Ночь на Лысой горе. Где забытые боги слышат
От автора
Так много веков нашей истории утеряно. Так много прекрасного исчезло в песках времени, а то, что дошло до нас, порой искажено, переписано или вовсе вывернуто наизнанку. Мы уже никогда не узнаем, как всё было на самом деле – и в этом, как ни странно, есть своя магия.
Незнание даёт простор для фантазии. Кто сказал, что Баба Яга обязательно была старухой? Или что игла в яйце – это буквально смерть Кощея? Возможно, всё было совсем не так. А может – даже лучше.
Мир, описанный в этой книге, напоминает наш, но всё же отличается. Это мир, где древние боги не только существуют, но и слышат молитвы. Мир, где коты говорят, мечи не пылятся в музеях, магия жива, а любовь не боится времени.
Многие образы здесь вдохновлены славянской мифологией и фольклором, но часть идей взята из источников, достоверность которых вызвала бы лишь снисходительную ухмылку у серьёзного историка. А многое – и вовсе плод чистой выдумки. Потому что я не пыталась воссоздать реальность. Я рассказывала сказку.
Если, читая этот роман, вы подумаете, что места и события кажутся вам знакомыми – скорее всего, так и есть. А если вдруг решите, что что-то отличается от известной вам правды – то вы, с высокой долей вероятности, правы. Потому что это не правда. Это фантазия.
Фантазия одной девушки, которая очень любит сказки.
Посвящение
Моей маме.
Если бы я тогда не оставила рукописи дома, ты бы услышала эту историю первой.
На Лысой горе
На Лысой горе как у магии ты на пороге,
И дух древних сказов витает в зелёном лесу.
На Лысой горе тебя ждут позабытые боги,
Они, коль сердечно попросишь, к судьбе отнесут.
А там уже сердцем решай, как же быть и что делать,
И чувствуй душою, кто враг тебе, кто добрый друг.
Коль сам одолеешь все ждущие грозы и беды,
То счастье получишь из нежных божественных рук.
Но коль ошибёшься, пойдёшь не своею дорогой,
И с умыслом ли, по незнанью ли ступишь во мрак,
Так быть же тебе на столетья рабом злого рока,
И вечность платить за ошибки!
Иначе никак.
Глава 1. Вызов
Ива едва стояла в душной переполненной маршрутке и тщетно пыталась понять, куда едут все эти люди утром в выходной день.
К счастью, время было раннее, солнце ещё не успело нагреть крышу железной консервы на колёсах, и поездка была на уровне "парное молоко", а не "сауна с элементами выживания".
Походной рюкзак ютился где-то у ног, и девушка едва успела схватить его за ручку, когда волна людей подхватила её и наконец вынесла на нужную остановку.
Самое сложное осталось позади, и она облегчённо выдохнула.
Теперь оставалось закинуть поклажу на спину и шагать, не спеша, вдоль жилых кварталов и офисных многоэтажек, пока сплетение дорог не приведёт её к границе, где кончается человечество и начинается природа. В место, где, несмотря на все усилия по урбанизации, все ещё не стояло ни одного здания. В место, пропитанное легендами и тайнами. На Лысую гору.
Постепенно людей и машин становилось все меньше, и Ива, окружённая тишиной и утренними тенями, сама не заметила, как погрузилась в воспоминания.
Всё началось в последнюю субботу мая, когда работники неприметного журнала под названием "На трёх горах" решили отметить свой профессиональный праздник.
Вечер был жаркий до головной боли – кондиционеры гудели из последних сил, но духота, казалось, только сгущалась. Или, может, дело было в крепком перегаре, повисшем в воздухе: бутылки валялись повсюду – на столах, под ними, в принтере, даже в горшке с фикусом.
Планировались обычные тихие посиделки. Но ближе к вечеру всё ожидаемо превратилось в неконтролируемую пьянку с размахом, где никто особо не следил, что у кого в стакане и сколько раз его успели наполнить.
