Замок Дракулы
Пролог
Трансильвания. Октябрь, 1893 год.
Старый пастух Михай первым увидел чёрный экипаж.
Он ехал по горной тропе, объезжая размытую дождями дорогу, когда лошади вдруг захрапели и встали как вкопанные. Ветер, до этого шелестевший в кронах сосен, затих – и наступила неестественная тишина. Даже сверчки не стрекотали.
Из тумана выплыла карета без кучера. Чёрная, с запотевшими стёклами, запряжённая вороными жеребцами, чьи глаза горели, как угли. Дверца медленно отворилась, будто сама по себе, и из неё выпал труп.
Это был молодой мужчина в дорожном плаще. Лицо его было белым, как мел, а на шее – две маленькие ранки, будто от тонких игл. Но самое страшное ждало внутри кареты.
Михай перекрестился и шагнул ближе.
На кожаном сиденье лежал дневник с вытертым золотым тиснением. Пастух открыл его на первой странице – и кровь застыла в жилах.
«Если вы нашли эти записи – значит, я мёртв. Его Высочество граф Влад Цепеш не просто вампир. Он – дверь. И он собирается её открыть…»
Последняя страница была испачкана кровью. Чьей – Михай предпочитал не думать.
Он хотел бросить дневник и бежать, но вдруг что-то коснулось его плеча.
Обернувшись, пастух успел лишь вскрикнуть.
На следующее утро его нашли у дороги – сухим, будто выпитым до капли, с застывшим ужасом на лице. А в полуметре от тела лежал тот самый дневник, аккуратно перевязанный лентой.
Как будто кто-то хотел, чтобы его прочли…
Глава 1. Приглашение в Бездну
Берлин. Середина октября, 1893 год.
Даниэль фон Риттер проснулся от стука в дверь.
Он потянулся к часам на прикроватном столике, щурясь от слабого утреннего света, пробивавшегося сквозь тяжёлые шторы. Полшестого. Кто мог прийти в такой час?
Стук повторился – на этот раз громче, настойчивее.
– Кто там? – крикнул Даниэль, накидывая халат.
Ответа не последовало.
Он подошёл к двери, ощущая лёгкий холодок тревоги под кожей. Берлин в это время года редко баловал теплом, но сейчас в прихожей было особенно зябко – будто кто-то распахнул окно в зимнюю ночь.
Дверь открылась с лёгким скрипом.
На пороге никого не было.
Только на полу лежал конверт из тёмной, почти чёрной бумаги, перевязанный бархатной лентой цвета запёкшейся крови.
Даниэль нахмурился. Он наклонился, поднял письмо – и тут же отдёрнул пальцы. Конверт был ледяным на ощупь, словно пролежал несколько часов на морозе.
Развернув его, он обнаружил внутри пергамент с выведенными золотыми чернилами письменами и визитную карточку из слоновой кости, на которой было выгравировано всего два слова:
Влад Цепеш.
Сердце Даниэля учащённо забилось.
Он знал это имя.
Граф Цепеш – один из самых загадочных аристократов Восточной Европы. О нём ходили легенды: говорили, что его род восходит к самому Владу Дракуле, что его поместья раскинулись на половину Трансильвании, а богатство сравнимо с королевской казной. Но при этом никто не видел его в свете.
Даниэль развернул пергамент.
«Уважаемый господин фон Риттер,
Ваши работы в области реставрации готических сооружений не остались без моего внимания. Мне требуется талантливый архитектор для перестройки моего родового замка в Карпатах. Условия – самые щедрые. В случае вашего согласия, за вами будет выслан экипаж ровно в полночь 22 октября.
Остальные детали обсудим при встрече.
С уважением,
Влад III Цепеш.»
Даниэль перечитал письмо ещё раз.
Что-то здесь было не так.
Во-первых, он никогда не публиковал свои чертежи по реставрации готики – это были частные заказы.
Во-вторых, почему именно он?
И в-третьих…
Он перевернул пергамент.
На обратной стороне, почти незаметно, кто-то нарисовал тонкой кистью символ – глаз с вертикальным зрачком, окружённый шипами.
