БДСМ-гейша

Предисловие автора

Когда я начинал писать роман, у меня не было цели шокировать, провоцировать или оправдывать кого-либо. Я хотел лишь донести до читателя некую притчу о поиске себя в этом мире, где обычные рамки человеческих отношений стираются, а на их месте возникает что-то более правдивое, открытое и, возможно, поэтому – более настоящее.

История Мизуки – это не просто повествование о девушке, попавшей в странный офис и очутившейся в мире БДСМ. Это рассказ о том, как человек может найти свободу там, где другие видят рабство. Как принятие власти другого способно стать освобождением от внутренних страхов. Как подчинение трансформируется в форму доверия, которое мы так редко оказываем друг другу.

Все чаще ученые отмечают, что люди, практикующие БДСМ, оказываются психологически здоровее тех, кто этого не делает. Они более экстравертны, открыты, уверены в себе, менее склонны к тревожности и депрессии. Исследования показывают, что в сообществах БДСМ есть свои правила, этика, границы – и именно они позволяют участникам чувствовать себя защищенно, безопасно и… свободно.

Это парадоксально? Пожалуй. Но разве не парадоксальна сама природа человека? Мы часто думаем, что свобода – это возможность делать все, что ты хочешь. Но на самом деле, для многих настоящая свобода – это когда ты можешь позволить себе ничего не выбирать. Когда выбор сделан за тебя. И ты принимаешь его. Без страха. Без сопротивления. С доверием. На Востоке такое понятие называется карма.

Мизуки прошла через этот путь. От скромной провинциальной девушки, боявшейся даже выйти из дома, до женщины, которая нашла себя в предельно откровенной офисной униформе, состоящей из прозрачной блузки и мини-юбки. Не потому, что ее сломали. А потому, что она наконец поняла: ей нужно перестать быть кем-то, чтобы стать цельной и осознанной. Вам кажется это странным, но любой буддист или тантрист, ответил бы вам, что именно так все и должно быть. Ибо только, отказавшись от себя, можно достичь истинного и полного Просветления – состояния Будды.

Эта книга – не о манипуляции. Не о насилии. Не о порабощении. Это история о согласии. О взаимном желании. О том, как человек может найти свой единственный путь, только потеряв что-то, пожертвовав чем-то, что-то отдав другому человеку.

Часто мы осуждаем то, чего не понимаем. Мы считаем, что знаем, что такое «нормально», «правильно», «соответствует морали». Но что если эти слова – всего лишь условности, созданные маргинальным, мало просвещенным обществом, малодушно пытающимся упростить себе жизнь? Что если реальная действительность гораздо сложнее? Что если она живет внутри нас, в тенях, которые мы боимся увидеть?

Это произведение создано не для того, чтобы изменить ваш взгляд. Я написал его, чтобы дать вам возможность увидеть, что есть другой взгляд. Чтобы вы поняли: не все, что кажется жестоким, обязательно им является. Иногда боль – это форма заботы. Иногда подчинение – это способ любить. Иногда рабство – это путь к свободе.

Порой мы думаем, что те, кто живет за гранью наших представлений, чем-то хуже нас. Страшнее. Неправильнее. Но наука доказывает нам обратное. Люди, практикующие БДСМ, умеют общаться. Умеют ставить границы. Умеют говорить о своих желаниях. Умеют слушать. И принимать решения. Они, как никто, понимают цену согласия. А значит, они, возможно, живут честнее.

Так что, если вы дочитаете эту книгу до конца, спросите себя:

«Кто из нас действительно не боится отказаться от себя ради других?

Кто из нас не прячет свою суть за маской нормальности?

Кто из нас на самом деле живет в страхе?»

Может быть, Мизуки Араки всего лишь смелее вас… Или вы просто не встретили еще своего Ичиро.

Глава 1. Переезд в Токио

Поезд замедлил ход, и за окном начали мелькать первые небоскребы столицы. Я плотно прижалась к стеклу лбом и попыталась рассмотреть что-нибудь сквозь утренний туман. Город был огромным. Куда грандиознее, чем я могла себе представить.

Томоко спала, положив голову мне на плечо. Ее дыхание было ровным, а губы чуть приоткрыты – как всегда, когда она чувствовала себя в безопасности. В отличие от меня, она никогда ничего не боялась.

Даже сейчас, отправляясь в Токио с одной только надеждой и парой чемоданов, она зевала, жаловалась на еду в поезде и даже успела подцепить одного из смазливых проводников. Я же каждую минуту пути проживала так, словно это был мой последний день перед приговором судьбы.

Мне казалось, будто все вокруг шепчет: «Возвращайся! Возвращайся…». Но провинциальная жизнь, где каждый знает каждого, где соседка уже через пять минут после моего выхода из дома будет обсуждать мой новый свитер с полудюжиной других старушек, осталась позади.

Здесь, в этом большом городе, меня никто не знает. И не защитит, если я ошибусь…

Я нервно перебирала пальцами край своей слишком длинной, по мнению модницы Томоко, юбки. Простая, почти школьная одежда, которую я выбрала специально для поездки, вдруг показалась мне чересчур деревенской. Слишком… не городской.

– Мы приехали? – пробормотала Томоко, потирая глаза.

– Почти.

Она потянулась, как кошка, и выглянула в окно.

– Ну вот и Токио! – воскликнула она с таким энтузиазмом, будто мы прибыли в парк развлечений. – Я так рада, что ты согласилась со мной поехать!

Я улыбнулась, но внутри у меня все сжалось. Мне было страшно. Очень страшно.

Когда поезд остановился на платформе вокзала Синдзюку, который связывает мегаполис с его западными пригородами, я глубоко вздохнула и с решимостью обреченного встала. Наша жизнь начиналась заново – здесь, в этом бесконечном городе, где каждый шаг может привести либо к успеху, либо к падению.

Мы выбрались из поезда, волоча чемоданы, и сразу оказались в водовороте людей. Все двигалось быстро: ноги, взгляды, голоса, машины. Я чувствовала себя как рыба, выброшенная на берег. Без воды, без воздуха, без понимания, куда плыть, а точнее, идти.

– Мизуки, смотри! – Томоко указала на большой экран с рекламой модного бренда. На нем была девушка в мини-юбке и высоких сапогах, с идеальной кожей и уверенной улыбкой. – Вот такой я стану. И ты тоже. Только не говори, что тебе страшно.

– Мне немного страшно, – призналась я.

– Это нормально. Но страх – это просто сигнал, что ты делаешь что-то важное. – Она улыбнулась, и в ее глазах блеснуло нечто опасное. – А мы делаем очень важное.

Мы нашли такси, и Томоко уверенно продиктовала адрес. Мы арендовали комнату в общежитии. У нас не было денег на что-то лучшее, но мы были готовы к этому.

Пока такси ехало, я смотрела на проносящиеся мимо улицы, неоновые вывески, людные переходы – мы миновали тот самый Перекресток Сибуя1… на потоки машин, на лица прохожих. Каждый человек казался мне чужим, непостижимым. Они все знали правила этой игры, а я не знала даже, во что играю.

Комната оказалась маленькой, но уютной. Две кровати, мини-кухня, одно окно, выходящее на край довольно-таки оживленной улицы. Я поставила чемодан у кровати и опустилась на матрас. Он был жестким, но я почувствовала облегчение. Хотя бы на сегодня у нас есть крыша над головой.

Томоко уже достала телефон и начала просматривать объявления.

– Я уверена, что работа найдется скоро. Главное – быть готовыми ко всему.

– Ко всему?

– Ну, например, к тому, что кто-то может предложить больше, чем кажется на первый взгляд, – она подмигнула. – Не забывай, Мизуки, иногда самые интересные возможности скрываются за самыми странными дверями.

Я не ответила. Я просто сидела и думала, что мне нужно найти ту дверь, которая станет моей.

