Курица в бегах и дело о пропавшем кефире

Глава 1: Убийственный блеск для волос.

Светлана Петровна Мельникова была женщиной, которая точно знала, что такое утренний кошмар. Нет, это не недавний развод с мужем, который был «отличным человеком», пока не оказался «отличным» только в плане дарования огромных долгов. И не тот несчастный случай, когда она в последний раз пыталась поменять мебель в квартире. Светлана Петровна знала, что настоящий кошмар – это утренний выход из дома с невыносимо жирными волосами.

Все началось с того, что несколько дней назад она купила новый шампунь. Дорогой, в красивой упаковке, обещавший неповторимый блеск и объём. Кажется, она даже вспоминала его рекламный слоган: "Убийственный блеск для волос". Слово «убийственный» в контексте косметики было чуть подозрительным, но светлое будущее и безупречный внешний вид всё-таки затмили её сомнения. И вот, в один «счастливый» утренний момент она поняла, что рекламные обещания имеют не только положительные, но и ужасающие последствия.

После первого применения шампуня, волосы, раньше слегка непослушные, стали выглядеть так, как будто на них случайно разлили литр масла. Логично, что первый порыв был обвинить производителя в диверсии, но скоро ситуация приняла такой оборот, что она решила, что дело не в шампуне, а в чем-то гораздо более зловещем. Кажется, эти волосы кто-то пытался уничтожить. Но кто? И зачем?

Светлана Петровна, как человек опытный, начала собственное расследование. Вопросов было много, и она не могла оставить ни одного без ответа. Первое, что она сделала, это вернулась в магазин, где купила шампунь. Сразу же сделала несколько важных наблюдений.

Собрание с продавцом, который, как оказалось, не знал «очень много»

– Вы уверены, что это тот самый шампунь? – строго спросила она продавца, туго закручивая в руках бутылочку, будто это была последняя капля на пути к разгадке.

Продавец, рыжий и явно безнадежно запутавшийся в жизни, махнул рукой.

– Да, это тот. Почему, что-то не так?

Светлана Петровна указала на коробку, показывая зафиксированный на упаковке срок годности. Продавец скользнул взглядом по цифрам и выдавил:

– А, ну срок годности тут ещё нормальный. Может, он подействовал не так, как вы ожидали?

– Уважаемый, подействовал ужасно! Если бы я хотела сделать из своих волос масляный блинчик, я бы выбрала что-то менее дорогие! – крикнула она, на что продавец снова пожал плечами и с сомнением посмотрел на неё.

Вскоре стало понятно, что продавец не может дать никаких полезных сведений, кроме того, что шампунь был у них только в одном экземпляре, и до этого никто с ним не жаловался. Светлана Петровна приняла решение углубиться в дело, и одним из её первых шагов стало обращение к эксперту. Как она могла забыть об этом?

Юля Ивановна, парикмахер с криминальным прошлым

Юля Ивановна была не только опытным парикмахером, но и известной в городе личностью с темным прошлым. Говорили, что когда-то она была связана с криминальным миром. Однако, с тех пор как она отрезала челку, подозрения как-то сами собой исчезли. Теперь Юля вела законный бизнес, но её прошлое, как и всегда, было в её рукаве.

– Ну что, Мельникова, как волосы? – спросила Юля, осматривая недавно «покалеченную» причёску Светланы Петровны.

– Жирные, как не знаю что, – мрачно ответила та.

– Это не может быть просто шампунь. Мы с тобой уже столько всего перепробовали! Ты как раз теперь в нужное время ко мне пришла. Заходи, – Юля с улыбкой пригласила Светлану Петровну к себе в салон.

Пока Светлана Петровна сидела в кресле, чувствуя себя героиней детектива, Юля вынимала из-под стола странный черный пакет. Она выложила перед Мельниковой несколько бутылочек с неизвестным содержимым, точно таких же, как шампунь из магазина.

– Ты это где взяла? – настороженно спросила Светлана Петровна.

– Не спрашивай, – сказала Юля Ивановна, разводя руками. – Но ты не первая, кто жалуется на шампунь с таким эффектом. И это не просто так.

Как выяснилось, всё было гораздо сложнее, чем казалось на первый взгляд. Бутылочки шампуня, оказавшиеся одинаковыми с тем, что использовала Светлана Петровна, были не просто косметическим средством, а частью целой схемы. Юля Ивановна не знала всех деталей, но знала главное: те шампуни использовались людьми, которых она называла «деловыми партнерами» – мафией.

– Мафия? – удивленно спросила Светлана Петровна, представляя себе крайне нелепую картину мафиози с блестящими волосами.

– Да-да. Мафия. – Юля усмехнулась. – Они используют эти шампуни как прикрытие. Мы-то с тобой думаем, что это просто косметика, а на самом деле это часть схемы отмывания денег. Убийственный блеск для волос – это тоже часть образа.

Теперь Светлане Петровне предстояло сделать сложный выбор: довериться Юле и её теории, или заняться расследованием по-своему. Она снова огляделась на свои «масляные» волосы и решила не откладывать дело в долгий ящик. Что бы ни было, она готова была встретиться с этим чудовищем лицом к лицу.

Глава 2: Мойщик окон с криминальным прошлым.

На следующий день я была настроена решительно: либо я найду правду, либо хотя бы кого-нибудь, кто её знает. Шампунь, как оказалось, был не просто шампунем – в нем явно содержалось нечто большее, чем силиконы и парабены. По крайней мере, Аркадий Петрович пропал, флаконы пусты, а в кладовке теперь подозрительно пахло… ну, не свежестью точно.

Славик, наш новый мойщик окон, выглядел сегодня как человек, внезапно вспомнивший, что он – в розыске. Он перестал насвистывать, не вытирал стекла до блеска, а постоянно оглядывался по сторонам, как будто ждал, что из ближайшего кустарника выскочит отряд «Альфа».

Я решила не тянуть. Подкараулила его у служебного входа, когда он в очередной раз пошёл «на перекур» – судя по количеству перекуров, лёгкие у него были из титана, а нервы – нет.

– Славик! – позвала я, подходя вплотную.

Он вздрогнул, выронил зажигалку и с тревожным хрипом уставился на меня, как на оживший налоговый инспектор.

– Да-да? – пробормотал он, пряча что-то в карман. Что-то явно не сигарету.

– Нам надо поговорить.

– О чём?

– О шампуне. И о вашем криминальном прошлом.

Он побледнел.

– Э-э… А с чего вы взяли?

– Угадайте.