Знак вызывал странное ощущение.
Будто кто-то смотрел прямо на него сквозь бумагу.
Вечер. Кафе «У золотого льва».
– Ты с ума сошёл? – Лена Шульц, невеста Даниэля, сжала его руку так сильно, что её ногти впились в кожу. – Ты даже не знаешь этого человека!
– Знаю, что он предлагает целое состояние, – ответил Даниэль, отхлёбывая вино. – Достаточное, чтобы мы наконец смогли пожениться.
– А если это ловушка?
– Зачем аристократу вроде Цепеша охотиться на скромного архитектора?
Лена замолчала, но её глаза выдавали страх.
– Я читала… истории, – прошептала она. – О Трансильвании. О вампирах.
Даниэль рассмеялся, но смех прозвучал фальшиво.
– Вампиры? Серьёзно?
– Ты сам говорил, что письмо было ледяным, а этот… знак…
Она не договорила.
Вдруг все свечи в кафе погасли.
Наступила мёртвая тишина.
Люди за соседними столиками замерли, будто кто-то выключил звук в этом уголке мира.
А потом —
Тень.
Она скользнула по стене за спиной Лены, слишком большая для человека, слишком чёткая.
И на мгновение Даниэлю показалось, что у неё красные глаза.
Но когда он вскочил, тень исчезла.
Свечи вспыхнули вновь.
Шум кафе вернулся, как ни в чём не бывало.
– Что это было? – прошептала Лена.
Даниэль не ответил.
Он снова вспомнил знак на письме.
Глаз.
Смотрящий.
И понял, что уже согласился.
22 октября. Полночь.
Ровно в двенадцать на пустынной улице перед домом Даниэля появился чёрный экипаж.
Лошади не издавали ни звука.
Кучер не повернул головы, когда Даниэль сел внутрь.
А когда карета тронулась, окна сами покрылись инеем, скрыв Берлин навсегда.
Путешествие в Бездну началось.
Глава 2. Дорога сквозь туман
Восточные Карпаты. Конец октября 1893 года.
Экипаж графа Цепеша двигался без остановок трое суток.
Даниэль проснулся от резкого толчка, когда колёса ударились о камень. Он потёр затекшую шею и откинул штору. За окном проплывал пейзаж, словно сошедший с гравюр средневековых хроник – островерхие ели, склонившиеся под тяжестью веков, серые скалы, похожие на оскалы древних чудовищ, и бесконечная дорога, вьющаяся змеёй по склону горы.
– Где мы? – крикнул Даниэль кучеру.
Ответа не последовало. Фигура в чёрном кафтане не шевельнулась, будто была частью экипажа. Даниэль попробовал ещё раз:
– Когда приедем?
На этот раз кучер медленно повернул голову. Под широкополой шляпой не было лица – только чёрная бездна, из которой пахнуло запахом старой земли и медных монет. Даниэль отпрянул, сердце бешено колотилось в груди. Когда он снова осмелился взглянуть, кучер сидел неподвижно, как и прежде.
В полдень экипаж остановился у одинокой деревушки.
Деревянные дома с покосившимися крышами жались друг к другу, будто пытаясь согреться. На улице не было ни души, только старый пёс с выцветшей шерстью лениво поднял голову и заскулил, завидя чёрный экипаж.
– Здесь можно найти проводника? – спросил Даниэль, выходя.
В ответ где-то хлопнула дверь. Из-за угла показалась девочка лет семи с куклой из соломы. Её широко раскрытые глаза были полны ужаса.
– Девочка, где здесь можно…
Ребёнок резко отпрянул и убежал, бросив куклу в грязь. Даниэль поднял игрушку – кто-то выколол ей глаза иглой.
В трактире "У висельника" пахло кислым пивом и салом. Шесть пар глаз уставились на Даниэля, когда он переступил порог. Разговоры смолкли.
– Мне нужен проводник до замка Цепеша, – сказал он, кладя на стойку серебряную монету.
В помещении воцарилась мёртвая тишина. Бородатый трактирщик отодвинул монету, будто она была отравлена.