На следующий день мы обошли несколько кварталов, искали объявления, заходили в офисы, заполняли анкеты. Большинство менеджеров из отдела кадров предложили нам слишком мало или вообще отказали. Одна женщина в офисе банка даже сказала:

– Вы слишком простые. Вам не подойдет эта работа.

Простые. Как будто мы не люди, а товар, который можно классифицировать!

Но надо знать Томоко. Она не отчаивалась. Вечером, вернувшись домой, Томоко засела за ноутбук и приступила к новому поиску.

– Есть! – внезапно воскликнула она. – Послушай это. «Ищем двух девушек для работы в частной компании. Зарплата выше средней. График гибкий. Условия особенные. У нас БДСМ-офис».

– Что это значит? – нахмурилась я.

– Не знаю. Но зарплата хорошая. И условия… особенные. Может, это какой-то проект, связанный с театром или шоу?

– Или с чем-то другим, – пробормотала я.

– Ну и что? Иногда лучше рискнуть, чем всю жизнь ждать чего-то безопасного и скучного.

Я посмотрела на нее. Она сияла. Ее глаза горели азартом. А я чувствовала тревогу. Но, если говорить честно, и любопытство тоже.

– Может, хотя бы посмотрим? – когда Томока смотрит умоляюще и говорит жалостливым голосом, ей невозможно отказать.

– Хорошо, – согласилась я. – Но если что-то покажется подозрительным – мы уходим.

– Конечно, – улыбнулась Томоко. – Обещаю.

Мы зарегистрировались, отправили заявки. И буквально через час получили ответ: «Вы приглашены на собеседование завтра в 14:00. Одевайтесь соответственно».

– Что значит «соответственно»? – спросила я.

– Думаю, нам стоит подготовиться. Возможно, это какая-то тематическая компания.

Почему-то именно в этот момент я почувствовала, как сердце начинает отбивать нетерпеливые удары. Словно что-то внутри меня подсказывало: эта дверь, возможно, откроет мир, о котором я никогда даже не думала. Мир, где все будет по-другому. Мир, который пугает и притягивает одновременно.

И я решила – я войду.

Глава 2. Надменная Хикэри-сан

Собеседование было назначено на послеобеденное время, но мы пришли заранее – за полчаса. Слишком рано, наверное, но нам хотелось все осмотреть, понять, где мы находимся, прежде чем нас начнут оценивать.

Здание стояло в деловом районе Токио, между двумя высотными офисами, словно вставленное между ними намеренно, чтобы подчеркнуть его особенность. Оно не выглядело роскошным или новым, но производило впечатление сдержанной строгости: черные стекла, железная дверь без таблички, только цифра «7» рядом с кнопкой звонка.

Томоко нажала на кнопку.

– Ваше имя? – раздался из динамика женский голос, холодный и немного механический.

– Томоко Инуи и Мизуки Араки. Мы записались на собеседование.

Пауза. Затем щелчок – дверь открылась.

Внутри пахло чистотой и чем-то лекарственным. Видимо, фирма занималась фармацевтикой. Белые стены, белый пол, белая мебель. Все было упрощено до минимума, будто здесь хотели показать, что лишнее – это слабость. В холле нас уже ждали.

Женщина стояла у стойки, одетая в строгий костюм цвета мокрого асфальта. Ее волосы были собраны в плотный пучок, лицо без макияжа, взгляд – как скальпель. Она казалась старше сорока, но не старой. Наоборот – она была собрана, собрана до предела. Каждое движение, каждый вздох – точно рассчитанный шаг.

– Вы опоздали, – сказала она, даже не глядя на часы.

– Но мы пришли вовремя! – воскликнула Томоко.

– Я сказала: вы опоздали. Потому что я вас жду уже десять минут.

Мы переглянулись.

– Простите, – пробормотала я.

Она посмотрела на меня. Впервые. Прямо в глаза. Это был не просто взгляд – это был допрос с пристрастием. Я почувствовала, как внутри меня все сжалось.

– Ты – Мизуки?

– Да.

– А ты – Томоко?

– Да, – ответила подруга с вызовом в голосе.

– Меня зовут Хикэри-сан. Я администратор этого офиса. И если вы хотите пройти собеседование, то сейчас же последуете за мной.

Без вопросов, без объяснений – просто приказ. Мы пошли следом, чувствуя себя школьницами, которых вызвали к директору.

Хикэри-сан провела нас в комнату, которая больше напоминала раздевалку. Два стула, большое зеркало, шкафчики – вот и все, что здесь было. Ни окон, ни картин, ни запахов. Только белые стены и холодный свет.

– Раздевайтесь, – сказала она, открывая шкафчик.

Мы замерли.

– Что? – спросила Томоко.

– Вы должны переодеться. У нас есть униформа для собеседования. Одевайтесь.

Из шкафчика она достала два комплекта одежды: прозрачная белая блузка, черная короткая юбка и… больше ничего.

Я посмотрела на подругу. Она явно хотела возразить. Но я знала ее достаточно хорошо, чтобы понять: она не уйдет. Не потому, что ей так нужно работать здесь. Просто потому, что она не любила проигрывать.

– Ладно, – сказала Томоко, первая снимая куртку. – Посмотрим, насколько тут все серьезно.

Мы сняли всю одежду, кроме белья, и Томоко потянулась за блузкой.

– Никакого белья, – отрезала администраторша.

– Это что – шутка? – у Томоко вспыхнули глаза.

– Нет. Это правило. Если вы не готовы его выполнить – можете уйти прямо сейчас.

– Простите… но, кажется, нас не предупредили, – в полной растерянности пролепетала я.

Хикэри-сан ничего не ответила. Сохраняя каменное выражение лица, она достала из шкафа две пары черных туфель на высоком каблуке, с громким стуком выложила их на стол и вышла, оставив нас одних.

Мы стояли в центре комнаты, глядя друг на друга.

– Ну что, Мизуки? – Томоко сунула мне в руки униформу. – Или мы уходим?

Я не ответила. Я смотрела на одежду. На этот странный наряд, который нам предложили. На этот вызов.

– Я не знаю, – прошептала я.

– Ты же хочешь попробовать, правда? Работодатель обещает хорошую зарплату. Мало ли у кого какие причуды. У богатых свои замашки, ты ведь знаешь. Может, это всего лишь какой-то стиль компании?

– А может быть что-то другое…

– Тогда зачем мы пришли? Чтобы уйти после первого же требования? – Она сняла лифчик, трусики и принялась надевать черную мини-юбку.

Я стояла, не двигаясь.

– Томоко… я боюсь.

– Я тоже. Но страх – это просто еще один тест. Пройдем – и пойдем дальше.

Ее слова помогли. Они всегда помогали.

Я сняла нижнее белье и осталась голой. Мне было стыдно. Очень стыдно. Но я сделала это.

Я надела блузку, потом юбку. Блузка оказалась настолько прозрачной, что через нее полностью просвечивали соски. Юбка сидела так туго, что казалось – она вот-вот порвется.

Я почувствовала себя уязвимой. Словно меня раздели не только физически, но и внутренне. А Томоко выглядела так уверенно, словно родилась в этом наряде.

Хикэри-сан вернулась через несколько минут. Увидев нас, она медленно обошла вокруг, внимательно рассматривая каждую деталь.

– Юбка тебе маловата, – сказала она, обращаясь ко мне. – Подойди.

Я подошла. Она потянула край юбки вниз, чуть пригладила складки, затем кивнула.

– Так лучше. Хотя ты все равно слишком напряжена.

– Прошу прошения… я не привыкла к такому.

– Здесь не место для привычек. Здесь место для послушания. Если ты не сможешь подчиниться, тебе не место в этом офисе.

– Я хочу попробовать.

– Хорошо. Тогда покажи, на что способна.

Она повела нас в другую комнату. Там было два офисных кресла, стол, два стула и зеркало. Внутри никого не было.