На удачу, я ткнула пальцем ему в грудь. Он попятился. Значит, попала.

– Ладно, – вздохнул Славик и тяжело присел на пустой ящик из-под краски. – Я тебе скажу. Только никому, ладно? Особенно этой вашей бабке с ПМ. Она мне ночью снилась. В тельняшке. С гранатомётом.

Славик оказался не таким простым, как казался. Раньше его звали не Славик, а Станислав Михайлович Грачёв. И он не мыл окна, а отмывал деньги. Причём в буквальном смысле – через сеть салонов красоты, стирая с наличности следы происхождения. И не просто так, а по заказу очень уважаемых людей с юга.

– Потом меня посадили, – мрачно поведал он. – За превышение лимита геля для укладки на одного клиента. Ну и за отмывание, само собой.

Славик (то есть, Грачёв) после отсидки якобы пошёл «в завязку», получил работу у Аркадия Петровича по знакомству – типа мытые стёкла ближе к душе, чем мытые доллары.

– Но пару недель назад мне позвонили. Сказали: хочешь жить – прячь товар. Я отказался. А теперь шеф пропал, шампунь испарился, и ты пришла – с глазами, как у следователя ФСБ на пенсии.

Я переваривала информацию. Получалось, что Славик знал больше, чем говорил. А может, даже знал, куда делся Аркадий Петрович.

– Слушай, – сказала я. – Если ты хочешь жить спокойно, давай договоримся. Ты рассказываешь, кому шеф передавал шампунь, я не сдаю тебя бабуле с пистолетом.

– Она, правда, с пистолетом?

– Мало того, с ПМ. А у нее в кладовке, по слухам, ещё и огнемёт.

Славик побелел окончательно.

– Ладно! – выпалил он. – Вчера ночью приезжала «Газель». Без номеров. Два мужика в масках забрали все флаконы, оставили ключ от подвала и записку для Аркадия. Я не открывал, но запах… Пахло так, как будто они везли в этих шампунях не кокос, а кетамин.

Славик вытащил из кармана сложенный вчетверо клочок бумаги. Там было написано:

«Партию приняли. До среды – молчок. Аркадий – у нас. Больше ни слова – и всё будет как с твоими волосами после пепельного блонда».

Угроза была жёсткая. Видимо, преступники знали толк в парикмахерских метафорах.

Я спрятала записку, обещала молчать, и пошла домой. Там меня ждал Мусик. Кот встретил меня у порога, посмотрел осуждающе и пошёл в ванну – проверять, не трогала ли я его миску. Я задумалась: если все шампуни пропали, что же мы теперь предлагаем клиентам? И не подмешали ли что-то в кондиционеры? Если мафия заморочилась на такую маскировку, то и туда могли всыпать не только витамины В5, но и какой-нибудь ВОЗ запрещённый порошок.

Славик тем временем исчез. Просто не пришёл на работу. Телефон – недоступен. Полиция по-прежнему делала вид, что ничего особенного не происходит, а детектив Кирсанов всё не перезванивал.

И тогда в игру вступила она – бабушка с ПМ.

Глава 3: Бабушка в халате и с ПМ.

Когда я проснулась на следующее утро, за окном стоял тревожный августовский штиль, а кот Мусик хлестал хвостом по полу, будто вынашивал заговор. Телефон молчал. Славик не выходил на связь. Детектив Кирсанов, как водится, растворился в воздухе. А я, как единственная ответственная за правду в этом городе, решила навести мосты с Марфой Тимофеевной – нашей бабушкой с загадками в халате.

Я застала её за утренним ритуалом: она поливала фиалки, втирала в уши камфорное масло и одновременно смотрела сериал «След». При этом на плече у неё висела сумка с огрызком пистолета, явно не игрушечного.

– Доброе утро, бабушка, – начала я вежливо.

– Утро доброе, если никто не покушается на мою независимость, – ответила она с прищуром, от которого у меня зачесалась левая бровь.

– Можно задать вопрос… ну, относительно… вашего ПМ?

– Конечно, – кивнула она, не отрывая глаз от экрана. – Но если ты собралась его отобрать, сначала попробуй забрать пульт от телевизора.

– Вы серьёзно? Это настоящий пистолет?

Она поставила лейку и уселась в кресло, как старый оперативник на брифинге.

– Дорогуша, у меня три внука, две войны и один кейс с уликами. Да, он настоящий. Подарок от мужа. Когда он ушёл – оставил мне всё: пенсию, пианино и ПМ.

Я пыталась не показывать эмоции, но ПМ на диване среди подушек в виде ежей выглядел как минимум сюрреалистично.

– Славик пропал, – сказала я. – Думаю, не просто так.

Марфа кивнула:

– Я видела, как ночью возле мусорных баков крутилась «Газель». Два мужика с затылками как у окорока. Что-то выгружали. Я навела на них фонарик с лазерной указкой – они поняли намёк.

– А записка? – подала я бабуле ту самую с угрозами про волосы и Аркадия Петровича.

Марфа взяла очки, посмотрела на листок и фыркнула:

– Я таких записок в восемьдесят девятом пачками получала. «Марфа, не лезь» – и всё такое. А потом – бац! – и меня назначают заведующей отдела спортивных товаров. Думаешь, просто так?

– Вы хотите сказать, что у вас есть опыт борьбы с мафией?

– Девочка, я их в «Граде» варила. Тех, кто на Каширке палёный трикотаж толкал.

Я уже не знала, смеяться мне или искать укрытие, но решила держаться плана.

– У нас исчез шампунь. Мусорный бак – следующее место, где я буду искать подсказки. И мне нужен кто-то с… эээ… прикрытием.

– Я возьму свой халат с мишками, – спокойно сказала Марфа. – В него можно спрятать даже мини-дрель. Пойдём.

Через час мы с бабушкой, выглядящей как переодетый Джеймс Бонд с пенсией, шарили по двору. Мусорка стояла в конце аллеи, под видом благоустроенной композиции с граффити и котами.

– Смотри, – указала я на черный пакет, свёрнутый как подарок на чёрную пятницу.

Марфа достала пинцет (!) из кармана халата и аккуратно развернула его. Внутри – упаковка от шампуня, но с вырезанным дном. И – странный кристаллический налёт.

– Знаешь, что это? – спросила она.

– Надеюсь, соль для ванн?

– Ха! Это то, что мой Петя называл «камушек для настоящих лосей». Амфетамин, детка. Прекрасно маскируется под шампунь. Запах перебивает. Только вот одна проблема – упаковки слишком чистые. Я уверена, их кто-то дезинфицировал.

