Меч и Топор. Кровь Норвегии

Пролог

Они пришли с рассветом.

Ещё небо было серым, холодным, словно выкованным из тусклого железа, когда на горизонте показались их корабли. Длинные, узкие, с головами драконов на высоко вздымающихся носах. Они рассекали воду беззвучно, будто тени, и только когда первые лучи солнца упали на их паруса, кто-то на стене крепости вскрикнул:

– Викинги!

Это слово обожгло мне уши, как раскалённый клинок. Отец, верховный правитель нашего королевства, уже стоял на стене, его лицо было каменным, но я видела – в его глазах мелькнул ужас. Он знал, что мы не готовы.

– Заприте ворота! – крикнул он. – Женщин и детей – в подземелья!

Но было уже поздно.

Первые стрелы взвились в воздух, словно стая чёрных птиц, и вонзились в тела стражников. Крики, кровь, топот. Я стояла, как вкопанная, не в силах двинуться. Мне было восемнадцать, и до этого дня я знала только шелковые платья, песни менестрелей и предсказания оракулов, которые сулили мне великое будущее. «Ты будешь королевой», – шептали они. «Ты изменишь этот мир».

Но мир изменился без меня.

Викинги ворвались в город, как буря. Они не просили сдачи, не требовали дани – они убивали всех, кто стоял у них на пути. Их воины, огромные, в шкурах и кольчугах, с топорами, блестящими от крови, казались не людьми, а порождениями хаоса.

Я побежала.

Бежала по дворцу, где ещё вчера звучали смех и музыка. Бежала мимо тел слуг, мимо горящих занавесей, мимо разбитых статуй богов, которые не защитили нас. Где-то позади слышался голос отца – он кричал что-то, звал меня, но я не обернулась.

И наткнулась прямо на него.

Он стоял в дверях, заслоняя собой свет, и я сразу поняла – это их вождь. Высокий, широкоплечий, с лицом, изборождённым шрамами, и глазами холодными, как северное море. Его плащ был скреплён брошью в виде ворона – знак власти.

– Кто ты? – спросил он на ломаном языке нашего народа.

Я не ответила. Вместо этого схватила с пола обломок кинжала – последнее, что осталось от моего отца.

Он рассмеялся.

– Храбро, – сказал он, и одним движением выбил оружие из моих рук. Его пальцы впились в моё запястье, как железные тиски. – Но глупо.

Я плюнула ему в лицо.

Он не разозлился. Только медленно провёл рукой по щеке, стирая плевок, а потом ухмыльнулся.

– Ты будешь моей добычей, – сказал он. – И научишься уважать меня.

За его спиной горел мой дом.

Мой отец был мёртв – я узнала об этом позже, когда один из викингов, смеясь, бросил к моим ногам его голову. Мою мать, королеву, увели в неизвестность. Моих подруг – изнасиловали и убили.

А меня… меня оставили жить.

Потому что смерть была бы милостью.

Меня заковали в цепи, бросили в трюм корабля, где в темноте стонали другие пленники. Я не плакала. Я чувствовала только одно – жгучую, всепоглощающую ненависть.

Они отняли у меня всё.

Но я поклялась: однажды я отниму у них то же самое.

Даже если для этого мне придётся сжечь всю Норвегию.

Глава 1. Чужая земля

Корабль причалил к берегу на рассвете, когда туман еще цеплялся за воду, словно не желая отпускать нас в этот новый, чужой мир. Норвегия. Земля, о которой я знала только из страшных сказок – страна льдов, жестоких воинов и богов, требующих крови.

Меня вытолкнули на берег вместе с другими пленниками. Цепи на моих запястьях были холодными, как сама эта земля. Я споткнулась о мокрый камень, но не упала – не дала себе этой слабости. Впереди, высоко на скале, чернел длинный дом с резными столбами у входа. Дом конунга.

Его дом.

Тот самый, чьи руки запачканы кровью моего отца.

