Меч без ножен

Пролог

Лязг меча, извлекаемого из ножен, заставил осознать весь ужас происходящего. В следующее мгновение голова молодой девушки с хрустом отделилась от тела и покатилась по земле, оставляя за собой кровавый след. Её безжизненное тело рухнуло перед искалеченным юношей, у которого на руках и ногах были перерезаны сухожилия. Он издавал нечленораздельные вопли от ярости и боли, глядя на убитую возлюбленную.

– Командир, что будем делать с этим сопляком? – один из разбойников пнул беспомощное тело.

Командир, брезгливо поморщился, не оборачиваясь, бросил фразу.

– Прикончите. Бесполезный мусор.

Лязг стали. Меч пронзил юношу насквозь. Тихий предсмертный вздох – и его тело обмякло, сливаясь с кровавой грязью.

Глава 1

– Эй, Эрхард, ты что, спишь? – потряс товарища за плечо Бодж.

– Нет, просто задумался, – оторванный от своих мыслей, ответил Эрхард.

– И о чем же можно было задуматься с таким грустным лицом, когда вокруг такие пейзажи: поля, леса, речки, птички поют? – с воодушевлением сказал Бодж.

– О грядущем, – не меняя выражения лица, произнёс Эрхард.

– О чем именно? – С любопытством поинтересовался Бодж.

– Думал насчёт того, что нас ждёт, когда мы доберёмся до места.

– И что же ты надумал? – не унимался Бодж.

– Скорее всего, нас ждут лишь трупы да пепелища. Целый день скакали, а с нападения – больше суток…

– Ну да, жаль того бедолагу и его лошадь, он без остановок скакал до ближайшей крепости, чтобы сообщить о нападении. Хотя и давал лошади передохнуть.

– За сутки от деревни мало что осталось.

– Согласен, но вдруг тот отряд там до сих пор, тогда мы сможем им отомстить за деревенских или, может, кто—то выжил, и мы им поможем. – С надеждой произнес Бодж.

– Ничего нельзя исключать. – Вздохнув, произнёс Эрхард. – Мне не даёт покоя то, что на борьбу с сотней разбойников отправили всего пятьдесят наших.

– Я думаю, что это отряд разбойников из империи, с которой у нас неспокойные отношения, – понизив голос, наклонился Бодж. – И таким образом они хотят втянуть нас в войну с целью захватить нашу территорию.

– Я так же считаю, так как тут сходятся и тактика, нападение ночью, чтобы их не заметили, и, возможно, когда мы будем на месте, всё будет разрушено, как и в прошлые разы. Но это не говорит о том, что это разбойники империи, это могли быть и просто банды беглых заключенных, сплотившихся в шайку, поэтому обвинять их, исходя из нашего предположения, мы не можем.

– Это понятно, но всё же надо быть готовыми ко всему. Кстати…– Бодж внезапно замолчал, всматриваясь вдаль, – мы уже почти на месте.

***

Стоял едкий запах горелого мяса и смолистых балок. Мёртвая тишина – ни птиц, ни ветра, только скрип сапог по обугленным доскам нарушал гнетущее безмолвие.

– Отряд, слушай приказ, – произнес командующий отрядом Юнг с каменным лицом, – рассредоточиться по деревне и обыскать все, что осталось, если найдете выживших или что—то важное немедленно сообщить.

– Так точно, – отчеканил отряд.

Солдаты разошлись в разные направления, осматривая развалины. Юнг, несмотря на видимое спокойствие, ощущал в груди холодную тяжесть. Он уже привык к зрелищам разрушения, к запаху смерти, но каждый раз, когда видел последствия подобных набегов, его пронизывало чувство вины за то, что он не смог помочь этим людям.

Он обогнул покосившуюся стену дома, оставшуюся от хижины, и увидел разбросанную по земле одежду, посуду. В центре лежали разбитые куски глины, все, что осталось от дровяной печи. Юнг подошел ближе, отрывая от земли обгорелый кусок ткани. Она была грубая, толстая, словно сшитая из мешковины. Такую носили крестьяне. А вот и сам крестьянин, лежал рядом с печью, с навеки застывшим выражением страха на лице. Юнг не хотел смотреть на него вблизи, в его воображении уже прорисовывались жуткие детали трагедии, поэтому он поспешил отвернуться и пойти дальше.

Солдаты постепенно собирались в центре деревни, каждый с собственными теориями и находками. Пустые амбары, разграбленные погребы и кладовые, разбитые телеги с мёртвыми животными. Лишь один солдат нашел что—то действительно важное.

– Командир, – Эрхард осторожно вывел вперед маленькую фигурку, – в подвале.

Девочка, перепачканная сажей, смотрела на Юнга широкими глазами, в которых застыл животный ужас. Командир медленно присел на корточки, стараясь не делать резких движений.

– Не бойся нас, мы тебе не враги, – его голос звучал неожиданно мягко для такого крупного мужчины. – Отвезем в крепость, накормим…

Выпрямившись, он бросил отряду:

– Возвращаемся. Эрхард, раз нашел – твоя ответственность.

– Доставлю в целости, – его пальцы впились в край плаща.

Юнг вновь окинул взглядом разрушенную деревню, где еще витал запах пожарища. Он чувствовал тоску и усталость, как от тяжелого труда. И хотя он был воин и должен был быть готов к таким зрелищам, этот раз был особенным. Он видел в этой деревне не просто развалины, а утраченные жизни, угасшие мечты и безвозвратно ушедшие надежды. И эта боль жгла его изнутри, как тлеющие угли пожарища.

***

 Отряд остановился на ночлег у лесной опушки – люди и лошади были измотаны марш–броском к сожженной деревне. Безоблачное небо заливал холодный лунный свет, превращая лес в чернильные силуэты.

Тишина здесь была особой – густой, давящей, пропитанной страхом. Даже бывалые солдаты, привыкшие к грохоту сражений, невольно поёживались от этого звенящего безмолвия.

Юнг сидел у костра, наблюдая, как языки пламя борются с ночной тьмой. "Самая страшная битва – та, что идёт в тишине", – вспомнились ему слова старого сержанта. Сейчас он понимал их как никогда.

Рядом пристроились Эрхард, Бодж и спасённая девочка – худенькая семилетняя Реналь, всё ещё бросавшая испуганные взгляды в сторону леса. Она съёжилась, когда Юнг положил ей на плечо руку.