– Думаете, мафия работает с парикмахерами?

– Нет, мафия работает парикмахерами. Их используют как курьеров. Кто же заподозрит Свету из «Золотой пряди», если у неё в сумке восемь флаконов «Блеск-эффекта»?

У меня перехватило дыхание. Значит, это всё – не случайно? Нас использовали как канал доставки?

– Пора навестить подвал, – сказала Марфа. – Я знаю, у Аркадия был ключ. А ещё я слышала, как он шептался с каким-то Пашей из «Бриллиантовой укладки». Что-то про «обратный слив» и «пудру без следов».

– Вы уверены, что он говорил не про маникюр?

– Девочка, я видела его маникюр. С такими ногтями он мог бы вгрызаться в бетон. Нет, речь шла о товарах.

Спустившись в подвал, мы оказались в помещении, где хранились старые сушуары, кресла и, о чудо – коробки. В одной из них лежали пустые бутылки с наклейками, почти идентичными тем, что у нас в салоне. Но на донышке одной был гравированный код – RVK-MF-7.

Марфа достала записную книжку.

– «MF» – это не фабрика. Это «Московский Фармакомбинат». Я про них слышала. Занимаются химией… но кое-что делают налево. Раньше – анаболики, теперь вот это. А RVK – значит, ревизионный канал. В смысле – подпольная линия.

– То есть, шампунь делали не для блеска, а для блеска в глазах?

– Метко, – кивнула бабушка. – Пора устроить встречу с этим Пашей. А я, кстати, всё ещё помню, как снимают показания с людьми, не желающими говорить. В старом халате, но с новым зарядом в обойме.

Мы поднялись наверх, я позвонила Кирсанову – дозвонилась на третий раз.

– Нашли шампунь. Нашли склад. И у нас бабушка с ПМ. Когда вы уже подключитесь?

Он тяжело вздохнул:

– Только не Марфа Тимофеевна… С ней я ещё со времён дел по контрабанде кроссовок работал. Окей, я выезжаю. Только ничего не трогайте!

– Поздно, – сказала я и бросила взгляд на бабулю, которая уже мыла руки и перезаряжала магазин.

Глава 4: Кот Мусик на следу.

Есть в этом мире существа, у которых чутьё развито лучше, чем у оперативников с трёх звёзд на погонах. Кот Мусик – как раз из таких. Он не просто домашний любимец. Он – стратег, наблюдатель, мастер психоанализа и пряток. И если кто и мог помочь нам в ситуации с пропажей Аркадия Петровича и шампуня, то только он.

После провальной попытки Кирсанова арестовать кого-либо в подвале (преступники испарились за пять минут до его появления, как это обычно бывает), я решила, что пора привлечь Мусика. Тем более, что у него был зуб на одного из подозреваемых – на Павла, курьера с салона «Бриллиантовая укладка». Именно он когда-то посмел наступить Мусику на хвост, и с тех пор между ними были счёты.

Мусик начал с кухни.

Сначала он обнюхал мою обувь. Потом – пакет с остатками флакона. Уточню: обнюхал не как обычный кот, а с выражением лица эксперта по криминалистике. Затем он издал особый, горловой звук – тот, которым он обычно выражал недовольство соседским ёжиком – и ушёл в коридор.

– Куда ты? – крикнула я.

Ответом был стук когтей по линолеуму и шлёпанье по ковру. Через пару минут Мусик принёс… резинку для волос. Но не мою. Синюю, в стразах. И со специфическим запахом – пахло не духами, а химией. Странно сладкой, едкой, и в то же время дешёвой, как уценённый парфюм на рынке.

– Ты гений, – сказала я, отбирая резинку и заворачивая её в пакетик.

Мусик одобрительно мяукнул и принял позу «Следствие ведёт кот», лёжа на подоконнике и наблюдая за двором.

Тогда я поняла: резинка могла быть уликой. Вероятно, она выпала у одной из работниц салона – или у кого-то из тех, кто помогал переправлять шампунь.

На следующий день мы с Марфой Тимофеевной и Мусиком отправились в «Бриллиантовую укладку». Бабка – в халате цвета «Сочный арбуз», с ПМ в вязаном чехле. Я – в спортивке. Мусик – в переноске, но недовольно.

На входе нас встретила Полина, администратор с внешностью хищной стервятницы и маникюром, способным оставить автограф на кафеле. Она посмотрела на бабушку, потом на меня, потом – на переноску.

– С животными нельзя.

– Это не животное, это агент, – ответила бабка. – У него нюх на контрабанду.

– Что?

– А что, – вмешалась я. – У вас не было поставок из «Золотой пряди» за последний месяц?

– Мы ничего не получаем от них. Мы – конкуренты.

– Странно, – сказала я, – потому что у меня в руках резинка с остатками шампуня маркировки RVK-MF-7, которой вы пользуетесь.

Полина побледнела. Мусик угрожающе заурчал. Полина – вздрогнула.

– Подождите, – пробормотала она. – Сейчас позову Павла.

Павел появился через минуту. Узкий лоб, маленькие глазки, движения – как у человека, у которого под кофтой шифр к тайному складу. Увидев нас, он нахмурился.

– Опять вы?

– Узнал? – спросила я.

– Ваш кот мне тапки метил, – сказал он мрачно.

– Потому что ты врал, – вставила бабка. – Мы знаем, что ты возил шампунь. Куда?

– Не возил.

– Лжёшь.

В этот момент Мусик издал звук, похожий на сирену в миниатюре, вывернулся из переноски и прыгнул на Павла.

То, что произошло дальше, можно описать как «спецоперация с применением когтей». Павел закричал, потерял равновесие и уронил на пол маленькую флешку, которая была спрятана у него в носке. Мусик ловко её подцепил лапой и подкатил ко мне, как опытный полицейский в отставке.

Я подобрала флешку. Полина попыталась вырвать её, но Марфа Тимофеевна уже стояла рядом и поглаживала чехол с ПМ.

– Только попробуй, милая. У меня сегодня плохое настроение и давление 180.

На флешке оказался видеофайл. Камера наблюдения из подвального склада. Дата – три дня назад. Видно, как Павел перегружает коробки с флаконами шампуня, рядом стоит Аркадий Петрович – живой! – и подписывает какие-то бумаги. На пятнадцатой минуте – появляется тот самый лысый в спортивном костюме, которого бабка называла «окороком». Он забирает Аркадия с собой. Под конец – Павел тщательно стирает все отпечатки с полок.