Наконец, когда за окном уже вовсю горели фонари, а работники издательства изрядно устали от песен и плясок, пришло время более изощрённых развлечений. Кто-то достал пустую бутылку и предложил сыграть в "правду или действие". Весёлый коллектив завёлся с пол-оборота, а у неё внутри всё сжалось.
Иванна Владимировна Сабинина, местная верстальщица, до последнего пыталась избежать участия в этом кошмаре. Она не любила пьяные игры, где границы стираются, а личное выворачивается на всеобщее обозрение. Тем более – под ржание пьяных коллег. Но она знала: стоит пару раз выпасть из коллектива, тебя из него вычеркнут. Поэтому проглотив ком в горле, она натянула вымученную улыбку и села в круг.
Бутылка закрутилась, и каждый её поворот отдавался в животе липкой тревогой.
Ива наблюдала за ней сквозь очки, чуть прищурившись, как будто могла взглядом изменить её траекторию. Сердце глухо колотилось – не от азарта, а от чистого ужаса, как перед прыжком в ледяную воду.
С каждым новым раундом игра становилась всё пошлее, задания – всё тупее, а люди вокруг – всё более раскрепощёнными и чужими. Кто-то уже раздевался, кто-то имитировал оргазм на стуле, кто-то признался в романе с начальником. Смех был громким, но фальшивым и каким-то бесноватым.
А она сидела, сжав руки в кулаки, натянутая, как струна.
Пока что ей везло – пару нелепых историй из юности, танец на столе, от которого она едва не сгорела со стыда, и песня из школьного детства. Но даже это оставило внутри мерзкий осадок.
Она уже начинала верить, что обойдётся. Что пронесёт.
Она ошибалась.
Право крутить бутылку перешло к Ярославу – штатному фотографу и по совместительству ходячему кошмару Ивы.
Он уже не первый год старательно, с утомляющим упорством, пытался затащить её в постель. С такой же упрямой ненавистью она избегала его навязчивого внимания.
Он не был уродом или идиотом – и именно это злило ещё сильнее. Он был вполне симпатичным, вечно улыбающимся и вроде даже казался дружелюбным. Но то, как он раздевал её глазами, как норовил в каждый удобный момент коснуться её обнажённой кожи, оказаться к ней как можно ближе, обволакивая запахом тошнотворно терпких духов, заставляло её покрываться мерзкими липкими мурашками.
Каждую их встречу она умоляла Вселенную держать его подальше от неё, но каждый раз та оставалась глуха.
Так и теперь, стоило ему раздражающе щёлкнуть суставами, разминая руку, как она истово взмолилась всем богам. Но видимо те были на стороне мужчины, раз горлышко бутылки указало прямо на замершую в ужасе девушку.
Холод обдал изнутри, а воздух внезапно стал вязким, как сироп. Медленно, будто пытаясь оттянуть неизбежное, она подняла на него взгляд.
Он даже не скрывал победоносной ухмылки.
– Правда или действие, милая Ванюша? – протянул он голосом, от которого у неё заныли зубы. Слащавый и вязкий, как залежавшийся мармелад.
Он наслаждался ситуацией. Так же, как и она, он знал, что у неё остался один путь – выбрать "действие", потому что третья "правда" подряд была, по правилам этой дурацкой игры, чревата ещё более дурацким наказанием.
Слова будто застряли где-то в глотке, но она все же выдавила через стиснутые зубы:
– …Действие. И не называй меня так.
От последней фразы он отмахнулся, как от назойливой мухи и растянул губы в довольной ухмылке.
– Поцелуй меня.
Сердце, до того бешено колотившееся, пропустило удар. К горлу подкатила тошнота.
Ива понимала: если она подчинится, он не отстанет. Он будет считать, что получил ПРАВО на неё. И тогда её жизнь станет ещё невыносимее.
Осторожно, будто боясь спровоцировать дикого голодного хищника, она спросила:
– А если я… откажусь?
В его глазах что-то вспыхнуло. Ярко, гадко, почти радостно. Как будто он ждал именно этого вопроса. Ива с трудом удержалась, чтобы не отшатнуться. Или не сбежать.
