Я, Маша и Медведь
Я, Маша и Медведь
Анно
– Тетенька, у вас такие касивые шаики, подаите мне один. Пожа–алуйста.
Опускаю глаза вниз, и мир вокруг замирает. Передо мной маленькая прелестная девочка. Точь–в–точь как в моих мечтах. Она смотрит на меня снизу вверх огромными круглыми глазенками. Необыкновенно голубыми. Цвета незабудок. В них столько надежды, что я, не раздумывая, поделюсь с ней шариком! Разве я могу отказать этому милому созданию?
– Маша! Так нельзя! – звучит бас.
Боже, у нее даже имя – мое любимое!
Задираю голову, чтобы посмотреть на обладателя баса, а на меня сверху вниз смотрят строгие глаза папы девочки. Ярко–голубые, как небо над головой.
Сам он очень крупный. И вверх, и вширь. Бородатый еще.
Маша и медведь, – хихикнула про себя. – Два подарка на день рождения.
1. С днем рождения, Вика
С днем рождения, Вика! Желаю тебе счастья, мужика хорошего и детей. Троих.
Я не успею! – возражаю внутреннему голосу. – Мне уже двадцать семь! Чтобы родить троих детей, нужно найти того, от кого захочется родить и главное – чтобы ОН хотел троих детей. Вот прям щас.
Я мечтала о детях с самого детства. Сначала – чтобы у меня были братик и сестренка (увы, родители решили, что одной дочки им достаточно).
Потом, в юности, строила планы на жизнь. В ней обязательно был принц, который меня носил на руках, а я рожала ему детей. Сколько пожелает, желательно больше двух.
Сколько себя помню, обожала играть и тискать чужих детишек. Родители подружек без опаски доверяли мне малышей на час–два, если им нужно было куда–то отлучиться. Я была классной заботливой нянькой.
В двадцать три у меня появился принц. Артем. Красивый блондин с серо–голубыми глазами, худощавого телосложения. Мы с ним долго встречались, он был милым, я влюбленной.
Но…
Артем детей не хотел. Точнее, говорил, еще не время, вот позже, когда будет больше стабильности и достатка…
Но расстались мы не из–за этого, а из–за того, что я застукала его с его же соседкой по площадке. Устроила, блин, сюрприз своему молодому человеку. А он мне.
Я потом, конечно, долго плакала. Сердце было разбито. Мечты о счастливой семье и детях лопнули как мыльный пузырь.
Страдала несколько месяцев. А потом успокоилась. Значит, не судьба. Значит, у неба другие планы на меня.
Одна, значит одна. А дети…
Время еще есть. В конце концов, можно родить для себя. Попозже, когда совсем в отчаянии буду.
Полгода прошло после расставания с Артемом. Раны зажили, а деток хочется еще больше.
Мне бы хоть одного ребеночка… Девочку.
Машеньку.
В моем воображении Машенька – чудесная малышка с потрясающе голубыми глазами на пол–лица, носиком–пуговкой, пухлыми щечками и губками–бантиками. Невероятно милая, веселая и активная девочка в пышном платьице принцессы.
Я настолько реально ее представляю, что улыбаюсь во весь рот, мысленно веду с ней разговор, играю.
И все это – лежа в кровати.
Вставать не хочется. Воскресенье же, на работу не надо.
Гостей сегодня не жду по той простой причине, что никого не приглашала. Решила отпраздновать свой день рождения в одиночестве, а не проведя большую часть дня у плиты, а потом допоздна убираясь после гостей.
Мой день. Провести его хочу так, как хочется мне.
А хочется мне…
Приподнимаюсь на кровати, отдергиваю штору. В комнату нагло врываются солнечные лучи, отталкиваются от зеркала во всю стену, наполняют светом.
Отличный день для…
Прогулки по городу. Точно! Я сегодня буду гулять! Весь день!
Я ведь просто так лет сто не гуляла. Что с Артемом, что без него – передвижения по городу строго по делу: магазины, салоны, кино, работа, дом, быт… После его предательства вообще превратилась в затворницу. Ничего не хотелось, никуда, ни с кем.
А сегодня – тянет!
Даже есть ощущение какого–то чуда, необыкновенного подарка, сюрприза. Как в детстве, бывало. Хотя казалось бы – откуда взяться подаркам, если не ждешь встречи с родными или друзьями, да?
Но я ведь могу сама себе купить какой–нибудь подарок!
Воодушевленная идеей, подскакиваю с кровати, быстро заправляю ее.
Бегу на кухню, щелкаю кнопкой на чайнике. И пока он греется, быстро принимаю душ.