– Спокойно, юная леди, – улыбнулся он, стараясь придать голосу теплоты. – С тобой лучший разведотряд Несокрушимой крепости.

Но тревога в её глазах не угасала. Как можно чувствовать себя в безопасности, когда мир вокруг замер в зловещем молчании?

Попытка расспросить о деревне наткнулась на детскую осторожность:

– Мама говорила не разговаривать с незнакомцами.

Бодж, всегда находчивый, быстро нашёл выход:

– Тогда давай познакомимся! Это наш командир Юнг, у него двое малышей. Эрхард – его зам, весельчак (хоть и скряга), – он игриво толкнул соседа, – а я…

– Главный болтун отряда, – буркнул Эрхард. – С "поцелуем ангела" на лице.

– Обычный шрам от стрелы! – засмеялся Бодж, показывая на щёку.

Постепенно девочка разговорилась. Её рассказ о том, как мама спрятала её в подвал, как боролась с солдатами… Голос Реналь дрожал, когда она вспоминала последний крик, похожий на отцовский.

К утру, когда костёр превратился в горстку золы, а солдаты разбрелись по своим постелям, Юнг остался один. Он наблюдал, как: Бодж храпел, раскинув руки–ноги; Эрхард спал сидя, как всегда настороже; Реналь свернулась калачиком под солдатским плащом.

"Сколько ещё таких Реналь?" – думал он, провожая взглядом уходящую луну. Война затягивала в свой водоворот, но где–то там, за горизонтом, его ждал дом – с тёплым очагом, смехом детей и любимыми глазами жены. Это стоило защищать.

Глава 2

 Когда первые лучи солнца позолотили верхушки сосен, отряд тронулся в путь. Воздух пах хвоей и дымом – смесь свежести и воспоминаний о ночном костре. Реналь, прижавшись к Эрхарду, вцепилась в гриву лошади. Её взгляд, устремлённый вперёд, был пуст – словно девочка осталась там, в пепле родного дома.

Юнг окинул взглядом солдат. Под серыми плащами угадывались уставшие плечи, но в глазах светилась надежда – до крепости рукой подать. Только Эрхард, как всегда невозмутимый, замечал, как пальцы командира то сжимают, то разжимают поводья.

– Эй, кто там шагает впереди стаи? – попытался шутить Бодж, но шутка повисла в воздухе.

Дорога петляла между деревьями, становясь всё круче. С каждым подъёмом мысли Юнга возвращались к девочке. "Приютить? Но я же солдат… А если погибну?" Образ собственных детей больно кольнул в грудь.

Когда сквозь чащу блеснули крепостные стены, неожиданный грохот заставил лошадей взбрыкнуть – молодой олень стрелой пронёсся через дорогу. Реналь вскрикнула, вцепившись в Эрхарда.

– Всё в порядке, – пробормотал он, поправляя её в седле. – Мы почти приехали.

Но её глаза говорили другое: эти высокие стены были для неё не спасением, а новой неизвестностью.

Стражники у ворот молча пропустили отряд. Юнг, с облегчением выпрямившись в седле, отдал приказ:

– Отряд, слушай! Как следует отдохните сегодня—завтра, затем – по делам. Эрхард, Бодж – со мной к командующему Оргерту. Девочку берём с собой.

– Так точно! – дружно прогремело в ответ.

– Так точно… – Эрхард и Бодж переглянулись, их лица выражали одинаковое недовольство.

***

Командующий Оргерт поднял взгляд от карт, разложенных на массивном дубовом столе. Его кабинет, обшитый тёмным деревом, пах воском и старыми книгами.

– Командующий, разведывательный отряд прибыл с докладом, – чётко отрапортовал Юнг. – Со мной заместители Эрхард и Бодж, а также спасённая девочка.

Оргерт откинулся в кожаном кресле, жестом предлагая опустить формальности:

– Ну что, рассказывайте. Что за ад творился в той деревне?

Юнг сжал кулаки. Картины вставали перед глазами:

– Дома – груды углей. Люди… – он бросил взгляд на Реналь, – их даже хоронить некому. Мать девочки пыталась защитить…

Когда доклад закончился, Оргерт тяжело вздохнул:

– Соберу командиров. Надо решать, как ответить. Эрхард, пока присмотри за девочкой.

– Есть.

Уже у двери Оргерт вдруг окликнул:

– Юнг! Передай Авроре и малышам – дедушка их любит.

Уголки губ Юнга дрогнули:

– Передам, командующий.

За дверью Реналь впервые за день крепко сжала руку Эрхарда. Может, не всё так страшно в этом новом мире?

***

Выйдя из ратуши на залитую вечерним солнцем площадь, Юнг махнул рукой:

– На сегодня свободны.

Бодж оживился как мальчишка:

– Отлично! Прямо в "Река судьбы"! Вы со мной? – его глаза блестели от ожидания.

Эрхард покачал головой, поправляя Реналь на плече:

– Нам домой. Эсмеральда уже ждёт.

– Командир? – Бодж посмотрел на Юнга с надеждой.

– Завтра в штаб к семи. Трезвыми, – Юнг сделал серьёзное лицо, но в уголках глаз играли смешинки.

– Да завтра же выходной! – Бодж фыркнул. – Вы что, с луны свалились?

– Вот потому и к семи, – Юнг хлопнул его по плечу. – Чтобы не расслаблялись. Шучу. Отдыхайте.

Пока Бодж удалялся в сторону корчмы, Юнг задержался на площади. Вечерний свет золотил: Белокаменные стены собора, где колокол молчал уже пять лет; Новые срубы, пахнущие сосной, между почерневшими от времени домами; Ратушный шпиль, где на знамени алел щит с застрявшим в трещине мечом.

Домашний гомон встретил его ещё у дверей. Шестилетняя Катерина, его "маленькая королева", тут же повисла на шее:

– Папка! Я буду настоящей королевой! Чтобы никто не плакал!

За ней вышагнул восьмилетний Август, старательно копируя военную выправку отца:

– А я буду защищать её королевство. Как ты.

Юнг сжал их в объятиях, вдыхая запах детских волос – тёплый, родной, ничего общего с гарью и кровью.

– Горжусь вами, – прошептал он. – Где мамка?

На кухне Аврора рубила овощи. Юнг подкрался сзади, обнял за талию:

– Ваше величество, ваш рыцарь вернулся…

Она обернулась. В её серых глазах – все те ночи, когда она прислушивалась к каждому шороху за окном. Их губы встретились в поцелуе, который говорил больше слов – о страхе, о тоске, о благодарности за это возвращение.