– Значит, Аркадий жив. И его держат в заложниках, – сказала я.

– Где это снято? – уточнила бабка.

– Вот. Метка на видео – склад на Заброшенной 11.

– О, я знаю это место. Там раньше был пункт выдачи заказов и нелегальный барбершоп. Потом – склад для китайских статуэток. Сейчас, видимо, – наркошампунь.

На следующее утро мы втроём – я, бабка, и Мусик в рюкзаке – выдвинулись туда. Кирсанов всё ещё «координировал группу», то есть, пил кофе в машине.

На складе никого не было. Только шампуни. Коробки. Куча флаконов. И на одной из них надпись:

«Серийный номер: 23-KOND-MST. Годен до: 07.2027. Назначение: Контрольная партия. Содержит активный компонент КМФ-19 (временно разрешён для промышленного тестирования)».

Я подошла ближе. Открыла флакон. Запах – манго. Но ощущение… химическое. Подозрительно тяжёлое.

– Это… уже не шампунь, – сказала я. – Это что-то другое.

– Это – оружие, – произнесла бабка. – И им ещё предстоит воспользоваться.

Глава 5: Кондиционер – орудие мести.

Я всегда считала, что кондиционер – это просто косметическая баночка, призванная склеить секущиеся концы и добавить пышности вялым прядям. Но когда бабушка в халате, кот с криминальным чутьём и детектив, вечно опаздывающий на развязку, выяснили, что флакон с надписью «Мгновенное восстановление» на самом деле содержит компонент КМФ-19 – всё стало иначе.

Это было оружие. Не метафорически. Реально. Как оказалось, КМФ-19 в больших дозах вызывал у человека лёгкую эйфорию, зависимость и, что самое интересное, повышенную внушаемость. Другими словами, жертва после мытья головы становилась не только шелковистой, но и управляемой.

– Их план – поработить город через шампунь, – заключила Марфа Тимофеевна, надевая свою шапочку для душа в форме танка Т-34. – Стильно и подло.

– А кондиционер? – спросила я.

– А кондиционер – катализатор. Именно он активирует КМФ. Без него – просто волосы как после Турции. С ним – целевая зомби-группа.

Мусик подтвердил это мявом, которое мы уже научились различать: «Вы в опасности, идиоты, но я вас вытащу».

Пока Кирсанов оформлял ордер на задержание Павла (тот сбежал через вентиляцию – у него был опыт), мы с бабкой решили нанести упреждающий удар. Потому что сегодня ночью, по информации из флешки, должен был состояться тест-драйв партии.

Место действия – элитный спа-салон «Белый Жемчуг». Там собирались провести закрытую «ночь восстановления волос» для VIP-гостей. А по факту – массовую промывку мозгов при помощи шампуня с дозой внушения. За каждым флаконом стоял не маркетолог, а координатор мафии.

Мы приехали за два часа до начала мероприятия. Я – в халате сотрудницы клининга (честно украла в прачечной), бабка – в образе пенсионерки, выигравшей путёвку в салон, Мусик – в сумке с логотипом «Молоко от фермера».

План был простой:

Пробраться в служебное помещение;

Подменить кондиционер;

Вывести образцы;

Устроить скандал;

Появиться с полицией.

Как обычно, всё пошло не по плану.

Во-первых, бабку узнала одна из администраторш. Та самая, которая когда-то с ней делила тюремную палату за нападение на мясника в очереди. (История мутная, бабка потом расскажет.)

Во-вторых, Мусик сбежал и затаился в зале ожидания, где как раз устанавливали стенд с надписью:

«Кондиционер нового поколения. Вы больше никогда не будете прежними!»

Это было как раз правдой.

Я прокралась в склад, где флаконы стояли ровными рядами, как солдаты перед атакой. Один за другим. Я взяла первый, прочитала этикетку:

Состав: вода, силикон, кислоты фруктовые, КМФ-19, эфиры розмарина, феноксипантелон.

Феноксипантелон? Язык сломаешь, но на выходе – зомби.

Бабка, на удивление ловко, подменила три коробки кондиционеров на поддельные – мы наполнили их обычной маской для волос и чуть-чуть уксуса для остроты запаха. Я оставила старые упаковки как улики, бабка – записку:

«Ваш план пахнет плохо. С любовью – халат и ПМ».

Ночью всё пошло как по нотам.

Собрались гости. Им предложили «инновационную процедуру». Вскоре начался массовый чёс. У кого на голове, у кого в памяти. Одна леди в леопардовом халате закричала:

– Мне хочется… читать Конституцию! —

Что, как вы понимаете, для местной тусовки было сигналом – что-то пошло не так.

Кирсанов ворвался как раз в момент, когда директор салона – Андрей по прозвищу «Бальзамный» – пытался лично втереть клиентке в корни волос концентрат КМФ. Его повязали. На складе нашли документацию, фальшивые сертификаты, план «Фаза 2: регионы».

– Они собирались масштабироваться, – сказал Кирсанов, глядя на Мусика, который безмятежно спал в кресле администратора. – Если бы не вы…

– Если бы не кондиционер, – поправила бабка. – Мы – просто сопутствующие средства.

Эпилог

Через неделю салон «Белый Жемчуг» сменил вывеску на «Цветущий клён» и теперь занимается только йогой и зелёными смузи.

Аркадий Петрович вернулся – из санатория, куда его якобы отправили «для временного уединения». Он теперь боится шампуня и моется хозяйственным мылом.

Мусик стал героем района. Ему купили новый ошейник и официально оформили как «кошачий помощник в гражданской обороне».

А Марфа Тимофеевна… Она теперь ведёт курс «Самооборона с предметами быта» в районной библиотеке. Первый урок – «ПМ и половник: дуэт, спасающий жизни».

Конец истории.

Финал открыт: потому что в мире, где даже кондиционер – орудие мести, главное – держать голову в холоде и шампунь – под замком.

Глава 1: Пирог, который пахнет миллионами.

Существует два вида пирогов: те, после которых моешь руки, и те, после которых моешь следы. Пирог, испечённый тётей Лялей накануне ярмарки в деревне «Синие Просторы», был однозначно из второй категории.

Меня зовут Инга Павловна Тропина. Мне 37 лет, я бухгалтер в декрете, временами детектив-любитель и штатный носитель идиотских совпадений. Я приехала в Синие Просторы на неделю – «подышать деревней», как выражалась моя лучшая подруга Миля. А заодно передать тёте Ляле её любимый гель для суставов и поучаствовать в ярмарке с конкурсом выпечки.