Викинги вели нас по узкой тропе, смеясь и подталкивая тех, кто шел слишком медленно. Я сжимала зубы, чувствуя, как грязь забивается под ногти, как ветер рвет мои спутанные волосы. Но хуже всего были не цепи, не голод, не усталость.

Хуже всего были их взгляды.

Мужчины разглядывали нас, как скот на рынке. Оценивали. Выбирали. Я видела, как одна девушка, не старше меня, вдруг бросилась в сторону – к обрыву. Она предпочла смерть рабству.

Ее не успели поймать.

Я слышала, как ее тело ударилось о камни внизу.

– Глупая, – пробормотал один из викингов, пожимая плечами. – Конунг все равно забрал бы лучших себе.

Я поняла тогда: здесь смерть – не побег. Здесь смерть – это поражение.

А я не собиралась проигрывать.

Конунга звали Эйвинд Кровавый Ворон.

Он стоял на крыльце своего дома, опираясь на огромный топор, и смотрел, как его люди сортируют добычу. Мешки с зерном, бочки вина, оружие – все это складывали в кучу. А потом подвели нас.

– Выбирай, – сказал ему седой воин с лицом, изрезанным шрамами.

Эйвинд медленно прошелся вдоль строя пленников. Его взгляд скользнул по мне – и остановился.

Я не опустила глаз.

Он ухмыльнулся.

– Эту возьму себе.

Из дома вышла женщина. Высокая, статная, с волосами цвета спелой пшеницы, заплетенными в сложную косу. На ее шее блестело золотое ожерелье – знак статуса.

– Опять? – она сказала холодно. – У тебя уже три наложницы, Эйвинд.

– И все глупые, как овцы, Сигрид, – ответил он, не отрывая взгляда от меня. – А эта… эта будет интересной.

Женщина – его жена – смерила меня взглядом. Я увидела в ее глазах ненависть, но не к нему. Ко мне.

– Она слишком худая, – сказала Сигрид. – Не выживет и зимы.

– Поспорим? – Эйвинд шагнул ко мне, взял за подбородок. Его пальцы пахли железом и дымом. – Как тебя зовут?

Я молчала.

Он сжал челюсть сильнее – боль пронзила меня, как нож.

– Здесь ты будешь отвечать, когда конунг спрашивает.

– Мое имя ничего не значит для тебя, – выдохнула я.

Тишина.

Потом он рассмеялся – громко, грубо, будто ломал что-то хрупкое.

– О, Сигрид, ты права. Она не доживет до зимы. – Он отпустил меня. – Но пока – она моя.

Меня бросили в маленькую каморку за кухней. Пол был устлан грязной соломой, но хотя бы не земляной. В углу стояла деревянная миска с какой-то похлебкой – холодной, жирной. Я не притронулась к ней.

Когда дверь открылась снова, я ожидала увидеть его. Но вошла Сигрид.

Она несла ведро воды и тряпку.

– Разденься, – приказала она.

– Зачем?

– Ты воняешь, как дохлая рыба. И если Эйвинд захочет тебя сегодня, я не позволю, чтобы он лег в постель с чем-то грязным.

Я не двигалась.

Сигрид вздохнула, поставила ведро и вдруг – шлепнула меня по лицу.

– Ты не принцесса здесь. Ты даже не рабыня. Ты ничто. И если я приказываю – ты повинуешься.

Кровь наполнила мой рот – я прикусила щеку. Но разделась.

Сигрид заставила меня вымыться, потом бросила грубую рубаху из льна.

– Эйвинд любит строптивых, – сказала она вдруг, глядя, как я натягиваю ткань на еще мокрую кожу. – Но его терпение не бесконечно.

– Мне все равно, что он любит.

– О, – Сигрид улыбнулась. – Ты еще узнаешь, как сильно это может быть важно.

Она ушла, оставив меня одну.

Я села на солому, обхватила колени руками.

За стеной слышался смех, звон кубков. Они праздновали победу. Над моим народом.

Я закрыла глаза.

И в темноте за веками дала себе новую клятву.

Я выживу.