Когда детские ручонки потянули их к столу, Юнг решил – рассказы о сгоревшей деревне подождут. Пусть хотя бы этот вечер будет светлым.

После ужина, уложив детей, они остались вдвоём. Аврора прижалась к его груди:

– Я чувствую, что ты принёс с собой боль.

Он лишь крепче обнял её, глядя в темноту. Завтра. Завтра он расскажет ей о Реналь. О пепле. О том, как хрупок этот мир за крепостными стенами. Но не сегодня.

Сегодня он просто слушал её дыхание, чувствуя, как понемногу отпускает напряжение последних дней. Завтра будет новый день – с докладами, решениями, возможно, новыми потерями. Но сейчас, в этой тишине, было только тепло семейного очага и устойчивое биение двух сердец.

***

Эрхард шагал к дому, крепко держа за руку Реналь. В голове крутились мысли – как объяснить Эсмеральде появление девочки? Деревянный дом с резными ставнями выглядел уютным и безопасным после ужасов сожжённой деревни.

Его стук в дверь прервался, когда та распахнулась. На пороге стояла Эсмеральда – её чёрные как смоль волосы рассыпались по плечам, а сапфировые глаза сияли от радости.

– Наконец—то! – голос дрогнул. Она бросилась к Эрхарду, вцепившись так, будто боялась, что он испарится. "Я уже начала думать худшее…"

– Я здесь, – прошептал он, прижимая её. Запах лаванды с её волос перебил въевшийся в одежду дым пожарищ.

Отстранившись, Эрхард мягко подтолкнул вперёд Реналь: – Это Реналь. Её деревню… уничтожили. Нам поручили о ней позаботиться.

Эсмеральда замерла, глаза наполнились слезами. Опустившись на колени перед девочкой, она бережно взяла её руку: – Я Эсмеральда. Ты, наверное, голодна? Пойдём, я приготовила ужин.

Реналь жадно ела жареного поросёнка, пока Эрхард молчал о подробностях. Только когда девочка уснула в соседней комнате, он рассказал всё. Эсмеральда слушала, бледнея, пальцы впились в подол платья.

– Мы оставим её, –  твёрдо сказала она. – Не сможем заменить родителей, но станем семьёй.

Эрхард поднял бровь: – Ты говоришь как о… нашем ребёнке?

– А что не так? Пять лет вместе, а ты даже не сделал предложения! – в голосе зазвучала обида.

Он взял её руку: – Затянул, это правда. Скоро исправлюсь. А пока… да, попробуем. Сначала дочь, потом, глядишь, и братик с сестричкой.

– Главное – чтобы ты был рядом, – Эсмеральда прижала его ладонь к щеке.

Эрхард наклонился, касаясь губами её шеи: – Пока бьётся моё сердце, я буду с тобой, мой свет в этом тёмном мире.

– Ох уж эти твои речи… – она покраснела, отворачиваясь, но губы дрожали от сдерживаемой улыбки.

Обняв её, он прошептал: – Спокойной ночи, любовь моя. –  За окном ветер шевелил листья, но в доме было тепло и безопасно – островок покоя посреди жестокого мира.

***

Корчма "Река судьбы"… Название всегда вызывало у Боджа легкую усмешку. "Река судьбы" – звучало пафосно для заведения, где главной достопримечательностью были подтекающие бочки с элем. Но сегодня ему было все равно – лишь бы здесь не оказалось никого из отряда.

Бодж привычно опустился за угловой столик, жестом подозвав официантку. Девушка с пышными формами и хитринкой в глазах подошла, облокотившись на его стол.

– Обычное? – ухмыльнулась она, уже зная ответ.

– С добавкой, – Бодж щелкнул пальцами. – И побольше той вялятины, что в прошлый раз.

Через минуту перед ним стояла кружка пенистого эля и тарелка с закусками. Первый глоток – горьковатый, обжигающий – смыл дневную усталость. Третий бокал он пил уже не торопясь, наблюдая, как последние лучи солнца играют в лужицах пролитого эля на столе.

Когда Бодж вышел, город уже погрузился в сумерки. Фонари горели только на главной улице – фонарщики экономили масло. Но он знал каждый переулок: вот резные ставни мастерской Ганса, вот покосившийся конек крыши над пекарней… Привычный маршрут.

В двух шагах от дома чья—то цепкая рука вцепилась ему в запястье. Женщина в потертом платке прижала палец к его губам:

– Они уже здесь. Тот, без мизинца… – ее горячее дыхание пахло полынью. – Он пришел за твоей жизнью.

Прежде чем Бодж успел что—то сказать, незнакомка растворилась в темноте. Сердце бешено колотилось, но разум твердил: "Пьяные видения…". Дома он рухнул на кровать, даже не раздевшись. Последней мыслью перед сном было: "А ведь на правой руке у Эрхарда не хватает мизинца…"

Глава 3

Лучи солнца впивались в веки, словно раскаленные иглы. Бодж застонал, судорожно прикрыл глаза ладонью, но поздно – солнце уже победило, нещадно пекло в затылок. Пришлось подниматься.

Сев на кровать, он вдруг вспомнил обрывки вчерашнего: "…без мизинца… за твоей жизнью…".

"Чёрт, да что она несла?" – мысленно выругался Бодж, потирая виски. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки. "Эрхард? Да ладно, бред какой—то…" Но мысль засела глубоко, как заноза.

Одеваясь в привычную выходную одежду, Бодж вдруг усмехнулся. "Старина Эрхард без мизинца… Да он же из—за этого самого пальца столько шуток от нас терпел!" Вспомнилось, как они с Эрхардом в прошлом месяце устроили пьяную драку из—за последней кружки эля, а наутро вместе отмывались от крови в той же бане. Настоящий друг, хоть и ворчун.

На улице чей—то разговор зацепил слух:

– …того типа дважды прирезать пытались!

– Первый раз только шрам оставили, а второй…

Бодж лишь покачал головой. "Ну и народ пошёл – только и делают, что про убийства трещат". Мысль о том, что это может касаться Эрхарда, даже не возникла – они с этим угрюмым здоровяком столько раз вытаскивали друг друга из передряг, что подобные подозрения казались смешными.

В бане пар ударил в лицо, смывая остатки похмелья. Бодж с наслаждением растянулся в горячей воде.