Гладь зеркальной поверхности отражала наши взволнованные лица.

– Ждите, – отрезала Хикэри-сан.

Она вышла. Мы остались одни.

– Ну что, – воскликнула Томоко, усаживаясь на стул, – интересно, кто там будет?

– Не знаю, – почти прошептала я, садясь рядом.

– Но одно могу сказать точно: эта Хикэри-сан – настоящая стерва.

– Она просто выполняет свою работу.

– Ага. Похоже, она получает удовольствие от того, что заставляет других нервничать.

Я не ответила. Я смотрела в зеркало, вглядываясь в свое отражение. Девушка в прозрачной блузке и короткой юбке. Глаза полны тревоги. Щеки розовые от смущения.

Это была не я. Или я просто не знаю, кто я на самом деле?

Глава 3. Первый сын, второй сын

Мы ждали почти час. Иногда дверь открывалась, и Хикэри-сан заглядывала, вероятно, чтобы проверить, не сбежали ли мы, помешавшись от страха.

Порой она подходила к кому-то из нас и говорила:

– Сиди прямо. Спина должна быть ровной. Дыхание размеренным.

Она словно бы учила нас быть идеальными. И совершенно неожиданно я поняла: Хикэри-сан – не просто администратор. Она – ключ к этому миру. Она – первый рубеж, который должен сломить тебя или сделать сильнее. И я решила: я не сломаюсь.

Даже если мое сердце колотилось так, что казалось – вот-вот выскочит из груди. Даже если я чувствовала себя голой не только телом, но и душой. Я останусь. И я сделаю все, чтобы выдержать испытание. Потому что впервые в жизни я почувствовала, что нахожусь на грани чего-то необыкновенного. Чего-то, о чем раньше никогда не думала.

Когда дверь снова открылась, вошел мужчина. Высокий, в строгом костюме, с пронзительным взглядом. Он представился как Ичиро2 Канэко. Босс.

За ним следовал другой – чуть моложе, но тоже внушительный. Джиро3 Канэко. Его брат. Заместитель.

Мужчины сели за стол. Посмотрели на нас. Без улыбок. Без вопросов.

– Первое задание, – произнес Ичиро. – Встаньте. Снимите блузки.

Мы переглянулись.

– Что? Как это? – спросила Томоко.

– Вы слышали. Снимите блузки. Сейчас.

Я посмотрела на Хикэри-сан. Она стояла у двери, как статуя. Лицо непроницаемо.

Мои руки задрожали. Я посмотрела на Томоко. Кажется, впервые та пребывала в растерянности. Понятия не имею, что на меня нашло. Но только я сняла свою блузку первой. Спокойно, без колебаний. Как будто бы я вдруг стала взрослее, чем моя подруга. И ей ничего не оставалось, как последовать моему примеру.

Теперь юбки, – потребовал Джиро.

Я замерла. Но к Томоко уже вернулось самообладание – она потянулась назад, чтобы расстегнуть пуговицу на юбке. Я тоже начала.

– Хватит, – сказал Ичиро. – Оставьте юбки. Только блузки.

Мы стояли наполовину голые. Или, точнее, почти полностью обнаженные, потому что мини-юбка все равно ничего не скрывала. Как только я встала, она задралась так, что открыла ягодицы.

– Отлично, – кивнул он. – Сядьте. Не двигайтесь.

И они начали задавать вопросы.

Не обычные вопросы о предыдущем опыте или образовании. Нет. Они спрашивали о желаниях, страхах, границах. О том, готовы ли мы им подчиняться. О том, можем ли мы принять их власть как данность.

Они играли с нами. Проверяли. Смотрели, как мы реагируем.

Я не помню, как прошла через первый час собеседования. Время будто растеклось в стороны, став размытым и бесконечным. Меня спрашивали – нет, не о работе, не о моих навыках, а о чем-то гораздо более интимном. О моих личных самозапретах. О неприязни к чему-то. О том, могу ли я не смотреть мужчинам в глаза, когда они говорят со мной. Могу ли я молчать, если мне приказывают. Могу ли я подчиняться без вопросов.

Томоко отвечала легко. Иногда даже с вызовом, но так, что это не выглядело дерзостью – скорее игрой. Она знала, как управлять вниманием. Как держаться уверенно, даже когда ее тело почти обнажено.

Я же чувствовала себя, как на операционном столе. Разобранная на части, вывернутая наизнанку. Каждое слово, каждый взгляд, каждое движение оценивались. Не как часть теста, а как показатель чего-то большего.

– Встаньте, – приказал вдруг Ичиро. – Его голос был глубоким, холодным, как вода из колодца зимой. – Обе.

Мы повиновались. Я почувствовала, как ноги слегка подгибаются. Юбка прилипла к коже от пота и стесняла движения, хотя теперь она была единственной защитой от их пронзительных взглядов.

– Подойдите ко мне, – продолжил он.

Мы сделали несколько шагов вперед. Томоко шла первой, уверенно, почти грациозно. Моей же твердости хватило лишь на первые несколько секунд этой странной встречи – тех, когда мне пришло в голову, опередив подругу, снять блузку. Теперь же я робко следовала за Томоко, стараясь не запнуться.

Ичиро медленно встал. Когда он оказался рядом, я почувствовала его запах: дорогой парфюм, немного кожи, немного власти.

– Теперь опуститесь на колени, – потребовал он.

Его тон был жестким.

– Что? – спросила я, не осознав, что произнесла это вслух.

Он был гораздо выше меня и посмотрел сверху вниз. Его глаза были темными, пронзительными, но не злыми. Скорее… требовательными.

– Я дал команду. Выполняйте.

Томоко опустилась первой. Медленно, с достоинством. Ее голова оставалась высоко поднятой, но плечи слегка напряглись.

Я колебалась. Только секунду. Но этой секунды хватило.

– Мизуки, – повысил на меня тон Джиро, который до этого в основном молчал. – Ты хочешь быть здесь?

– Да, – поспешно выпалила я, сама не понимая, почему ответила именно так.

– Тогда покажи, что ты можешь слушаться. Без сомнений. Без задержек.

Я опустилась на колени. Пол был настолько холодным, что сразу пробрал меня до костей. Я чувствовала, как край юбки трется о мою самую нежную плоть, как воздух играет с кожей, как внутри все дрожит от смешения страха и чего-то еще… чего-то, что я не могла назвать. В голове все помутилось. И, черт, я начала возбуждаться…

– Хорошо, – удовлетворился между тем Ичиро. – Теперь положите руки на бедра. Ладонями вверх.

Мы выполнили.

Он обошел нас, остановившись позади. Я не видела его, но ощущала присутствие, потому что мужчина стоял слишком близко, чтобы быть просто наблюдателем. Затем я услышала щелчок ремня. Он снимал его с брюк.

Мое сердце заколотилось.

– Это испытание, – сказал он. – Просто испытание. Никакого наказания. Пока.

Ремень лег на мою ладонь. Твердый, кожаный, тяжелый.

– Держите его.

Томока тоже подставила свои руки.

– Не двигайтесь. Не позволяйте ему упасть.

Мы сидели так долго, что руки начали неметь. При этом внизу я была уже вся мокрая. Я не знала, сколько прошло времени – десять минут, полчаса? Мне казалось, что время снова запуталось и потеряло свой ход.

Ичиро вернулся к своему месту. Джиро наблюдал за нами, ни разу не вмешавшись.

– Отлично, – сказал он через некоторое время. – Теперь встаньте. Медленно.

Мы встали. Руки болели. Ремень упал с ладоней, но Томоко перехватила его и протянула обратно хозяину.

– Хорошая реакция, – слегка улыбнувшись, одобрил Ичиро. – А теперь следующее задание.

Он подошел к Хикэри-сан, которая все это время стояла в углу комнаты, словно манекен. Они переговорили – тихо, потом он кивнул.