Где–то в комнате копит сообщения телефон. Салоны, магазины первые поздравляют с днем рождения, дарят скидки.
Я все буду читать завтра. Чтобы продлить себе праздник.
А пока – быстрый завтрак из чая и бутерброда с сыром–маслом.
Затем – выбор наряда.
Платье или брюки? А может, шорты и топ?
В итоге красный топ и синяя юбка–брюки палаццо. Черные босоножки на устойчивом каблуке. Волосы в хвост, рюкзачок.
Супер!
А теперь – отмечать день рождения, Виктория! И пусть он будет незабываемым!
2. Маша и Медведь
Летящей походкой
Ты вышла из мая
Напеваю про себя, растягивая губы в счастливой улыбке.
И пусть уже не май, а почти конец июня. И пусть в свой двадцать седьмой день рождения я свободна от отношений. Настроение все равно прекрасное, как этот солнечный жаркий день.
И мне хочется не только летать. Я и потанцевать не против. Прямо на улице. Среди унылых прохожих. Зарядить их хоть капелькой позитива, вызвать улыбки.
Но в шаг пружинистой походки пока танцуют только воздушные шары над моей головой. Красный, желтый и синий.
За длинные веревочки они привязаны к моему запястью. Периодически путаются в нависших над пешеходной дорожкой ветках. Смеясь, распутываю и шагаю дальше.
Сегодня мой праздник. Я сделала себе подарок, купив эти шары. Они прекрасны. И вообще все вокруг красиво, ярко и красочно.
Ловлю свое отражение в витрине магазина. Оттуда мне улыбается счастливая молодая женщина, у которой все еще впереди: любимый мужчина, семья, дети. Шарики в такт моим мыслям качаются, словно приговаривая: «Да–да–да».
– Тетенька, у вас такие касивые шаики, подаите мне один. Пожа–алуйста.
Продолжая улыбаться, опускаю глаза вниз, и мир вокруг замирает. Передо мной маленькая прелестная девочка. Точь–в–точь как в моих мечтах. Она смотрит на меня снизу вверх огромными круглыми глазенками. Необыкновенно голубыми. Цвета незабудок. В них столько надежды, что я, не раздумывая, поделюсь с ней шариком! Разве я могу отказать этому милому созданию?
– Маша! Так нельзя! – звучит бас.
Боже, у нее даже имя – мое любимое!
Внезапно девочка подлетает вверх и оказывается прижата к мужской груди. Сильные широкие лапы–руки оплели малышку, словно защитный щит.
Да не заберу я ее!
Задираю голову, чтобы посмотреть на обладателя баса, а на меня сверху вниз смотрят строгие глаза папы девочки. Ярко–голубые, как небо над головой.
Сам он очень крупный. И вверх, и вширь. Волосы растрепаны, как будто мужчина частенько запускает в них пятерню. Бородатый еще.
Вообще мне мужчины с растительностью на лице не нравятся, но этому она удивительно идет. Придает ему брутальности, мужественности. Сила чувствуется недюжинная. И взгляд такой – до мурашек.
Форменный медведь.
Маша и медведь, – хихикнула про себя.
– Можно, – упрямо, но уже не так уверенно дует губки малышка, и мое внимание снова переключается на нее.
– Конечно можно! – восклицаю я. – Я тебе все подарю, хочешь?
– Хочу! – обрадовалась девочка.
– Нет, я куплю, – отрезает мужчина.
У–у, чурбан! Ничего–то он не понимает! То подарок, – поднимаю глаза к небу, – а то «я куплю» – жесткое приземление.
– Извините мою дочь, – рокочет низким голосом, от чего у меня в солнечном сплетении отзывается странной вибрацией, – она еще маленькая, не всегда… м–м… тактичная.
– Ну что вы, ваша дочь прелесть. Помогите мне отвязать шарики, – на ощупь дергаю за веревочки, сама глаз не свожу с девочки, улыбаемся с ней друг другу.
– Не надо. Вы купили их кому–то в подарок, некрасиво забирать, – оценивающий взгляд ее отца скользит по моей фигуре сверху вниз и быстро возвращается обратно к глазам.
– Я купила их себе. У меня сегодня день рождения. Но я с удовольствием подарю их Маше.
– У меня севодня тоже день ождения! – девочка хлопает в ладоши и заливисто смеется. – Павда, папочка?
– Правда, принцесса, – смягчается медведь. Суровые складки на лице разглаживаются. Столько нежности и любви в его голосе, что у меня, кажется, сердце разорвется от умиления.
