще, превращаясь в удушливую тьму. Голоса превратились в оглушительный звон.

Лексо резко проснулся. Он снова стал невольным свидетелем этого кошмара – жуткого разговора, который изредка вторгался в его сны. Мучительные догадки и страхи терзали его. Тяжело дыша, он смотрел в темноту, пытаясь избавиться от тени навязчивого видения.

***

К участникам миссии подлетела кабина труболифта. Стеклянные двери бесшумно разошлись в стороны, пропуская прохладный поток воздуха.

– Прошу всех на наш транспорт до шаттла, – произнёс адмирал, учтиво пропуская женщин вперёд.

Члены миссии молча последовали за ним и разместились в передней части прозрачной, каплевидной кабины. Весь интерьер словно парил в воздухе, окутанный приглушённым светом.

– Уважаемые пассажиры, пристегните ремни безопасности. Расчётное время прибытия на площадку разгонной катапульты – 10 минут, – раздался мягкий женский голос из динамиков.

Кабина плавно тронулась, ускоряясь по трубопроводу. Сквозь прозрачные стены открывался завораживающий вид на равнину космопорта, усеянную высокотехнологичными сооружениями. На горизонте виднелась магнитная катапульта, ведущая к платформе старта.

В закрытом, частном ангаре космопорта "Восточный" их ожидал "Необерд 200" – коммерческий шаттл нового поколения для межпланетных переходов. Несмотря на свои компактные размеры, он по запасу хода не уступал дальнемагистральным лайнерам и превосходил их по скорости и манёвренности. Эта модель была настоящим воплощением передовых технологий SpaceX.

Минималистичный дизайн судна привлекал взгляд: треугольный корпус, утолщающийся к основанию, плавно переходил в короткие рудиментарные крылья. Два прямоугольных сопла плазменных двигателей в задней части придавали конструкции особую строгость. Мощность каждого двигателя составляла сто мегаватт. Это было настоящим прорывом в технологиях, хоть и чрезвычайно дорогостоящим. Конструкция судна полностью лишена иллюминаторов или каких-либо привычных элементов, обычно встречающихся на гражданских космических кораблях. Его гладкий корпус, словно вылепленный из ферромагнитной смолы, простирался от носа до двигателей, завораживая своей строгостью и лаконичным изяществом.

С расстояния в пятьдесят метров это технологическое чудо выглядело как нечто магическое – корабль словно парил в воздухе, окружённый ореолом света, созданным системой прожекторов.

– Ого, я видел его в одном из недавних выпусков "Ростехно"! – с восторгом воскликнул Максим, едва кабина труболифта замерла на станции.

Двери разъехались в стороны, и участники миссии, оглядываясь вокруг, вышли на узкий хромированный мост внутри стеклянного коридора. Мост находился примерно в двадцати пяти метрах от эскалатора, ведущего к стартовой платформе. В этом огромном подземном ангаре царила непроглядная тьма. Единственным источником света были мощные прожекторы, яркими лучами выделяющие сам шаттл, его посадочную платформу и дорожку, ведущую к нему.

– На улице ведь утро… – пробормотала Анна, её голос звучал напряжённо.

– Наша стартовая площадка расположена в подземном ангаре, – спокойно пояснила Фролова, окинув взглядом скрывающуюся во мраке территорию.

– Да, всё верно. Это коммерческий ангар, – подтвердил адмирал. Указав в обе стороны, он добавил: – Там, в темноте, находятся и другие корабли. Их укрыли от посторонних глаз – одно из главных требований частных перевозчиков.

– От глаз богачей, чтобы ни в коем случае не увидеть транспорт своих конкурентов, хоть в чём-то превосходящий их собственный, – съязвил Макс, добавив с усмешкой: – Иначе расстроенный хозяин будет весь полёт мозги экипажу канифолить.

– Нет смысла освещать весь ангар, – вступила мисс Гальцбург, явно недовольная теорией Макса. – Кабина труболифта подводит нас непосредственно к готовому транспорту. Всё дело в энергоэффективности. Это основа современной автоматизации, – поставила она точку в разговоре, уверенно глядя вперёд.

– Мне кажется, или шаттл действительно парит в воздухе? – спросила Виктория, которая, даже со своим привычным спокойствием, не смогла скрыть удивления, спускаясь по эскалатору.

– Нет!!! – Максим чуть ли не подпрыгнул от восторга, чувствуя шанс блеснуть знаниями. – Он не парит. Он стоит на опорах из аэрогеля! – заявил он с видом знатока, выдержав паузу, чтобы все успели впечатлиться.

– А ещё, – продолжил он, подняв палец вверх для наглядности, – защитный контур шаттла выполнен из многослойного сверхпрочного лёгкого графенового композита. А сверху он покрыт адаптивным слоем аэрогеля! – Закончив с техническими пояснениями, Максим выглядел так, словно только что защитил докторскую диссертацию.

Компания предпочла не задавать больше вопросов, чтобы не провоцировать очередной всплеск энтузиазма Максима.

У всех, кто хоть немного разбирался в своих научных областях, общение с подобным энтузиастом могло вызвать лёгкое раздражение, а у особо чувствительных – даже комплекс неполноценности, глубоко зарождающийся в душе. Единственный неозвученный, но объединяющий всех вопрос повис в воздухе: кто всё это оплачивает?

Джозеф, Максим, Минди, Виктория и Анна остановились у шаттла, который действительно покоился на невероятно тонких опорах, напоминающих матовый, плохо отполированный пластик. По середине корпуса корабля неожиданно обозначились овальные контуры двери. Раздался глухой шипящий звук, и дверь, словно растворившись в фюзеляже, исчезла. Из образовавшегося проёма плавно спустились лестницы, одна за другой, изготовленные из того же полупрозрачного материала, что и опоры.

Первой на трапе появилась женщина в парадной форме лейтенанта ЧВК МИСР. Коротко стриженные каштановые волосы подчёркивали её строгий вид, а стоячий ворот кителя с тремя звёздочками и эмблемой МИСР придавал её образу подчёркнутую официальность. Женщина приветливо отсалютовала прибывшим и, не торопясь, начала спускаться по едва видимому трапу.

– Четыре представительницы женского пола, – с лёгкой улыбкой толкнул Джозефа плечом Максим.

– Сам теряюсь в догадках, – сдержанно поддержал его адмирал.

Следом за женщиной появился полный мужчина, едва протиснувшийся в дверной проём. Его тяжёлая походка и заминка на выходе выдали явное замешательство: спускаться ли ему вниз или встретить пассажиров внутри шаттла. Неловко оглянувшись, он, видимо, принял решение следовать за напарницей, хотя это явно далось ему с трудом.

– Правила воинского этикета, мать их! – промелькнуло у него в голове, судя по выражению лица, с которым он неуклюже шагнул на трап.

– Полетим с перегрузом, – весело, с присущим ему оптимизмом, заметил Максимилиан, наблюдая за массивной фигурой мужчины.

Пилот, тяжело ступая, спустился на площадку, неуклюже оступившись на последних ступенях трапа. Едва не потеряв равновесие, он замер, выругался себе под нос и, отдышавшись, поднял взгляд на прибывших.

– Капитан Константин Сидоренко, – представился он, склонив голову в сторону гостей, затем указал на женщину, всё ещё стоявшую на трапе, и с улыбкой добавил: – Лейтенант Аманда Нильсон. Добро пожаловать на борт "Необерд 200".

Джозеф, согласно протоколу, вежливо ответил на приветствие и жестом указал своей команде подниматься на борт. Аманда, выпрямившись, первой направилась вверх по трапу, приглашая остальных следовать за ней.

– Костя, ты всё набираешь массу, – с ноткой дружелюбного подтрунивания заметил адмирал, задержавшись, чтобы поговорить с капитаном.

– Джозеф, доживи до моих лет без всяких ваших модификаций и прочей гадости, – ответил Сидоренко, недовольно морщась, но с добродушной улыбкой, заметной под коротко подстриженной бородой.

– Я смотрю, ты попал в ротацию миссии. – удивился Джозеф.

– А я удивлён внушительному авансу на моём счёте, – капитан многозначительно махнул рукой, изображая, как перелистывает стопку старых бумажных банкнот.

– Это может быть опасная миссия, Костя, – серьёзно заметил Джозеф, пристально вглядываясь в глаза старого друга, ожидая реакции.

– Эх, Джози, в мои-то 84. Это согласно продолжительности жизни – целых четыре дополнительных года. И это, – капитан улыбнулся, – можно считать подарком. Так что я бы и за стандартный оклад с радостью полетел на этом красавце, – он кивнул в сторону "Необерда", – а за оплату, в 30 раз превышающую норму… Ну что ж, готов хоть в последний раз.

Капитан громко рассмеялся, его баритон эхом отразился в темноте ангара.

– А как же Дебра? – тихо спросил Джозеф, упоминая любимую дочь Константина, которую он воспитывал в одиночку после того, как его жена погибла тридцать лет назад, в последние дни страшной эпидемии.

– Ооо, моя девочка ни в чём не нуждается, – ответил Константин с гордостью. – Она и её муж, Фёдор, недавно стали полноценной нейроячейкой Сбероники.

– Жизнь в тарифе "Всё включено", – скептически заметил Джозеф, слегка прищурившись.

– Знаешь, это действительно так, – Костя тяжело дышал, поднимаясь по трапу. – Никаких проблем. Все услуги Сбероники доступны каждому члену семьи.

Капитан вытер пот со лба и продолжил:

– Это… фух. Это сильно изменило мир. Теперь молодёжь не думает о завтрашнем дне, не боятся рожать много детишек, не переживают, где работать, где развлекаться и что покупать. – Он замолчал, снова переводя дух. – Да когда же эти лестницы кончатся? – запыхавшись фыркнул он, глядя вверх.

– Надо тебе худеть, Кость, – усмехнулся Джозеф и слегка подтолкнул его в спину, помогая подняться.

Прямо у входа в шаттл их встретила Аманда. Она стояла неподвижно, с лёгкой улыбкой. Тёмно-синий комбинезон подчёркивал её утончённую фигуру – пышную грудь и скромные бёдра. Она выглядела в точности как стюардессы из рекламы перевозщиков класса люкс.

– Вам сюда, адмирал, – мягким голосом произнесла Аманда, указывая левой рукой вглубь салона.

Взору Джозефа открылся просторный салон, напоминавший внутренность пузатой бутылки с двумя горлышками. Справа и слева располагались ряды шикарных сдвоенных кресел, обтянутых белоснежной кожей. Между этими рядами, чуть ниже второго уровня, стояло отдельное кресло для одного пассажира. Перед ним возвышался полупрозрачный тактический стол, испещрённый светящимися линиями интерфейса.

– Макс, пересядь к Минди, – указал Джозеф на свободное место слева в первом ряду, рядом с задумчивой мисс Гальцбург.

Максим нехотя подчинился, бросив на адмирала недовольный взгляд, словно понимая, что Джозеф сам бы не отказался занять это место.

На втором ряду справа уже удобно устроились Анна и Виктория. Джозеф занял центральное место у тактического стола.

– Ещё раз всех приветствую на борту "Необерд 200", – раздался голос капитана. Отдышавшись, он снова обрёл уверенность и звучал спокойно.

– Через несколько минут нас подхватят магнитные манипуляторы и разместят в разгонной капсуле. После этого ускоритель разгонит нас до сверхзвуковой скорости и выведет на геостационарную орбиту, – капитан сделал паузу, обведя взглядом пассажиров.

– Затем мы войдём в режимную зону, где я лично перейду в ручное управление и поведу вас по траектории захода на стыковку с орбитальной тюрьмой "СИЗЫЙ-3". А после взлёта вас ждёт шикарный обзор на 360 градусов, – завершил он, с лёгкой улыбкой глядя на своих пассажиров.

Вдруг на выпуклом потолке салона появилась голограмма, демонстрирующая схематический процесс: магнитный манипулятор аккуратно захватывает шаттл и помещает его в двухчастную капсулу. Сначала шаттл скользнул в переднюю секцию, затем вторая часть капсулы щёлкнула, полностью закрыв его внутри.

– Сейчас нас, как пулю, зарядят в гаусс-магнитный ускоритель, – с восторгом сообщил Максим, сияя как ребёнок на аттракционе.

Минди, напротив, выглядела заметно напряжённой, её пальцы сжимали подлокотники кресла.

– Ты впервые в космосе? – удивлённо спросил Макс, обращая внимание на её бледное лицо.

Она лишь коротко кивнула, не открывая глаз.

– Тебе понравится, – уверенно заявил он, но его бодрость не тронула её.

Тем временем капсула заняла своё место в разгонном блоке. В динамиках зазвучал обратный отсчёт Центра управления полётами:

– Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один… Поехали!

Мощный толчок вогнал пассажиров в кресла. Ремни безопасности сжали их сильнее, а тело почувствовало чудовищное давление разгона. С хлопком в салоне активировались гравикомпенсаторы, и спустя мгновение внутренности, казалось, вернулись в привычное положение.

– Главное, чтобы у Дениса всё получилось, – негромко пробормотал Джозеф, смотря вперёд, как будто через слой металла и вакуума мог разглядеть туманную траекторию их миссии.

План был детально продуман:

Шаттл вылетает с Земли, зарегистрированный как туристический рейс на один из лунных курортов. На заданном участке маршрута судно "случайно" попадает в зону помех, созданных виртуозным хакером Денисом. Используя взломанные метеоспутники и радарные станции, он "рисует" для Центра управления полётами иллюзию появления солнечной бури. На этом фоне шаттл "случайно" заходит в режимную зону орбитальной тюрьмы "СИЗЫЙ-3".

Виртуозный трюк Дениса включал двойное отвлечение. Для гражданского ЦУПа исчезновение судна с радаров будет объяснено аномалиями, а вскоре появится виртуализация полёта, демонстрирующая, как "Необерд 200" кружит в районе Луны, позволяя пассажирам любоваться её красотами. Тем временем центр управления орбитальной тюрьмы получит данные, подтверждающие прибытие запланированного судна МКФСИН, и примет его для стыковки.

На протяжении всего времени магнитные вихри от "солнечной бури" временно выведут из строя пограничные буи. Эти вихри, созданные Денисом, должны обеспечить дополнительную защиту операции, скрывая реальное местоположение шаттла. Пока вся система наблюдения будет разбираться с помехами, команда сможет завершить свои задачи в тюрьме.

Когда миссия завершится, маршрут "туристического рейса" сымитирует обратный полёт к Земле. Иллюзия сольётся с реальным положением шаттла, покинувшего зону орбитальной тюрьмы. Всё должно пройти идеально, чтобы никто и не заподозрил подмены.

Рискованно, но пока всё находится в плотном потоке космического транспорта, управляемом дата-центрами, вероятность быть раскрытым минимальна. В эпоху абсолютной автоматизации и цифровизации данные с многочисленных экранов и цифровых устройств стали для людей неоспоримой реальностью. Сомневаться в них – это проявление невежества, а иногда даже дурного тона.

– Уважаемые пассажиры, через три часа мы войдём в зону управления ЦУП тюрьмы "СИЗЫЙ-3". А пока наслаждайтесь полётом. Гравикомпенсаторы включены, поэтому вы можете свободно перемещаться по салону, – раздался голос капитана.

Константин ненадолго замолчал, будто намеренно создавая эффект ожидания.

– И ещё: снимаю защитную тонировку. Наслаждайтесь видами.

Едва он закончил, стены, потолок и пол салона начали исчезать, растворяясь в прозрачности. Создавалось ощущение, что пассажиры висят в открытом космосе. От неожиданности женская половина команды начала визжать. Минди и Анна невольно вскрикнули, пытаясь забраться на свои кресла, чтобы хоть как-то избежать "падения".

Макс не смог удержаться и закатился громким смехом.

– Девочки, это же просто проекция на 360 градусов! Уникальная технология обзора пространства. Раньше её использовали в тактических рубках военных эсминцев, чтобы расчищать астероидные поля на маршрутах движения автоматических судов. А теперь она доступна в панорамных залах туристических лайнеров. Впечатляет, правда? – Макс блестел своими знаниями, наслаждаясь моментом.

Девушки постепенно успокоились и начали осматриваться, очарованные необычным эффектом. Их взгляды метались то под ноги, то вверх, то по сторонам.

И действительно, было на что посмотреть.

Где-то под ногами, внизу, медленно удалялись очертания континента, окутанного тонким слоем атмосферы. Прямо перед ними горизонт уходил вдаль, постепенно сливаясь с темно-синим оттенком космоса. Над головой сияло белое свечение солнца, теряясь в бесконечном чёрном пространстве.

– Невероятно, – едва слышно выдохнула Минди, следя за исчезающими облаками под ногами.

– Красота… – шепнула Анна, не отрывая взгляда от горизонта.

Салон погрузился в тишину, нарушаемую лишь редкими звуками оборудования, позволяя всем наслаждаться этим незабываемым зрелищем.

Линия рассвета, словно тонкий серп, делила Землю на две противоположные зоны: в одной люди дремали во тьме, а в другой – бодрствовали, купаясь в лучах солнца. Контраст тьмы и света завораживал своей простотой и гармонией.

– Красиво! – выдохнула Анна, не отрывая глаз от вида.

– Но странно, – задумчиво добавила Минди, словно видела в этом разделении что-то большее, чем просто игру света.

– Прежде чем мы достигнем зоны тюрьмы, мы восемь раз облетим Землю по восходящей орбите, – сообщил Константин, его голос звучал ровно, как будто он объяснял что-то совершенно обыденное.

– Всё-таки великая страна была – Россия, – неожиданно вспомнил Джозеф, его взгляд был прикован к Евразии, чьи бескрайние земли раскинулись под ними.

Воспоминания перенесли его в далёкое детство. Он вспомнил, как его прадед по воскресеньям брал его с собой в церковь. После службы они неизменно направлялись в местную обсерваторию. Там старик, полный гордости, рассказывал юному Джозефу истории о великой стране, которая была его родиной.

– Понимаешь, дорогой, – говорил дед, глядя на звёзды, – Россия была настолько огромна, что охватывала все часовые пояса. Когда в одном регионе заканчивалась утренняя служба, в другом она только начиналась. Представь, 24 часа в сутки по всей стране звучала молитва за лучшую жизнь.

Теперь, находясь на высоте более двухсот километров, Джозеф смотрел на Землю, не знающую больше границ и политических конфликтов, и вспоминал эти слова. Планета, когда-то разрываемая войнами и голодом, казалась теперь спокойным домом для всего человечества.

"Ни человек, ни событие не остаются неизменными в эволюционном потоке времени. Всё течёт, всё меняется," – думал адмирал, наслаждаясь моментом.

Размышления Джозефа прервал звуковой сигнал: входящее сообщение от Дениса.

– Шеф, через двадцать минут вы войдёте в режимную зону. Всё идёт по плану. Ваши ID уже внесены в базу данных, так что вы спокойно пройдёте контроль, – голос Дениса звучал уверенно, хотя в его интонациях чувствовалась лёгкая нервозность. – Если повезёт, то вас встретит младший офицерский состав тюрьмы. Всё… пр… в штатном режиме.

– Понял. Ещё что-то? – спросил адмирал, краем глаза наблюдая за Минди, которая, словно зачарованная, продолжала смотреть на звёздное небо через панорамную проекцию. Он надеялся немного поговорить с ней, чтобы разрядить напряжение, но не хотел навязываться.

– Нет, шеф, единственное… после стыковки переведите коммутатор в режим закрытого канала, который я только что создал. Тогда я смогу слушать всё, что происходит вокруг, и, если потребуется, оперативно вмешаться, – голос Дениса прозвучал уверенно, но чуть устало.

– Хорошо, Денис. Благодарю. Конец связи, – Джозеф отключил канал и тут же переключился на внутренний интерком, чтобы поговорить с Минди.

– Как ты, Минди? – мягко спросил он.

– Нормально. Просто не ожидала такой шоу-программы, – ответила она немного отстранённо, устало улыбнувшись в ответ.

Адмирал задумался, но решил не продолжать разговор. "Слишком долгий день, слишком много противоречий, и всё слишком туманно," – подумал он, слегка наклонив голову. Несмотря на всё это, инструкции были ясны, и пока всё действительно шло по плану. С этими мыслями он расслабился в кресле, позволяя себе короткую передышку.

– Выходим в режимную зону геостанции тюрьмы "СИЗЫЙ-3", – раздался голос капитана через громкоговоритель.

– Прошли охранные спутники. Перевожу управление под контроль ЦУП "СИЗЫЙ-3", – продолжил он спокойным голосом.

– Управление передано. Ориентировочное время сближения со стыковочным доком – 47 минут, – сообщил капитан, а его голос эхом разнёсся по салону.

***

Фатра Нумборти нахмурился, наблюдая за плавной визуализацией сближения “Судна" с доком. Траектория, переданная ЦУПом, была безупречна, но что-то внутри него продолжало тихо нашёптывать, что здесь есть подвох.

– Ну что ж, добро пожаловать, – пробормотал он, выведя на проекционный экран данные о шаттле. Ему, человеку старой закалки, доверять всему, что выглядело идеально, было непросто.

– Артем, ты в ангаре? – голос Фатры, хоть и звучал спокойно, содержал в себе едва уловимую тень напряжения.

– Да, Шеф! Как я мог пропустить такое событие? – бодро отозвался его помощник. Артем уже дежурил в стыковочном отсеке, с любопытством наблюдая за процедурами подготовки к прибытию.

Тем временем "Необерд 200" приблизился к защитному контуру станции. Невидимая преграда на мгновение замерцала, нейтрализуя очередного космического "зайца".

– 20 секунд до отключения защиты в коридоре стыковочных шлюзов, – сообщил женский голос операционной системы ЦУПа.

Шаттл мягко вошел во внутренний периметр. Массивные ворота шлюзов начали медленно расходиться, обнажая сверкающие рельсы манипуляторов. Индукционные захваты уверенно подтянули "Необерд 200" внутрь станции.

– Итак, мы прибыли, – Джозеф поднялся со своего кресла, проводя взглядом своих спутников. – У каждого из нас есть пропуск. Надеюсь, процедура проверки пройдёт спокойно. Если возникнут вопросы, говорю я.

Максим, Минди, Виктория и Анна встали, переглянулись и последовали за адмиралом к выходу. Аманда, стоявшая у трапа, помогала девушкам спускаться, излучая безупречную профессиональную учтивость.

– Джозеф, удачи! – послышался голос капитана Сидоренко, который так и не покинул шаттл, решив, что второй подъем по трапу ему уже не под силу.

– Спасибо, Костя, – коротко бросил адмирал, махнув рукой, и направился к стойке контроля.

Стоя перед массивной стойкой контроля, участники миссии не могли не заметить, как по стенам длинного коридора холодно поблескивали купола охранных турелей. Белоснежные стены отражали свет так, что помещение казалось ещё более стерильным и внушительным.

– Интересно, их хоть раз использовали? – пробормотал Максим, выходя из камеры контроля.

– Надеюсь, нам не придётся этого узнать, – спокойно ответил Джозеф, внимательно наблюдая за поведением своих спутников.

– Даже если и использовались, об этом мы вряд ли услышим, – Максим поёжился, представляя, как эти смертоносные устройства превратят в пыль любого, кто рискнёт их проверить.

С тихим шипением двери лифта разошлись вверх и вниз, обнажая за ними массивную стеклянную перегородку. За прозрачной преградой стояли двое: мужчина средних лет в форме МКФСИН с выправкой человека, привыкшего к дисциплине, и юноша в робе технического персонала станции.

Джозеф прищурился, оценивая ситуацию. Всё выглядело спокойно. Никаких неожиданностей. "Гладко получилось," – мелькнуло у него в голове, но расслабляться он не спешил.

– Говорить буду я, – негромко, но отчётливо напомнил он своей команде и сделал шаг вперёд, как раз в тот момент, когда прозрачная дверь начала медленно подниматься.

Мужчина в форме шагнул вперёд, окинув прибывших быстрым, но цепким взглядом.

– Меня зовут Фатра Нумборти, – представился он. Голос его был глубоким, твёрдым, словно выточенным из камня. – Майор МКФСИН, начальник сектора изоляции особо опасных преступников тюрьмы СИЗЫЙ-3.

Фатра говорил уверенно, не оставляя сомнений, кто здесь главный. Он чётко понимал, что, несмотря на прибытие необычных гостей, никаких исключений из правил для них быть не должно. Ведь в центре ему передали только стандартные инструкции.

А опыт и закалка офицера держали весь его старческий песок – гранитным монолитом.

– Мне бы хотелось переговорить с адмиралом Джозефом Баклером, – дружелюбно, но с внутренней настороженностью обратился Фатра. Несмотря на все странности и нестыковки в документах, касающихся транспорта прибывших, всё прошло так, как и было заявлено в заданиях дата-центра. Этот гладкий, безупречный факт казался майору тонким слоем льда – внешне прочным, но подозрительно хрупким.

– Адмирал Джозеф Баклер, специально уполномоченный представитель дознания, – Джозеф уверенно протянул прозрачный пластиковый идентификатор, выданный, по легенде, ФСИН Земли. – Здесь вся необходимая информация обо мне и о целях нашего визита.

Он собрал все карточки своей команды в аккуратный веер и передал их майору.

– А это допуски членов моей команды, – добавил он, сохраняя спокойствие.

Фатра, не отрывая цепкого взгляда от адмирала, передал документы своему спутнику из технической службы.

– Артём, будь любезен, проверь наших гостей, – коротко распорядился он.

– Будет сделано, шеф! – ответил молодой техник, отлично понимая, что его задача больше символическая, чем практическая. Он знал, что ничего нового они не узнают. Фатра просто пользовался своим знанием режима и правил, чтобы выиграть немного времени.

– Пока мой помощник сверяется с данными, мы могли бы поговорить с глазу на глаз? – предложил майор, ненавязчиво посмотрев за плечо адмирала на его команду, которая стояла в полной тишине, будто затаившись. – Ваши коллеги, после того как вернётся Артём, смогут проследовать в центральный купол. А вас, адмирал, я прошу пройти со мной.

Майор шагнул в сторону, давая адмиралу понять, что он ждёт его в лифте.

Джозеф на мгновение замер. Он хотел было возразить, напомнить майору о важности их миссии и ограниченном времени, но быстро оценил ситуацию и решил не создавать лишнего напряжения.

– Хорошо, майор. Лишь скажу пару слов своим, – согласился он, включив коммутатор и коротко связавшись с Денисом.

– Увидимся в центральном куполе, вас туда отведут после проверки пропусков, – обернувшись к команде, добавил Джозеф. – А мне нужно лично переговорить с майором.

Он коротко кивнул своей группе, давая понять, что всё под контролем, и шагнул в сторону лифта, где его ждал Фатра, сохраняя невозмутимое выражение лица.

– Значит, всё-таки пошло не так гладко, – услышал Джозеф в миниатюрный микрофон, закреплённый в его ушной раковине. Голос Дениса, как всегда, был пропитан сарказмом.

"Хорошо, что я не успел начать праздновать подарком из Шотландии… или, может, из Мексики,» – продолжил хакер с показным весельем, заставив адмирала лишь внутренне усмехнуться.

"Жаль, что я не могу ему ответить,» – подумал Джозеф, раздражённый невозможностью вмешаться в монолог Дениса.

– Ну я с вами, шеф! Я и целый холодильник джентльменов с тростью. Мы все на страже успеха миссии! – продолжал Ден. Его голос, полный веселья, напоминал лёгкое шутовство подростка, который, обладая мощным ресурсом, явно не чувствовал всю тяжесть ответственности.

На самом деле, Денис был одним из лучших хакеров, а его "цирковые номера" не раз спасали сложнейшие операции. Он находился в полной безопасности, в сотнях километрах ниже орбиты, в своём подземном бункере. Там, окружённый электронными системами, напитками и своим неповторимым стилем, он контролировал операцию, словно дирижёр оркестра.

– Куда мы направляемся? – задал Джозеф вопрос, намереваясь хотя бы немного прояснить ситуацию.

– Ко мне, в наблюдательный купол, – спокойно ответил майор Нумборти, не показывая ни намёка на подозрения. – Хочу показать вам кое-какие нестыковки в ваших сопроводительных документах.

Прямолинейность майора застала Джозефа врасплох. Он ожидал любых уловок, но такой честности явно не предполагал.

"Шеф! Улыбаемся и машем! И молчим!" – голос Дениса раздался вновь, заставив адмирала слегка сжать зубы от раздражения.

"Стоим на своём. Он повозмущается, вы вместе обложите фекалиями какого-нибудь вымышленного имбецила из ФСИН Земли, дадите ему по рукам – и всё. Все довольны, все живы."

Стиль общения Дениса, будто выдернутый из интернет-форума, временами раздражал Джозефа. Однако он не мог не признать, что под подростковыми шуточками скрывался блестящий ум, способный обойти любую систему.

Между тем, майор Нумборти сохранял невозмутимость.

"Дам ему по его раздутому эго дополнительными пунктами по части субординации,» – мысленно отметил адмирал, едва сдерживаясь, чтобы не показать раздражение.

Лифт остановился, и двери с шипением разъехались в стороны. Коридор, куда они вышли, был освещён мягким белым светом. В огромный панорамный иллюминатор открывался вид на вращающиеся секции тюремных блоков.

Майор уверенно подошёл к круглой двери в конце коридора. Поднеся голову к биометрическому замку, дождался сканирования, и массивная преграда беззвучно начала разделяться на пять равных треугольных секций. Дверь медленно разъехалась в стороны, напоминая Джозефу аккуратные ломтики пиццы.

"Господи, я даже не ел с утра,» – подумал адмирал, отметив, что напряжение операции начинает сказываться на его внимании к деталям.

Майор сделал приглашающий жест, пропуская Джозефа вперёд.

– Как лучики солнца, – улыбнулся майор, заметив любопытство в глазах гостя.

– Скорее на пиццу, – невозмутимо отозвался Джозеф, озвучив свои гастрономические ассоциации.

Майор хмыкнул, усаживаясь в своё кресло и пригласив адмирала присоединиться:

– Я не займу у вас много времени, Джозеф. После беседы, если вы и ваша команда пожелаете, с удовольствием организую экскурсию в нашу столовую.

Он подкатил к столу ещё одно комфортабельное сиденье, явно оборудованное по последнему слову техники.

– Присаживайтесь. Кресло оснащено функцией массажа – крайне полезная процедура во время пребывания в космосе, – вежливо предложил майор.

– Благодарю, – ответил адмирал, сохраняя невозмутимость, но отказавшись от приглашения. Скрестив руки на груди, он продолжил:

– Мне бы хотелось скорее закончить наш разговор и приступить к выполнению своего задания.

Майор кивнул, отметив твёрдую позицию гостя.

– Понимаю. Более того, я уверен, что вы могли бы и не идти мне навстречу. Но всё же, вы отнеслись с уважением к моим должностным обязанностям, – голос Фатры звучал уверенно, но без лишнего напряжения. – Тем не менее, несмотря на то что всё, вплоть до нашей встречи, не вызывает вопросов у системы, они есть у меня.

С этими словами он провёл пальцем по поверхности тактического стола, вызвав голограмму стандартного транспортного судна МКФСИН.

– По сопроводительным документам и данным дока, вы прибыли именно на этом судне, – майор перевёл взгляд с голограммы на адмирала, явно ожидая его реакции.

"Скажи ему, что это не его дело! Псина конвойная!" – зашипел в ухе Денис, не скрывая раздражения.

"Пусть он обратит внимание на пункты со звездочкой под маркером протокола технических характеристик судна АХ22А,» – добавил хакер, но уже сдержаннее, в надежде направить действия адмирала.

– Майор, исключительно из уважения к вам, как к офицеру, я отвечу на ваш вопрос, – Джозеф тщательно выбирал слова, стараясь, чтобы его тон звучал одновременно снисходительно и уважительно.

– Напоминаю, что наша миссия не совсем штатная и сопровождается определёнными ограничениями в доступе к деталям. Однако, чтобы не оставлять вас в неведении, я подскажу. Вам достаточно обратить внимание на маркер АХ22А в протоколах технических характеристик судна.

– Пёс конвойный! – добавил Ден, громче, чем обычно. Джозеф едва сдержал смешок, чтобы не выдать раздражённого хакера, который, похоже, всё больше входил в роль наблюдателя из тени.

Майор Фатра водил пальцами по тактическому столу, вчитываясь в детали. Вскоре он наткнулся на сноску, поясняющую, что технические характеристики судна были намеренно скрыты системой по причине особого рода секретности.

Фатра нахмурился. Он был уверен, что раньше этой информации там не было. Бросив беглый взгляд на голограмму, он быстро отправил данные своему помощнику.

– Артём, проверь и доложи, – произнёс майор, глядя в пространство.

"Вот упрямый! Им что там, в воду что-то подмешивают? Непробиваемый зануда!" – ворчал Ден, готовясь перехватить любые попытки запросов на Землю.

– Могу ли я предложить вам чашку кофе из лунных сортов? – спросил майор с натянутой любезностью.

– Благодарю, но нет, – отрезал адмирал. – Мне бы хотелось встретиться с моей командой и наконец приступить к выполнению задания.

Голос Джозефа стремительно терял своё великодушие.

Фатра, казалось, это нисколько не смутило. Он поднялся из кресла, подошёл к небольшому терминалу мобильного буфета и, быстро набрав что-то на сенсорной панели, приготовил себе кофе. С кружкой горячего напитка он встал спиной к адмиралу, устремив взгляд на панорамный иллюминатор.

– До службы во ФСИН, адмирал, я более двадцати лет занимался корпоративным шпионажем, – начал он, делая небольшой глоток. – Был одним из пионеров этой, как тогда говорили, крайне перспективной отрасли. Повидал многое. Когда экосистемы начали подчинять себе старые государственные органы, мне предложили перейти во ФСИН.

Фатра сделал паузу, наслаждаясь ароматом кофе, и продолжил:

– Этот эволюционировавший орган, если можно так выразиться, стал планетарной системой контроля и изоляции тех, кто мешал "светлому будущему" экосистем. Преступники всех видов и формаций потоком заполняли наземные тюрьмы. Пока одна часть человечества слепо поглощала сладкую идеологию, другая лепила и поддерживала этот идеологический пирог. Баланс между создателями и потребителями какое-то время сохранялся. Но, с каждым годом, ряды первых редели, а абсурдность вторых лишь возрастала.

Майор усмехнулся и сделал ещё один глоток.

– Обыватель был слишком занят новыми благами, чтобы заметить, как вместе с этим "счастьем" росли тюремные списки. Строители этого счастья, увы, по причинам, известным лишь немногим, внезапно оказывались ненужными, неудачниками, и занимали своё место за решёткой.

Фатра снова взглянул на адмирала, будто оценивая его реакцию.

– За двадцать лет службы в ФСИН Земли я видел, как эволюционируют не только экосистемы и всё, что с ними связано, – начал майор, обдумывая каждое слово, – но и сами преступники.

Он сделал долгий глоток кофе и повернулся к адмиралу.

– Зверь постепенно становится умнее охотника. Знаете почему, Джозеф?

Адмирал, не сводя глаз с собеседника, вопросительно приподнял бровь.

– Всё потому, что зверь рискует больше, – продолжил майор. – Те, кого система называет неудачниками, далеко не глупые люди. В какой-то момент они становятся вирусом для этой самой системы, врагами выстроенной концепции счастья. Их изгоняют, обрекают на статус преступников, словно это новая граница между миром потребителей и создателей, которых она больше не в силах контролировать.

Фатра сделал паузу, чтобы дать Джозефу обдумать сказанное, затем продолжил:

– Их исключительные знания, единство, умение адаптироваться, усиленные постоянным прицелом охотников, сделали их самыми хитрыми и опасными представителями своего вида.

Он внимательно смотрел на адмирала, будто ожидая реакцию.

– Первый закон жизни: опасность обостряет чувства! – с нажимом произнёс майор, склонившись чуть ближе к столу. – И вот моё чутьё буквально кричит, что что-то здесь не так.

Джозеф сохранил невозмутимость, лишь склонив голову в знак внимания.

"Шеф, а ты можешь дать ему пощёчину?" – раздалось в ушной раковине голосом Дениса. "Или, может, связаться от лица его начальства? Тогда он точно подожмёт хвост под воздействием гравитации их устава!"

– Майор, – начал адмирал, игнорируя хакера.

– Нет, не хвост. У собак это… Как их называют? Вожак стаи! – хакер увлёкся своими мыслями, явно позабавив себя.

– Не могу понять, как мне понимать ваше заявление о чувствах преступников, майор? – спокойно спросил Джозеф, решив вернуть разговор в конструктивное русло.

Фатра сделал ещё один глоток кофе и, выдержав паузу, ответил:

– Когда большую часть жизни проводишь среди преступников, поневоле начинаешь перенимать их мастерство. Мастерство лжи, манипуляций, изощренных стратегий для достижения целей. И, знаете, адмирал, это многое меняет в восприятии.

– Общими усилиями мы определили: пусть песий сударь будет Барбосин. Типа барон Барбосов, – послышался язвительный голос Дениса в ухе адмирала. Хакер захохотал, наслаждаясь собственной шуткой.

Джозеф, несмотря на напряжённость момента, невольно улыбнулся этой дерзкой выходке.

Фатра Нумборти, поглощённый своими мыслями, даже не заметил улыбки адмирала. Его лицо оставалось строгим, голос ровным.

– Вы прибыли к самому засекреченному и таинственному арестанту за весь мой опыт. И поверьте, опыт у меня немалый, – начал майор, медленно прохаживаясь по куполу, словно пытался придать своим словам дополнительный вес. – И сделали это весьма странным образом. Да, система не нашла к вам вопросов, но я их задам. Джозеф, что происходит на самом деле?

Майор остановился, уперев руки в стол, и в упор посмотрел на адмирала, ожидая ответа.

"Наивная псина! Шеф, начните диалог с того, что он прямо сейчас обратился в службу ФСИН Земли, и я всё устрою!" – раздражённо прошипел Денис.

Джозеф выдохнул, делая вид, что не слышит злобного хакера.

– Я уже всё вам сказал, майор, – твёрдо ответил он, чуть наклонившись к Фатре. – Свяжитесь с вашим помощником и давайте уже завершим этот затянувшийся разговор.

Майор с сомнением посмотрел на него, но всё же провёл рукой по столу, вызывая Артёма.

– Шеф, подтверждаю: всё соответствует предоставленным данным, – донёсся голос помощника. – К тому же…

Артём добавил несколько уточнений, которые, на удивление майора, полностью соответствовали новым секретным протоколам, поступившим буквально в последние минуты.

Фатра нахмурился, недовольно усаживаясь в кресло. Его руки скрестились на груди, а взгляд, всё ещё недоверчивый, скользил по адмиралу.

– Видимо, всё в порядке, – вымолвил он наконец, явно неохотно признавая поражение.

Джозеф почувствовал, как напряжение постепенно спадает. Но, чтобы не дать себе и другим ни малейшего шанса на ошибку, он с хладнокровной чёткостью повторил всё ранее сказанное. Его ложь звучала убедительно, без единой фальшивой ноты.

Возможно, он с той же лёгкостью говорил бы и правду, если бы не чувствовал странной симпатии к этому прямолинейному, немного старомодному офицеру. Но симпатия не могла отменить того факта, что майор Нумборти оказался последним препятствием, и правда осталась бы здесь последним гвоздём в крышке миссии.

Майор, полагаясь на своё чутьё и опыт, понимал, что слова адмирала – тщательно подготовленная фальсификация. Но проверка этого на текущем этапе была невозможна, и ему оставалось лишь принять ситуацию как данность. Обоим офицерам предстояло поддерживать видимость искреннего диалога.

– Теперь, когда мы всё выяснили, могу я увидеть Громова? – Джозеф плавно перевёл разговор к цели своего прибытия.

– Конечно, адмирал. Пройдёмте. Думаю, ваша команда вас уже заждалась, – Фатра поднялся из кресла и жестом пригласил Беклера следовать за ним.

В главном куполе тюремного комплекса Макс вместе с Викторией, Анной и Минди коротали время за кофе и свежими булочками, что предоставил им гостеприимный персонал.

– Адмирал, всё в порядке? – Макс тут же поднялся навстречу Джозефу, как только тот вошёл в помещение.

– А как иначе? – с лёгкой улыбкой ответил Беклер.

Затем он повернулся ко всей группе:

– Я отправляюсь поговорить с Громовым. А вы тем временем подготовьте оборудование.

Анна, услышав имя Лексо, нервно поправила волосы, скрывая глаза за прядью.

Они шли по длинному коридору, освещённому мягким жёлтым светом, исходящим из огней, встроенных в пол. Путь вёл их к изолятору №4.

– Майор, в соответствии с инструкциями, видеонаблюдение необходимо отключить. Мой разговор с заключённым должен остаться конфиденциальным, – спокойно, но твёрдо сказал адмирал.

– Конечно, – с лёгким безразличием согласился Фатра, набрав на терминале код, который открыл дверь камеры.

Внутри помещения сидел Лексо. Его поза была непринуждённой: ноги покоились на соседнем стуле, руки расслабленно лежали на подлокотниках.

– У вас посетитель, – произнёс майор, обращаясь к заключённому.

Громов убрал ноги и, чуть наклонив голову, жестом пригласил Баклера присесть напротив. Его губы тронула лёгкая, почти незаметная улыбка.

В центре почти пустой камеры находился складной стол и два стула. Лексо выглядел совершенно спокойным, его идеальная осанка и медленные, глубокие вдохи выдавали внутреннюю собранность. Его худощавое лицо обрамляла аккуратная борода, а волосы были уложены так, будто он недавно вышел из салона красоты.

Тюремная роба серо-оранжевого цвета сидела на нём так, будто была сшита по индивидуальным меркам. На шее Громова, как напоминание о его былой жизни, пульсировала татуировка бараньих рогов, ритмично совпадая с его дыханием.

– Меня зовут адмирал Джозеф Баклер, – представился офицер, его голос звучал спокойно, но настороженно.

Лексо, не отвечая, медленно поднялся со стула, плавным движением приподнял майку, обнажая грудь. На коже были вытатуированы два ворона, обрамляющих горящую церковь, из окон которой вырывались языки пламени. Пламя формировало имя – ЛЕКСО.

Джозеф внимательно изучал рисунок, стараясь уловить скрытые детали. Когда он наконец отвёл взгляд, Громов опустил майку, сделал шаг вперёд и слегка склонил голову. Его рука изящно очертила в воздухе жест, напоминающий старинный средневековый поклон.

– Рад личному знакомству, Лексо, – продолжил адмирал, стараясь не терять ни доли уверенности. – Хотел бы я всё объяснить, но мне сообщают детали миссии по частям. Таковы указания куратора.

Громов выслушал его, внимательно следя за каждым словом, и кивнул с пониманием.

– Скажи, ты помнишь, кто ты? – спросил адмирал, слегка наклонившись вперёд.

Лексо отрицательно покачал головой, улыбка тронула его губы, но в глазах промелькнула тень.

– Понятно… – выдохнул Джозеф, чуть приглушённым голосом. – К сожалению, я о тебе тоже знаю немногое. В официальных архивах ты числишься как мёртвый, похороненный на Земле.

Громов молча наблюдал, его поза оставалась расслабленной, но взгляд был напряжённым.

– Организаторы моей миссии хотят освободить тебя, – продолжил адмирал, тщательно подбирая слова. – Освободить и отправить тебя туда, где ты понадобишься.

Лексо на миг замер, затем моргнул и, как будто оценив ситуацию, снова улыбнулся.

– Мне нужно твоё согласие на некоторые процедуры с твоим телом, – Джозеф внимательно смотрел на Громова, ожидая любой реакции. Но то, что произошло дальше, удивило его.

Лексо спокойно, без тени сомнений, поднял руки, положил их на сердце, а затем развёл ладони наружу, словно говоря: “я в вашем распоряжении, делайте, что хотите, если это избавит меня от этих стен”.

Адмирал кивнул, принимая это молчаливое согласие.

– Хорошо. Для начала я приглашу специалиста, который снимет с тебя речевые блокаторы, – продолжил он ровным голосом.

Громов снова кивнул, выражая готовность.

– Затем другой специалист попытается частично восстановить твою память, – Джозеф сделал паузу, наблюдая за реакцией, но Лексо оставался невозмутимым.

– А потом мы оснастим тебя некоторыми технологиями, которые помогут тебе в дальнейшем участии в миссии. Детали ты будешь получать поэтапно, – адмирал встал, готовясь покинуть камеру.

На пороге он обернулся и с лёгкой улыбкой добавил:

– И ещё… тебя ждёт сюрприз.

В этот момент Джозеф уже собирался выйти, как вдруг его остановил неожиданно раздавшийся голос.

– Возьми с собой кофе, – хрипло, тяжело, но чётко произнёс Лексо.

Звук его голоса, прозвучавший впервые за пять лет, словно ударил в стены камеры. Адмирал замер, оглянувшись на Громова.

– Очень хочется кофе, – добавил Лексо, его губы едва заметно дрогнули в намёке на улыбку.

На мгновение в комнате воцарилась тишина, столь густая, что её могло прорезать только биение сердец.

Джозеф замер, еще раз взглянув на Лексо, словно хотел убедиться, что это действительно реальность.

– Хорошо. Я вернусь с кофе, – бросил он, стараясь сохранить остатки уверенности, и быстрым шагом вышел из камеры.

Мысли вихрем проносились в его голове. Голос Лексо был неожиданным, но не менее неожиданной оказалась то, что адмирал не знал об этом от кураторов. Адмирал привык контролировать ситуацию, но Громов явно был фигурой, способной нарушить даже самые тщательно продуманные планы.

Он ворвался в центральный купол, где его команда уже была готова к действиям.

– Виктория, – обратился он к Фроловой, которая в этот момент читала что-то на своем галапланшете, – собирайтесь. Нам нужно восстановить память нашему арестанту. И, да, Громов оказался с сюрпризом.

Фролова подняла глаза и, заметив напряжение в голосе Джозефа, вопросительно вскинула бровь.

– Что-то не так?

– Он уже говорит, – коротко ответил адмирал.

– Говорит? – переспросила Виктория, едва скрывая удивление.

– Да, и требует кофе. Лунный. Без добавок. – Джозеф устало потер виски, как будто это могло ему помочь справиться с ситуацией.

Максим рассмеялся:

– Ну, теперь понятно, почему он кажется вам таким загадочным, адмирал. Настоящий гурман.

Минди фыркнула, но тут же вернулась к своим записям, словно всё происходящее её не касалось.

– Время не ждет, – Джозеф резко сменил тон. – Всё должно быть идеально. Лексо – ключ ко всей миссии, и мы не можем позволить себе допустить ошибку.

Фролова кивнула, складывая свои инструменты.

– Адмирал, но ведь по плану сначала снятие речевых блокаторов, – вмешалась Минди, сдержанно наблюдая за происходящим.

– Несколько всё пошло не по плану… – уклончиво ответил Джозеф, избегая встречаться с ней взглядом.

– С ним всё в порядке? – обеспокоенно спросила Анна, подойдя ближе к адмиралу.

– Всё с ним в порядке. Даже лучше, чем просто в порядке, – заверил Джозеф.

– Такс, Макс, сделай в кофейном терминале большую порцию «Лунного космического» или «Олимпа» для нашего молчуна, – распорядился он, стараясь перевести тему.

– Откуда вы узнали, что он это любит? – удивилась Анна, недоверчиво нахмурившись.

– Он сам сказал, – коротко ответил Джозеф.

– Сам? – в один голос переспросили участники миссии, переглядываясь.

– Да, сам. – Джозеф сухо пересказал короткий диалог с Лексо.

– Когда я могу его увидеть? – с едва скрываемым воодушевлением спросила Анна.

– Скоро. Но сначала Виктория попытается вернуть ему память, – ответил Джозеф.

В этот момент к Фроловой подъехал дрон-погрузчик с оборудованием, и она, забрав всё необходимое, вместе с адмиралом и Фатрой направилась в сторону камеры Лексо.

– Увы, майор, вам нужно остаться здесь, – указал Джозеф на линию запретной зоны, ограничивающую доступ в камеру.

Фатра не возражал. Он только кивнул, пожелав удачи.

– Это Виктория Фролова, – представил адмирал Викторию Громову, который уже стоял и внимательно их разглядывал.

Лексо сделал шаг вперёд, взял руку Виктории и вежливо поднёс её к губам, целуя с неожиданной грацией.

– Кофе! – он вдруг перевёл взгляд на адмирала и вопросительно поднял бровь.

– Держи, оно как раз успело остыть, – Джозеф протянул стакан.

Лексо с наслаждением сделал большой глоток и уселся обратно на свой раскладной стул.

– И? Что вы смотрите на меня, как будто увидели привидение? – усмехнулся он, допивая оставшийся кофе.

– Сейчас Виктория попробует восстановить твою память, – спокойно объяснил Джозеф, кивая в сторону Фроловой, которая уже распаковывала оборудование.

– Мадам, я весь ваш! – Лексо, словно на сцене, отпустил Виктории воздушный поцелуй, в котором было больше иронии, чем серьёзности.

Виктория слегка вздрогнула, но всё же ответила ему лёгкой улыбкой, чувствуя себя странно в этой ситуации.

– Ну что ж, приступим, – коротко сказала она, распаковывая индукционные датчики и аккуратно закрепляя их на голове Громова.

– Мы проведём полную диагностику работы всех центров мозга. Таким образом поймём, где у вас… – Виктория запнулась, натолкнувшись на изучающий взгляд Лексо.

– Мадам, давай на "ты"? – Лексо промурлыкал свою просьбу с неожиданной мягкостью, чем окончательно сбил с толку Викторию и заставил удивлённо приподнять брови адмирала.

Виктория машинально кивнула, поправляя себя:

– Поймём, где у тебя… то есть, в каких отделах мозга, – она снова запнулась, – имеются недостаточная или вовсе отсутствует проводимость между нейронами.

– Да не волнуйся ты так, Вики, я ведь не кусаюсь! – Громов улыбнулся с лёгким лукавством, отчего атмосфера в комнате показалась ещё более странной.

Адмирал, наблюдая за этой сценой, мысленно задался вопросом: «Он что, с ней заигрывает?»

Виктория сделала вид, что полностью сосредоточена на подготовке диагностики, пытаясь игнорировать явную непринуждённость Лексо. Когда последний датчик занял своё место на голове Громова, она достала пневмошприц со специальным маркером.

Громов, заметив шприц, тут же сменил настроение. Он театрально подобрал свои длинные ноги под себя, обнял их и начал качать головой с притворным ужасом, словно ребёнок, впервые попавший в поликлинику.

– Нет! Нет! Только не уколы. Ну, пожалуйста, – умоляющим взглядом он посмотрел то на Викторию, то на адмирала.

Джозеф, вздохнув, подошёл к Лексо, присел перед ним на корточки:

– Лексо, это необходимая процедура, – начал он успокаивающим тоном, не зная, как именно подобрать нужные слова. В его голове уже звучал вопрос: «Если такой пустяк вызывает у него истерику, что же будет дальше, с более серьёзными манипуляциями?»

– Нет! – категорично заявил Громов, отворачивая голову с преувеличенным драматизмом.

Именно в этот момент Виктория, воспользовавшись его движением, молча и ловко вколола ему инъекцию маркера в шею.

– Виктория, да вы, оказывается, дама бесцеремонная! – Лексо притворно обиженно потёр место укола, но на лице его застыла одобрительная улыбка.

Фролова, довольная собой, села рядом и включила диагностическое оборудование. Голографические экраны вокруг головы Громова тут же вспыхнули, заполняясь сложными схемами и данными.

Джозеф молча наблюдал за происходящим, мысленно ещё раз убедившись в том, что куратор собрал действительно уникальную команду.

– Я могу допить кофе? – Лексо кивнул в сторону опустевшего стакана, словно намекая, что это будет лучшим завершением такого необычного сеанса.

– Джозеф посмотрел на пустой стакан. – Ты его уже допил.

– Джозеф, я, может, и немного глуховат, – Лексо ткнул себя пальцем в висок, – но точно не слепой. Повторяю: могу ли я допить кофе? – Он подтолкнул пустой стакан ногой в сторону адмирала.

– Это был Лунный классический, а допить ты, похоже, хочешь Лунный Олимп, – заметив, что Джозеф не горит желанием исполнять эту просьбу, Лексо добавил, повернувшись к Виктории: – Вики, ты же понимаешь, что моя тяга к кофе явно связана с активностью ряда нейронных цепей? Конечно, я могу ошибаться, – он закатил глаза, театрально вздохнул, а потом, будто озарённый, продолжил: – Но мне кажется, где-то в глубине моего сознания… Сейчас… Вот-вот… Ах да! Нейроцепи, получившие сигналы от вкусовых рецепторов, которые узнают вкус Лунного Олимпа, могут… – он замер на секунду, а затем резко раскрыл глаза, – активизировать воспоминания!

Виктория ахнула, невольно улыбнувшись находчивости Лексо.

– Джозеф стоял молча, словно кадет, которого только что обошёл двоечник в тактической дисциплине.

– Вики, ну скажи ему! – Лексо явно развлекался, наблюдая за их реакцией.

– Адмирал, в общих чертах он прав, – осторожно подтвердила Виктория. – Конечно, стакан кофе, если и не вызовет глобальных восстановлений в нейронных связях, то, по крайней мере, поднимет настроение, – она добавила, как бы невзначай: – Пока вы будете ходить за ним, как раз завершится первый этап диагностики.

– Как видите, – Виктория указала на голограмму, показывающую 37% завершения.

– Джо, это для дела! Миссия, помнишь? – Лексо дружелюбно улыбнулся.

Джозеф молча вышел за кофе, закрыв за собой дверь.

Не успела дверь со шипением закрыться, как Лексо, опершись локтями на колени, повернулся к Виктории:

– Мадам, как ваш муж отпустил вас в космос, да ещё и под руководством кучерявого пуделя?

– Пуделя? – Виктория поперхнулась от неожиданного вопроса.

– Ну да, такая маленькая кучерявая собачонка на Земле. Очень умная, но явно на любителя. Отлично обучаемая таскать хозяйские тапочки… и кофе, – добавил он с улыбкой.

– Вы проницательный, – сдержанно ответила Виктория, сама не понимая, почему поддерживает такой разговор.

– О, как приятно, что вы уловили аналогию! – Лексо залился смехом. – Так ваш муж знает, в чьих лапах находится его супруга?

– Увы, у меня давно нет спутника, – Виктория задумчиво отвела взгляд.

– Какие ваши годы, Вики! – приободрил её Лексо.

– Достаточные, чтобы быть в возрасте вашей матери, а то и бабушки, – ответила она, переключив взгяд га инфопанель, чтобы сосредоточиться на активности коры мозга Лексо. – Вы очень похожи на моего сына. Поведением.

– Может, я и есть ваш сын? – пошутил Громов, неожиданно добавив: – Ведь ни одного своего родственника я не помню.

– Мой сын, как и муж с дочерью, погибли… – Виктория погрузилась в анализ графиков, чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей.

– Ма, а у тебя есть конфетка? Что-нибудь сладенькое? – обращение Лексо прозвучало настолько неожиданно, что она недоумённо взглянула на него.

– Конфетка? – переспросила она, пытаясь понять, что именно он имеет в виду.

– Ну да, конфетка, – Лексо улыбнулся во все свои белоснежные зубы.

Виктория заглянула в кейс с фармакологией и достала несколько небольших батончиков с биодаптином, протянув их Лексо.

– Они с подсластителем. Прости, ничего другого нет.

– Спасибо, ма! – Лексо с видимым удовольствием откусил половину батончика. – Я буду называть тебя ма, идёт? – Он хитро подмигнул Виктории.

– Как хочешь… – смущённая и немного тронутая неожиданной теплотой в общении, Виктория вернулась к анализу данных диагностики.

Дверь бронированной камеры вновь открылась. Адмирал вошёл с чашкой Лунного Олимпа, сопровождаемый где-то вдали ещё доносящимся смехом майора Фатры.

– Кофе, – с серьёзным видом Джозеф протянул Лексо горячий напиток.

– Хороший мальчик! – Лексо с довольной улыбкой взял кофе и, откусив ещё кусок батончика, протянул его адмиралу. – На, угощайся, заслужил.

Фролова не удержалась от смеха. Адмирал, застигнутый врасплох, замер с батончиком в руках, а выражение его лица буквально кричало: "Что, вашу мать, тут вообще происходит?"