А потом – я уничтожу их всех.

Эйвинд пришел за мной ночью.

Он даже не постучал – просто вошел, захватив с собой запах меда и металла.

– Ты не ела, – сказал он.

Я не ответила.

Он сел на корточки передо мной, так близко, что я чувствовала его дыхание.

– Голодовка – плохой способ убить себя. Слишком долго. Слишком больно.

– Я не пытаюсь умереть.

– Тогда чего ты пытаешься добиться?

Я посмотрела ему прямо в глаза.

– Я хочу запомнить этот голод. Чтобы однажды ты почувствовал то же самое.

Он замер. Потом медленно провел пальцем по моей щеке.

– Хорошо, – прошептал он. – Помни.

А потом схватил меня за волосы и потащил к постели.

Я не кричала.

Но в тот момент я поняла одну важную вещь.

Эйвинд думал, что сломал меня.

Но сломанные – не дерутся.

А я только начала.

Глава 2. Язык врага

Первое утро в доме конунга началось с удара.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась пожилая женщина с лицом, напоминающим сморщенное яблоко. Без слов она швырнула в меня грубый шерстяной плащ и деревянные башмаки.

– Вставай, грязная тварь. Хозяйке дрова нужны.

Я попыталась встать, но тело будто налилось свинцом. Каждый мускул болел после вчерашнего… Я сжала зубы, отгоняя воспоминания.

– Я не…

Старуха не дала договорить. Ее костлявая рука впилась в мое плечо, вытаскивая из постели.

– Здесь "нет" не говорят. Здесь говорят "да, госпожа Астрид". Повтори.

Я молчала.

Удар по щеке оглушил меня.

– Повтори!

– Да… госпожа Астрид…

– Вот и умница. – Она осклабилась, обнажив три желтых зуба. – Теперь за дровами. Быстро!

Двор конунга кишел людьми. Воины чистили оружие, женщины толкли зерно в каменных ступах, дети гоняли кур. Никто не обращал на меня внимания – просто еще одна рабыня.

Я несла охапку дров к дому, когда услышала за спиной:

– Ну и рожа у новой игрушки конунга!

Обернувшись, я увидела двух девушек в дорогих платьях. Одна, рыжая, с насмешкой разглядывала меня.

– Ты вообще понимаешь, что мы говорим? – спросила вторая, черноволосая.

Я сжала дрова так, что заноза вонзилась в ладонь.

– Понимаю.

Девушки переглянулись.

– О, так она еще и умная! – захихикала рыжая. – Сигрид тебя быстро поставит на место.

– Может, сразу к свиньям отправит, – добавила ее подруга. – Ты же знаешь, что случилось с последней, кто осмелился смотреть на Эйвинда?

Я не успела ответить. Из дома вышла Сигрид.

– Альвхильд, Рагнхильд, – сказала она холодно. – Вам нечем заняться?

Девушки тут же склонили головы и поспешили прочь.

Сигрид подошла ко мне.

– Эти дрова – для моей комнаты. Неси.

Я последовала за ней внутрь.

Ее покои были просторными, с резной деревянной кроватью и сундуками, обитыми железом. На стене висел меч – изящный, с руническими узорами на клинке.

– Ставь там, – указала Сигрид на очаг.

Когда я разгружала дрова, она вдруг спросила:

– Ты знаешь, почему ты еще жива?

Я выпрямилась.

– Потому что ваш муж…

– Не потому, – перебила она. – Потому что я позволила.

Сигрид подошла ближе.

– Я могла приказать перерезать тебе горло в первую же ночь. Или продать купцам на восток. Но я этого не сделала. Знаешь почему?

Я молчала.

– Потому что Эйвинду быстро надоедают строптивые. Через месяц он забудет твое имя. А ты… – Она провела пальцем по моему запястью. – Ты останешься здесь. Со мной.

Ее голос стал тише:

– И мы найдем способ сделать твою жизнь… интересной.

Дверь распахнулась. В комнату вошел Эйвинд.