– Я тут недавно делал фото для статьи о самых мистических местах города, – начал он, нарочито неторопливо, будто смакуя каждое слово. – Там было много интересного… и порой пугающего. Если ты откажешься от поцелуя, твоим наказанием будет провести ночь в одном из этих чу-у-удных местечек. Например… – он картинно постучал пальцем по подбородку, делая вид, что действительно размышляет. – Например, на Лысой горе! Той самой!
Не веря своим ушам, Ива резко дёрнулась, от чего её короткие серые волосы взметнулись и упали на лицо, все же не сумев скрыть широко распахнутые от шока глаза.
Ярослав, поймав её взгляд, оскалился, как кот, загнавший мышь в угол, после чего медленно облизал губы, явно смакуя момент.
Иве стоило титанических усилий не поморщиться, и не задрожать от этого вида. В груди пульсировало чистое, химическое отвращение, а по телу табунами ползали мурашки.
И всё же в этом маразме было нечто хорошее. Возможно, впервые за весь вечер ей действительно повезло. Возможно, в этот раз небеса все же смилостивились над её душой и телом.
Силой заставив мышцы лица расслабиться и принять самое холодное выражение из возможных, девушка горделиво вскинула подбородок.
Когда она заговорила, голос её дрожал от вполне реального волнения и страха. Страха не исполнить свою роль должным образом. Ей во что бы то ни стало нужно было заставить его поверить, что наказание действительно напугало её до ужаса.
– То есть… ты ставишь меня перед выбором: либо поцеловать тебя…, либо провести ночь в чёртовом безлюдном лесу?!
В помещении наступила звенящая тишина. Даже пьяный смех затих. Кто-то застыл с бокалом у губ, кто-то – с открытым ртом. Атмосфера в комнате натянулась, как тетива лука перед выстрелом.
Люди ждали.
Кто с напряжением, кто с жалостью, а кто с гадким любопытством. Но, кажется, все понимали, что выберет хрупкая девушка, проводившая большую часть своего времени в стенах офиса.
– Да, – ухмыльнулся Ярослав. – Несложный выбор, да? К тому же… тебе ещё повезёт, если лес действительно окажется безлюдным.
Эта фраза добила её. Страх внутри сменился вспышкой гнева. Тихого, раскалённого до бела. Он думал, она подчинится? Думал, сломается?!
Она вскинула бровь, уголок рта дёрнулся в едва заметной ухмылке. Не от веселья – от презрения.
– Действительно, – процедила она. – Что ж… уж лучше я… – пауза, во время которой её сердце било в грудную клетку так, что грозило протаранить её изнутри, – проведу ночь в лесу с волками, чем позволю твоим губам хоть на секунду прикоснуться ко мне!
Немая сцена.
Все замерли. Ни шороха, ни вздоха. Только из колонок где-то на подоконнике продолжал звучать приглушённый мужской голос, тянущий что-то о потерянной любви, будто нарочно аккомпанируя происходящему.
Секунда. Другая. Третья. И – взрыв.
Офис взорвался не просто звуками, а настоящей какофонией: аплодисменты, выкрики, охи, смех… Кто-то восхищённо свистнул, кто-то начал уговаривать передумать – мол, "ну ты чё, сдурела?!", "ну, целоваться с Яриком не так уж и страшно…", "да пошутили же!", "эй, ну он же нормальный парень!" …
А вот Ярослав не смеялся.
Он сидел и молчал. Глаза горели тем же адским огнём, но теперь в них читалась ещё и обида – уязвлённое мужское эго, раздавленное в прах парой фраз. Он смотрел на неё с безмолвной яростью, сжав челюсть так, что на скулах обозначились жилы, и процедил сквозь зубы:
– Хорошо. Как скажешь. Тогда в понедельник я хочу видеть видеоотчёт, как ты провела ночь на Лысой горе. Одна. Не просто вышла из такси и уехала обратно, а осталась до самого рассвета.