– Мизуки, – позвал он. – Ты будешь первой.

– Что нужно сделать? – спросила я.

– Подойди к стене. Лицом к ней. Руки вверх. Ладони на стену.

Я пошла. Шаги давались тяжело, будто я шла не на задание, а на экзамен, результат которого решит мою судьбу.

Когда я заняла позицию, Ичиро подошел ко мне сзади.

– Не двигайся, – предупредил он. – Ни слова. Ни вздоха. Если ты нарушишь это правило – мне придется начать все сначала.

Я кивнула.

Он положил руку на мою спину. Затем начал медленно опускаться ниже. По позвоночнику. По пояснице. По ягодицам.

Я замерла. Не потому, что хотела, а потому, что должна была.

Его рука остановилась на бедре.

– Отлично, – сказал он. – Ты умеешь слушать.

Я не знала, что ответить. Так что просто стояла.

– Теперь Томоко, – сказал он.

Моя подруга повторила все то же. Та же позиция. Те же прикосновения. Но она держалась иначе. Может быть потому, что уже знала, что будет происходить, и заранее подготовилась.

После того как Ичиро-сама4 проверил ее, мужчины снова сели за стол.

– Мы закончили первую часть, – сказал Джиро. – Теперь будет вторая.

– Вторая? Что это значит? – переспросила Томоко.

– Это значит, что вы переходите к следующему этапу.

– Хорошо, – Томоко лишь пожала плечами.

– Хорошо, – повторила я, хотя внутри меня все трепетало.

– Новое задание: вы должны остаться без одежды.

Я безропотно потянулась к пуговице на юбке.

– Нет! – вскричал Ичиро.

– Что именно нужно делать? – растерялась я.

– То, что скажут. Без вопросов. Без заминок.

Ичиро посмотрел на меня.

– Сядь на стул, Мизуки.

Я села. Он подошел, опустился передо мной и начала аккуратно снимать мою юбку. Очень медленно. Почти ласково.

Он стянул юбку и бросила на пол. Я сидела перед ними полностью обнаженная.

– Теперь встань.

Я повиновалась.

– Коснись своих сосков. Не торопясь. Нежно. Чтобы все видели.

Я не знала, как это сделать. Но я попыталась. Я провела пальцами по груди, слегка сжав сосок. Это было странно. Не больно. Не приятно. Просто… ново.

– Хорошо, – сказал Ичиро. – Теперь прекрати.

Я опустила руки.

– Томоко, твоя очередь, – произнес Джиро.

Мужчина подошел к ней. Она села на стул. Джиро повторял с ней те же действия. Стащил юбку. Приказал касаться себя. Она делала это с такой уверенностью, что мне стало немного завидно.

Когда все закончилось, нам снова велели сесть.

– Итак, вы прошли второй этап, – сообщил Ичиро. – Но есть еще третий. Последний. Вы готовы?

– Что за задание? – без обиняков спросила Томоко.

– Вы должны выбрать. Одна из вас будет наказана. И вы сами должны решить, кто. Без объяснений. Без жалости. Только один выбор.

Мы замерли.

– Что? – прошептала я.

– Вы должны принять решение. Сейчас.

Мы смотрели друг на друга. Я снова увидела в глазах Томоко растерянность и панику, она все-таки была не железной.

– Если ты хочешь… – начала я, обращаясь к подруге.

– Нет! – взвился Джиро. – Вы не можете совещаться. Вы должны выбрать мгновенно.

Томоко подняла руку, указывая на меня.

Я замерла.

– Хорошо, – кивнул Ичиро. – Мизуки, встань.

Он поманил меня. Я подошла.

– Наклонись, – приказал он.

Я наклонилась. Он взял ремень.

Щелчок.

Удара не было. Он просвистел мимо. Буквально в миллиметре от моих напряженных и уже подготовившихся к боли ягодиц. И все же я вскрикнула, скорее, даже ахнула, но не дернулась.

Еще щелчок.

На этот раз я сдержала крик. Только сжала зубы. И по-прежнему осталась на месте.

– Хорошо, – сказал босс. – Ты выдержала.

Я чувствовала, как щеки горят. Как сердце колотится. Как внутри все дрожит.

– Вы прошли испытание, – произнес Джиро. – Обе.

– Правда? Что это значит? – оживилась Томоко.

– Это значит, что вы приняты на работу, – холодным тоном бросил Ичиро-сама. – Добро пожаловать в компанию «Канэко».

Глава 4. У нас есть работа!

Когда мы вышли из офиса, солнце уже клонилось к закату, и его последние лучи окрашивали стеклянные фасады в золотистый цвет. Я чувствовала, как усталость накрывает меня тяжелым широким покрывалом – и это было не просто утомление от долгого дня. Это было ощущение полного внутреннего опустошения и одновременно странного подъема.

Мы получили работу! Обе!

Томоко обняла меня так крепко, что я едва смогла дышать. Она смеялась, прыгала на месте, кричала что-то о том, что мы теперь богатые и красивые, и что Токио будет нашим. А я стояла и смотрела на нее, пытаясь понять, почему внутри меня нет такой же уверенности.

– Мизуки, ты счастлива? – спросила она, взяв меня за руки.

Я кивнула, хотя на самом деле не знала, что чувствую.

– Да… да, конечно, – пробормотала я.

Но правда была в том, что я боялась. Боялась того, что начинается. Поэтому я ни словом не обмолвилась с Томоко о том, что протекла на собеседовании.

На следующий день нас пригласили на официальное вступление в должность. Мы должны были явиться в офис в девять утра. Одеться по форме. Без вопросов.

Форма осталась той же: белая прозрачная блузка, черная юбка, туфли на каблуке. Никакого нижнего белья.

Хикэри-сан лично проверила каждую деталь. Хотя, по-моему, проверять-то особенно было нечего. Она также оценила мою осанку, мой взгляд, мое дыхание. И сказала, что я все еще слишком напряжена. Что мне нужно «научиться быть собой, когда тебя раздели до самой сути».

Я не совсем поняла, что это значит. Но из страха перед ней кивнула.

В десять часов Ичиро вошел в офис – высокий, уверенный, холодный, как утренний воздух. Его костюм идеально сидел на плечах, волосы были аккуратно зачесаны, глаза – темные, почти черные, пронзали каждого, на кого он смотрел. Ичиро шел ко мне, и с каждым шагом я чувствовала, как сердце ускоряет свой ритм.

– Мизуки Араки, – произнес он, останавливаясь рядом. – Сегодня ты начинаешь работать со мной.

Я сделала глубокий поклон.

– Благодарю вас за возможность, Канэко-сан.

Он немного помедлил, затем сказал:

– Забудь эту прежнюю учтивость. Здесь ты будешь называть меня и других начальников «господин».

– Хорошо… господин, – пробормотала я.

Он кивнул.

– Теперь иди за мной.

Его кабинет находился на верхнем этаже, и вход туда был строго ограничен для всех, кроме нескольких человек. Когда мы вошли, я почувствовала, как воздух стал другим – плотнее, гуще, как будто там жила какая-то невидимая энергия.

Стены были отделаны деревом, повсюду стояли книги, на столе лежало несколько кожаных папок, а в углу – большой диван, застеленный черным шелком.

Он кивнул в сторону открытой двери, за которой открывалась весьма просторная прихожая.

– Это твой рабочий стол, – он указал на маленький столик у окна. – Там все необходимые документы. Ты будешь заниматься расписанием, встречами, переговорами. И иногда – другими задачами.

– Какими именно? – спросила я.

Он улыбнулся, но в этой улыбке не было тепла.

– Со временем узнаешь.

Я начала работать. Первый день проносился, на удивление, слишком быстро. Я составляла графики, готовила материалы к совещаниям, приносила кофе, убирала бумаги. Но чем больше времени проходило, тем сильнее я чувствовала, что эта работа – не совсем обычная.