– А, вот где вы! – Он улыбнулся, но глаза оставались холодными. – Сигрид, ярлы ждут нас на совете.

– Иду, – ответила она.

Эйвинд взглянул на меня.

– Ты сегодня молчишь. Уже научилась слушаться?

Я опустила глаза.

– Да, господин.

Он замер на мгновение, словно удивленный такой покорностью, затем фыркнул и вышел.

Сигрид на последок бросила мне многозначительный взгляд и последовала за ним.

Я осталась одна среди роскоши ее покоев.

И тогда заметила – меч на стене висел слишком низко.

Достаточно низко, чтобы я могла дотянуться…

Вечером того же дня меня позвали в главный зал.

Длинный стол ломился от яств: жареная баранина, копченая рыба, хлеб, сыр. Викинги пили из рогов, громко смеялись, перебивая друг друга.

Эйвинд восседал во главе стола. Сигрид – справа от него.

Меня поставили у стены, вместе с другими слугами.

– Принеси мне еще меда! – крикнул один из воинов.

Я взяла кувшин и направилась к нему.

В этот момент в зал вошел высокий мужчина с черной бородой. Все замолчали.

– Харальд, – произнес Эйвинд без радости. – Ты опоздал.

– Прости, конунг, – ответил новоприбывший. – Был занят… делами.

Он сел на почетное место слева от Эйвинда. Его глаза скользнули по залу – и остановились на мне.

– Это новая? – спросил он, указывая на меня пальцем.

– Моя, – отрезал Эйвинд.

Харальд ухмыльнулся.

– Говорят, она принцессой была. Интересно, чем принцесса отличается от обычной рабыни?

В зале раздался смех.

Я чувствовала, как кровь приливает к лицу, но продолжала разливать мед.

– Может, устроим проверку? – продолжал дразнить Харальд.

Эйвинд стукнул кулаком по столу.

– Хватит.

Тишина повисла в воздухе.

Харальд поднял руки в мнимом умиротворении.

– Как скажешь, конунг.

Но когда я проходила мимо него с кувшином, его рука молниеносно сжала мое запястье.

– Мы еще поговорим, принцесса, – прошептал он так, чтобы слышала только я.

Я вырвалась и поспешила прочь.

Ночью я лежала в своей каморке и прислушивалась к звукам дома.

Кто-то осторожно постучал в дверь.

– Войди, – сказала я.

Вошел Эйвинд.

Он был пьян – это было видно по его глазам.

– Ты сегодня хорошо себя вела, – пробормотал он, садясь на мою постель.

Я не ответила.

– Харальд… – он провел рукой по лицу. – Он опасен. Держись от него подальше.

– Почему ты мне это говоришь?

Эйвинд посмотрел на меня. В его взгляде было что-то, чего я не могла понять.

– Потому что я не хочу, чтобы тебя убили. По крайней мере, не так скоро.

Он наклонился, его губы почти коснулись моего уха:

– И учи язык быстрее. Ты будешь мне полезной.

Когда он ушел, я еще долго лежала без сна.

Учить язык.

Понять врага.

Стать сильнее.

Это был мой первый шаг к мести.

Глава 3. Уроки ненависти

Три луны прошло с тех пор, как я стала рабыней в доме конунга. Три луны унижений, побоев и молчаливого наблюдения. Но сегодня все должно было измениться.

Старая Астрид разбудила меня еще до рассвета.

– Вставай, дрянь. Сегодня твой первый день на кухне.

Я протирала глаза, не понимая.

– А дрова?

– Другие принесут. Ты теперь на кухне. – Она бросила мне грубый фартук. – Хозяйка приказала.

Сигрид. Значит, это ее решение.

Кухня оказалась душным помещением с низким потолком, где вечно стоял чад от очага. Пять женщин месили тесто, резали овощи, переворачивали мясо на вертеле. Все они были рабынями, но смотрели на меня с презрением.

– Новенькая, – проворчала самая крупная из них, с руками как лопаты. – Значит, будешь чистить рыбу.