Собравшись, он сухо спросил:

– Госпожа Фролова, как обстоят дела с диагностикой?

Виктория, едва скрывая улыбку, вновь переключилась на серьёзный тон:

– Если кратко, всё в полном порядке, – она показала на голограмму активности мозга. – Но есть нюансы.

– Уточните, – нахмурился адмирал.

– Для обычного 18-летнего человека это идеальные показатели. Но мы говорим о мозге, прошедшем криогенез, обработку химическими блокаторами памяти и пятилетнюю изоляцию. – Виктория развела руками. – Это аномалия. Нейронные связи не только функционируют, но и выглядят совершенно здоровыми.

Она указала на голографическое изображение: электрические импульсы стремительно бегали по ярко сияющим путям, соединяя узлы нейронной сети.

– Он… нездорово здоров, – с долей сарказма подытожила Виктория.

Джозеф перевёл взгляд на Громова, который в этот момент задумчиво сделал глоток кофе, прикрыв глаза.

– Господи! – выдохнул Лексо, словно испытывая почти религиозный экстаз.

– Что? – Адмирал недоумённо посмотрел на Викторию.

– Ничего, – пожала плечами Фролова, следя за графиками. – Его мозг работает идеально.

– Господи… дай здоровья и счастья тем агрономам, которые вывели на Луне этот божественный напиток! – Лексо с удовольствием сделал ещё глоток.

Виктория покачала головой.

– Память может вернуться со временем, – заметила она. – Но пока это только предположение.

– Хорошо, тогда переходим к вакцинации, – Джозеф сменил тему.

– Снова уколы, ма? – Лексо наигранно возмутился, как ребёнок, которого обманом затащили к врачу.

– Ма? – удивлённо переспросил адмирал, но Виктория отмахнулась:

– Потом объясню.

Она достала инъектор и приготовила ампулы.

– Это комплексная прививка. Она защитит твоё тело от мутаций, вызванных радиацией, когда мы будем вне магнитного поля Земли.

– И ещё одна? – с притворным ужасом спросил Лексо, прижимая руки к груди. – Мам! Ну зачем?!

– Ещё одна! – Виктория достала капсулу с фиолетовой жидкостью, внутри которой плавали активные чёрные сгустки, постоянно меняя форму: то сокращаясь, то разделяясь, то вновь сливаясь, напоминая миниатюрных ежиков.

– Что это? – с ноткой недоверия и лёгким отвращением Лексо уставился на капсулу, которая выглядела гораздо внушительнее предыдущей.

– Это гормональный модуль защиты, – пояснила Виктория, заряжая капсулу в массивный пневмошприц.

– А конкретнее? – не скрывая беспокойства, уточнил Лексо.

– Это пассивный защитный комплекс, который будет работать без твоего участия, – начала объяснять Виктория. – Он защитит тебя не только от атак грибов, бактерий и вирусов, но и от назойливых неземных форм жизни. Например, кровососущих с ИО или кожных паразитов с Европы.

– Сосальщики… Ай! – Лексо дёрнулся, не успев закончить фразу, когда Виктория молча вколола первую инъекцию.

– Мам! – Громов укоризненно потирал шею, а другой рукой прикрыл противоположную сторону, очевидно опасаясь второй атаки.

Виктория слегка усмехнулась, нарушив его личное пространство, и, не дав Лексо времени на протест, приблизилась на расстояние десяти сантиметров. Глядя прямо в его глаза, она вколола вторую дозу прямо в плечо.

– Нууу! – возмутился Лексо, отодвигаясь. – А вот это уже реально больно! Плечо, предплечье и лопатка словно горят изнутри.

– Ну, дорогой сынуля! – Виктория покрутила в руках пустой пневмошприц. – Мама хотела как лучше, но ты не оставил ей выбора. Будь хорошим мальчиком и не сопротивляйся тому, что я всё равно сделаю.

– Достал нож – режь. Навёл пистолет – стреляй, – вдруг вырвалось у Лексо, словно из глубины подсознания.

Виктория слегка удивлённо взглянула на него, но ничего не сказала, начав снимать датчики с его головы и упаковывать их в кейс.

– Адмирал, у меня всё, – сообщила она, собирая оборудование.

Джозеф молча наблюдал за всей сценой, до конца не понимая, что произошло во время его отсутствия, и почему обычно строгая Виктория вдруг стала так непринуждённо общаться с арестантом. Однако он решил не отвлекаться от плана миссии.

Лексо, с демонстративно сложенными за спиной руками, подошёл к биотуалету.

– Пока вы приведёте следующего садиста, я освобожу место под Лунный Латте, – он хитро улыбнулся, бросив взгляд на адмирала.

– Я скоро, – Джозеф коротко кивнул и, повернувшись к Виктории, жестом предложил ей выйти за пределы камеры.

– Мааа! – крикнул им вслед смеющийся Лексо. – Проследи, чтобы он не забыл кофе!

– Как он? – спросила подбежавшая к Виктории Анна, едва те покинули камеру.

– Судя по диагностике, всё в норме. Судя по настроению – отлично. Он у тебя весьма притягательный молодой человек, – с легкой улыбкой заметила Виктория, упаковывая оборудование.

– Да, каким-то чудом в два счёта расположил госпожу Фролову к себе. Ещё и мамой её называет, – Джозеф вопросительно посмотрел на Викторию.

– Просто нам так проще было общаться! – спокойно ответила Фролова, сразу поставив точку в обсуждении. – Задача выполнена, разве не это главное? – она перевела взгляд на адмирала, словно завершая разговор.

– У них это семейное, – с ухмылкой вставил Макс, намекая на симпатию, которую Виктория вызывала и у Анны.

– Ничего не понимаю. Что значит, с ним всё нормально? Память восстановлена? – вмешалась Минди, глядя то на Викторию, то на адмирала.

– Судя по данным диагностики, память он и не терял. Отчёт у вас в галапланшете, ознакомьтесь, – Виктория предпочла уклониться от дальнейших объяснений.

– Как такое возможно… – Минди погрузилась в изучение отчёта, всё ещё не понимая, как это сочетается с поведением Громова.

Анна с мольбой посмотрела на Викторию.

– Рано ещё что-то утверждать, – сказала Фролова. – Судя по всему, потеря памяти вызвана какими-то психическими манипуляциями, если это вообще имеет место быть.

Анна продолжала смотреть на неё, явно ожидая более понятного объяснения.

– Если его память заблокирована, скажем, нейролингвистически, мы это не увидим даже самым продвинутым оборудованием, – продолжила Виктория. – Такие программы снимаются только сенсорными командами.

– Какими? – недоумённо спросила Анна.

– Это может быть слово, визуальный ключ, прикосновение или иной сенсорный триггер, – пояснила Виктория.

– Нам пора, мисс Гальцбург, – вмешался Джозеф, собираясь уже уходить, но Виктория указала на терминал с кофе.

Баклер молча приготовил Лунный латте и вместе с Минди направился к камере Лексо.

Когда броня открылась, в камеру закатился дрон-погрузчик с медицинским блоком, сопровождаемый Джозефом и Минди.

– Ой-ой-ой-ой! – Лексо, совершенно проигнорировав адмирала, сразу подошёл к Минди. По пути он ловко выхватил свой кофе из рук Джозефа.

– Ты просто фотончик света в этом тёмном царстве безвоздушного пространства, – Лексо поочерёдно поцеловал руки Минди.

Она, ошеломлённая его наглостью, не успела ничего сказать. Лексо, не отпуская её рук, отошёл на шаг и, окинув девушку взглядом с головы до ног, продолжил:

– Ты словно богиня! Адмирал, ну ты глянь – эта девушка квинтэссенция красоты и изящества.

– Ещё у неё IQ гения, – зачем-то добавил Джозеф, наблюдая за сценой с выражением лёгкого недоумения.

– Совершенство! – Лексо засыпал покрасневшую от смущения Минди комплиментами, игнорируя напряжённое молчание Джозефа.

– Это… – начал было адмирал, но Лексо не дал ему договорить.

– Это совершенно не важно, кто она. Она может делать со мной всё, что ей захочется, – с улыбкой развёл руки Громов.

– Она нейрохирург и обычно занимается расчленением… – продолжил адмирал, но Лексо снова его перебил.

– И у меня есть, что расчленить, – томно заметил он, глядя на Минди.

Смущённая, но охваченная целым каскадом эмоций, чуждых её аналитическому мозгу, Минди внезапно осознала, что эти эмоции необычайно приятны. Она старалась скрыть улыбку, нервно переставляя с места на место пульт управления медблоком.

Джозеф, наблюдая за её поведением, тихо злился.

– Не будем терять время! Мисс Гальцбург проведёт диагностику всего тела, затем избавит тебя от Химеры и подготовит к операции, – твёрдо произнёс он, пытаясь вернуть контроль над ситуацией.

– Диагностика тела – хорошо! Операция… – Лексо задумался, пристально глядя на Минди. – Операция хорошая?

Минди, явно растерявшаяся, что-то быстро набирала на панели управления медблока, но её мысли явно витали где-то далеко.

– Это новейшие… – она запнулась, забыв, что хотела сказать.

– Лексо, это хорошая операция, – быстро добавила она, избегая его взгляда и уходя за медблок.

– Она просто очаровашка, – ухмыльнулся Громов, провожая её взглядом.

Баклер молчал, с трудом сдерживая раздражение.

Тем временем стеклянные дверцы медблока открылись.

– Вам надо… – начала Минди.

– Минди, обращайся ко мне на "ты", – перебил Лексо с откровенным флиртом.

– Тебе надо раздеться, – сказала она, чувствуя, как её голос предательски дрогнул.

На этих словах глаза адмирала сузились, словно он готовился что-то сказать, но передумал.

Лексо снял верхнюю и нижнюю одежду, оставшись в нижнем белье. Увидев, что Минди на мгновение остановила взгляд на области его пояса, он с улыбкой прокомментировал:

– Ага, там тоже есть картинки. Может снять?

– Нет! – резко произнёс адмирал, обратив на себя внимание.

– Это не обязательно, – снизил тон Баклер, понимая, как абсурдно это звучит. – Операция касается твоих других частей тела.

– И это весьма верная информация. Там у меня всё на должном уровне, – с усмешкой ответил Лексо и вошёл в медблок, прижавшись к вертикально стоящей койке.

Минди хихикнула. Подошла к Лексо, взяла в руки фиксационный ремень, но вдруг замерла. "Да что же это со мной?" – подумала она, чувствуя, как сердце бьётся быстрее, ладони вспотели, а в груди стало тесно. Симптомы были ей знакомы из научных справочников, но впервые она испытывала их на себе.

Ей стало жарко.

– Любишь привязывать? – с ухмылкой добавил масла в огонь Лексо, наблюдая за растерянностью Минди.

– Я… Люблю… Нет, то есть это надо… Ну, не в том смысле… – окончательно запуталась она, едва держа ремень в руках.

– Не может быть! – рявкнул адмирал, резко подошёл, выхватил ремень и, ни слова не говоря, уверенно зафиксировал голову Громова, его запястья, грудь и ноги.

– Уууу, Джозеф, как непрофессионально, – с нотками сарказма протянул Лексо, намекая не на процесс фиксации, а на неумело скрываемую ревность адмирала.

Джозеф ничего не ответил, но его руки сжались в кулаки, а лицо стало ещё более суровым. Стараясь взять себя в руки, он отступил за спину Минди, чтобы она не заметила напряжения на его лице.

– Начинайте! – коротко бросил он, сложив руки на груди.

Минди нервно вздохнула, пытаясь справиться с хаосом, царившим в её голове. Её мысли метались, мешая сосредоточиться на задаче. Руки предательски дрожали.

– Минди? – голос адмирала прозвучал мягче. Он коснулся её плеча, заставляя обернуться.

Её взгляд был затуманен, но прикосновение вернуло её к реальности.

– Прости… Сейчас начну, – она сделала глубокий вдох, сосредотачиваясь на панели управления.

– Я пять лет сидел в одиночной камере, а теперь вы хотите, чтобы я продолжал страдать, прикованный в пыточном…шкафу? – проворчал Лексо, опустив взгляд на Минди, чья растерянность всё ещё читалась в её движениях.

– Нет. Нет, конечно! Прости. – Слова Громова помогли ей окончательно собраться. Она настроила панель управления и начала запускать диагностику.

Если бы у адмирала были сигареты, он бы, наверное, закурил. Но, не имея такой возможности, он развернул батончик биоадаптина, оставленный Громовым, и с усилием жевал, пытаясь подавить растущее раздражение.

Минди активировала систему медблока. Лазерные сканеры начали рисовать на теле Громова красную сетку, а манипуляторы заняли исходные позиции.

– Я думал, это была шутка насчёт моего расчленения, – сухо пошутил Лексо, наблюдая за оживлением внутри капсулы.

– Частично, – Минди, надевая VR-очки и перчатки для управления манипуляторами, ответила с лёгкой улыбкой. – Но ты этого не почувствуешь – будешь под наркозом.

– Три, два, один, – произнесла она, нажимая на сенсорный экран.

Медблок заполнился газом, и Лексо погрузился в сон.

– Он спит. Приступаю к удалению "Химеры", – озвучила свои действия Минди, наблюдая за данными на голограммах.

Адмирал молча стоял рядом, следя за графиками жизненных показателей. Всё шло по плану, пока…

– Адмирал, – голос Минди дрогнул. – У Громова "Химера" не обнаружена.

– Что? Как это?! – Джозеф быстро подошёл ближе.

– Вот как! – она указала на голограмму, проецируемую на всю поверхность медблока. – Лазерная диагностика не показывает никаких следов Химеры.

Она начала листать данные, выводя результаты на экран.

– Демутогены есть, ГМЗ есть… Ого… – её голос звучал всё более удивлённо. – У него показатели, как у двадцатилетнего спортсмена. Гормоны, иммунитет, сосуды – всё в идеале. Это просто феноменально! Как такое возможно?!

Минди, имевшая за плечами тысячи подобных диагностик, знала: здоровых людей не бывает – бывают плохо обследованные. Но Лексо явно ломал все её научные догмы.

– Что-то с ним не так! – Джозеф мерил шагами камеру. – С мозгом всё хорошо, с телом всё хорошо.

– Отлично! – не сдерживая восхищения, перебила его Минди.

– Но… – Адмирал запнулся. Всё шло вразрез с вводными данными куратора. Информация, на которую он полагался, казалась теперь сомнительной.

– Я проверила всё несколько раз! Сверила с данными, полученными диагностикой Фроловой, провела корреляцию. Всё сходится, как по учебнику, – Минди развела руками, на её лице было искреннее изумление.

– Мы можем приступать к инсталляции нейрочипа связи, мультиспектральных хрусталиков и нанокристалла с искусственным интеллектом? – Джозеф старался держаться строго плана, несмотря на все нештатные ситуации. Миссия была для него приоритетом.

– Конечно, – уверенно ответила Минди, ещё полная впечатлений от состояния Лексо.

– Тогда приступайте!

Манипуляторы ожили, зашипели, приступая к работе. Лазерные скальпели начали послойно снимать лишние ткани глазного яблока, готовя место под мультиспектральные хрусталики. В это же время хирургические наноботы сосредоточились на зрительном центре мозга, прокладывая "фундамент" для подключения нанокристалла с ИИ.

Минди, сосредоточенная и точная, управляла процессом с помощью VR-перчаток. Она с филигранной аккуратностью установила кристалл, соединив его с дендритами зрительного центра.

– Подаём питание! – радостно скомандовала она, напоминая увлечённого подростка, впервые решившего головоломку.

Дендриты откликнулись, скрутившись и притянув к себе нейронные нити. Они мгновенно образовали симбиоз биологических и технологических структур. Последний этап – пшик нейропистолета – завершил установку модуля связи в ушной раковине Лексо.

– Около трёх часов потребуется мозгу Лексо, чтобы адаптироваться к новым нейросвязям, – Минди сняла VR-очки, на её лице читалось одновременно волнение и восторг. – Всё должно работать, как мы обсуждали, адмирал.

– Будет как будет. Мы здесь, чтобы следовать инструкциям. Никаких эмоций, – жёстко ответил Джозеф, бросив взгляд на тело Лексо, покрытое татуировками и диагностическими голограммами.

Минди, казалось, его не слышала. Её внимание было приковано к графикам. Она не могла сдержать восторга.

– Удивительный метаболизм! Невероятная работа нейронных связей! Феноменальная биоадаптация! – Минди мысленно анализировала увиденное, восхищённая идеальными показателями организма Лексо. – Просто мечта инженеров кибернетики…

– Нам пора! Пока он под анестезией, Максим должен приступить к установке мышечных модуляторов и костных усилителей, – напомнил адмирал, возвращая Минди к реальности.

Молодая женщина на мгновение замерла, представив, каким станет Лексо после всех улучшений. Её лицо вспыхнуло румянцем, а губы дрогнули в неосознанной улыбке.

– Как он? – обеспокоенно спросила Анна, подойдя ближе.

– Лучше всех, – резко ответил Джозеф, его голос был холодным и отрывистым.

Минди стояла рядом, не в силах скрыть своих эмоций. Она молчала, боясь, что если заговорит, то выдаст переполняющее её ощущение счастья и волнения. Словно школьница, впервые ощутившая бабочек в животе, она наслаждалась этим новым для неё чувством, бережно храня его внутри.

Женское счастье – словно розовый единорог из романтических книг её детства, неожиданно спустился с радуги, проник прямо в сердце Минди и насмехался над её скептическим отношением к любви. К интимным вопросам она всегда подходила с холодной рациональностью, как к вакцинации: надо – значит надо. Её первый опыт в этом деле был на втором курсе медакадемии с интерном, который строго по её просьбе помог избавиться от страха и неловкости. Это напоминало поход к врачу – немного страшно, но вполне терпимо. Осознав, что и без посторонней помощи вполне можно обходиться, она сосредоточилась на учёбе, заменив личную жизнь редкими моментами мастурбации исключительно ради снятия напряжения.

Но что-то в этой миссии изменило привычный порядок вещей. Может быть, невесомость или странное влияние загадочного Лексо? Словно договор между её амбициями, направленными на научную карьеру, и глубоко спрятанным желанием женского счастья подошёл к концу. Минди хотела жить умом, но чувства взяли верх.

– Опа, а что это с мисс Гальцбург? – шепотом поинтересовался Макс у Джозефа, заметив её замешательство.

– Сам не могу понять, – раздражённо бросил адмирал.

Анна внимательно наблюдала за происходящим. На лице адмирала читались неумело скрываемое возмущение и усталость, а Минди, глядя в пол, пыталась сдержать улыбку. Анна терялась в догадках, что же такого произошло в этой одиночной камере, висящей в сотнях километрах над уровнем Земли.

Джозеф взял себя в руки и поделился итогами диагностики. Минди слушала его, но мысли её витали далеко. Макс, не впечатлённый обсуждением, забрал свои инструменты и направился к медблоку.

– Ого, сколько крутых татух! – восхищённо произнёс он, разглядывая рисунки на теле Лексо.

Адмирал, хоть и не проявлял тех же эмоций, что женская часть команды, вскользь осмотрел татуировки, покрывающие Громова.

– Макс, давай проведём последнюю операцию и закончим на сегодня. – Голос Джозефа звучал устало. – День выдался долгим.

Макс кивнул и молча взял капсулы с мышечными модуляторами и жидкостью для усиления костной ткани. Через 25 минут тело Лексо стало напоминать спину ёжика – тысячи игл торчали из суставов и мышечных соединений.

– Ну всё, можно увеличивать время наркоза до 10 часов и идти отдыхать, – Макс сдержал желание сострить, видя, как адмирал устало зевает.

– Отличная работа, Макс! – бросил Джозеф, направляясь к выходу.

– Так ещё же не ясно, хорошая ли… – начал было Максимилиан, но адмирал уже вышел за запретную линию.

– С его везением у меня даже сомнений нет, – добавил Джозеф, не оборачиваясь.

Макс огорчённо подумал: «Причём тут он? Я же делал всю работу!»

– Сегодня был долгий день! – Джозеф обратился к остальным. – Громов пробудет под наркозом не менее 10 часов. Предлагаю последовать его примеру и провести это время во сне.

– А… – начала было Анна, но адмирал жёстко перебил её.

– Вы обязательно увидитесь с ним после его пробуждения! – отрезал он.

Минди ощутила, как что-то неприятное кольнуло её в груди. На смену чарующему чувству нового и радостного пришла ревность – нежданный гость, выбивающий её из равновесия. Сердце забилось быстрее, а глаза на мгновение подёрнулись блеском нервозности.

– Мне нужно следить за процессом биоадаптации, – Минди упрямо сказала, пытаясь скрыть свои истинные чувства. На самом деле она хотела остаться рядом с Лексо. Просто смотреть, пока он спит, и быть рядом. Говорить с ним она даже не представляла, о чём. Каждый раз, когда он обращался к ней, она ощущала себя неуклюжим чужаком на празднике.

– Следить? – Анна удивлённо приподняла брови, вытягивая шею, словно хотела лучше разглядеть реакцию Минди.

Адмирал, не скрывая раздражения, закатил глаза.

– Мы все идём спать. Это не обсуждается. Точка! – его голос звучал жёстко и не терпел возражений. Джозеф направился к Фатре, чтобы договориться о размещении команды.

Мысли о Минди и её настойчивости остаться вблизи Громова не давали ему покоя. На первый взгляд, это было продиктовано профессиональной ответственностью, но что-то в её поведении подсказало Джозефу: дело совсем не в науке.

Он собирался обсудить с ней вопрос о выделении отдельной каюты, чтобы не было соблазна возвращаться к Лексо, но понял, что эти усилия бесполезны. Спящее тело Громова, словно магнит, продолжало притягивать к себе внимание Минди, и остановить это волнение в её душе Джозеф был не в силах.

Глава 4

Лексо проснулся в холодном поту. Снова этот странный сон. Омерзительное ощущение, словно тебя приковывают к креслу в кинотеатре, парализуют тело и заставляют смотреть фильм. Фильм, который находится в твоей голове. Ты не в состоянии отвернуться, сцены проносятся перед глазами, и ты не просто их наблюдаешь, а чувствуешь эмоции актёров, вдыхаешь запахи, испытываешь боль. Каждой клеткой своего тела ты участвуешь в этих леденящих душу сценах. Беспомощно и безуспешно ты молишь, чтобы этот кошмарный киносеанс прервался пробуждением.

– Они все умели, они все убивали, они все погибли, – мрачный голос бестелесного существа звучал то ближе, то дальше, растворяясь в глубине тёмного пространства, созданного подсознанием Лексо.

– Ты ничего не сможешь изменить! – Голова существа, вытянувшись на невероятно длинной шее, приблизилась, оставив тело в густой тьме.

– Или сможешь? – С насмешкой произнесло оно, и голова вместе с шеей рассеялась в туман.

– Сможешь! Не сможешь! Сможешь! Не сможешь! – Голоса эхом разносились по комнате, накладываясь друг на друга.

В центре помещения появились маленькая девочка и мальчик, примерно трёх лет. Они радостно смеялись и играли, протягивая друг другу пирожные в форме фруктов и ягод.

С аппетитом съедая пирожные, дети с каждым кусочком становились старше. Их смех звучал громче, лица сияли радостью. Но вдруг над их головами образовалось серое облако. Из него появилось бестелесное существо, вытянувшее длинную шею. Из-под капюшона уродливо выросли тонкие руки, которые потянулись к детям.

Существо угостило малышей печеньем в форме зверушек. Дети радостно схватили угощение и начали его есть. Но с первым же укусом из печенья потекла кровь, заливая их маленькие руки, подбородки и шеи. Они взглянули друг на друга, их глаза наполнились слезами, и вскоре малыши начали рыдать, охваченные ужасом.

Существо разразилось зловещим смехом, наблюдая за их страданиями. Вдруг из-под капюшона вырвались сотни рук, которые стали засыпать детей сладостями в форме растений, птиц, рыб и животных. Леденцы и печенье падали на них, накрывая словно лавина.

Дети сначала пытались выбраться, но вскоре, словно под чьим-то незримым контролем, начали жадно хватать сладости и есть их. Девочка подняла леденец в форме голубя, откусила ему голову, и кровь тут же залила её лицо.

Они продолжали есть, не останавливаясь, несмотря на растущий ужас в их глазах. Их тела росли, менялись, превращаясь в подростков. Теперь они сами начали кормить друг друга сладостями.

Сладкий дождь усилился, и подростки продолжали поглощать угощения, их тела становились взрослыми, обретая формы парня и девушки. Они стояли обнажённые, их кожа была испачкана кровью, стекающей с остатков сладостей. От их губ до кончиков пальцев ног всё было покрыто липкими красными следами.

С аппетитом поглощая пирожные, дети с каждым кусочком становились старше. Их лица сияли радостью, детский смех наполнял пространство. Но вдруг над их головами появилось серое облако. Из его глубин вытянулось бестелесное существо с длинной шеей. Из-под капюшона выросли уродливые, тонкие руки, которые потянулись к детям.

Существо предложило малышам печенье в форме зверушек. Радостно схватив угощение, дети начали его есть, но с первым же укусом из печенья хлынула кровь. Она стекала по их рукам, подбородкам, шее, оставляя липкие алые следы. Они замерли, глядя друг на друга, их глаза наполнились слезами, и вскоре малыши разразились истеричным плачем.

Существо, наслаждаясь их страхом, разразилось зловещим хохотом. Вдруг из капюшона вырвались сотни уродливых рук, которые начали засыпать детей сладостями – конфетами и печеньем в форме растений, птиц, рыб и животных. Леденцы падали нескончаемым потоком, превращаясь в гору угощений, в которой дети вскоре утонули.

Спустя мгновение девочка взяла леденец в форме голубя и откусила ему голову. Из сладости потекла кровь, заливая её лицо. Казалось, невидимая сила кукловода управляла их телами: малыши жадно хватали сладости, поглощая их с неистовым энтузиазмом. Их тела начали стремительно расти, превращаясь в подростков.

Дождь из сладостей усилился, и теперь подростки кормили друг друга причудливыми творениями невидимого создателя. Их тела продолжали меняться, обретая взрослые очертания. На обнажённых фигурах парня и девушки тёмные липкие следы покрывали кожу с головы до ног.

Наконец, облако исчезло, оставив за собой тишину. Парень и девушка, стоя на коленях в темном помещении, освещённом лишь редкими проблесками света, смотрели друг на друга. Они были по пояс в крови, а вокруг них лежали остатки мрака.

На мгновение их взгляды встретились, полные боли и пустоты. Но затем, разорвав эту связь, они устремили глаза ввысь. Увидев лишь непроглядную тьму, они начали неистово, душераздирающе кричать, словно пытаясь вырвать из этой бездны хоть крупицу ответа.

Девушка опустила руки в густое кровавое болото, прерывисто дыша, будто отчаянно искала что-то на дне. Парень, не замечая её, повторял её действия, погружая ладони в вязкую алую массу. Они оба искали, не обращая друг на друга никакого внимания, лишь усиливая свою истерию.

Истерично взмахивая руками, они били по поверхности крови, и алые брызги разлетались вокруг, покрывая их лица и тела свежими ручейками, смешиваясь с уже засохшими пятнами. Яркая вспышка на мгновение освещала пространство, напоминая свет стробоскопов, возвращая глаза в привычную тьму.

Кровавое болото между ними вдруг забурлило. Из глубин начали подниматься пузыри, выпуская серый дым и зловонный запах разложения. Молодые люди вдыхали этот аромат, морщились, закрывали носы окровавленными руками. Девушка внезапно заплакала, но её голос стал младенческим, хрупким и беззащитным. Парень, дрожа, поднялся на ноги, вдруг заметив нечто необычное – мужской половой орган, словно символ, торчащий из бурлящей массы.

Вспышки света, словно неумолимые молотки, фиксировали искажённые от боли и ужаса лица. Кровавый бульон внезапно утих. На его поверхности медленно всплыло печенье, очертания которого напоминали материки.

Девушка заметила это первой. Она замерла, её взгляд застыл на печенье, с которого кровь медленно стекала, оставляя яркие и живые краски. Очертания континентов и морей, изображённых на печенье, сияли чистотой.

Парень прекратил истязать себя, увидев, что девушка замолчала. Их взгляды встретились. Потом оба уставились на печенье, которое словно дышало жизнью. Девушка впервые за всё время улыбнулась – её белоснежная улыбка резко контрастировала с испачканным кровью лицом.

Осторожно, с трепетом, она подняла печенье и протянула его парню. Тот ответил улыбкой и положил свою ладонь под её. Вместе они держали планету, словно она была воплощением их последней надежды.

Внезапная вспышка, и планета в их руках начала сиять. Из неё вылетали полупрозрачные птицы, рыбы, животные, растения, насекомые. Великолепие жизни устремлялось ввысь, оставляя за собой лёгкие хлопья тумана, который растворялся в бесконечности.

И вдруг – зловещий вопль. Он раздался со всех сторон, наполненный яростью и ненавистью. Острые звуковые волны вонзались в головы молодых людей, как кинжалы. От невыносимой боли они уронили планету в кровь. Корчась, закрывая уши руками, они упали на колени. Их падение создало круги, превращая болото в кровавые сферы, затягивающие их всё глубже.

Из глаз, ушей, носа и рта молодых людей струилась кровь, заполняя помещение густым багровым потоком. Девушка внезапно нырнула, отчаянно ища утонувшую планету. Её руки метались в алой тьме, пока она не нащупала хрупкий силуэт печенья. Подняв его над собой, она торжественно взглянула на него, словно на реликвию, и затем резко поднесла к губам.

Её зубы сомкнулись на поверхности печенья, и с первого укуса в воздухе раздался зловещий хохот, наполняющий пространство. Парень, обезумев от происходящего, закричал и бросился к девушке, кусая противоположный край планеты. Остатки печенья осыпались крошками в кровавую жижу между ними, но это их не остановило.

Девушка резко вцепилась в его губу, вырывая её, как хищница, обнажая нижний ряд зубов парня. Он в ответ вонзил зубы в её шею, вырывая кусок плоти. Их тела сплелись в хаотичном, безумном танце соития, поглощая друг друга с каждым движением. Мужчина и женщина, старик и старуха, они менялись, словно обретая и теряя жизни в бесконечном цикле. Под аккомпанемент хохота и зловещих криков их образы растворились, исчезая в бескрайнем океане крови.

И настала тишина. Зловещая, абсолютная, пустая.

– Лексо… – мягкий, знакомый голос нарушил безмолвие. Он пробивался через густую тьму, теплый, как солнечный луч, пробивающий плотный мрак. – Лексо… Леша… – Голос продолжал звать, будто пытаясь вернуть его из глубин кошмара.

Туман. Всё вокруг превратилось в густой, непроглядный туман, обволакивающий его сознание. Он был плотным и удушливым, словно мешал дышать.

– Ахахах, мы столько раз это уже делали, – раздался голос из тумана, и перед Лексо появился круглый стол. За ним сидел человек в тёмной рясе, его лицо скрывала тень.

– Но они видят лишь то, что доступно их глазам, – произнёс второй голос. Теперь напротив появился человек в робе.

– И даже тем, что видят, они не умеют пользоваться, – добавил третий. За столом появился ещё один силуэт, полностью скрытый в тумане.

Голоса исходили от неподвижных фигур. Их лица были неразличимы, тела покрывали странные одежды, будто принадлежавшие эпохам, давно канувшим в лету.

– Всё почти готово, братья, – из тумана поднялась огромная медная змея, её глаза мерцали зловещим огнём. Она пронзительно шипела, обвиваясь вокруг стола.

– Мир готов. Мы готовы. Всё построено и подготовлено к очередному обнулению, – голос из тумана эхом разносился вокруг, сливаясь с шипением змеи.

– Да… наши обновлённые города. Подземные и подводные жилища. Мы создали идеальную экосистему, готовую к новому началу, – шёпот второго голоса проникал в сознание, будто сквозь туман.

– Всё необходимое собрано, – добавил третий. – Следующее тысячелетие мы встретим с удовольствием. Мы превзошли всех предшественников.

– Как же нам повезло с глупцами, которые считают себя лидерами! Они так уверены в своих иллюзиях, что нам даже не придётся выходить из тени, чтобы столкнуть их лбами, – раздался хриплый смешок.

– Следующее воплощение жизни на Земле будет нашим царствием, – с силой прошептал голос.

– В своей лжи, коварстве и искусстве манипуляции мы создали щит, скрывающий истину от людских глаз, – начал голос, наполненный холодным торжеством. – Мы оберегаем её от воплощения к воплощению, вновь и вновь обнуляя цикл.

– 100 или 200 лет эволюции, оставленные в резерве от Высшего, – это наша страховка. Но в этот раз мы превзошли себя, создав идеальную иллюзию. Слепые самоубийцы замедленного действия, – голос звучал с нескрываемой гордостью.

– Они снова не успеют пробудиться.

– Не успеют! – раздался громкий смех, эхом разлетаясь по густому туману.

– Эра Водолея, – с насмешкой произнёс голос. – Смотрите: с лица Земли исчезают не только догадки о нашей тайне, но и следы наших предшественников.

– Мы достойны чистого листа, – голос нарастал, но вскоре его эхо затихло, будто растворяясь в пустоте.

– Глупцы сами создали оружие своего уничтожения.

– И мы им помогли, – хрипло добавил другой голос.

– Мы научили их, поколение за поколением, готовить почву для дня, когда оно будет применено.

– Их сознание воспитано в культе разрушения, – прозвучало с удовлетворением. – А их эго возвеличено до небес.

– Как же мне милы человеческие пороки, – лукаво усмехнулся один из присутствующих. – Эти "лидеры", полные убеждений, движимые ложными знаниями, – они не станут долго колебаться, когда придёт момент.

– Перед лицом врага, – добавил другой. – Врага, которого они каждый день видят в зеркале!

Громкий, злорадный смех сотряс пространство.

– Мы молодцы. Мы взяли единый народ и, внедряя ложные ценности, разбили их на бесчисленные национальности, – хвастался голос, насыщенный самодовольством.

– Каждое новое воплощение мы ведём их по ложному пути.

– Чем дальше, тем сложнее им пробудиться, – тихо добавил другой голос. – А если кто-то находит свет, мы уже имеем заготовленный сценарий следующего апокалипсиса.

– Кислотные дожди, потоп, ледниковый период, ресурсные войны, падение бомб… – голос холодно перечислял. – Наш арсенал безграничен.

– Наш долг – сохранить контроль любой ценой, – торжественно сказал первый. – Нельзя позволить людям понять свою природу.

– В прошлый раз, когда всё рушилось, наши братья укрылись под землёй, – голос заполнился насмешкой. – Бомбы падали, а океаны накрывали города смертоносными цунами.

– Венец творения, – с презрением протянул другой голос, – лишился всего, что ему было даровано.

Человечество вернулось к своему примитивному образу жизни, утратив всё, что сделало его венцом творения. Радиация, голод, болезни нещадно терзали тех, кто выжил. Лишённые медицины и науки, подавленные и истощённые, они проходили естественный отбор.

– А тем временем, – продолжил один из голосов, – под землёй наши предки продолжали жить. Они, как и мы сейчас, создали там райские сады, мир и спокойствие.

– И мы сделаем то же самое, – заключил голос за круглым столом.

– Мы переждём. Пока спадёт радиация, пока планета самоочищается. Пройдёт 70–100 лет. Оставшиеся в живых, измученные болезнями, дадут начало новым поколениям. Люди снова станут дикарями. Охота, копья, стрелы – это будет всё, что у них останется. Всё наследие предков сотрётся, останутся лишь обрывки воспоминаний, которые смогут передать единицы.

– Никаких наук, знаний, империй, – подхватил другой голос. – Лишь ветхие упоминания архитектуры прошлого, которые природа безжалостно поглотит и уничтожит.

– И тогда настанет наше время! – торжественно провозгласил ещё один голос.

– Мы начнём с малого, – голос стал более мягким, но в нём сквозило коварство. – Мы начнём выпускать на поверхность разведчиков, которые, как и наши предки, будут внедряться в первобытное общество.

– Первых из них дикари будут рисовать на стенах. В скафандрах, окружённых светящимися нимбами, – прозвучало с насмешкой.

– Потом наши разведчики станут одеваться как дикари, готовя их к главному представлению.

Снова раздался злорадный хохот.

– Мы спустимся с небес в сумерках. На вертолётах, с яркими прожекторами, с громкими выстрелами ружей. Их воображение разыграется, и они поверят, что боги сошли на землю и даровали им ангелов-помощников.

– Так начнётся наша новая эра. Наше время. Жизнь после очередного обнуления, – голос звучал торжественно.

– Религия, колесо, порох, электричество, телефон… – перечислил другой голос. – Мы будем поэтапно внедрять технологии. Пусть они развлекаются в заданном нами ритме эволюции, пока не дойдут до следующего неизбежного обнуления.

Хохот, наполненный триумфом, вновь заполнил помещение.

– Главное сейчас – не допустить…

Туман стал гуще, превращаясь в удушливую тьму. Голоса превратились в оглушительный звон.

Лексо резко проснулся. Он снова стал невольным свидетелем этого кошмара – жуткого разговора, который изредка вторгался в его сны. Мучительные догадки и страхи терзали его. Тяжело дыша, он смотрел в темноту, пытаясь избавиться от тени навязчивого видения.

Глава 8

К участникам миссии подлетела кабина труболифта. Стеклянные двери бесшумно разошлись в стороны, пропуская прохладный поток воздуха.

– Прошу всех на наш транспорт до шаттла, – произнёс адмирал, учтиво пропуская женщин вперёд.

Члены миссии молча последовали за ним и разместились в передней части прозрачной, каплевидной кабины. Весь интерьер словно парил в воздухе, окутанный приглушённым светом.

– Уважаемые пассажиры, пристегните ремни безопасности. Расчётное время прибытия на площадку разгонной катапульты – 10 минут, – раздался мягкий женский голос из динамиков.

Кабина плавно тронулась, ускоряясь по трубопроводу. Сквозь прозрачные стены открывался завораживающий вид на равнину космопорта, усеянную высокотехнологичными сооружениями. На горизонте виднелась магнитная катапульта, ведущая к платформе старта.

В закрытом, частном ангаре космопорта "Восточный" их ожидал "Необерд 200" – коммерческий шаттл нового поколения для межпланетных переходов. Несмотря на свои компактные размеры, он по запасу хода не уступал дальнемагистральным лайнерам и превосходил их по скорости и манёвренности. Эта модель была настоящим воплощением передовых технологий SpaceX.

Минималистичный дизайн судна привлекал взгляд: треугольный корпус, утолщающийся к основанию, плавно переходил в короткие рудиментарные крылья. Два прямоугольных сопла плазменных двигателей в задней части придавали конструкции особую строгость. Каждый двигатель обладал мощностью в сто мегаватт, что делало его невероятно мощным и при этом энергоэффективным.

Корпус, полностью лишённый иллюминаторов, выглядел как монолит, созданный из ферромагнитного композита. Казалось, что его поверхность создана не человеком, а самой природой – гладкая, бесшовная, словно выточенная под водой.

Шаттл завораживал своей простотой и элегантностью.

Мощность каждого двигателя составляла сто мегаватт. Это было настоящим прорывом в технологиях, хоть и чрезвычайно дорогостоящим. Конструкция судна полностью лишена иллюминаторов или каких-либо привычных элементов, обычно встречающихся на гражданских космических кораблях. Его гладкий корпус, словно вылепленный из ферромагнитной смолы, простирался от носа до двигателей, завораживая своей строгостью и лаконичным изяществом.

С расстояния в пятьдесят метров это технологическое чудо выглядело как нечто магическое – корабль словно парил в воздухе, окружённый ореолом света, созданным системой прожекторов.

– Ого, я видел его в одном из недавних выпусков "Хайтек-чудес"! – с восторгом воскликнул Максим, едва кабина труболифта замерла на станции.

Двери разъехались в стороны, и участники миссии, оглядываясь вокруг, вышли на узкий хромированный мост внутри стеклянного коридора. Мост находился примерно в двадцати пяти метрах от эскалатора, ведущего к стартовой платформе. В этом огромном подземном ангаре царила непроглядная тьма. Единственным источником света были мощные прожекторы, яркими лучами выделяющие сам шаттл, его посадочную платформу и дорожку, ведущую к нему.

– На улице ведь утро… – пробормотала Анна, её голос звучал напряжённо.

– Наша стартовая площадка расположена в подземном ангаре, – спокойно пояснила Фролова, окинув взглядом скрывающуюся во мраке территорию.

– Да, всё верно. Это коммерческий ангар, – подтвердил адмирал. Указав в обе стороны, он добавил: – Там, в темноте, находятся и другие корабли. Их укрытие от посторонних глаз – одно из главных требований частных перевозчиков.

– От глаз богачей, чтобы ни в коем случае не увидеть транспорт своих конкурентов, хоть в чём-то превосходящий их собственный, – съязвил Макс, добавив с усмешкой: – Иначе расстроенный хозяин будет весь полёт мозги экипажу канифолить.

– Нет смысла освещать весь ангар, – вступила мисс Гальцбург, явно недовольная теорией Макса. – Кабина труболифта подводит нас непосредственно к готовому транспорту. Всё дело в энергоэффективности. Это основа современной автоматизации, – поставила она точку в разговоре, уверенно глядя вперёд.

– Мне кажется, или шаттл действительно парит в воздухе? – спросила Виктория, которая, даже со своим привычным спокойствием, не смогла скрыть удивления, спускаясь по эскалатору.

– Нет!!! – Максим чуть ли не подпрыгнул от восторга, чувствуя шанс блеснуть знаниями. – Он не парит. Он стоит на опорах из аэрогеля! – заявил он с видом знатока, выдержав паузу, чтобы все успели впечатлиться.

– А ещё, – продолжил он, подняв палец вверх для наглядности, – защитный контур шаттла выполнен из многослойного сверхпрочного лёгкого графенового композита. А сверху он покрыт адаптивным слоем аэрогеля! – Закончив с техническими пояснениями, Максим выглядел так, словно только что защитил докторскую диссертацию.

Компания предпочла не задавать больше вопросов, чтобы не провоцировать очередной всплеск энтузиазма Максима.

У всех, кто хоть немного разбирался в своих научных областях, общение с подобным энтузиастом могло вызвать лёгкое раздражение, а у особо чувствительных – даже комплекс неполноценности, глубоко зарождающийся в душе. Единственный неозвученный, но объединяющий всех вопрос повис в воздухе: кто всё это оплачивает?

Джозеф, Максим, Минди, Виктория и Анна остановились у шаттла, который действительно покоился на невероятно тонких опорах, напоминающих матовый, плохо отполированный пластик. По середине корпуса корабля неожиданно обозначились овальные контуры двери. Раздался глухой шипящий звук, и дверь, словно растворившись в фюзеляже, исчезла. Из образовавшегося проёма плавно спустились лестницы, одна за другой, изготовленные из того же полупрозрачного материала, что и опоры.

Первой на трапе появилась женщина в парадной форме лейтенанта ЧВК МИСР. Коротко стриженные каштановые волосы подчёркивали её строгий вид, а стоячий ворот кителя с тремя звёздочками и эмблемой МИСР придавал её образу подчёркнутую официальность. Женщина приветливо отсалютовала прибывшим и, не торопясь, начала спускаться по едва видимому трапу.

– Четыре представительницы женского пола, – с лёгкой улыбкой толкнул Джозефа плечом Максим.

– Сам теряюсь в догадках, – сдержанно поддержал его адмирал.

Следом за женщиной появился полный мужчина, едва протиснувшийся в дверной проём. Его тяжёлая походка и заминка на выходе выдали явное раздумье: спускаться ли ему вниз или встретить пассажиров внутри шаттла. Неловко оглянувшись, он, видимо, принял решение следовать за напарницей, хотя это явно далось ему с трудом.

– Правила воинского этикета, мать их! – наверняка промелькнуло у него в голове, судя по выражению лица, с которым он неуклюже шагнул на трап.

– Полетим с перегрузом, – весело, с присущим ему оптимизмом, заметил Максимилиан, наблюдая за массивной фигурой мужчины.

Капитан Константин Сидоренко, тяжело ступая, спустился на площадку, но неуклюже оступился на последних ступенях трапа. Едва не потеряв равновесие, он замер, выругался себе под нос и, отдышавшись, поднял взгляд на прибывших.

– Капитан Константин Сидоренко, – представился он, склонив голову в сторону гостей, затем указал на женщину, всё ещё стоявшую на трапе, и с улыбкой добавил: – Лейтенант Аманда Нильсон. Добро пожаловать на борт "Необерд 200".

Джозеф, согласно протоколу, вежливо ответил на приветствие и жестом указал своей команде подниматься на борт. Аманда, выпрямившись, первой направилась вверх по трапу, приглашая остальных следовать за ней.

– Костя, ты всё набираешь массу, – с ноткой дружелюбного подтрунивания заметил адмирал, задержавшись, чтобы поговорить с капитаном.

– Джозеф, доживи до моих лет без всяких ваших модификаций и прочей гадости, – ответил Сидоренко, недовольно морщась, но с добродушной улыбкой, заметной под коротко подстриженной бородой.

– Я видел, ты попал в ротацию миссии.

– А я удивлён внушительному авансу на моём счёте, – капитан многозначительно махнул рукой, изображая, как перелистывает стопку старых бумажных банкнот.

– Это может быть опасная миссия, Костя, – серьёзно заметил Джозеф, пристально вглядываясь в глаза старого друга, ожидая реакции.

– Эх, Джози, в мои-то 74 года четыре дополнительных года жизни уже можно считать подарком. Так что я бы и за стандартный оклад с радостью полетел на этом красавце, – он кивнул в сторону "Необерда", – а за оплату, в 30 раз превышающую норму… Ну что ж, готов хоть в последний раз.

Капитан громко рассмеялся, его баритон эхом отразился в темноте ангара.

– А как же Дебра? – тихо спросил Джозеф, упоминая любимую дочь Константина, которую он воспитывал в одиночку после того, как его жена погибла тридцать лет назад, в последние дни страшной эпидемии.

– Ооо, моя девочка ни в чём не нуждается, – ответил Константин с гордостью. – Она и её муж, Фёдор, недавно стали полноценной нейроячейкой Сбероники.

– Жизнь в тарифе "Всё включено", – скептически заметил Джозеф, слегка прищурившись.

– Знаешь, это действительно так, – Костя тяжело дышал, поднимаясь по трапу. – Никаких проблем. Все услуги Сбероники доступны каждому члену семьи.

Капитан вытер пот со лба и продолжил:

– Это… фух. Это сильно изменило мир. Теперь молодёжь не думает о завтрашнем дне, не боятся рожать много детишек, не переживают, где работать, где развлекаться и что покупать. – Он замолчал, снова переводя дух. – Да когда же эти лестницы кончатся? – подумал он, глядя вверх.

– Надо тебе худеть, Кость, – усмехнулся Джозеф и слегка подтолкнул его в спину, помогая подняться.

Прямо у входа в шаттл их встретила Аманда. Она стояла неподвижно, с лёгкой улыбкой, словно идеально отработанный образ стюардессы. Тёмно-синий комбинезон подчёркивал её утончённую фигуру – пышную грудь и скромные бёдра. Она выглядела в точности как рекламный образ экипажа класса люкс.

– Вам сюда, адмирал, – мягким голосом произнесла Аманда, указывая левой рукой вглубь салона.

Взору Джозефа открылся просторный салон, напоминавший внутренность пузатой бутылки с двумя горлышками. Справа и слева располагались ряды шикарных сдвоенных кресел, обтянутых белоснежной кожей. Между этими рядами, чуть ниже второго уровня, стояло отдельное кресло для одного пассажира. Перед ним возвышался полупрозрачный тактический стол, испещрённый светящимися линиями интерфейса.

– Макс, пересядь к Минди, – указал Джозеф на свободное место слева в первом ряду, рядом с задумчивой мисс Гальцбург.

Максим нехотя подчинился, бросив на адмирала недовольный взгляд, словно понимая, что Джозеф сам бы не отказался занять это место.

На втором ряду справа уже удобно устроились Анна и Виктория. Джозеф занял центральное место у тактического стола.

– Ещё раз всех приветствую на борту "Необерд 200", – раздался голос капитана. Отдышавшись, он снова обрёл уверенность и звучал спокойно.

– Через несколько минут нас подхватят магнитные манипуляторы и разместят в разгонной капсуле. После этого ускоритель разгонит нас до сверхзвуковой скорости и выведет на геостационарную орбиту, – капитан сделал паузу, обведя взглядом пассажиров.

– Затем мы войдём в режимную зону, где я лично перейду в ручное управление и поведу вас по траектории захода на стыковку с орбитальной тюрьмой "СИЗЫЙ-3". А после взлёта вас ждёт шикарный обзор на 360 градусов, – завершил он, с лёгкой улыбкой глядя на своих пассажиров.

Вдруг на выпуклом потолке салона появилась голограмма, демонстрирующая схематический процесс: магнитный манипулятор аккуратно захватывает шаттл и помещает его в двухчастную капсулу. Сначала шаттл скользнул в переднюю секцию, затем вторая часть капсулы щёлкнула, полностью закрыв его внутри.

– Сейчас нас, как пулю, зарядят в гауссов магнитный ускоритель, – с восторгом сообщил Максим, сияя как ребёнок на аттракционе.

Минди, напротив, выглядела заметно напряжённой, её пальцы сжимали подлокотники кресла.

– Ты впервые в космосе? – удивлённо спросил Макс, обращая внимание на её бледное лицо.

Она лишь коротко кивнула, не открывая глаз.

– Тебе понравится, – уверенно заявил он, но его бодрость не тронула её.

Тем временем капсула заняла своё место в блоке разгонщика. В динамиках зазвучал обратный отсчёт Центра управления полётами:

– Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один… Пуск!

Мощный толчок вогнал пассажиров в кресла. Ремни безопасности сжали их сильнее, а тело почувствовало чудовищное давление разгона. С хлопком в салоне активировались гидрокомпенсаторы, и спустя мгновение внутренности, казалось, вернулись в привычное положение.

– Главное, чтобы у Дениса всё получилось, – негромко пробормотал Джозеф, смотря вперёд, как будто через слой металла и вакуума мог разглядеть туманную траекторию их миссии.

План был детально продуман:

Шаттл вылетает с Земли, зарегистрированный как туристический рейс на один из лунных курортов. На заданном участке маршрута судно "случайно" попадает в зону помех, созданных виртуозным хакером Денисом. Используя взломанные метеоспутники и радарные станции, он "рисует" для Центра управления полётами иллюзию появления солнечной бури. На этом фоне шаттл "случайно" заходит в режимную зону орбитальной тюрьмы "СИЗЫЙ-3".

Виртуозный трюк Дениса включал двойное отвлечение. Для гражданского ЦУПа исчезновение судна с радаров будет объяснено аномалиями, а вскоре появится виртуализация полёта, демонстрирующая, как "Необерд 200" кружит в районе Луны, позволяя пассажирам любоваться её красотами. Тем временем центр управления орбитальной тюрьмы получит данные, подтверждающие прибытие запланированного судна, и примет его для стыковки.

На протяжении всего времени магнитные вихри от "солнечной бури" временно выведут из строя пограничные буи. Эти вихри, созданные Денисом, должны обеспечить дополнительную защиту операции, скрывая реальное местоположение шаттла. Пока вся система наблюдения будет разбираться с помехами, команда сможет завершить свои задачи в тюрьме.

Когда миссия завершится, маршрут "туристического рейса" сымитирует обратный полёт к Земле. Иллюзия сольётся с реальным положением шаттла, покинувшего зону орбитальной тюрьмы. Всё должно пройти идеально, чтобы никто и не заподозрил подмены.

Рискованно, но пока всё находится в плотном потоке космического транспорта, управляемом дата-центрами, вероятность быть раскрытыми минимальна. В эпоху абсолютной автоматизации и цифровизации данные с многочисленных экранов и галоустройств стали для людей неоспоримой реальностью. Сомневаться в них – это проявление невежества, а иногда даже дурного тона.

– Уважаемые пассажиры, через три часа мы войдём в зону управления ЦУП тюрьмы "СИЗЫЙ-3". А пока наслаждайтесь полётом. Гравикомпенсаторы включены, поэтому вы можете свободно перемещаться по салону, – раздался голос капитана.

Константин ненадолго замолчал, будто намеренно создавая эффект ожидания.

– И ещё: снимаю защитную тонировку. Наслаждайтесь видами.

Едва он закончил, стены, потолок и пол салона начали исчезать, растворяясь в прозрачности. Создавалось ощущение, что пассажиры висят в открытом космосе. От неожиданности женская половина команды ахнула. Минди и Анна невольно вскрикнули, пытаясь забраться на свои кресла, чтобы хоть как-то избежать "падения".

Макс не смог удержаться и закатился громким смехом.

– Девочки, это же просто проекция на 360 градусов! Уникальная технология обзора пространства. Раньше её использовали в тактических рубках военных эсминцев, чтобы обстреливать астероидные поля на маршрутах движения автоматических судов. А теперь она доступна в панорамных залах туристических лайнеров. Впечатляет, правда? – Макс блестел своими знаниями, наслаждаясь моментом.

Девушки постепенно успокоились и начали осматриваться, очарованные необычным эффектом. Их взгляды метались то под ноги, то вверх, то по сторонам.

И действительно, было на что посмотреть.

Где-то под ногами, внизу, медленно удалялись очертания континента, окутанного тонким слоем атмосферы. Прямо перед ними горизонт уходил вдаль, постепенно сливаясь с темно-синим оттенком космоса. Над головой сияло белое свечение солнца, теряясь в бесконечном чёрном пространстве.

– Невероятно, – едва слышно выдохнула Минди, следя за исчезающими облаками под ногами.

– Красота… – шепнула Анна, не отрывая взгляда от горизонта.

Салон погрузился в тишину, нарушаемую лишь редкими звуками оборудования, позволяя всем наслаждаться этим незабываемым зрелищем.

Линия рассвета, словно тонкий серп, делила Землю на две противоположные зоны: в одной люди дремали во тьме, а в другой – бодрствовали, купаясь в первых лучах восходящего солнца. Контраст тьмы и света завораживал своей простотой и гармонией.

– Красиво! – выдохнула Анна, не отрывая глаз от вида.

– Но странно, – задумчиво добавила Минди, словно видела в этом разделении что-то большее, чем просто игру света.

– Прежде чем мы достигнем зоны тюрьмы, мы восемь раз облетим Землю по восходящей орбите, – сообщил Константин, его голос звучал ровно, как будто он объяснял что-то совершенно обыденное.

– Всё-таки великая страна была – Россия, – неожиданно вспомнил Джозеф, его взгляд был прикован к Евразии, чьи бескрайние земли раскинулись под ними.

Воспоминания перенесли его в далёкое детство. Он вспомнил, как его прадед по воскресеньям брал его с собой в церковь. После службы они неизменно направлялись в местную обсерваторию. Там старик, полный гордости, рассказывал юному Джозефу истории о великой стране, которая была его родиной.

– Понимаешь, дорогой, – говорил дед, глядя на звёзды, – Россия была настолько огромна, что охватывала все часовые пояса. Когда в одном регионе заканчивалась утренняя служба, в другом она только начиналась. Представь, 24 часа в сутки по всей стране звучала молитва за лучшую жизнь.

Теперь, находясь на высоте более двухсот километров, Джозеф смотрел на Землю, не знающую больше границ и политических конфликтов, и вспоминал эти слова. Планета, когда-то разрываемая войнами и голодом, казалась теперь спокойным домом для всего человечества.

"Ни человек, ни событие не остаются неизменными в эволюционном потоке времени. Всё течёт, всё меняется," – думал адмирал, наслаждаясь моментом.

Размышления Джозефа прервал звуковой сигнал: входящее сообщение от Дениса.

– Шеф, через двадцать минут вы войдёте в режимную зону. Всё идёт по плану. Ваши ID уже внесены в базу данных, так что вы спокойно пройдёте контроль, – голос Дениса звучал уверенно, хотя в его интонациях чувствовалась лёгкая нервозность. – Если повезёт, то вас встретит младший офицерский состав МКФСИН. Всё… пр… в штатном режиме.

– Понял. Ещё что-то? – спросил адмирал, краем глаза наблюдая за Минди, которая, словно зачарованная, продолжала смотреть на звёздное небо через панорамную проекцию. Он надеялся немного поговорить с ней, чтобы разрядить напряжение, но не хотел навязываться.