Ичиро не просто давал мне задания, как другие боссы. Он наблюдал. Иногда подходил близко, ставил руки по обе стороны от меня, чтобы я чувствовала его присутствие. Иногда заговаривал со мной, задавал вопросы, которые не имели ничего общего с работой.

А я сидела, вся голая снизу. И это было так необычно. Я никогда так не вела себя. Не была столь открыта. Во мне все смешалось: волнение, страх, оторопь, возбуждение. Одним словом, я опять потекла! И тут как назло вошел он с какими-то бумагами.

Я не знаю, заметил он или нет. Но мне кажется, он заметил.

– Ты боишься меня? – спросил босс.

– Нет, – ответила я.

– Это неправда. Хотя… – он задумался, – скорее, ты боишься себя. Боишься того, что можешь почувствовать.

Я не знала, что сказать.

– Я хочу, чтобы ты сняла юбку, – произнес он.

– Сейчас?

– Сейчас.

Я замерла. Но подчинилась. Сняла юбку, положила на стул.

– Теперь встань передо мной.

Я встала.

– Подними голову. Посмотри мне в глаза.

Я подняла.

– Ты не должна стыдиться своего тела. Ты должна гордиться им. Оно принадлежит тебе, но сегодня оно служит мне. И если ты сможешь принять это – ты станешь свободной.

– Я не понимаю…

– Ты поймешь. Со временем.

Когда закончился мой первый рабочий день, он проводил меня до выхода.

– Ты хорошо поработала, – похвалил он. – Но завтра будет сложнее.

– Почему?

– Потому что завтра ты начнешь учиться настоящей работе.

Я не представляла, что это значит. Но я кивнула.

Когда я вышла в коридор, Томоко уже ждала меня. Она выглядела вполне довольной. На ней была та же форма, что и на мне, но она носила ее с таким вызовом, будто это была корона.

– Ну? – спросила она.

– Я стала его секретарем.

– И?

– Он… странный.

– Они оба странные. Но Джиро сказал, что я ему нравлюсь. Он даже предложил поужинать вместе.

– Серьезно?

– Конечно. Не думаю, что это будет обычный ужин.

– Мне кажется, здесь вообще ничего обычного не будет.

– Зато интересно, правда?

Я посмотрела на нее. Ее глаза сияли. Она любила рисковать. Любила играть. А я… я только начинала понимать, что игра, которая никак не входила в мои планы, возникла и захватила меня, что я в ней участвую.

Дома я долго сидела перед зеркалом, разглядывая свое отражение. Девушка, которая смотрела на меня, казалась мне незнакомкой. Она была не той Мизуки, которая приехала в Токио всего пару дней назад. Та Мизуки боялась всего. Эта – уже не боялась так сильно. Или попросту привыкла.

По дороге с работы я купила большой толстый блокнот. Мне пришло в голову начать вести дневник с целью упорядочить свои разбросанные в разные стороны мысли. Разумеется, данный поступок был тут же высмеян Томоко, заявившей, что давно уже есть соцсети. Неужели она собралась выкладывать откровения о нас в интернет, испугалась я. Пришлось сказать ей, что наши боссы вряд ли это одобрят. Все, что мы делаем теперь, это тайна.

Перед тем, как лечь спать, я взяла дневник и написала:

«Сегодня у меня появилась работа.

Я стала секретарем Ичиро Канэко.

Он не такой, как другие боссы.

Он говорит мало, но делает много.

Он смотрит на меня так, словно знает, что внутри меня прячется что-то, чего я сама не понимаю.

Я не знаю, правильно ли я поступила, согласившись. Но я чувствую, что нахожусь на грани чего-то важного.

Возможно, я потеряю себя.

Или, может быть, найду».

Закрыв дневник, я упала на кровать и закрыла глаза. Голова кружилась. Тело болело от того, что я весь день тренировалась сохранять осанку. Душа трепетала.

Но я знала одно: я приняла решение. И теперь нужно будет идти вперед.

Глава 5. На глазах у всех

В первый день я не выходила из кабинета своего начальника. И кабинет никто не посещал. Наверное, Ичиро сделал так специально, чтобы шок от моего нового места работы не был чересчур сильным. Но на следующий день мне предстояло отправиться с поручениями и принимать посетителей.

Я стояла перед зеркалом и смотрела на себя, как на чужую. Блузка была настолько прозрачной, что через тонкую ткань просвечивали соски, кожа, каждое движение груди при дыхании. Она облегала тело, но не давала никакой защиты. Ни от холода, ни от взглядов. Ничего.

Моя юбка была настолько короткой, что я чувствовала, как воздух касается внутренней стороны бедер. Ни одного слоя под ней. Никакого белья. Только холод, который играл с моим телом, напоминая, что я почти голая.

Когда я вышла в коридор, мужчины смотрели.

Не исподтишка. Не скрываясь. Просто… смотрели. Словно я была частью интерьера. Как картина на стене или дорогой ковер. Что-то красивое. Что-то доступное. Что-то, что можно оценить без смущения.

Я чувствовала их взгляды на себе. На моих ногах. На животе. На груди. Я знала, что они видят все. Почти все.

И это пугало меня. Но одновременно будило что-то внутри.

Чувство, которое я не могла назвать. Не стыд. Не страх. А… осознание. Осознание того, что я действительно здесь. В этом мире. Где женщина не прячет себя. Где она становится объектом. И принимает это.

На рабочем месте, за своим столом у окна, я старалась держаться прямо. Не потому, что мне кто-то приказал. А потому, что понимала: если я согнусь, если начну нервно тереть руки, если попытаюсь прикрыть себя – это будет выглядеть как слабость. А я не хотела быть слабой.

Мужчины входили и выходили. Но их было не много – только высший ранг руководства. Пару раз зашли секретарши других боссов с документами на подпись. Одна была высокая, длинноногая. А юбка на ней – такая короткая, что… открывала все, что было у нее между ног. Но, кажется, она ничуть не смущалась от этого. Скорее, наоборот, гордилась. Да, она была крайне удовлетворена собой!

Посетители здоровались со мной, иногда задавали вопросы, чаще просто проходили мимо. Но каждый раз, когда кто-то оказывался рядом, я чувствовала, как его глаза задерживаются на моей груди. На бедрах. На линии юбки, которая едва прикрывала интимные места.

Один из сотрудников даже не скрывал интереса. Он задержался чуть дольше, чем нужно, и сказал:

– Ты новенькая?

– Да, господин.

– Хорошая работа. Правда ведь? Особенно форма.

Я не ответила. Просто опустила глаза. Не из-за стыда. Из-за правила: смотреть в глаза можно только ему. Только тому, кто выше тебя по статусу. А я была всего лишь простой секретаршей и не имела права смотреть без разрешения.

– Ты нервничаешь? – спросил он.

– Нет, господин.

Это было ложью. И он знал это.

– Ты хочешь, чтобы тебя заметили?

– Я хочу служить вам, господин.

– Это правильный ответ. Но не полный.

Он подошел ближе. Почти вплотную. Его голос стал шепотом.

– Ты хочешь, чтобы тебя видели. Чтобы знали, что ты принадлежишь мне, Ичиро или кому-то другому. Что ты – часть этого мира. Что ты не прячешься. Что ты не боишься быть собой. Даже если ты – женщина, которую все могут разглядеть через ее несуществующую одежду.

Позже, после обеда, он снова подошел ко мне. На этот раз не один. С ним был клиент. Мужчина средних лет, в строгом костюме, с холодным взглядом и слишком уверенной походкой. Он оценивающе посмотрел на меня, затем перевел взгляд на сотрудника офиса.

– Она новенькая? – спросил он.

– Да, – ответил менеджер. – Но уже нашла свое место.

Мужчина улыбнулся.

– Удобная униформа.

– Для тех, кто знает, как ее носить.

Гость протянул руку к моей блузке. Пальцы коснулись материи, провели по плечу.