– …и этот урод без мизинца жизнь у человека отобрал! – гремел голос из соседнего бассейна.

– Как так вышло?

– Да из—за бабы! Дом поджёг, сволочь!

Бодж фыркнул, брызгая водой. "Да ну вас, с вашими страшилками. Как будто все вокруг только и делают, что дома жгут". Он мысленно представил, как расскажет эту нелепицу Эрхарду вечером за кружкой эля. Уж тот—то точно скривит своё вечно недовольное лицо и буркнет что—то вроде "Идиоты кругом развелись".

Вытираясь грубым полотенцем, Бодж вдруг засмеялся. Эх, Эрхард, Эрхард… Какой же ты всё—таки ворчун, но друг – хоть куда. Все эти разговоры про каких—то людей без мизинца казались теперь просто глупой случайностью. В конце концов, сколько в городе людей с травмами? Да и кто посмеет тронуть его, Боджа, если за спиной стоит такой медведь, как Эрхард?

Мысль о вечерней встрече с другом согревала лучше банного пара. "Главное – не забыть купить того самого крепкого эля, что Эрхард любит", – решил Бодж, уже предвкушая, как будет подкалывать друга этими дурацкими слухами.

***

Бодж вышел из бани, освеженный и бодрый, но странные разговоры о человеке без мизинца все еще крутились в голове. "Эрхард бы посмеялся над этими глупостями", – подумал он, направляясь к рынку. Надо было купить провизии, да и бутылку того крепкого эля, что так любил его друг – после вчерашнего они оба заслуживали доброго пойла.

Базар встретил его привычным гамом. Возле винной лавки Бодж задержался, прицениваясь:

– Этот слишком кислый, – пробормотал он, пробуя на вкус предложенный образец.

–А вот этот… – он причмокнул губами, оценивая послевкусие, – да, в самый раз. Крепкий, с дымком, как любит Эрхард. Две бутыли, заверни.

Только отошел от прилавка, как услышал знакомый голос:

– Бодж? Не думал встретить тебя среди бела дня, – Юнг держал за руку Августа, в то время как Катерина карабкалась ему на плечи.

– Командир?.. – Бодж внутренне поморщился. Именно сейчас, когда он спешил к Эрхарду с хорошим элем…

Аврора появилась словно из ниоткуда:

– Добрый день, Бодж! Можете ли хоть вы рассказать о том задании! Мой муж хранит молчание, как рыцарский орден.

Бодж мельком взглянул на Юнга, но тот лишь пожал плечами. Пришлось кратко описать несколько разрушенных домов, опустив кровавые подробности. Особо отметил спасённую девочку у Эрхарда.

– …и вы считали это 'недостойным упоминания'? – Аврора сверлила мужа взглядом.

– Просто рабочие моменты, дорогая, – Юнг поцеловал её в лоб, что явно смягчило ситуацию.

Попрощавшись, Бодж направился к мясным рядам. Унганд, старый знакомый мясник, уже махал ему:

– Лучший кусок вяленого, как обычно?

– Именно так, дружище, – Бодж бросил монету на прилавок.

– Для вас – без денег, господин. Не забыл, как вы тех грабителей…

В следующий раз заплачу сполна, – отмахнулся Бодж, заворачивая мясо в ткань.

Когда он уже направлялся к выходу с рынка, за спиной прошелестело:

– …без мизинца… бойся…

Оборачивается – в толпе лишь мелькает тёмный плащ.

"Чёртовы загадки", – проворчал он, поправляя узелок с провизией и бережно прижимая к груди завернутые в ткань бутыли с элем. Мысли о девочке не давали покоя. Да и проверить… нет ли у Эрхарда новых ран? В конце концов, что может быть лучше хорошего эля и дружеской беседы, чтобы развеять все эти глупые слухи?

***

Стук в дверь прозвучал как выстрел в тишине.

– Ты кого-то ждёшь? – нахмурилась Эсмеральда.

Эрхард молча отодвинул тарелку, его стул громко скрипнул по полу. Дверь открылась с привычным скрипом, но на пороге никого – только ветер шевелил смятый листок у его ног.

"Во всём виноват безмизинцевый" – буквы были выведены неровно, будто писалось в спешке. Эрхард усмехнулся, но в глазах мелькнуло что—то холодное.

– Очередной шутник? – Эсмеральда взяла листок, её брови поползли вверх. – Какой-то… странный рассказ. Будто пытаются сделать из тебя персонажа дешёвой трагедии.

Её пальцы вдруг дрогнули на слове "женщина". Эрхард резко поднял голову, но в этот момент…

Три чётких удара в дверь. Не стук – а словно кто-то отмерял секунды между ударами. Эрхард неосознанно провёл рукой по рукояти ножа, всё ещё сжав в другой руке злополучный листок.

***

Бодж постучал в дверь Эрхарда второй раз, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Дверь распахнулась, обнажив хмурое лицо друга.

– Ну наконец-то! Уже думал, ты там с Реналь в куклы играешь вместо того, чтобы…" Бодж замолчал, заметив напряжение в плечах Эрхарда. "Что-то случилось?

– "Чёртовы шутники," – проворчал Эрхард, пропуская его внутрь. "То листок подбросят, то…"

В доме пахло свежим хлебом и воском. Реналь в новом синем платье возилась с тряпичной куклой. Увидев Боджа, девочка заулыбалась:

– Дядя со шрамом пришёл!

– Шрам? – Эсмеральда прикрыла рот рукой. – Больше похоже на след от шпаги фехтовальщика – ровный такой, аккуратный.

– Фехтовальщики хоть бы раз попали в цель, – фыркнул Бодж, опускаясь на скамью. Так что за листок?

Эрхард швырнул на стол смятый пергамент. – Читай сам.

Бодж развернул листок. Те же слова, что он слышал сегодня в бане. "Чёрт возьми… Так это не случайность."

Тройной стук в дверь заставил всех вздрогнуть. Бодж и Эрхард бросились к выходу.

Переулок был пуст, если не считать мелькнувший край плаща за углом. Они рванули в погоню, ноги сами помнили каждый поворот. Человек в плаще нырнул в узкий проход между пекарней и красильней.

"Обойду!" – крикнул Эрхард, сворачивая направо.

Бодж ворвался в проход и замер. На земле корчился человек, тёмное пятно расползалось по его груди. Не стрела – тонкий стилет торчал между рёбер.

– Кто… – Бодж присел на корточки, хватая умирающего за плечо.