– Нет, шеф, единственное… после стыковки переведите коммутатор в режим закрытого канала, который я только что создал. Тогда я смогу слушать всё, что происходит вокруг, и, если потребуется, оперативно вмешаться, – голос Дениса прозвучал уверенно, но чуть устало.

– Хорошо, Денис. Благодарю. Конец связи, – Джозеф отключил канал и тут же переключился на внутренний интерком, чтобы поговорить с Минди.

– Как ты, Минди? – мягко спросил он.

– Нормально. Просто не ожидала такой шоу-программы, – ответила она немного отстранённо, устало улыбнувшись в ответ.

Адмирал задумался, но решил не продолжать разговор. "Слишком долгий день, слишком много противоречий, и всё слишком туманно," – подумал он, слегка наклонив голову. Несмотря на всё это, инструкции были ясны, и пока всё действительно шло по плану. С этими мыслями он расслабился в кресле, позволяя себе короткую передышку.

– Выходим в режимную зону геостанции тюрьмы "СИЗЫЙ-3", – раздался голос капитана через громкоговоритель.

– Прошли охранные спутники. Перевожу управление под контроль ЦУП "СИЗЫЙ-3", – продолжил он спокойным голосом.

– Управление передано. Ориентировочное время сближения со стыковочным доком – 47 минут, – сообщил капитан, а его голос эхом разнёсся по салону.

Глава 9-10

Фатра Нумборти нахмурился, наблюдая за плавной визуализацией сближения "Необерд 200" с доком. Траектория, переданная ЦУПом, была безупречна, но что-то внутри него продолжало тихо нашёптывать, что здесь есть подвох.

– Ну что ж, добро пожаловать, – пробормотал он, выведя на проекционный экран данные о шаттле. Ему, человеку старой закалки, доверять всему, что выглядело идеально, было непросто.

– Артем, ты в ангаре? – голос Фатры, хоть и звучал спокойно, содержал в себе едва уловимую тень напряжения.

– Да, Шеф! Как я мог пропустить такое событие? – бодро отозвался его помощник. Артем уже дежурил в стыковочном отсеке, с любопытством наблюдая за процедурами подготовки к прибытию.

Тем временем "Необерд 200" приблизился к защитному контуру станции. Невидимая преграда на мгновение замерцала, нейтрализуя очередного космического "зайца".

– 20 секунд до отключения защиты в коридоре стыковочных шлюзов, – сообщил женский голос операционной системы ЦУПа.

Шаттл мягко вошел во внутренний периметр. Массивные ворота шлюзов начали медленно расходиться, обнажая сверкающие рельсы манипуляторов. Индукционные захваты уверенно подтянули "Необерд 200" внутрь станции.

*

– Итак, мы прибыли, – Джозеф поднялся со своего кресла, проводя взглядом своих спутников. – У каждого из нас есть пропуск. Надеюсь, процедура проверки пройдёт спокойно. Если возникнут вопросы, говорю я.

Максим, Минди, Виктория и Анна встали, переглянулись и последовали за адмиралом к выходу. Аманда, стоявшая у трапа, помогала девушкам спускаться, излучая безупречную профессиональную учтивость.

– Джозеф, удачи! – послышался голос капитана Сидоренко, который так и не покинул шаттл, решив, что второй подъем по трапу ему уже не под силу.

– Спасибо, Костя, – коротко бросил адмирал, махнув рукой, и направился к стойке контроля.

Стоя перед массивной стойкой контроля, участники миссии не могли не заметить, как по стенам длинного коридора холодно поблескивали купола охранных турелей. Белоснежные стены отражали свет так, что помещение казалось ещё более стерильным и внушительным.

– Интересно, их хоть раз использовали? – пробормотал Максим, выходя из камеры контроля.

– Надеюсь, нам не придётся этого узнать, – спокойно ответил Джозеф, внимательно наблюдая за поведением своих спутников.

– Даже если и использовались, об этом мы вряд ли услышим, – Максим поёжился, представляя, как эти смертоносные устройства превратят в пыль любого, кто рискнёт их проверить.

С тихим шипением двери лифта разошлись вверх и вниз, обнажая за ними массивную стеклянную перегородку. За прозрачной преградой стояли двое: мужчина средних лет в форме МКФСИН с выправкой человека, привыкшего к дисциплине, и юноша в робе технического персонала станции.

Джозеф прищурился, оценивая ситуацию. Всё выглядело спокойно. Никаких неожиданностей. "Гладко получилось," – мелькнуло у него в голове, но расслабляться он не спешил.

– Говорить буду я, – негромко, но отчётливо напомнил он своей команде и сделал шаг вперёд, как раз в тот момент, когда прозрачная дверь начала медленно подниматься.

Мужчина в форме шагнул вперёд, окинув прибывших быстрым, но цепким взглядом.

– Меня зовут Фатра Нумборти, – представился он. Голос его был глубоким, твёрдым, словно выточенным из камня. – Майор МКФСИН, начальник сектора изоляции особо опасных преступников тюрьмы СИЗЫЙ-3.

Фатра говорил уверенно, не оставляя сомнений, кто здесь главный. Он чётко понимал, что, несмотря на прибытие необычных гостей, никаких исключений из правил для них быть не должно. Ведь в центре ему передали только стандартные инструкции.

А опыт и закалка офицера держали весь его старческий песок – гранитным монолитом.

– Мне бы хотелось переговорить с адмиралом Джозефом Баклером, – дружелюбно, но с внутренней настороженностью обратился Фатра. Несмотря на все странности и нестыковки в документах, касающихся транспорта прибывших, всё прошло так, как и было заявлено в заданиях дата-центра. Этот гладкий, безупречный факт казался майору тонким слоем льда – внешне прочным, но подозрительно хрупким.

– Адмирал Джозеф Баклер, специально уполномоченный представитель дознания, – Джозеф уверенно протянул прозрачный пластиковый идентификатор, выданный, по легенде, ФСИН Земли. – Здесь вся необходимая информация обо мне и о целях нашего визита.

Он собрал все карточки своей команды в аккуратный веер и передал их майору.

– А это допуски членов моей команды, – добавил он, сохраняя спокойствие.

Фатра, не отрывая цепкого взгляда от адмирала, передал документы своему спутнику из технической службы.

– Артём, будь любезен, проверь наших гостей, – коротко распорядился он.

– Будет сделано, шеф! – ответил молодой техник, отлично понимая, что его задача больше символическая, чем практическая. Он знал, что ничего нового они не узнают. Фатра просто пользовался своим знанием режима и правил, чтобы выиграть немного времени.

– Пока мой помощник сверяется с данными, мы могли бы поговорить с глазу на глаз? – предложил майор, ненавязчиво посмотрев за плечо адмирала на его команду, которая стояла в полной тишине, будто затаившись. – Ваши коллеги, после того как вернётся Артём, смогут проследовать в центральный купол. А вас, адмирал, я прошу пройти со мной.

Майор шагнул в сторону, давая адмиралу понять, что он ждёт его в лифте.

Джозеф на мгновение замер. Он хотел было возразить, напомнить майору о важности их миссии и ограниченном времени, но быстро оценил ситуацию и решил не создавать лишнего напряжения.

– Хорошо, майор. Лишь скажу пару слов своим, – согласился он, включив коммутатор и коротко связавшись с Денисом.

– Увидимся в центральном куполе, вас туда отведут после проверки пропусков, – обернувшись к команде, добавил Джозеф. – А мне нужно лично переговорить с майором.

Он коротко кивнул своей группе, давая понять, что всё под контролем, и шагнул в сторону лифта, где его ждал Фатра, сохраняя невозмутимое выражение лица.

– Значит, всё-таки пошло не так гладко, – услышал Джозеф в миниатюрный микрофон, закреплённый в его ушной раковине. Голос Дениса, как всегда, был пропитан сарказмом.

"Хорошо, что я не успел начать праздновать подарком из Шотландии… или, может, из Мексики,» – продолжил хакер с показным весельем, заставив адмирала лишь внутренне усмехнуться.

"Жаль, что я не могу ему ответить,» – подумал Джозеф, раздражённый невозможностью вмешаться в монолог Дениса.

– Ну я с вами, шеф! Я и целый холодильник джентльменов с тростью. Мы все на страже успеха миссии! – продолжал Ден. Его голос, полный веселья, напоминал лёгкое шутовство подростка, который, обладая мощным инструментом, явно не чувствовал всю тяжесть ответственности.

На самом деле, Денис был одним из лучших хакеров, а его "цирковые номера" не раз спасали сложнейшие операции. Он находился в полной безопасности, в 800 километрах ниже орбиты, в своём подземном бункере. Там, окружённый электронными системами, напитками и своим неповторимым стилем, он контролировал операцию, словно дирижёр оркестра.

– Куда мы направляемся? – задал Джозеф вопрос, намереваясь хотя бы немного прояснить ситуацию.

– Ко мне, в наблюдательный купол, – спокойно ответил майор Нумборти, не показывая ни намёка на подозрения. – Хочу показать вам кое-какие нестыковки в ваших сопроводительных документах.

Прямолинейность майора застала Джозефа врасплох. Он ожидал любых уловок, но такой честности явно не предполагал.

"Шеф! Улыбаемся и машем! И молчим!" – голос Дениса раздался вновь, заставив адмирала слегка сжать зубы от раздражения.

"Стоим на своём. Он повозмущается, вы вместе обложите фекалиями какого-нибудь вымышленного имбецила из ФСИН Земли, дадите ему по рукам – и всё. Все довольны, все живы."

Стиль общения Дениса, будто выдернутый из интернет-форума, временами раздражал Джозефа. Однако он не мог не признать, что под подростковыми шуточками скрывался блестящий ум, способный обойти любую систему.

Между тем, майор Нумборти сохранял невозмутимость.

"Дам ему по его раздутому эго дополнительными пунктами по части субординации,» – мысленно отметил адмирал, едва сдерживаясь, чтобы не показать раздражение.

Лифт остановился, и двери с шипением разъехались в стороны. Коридор, куда они вышли, был освещён мягким белым светом. В огромный панорамный иллюминатор открывался вид на вращающиеся секции тюремных блоков.

Майор уверенно подошёл к круглой двери в конце коридора. Поднеся голову к биометрическому замку, он дождался сканирования, и массивная преграда беззвучно начала разделяться на пять равных треугольных секций. Дверь медленно разъехалась в стороны, напоминая Джозефу аккуратные ломтики пиццы.

"Господи, я даже не ел с утра,» – подумал адмирал, отметив, что напряжение операции начинает сказываться на его внимании к деталям.

Майор сделал приглашающий жест, пропуская Джозефа вперёд.

– Как лучики солнца, – улыбнулся майор, заметив любопытство в глазах гостя.

– Скорее на пиццу, – невозмутимо отозвался Джозеф, озвучив свои гастрономические ассоциации.

Майор хмыкнул, усаживаясь в своё кресло и пригласив адмирала присоединиться:

– Я не займу у вас много времени, Джозеф. После беседы, если вы и ваша команда пожелаете, с удовольствием организую экскурсию в нашу столовую.

Он подкатив к столу ещё одно комфортабельное сиденье, явно оборудованное по последнему слову техники.

– Присаживайтесь. Кресло оснащено функцией адаптивного массажа – крайне полезная процедура во время пребывания в космосе, – предложил майор с вежливой интонацией.

– Благодарю, – ответил адмирал, сохраняя невозмутимость, но отказавшись от приглашения. Скрестив руки на груди, он продолжил:

– Мне бы хотелось скорее развеять ваши подозрения и приступить к выполнению своего задания.

Майор кивнул, отметив твёрдую позицию гостя.

– Понимаю. Более того, я уверен, что вы могли бы и не идти мне навстречу. Но всё же, вы отнеслись с уважением к моим должностным обязанностям, – голос Фатры звучал уверенно, но без лишнего напряжения. – Тем не менее, несмотря на то что всё, вплоть до нашей встречи, не вызывает вопросов у системы, они есть у меня.

С этими словами он провёл пальцем по поверхности тактического стола, вызвав голограмму стандартного транспортного судна МКФСИН.

– По сопроводительным документам и данным дока, вы прибыли именно на этом судне, – майор перевёл взгляд с голограммы на адмирала, явно ожидая его реакции.

"Скажи ему, что это не его дело! Псина конвойная!" – зашипел в ухе Денис, не скрывая раздражения.

"Пусть он обратит внимание на пункты со звездочкой под маркером протокола технических характеристик судна АХ22А,» – добавил хакер, но уже сдержаннее, в надежде направить действия адмирала.

– Майор, исключительно из уважения к вам, как к офицеру, я отвечу на ваш вопрос, – Джозеф тщательно выбирал слова, стараясь, чтобы его тон звучал одновременно снисходительно и уважительно.

– Напоминаю, что наша миссия не совсем штатная и сопровождается определёнными ограничениями в доступе к деталям. Однако, чтобы не оставлять вас в неведении, я подскажу. Вам достаточно обратить внимание на маркер АХ22А в протоколах технических характеристик судна.

– Пёс конвойный! – добавил Ден, громче, чем обычно. Джозеф едва сдержал смешок, чтобы не выдать раздражённого хакера, который, похоже, всё больше входил в роль наблюдателя из тени.

Майор Фатра водил пальцами по тактическому столу, вчитываясь в детали. Вскоре он наткнулся на сноску, поясняющую, что технические характеристики судна были намеренно скрыты системой по причине особого рода секретности.

Фатра нахмурился. Он был уверен, что раньше этой информации там не было. Бросив беглый взгляд на голограмму, он быстро отправил данные своему помощнику.

– Артём, проверь и доложи, – произнёс майор, глядя в пространство.

"Вот упрямый! Им что там, в воду что-то подмешивают? Непробиваемый зануда!" – ворчал Ден, готовясь перехватить любые попытки запросов на Землю.

– Могу ли я предложить вам чашку кофе из лунных сортов? – спросил майор с натянутой любезностью.

– Благодарю, но нет, – отрезал адмирал. – Мне бы хотелось встретиться с моей командой и наконец приступить к выполнению задания.

Голос Джозефа стремительно терял своё великодушие.

Фатра, казалось, это нисколько не смутило. Он поднялся из кресла, подошёл к небольшому терминалу мобильного буфета и, быстро набрав что-то на сенсорной панели, приготовил себе кофе. С кружкой горячего напитка он встал спиной к адмиралу, устремив взгляд на панорамный иллюминатор.

– До службы во ФСИН, адмирал, я более двадцати лет занимался корпоративным шпионажем, – начал он, делая небольшой глоток. – Был одним из пионеров этой, как тогда говорили, крайне перспективной отрасли. Повидал многое. Когда экосистемы начали подчинять себе старые государственные органы, мне предложили перейти во ФСИН.

Фатра сделал паузу, наслаждаясь ароматом кофе, и продолжил:

– Этот эволюционировавший орган, если можно так выразиться, стал планетарной системой контроля и изоляции тех, кто мешал "светлому будущему" экосистем. Преступники всех видов и формаций потоком заполняли наземные тюрьмы. Пока одна часть человечества слепо поглощала сладкую идеологию, другая строила и поддерживала этот идеологический пирог. Баланс между создателями и потребителями какое-то время сохранялся. Но, с каждым годом, ряды первых редели, а абсурдность вторых лишь возрастала.

Майор усмехнулся и сделал ещё один глоток.

– Обыватель был слишком занят новыми благами, чтобы заметить, как вместе с этим "счастьем" росли тюремные списки. Строители этого счастья, увы, по причинам, известным лишь немногим, внезапно оказывались ненужными, неудачниками, и занимали своё место за решёткой.

Фатра снова взглянул на адмирала, будто оценивая его реакцию.

– За двадцать лет службы в ФСИН Земли я видел, как эволюционируют не только экосистемы и всё, что с ними связано, – начал майор, обдумывая каждое слово, – но и сами преступники.

Он сделал долгий глоток кофе и повернулся к адмиралу.

– Зверь постепенно становится умнее охотника. Знаете почему, Джозеф?

Адмирал, не сводя глаз с собеседника, вопросительно приподнял бровь.

– Всё потому, что зверь рискует больше, – продолжил майор. – Те, кого система называет неудачниками, далеко не глупые люди. В какой-то момент они становятся вирусом для этой самой системы, врагами выстроенной концепции счастья. Их изгоняют, обрекают на статус преступников, словно это новая граница между миром потребителей и создателей, которых она больше не в силах контролировать.

Фатра сделал паузу, чтобы дать Джозефу обдумать сказанное, затем продолжил:

– Их исключительные знания, единство, умение адаптироваться, усиленные постоянным прицелом охотников, сделали их самыми хитрыми и опасными представителями нашего вида.

Он внимательно смотрел на адмирала, будто ожидая реакцию.

– Первый закон жизни: опасность обостряет чувства! – с нажимом произнёс майор, склонившись чуть ближе к столу. – И вот моё чутьё буквально кричит, что что-то здесь не так.

Джозеф сохранил невозмутимость, лишь склонив голову в знак внимания.

"Шеф, а ты можешь дать ему пощёчину?" – раздалось в ушной раковине голосом Дениса. "Или, может, связаться от лица его начальства? Тогда он точно подожмёт хвост под воздействием гравитации их устава!"

– Майор, – начал адмирал, игнорируя хакера.

– Нет, не хвост. У собак это… Как их называют? Вожак стаи! – хакер увлёкся своими мыслями, явно позабавив себя.

– Не могу понять, как мне понимать ваше заявление о чувствах преступников, майор? – спокойно спросил Джозеф, решив вернуть разговор в конструктивное русло.

Фатра сделал ещё один глоток кофе и, выдержав паузу, ответил:

– Когда большую часть жизни проводишь среди преступников, поневоле начинаешь перенимать их мастерство. Мастерство лжи, манипуляций, изощренных стратегий для достижения целей. И, знаете, адмирал, это многое меняет в восприятии.

– Общими усилиями мы определили: пусть песий сударь будет Барбосин. Типа барон Барбосов, – послышался язвительный голос Дениса в ухе адмирала. Хакер захохотал, наслаждаясь собственной шуткой.

Джозеф, несмотря на напряжённость момента, невольно улыбнулся этой дерзкой выходке.

Фатра Нумборти, поглощённый своими мыслями, даже не заметил улыбки адмирала. Его лицо оставалось строгим, голос ровным.

– Вы прибыли к самому засекреченному и таинственному арестанту за весь мой опыт. И поверьте, опыт у меня немалый, – начал майор, медленно прохаживаясь по куполу, словно пытался придать своим словам дополнительный вес. – И сделали это весьма странным образом. Да, система не нашла к вам вопросов, но я их задам. Джозеф, что происходит на самом деле?

Майор остановился, уперев руки в стол, и в упор посмотрел на адмирала, ожидая ответа.

"Наивная псина! Шеф, начните диалог с того, что он прямо сейчас обратился в службу ФСИН Земли, и я всё устрою!" – раздражённо прошипел Денис.

Джозеф выдохнул, делая вид, что не слышит злобного хакера.

– Я уже всё вам сказал, майор, – твёрдо ответил он, чуть наклонившись к Фатре. – Свяжитесь с вашим помощником и давайте уже завершим этот затянувшийся разговор.

Майор с сомнением посмотрел на него, но всё же провёл рукой по столу, вызывая Артёма.

– Шеф, подтверждаю: всё соответствует предоставленным данным, – донёсся голос помощника. – К тому же…

Артём добавил несколько уточнений, которые, на удивление майора, полностью соответствовали новым секретным протоколам, поступившим буквально в последние минуты.

Фатра нахмурился, недовольно усаживаясь в кресло. Его руки скрестились на груди, а взгляд, всё ещё недоверчивый, скользил по адмиралу.

– Видимо, всё в порядке, – вымолвил он наконец, явно неохотно признавая поражение.

Джозеф почувствовал, как напряжение постепенно спадает. Но, чтобы не дать себе и другим ни малейшего шанса на ошибку, он с хладнокровной чёткостью повторил всё ранее сказанное. Его ложь звучала убедительно, без единой фальшивой ноты.

Возможно, он с той же лёгкостью говорил бы и правду, если бы не чувствовал странной симпатии к этому прямолинейному, немного старомодному офицеру. Но симпатия не могла отменить того факта, что майор Нумборти оказался последним препятствием, и правда осталась бы здесь последним гвоздём в крышке миссии.

Майор, полагаясь на своё чутьё и опыт, понимал, что слова адмирала – тщательно подготовленная фальсификация. Но проверка этого на текущем этапе была невозможна, и ему оставалось лишь принять ситуацию как данность. Обоим офицерам предстояло поддерживать видимость искреннего диалога.

– Теперь, когда мы всё выяснили, могу я увидеть Громова? – Джозеф плавно перевёл разговор к цели своего прибытия.

– Конечно, адмирал. Пройдёмте. Думаю, ваша команда вас уже заждалась, – Фатра поднялся из кресла и жестом пригласил Беклера следовать за ним.

*

В главном куполе тюремного комплекса Макс вместе с Викторией, Анной и Минди коротали время за кофе и свежими булочками, что предоставил им гостеприимный персонал.

– Адмирал, всё в порядке? – Макс тут же поднялся навстречу Джозефу, как только тот вошёл в помещение.

– А как иначе? – с лёгкой улыбкой ответил Беклер.

Затем он повернулся ко всей группе:

– Я отправляюсь поговорить с Громовым. А вы тем временем подготовьте оборудование.

Анна, услышав имя Лексо, нервно поправила волосы, скрывая глаза за прядью.

*

Они шли по длинному коридору, освещённому мягким жёлтым светом, исходящим из огней, встроенных в пол. Путь вёл их к изолятору №4.

– Майор, в соответствии с инструкциями, видеонаблюдение необходимо отключить. Мой разговор с заключённым должен остаться конфиденциальным, – спокойно, но твёрдо сказал адмирал.

– Конечно, – с лёгким безразличием согласился Фатра, набрав на терминале код, который открыл дверь камеры.

Внутри помещения сидел Лексо. Его поза была непринуждённой: ноги покоились на соседнем стуле, руки расслабленно лежали на подлокотниках.

– У вас посетитель, – произнёс майор, обращаясь к заключённому.

Громов убрал ноги и, чуть наклонив голову, жестом пригласил Беклера присесть напротив. Его губы тронула лёгкая, почти незаметная улыбка.

В центре почти пустой камеры находился складной стол и два стула. Лексо выглядел совершенно спокойным, его идеальная осанка и медленные, глубокие вдохи выдавали внутреннюю собранность. Его худощавое лицо обрамляла аккуратная борода, а волосы были уложены так, будто он недавно вышел из элитного салона.

Тюремная роба серо-оранжевого цвета сидела на нём так, будто была сшита по индивидуальным меркам. На шее Громова, как напоминание о его былой жизни, пульсировала татуировка бараньих рогов, ритмично совпадая с его дыханием.

– Меня зовут адмирал Джозеф Беклер, – представился офицер, его голос звучал спокойно, но настороженно.

Лексо, не отвечая, медленно поднялся со стула, плавным движением приподнял майку, обнажая грудь. На коже были вытатуированы два ворона, обрамляющих горящую церковь, из окон которой вырывались языки пламени. Пламя формировало имя – ЛЕКСО, написанное огненными буквами.

Джозеф внимательно изучал рисунок, стараясь уловить скрытые детали. Когда он наконец отвёл взгляд, Громов опустил майку, сделал шаг вперёд и слегка склонил голову. Его рука изящно очертила в воздухе жест, напоминающий старинный средневековый поклон.

– Хотел бы я всё объяснить, но мне сообщают детали миссии по частям. Таковы указания куратора. – Джозеф пытался понять, как лучше подступиться.

Громов выслушал его, внимательно следя за каждым словом, и кивнул с пониманием.

– Скажи, ты помнишь, кто ты? – спросил адмирал, слегка наклонившись вперёд.

Лексо отрицательно покачал головой, улыбка тронула его губы, но в глазах промелькнула тень.

– Понятно… – выдохнул Джозеф, чуть приглушённым голосом. – К сожалению, я о тебе тоже знаю немногое. В официальных архивах ты числишься как мёртвый, похороненный на Земле.

Громов молча наблюдал, его поза оставалась расслабленной, но взгляд был напряжённым.

– Организаторы моей миссии хотят освободить тебя, – продолжил адмирал, тщательно подбирая слова. – Освободить и отправить тебя туда, где ты понадобишься.

Лексо на миг замер, затем моргнул и, как будто оценив ситуацию, снова улыбнулся.

– Мне нужно твоё согласие на некоторые процедуры с твоим телом, – Джозеф внимательно смотрел на Громова, ожидая любой реакции. Но то, что произошло дальше, удивило его.

Лексо спокойно, без тени сомнений, поднял руки, положил их на сердце, а затем развёл ладони наружу, словно говоря: *я в вашем распоряжении, делайте, что хотите, если это избавит меня от этих стен*.

Адмирал кивнул, принимая это молчаливое согласие.

– Хорошо. Для начала я приглашу специалиста, который снимет с тебя речевые блокаторы, – продолжил он ровным голосом.

Громов снова кивнул, выражая готовность.

– Затем другой специалист попытается частично восстановить твою память, – Джозеф сделал паузу, наблюдая за реакцией, но Лексо оставался невозмутимым.

– А потом мы оснастим тебя некоторыми технологиями, которые помогут тебе в дальнейшем участии в миссии. Детали ты будешь получать поэтапно, – адмирал встал, готовясь покинуть камеру.

На пороге он обернулся и с лёгкой улыбкой добавил:

– И ещё… тебя ждёт сюрприз.

В этот момент Джозеф уже собирался выйти, как вдруг его остановил неожиданно раздавшийся голос.

– Возьми с собой кофе, – хрипло, тяжело, но чётко произнёс Лексо.

Звук его голоса, прозвучавший впервые за пять лет, словно ударил в стены камеры. Адмирал замер, оглянувшись на Громова.

– Очень хочется кофе, – добавил Лексо, его губы едва заметно дрогнули в намёке на улыбку.

На мгновение в комнате воцарилась тишина, столь густая, что её могло прорезать только биение сердец.

Джозеф замер, еще раз взглянув на Лексо, словно хотел убедиться, что это действительно реальность.

– Хорошо. Подождите здесь, я вернусь с кофе, – бросил он, стараясь сохранить остатки уверенности, и быстрым шагом вышел из камеры.

Мысли вихрем проносились в его голове. Голос Лексо был неожиданным, но не менее неожиданной оказалась его уверенность и осведомленность. Адмирал привык контролировать ситуацию, но Громов явно был фигурой, способной нарушить даже самые тщательно продуманные планы.

Он ворвался в центральный купол, где его команда уже была готова к действиям.

– Виктория, – обратился он к Фроловой, которая в этот момент читала что-то на своем галопланшете, – собирайтесь. Нам нужно восстановить память нашему арестанту. И, да, приготовьте сюрприз.

Фролова подняла глаза и, заметив напряжение в голосе Джозефа, вопросительно вскинула бровь.

– Что-то не так?

– Он уже говорит, – коротко ответил адмирал.

– Говорит? – переспросила Виктория, едва скрывая удивление.

– Да, и требует кофе. Лунный. Без добавок. – Джозеф устало потер виски, как будто это могло ему помочь справиться с ситуацией.

Максим рассмеялся:

– Ну, теперь понятно, почему он кажется вам таким загадочным, адмирал. Настоящий гурман.

Минди фыркнула, но тут же вернулась к своим записям, словно всё происходящее её не касалось.

– Время не ждет, – Джозеф резко сменил тон. – Всё должно быть идеально. Лексо – ключ ко всей миссии, и мы не можем позволить себе допустить ошибку.

Фролова кивнула, складывая свои инструменты.

– Адмирал, но ведь по плану сначала снятие речевых блокаторов, – вмешалась Минди, сдержанно наблюдая за происходящим.

– Несколько всё пошло не по плану… – уклончиво ответил Джозеф, избегая встречаться с ней взглядом.

– С ним всё в порядке? – обеспокоенно спросила Анна, подойдя ближе к адмиралу.

– Всё с ним в порядке. Даже лучше, чем просто в порядке, – заверил Джозеф.

– Такс, Макс, сделай в кофейном терминале большую порцию «Лунного космического» или «Олимпа» для нашего молчуна, – распорядился он, стараясь перевести тему.

– Откуда вы узнали, что он это любит? – удивилась Анна, недоверчиво нахмурившись.

– Он сам сказал, – коротко ответил Джозеф.

– Сам? – в один голос переспросили участники миссии, переглядываясь.

– Да, сам. – Джозеф сухо пересказал короткий диалог с Лексо.

– Когда я могу его увидеть? – с едва скрываемым воодушевлением спросила Анна.

– Скоро. Но сначала Виктория попытается вернуть ему память, – ответил Джозеф.

В этот момент к Фроловой подъехал дрон-погрузчик с оборудованием, и она, забрав всё необходимое, вместе с адмиралом и Фатрой направилась в сторону камеры Лексо.

– Увы, майор, вам нужно остаться здесь, – указал Джозеф на линию запретной зоны, ограничивающую доступ в камеру.

Фатра не возражал. Он только кивнул, пожелав удачи.

– Это Виктория Фролова, – представил адмирал Викторию Громову, который уже стоял и внимательно их разглядывал.

Лексо сделал шаг вперёд, взял руку Виктории и вежливо поднёс её к губам, целуя с неожиданной грацией.

– Кофе! – он вдруг перевёл взгляд на адмирала и вопросительно поднял бровь.

– Держи, оно как раз успело остыть, – Джозеф протянул стакан.

Лексо с наслаждением сделал большой глоток и уселся обратно на свой раскладной стул.

– И? Что вы смотрите на меня, как будто увидели привидение? – усмехнулся он, допивая оставшийся кофе.

– Сейчас Виктория попробует восстановить твою память, – спокойно объяснил Джозеф, кивая в сторону Фроловой, которая уже распаковывала оборудование.

– Мадам, я весь ваш! – Лексо, словно на сцене, отпустил Виктории воздушный поцелуй, в котором было больше иронии, чем серьёзности.

Виктория слегка вздрогнула, но всё же ответила ему лёгкой улыбкой, чувствуя себя странно в этой ситуации.

– Ну что ж, приступим, – коротко сказала она, распаковывая индукционные датчики и аккуратно закрепляя их на голове Громова.

– Мы проведём полную диагностику работы всех центров мозга. Таким образом поймём, где у вас… – Виктория запнулась, натолкнувшись на изучающий взгляд Лексо.

– Мадам, давай на "ты"? – Лексо промурлыкал свою просьбу с неожиданной мягкостью, чем окончательно сбил с толку Викторию и заставил удивлённо приподнять брови адмирала.

Виктория машинально кивнула, поправляя себя:

– Поймём, где у тебя… то есть, в каких отделах мозга, – она снова запнулась, – имеются недостаточная или вовсе отсутствует проводимость между нейронами.

– Да не волнуйся ты так, Вики, я ведь не кусаюсь! – Громов улыбнулся с лёгким лукавством, отчего атмосфера в комнате показалась ещё более странной.

Адмирал, наблюдая за этой сценой, мысленно задался вопросом: «Он что, с ней заигрывает?»

Виктория сделала вид, что полностью сосредоточена на подготовке диагностики, пытаясь игнорировать явную непринуждённость Лексо. Когда последний датчик занял своё место на голове Громова, она достала пневмошприц со специальным маркером.

Громов, заметив шприц, тут же сменил настроение. Он театрально подобрал свои длинные ноги под себя, обнял их и начал качать головой с притворным ужасом, словно ребёнок, впервые попавший в поликлинику.

– Нет! Нет! Только не уколы. Ну, пожалуйста, – умоляющим взглядом он посмотрел то на Викторию, то на адмирала.

Джозеф, вздохнув, подошёл к Лексо, присел перед ним на корточки:

– Лексо, это необходимая процедура, – начал он успокаивающим тоном, не зная, как именно подобрать нужные слова. В его голове уже звучал вопрос: «Если такой пустяк вызывает у него истерику, что же будет дальше, с более серьёзными манипуляциями?»

– Нет! – категорично заявил Громов, отворачивая голову с преувеличенным драматизмом.

Именно в этот момент Виктория, воспользовавшись его движением, молча и ловко вколола ему инъекцию маркера в шею.

– Виктория, да вы, оказывается, дама бесцеремонная! – Лексо притворно обиженно потёр место укола, но на лице его застыла одобрительная улыбка.

Фролова, довольная собой, села рядом и включила диагностическое оборудование. Голографические экраны вокруг головы Громова тут же вспыхнули, заполняясь сложными схемами и данными.

Джозеф молча наблюдал за происходящим, мысленно ещё раз убедившись в том, что куратор собрал действительно уникальную команду.

– Я могу допить кофе? – Лексо кивнул в сторону опустевшего стакана, словно намекая, что это будет лучшим завершением такого необычного сеанса.

– Джозеф посмотрел на пустой стакан. – Ты его уже допил.

– Джозеф, я, может, и немного глуховат, – Лексо ткнул себя пальцем в висок, – но точно не слепой. Повторяю: могу ли я допить кофе? – Он подтолкнул пустой стакан ногой в сторону адмирала.

– Это был Лунный классический, а допить ты, похоже, хочешь Лунный Олимп, – заметив, что Джозеф не горит желанием исполнять эту просьбу, Лексо добавил, повернувшись к Виктории: – Вики, ты же понимаешь, что моя тяга к кофе явно связана с активностью ряда нейронных цепей? Конечно, я могу ошибаться, – он закатил глаза, театрально вздохнул, а потом, будто озарённый, продолжил: – Но мне кажется, где-то в глубине моего сознания… Сейчас… Вот-вот… Ах да! Нейроцепи, получившие сигналы от вкусовых рецепторов, которые узнают вкус Лунного Олимпа, могут… – он замер на секунду, а затем резко раскрыл глаза, – активизировать воспоминания!

Виктория ахнула, невольно улыбнувшись находчивости Лексо.

– Джозеф стоял молча, словно кадет, которого только что обошёл двоечник в тактической дисциплине.

– Вики, ну скажи ему! – Лексо явно развлекался, наблюдая за их реакцией.

– Адмирал, в общих чертах он прав, – осторожно подтвердила Виктория. – Конечно, стакан кофе, если и не вызовет глобальных восстановлений в нейронных связях, то, по крайней мере, поднимет настроение, – она добавила, как бы невзначай: – Пока вы будете ходить за ним, как раз завершится первый этап диагностики.

– Как видите, – Виктория указала на голограмму, показывающую 37% завершения.

– Джо, это для дела! Миссия, помнишь? – Лексо дружелюбно улыбнулся.

Джозеф молча вышел за кофе, закрыв за собой дверь.

Не успела дверь со шипением закрыться, как Лексо, опершись локтями на колени, повернулся к Виктории:

– Мадам, как ваш муж отпустил вас в космос, да ещё и под руководством кучерявого пуделя?

– Пуделя? – Виктория поперхнулась от неожиданного вопроса.

– Ну да, такая маленькая кучерявая собачонка на Земле. Очень умная, но явно на любителя. Отлично обучаемая таскать хозяйские тапочки… и кофе, – добавил он с улыбкой.

– Вы проницательный, – сдержанно ответила Виктория, сама не понимая, почему поддерживает такой разговор.

– О, как приятно, что вы уловили аналогию! – Лексо залился смехом. – Так ваш муж знает, в чьих лапах находится его супруга?

– Увы, у меня давно нет спутника, – Виктория задумчиво отвела взгляд.

– Какие ваши годы, Вики! – приободрил её Лексо.

– Достаточные, чтобы быть в возрасте вашей матери, а то и бабушки, – ответила она, переключив инфопанели, чтобы сосредоточиться на активности коры мозга Лексо. – Вы очень похожи на моего сына. Поведением.

– Может, я и есть ваш сын? – пошутил Громов, неожиданно добавив: – Ведь ни одного своего родственника я не помню.

– Мой сын, как и муж с дочерью, погибли… – Виктория погрузилась в анализ графиков, чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей.

– Ма, а у тебя есть конфетка? Что-нибудь сладенькое? – обращение Лексо прозвучало настолько неожиданно, что она недоумённо взглянула на него.

– Конфетка? – переспросила она, пытаясь понять, что именно он имеет в виду.

– Ну да, конфетка, – Лексо улыбнулся во все свои белоснежные зубы.

Виктория заглянула в кейс с фармакологией и достала несколько небольших батончиков с биодаптином, протянув их Лексо.

– Они с подсластителем. Прости, ничего другого нет.

– Спасибо, ма! – Лексо с видимым удовольствием откусил половину батончика. – Я буду называть тебя ма, идёт? – Он хитро подмигнул Виктории.

– Как хочешь… – смущённая и немного тронутая неожиданной теплотой в общении, Виктория вернулась к анализу данных диагностики.

Дверь бронированной камеры вновь открылась. Адмирал вошёл с чашкой Лунного Олимпа, сопровождаемый где-то вдали ещё доносящимся смехом майора Фатры.

– Кофе, – с серьёзным видом Джозеф протянул Лексо горячий напиток.

– Хороший мальчик! – Лексо с довольной улыбкой взял кофе и, откусив ещё кусок батончика, протянул его адмиралу. – На, угощайся, заслужил.

Фролова не удержалась от смеха. Адмирал, застигнутый врасплох, замер с батончиком в руках, а выражение его лица буквально кричало: *"Что, вашу мать, тут вообще происходит?"*

Собравшись, он сухо спросил:

– Госпожа Фролова, как обстоят дела с диагностикой?

Виктория, едва скрывая улыбку, вновь переключилась на серьёзный тон:

– Если кратко, всё в полном порядке, – она показала на голограмму активности мозга. – Но есть нюансы.

– Уточните, – нахмурился адмирал.

– Для обычного 18-летнего человека это идеальные показатели. Но мы говорим о мозге, прошедшем криогенез, обработку химическими блокаторами памяти и пятилетнюю изоляцию. – Виктория развела руками. – Это аномалия. Нейронные связи не только функционируют, но и выглядят совершенно здоровыми.

Она указала на голографическое изображение: электрические импульсы стремительно бегали по ярко сияющим путям, соединяя узлы нейронной сети.

– Он… нездорово здоров, – с долей сарказма подытожила Виктория.

Джозеф перевёл взгляд на Громова, который в этот момент задумчиво сделал глоток кофе, прикрыв глаза.

– Господи! – выдохнул Лексо, словно испытывая почти религиозный экстаз.

– Что? – Адмирал недоумённо посмотрел на Викторию.

– Ничего, – пожала плечами Фролова, следя за графиками. – Его мозг работает идеально.

– Господи… дай здоровья и счастья тем агрономам, которые вывели на Луне этот божественный напиток! – Лексо с удовольствием сделал ещё глоток.

Виктория покачала головой.

– Память может вернуться со временем, – заметила она. – Но пока это только предположение.

– Хорошо, тогда переходим к вакцинации, – Джозеф сменил тему.

– Снова уколы, ма? – Лексо наигранно возмутился, как ребёнок, которого обманом затащили к врачу.

– Ма? – удивлённо переспросил адмирал, но Виктория отмахнулась:

– Потом объясню.

Она достала инъектор и приготовила ампулы.

– Это комплексная прививка. Она защитит твоё тело от мутаций, вызванных радиацией, когда мы будем вне магнитного поля Земли.

– И ещё одна? – с притворным ужасом спросил Лексо, прижимая руки к груди. – Мам! Ну зачем?!

– Ещё одна! – Виктория достала капсулу с фиолетовой жидкостью, внутри которой плавали активные чёрные сгустки, постоянно меняя форму: то сокращаясь, то разделяясь, то вновь сливаясь, напоминая миниатюрных ежиков.

– Что это? – с ноткой недоверия и лёгким отвращением Лексо уставился на капсулу, которая выглядела гораздо внушительнее предыдущей.

– Это гормональный модуль защиты от наших друзей из "Лорин Биолоджикал", – пояснила Виктория, заряжая капсулу в массивный пневмошприц.

– А конкретнее? – не скрывая беспокойства, уточнил Лексо.

– Это пассивный защитный комплекс, который будет работать без твоего участия, – начала объяснять Виктория. – Он защитит тебя не только от атак грибов, бактерий и вирусов, но и от назойливых неземных форм жизни. Например, кровососущих с ИО или кожных паразитов с Европы.

– Сосальщики… Ай! – Лексо дёрнулся, не успев закончить фразу, когда Виктория молча вколола первую инъекцию.

– Мам! – Громов укоризненно потирал шею, а другой рукой прикрыл противоположную сторону, очевидно опасаясь второй атаки.

Виктория слегка усмехнулась, нарушив его личное пространство, и, не дав Лексо времени на протест, приблизилась на расстояние десяти сантиметров. Глядя прямо в его глаза, она вколола вторую дозу прямо в плечо.

– Нууу! – возмутился Лексо, отодвигаясь. – А вот это уже реально больно! Плечо, предплечье и лопатка словно горят изнутри.

– Ну, дорогой сынуля! – Виктория покрутила в руках пустой пневмошприц. – Мама хотела как лучше, но ты не оставил ей выбора. Будь хорошим мальчиком и не сопротивляйся тому, что я всё равно сделаю.

– Достал нож – режь. Навёл пистолет – стреляй, – вдруг вырвалось у Лексо, словно из глубины подсознания.

Виктория слегка удивлённо взглянула на него, но ничего не сказала, начав снимать датчики с его головы и упаковывать их в кейс.

– Адмирал, у меня всё, – сообщила она, собирая оборудование.

Джозеф молча наблюдал за всей сценой, до конца не понимая, что произошло во время его отсутствия, и почему обычно строгая Виктория вдруг стала так непринуждённо общаться с арестантом. Однако он решил не отвлекаться от плана миссии.

Лексо, с демонстративно сложенными за спиной руками, подошёл к биотуалету.

– Пока вы приведёте следующего садиста, я освобожу место под Лунный Латте, – он хитро улыбнулся, бросив взгляд на адмирала.

– Я скоро, – Джозеф коротко кивнул и, повернувшись к Виктории, жестом предложил ей выйти за пределы камеры.

– Мааа! – крикнул им вслед смеющийся Лексо. – Проследи, чтобы он не забыл кофе!

– Как он? – спросила подбежавшая к Виктории Анна, едва те покинули камеру.

– Судя по диагностике, всё в норме. Судя по настроению – отлично. Он у тебя весьма притягательный молодой человек, – с легкой улыбкой заметила Виктория, упаковывая оборудование.

– Да, каким-то чудом в два счёта расположил госпожу Фролову к себе. Ещё и мамой её называет, – Джозеф вопросительно посмотрел на Викторию.

– Просто нам так проще было общаться! – спокойно ответила Фролова, сразу поставив точку в обсуждении. – Задача выполнена, разве не это главное? – она перевела взгляд на адмирала, словно завершая разговор.

– У них это семейное, – с ухмылкой вставил Макс, намекая на симпатию, которую Виктория вызывала и у Анны.

– Ничего не понимаю. Что значит, с ним всё нормально? Память восстановлена? – вмешалась Минди, глядя то на Викторию, то на адмирала.

– Судя по данным диагностики, память он и не терял. Отчёт у вас в галопланшете, ознакомьтесь, – Виктория предпочла уклониться от дальнейших объяснений.

– Как такое возможно… – Минди погрузилась в изучение отчёта, всё ещё не понимая, как это сочетается с поведением Громова.

Анна с мольбой посмотрела на Викторию.

– Рано ещё что-то утверждать, – сказала Фролова. – Судя по всему, потеря памяти вызвана какими-то психическими манипуляциями, если это вообще имеет место быть.

Анна продолжала смотреть на неё, явно ожидая более понятного объяснения.

– Если его память заблокирована, скажем, нейролингвистически, мы это не увидим даже самым продвинутым оборудованием, – продолжила Виктория. – Такие программы снимаются только сенсорными командами.

– Какими? – недоумённо спросила Анна.

– Это может быть слово, визуальный ключ, прикосновение или иной сенсорный триггер, – пояснила Виктория.

– Нам пора, мисс Гальцбург, – вмешался Джозеф, собираясь уже уходить, но Виктория указала на терминал с кофе.

Баклер молча приготовил Лунный латте и вместе с Минди направился к камере Лексо.

Когда броня открылась, в камеру закатился дрон-погрузчик с медицинским блоком, сопровождаемый Джозефом и Минди.

– Ой-ой-ой-ой! – Лексо, совершенно проигнорировав адмирала, сразу подошёл к Минди. По пути он ловко выхватил свой кофе из рук Джозефа.

– Ты просто фотончик света в этом тёмном царстве безвоздушного пространства, – Лексо взял обе руки Минди и поочерёдно поцеловал их.

Минди, ошеломлённая его наглостью, не успела ничего сказать. Лексо, не отпуская её рук, отошёл на шаг и, окинув девушку взглядом с головы до ног, продолжил:

– Ты словно богиня! Адмирал, ну ты глянь – эта девушка квинтэссенция красоты и изящества.

– Ещё у неё IQ гения, – зачем-то добавил Джозеф, наблюдая за сценой с выражением лёгкого недоумения.

– Совершенство! – Лексо засыпал покрасневшую от смущения Минди комплиментами, игнорируя напряжённое молчание Джозефа.

– Это… – начал было адмирал, но Лексо не дал ему договорить.

– Это совершенно не важно, кто она. Она может делать со мной всё, что ей захочется, – с улыбкой развёл руки Громов.

– Она нейрохирург и обычно занимается расчленением… – продолжил адмирал, но Лексо снова его перебил.

– И у меня есть, что расчленить, – томно заметил он, глядя на Минди.

Смущённая, но охваченная целым каскадом эмоций, чуждых её аналитическому мозгу, Минди внезапно осознала, что эти эмоции необычайно приятны. Она старалась скрыть улыбку, нервно переставляя с места на место пульт управления медблоком.

Джозеф, наблюдая за её поведением, тихо злился.

– Не будем терять время! Мисс Гальцбург проведёт диагностику всего тела, затем избавит тебя от Химеры и подготовит к операции, – твёрдо произнёс он, пытаясь вернуть контроль над ситуацией.

– Диагностика тела – хорошо! Операция… – Лексо задумался, пристально глядя на Минди. – Операция хорошая?

Минди, явно растерявшаяся, что-то быстро набирала на панели управления медблока, но её мысли явно витали где-то далеко.

– Это новейшие… – она запнулась, забыв, что хотела сказать.

– Лексо, это хорошо, – быстро добавила она, избегая его взгляда и уходя за медблок.

– Она просто очаровашка, – ухмыльнулся Громов, провожая её взглядом.

Баклер молчал, с трудом сдерживая раздражение.

Тем временем стеклянные дверцы медблока открылись.

– Вам надо… – начала Минди.

– Минди, обращайся ко мне на "ты", – перебил Лексо с откровенным флиртом.

– Тебе надо раздеться, – сказала она, чувствуя, как её голос предательски дрогнул.

На этих словах глаза адмирала сузились, словно он готовился что-то сказать, но передумал.

Лексо снял верхнюю и нижнюю одежду, оставшись в нижнем белье. Увидев, что Минди на мгновение остановила взгляд на области его пояса, он с улыбкой прокомментировал:

– Ага, там тоже есть картинки. Может снять?

– Нет! – резко произнёс адмирал, обратив на себя внимание.

– Это не обязательно, – снизил тон Баклер, понимая, как абсурдно это звучит. – Операция касается твоих других частей тела.

– И это весьма верная информация. Там у меня всё на должном уровне, – с усмешкой ответил Лексо и вошёл в медблок, прижавшись к вертикально стоящей койке.

Минди хихикнула. Подошла к Лексо, взяла в руки фиксационный ремень, но вдруг замерла. "Да что же это со мной?" – подумала она, чувствуя, как сердце бьётся быстрее, ладони вспотели, а в груди стало тесно. Симптомы были ей знакомы из научных справочников, но впервые она испытывала их на себе.

Ей стало жарко.

– Любишь привязывать? – с ухмылкой добавил масла в огонь Лексо, наблюдая за растерянностью Минди.

– Я… Люблю… Нет, то есть это надо… Ну, не в том смысле… – окончательно запуталась она, едва держа ремень в руках.

– Не может быть! – рявкнул адмирал, резко подошёл, выхватил ремень и, ни слова не говоря, уверенно зафиксировал голову Громова, его запястья, грудь и ноги.

– Уууу, Джозеф, как непрофессионально, – с нотками сарказма протянул Лексо, намекая не на процесс фиксации, а на неумело скрываемую ревность адмирала.

Джозеф ничего не ответил, но его руки сжались в кулаки, а лицо стало ещё более суровым. Стараясь взять себя в руки, он отступил за спину Минди, чтобы она не заметила напряжения на его лице.

– Начинайте! – коротко бросил он, сложив руки на груди.

Минди нервно вздохнула, пытаясь справиться с хаосом, царившим в её голове. Её мысли метались, мешая сосредоточиться на задаче. Руки предательски дрожали.

– Минди? – голос адмирала прозвучал мягче. Он коснулся её плеча, заставляя обернуться.

Её взгляд был затуманен, но прикосновение вернуло её к реальности.

– Прости… Сейчас начну, – она сделала глубокий вдох, сосредотачиваясь на панели управления.

– Я пять лет сидел в одиночной камере, а теперь вы хотите, чтобы я продолжал страдать, прикованный в пыточной? – проворчал Лексо, опустив взгляд на Минди, чья растерянность всё ещё читалась в её движениях.

– Нет. Нет, конечно! Прости. – Слова Громова помогли ей окончательно собраться. Она настроила панель управления и начала запускать диагностику.

Если бы у адмирала были сигареты, он бы, наверное, закурил. Но, не имея такой возможности, он развернул батончик биоадаптина, оставленный Громовым, и с усилием жевал, пытаясь подавить растущее раздражение.

Минди активировала систему медблока. Лазерные сканеры начали рисовать на теле Громова красную сетку, а манипуляторы заняли исходные позиции.

– Я думал, это была шутка насчёт моего расчленения, – сухо пошутил Лексо, наблюдая за оживлением внутри капсулы.

– Частично, – Минди, надевая VR-очки и перчатки для управления манипуляторами, ответила с лёгкой улыбкой. – Но ты этого не почувствуешь – будешь под наркозом.

– Три, два, один, – произнесла она, нажимая на сенсорный экран.

Медблок заполнился газом, и Лексо погрузился в сон.

– Он спит. Приступаю к удалению "Химеры", – озвучила свои действия Минди, наблюдая за данными на голограммах.

Адмирал молча стоял рядом, следя за графиками жизненных показателей. Всё шло по плану, пока…

– Адмирал, – голос Минди дрогнул. – У Громова "Химера" не обнаружена.

– Что? Как это?! – Джозеф быстро подошёл ближе.

– Вот как! – она указала на голограмму, проецируемую на всю поверхность медблока. – Лазерная диагностика не показывает никаких следов Химеры.

Она начала листать данные, выводя результаты на экран.

– Демутогены есть, ГМЗ есть… Ого… – её голос звучал всё более удивлённо. – У него показатели, как у двадцатилетнего спортсмена. Гормоны, иммунитет, сосуды – всё в идеале. Это просто феноменально! Как такое возможно?!

Минди, имевшая за плечами тысячи подобных диагностик, знала: здоровых людей не бывает – бывают плохо обследованные. Но Лексо явно ломал все её научные догмы.

– Что-то с ним не так! – Джозеф мерил шагами камеру. – С мозгом всё хорошо, с телом всё хорошо.

– Отлично! – не сдерживая восхищения, перебила его Минди.

– Но… – Адмирал запнулся. Всё шло вразрез с вводными данными куратора. Информация, на которую он полагался, казалась теперь сомнительной.

– Я проверила всё несколько раз! Сверила с данными, полученными диагностикой Фроловой, провела корреляцию. Всё сходится, как по учебнику, – Минди развела руками, на её лице было искреннее изумление.

– Мы можем приступать к инсталляции нейрочипа связи, мультиспектральных хрусталиков и нанокристалла с искусственным интеллектом? – Джозеф старался держаться строго плана, несмотря на все нештатные ситуации. Миссия была для него приоритетом.

– Конечно, – уверенно ответила Минди, ещё полная впечатлений от состояния Лексо.

– Тогда приступайте!

Манипуляторы ожили, зашипели, приступая к работе. Лазерные скальпели начали послойно снимать лишние ткани глазного яблока, готовя место под мультиспектральные хрусталики. В это же время хирургические наноботы сосредоточились на зрительном центре мозга, прокладывая "фундамент" для подключения нанокристалла с ИИ.

Минди, сосредоточенная и точная, управляла процессом с помощью VR-перчаток. Она с филигранной аккуратностью установила кристалл, соединив его с дендритами зрительного центра.

– Подаём питание! – радостно скомандовала она, напоминая увлечённого подростка, впервые решившего головоломку.

Дендриты откликнулись, скрутившись и притянув к себе нейронные нити. Они мгновенно образовали симбиоз биологических и технологических структур. Последний этап – пшик нейропистолета – завершил установку модуля связи в ушной раковине Лексо.

– Около трёх часов потребуется мозгу Лексо, чтобы адаптироваться к новым нейросвязям, – Минди сняла VR-очки, на её лице читалось одновременно волнение и восторг. – Всё должно работать, как мы обсуждали, адмирал.

– Будет как будет. Мы здесь, чтобы следовать инструкциям. Никаких эмоций, – жёстко ответил Джозеф, бросив взгляд на тело Лексо, покрытое татуировками и диагностическими голограммами.

Минди, казалось, его не слышала. Её внимание было приковано к графикам. Она не могла сдержать восторга.

– Удивительный метаболизм! Невероятная работа нейронных связей! Феноменальная биоадаптация! – Минди мысленно анализировала увиденное, восхищённая идеальными показателями организма Лексо. – Просто мечта инженеров кибернетики…

– Нам пора! Пока он под анестезией, Максим должен приступить к установке мышечных модуляторов и костных усилителей, – напомнил адмирал, возвращая Минди к реальности.

Молодая женщина на мгновение замерла, представив, каким станет Лексо после всех улучшений. Её лицо вспыхнуло румянцем, а губы дрогнули в неосознанной улыбке.

– Как он? – обеспокоенно спросила Анна, подойдя ближе.

– Лучше всех, – резко ответил Джозеф, его голос был холодным и отрывистым.

Минди стояла рядом, не в силах скрыть своих эмоций. Она молчала, боясь, что если заговорит, то выдаст переполняющее её ощущение счастья и волнения. Словно школьница, впервые ощутившая бабочек в животе, она наслаждалась этим новым для неё чувством, бережно храня его внутри.

Женское счастье – словно розовый единорог из романтических книг её детства, неожиданно спустился с радуги, проник прямо в сердце Минди и насмехался над её скептическим отношением к любви. К интимным вопросам она всегда подходила с холодной рациональностью, как к вакцинации: надо – значит надо. Её первый опыт в этом деле был на втором курсе медакадемии с интерном, который строго по её просьбе помог избавиться от страха и неловкости. Это напоминало поход к врачу – немного страшно, но вполне терпимо. Осознав, что и без посторонней помощи вполне можно обходиться, она сосредоточилась на учёбе, заменив личную жизнь редкими моментами мастурбации исключительно ради снятия напряжения.

Но что-то в этой миссии изменило привычный порядок вещей. Может быть, невесомость или странное влияние загадочного Лексо? Словно договор между её амбициями, направленными на научную карьеру, и глубоко спрятанным желанием женского счастья подошёл к концу. Минди хотела жить умом, но чувства взяли верх.

– Опа, а что это с мисс Гальцбург? – шепотом поинтересовался Макс у Джозефа, заметив её замешательство.

– Сам не могу понять, – раздражённо бросил адмирал.

Анна внимательно наблюдала за происходящим. На лице адмирала читались неумело скрываемое возмущение и усталость, а Минди, глядя в пол, пыталась сдержать улыбку. Анна терялась в догадках, что же такого произошло в этой одиночной камере, висящей в 800 километрах над уровнем Земли.

Джозеф взял себя в руки и поделился итогами диагностики. Минди слушала его, но мысли её витали далеко. Макс, не впечатлённый обсуждением, забрал свои инструменты и направился к медблоку.

– Ого, сколько крутых татух! – восхищённо произнёс он, разглядывая рисунки на теле Лексо.

Адмирал, хоть и не проявлял тех же эмоций, что женская часть команды, вскользь осмотрел татуировки, покрывающие Громова.

– Макс, давай проведём последнюю операцию и закончим на сегодня. – Голос Джозефа звучал устало. – День выдался долгим.