Ива едва заметно кивнула.
– Хорошо. Как скажешь, – та же интонация, те же слова. – Только если я это сделаю – ты оставишь меня в покое. Совсем.
Он кивнул. Неохотно. Напряжённо. Почти с ненавистью.
– Но не в понедельник, – продолжила она громко и резко, почти театрально, – а во вторник. Господин главный редактор! – крикнула она куда-то в толпу, не удосуживаясь искать глазами нужного человека. – В понедельник я беру отгул! После такого мне надо будет отоспаться как следует!
– Отработаешь! – донеслось откуда-то справа.
– Без проблем! – выкрикнула она. Потом резко поднялась, и посмотрела сверху вниз на Ярослава. – До вторника. Оревуар!
Развернулась на каблуках и, не оборачиваясь, вылетела из офиса, ловко лавируя между кресел и людей.
Сначала она шла быстро. Потом ещё быстрее. Ноги сами несли её прочь от этого душного ада, где алкоголь, фальшивый смех и липкие взгляды плавились в один бесформенный ком. Пройдя пару домов, она свернула за угол, остановилась – и взорвалась.
Смех вырвался неожиданно, громкий, искренний, истерический. Она смеялась до слёз, запрокинув голову к небу, пока её не начало шатать.
Прохожие шарахались, косились, обходили стороной, бормотали что-то под нос, но Иве было плевать. Абсолютно. Потому что несколько минут назад её самый мерзкий кошмар вдруг превратился в почти сбывшуюся мечту.
И дело было не только в том, что за одну несчастную ночь она могла избавиться от мерзкого воздыхателя… Но и в том, что она, страстная поклонница славянской мифологии, буквально бредила Лысой горой. Легенды, предания, древние капища, ведьмовские шабаши, идол Перуна, прибитый там во времена крещения Руси… Она знала каждую байку, каждый слух. И давно мечтала туда сходить.
Но всё время что-то мешало. Работа, усталость, страх идти одной. Вот и откладывала дело в дальний ящик раз за разом, бесконечно находя отговорки. Будто что-то и тянуло её туда и отталкивало одновременно. И вот теперь – знак. Абсурдный, пьяный, но всё же знак!
Больше никаких отговорок.
Теперь она должна была туда пойти.
И хоть в реальности от горы там было одно название, для Ивы в моральном плане это была, возможно одна из высочайших вершин в её жизни.
Придя тем вечером домой, со смазанным макияжем и темными от слез дорожками на щеках, она столкнулась с Кариной, своей подругой и соседкой по квартире, и, приготовив в маленькой старой кухне чай с мятой, все ей рассказала.
– Какой же мудак! – хлопнула та по столу. – Тебе давно пора было написать на него заявление о домогательстве на рабочем месте! Его бы уволили, а ты бы зажила спокойно!
– Ага. А я сама смогла бы там после этого работать? Я и так там почти ни с кем не общаюсь, а это бы сделало все ещё хуже.
– Так почему не уволишься?!
– И куда я пойду? Я смотрела вакансии… Либо зарплата копеечная, либо навыки требуют куда круче моих! Да и толку-то? Не удивлюсь, если бы после такого он потом ещё и поджидал бы меня за каждым поворотом… Я и сейчас не знаю, чем вся эта муть обернётся. Но целовать его… Уф… От одной мысли воротит, – она поморщилась и вздохнула. – Ладно, пусть будет как будет…
– Ведь как-нибудь да будет…
– Ведь никогда и не было, чтоб не было никак.1
Девушки легко рассмеялись, вспомнив одну из любимых цитат, что частенько помогала им в трудные моменты.
Пока Ива мыла посуду, Карина ждала её, прислонившись к дверному косяку, а когда та закончила и вытерла руки, порывисто обняла её.
– Все будет отлично! Ты сходишь на Гору, отделаешься от этого козла и заживёшь спокойно. Хочешь, я пойду с тобой? Он никак не сможет проверить, что ты была не одна.