– Вам туда не надо, пан, – прошептал он. – Никто не едет в "Обитель Безглазых".
– Что за глупости? Я приглашён самим графом.
По залу прокатился шёпот. Пожилая женщина с лицом, изрезанным морщинами, перекрестилась.
– Цепеши не люди, – сказала она. – Они… другие. Старше. Когда мой дед был мальчишкой, замок уже стоял. И выглядел точно так же.
– Вам нужен Стефан, – неожиданно сказал трактирщик. – Он единственный, кто хоть раз был там и вернулся.
Стефан оказался коренастым мужчиной лет пятидесяти с жёлтыми от табака зубами и шрамом через левый глаз. Он сидел в углу, осушая кружку чего-то мутного.
– За двойную плату довезу до развилки, – хрипло сказал он, даже не взглянув на Даниэля. – Дальше – сам.
– Почему?
Стефан медленно поднял голову. Его единственный глаз был мутным, почти белым.
– Потому что дальше начинается Их земля. Там дороги ведут не туда, куда должны. Реки текут вверх. А тени… тени живут своей жизнью. – Он сделал глоток. – В прошлый раз я потерял там глаз. В следующий – душу.
На рассвете они выехали.
Телега Стефана скрипела на ухабах, а туман стелился так густо, что казалось – они едут по облакам. С каждым часом лес становился всё гуще, деревья – выше и корявей. Ветви сплетались в арки, напоминающие рёбра гигантского зверя.
– Почему называют "Обителью Безглазых"? – спросил Даниэль.
Стефан не сразу ответил. Он достал кисет, свернул цигарку дрожащими пальцами.
– Потому что те, кто остаётся там надолго… теряют глаза. Сначала на портретах. Потом в зеркалах. А потом… – Он сделал затяжку. – Говорят, граф собирает их. Хранит в стеклянных банках в своей библиотеке.
Даниэль хотел рассмеяться, но смех застрял в горле. Внезапно лошади захрапели и встали как вкопанные. Стефан выругался и дёрнул поводья, но животные пятились назад, белки глаз, налитые кровью.
– Что случилось?
– Чуют. Мы на границе, – Стефан резко развернул телегу. – Дальше сам.
– Но как мне…
– Иди по камням. Они будут светиться в сумерках. И не сворачивай с тропы, что бы ты ни слышал, что бы ни видел. – Стефан сунул ему смятый листок. – Возьми. Если станет совсем страшно – прочти.
Даниэль развернул бумагу. На ней было написано всего три слова:
"Он не любит соль"
Когда телега Стефана скрылась в тумане, Даниэль повернулся к тропе. Камни под ногами действительно слабо светились, как гнилушки. А впереди, за пеленой тумана, угадывались очертания чего-то огромного и неестественно угловатого.
Замок Цепеша ждал его.
Глава 3. Влад Цепеш
Карпатские горы. Конец октября 1893 года.
Последние сто шагов к замку Даниэль преодолевал, чувствуя, как воздух становится гуще, словно горные склоны выжимали из него последние капли жизни. Камни под ногами теперь светились явственнее, отбрасывая бледно-голубоватое сияние на покрытые инеем скалы.
Когда туман рассеялся, перед ним открылся вид на Замок Цепешей.
Он не был похож ни на один архитектурный стиль, известный Даниэлю. Готические шпили переплетались с византийскими арками, а бойницы напоминали скорее глазницы черепа, чем элементы фортификации. Всё сооружение казалось выросшим из самой горы, будто камень ожил и принял эту форму.
Ворота открылись сами.
Ни слуг, ни стражей – только скрип древних петель, звучавший как предсмертный хрип. Двор замка оказался пустым, если не считать десятков каменных сосудов, расставленных вдоль стен. Подойдя ближе, Даниэль с ужасом понял – это были урны. На каждой выгравирована одна и та же дата: "31 октября 1448".
– Вы опоздали ровно на семь минут, герр фон Риттер.
Голос прозвучал прямо за спиной. Даниэль резко обернулся.
Граф Влад Цепеш стоял в трёх шагах от него, хотя секунду назад двор был пуст.