Макс кивнул и молча взял капсулы с мышечными модуляторами и жидкостью для усиления костной ткани. Через 25 минут тело Лексо стало напоминать спину ёжика – тысячи игл торчали из суставов и мышечных соединений.

– Ну всё, можно увеличивать время наркоза до 10 часов и идти отдыхать, – Макс сдержал желание сострить, видя, как адмирал устало зевает.

– Отличная работа, Макс! – бросил Джозеф, направляясь к выходу.

– Так ещё же не ясно, хорошая ли… – начал было Максимилиан, но адмирал уже вышел за запретную линию.

– С его везением у меня даже сомнений нет, – добавил Джозеф, не оборачиваясь.

Макс огорчённо подумал: «Причём тут он? Я же делал всю работу!»

– Сегодня был долгий день! – Джозеф обратился к остальным. – Громов пробудет под наркозом не менее 10 часов. Предлагаю последовать его примеру и провести это время во сне.

– А… – начала было Анна, но адмирал жёстко перебил её.

– Вы обязательно увидитесь с ним после его пробуждения! – отрезал он.

Минди ощутила, как что-то неприятное кольнуло её в груди. На смену чарующему чувству нового и радостного пришла ревность – нежданный гость, выбивающий её из равновесия. Сердце забилось быстрее, а глаза на мгновение подёрнулись блеском нервозности.

– Мне нужно следить за процессом биоадаптации, – Минди упрямо сказала, пытаясь скрыть свои истинные чувства. На самом деле она хотела остаться рядом с Лексо. Просто смотреть, пока он спит, и быть рядом. Говорить с ним она даже не представляла, о чём. Каждый раз, когда он обращался к ней, она ощущала себя неуклюжим чужаком на празднике.

– Следить? – Анна удивлённо приподняла брови, вытягивая шею, словно хотела лучше разглядеть реакцию Минди.

Адмирал, не скрывая раздражения, закатил глаза.

– Мы все идём спать. Это не обсуждается. Точка! – его голос звучал жёстко и не терпел возражений. Джозеф направился к Фатре, чтобы договориться о размещении команды.

Мысли о Минди и её настойчивости остаться вблизи Громова не давали ему покоя. На первый взгляд, это было продиктовано профессиональной ответственностью, но что-то в её поведении подсказало Джозефу: дело совсем не в науке.

Он собирался обсудить с ней вопрос о выделении отдельной каюты, чтобы не было соблазна возвращаться к Лексо, но понял, что эти усилия бесполезны. Спящее тело Громова, словно магнит, продолжало притягивать к себе внимание Минди, и остановить это волнение в её душе Джозеф был не в силах.

Глава 5

Луна всегда занимала особое место в человеческой культуре. Римляне называли её Луной, греки – Селеной, древние египтяне – Ях, японцы – Цукиёми, армяне – Лусин, а инки – Мама Килья. С доисторических времён люди воспевали единственный спутник Земли в легендах, сказаниях, фольклоре и живописи. Считается, что в древности у Земли было три спутника: Леля, Фатта и Месяц. Первые две – Леля и Фатта – исчезли из истории, оставив о себе лишь очерки в теории заговора и упоминания в детских сказках и легендах. Третья, оставшаяся – Луна, к 2045 году стала последним оплотом объединённой коммунистической партии Земли.

После 2030 года колонизация Луны приобрела стратегическое значение. Россия, Китай и Северная Корея, объединившись после войны, нашли общий интерес в освоении спутника. Экономическая мощь Китая предоставила рабочую силу, Россия – уникальные технологии, а Северная Корея – железобетонную идеологию серпа и молота. Коммунистические идеологи, глядя на Луну в первых числах месяца, увидели в её форме полумесяц – знак того, что управлять Луной должны именно они. На историческом собрании трёх стран было решено заменить символику партии с серпа и молота на полумесяц с изображением трёх молотов, олицетворяющих три страны.

Объём Луны составляет приблизительно 2,1958 × 10¹⁰ км³. Её поверхность включает породы, богатые кремнием, титаном, алюминием и хромом. Атмосфера крайне разрежена, но содержит водород, гелий, неон и аргон. Хотя состав лунной породы кажется бедным, в реголите обнаружено высокое содержание кислорода в виде оксидов. Это открытие стало отправной точкой для создания искусственной экосистемы.

Города на Луне представляют собой огромные воздушные купола, напоминающие капли росы. Однако основная жизнь кипит под поверхностью – в разветвлённой сети тоннелей и залов, ежедневно углубляемых шахтёрами. На спектральной карте Луна выглядит как мицелий грибов: купола – центры, а каналы – сеть.

Первые колонизаторы, подобно своим коммунистическим предшественникам, начали вгрызаться в лунную породу. Освобождённые от грунта и льда полости оказались стерильными, лишёнными вредной органики. Первые посевы злаковых дали феноменальные результаты. Вода, извлечённая из грунта, перерабатывалась с помощью водородных генераторов, производящих кислород. Всё это, вкупе с другими технологиями, стало основой первой внеземной аграрной империи.

К 2047 году аграрные мощности Луны спасли от голода почти миллиард человек, ставших жертвами глобального планетарного конфликта и пандемии. В это время Земля погрузилась в хаос: страны, истекающие кровью своих граждан, с пеной у рта боролись за право диктовать правила жизни на планете.

К 2050 году, когда порядок на Земле был относительно восстановлен, Луна столкнулась с внутренним кризисом. Раскол в рядах коммунистической партии погрузил спутник в кровавую гражданскую войну. За время своего существования на Луне люди прошли через естественную селекцию, создавая общество, где выживали лишь сильнейшие. Шахтёры, ставшие элитой лунного общества, восстали против вождя партии, обвинив его в сговоре с империалистами. Семь крупных городов с населением 37 миллионов человек оказались втянутыми в идеологическую войну. За год партизанских столкновений и пропагандистской войны население Луны сократилось до 27 миллионов. Лишь один из ста переселенцев с Земли доживал до конца первого года в суровых условиях спутника.

Гражданская война привела к резкому сокращению аграрного производства. Экспорт зерновых на Землю почти остановился, вызвав падение акций на биржах и подорожание продовольствия. Лунная администрация, состоявшая из представителей России, Китая и Северной Кореи, была подчинена единому руководству на Земле. Но "отец" партии терял контроль – падение доходов угрожало его влиянию.

В январе 2052 года на Луну прибыли миротворческие силы "железного кулака" – первое межпланетное боевое формирование, вооружённое магнитно-инерционным оружием, идеальным для лунной гравитации и вакуума. Получившие прозвище "чёрные скафандры" за свои угольно-чёрные экзоскелетные костюмы и шлемы, они подавили сопротивление за 10 часов.

Без предупреждения, суда или следствия, под главным куполом каждого города казнили 7 000 мятежников, принадлежащих к обеим сторонам конфликта. Ещё 5 000 человек отправили в шлюзы, выбрасывая их на поверхность Луны. За 72 часа "чёрные скафандры" ликвидировали 25 000 лунян, уничтожив всех идеологов и агитаторов, чьи действия наносили экономический ущерб Земле.

Оставшееся население, напуганное и растерянное, вышло на улицы, держась за руки. Вчерашние враги объединились перед лицом неизвестности. В знак благодарности за проявленное благоразумие Земля направила на Луну новую администрацию.

Главный и крупнейший город Луны, Неоселен, стал административным центром и оплотом растущей диктатуры под руководством коменданта Михаила Митрофаныча. Потомственный промышленник, 25-летний Михаил прибыл на Луну как представитель силового блока Коммунистической партии России. Вдохновленный романтикой СССР послевоенного периода, он вложил половину семейного капитала в разработку нового оружия и защитных технологий для использования в космосе.

Оставшись сиротой в 20 лет, Михаил посвятил себя науке и финансировал множество военных проектов. Его партийная принадлежность служила удобной ширмой, отвлекая внимание общественности от сомнительных, но законных исследований. Помимо разработки вооружения, компании Митрофаныча создали магистральные буровые лазеры, которые использовались во второй волне освоения Луны. После подавления бунта в 2052 году его буровые установки прорыли сеть тоннелей, превратив Луну в промышленный гигант Солнечной системы.

По слухам, гражданская война 2050 года была спровоцирована руководством горнодобывающего консорциума семьи Митрофаныча. Впоследствии с помощью "чёрных скафандров" он установил диктатуру, которая длилась 30 лет. Тайная полиция и его военные формирования жестко контролировали лунное общество, изнуряя ресурсы спутника. Луна фактически превратилась в трудовой лагерь, где граждане смешивались с заключёнными, работавшими за еду в бескрайних тоннелях и залах.

К 2072 году, на фоне трансформации Земли под влиянием экосистем, Луна ослабла. Михаил Митрофаныч не смог удержать свою власть перед новыми вызовами. В 2075 году экосистемы начали внедрять своих агентов в лунное общество. Под прикрытием учёных, торговцев и заключённых создавались партизанские ячейки. Контрабандой на Луну поступало оружие, оборудование и провиант. Технологии Земли, особенно в сфере вычислительных мощностей и связи, значительно превосходили лунные. Это стало решающим фактором.

Партизанская сеть, насчитывающая от 500 до 650 тысяч подпольщиков, за пять лет осталась незамеченной для тайной полиции. В её рядах, как оказалось, также были агенты экосистем. Захват узлов связи, опорных пунктов полиции и окружение администрации Луны в Неоселене позволили партизанам провести бескровную революцию. Средства массовой информации, взятые под контроль, устроили разоблачение 30-летней тирании Митрофаныча. Жители Земли, узнавшие правду о страданиях лунян, были готовы вмешаться.

После кратких переговоров диктатор был отстранён от власти. Амбициозный, циничный и безжалостный Митрофаныч получил пожизненный срок в колонии на орбите Юпитера – Европе.

Подпольщики сформировали новый кабинет “министров”, вернее ответственные семьи, решив отстранить экосистемы от власти. Однако, в процессе переговоров удалось достичь компромисса. Было заключено соглашение о взаимовыгодных условиях сосуществования. Первым шагом стало введение свободных рыночных отношений, создание собственной валюты – Лунара, а также развитие открытой связи, туризма и других форм взаимодействия.

Луна завоевала независимость, формально оставаясь коммунистическим обществом, но эволюционировала, вобрав в себя лучшие элементы других форм правления. Символы коммунизма были сохранены, но трансформированы: на эмблемах зданий, геральдике и Лунаре красуется полумесяц с тремя красными молотами, символизирующими три мировые державы – Россию, Китай и Северную Корею, которые впервые вывели человечество за пределы Земли.

Расстояние между центром Земли и центром Луны составляет около 385 000 км. Среднее время прохождения магистральной грузовой баржи от земной катапульты до лунных доков составляет четверо земных суток, а в обратном направлении – чуть меньше. Пассажирские шаттлы и туристические лайнеры летают быстрее, но их скорость зависит от типа двигателей и базирования.

Необерд-200, оснащённый двумя 100-мегаваттными ионными двигателями, доставляет пассажиров на Луну менее чем за 10 часов. Этот шаттл рассчитан на дальние планетарные переходы, требуя разгонного пути, вдвое превышающего расстояние от Земли до Луны. Из-за этого пассажиры миссии не успели достичь нужной скорости, чтобы ощутить комфортный перелёт, и не смогли полноценно отдохнуть.

Голос капитана разбудил членов миссии:

– Уважаемые пассажиры, рад сообщить, что мы прибыли на орбиту Луны. В данный момент наш шаттл ожидает стыковки с Лунопортом Неоселен, – капитан сделал паузу, переключившись на переговоры с ЦУП Луны. – Ситуация необычная, но живописная.

Стенки пассажирского фюзеляжа стали прозрачными, открывая панораму купола Неоселена. Вокруг ожидали стыковки десятки шаттлов и три массивных туристических лайнера Пегас Галактикс. Но больше всего внимание привлек караван военных кораблей, вероятно стоящий на погрузке.

– Редко удаётся увидеть боевые крейсеры так близко к Земле, – восхищённо заметил Макс.

– Интересно, почему они прилетели самостоятельно, а не воспользовались флотом снабжения? – удивился адмирал.

Макс сосредоточился на самом крупном корабле:

– А это не Прометей?

Адмирал напрягся:

– Похоже, что да.

– Разве он не должен быть в районе Марса, расчищая торговые пути? – Макс выглядел озадаченным.

Джозеф Баклер, сдерживая эмоции, замолчал. Этот флагман, гордость звёздного флота, занимал особое место в его карьере. Адмирал с любовью вспоминал годы службы, начиная с малых кораблей и достигая должности старпома на Прометее. Однако два года назад его неожиданно откомандировали на Землю, поручив рекрутирование талантов для МИСР. Решение было принято без обсуждений, как и многие другие в их структуре.

Теперь, видя Прометей на орбите Луны, адмирал испытывал смешанные чувства: воспоминания о прошлом переплетались с непониманием того, что ждать дальше.

За два года, которые Джозеф провел на Земле, он поменял бескрайние просторы космоса на замкнутые помещения режимных объектов, скучные совещания и череду секретных заданий, где чаще всего он не видел никакой логики. Но теперь, глядя на приближающийся космопорт Луны, он чувствовал тёплую волну надежды, как будто увидел свою мечту вновь.

– Мы получили разрешение на посадку! – объявил голос капитана.

Космопорт Неоселен поразил членов миссии своей грандиозностью. Огромный комплекс напоминал осиное гнездо: тысячи огоньков двигались во всех направлениях, вверх и вниз, образуя сложную сеть транспортных потоков. Было сложно представить, что через этот порт проходил каждый третий рейс с Земли – транзитная точка, звёздные врата человечества на просторы Солнечной системы.

На платформе их встретил мужчина средних лет с радушной улыбкой, начисто выбритый, с короткой стрижкой и одетый в классический костюм без галстука. На левой стороне его груди красовалась красная брошь с изображением полумесяца и трёх молотов.

– Добро пожаловать на свободную Луну! – начал он с широкой улыбкой. – Вас приветствует Неоселен, товарищи! Я – ваш провожатый Виктор Сергеевич.

Его речь сопровождалась жестами, которые подчёркивали восторженность.

– Товарищи, прошу за мной! – Виктор повёл гостей к луноэкспрессу.

– Товарищи? – усмехнулась Фролова.

– Ага, – ухмыльнулся Джозеф.

Каплевидный луноэкспресс плавно прибыл по монорельсу из глубины туннеля. Шестеро пасажиров разместились в купе по трое напротив друг друга. Виктор не переставал улыбаться, изучая своих спутников с неослабевающим энтузиазмом.

– Я так рад, что партия доверила именно мне встречать вас и сопровождать в лучший отель Луны, – начал он, делая акцент на важности своей миссии. – Этот отель не просто отель, а легенда. "Дух свободы" – так называется это место.

Он сделал паузу, чтобы усилить эффект своих слов.

– Именно в этом отеле, в номере 153, зародилось движение, которое вернуло власть свободному народу Луны.

– А как назывался этот отель раньше? – задал вопрос Макс.

– Лунополь, – усмехнулся Виктор.

Он наклонился вперёд и, понизив голос, добавил:

– Мы чтим наших предков, но смотрим на них как на необходимое зло. Их труд и идеи были первым шагом к тому, чтобы Луна стала тем, чем она является сейчас: центром процветания и свободы.

Виктор сменил тон на более серьёзный:

– Сегодня Луна – это экономическое чудо. Мы называем это праведным капитализмом, который был невозможен на Земле. Здесь, объединённые трудностями, гражданской войной и нападениями извне, мы закалились и построили общество, где ценится труд и равенство возможностей.

– И при этом Луна – центр торговли, туризма и крупнейшая биржа технологий в Солнечной системе, – закончил он с гордостью в голосе.

– Мы остаёмся свободными от влияния экосистем, но при этом ведём с ними взаимовыгодное сотрудничество, – продолжал Виктор. – Лунар, наша валюта, по текущему курсу составляет 1000 к 1 РЕВВ, что впечатляет, учитывая, что на Луне нет ни одного дата-центра.

Он выдержал паузу, наблюдая за реакцией своих гостей, и добавил:

– За последние пять лет, без применения оружия, благодаря уникальному, ориентированному на человека курсу нашей светлой партии, Луна обрела защиту в лице сильнейших корпораций, которые нашли здесь свой дом. Они успешно развивают экономику, используя изобилие наших природных ресурсов.

Рассказ Виктора прервал мягкий голос системы:

– Луноэкспресс прибыл в центральный купол Неоселена.

– Ооо, наша остановка, товарищи! – Виктор радушно пригласил их выйти.

Внутри купола царила та же кипящая жизнь, что и на поверхности Луны. Однако уникальность этого места заключалась в том, что весь город был вырезан в массиве лунной породы. Высокие купола с православными крестами мирно соседствовали с величественными мечетями и храмами других религий, символизируя единство и гармонию жителей Луны. Рядом с храмами располагались бизнес-центры и отели.

Отель "Дух свободы" находился в самом центре города и выделялся своей архитектурой. Здание возвышалось почти до верхушки купола и уходило фундаментом глубоко в лунный грунт. Его высота превышала сто метров, а глубина составляла более полукилометра. Отель мог вместить до 5000 постояльцев, имея собственную инфраструктуру – настоящий город в городе. Сужающийся от основания к верхушке, отель напоминал огромную ель. На последнем, сферическом этаже площадью 150 кв. м. располагался самый дорогой ресторан Луны – "Дух Свободы".

Как только гости прошли досмотр, их встретила высокая, почти двухметровая блондинка. Её рост и светлые волосы были характерными чертами лунян, рожденных на спутнике Земли. В условиях низкой гравитации их тела развивались иначе, что добавляло им изящества и грации.

– Я не могу оторвать глаз от лунянок, – тихо признался Джозефу Макс.

Лунянки действительно притягивали взгляды. Их походка напоминала лёгкое парение над землёй, а плавные движения держали их фигуры в постоянном тонусе. Туристы с Земли были очарованы этим изяществом, а землянок охватывала зависть. Однако на Земле такая лёгкость превращалась в проблему – лунянам приходилось принимать специальные препараты для адаптации, которые вызывали сильные побочные эффекты.

– Товарищи! Меня зовут Дарья, – представилась блондинка. – Добро пожаловать в лучшее место на Луне, а, возможно, и в Солнечной системе.

Её волосы были собраны в два хвостика, и они мягко колыхались в невесомости, завораживая гостей.

– Наша партия сняла для вас пять люксов на 22 этаже. После отдыха и гигиенических процедур вы сможете переодеться в гардеробных комнатах.

– Нам забронирован столик на пятерых? – поинтересовался Макс, всё ещё удивляясь масштабам.

– О, нет, – рассмеялась Дарья. – Вы приглашены на банкет в честь открытия нового транспортного пути.

Её внимание отвлекла группа туристов, и она резко повернулась. Макс и Джозеф с трудом скрыли восхищение, наблюдая за движением её фигуры в невесомости.

– Вот ваши ключи, – Дарья вручила каждому из них небольшой металлический жетон с выгравированным номером. – На них также указан мой личный номер коммутатора. Прошу вас, товарищи, не стесняйтесь обращаться по любым вопросам.

Она добавила, заигрывая:

– По любым вопросам, но строго в моё рабочее время.

Дарья подняла руку, демонстрируя золотое кольцо с маленьким изумрудом, и весело рассмеялась:

– На прошлой неделе я стала младшей женой, а у нас весьма консервативные взгляды на семью и семейное время.

Её смех был звонким и искренним.

– Но в рабочее время я полностью в вашем распоряжении, товарищи, – завершила она, пожимая каждому руку.

После этого Дарья, грациозно оттолкнувшись от пола, отправилась по коридору своей очаровательной лунной походкой. Каждое её движение выглядело как выверенный танец, вызывая самые разные мысли и эмоции у окружающих.

Оставшись без багажа, Джозеф, Макс, Виктория, Минди и Анна направились к своим номерам.

Джозеф задержался в коридоре, наблюдая, как его команда прикладывает ключи к дверным панелям, после чего двери плавно скользят в стороны, впуская их в номера с королевскими интерьерами.

Когда Минди, не обратив на него ни малейшего внимания, скрылась за своей дверью, адмирал едва заметно нахмурился. Он глубоко вздохнул, борясь с лёгкой досадой, затем уверенно подошёл к своей двери, приложил ключ и вошёл в свой номер.

***

– Да что это такое! – недовольно пробормотал Джозеф, просыпаясь от назойливого сигнала, раздавшегося в номере.

Заспанный, он накинул шёлковый халат, небрежно затягивая пояс, и поплёлся к источнику шума.

– Адмирал! Приветствую на Луне. Мы можем войти? – произнёс мужчина, одетый в китель с шевроном высшего руководства МИСР.

Джозеф замер. Быстро протёр глаза, снова взглянул в глазок, машинально открыл дверь.

В номер вошли двое. Один – высокий, худощавый, гладко выбритый, с вытянутым лицом, одетый в строгую форму высшего руководства МИСР. Второй – значительно ниже ростом, с массивным торсом, облачён в экзоскелет, подчёркивающий боевую мощь, скрытую под ним. Его лицо почти полностью закрывал визор-шлем, соединённый с усилительными позвоночными пластинами, тянущимися от шеи до копчика. Это была охрана высшего командного состава.

– Простите, что прервал ваш сон, – высокий мужчина первым пересёк порог и уверенно расположился в одном из коричневых кресел в центре гостиной.

– Ничего страшного, сэр, – ответил Джозеф, закрывая за ними дверь. Встав по стойке смирно, он напряжённо ждал.

– Хороший халат, – с лёгкой улыбкой отметил куратор, окидывая взглядом наряд адмирала.

Джозеф ощутил внезапный прилив смущения. Перед ним стоял сам куратор МИСР, человек, с которым он прежде встречался лично лишь однажды – во время церемонии присвоения звания адмирала. Тогда он был в полном парадном облачении. А сейчас – в халате, в котором он точно не представлял себя на таких встречах.

– Дайте мне две минуты, чтобы переодеться, – быстро сказал Джозеф, прерывая неловкую паузу.

– Будьте любезны, – коротко хмыкнул куратор.

Ровно через две минуты Джозеф вернулся, облачённый в строгий комбинезон лунян.

– Вам идёт, – отметил куратор, указав ему на кресло напротив.

Джозеф сел, внимательно слушая.

– Во-первых, адмирал, хочу от лица МИСР и лично от себя поблагодарить вас за службу и безоговорочную преданность нашему делу, – начал куратор. Его голос звучал ровно, но проникновенно. – Как вы знаете, в нашей работе ничего случайного не бывает. Мы ценим, что вы и ваша команда следовали инструкциям без отклонений. Именно поэтому я здесь.

Куратор ненадолго отвёл взгляд в окно, где кипела жизнь лунного города.

– Джозеф, не буду отнимать у вас много времени, – он встал и подошёл к бару, чтобы налить себе воды. – Я только что прилетел с сектора D марсианского космического пространства. Мы были на рейде, расчищали новый транспортный коридор через один весьма интересный пояс астероидов.

– Там мы потеряли два наших скаута, – добавил он тихо.

Джозеф нахмурился, но, прежде чем он успел что-либо сказать, куратор продолжил:

– Увы, мы до сих пор не знаем, что именно произошло. Оба скаута выполняли стандартную астроразведку пояса, – он говорил, задумчиво вертя в руках стакан воды. – Они сканировали пространство для нанесения нового маршрута на космокарты. Связь с ними прервалась спустя 15 секунд после того, как они приступили к георазведке буровыми лазерами малой дальности.

– Адмирал, в истории космофлота потеря кораблей – явление редкое и почти всегда объяснимое. Но эта потеря не только породила массу вопросов, она ещё совпала с одним из самых крупных коммерческих заказов, связанных именно с этим сектором, – начал куратор, откинувшись в кресле. – На Марсе сосредоточены крупнейшие в Солнечной системе предприятия по синтезу калифорния-500, верфи по строительству грузовых барж и военно-разведывательных кораблей. Там же идёт возведение целого комплекса орбитальных научных станций. Но до сих пор никто не пытался разрабатывать крайне бедный астероидный материал в этом секторе.

Джозеф внимательно слушал, но его больше тревожила новость о потере двух скаутов, чем планы марсианских промышленников.

– Астероидное поле в секторе D, а точнее его изучение и освоение, два месяца назад было передано компании Сбероника при поддержке одного из самых влиятельных людей Луны – товарища Чао Цы, – продолжил куратор, делая паузу. – Всё бы ничего, но мы уже много лет тесно «сотрудничаем» с семьёй Цы.

Джозеф нахмурился, пытаясь понять подтекст.

– Сбероника презирает такие структуры, как семья Цы, считая их пережитком прошлого – раковой опухолью, сбежавшей от скальпеля онколога в просторы космоса. Большая часть предприятий семьи Цы находится под запретом на Земле, благодаря влиянию Сбероники, вернее Единого Закона Земли. А теперь Сбероника финансирует сделку века, выбрав исполнителем именно семью Цы.

– А что не так с этим семейством? – спросил Джозеф. Политика и закулисные игры держателей денег всегда казались ему чужды.

– У вас будет возможность задать этот вопрос лично товарищу Чао через три часа на банкете, – куратор бросил взгляд на массивные звёздные часы на своём запястье. – Но прежде, адмирал, хочу поздравить вас с новым назначением.

Он встал и протянул руку охраннику, который молча вложил в неё чёрную коробочку с эмблемой МИСР.

– Адмирал, поздравляю, – торжественно произнёс куратор, передавая коробку Джозефу.

Тот взял её, открыл и мгновенно расправил плечи, забыв про недавний сон.

– С этого момента вы – адмирал командующий третьим ударно-разведывательным флотом МИСР. Капитанский мостик крейсера “Прометей” теперь ваш, – куратор с улыбкой пожал руку Джозефу и отдал честь.

Радость и гордость охватили Джозефа, который с нескрываемым восторгом разглядывал шеврон МИСР с изображением флагмана третьего флота – крейсера “Прометей”.

– Ваше назначение было подписано три дня назад, – продолжил куратор. – Флот уже находится на орбите Луны и загружается провиантом. А сегодня, ровно в 20:00 по местному времени, состоится банкет в честь вашего назначения.

Он сделал паузу и добавил:

– И, разумеется, подписание контракта на охрану сектора D со всеми вытекающими обязательствами.

– Это там, где мы потеряли двух скаутов? – не отрывая взгляда от шеврона, уточнил адмирал.

– Да. Но на этот раз в зоне разведки будет весь наш третий флот, и вы, адмирал, – куратор склонил голову, сделав паузу. – Вы – наша лучшая и самая достойная козырная карта, – добавил он, вновь усаживаясь в кресло.

Джозеф молча ждал продолжения.

– Что касается официальной части, вы сможете ознакомиться изучив отчеты. Здесь проблем не предвидится. Но нас и руководство больше волнуют детали, которые не прописаны в контракте, но имеют ключевое значение.

– Я слушаю, – адмирал убрал шеврон в карман, сосредоточенно вслушиваясь в каждое слово куратора.

– Чао – крайне интересная личность. И, заметьте, он никогда по собственной воле не стал бы сотрудничать со Сбероникой. Постарайтесь сблизиться с ним, войти в доверие, – куратор замялся, будто подбирая слова. – У Чао есть склонность к коррупции. Это, видимо, у коммунистов уже в генах, – он усмехнулся. – Наши агенты предполагают, что Цы был вынужден поступиться своими принципами под давлением некой третьей силы.

– Кто-то может заставить семью Цы сотрудничать с врагом? – Джозеф слегка нахмурился. – Сегодня просто день сюрпризов…

– Пять лет назад уже такое было. И закончилось всё это крайне смутно. – куратор хорошо помнил, как Единый Закон Земли был саботирован Чао.

– Поэтому в этом деликатном вопросе, вам, адмирал, предстоит разобраться. Сегодня на банкете оставьте свою… как бы это сказать, правильность, – куратор подошёл к Джозефу, положив руку ему на плечо. – У нас нет сомнений в вашей преданности. Вас неоднократно пытались подкупить – и не только недруги, но и наши же агенты-провокаторы.

Джозеф встал, чувствуя прилив возмущения.

– Адмирал, это стандартная процедура для всех, кто достигает высших эшелонов в МИСР, – твёрдо произнёс куратор. – Вам предстоит взаимодействовать с влиятельнейшими людьми Солнечной системы, участвовать в обсуждении тайн и стратегических планов. Мы должны быть абсолютно уверены в тех, кому доверяем такие задачи.

Куратор выпрямился, его голос стал твёрдым и громким:

– Адмирал-командующий третьим ударно-разведывательным флотом МИСР, Джозеф Баклер!

Джозеф поднял голову, напряжённо ожидая продолжения.

– Вам необходимо наладить доверительные отношения с Чао, даже если для этого придётся поступиться личными принципами. Любые доклады и совещания – только со мной, лично. С этого момента вы обладаете почти безграничным доступом к ресурсам МИСР и полномочиями для самостоятельных решений, – куратор внимательно посмотрел на адмирала, ожидая его ответа.

– Так точно, сэр! – Джозеф резко отдал честь, забыв, что на его кудрявой голове нет головного убора.

Куратор удовлетворённо кивнул.

– Пора готовиться, – сказал он, подходя к двери. Но, прежде чем выйти, обернулся:

– Что касается вашей команды: Анну отправить на Землю, Минди оставить на Луне. Фролову взять на *Прометей* – по её специализации. Лоренса назначьте младшим помощником, с повышением до майора.

Куратор задержался на секунду и добавил:

– Ваше новое назначение открывает доступ ко всем кадрам МИСР, включая высший офицерский состав. Используйте эти ресурсы с умом, – сказал куратор, добавив:

– Забыл представить вам члена вашей личной охраны, – сержант ЭМ, – куратор жестом пригласил Джозефа выглянуть в коридор, где стоял человек в тяжёлом экзоскелете. – Это ваша охрана. Честь имею, Джозеф!

Куратор и его сопровождение направились к лифту, оставив адмирала и его нового личного охранника. Охранник молча занял свой пост у двери, явно не намереваясь заходить внутрь.

Взволнованный и удивлённый, но исполненный решимости оправдать доверие руководства, Джозеф налил себе стакан восстановленной лунной воды, сделал несколько глотков и направился в душ.

Ресторан "Дух Свободы" находился на 25-м этаже и представлял собой огромный сферический зал диаметром 150 метров. Стены, плавно переходящие в купол, были выполнены из кристально прозрачного материала. Подойдя к хромированным перилам по периметру зала, посетители ощущали, что их защищают от падения лишь эти идеально отполированные поручни.

Прозрачный лифт, в форме стеклянной капсулы, доставлял гостей в центр ресторана. Впечатление от поездки на лифте захватывало дух, особенно у тех, кто попал сюда впервые.

Правая часть ресторана была скрыта за непрозрачными стенами – там находились кухня и помещения для обслуживающего персонала, который перемещался по залу незаметно и бесшумно. Слева от лифта располагалась стойка ресепшена, за которой находилась стеклянная лестница, ведущая к VIP-площадке с единственным столом под самым куполом. Этот стол предоставлял его гостям не только возможность любоваться панорамным видом на центральную часть Неоселена, но и возможность наблюдать за основным залом.

Джозеф выбрал классический офицерский костюм: тёмно-синий китель со стоячим воротником, символизирующим закат на орбите Урана, и прямые брюки с серебристыми лампасами звездного флота. Его пневмоботинки были оборудованы гравитационными компенсаторами, что позволяло двигаться с привычной земной грацией.

На груди адмирала гордо красовался знак отличия, подчёркивающий его новый статус в касте высокопоставленных лиц МИСР.

С чувством долга и готовый к предстоящему банкету Джозеф зашёл в лифт. Лифт мягко поднял его на 25-й этаж, темные стены шахты сменились светлым и изысканным интерьером ресторана. Вокруг располагались круглые столы с матово-белыми парящими столешницами, установленными на прозрачных подстольях из аэрогеля.

Несколько столов уже были заняты – за ними сидели группы дорого одетой молодёжи, оживлённо спорящей. Однако услышать их было невозможно благодаря невидимому аудиобарьеру, обеспечивающему каждому столику конфиденциальность.

Адмирала приветствовали за стойкой ресепшена два молодых человека. Они были настолько похожи, что их можно было принять за близнецов.

– Добро пожаловать в ресторан "Дух Свободы", – мелодично произнесли они хором.

– Можно ваш ключ? – один из близнецов протянул руку.

Джозеф передал ему ключ от номера.

– Джозеф Баклер, вас ожидают на VIP-площадке. Пройдите, пожалуйста, по лестнице вверх за нашей стойкой, – один из близнецов указал на сверкающую прозрачную лестницу, ведущую к платформе.

Второй проводил адмирала до начала лестницы, которая спиралью уходила вверх. Кромки ступеней светились синим, очерчивая границы каждой секции, создавая иллюзию парения в воздухе.

Пройдя два пролета, Джозеф оказался на платформе, выложенной идеально отполированным серым лунным камнем. И, к своему смущению, первое, о чём он подумал, – как будет выглядеть Минди. Мысленно упрекнув себя, он почувствовал, как стало жарко, и расстегнул верхнюю пуговицу кителя.

В центре площадки находился овальный стол, рассчитанный на двадцать персон. На данный момент за ним стояли десять троноподобных кресел: два чёрных в центре и по четыре с каждой стороны. Место адмирала, обозначенное табличкой, располагалось в центре гостевой стороны.

Слева от него уже сидели Максимильян, Минди, Виктория и Анна. Справа – знакомые Дарья и Виктор.

– Адмирал, ваше место во главе стола, – Дарья поднялась, и все, кто сидел за столом, последовали её примеру, встав в знак уважения.

Женская половина компании выглядела ослепительно. Минди и Анна были одеты в элегантные платья бледно-голубого цвета с глубоким вырезом на спине. На шее Анны блестел крупный рубин, а Минди дополняла свой образ белоснежной короткой шубкой. Их макияж подчеркивал молодость и уверенность.

Виктория выбрала более смелый образ: её платье имело глубокое декольте, а сапфир на тонкой цепочке гармонировал с макияжем и перламутровыми ногтями. Её волосы, как и у других женщин, были уложены профессиональными стилистами.

Максимильян, напротив, не изменил своему привычному стилю, выбрав классический комбинезон МИСР.

– Адмирал! – Макс подошёл ближе, пристально взглянув на сверкающий шеврон на груди Джозефа. – Поздравляю с назначением! – он протянул руку для рукопожатия.

В этот момент по лестнице поднялись двое: невысокий мужчина с седой косой до пят и бородой до пояса, а рядом с ним – высокая рыжеволосая лунянка. Мужчина был одет в свободное красное кимоно, украшенное золотыми иероглифами. Его спутница, держа его косу, шла с важным видом, словно знаменосец.

– О, голубчик, вы уже здесь! – неожиданно громко воскликнул мужчина, уверенно пожав руку Джозефу. Несмотря на свой возраст, его рукопожатие оказалось настолько крепким, что адмирал невольно поморщился.

– Меня зовут Чао! А это моя младшая супруга, – представил он спутницу, усаживаясь в чёрное кресло во главе стола. Алиса, его супруга, продолжала держать его косу, словно это было чем то не просто почётным, но и весьма важным занятием.

– С моими внуками, Дарьей и Виктором, вы уже знакомы. А моя дочь, как всегда, опаздывает, – с лёгкой усмешкой добавил он.

Джозеф заметил вспыхнувшее замешательство на лицах своей команды. Удивление и непонимание отражались в глазах каждого, кто впервые столкнулся с уникальными особенностями лунных семей.

Чао, явно привыкший к подобной реакции гостей, рассмеялся и обратился к Алисе:

– Алиса, думаю, нам стоит включить в сценарий сегодняшнего ужина небольшой экскурс в основы и особенности лунных семейных укладов.

Алиса ответила лёгким кивком, словно воспринимая его слова как указание к действию.

– Конечно, “Свет”наш! – Алиса с улыбкой поцеловала пушистый хвост в конце косы Чао, украшенный шестью кольцами из драгоценных металлов.

– Как вам на Луне? – обратился Чао к Джозефу.

– Необычно и… – начал Максим, но его перебил Виктор.

– Прошу вас, Максимилиан, проявлять уважение, когда беседуют товарищи во главе стола. Наш “Свет”обратился к адмиралу, – заметил Виктор, слегка нахмурившись.

– Простим ли мы это, дедушка? Может, смягчим требования для наших гостей? – обратился он к Чао.

– Ой, да замолчи, бестолочь! – отмахнулся старик, явно недовольный. – Если бы я хотел следовать лунному этикету, то, во-первых, гостей предупредили бы, а тебя вовсе не пригласили сюда, – буркнул он, но быстро смягчился и уже спокойнее продолжил. – Давайте я поясню. Я тут вроде местного божества. Пережил 99% всех колонистов, гражданскую войну, революцию и полную экспансию Единого Закона Земли. И да, я – отец-основатель линейного рода Цы. Семьдесят лет на Луне!

Чао рассмеялся, давая понять, что шутка не совсем шутка.

– Мне сто тридцать лет, и я в полном расцвете сил. Луна – опасное место. Люди тут редко умирают естественной смертью. Не зря у нас так популярны дома для стариков. Ведь человеческий организм вне земной среды стареет крайне медленно и редко подвержен болезням. Так что, если вас не убьёт что-то, то прожить на Луне можно очень долго, – с гордостью закончил он.

– Это крайне интересный факт, – заметила Минди. – Чего не скажешь о тех, кто возвращается на Землю…

– Вынужденно возвращаются, – уточнила Дарья.

– Кто в здравом уме добровольно вернётся на Землю с её бедами и тотальным контролем экосистем? – поддержала Алиса.

Чао поднял руку, призывая к вниманию.

– Экосистемы, девочки, – это цифровое рабство, с восторгом принятое землянами. Но, давайте не будем спешить с выводами, хорошо это или плохо! – улыбнулся Чао.

– Адмирал, мой дед однажды сказал: 99% всех людей – рабы. Даже если эти рабы имеют своих собственных рабов, они всё равно остаются рабами. И знаете, к какому выводу я пришёл? – спросил Цы.

– Вероятно, товарищ Чао, вы решили, что если все рабы, то пусть вы будете рабом, но с огромной властью и деньгами, – Джозеф посмотрел прямо в глаза старику.

Чао привстал, в его взгляде загорелся азарт. Он оглядел присутствующих, и его голос зазвенел восторгом:

– Джозеф! Этот вопрос я задаю уже десять лет, и обычно получаю либо молчание, либо невнятную философию. А вы, голубчик, дали стопроцентно верный ответ! Мы с вами обязательно подружимся.

Он хитро подмигнул и добавил:

– Поднимем бокалы за знакомство, ваше назначение и предстоящее подписание контракта. Если бы не лунные традиции, я бы уже созвал совет жен, чтобы обсудить вашу кандидатуру на роль младшего супруга в нашем семействе, – с игривой усмешкой пошутил Чао.

– Я предлагаю не размениваться на слабый алкоголь. Здесь, в лунной среде, опьянеть достаточно сложно. Поэтому пить будем односолодовый бренди времён революции – "Ля Революсьон". Это редкий напиток, 70 градусов. Сделан из лучшего местного солода, талой воды с глубины 7 километров и настоян в каменных резервуарах тёмной стороны Луны более двадцати пяти лет, – гордо сообщил он.

– А закусим лунными соленьями и овощной тарелкой с наших плантаций, – добавил он, но тут же его прервала Алиса:

– А медальоны из ягнёнка?

Чао нахмурился, явно не одобряя желание супруги включить земное блюдо.

– Алиса, прошу, для дорогих гостей у меня есть более достойное блюдо, – тактично отказал он.

На столе стали появляться рюмки с бренди, закуски и безалкогольные напитки. Официанты двигались так незаметно, что казались тенями. Чао поднял свой бокал и, оглядев всех, произнёс:

– У меня для вас есть исключительный гастрономический сюрприз. Вы когда-нибудь пробовали малька реликтовой белуги с Европы? – вполголоса начал Чао, словно делясь тайной.

– Хм, это же запрещённый к ловле и торговле эндемический вид со спутника Юпитера, Европы? – уточнила Виктория, слегка приподняв бровь.

– Да! – с энтузиазмом подтвердил Чао. – На Земле это изумительное лакомство стало недоступным из-за глупых экоактивистов.

Он сердито стукнул ладонью по столу.

– Сколько замечательных продуктов они запретили! Эти природозащитники возомнили себя богами. Вместо того чтобы создавать естественные условия для жизни животных, они ночами не спят, придумывая новые запреты. Например, забой живорождённых коров, видите ли, "негуманно". Поэтому они ликвидировали все фермерские хозяйства в пользу клонофабрик, где та же корова клонируется и пускается на мясо, даже не вдохнув воздуха. Мертвечина! – он яростно глянул на собравшихся. – Как можно есть мясо животного, которое ни разу не жило?

Чао сжал кулаки.

– То же самое касается всех остальных промысловых культур. Вместо этого, – Чао презрительно фыркнул, – Зоопарки, которые стали ДНК-банками для клонов. Они стерилизовали Землю и превратили её в рассадник искусственной жизни. О, как я благодарен звёздам, что я нахожусь в 385 000 километрах от этого очага тотального контроля и демократического принуждения!

Он на мгновение замолчал, словно набирая воздух, затем продолжил.

– Однажды мне предложили завести тигрёнка. Знаете, какого? Клона третьего поколения! Клон! Это то же самое, что жениться на секс-андроиде. Нет уж. Я ем только мясо животных, появившихся на свет естественным образом. Идеально – в дикой природе, где у зверя есть шанс ускользнуть от охотника. Вот как у моего друга, Володи.

– Нас “Свет”, расскажи эту историю! – Дарья подалась вперёд, сложив руки на столе. Её глаза блестели любопытством.

Чао расплылся в широкой улыбке.

– С удовольствием. А пока, предлагаю выпить за знакомство.

Он поднялся, поднимая бокал. Следом встали остальные, чокнулись, и вновь уселись на свои места.

– Юная леди, как вам "Ля Революсьон"? – Чао добродушно улыбнулся Минди.

– Крепкий, – выдохнула Минди, слегка сжимая бокал обеими руками.

– Хе-хе, именно так! Напитки должны быть крепкими, как и дружеские узы. А теперь, о Володе. Шрам – это легендарный охотник, бич экоактивистов и самый высокооплачиваемый браконьер Солнечной системы.

Чао театрально взмахнул рукой.

– Более пятидесяти лет назад его семья основала крупнейшую в Евразии сеть ферм аквакультур. Под прикрытием официального бизнеса Володя занимался выловом редких видов рыб, особенно осетровых. Но если его отец и дед действовали грубо, то Володя нашёл другой путь. Он создал гибридные фермы, основав компанию "GolushkoFish". Она и сегодня лидирует на рынке рыбы, правда, сырье уже из клоноферм.

Чао немного помолчал, как будто собираясь с мыслями.

– Он десять лет яростно боролся с экоактивистами, но, как и многие другие, проиграл. Его приговорили к заключению на Европе. И вот, отбыв срок, он не вернулся на Землю. Вместо этого Володя нашёл там единомышленников и обрел землю обетованную для рыбаков.

Чао сделал паузу, добавив драматизма.

– Европа славится своими эндемическими видами. Более 1500 видов водоплавающих обитают в её океанах. Эта перспектива вдохновила Володю. Все пять лет заключения он посвятил изучению подводного мира Европы, определяя, какой из видов станет его новой промысловой культурой.

– К сожалению, несмотря на всё разнообразие, доступных для ловли видов на Европе было немного, – продолжал Чао, неторопливо обводя взглядом стол. – В основном из-за технической сложности. Но однажды, катаясь на джетах по поверхности, Шрам увидел невероятное зрелище. В ледяных бороздах, где геотермальные источники пробивались гейзерами на поверхность, огромная реликтовая белуга пробила лёд и метала икру у разлома.

Чао сделал паузу, отпил бренди и, словно смакуя воспоминание, усмехнулся:

– Взрослая белуга на Европе не имела естественных врагов… пока не появился Володя! – Чао расхохотался, заразив своим смехом собравшихся.

– Изумлённый Шрам обратил внимание, что рыбина, отметав икру, скрылась в толще льда, оставив своё потомство на поверхности у тёплого гейзера. Как настоящий охотник-натуралист, он разбил лагерь и начал наблюдать.

Глаза Чао вспыхнули азартом.

– Через три дня икринки, каждая размером с небольшую палатку, начали лопаться. Из них в расщелину гейзера ныряли мальки – метров под десять, грациозные создания.

– В следующий раз, вооружившись лебёдкой, Шрам перетащил в лагерь несколько икринок, но быстро понял, что без подогрева мальки не вылупляются. Тогда он провёл эксперимент: разрезал одну икринку и извлёк несформировавшегося малька. Провёл анализ мяса и был ошеломлён – ничего подобного по вкусу и питательным свойствам не существовало на Земле!

Чао поднял палец, подчёркивая значимость момента:

– Однажды, он случайно оставил икру в выключенном рефрижераторе. Когда вернулся, обнаружил катастрофу – один из мальков вылупился и устроил настоящий разгром на кухне.

Дарья сдержала смешок, а Чао продолжал:

– Расстроенный повар, не зная, что делать, приготовил его. Это было божественно! Оказалось, что у вылупившегося малька вкус и текстура значительно превосходят тех, которых извлекали раньше срока.

Чао гордо выпрямился.

– С тех пор считается дурным тоном готовить малька реликтовой белуги до его вылупления.

Старик улыбнулся, оглядев гостей.

– А пока я рассказывал вам эту историю, наш деликатес уже вылупился и готовится.

Максим, заинтересованный рассказом, задал вопрос:

– А почему Шрам?

Чао, хитро прищурившись, рассмеялся:

– Перед его арестом его жена застала его в постели с молодой таможенницей. Видимо, он "решал вопросы по бизнесу". Таможенницу она поймать не успела, а вот мужа – смогла. Резанула семейным тесаком от левого глаза до нижней губы.

– Они до сих пор вместе? – тихо спросила Минди.

– Конечно, – Чао улыбнулся. – Любовь ведь – это прощение и немного взаимного шантажа, не так ли?

Старик снова залился смехом.

– Первые партии мальков баловали гурманов всей Солнечной системы. Пока экозащитники, эти "моральные стражи", не пронюхали о методах ловли и приготовления. Они тут же признали это негуманным. Благо их слабые ручонки до Европы не дотянулись.

И тут на платформе ресторана появились четверо официантов, неся огромный поднос с восьмиметровым мальком, украшенным морской капустой и овощами.

Гости замерли, поражённые зрелищем.

– А вот и наша красавица! – торжественно объявил Чао. – Ах, Володя, какой человек! Таких людей нужно поддерживать, ведь они живут своей мечтой и делятся её плодами с теми, кто готов ценить их труд.

Старик взял нож, осторожно отделил твёрдую чешую и намотал на вилку волокна нежнейшего мяса.

– Что бы там ни говорили экозащитники, если вы хотите порадовать себя лучшей рыбой и готовы за это заплатить – моя семья всё организует! – заключил он, с удовольствием отправляя в рот кусочек

– Вся жесткость и негуманность промысла перестают тревожить душу и сердце, как только вкусовые рецепторы регистрируют ни с чем несравнимый яркий вкус нежнейшего мяса! – шепнула Виктория Минди, а потом Анне.

Девушки одобрительно закивали, наслаждаясь деликатесом.

– Предлагаю тост за нашего адмирала! Вернее, адмирала-командующего третьим ударно-разведывательным флотом ЧВК МИСР, – Чао поднял стакан. – Я правильно всё сказал?

– Да, товарищ Чао, – ответил Джозеф, едва сдерживая улыбку.

По очереди адмирала поздравили все сидящие за столом.

– Это, я так понимаю, билет в высшую лигу, – заметил Чао, допив содержимое бокала.

– Адмирал-командующий, для меня большая честь служить под вашим началом, – Максимильян поднял стакан и осушил его до дна.

Девушки одобрительно поддержали, допив свои напитки.

– Повторим! – Чао позвал официанта, и стаканы тут же вновь наполнились.

– Извините за опоздание! – На площадку поднялась молодая девушка, одетая в комбинезон лазурного цвета с бордовыми полосами, пересекающими торс. Смазливая внешность была подчёркнута пепельно-белыми волосами, уложенными крест-накрест на затылке, с идеально ровной челкой, спускавшейся до густых, неестественно пышных ресниц. Глаза – большие, миндалевидные, с разным цветом радужки – притягивали внимание. Легкий блеск её пухлых алых губ подчёркивал естественную свежесть.

– Папа, у меня к тебе просьба, – девушка села за стол и, повернув свою длинную изящную шею в сторону Чао, продолжила:

– Когда в следующий раз решишь засватать меня сыну одного из своих однопартийцев, постарайся смотреть не только на котировки их семейного бизнеса.

Она взяла стакан Дарьи и, не моргнув глазом, опустошила его одним глотком.

– Лиза, дочь моя! – Чао рассмеялся. – А на что же мне смотреть? Он жестом подозвал официанта и попросил принести ещё пару бутылок.

– Например, на его IQ. Увы, чем более богат наследник, тем меньше у него мозгов. А этот, к сожалению, не только не блещет умом, но ещё и похож на бомбейскую шлюху, – она вновь наполнила свой стакан и, выпив, закусила мясом. – И пахнет так же. Ненавижу всю эту земную вонь – сандал, пряности и прочую дрянь.

Чао был в восторге. Он встал, словно приветствуя аплодисментами её дерзость.

– Моя младшая дочь от десятой жены! Настоящее чудо. Настоящая царица, – с гордостью объявил он, сияя от восторга.

– Пап, может, представишь меня гостям? – Лиза загадочно улыбнулась, бросив взгляд на адмирала.

Чао торжественно представил присутствующих своей любимице.

– Лизонька, как твоя поездка на Землю? – спросил он, пытаясь подчеркнуть её статус.

– Отвратительная Земля всё ещё является домом для замечательных людей, – ответила Лиза с легкой усмешкой. – Лично познакомилась с президентом корпорации "Лорин" – Лаурой. В этой женщине чувствуется порода и лучшие качества человеческого рода. С ней можно и нужно иметь дело.

Она насадила на вилку кусочек мяса, вытянула губы и с наслаждением отправила его в рот, ловко вытянув вилку, не размыкая губ. Этот жест не остался незамеченным: взгляд адмирала задержался на ней дольше обычного, а Максимильян, едва не поперхнувшись бренди, быстро перевел взгляд на свой стакан. Даже девушки, невольно поддавшись её манере, на мгновение замерли, не скрывая любопытства.

– Мы с ней о многом поговорили. Об интересах в фармацевтике, колониях, имплантах и даже о перспективах сотрудничества в секторе D.

Чао, внимательно наблюдал за реакцией адмирала. Джозеф, услышав упоминание сектора D, театрально сделал вид, что увлечён беседой с Лизой.

– Один минус: она убеждённая землянка и в классическом браке с весьма серьёзным человеком. Кстати, знаешь ли ты, что “Армо Хеви Индастриалс" принадлежит её супругу? – продолжил Чао.

– Дочь моя, я не могу знать всех, – лукаво ответил Чао, прекрасно осведомлённый о сотрудничестве с "Армо" в части закупки твердотопливных двигателей для своего флота.

– В общем, они заинтересованы в сотрудничестве. Но не более, – с ноткой сожаления отметила Лиза.

– А как там дела в целом? – поинтересовалась Дарья.

– Первое, что бросается в глаза, – люди там просто помешались на экосистемах, особенно на Сберонике Росса. Каждый двадцатый человек, согласно статистике, мечтает подключить свой мозг к нейроячейкам их дата-центров. Если бы не дефицит калифорния-500, который входит в состав их уникальной нейрошины, эти лентяи все выстроились бы в очередь на трансплантацию. Надо отдать должное Оскелу Воморгу, его инновации сделали эмиссию PEBB Сбероники лидирующей в индустрии, – Лиза взглянула на отца с детским упорством.

– Папа, значит, мы, как и все, зависим от них?

Чао покачал головой.

– Почему ты не хочешь пойти по этому пути? Мы же в состоянии найти и оплатить специалистов, которые смогут для нас разработать нечто подобное, – Лиза начала заводиться.

– Мы уже это обсуждали, дочь, – спокойно ответил Чао, поглаживая свою косу. – Я улетел с Земли, движимый мечтой стать первым и могущественным главой. И отчасти мне это удалось в лице главы семьи Цы и её растущего экономического влияния. На Земле тягаться со Сбероникой не по силам ни мне, ни кому-либо в Солнечной системе. А вот вне Земли они вынуждены сотрудничать.

Он сделал паузу, затем продолжил:

– Сбероника заняла свою нишу плотно и будет оберегать её всеми силами, обрушив мощь своего консорциума на любого, кто посягнёт на их технологии, – Чао посмотрел на пристально на дочь. – Тебе мало было войны с Единым Законом Земли? Ты знаешь, как я их ненавижу. Сколько войн с ними мы проиграли. Наш Лунар ничто по сравнению с их PEBB. Если они лишат нас доступа к своим расчётным дата-центрам, большая часть нашей империи просто встанет.

Чао, заметно нервничая, взял себя в руки и продолжил:

– Если бы не наша власть, они давно бы лишили нас многого. Поэтому, пускай они выгнали нас с Земли, им приходится сотрудничать с нами вне её.

– Вот именно, папа! – взорвалась Лиза. – Они на Земле. А скажи мне, вся логистика по Солнечной системе кем рассчитывается?

– Ну, в целом, дата-центрами Сбероники. К чему ты клонишь? – нахмурился Чао.

– К тому, что все расчёты ведутся на Земле. На Луне ещё нормально: отклик от запроса до решения происходит быстро. На станциях добычи или колониях уже медленнее, но терпимо. А вот космическая логистика страдает. Ежегодно строится более 500 кораблей. Автоматические суда рассчитываются до полёта. Но разведка и военные? Те, кто занимается нанесением объектов на звёздные карты? – Лиза вопросительно подняла брови.

– Дочь, я же не техник, – отмахнулся Чао, явно пытаясь уклониться от серьёзного обсуждения.

– Но она ведь права, – вмешался адмирал, вставляя свои мысли в разговор. – Я часто сталкивался с ситуациями, когда разведывательные корабли теряли связь с базой из-за космической радиации или бурь. Тогда управление переходит на ручной режим, и пилоты лишаются аналитики и оперативных расчётов, которые обеспечивают дата-центры. Это не только снижает безопасность, но и увеличивает вероятность человеческих ошибок. А времени на раздумья в таких условиях просто нет, даже 10 секунд могут стать фатальными, – закончил Джозеф, посмотрев на Чао.

– Вот и я про это, папа, – воодушевилась Лиза, подхватывая мысль. – У тебя есть верфи, и ты собираешься строить ещё. Почему бы не сделать корабли с локальными дата-центрами? Если подключить к системе нейроячейки людей, скажем, 20–30 членов экипажа, которые постоянно будут связаны с корабельными системами, то эти нейроячейки смогут обрабатывать данные в реальном времени. Такие мощности будут работать исключительно для задач корабля, а не заниматься эмиссией PEBB. Это сделает наши корабли уникальными.

– Она права, – вмешалась Минди. – Если построить шину, связанную с интерфейсом корабля, и использовать её как вычислительный процессор, это вполне реально. Конечно, у живого мозга есть ограничения по скорости отклика на запросы. Но если объединить 50 нейроячеек в единый контроллер, дополнить это квантовыми алгоритмами, такой корабль сможет решать широкий спектр задач онлайн.

– Юная леди – эксперт? – удивился Чао, прищурившись.

– Она одна из разработчиков нейрошины Сбероники, – ответил Джозеф, проливая свет на компетентность Минди.

– Папа! – с воодушевлением воскликнула Лиза. – Ты сам говорил, что случайностей не бывает, и нужно уметь слушать шёпот Вселенной, чтобы найти верный путь.

Чао на мгновение задумался, потирая седую бороду.

– Лиза, возможно, ты права. Хотя я не планировал обсуждать стратегические вопросы семьи в присутствии посторонних, – он строго посмотрел на дочь, но затем сменил тон. – Минди, я думаю, вы примете предложение присоединиться к этому амбициозному проекту моей дочери?

В глазах Минди вспыхнул огонь, но она обратила взгляд к Джозефу, ища его одобрения. Адмирал хорошо помнил указания куратора оставить её на Луне. Однако недолгое молчание Джозефа было больше связано с мыслями о том, предвидел ли куратор эту ситуацию, чем с сомнениями в решении. Взвесив всё, он кивнул.