– Не двигайся, – приказал он.

Я замерла. Клиент аккуратно потянул край блузки вниз, открывая верхнюю часть груди. Совсем немного. Но достаточно, чтобы я почувствовала, как воздух становится плотнее. Как внутри все сжалось.

– Хорошо, – сказал он.

– Она учится быть открытой, – сообщил его спутник. – И она делает это хорошо, вы правы.

– Значит, она одна из нас?

– Почти.

Он положил руку мне на грудь. Я не дернулась. Просто позволила ему сделать то, что он хотел. Приняла.

В ту ночь, открывая дневник, я долго смотрела на свою отраженную фигуру в окне. Фонари города светились за стеклом, а я сидела в темноте, держа в руке старенькую авторучку, которая когда-то лежала в моем школьном пенале. Но я не думала о том далеком прошлом. Я чувствовала, как внутри все еще живет ощущение минувшего дня.

«Сегодня я впервые поняла, что значит быть почти голой на работе.

Блузка ничего не скрывает.

Юбка – лишь намек на одежду.

Никакого белья.

Никакой защиты.

Только я.

И их взгляды.

Я думала, что буду стесняться.

Что буду чувствовать себя униженной.

Но я чувствовала другое.

Я чувствовала, что принадлежу этому месту.

Что я нужна.

Что я существую.

Потому что меня видят.

Потому что я не скрываюсь.

Потому что я принимаю это.

И, возможно, потому что я хочу быть такой.

Открытой.

Безопасной».

«Его. Я хочу быть только его», – подумала я, но не доверила это пугающее откровение об Ичиро Канэко даже своему верному другу дневнику.

Закрыв блокнот, я легла на кровать. Томоко уже спала, свернувшись калачиком на своей половине комнаты. Я же долго не могла уснуть. Мысли кружились, как листья на ветру.

Но в какой-то момент я вдруг поняла: я не хочу менять эту форму. Я не хочу уйти. Я не хочу прятаться. Потому что впервые в жизни я почувствовала, что могу быть собой.

Глава 6. Первая ошибка

Я думала, что уже привыкла к офису. К его правилам. К его ритму. К нему – Ичиро. Его голосу, его взгляду, его прикосновениям. Я училась слушать без вопросов, действовать быстро, не задумываться о том, почему он просит меня сделать то или иное. Я пыталась стать той, которую он ждал.

Но одна маленькая оплошность все изменила.

Это был обычный день. Раннее утро. Я пришла вовремя, переоделась, как положено, и начала работать за своим столом у окна. Солнце еще не успело подняться до конца, и свет ложился на бумаги мягким золотистым покровом. Все было спокойно. Как всегда.

Ичиро появился через полчаса. Он вошел молча, прошел в кабинет, сел за свой стол, бросил взгляд на меня через раскрытую дверь и сказал:

– Мизуки, принеси кофе. Черный, без сахара. И добавь немного корицы.

– Конечно, господин, – ответила я и пошла на кухню.

Там я приготовила напиток. Не знаю, в какой момент я отвлеклась. Возможно, думала о чем-то – о Томоко, которая вчера вернулась домой с горящими глазами после ужина с Джиро, или о том, как мне нравилось, когда Ичиро подходил слишком близко и говорил со мной шепотом, который будил что-то внутри.

Возможно, я просто устала.

Как бы то ни было, я забыла про корицу.

Кофе был готов, красиво оформлен в фарфоровой чашке, ароматный, горячий. Я принесла его ему и поставила на стол.

Он взял чашку, сделал глоток… и замер.

– Что это? – спросил он, не повышая голоса.

– Это… ваш кофе, господин.

– Без корицы?

– Простите…

Он посмотрел на меня долгую минуту. Не сердито. Не жестоко. Просто… серьезно. Как будто ожидал большего.

– Ты знаешь правила, – сказал он. – Я даю тебе задание. Ты должна выполнить его полностью. Без ошибок. Без сомнений.

– Я понимаю, господин. Простите.

– Простишь ты себя сама.

Он встал, расстегнул ремень. Резким движением вытащил его из брюк – тот самый – кожаный, тяжелый, которым проверяли нас на собеседовании. Я видела его много раз, но теперь он был направлен на меня.

– Раздевайся, – приказал босс.

– Господин… – прошептала я, чувствуя, как меня охватил ужас.

– Немедленно.

Я сняла юбку. Затем блузку. Осталась стоять перед ним обнаженной. Только кожа и воздух.

– Встань лицом к стене, – продолжил он. – Руки вверх. Ладони на стену.

Я послушалась.

Он подошел ближе. Я чувствовала его присутствие, его дыхание. Его рука легла на мою спину, чуть ниже лопаток.

– Если ты закричишь – будет хуже, – предупредил Ичиро. – Если ты дернешься – придется повторить испытание. Поняла?

– Да, господин.

Первый удар пришелся по ягодицам. Резкий, плотный, болезненный. Я вскрикнула, прежде чем успела сдержаться.

– Первый, – сказал он.

Щелчок ремня.

Следующий удар. Еще больнее – потому что я закричала. На этот раз я впилась ногтями в стену, чтобы не издать ни звука.

– Второй.

– Третий.

Он вдруг остановился.

– Знай, тебе достаточно сказать лишь одно слово: «Стоп!» и все закончится – ты уйдешь. Но ты уйдешь навсегда.

– Нет, господин. Продолжайте.

– Четвертый.

– Пятый.

Каждый следующий удар был как толчок в грудь. Гораздо более физический, чем эмоциональный. Хотя эмоции тоже были – унижение, страх, смятение. Моя мысль металась в отчаянии, ища ответ, почему он делает это. Почему не может просто сказать: «Хорошо, больше так не поступай».

Но он не хотел слов. Он хотел, чтобы я поняла.

На пятом ударе я уже плакала. Слезы катились по щекам, капали на пол. Я не могла их остановить. Они вырывались сами собой – как часть боли, как часть всего этого.

– Хватит, – сказал он.

Ремень упал на пол. Он обошел меня, встал передо мной. Посмотрел в глаза.

– Ты запомнишь этот момент?

– Да, господин, – выдавила я сквозь слезы.

– Хорошо.

Ичиро протянул руку, взял мое лицо в ладони и вытер слезы большим пальцем.

– Боль – это часть обучения, – сообщил он. – Не наказание. А инструмент. Она показывает тебе границы. И только перейдя их, ты начинаешь понимать, где ты стоишь.

– Я… я старалась, господин.

– Я знаю. Но стараться недостаточно. Нужно делать правильно. Всегда.

Он отпустил меня, отступил на шаг.

– Одевайся. Работа продолжается.

Я медленно надела одежду. Блузка царапала кожу, юбка давила на покрасневшую плоть. Каждое движение отзывалось ноющей болью.

Я вернулась к своему месту. Работа шла дальше. Документы, встречи, записки. Но теперь все казалось другим. Не потому, что я боялась его. А потому, что я знала, что он может быть жестоким, если того требует ситуация.

Он не ненавидел меня. Он не хотел причинять мне вред. Он хотел, чтобы я стала лучше. Чтобы я была точной, как часы. Чтобы я могла доверять себе, зная, что сделаю все, что попросят.

И я понимала: это был первый раз, но не последний.

Когда рабочий день закончился, Ичиро-сама проводил меня до лифта.

– Ты хорошо справилась, – сказал он. – Даже сегодня.

– Я допустила ошибку, господин.

– Именно поэтому ты справилась хорошо. Потому что ты приняла последствия. И не сбежала.

Он улыбнулся. Впервые за день.

– До завтра, Мизуки.

– До завтра, господин.

Лифт закрылся, и я осталась одна. Слезы снова начали прорываться. Но на этот раз они были другими. Не от боли. Не от страха. От осознания.

Я сделала шаг вперед. Через боль. Через страх. Через сомнения.