Он был высок и строен, одет в безупречный чёрный фрак с серебряными пуговицами в виде волчьих голов. Его бледное лицо могло бы считаться красивым, если бы не слишком острые скулы и слишком красные губы. А глаза…
Глаза были совершенно чёрными.
Без белка, без радужки – как два куска обсидиана, в которых тем не менее горел какой-то странный внутренний свет.
– Мои извинения, ваше сиятельство. Дорога оказалась… сложнее, чем я ожидал.
Цепеш улыбнулся, и Даниэлю показалось, что на мгновение его губы растянулись гораздо шире, чем должно быть возможно.
– Все дороги сюда сложны. Но вы справились – значит, достойны. – Он сделал изящный жест рукой. – Пройдёмте. Вам нужно отдохнуть перед ужином.
Замок внутри оказался ещё страннее, чем снаружи.
Они шли по бесконечным коридорам, где зеркала висели пустыми рамами – стёкла в них отсутствовали. Люстры были сделаны из переплетённых оленьих рогов, а вместо свечей в них горели синеватые огоньки, не дававшие тепла.
– Почему в замке нет слуг? – осмелился спросить Даниэль.
– О, они есть, – ответил Цепеш, не оборачиваясь. – Просто вам их не видно.
Он остановился перед дубовой дверью с железными накладками в виде сов.
– Ваши апартаменты. Ужин в полночь. Не опаздывайте.
Когда дверь закрылась за графом, Даниэль впервые за последние сутки смог перевести дух. Комната оказалась роскошной – четырёхместная кровать с бархатным пологом, массивный письменный стол и даже ванная за ширмой.
Он подошёл к окну. Вид открывался на заброшенное кладбище у подножия замка. Над одной из могил кружила стая летучих мышей, их тени сливались в странные узоры на земле.
Даниэль дёрнул шнур звонка, надеясь вызвать слугу для горячей воды.
Вместо этого за его спиной раздался голос:
– Хозяин сказал передать вам это.
Даниэль резко обернулся. На кровати лежала карта замка, хотя секунду назад её там не было. А в дверном проёме мелькнул хвост – длинный, чешуйчатый, исчезнувший быстрее, чем он успел рассмотреть.
Карта была нарисована на человеческой коже.
Даниэль почувствовал тошноту, но всё же развернул пергамент. Замок оказался гораздо больше, чем он предполагал – с бесчисленными подземными уровнями. В самом низу красными чернилами было помечено: "Часовня. Не входить до приглашения".
Надпись под ней гласила: "Здесь спит Тот, Кто Был До".
В полночь Даниэль спустился в столовую.
Комната освещалась тремя чёрными свечами, хотя их пламя было кроваво-красным. На огромном дубовом столе стояла единственная тарелка – с редким бифштексом и бутылкой густого красного вина.
– Садитесь, – сказал Цепеш, появившись из тени. – Мы должны обсудить ваш проект.
Он сел напротив, не притронувшись к еде. Его длинные пальцы с неестественно острыми ногтями барабанили по столу.
– Мне нужно, чтобы вы восстановили часовню, – начал граф. – По оригинальным чертежам.
– Почему именно я? В Венгрии есть более опытные…
– Потому что вы видите, – перебил Цепеш. Его чёрные глаза, казалось, поглощали свет. – Большинство людей… адаптируются. Не замечают того, что не должны. А вы… – Он потянулся через стол, и Даниэль почувствовал, как волосы на затылке встают дыбом. – Вы уже видели моих слуг, не так ли?
В этот момент часы пробили полночь.
Где-то в глубине замка завыло – долго, протяжно, совсем не по-человечески.
Цепеш встал.
– До завтра, герр фон Риттер. Спите спокойно.
Он вышел, и свечи погасли сами собой, хотя в зале не было ни малейшего сквозняка.
Даниэль остался один в темноте.
И тогда он услышал шепот – сотни голосов, доносящихся со стен:
"Беги пока можешь… Беги… Беги…"
Глава 4. Запретные комнаты
Замок Цепеша. Ночь на 1 ноября 1893 года.