Губы незнакомца шевельнулись. – Пла… мян… – Кровь хлынула изо рта. Тело обмякло.

Эрхард подбежал с другой стороны, запыхавшийся.

– Мёртв?

– Да. Успел только бормотать про какое-то пламя. – Бодж разжал пальцы мертвеца – в них был зажат ещё один листок.

Эрхард выругался, прочитав: – Они знают. Следующий – ты.

– Не шпионы, – Бодж медленно поднялся. – Кто—то играет с нами. И правила знает только он.

Тень от высокой крепостной стены легла на переулок, когда они шли докладывать Юнгу. Где-то в городе уже зажигали первые фонари, но темнота между домами казалась гуще обычного.

***

Трое в темных плащах прижались к стене полуразрушенного сарая, наблюдая за бегущими друзьями.

– Босс, давай прикончим их пока терять нечего, – прошипел младший, нервно теребя рукоять кинжала. Его пальцы то и дело постукивали по металлу ножен.

Главарь резко схватил его за запястье: – Приказ командующего Димтриха – не трогать. Руки прочь от оружия.

– Но почему? – второй шпион пригнулся ниже, когда Бодж обернулся. – Мы же могли бы…

– Потому что у старого лиса на них особые планы, – в голосе главаря сквозь официальный тон пробивалось что—то личное. Он на мгновение задумался, глядя вслед убегающим. – Десять лет назад он вытащил меня из—под обрушившейся стены в Хельмгардском походе. До сих пор зову его 'командиром', хоть он уже три года как командующий.

В его глазах мелькнуло что-то, что заставило младших замолчать.

– Интересно, что он задумал с этой крепостью… – главарь провел рукой по подбородку, ощущая шрам, оставшийся с того самого похода. – Но если Димтрих хочет этих двоих живыми – значит, в этом есть смысл.

Глава 4

Не откладывая на завтра, Бодж и Эрхард почти бегом направились к дому Юнга. Вопрос о "безмизинцевом" продолжал сверлить их сознание, не находя логичного объяснения.

– Папа, еще один раз! – звонкий голос Катерины раздался из—за закрытой двери, когда друзья поднялись на крыльцо. Их резкий стук прервал детский смех.

Дверь распахнулась, обнажив удивленное лицо Юнга. В проеме мелькнула испуганная Катерина, прижавшая к груди куклу.

– Выглядите, будто видели призраков, – нахмурился командир, заметив бледность гостей.

– Не для ушей детей, – сквозь зубы процедил Эрхард, бросая взгляд на девочку.

Юнг жестом пригласил их в кабинет, плотно прикрыв дверь с резной филенкой. В комнате пахло воском и старым пергаментом.

– Говорите, – он оперся о массивный дубовый стол, покрытый картами.

Бодж выложил на стол окровавленный листок. Их рассказ прерывался, накладывался, как будто оба торопились выплеснуть увиденное. Юнг слушал, постукивая пальцами по дереву. Когда они закончили, в комнате повисло молчание.

– Я не удивлен, – наконец сказал командир, проводя рукой по подбородку. "Подозревал неладное с тех пор, как в восточном крыле нашли подкоп. Завтра на совете командиров подниму этот вопрос."

Он резко встал, его тень заколебалась на стене, сливаясь с очертаниями крепости на карте.

– А пока – ни слова. Ни жене, ни подчиненным. Если шпионы среди нас, они не должны знать, что мы в курсе."

Когда Бодж и Эрхард вышли во двор, луна уже пряталась за крепостными стенами. Где—то в темноте трещали сверчки, но оба друга слышали только собственные мысли, полные тревожных догадок.

***

Собрание, как и предупреждал Юнг, началось ровно в девять. Командующий Оргет, тяжёлой походкой прошедший к головному столу, сразу взял слово:

– Две проблемы на повестке. Первая – набеги разбойников на окраинные деревни. Вторая… – Он сделал паузу, обводя взглядом семерых командиров. – …в наших стенах завелись крысы. Предложения?

Первым поднялся Неол, молодой командир кавалерии:

– Разрешите высказаться, командующий. По первому вопросу: предлагаю либо временное переселение жителей к крепостям, либо их военное обучение. Что касается шпионов… – Он развёл руками. – Без данных – только гадать.

Старый Готлин хмыкнул, поправляя шрам на щеке:

– Переселение? В наших казармах и так яблоку негде упасть. А вот обучение – дело здравое. Дать мужикам топоры да копья – пусть сами свои очаги охраняют.

В зале повисло молчание. Оргет постучал костяшками по дубовому столу:

– Вижу, альтернатив нет. Значит, утверждаем обучение. Теперь о крысах…

Юнг, до этого молча наблюдавший за собранием, медленно поднялся:

– Проверить списки прибывших за последние годы. Выявить подозрительных – установить слежку.

Оргет кивнул, его седая борода колыхнулась:

– Шесть лет назад начались первые странности. Берите записи за этот срок. – Он пристально посмотрел на Юнга. – И выбирайте людей тщательно. Только проверенных.

– Так точно, – ответил Юнг, сдерживая раздражение. Почему именно ему эта рутинная работа?

– Совещание закрыто, – объявил Оргет, первым направляясь к выходу. За его спиной сразу начался гул обсуждений.

***

Бодж прислонился к каменной стене барабанил пальцами по рукояти кинжала:

– Ну что, командир? Каков вердикт командующего?

Юнг сжал переносицу, оставляя на лице глубокие морщины:

– Проверить все учетные записи со времен Последней войны. И конечно, этим должен заняться именно я. – Он пнул камень, который с глухим стуком покатился по мостовой. – Как будто у меня других дел нет.

– Со времен войны?! – Бодж округлил глаза. – Да там полжизни провести можно! И что мы вообще надеемся найти?

Юнг понизил голос до шепота, бросая осторожный взгляд по сторонам:

– Я предлагал проверить только последний год. Но Оргет убежден – корни уходят в военные годы. Именно тогда начались первые странности.

Эрхард хмыкнул, скрестив массивные руки на груди:

– Отличная инициатива, командир. Теперь вместо тренировок будем перебирать пожелтевшие пергаменты.

– Альтернатив не было! – Юнг резко развернулся к ним, плащ взметнулся за спиной. – Никто больше не предложил ничего внятного.

Бодж присвистнул:

– Значит, все записи с тех пор, как закончилась война… И вся работа – на нас. Удобно, ничего не скажешь.