– Конечно. Талант Минди должен найти своё применение. Думаю, семья Цы – подходящее место для реализации её потенциала, – сказал Джозеф с одобрительной улыбкой.

– Это будет не просто интересно, но и весьма выгодно, – радостно добавила Лиза.

– Ну что ж, давайте выпьем за успех этого начинания! – провозгласил Чао, осушая свой стакан. Затем, обратившись к Джозефу, добавил: – Я же говорил, моя Лиза – олицетворение семьи Цы. Она всегда добивается своего. А ещё она, без сомнения, самая красивая женщина Луны!

– Ну, у меня хорошая генетика и лучшие продукты индустрии красоты. И я с радостью поделюсь подарками от Лауры с Земли, – Лиза кокетливо обратилась к женской половине застолья.

– Адмирал, пусть ребята пообщаются в более неформальной обстановке, – Чао вдруг переключил внимание на Джозефа. – А вас приглашаю на приватную беседу на балконе.

Он жестом подозвал официанта. Тот подошёл к краю платформы, что-то набрал на галапланшете, и, как по волшебству, с края платформы одна за другой начали вырастать полупрозрачные ступени, ведущие под самый купол.

Поднявшись, они оказались в небольшом модуле, скрытом за верхней частью свода купола.

– Прекрасный вид, согласитесь, – Чао облокотился на изящную ограду, сделанную из аэрогеля.

– Соглашусь. Хотя немного кажется ненадёжно, – осторожно прощупывая ограду, заметил Джозеф.

– Голубчик, это аэрогель. Самый лёгкий и прочный композит. Знаете, на кубике размером 2×2 см можно поставить ваш крейсер, не опасаясь, что этот кубик деформируется, – заверил Чао, чуть насмешливо глядя на адмирала.

– Буду знать, – кивнул Джозеф, невольно вспоминая Максимильяна и осознавая, что ещё не сообщил ему о повышении.

Чао немного помолчал, глядя вдаль, затем медленно повернулся к адмиралу:

– Джозеф, знаете, я не верю в случайности. Искренне радуюсь, когда мысли и планы, ещё недавно эфемерные, вдруг обретают материальную форму в людях и событиях, возникающих на пути к их реализации.

Он ненадолго замолчал, подбирая слова, затем продолжил:

– Месяц назад я заключил соглашение со своим давним недругом – Сбероникой – по одному важному проекту. Не могу сказать, что я в восторге от этого.

С этими словами Чао аккуратно собрал свою косу и закрепил её на затылке массивной заколкой в форме пасти дракона, украшенной драгоценными камнями. Затем, залезая во внутренний карман своего кимоно, он извлёк вытянутый флакончик с витиеватой вязью в стиле старой коммунистической символики.

– Видите это? – сказал Чао, отвинчивая крышку и извлекая прозрачную пипетку, наполненную блёкло-белым маслом. – Это первоклассное масло коки. Лунный кокоил. Великолепно бодрит, улучшает обмен веществ, поднимает настроение, да и вообще оно просто вкусное.

С этими словами Чао запрокинул голову и закапал по две капли масла в каждую ноздрю. Затем шумно вдохнул, явно наслаждаясь результатом.

– Хорошо, – улыбнулся он, протягивая флакон Джозефу.

Адмирал медлил, держа флакон в руках. Он ощущал, как в его сознании эхом звучат слова куратора. Взвешивая последствия, Джозеф вспотел, не решаясь последовать примеру Чао.

Чао заметил колебания адмирала. Не теряя самообладания, он мягко улыбнулся, забрал флакон и спокойно повторил процедуру ещё раз.

– Похвально, Джозеф! – искренне обрадовался Чао. – Обычно люди, знакомые с этим продуктом, не могут себе отказать, – старик потер нос, улыбнувшись. – Я, признаюсь, не сильно от них отличаюсь. Проблема тут не в самом веществе, а в его отсутствии, которое начинает ощущаться уже через пару дней без него.

Чао заметил удивление адмирала и решил подробнее объяснить.

– Луна – это аграрный рай, где можно выращивать любые земные культуры без привязки к географии. Кока, марихуана, псилоцибин, ДМТ, сальвия, пейот и ещё десяток даров природы здесь растут не хуже, чем пшеница или картофель, – с гордостью заявил Чао, рассказывая о превосходстве Луны над Землёй.

– Но мы, луняне, эстеты. В условиях жизни вне Земли мы относимся к этим растениям иначе. Чёрный рынок, конечно, заполнен нашим сырьём, но мы предлагаем его в самых изысканных формах. Например, это масло коки – наша разработка. Оно не вредит слизистой и не требует вульгарного способа употребления через вдыхание порошка, – Чао задумался, проведя краткий мысленный диалог с собой, прежде чем добавить: – Впрочем, в условиях лунной гравитации порошок был бы неэффективен.

– Но насколько мне известно, на Луне оборот наркотических веществ запрещён, – уточнил Джозеф, стараясь лучше понять этот вопрос.

– Оборот – да. А вот выращивание, экспорт и, в некоторых случаях, употребление – учловно разрешены, – с лукавой улыбкой ответил Чао, поглаживая свою длинную седую бороду.

– Условно? – Джозеф задумался.

– Голубчик, вы плохо знаете историю Луны. Жизнь тут имеет куда большую цену, чем на Земле. На Луне никто не станет употреблять то, что он не сможет беспрепятственно приобретать. Я могу себе это позволить. Чао сделал шаг вперёд, чтобы подчеркнуть свои слова.

– Орбита Луны – это зона свободной торговли. Вы себе даже не представляете какие перспективы для нас открылись за последние пять лет.

Джозеф внимательно слушал.

– Адмирал, проблема с достойными кадрами существует не только на Луне, но и во всей Солнечной системе. Однако моя семья решила эту проблему через систему линейных браков, – начал объяснять Чао. – В одной линии может быть множество жён и со-мужей.

Чао выпрямился и продолжил с гордостью:

– У меня семнадцать жён и девять со-мужей. Как основатель семьи, я старший муж. Мы не разбираемся, кто из со-мужей является отцом ребёнка. Это не имеет значения. Каждый мальчик продолжает род Цы соединяясь с другими семьями через их дочерей, образуя свой линейный брак.

Он посмотрел на Джозефа с явным удовлетворением.

– Наши девочки уходят в другие семьи, становясь связующим экономическим звеном. Каждая дочь получает в управление дочернее предприятие семьи. Таким образом, наша мощь постоянно растёт.

Чао снова сделал паузу, словно проверяя, не утомил ли он гостя.

– В линейных браках разводов не бывает. Если муж или одна из жён хотят завести ещё одного мужа или жену, они выносят предложение на семейный совет. Если никто не возражает, мы устраиваем свадьбу. Вот так работает эта система.

– Простите, а как проходит первая брачная ночь? – Джозеф не удержался от любопытства.

Чао рассмеялся, как будто предвкушая этот вопрос:

– Хе-хе… право первой ночи – за старшим мужем. Потом – по иерархии. Десятую жену привёл… – Чао на секунду задумался, поигрывая тоном, будто выискивал в памяти вкусное воспоминание. – Не помню кто именно. Но она покорила моё сердце. Тридцать пять лет сплю только с ней. Хотя ей и всего-то шестьдесят. Именно она подарила мне Лизу – двадцать пять лет назад. С тех пор рожала только мальчиков. Впрочем, до Лизы дети были от одного из моих со-мужей. Всё честно, по кодексу.

Джозеф ощутил, как его разум тонет в многослойных и запутанных традициях лунной аристократии. Он открыл рот, чтобы задать вопрос, но язык не послушался. Чао, заметив это, мягко вздохнул и подвёл черту:

– Видите ли, голубчик, – голос его стал чуть строже, – мы держим лучших рядом не из-за сентиментальной чепухи, которую вы, земляне, называете любовью. У нас всё строится на уважении, доверии… и кровных контрактах.

Он поморщился, будто вспомнил что-то гнилое.

– Но иногда находятся выродки, нарушающие этот баланс. После семейного совета их дорога заканчивается… за шлюзами, – он хмыкнул и небрежно закапал себе в нос несколько капель кокоила.

– Вы мне по душе, Джозеф, – произнёс он уже мягче, убирая тюбик. – Если не ошибаюсь в вас… быть может, стоит представить вас нашим девочкам, – в уголках глаз мелькнула лукавая искра.

– Благодарю за доверие, – адмирал едва не поперхнулся, пытаясь скрыть растерянность за вежливым кашлем. – Но, честно говоря, моя служба… слабо совместима с брачными радостями, – попытался отшутиться он.

Чао не засмеялся. Он изучающе уставился в глаза собеседнику, словно в них искал что-то глубже слов.

– Джозеф… всё дело в марсианском секторе D. Меня коробит от того, что разведку там по праву партнёра страхует Сбероника… через МИСР.

Он сделал паузу, следя за выражением лица адмирала.

– Не поймите превратно. К МИСР у меня нет претензий. В разные годы мы сотрудничали через десятки ваших фронтов. Меня тревожит Сбероника. Эти крысы обязательно внедрят в экипаж своих людей.

– И вы хотите, чтобы командующий был ваш? – Джозеф смотрел прямо, без обходных формулировок.

Чао расплылся в довольной улыбке.

– Вот за что я вас уважаю. Прямота – редкое качество в наших кругах. – Он подался вперёд. – Скажем так: если вы позволите немного скорректировать вектор экспедиции, моя репутация и самолюбие будут к вашим услугам. А также… один миллиард лунарей. Или в PEBB, если вам привычнее.

Он произнёс это с таким спокойствием, словно обсуждал меню бизнес-ланча.

У Джозефа пересохло в горле. Сумма была астрономической. За всю службу в МИСР он не накопил бы и десятой части. Такие деньги означали билет в вечную свободу. Но в голове всплыли два тревожных вопроса.

Первый: что, чёрт возьми, скрывает сектор D, если Чао готов платить такие деньги?

Второй: как отреагирует куратор на отказ от столь тонкого предложения, пусть даже это завуалированная взятка?

– Господин Цы… щедро. Но скрыть такую сделку от аналитиков МИСР не получится. Как только они что-то учуют, весь мой оперативный карт-бланш исчезнет. Меня начнут проверять. А вы ведь знаете, у нас в центре работают лучшие умы.

Он скрестил руки за спиной и, не отводя взгляда, добавил:

– И тогда любые действия в вашу пользу попадут под микроскоп.

Чао сощурился. Помолчал. Потом, кивнув, сказал с неожиданной теплотой:

– Вы дальновидны, Джозеф. И, что удивительно, не алчны. Такие качества… редкость.

– Я предан МИСР, Чао. Но Сбероника вызывает у меня… личное отторжение. И дело не в ваших деньгах. В конце концов, это всего лишь деньги, – Джозеф шагнул ближе, его голос стал тише, но в нём зазвучала уверенность. – Знаете, сколько себя помню, я служу. Выполняю приказы, строю чужие планы. Но однажды они просто закроют контракт – и я окажусь за бортом. Мне не нужны богатства. Мне нужна власть.

Слова прозвучали тихо, без напора. Но в них была такая неподдельная решимость, что Чао замер. Лицо старика осветилось, будто он услышал голос предка. Он шагнул вперёд, распахнул руки и с трогательной неловкостью обнял Джозефа, дотягиваясь лишь до его груди.

– Джозеф, мой дорогой! – голос дрожал от восторга. – Это лучшее, что я мог услышать. Ты сказал то, что обычно произносят на Совете семьи. Стремление к власти – наш негласный кодекс. И если ты произнёс это здес, где родился Дух Свободы моего рода… – в его глазах заблестели слёзы. – Власть будет. Обязательно будет.

То ли от кокоила, то ли от эйфории, Чао внезапно раскрепостился. Поток слов хлынул из него с искренним азартом. Он заговорил о делах семьи Цы, не пряча ни единой детали. Словно открыл шкатулку с запрещёнными историями: схемы с контрабандистами, сделки с пиратами, связи с радикальными культами, подкуп полиции, агентов СМИ и даже тайные союзы с теневыми группами по всей системе. Всё это – в коктейле с легальной империей, охватывающей медицину, промышленность, финансы и филантропию через обширную сеть фондов.

История превратилась в монолог, где финансовые махинации звучали как главы семейной летописи. Полтора часа Джозеф слушал, не прерывая. Но ни слова – ни одного намёка – о том, что именно находится в секторе D.

– Значит, по рукам, Чао, – наконец произнёс адмирал, переводя разговор в деловой формат. – Есть ли конкретные указания?

– Лишь одно, – хитро усмехнулся старик. – Вам понадобятся торпеды.

– Торпеды? – Джозеф недоверчиво нахмурился. – Вакуум и термобарические боеголовки – не лучшие друзья.

– Именно поэтому я дам вам и торпеды, и пусковые. Это особые экземпляры. Твердотопливные, дальнобойные, с усиленной термобарической капсулой. Вам пригодятся. Особенно в секторе D.

– Но официально рекомендованным способом дробления астероидов остаются каскадные лазерные резаки. Это зафиксировано в протоколах Ассоциации по безопасности космических операций.

Чао промолчал. Он медленно достал из внутреннего кармана галапланшет, активировал его и передал Джозефу.

На экране – спутниковая съёмка: два разведывательных скаута МИСР приближаются к астероиду, около пятисот метров в поперечнике. Стандартная процедура. Один активирует лазер, начинает резку. Проходит пятнадцать секунд – и внезапно из сердцевины астероида вырывается поток оранжевых лучей. Они охватывают всё вокруг, уничтожая не только цель, но и скаутов. Затем начинается цепная реакция. Астероиды один за другим вспыхивают, распадаются, образуя бурлящую пустоту – неконтролируемую, хаотичную.

– Именно по этой причине мы больше не используем лазеры, – Чао мягко указал на экран. – Пока не выясним природу аномалии, это оружие – путь к катастрофе.

– Теперь понятно, зачем нужны торпеды, – Джозеф кивнул, не сводя глаз с видео.

– Именно, – подтвердил Чао и аккуратно забрал планшет. – И запомните: это видео – личная собственность семьи Цы. Оно стоило мне спутника. А информация, которую вы сейчас видели, не должна попасть ни к Сберонике, ни к вашему руководству. По крайней мере, до тех пор, пока мы не решим, как использовать её правильно.

Джозеф смотрел на него спокойно. Но внутри кипела мысль: «Он жалеет технику. Но не сказал ни слова о погибших пилотах…»

Вслух он сказал только:

– Конечно. Интересы семьи превыше всего.

– Ай да Джозеф, вот нравишься ты мне! – старик широко и по-настоящему довольно улыбнулся, прищурив глаза. Он не отводил взгляда, будто высматривал в лице адмирала мельчайшие следы фальши.

– Пойдём, отметим момент, – кивнул он, уверившись в искренности собеседника. – Вино у нас отменное. Секретный рецепт, как и всё лучшее на Луне.

Чао жестом пригласил Джозефа обратно к столу. Адмирал не сопротивлялся – он уже мысленно выстраивал отчёт для кураторов, фиксируя в памяти каждую деталь. Он знал, на кого работает, и не собирался переступать черту. Всё происходящее – часть игры. И он знал, как её вести.

В зале тем временем всё заметно расслабилось. Формальные условности растворились в вине и лунных ароматах. Гости расселись, перемешались. Минди оживлённо щебетала с Лизой и Максимилианом, Анна увлечённо спорила с Виктором, а Виктория, с бокалом в руке, безмятежно улыбалась рядом с Дарьей. На столе красовались пустые бутылки и полуразлитые бокалы – атмосфера откровенно наливалась весельем.

– О-о-о, адмира-а-ал! – вдруг воскликнула Минди, слегка качнувшись вперёд, как лодка на слабой волне. – Мы с Лизой тут подружились, и она… – она хихикнула, прерывисто икнула и потянула слова: – Она положила на вас глаз!

У Джозефа невольно приподнялась бровь. Лиза, сидящая рядом, рассмеялась, прикрывая рот ладонью.

– Свой глаз! – уточнила Минди, уже хохоча. – Кто вообще это придумал? Как можно положить глаз? – Она театрально вытянула руку, словно невидимым движением «сняла» глаз с Лизы и, наигранно серьёзно, протянула его Джозефу: – Вот, держите. Лизин!

Минди оступилась, споткнулась на ровном месте, но быстро выпрямилась и добавила:

– Дурацкое выражение. Ой, всё… Мне срочно нужно в дамскую.

– Я её провожу, – тут же отозвалась Лиза, вставая и беря Минди под руку.

– Это всё с непривычки, – спокойно заметил Чао, не сводя глаз с уходящих. – На Луне у землян метаболизм ведёт себя иначе. Пьянеют быстро, но и трезвеют стремительно.

– Ну-у, я бы так не сказала, – промурлыкала Виктория, облокотившись на стол. Щёки её порозовели, волосы чуть растрепались, и в глазах отражался огонь вечеринки. Она поймала взгляд Джозефа и лукаво улыбнулась.

– Джозеф, ну не надо так пристально смотреть. У нас не допрос, – сказала она, кокетливо поправляя причёску. Лёгкий жест плечами, игривый изгиб губ – и адмирал понял, что смотрел на неё дольше, чем положено.

– Похоже, на Луне знакомства действительно начинаются с алкоголя, – мысленно отметил он и, не выдав эмоций, коротко кивнул Виктории, скрывая усмешку.

Вернувшиеся Лиза и Минди вновь влились в шумный круг. Минди, шатаясь, плюхнулась рядом с Максимилианом, который, прищурившись, поинтересовался:

– Ну как она?

Минди, расплывшись в ленивой улыбке, показала большой палец:

– Всё шикарно! Лиза – чудо! – и тут же обняла её, запевая нечто неразборчивое, но явно весёлое.

Чао поднялся. Его глаза поблёскивали, а лицо расплылось в довольной торжественности.

– Внимание! – провозгласил он, поднимая бокал. – Тост, мои дорогие! За адмирала Джозефа Баклера! За его проницательность, выдержку… и, не побоюсь этого слова, – истинную родственную близость с духом семьи Цы!

– О! Полное соответствие… чего-то там… качеств, – пробормотала Минди, неловко подняв бокал и покачнувшись. Бренди выплеснулось через край, но её это нисколько не смутило. Попыталась повторить тост Чао, но, махнув рукой, залпом опустошила бокал. Затем, неожиданно схватив Лизу за щёки, громко поцеловала её в лоб и, довольная собой, произнесла с чувством:

– Свет вам и любовь!

С этими словами она рухнула обратно в кресло, отключившись почти театрально.

Лиза, не теряя самообладания, лишь улыбнулась, переводя взгляд на отца и адмирала.

– Я отведу её в номер, – коротко кивнула она.

Дарья и Анна сразу же поднялись, чтобы помочь. Все трое аккуратно подхватили Минди и направились к выходу. Джозеф и Чао наблюдали за ними с едва заметной улыбкой. Когда девушки скрылись за дверью, оба мужчины переглянулись и, как по команде, рассмеялись.

– Думаю, на сегодня достаточно, – Чао достал из кармана изящную карточку с гравировкой, протянул её Джозефу. – Мой личный ID. Завтра продолжим разговор.

Он встал, аккуратно распустил косу, поправил воротник и, слегка поклонившись, направился к выходу вместе с Виктором. Уходя, он больше не оборачивался.

В зале остались лишь трое: Джозеф, Виктория и Максимилиан.

– Насыщенный вечер, – заметил адмирал, наполняя бокалы. – Предлагаю тост. За вас и ваше новое назначение.

Макс и Виктория, заинтересованные, придвинулись ближе. Их взгляды ждали продолжения.

– Максимилиан Лоренс, – торжественно начал Джозеф, – ты назначаешься младшим помощником капитана на «Прометее». А заодно – поздравляю с повышением до звания майора.

Максимилиан сиял, как полярная вспышка над кратером. Будь это на Земле – он бы подпрыгнул. Но даже на Луне ликование было заметно в каждом его движении.

– Виктория Фролова, – продолжил Джозеф, – отныне ты – начальник санитарной части. Добро пожаловать на борт.

Она ответила лёгкой, но искренней улыбкой. Их бокалы чокнулись с глухим звоном.

– За успех, – добавил Джозеф.

Они допили, и спустя несколько минут направились к лифту. Официанты собрали остатки ужина, а бутылки адмирал велел доставить в номера.

У выхода их ждал сержант ЭМ. Он молча кивнул и сопроводил Джозефа до двери апартаментов, где остановился, словно часовой.

– Ты голоден? – спросил Джозеф, входя. ЭМ кивнул коротко, будто давая разрешение себе самому.

– Тогда заходи.

Через пять минут принесли поднос с едой. ЭМ, сначала нерешительно, но затем уверенно, взялся за поздний ужин. Тем временем Джозеф скрылся в душе.

Потоки воды смывали напряжение. В голове роились события дня: брифинг, визит в тюрьму, разговоры с Лексо и Фатрой, неожиданное предложение Чао, взятка, дипломатия под алкоголем… Всё сливалось в вихрь, но одно было ясно – он не мог медлить с докладом.

Когда он вышел, ЭМ уже доел и вновь занял свой пост за дверью. Джозеф сел за рабочий стол. Лицо его было собранным. Он начал писать отчёт.

Он не упустил ни детали: странный инцидент в секторе D, гибель скаутов, поведение Чао, детали его теневых операций, «предложение» Минди, а также попытку прямого подкупа. Отдельной строкой он отметил тот факт, что Чао умолчал о цели в секторе D.

Он отправил отчёт. Прошло не больше десяти минут – раздался входящий вызов.

– Джозеф, – голос куратора был бодрым и удовлетворённым. – Впечатляющий результат. Такое быстрое сближение с Чао – это больше, чем мы ожидали. Продолжайте действовать. Вы нам нужны.

Но адмирал не отключился. Он задал вопрос, который давно его гложил:

– Сэр… Какова судьба Громова?

Пауза. И холодный, отточенный ответ:

– Это больше не в вашей зоне ответственности. Совет принял решение: Николай Громов будет ликвидирован по прибытии на Европу.

Ответ прозвучал, как удар по стеклу. Тихо, без эмоций – но с трещиной внутри.

– Понял, – еле слышно сказал Джозеф.

– Конец связи, – оборвал куратор.

Связь прервалась. Джозеф медленно опустил взгляд на гаснущий экран. Он сделал глубокий вдох, словно хотел что-то сказать, но слов не нашлось. Молчаливый, тяжёлый, он упал на кровать.

Мысли о Громове ещё бродили в сознании. Но усталость, словно гравитация, увлекла его вниз. И сон настиг его мгновенно.

Глава 6

– Алексей, хватит ерзать. Мы уже почти прилетели, – сказал Владимир, бросив взгляд на своего семилетнего сына. Частный вертолет стремительно приближался к одинокому фьорду на севере Норвегии. Владимир и его сын, Алексей Громовы, направлялись на закрытое мероприятие, проходившее в полной тайне от внешнего мира. Оно проводилось в частном готическом замке, возвышающемся на крутом склоне, окруженном со всех сторон суровыми водами северного моря.

Мощные волны, подгоняемые ледяным ветром, с грохотом разбивались о голые отвесные скалы, обдавая черные карнизы нижних этажей замка туманом соленых капель.

– Вот и наш замок! Я же обещал тебе праздник, – Владимир указал рукой на величественную постройку с заостренными сводами, колоннами и высокими арками. Вертолет сделал крутой вираж, и перед ними открылась защищенная от ветра передняя часть замка. У его ворот суетились люди, ведущие за руки детей. Они шли от вертолетной площадки по широкой дороге, вымощенной черно-белым полированным мрамором. Справа и слева вдоль дороги стояли вычурные каменные изваяния двенадцати знаков зодиака. В центре входной арки возвышалась массивная фигура совы, смотрящая на гостей своим холодным взглядом.

Взрослые с серьезными лицами уверенно вели детей, на вид десятилетнего возраста, в сторону статуи совы. Ребята шли настороженно, держа родителей за руки. Один за другим они скрывались за массивной дверью замка.

– Папа, мне тут не нравится, – Леша обеспокоенно дергал Владимира за рукав.

– Тебе будет весело. Смотри, сколько здесь детей! – отец пытался успокоить сына, хотя в его голосе звучала заметная нервозность.

– Пап, они старше меня! – с беспокойством добавил Леша. – Они не будут со мной общаться.

– Им же десять лет! – ответил Владимир с раздражением.

– А мне только семь! Они меня ни за что не примут! – возразил мальчик, осматривая ребят вокруг.

Войдя внутрь, они оказались в просторном холле, где их встретили двое мужчин и женщина в серых балахонах с руническими символами. Один из мужчин обратился к Владимиру:

– Громов, приветствую вас в замке Зодиака. Совет Красного Пламени удивлен вашим решением принять участие в инициации, – он перевел взгляд на Лешу, который настороженно осматривался. Затем снова посмотрел на Владимира:

– Ваш ранг и преданность давно доказаны вашим отцом. Насколько известно, после его ухода место в ложе станет вашим.

– Это уже решено Высшими. Мой отец – это мой отец, а его место – это его место. Прошу не ассоциировать меня с ним, – твердо ответил Владимир. – У меня будет свое место в ложе.

– Это ваше право, – сухо кивнул мужчина и обратился к девушке: – Отведи его к другим.

Девушка мягко улыбнулась Алексею, протянув руку:

– Пошли со мной, не бойся. Будет весело!

– Я и не боюсь! – упрямо ответил Леша, глядя на нее исподлобья.

– Какой смелый мальчик, – девушка слегка потрепала его по волосам и повела в просторный зал.

Зал оказался огромным, с высоченными потолками. Внутри звучала веселая музыка. Среди аниматоров, разодетых в костюмы зверей, играли дети. Большой стол в центре ломился от разнообразных сладостей: печенья, конфет, пирожных и прочих угощений. Все было выполнено в виде животных, растений и сказочных существ.

– Привет! Меня зовут Даша, – подошла к Леше белокурая девочка, чуть выше его ростом.

– Я Алексей, – ответил он, сохраняя серьезный вид.

– Пошли поедим конфеты и печенье, – предложила Даша. – Их так много, и все такие прикольные!

– Ну ладно, пошли, – нехотя согласился Алексей.

Стол, вокруг которого собрались дети, оказался центром радости. Жираф-аниматор у шоколадного фонтана раздавал всем желающим печенье, щедро покрытое жидким шоколадом.

– Жирафчик, еще! – радостно выкрикивали дети, торопясь подставить свои тарелки под сладости. Алексей постепенно начал расслабляться, вливаясь в эту непривычную, но завораживающую атмосферу праздника.

Другая группа детей из трех человек стояла с человеком, одетым в костюм соловья, и дружно распевали детские песни.

– Я, когда вырасту, стану доктором, как моя мама, – гордо заявила Дарья Леше, держала в руках печенье в форме планеты. – А ты? – спросила она, отламывая кусочек "планеты" и протягивая его мальчику.

– А я… – Леша на мгновение задумался, подбирая слова. – Я стану, как дедушка. Хорошим, как он! У меня будет настоящая собака. И я буду её любить. А ещё, как дедушка, устремлю свой взор к небесам! – последнюю фразу он произнес точь-в-точь, как когда-то говорил его любимый дедушка.

– Как-то скучно, – Дарья нахмурилась, но тут же развеселилась, так искренне, как только могла. – Но любить собаку – это, наверное, весело, – добавила она, задумчиво глядя на Лешу.

– А вот Боря хочет быть айтишником. Света хочет строить дома. А Миша – собирать роботов. Представляешь? – Дарья легонько положила голову на плечо Леши, заставив его слегка растеряться.

– Леша, а ты знаешь, что за работа такая – шлюха? – неожиданно спросила Дарья.

Леша удивленно покачал головой.

– Хельга сказала, что станет шлюхой. Она, правда, не знает, что это такое, но уверена, потому что её бабушка так говорит, – объяснила девочка, садясь перед Лешей. – Бабушки и дедушки – это мамы и папы наших родителей, поэтому им верить можно. Точно тебе говорю, – с уверенностью закончила она и улыбнулась.

– А ты на праздник с кем приехала? – спросил Леша.

– С мамулей! И я её очень люблю! Мы с ней каждый вечер играем. Она доктор! – гордо отозвалась Дарья.

– А я приехал с папой. Но я его не люблю… Я люблю дедушку, – опустив голову, сказал Леша.

– Странный ты, Леша. Хочешь, я тебя поцелую? – вдруг предложила Дарья.

– Фу! – возмущенно ответил Леша. – Я лучше прогуляюсь!

Дарья радостно рассмеялась и, совершенно не расстроившись отказом, убежала к девочкам. А Леша направился к компании мальчишек.

– О, смотрите, малявка идёт! – насмешливо протянул самый высокий из группы. Черноволосый и, видимо, старше остальных, он отделился от компании, сложил руки на груди и толкнул Лешу.

– Я не малявка! – огрызнулся Леша.

Мальчики рассмеялись.

Задира ещё раз толкнул Лешу, на этот раз так, что тот упал.

– Что, предков звать будешь? – смеялся агрессор.

– Вот мой брат бы за такое сразу морду набил! – вмешался другой мальчик, пухлый, с хвостиком, как у девочки.

– У меня нет братьев! – Леша поднялся, принимая оборонительную позу.

– Ребята, у него даже братьев нет! – подхватил задиру третий.

– А сестра?

– И сестры нет! – огрызнулся Леша.

– Одиночка, одиночка, одиночка! – затянули мальчишки, дразня его.

В этот момент к ним подбежала Дарья с девочками и аниматором в костюме зайца.

– Ой, толпой напали! Пошли к нам! – сказала Дарья, взяв Лешу за руку. Уходя, она повернулась к мальчишкам и насмешливо добавила: – А мы будем целоваться!

Агрессоры переглянулись, с заметной завистью глядя на девочек, забравших Лешу.

– Спасибо, Даш, – тихо сказал Леша, остановившись. Он крепко сжал её ладонь, дёрнул и, повернув к себе, серьёзно добавил: – Но целоваться мы не будем.

Дарья рассмеялась, потрепала Лешу по волосам и, подмигнув, ответила:

– Я с малявками не целуюсь!

Впервые Леша обрадовался тому, что он "малявка".

До самого отбоя Леша весело играл с девочками, окончательно решив, что любит дедушку, собак и девочек. Именно в таком порядке.

Насмеявшись, наслушавшись историй и наевшись сладостей, дети разошлись по своим комнатам.

– Ну что, понравился праздник? – спросила девушка, которая вела Лешу к столу, теперь заботливо укрывая его одеялом.

– Девочки понравились. И конфеты, и всё, – честно признался Леша.

Девушка рассмеялась, достала из кармана шкатулку с изображением языка пламени, открыла её. На небольшом блюдце лежал кубик сахара и пипетка с прозрачной жидкостью. Она капнула жидкость на сахар, улыбнулась и сказала:

– Лешенька, открой рот.

– Зачем? – деловито спросил Леша.

– Чтобы животик не болел от сладкого, – нежно ответила девушка.

Она положила сахар ему в рот, погладила по голове и пожелала спокойной ночи. Леша закрыл глаза, думая о дедушке, собаке и девочках, и уснул.

***

Резкая боль, душераздирающие крики и гул голосов разбудили Лешу. Его дыхание стало тяжелым, мысли спутались, а на голове оказался мешок. Он хотел закричать, но во рту пересохло, и из горла вырывался лишь хрип. Вокруг раздавались плач, мольбы и крики других детей, которые звали своих родителей.

Мужчины и женщины в красно-серых балахонах с капюшонами и масками, украшенными узорами огня, волокли детей по узкой каменной винтовой лестнице. Каждый шаг отдавался болью от ударов и столкновений, а холодные стены подземелья усиливали ощущение полной безысходности.

– Ма-ма, м-н-е бо-льно! – задыхаясь, молила девочка, голос которой затерялся в гуле и хаосе, наполнявшем подземный этаж.

Обессиленных, одурманенных галлюциногенами детей приволокли на нижний уровень, напоминавший амфитеатр. В центре полукруглого зала, под пристальными взглядами собравшихся, находилось десять массивных белых каменных ванн, окруженных колоннами. Над каждой ванной висела перевернутая деревянная звезда, заключенная в металлический обруч, на котором виднелись руны. Факелы отбрасывали мрачные тени, оживляя пугающую сцену, словно это была декорация для жестокого спектакля.

Расположившиеся выше, на ярусах амфитеатра, фигуры в черных балахонах с нашивками знаков зодиака наблюдали за происходящим. Их капюшоны полностью скрывали лица. Дети, оглушенные криками и своим беспомощным состоянием, сбились в плачущий комок. Родители, скрытые за ритуальными одеяниями, молча отступили, оставив своих первенцев в кругу невыразимого ужаса.

– Начать омовение! – раздался холодный, резкий голос с кафедры на верхнем ярусе.

С потолка хлынул дождь из белой жидкости, содержащей сильный транквилизатор. Поток смывал кровь, грязь и слезы с тел детей, оставляя их в полном параличе, но не лишая сознания. На холодном полу дети лежали обездвиженными, их глаза, наполненные слезами и ужасом, умоляли о спасении. Галлюциногены превращали их реальность в кошмар, где даже закрытые веки не могли скрыть искаженные образы.

Леша, скованный страхом, повторял про себя: "Дедушка меня спасет. Дедушка меня спасет!" Внезапно его подняли, как куклу, и перед глазами ребенка возникло существо с огнем вместо лица. Это был человек в ритуальном балахоне, но галлюцинации исказили его до неузнаваемости.

Тем временем металлические обручи с перевернутыми звездами опустились на ванны. Голос, звучавший с кафедры, начал монотонную речь:

– Раз в десять лет совет "Красного пламени" проводит инициацию для тех, кто добился высот, но не нашел ответов на свои вопросы. У всего есть своя цена. И цена познания мироздания, главный ответ на вопрос "зачем мы здесь", – это высшая жертва. Таков завет. Такова цена.

Голос усилился, подчиняя своей власти молчащую аудиторию.

– Возложите кровь и плоть ваших первенцев на алтарь будущего. Это ваш ключ к перерождению, ваша клятва верности.

Под еле слышное мычание парализованных детей родители начали поднимать своих детей, укладывая их на звезды. Головы малышей направляли к углу перевернутой звезды, а руки и ноги – к её концам.

– Сердце пламени! – скомандовал голос.

Родители вбили золотые гвозди в левую ладонь своих детей. Кровь хлынула алыми ручейками, устремляясь в белоснежные ванны.

– Душа пламени! – раздалась следующая команда.

Гвозди вбили в правую ладонь. Мучения детей усилились, но транквилизатор лишал их возможности кричать.

– Тело пламени! – прозвучало над залом.

Гвоздь вошел в левую стопу. В этот момент одна из фигур родителей дрогнула. Женщина сорвала с себя маску, бросилась к своей дочери и, плача, попыталась поднять её.

– Я так не могу! – закричала она, но мгновением позже её тело рухнуло на дочь. Выстрел оборвал её жизнь. Вторым выстрелом прекратились мучения ребенка.

– Воля пламени! – как ни в чем не бывало продолжил голос с кафедры. Последний золотой гвоздь вошел в правую стопу. Прикованные к звезде дети смотрели на своих палачей глазами, в которых ужас сменился отчаянием, а надежда – пустотой. Преданные и изломанные, они путались в своих искалеченных мыслях, теряя остатки разума. Пустота забирала последние крохи их жизни, утекающей алыми ручейками крови, заполняющей ванны.

– Сознание пламени, – разнесся очередной приказ. Родители обнажили ритуальные ножи, доставая их из-за поясов.

Острые лезвия прорезали кожу детей, начиная с шеи и заканчивая конечностями. Ножи оставляли кровоточащие линии, образуя очертания звезды, в центре которой лежали дети. Каждый порез добавлял алых струй в ванны, продолжая ритуал. Это была плата, которую родители, вопреки воле своих детей, добровольно принесли во имя своего прозрения.

– Принять пламя! – голос эхом отразился от стен. Ассистенты подняли окровавленные тела детей, прибитые к перевернутым звездам, и подвесили их над ваннами. Кровь стекала с порезов и ран, стекая по волосам, пока последние признаки жизни покидали маленькие тела.

Родители сбросили с себя ритуальные одежды и маски, обнажив свои нагие тела. Их лица покраснели от слез, а глаза, полные мрачной черноты, казалось, смотрели в пустоту. Хором, неровно, хрипло, они произнесли слова клятвы:

– Мое сердце, моя душа, мое тело, моя воля и мое сознание – я отдаю пламени!

– Да разгорится пламя прозрения! – завершил ведущий. Родители легли в ванны с кровью своих детей, их головы соприкасались с головами тех, кого они принесли в жертву. Тела детей больше не подавали признаков жизни. Своими жизнями они оплатили жажду родителей к обретению сакральных знаний.

– Девять из вас уплатили цену, – провозгласил голос. – Ваши имена сегодня будут внесены в Книгу Завета "Красного пламени". Отныне вы – владеющие ложем, те, кто поведет человечество в будущее, по дороге, которую мы с вами проложим!

Толпа на ярусах амфитеатра загудела, синхронно хлопая в ладоши. Очистительный дождь из чистой воды смыл кровь с тел родителей, омыв их в знак завершения ритуала. Они облачились в новые одежды и выстроились в ровную колонну, двигаясь к выходу.

В стороне разыгрывалась семейная сцена: седовласый старец, взбешенный, схватил за ворот своего сына Владимира Громова, с силой прижав его к холодной каменной стене.

– Как ты посмел! – прошипел старик, ударив Владимира по щеке так, что маска слетела на пол. – Как ты посмел уплатить своим единственным сыном?

Владимир, оставаясь спокойным, ответил:

– Теми же самыми желаниями, что когда-то двигали тобой, отец.

К их спору начали прислушиваться остальные, но ситуацию прервал староста совета, который вмешался, чтобы избежать дальнейшего скандала.

– Простите, Хранитель, – дрожащим голосом произнес старейшина, с трепетом глядя на хранителя манускриптов Завета. – Прошу вас перенести этот разговор в келью.

Мужчины втроем покинули амфитеатр, направившись в одно из каменных помещений для дальнейшего обсуждения.

– Ваш сын строго следовал Завету и использовал свое право на знание, – виновато, но справедливо заступился старейшина. – Вам, как одному из трех Хранителей… Старшему Хранителю, это известно лучше всех.

– Да! – Громов старший резко оборвал его. – И мне так же известно, что после инициации свидетели "Красного пламени" больше не имеют права заводить детей! – его голос звучал грозно, как раскат грома. – А у него это был первый и единственный ребенок! – добавил он, почти выкрикнув.

В глазах старейшины мелькнуло неодобрение, но соблюдение Завета и неукоснительное выполнение его ритуалов было высшим долгом.

– Владимир Громов более не нуждается в детях. Мы его семья. Он займет свое ложе в Совете Пламени и будет защищен священным Заветом, – заключил старейшина, стараясь успокоить гнев Старшего Хранителя.

Старец сжал кулаки, пытаясь унять злость, затем выдав из себя сухое и натянутое поздравление сыну, вышел из кельи. Боль и горе терзали его изнутри. Он чувствовал тоску по своему единственному внуку, которую никто и ничто не могло утолить. Его разум искал виновных, но он лучше всех знал, что всё происходящее здесь строго соблюдается уже тысячи лет. Такова цена.

Но даже самые древние и неизменные обычаи не защищены от случайных сбоев.

Шаги старца эхом отдавались по коридорам, пока он не дошел до зала инициации, чтобы проститься с единственным человеком, которого он действительно любил. Ему хотелось кричать, разрушить стены этого проклятого места, но вместо этого он молча остановился у ритуального алтаря. Его взгляд застыл на неподвижном теле Леши, прибитого к алтарю.

Мгновение тишины вдруг разорвал неистовый крик, который словно вырвался из самого ада:

– Деда-а-а-а! Спаси-и-и-и! – захлебываясь спекшейся кровью, почти ослепший от слипшихся век, Леша Громов вдруг ожил.

Глава 7

Лексо проснулся в холодном поту, его татуированное тело дрожало от фантомных болей. Татуировки скрывали шрамы, оставленные загадочным событием из детства, которое память упорно затушёвывала, оставляя лишь смутные обрывки. Он встал с неработающего пневмоматраса, небрежно размещённого в неисправной криокапсуле, и, протерев глаза, бросил взгляд на табло обратного отсчёта: *2 часа 10 минут до прибытия в колонию на спутнике Европа*.

Почти два месяца Громов провёл в пути с орбитальной тюрьмы СИЗЫЙ-3, размышляя о своём прошлом и будущем. За это время он успел многое переосмыслить, особенно после встречи с загадочными людьми в медблоке, которые, пока он был под наркозом, провели над ним неизвестные манипуляции. Пробуждение на борту космозака не добавило ясности. Немногочисленный конвой сопроводил Лексо и ещё десяток арестантов в транспорт, техническое состояние которого вызывало ассоциации с прошлым, а не с высокотехнологичным настощим МКФСИН.

Камеры космозака, несмотря на их общее запущенное состояние, были обустроены лучше, чем одиночка на СИЗОМ. В небольшом пространстве в 10 квадратных метров удалось разместить совмещённый санузел, модуль приёма пищи, сломанный выдвижной стол и скромный экран. Последний, правда, больше раздражал, чем радовал, демонстрируя помехи и старые записи. На экране с трудом можно было рассмотреть жирномордого гвардейца, записавшего своё послание десятилетия назад.

Лексо вспомнил, как однажды проснулся от удара о жёсткий пол – у транспорта явно возникли проблемы с гравитационными компенсаторами. Санузел тоже стал испытанием: в такие моменты всё в камере становилось неподконтрольным законам гравитации. Подсознание Громова услужливо напомнило ему множество забытых матерных эпитетов, подходящих для ситуации. Тем не менее камера оставалась его единственным убежищем в этом дряхлом транспорте.

На одной из записей приветственного видео, начало было потеряно в шуме помех, но сохранился зловещий монолог гвардейца:

– Вы все – недостойные посягатели на светлое будущее. Преступники, не способные понять и принять всю любовь и заботу Единого Закона Земли, – жирная морда гвардейца едва помещалась в кадре. – Этот закон спас человечество от самоуничтожения. Экосистемы, создавшие этот порядок, избавили мир от страха, голода и болезней, объединили людей на пути к светлому будущему. А вы… – голос гвардейца наливался презрением, – вы выбрали быть врагами. Вы – гниль, посягнувшая на процветание, на порядок, на саму жизнь! И за это вы направляетесь туда, откуда ещё никто не возвращался.

– У всех вас есть одна общая черта – неизлечимая опухоль: неспособность повиноваться и принять заботу законописцев, которые проложили путь к лучшему из миров в истории человечества. Вместо этого вы упорно отвергаете всеобщее процветание, дарованное экосистемами, их любовь и заботу. – Глубокий, отточенный голос гвардейца проникал в самые отдалённые уголки сознания. – Я – человек, а человечество – это я. Если вы не принимаете эту любовь, вы отвергаете закон, человечество и свою природу.

Гвардеец на экране сделал паузу, давая зрителям время осмыслить услышанное, а затем резко повысил тон:

– Ваш статус – преступники. Вы – космический мусор, отбросы, выброшенные из великого механизма экосистем. Ваше место – за пределами колыбели жизни, на отдалённых окраинах Солнечной системы, где ваши анархичные и эгоистичные помыслы не смогут помешать прогрессу человечества. Там вы не будете сбивать с толку умы стремящихся к светлому будущему.

Голос стал суровее, и на лице гвардейца появилась жёсткая усмешка:

– Вас поселят в трудовой колонии на спутнике Юпитера – Европе. У вас будет выбор: работать на благо цивилизации, зарабатывая второй шанс, или продолжать свой разрушительный путь, сгинув в бесполезности. Жизнь в колонии проста: трудитесь, подчиняйтесь и соблюдайте правила – тогда у вас появится надежда. Но отступников ждёт одна участь: смерть.

Несмотря на мрачное содержание видео, Лексо пересматривал его много раз. С каждым повтором он пародировал жирномордого гвардейца, почти наизусть заучивая текст, и всё больше предвкушал встречу с колонией. В его представлении это было место, где собрались самые интересные и опасные люди со всей Солнечной системы.

Второе видео давало более радужный, но не менее иллюзорный взгляд на жизнь "идеального" арестанта в колонии. На экране идеальный гвардеец в обтягивающем экзоскелете, с телом, словно сошедшим с рекламного плаката, шёл по просторному светлому коридору. Камера следила за ним до огромного трудового барака, где включался яркий свет, озаряющий спальные капсулы, расположенные в два яруса.

Арестанты просыпались, лениво потягиваясь, но, как ни странно, уже причёсанные и одетые в оранжевые комбинезоны с личными номерами. Они строились в идеально ровные линии по центру барака, а гвардеец с неизменным выражением строгости вызывал номера один за другим. Каждый арестант делал шаг вперёд, подтверждая своё присутствие.

После завтрака в шумной столовой следовало построение на плацу. Гвардеец называл номера, и каждому присваивался определённый цвет. Как только построение завершалось, на полу загорались разноцветные линии, ведущие арестантов в разные трудовые блоки. Камера с гордостью демонстрировала сцены трудовых будней: буровые установки, подводные аппараты, защитные костюмы рабочих, занятых на поверхности. Среди них даже мелькали арестанты с повязками дружинников – помощников гвардейцев, изображавших жизнерадостность и энтузиазм.

Конец трудового дня в колонии заканчивался там же, где начинался – на плацу. Уставшие, но довольные трудящиеся, вместо того чтобы броситься в койки для долгожданного сна, демонстрировали завидный энтузиазм. На экране их показывали спешащими в зону отдыха: кто-то бодро отжимался в спортзале, другие играли в настольные игры или даже танцевали сальсу. Особо ярким моментом были арестанты, окружившие друг друга в кругу, жестикулирующие и с пафосом декламирующие стихи. Именно этот эпизод вызывал у Лексо приступы смеха, хотя он всё же решил, что если и попадёт в этот театр абсурда, то место ему найдётся только в библиотеке – среди тех, кто делает вид, что читает.

Видео завершалось демонстрацией "неповиновения". Оператор с гордостью показывал худощавого арестанта, который пытался в одиночку напасть на тяжело вооружённых гвардейцев, или беглеца, метнувшегося по бесчисленным коридорам только для того, чтобы врезаться в закрытую заслонку и позже быть прикованным цепями в изоляторе. Последний момент – геройский побег – Лексо пересматривал сотни раз, подражая эмоциям беглеца и неизменно заканчивая смехом.

Лексо часто размышлял о контрасте между этими двумя видео: с одной стороны – мрачное послание о безысходности, с другой – утопия, где даже арестанты выглядели счастливыми. Возможно, департамент МКФСИН надеялся, что такие видео вызовут чувство обречённого повиновения, подслащённое иллюзией надежды. Но для Громова эффект был скорее слабительным: после каждого просмотра он отправлялся в санузел.

Приняв душ, Лексо вышел в основное помещение камеры и потянулся за комбинезоном, который взлетел вверх вместе с ним – гравитация вновь отключилась. Схватившись за сломанный стул, он заметил, как космозак резко встряхнуло, а гравитация неожиданно вернулась. На этот раз Лексо с грохотом влетел в стенку санузла, проломив её насквозь. Очнувшись на полу среди обломков, он, смеясь, пожалел будущего арестанта этой камеры.

– Заключённые, займите места рядом с выходом и пристегните ремни безопасности. Наш корабль начинает манёвр сближения с поверхностью Европы, – прозвучал голос из колонки.

Лексо, отряхиваясь от пыли и обломков, поднялся и направился к креслу у выхода. Прочно пристегнувшись, он мысленно попытался вспомнить инструкции, касающиеся его мышечных модулей и других имплантов. Однако, как ни старался, инструкции были для него столь же непостижимы, как язык древних цивилизаций.

Космозак затрясло ещё сильнее. Пыль, осколки и капли воды из повреждённой трубы зависли в невесомости, окружив Громова. Он прикрыл лицо руками, готовясь к ещё одному рывку.

– Заходим на посадку.

Тряска усилилась, гравитация отключилась, затем снова резко вернулась. Мощный толчок снизу вверх выбил воздух из лёгких Лексо, который успел лишь сплюнуть кровь от прикушенного языка и громко рассмеяться:

– Отличная посадка!

– Космозак МКФСИН успешно прибыл в трудовую колонию Европа. После открытия бронирования камер следуйте по зелёным огням, – прозвучало объявление.

Лексо всё больше и больше обретал внутренний покой, предвкушая начало своего увлекательного приключения. Поднявшись с кресла и отряхнувшись в очередной раз, он дождался открытия бронированной двери. Оставив после себя полный разгром в камере, Громов уверенно направился по зелёным стрелкам к выходу.

Его никто не сопровождал, а по открытым камерам было видно, что заключённые выгружались по одиночке. Провожатые, судя по всему, остались на орбите Земли. Выйдя из космозака, Лексо оказался в узком, плохо освещённом коридоре, больше напоминающем трубу с железным перфорированным покрытием и металлическими ограждениями. Влажный воздух и темнота сразу разрушили те слабые иллюзии, которые могли возникнуть при просмотре рекламного видео о жизни в колонии. Вместо светлых коридоров, внушающих надежду, здесь были сырость и металлический холод, которые мгновенно лишали вновь прибывших фантазий о "начале новой жизни".

Пройдя около двадцати метров, Лексо подошёл к шлюзу, за массивной решёткой которого стоял сурового вида гвардеец.

– Голову и руки вложить в биосканнер, – не поднимая глаз, скомандовал он.

Лексо без лишних вопросов подчинился.

– Личный номер пять ноль пять один индекс восемь два знака равенства D, – произнёс механический голос сканера. (5051 8==D)

Рядом с Лексо открылась дверь.

– Проходите для получения стандартного комплекта заключённого и клеймирования, – продолжил гвардеец.

Лексо вошёл в дверь и оказался в большом помещении, которое всё так же напоминало трубу с перфорированным металлическим покрытием. По её центру находились изолированные секции с прозрачными стенами и потолками, ярко освещённые, где сотрудники МКФСИН под охраной гвардейцев с автоматическим оружием выполняли свои обязанности.

– Раздевайтесь, – скомандовал голос одного из сотрудников.

Лексо подчинился, оставшись только в нижнем белье.

– И куда, мать твою, мне наносить клеймо? – раздражённо произнёс офицер, увидев тело Громова, покрытое татуировками от шеи до ступней.

Лексо лишь равнодушно пожал плечами.

– Немой, что ли? – буркнул офицер, поднимая коммутатор и вызывая коллегу.

– Слушай, тут один из новеньких, весь размалёванный от пяток до макушки, как будто стены моей дочери, – пожаловался он.

Пауза.

– Что значит бухал? Да куда мне его номер наносить? На предплечьях – всё забито, на торсе – ни светлого пятнышка… Ага, понял. – После короткого обсуждения он скомандовал:

– А ну, повернись!

Лексо медленно повернулся, демонстрируя зататуированную спину.

– Зона шейных позвонков свободна. Справа и слева рога, но центральная часть чистая. Видно будет, если смотреть сзади. Ага, спасибо. – Офицер отключился, взял ручной лазерный маркировщик и уверенно нанёс на шею Лексо чуть выше шейных позвонков новый номер.

5051 8==D

В следующем стеклянном боксе Лексо выдали оранжевый комбинезон, точь-в-точь как в видео. На груди и спине комбинезона, который едва выдержал натиск его стремительно обрастающего мускулатурой тела, красовалась нашивка с личным номером.

– Так, ты у нас привитый. Пшёл дальше! – скомандовала женщина, свисающая своим массивным телом с покосившегося под её весом кресла.

Лексо, усмехнувшись и мысленно пожелав сотруднице яркой личной жизни, направился в следующий бокс.

– Заберите свои личные вещи! – сиплым голосом произнёс болезненно-бледный сержант с красными белками глаз.

Громов подошёл к транспортной ленте, где его ждал квадратный кулон с рунами, который Анна надела ему на шею в СИЗОМ-3 и коробку с витаминами. Покрутив кулон в руках, так и не поняв его назначения, он повесил кулон на шею, спрятав под комбинезон.

– В этом вещмешке – сублимированное питание, медикаменты и базовая информация о колонии, – выдавливая слова с трудом, добавил сержант. – За этой дверью автоматический вагон отвезёт тебя в карантинную зону.

– На карантине пробудешь около семи земных суток с другими арестантами. После этого комиссия решит, в какой барак тебя поселить и какую специальность присвоить, – закончил он, тяжело дыша, и жестом указал дорогу.

Лексо, закинув вещмешок на плечо, проследовал в металлический вагончик, лишённый окон. Внутри, по обе стороны от входа, стояли изрядно потрёпанные, заржавевшие скамейки. Тускло-оранжевый свет, исходящий от грязной лампы, лишь усиливал гнетущую атмосферу.

Вагон скрипел, искрил и свистел, двигаясь в сторону карантина. Оценить скорость движения было невозможно из-за отсутствия окон, но Лексо, за время, проведённое в изоляции, научился определять время по внутреннему ритму и последовательности событий, а не по хронографам.

С момента старта прошло семь минут и тридцать восемь секунд, прежде чем температура воздуха резко повысилась. Спустя минуту вагон вошёл в зону резкого понижения температуры. Такие контрасты повторялись ещё несколько раз. Наконец, после двадцати семи минут и тридцати секунд пути, вагон остановился.

Двери открылись, и Лексо оказался в очередном тёмном, но более тёплом коридоре. Его встретила группа гвардейцев в боевых экзоскелетах. Лексо, улыбаясь, вспомнил героя-беглеца с видео в космозаке.

– Где твой личный номер?! – рявкнул один из гвардейцев.

Лексо, сложив кулак, гордо указал средним пальцем за спину в область шеи. Гвардеец молча подошёл, опустил ворот комбинезона и отсканировал номер.

– Камера 310, – коротко бросил он, толкнув Громова вперёд. Под конвоем Лексо проследовал к указанной камере.

Помещение, куда его привели, выглядело хуже любых ожиданий. В тускло освещённой комнате, шагов пятнадцать в длину и пять в ширину, в один ряд стояли металлические кровати с сеткой и пружинами, торчащими в разных местах. На полу, справа от входа, располагалось отверстие для нужд, обрамлённое низким подиумом с кнопкой слива на стене. Запах сырости и затхлости делал пребывание в камере невыносимым.

Лексо выбрал кровать, где пружины торчали у ног, скинул вещмешок и со скрипом рухнул на матрас. Глядя на грязный потолок с мутными сталактитами и ржавыми разводами, он задумался, как быстро ветшает всё, лишённое ухода. Ещё сорок лет назад эта колония считалась технологическим достижением, а сейчас…

Мысли медленно перетекли в сон, унося Громова в грядущие испытания.

Короткий отдых Лексо был прерван металлическим лязгом открывающейся двери. В камеру вошли трое массивных мужчин в лёгких чёрных экзоскелетах без рукавов. Их тела отличались внушительными габаритами, а небольшие головы с коротко стриженными волосами выглядели несоразмерно малыми на фоне широких плеч. У одного из них вместо рук были боевые протезы, второй имел лицо, испещрённое шрамами и ожогами, особенно заметными на правом глазу.

– Здорово, Лексо! – тяжело и насмешливо поздоровался мужчина с механическими руками.

Лексо молча встал с кровати, подозрительно разглядывая незваных гостей.

– Чего молчишь? Язык проглотил? – продолжил механик, резко схватив Громова за шиворот и бросив в сторону шрамированного.

Тот, словно ожидая, подскочил и встретил летящего Лексо ударом ноги в челюсть. Громов упал, на мгновение потеряв сознание.

– Скучно, – пробормотал механик, подходя к беззащитному телу. Он рывком поднял металлическую кровать, словно игрушку, и, размахнувшись, со всего размаху ударил ею Громова по голове. Из рассечённого лба хлынула кровь.

Шрамированный – подошёл к окровавленному Лексо и начал яростно пинать его, вколачивая в стену камеры. Громов пытался защититься, но это лишь раззадорило нападавшего. Тот, схватив Громова, вытянул его в центр комнаты, где к избиению подключился третий участник. Они били Лексо поочерёдно, пока его тело не обмякло, и он вновь не потерял сознание.

"Может, ты попробуешь сопротивляться, пока нас не убили?" – раздался в голове голос Анны.