И я знала: теперь, я не остановлюсь.

Дома я села перед зеркалом и опять долго смотрела на свое отражение. Мои глаза были красными, щеки мокрыми. Я чувствовала себя разбитой. Но внутри было что-то еще.

Сила.

Не та, которую можно найти в книгах или фильмах. А та, которую узнаешь, когда преодолеваешь самого себя. Когда принимаешь правила, даже если они кажутся жестокими. Когда понимаешь, что ты можешь вынести больше, чем думал.

Я открыла дневник и написала:

«Сегодня я совершила ошибку.

За это меня наказали.

Я плакала. Много.

Но я не сбежала.

И я поняла одну вещь:

Иногда боль – это не враг.

Иногда она – единственный способ услышать себя».

Закрыв дневник, я прилегла на кровать, чтобы немного отдохнуть. Боль все еще ощущалась. Но вместе с ней на меня накатывало то ли осознание, то ли предчувствие. Я становилась другой. И я хотела знать, кем стану завтра.

Глава 7. Томоко рассказывает

– Ну что? – спросила Томоко, глядя на меня. – Как прошел твой день?

Она сидела на полу, облокотившись о кровать, с телефоном в руках и сигаретой во рту – хотя мы давно договорились не курить в комнате. Но сейчас она явно была в том настроении, когда правила перестают иметь значение.

Я слезла с кровати и медленно опустилась рядом с ней, хлопая сонными глазами. Как меня угораздило уснуть так рано?

– Нормально, – зевнув, протянула я.

Она фыркнула.

– Нет! Не говори мне, что все было «нормально». Я тебя знаю. Что случилось?

Томоко читает мои мысли, словно телепат. Поэтому отмалчиваться было глупо. Я набрала воздух и выдохнула:

– Я допустила ошибку. И он наказал меня.

Томоко затушила сигарету, отложила телефон в сторону и снова повернулась ко мне. Впервые за весь вечер ее лицо стало серьезным.

– Он ударил тебя?

– Ремнем.

Она присвистнула.

– Черт… Тебе больно?

– Да. Но не только от этого. Скорее… внутри.

– Я понимаю.

Мы посидели немного в тишине. Потом она неожиданно рассмеялась.

– А у меня тоже был свой день.

– Что ты имеешь в виду?

– Джиро сегодня… предложил мне больше, чем просто работу.

Она начала рассказывать, как будто раскрывала секрет, который хранила целый день специально для меня. Оказывается, ее работа с Джиро Канэко складывалась совсем иначе.

В отличие от своего старшего брата, Джиро был более мягким. Не менее требовательным, но… игривым. Он любил шутить, подкалывать, дразнить. И делал это так, что Томоко не могла понять: издевается он над ней или хочет, чтобы она почувствовала себя комфортно.

– Сегодня после обеда он сказал: «Приходи в мой кабинет. У тебя будет особое задание».

– И что это было?

– Он попросил меня сесть перед ним на колени. Просто сидеть. Молча. Смотреть ему в глаза.

– И ты сидела?

– Целых десять минут. Не шевелясь. Это труднее, чем кажется.

– А потом?

– Потом он взял мою руку, положил себе на пах и сказал: «Если ты сможешь сохранять самообладание даже сейчас, ты будешь хорошей рабыней».

– И ты смогла?

– Почти. Я чуть не рассмеялась. Но сдержалась.

– Он тебя не наказал?

– Нет. Наоборот. Похвалил. Сказал, что я быстро учусь. И что со мной интересно играть.

– И как ты это восприняла?

– Сначала испугалась. Потом… мне понравилось.

– Серьезно?

– Да. Знаешь, Мизуки, мне нравится быть желанной. Мне нравится, что они видят во мне не просто секретаршу, а женщину. С характером. С желаниями.

– А ты его хочешь?

Она немного помолчала.

– Не знаю. Может, да. Может, нет. Но мне нравится, как он смотрит на меня. Как будто абсолютно уверен, что я могу стать его игрушкой. Или его партнершей. Зависит от того, как я сыграю свою роль.

Я слушала ее внимательно. Ее слова звучали как приключение. Мои же мысли были темнее, глубже, словно я погружалась в воду, где не видно дна.

– А ты? – спросила она вдруг. – Ты хочешь его?

Я замерла.

– Да… – против воли выдохнула я. – Хотя… иногда… он вызывает у меня страх. Но иногда… мне кажется, что он понимает меня лучше, чем я сама.

– Так может, ты просто боишься признаться себе, что любишь его?

– Боюсь, наверное. Но еще больше боюсь потерять контроль.

– А разве ты его вообще когда-нибудь имела?

Этот вопрос застал меня врасплох.

Действительно, имела ли я хоть каплю контроля над собой, с того самого момента, как мы приехали в Токио? С того дня, когда мы переоделись в этот странный наряд для собеседования? С того часа, когда я впервые опустилась на колени перед Ичиро?

Нет. Я не имела контроля. Но, вероятно, именно поэтому чувствовала себя свободнее, чем раньше.

– Возможно, ты права, – пробормотала я.

– Конечно, я права, – она улыбнулась. – Мы обе оказались в странном месте. Но каждый из нас нашел там что-то свое.

– И что ты в нем находишь?

Томоко прищурилась.

– Возможность быть собой. Без масок. Без лжи. Без условностей. Здесь мне не нужно притворяться, что я скромная провинциальная простушка. Здесь я могу быть Томоко. Женщиной. Хищницей. Игрушкой. Всем, кем хочу быть.

– А ты не боишься, что Джиро и все остальные… они… они используют тебя?

– Все используют друг друга, Мизуки! Даже в обычных отношениях. Просто здесь все честнее. Никаких намеков. Никаких двойных смыслов. Если он хочет меня – он скажет. Если он хочет наказать – он сделает. Никаких игр в «не поняла», «не хотела», «случайно».

– А если ты не согласишься?

– Тогда я должна уйти. Это правило офиса. Без согласия ничего не происходит.

– Ты его давала?

– Не полностью. Но я совершила достаточно, чтобы дать понять: мне это нравится.

Она улыбнулась своей хитрой, почти кошачьей улыбкой.

– А ты? Когда ты позволишь ему зайти дальше?

– Не знаю.

– Ладно. Но я чувствую одно: ты уже не та Мизуки, которая приехала сюда пару недель назад. Ты стала другой. И это хорошо.

После ее слов я долго не могла уснуть. Лежала, смотрела в потолок, думала о каждом ее слове. О том, как она относится к нашему новому миру. О том, как я сама в нем существую.

Томоко играла. Она получала удовольствие от власти, от контроля, от игры между господством и покорностью. Она знала, как двигаться в этом пространстве, как использовать его себе во благо.

А я… я все еще искала себя. В этом мире, где границы стирались, где слова теряли свои значения, где боль могла быть признанием, а послушание – освобождением.

На следующий день, собираясь на работу, я посмотрела на себя в зеркало. Куртка, свитер, юбка, волосы аккуратно собраны. Глаза немного красные – от вчерашних слез. Но, кажется, взгляд стал другим.

Более уверенным.

Не потому, что я стала сильнее. А потому, что я начала принимать этот путь. Даже если он пугал меня.

Глава 8. Стань моей гейшей

Он пришел поздно, задержавшись почти на час. Я сидела у окна и ждала, вглядываясь в городской пейзаж, который уже стал мне родным. Внизу проходили люди, спешащие домой или на встречи, кто-то звонил по телефону, кто-то просто шел, теряясь в своих мыслях. Как и я.

Когда дверь открылась, я не обернулась. Не нужно было. Я знала, что это он. Его присутствие ощущалось во всем – в воздухе, в тишине, в ритме моего собственного дыхания.

Ичиро подошел сам, посмотрел на меня – долгим, пронизывающим взглядом – я поняла: он заметил изменения.

– Доброе утро, господин, – сказала я.