Эрхард тяжко вздохнул:

– Ладно, возьмем весь отряд – быстрее разберёмся.

– Нельзя, – Юнг резко опустил руку в запрещающем жесте. – Только те, кому доверяю полностью. После вчерашнего… – Его глаза сузились. – Шпионом может оказаться любой, кто пережил ту войну. Даже из наших.

Бодж наклонился ближе, с игривой ухмылкой:

– А нам—то вы почему доверяете? Вдруг мы и есть те самые "военные призраки"?

Юнг неожиданно улыбнулся:

– Потому что я знаю, где каждый из вас был в решающий день битвы при деревне Тлен. – Его лицо вновь стало каменным. – Но у некоторых в отряде есть… белые пятна в военной истории. Вот их и будем проверять.

– И сколько же этих "проверенных ветеранов"? – поинтересовался Эрхард.

– Пятеро, кроме вас. – Юнг достал из кармана потрепанный список. – Встречаемся у архива через два часа.

Бодж вдруг оживился:

– Чем быстрее начнём – тем раньше к элю приступим!

– Главное – без лишнего шума, – предупредил Юнг, поправляя перевязь меча. – Официально отряд будет отрабатывать старые военные манёвры с Готлином.

Эрхард кивнул:

– Тогда через два часа у архива. И да хранят нас боги от этих военных воспоминаний.

***

Пыльные страницы хрустели под пальцами Митча, когда он поднял голову:

– Командир, а по каким именно признакам мы ищем подозрительных?

Юнг, не отрываясь от своего фолианта, провел пальцем по строчкам:

– Смотрим частоту въездов, откуда прибывали, с какими целями… Особенно тех, кто появлялся регулярно после войны.

Бодж шумно захлопнул свою книгу:

– Вот это поворот! Значит, нам даже не сказали, что конкретно искать? – В его голосе зазвучали язвительные нотки.

Юнг вздохнул, потирая переносицу:

– Оргет дал лишь общие указания. Да и… – он замявшись, отвернулся, – спешил начать проверку.

– Ах вот как! – Эрхард с грохотом отодвинул стул. – Значит, полдня копались не в том месте? Отлично, просто отлично.

Солнечный луч, пробивавшийся через узкое оконце, давно сменился тусклым светом масляных ламп. Юнг закрыл свою книгу с глухим стуком:

– На сегодня хватит. Завтра с рассветом продолжим.

Бодж потянулся, с наслаждением хрустнув позвонками:

– О, великодушный наш командир! А я уж думал, вы решили похоронить нас здесь – медленно и изысканно, под аккомпанемент скрипа пергаментов.

– Хватит! – Юнг резко встал, его тень заколебалась на стеллажах. – Работы еще на два дня минимум. И я не хочу больше слышать эти шутки.

В воздухе висела густая пыль веков, смешанная с запахом плесени и усталости. Один из стеллажей скрипнул, будто вторил настроению командира.

***

Эрхард с трудом открыл дверь, его плечи отяжелели от усталости. В прихожей пахло жареным луком и чем—то домашним, что сразу расслабило его напряженные мышцы.

– Ты весь в пыли, словно в архивах сражался, а не бумаги читал, – Эсмеральда встретила его у двери, тут же смахнув пальцем серый налет с его плеча.

– Хуже, – Эрхард тяжело опустился на скамью, снимая сапоги. – Думал, ослепну от этих чертовых свитков.

Эсмеральда принесла кувшин с водой и тряпицу:

– Реналь уже спит. Расскажешь, что нашли?

– Ничего и всё сразу, – он устало провел рукой по лицу, оставляя влажные полосы от умывания. – Столько имён, дат, записей… Как искать иголку в стоге сена.

Она села рядом, её тёплые пальцы принялись разминать его одеревеневшие плечи:

– Но ты же что—то заметил?

Эрхард замер, закрыв глаза под её прикосновениями:

– Один купец… слишком часто приезжал. Каждый раз с разными товарами, но всегда перед важными событиями в крепости.

Эсмеральда остановила руки:

– Ты думаешь…

– Не знаю, что думать, – он резко встал, зашагал по комнате. – Но завтра проверим его последнюю явку. Юнг уже отправил людей.

Тишину нарушил только треск дров в очаге. Эсмеральда подошла к нему, мягко положив руку на его грудь:

– А пока – ужин и сон. Завтра будет новый день.

Эрхард наконец расслабился, обняв её за талию:

"Ты права. Хотя бы ради таких моментов стоит возвращаться домой."

В спальне Реналь тихо посапывала, сжимая в руках новую куклу. Эсмеральда потушила свечу, оставляя комнату в тёплом полумраке огня из очага.

***

Утро золотистыми лучами разливалось по кухне, когда Эсмеральда, сияя как рассвет, наклонилась к Эрхарду:

– Неужели в архивах столько интересного, что вас затянуло на несколько дней?

Эрхард медленно перевернул лепешку на сковороде, избегая её взгляда:

– Обычная рутина. Проверяем, кто когда посещал крепость. – Масло зашипело, будто подчеркивая его уклончивость.

– И рыцарям теперь положено быть писцами? – она игриво ткнула вилкой в его ладонь. – Или это связано с тем… плащом?

Ложка в руке Эрхарда замерла. Через окно доносились крики утренних торговцев, слишком жизнерадостные для этой темы.

– Да, – он наконец посмотрел ей в глаза. – Но подробностей не могу рассказать. Ради вашей же безопасности.

Эсмеральда отпила глоток чая, оставив на краю чашки следы ягодной помады:

– Тогда просто пообещай мне быть осторожным. – Её улыбка вдруг стала серьёзной. – И Реналь сегодня идёт со мной в мастерскую. Пора учить её ремеслу.

Когда она встала, солнечный луч поймал её профиль, и Эрхард на мгновение забыл о войнах и заговорах.

– Вернусь поздно, – пробормотал он, провожая её взглядом.

У порога она внезапно развернулась. Их губы встретились – быстро, но с такой теплотой, что даже закалённый в боях воин почувствовал, как дрогнули его пальцы. Это длилось меньше вздоха, но оставило после себя обещание продолжения.

– Жду с нетерпением, – её шёпот смешался со звоном бубенчиков на двери.

Эрхард остался один с остывающим завтраком и странным чувством – будто этот мимолётный поцелуй был одновременно прощанием и обещанием.