Она швырнула передо мной корзину с серебристой форелью.

– И быстро. К завтраку конунга должно быть готово.

Я никогда не чистила рыбу. В моем прежнем мире этим занимались слуги. Но теперь я сжала нож и принялась за работу.

Первая рыбина выскользнула у меня из рук, разлетевшись брызгами чешуи. Женщины захихикали.

– Смотрите, принцесса не умеет работать!

Я стиснула зубы и продолжила. К полудню мои пальцы были исколоты плавниками, а передник покрыт рыбьей слизью. Но корзина опустела.

– Ну хоть это можешь, – буркнула большая женщина и сунула мне черствую краюху хлеба. – Ешь. Потом картошку чистить будешь.

Я сунула хлеб за пазуху.

– Где здесь можно напиться?

Одна из рабынь, хрупкая девушка с бледным лицом, молча указала на ведро у двери.

Вода оказалась теплой и горьковатой, но я выпила два ковша. Девушка наблюдала за мной.

– Ты та самая… из южных земель? – спросила она шепотом.

Я кивнула.

– Я – Лив. – Она оглянулась, убедившись, что никто не слушает. – Будь осторожна. Сегодня вечером…

– Лив! – раздался крик с другого конца кухни. – Где соль?

Девушка метнулась прочь, но успела шепнуть:

– После ужина. За хлевами.

Вечером я прокралась к указанному месту. Лив уже ждала, кутаясь в рваный плащ.

– Тебя прислали сюда не просто так, – сразу начала она. – Сигрид хочет сломать тебя.

– Она этого не добьется.

– Не понимаешь! – Лив схватила меня за руку. – В прошлом месяце так же начали с одной девушкой. Через неделю ее нашли в колодце.

Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

– Почему ты мне это говоришь?

Лив опустила глаза.

– Потому что я тоже не отсюда. Меня взяли в набеге на селения данов. – Она подняла на меня влажный взгляд. – Ты первая за год, кто заговорил со мной по-человечески.

Мы замолчали. Где-то вдали завыл ветер.

– Что мне делать? – спросила я наконец.

Лив огляделась и понизила голос:

– Выучи язык. Быстрее. Покажи, что ты полезная. И… – она замялась. – Будь осторожна с Харальдом. Он часто приходит на кухню.

– Почему?

– Ищет новых девушек для своих… развлечений.

Я сжала кулаки.

– Спасибо, Лив.

Она кивнула и растворилась в темноте.

На следующее утро я проснулась с решимостью.

За завтраком, разливая эль, я впервые внимательно слушала разговоры викингов. Раньше их речь была для меня просто шумом. Теперь я начала различать слова.

"– …на востоке говорят, ярл Рёгнвальд собирает войско…"

"– …олени в этом году жирные, хорошая будет зима…"

"– …а где мой нож? Кто взял?"

Я запоминала.

Когда подошла к Эйвинду, он неожиданно обратился ко мне:

– Ты сегодня молчишь. Уже понимаешь нас?

Я встретила его взгляд.

– Да. Немного.

Вокруг стола прошел смешок.

– О, принцесса заговорила! – воскликнул один из воинов.

Эйвинд поднял руку, требуя тишины.

– Повтори, что я сейчас скажу, – приказал он мне.

– "Принеси мне хлеба и сыра".

Викинги ахнули. Эйвинд ухмыльнулся.

– Неплохо. А теперь скажи это сама.

Я сделала глубокий вдох.

– Принеси… мне… хлеба… и сыра.

Мое произношение было ужасным, но слова разборчивыми.

Эйвинд громко рассмеялся и хлопнул по столу.

– Видишь, Сигрид? Я же говорил – она умная.

Его жена сидела как каменная, но в глазах бушевала буря.

– Умение просить еду не делает человека умным, – холодно ответила она.

Но было уже поздно.

Я сделала первый шаг.

Теперь они знали – я учусь.

И скоро буду понимать все их секреты.

Дни сливались в череду однообразных работ: чистка, уборка, готовка. Но каждую свободную минуту я слушала. Запоминала.