И совсем этот медведь не страшный. А когда смотрит на дочку взглядом, говорящим, что она – его мир, – просто душка.
– Ух ты! Поздравляю! Сколько тебе годиков?
Маша вытягивает перед собой ладошку. Сосредоточенно пробегается взглядом по кончикам пальчиков, сгибает один – большой. Потом указательный. Три года? Ее отец что–то коротко шепчет ей на ушко, и она все–таки показывает мне четыре пальца.
– Ого! Целых четырех года! Большая девочка!
– Да, – хвастливо. – А тебе сколько годиков?
– Мне… – стреляю взглядом в медведя. Как будто вопрос прозвучал от него. Женщинам такие вопросы не задают! – хочется возмутиться. И я съезжаю с ответа: – чуть–чуть побольше.
Медведь хмыкает:
– Раз в семь? – дергает бровью.
– Шесть с хвостиком, – зеркалю ему с вызовом.
Ага! Задумался! Высчитывай теперь!
Между тем, пока мы играем в гляделки и занимаемся математикой с медведем, узелки на моем запястье никак не хотят развязываться. Кажется, чем больше я дергаю веревочки, тем сильнее они затягиваются.
Мимо нас идут молодые люди. Смеются, руками размахивают. Один из них, не знаю специально или его толкнули, задел меня острым плечом, а я, охнув от неожиданности, по инерции полетела на медведя, ткнулась носом ему прямо в грудь.
Божечки, как он пахнет!
Умо–помра–чи–тельно!
У меня ноги едва не подкосились.
А медведь…
Он воспользовался случаем. И ткнулся носом в мои волосы. Втянул в себя воздух, а выдыхать не выдохнул.
Кажется, мир вокруг встал на паузу. Звуки, движение – все замерло. И только сердце – тук–тук, тук–тук. И его тоже – тук–тук, тук–тук.
Щелк, и все вернулось – город ожил, зашумел.
– Извините, – едва услышала за спиной короткое от того самого парня, что случайно/специально толкнул меня.
К счастью, я вовремя пришла в себя, сообразила отскочить от мужчины и тоже буркнуть:
– Простите…
Что такое сейчас произошло, Вика?
Я не знаю!
Но со мной такого раньше не было.
3. Держи, держи меня крепко
Опустила голову вниз, пытаясь скрыть полыхающие щеки. С еще большим остервенением начала дергать цветные ленточки, а шары над головой затанцевали с удвоенной силой.
Маша ударила ладошкой по одному из шаров, он отскочил, а потом врезался в малышку.
– Хи–хи–хи! – засмеялась она. – Он меня поцеловал!
Какая же прелестная девочка! Мне б такую.
– Дочуня, постой–ка, я помогу тете… – медведь оборвал фразу на полуслове, требуя имя.
– Виктория. Меня зовут Виктория. Можно просто Вика.
– Как ягода? – спрашивает Машенька.
Оу, малышка знает, что виктория – это ягода. Похвально. Аплодирую ее родителям. Мысленно, конечно. Вслух отвечаю ей с улыбкой. С Машей невозможно разговаривать, не улыбаясь:
– Точно, как ягода. Мама меня так называла.
– А у меня нет мамы, – враз погрустнела девочка.
Вскидываю взгляд на медведя. Что значит нет мамы? – посылаю ему немой вопрос.
Она на работе? Дома? Приболела?
Его синие–синие глаза вдруг потемнели, будто их закрыла грозовая туча. В глубине я заметила боль. Невыносимую. Мучительную. Пожирающую.
И поняла, что Маша имела в виду.
Оу… как жаль!
В груди враз отозвалось болью. Бедная девочка. Бедный медведь. Представить страшно, что они пережили.
Мне хочется взвыть в голос от вселенской несправедливости. Почему так? Почему некоторые дети остаются без родительских крыльев? Так нельзя! У каждого ребенка должны быть и мама, и папа. А еще бабушки, дедушки, братишки и сестренки и куча других родственников. Любящих и дружных.
Если бы я могла помочь…
– Маша, держись за меня, пока я от тети Ягоды, тьфу ты, Виктории, шарики отвяжу.
– Хоошо.
Девочка послушалась отца. Но взяла не его за штанину, а меня. Вцепилась пальчиками в ткань моей широкой юбки, головенку задрала, заулыбалась хитренько. От грусти не осталось ни следа.
Господи, если ты есть, подари мне такую же девочку!