***

Архив встретил их все той же вековой пылью, оседающей на латах. Бодж щелкнул пальцами по пергаменту, оставив жирный отпечаток.

– Ну что, командир, продолжаем наше увлекательное путешествие в мир бюрократии? – его голос звучал неестественно громко в тишине подземелья.

Юнг даже не взглянул в его сторону, продолжая изучать свиток:

– Если бы ты тратил столько же энергии на работу, сколько на болтовню…

Эрхард сидел в углу, его массивная фигура казалась неуместной среди хрупких стеллажей. Внезапно его пальцы замерли на одной из записей.

– Бодж, – его голос стал странно глухим. – Ты не помнишь, Эсмеральда из какой деревни?

Бодж поднял голову, шрам на щеке покраснел:

– Тлена. Почему спрашива… – Его глаза расширились. – О нет. Только не это.

Пергамент выскользнул из рук Эрхарда. Внезапно архив исчез – перед глазами встал кровавый дым поля боя…

***

Шесть лет назад. Деревня Тлена.

Дождь начался на рассвете, превращая поле перед Тленой в болото. Эрхард стоял в первых рядах, чувствуя, как капли воды стекают под его латы. В двадцати шагах – первые шеренги имперцев, их алые плащи мокрыми пятнами выделялись в утреннем тумане.

"Готовы?" – крикнул Вол, их командир. Его голос, обычно такой уверенный, сегодня звучал напряженно.

Горн протрубил атаку. Первые стрелы взмыли в небо, и ад начался.

Эрхард парировал удар, чувствуя, как вибрация от клинков отдается в его костях. Рядом Бодж сражался как демон, его меч описывал кровавые дуги. Внезапно – оглушительный грохот. Земля вздыбилась под ногами.

– Что за чертовщина?! – закричал кто-то слева.

Первая бомба разорвалась в центре их построения. Кусок земли размером с лошадь взлетел в воздух вместе с тремя их бойцами. Кровь и грязь смешались в отвратительную кашу.

– Сомкнуть ряды! – ревел Вол, но его голос тонул в канонаде.

Эрхард увидел, как следующий взрыв подбросил в воздух Юнга. Его тело перевернулось дважды, прежде чем упасть в грязь.

– Юнг! – Эрхард сделал шаг вперед, но в этот момент чей-то меч скользнул по его ладони. Острая боль – и он увидел свой мизинец, летящий прочь. Кровь хлестала из раны, смешиваясь с дождем.

– Держись! – Бодж появился рядом, его щека была рассечена. Стрела торчала в его наплечнике, но он, казалось, не замечал этого.

Тогда они увидели их – десяток всадников, прорывающихся к командному холму. Вол стоял там один, его меч сверкал в редких лучах солнца.

– Командир! – закричал Эрхард, но было уже поздно.

Первый всадник взорвался в пяти шагах от Вола. Потом второй. Третий. Грохот стоял такой, что у Эрхарда заложило уши. Когда дым рассеялся, от холма осталась лишь воронка.

Юнг, весь в грязи, поднялся на колени. Его глаза были пусты.

– Они убили… Они убили командира… – кто-то прошептал.

Но битва еще не была проиграна.

– Слушайте меня! – Юнг, теперь уже новый командир, собрал уцелевших. – "Мы берем их же оружие!"

Имперские бомбы, обмазанные грязью и обвязанные гвоздями, полетели обратно в ряды нападавших. Каждый взрыв теперь приносил им победу.

Когда имперцы побежали, Эрхард стоял посреди поля, сжимая окровавленную тряпку на месте мизинца. Дождь смывал кровь с его доспехов, но не мог смыть ужас из глаз.

И тогда они нашли их – десять "выживших", выходящих из погреба сожженной деревни. Девушка в белом платье, не тронутом грязью, смотрела прямо на Эрхарда.

– Меня зовут Эсмеральда, – сказала она, и ее голос звучал слишком чисто для этого ада.

***

Архив. Настоящее время.

– Вот список погибших из Тлены, – Бодж развернул пергамент дрожащими руками. – Десять имен. В том числе… Эсмеральда Валрен.

Эрхард вскочил, опрокинув скамью. Его лицо стало каменным:

– Это… не может быть.

Юнг медленно поднялся, его рука легла на рукоять меча:

– Объясни, Бодж. Ты уверен?

– Я сам хоронил её, – голос Боджа стал вдруг очень тихим. – Она лежала у колодца с… – он провел пальцем по своему шраму, – точно таким же порезом.

В дальнем углу архива что—то звякнуло. Все обернулись – просто упал старый замок. Только Эрхард заметил, как дрогнула тень в проходе между стеллажами.

– Значит, та, что сейчас в моем доме… – Эрхард сжал кулаки.

Юнг резко поднял руку:

– Тише. Если это правда, то мы уже в ловушке.

Пыль веков медленно оседала на их доспехах, смешиваясь с потом. Где-то над ними, в крепости, часы пробили полдень. Но в подземном архиве время словно остановилось шесть лет назад.

***

Стук в дверь раздался ровно в полночь. Эсмеральда открыла, ожидая увидеть Эрхарда, но перед ней стояли семь вооруженных мужчин.

– Где Эрхард? – спросила она, цепенея от дурного предчувствия.

Бодж переступил порог без приглашения: – Сначала ты ответишь на наши вопросы. Почему именно вас пощадили шесть лет назад?

– Я же говорила – для опытов… – голос ее дрогнул.

– Врешь! – Бодж бросил на стол окровавленный нож. – Твой сообщник Тод рассказал всё. После того как мы оторвали ему три ногтя… А когда начали отрезать пальцы по суставам – запел как птичка.

Эсмеральда побледнела, но собралась: – Какие доказательства? Может, вы просто пытаетесь опорочить меня?

Юнг холодно улыбнулся: – Пять арестованных. Всех допрашивали отдельно. Показания совпадают слово в слово.

В этот момент раздался свист стрелы. Первый солдат рухнул с торчащим из глаза древком. Вторую стрелу поймал щит, но третья пронзила горло Митчу.

Эсмеральда преобразилась – в ее руке блеснул тонкий стилет. Одним движением она перерезала горло ближайшему солдату. Кровь фонтаном хлынула на дубовый пол.

– Засада! – закричал Юнг, но сам получил стрелу в плечо. Бодж рванулся к выходу, но ноги вдруг стали ватными.

Из темноты вышел высокий незнакомец: – Не бойтесь, это просто снотворное. Ваши товарищи… получили не столь мягкое обращение.