Через неделю я могла поддерживать простые разговоры.

Через две – понимала шутки, которые викинги рассказывали за столом.

А через месяц совершила прорыв.

Вечером в зале собрались все важные люди поселения. Эйвинд сидел в кресле конунга, Сигрид – рядом. Харальд и другие ярлы расположились вокруг.

Я разливала мед, когда услышала ключевые слова:

"– …атака на селение данов через две луны…"

"– …соберем три корабля…"

"– …удар с моря, пока они не готовы…"

Это были планы нового набега.

Я замерла, стараясь не пропустить ни слова.

И вдруг почувствовала на себе взгляд.

Сигрид наблюдала за мной с холодной улыбкой.

Она поняла.

Поняла, что я все слышу.

Все понимаю.

И теперь между нами началась настоящая война.

Глава 4. Игры с огнём

Морозное утро впилось в кожу колючими зубами, когда я вышла во двор с ведром для воды. Прошло уже четыре луны с тех пор, как я стала рабыней в доме конунга. Четыре луны унижений, наблюдений и тайного обучения. Теперь я не только понимала их язык – я говорила на нём почти без ошибок.

Старая Астрид встретила меня у колодца.

– Принцесса решила умыться? – её голос скрипел, как несмазанные дверные петли.

Я молча взяла верёвку и начала спускать ведро.

– Конунг велел тебе принести ему еды в покои после утренней трапезы, – бросила она мне вслед.

Лёд в моей груди дрогнул. Эйвинд никогда не просил меня лично.

Его покои были затянуты дымом от смоляных факелов. Эйвинд сидел за столом, разглядывая карту, натянутую на деревянную раму.

– Поставь там, – он даже не поднял головы, указывая на свободный угол стола.

Я поставила поднос с хлебом, сыром и копчёной олениной.

– Ты научилась говорить, – заметил он наконец. – Но молчишь. Почему?

– Меня не спрашивали.

Эйвинд откинулся на спинку кресла, изучая меня.

– А теперь спрашиваю.

Я встретила его взгляд.

– Что ты хочешь услышать?

Он ухмыльнулся, взял кусок мяса и жевал, не сводя с меня глаз.

– Ты знаешь, что такое "хольмганг"?

Я покачала головой.

– Это наш закон. Если два мужчины спорят – они могут сразиться. Победитель получает правду. – Он отпил из рога. – Но женщины… женщины обычно не дерутся.

– Обычно?

– Бывают исключения. – Эйвинд встал и подошёл ко мне. – Сигрид просила разрешения устроить хольмганг. Против тебя.

Воздух в комнате стал густым, как смола.

– И что ты ответил?

– Я сказал, что подумаю. – Его пальцы скользнули по моей руке. – Ты ведь не хочешь умирать?

Я не отстранилась.

– Я не умру.

Он засмеялся.

– Ты никогда не держала меч.

– Но я видела, как дерутся мужчины.

Эйвинд внезапно стал серьёзным.

– Если я разрешу это, тебя убьют. Сигрид тренировалась с детства.

– Тогда зачем ты мне говоришь?

Он наклонился так близко, что я почувствовала запах мёда и железа.

– Потому что есть другой способ. Признай, что ты ниже её. Публично. И она оставит тебя в покое.

Я отступила на шаг.

– Никогда.

Его глаза вспыхнули.

– Тогда готовься к смерти.

Весть о предстоящем хольмганге разнеслась по поселению быстрее лесного пожара.

Лив схватила меня за руку, когда я несла дрова в дом.

– Ты сошла с ума! – её шёпот был резким, как удар ножа. – Сигрид убила двух женщин в таких поединках!

Я положила полено на кучу.

– У меня нет выбора.

– Беги! Я знаю тропу к фьорду…

– Нет. – Я перебила её. – Я остаюсь.

Лив смотрела на меня, как на обречённую.

– Тогда хотя бы научись держать нож.