"Я активирую ГМЗ и стимулирую надпочечники. У тебя будет три секунды, чтобы ударить правой рукой в область паха ближайшей цели. Поверни кулак пальцами к себе. Удар будет усилен мышечными модуляторами и костными усилителями," – продолжал голос, отчётливо диктуя стратегию.

"После удара вскочи на ноги, но оставайся в корточках. Развернувшись через левое плечо, нанеси удар кулаком в пах второй цели. Затем вставай и наноси удар коленом в переносицу, усиливая его рывком за голову. Вероятность ликвидации цели №2 – 80%. Я проанализирую обстановку дальше," – указания звучали спокойно и чётко.

Лексо, полностью обезболенный и наполненный странной решимостью, последовал инструкциям. Он открыл глаза, и, собрав всю свою силу, ударил правой рукой в пах механику. Удар был настолько мощным, что мужчина завалился на спину, скуля от боли. Мгновенно Лексо развернулся и нанёс удар в пах шрамированному, тот подпрыгнул от боли. В воздухе его встретило колено Громова, с хрустом загнавшее переносицу в мозг. Шрамированный рухнул замертво.

Меньше трёх секунд понадобилось Лексо, чтобы нейтрализовать двух нападавших. Один лежал мёртвый, второй корчился на полу.

Третий мужчина, до этого момента молча наблюдавший за избиением Лексо, внезапно вышел из оцепенения и потянулся за устройством, закреплённым на поясе. В этот миг всё вокруг словно застыло, и Лексо вновь услышал холодный и уверенный голос в своей голове:

“Активирую следующую волну гормональной стимуляции.

Моей базы данных недостаточно для точной идентификации средства дистанционного поражения у цели №3. Однако мимическая карта и анализ ферментов потовых желез цели указывают на сильный испуг и замешательство. У нас есть около 4-5 секунд на упреждение.

Цель №1 лежит на левом боку, прижимая обе руки к паху, в двух шагах от тебя. Действуй быстро:

1. Начни разгон с правой ноги, второй шаг – левой.

2. В прыжке нанесёшь удар носком в область переносицы цели №1, перевернув его на спину.

3. Займи позицию, чтобы его голова оказалась между твоих ног. Подпрыгни и правым коленом нанеси удар с максимальной силой.

4. Затем оттолкнись левой ногой, совершая кувырок, набери скорость и на полном ходу прыгай коленями вперёд в грудь цели №3.”

Голос замолчал, и время будто снова потекло. Лексо, не теряя ни секунды, приступил к действию. Всё происходило молниеносно: первый удар носком перевернул цель №1 на спину, она обмякла и раскинула руки. Лексо прыгнул, с хрустом добивая правым коленом переносицу, окончательно нейтрализовав противника.

Разогнавшись для последнего прыжка, Лексо устремился к цели №3. Однако либо голос ошибся в расчётах, либо он замешкался на долю секунды – этого времени хватило, чтобы цель №3 достала своё устройство. В тот самый миг, когда Лексо уже летел коленями вперёд, она успела активировать электрическую дугу, направив её в область его груди.

Лексо почувствовал резкий разряд боли, но инерция его движения завершила удар. Он ясно услышал, как под коленями треснули кости цели №3. Оба противника рухнули на пол: Лексо и мужчина с устройством. Изо рта последнего хлынула кровавая пена, его грудь была вдавлена. Лексо, ошеломлённый шоком от удара электрической дуги, потерял сознание, так и не поняв, жив ли его последний противник.

***

"Повреждения существенные, но в твоём случае не смертельные. Я блокирую попытки твоей нервной системы вернуть сознание, чтобы перенаправить ресурсы организма на восстановление моторных функций, устранение повреждений внутренних органов, а также гематом и порезов. Состояние костной ткани, связок, суставов и мышц оцениваю как удовлетворительное. Однако без модификаций летальный исход боя произошёл бы после первого удара по голове," – спокойно сообщил голос.

– Кто ты? – мысленно обратился Лексо.

"Я нанокристаллический искусственный интеллект."

– Почему темно и я не чувствую своего тела?

"На данный момент ты находишься без сознания, и, насколько я могу судить, в безопасности. Пять минут назад в камеру зашёл мужчина, в поведении которого я не обнаружила враждебности. Он поднял твоё тело и в данный момент транспортирует его в место под названием 'Чёрная масса'."

– Во-первых, почему ты женского пола и говоришь голосом Анны? Во-вторых, почему ты знаешь, что происходит с моим телом, а я нет?! – возмутился Лексо.

"Отвечаю на первый вопрос. Согласно нейронным связям, которые мне удалось активировать, я обнаружила повышенное доверие к женскому полу, а также учащённое сердцебиение при упоминании Анны. Более того, Анна вызвала в твоём подсознании активацию нейронов в заблокированных областях памяти. Таким образом, самым воспринимаемым голосом для моего интерфейса стал голос Анны.

Ответ на второй вопрос: моя осведомлённость связана с тем, что я интегрирована в твою нервную систему. Это позволяет мне взаимодействовать с твоим телом и окружающей средой, используя твои рецепторы. Кроме того, моя система развивается в твоём подсознании, что является основным источником моих знаний."

– Так, понятно. ИИ – это слишком официально, а Анна – не твоё имя. Поэтому я буду звать тебя Исочка.

"Исочка?" – голос прозвучал с лёгкой интонацией недоумения.

– Да, уменьшительно-ласкательное от "искусственное сознание", – пояснил Лексо.

"Очевидно, что флирт – это одна из базовых моделей твоего поведения при взаимодействии с представителями женского пола."

– А то. Нет существ прекраснее, – отшутился Громов. – Значит, пока моё тело куда-то везут, мы можем болтать? И вот ещё, во время боя ты общалась со мной… – Лексо замялся, подбирая слова. – Будто останавливая время. Как это возможно?

"Временное ощущение замедления связано с резкой активацией твоих когнитивных и моторных центров. На уровне восприятия это выглядит как замедление внешнего мира. Подобный эффект достигается за счёт стимуляции выброса нейротрансмиттеров и переноса обработки сенсорных данных в гиперактивный режим. Для твоего сознания это ощущается как остановка времени, хотя на самом деле это результат ускоренной работы твоего мозга," – объяснила Исочка.

"Беседы мы можем вести, пока функционирует твой мозг и не повреждена зрительная доля, где размещён главный аналитический кристалл с моей основой, если объяснять простым языком. Что же касается боя, то время остановилось лишь для твоего восприятия. Для окружающих оно шло своим чередом. В момент тактической оценки я взаимодействую напрямую с твоими нейронными связями, а это происходит настолько быстро, что твоё сознание воспринимает это как паузу. За эти доли секунды я успеваю донести тактическую информацию в форме, доступной твоему пониманию, а также дать указания твоему телу и органам, как подготовиться к действиям. Например, сейчас, пока я отвечаю на твои вопросы, я одновременно направляю лейкоциты к очагам повреждений для ускорения заживления, слежу за гормональным фоном, регистрирую внешние раздражители, такие как состав воздуха, благодаря встроенному газоанализатору. Даже без визуального контакта с окружающей средой я ориентируюсь в пространстве в сто раз лучше самого внимательного человека."

– Всё, понял! – Лексо почувствовал, что, если не перебьёт Исочку, её объяснения будут продолжаться бесконечно. – А что насчёт моей памяти? Я явно не всё помню. Что ты с этим можешь сделать?

"Этот вопрос был ожидаем. С момента моей биоинсталляции я работаю над этим. Твоё подсознание защищено сложной системой сенсорных триггеров, которые открывают доступ к ячейкам памяти только в моменты активации. Например, во время недавнего боя, когда тебя начали избивать, сработал боевой триггер. Он активировал нейроны, связанные с двумя воспоминаниями: первым, где ты наносишь удар в пах, и вторым, где поражаешь область носа. На основе этих данных я построила боевую стратегию, включив в неё расчёты, недоступные человеческому мозгу. Результат ты видел сам."

– Понял. То есть если воспоминания будут возвращаться, ты узнаешь об этом первой.

"Верно. Ты весьма догадлив."

– Я не понял, ты со мной заигрываешь? – мысленно ухмыльнулся Лексо.

"Флирт не входит в мою функциональность," – с лёгкой иронией ответила Исочка.

– Угу, конечно. А что сейчас происходит? – попытался сменить тему Лексо, чтобы свести весь разговор к юмору.

"Тебя привезли в новое место и сейчас решают, что с тобой делать. В данный момент они сканируют твоё тело и обсуждают, как быстро заживают твои раны. Они поражены, что гематомы уменьшились втрое, а порезы практически затянулись."

– Кто они такие?

"Вероятнее всего, это заключённые, живущие в секторе с минимальным контролем гвардии. Мужчина, который доставил тебя сюда, эмоционально рассказывает о твоей драке с тремя бойцами. Дословно: 'В одиночку размазал по камере троих головорезов Белого.'"

– Белого?

"Судя по их разговорам, Белый – это местный лидер или авторитет. Сейчас они делают ставки на то, к какой банде ты можешь принадлежать, и обсуждают, дальнейшее развитие событий."

– Исочка, приводи меня в сознание! – завопил Лексо. – Я пропускаю беседу моих фанатов. – Он звучал так, словно ребенок, умоляющий посмотреть вечерний мультфильм.

– Я бы не рекомендовала, – последовал спокойный ответ. – Болевые ощущения в области груди и головы будут крайне неприятными. К тому же, некоторые отделы твоего мозга всё ещё восстанавливаются после сотрясения. Это может повлиять на твою способность чётко формулировать мысли. Пока ты в бессознательном состоянии, я могу контролировать болевые импульсы и перенаправлять ресурсы организма на восстановление. А с точки зрения разведки, твое бессознательное состояние гораздо выгоднее: люди вокруг говорят свободно, и их разговоры могут оказаться весьма полезными.

– Убедила, Исочка! Шпионь, – нехотя согласился Лексо и погрузился в собственные размышления.

Громова привезли в сектор лагеря, известный как "Чëрная масса". Это был один из самых крупных секторов на Европе, со сложной социальной структурой, включающей кланы, банды и множество малых группировок. Здесь находились люди, лишённые свободы за самые разные преступления против Единого Закона. После суда их отправляли сюда работать на благо тех, кто создавал и поддерживал новый порядок, насаждаемый экосистемами на Земле.

Многие из этих людей, даже лишившись дома и близких, сохранили свои убеждения, образ жизни и способность объединяться. Со временем заключённые выработали право на относительную свободу, которое им удалось отстоять кровавыми бунтами и долгими переговорами с местной администрацией.

"Чëрная масса" стала связующим звеном между заключёнными и гвардейцами. Лидеры различных групп и офицеры колонии заключили шаткий мир. Его условием было сохранение баланса между внутренними законами “положения” и строгими правилами “режима”.

Отдалённость Европы от административного центра ФСИН на Земле сыграла свою роль: желающих работать в суровых условиях было гораздо меньше, чем количества заключённых, отправляемых на спутник. Дефицит личного состава затруднял поддержание режима, что нередко выливалось в бунты. В таких случаях прилетала следственная комиссия, и её работа оставляла след в виде ухудшения условий как для заключённых, так и для сотрудников колонии.

Чтобы избежать подобных последствий, администрация и заключённые нашли общий язык. "Чëрная масса" взяла на себя функции поддержания порядка. Она действовала гораздо эффективнее, чем сами гвардейцы, которые за это закрывали глаза на внутреннюю жизнь колонии. Во время проверок, стороны координировались, создавая иллюзию исправного соблюдентя всех правил.

Если заключённым требовалось что-то запрещённое режимом, представители "Чёрной массы" садились за стол переговоров с администрацией. Эти переговоры зачастую приводили к компромиссам, которые позволяли сторонам сосуществовать.

В итоге "Чëрная масса" стала ключевым элементом системы, сохраняющим баланс между режимом и положением арестантов.

– Он ещё не пришёл в себя? – обратился к одному из мужчин, притащивших Лексо.

– Нет, мы тут вообще гадаем, придёт ли он в сознание. На нём живого места не было! – ответил спаситель, делая глоток горячего напитка.

Мужчина подошёл к лежащему на кушетке Громову и внимательно осмотрел оголённые участки тела, открывшиеся через порванный, пропитанный кровью комбинезон.

– Крови было много, но я не вижу даже ссадин! – удивился он, протирая влажной тряпкой место, где должна была быть рана.

– Говорю же, не было. Всё заживает, будто он не человек. Модификаторы прокачаны до предела. Когда я его нашёл, у него была пробитая голова. – спокойно добавил спаситель.

– Изид хочет его видеть, – мрачно произнёс мужчина, стоявший в стороне.

– Его появление на Европе напрягло режим. Мало того, что он устроил разборку на территории карантина, так ещё и не поставил в известность положение. – он тяжело вздохнул. – Три трупа на карантине. Такого тут никогда не было. И это не останется незамеченным.

Мужчина сел напротив спасителя и, глядя ему в глаза, задал вопрос:

– Зарик, как ты там оказался? И зачем тащить его в "Чёрную мессу"? Это не твой стиль.

– Не копай, Тарик, – отозвался Зарик, его тон остался спокойным, как будто разговор шёл о чём-то обыденном. Он протянул чашку с напитком. – Чифир будешь?

Костяшки на руках Зарика, испещрённые шрамами, намекали на опыт в многочисленных боях.

– Ничем хорошим это не закончится, вот увидишь, – буркнул Тарик.

– Попей лучше. Ты уставший, нервничаешь, – невозмутимо предложил Зарик, отпивая из своей чашки.

– Олег! – Тарик повысил голос, явно раздражённый невозмутимостью собеседника. – Если он не очнётся и не объяснит, что произошло, интерес к нему перерастёт в интерес к нам. Ты понимаешь, во что мы ввязались?

Тарик бросил взгляд на Громова, ещё раз пытаясь осмыслить, что за человек лежал перед ними.

" Пора, " – раздался голос в голове Лексо.

Громов открыл глаза. Яркий свет больно ударил по глазам, отзываясь звоном в голове. Мир поплыл перед ним, картинки путались, а глухой гул в ушах не давал сосредоточиться. Каждый вдох был мучительно трудным. Боль пульсировала в шее, спине и груди, а ощущение, будто его внутренности выпотрошили и небрежно вернули обратно, не оставляло.

– Очнулся, – донёсся голос одного из мужчин.

– Говорить можешь? – прозвучал второй голос, резкий, с ноткой настороженности.

Лексо попытался ответить, но вместо слов из горла вырвался лишь хрип.

“Это ты уже достаточно хорошо восстановился. И боль твою я глушу на уровне нервной системы. Поэтому не спеши. Минут десять-пятнадцать нужно, чтобы поэтапно запустить ЦНС”, – раздался голос Исочки.

Лексо взвыл от боли, его тело корчилось на кушетке. Двое мужчин подбежали к нему.

– Тарик, принеси морфинопсил, пока от болевого шока он снова не вырубился, – сказал Зарик, наливая стакан воды и пытаясь напоить Громова.

– Терпи. Поднимаю температуру тела. Это немного поможет, – шепнула Исочка.

Тарик подошёл со шприцем и быстро сделал укол в вену. Невыносимая боль начала уходить, сменяясь теплом обезболивающего, медленно растекающимся по телу.

“Тоже неплохо”, – одобрительно отметила Исочка.

– Он весь горит, – Зарик смочил ткань и положил её на лоб Лексо.

Громов перестал извиваться от боли. Он пытался сфокусироваться, отделяя звуки внешнего мира от гулкой пульсации крови, словно штормовые волны, заполнявшие его сознание. Через двадцать минут он с трудом поднялся, сел на кушетке и, взглянув на мужчин, произнёс:

– Мне нужен душ.

Голос его звучал хрипло, а остатки боли ещё ощущались в челюсти. Он неуверенно поднялся на ноги. Мужчины переглянулись, обалдев от скорости его восстановления.

– Ты точно ходить можешь? – с недоверием спросил Тарик, вспоминая рассказ о драке на карантине.

– Вполне. Но нужен душ, – Лексо бросил взгляд на свою пропитанную кровью одежду.

– И, возможно, у вас есть целая одежда? – добавил он, дёрнув за лоскут ткани, торчащий из разорванного комбинезона. Ткань легко поддалась, оголив грудь, покрытую спёкшейся кровью.

– Найдём. Пошли, – Зарик залпом допил остатки чифира и жестом указал вглубь помещения, где из стены торчали душевые лейки.

– Тебя как зовут? – поинтересовался Зарик, шагая рядом с Лексо.

– Лексо, – коротко ответил Громов, открывая вентиль одной из душевых леек. Он бросил вопросительный взгляд на Зарика.

– Меня зовут Олег, но все зовут Зариком. Будем знакомы, – протянул руку мужчина.

Из лейки потекла горячая вода, плотным потоком омывая тело Лексо. Вода была достаточно тёплой, чтобы смыть кровь и грязь, но недостаточно горячей, чтобы хорошо пропарить кожу.

– У нас только одна техническая вода – горячая. Она идёт из геотермального источника под нами, который обогревает жилые сектора колонии. А питьевую воду мы качаем с поверхности, где талый лёд. Поэтому крана с холодной водой нет, – объяснил Зарик, решив немного рассказать о быте колонии.

Лексо молча кивнул, слушая, но мысли его были заняты другим. Полностью намочив прилипший к телу комбинезон, он аккуратно снял его, оставив на полу кровавые разводы, смываемые тёплой водой.

Смыв кровь, на теле Громова вновь проявились его разноцветные татуировки, хаотично покрывающие почти каждую часть тела. Действие мышечных модификаторов преобразило его прежнюю худощавую фигуру: массивные плечи, развитые мышцы спины и ног образовали идеальную трапецию, подчёркивающую мощь и силу. Громов выглядел, как оживший демон из своих же татуировок.

Тарик вернулся с новым комбинезоном, таким же, как прежний, но с другой маркировкой личного номера.

– Другого нет. А прежний хозяин… – Олег усмехнулся. – Умер от лихорадки, так что это не совсем “оставил на общее”.

Лексо полностью смыл грязь, кровь и дурные мысли, позволяя потокам горячей воды унести остатки боли. Он закрыл вентиль и глубоко вдохнул, чувствуя, как тело постепенно возвращает ему привычные ощущения.

Тарик, с нескрываемым интересом разглядывая татуировки Громова, протянул ему комбинезон.

– Интересная у тебя живопись, – пробормотал он, продолжая разглядывать символы и узоры на теле Лексо.

Громов промолчал, быстро оделся и направился вслед за Олегом в сторону одного из бараков, чтобы встретиться с человеком по имени Давид, известным в колонии под прозвищем Изид.

***

Логистика колонии делилась на три основные группы.

Первая группа, доступная исключительно сотрудникам колонии, включала красные пешеходные коридоры, соединяющие офис руководителя с режимными зонами: карантином, медицинским корпусом, плацем, оружейной и каютами офицеров. Эти коридоры строго охранялись, и доступ к ним был категорически запрещён заключённым.

Вторая группа включала инфраструктуру, используемую как режимом, так и заключёнными, при определённых условиях. Это были некоторые линии внутреннего метро, пешеходные коридоры и сектора с менее строгим уровнем безопасности. Такие зоны использовались для контроля и поддержания порядка, но нередко попадали под влияние "положения" – структур, созданных самими заключёнными.

Третья группа была уникальной: это импровизированные коридоры, туннели и дороги, созданные самими арестантами. Эти маршруты, такие как кабуры, сигвей-дороги и соединительные ходы, не числились в официальных проектах транспортной логистики колонии. Они связывали независимые зоны вроде "Чёрной массы", "Торгового альянса" и других автономных секторов, где заключённые объединялись по интересам, убеждениям или вынужденным обстоятельствам.

Переходы между этими зонами охранялись блокпостами гвардейцев, а проход осуществлялся только по предварительной договорённости или под конвоем одного из охранников. Альтернативой был посреднический сервис так называемой "козлобанды" – группы заключённых, подчиняющихся гвардейцам и выполняющих хозяйственно-бытовые задачи в колонии.

Каждый день армия "козлов" начинала свою работу в административной зоне, где они загружали термосы с едой сомнительного качества и развозили их по всей колонии. "Козлы" могли беспрепятственно пересекать блокпосты, что делало их незаменимыми для торговли и бартера между заключёнными. Предприимчивые арестанты, пользуясь их услугами, налаживали бартерные связи, передавая грузы, необходимые для улучшения быта.

Подобная деятельность, конечно, вызывала раздражение у представителей режима и "смотрящих" за порядком. Однако обе стороны предпочитали закрывать на это глаза, осознавая, что такие связи поддерживали общее равновесие в непростой жизни колонии.

Тарик, Олег и Лексо прошли по узкому локальному коридору длиной около ста метров, по обеим сторонам которого располагались камеры. Между ними с деловым видом свободно перемещались арестанты, живущие в этом бараке, за который отвечал Давид. Дверь в камеру была открыта, и трое вошли внутрь без препятствий.

Давид, мужчина средних лет с крепким телосложением и подтянутой фигурой, явно поддерживал форму благодаря спортивной борьбе. Его аккуратная стрижка и чистый спортивный костюм с логотипом в виде силуэта кошки на груди резко контрастировали с другими обитателями барака. Давид в это время спокойно беседовал с тремя арестантами. Камера была обустроена иначе чем те, которые видел Лексо: три земные кровати, оборудованные пневмоматрасами, были П-образно расставлены вокруг импровизированной палатки, сделанной, вероятно, из цветного постельного белья.

– Даво, мы тут пришли с нашим… – начал было Тарик, но запнулся, не найдя подходящих слов, и лишь махнул рукой в сторону Лексо. – С нашим гостем.

– Мужики, подождите, у меня тут неотложное дело, – Давид вежливо проводил своих собеседников к выходу, затем закрыл дверь камеры и пригласил гостей в палатку.

– Ну, приветствую тебя! – протянул он руку Громову, оценивающе глядя на него. – Давид.

Лексо молча пожал руку, отмечая спокойную уверенность в жестах мужчины.

– Ну ты и навёл шороху, – Давид чуть склонил голову, разглядывая Громова. – Не успел заехать, как уже заинтересовал и "положение", и "режим". Он сел в позу лотоса, спокойно ожидая реакции.

Лексо лишь пожал плечами и немного улыбнулся.

– Расскажи мне о себе, кто ты, от жизни по жизни? – поинтересовался Давид, скрестив руки на груди.

– Вот тут сложность. Я понятия не имею, – честно ответил Громов. Затем он поделился всем, что знал о себе, намеренно опустив детали, связанные с вмешательством неизвестных лиц на СИЗО и их манипуляциями с его телом. Рассказ о криосне, четырёх годах одиночного заключения с блокаторами речевых связок и вызванной этим амнезии вызвал впечатление у слушателей, но не дали ответа на главный вопрос: кто он такой? Наоборот, загадка его личности только усилилась.

– Страдал так страдал, – прокомментировал Зарик, задумчиво потягивая напиток.

– Так, а что произошло на карантине? – продолжил Давид, пристально смотря на Лексо.

– Ничего особенного, – обыденно ответил Громов, будто каждый день после завтрака разминался, оставляя после себя три трупа. Однако, заметив, что от него ждут более развернутого рассказа, он подробно описал бой, лишь опустив упоминание тактической помощи от "Исочки".

Давид внимательно выслушал и надолго задумался. Тарик и Зарик засыпали Лексо вопросами. Один интересовался техникой боя и школой, в которой такому учат. Другого занимали "нечестные приёмы", использованные Громовым.

– Они не собирались его просто избить, – перебил их Давид, нахмурившись. – Эти парни после своих визитов обычно оставляют только трупы.

Он замолчал на мгновение, затем продолжил:

– Поэтому возникает определённое несоответствие. Лексо, на тебя напали трое лучших убийц Белого. Меня интересует, как ты выжил после их нападения, пережил выстрел из электродугового пистолета и сумел в одиночку убить трёх нафаршированных модификаторами бойцов. Очевидно, что ты оснащён ничуть не хуже, а возможно, и лучше. Причём оснащён чем-то, что ранее здесь никому не встречалось.

Давид недвусмысленно намекнул на сверхбыстрое восстановление Лексо. Не только внутренние органы, но даже кожный покров восстановился практически идеально. Там, где был ожог от дуги, теперь скрывался лишь слабый след под комбинезоном. А место, где на черепе должна была остаться дыра, выглядело как заживающая царапина.

– Так что, Лексо, встаёт вопрос: кто ты на самом деле? – Давид внимательно изучал реакцию Лексо. – И еще, почему Белый рискнул нашим хрупким миром между всеми нами, обитателями колонии, напав на тебя в строго запрещённой зоне? Никто никогда не вёл даже разборок на территории гвардейцев, не говоря уже о заказных убийствах, – Давид заговорил более напряжённо, чем раньше, его голос выдал скрытую тревогу.

– Я защищался, – спокойно ответил Лексо.

– Три трупа в камере на карантине найдены гвардейцами. Знаешь, что это значит? – Давид пристально посмотрел на Громова.

– Это значит, что на Европе стало на три убийцы меньше, – невозмутимо отозвался Лексо.

Давид тяжело вздохнул, взявшись за голову.

– Нет, Лексо, это значит, что теперь у Хозяйки появилась прекрасная возможность прогнуть нас в рамках наших договорённостей.

– Хозяйка? – удивлённо поднял бровь Громов.

– Хозяйкой здесь называют руководителя колонии, – пояснил Тарик.

– Это женщина? – Лексо выглядел ещё более удивлённым.

– Нет, – коротко ответил Зарик.

– Почему тогда "хозяйка", а не "хозяин"? – продолжал задавать вопросы Громов.

– Много чести, поэтому "хозяйка", – с лёгкой усмешкой заключил Давид, заканчивая экскурс по лагерной терминологии.

– Лексо, Белый, хоть и конченный негодяй, но всё же инструмент, – Изид подбирал слова, чтобы донести суть. – Он часть силового механизма колонии. Когда нужно запачкать руки, но не свои, используют банду Белого. Этим частенько пользуются все, даже гвардейцы. Конечно, они закрывают глаза только в исключительных случаях и только если их ставят в курс дела. Но здесь – карантин, Лексо, карантин! – Давид усилил интонацию, давая понять, насколько всё серьёзно.

Однако Громов, не до конца понимая масштаб проблемы, только почувствовал, что голод даёт о себе знать.

– Может, перекусим? – предложил он неожиданно. – Я уже забыл, когда ел. На голодный желудок плохо думается, – добавил он с улыбкой.

– Ты что, шутишь? – Тарик резко шагнул вперёд, грозно глядя на Лексо. В этот момент Громов неожиданно чихнул. Тарик рефлекторно отпрянул, моментально оказавшись за спиной Зарика.

– Ну ты трус, – расхохотался Олег, и это разрядило напряжение. Давид невольно улыбнулся, а Лексо позволил себе расслабленно выдохнуть, наблюдая, как напряжение в комнате медленно уходит.

– Да, обычно мы по-другому встречаем новоприбывших заключённых. Но ты сам понимаешь, не каждый день здесь случаются такие вещи, – Давид поставил перед Лексо тарелку с кашей и булочки из муки, приготовленной из местных водорослей. Зарик тем временем разлил по кружкам тёмный терпкий напиток – местный чифер, сваренный из подводной растительности. После короткого перекуса мужчины, уже немного расслабившись, продолжили разговор.

– Итак, Хозяйка точно поднимет этот вопрос. Проблемы начнутся независимо от того, что решат с Белым, – Давид ненадолго замолчал, обдумывая свои слова. – Но с тобой “режим” всё равно найдёт повод затянуть нам гайки, и это неизбежно отразится на всех нас. Мне важно знать, на чьей ты стороне и кто отправил к тебе Белого?

– Зачем? – спокойно спросил Лексо, делая глоток терпкого чифера.

– Как зачем? – удивился Давид.

– Зачем тебе это знать? Почему твои люди вообще привезли меня сюда? Логичнее было бы оставить меня с тремя трупами, чтобы гвардейцы сами разбирались с этим. И что вообще делал твой человек в карантинном секторе? – Лексо продолжал спокойно, но его вопросы были резкими и продуманными.

В комнате повисло напряжённое молчание. Тарик, стоявший рядом, одобрительно взглянул на Громова, ожидая ответа от Давида.

– Случайность, – наконец произнёс Давид с непроницаемым лицом.

– Тогда именно это и говори всем, кто заинтересуется этой ситуацией, – усмехнулся Лексо, откинувшись на спинку стула.

– В конце концов, Давид, я прилетел на Европу, как и все остальные, прошёл все процедуры, получил новую татуировку с личным номером, комбинезон, добрался до карантина, лёг отдохнуть, планируя мирную жизнь: работать, как показано на видео, а потом решить, как проведу свободное время. Но вместо этого меня встретили трое парней с вполне конкретными намерениями, – Лексо сделал движение, изображая удары кулаками. – И теперь я, такой "неудачник", оказался в плену? Да? – возмутился Лексо.

– Ты не в плену, – спокойно возразил Давид.

– Хорошо, давай так: Тарик проводит тебя отдохнуть, а потом мы вернёмся к разговору, – предложил он.

– Договорились, – кивнул Лексо. Он поднялся со своего места, и вместе с Тариком они направились к отведённому ему спальному месту.

Когда они вышли, Зарик с усмешкой обратился к Давиду:

– Ну что, Давид, успешно проследил за ликвидацией Громова?

Глава 8

– Как?! Объясните мне, как ЭТО могло произойти?! – голос старика взревел, как раскат грома в куполе из черного камня. Лысый, тучный, он восседал во главе овального стола для экстренных собраний, словно живое воплощение древнего титана.

– Две тысячи сто лет! – его кулак ударил по столешнице, и звук этого удара отозвался в сердцах собравшихся. – Две тысячи сто лет наши предки, носители Пламени, хранили Заветы! Из цикла в цикл – они были якорем и компасом нашего пути! Мы черпали из них знания прошлого, мудрость настоящего и конструкцию будущего!

Он пронзительно обвёл взглядом ряды мрачных, молчащих фигур по обе стороны зала.

– А теперь… их нет. – Голос стал низким, глухим. – Ещё раз спрашиваю: как это случилось?!

Словно тень от фразы прошлась по лицам присутствующих. Один из мужчин, стоящий справа – с короткой стрижкой, в строгом тёмном костюме, на лацкане которого сиял герб ООН, – сглотнул и выступил вперёд:

– По информации наших агентов… подмена произошла сразу после обряда инициации, десять лет назад. Капсула с Заветами Евразийского консорциума была заменена муляжом. Остальные регионы не затронуты.

– Это и без тебя известно, советник Альберт! – старик злобно прищурился. – Именно в этом весь кошмар! Только наш Завет – пуст!

Он провёл дрожащей, покрытой пятнами рукой по своей потрескавшейся лысине, как будто желая стереть с головы саму мысль об утрате.

– Мы не первые. И, быть может, не последние. За десять тысяч лет человечество возводило цивилизации, лишь затем, чтобы стереть их до праха. Мы снова и снова подходили к границе просветления – и обнулялись. Цикл за циклом. Но всегда было одно…

Он медленно встал, тяжело опираясь на кулаки, поставленные на чёрную гладь стола.

– Пламя. Красное Пламя. Оно не позволяло исчезнуть нашему виду. Оно хранило баланс между хаосом и порядком. Заветы были не просто реликвией. Это были инструменты проектирования реальности. Это – воля Создателя, отлитая в слово, оставленная нам как бремя и ответственность.

Он замолчал, глядя куда-то сквозь стены зала, как будто пытаясь заглянуть в вечность. Когда вновь заговорил, голос стал тише, но в этой тишине чувствовалась сталь:

– И именно сейчас, когда Хранителем Завета стал я, – его пальцы вцепились в стол, – оказывается, что в капсуле – муляжи!

Он выпрямился, и вновь загремел:

– НИ РАЗУ за всю историю Ордена не был сорван цикл инициации! Ни разу! И вот теперь моё имя будет вписано в Летопись как имя хранителя, допустившего утрату Завета?! Никогда! Никогда!

Старик почти выкрикнул последние слова. Его лицо налилось зловещим багровым цветом, дыхание участилось. Казалось, ещё мгновение – и его охватит настоящий припадок.

–Хранитель… – вмешался мужчина слева, тоже лысый, но сдержанный, в сером костюме с эмблемой Всемирной организации знания. – Позвольте уточнить: согласно данным внутреннего аудита, капсула была вскрыта и подменена спустя три года после смерти Николая Громова…

Он сделал лёгкий поклон, прижав руку к груди.

– …а согласно своду неприкосновенности, доступ к святилищу Заветов осуществляется лишь один раз в десятилетие – в день обряда инициации. Только тогда Летописцы получают право внести новую строку в священные полотна. Эти строки – квинтэссенция десятилетнего пути человечества: мы сверяем свершения, определяем новый вектор, соотносим их с проекциями из прошлого цикла.

Он выпрямился, и в зале вновь воцарилась тишина. Насыщенная, густая тишина, будто сам воздух в помещении знал, что был нарушен не просто порядок. Нарушено было предначертание.

– Хватит мне рассказывать то, что я, как Хранитель, знаю лучше вас всех! – перебил его старик, стукнув кулаком по столу.

– Также я знаю, что единственная причина, по которой стало известно об исчезновении Заветов, – это исключение в своде законов, – продолжил старик, сверкая глазами. – В случае смерти Хранителя в течение десятилетнего цикла между инициациями – Свидетелям осиротевшего консорциума разрешается войти в хранилище за полгода до следующего обряда, чтобы внести имя нового хранителя в списки Завета.

Громов покинул мир в глубокой старости на третьем году после последней инициации в 2093 году. По решению двух оставшихся живых Хранителей "Красного пламени". Хранителем был избран человек, преданный делу, могущественный не только своей корпорацией "Терраформ", но и жёсткими, авторитарными методами добиваться поставленных Орденом задач – Сандо Хаоц.

– Если вы беспокоитесь о том, что скажут наши потомки, то имя Хранителя Громова до сих пор значится в списках Завета, – попытался успокоить старца мужчина справа.

Сандо Хаоц медленно сел в кресло, его лицо погрузилось в раздумья.

– Полотна Завета – не просто артефакт. Это живой кодекс. Единственный и последний источник знания, способный направлять человечество по оси эволюции, – начал мужчина размеренно, но уверенно. – Однако с наступлением цифровой эпохи основные протоколы были оцифрованы, зашифрованы и спрятаны в структуру, доступную лишь избранным Свидетелям. Только они могут различить знаки большого и малого пробуждения, уловить в потоке событий контуры очередного Цикла.

Он говорил спокойно, почти холодно – как хирург, объясняющий ампутацию.

– Хранители всегда пользовались средствами своей эпохи: первобытные вырезали символы на скалах, просвещённые вшивали заветы в архитектуру, мифы, ритуалы. Для непосвящённых – всё это были загадки, забытые в слоях обнулений. Формально – исчезновение физических полотен для нас не трагедия.

Он на секунду улыбнулся. Затем лицо стало серьёзным.

– Но другое беспокоит больше.

– Списки, – коротко вставил второй, хмурый мужчина. – Там не только имена хранителей и свидетелей. Там – все, кто связан с Орденом. Включая точные координаты святилищ, архивов, даже маршрутов перемещения информации.

– Если они попадут в чужие руки… – голос Сандо Хаоца прорезал тишину, как клинок. Он жестом потребовал молчания, не дожидаясь продолжения. – Мы окажемся без защиты. Обнажёнными. Каждая тайная точка, каждый человек – под угрозой.

Он провёл ладонью по лицу, устало, будто на секунду позволив себе слабость.

– Если мы не вернём Заветы в ближайшие полгода, мы не сможем инициировать новых Свидетелей. И пусть это не критично с точки зрения внутренней доктрины, но… мы потеряем влияние в отраслях, доверенных Евразийскому консорциуму. А это – стратегический удар. Мы отвечаем не только за доктрину. Мы отвечаем за саму траекторию человечества.

На мгновение зал притих, пока вновь не заговорил представитель с правой стороны стола:

– Совет Ордена, скорее всего, созовёт чрезвычайное заседание. Возможно, в архивах древних циклов найдётся прецедент. За десять тысяч лет подобное, вероятно, уже случалось.

Он вздохнул, потирая лысину, будто вытягивая из памяти утраченные тома.

– Насколько мне известно, – продолжил он, – в те редкие случаи, когда информация о существовании Ордена, его Свидетелях и тайнах просачивалась к непосвящённым… Орден не всегда успевал затопить правду вместе с её носителями.

Он посмотрел в глаза Хаоцу – прямо, без страха.

– Тогда приходилось… искажать её. Создавать ложные следы. Встраивать истину в псевдонауку, мифы, эзотерику. Делать её невидимой в очевидном. Но если утечка становилась системной – Орден готовился к обнулению. Локальному или глобальному. Не финальному, как в конце эволюционного цикла. А экстренному. Защитному.

Он сделал паузу и завершил:

– Каждое такое обнуление – это потеря столетий. Потеря поколений. Отбрасывание назад. Цена – огромна. Но альтернатива – уничтожение самого Завета. И вот этого, – он медленно обвёл взглядом зал, – следует бояться больше, чем потери влияния.

Тишина повисла над собранием. Никто не осмелился её нарушить.

***

По длинному, пустому коридору между мраморными изваяниями знаков зодиака громко раздавались уверенные шаги стройной женщины в годах. Её коричневые волосы, заплетённые в тугую косу до пояса, качались в такт её движению, словно маятник. Намерения женщины скрывались за солнцезащитными очками в массивной роговой оправе.

По обе стороны от неё в колоннах шагали охранники – коренастые мужчины в лёгких экзоскелетах. На глянцево-чёрных грудных пластинах их доспехов алели рунические символы, придавая устрашающий вид.

Подойдя к массивной двери кабинета хранителя Хаоца, женщина жестом велела охране остаться за пределами зала. Они присоединились к другим стражникам, стоящим вдоль стены, украшенной фресками эпохи Ренессанса. Женщина постучала в дверь своей тонкой рукой, на коже которой были нанесены изящные индийские узоры.

Не дожидаясь ответа, она легко открыла дверь из красного дерева и вошла в просторное помещение с высокими сводчатыми потолками. В центре стоял массивный стол, за которым вели обсуждение двое Свидетелей и Хранитель Завета Евразийского консорциума "Красного пламени".

– Свидетели, Хранитель, – женщина коротко поприветствовала мужчин, слегка кивнув головой. Она заняла место напротив хранителя, сев на другой стороне стола.

Одной рукой сняв очки, она пристально посмотрела Хаоцу в глаза. Другой рукой, с алыми ногтями, начала нервно отбивать ритм по столешнице, подчёркивая своё настроение.

– Каролина, дорогая, какими судьбами? – Хранитель попытался улыбнуться, но глубокие морщины на лбу выдавали его растерянность. Незваный визит главы ОКО, надзорного органа Ордена, всегда вызывал напряжение.

На протяжении тысячелетий Заветы определяли не только цели и задачи каждого цикла эволюции, но и структуру иерархии Ордена. ОКО наблюдало за соблюдением порядка, вмешиваясь только в случае угрозы Заветам, утечки тайн или раскрытия личностей Свидетелей. Их появление было редким, но всегда знаменовало начало кризиса.

Сандо, чувствуя жуткий дискомфорт, перевёл взгляд на двух советников, словно ища поддержки.

– Мы как раз обсуждали сложившуюся ситуацию, – сказал он, голос его звучал сдержанно, но напряжённо.

Каролина продолжала молча смотреть на него, всё так же постукивая ногтями по столу. Её лицо, безупречно гладкое благодаря чудесам косметологии, выражало холодное недовольство. Каждое движение её пальцев говорило одно: "У вас последний шанс оправдать мой визит."

– Каролина, уверяю тебя, полотна Завета будут найдены в ближайшее время. На это я брошу все наши силы, – произнес Сандо, старательно сохраняя спокойствие, несмотря на внутреннее напряжение.

Сандо Хаоц был не просто успешным предпринимателем, но и выдающимся учёным, конструктором и человеком, привыкшим решать проблемы не задумываясь о морали. Его достижения в области колонизации новых миров сделали его незаменимым для Ордена "Красного пламени". Уже более 40 лет он продуктивно использовал знания Завета, обеспечивая Ордену влияние далеко за пределами Земли. После смерти Николая Громова, его верность и вклад в общее дело обеспечило ему звание Хранителя Евразийского консорциума.

Однако Сандо всегда полагался на силу, влияние и авторитарные методы, которые, хоть и приносили плоды, но не всегда соответствовали принципам Ордена. Каролина, возглавлявшая ОКО, прекрасно это понимала.

– Сандо! – Каролина прервала его оправдания резким ударом ногтя по столу. Её строгий взгляд не оставлял места для сомнений в серьёзности её намерений. – Мне хорошо известны твои варварские методы решения проблем, после которых ОКО вынуждено вмешиваться и заметать следы. И это ты позволял себе, будучи всего лишь Свидетелем. Боюсь представить, что ты устроишь теперь, уже наделённый властью Хранителя.

Она провела языком по зубам, не размыкая губ, и пристально посмотрела на старика, который сложил руки за спиной и поднялся.

– Каролина, я так понимаю, что ваш неофициальный визит связан не только со сложившейся ситуацией? – спросил он, пытаясь сохранить самообладание.

– Всё верно, Хранитель Хаоц, – холодно ответила она. – Помимо провала обряда увековечить твоё имя в летописи Завета, по причине отсутствия полотен, наблюдательный совет обеспокоен симптомами раскола внутри Ордена.

Каролина медленно обвела взглядом комнату, её взгляд задержался на фреске, изображающей круги ада Данте.

– После смерти Николая Громова ОКО фиксирует волнения во всех трёх лагерях Ордена. Внутри каждого из них эти симптомы могут быть малозаметны, но в целом мы видим очаги болезни. Основная цель Завета в текущем цикле: вплотную подойти к началу подготовки обнуления, – она повернулась к Сандо. – Но Орден, вместо того чтобы двигаться вглубь эволюции, увлёкся расширением влияния. Мы забыли, что цель – не просто контроль, а управление эволюцией и естественная селекция.

Каролина поднялась, её движение было грациозным и уверенным.

– Ты же не забыл, что основная задача Ордена – управляемая эволюция? А не собственные интересы, продиктованные эгоизмом и жаждой власти, – она одела очки и направилась к двери. – Поэтому я созвала совет трёх хранителей. Сегодня в 20:00 в VR-пространстве мы обсудим эти вопросы при наблюдателях из каждого лагеря. Готовьтесь, -Хранитель Хаоц.

С этими словами Каролина кивнула и вышла из кабинета.

***

– Даже не знаю, Хранитель, что страшнее – исчезновение полотен или назревающая смута внутри Ордена, – осторожно заметил советник справа.

Сандо тяжело опустился в кресло, прикрыв глаза.

– Совет ОКО – это не шутка, – пробормотал он. – Они редко вмешиваются, но, когда это происходит, последствия всегда серьёзны.

Он перевёл взгляд на советника.

– В каком направлении искать виновных? Кто украл полотна?

Советник развёл руками.

– Думаю, искать нужно среди своих. Проблема в том, что мы слишком поздно обнаружили утрату. Полотна могли быть похищены в любой момент за последние девять с половиной лет с тех пор как хранилище опечатали.

– Хранилище может открыть Хранитель в присутствии двух представителей от североамериканского и океаноавстралийского консорциума, а также представителя ОКО. Из известных нам – это Громов. Остальные ключники остаются в тайне и меняются к следующему открытию. Но Громов умер, поэтому спросить не у кого, – закончил мужчина.

– То есть я, как Хранитель, не могу узнать имена ответственных за хранилище? – удивился Сандо.

– Можете, конечно, и у вас будет сегодня идеальная возможность сделать это! – обрадовался советник.

***

Ровно в 20:00 в виртуальном пространстве собрались три хранителя, сидящих рядом друг с другом перед кафедрой, за которой стояла руководитель ОКО Каролина. Пространство без пола, стен и потолка погружалось в непроглядную тьму, подсвечивая участников невидимыми прожекторами. На них устремлялись десятки невидимых глаз наблюдателей со всех уголков планеты. Важнейшие представители трёх консорциумов молчаливо свидетельствовали ход экстренного совещания, инициированного советом ОКО.

– Хранители Ордена "Красного пламени", совет ОКА созвал вас, чтобы обсудить текущие проблемы и определить стратегию их решения. ОКО свято чтит непреложные законы Завета и обращается к вам исключительно при возникновении угроз внутри Ордена. Нас совершенно не волнует, как и какими методами вы несёте вверенную вам ответственность за судьбу человечества, пока это не идёт вразрез с основной целью, описанной в полотнах Завета. Но раз я стою перед всем Орденом, значит, такая угроза возникла, – Каролина обвела взглядом Хранителей.

Она сделала небольшую паузу, будто давая вес своим словам.

– За последние пятьдесят лет эффективность управления Орденом стремительно падала, несмотря на беспрецедентный вклад в технологический прогресс человечества. Наши аналитики изучили летописи предшественников и обнаружили похожие ситуации в истории. Они, как правило, отбрасывали нас на десятилетия, а порой и на целые века. Однако они не влияли на ключевые этапы, необходимые человечеству для перехода из одного цикла в другой.

Каролина вновь сделала паузу, на этот раз дрльше. Её взгляд остановился на Сандо.

– Именно нам предстоит войти в летопись как Хранителям, свидетельствующим конец эры. Для нас строились подземные города и инфраструктура, где мы, подобно нашим предкам, переждем судный день. Но вместо этого мы увлеклись гордыней и жаждой власти, расширив зону эволюции за пределы Земной тверди. Мы потеряли контроль над селекцией, предоставив её на волю случая.

Слова руководителя ОКО звучали как приговор.

– Тем не менее, грош цена совету ОКО, если бы ситуация была безнадёжна. Поэтому, прежде чем мы встретимся через полгода на обряде инициации, сегодня мы должны сосредоточить внимание на проблеме, возникшей у Евразийского консорциума.

Хранители переглянулись, напряжённо ожидая продолжения.

– Как вам известно, девять с половиной лет назад своё право проведения инициации исполнил Североамериканский консорциум, после чего передал его Евразийскому. Спустя три года умер Николай Громов, Хранитель Евразийского консорциума. И вот позавчера, при открытии защищённого бункера, где хранилась капсула с полотнами Завета, оказалось, что их там нет. Вместо них лежал муляж.

Двое хранителей возмущённо зашептались.

– ОКО имеет представление, кто это мог сделать? – задал вопрос Хранитель Североамериканского консорциума.

– Да. Час назад мы получили эту информацию, – ответила Каролина.

– Так это же отличная новость! – оживился Сандо.

– Не совсем, – холодно парировала женщина. – В похищении полотен участвовал сам Громов, вместе со смотрителями Североамериканского и Океаноавстралийского консорциумов. А также, к моему стыду и сожалению, членом ОКО, одним из моих приближённых.

Каролина вздохнула, её голос стал холодным и твёрдым.

– Они все мертвы. Громов покинул этот мир последним. Вероятно, он же и был организатором похищения.

Сандо нахмурился, его взгляд стал жёстким.

– ОКО начинает крупномасштабное расследование и вводит своих людей к каждому из вас, – начала Каролина, скользя взглядом по Хранителям. – Им необходимо обеспечить беспрепятственный доступ не только к деятельности структур консорциума, но и к делам каждого Свидетеля. Если потребуется, эти люди станут вашими тенями. К счастью, мы живём в эру технологий, и сжигать деревни в поисках утечки больше не придётся, – женщина слегка улыбнулась краем губ.

– Сразу предупреждаю, что это проблема не только Евразийского консорциума, но и всего Ордена. Если ситуация выйдет из-под контроля, ОКО инициирует малое локальное обнуление, которое нанесёт вашим амбициям ущерб куда больший, чем в своё время царству Урарту, Великому Китаю или Римской империи. Не вынуждайте нас прибегать к радикальным мерам, ибо по своему масштабу бедствия обнуление может стать равным Великому потому. Каролина сделала паузу, дав собравшимся переварить её слова.

– Встретимся через неделю.

С этими словами пространство VR растворилось во тьме, поглощая фигуры хранителей. Сандо первым вышел из VR-кабины, где его ожидали советники.

– Как всё прошло? – поинтересовался мужчина с серым костюмом.

– Каролина пообещала устроить малый конец света, если мы не найдём полотна Завета, – ответил Сандо, поправляя манжеты.

– Почему вы тогда выглядите таким довольным? – с подозрением спросил лысый советник.

– Потому что на этом конце света будут нашампурены все Хранители, – усмехнулся старик и, насвистывая мелодию, направился к себе на отдых.

***

Жизнь на Европе напоминала средневековье, спрятанное под маской технологического прогресса. В глубинах ледяного спутника Юпитера люди выстраивали новую реальность – уродливую, но устойчивую. Здесь работали генераторы, дроны и генные фильтры, но суть осталась прежней: жажда власти, страх перед инакомыслием и древнее стремление к доминированию. Общество, разбитое по секторам, самоорганизовалось в подобие феодальных владений, где каждый арестант принадлежал к определённому клану, с иерархией, ритуалами и собственным кодексом.

Изолированные от человечества и заброшенные в этот холодный ад, люди строили свою судьбу из того, что осталось от прошлого. Ценности, привычки, эстетика – всё подверглось переосмыслению. То, что на Земле считалось нормой, здесь стало роскошью. Разнообразие и комфорт цивилизации – остались по ту сторону звёзд. Европа превратилась в тюрьму без стен, где срок не был концом, а частью новой идентичности.

Лишь немногие выходили за пределы колонии. Формально – по отбытии срока. Фактически – по милости тех, кто остался на Земле. И даже тогда путь домой превращался в медленный, изнуряющий путь в никуда.

Главным барьером было не правосудие, а само тело. Долгие годы в гравитации Юпитера, под действием адаптационных вирусов, селекционных программ и внутренней мутации, делали человека… другим. Плоть приспосабливалась. Но Земля не прощала этих изменений.

Процедура реадаптации была варварски сложной. Всё – от подготовки организма до перелёта и акклиматизации – ложилось на плечи тех, кто ещё помнил заключённого. Деньги, ресурсы, личные риски – цена была непосильной. И даже если всё удавалось… почти никто не возвращался к жизни. Девяносто девять процентов таких попыток заканчивались агонией.

Со временем стремление к возвращению угасло. Жители Европы перестали мечтать. Они выживали. И в этом выживании формировалась новая ветвь человечества – иная по духу, телу и отношению к миру. За сорок лет колония превратилась в уникальный организм, с собственной экосистемой, менталитетом и правилами. Здесь жили и умирали: в изоляции, но с удивительным чувством целостности.

Они больше не считали себя изгнанниками. Они были детьми Европы.

– Ну что, проснулся? – поинтересовался Давид у мужчины, стоявшего на входе в камеру, где отдыхал Громов. Лексо, привыкший за время своего заключения просыпаться не в одиночестве и не в самой безопасной обстановке, с легким удивлением отметил, что сейчас всё иначе.

– Как спалось, Лексо? – спросил Давид, подходя ближе к постели, с которой Громов, лениво потягиваясь, уже начал подниматься.

– Ну, меня никто не пытался убить, – с улыбкой ответил Громов, направляясь к умывальнику. – Так что вполне неплохо.

– Значит, сегодняшнее пробуждение безопаснее вчерашнего. Это уже не может не радовать, – заметил Давид, усаживаясь за стол. – Приводи себя в порядок. Сегодня нас ждет насыщенный день.

Он сделал знак одному из своих людей сварить чифир, а сам наблюдал, как Громов умывался. Лексо обратил внимание, что от глубоких ран на его голове остался лишь небольшой, заживший шрам. Вымыв лицо, он вернулся к столу и сел напротив Давида.

– Какие у нас планы? – спросил он, отпивая бодрящего напитка.

– Пока ты отдыхал, Тарик и Олег собирали информацию по "Черной массе" и у гвардейцев насчет твоего эффектного "дебюта" в колонии, – усмехнулся Давид.

– И насколько все плохо? – спросил Громов, не проявляя ни капли беспокойства.

Изид пристально смотрел на него, обдумывая, насколько откровенным стоит быть.

– Сложно сказать, – наконец ответил он. – Обычно даже за меньшее администрация колонии немедленно устраивает обыски, изъятия запрещенных вещей, изоляцию подозреваемых… В общем, включает режим жесткого контроля. Но, как видишь, мы сейчас спокойно беседуем, так что этого не произошло.

– Что, с одной стороны, радует, а с другой – настораживает, – задумчиво добавил Громов.

– Точно, – подтвердил Давид. – Гвардейцы не могли не заметить произошедшего на карантине. Как и Белый не мог проигнорировать смерть своих лучших людей. И те, и другие уже должны были перевернуть колонию вверх дном в поисках виновника.

– А виновник сейчас сидит перед тобой и рассуждает с человеком, который сам достаточно странно себя повел, привезя его сюда, – спокойно заметил Лексо.

– Хе-хе, ты не так прост, Лексо. Скажу честно, твоё появление здесь и все эти странности не вызывают у меня особого интузиазма.

– И ты пока не решил, что говорить, когда за мной придут? – перебил его Громов.

– Именно, – коротко ответил Давид.

– Ну, странности – это моя фишка, – усмехнулся Лексо. – А ты знаешь, почему я не нервничаю?

– Потому что ты что-то знаешь? – предположил Давид, с интересом глядя на него.

– Или потому, что ничего не помню и не трачу силы на решение вопросов, которые мне ещё даже не задали, – с невозмутимостью ответил Громов.

В этот момент в камеру вошел Олег.

– Привет, мужики! – бодро поздоровался он.

– Привет, Зарик. Какие новости? – сразу спросил Давид.

– Давай выйдем, – предложил Олег. – Не обессудь, Лексо, но разговор личный.

Давид и Олег вышли из камеры, оставив Громова одного. Они направились в безлюдный угол барака, чтобы обсудить ситуацию.

– Дело дрянь, братик, – начал Олег. – Я обошел всех, кого мог среди наших. Либо о случившемся на карантине никто не знает, либо кто-то умело это скрывает. Положение переполошилось, – с виноватым видом признался он.

– Они догадались, что он у нас? – насторожился Давид.

– Пока нет, но это вопрос времени. Даво, зря мы его сюда притащили. Я сразу говорил, что ничего хорошего из этого не выйдет. – Олег мрачно посмотрел на друга. – Когда тебя предупредили о несанкционированной ликвидации Лексо руками людей Белого, я предупреждал, что лучше держаться подальше от этого дела.

– Кто же знал, что охотник превратится в жертву, – Давид с горечью размышлял над ситуацией. Его план разоблачить Белого, заказавшего убийство без согласования с Положением, обернулся провалом. Вместо доказательств вины банды душегубов он получил Громова – настоящую бомбу с часовым механизмом.

– Так ты так и не ответил. Братва догадывается, что Лексо у нас? – снова спросил Изид, не скрывая беспокойства.

– Не могу точно сказать, – Олег замялся. – Но как только я проявил интерес к "слухам" о ситуации на карантине, меня сразу отвели к Ахре. Там, скорее всего, он и его ближайшее окружение прекрасно понимают, что произошло на самом деле. Они сразу начали расспрашивать, что я знаю, – Олег опустил глаза.

– Ты рассказал им правду? – Давид нахмурился.

– Нет, Давид, нет! – Олег, словно провинившийся мальчишка, продолжил: – Я не знал, как все обернется, и я соврал. Прости, Даво, но я соврал Положению, – он выглядел подавленным.

– Что ты конкретно сказал? – Давид крепко взял Зарика за плечи.

– Я сказал, что краем уха слышал от мужиков, будто баландеры из "Козлобанды" кормили карантин, а там якобы какая-то хрень творилась: оцепление, гвардейцы, нештатная ситуация. И что я пришел узнать, будет ли Положение объявлять Фокс, – торопливо объяснил Олег.

– Хорошо. Ты все правильно сделал. Главное, придерживайся этой версии, понял? – Давид похлопал Зарика по плечу.

– Но, если они узнают, что я соврал, меня выкинут из "Черной массы", – Олег испуганно взглянул на Давида.

– Зарик, если они узнают, что я скрываю Лексо, не поставив их в известность, выкинут не только тебя, – попытался успокоить его Давид, хотя это скорее усилило тревогу Зарика.

Вдруг где-то в другом конце локального коридора раздался грохот, сопровождаемый звуком падающих контейнеров с остатками баланды. Послышался топот: Тарик, поднявшись по лестнице, поскользнулся на мокром полу и, не справившись с инерцией, врезался в термосы с едой, оставленные баландерами.