Эсмеральда наклонилась к теряющему сознание Боджу: "Передайте Эрхарду… – ее голос звучал странно нежно, – что наша любовь была настоящей. Как и к Реналь.”

Последнее, что увидел Бодж перед тем как погрузиться во тьму – как пятеро теней растворяются в ночи, а на пороге остаются лишь пять трупов их товарищей.

***

Яркий солнечный луч пробивался сквозь ставни, падая прямо на лицо Боджа. Он застонал, прикрывая глаза ладонью.

– Бодж, ты очнулся? – голос Юнга звучал слишком громко.

– Тише, командир… – Бодж скривился от боли. – Череп трещит, будто по нему маршировал отряд гномов в железных сапогах.

Юнг слабо усмехнулся, переворачиваясь на койке:

– А ты попробуй проснуться со стрелой в плече. Вот тогда узнаешь, что такое настоящая…

Дверь скрипнула. В проеме стоял Эрхард, его лицо озарилось при виде бодрствующих друзей.

– Наконец-то! – он шагнул вперед, но тут же сдержал порыв. – Вы пролежали без сознания одиннадцать дней.

Бодж с трудом приподнялся на локтях:

– Одиннадцать… А мне снилось, будто мы проспали пять лет. Империя пала, у тебя трое детей…

– А моя жена каждый день навещала? – Юнг хмыкнул, но сразу скривился от боли в плече.

Эрхард сел на свободную койку, его лицо стало серьезным:

– Шутки шутками, но вас едва не похоронили. Стрелы вошли глубже, когда вы упали. Алхимики два дня боролись за ваши жизни. – Он замолчал, глядя в окно. – Что… что случилось с Эсмеральдой?

Юнг обменялся взглядом с Боджем, затем медленно начал:

– Она… оказалась шпионкой. Когда мы попытались ее задержать… – Он описал события той ночи, опуская самые кровавые подробности.

– …перед тем как уйти, она сказала передать, что любит тебя и Реналь. И что вы еще встретитесь.

Эрхард сжал кулаки. Долгое молчание прервал только скрип кровати, когда Бодж повернулся к стене.

– Я… мне нужно время. – Эрхард встал, его голос дрожал. – Реналь ждет меня к ужину.

Когда дверь за ним закрылась, в лазарете воцарилась тишина, нарушаемая лишь каплями лекарства, падавшими из подвешенной склянки.

Глава 5

– Как вас могли раскрыть?! – голос Лендана походил на скрежет стали по камню. Его чёрная накидка, скрывавшая даже лицо, колыхалась от резких движений. – Я лично отбирал вас из приютов! Учил! А вы… Он резко оборвал фразу, сжав кулаки. – Семь из десяти. Семь! Провал, достойный повешенья.

Эсмеральда стояла на коленях, подбородок дрожал, но взгляд не опускала.

– Простите, господин Лендан.

– За что просишь прощения? – он медленно обошёл её, как хищник. – За то, что вас вычислили по цепочке? За то, что моим лучшим бойцам пришлось рисковать, вытаскивая вас из-под носа палачей «Несокрушимой»? Или за то, что теперь командование королевства знает – мы снова действуем?

Она сглотнула. – Они сказали… что остальных пытали. Долго. Что признались все, кроме меня.

Лендан замер. Даже дышать, казалось, перестал.

– В «Несокрушимой» ломают даже камни, – наконец произнёс он, и голос вдруг стал почти человеческим. – Если они ещё дышат – то лишь потому, что палачи не дошли до горла. Но души там уже нет.

– Не верю! – Эсмеральда рванулась вперёд, но стражи тут же прижали её к полу. – Они выдержали! Должны были!

– Пять лет назад под Тленом мы тоже верили, что выдержим, – Лендан резко повернулся к окну. За стёклами лизал камни багровый закат. – Помнишь? Мы почти уничтожили командование королевства. Почти. А потом они переломали нам хребет. И знаешь, кто дал последний толчок?

Она молчала.

– Командир Юнг. Тот, кого командующий ненавидел больше всего.

Тишина повисла, как петля.

– Но теперь… Лендан развернулся, и в его позе вдруг появилась звериная уверенность. – Теперь у нас есть новый план. Тот, что командующий вынашивал все эти годы. И твой провал – лишь шаг в его танце.

Эсмеральда осторожно подняла голову: – Какой план?

– Ха. Тень улыбки скользнула под капюшоном. – Если бы знала – уже была бы мёртва. Он махнул рукой стражам. – Отведите её. Пусть отдохнёт. Через два часа – к командующему. Он… захочет услышать всё лично.

Когда дверь захлопнулась, Лендан швырнул кубок в стену.

– Чёртов Тлен, – прошипел он. – Но теперь мы сожжём вас изнутри.

***

Звук медных фанфар, напоминающий крик раненого орла, разорвал тишину коридоров цитадели. Массивные дубовые двери с черненой стальной фурнитурой медленно распахнулись, открывая путь в тронный зал. Воздух здесь был густым от запаха ладана и масла для доспехов, смешанного с едва уловимым металлическим привкусом крови – последнее напоминание о недавней казни.

Зал поражал своей продуманной геометрией устрашения. Высокие своды, украшенные фресками с изображением побед Империи, давили на вошедших своим масштабом. Десятки окон, обрамленных алыми шторами с золотой вышивкой в виде императорских орлов, пропускали косые лучи заходящего солнца, превращая зал в подобие гигантской жаровни. По бордовому ковру, ведущему к возвышению, медленно шла Эсмеральда, чувствуя, как взгляды стражей в черных лакированных кирасах буквально прожигают ей спину.

На семиступенчатом возвышении стоял трон – не помпезное золотое кресло, а массивная конструкция из черного дуба и стали. В нем, откинувшись на спинку, восседал Димтрих. Его черный мундир, лишенный орденов и украшений, лишь подчеркивал бледность лица и холодный блеск глаз. Единственным намеком на статус был тонкий серебряный шнур через плечо – знак командующего армиями Империи. Справа, в нише, замер советник Злинген, его лицо скрывал глубокий капюшон серой мантии, а руки, сложенные на животе, были обтянуты перчатками из человеческой кожи – или так казалось при этом освещении.

– Всем выйти, – голос Димтриха прозвучал тихо, но четко, как удар хлыста. Стража исчезла бесшумно, тяжелые двери закрылись с глухим стуком.