Как только я вышла из автобуса, навстречу мне мчалась бабуля в фартуке с надписью «Не подходи – сожгу!», размахивая половником.

– Инка! – кричала она. – Моя ты градусная ложка, спасай! Пирог пропал!

– Какой пирог? – я едва увернулась от её объятий. – У тебя ж их обычно восемь на выбор.

– Тот самый! С кабачком и сюрпризом. На конкурс! – Она схватила меня за локоть и потащила к крыльцу.

У тёти Ляли был дом – как раз такой, какой появляется на открытках с надписью «Россия – щедрая душа», но с сигнализацией, камерой и электронным замком. Всё это, по словам бабули, было ради кур, которых кто-то пытался украсть в прошлом июне.

– Значит, слушай, – зашептала она, уже на кухне. – Я испекла пирог. С кабачком. А внутрь… ну… запихнула кое-что.

– Что? – Я напряглась.

– Алмаз, – прошептала она так, будто сказала «соль».

Я выплюнула чай.

– Поясни.

– Мне его прислала Люська из Москвы. Сказала: спрячь, Инна всё поймёт. Только ты ещё не приехала, а ярмарка на носу, вот я и… ну… завернула его в пергамент, и прямо под слой кабачка. Думала, никто не тронет – у нас же кабачки никто не ест!

– Подожди, – сказала я, не веря своим ушам. – Ты испекла алмаз в пирог?!

– Маленький! Сантиметра два! – добавила она.

Я села. Нет, даже легла. На пол. Потому что если ты пропекаешь бриллианты в тесте, то это уже не кухня, это уголовный кодекс на противне.

Пирог действительно исчез.

Из холодильника, где был спрятан под наклейкой «Не трогать, мужу – с изюмом». А муж тёти Ляли – известный борец с изюмом, так что фальшивка работала безотказно. Но не в этот раз.

– Кто ещё был на кухне? – спросила я, открыв записную книжку.

– Дед Матвей. Приносил яйца. Потом – Варя Пончикова. Хотела брать форму. И тракторист Вовка. У него племянник зубы лечит, он просил у меня спирта. Тоже в холодильнике смотрел. Но я-то думала, пирог под наклейкой – невидим для мужчин.

– Тебя выдала надпись. «С изюмом» – это как маяк.

Я решила действовать. Первым делом – допросить подозреваемых. Вторым – проверить мусорку. Третьим – не паниковать (что я уже проваливала с грохотом). Тем более, что за окном – ярмарка. Люди пекут. Люди продают. Люди едят… Вдруг уже съели наш алмаз?

Мы с тётей Лялей направились на площадь. На ней кипела жизнь, пахло тестом, копчёной рыбой и горелыми носками (это был местный шашлычник с характером). Местный DJ бодро орал в микрофон:

– А сейчас – конкурс «Узнай по вкусу»! Кто угадает ингредиенты – получает пирожок!

Мне стало плохо. Вдруг кто-то уже угадал бриллиант?

Мы метнулись к столу с конкурсной выпечкой. Стояли подносы, тарелки, корзинки. Всё – с именами хозяек. И… одна тарелка без подписи, на которой лежал разрезанный пирог с кабачками.

– Узнаёшь? – прошептала я.

– Это он! – тётя Ляля схватилась за сердце. – Моя рюмка на ножках, кто его тронул?!

– Остатки есть?

– Один кусочек… и вон тот молодой человек жуёт его!

Мы бросились к нему. Юноша в белой рубашке и с цепочкой на шее смаковал последний кусок, как будто в нём был путь к нирване.

– Простите! – я кинулась к нему. – Вы не заметили… ничего твёрдого внутри?

Он прищурился, задумался и сказал:

– Знаете, да. Что-то хрустнуло. Я подумал, грецкий орех…

– И что вы сделали с этим?

Он достал из кармана… алмаз! Весь в крошках, но целый. Протёр рукавом.

– Моя мама ювелир. Я понял, что это камень. Хотел после конкурса спросить, чей пирог.

– Он наш! – закричала тётя Ляля и схватила алмаз. – А теперь иди к маме!

Казалось бы, конец истории. Но в этот момент к нам подошла женщина в тёмных очках и сказала:

– Простите, вы Тропина Инга Павловна?

– Да?

– Вам передача из Москвы. От Людмилы Сорокиной.

Она протянула мне банку… с кабачковой икрой. На дне – флешка.

Я поняла: это только начало.

Глава 2: Невидимая жена олигарха.

С того момента, как я держала в руках алмаз, переживший жар духовки и жевательный пресс конкурсанта с ярмарки, в моей жизни начались события, от которых слипались мозги. Алмаз был не просто драгоценностью – это был ключ. А к чему, я ещё не знала, но чувствовала пятками: дело не в пироге и даже не в кабачке.

Помните, та самая банка кабачковой икры, что пришла с флешкой на дне? Именно она запустила таймер. На флешке был только один файл. Видео. Зернистое, снятое с камеры наблюдения. В кадре – мужчина с лицом обожателя роскоши: золотой галстук, ботинки как у Шварценеггера, пузо – как у бюджета маленького региона.

– Это же… – пробормотала тётя Ляля. – Артур Богомолов!

Имя это было не просто громкое. Оно было гулким. Олигарх, коллекционер, основатель сырного фонда "Златомол", и, по слухам, обладатель личного бункера под Сочи. На видео он стоял в огромной комнате с хрустальными лампами и шептался с женщиной в чёрной маске.

– Голос знакомый, – буркнула тётя Ляля. – Очень… кстати, ты не знаешь, где моя старая соседка, Глашка?

– Ты о той, что «чистит ауру кошкам»?

– О ней. Уехала в Москву, говорила – «по любви», но любовь оказалась с банковским счётом и парком бронемашин.

Женщина на видео сняла маску. И мы – чуть не упали.

– Это же Глаша!

– Это жена олигарха?

– Формально – нет, – сказала тётя Ляля. – Он женат на другой. А это – его «невидимая жена». Или, как сейчас говорят – серый кардинал в шёлке.

Разумеется, я не могла упустить шанс лично узнать, зачем бывшая кошачья экстрасенска оказалась рядом с алмазом, спрятанным в пирог.

Следующим утром я отправилась в Марьино-Сырцево, где, по слухам, жила Глашка в загородной резиденции. Под видом корреспондента из журнала «Сельский шик» я проникла через охрану. Помогло и то, что я несла корзину с вялеными кабачками – Глаша их терпеть не могла, но уважала как подношение.