Пальцы свободной руки сами тянутся к малышке. Пока ее отец колдует над моим запястьем, воюет с узелком, я дотрагиваюсь подушечками пальцев до щечки малышки, поглаживаю ее, обвожу по контуру. Кожа нежная, гладкая.
Волосы – чистый шелк! Длинные, темные как у отца, вьются крупными кольцами. Аккуратная челочка, а с двух сторон от нее – зажимы–цветочки.
О, как бы я хотела сделать ей красивое плетение. Еще в школе научилась, когда мы с девочками друг другу прически делали и косы плели по–всякому.
Девочка как котенок ластится об мою ладошку. И улыбается широко, доверчиво, глазки мне строит. А я ей.
Куколка девочка. Сладкая булочка. Ангелочек.
– Не получается, – ворчит медведь. – Ножницы нужны.
– А у меня нету, – развожу руками. Даже обидно, что нет. Что стоило закинуть их в рюкзачок? Пусть бы валялись там.
Он кружит взглядом вокруг, словно прикидывает, что нам может помочь. И вдруг…
Поднимает мою руку и целует в запястье.
В том месте опаляет жаром его дыхания. От эпицентра врассыпную бросились мурашки, внутренности мои задрожали.
А потом до меня дошло, что он не целует, а пытается зубами перекусить нитки. Губами коснулся кожи, вот я и поплыла.
Божечки!
Едва не застонав, прикрываю глаза. У меня мини–вспышки в стратегических местах от его действия.
Это потому, Вика, что у тебя давно мужика не было.
Не было. Поэтому все так чувственно и ярко.
С силой сжимаю колени, чтобы как–то усмирить организм.
Надо держать себя в руках! Пока медведь держит мою руку в своих лапах.
Обмахиваю лицо ладошкой. Жарко–то как.
– Вам плохо? Может, присядем?
О нет, мне хорошо! Продолжайте!
– Готово.
– Уже? – выдавливаю из себя. Во рту, оказывается, пересохло, говорю сипло.
Пялюсь на свою руку – ничего нет. А связка шаров в руке у медведя.
– Мне! Папа, мне пьивяжи! Пьивяжи мне шаики! – запрыгала Машенька.
– Точно? – он заглядывает мне в глаза, словно дает еще один шанс передумать насчет подарка. – Все три?
Киваю.
Он приседает перед дочкой на корточки. Аккуратно привязывает шарики к ее ручке. Маша так и светится счастьем.
Шарики бьются друга о друга и рвутся вверх, в небо.
– Ой, папочка, дейжи меня, дейжи, а то улечу!
Смеясь, он подхватывает дочку на руки. И не просто подхватывает, а вдруг подбрасывает ее высоко вверх!
Сердце обрывается!
Теперь я боюсь, что Маша улетит!
Хватаюсь за грудь и вскрикиваю:
– Осторожно!
Машенька заливисто хохочет. Сначала мне кажется, что она испугалась и ее смех – реакция на испуг. Но потом вижу, что они оба так играют.
– Вы меня разыграли! – в сердцах хлопаю его по предплечью. Словно о стену бетонную ударила, такое оно у него твердое. – У меня чуть сердце не остановилось! Разве так можно?
– Можно! – опять хохочет Машенька.
– Извините, если напугали, – улыбается медведь. – Сколько я вам должен за шарики?
– Вы что, – тут же хмурюсь, – это же подарок! День рождения ведь!
– А нам нечего подарить вам в ответ…
– Мне ничего не надо. Маша счастлива, это лучший подарок для меня.
Глажу девочку по плечику, ручке.
Надо расходиться, каждый пойдет своей дорогой, а мне не хочется расставаться с девочкой моей мечты.
Чувствую, как медведь рассматривает меня. О чем–то думает.
Долгие проводы, лишние слезы.
– Ну, мне пора, – решаюсь сказать это первой. – С днем рождения, Машенька! Рада была знакомству. Будь умничкой!
– И тебя с днем ождения!
Маша вдруг тянется ко мне, ее отец среагировал четко: успел перехватить ее понадежнее. А девочка обвила мою шею ручками и звонко чмокнула в щеку.
А–а–а, я сейчас разревусь!
– С днем рождения, Виктория. Доча, скажи тете Ягоде спасибо за шарики.
– Спасибо за шаики! – искренне, от всего сердца.
В горле откуда–то появился болючий ком, не сглотнуть. На глаза накатили слезы.
Моргаю девочке, не в силах произнести больше ни слова, только губы в стороны растягиваю.
Отступаю назад.
Еще шаг, еще.
Взмахиваю рукой, прощаясь. Перед глазами пелена из слез.