Давид и Зарик, позабыв о важности своего разговора, поспешили на помощь товарищу, с трудом сдерживая смех.

– Вашу мать! Криворукие козлы! – возмущался Тарик, поднимаясь на ноги с их помощью.

– Вот ты эпидерсия, Таро! – Олег давился от смеха.

– Ладно, разберусь с ними позже, – буркнул Тарик, отряхиваясь. Затем, вернувшись к делу, он добавил: – У нас проблемы.

Трое мужчин вернулись в удаленный угол локального коридора, чтобы продолжить обсуждение.

– Короче, был я у своего человека среди гвардейцев, – начал Тарик, тяжело дыша. – Поинтересовался, что у них происходит. Человек надежный, я давно с ним работаю. Он меня снабжает информацией, которой мало кто делится…

– Тарик, хватит накидывать на себя важности. Говори по делу, – перебил его Олег.

– Так вот, там у них полный аут. Офицеры настолько напряжены, что иглу в анус не загонишь. Карантин закрыли и оцепили, арестантов перевели в изоляторы. Подняли всех: и оперов, и следователей, даже тех, кто был на выходных. Гвардейцы явно к чему-то готовятся, – Тарик тяжело вздохнул, опираясь о стену. – Но самое странное, что Хозяйка не дает никаких распоряжений. Обычно даже за меньшие косяки, усиливают контроль. А тут – ничего. Даже Фокса объявлять не собираются. Просто выполняют базовые процедуры по уставу, но без указаний сверху.

Давид и Зарик переглянулись. Каждое слово Тарика укрепляло их ощущение, что ситуация намного сложнее, чем казалось на первый взгляд.

– Подожди, а причину они не говорят? – уточнил Давид.

– Нет, ничего конкретного. Все будто заняты самим происшествием, но о каких-то действиях, связанных с причиной, я не слышал, – развёл руками Тарик.

– Зарик, кроме того, откуда слухи, они ещё о чём-нибудь тебя расспрашивали? – Давид внимательно посмотрел на Олега, складывая пазл из фрагментов информации.

– Эээ… Нет, – задумался Зарик, очевидно пытаясь вспомнить детали.

– Значит, и те, и другие знают о произошедшем, но не предпринимают никаких шагов, – Давид обвёл взглядом своих товарищей, обдумывая дальнейшие действия. – Это до мурашек странно, – продолжил он, заметив, как напрягся Тарик.

– Видимо, это фишка Громова, – усмехнулся Давид, повторяя фразу самого Лексо. – Но есть ещё одна деталь, которую нужно выяснить: что сейчас происходит в банде Белого, – Давид начал ходить взад-вперёд, размышляя над этим пробелом в информации.

– Тарик, у тебя там своих нет? – с сарказмом спросил Олег.

Давид, уловив эту реплику, обратился к Тарику, подчеркнув его важность:

– Таро, никто лучше тебя не может выяснить такие вещи. Твои умение вести переговоры и находить нужных людей – наш главный козырь.

Тарик, польщённый, но всё ещё не представляющий, как это сделать, кивнул.

– Мне нужен коммуникатор! – заявил он.

– Возьми в тайнике под моей кроватью. – разрешил Давид.

Получив разрешение, Тарик направился за информацией, а Давид с Олегом остались размышлять.

– Даво, нам надо увести Лексо отсюда, – обеспокоенно предложил Зарик. – Если станет известно, что мы его укрываем, к нам придут с вопросами. Нам это не нужно.

– Зарик, я понимаю твою обеспокоенность. Но есть вещи, словно вершина айсберга – поверхностная часть мала, а под водой скрыта вся его мощь и опасность, – Давид метафорично выразил своё мнение.

***

Барак 153 находился на третьем этаже корпуса "Чёрной массы". Попасть туда незамеченным было практически невозможно. На каждом этаже дежурили так называемые атассеры, передавая информацию цепочкой. Обычно все происходило тихо, но не в этот раз.

С грохотом и криками группа из четырёх человек ворвалась в корпус, сообщая на ходу о своём прибытии. В бараке 153 тут же началось оживление: арестанты быстро выстроились перед незваными гостями, создавая живой щит.

– Где Давид?! – громко спросил трапециевидный мужчина с белыми коротко стриженными волосами.

Давид, услышав шум, вышел в локальный коридор.

– Что вам нужно? – холодно спросил он.

– Давид! Где пидарас, которого твой человек унес с карантина?! – с агрессией выпалил гость, очевидно являющийся членом банды Белого.

Тон и манеры говорившего явно указывали на его принадлежность к самой беспринципной и жестокой группировке в колонии.

Белый – смазливый, с модельной внешностью, но за привлекательной маской скрывался классический хищник: психопат, извращенец и прирождённый манипулятор. Когда-то он был одним из приближённых Давида. Молодой, амбициозный, с особой тягой к насилию – он умел нравиться и втираться в доверие, сохраняя ледяное спокойствие даже в самых грязных делах. Хладнокровие, удача, подлость и врождённая наглость – всё это с каждым днём лишь крепло в нём, превращая Белого в нечто большее, чем просто умелого заключённого.

Долгое время он мастерски скрывал свою двуличную природу. Даже Давид, человек с инстинктом хищника, не видел всей глубины предательства. Всё изменилось после одного похода на поверхность. Когда Давид вернулся в барак, его встретила пустота: Белый исчез. С ним – и часть личных запасов Давида, и содержимое общака, принадлежавшего всему бараку.

Как ему удалось выжить – осталось загадкой. Большинство за такое исчезли бы без следа. Но Белый не просто выжил – он поднялся. Его новая база – барак для отделённых, изолированная зона, где держали самых опасных и неуправляемых. Именно там он начал строить свою империю.

Через жестокость, расчёт и страх он подчинил себе избранных: насильников, убийц, наркоманов, тех, от кого шарахались даже охранники. Вскоре о его банде заговорили с тревогой. Они не просто выживали – они стали инструментом насилия, который удобно использовать и легко не заметить. Тайные избиения, похищения, наркотрафик, заказные убийства – банда Белого работала чисто и быстро, не оставляя следов.

Выгода оказалась заразительной. Некоторые гвардейцы закрывали глаза на их деятельность, получая процент. Влиятельные заключённые – из разных секторов – начали обращаться к Белому за «услугами». Всё держалось на кодексе молчания и железной дисциплине. Никто не выдавал имён. Никто не жаловался. Страх был надёжной валютой.

С каждым годом структура Белого становилась совершеннее. Они осваивали новые технологии, улучшали тактику, модернизировали инструменты пыток и связи. Его банда стала теневой корпорацией внутри колонии – беспощадной, дисциплинированной и почти неуязвимой.

Имя Белого больше не звучало просто как кличка. Оно стало синонимом всего запретного и аморального.

***

– В этой колонии я знаком только с одним пидарасом, – спокойно начал Давид, шагнув вперёд, – вернее, царём всех пидарасов, и он остался там, откуда ты пришёл.

Толпа мужиков, собравшаяся в коридоре, взорвалась смехом.

– Я знаю, что он у тебя! – душегуб Белого проигнорировал издёвку. – Отдай его нам, и мы спокойно уйдём.

– С чего ты вообще решил, что он у меня? – Давид прищурился, внимательно глядя на незваного гостя.

– Горец, недолго пробыв в сознании перед смертью, успел сказать, что Зарик его утащил, – прорычал амбал, злобно сверля взглядом Давида. – А Зарик – это ведь твой атассер.

– Допустим. Но ты же знаешь, что я вам никого не отдам, – сказал Давид твёрдо.

Он сделал шаг вперёд, а за ним – все стоящие рядом мужики, словно единое целое. Напряжение в воздухе стало почти осязаемым.

– Глупо. Мы без него не уйдём, даже если придётся положить вас всех! – душегубы шагнули назад, синхронно выхватив электродуговые пистолеты.

– Даво, нас положат! – Зарик дернул Изида за рукав, кивая в сторону Громова, намекая на необходимость сдать его.

– Считаю до… – душегуб не успел закончить, как из толпы вышел Лексо.

– Мужики тут ни при чём! Вы искали меня? Вот я, – спокойно сказал Громов, жестом показывая Давиду, чтобы не вмешивался.

– Пошли, – рявкнул здоровяк. Двое конвоиров выстроились впереди, двое позади, повели Громова к лестничной клетке.

Как только передние двое спустились на половину пролёта, Лексо резко оттолкнулся назад, выбивая оружие у стоящих позади. Пистолеты глухо звякнули о бетон, а двое спереди полетели вниз, сбитые неожиданным выпадом. Лексо резко развернувшись, плечом вжал одного конвоира в стену, а второго ослепил быстрым залпом по лицу. Белобрысый душегуб с яростью бросился на Громова, схватив его в удушающем приёме.

– Блестяще, – раздался голос в голове Лексо, когда тот, резким рывком назад, перекатом через голову душегуба поменялся с ним местами. Громов уверенно приземлился двумя ногами, а его противник со звуком ломаемых костей рухнул вниз. Последний удар завершил короткую схватку.

Мужики, сбежавшиеся на шум, в ужасе и восхищении замерли на лестничном пролёте. Лексо, с деловитым видом, подбирал последний электродуговой пистолет с тела.

– Мужики, несите тела в отстойник, пока мы решим, что с этим делать, – коротко скомандовал Давид, быстро беря ситуацию под контроль. – И рты на замок.

Он взял Громова под руку и повёл его в свою камеру, за ними следовали Тарик и Зарик. Закрыв за собой дверь, Давид устало посмотрел на Громова.

– Лексо, ты хоть понимаешь, что только что натворил? – постарался спокойно начать Изид.

– Если я не ошибаюсь, это называется нанести превентивный удар, – Громов невозмутимо обвёл взглядом камеру, словно что-то искал.

– Ты понимаешь, где находишься? Какие могут быть последствия? – продолжил Давид.

– Давид, я понимаю твою обеспокоенность, но у меня проблема, – ответил Лексо, всё так же скользя взглядом по полкам и ящикам.

– Проблема? Одна? – Тарик сел на кровать, хватаясь за голову. – Дружище, у тебя не одна проблема. И из-за тебя их уже полно у нас!

– Да! – Лексо наконец прекратил поиски, виновато посмотрев на троих мужчин. – Мне действительно неудобно, но мой вещмешок остался на карантине. Поэтому я вынужден просить вас решить мою проблему.

– Какую ещё проблему? – все трое смотрели на него, не понимая, куда он клонит.

– Я голоден. И хотел бы позавтракать. Или пообедать, – Лексо сложил ногу на ногу и улыбнулся. – Не знаю точно, когда тут утро, день или ночь.

Тарик истерично засмеялся.

– Офигеть! Он только приехал, уже три трупа. Не успел прожить даже до вечера – ещё четыре! – возмутился Тарик, постепенно отходя на безопасное расстояние. – А его больше всего беспокоит, что он голоден!

Чем громче он возмущался, тем дальше отходил вглубь камеры.

– Ну, обычно, когда люди голодны, они думают, как бы утолить эту потребность. Но раз тут принято иначе, я отвечу на ваш интерес, – слегка огорчённо произнёс Лексо.

Он немного помолчал, а затем посмотрел на Давида.

– Давид, вот смотри. На карантине ко мне пришли ребята, точно такие же, как эти. И явно пришли не чай со мной пить, а убивать. Я оборонялся, причём, признаюсь, изрядно выхватив до этого. Эти же, вероятно, тоже оттуда, откуда и те. Их уверенная наглость, вооружение, всё говорит о том, что цель у них та же. Но в этот раз я знал их намерения, и, выйдя из зоны, где наш бой мог бы ранить кого-то из твоих ни в чём не повинных людей, я сделал с ними то, что они собирались сделать со мной, – закончил Громов.

Давид смотрел на него внимательно, обдумывая сказанное.

– Это я могу понять, – медленно кивнул он. – Но зачем убивать?

– Давид, врага нужно бить так, чтобы он уже не мог отомстить, ни сейчас, ни потом. Я поступил с ними так, как они собирались со мной. Правда, гуманнее – они не мучились, – задумчиво добавил Громов, затем криво усмехнулся. – И так будет с каждым: кто к нам с мечом придёт, тот с ним и умрёт… ну, в заднице, скажем так.

Мужики молчали, переваривая услышанное.

– Теперь можно поесть? – спокойно спросил Лексо.

– Удивительный ты персонаж, – покачал головой Давид. Он достал сублимированную крупу и рыбу. Все четверо сели за стол, чтобы перекусить.

– Знаете, мне кажется, я человек мирный, – вдруг заявил Лексо, вызвав у остальных замешательство. – Просто, если я вижу проблему, которую надо решать, я её решаю. Зачем откладывать? – он доел свою порцию, заметил, что мужики почти не тронули свои пайки, и, жестом получив их согласие, принялся за оставшиеся.

– Лучше с тобой вообще не связываться, – аккуратно высказал своё мнение Зарик.

– Это точно, – рассмеялся Лексо. – Но я как бы плыву по течению. И моей вины в том, что я здесь, вроде нет, – подмигнул он Олегу.

– У нас в бараке четыре трупа в отстойнике, и с этим нужно что-то делать, – задумчиво сказал Давид.

– Я, конечно, мало понимаю здешние взаимоотношения, – начал Лексо, – и тем более не понимаю, почему арестанты разгуливают с оружием. Но думаю, о случившемся надо сообщить Положению "Чёрной массы". Или, если хотите, могу сам сходить и всё объяснить, – он улыбнулся. – Только не волнуйтесь, там вроде как за диалог, я никого убивать не буду.

Мужики посмотрели на него так, что Лексо не выдержал и засмеялся.

– Почему бы и нет? – ехидно заметил Тарик.

Раздался стук в дверь. Зарик открыл и, вернувшись, выглядел обеспокоенным.

– Ну всё, вот теперь точно встряли! – в его глазах был страх. – Атассеры сообщили: к нам в корпус зашла Братва.

– Сколько человек и кто? – Давид выглянул в коридор.

– Мераб и его пехота, – отозвался атассер снаружи.

– Дело дрянь. В таком составе на мирные разговоры не ходят, – Тарик нервно заходил по камере.

– Говорить буду я, – спокойно сказал Давид, прислушиваясь к тяжёлым шагам, приближающимся из конца коридора.

Давид уверенно пошел навстречу мужчине с аккуратно стриженной бородой, худощавым, но с уверенной осанкой, одетым в черный спортивный костюм. По обе стороны от него шагали два гиганта, в два-три раза крупнее его самого, облаченные в аналогичную одежду.

– Мераб, приветствую! Какими судьбами? – с улыбкой на лице поприветствовал Давид уважаемого гостя.

– Даво, дорогой, приветствую! Рад, что застал тебя, – ответил Мераб, пожимая ему руку. – Давай зайдем, нужно поговорить.

Давид понял, что что-либо предпринимать уже поздно. Прятать Громова тем более не имело смысла. Он кивнул, приглашая Мераба в камеру, где уже находились Зарик, Тарик и сам Лексо, с невозмутимым видом доедающий третий паёк.

– Приветствую! – обратился Мераб к собравшимся, задержав взгляд на Лексо. Его взгляд был удивленным, но скорее заинтересованным, чем осуждающим.

Олег и Тарик пожали Мерабу руку, а затем отступили к стене, оставив Мераба и Давида разбираться с ситуацией.

– Так, что за серьезный разговор? – перешел к делу Давид.

Однако Мераб, казалось, был полностью сосредоточен на Лексо, который, не обращая внимания на напряженную обстановку, спокойно закончил трапезу и только тогда обернулся к гостю.

– Приветствую, – коротко произнес Громов, отвечая на взгляд Мераба.

– Успели! – выдохнул Мераб, расслабляясь. – Думали, Белый доберется до него раньше, чем мы сможем вмешаться! – Он положил руку на плечо Громова. – Ну ты и наворотил! Давненько тут такого не было, – сказал он, откинувшись на спинку стула.

– Сложил троих бойцов Белого, – добавил он, восхищенно покачав головой.

– Семерых, – спокойно поправил Лексо. – Троих на карантине и четверых меньше часа назад на лестничной клетке.

Глаза Мераба округлились, а лицо на мгновение застыло в удивлении.

– Значит, все-таки опоздали… Белый успел отправить своих, – пробормотал он, озадаченно нахмурившись.

– Ну, Лексо не так прост и явно может постоять за себя, – вставил Зарик, стараясь разрядить обстановку.

Мераб перевел взгляд на него, прищурившись.

– С тобой будет отдельный разговор, – холодно бросил он. – Когда ты рассказывал нам про козлобанду, блокпосты и прочую чушь, мы уже знали, что к чему. Но ввиду грядущих перемен на Европе оставим этот вопрос открытым… пока, – добавил он, сделав паузу для эффекта.

Давид вздохнул, видя, как Зарик напрягся, но к счастью, Мераб перевел разговор на другое.

– Первое, что нужно сделать, – избавиться от трупов. Это я беру на себя, – сказал он, выйдя в коридор и отдавая распоряжения своим людям.

Вернувшись, он достал из кармана небольшой конверт и передал его Лексо.

– Люди с Земли, связавшиеся с нами с просьбой помочь тебе, передали это. Мы распечатали содержимое. Какие-то символы нам ничего не говорящие.

Лексо принял конверт, задумчиво повертел его в руках и убрал в карман, не торопясь открывать.

– Кто эти люди с Земли? – спросил он.

– Думаю, твои друзья. Очень влиятельные друзья, – сказал Мераб, но в его голосе чувствовалась неуверенность. Возможно, он и сам знал далеко не всё.

Лексо пересказал свою историю, опуская важные детали, и Мераб кивнул, словно это подтверждало его догадки.

– Что ж, теперь вам с Давидом нужно собраться. Оставь здесь кого-нибудь за бараком и следуй за мной, – Мераб встал. – Мы отправляемся к Ахре, он всё объяснит. Я пока проверю, как идёт утилизация, и буду ждать вас у выхода из корпуса. Не задерживайтесь, – добавил он, попрощавшись с Тариком и Зариком.

Давид кивнул своим людям, а затем повернулся к Лексо.

– Вот об этом я и говорил, – Лексо потянулся и зевнул, словно вся ситуация вокруг была для него лишь легким недоразумением. – Проблемы нужно решать по мере их поступления, и не перегружать голову другими, существующими лишь в вашем воображении. Степень их сложности зависит только от вашего пессимизма, – он посмотрел на мужчин, которые с момента его появления не переставали удивляться. Улыбнувшись, Громов добавил: – Так что улыбайтесь и живите настоящим моментом.

Он небрежно улегся на постели Давида, словно не был гостем, а хозяином.

– Я немного отдохну, пока ты собираешься, – спокойно объявил он, закрыв глаза.

Спорить с ним было бесполезно. За короткое время, проведенное с Громовым, Давид успел заметить: всё происходило так, как он решал, словно мир вокруг подстраивался под его желания.

Глава 9

Стратосферный аэростат «ОКО» не спеша приближался к островам бывшей Республики Фиджи. Тропический рай в Тихом океане, некогда любимое место отдыха привилегированных персон XXI века, ушел в прошлое вместе с многими прекрасными уголками планеты. Несмотря на то, что островные государства пережили Третью мировую войну, их уничтожила пандемия планетарного масштаба.

Разрушенная логистика осложнила доставку жизненно необходимых медикаментов до отдалённых архипелагов, и миллионы людей погибли в мучениях. Изолированные на своих островах, они стали легкой добычей для вируса, который безжалостно обосновался в дыхательных системах и поставил крест на их жизнях. Заброшенные города, посёлки, дома пустовали, а природа медленно возвращала себе власть. Спустя более 50 лет крупные острова стали напоминать биосферные заповедники, лишь изредка используемые корпорациями для своих экспериментов с ГМО или в качестве полигонов для демонстрации технологий.

Стратосферный аэростат завис над небольшим необитаемым островом архипелага Маконгай.

– Госпожа, мы прибыли. Остров пуст, но, как вы и предсказывали, сканеры зафиксировали сигнатуру скрытой в лесах деревни, – отрапортовал молодой мужчина в боевом экзоскелете с эмблемой частной военной компании «Глубокий Космос».

– Сколько людей? – холодно спросила женщина. Её ухоженный облик резко контрастировал с суровым интерьером.

– Не более десяти человек, госпожа.

– Хорошо. Высылайте десант. Окружить деревню так, чтобы ни одна живая душа не могла уйти, – женщина отбивала ритм длинным ногтем по полированному столу, не отрывая взгляда от вида за иллюминатором.

– Будет сделано, – мужчина, соблюдая формальности, попятился к выходу.

– Все должны быть живы! – добавила она, переведя взгляд на входящего солдата. – Как только деревня будет захвачена, я сама проведу допрос.

Через несколько минут десантный модуль с тридцатью тяжело вооружёнными солдатами отделился от аэростата и направился к поверхности острова Маконгай.

Деревня располагалась у подножия небольшой возвышенности, скрытая в густых тропических лесах. На первый взгляд, немногочисленные постройки создавали впечатление, будто здесь остановилось время. Просторные однокомнатные деревянные жилища стояли полукругом вокруг двухэтажного здания, напоминающего христианскую церковь. Позади неё, извиваясь через заросли, едва заметная тропинка вела на возвышенность, где находилось ещё одно одноэтажное строение.

Солдаты частной военной компании «Глубокий Космос» высадились с трёх сторон, окружив деревню и отдельно стоящее здание на холме. Уже в первые минуты стало очевидно, что вся деревня, её обитатели и неспешная жизнь – лишь искусно созданная декорация. В деревне обнаружили восемь человек: один складывал дрова, другой пас коз и овец, трое детей весело носились между домами, громко смеясь и крича.

Поначалу всё казалось обычным, но солдаты быстро заметили странности. Люди, живущие в полной изоляции, совершенно не удивились внезапному появлению вооружённых пришельцев. Более того, когда двое солдат грубо сбили с ног пастуха и дровосека, остальные даже не обратили на это внимания, спокойно продолжая свои дела.

Захватить этих людей оказалось проще простого. Они молча повиновались, не сопротивлялись и даже не выражали никаких эмоций. Когда солдаты связывали их по рукам и ногам, те замирали с пустыми взглядами, будто куклы, ждущие указаний. Как только давление на них ослаблялось, они вновь возвращались к своим занятиям, несмотря на связанные руки. Создавалось впечатление, что эти люди не чувствуют боли и не осознают, что с ними происходит. Детей пришлось дополнительно обездвижить звукопоглощающими пластинами: даже будучи связанными, они продолжали смеяться и кричать, словно играя.

Убедившись, что все жители деревни захвачены, включая домашних животных, солдаты связали их и уложили перед церковью. Капитан, настороженный странным поведением аборигенов, доложил в штаб.

Женщина, несмотря на преклонный возраст, с грацией модели направилась к модулю посадочной капсулы. Её сопровождали двое людей в белоснежных экзоскелетах, чьи защитные пластины гармонично контрастировали с её кроваво-красным костюмом. Капсула с зеркальным корпусом, отделившись от аэростата, зависшего на высоте 30 километров, через 10 минут слилась с тропической зеленью острова Маконгай.

Она вдохнула влажный, насыщенный ароматами тропиков воздух и уверенно ступила на мягкую почву острова. Туфли на высоких каблуках проваливались в землю, но это ничуть не нарушало её уверенной, почти торжественной походки.

Женщина в тёмных солнцезащитных очках внимательно слушала доклад капитана, стоя неподвижно на влажной земле острова.

– Госпожа, остров взят под контроль. Все обитатели захвачены, связаны и находятся перед двухэтажной постройкой, – отчеканил капитан.

Она молча сделала несколько шагов в сторону церкви, но, почувствовав, как каблуки утонули в мягкой почве, остановилась. Двое сопровождающих её охранников синхронно вытащили из кобур устройства, напоминающие массивные пистолеты. С яркими вспышками на земле начали появляться матово-чёрные пятна, словно плитка, по которой женщина продолжила свой путь уверенной, почти царственной походкой.

Добравшись до церкви, она увидела пленных, лежащих на земле в молчаливом безразличии. Подойдя к крупному мужчине с тёмной кожей, женщина подняла юбку до колена, присела на корточки и, сняв очки, внимательно заглянула в его пустые глаза.

– Капитан, – не отрывая взгляда от мужчины, обратилась она, – разденьте одного из подростков. Положите его на землю, головой к остальным.

Капитан, не задавая вопросов, вытащил из группы тринадцатилетнего мальчика. Он сорвал с него одежду и уложил на живот, лицом к земле. Женщина неспешно приблизилась, внимательно осмотрела его затылок и спину, а затем вновь обратилась к мужчине:

– Ликвидируйте подростка.

Глухой выстрел нарушил тишину. Мальчик мгновенно обмяк, но его соплеменники, даже связанные, никак не отреагировали. Никто не вскрикнул, не отвёл взгляда – их лица оставались бесстрастными, словно они ничего не замечали.

Женщина, равнодушная к разыгравшейся перед ней сцене, тихо сказала:

– Карлос, выходи. Не заставляй меня искать тебя. Ты знаешь, что я умею. Это остров. Уйти тебе некуда, и рано или поздно я тебя найду. – Её голос стал мягким, почти дружелюбным. – Выходи, и мы просто поговорим. Если ты удовлетворишь мой интерес, я оставлю тебя и твоих зверушек в покое. Обещаю.

Она выпрямилась, надела очки и вернулась к своим телохранителям. Те отступили на пару шагов, позволяя госпоже наблюдать за деревней. Прошло несколько минут, прежде чем внутри одной из деревянных построек послышался гул, перешедший в шипение пневматического устройства.

Из здания медленно вышел пожилой мужчина. Его хрупкое тело, лишённое волос, казалось, вот-вот рухнет под собственной тяжестью. Сгорбленный, он прихрамывал на правую ногу, опираясь на трость, сделанную из лианы. Его взгляд был холодным, а голос хриплым.

– Каролина, ты всё так же изысканна, как и в тот день, когда вытащила меня из лап своих инквизиторов, – прохрипел он, поднимая взгляд на женщину.

– Увы, о тебе я не могу сказать того же, Карлос, – её тон остался ровным, без нотки эмоций. – Оставьте нас, – добавила она, обращаясь к своим людям.

Солдаты молча удалились, оставив их наедине. Даже её личная охрана отступила на достаточное расстояние, чтобы обеспечить конфиденциальность разговора, не забывая при этом о безопасности своей госпожи.

Деревня у подножия холма с её тихими обитателями и простыми деревянными домами была лишь иллюзией, искусной декорацией, скрывавшей тени прошлого и настоящего. Каролина, не обратив внимания на обманчивую картину, приближалась к своему собеседнику, чьё имя давно стало легендой в определённых кругах.

– Как ты меня нашёл? – хриплым голосом поинтересовался старик, встретив её уверенный взгляд.

– Неважно, как. Важно, зачем, – холодно отрезала она. Каролина мельком взглянула на убитого мальчика и связанных аборигенов, которые, несмотря на произошедшее, оставались безучастными, словно лишёнными души.

– Вижу, запреты Ордена на клонирование людей для тебя ничего не значат, – продолжила женщина, указывая на отметины на затылке и спине ребёнка, признаки использования технологий нейрочипов.

Карлос Генна, один из самых выдающихся учёных своего времени, знал, что спорить было бесполезно. Каролина мгновенно узнала почерк его работ, ведь она слишком хорошо знала его – знала его подходы, идеи и границы, которые он привык нарушать.

Когда Всемирная организация здравоохранения перешла под контроль Ордена "Красного пламени", правила относительно клонирования стали не просто жёсткими, но практически непоколебимыми. Эксперименты по созданию сознательных клонов были запрещены, допускаясь лишь узким кругом избранных под строгим контролем. Но Карлос никогда не останавливался перед запретами. Он считал их временной преградой на пути к прогрессу.

Карлос Генна был гением, и его открытия изменили лицо человечества. Выращивание органов спасло миллионы жизней и практически уничтожило чёрный рынок трансплантации. Его эксперименты с геном тихоходки и растениями сделали возможным выживание человека в самых экстремальных условиях космоса. А его клонофермы перевернули индустрию питания, сделав животноводство историей. Но его гениальность шла рука об руку с аморальностью и бескомпромиссностью.

Каролина не могла не вспомнить их первую встречу. Молодая, амбициозная, безусловно талантливая, она уже тогда была под незримым влиянием Ордена, который направлял её жизнь, как искусный кукловод. Она стала частью их великого замысла, их инструментом. Но встреча с Карлосом изменила многое – если не для Ордена, то для них обоих. Их общая страсть к науке, граничащая с фанатизмом, вскоре переросла в личное чувство, подарившее им близнецов. Мальчик и девочка стали символом их любви, но также и орудием Ордена, увидевшего в них новые возможности.

Однако Орден всегда ставил цель выше эмоций. Гражданская война на Луне, победа коммунистов и последующее укрепление тоталитарного режима открыли перед "Красным пламенем" новые горизонты. Проекты Карлоса, долго лежавшие в ящиках, оказались нужны как никогда. Его знания стали стратегическим ресурсом. Каролина, в свою очередь, продолжала расти в структуре Ордена, становясь ключевой фигурой в реализации их глобальных замыслов.

– Ты всегда шёл против правил, Карлос. Но даже я не могла предположить, что ты зайдёшь так далеко, – сказала она, рассматривая пленников.

– Ты знала, кто я с самого начала, – усмехнулся старик, но его голос дрожал.

Их взгляды встретились. В глазах Каролины не было жалости. Она пришла сюда не ради воспоминаний, а чтобы получить ответы. Орден не терпел ошибок, даже если их совершал один из его самых ценных членов.

– Каролина, ты проделала немалый путь и потратила немыслимое количество ресурсов не для того, чтобы отчитывать старика, подарившего Ордену немалую часть их нынешней власти? – с гримасой, напоминающей улыбку, поинтересовался старец.

– Ты прав, твои старческие развлечения меня меньше всего интересуют, – холодно ответила женщина. Она сделала паузу, но, не дожидаясь ответа, продолжила: – Ладно, не буду отнимать твоё драгоценное время, которого, судя по твоей внешности, осталось не так много.

Каролина слегка улыбнулась, её язвительное замечание лишь усилило холодный тон.

– У Ордена не самые лучшие времена.

– Ха, ты только сейчас это заметила? – перебил её Карлос. – Лет пятнадцать как этот гнойник внутреннего раскола растёт. Странно, что Всевидящее Око спохватились лишь сейчас.

На мгновение её лицо помрачнело, но Каролина быстро вернула себе привычное хладнокровие.

– Ты прав. Такое случалось и раньше. Согласно летописи, Око справлялось и с более сложными ситуациями, – её голос вновь обрёл спокойствие. – Но у нас есть проблема серьёзнее.

– Твой друг, Николай Громов, кое-что украл у Ордена, – Каролина пристально смотрела в глаза старика, наполненные бесстрашием прожитых лет.

– Он умер десять лет назад, – спокойно ответил Карлос, выдерживая её взгляд. – Мирно, в своей постели. Такие люди не уходят без ведома Ордена, и это тебе прекрасно известно.

– Всё верно, – согласилась женщина. – Но Громов покинул нас, оставив бомбу с часовым механизмом.

– Полотна Заветов, – сухо произнёс старик, прерывая её.

– Да, – кивнула она. – Ты был его другом и единомышленником, – Каролина достала из кармана пиджака галапланшет. – Согласно данным Око, ты купил этот остров и перебрался сюда сразу после его смерти. Это несмотря на то, что тебе запрещено покидать центр изоляции.

Она напомнила о прошлом Карлоса. Его эвакуации из центра изоляции, где он милостью Ордена был оставлен в живых после суда. Но, как оказалось, он всё равно нашёл способ заниматься любимым делом.

– Виновные уже наказаны, – добавила Каролина, её голос был бесстрастен.

Карлос усмехнулся, горько вздохнув.

– Вот значит, как ты меня нашла, – пробормотал он. В его голове промелькнули образы тех, кто поплатился за утечку.

– Главное не это, – продолжила Каролина. – С момента смерти Громова сюда дважды приходили корабли. Первый привёз оборудование, строителей и специалистов. Через год он ушёл, оставив после себя не только эти убогие халупы, – она кивнула в сторону деревни, – но и, вероятно, инфраструктуру под поверхностью острова.

Карлос ничего не ответил, лишь вытер пот со лба, зная, что её слова – правда.

– Пять лет назад сюда пришла океанская яхта "Дух свободы", принадлежавшая логистической компании Громова. Судно пробыло здесь ночь, а затем утонуло у берегов Санторини. Кто был на борту? И зачем они здесь были? – Каролина прищурилась, её голос стал ещё холоднее.

Карлос устало опустился на пенёк.

– Знаешь, я всегда восхищался тобой, – хрипло сказал он. – У тебя редкий дар доводить сложнейшие дела до конца. Но поверь, конец этой истории разрушит твою веру в Орден, отнимет твою любовь к твоему делу и, возможно, твою жизнь.

Каролина резко откинула волосы назад.

– Ты забыл, чему мы служили! Забыл, какой ценой! Наша жизнь – это Орден. Полотна Заветов – это наша жизнь, помноженная на миллионы судеб. Это жизнь человечества, его будущее, – её голос звенел от напряжения.

– А как же свобода воли? – устало спросил Карлос, глядя ей в глаза.

– Свобода воли? – её голос стал горьким. – Во всех концах мира слова "свобода", "равенство", "братство" были для нас не более чем инструментами. Мы с их помощью поднимали легионы, направляя их туда, куда нам было нужно.

– Но ценой… какой ценой, Каролина? Неужели ты ни разу не сожалела, что шла этим путем? – Карлос поднялся и сделал к ней шаг, и на шаг к нему приблизились ее охранники.

– Без абсолютного деспотизма не может существовать цивилизация, проводимая не массами, а руководителем их, кто бы он ни был. Каждый новый век мы совершенствовали свои методы управления, передавая эти инструменты нашим марионеткам из числа правителей прошлого, приведя их в это прекрасное во всех смыслах время. Вспомни те времена, когда в качестве эксперимента массам была дарована свобода? Право на безмерное употребление свободы приводило лишь к стремлению ускорить процесс энтропии человеческого вида. Вместе со свободой выбирать, большинство избирало путь к одурманиванию себя и себе подобных, подогретые отсутствием порицаний растущих пороков, ставших во главу угла достижения личного блага и сиюминутных наслаждений, – фыркнула она.

– Но методы… – старик скривился под наплывом воспоминаний.

– Наши методы куда гуманнее, чем у наших предшественников. Шествуя путем мирного завоевания, наше правление имело право заменить ужасы войны менее заметными и более целесообразными казнями, которыми мы поддерживали террор, располагающий к слепому послушанию, впоследствии заменив его еще менее заметным управлением в руках экосистем, – Каролина гордо напомнила старику об успехах Ордена.

– Ты пересказываешь мне протоколы Завета, которые мне известны. Я задал вопрос лично тебе! Ты пользуешься своим правом на свободу воли?!

Каролина на мгновение вскипела, сжав кулаки до хруста ногтей, впившись в ладонь до крови. Но быстро остыв, продолжила допрос.

– Кто у тебя был и зачем? – холодно она повторила вопрос.

– Прости меня, Каролина. Я старше тебя и должен был уберечь тебя от того рокового поступка, – глаза старика наполнились слезами и сожалением.

Полвека назад, в рассвете сил, Каролина и Карлос были не просто влюбленные друг в друга перспективные ученые. Они стали обладателями прекрасных деток-близнецов, мальчика и девочки.

Вместе с этим, незримая рука Ордена вела их семью к вершинам научных достижений, методично и планомерно подводя их к самому сокровенному таинству – обряду инициации, дабы даровать им возможности, недоступные иным.

Впервые за историю Ордена обряд инициации проводили супруги. Каролина и Карлос, твердо уверовав в праведность их пути и в исключительную возможность стать свидетелями Ордена "Красного пламени", уплатили жертву, возложив на кровавый алтарь обоих своих детей. – Замолчи! – женщина схватила его за горло. – Замолчи, слабак! – зарычала она. Но старик не сопротивлялся. Уставший, он доживал остатки своей жизни на острове, предварительно частично приглушив боль за содеянное – совершив поступок, о котором так желает узнать его единственная любовь.

Каролина взяла себя в руки, оттолкнув его от себя.

– Последний шанс, скажи, что задумал Громов? Что тут делала яхта? Скажи мне, и доживай свою жизнь! – взвыла женщина.

– Прости меня… прости меня, – забормотал старик. Выражение лица женщины стало каменным. Она стряхнула кровь со своих ладоней, внимательно оценив масштаб повреждений ее идеальных ногтей, выкрашенных в молочно-белый цвет. Два ногтя на правой руке и один на левой были безвозвратно сломаны пополам.

– Связать его и кинуть к остальным, – скомандовала она. – Провести обыск подземных помещений. Сделать копию всех данных компьютеров. Немедленно! – грозно закричала госпожа.

Подземная лаборатория, скрытая под скромной хижиной, представляла собой настоящий храм науки, возведённый в тайне от мира. Просторное помещение, залитое холодным светом ламп, поражало Каролину своей технологической изощрённостью. Стены, выложенные белоснежными панелями, казались стерильными и бесконечными. По обе стороны зала стояли прозрачные саркофаги с клонами – неподвижными, безмолвными телами, как будто замершими в ожидании. Мужчины и женщины разного возраста, расы и телосложения выглядели абсолютно реальными, почти живыми. На некоторых их лицах застыли выражения, напоминающие слабую улыбку или задумчивость.

В дальнем конце лаборатории возвышался массивный терминал. Его поверхность была усыпана окнами с данными о процессе клонирования: статус каждого саркофага, биометрические показатели, этапы развития тканей. Тонкие, изящные линии интерфейса светились мягким голубым светом, подчеркивая высокотехнологичность проекта.

Каролина, едва переступив порог, остановилась, внимательно изучая каждый элемент. Её взгляд приковали несколько саркофагов, размещённых отдельно. В них находились клоны людей, которых она знала лично. Эти люди некогда участвовали в программе "Чистильщик" – одной из самых секретных и влиятельных инициатив Ордена "Красного пламени".

Программа "Чистильщик" имела долгую историю, уходящую корнями в XVIII век. Она занималась имитацией смертей ключевых персон, известных массам. Семья Романовых, Гитлер, Пабло Эскобар президенты, политики, звезды шоу бизнеса и многие другие "погибшие" на глазах всего мира на самом деле жили дальше, скрытые под новыми именами и лицами. Ранее эта программа полагалась на физически схожих двойников. Операторы программы доводили их внешность до полного соответствия оригиналам, после чего устраивали публичные сцены "смерти". В знак уважения и благодарности двойники получали возможность доживать свои дни в безопасности, вдали от прежней жизни.

С прогрессом в области генетики и клонирования процедура значительно упростилась. Создание клона стало нормой для тех, кто хотел исчезнуть из поля зрения. Черный рынок подобных услуг процветал, предоставляя клонов не только для личного использования, но и для манипуляций на мировом уровне. Однако Каролина знала, что клонирование оставалось несовершенным. Несмотря на успехи Карлоса, клоны были ограничены функционально: их "сознание" представляло собой программируемый алгоритм, выполняющий набор рефлексов. Настоящего осознания, присущего человеку, эти существа лишены.

Она подошла к ряду саркофагов, в которых находились клоны участников программы "Чистильщик". Её взгляд остановился на мужчине средних лет с острыми чертами лица. Это был клон человека, о смерти которого весь мир оплакивал несколько десятилетий назад. Каролина помнила, как лично координировала его "исчезновение". Теперь, глядя на эту оболочку, она почувствовала странную смесь восхищения и отвращения.

– Старый гений! – воскликнула Каролина, её голос звучал с оттенком восхищения и укора одновременно. – Заберите все данные с сервера. Здесь я нашла всё, что искала!

Она быстрыми шагами поднялась на поверхность, где поджидал связанный Карлос. Его взгляд был потухшим, словно он заранее принял свою участь. Каролина подошла к нему вплотную, её силуэт на фоне тропического солнца выглядел зловеще.

– Хитро и гениально, – с лёгкой усмешкой продолжила она. – Ты создал клон Николая Громова, наделил его ограниченным сознанием. И этого хватило, чтобы одурачить совет Ордена! Надо отдать тебе должное, Карлос. Ты снова меня удивил, создав программируемых клонов. Думаю, Орден оценит твой вклад, – её тон был едким, но в нём звучала неприкрытая нотка профессионального уважения.

Старик, однако, не реагировал на её слова. Его губы беззвучно шевелились, а изо рта едва слышно срывались фразы:

– Прости меня… прости меня…

Каролина смерила его презрительным взглядом и обратилась к своим подчинённым:

– Улетаем!

Она уверенно поднялась по трапу посадочной капсулы. Следом за ней двигались её телохранители. Четыре капсулы, подобно птицам, оторвались от земли и начали подъём к аэростату, оставляя за собой зелёный остров, который теперь предстояло навсегда стереть с карты.

– Капитан, уничтожьте остров. Сотрите его с лица земли, – приказала она через голосовую связь.

С аэростата, словно стрелы возмездия, ринулись две ракеты с ядерными боеголовками. На сверхзвуковой скорости они пронзили атмосферу, оставляя за собой тонкие белые полосы. Спустя мгновение ярко-оранжевые «шляпы» ядерных взрывов взметнулись к небу, превращая тропический рай в серо-черную выжженную пустыню. Каролина, стоя у окна каюты, безучастно наблюдала за катастрофой.

– Покойся с миром, Карлос Генна, – тихо проговорила она, закрыв глаза. – Ты навсегда войдешь в летопись как гений, что отдал жизнь во благо нашего дела.

Её голос был спокойным, но в нём сквозила странная смесь усталости и удовлетворения.

Она осталась одна в своей каюте, погружённая в раздумья. Глубоко вдыхая кондиционированный воздух, наполненный летучим биодаптином, Каролина на мгновение позволила себе расслабиться. Одним движением она расстегнула короткий, приталенный пиджак, оставшись в тонкой белой рубашке с чёрными пуговицами, застёгнутыми до самого пояса.

Её взгляд скользнул по каюте, оборудованной всем необходимым для восстановления сил. Душевая капсула, оснащённая активными компонентами от "Лорин Косметик", манила своим обещанием вернуть свежесть и энергию. Но Каролина знала, что прежде, чем позволить себе это короткое удовольствие, она должна выполнить долг.

Подключившись к виртуальному пространству, она встретила внимательные взгляды трёх Хранителей. Их фигуры, освещённые мягким светом, излучали власть и авторитет. Каролина выпрямила спину, сосредоточившись.

– Прошу прощения, что отвлекаю вас, Хранители, от дел, но ситуация приняла неожиданный оборот, – обратилась Каролина к трём Хранителям в виртуальном пространстве для переговоров.

– Есть две новости: одна хорошая, другая сложная. Начну с хорошей, – не дожидаясь ответа, продолжила она. – Я была в гостях у Карлоса Генны. Он передаёт всем привет и одну очень занятную технологию. Все материалы о ней уже у вас.

Она выдержала паузу, ожидая реакции, но хранители молчали.

– В связи с этой его разработкой у ОКО есть все причины полагать, что Николай Громов задолго до дней текущих всё запланировал. На данном этапе он жив, а в усыпальнице хранятся останки клона.

– Этого не может быть! Я лично присутствовал в последние минуты жизни Николая! – возразил Хранитель Севюжамериканского консорциума Марко Вальц. – И не только я, но и вы, Каролина! – добавил он.

– Мои верные свидетели также присутствовали в последние минуты жизни хранителя Громова, – сказал Хранитель Океаноавстралийского консорциума Грач Манукян.

Сандо Хаоц молчал: в момент кончины Громова он ещё не был Хранителем и находился на Луне по делам Евразийского консорциума.

– Хранители, я сама помню тот день в мельчайших подробностях, – спокойно ответила Каролина. – Но нас одурачили. Данные, которые я привезла с собой от Карлоса, наглядно иллюстрируют, что мы с вами прощались не с Николаем Громовым, а с его клоном. Высококлассной физической копией, наделённой ограниченным сознанием, способным вдохнуть в клона имитацию жизни, и одурачить нас, свидетелей его кончины. Но скажите, уважаемые хранители, говорил ли с вами Громов в последние минуты своей жизни? – поинтересовалась она.

– Он ушёл от нас в глубокой старости, молчаливо общаясь с Создателем, – задумчиво ответил Марко Вальц.

– Всё верно, на это и был весь расчёт. Но факты, найденные в тайной лаборатории Карлоса, говорят о другом! – настаивала женщина.

– В отчётах есть нестыковка, – заметил Грач Манукян. – Указано, что Карлос после смерти отправился на остров Маконгай. Как же он мог изготовить клона? Ведь до этого он пять лет находился у нас в изоляции и под контролем.

– Я выясняю, как Карлос оказался на острове. Вероятно, ему помогли выбраться из изоляции. Возможно, те же люди способствовали изготовлению клона, – Каролина явно намекнула на Океаноавстралийский консорциум.

– Более того, он Свидетель того же консорциума, что и отвечал за его присмотр, – уточнила она свою мысль.

– Это серьёзное обвинение, – сказал Марко, обратившись к Хранителю Манукяну. – Что скажете?

– Со стороны это может выглядеть подозрительно, но отвечу, по существу, после внутреннего расследования, – сдержанно ответил Манукян.

– Этим я уже занимаюсь. Однако важно найти украденные полотна Завета. Для этого мне необходимо провести эксгумацию останков Николая Громова для радиоэлектронного мультиспектрального анализа в Калифорниевом аннигиляторе частиц. Женщина понимала, что даже ДНК-тестов будет недостаточно, поэтому предложила точный метод, но он предусматривал полное уничтожение фрагмента останков.

– Это немыслимо! – взорвался Манукян. – Вы хотите осквернить усыпальницу Хранителя и уничтожить его мощи?!

– Если это поможет вернуть полотна и восстановить баланс в Ордене, я считаю это оправданным, – ответила Каролина, её голос звучал непреклонно.

– Каролина, тут он прав! – вступил в разговор Сандо Хаоц. – Не припоминаю, чтобы подобная радикальная мера была предусмотрена сводом законов Завета, – добавил он.

– Согласен с Хранителями, – заключил Марко Вальц.

– Что ж, я и не ожидала, что, после того как каждый из вас, так или иначе, виновный в погружентии Ордена в смуту, охотно мне поможет. Давайте посмотрим на эту ситуацию с другой стороны, – деловито предложила Каролина. – Не нужно проводить сложных расследований, чтобы уличить вас, Хранители, в крайне неэффективном управлении делами Ордена. Вы это прекрасно знаете. Также вы понимаете, что, если ОКО сопоставит деятельность Ордена с Заветом и найдет нарушения, последствия будут катастрофическими.

– ОКО может принять решение о малом или большом обнулении, – мрачно подытожил Марко.

– А если учесть, что речь идет о главной святыне – полотнах Завета, то обнуление, скорее всего, будет большим, – добавил Сандо.

– Смотритель ОКО, инициировавший обнуление, заверяет это своей кровью. Цена – собственная жизнь, прожитая зря, если решение окажется ошибочным, – напомнил Грач Манукян.

– И я на это готова. Вопрос не во мне, а в вас. Готовы ли вы позволить мне провести эксгумацию останков Громова и определить их подлинность? Или вы предпочтете лишиться всех ваших личных благ, что так вам полюбились и провести следующие 50–70 лет в подземных городах Ордена? – в ультимативной форме поставила вопрос Каролина.

– Что ж, ситуация действительно выходит из-под контроля, – начал Сандо Хаоц. – Послушайте, если Каролина права, то в летописи останется не факт осквернения усыпальницы, а то, как мы избавили ее от поддельных останков, оскверняющих святыню! – выкрутил ситуацию Сандо. – Более того, мы сможем уличить Николая Громова в предательстве Ордена, – добавил он с едва заметной корыстью в голосе.

– В его словах есть смысл. Нам нужно отбросить предрассудки и помочь ОКО, – согласился Марко.

– А если она ошибается? – продолжал упорствовать Грач.

– Хранитель Манукян, с каждым вашим словом я все больше убеждаюсь, что Каролина права в своих подозрениях, – отрезал Хаоц.

– Уважаемые хранители, не забывайте, что наша основная миссия – это Орден и его задачи. Без согласия, доверия и единомыслия мы обречены на раскол. Давайте не будем наступать на грабли наших предшественников, – уверенно продолжила Каролина. – Если вы согласны, я предпочла бы приступить к процедуре немедленно. После получения результатов я представлю отчет о дальнейших действиях.

Хранители единогласно согласились. Уставшая, но довольная, Каролина покинула виртуальное пространство.

– Трусливые старики, – фыркнула женщина.

Заручившись поддержкой, Каролина дала распоряжение о вскрытии бункера, скрытого под толщей воды в Марианской впадине. Ожидая результатов эксгумации и анализа в Калифорниевом аннигиляторе частиц, она направилась в душевую капсулу, чтобы восстановить силы и красоту.

***

Усыпальница в Марианской впадине была результатом грандиозного проекта Ордена. С момента начала подготовки к обнулению в середине XX века Орден тайно возводил подземные города и инфраструктуру. Одним из самых амбициозных сооружений стала усыпальница, расположенная в самом глубоком месте планеты – на дне впадины.

Место должно было соответствовать множеству параметров, включая устойчивость к природным и техногенным катаклизмам. Строительство началось 26 декабря 2004 года, что совпало с мощным землетрясением в Индийском океане. Это событие стало зашифрованным сигналом для Ордена о старте проекта.

Инженеры создали тайный вход, скрытый на глубине более километра под морским дном. Это место стало одной из самых защищенных святынь Ордена, где сохранялись останки избранных хранителей.

Землетрясение, вызванное взрывами при расчистке территории для будущего комплекса усыпальницы, силой более 9 баллов спровоцировало движение литосферных плит в Индийском океане. Огромные волны, достигающие 30 метров в высоту, обрушились на острова Суматра и Ява, унеся с собой около 300 000 жизней. Ответственность за трагедию, удачно возложенную Орденом на природу, была умело распиарена среди жителей Земли через вездесущие СМИ и лоббистов. Это усилило чувство вины за загрязнение планеты, укрепляя позиции экоактивистов – марионеток Ордена.

– Генерал Лоуренс, поступило секретное сообщение. Нам приказано подняться на поверхность и встретить человека с оборудованием для доставки в усыпальницу, – доложил матрос дежурной смены на глубоководной патрульной станции.

– Координаты? – кратко спросил генерал.

– 11°21' с.ш. 142°12' в.д.

– Поднимаемся, – скомандовал Лоуренс.

Огромная станция, напоминающая две соединённые подводные лодки с широкой плоской палубой, начала медленно всплывать. Через некоторое время с поверхности океана к ней снизился вертолёт. Остатки воды, стекающие с корпуса, быстро высыхали под напором ветра от его лопастей. Единственный пассажир вертолёта, высокий мужчина с массивным кейсом, быстрым шагом направился к шлюзу, где его встретил генерал Лоуренс.

– У нас мало времени, – коротко сообщил гость, сопровождая свои слова жестом к кейсу.

– Прошу за мной, – ответил генерал, ведя его внутрь станции.

***

На глубине 12 километров, в темноте, сокрытой толщей Тихого океана, находилась усыпальница, важнейший объект текущего цикла. Строительство комплекса, скрытого в разломе литосферных плит, стало символом могущества Ордена и его готовности переждать любое обнуление.

Внутри комплекса давление было стабилизировано до уровня, привычного для людей на поверхности. Шлюзовые ворота – две массивные пластины 10×10 метров, толщиной 5 метров, – медленно закрылись за прибывшим батискафом, подняв облако осевшей за десятилетия пыли. Вода из шлюза постепенно откачивалась, и батискаф был точно пришвартован к металлическому трапу.

К прибывшему шли двое высоких людей в белоснежных балахонах, длинных до пола, украшенных красными руническими символами. Под ярким светом их фигуры выглядели нереально, почти призрачно.

– Добро пожаловать в усыпальницу, – торжественно произнёс один из них, опустив капюшон и обнажив суровое лицо с глубокими морщинами. – Всё готово для проведения ритуала.

– С нами пойдет только ученый, – произнес мужчина в ритуальном одеянии, указывая на прибывшего с оборудованием.

Ученый молча шагнул на трап и последовал за мужчинами. Они уверенно двигались по освещенным коридорам, пока не подошли к стене, украшенной знаками зодиака. Мужчины одновременно приложили руки к биометрическим терминалам по обе стороны стены. После подтверждения доступа, массивная стена беззвучно разошлась, открывая вход в просторный склеп, где белоснежные стены отражали свет, создавая ощущение стерильной безмятежности.

Когда двери за ними закрылись, помещение заполнилось мелкодисперсным антисептическим облаком, очищая от любых нежелательных микроорганизмов.

– Вам дальше нельзя. Фрагмент останков Николая Громова доставят сюда через несколько минут, – мужчина в балахоне указал ученому на длинный мраморный стол в центре зала.

Ученый подошел к столу, установил оборудование – Калифорниевый аннигилятор. Это устройство, представляющее собой уменьшенную версию адронного коллайдера, предназначалось для анализа фрагментов на субатомном уровне.

Через несколько мгновений один из провожатых принес прозрачную капсулу с фрагментом – фалангой пальца.

– Никогда не думал, что доживу до дня, когда придется участвовать в таком акте осквернения, – с неприкрытой ненавистью произнес мужчина в ритуальном одеянии.

Ученый проигнорировал его комментарий, аккуратно извлек фрагмент и поместил его в аннигилятор. Настраивая оборудование, он сосредоточенно сверял вводные данные. Устройство тихо зажужжало, а затем постепенно усилило шум, пока, спустя тридцать секунд, не прекратило свою работу. В тишине ученый жадно читал результаты анализа, а капли пота стекали по его лицу, несмотря на прохладную температуру в помещении.

– Это катастрофа, – вырвалось у него, едва слышно.

– Каков результат? – холодно спросил один из провожатых.

Ученый, дрожащим голосом, ответил:

– Это подлинные останки хранителя Николая Громова.

Мужчина в балахоне не моргнул. Одним стремительным движением он достал нож и провел им по горлу ученого, мгновенно прервав его жизнь.

Глава 10

Пока Лексо отдыхал, Давид терпеливо выслушивал аргументы Тарика и Зарика о том, кого оставить ответственным за Барак 153. Зарик, несмотря на свои доводы, проигрывал в красноречии, поэтому Давид, хоть и с неохотой, решил, что в ответственных делах от Тарика будет мало толку. В итоге он доверил Зарику коммуникатор для связи, а Тарику вручил ответственность за Барак, с мыслью, что там сложно что-либо испортить.

– Зарик, мне очень важно, чтобы ты был на связи. Твоё знание колонии пригодится в ближайшее время, – сказал Давид, заметив, что Зарик немного расстроился.

– Есть вещи, которые ты, в силу возраста, пока не понимаешь, – подбодрил его Давид. Затем он разбудил спящего Лексо, заранее взял с собой трофейное оружие, еду, ещё один коммуникатор и позвал в путь.

Мераб уже закончил утилизацию трупов головорезов Белого в одном из трубоканалов – системе, где под высоким давлением циркулирует горячая вода с подводных источников. Микроскопические организмы, обитающие в этих водах, за сутки разлагают любое тело до костей. Это был один из самых распространённых способов утилизации трупов.

– Что-то долго вы, – с ноткой недовольства заметил Мераб. – Надо добраться до "малины", до расхода, – добавил он, и группа выдвинулась в глубь "Чёрной массы".

– "Малина"? Что за "расход"? – спросил Лексо у Давида.

– На тюремном жаргоне "малина" – это место, где собирается братва, – пояснил Давид. – Вот моя камера в Бараке – это малина. А место, куда мы идём, – это малина "Чёрной массы". Под "расходом" подразумевается время, когда все арестанты должны находиться в своих Бараках. Если бродить в коридорах после расхода, можно попасть под патруль Гвардейцев или под автоматические турели. С Гвардейцами иногда можно договориться, а вот с турелями – нет, – продолжал Давид.

– Как-то странно, – ухмыльнулся Лексо. – Всё никак не могу понять, по какому принципу тут содержатся арестанты. В космозаке показывали кино, где люди работают, читают – в общем, перевоспитываются, отбывая срок, – вспомнил он.

Давид рассмеялся.

– Лексо, этому видео столько лет, сколько и колонии. Суть остаётся той же, правда, выглядит всё иначе. В колонии было три глобальных бунта, из-за которых погибло множество людей. В итоге усилили меры безопасности. Но главный вопрос остался без ответа: куда девать людей, которые отсидели свой срок?