На веранде её ждала толпа: охранник по кличке Мишень, кудрявая горничная Нелли, и сам Богомолов, в халате с вышивкой «Boss of Cheese». Но Глаша не появилась.

– Глаша в Швейцарии, – сказала Нелли.

– Я видела её на камере три дня назад, – парировала я. – У неё голос, как у крашеной вороны. Узнаётся с первого карка.

Наступила тишина.

– Вы кто? – спросил олигарх. – Что вам нужно?

– Алмаз, испечённый в пироге. И – правда. Почему ваша любовница, выдающая себя за жену, шепчется о транспортировке «товара в пищевой упаковке»?

Богомолов переглянулся с охранником. Тот сжал кулаки. Я мысленно простилась с кабачками.

И тут… зашёл тракторист.

Да, обычный. На первый взгляд. В комбинезоне, с замасленной кепкой и лицом человека, у которого на завтрак гайки и тосол. Но он оказался ключом. Потому что именно он первым спросил:

– А алмаз – тот, что с гравировкой «ИЗЮМ-93»?

Я вздрогнула.

– Откуда вы знаете?

Он кивнул на карман.

– Я их огранял. Три штуки. Один пошёл на брошь. Один – в браслет. А третий…

– В пирог, – сказала я.

Богомолов побледнел.

– Вы… ювелир?

– В прошлом, – сказал он. – В настоящем – тракторист. Но руки помнят.

Тут вмешалась тётя Ляля. Она ввалилась на веранду с котлетами и заявила:

– Глаша не в Швейцарии. Она в сарае за баней. Я слышала, как она ругается с кем-то по телефону. Угрожала «вернуть закладку через желудок». Это явно о пироге.

Нелли покраснела.

– Простите, она меня заставила. Угрожала фото с… в общем, с йогой.

Мы ринулись к сараю. И действительно – Глаша, в шёлковом халате и с огуречной маской на лице, лежала на раскладушке, обложенная телефонами.

– Вы всё испортили, – прошипела она. – Я хотела уйти. Просто уйти! Но с деньгами. Немного. Один пирог!

– Один алмаз. Один компромат. Один мужик – и всё рушится, – подытожила тётя Ляля.

К вечеру всё было закончено. Глашу увезли. Алмаз вернулся в сейф. Богомолов уехал в бункер. Тракторист-ювелир остался. И пообещал научить меня азам шлифовки камней.

Но самое странное – у меня осталась ещё одна флешка, на которой была запись:

«Если ты смотришь это – значит, пора искать ЗАГОТОВКИ. Остальное – у него. В подсобке. Под КПП. И осторожно – он тракторист, но не совсем».

Я не поняла. Тракторист? Какой ещё?

А потом вспомнила: Вовка. Тот, что просил спирт из холодильника.

Глава 3: Тракторист-ювелир.

Если вы думаете, что ювелиры – это исключительно изящные личности с моноклем, которые в шёлковых перчатках перебирают алмазы под Моцарта, то… вы правы, но не обо всех. Владимир Сидорович Муха, известный в народе как «Вовка Тракторист», ломал стереотипы на повороте. Он умел водить всё – от комбайна до «Жигулей» с плугом. Но его главное хобби – огранка драгоценных камней. Причём делал он это в старом гараже между бочками с соляркой и поленницей.

Всё началось утром, когда я решила навестить его. Причина простая: флешка, оставленная невидимой женой олигарха, вела именно к нему.

– Вовка, привет. Надо поговорить. Про огурцы, бриллианты и твоё прошлое в ювелирной мафии.

Он вздохнул. Вытер руки о тряпку, грязную с обеих сторон, и сказал:

– Я знал, что ты придёшь. Ты – как налоговая: появляется, когда начинают шевелиться миллионы.

Мы сели на ящик от запчастей, и Вовка начал рассказ.

Оказывается, он раньше работал в подпольной мастерской в Ростове, где ограняли драгоценности для «серых схем». Ему платили не деньгами, а камнями. Один из этих алмазов – тот самый, что испекла тётя Ляля в пироге. Но это был не простой камень.

– Это не просто бриллиант, – сказал он. – Это «Кабачок». Так прозвали серию камней, добытых в 1993 году на частной шахте под Якутском. Уникальные: светло-зелёный отлив, как у маринованного огурца в солнце.

– Так вот почему он блестел странно, – пробормотала я.

– И вот почему за ним охотятся. Глаша была связной. Она получала задание – доставить камни через «пищевые каналы». Один – в сыре, один – в конфете, один – в пироге. А четвёртый…

– Где четвёртый?

Вовка посмотрел на меня и показал пальцем на… трактор.

– Под капотом. В корпусе фильтра. Уж извини, там надёжнее, чем в банке с огурцами.

Я уже открывала рот, чтобы задать ещё тысячу вопросов, но тут… раздался грохот. В гараж влетела тётя Ляля, запыхавшаяся, но бодрая.

– Инга! Глашу увезли не в полицию, а в какую-то «Частную клинику отдыха» под названием «Лечебный Терпуг». А знаешь, кто владелец?

– Богомолов?

– Его тёща. Она – бывший замминистра сельского хозяйства и по совместительству коллекционер салатов в банках. Если уж кто знает, как замаскировать алмаз под овощ, так это она.

Вовка зашевелился.

– Значит, последний камень – пятый, который мы думали утрачен… может быть у неё?

Я кивнула.

– Что это за место – «Лечебный Терпуг»?

– Санаторий с уклоном в детокс. Всё натуральное, всё солёное. Своё огородное. У неё там музей закаток.

– И, возможно, кладовка с алмазами в огурцах, – добавил Вовка.

Мы втроём выехали через час. Вовка – на тракторе, я и тётя Ляля – в её любимом «Запорожце». Ехали в сторону «Терпуга», расположенного за лесом, в бывшем профилактории для бухгалтеров. Навигатор упрямо вёл нас через колхозные поля и коровьи тропы.

– Я не понимаю, – мрачно сказала я. – Как в это всё вписывается пирог?

– Алмаз нужен был не просто, чтобы перевезти, – сказала тётя Ляля. – Он ещё и ключ. Один из «Кабачков» имеет на ребре гравировку – координаты. Это точка доступа к онлайн-сейфу, где спрятаны документы на офшоры Богомолова.

– Хитро, – пробормотал Вовка. – Мог бы просто флешку в почту кинуть. Но нет – надо испечь в пирог, везти в деревню, скрываться за трактором…

И в этот момент трактор взорвался.