– Спасибо, солнце, но думаю, не стоит. Раз сказала, значит сделаю. Принципиально.
– Уверена?
– Да. Жди меня завтра сонной, но довольной, – на её губах расцвела усталая улыбка. Подруга не сдержалась и улыбнулась в ответ.
– Смотри, если заметишь что-то или кого-то странного, не рискуй, возвращайся сразу домой. Даже посреди ночи.
– Ты же меня знаешь. Я и риск вещи слабо совместимые.
– Хорошо. И не теряйся, пожалуйста.
– Постараюсь.
Глава 2. Ночь на лысой горе
Наконец, асфальтированная дорога кончилась, сменяясь узкой извилистой тропинкой.
Ива сверилась с картой, в надежде отыскать маршрут получше, но такого не оказалось. Путь напролом сквозь кусты и изломанные ветки деревьев был единственным.
"Была не была!" – пожала плечами она и шагнула под свод зелёных ветвей, переступая редкий мусор, маленькое напоминание о городской суете и человеческой безответственности.
Но чем дальше вглубь леса она заходила, тем меньшую связь с городом чувствовала. То, что её окружало, дышало чем-то куда более древним, чем пластик, асфальт и выхлопные газы.
Трава густо и высоко росла по обеим сторонам тропы, грозя то ужалить крапивой, то уколоть репейником. А деревья, иногда изогнутые ветром, иногда раскинувшие кроны почти до земли, заставляли её преклоняться перед величием природы.
Людей вокруг не было. Только рыбак, встреченный ею в самом начале пути у небольшого пруда, мирно наблюдал за водной гладью и не обращал на случайную прохожую никакого внимания. Но был лес, живой, шумящий листвой и пением птиц, завораживающий. Запах земли и листвы щекотал нос, а солнце, едва пробивающееся сквозь кроны, нежно ласкало кожу. До его зенита было ещё далеко.
Она неспешно шагала, наслаждаясь волшебной атмосферой, что царила вокруг, пока не заметила, что идёт куда-то не туда. Перед ней лежала ровная просторная дорожка, едва ли не аллея, а должна была быть извилистая узкая тропа.
Она явно пропустила поворот.
И действительно, стоило ей вернуться чуть назад, она нашла тонкую, едва заметную тропку, ведущую влево. Та, ко всему прочему, поднималась так круто вверх, что Иве пришлось карабкаться по склону, хватаясь руками за хрупкую траву и то и дело соскальзывая. Тяжёлый рюкзак за спиной только добавлял проблем, но она, ругаясь и фыркая, все же одолела злополучный подъем и тут же обомлела.
Тяжело дыша, она села на траву у границы небольшого луга и опустила взгляд на раскинувшуюся перед ней столицу.
Живописные пейзажи города, построенного на холмах, в обрамлении спускавшихся со склона деревьев смотрелись завораживающе. Конструктор мегаполиса, состоящий из бесконечно строящихся высоток и переплетающихся дорог, полнился снующими туда-сюда муравьями-машинами. Но этого холма, этого леса, Ивы, их суета и шум не достигали, не в силах пробиться сквозь шелест ветра в траве и стрёкот кузнечиков.
Поглощённая этим осознанием, она все сидела, отдыхая душой и телом до тех пор, пока поднявшееся высоко солнце не начало припекать её голову и плечи.
Она встала, с прерывистым "Ох!" отрывая от земли набитый всякой всячиной рюкзак, и вошла под кров деревьев, где, не смотря на разгар дня, царили полумрак и блаженная прохлада. А там, бредя по извилистым тропинкам, спускаясь и поднимаясь по склонам сменяющих друг друга холмов и оврагов, похожих на русла высохших рек, она бодро шагала к капищу древних богов.
Было около полудня, когда среди деревьев показалось место, которое она искала.
Просторная поляна, была окружена несколькими вратами с вырезанными на них крылатыми существами, похожими на собак, а в центре стояли в ряд четыре идола. Высотой в два человеческих роста, они даже издалека будто нависали над Ивой и вызывали странный трепет.