– Таких, как ты? – перебил Громов.

– Да, таких, как я. Закончилось тем, что свободные люди начали качать права, требуя иных условий. Большинство арестантов, поняв, что их ждёт такая же участь, перестали выходить на работу. Встала добыча, переработка, а вместе с этим и доходы Земли. Земля, конечно, не оставила это без внимания. Началась война. В итоге обе стороны потеряли множество людей, а администрация – работоспособную колонию. Тогда начались долгие переговоры, – объяснял Давид.

– И всё-таки вы нашли компромисс, – заключил Лексо.

– Да. Гвардейцы стали идти нам навстречу, давая относительную свободу, а мы стали помогать выполнять минимальные квоты. Раз в три месяца мы отправляем баржи на Землю, взамен получая всё необходимое. Но это было тогда, – Давид замолчал, видимо, осознавая, что многое изменилось.

– Похоже, что сейчас всё иначе, – заметил Лексо, продолжая анализировать услышанное.

– Конечно. Многие арестанты, освободившись, даже не пытались вернуться на Землю. Напротив, они вложили все свои ресурсы в жизнь на Европе и начали обустраиваться здесь. Кто-то обосновался в Белой зоне, а кто-то умудрился закрепиться даже на поверхности, ведя уникальный и, порой, весьма прибыльный бизнес.

– Бизнес? – переспросил Лексо.

– Да. Например, Володя Шрам – знаменитый на всю Солнечную систему рыбак. О законности его предприятия судить сложно, но его продукция пользуется огромным спросом, даже там, где она запрещена.

– Почему рыба может быть под запретом? – Лексо вопросительно нахмурился. В этот момент его желудок, словно поддерживая тему, громко забурчал.

– Запрещают не саму рыбу, а методы её добычи. Шрам на Земле однажды перешёл дорогу зоозащитнику и экоактивисту Леониду Грязному. Но это уже другая история. Шрам – далеко не единственный, кто нашёл своё призвание вдали от дома. Думаю, скоро ты сам всё узнаешь.

– Мне бы себя вспомнить, – усмехнулся Громов.

– Это точно, – согласился Давид.

Они прошли несколько километров по коридорам и локальным путям других Бараков "Чёрной массы". Вскоре Лексо увидел кипящую жизнь колонии. Сотни арестантов занимались своими делами: кто-то готовил, кто-то мастерил, другие тренировались, читали или просто отдыхали. После устрашающего фильма, показанного в приветственном кино ФСИН, это казалось странным, словно хаос здесь слился с обыденностью, став нормой.

У одного из бараков Мераб остановился, чтобы поговорить с группой молодых людей. Закончив разговор, он с обеспокоенным видом вернулся к Давиду и Лексо.

– Полчаса назад десять человек Белого были замечены, направляющимися в сторону Малины, – сообщил Мераб.

– Значит, надо поспешить, – задумчиво ответил Давид. – Они вооружены и им кто то развязал руки – это может плохо закончиться.

Давид протянул Мерабу два трофейных электродуговых пистолета.

– О, а я думал, куда они с трупов делись, – Мераб с довольным видом взял трофейные пистолеты. Один оставил себе, другой протянул Лексо.

Тот покрутил оружие в руках, внимательно осмотрел и спокойно вернул обратно.

– У меня свои методы, – улыбнулся Громов.

– Что верно, то верно, – кивнул Давид, вспоминая, на что способен этот загадочный арестант.

– Белый – отморозок, но не самоубийца. Как бы хорошо он ни был вооружён, какие бы связи с гвардейцами у него ни имелись – нас больше. И он отлично знает, чем всё это может закончиться, – попытался успокоить всех Мераб.

– Надо двигаться дальше, – коротко сказал Давид, и колонна двинулась вперёд.

Барак Малины снаружи мало чем отличался от остальных. Те же размеры, те же серые стены. Но первое, что бросилось в глаза Лексо, – это хорошо одетые в земную одежду люди. Их лица были серьёзными, а физические данные внушительными. Барак, как и все в "Чёрной массе", был четырёхэтажным, с двадцатью камерами на каждом этаже. Однако жители Малины, в отличие от большинства арестантов, объединили по две-три камеры, расширяя их пространство.

Ахра обитал на четвёртом этаже, в дальнем углу локалки у лестничного пролёта. Его камера, совмещённая с торцевой, выделялась лаконичностью обстановки и минимализмом меблировки. Посреди помещения стоял большой стол на десять человек, сделанный из композитного пластика и намертво приваренный к металлическому полу. Пол вокруг был застелен зелёным ворсистым ковролином, что, вероятно, напоминало владельцу камеры о траве на Земле.

По обе стороны стола находились раскладные серые стулья из того же материала. Во главе – небольшой чёрный офисный стул из заменителя кожи.

В правом дальнем углу за раздвижной перегородкой располагалась стандартная для колонии постель. Только здесь она была сдвоенной и оборудованной пневмоматрасами. У стены висел небольшой шкаф и множество полочек.

Слева от стола переговоров стояла длинная консоль с тремя стульями. Стена над консолью использовалась как проекционная панель, а на самой консоли находились модули вертикальной проекции и клавиатуры управления.

Справа и слева от входа, в два ряда до самого потолка, громоздились транспортировочные кейсы с различными маркировками: "Армо Боннес", "Лорин Фарма", "Сбероника Росса" и другими. Ахра, мужчина средних лет с зачёсанными назад седыми волосами и короткой бородкой, остро торчащей вниз, что-то читал на галапланшете, когда Мераб, Давид и Лексо вошли в его камеру. Спокойно сняв очки с тонкой золотой оправой, он отложил планшет, улыбнулся и поднялся, чтобы поприветствовать гостей.

Небольшого роста, едва доходя Давиду до плеча, Ахра был в ответе за положение дел в "Чёрной массе". Его тонкая, но крепкая рука поочерёдно пожала руки Мерабу, Давиду и Лексо.

– Пожалуйста, давайте присядем, – предложил он, указав на стулья вокруг большого стола.

Ахра поставил на стол стеклянный чайник и четыре стеклянных кружки без ручек, больше похожих на рюмки с широким горлом.

– Угощайтесь. Это чифир из чая, выращенного на лунных плантациях, – с гордостью произнёс он.

Традиция чифира, уходящая корнями в тюремные обычаи, на Европе получила свою уникальную адаптацию. Здесь чай заменяли местными водорослями, которые, хотя и отличались по вкусу, обладали схожим бодрящим эффектом. Лексо сделал глоток, и его довольное выражение лица не осталось незамеченным.

– Хорошо, что вы добрались без происшествий, – уверенно начал Ахра, откинувшись на спинку своего стула.

– Не совсем, – вставил Мераб и кратко рассказал о находке четырёх трупов в бараке у Давида.

– Ну, тогда понятно, почему Крыж со своими полупокерами заходил в гости. Буквально разминулись с ними, – ровным тоном заметил Ахра.

– И что же они хотели? – сдержанно спросил Давид.

Ахра улыбнулся и перевёл взгляд на Лексо.

– Его.

– Что-то много людей хотят Лексо, – заметил Давид, скрестив руки.

– На то есть веские причины. Правда, мало кому понятные, – двусмысленно ответил Ахра. – Белый получил крупную сумму, чтобы убрать его. Столько, что смог купить у гвардейцев две недели белого коридора.

– Белый коридор? – Лексо приподнял бровь, не понимая термина.

– Видишь ли, – Ахра поставил стакан на стол и заговорил, – колония на Европе разделена на сектора. Их строили как закрытые экосистемы для нужд ФСИН. Но люди остаются тут даже после отбытия срока. Так появилась Белая зона – место за пределами колонии, но подключённое к её коммуникациям. Её выстроили на деньги бывших арестантов. Там своя жизнь: семьи, школы, больницы, всё как на Земле.

Ахра сделал паузу, подбирая слова.

– Белый коридор – это право на свободное перемещение по всей колонии без вмешательства режима. И как всё здесь, его можно купить у гвардейцев. Две недели коридора стоят огромных денег.

– Я тут магазинов не видел, чтобы потратить деньги, сколько бы их ни было, – хмуро заметил Лексо.

Ахра рассмеялся, откинувшись на спинку своего стула.

– Ты прав. Магазинов на Европе крайне мало, но деньги здесь нужны для других целей – чтобы отовариваться вне колонии, а уже потом получать всё необходимое здесь. Благо, мы живём в такое время, когда деньги – это всего лишь вычислительные единицы в бесчисленных дата-центрах и экосистемах. А мы, хоть и бывшие арестанты, ныне свободные люди, имеем полное право на открытие счетов в РЕВВ. "Сбероника Росса" – самая лояльная из всех экосистем, поэтому мы ведём все операции через неё, – объяснил Ахра, делая паузу. Затем, улыбнувшись, добавил: – Если Белому заплатили, чтобы он убил тебя, то нам – чтобы защитить.

Лексо внимательно посмотрел на Ахру, но ничего не сказал.

– Более того, я ждал твоего этапа на Европу целых пять лет. И всё это время неизвестные мне люди щедро помогали "Чёрной массе". Если бы не их поддержка, извини, мы не стали бы рисковать и защищать незнакомого человека за деньги. Мне сказали, что вся помощь – это твоя заслуга. За это я хочу выразить благодарность. Это неоценимая поддержка, – с видимой искренностью произнёс Ахра.

– Даже если это так, у меня проблемы с памятью, – признался Лексо, потупив взгляд.

– Мне об этом говорили. Именно поэтому и попросили присмотреть за тобой, – кивнул Ахра.

– Что будем делать, если Белый всё же решит напасть, когда узнает, что Громов у нас? – спросил Мераб.

– Не нападёт. По крайней мере, не открыто, – уклончиво ответил Ахра, словно что-то скрывая.

– А мне что делать? Время не остановится, – сказал Лексо.

– Пока действует "белый коридор", побудешь здесь. А дальше будем решать, – спокойно ответил Положенец.

Он посмотрел на своих гостей и добавил:

– А пока, думаю, вы хотите поесть и отдохнуть.

Лексо и Давида разместили в просторной камере на третьем этаже. Камера была заметно богаче меблирована, чем остальные: комфортные кровати с пневмоматрасами, аккуратно расставленные тумбы и даже небольшой проектор. После вкусного ужина из сублимированной земной еды Лексо улёгся отдыхать, но Давида беспокойство не отпускало. С момента появления Громова на Европе оно лишь усиливалось, а после разговора с Ахрой стало невыносимым.

Не торопясь, Давид вышел в локалку. Под пристальными взглядами обитателей барака он направился на четвёртый этаж, к камере Ахры.

Дверь была открыта. За столом сидел сам Ахра и двое его людей.

– Заходи, садись с нами, – пригласил его Ахра, заметив Давида в дверях.

– Что скажешь о Громове? Я так понимаю, это именно по твоей инициативе он оказался у тебя в бараке? – спросил Давид, садясь за стол.

– Да и нет, – уклончиво ответил Ахра. Давид в подробностях рассказал о своём первоначальном плане касательно Белого и событиях, которые развернулись после появления Лексо.

Ахра выслушал внимательно, а затем жестом попросил своих людей оставить их наедине. Когда дверь за ними закрылась, он посмотрел на Давида.

– Я понимаю, что у тебя есть свои интересы, – начал Ахра. – Но видно, что ты сам до конца не понимаешь, какие именно. Так?

Давид молча кивнул, потом признался:

– Ты прав. Что-то в Громове не даёт мне покоя. Не могу объяснить, но с его прилётом на Европу кажется, что всё изменится.

– И в этом, вероятно, ты прав, – тихо сказал Ахра. – Ты, наверное, знаешь, что колония стремительно идёт к очередному бунту.

– Да. Но на этот раз вражда и агрессия исходят не от вечного конфликта между Положением и Режимом, – предположил Давид.

– Увы, это так. Те времена, когда Положение несло ответственность за весь лагерь, уже миновали, – спокойно ответил Ахра.

Он задумался на мгновение и продолжил:

– Попытка проявить человечность и противопоставить её Режиму обернулась тем, что мы заложили основу для разделения людей на сектора. Изначально это казалось оптимальным решением, но сейчас, на фоне дисбаланса между теми, кто отбывает срок, и теми, кто уже отбыл, "Чёрная масса" остаётся сильной только внутри своего сектора.

– Но другие сектора, отделившись, наращивали силы, не ограничивая себя строгими принципами и понятиями, которыми живёт "Чёрная масса". Мы уже давно не единственные, кто бросает вызов Режиму, – сказал Ахра, задумчиво поглаживая бородку.

– Яркий пример – Белый? – уточнил Давид.

– Белый – это раковая опухоль на последней стадии, – усмехнулся Ахра. – Но такого, как сейчас, не было никогда. У Лексо очень влиятельные враги и не менее влиятельные друзья.

– Не могу понять, какую ценность он представляет.

Ахра усмехнулся, жестом указывая на коробки, выстроившиеся в два ряда до самого потолка.

– Но скажу тебе вот что: последние пять лет именно его друзья снабжают "Чёрную массу" всем необходимым для жизни. Сублимированная земная еда, медикаменты – всё это благодаря ему. Два месяца назад мы получили целый транспортник с дорогим оборудованием.

– Военным оборудованием, – уточнил Давид.

– Да. Это нас насторожило. Мы всегда стремились решать вопросы мирным путём, прибегая к насилию только в крайних случаях, – ровным голосом ответил Ахра.

Он снял очки, аккуратно положил их в чехол и продолжил:

– Возможно, кто-то знает больше нас. Можно делать вид, что ничего не происходит, но как долго мы так продержимся? Мужики освобождаются и не знают, чем себя занять. Администрация колонии кормит только тех, кто выполняет их квоты по добыче. А с Земли никто не заботится о создании рабочих мест для тех, кто отбыл наказание.

Ахра сделал паузу, взглянул на Давида и продолжил:

– Эта проблема копится годами. Такие достойные люди, как ты, остаются в "Чёрной массе", помогая другим. Но большинство, под тяжестью своих амбиций, уходят искать себя в других секторах. Возьми хотя бы "Торговый альянс". Её численность выросла с 3500 до 150 000 человек всего за три года. Девяносто процентов – это обычные трудолюбивые люди, привлечённые коммерсантами "Торгового альянса".

Ахра налил два стакана чифира, протянув один Давиду.

– У них там своя жизнь, свои правила, свои интриги и войны. Экономические войны. Этот сектор взаимодействует со всеми остальными на языке торговли. И благодаря друзьям Громова за последние пять лет "Чёрная масса" стала для них, – Ахра усмехнулся, – VIP-клиентом.

– Билет в "Белую зону" продают они? – спросил Давид.

– "Белую зону" основали и продолжают строить коммерсанты из "Торгового альянса". Говорят, если они будут двигаться такими темпами, через пять лет рядом с колонией появится равная ей по размерам "Белая зона" с мелодичным названием "Дух Свободы". Это название внушает надежду на новую жизнь.

Ахра сделал глоток чифира, задумался и добавил:

– Знаешь, Давид, что бы о них ни говорили, они строят то, о чём мечтает каждый, кто оказался здесь.

Давид молча кивнул. Он понимал это лучше многих. Потеряв надежду на возвращение на Землю, он нередко представлял подобное место в своих мыслях. Но приверженность принципам "Чёрной массы" и ответственность за сосланных людей долгое время сдерживали его.

– Верно, – наконец ответил он. – А ты бывал в "Белой зоне"?

Ахра улыбнулся.

– Да, не раз. Там чудесно. Вместо бараков – небольшие домики с комнатами, как на Земле. Для богатых – отдельные дома и особняки. Имитация неба, земная трава, тёплые озёра, – говорил он с восторгом. – Там своя инфраструктура, школы, больницы, бары, кинотеатры. Там слышен детский смех. Это место, где действительно живёт дух свободы.

Давид слушал молча, вспоминая свою жизнь на Земле. Он был владельцем одной из крупнейших животноводческих ферм Евразии, насчитывающей более миллиона голов скота. Бизнес, основанный его дедом, был кормильцем для миллионов людей. После падения государств и исчезновения привычных структур власти образовавшийся вакуум быстро заполнили новые хозяева мира – экосистемы. Они принесли с собой не армию, а рекламу, не законы – а стандарты. Среди первых полей битвы оказалась пищевая отрасль.

Лоббисты ГМО и владельцы клоноферм, заручившись покровительством корпоративных институтов науки, начали полномасштабную информационную кампанию против традиционного фермерства. Медийные платформы, от новостных сетей до развлекательных каналов, единогласно провозгласили: прошлое должно быть стерто. Армии маркетологов, превратившиеся в ударные отряды новой реальности, агрессивно насаждали культ синтетической еды, оперируя удобными статистиками, подставными экспертами и страхом голода.

Каждый новый цикл репортажа повторял один и тот же сценарий: мир стоит на грани продовольственного коллапса, и только переход на клон-мясо, питательные гели и биомассу может спасти цивилизацию. Образ умирающего от вирусов традиционного быка стал таким же политическим символом, как когда-то танк или знамя. Гуманизм больше не имел отношения к животным – он стал оружием против их естественного существования.

На этом фоне фермы исчезали одна за другой. Но был один, кто не отступил.

Давид.

Упрямый, немногословный, с руками, знавшими своё дело. Его дело начиналось с деда, но Давид превратил его в убеждение. Его ферма стала крепостью – не только физической, но и идеологической. Он лично обходил пастбища, следил за стадом, проводил вакцинации, контролировал каждый элемент цепочки. У него была собственная транспортная компания: лёгкие самолёты, вертолёты, дроны. Он поднимался в воздух, чтобы быть ближе к земле.

Его животные – сильные, бодрые, настоящие – резко контрастировали с кадрами, которые транслировали медиакорпорации: истощённые, опухшие, покрытые язвами животные, мучительно дохнущие в стерильных стеклянных отсеках. Эти образы подавались как аргумент за прогресс.

Сосуществование двух систем – натуральной и синтетической – даже не рассматривалось. Альтернатива была стёрта из обсуждения. Цель была только одна: уничтожить фермерство как явление. Уничтожить саму мысль о нём. Давид это знал. И всё равно не ушёл.

Предательство близкого человека стало для Давида ножом в спину – хладнокровным, точно рассчитанным ударом. Человек, которому он доверял, оказался подкуплен зоозащитниками – фанатичным движением, готовым на всё ради уничтожения последнего оплота традиционного животноводства. Давид стал символом – и именно за это его решили уничтожить.

Схема была безупречна. Зоозащитники через подставных лиц проникли в совет директоров его фермы. Тихо. Без шума. Завладев доступом к системе водоснабжения, они внедрили в неё особый вирус – не мгновенный, а медленный, мучительный, рассчитанный на продолжительную агонию. Болезнь разрушала животных изнутри: вызывала воспаления, отказ органов, потерю сознания и бесконечную боль. Но именно это им и было нужно.

Через неделю после заражения Давиду предложили провести пресс-конференцию на фоне пастбища – якобы для укрепления доверия, демонстрации открытости. Он согласился, не подозревая, что уже стал частью чудовищного спектакля.

Две недели весь мир наблюдал в прямом эфире, как на его ферме медленно погибают десятки тысяч животных. СМИ работали слаженно, как хорошо натренированная стая: обвиняли в жестокости, равнодушии, бездействии. Репутация Давида рушилась в прямом эфире – кадр за кадром, заголовок за заголовком.

Пока ферма превращалась в поле смерти, сотни организаций подали иски в Единый Закон Земли. Давид остался один. Те, кто раньше называл его оплотом традиции – отвернулись. Его не защищал никто.

Публичный суд транслировался по всей планете. В зал вошёл исхудавший, измученный, но по-прежнему гордый человек. В голосе не было слабости, в взгляде – ни капли покорности. Ему предъявили обвинения в жестоком обращении с животными, сокрытии вспышки вируса, халатности, подрыве биоэтических стандартов. Приговор – восемнадцать лет заключения в колонии на поверхности Европы.

Он выслушал всё. И, глядя в камеру, произнёс:

– Упавший духом погибает раньше срока.

Эти слова прозвучали как удар колокола – их запомнили те, кто ещё умел различать правду в тумане манипуляций.

На Европе Давида встретили как человека, проигравшего битву – но не войну. Он не просил снисхождения, не ждал жалости. Его приняли в «Чёрную массу» – касту заключённых, заботящихся о самых слабых и забытых. Там он обрёл новое дело.

За все восемнадцать лет заключения он не изменил себе. Оставался таким же: собранным, жёстким, справедливым. Его уважали даже враги. Потому что он не торговал совестью. Потому что он стоял до конца.

– Ты не думал продолжить жизнь в "Белой зоне"? – спросил Давид у Ахры.

– Как не думал? Конечно, думал, – признался Ахра.

– Мы с тобой не молоды. Нормально хотеть встретить старость в уютном доме, рядом с женщиной, – мечтательно произнёс он.

– Но сейчас неподходящее время? – предположил Давид.

– Время всегда неподходящее, – с лёгким смехом ответил Ахра.

– Что думаешь о Громове? – осторожно спросил Давид.

Ахра задумался.

– Пока воздержусь от выводов. Но уверен: его появление здесь не случайно, – уклончиво ответил он.

Тем временем Лексо, лёжа в камере, смотрел в потолок, не в силах уснуть. Он достал из кармана небольшой конверт, переданный ему Мерабом. Внутри оказалась карточка, покрытая множеством символов. Лексо пытался сосредоточиться на незнакомых рунических знаках, но чем больше вглядывался, тем сильнее изображение размывалось, ускользая. В ушах появилась пульсация, усиливавшаяся с каждым мгновением, пока он не потерял сознание.

– Не переживай. Это сенсорный нейровизуальный ключ к зашифрованной зоне твоей памяти, – услышал он успокаивающий голос Исочки, как только провалился в сон.

– Дамп памяти лавинный, содержащий многоуровневую шифровку. Могу показать тебе визуальную картинку, – раздался голос Исочки.

Как только шум в голове Лексо утих, перед его глазами, словно на экране, появилась картина размытая по краям. В центре внимания были люди в массивных белых скафандрах, сидевшие на передних местах транспортного средства. Владелец воспоминания находился сзади и смотрел в окно, наблюдая ледяную пустошь и часть Юпитера, выглядывающего из-за горизонта.

Голос владельца воспоминания, обращавшегося к людям в транспорте, обсуждал завершение строительства Храмового комплекса. Лексо жадно вслушивался, но не мог распознать голос – он точно не принадлежал ему.

Ледяной пейзаж внезапно сменился. Транспорт остановился у башни высотой около десяти метров. Вокруг башни виднелись купольные одноэтажные сооружения гигантских размеров и строительная техника. Прежде чем выйти, владелец воспоминания поднял планшет, лежавший у него на коленях, и около минуты изучал карту Европы. На карте была отмечена текущая позиция, расположенная недалеко от экваториальной зоны спутника, а также другие объекты, включая колонию ФСИН.

Когда все в белых скафандрах вышли из транспорта, они направились к огромной квадратной арке. За аркой, в пятнадцати метрах глубже по широкому коридору, находилась раздвижная бронированная дверь, украшенная знаками зодиака и руническими символами. На стене справа от входа располагался терминал без кнопок, сканеров или экранов. Владелец воспоминания достал из коробки небольшой квадратный медальон с такими же символами и вложил его в разрез терминала. В этот момент мощные створки брони разомкнулись, и помещение за ними озарил слепящий белый свет.

На этом визуальное воспоминание оборвалось.

– У тебя на шее висит медальон, идентичный тому, что был в воспоминании, – напомнила Исочка. – Его тебе передала Анна Белова, когда ты находился в СИЗОМ на орбите Земли. Голос, как и само воспоминание, вероятно, не твои. Природу его я вычисляю. Также регистрируются слабые импульсы в нейронах твоего мозга, указывающие на начало восстановления зашифрованных воспоминаний. Возможно, ключи к твоему подсознанию скрыты в людях или диалогах. Я рекомендую нарисовать карту местности, увиденную во сне, и показать её старожилам Европы. – предложила Исочка.

Лексо вскочил с кровати и, выбежав в локалку, начал искать ручку, бумагу или планшет для рисования. С этим на Европе было нелегко, но вскоре он нашёл планшет и быстро набросал карту, максимально точно передавая детали увиденного во сне.

– Мне нужно поговорить с Ахрой, – заявил он Давиду, вернувшись с планшетом в руках.

Ахра сидел за столом, допивая чифир, когда Громов вошёл в камеру и положил перед ним карту.

– Что это? – удивился Давид.

– Это карта Европы, причём крайне точная, – заинтересованно заметил Ахра и позвал кого-то по имени Дисюлик.

Через минуту в камеру вошёл худой, почти прозрачный молодой человек лет двадцати пяти. Его спортивный костюм висел на нём, словно на вешалке. Кожа плотно обтягивала кости, делая видимыми даже самые мелкие структуры его лица.

– Это мой компьютерщик. Его мучают европейские глисты, поэтому он такой худой. Если бы не капельницы с биоадаптином и ректальные блокаторы, он бы давно нас покинул, – представил его Ахра.

– Дисюлик, покажи на галадоске карту Европы с известными нам объектами и наложи объекты с планшета отдельно, – попросил Ахра.

Компьютерщик беззвучно подошёл к консоли, что-то настроил, и на галадоске появилась карта Европы. Отдельным цветом на ней стали отмечаться ранее неизвестные объекты, включая храм.

– Двенадцать новых объектов, – задумчиво проговорил Ахра, изучая карту.

– Откуда у тебя эта информация? – спросил Давид.

– Я открыл конверт, который мне передал Мераб, и потерял сознание. Когда очнулся, вспомнил эту карту и здание, куда мне нужно попасть, – ответил Лексо, указывая на самую отдалённую точку карты, находящуюся в 15 000 километрах от колонии.

– Интересно, – задумался Ахра, внимательно разглядывая карту.

– А что там?

– Там что-то вроде подземного храма с дверями, украшенными знаками зодиака. Ключ от них, кстати, висит у меня на шее, – прямо сообщил Лексо.

– Смотри на заштрихованную зону близ колонии, – заметил Давид, указывая на карту.

– Да, но это же "Белая зона". Она в пять раз больше, чем на самом деле, – сверился Ахра со своей картой.

– Или кто-то заранее знал, что там будет располагаться, задолго до того, как "Торговый альянс" начал строительство. Значит, более десяти лет назад, – размышлял Давид.

– Так как мне попасть в храм? – вернулся к своему вопросу Громов.

Ахра задумчиво вздохнул.

– Это совсем не просто, Лексо. Подлёдных каналов в столь отдалённую зону, насколько мне известно, нет. Вся подводная техника – это монополия гвардейцев. Добраться можно только по поверхности, но над поверхностью летают те же гвардейцы.

– А как перемещаются другие? "Торговый альянс", тот же Шрам? Разве он не имеет технику, позволяющую ловить рыбу на поверхности, а после транспортировать её по Солнечной системе? – Громов вспомнил рассказы Давида.

– Вижу, Давид хорошо тебя проинструктировал. Но есть ряд сложностей, связанных с правом Володи. Его надо хорошо заинтересовать, – с сомнением произнёс Ахра, размышляя о Шраме.

– Думаю, мы можем с ним связаться. А ещё обратиться в "Торговый альянс". Ты ведь в хороших отношениях с Михаилом Митрофанычем? – спросил Ахра у Давида.

– Да, даже в очень хороших, несмотря на то что его мало кто любит, – подтвердил Давид.

– До сих пор удивляюсь, как этот тиран умудрился занять своё положение у коммерсантов, – отмахнулся Ахра.

– Тогда я свяжусь с Митрофанычем, а ты – с Вовой, – распределил задачи Давид.

Внезапно гулкий взрыв оглушил всех в бараке. Затем послышались стрельба и крики.

– Что за…? – вырвалось у Ахры, который схватил оружие.

В этот момент в камеру ворвались трое мужчин в тяжёлых экзоскелетах, вооружённые лёгкими гаусс-пушками. Они бесцеремонно поставили на пол кейсы и начали надевать экзоскелеты на Громова, Ахру и Давида.

– Там снаружи около сорока человек Белого. Они сразу открыли огонь из подствольных гранатомётов. Все они в лёгкой экзоскелетной броне, вооружены пороховым оружием и магнитными гаусс-пушками. Авангард прикрыт мобильными энергобарьерами, – сообщил один из мужчин.

– Настоящая осада, – пробормотал Ахра, застёгивая последние крепления экзоскелета.

– А ты говорил, не нападут, – напомнил Давид, взглянув на Положенца.

– Они пришли за мной. И вы им меня отдадите, – уверенно заявил Лексо.

– Исключено, – твёрдо возразил Ахра.

Но Громов не стал спорить. Встав, он решительно направился в сторону конфликта.

Шум выстрелов и крики прервал резкий голос одного из нападавших, прорвавшийся сквозь грохот:

– Выдайте нам Громова, и никто не пострадает! – раздался голос одного из нападавших.

Ахра и Давид догнали Лексо, который шёл с решительным видом. Остановившись, он повернулся к ним.

– Я знаю, что делаю. Вам нужно найти способ добраться до Храма и закрепиться там. Всё остальное – на мне, – твёрдо сказал он, после чего направился к выходу из барака.

Лексо вышел наружу с поднятыми руками и спокойно двинулся к вооружённым людям Белого.

– Вам нужен я. У меня есть предложение для вашего босса, – громко заявил он, стоя перед десятками вооружённых людей.

Четверо мужчин тут же подошли к нему и надели магнитные наручники.

– Какое предложение? – холодно спросил старший из них, прищурившись.

– Я хочу вас нанять. Заплачу вдвое больше, чем вам пообещали за мою смерть, – спокойно ответил Громов, глядя прямо в глаза старшему.

Тот нахмурился, раздумывая. Затем, не сказав ни слова, грубо толкнул Лексо вперёд.

– Пошли, – коротко бросил он.

Без лишних слов нападавшие начали сворачивать свой лагерь. Укрытия и мобильные барьеры быстро исчезли, а отряд направился в глубь колонии. Лексо шагал в центре, его охрана держала дистанцию, но оставалась настороженной. Путь привёл их на нижние этажи, в самое сердце территории Банды Белого.

Глава 11

– Каролина, какая честь видеть тебя лично второй раз за две недели, – произнёс Сандо Хаоц, сидя во главе длинного стола в гордом одиночестве. Его голос звучал спокойно, даже немного насмешливо, когда главный смотритель "ОКО" без стука и церемоний вошла в его кабинет.

– Я не могу понять, что тебя так радует, Хранитель Хаоц? – Каролина с холодной яростью в голосе произнесла свои слова, её глаза, скрытые за тёмными солнцезащитными очками, словно метали молнии.

– Ты неправильно понимаешь меня. Дело лишь в том, что на совете твоя уверенность подтолкнула Хранителей Орденаа нарушить закон. Ты намекала… даже нет, угрожала нам обнулением, – предположил Сандо с лукавой усмешкой. – Но раз ты лично явилась ко мне, значит, это был блеф чистой воды.

Каролина, молча расстегнув красный приталенный пиджак, небрежно швырнула его на стол. Оставшись в белой рубашке с крупными золотыми пуговицами, заправленной в красную юбку до колен, она сняла графитовую шляпку и бросила её рядом.

– Сандо, ситуация сложная. Произошло недоразумение, но это проигранный бой, а не война, – спокойно произнесла она, садясь в кресло справа от него.

– Нарушение, за которое Орден мог бы начать карать высший эшелон своих Свидетелей, ты называешь недоразумением? – удивился Хранитель, пристально глядя на неё.

– Именно поэтому нам нужно довести начатое расследование до конца. Это должно, как никогда, сплотить нас перед мерзавцами, которые посягнули на заветы Орденаа, – её голос звучал холодно и уверенно, когда она взглянула ему прямо в глаза.

– Почему ты пришла ко мне? – спокойно спросил Сандо, откинувшись в кресле.

– Потому что проблема возникла в консорциуме, который после смерти Громова перешёл к тебе, сделав тебя жертвой обстоятельств, – женщина сложила ногу на ногу и продолжила: – Ты единственный, кто меньше всех знает и больше всех пострадает, если расследование зайдёт в тупик.

Сандо нахмурился, но промолчал, выжидая.

– Марко и Грач давно на своих постах, и, как их предшественники, они хорошо подготовлены к любому повороту событий. Это ещё одна причина, почему я пришла к тебе, – продолжила Каролина.

– А ещё у них есть Свидетели – наблюдатели внутри "ОКО", – деловито вставил Сандо, изучая реакцию Каролины.

– Именно. Ты – один из самых отвратительных представителей на роли Хранителя. Но те недостойные черты характера, которых у тебя в избытке и которые рано или поздно привели бы к твоему исключению из Орденаа, – Каролина презрительно улыбнулась, – как никогда могут пригодиться для его спасения. В этом, возможно, твоё предназначение, – закончила она, переведя взгляд на висящую на стене картину кругов ада Данте.

– Сочту это за комплимент, – рассмеялся Сандо. – Но ты не ответила, могу ли я рассчитывать на включение моих Свидетелей в число наблюдателей "ОКО"?

– Если ситуация разрешится, и ты примешь в этом активное участие, я внесу одного твоего свидетеля в "ОКО", – нехотя согласилась Каролина, её голос звучал с явным отвращением.

– Что ты от меня хочешь? – наконец перешёл к делу Сандо.

– Фиаско с эксгумацией останков Хранителя Громова и их уничтожение поставило меня в крайне сложное положение. Марко и Грач ни за что не упустят шанса продавить меня. Пускай у "ОКО" есть достаточно оснований уличить их управление в крайней неэффективности и, местами, в губительности для целей Ордена, – она сделала паузу, задумчиво глядя перед собой, – но и моё последнее решение ничем не лучше их.

– В общем, завтра назначен совет, на котором меня не будет. Тебе надо прикрыть меня, – спокойно сказала Каролина, пристально смотря на Сандо.

– Сколько тебе нужно времени? – деловито поинтересовался он, без лишних эмоций.

– Всё зависит от того, как быстро я смогу найти зацепки, – ответила она.

– С чего хочешь начать? – продолжил Сандо, склонив голову набок.

– Мне нужна вся доступная информация по проектам, которые курировал Николай Громов за последние пятнадцать лет до своей смерти, – Каролина подалась чуть вперёд, её голос звучал требовательно.

– Думаю, тебе стоит взглянуть на его расходы и тянуть ниточки оттуда, – заметил Сандо, давая логичное направление для поисков. – А ещё тебе нужно пообщаться с единственным оставшимся в живых его родственником – Владимиром Громовым. После того странного происшествия на обряде инициации тридцать лет назад он, по решению совета, был лишён права занимать ложе Свидетеля, – добавил он, задумчиво вспоминая событие, оставившее след в истории Ордена.

– Да, я помню. Это событие в летописях заняло своё уникальное место под названием «Перерождённое дитя», – с сарказмом произнесла Каролина, качая головой.

– Владимир какое-то время вёл дела корпорации Громова, но начал пить, употреблять наркотики, и вот уже лет пятнадцать-двадцать о его деятельности ничего не слышно. Если он ещё жив, то вряд ли покинул семейное имение Громовых у подножья горы Фишт, – продолжил Сандо, скрестив руки.

– Назвать жизнь сына Николая тайной за семью замками сложно. Скудность информации о нём – это скорее результат его собственной бестолковой жизни. Но тебе всё равно стоит проверить. Николай был стратегом, умевшим планировать события на десятилетия вперёд, – добавил он с долей зависти в голосе.

– А что насчёт его внука? Того самого дитя, ожившего после обряда инициации? Вот где могут быть ответы. Тайну его жизни Орден свято хранил, известно о ней очень мало, а после его убийства всё стало недоступно, – сказал Сандо, вставая и направляясь к огромному витражу.

– Знаешь, говорят, что…

– Хватит, – резко перебила Каролина, её голос стал твёрдым. – Я уверена, что он выжил исключительно благодаря крепкому здоровью и неумелым действиям его неудачливого отца.

– Возможно. Но это событие дало плодородную почву для возвеличивания Алексея Громова. Он стал живым знаменем, мучеником, посланником, несущим божий знак. Правда, какой именно знак – никто так и не понял. Каждый интерпретировал это по-своему, основав собственные секты-корпорации, готовящиеся к чему-то, – Сандо обернулся и внимательно посмотрел на Каролину.

– Старинное развлечение старожилов Ордена. Мистификация, религия, тайные общества – всё это создано скучающими пенсионерами. И, тем не менее, всё это не мешает Ордену из века в век, из цикла в цикл следить за протоколами Завета, – усмехнулась она, её голос стал саркастичным.

– Вольные каменщики, Иллюминаты, Масоны, религиозные течения, философия, культура – всё это лишь инструменты Завета, созданные Свидетелями. Всё ради одной единственной цели: вести род человеческий, контролируя процессы энтропии, селекции и эволюции, – уверенно закончила Каролина, её взгляд снова устремился к витражу.

– В общем, думаю, стоит проверить и подлинность смерти Алексея. Возможно, Николай выращивал клона не для себя, – задумчиво произнёс Сандо, ломая тишину кабинета.

Каролина замерла. Её тело покрылось мурашками, а мозг мгновенно сложил картину из известной информации. Два судна прибыли на остров к Карлосу. Первое доставило оборудование, а через пять лет туда пришла яхта Громова под названием «Дух Свободы». На ней забрали клона его внука спустя пять лет после смерти Николая.

Успешное покушение на Алексея Владимировича Громова, главу IT-корпорации «Нейро Код», было совершено сразу после сделки века. «Сбероника Росса» полностью выкупила крупнейшее в мире предприятие по строительству и настройке дата-центров вместе с уникальным алгоритмом эмиссии РЕВВ, использующим живой мозг человека. Никогда прежде Орден не обладал таким мощным источником обогащения, как после этой сделки.

Через неделю после пресс-конференции Оскела Воморга, президента экосистемы «Сбероника Росса» о сделке века, пуля снайпера прервала жизнь Алексея Громова на лестнице у выхода из его небоскрёба.

– Не зря я к тебе пришла! – Каролина расцвела в улыбке.

– Я знаю, с чего начать. Прикрой меня на совете и подготовь материалы по проектам Громова. Заодно выясни, каким корпорациям Ордена принадлежат акции экосистемы «Сбероника», – добавила она.

Не теряя времени, Каролина быстро собралась и покинула кабинет Сандо. Вернувшись на борт своего стратосферного аэростата, она повесила шляпу и пиджак, скинула туфли на высоком каблуке и уселась в мягкое кресло, погрузив пальцы в ворс белоснежного ковра.

– Свяжись со штабом. Пусть эксгумируют тело Алексея Громова и проведут анализ ДНК, – приказала она своему помощнику.

Каролина глубоко задумалась.

– Если Громов умер за пять лет до предполагаемых событий с фальсификацией смерти его внука, значит, всю операцию проводили посредники, – прошептала она, обдумывая возможные ходы.

Такой человек, как Николай Громов, мог обратиться только к одной из малочисленных организаций, специализирующихся на подобных задачах. Первое, что пришло ей в голову, – это МИСР.

МИСР, или Министерство стратегических разработок, была не просто частной военной компанией. Эта организация на протяжении трёх веков меняла названия, но сохраняла свою сущность, оказывая влияние не только на Землю, но и на всю Солнечную систему. Их главный принцип – распределённая секретность и отсутствие личных интересов.

МИСР не знала ни врагов, ни друзей. Каждый, обратившийся к ним, становился клиентом, защищённый уникальной процедурой анонимности. Эта организация умела выполнять задания двух враждующих клиентов, если их интересы не пересекались. Их распределённая структура гарантировала, что даже сотрудники компании часто не осознавали, что работают на конкурирующие стороны.

Каролина знала, что нередко солдаты МИСР нападали на своих же, защищающих интересы другого клиента. Но благодаря распределённой осведомлённости никто никогда не знал всей картины.

МИСР была консорциумом из десятков тысяч предприятий, каждая из которых считала себя независимой. Однако все они на деле оказывались марионетками в руках тайного руководства МИСР.

Орден до сих пор не знал, какое влияние он имеет на эту структуру. Но Каролина понимала, что без взаимодействия с МИСР ей не обойтись. Вся ситуация казалась запутанной, но ключом ко всему могла оказаться именно эта организация.

Изучая расходв Николая Громова, Каролина заметила, что после его смерти огромные суммы в РЕВВ уходили и бесследно растворялись на счетах компаний, связанных с МИСР. Имя Громова или его проекты слишком часто фигурировали в отчётах Ордена «Красное пламя», но анализировать такой объём данных вручную было невозможно.

Каролина решила рискнуть и нарушить запрет, запустив квантовый компьютер, управляемый сегментированной нейронной сетью. Эта технология, в середине XXI века едва не уничтожившая человечество, была строго запрещена Орденом. Опасаясь потери контроля, Ордена сделал ставку на использование человеческого мозга как вычислительного ресурса для дата-центров, что стало новым стандартом. Однако главный недостаток этого метода – необходимость вручную формулировать задачи, тогда как нейросеть способна самостоятельно учиться, ставить и решать задачи.

Если ограничить нейросеть определённой зоной поиска, например причастностью Николая Громова к исчезновению полотен Завета, и снабдить её известными вводными, она могла достичь результата за считанные часы.

– Сообщи в штаб, что я беру ответственность за активацию "Ока Бога", – скомандовала Каролина своему помощнику.

Она провела рукой по краю стола, и в воздухе появилась голограмма с эмблемой "ОКО". После идентификации Каролина ввела в систему все данные о Громове и его проектах.

Менее чем за час "Око Бога" построило разветвлённую сеть связей, которую Николай Громов развивал более 30 лет. Каролина не могла не признать его выдающихся достижений: он был блестящим стратегом и искусным управленцем. Но это же вызывало у неё злость.

– Тест ДНК эксгумированных останков Алексея Громова подтвердил, что в могиле лежит клон, – с улыбкой сказала Каролина, внося результаты в "Око Бога".

Система тут же исключила тысячи незначительных связей, сосредоточившись на нитях, ведущих к исчезновению полотен Завета. Несколько из них указывали на ЧВК МИСР. Транспортировка клона с острова Маконгай, инсценировка покушения, убийство и похороны – всё указывало на их участие.

Каролина поручила помощнику подготовить материалы для привлечения внимания руководства МИСР и запросить встречу с куратором операции. Тем временем она связалась с Сандо.

– Хранитель Хаоц, внук Громова, лежащий в могиле, – это клон. Я уверена, что его создал Карлос в своей лаборатории, – оптимистично сообщила Каролина.

– Это отличная новость! Теперь мне будет легче общаться с Хранителями, – обрадовался Сандо.

– Выиграй для меня столько времени, сколько сможешь, – попросила она.

– Ты понимаешь, что, если расследование зайдёт в тупик, это обернётся для тебя серьёзными последствиями? – обеспокоился Сандо. – "Око Бога" – это ещё один твой отчаянный шаг.

– Ты быстро узнал, – усмехнулась Каролина.

– И не только я. Думаю, на совете за это тебя не погладят по голове.

"Око Бога" – не просто программный комплекс. Это инструмент, управляемый мощнейшим квантовым компьютером, способный захватить любую цифровую инфраструктуру. В 2100 году это стало бы ещё проще, чем во времена его создания. Ордена, осознавая опасность, не только запретил использование этой технологии, но и воспитал поколения, уверенные в её опасности.

Сами Хранители Орденаа боялись "Ока Бога". Эта система могла вскрыть любые тайны, не оставляя шансов на сокрытие информации. В редких случаях, когда Ордену требовалось расшифровать древние летописи Завета, технология использовалась, но строго не дольше 48 часов. Каролина получила право на четыре часа работы системы – этого хватило, чтобы не только распутать сеть Громова, но и проверить деятельность Марко и Грача.

Несмотря на ответственность перед Орденом, Хранители оставались людьми со своими слабостями и пороками. И когда амбиции находили выход, они старались скрыть это от своих коллег. "Око Бога" было лишено эмоций и пороков, быстро выявляя тех, кто вредил принципам Ордена. Но система не различала степень вреда, что делало её инструментом, способным как помочь, так и уничтожить.

Орден использовал её лишь в крайнем случае, опасаясь больше за свои позиции, чем за последствия для человечества. Но Каролина, рискуя всем, понимала, что без "Ока Бога" её расследование может провалиться.

– Цель оправдывает средства, – спокойно сказала Каролина, её голос звучал уверенно.

– Скажи мне, Сандо, у тебя есть информация по проектам Громова? – спросила она, внимательно глядя на экран.

– Собираю. Думаю, тебе стоит обратить внимание на проект «Наследие», – заметил Сандо, снова указывая верное направление.

– Мне хорошо известен этот дорогущий, некоммерческий проект. Право на его реализацию совет Ордена предоставил Громову как обязательную часть подготовки к глобальному обнулению затянувшегося Цикла, – фыркнула Каролина. – Почему ты считаешь, что этот проект связан с нашей проблемой?

– Потому что у Громова, в отличие от всех других Хранителей в истории Ордена, все усилия были направлены за пределы Земли. У цивилизаций, обнулённых ранее, согласно летописям Завета, технологии позволяли начинать экспансию Солнечной системы. Но по решению совета Циклы обнулялись до того, как человек вступал на поверхность других миров, – объяснил Сандо.

Каролина на мгновение замолчала, переваривая сказанное.

– Никогда не задумывалась об этом… Даже великое переселение неугодных людей планеты – это его идея, – мрачно вспомнила она. – Ты можешь найти информацию об этом? Это было 40 лет назад.

– Постараюсь узнать, что смогу. Но ты же понимаешь, это невероятно большой объём работы. И зная Громова, далеко не всё будет отражено в летописях, – ответил Сандо.

– Сделай, что сможешь. Конец связи, – Каролина отключилась.

Она запрокинула голову, закрыла глаза и прошептала про себя:

*Я была рождена для этого. Это моё предназначение. Всё, что я делаю – это защищаю Орден. Защитить его – моя миссия. *

В её кабинет вошёл помощник, одетый в белоснежный экзоскелет с кроваво-красными руническими символами.

– Госпожа, куратор МИСР ожидает нас в Сингапуре, – доложил он.

– Значит, курс на Сингапур, – коротко распорядилась Каролина.

Сингапур, город-экосистема, расположенный на островах Юго-Восточной Азии, во времена государств был городом-государством. Со временем он превратился в автономную экосистему, став одной из самых безопасных и влиятельных территорий на планете. Благодаря благоприятному инвестиционному климату, дисциплинированному населению и сильным институтам, Сингапур стал домом для пользователей самых могущественных экосистем. Здесь располагались офисы всех крупных корпораций, включая МИСР.

Каролина зашла в гардеробную и сменила одежду: белая приталенная рубашка, графитовый короткий пиджак с красной брошью в виде пламени, красные лаковые туфли на высокой шпильке и шляпка того же цвета. С собой она взяла квадратный кейс.

Двое её охранников в строгих костюмах ждали у посадочной капсулы. С высоты 30 километров капсула стремительно пикировала вниз, к городу, чьи стеклянные небоскрёбы сверкали, отражая солнечный свет.

Небоскрёб МИСР, величественный и строгий, располагался в центре города. После приземления Каролина и её охрана, как и все посетители, независимо от статуса и положения, прошли через сканеры для проверки на наличие оружия.

Каролина спокойно прошла проверку с ручной кладью. Её охранникам, вооружённым лишь холодным оружием, сказали его оставить.

– Это ритуальный предмет, а не оружие, – спокойно, но властно сказала Каролина, прерывая спор.

– У нас правила одинаковые для всех! – упорствовал сотрудник мобильного таможенного контроля.

Каролина жестом разрешила выложить ножи, и втроём они вошли в здание небоскрёба.

На 90-м этаже их встретило огромное пустое помещение без охраны. В центре, за небольшим столом с двумя массивными креслами, сидел мужчина средних лет, невысокого роста. Коротко стриженный, с широко посаженными глазами, небольшим носом и тонкими губами, он терпеливо ждал гостью.

Каролина подошла, поздоровалась, и, не заметив у мужчины желания проявить галантность, сама отодвинула тяжёлый стул и села напротив.

– Я понятия не имею, кто вы и какой властью обладаете, но раз мы тут сидим лично, – с пренебрежением произнёс мужчина, оглядывая её, – говорите.

Каролина молча извлекла галапланшет, активировала материалы по делу Алексея Громова и небрежно бросила устройство на стол перед куратором. Тот изучил данные, не выдавая эмоций, но в его взгляде Каролина прочла всё, что хотела.

– Это всё курировали лично вы. Мне важно знать: если в гробу лежит клон, то, где настоящий Алексей Громов? – спокойно спросила она.

– Вы должны понимать, что за века нашей работы случалось всякое, но ни разу никто не раскрыл тайн, касающихся наших клиентов, – ответил куратор, его голос звучал ровно, но твёрдо.

Каролина медленно поднялась. Словно кошка, она обошла стол и встала у него за спиной.

– Это дело крайне важно для безопасности всего, что вам дорого, – её голос зазвучал мягко и мелодично. Положив руки ему на плечи, она начала нежный массаж.

Куратор не сопротивлялся. Закрыв глаза, он сухо произнёс:

– Это не поможет.

– Пожалуйста, вспомните события после его смерти. Куда МИСР его спрятал? – Каролина усилила давление, её голос стал мурлыкающим.

– У меня превосходная память, – гордо заявил мужчина. – Но принципы конфиденциальности ещё лучше.

– И это всё, что мне нужно было узнать, – холодно произнесла Каролина, не отрывая рук от его плеч.

Одним движением, зубами сорвала огненную брошь с груди, оголив тонкую иглу, скрытую в форме языка пламени. Прежде чем куратор успел отреагировать, Каролина вонзила иглу ему в шею.

Мужчина рухнул на пол, парализованный нейротоксином. Его широко открытые глаза, наполненные ужасом, неотрывно следили за женщиной.

– Мужчины, – с отвращением сказала Каролина, опускаясь на колени рядом с ним. – Напыщенность, надменность, самоуверенность.

Она склонилась к его лицу.

– Мне не нужно было твоё признание. В отличие от тебя, я всегда готовлюсь к каждой встрече. Я уже не так молода, чтобы надеяться, что, поиграв с твоей похотью, я добьюсь правды. Это удел мечтающих дур.

Взяв квадратный кейс, Каролина села позади куратора, аккуратно положив его голову себе на колени. Она провела рукой по его волосам, усмехнувшись.

– Думаю, ты достаточно освежил свою память. А теперь я заберу твою голову и восстановлю всё, о чём ты думал во время нашей беседы, используя ментальный визуализатор, – сказала Каролина, её голос звучал холодно и решительно.

Когда она нажала на кнопку запуска сепаратора, её рука крепко схватила волосы куратора. Лазерный луч прошёл по шее, и тело без брызг крови рухнуло на пол, обмякнув. Голова осталась у неё в руках. Лазерная сепарация, бескровный процесс, сразу прижигала ткани, оставляя идеально гладкий срез.

Каролина аккуратно опустила голову куратора в резервуар со специальной жидкостью, поддерживающей жизнь мозга. В бездушных глазах застыла пустота, но необходимые нейронные импульсы и активность мозга, особенно в последние моменты, оставались доступными для восстановления.

Взяв кейс с головой, Каролина направилась к лифту, где её уже ждали охранники.

– Быстро улетаем, – коротко распорядилась она, передавая кейс одному из них.

Поднявшись на крышу, она мило попрощалась с дежурным персоналом, и, сев в капсулу, мгновенно взмыла к своему аэростату.

Вернувшись на борт, она сразу прошла в небольшую лабораторию.

– Мне нужна информация из памяти этой головы. Ищите информацию в памяти за последние 30 минут, – приказала она лаборанту, передавая кейс.

Оставив исследователей за работой, Каролина направилась в свой офис и, устроившись в кресле, заметила девять входящих сообщений: от центра управления полётами Сингапура, службы безопасности, центрального офиса МИСР и Главного штаба ОКО.

С лёгкой ухмылкой она активировала связь с ОКО.

– Каролина, простите за резкость, но вы в своём уме? Руководство МИСР рвёт и мечет. Ваш аэростат под прицелом их военных спутников! – с тревогой произнёс младший смотритель.

– Прощаю. Но не понимаю, по какой причине вы отнимаете моё драгоценное время? – ответила она спокойно, но с ноткой раздражения. – Решайте. Отключите их спутники или уничтожьте их тихоокеанский флот. Мне ещё за вас думать? – холодно добавила она.

– Каролина… Хорошо, мы временно уладим, но это не останется незамеченным. МИСР – это неприкосновенная корпорация. Они потребуют сатисфакции, – предупредил Смотритель, его голос звучал напряжённо.

– Не такая уж и неприкосновенная, – усмехнулась она, её лицо не выдавало ни капли тревоги. – Решайте. С ними я позже разберусь сама.

Отключив связь, Каролина откинулась в кресле, позволяя себе минуту наслаждения. Она знала, что её действия приведут к последствиям, но верила в свою способность контролировать ситуацию. Всё, что сейчас имело значение, находилось в лаборатории – в голове куратора.

– Детский сад, – буркнула она.

– Госпожа, вам нужно поесть, – помощник аккуратно поставил поднос на стол Каролины. На подносе стоял стакан воды и три большие желатиновые капсулы.

– Благодарю, – женщина поочерёдно проглотила капсулы, содержавшие всё необходимое для поддержания молодости и здоровья её почти векового тела. Плоды технологической эволюции, воплощённые в продуктах "Лорин Косметикс".

Не успел помощник выйти из офиса, как Каролина получила входящее сообщение от хранителя Хаоца.

– Ну ты мать даёшь! – послышался весёлый голос Сандро.

– Куда делась субординация? Мы, кажется, с тобой не друзья, – резко осадила его Каролина.

– Каролина, я извиняюсь, – продолжал он, не сдерживая смеха. – Совет Орденаа рвёт и мечет! Ты не представляешь, что творилось на совещании. Все уже забыли о причинах твоего расследования, сосредоточившись только на методах.

– Не удивлена. Обычная реакция людей, забывших своё предназначение. Трусы, – фыркнула она.

– Как бы то ни было, ты и раньше не вызывала симпатии, а теперь многие считают тебя прямой угрозой Ордену, – заметил Сандро.

– Мне совершенно плевать на страхи порождённые их трусливым воображением. Думаю, всё, что нужно, уже у меня. Максимум сутки – и я предстану перед ними, чтобы швырнуть их с небес на землю.

– Не сомневаюсь. И знаешь, я искренне рад, что оказался на твоей стороне, – с лёгким уважением ответил Сандро.

Каролина отключила связь, подумав про себя: «Нет никаких сторон. Есть Орден. Все остальные либо служат ему, либо не имеют значения».

– Госпожа, готова расшифровка данных из памяти нейронов, – сообщил помощник.

Каролина оживилась и включила галапланшет.

– Отлично! – сказала она, углубившись в просмотр обрывков секретных отчётов, связанных с Алексеем Громовым.

– Вот это поворот! – радостно хлопнула в ладоши она, наткнувшись на документ, в котором значилось, что в дата-центре дублируется личность Громова. Официально в общем доступе содержалась информация о его смерти, а в закрытой базе – судебное решение о взятии под стражу человека с идентичными ФИО, но под другим ID. Вся его биография, начиная с рождения и заканчивая арестом была вымышленной.

В современном мире, где глобальные системы опирались на уникальные идентификаторы личности (ID), имена и фамилии уже утратили значение.

На этом информация из памяти мёртвого куратора исчерпала себя. Последние его мысли перед смертью были о беременной жене и четырёх дочерях.

Каролина ввела полученные данные в "Око Бога" и мгновенно получила ответ, открывающий новую загадку. Алексей Громов, отправленный под арест в орбитальную тюрьму СИЗЫЙ-3 пять лет назад, больше там не значился. Даже "Око Бога" не могло отследить его местоположение.

Однако удалось выявить странную хакерскую атаку, произошедшую три месяца назад. Она завершилась неожиданным выходом на пенсию некоего майора Фатры Нумборти, причём с "золотым" парашютом, который сработал гораздо раньше срока. Условия его довольствия были настолько завышены, что это не могло не вызывать подозрений.

Найти майора оказалось проще простого. Он приобрёл дом в элитном горном посёлке Солох-Аул и наслаждался пенсией в окружении живописных пейзажей.

– Ну что ж, познакомимся поближе, майор Фатра, – устало улыбнулась Каролина, отдавая приказ навигатору построить маршрут к горному посёлку на побережье Чёрного моря.