Даниэль проснулся от прикосновения.
Холодные пальцы скользнули по его щеке и исчезли, оставив после себя запах тления и ладана. Он резко сел на кровати, вцепляясь в шёлковое покрывало. Лунный свет, проникавший через витраж, рисовал на стенах кроваво-красные узоры.
– Кто здесь? – его голос дрогнул.
Ответом стал женский смех – звонкий, как хрусталь, и в то же время древний, будто доносящийся из глубины веков. Он лился из-за двери, то приближаясь, то удаляясь по коридору.
Даниэль накинул халат и вышел. Каменные стены пульсировали в такт его шагам, будто замок был живым организмом. Где-то капала вода, но, когда он прислушался – звук превратился в шепот.
– …новый, свежий… не как предыдущий…
Он замер. Голоса шли из стены. Приложив ладонь к холодному камню, Даниэль почувствовал лёгкую вибрацию – будто за ней текли подземные реки. Или шевелилось что-то огромное.
Женский смех вспыхнул с новой силой – теперь явственно снизу.
Сжимая серебряный канделябр (единственное подобие оружия, которое он нашёл в комнате), Даниэль спустился по винтовой лестнице. С каждым шагом воздух становился гуще, тяжелее, наполняясь ароматом меда и разложения.
Лестница закончилась перед железной дверью с причудливым замком в виде спирали. Но что-то (или кто-то) оставило её приоткрытой.
Из щели лился зеленоватый свет.
Даниэль толкнул дверь плечом.
Перед ним открылся лабиринт подземелий.
Сводчатые коридоры расходились в трёх направлениях, но один сразу привлёк его внимание – стены там были покрыты фресками, изображающими оргии и казни. На последней – высокий мужчина с чёрными глазами пил из чаши, которую ему подносили три обнажённые женщины с слишком длинными языками.
– Нравится наша история? – прошептал знакомый голос прямо в ухо.
Даниэль вздрогнул и обернулся – никого. Но смех теперь раздавался со всех сторон, переходя в визгливые всхлипы.
Он бросился вперёд, свернул за угол – и оказался перед стеклянной витриной.
Внутри плавали глаза.
Сотни пар глаз в мутной жидкости – голубых, карих, зелёных, некоторых с обрывками мышц и нервов. На табличке старославянскими буквами было выгравировано: "Они видели слишком много".
Что-то тронуло его за плечо.
Даниэль закричал и рванул назад, канделябр со звоном упал на каменный пол. Он бежал, не разбирая пути, пока не упёрся в новую дверь – на этот раз дубовую, с вырезанными защитными рунами.
Сердце бешено колотилось, когда он нащупал медную ручку. Дверь поддалась с тихим скрипом.
Библиотека.
Полки до потолка, уставленные фолиантами в кожаном переплёте. В центре – массивный стол с открытой книгой, будто кто-то только что её читал.
Даниэль подошёл ближе.
Это был дневник.
Страницы пожелтели от времени, но рисунки сохранили жуткую чёткость:
Люди с распоротыми животами, подвешенные вниз головой над золотыми чашами.
Беременная женщина на жертвенном камне, из её разрезанного чрева тянулись щупальцеобразные отростки.
Сам граф Цепеш, стоящий над морем костей, в руках он держал нечто, напоминающее гигантский эмбрион.
На последней странице кровью (настоящей, ещё липкой) было написано:
"Он почти готов. Новое тело для Старого Бога. Три невесты, три жертвы, три…"
Остальное было зачёркнуто.
Даниэль захлопнул книгу – на обложке отпечатался кровавый след его пальцев.
В этот момент где-то в замке пробили часы.
Четыре удара.
Окна библиотеки внезапно заполнились серым светом – наступало утро, хотя под землёй он не видел ни одного окна.
С последним ударом часов все двери библиотеки захлопнулись сами собой.
Где-то совсем близко зашуршало – будто по полу тянули мокрую кожу.
Даниэль отпрянул к столу, когда полки начали падать одна за другой, как костяшки домино.