Она привела меня к старому воину по имени Торгейр. Когда-то он обучал сыновей конунга, пока один из них не погиб в бою. Теперь он жил на окраине поселения, ковкая мечи и забывая прошлое в кубке эля.

– Ты хочешь, чтобы я научил эту тщедушную девчонку драться? – он закашлялся, плевая в огонь. – За неделю до поединка?

Лив поставила перед ним кувшин мёда.

– Научи её хотя бы не умереть в первый же миг.

Торгейр вздохнул, взял кувшин и поднялся.

– Ладно. Покажи, как ты держишь нож.

Моя первая попытка заставила его скривиться.

– Боги, ты убьёшь сама себя раньше, чем Сигрид доберётся до тебя.

Он провёл со мной весь день, поправляя хватку, показывая, как ставить ноги. К вечеру мои руки дрожали от усталости, а спина горела.

– Завтра продолжим, – бросил Торгейр, возвращаясь к своему элю.

Я хотела поблагодарить его, но он махнул рукой.

– Не благодари. Всё равно умрёшь.

На следующее утро Сигрид поджидала меня у колодца.

– Я слышала, ты учишься драться, – её голос был сладким, как испорченный мёд.

Я продолжала набирать воду.

– Ты боишься?

Она резко схватила моё запястье, заставляя пролить воду.

– Я просто хотела посмотреть, как выглядит глупость.

Я встретила её взгляд.

– Тогда посмотри в зеркало.

Сигрид замерла. Потом резко отпустила меня.

– Надеюсь, ты будешь так же остроумна, когда мой нож войдёт тебе в живот.

Она ушла, оставив меня с мокрыми ногами и твёрдым решением.

Я не просто выживу.

Я выиграю.

Дни до поединка пролетели в изнурительных тренировках. Торгейр оказался строгим учителем, но справедливым.

– Ты слаба, – говорил он, поправляя мою стойку. – Но умна. Используй это.

Он учил меня не силе, а хитрости. Как использовать вес противника против него самого. Как бить в самые уязвимые места.

Накануне поединка он вручил мне небольшой нож.

– Это лучше, чем кухонная железяка.

Лезвие блестело в свете костра.

– Почему ты мне помогаешь? – спросила я.

Торгейр налил себе ещё эля.

– Потому что Сигрид убила моего последнего ученика.

Я не стала спрашивать подробностей.

Утро поединка встретило меня холодным солнцем. Весь народ собрался на центральной площади.

Эйвинд сидел на высоком кресле, наблюдая за приготовлениями. Харальд стоял рядом, ухмыляясь.

Сигрид уже ждала в центре круга, одетая в кожаную броню. В её руках был изящный, смертоносный кинжал.

Я вошла в круг, чувствуя сотни глаз на себе.

– Правила просты, – объявил Эйвинд. – Бой до первой крови, серьёзного ранения или смерти.

Сигрид улыбнулась.

– Я обещаю, будет последнее.

Я не ответила, только приняла стойку, как учил Торгейр.

Эйвинд поднял руку.

– Начинаем!

Сигрид бросилась вперёд, как разъярённая кошка.

И игра началась.

Глава 5. Первая кровь

Сигрид напала стремительно, как змея, бросающаяся на добычу. Её кинжал блеснул в холодном утреннем свете, едва не задев мою шею. Я отпрыгнула назад, чувствуя, как лезвие рассекает воздух перед самым горлом.

– Боишься, южная крыса? – Сигрид кружила вокруг меня, её голос звенел, как затачиваемый клинок.

Я не отвечала, сосредоточившись на дыхании. Торгейр учил: "Глупый воин сражается в гневе. Умный – в спокойствии".

Она атаковала снова. Удар снизу – я едва успела отклониться, почувствовав, как лезвие царапает мой бок, оставляя тонкую кровавую полоску на рубахе.

Крик толпы оглушил меня.

– Первая кровь! – кто-то завопил.

Но Эйвинд молчал.

Сигрид ухмыльнулась, облизнула лезвие.

– Это только начало.