Ну ладно, не совсем взорвался, но из-под капота пошёл густой дым, и машина резко встала. Мы с Лялей выскочили и увидели, как от трактора убегает… человек в чёрном, с рюкзаком.

– Он украл фильтр! – закричал Вовка. – А там был камень!

Я рванула следом. Через поле. Сил не хватало, дыхание сбивалось, но я бежала, как за последним тортом на распродаже.

И тут…

Из кустов вылетела телега. На ней – дед Матвей с курами. Увидел меня – подбросил поводья.

– Запрыгивай, внучка! Погоня – моё второе имя!

На этом всё и началось. Но об этом – в следующей главе…

Глава 4: Погони на телеге.

Если бы мне кто-то год назад сказал, что я, Инга Тропина, бухгалтер в декрете, буду мчаться по полю на телеге, запряжённой кобылой по кличке Капризная, в погоне за преступником с украденным алмазом под капотом трактора – я бы посоветовала этому человеку отдохнуть в санатории для буйных. Но жизнь упряма, как старая кастрюля – кипит, скрипит, но идёт.

Ситуация:

– Вовка-Тракторист только что обнаружил, что у него украли деталь двигателя, в которую был встроен бриллиант "Кабачок-4",

– Похититель сбежал через огород,

– Я – в поле, на телеге с дедом Матвеем,

– За рулём кобылы – сама судьба, подогретая овсяными отрубями и адреналином.

Капризная неслась, как будто впереди раздавали премию «Золотая морковь». Я держалась за борт телеги, одной рукой вцепившись в тётю Лялю, которая прихватила с собой веник «на всякий случай».

– Вон он! – закричал Матвей. – Между подсолнухами мелькнул!

– Направо! – рявкнула тётя Ляля. – Я знаю эти места, там старый мост – его надо перехватить!

Гонка продолжалась минут пятнадцать, но по ощущениям – всю жизнь. Мы пронеслись мимо пасущихся коз, испуганной дачницы в халате с утками и местной художественной школы, где дети с натуры рисовали «Улитку на кабачке» – теперь в композиции появилась телега и ветер в волосах.

Тем временем, беглец пересел… на мотороллер, оставленный за сараем. Я только успела рассмотреть его лицо – молодой, спортивный, с татуировкой «ОГУРЦЫ 4EVER» на шее.

– Это же Фил! – воскликнула тётя Ляля. – Бывший ассистент Глаши! Он под видом ученика изучал закатки, а сам всё высматривал!

– Вон он – к реке сворачивает! – крикнула я.

Но мы были не одни. Вовка-Тракторист, несмотря на потерю фильтра, восстановил движок и примчался на тракторе, как киношный ковбой.

– Прыгай ко мне! – крикнул он мне.

– А я?! – возмутилась Ляля.

– Ты с Матвеем! У него жизненный опыт!

Я переметнулась в ковш трактора, и мы рванули в обход. Вовка знал местность, как свои мозолистые руки, и выбрал тропу, которая вела прямо к старой мельнице – Фил должен был туда прийти, если хотел пересечь реку по бревну, оставшемуся с советских времён.

Мы успели первыми. Я встала за мельничным колесом, Вовка – у бревна. И вот он – Фил, с рюкзаком и торчащим фильтром в руке.

– Стой! – крикнула я.

– Поздно, тётя! – Фил прыгнул на бревно.

Вовка запустил… шайбу от плуга. Попал точно под ноги. Фил потерял равновесие и плюхнулся в воду с криком, не подлежащим цензуре.

Через пять минут он уже сидел на мешке с мукой, связанный, как рулет, и поливал всех проклятиями, упоминая даже брокколи.

– Рассказывай, – сказала я, поправляя челку. – Кто ты и зачем тебе "Кабачок"?

– Я – Филипп Васильев, специалист по контрабанде под видом заготовок. Меня наняла Глаша. Она хотела собрать все пять камней и обменять их у коллекционера в Дубае на «вещь». Какую – не знаю. Мне платили за сбор и транспортировку.

– Где остальные?

– Один у вас. Один у коллекционера сыров. Один она передала через бутыль с квасом в аптеку. Один в пироге. А последний… – он замолчал.

– Говори.

– В банке с огурцами. У бабки с говорящей козой. На хуторе Горелый Пень.

Мы переглянулись.

– А вот теперь, – медленно сказала тётя Ляля, которая догнала нас вместе с Матвеем и кобылой, – начинается самое вкусное…

Глава 5: Секрет в банке с огурцами.

Если верить Филу с татуировкой «ОГУРЦЫ 4EVER», последний камень серии «Кабачок» лежал в банке с маринованными огурцами у некой бабки с говорящей козой. Место жительства: хутор Горелый Пень. И хотя тётя Ляля уверяла, что «там и ежу всё ясно – кладовка полная преступлений», для меня ничего ясно не было.

Мы добрались туда, к закату. Хутор выглядел так, будто жизнь здесь остановилась лет двадцать назад: облупленные ставни, колодец с кривым журавлём и запах свежего укропа, который, кажется, впитался в воздух навсегда.

Навстречу вышла она – сухонькая старушка в выцветшем платке. А рядом… действительно шла коза. И говорила. Ну как говорила – мычала с таким выразительным интонационным рисунком, что сомнений не оставалось: хозяйка понимала каждое слово.

– Кого принесло? – спросила бабка. – Если за огурцами, берите пол-литровые, литровых нет.

– Мы за одним конкретным, – вмешалась тётя Ляля. – С секретом.

Бабка хитро прищурилась.

– А… значит, вы про мою спецбанку. Но она не продаётся.

Дом внутри оказался музеем закаточной мании: банки с подписями «Огурцы с сюрпризом», «Огурцы дипломатические», «Огурцы в коньяке». На полке, отдельно от остальных, стояла та самая – литровая, с мутноватым рассолом и огурцами, среди которых плавал странно блестящий предмет.

– Это камень, – шепнул Вовка-Тракторист, уже на автомате примеряясь, как бы его достать.

– А чего он в огурцах? – спросила я.

– Маскировка, – сказала бабка. – Племянник Глаши просил. Сказал, это для игры в квест. Я и сделала – кто ж знал, что вы тут с тракторами, телегами и погонями…

Всё могло бы закончиться мирно, но в дверь постучали. Вернее, забарабанили. На пороге – двое крепких парней в одинаковых куртках.

– Мы за огурцами, – сказали они синхронно.