Последнее, что он увидел перед тем, как тьма поглотила библиотеку —
Три женские фигуры в свадебных платьях, стоящие в дверном проёме.
Их лица были скрыты вуалями, но под тонкой тканью отчётливо виднелись пустые глазницы…
Глава 5. Письма из прошлого
Берлин. Утро 2 ноября 1893 года.
Лена Шульц проснулась от стука в дверь.
На пороге стоял почтальон с небольшим, но необычно тяжелым пакетом. Конверт был из плотной, почти кожистой бумаги, а печать – черный сургуч с оттиском волчьей головы.
– От герра фон Риттера, – пробормотал почтальон, избегая ее взгляда. Его пальцы нервно теребили козырек фуражки. – Он просил передать лично в руки.
Лена поблагодарила и закрыла дверь.
Конверт пахнул медью и ладаном, как церковное кадило. Внутри лежало письмо и небольшой железный ключ на цепочке.
Письмо было написано дрожащей рукой – словно Даниэль писал его в темноте или во время лихорадки.
«Дорогая Лена,
Если ты читаешь это, значит, я не вернулся. Не пытайся найти меня. Не верь никому, кто скажет, что видел меня в Берлине. Особенно – мне самому.
Ключ от потайного ящика в моем кабинете. Там чертежи замка. Если через месяц от меня не будет вестей – сожги их все. И найди доктора Фауста. Только он поймет.
Прости меня.
Твой Даниэль»
На оборотной стороне листа, почти незаметно, было выведено еще одно слово, будто добавленное в спешке:
«Они смотрят»
Лена перевернула страницу – и капля темной жидкости упала ей на ладонь.
Кровь.
Ее пальцы задрожали.
Кабинет Даниэля
Потайной ящик в старом дубовом столе открылся со скрипом. Внутри лежали:
Чертежи замка – но не архитектурные планы, а какие-то ритуальные схемы с пометками на неизвестном языке. В центре каждой – изображение спирали, напоминающей тот самый замок в подземелье.
Дневниковая запись: «31 октября. Сегодня граф показал мне часовню. В центре – черный саркофаг. Он сказал, что там спит „Тот, Кто Был До“. Когда я прикоснулся – услышал стук сердца».
Фотография трех женщин в старинных платьях. На обороте надпись: «Невесты, 1448».
Лена уже собиралась закрыть ящик, когда заметила еще один предмет – маленький мешочек с солью и запиской:
«Если Он придет – бросай в огонь»
В этот момент где-то в квартире скрипнула дверь.
Лена замерла. Она точно закрыла входную дверь.
Тишина.
Потом – глухой удар, будто что-то тяжелое упало в спальне.
Она схватила мешочек с солью и медленно двинулась к коридору.
Зеркало в прихожей было запотевшим, хотя в доме было холодно.
А на запотевшем стекле кто-то написал пальцем:
«Я НЕ ОН»
Кошмары Софии
– Ты выглядишь ужасно, – Лена налила подруге рюмку шнапса.
София Брандт, обычно жизнерадостная блондинка, сейчас напоминала призрак – синяки под глазами, дрожащие пальцы. Она выпила залпом и тут же закашлялась.
– Ты не поверишь, – прошептала она. – Он приходит каждую ночь.
– Кто?
– Черный князь. – София обвела комнату безумным взглядом. – Сначала это был просто сон. Высокий мужчина в старинном плаще стоит у моей кровати. Потом… – Она сглотнула. – Потом я просыпалась с кровавыми следами на простыне. Вчера… вчера я нашла это у себя во рту.
Она разжала кулак.
Черный зуб.
Не гнилой, не больной – идеально здоровый, но цвета воронова крыла.
– Я помню, как он гладил мои волосы и шептал: «Скоро ты станешь совершенной», – София вдруг схватила Лену за руку. – Ты должна уехать. Сейчас же. Он уже знает о тебе.
– Кто?!
– Цепеш.
В этот момент все свечи в комнате погасли.
Окно распахнулось с грохотом, впуская вихрь осенних листьев. Среди них что-то черное мелькнуло – слишком большое для птицы, слишком быстрое для человека.