Я прижала ладонь к боку, чувствуя липкую теплоту крови. Боль была острой, но терпимой.

– Ты медлительная, – продолжала Сигрид, делая очередной выпад.

На этот раз я не отступила.

Резко шагнув навстречу, я ударила её рукоятью ножа в горло – так, как показывал Торгейр.

Сигрид захрипела, отступив на шаг. В её глазах мелькнуло удивление.

Толпа загудела.

Я использовала момент. Удар ногой по колену – не сильно, но достаточно, чтобы нарушить её равновесие.

Сигрид оступилась, но не упала. Её лицо исказила ярость.

– Ты заплатишь за это!

Её следующая атака была стремительной и беспощадной. Лезвие просвистело у моего виска, отрезав прядь волос. Второй удар пришёлся по руке – глубокая царапина от запястья до локтя.

Кровь капала на утрамбованную землю.

Я отступала, чувствуя, как сила покидает меня. Сигрид была слишком быстрой, слишком опытной.

И тогда я вспомнила слова Торгейра: "Если не можешь победить в силе – побеждай в слабости".

Следующий выпад Сигрид я встретила нарочито неуклюжим блоком, специально оставляя открытым левый бок.

Она клюнула.

Лезвие её кинжала вонзилось мне в бок – но не глубоко, как она рассчитывала. Я резко развернулась, зажав её руку подмышкой, и всем весом ударила лбом в её нос.

Хруст. Крик. Фонтан крови.

Сигрид отлетела назад, потеряв равновесие. Её кинжал остался у меня в боку – я вырвала его, швырнула подальше.

Толпа взревела.

Я стояла над ней, мой нож у её горла.

– Сдаёшься?

Сигрид плюнула кровью мне в лицо.

– Никогда!

Её нога резко дернулась, ударив меня по колену. Я рухнула рядом, и мы покатились по земле, царапаясь, кусаясь, как звери.

Её пальцы вцепились мне в волосы, мои – в её горло. Мы перекатывались, поднимая пыль, пока не ударились о столб.

Сигрид оказалась сверху. Её окровавленное лицо искажала гримаса ненависти.

– Умри!

Она потянулась за упавшим неподалёку кинжалом.

Я увидела свой шанс.

Резко ударив её головой в подбородок, я перекатилась, оказываясь сверху. Мой нож прижался к её горлу.

– Первая кровь уже была, – прошептала я. – Следующее – смерть.

В её глазах я увидела страх.

– Остановитесь!

Громовой голос Эйвинда разрезал воздух.

– Хольмганг окончен!

Я не двигалась, всё ещё прижимая Сигрид к земле.

– Она не сдалась.

Эйвинд подошёл, вырвал у меня нож.

– И не умрёт сегодня. – Он посмотрел на меня с новым выражением – что-то между уважением и раздражением. – Ты доказала свою точку.

Я поднялась, шатаясь. Кровь текла по моему боку, руке, смешиваясь с потом.

Сигрид лежала на земле, её грудь судорожно вздымалась.

– Это ещё не конец, – прошипела она.

Я повернулась к ней спиной – самое страшное оскорбление для воина – и пошла прочь.

Толпа расступилась передо мной.

Лив перевязывала мои раны в нашей каморке, когда дверь распахнулась.

Эйвинд стоял на пороге.

– Выйди, – бросил он Лив.

Та поспешно ретировалась.

Эйвинд сел на мою постель, рассматривая перевязанный бок.

– Ты могла умереть.

Я пожала плечами – и скривилась от боли.

– Но не умерла.

Он неожиданно засмеялся.

– Боги, какая же ты упрямая.

Потом стал серьёзным.

– Сигрид – моя жена. По закону.

Я молчала.

– Но сегодня… сегодня ты показала себя воином. – Его рука коснулась моей повязки. – Я не могу это игнорировать.

Я посмотрела ему в глаза.

– Что ты хочешь сказать?

– С завтрашнего дня ты будешь тренироваться с моими воинами.

Это было настолько неожиданно, что я даже забыла о боли.