– Вы опоздали, – отрезала тётя Ляля и вцепилась в банку.

Началась потасовка: банки летали, как снаряды, рассол заливал пол, коза визжала, а я, не долго думая, сунула руку в рассол и вытащила камень. Да, тот самый: с зеленоватым отливом и крошечной гравировкой на грани.

Парни ретировались, обливаясь маринадом и ругательствами.

Мы сидели за столом, отмывая камень от укропа, когда Вовка внимательно осмотрел гравировку.

– Тут координаты, – сказал он. – И… пароль.

Пароль вёл в онлайн-хранилище, где лежали документы на офшоры Богомолова. Вся история с «Кабачками» оказалась не только про драгоценности – это была схема выноса капитала через «пищевую контрабанду».

Богомолова взяли в тот же вечер. Глаша исчезла (подозреваю, вместе с кудрявой горничной Нелли). Фил получил условный срок и запрет на приближение к закаткам ближе чем на пять метров.

А мы с тётей Лялей вернулись домой. Алмаз «Кабачок» теперь в музее, но, проходя мимо прилавка с кабачками на рынке, я всякий раз думаю: а вдруг опять?..

КОНЕЦ.

Глава 1: Яйцо с запиской.

С утра всё шло по плану: чайник свистел как полицейский на демонстрации, кот по кличке Громобой возмущённо пинал лапой носок под диваном, а я, Инга Пончикова, любовно отмеряла ложку сахара в свою овсянку. И вдруг – звонок в дверь.

– Кто там в такую рань? – пробормотала я, вцепившись в халат, который давно просился на пенсию.

На пороге стояла тётя Маня – соседка, бывшая балерина, ныне председатель ТСЖ и человек, способный вызвать у дворников нервный тик одной только походкой.

– Инга! Там ЭТО! – прошептала она, дрожа подбородком.

– Это что?

– Во дворе… курица. И она с яйцом.

– Ну, слава Богу, не с пистолетом.

– ЯЙЦО! С ЗАПИСКОЙ!

Минут через пять мы уже стояли у мусорных баков. Рядом, гордо расхаживая, сидела курица цвета политического компромисса – серо-буро-рыжая. Под ней – яйцо, и на нём, как в кино про шпионов, была наклеена бумажка с надписью:

«Кефир исчез. Спасайте, пока не поздно. Подпись: Н».

– Может, это акция супермаркета? – предположила я.

– А может, прямая угроза продовольственной безопасности, – мрачно ответила тётя Маня. – Вчера в холодильнике ТСЖ пропал пакет кефира, и никто не признался.

Я скептически фыркнула, но записку сняла. Бумага пахла укропом и… почему-то бензином.

– Кто такая Н.? – спросила я.

– В нашем доме есть только одна Н. – ответила тётя Маня. – Надежда Валентиновна Дымова. Пенсионерка, чемпионка по скандинавской ходьбе и известная контрабандистка лука.

– Простите, что?

– Ну как. Несёт с дачи лук в таких количествах, что прохожие плачут. У неё всё через огород, всё в банках. Она могла и яйцо подкинуть.

Мы поднялись в квартиру 44. Надежда Валентиновна встретила нас в фартуке с надписью: "Люблю кипячёное молоко и хаос". Пахло сырниками и подозрениями.

– Где вы были сегодня в 6:30? – спросила тётя Маня.

– Кормушку мыла. А что случилось?

– У мусорки – курица. С яйцом. С посланием. И… кефир пропал.

На лице Надежды Валентиновны не дрогнул ни один укроп.

– Я не пью кефир, он вызывает воспоминания. Но… курица не моя.

– А чей тогда? – спросила я, вглядываясь в фотографию на стене. Там была та самая курица. В шарфе. С Надеждой Валентиновной.

– Это Лариса. Моя бывшая. Она сбежала неделю назад. Возможно, вступила в секту или ушла в подполье. Я подозреваю, что она… мстит.

К обеду курицу поймали (ей пообещали хлеб с кунжутом и Wi-Fi). Я лично сопровождала её в мою квартиру – в ванну, куда временно превратила в «комнату допросов».

– Слушай, Лариса, – сказала я ей. – Кто ты на самом деле? Кто отправил записку?

Лариса смотрела на меня с упрёком и… снесла ещё одно яйцо. В нём тоже была бумажка:

«Нас трое. Один – в подъезде. Один – в холодильнике. Один – уже не с нами».

Тут дверь распахнулась, и вбежала тётя Маня.

– Инга! Ты срочно должна пойти к себе!

– Почему?

– У тебя исчез йогурт, и на его месте лежит… перо.

Я побледнела.

Это было серьёзнее, чем я думала.

На кухне царил бардак. Йогурт действительно исчез. В его крышке – след от когтя. А на столе лежало фото: я на пикнике с соседями. Все держат бокалы. И только у курицы в лапке – тюбик кефира.

– Она уже тогда что-то планировала… – пробормотала я.

– У нас курица с интеллектом и чувством миссии, – сказала тётя Маня. – Инга, ты обязана это расследовать.

– Что же мне делать?

– Начни с холодильника. Возможно, улики там. А ещё… – она понизила голос. – Найди Инспектора Пупкина. Он всё знает о продуктах, исчезающих ночью.

Вот так всё и началось.

Дело, в котором замешаны кефир, яйца, тюбикующие куры и прошлое, покрытое сметанным туманом.

А я – в центре этого омлета.

С вилкой в одной руке… и блокнотом в другой.

Глава 2: Инспектор Пупкин и загадка холодильника.

Когда в твоей ванной курица допрашивается на мягких полотенцах, а в холодильнике исчезают молочные продукты по ночам – пора звать специалиста. И желательно – вменяемого.

– Мы должны обратиться к Инспектору Пупкину, – твёрдо заявила тётя Маня, запихивая в сумку бинокль, плед и три пельменя «на всякий случай».

– Пупкин? Серьёзно? Это фамилия настоящего человека?

– Настоящая как сметана на проверке качества! Он раньше работал в Отделе Продуктовых Аномалий, а теперь – частник. Снимает угол у старушки на Красной Капустной и принимает клиентов в подсобке магазина "Молочная сила".

Через полчаса мы стояли у служебного входа в «Молочную силу». Ключом к двери послужила фраза «Мне бы кефир с привкусом тайны». Нам открыли.

Инспектор Пупкин оказался… своеобразным. У него был нос, по форме напоминающий шпротину, очки, запотевшие от кипячёного молока, и манера говорить, будто он читает инструкцию к стиральной машине.