Он улыбнулся.

– Ты готова работать?

– Да, господин.

– Отлично.

Он протянул мне папку.

– Сегодня у тебя важное задание.

– Какое? – спросила я, предполагая, что нужно будет что-то сделать с документами из этой папки.

– Ты должна будешь остаться со мной до конца дня, – огорошил меня мой господин. – Без перерывов. Без отвлечений. Только я и ты.

– Я сделаю все, что потребуется.

Он кивнул.

– Я знаю. Ты стала точнее в словах, – произнес он, подходя еще ближе. – Это хорошо.

Мы вошли в его кабинет. Я услышала, как он развязывает галстук, затем бросает его на стул. Потом последовали шаги – уверенные, размеренные, как всегда.

– Подойди ко мне, – сказал он.

Я подошла. Перед ним я замерла. Он взял мою руку и медленно провел пальцами по запястью. Легко, почти невесомо.

– Сегодня ты будешь не секретарем, – сказал он. – Сегодня ты будешь моей гейшей.

Его слова привели меня в растерянность.

– Вашей… гейшей?

– Да. Ты удивлена?

– Я… да. Просто не ожидала такого.

– Почему? Разве ты не чувствуешь себя ею?

– Гейши – это искусство. Они красивы, изысканны, сдержаны… я не уверена, что достойна этого имени.

– А ты не должна быть уверенной. Ты должна быть послушной. И принять то, что я тебе даю.

Ичиро вышел из кабинета и вернулся через несколько минут с чем-то большим, завернутым в белую ткань. Положив сверток на стол, он аккуратно развернул его.

Там лежало кимоно. Черное, с красными полосками по подолу. Шелковое, мягкое на вид. Оно было потрясающим.

– Раздевайся, – произнес он.

Я без вопросов начала снимать блузку и юбку. Обнаженная, я стояла перед ним, ожидая следующего указания.

– Теперь подойди.

Я подошла.

Он начал одевать меня. Медленно, осторожно, как будто боялся повредить. Он накинул нижнюю рубашку, затем кимоно, затянул пояс, аккуратно расправил складки.

– Посмотри на себя, – предложил он, указав на большое зеркало в углу комнаты.

Я посмотрела.

И увидела другую женщину.

Не ту провинциальную девушку, которая приехала в Токио с чемоданом и страхом в сердце. Не ту робкую секретаршу, которая боялась сделать ошибку. Нет. Та, кем я стала, была другой. Более собранной. Более уверенными были взмахи ее головы, осанка, даже взгляд.

– Ты понимаешь, что значит быть гейшей? – спросил Ичиро-сама, встав рядом.

– Это женщина, которая служит через искусство, – ответила я. – Она обучена музыке, танцу, чайной церемонии. Она покорна, но сильна внутри.

– Именно так! – он улыбнулся. – И именно такой я хочу тебя видеть.

– Зачем?

– Потому что мне всегда нравились гейши. Их покорность. Их способность слышать мужчину, не говоря ни слова. Их умение быть тем, чего он хочет, без жалоб, без протестов. Без сопротивления.

– Вы хотите, чтобы я была вашей гейшей?

– Я хочу, чтобы ты стала ею. Для меня. Только для меня.

– Что я должна сделать?

– Ты должна пройти испытание. То, которое проверит твою готовность.

Ичиро повел меня в другую часть офиса – туда, где я раньше не бывала. Мы вошли в комнату, напоминающую старинный японский зал. Скромная мебель, бумажные перегородки, аромат благовоний, мягкий свет свечей.

Посреди комнаты стоял маленький столик с чайником и двумя чашками.

– Присядь, – попросил он.

Я опустилась на колени, как учили в книгах о гейшах, которые я когда-то с любопытством читала. Спина прямая, голова чуть опущена, руки сложены на коленях.

– Хорошо, – одобрил он. – Теперь приготовь чай.

Я взяла чайник, аккуратно налила воду, добавила порошок маття5, перемешала. Каждое движение должно быть плавным, каждая пауза – значимой. Когда чай был готов, я наполнила чашку и протянула ему.

Он взял ее, сделал глоток.

– Отлично, – кивнул он. – Ты училась?

– Немного. В школе мы проходили традиционные церемонии. Но я не думала, что когда-нибудь буду использовать это здесь.

– Вот и хорошо. Значит, ты сохранила знания. И применила их правильно.

Он поставил чашку обратно на стол.

– Теперь второе испытание.

– Какое?

– Ты должна станцевать для меня.

– Здесь?

– Здесь. Сейчас.

Музыкальный плеер включился сам. Из скрытых динамиков раздалась классическая японская мелодия – медленная, печальная, с легкими звуками шамисэна6 и флейты.

Я встала. Медленно, как учили в книге. Расправила рукава кимоно, сделала глубокий поклон.

И начала двигаться.

Мои движения были несовершенны. Я не знала всех правил. Но я чувствовала ритм. Чувствовала, что каждый шаг должен быть взвешенным. Что каждое движение – выражением внутреннего состояния.

Он смотрел, не отводя глаз. Не моргая. Не улыбаясь. Только наблюдал.

Когда я закончила, я снова опустилась на колени.

– Хорошо, – сказал он. – Очень хорошо.

– Вы довольны?

– Более чем. Ты действительно можешь быть моей гейшей.

– А что дальше?

– Дальше ты будешь продолжать учиться. Я сам займусь твоим воспитанием. Ты будешь постигать не только внешнее искусство, но и внутреннюю силу. Ты будешь учиться слышать меня, предугадывать мои желания, принимать все, что я дам.

– Я сделаю все, что потребуется.

– Знаю. Потому что ты уже начала понимать: истинная свобода приходит тогда, когда ты полностью принимаешь свою роль.

Ичиро подошел ко мне, положил руку на голову и слегка погладил волосы.

– Спасибо, Мизуки.

– За что, господин?

– За то, что ты позволила мне увидеть в тебе не просто работника. А женщину. Мою женщину.

Когда мы вышли из зала, я почувствовала, как усталость накрывает меня. Но это была не то утомление, которое приходит после долгого дня. Это было изнеможение души. Опустошение от того, что я становлюсь кем-то для самой себя еще непознанной.

И вместе с этим пришло и чувство гордости. Гордости за себя. За то, что я смогла принять этот путь. За то, что я не сошла с него, когда он показался мне слишком страшным.

Дома я сняла кимоно, аккуратно повесила его на спинку стула и, как всегда села перед зеркалом, словно это уже сделалось частью некоего ритуала. Я смотрела на свое отражение очень долго, пытаясь найти в себе ту прежнюю Мизуки. Но ее не было.

Я открыла дневник и написала:

«Сегодня я стала его гейшей.

Не потому, что хотела.

А потому, что я приняла.

Приняла его взгляд.

Его правила.

Его желание.

И в этом я нашла что-то важное.

Не подавление.

Не рабство.

А форму любви, которую я еще не знаю».

Закрыв дневник, я легла на кровать и закрыла глаза.

У меня внутри совсем не было страха.

Только ожидание нового дня. И новых испытаний.

Глава 9. Правила фирмы

С каждым днем я чувствовала себя в офисе все увереннее, но одновременно понимала: на самом деле я еще почти ничего не знаю. Меня окружало множество правил – невидимых, негласных, но строгих, как стены крепости. И если ты их не соблюдал, то тебя просто выбрасывали за борт.

Ичиро никогда не объяснял правила напрямую. Он ожидал, что я должна учиться на ходу, по наблюдениям, по реакциям, по его молчанию или взгляду. Но однажды он решил сделать исключение.

– Сегодня мы поговорим о правилах, – сказал он, сидя за своим столом и листая документы.

Я подняла глаза от бумаг на подпись, которые держала в руках. Его голос звучал спокойно, но в этом спокойствии была та скрытая сила, которая всегда заставляла меня напрягаться.