Иные жизни. Книга II

Рэй. Глава I.

Как и многие проживающие в пансионате, Рэй просыпался с первыми лучами солнца и наслаждался последними днями своей жизни. Вот уже на протяжении года он ценил каждый отведенный ему день как никогда ранее. Все изменилось в тот день, когда она появилась в пансионате. Несмотря на свой преклонный возраст, Рэй помнил этот день в красках, как и помнил все дни, проведенные с Маргарет.

Сидя на деревянном стуле с высокой спинкой, он смотрел, как рассветные лучи поднимаются из-за холма и заливают луг, поросший зеленой травой. В его душе были удовлетворение и покой, которые не могли нарушить звуки шаркающих щеток по вставным зубам, воды, льющейся из кранов и душевых леек, металлических сеток под весом переворачивающихся во сне тел и лающего кашля, доносящегося из соседних комнат. У него было такое чувство, что обитатели пансионата, не вынося проблемные вопросы на обсуждение, договорились о том, что в эти предрассветные часы у каждого будет время побыть наедине с самим собой. Многие из них, как считал Рэй, в эти часы вспоминали свои детские годы, юношеские порывы, ошибки молодости и принятые в зрелости ключевые решения. Он же в свою очередь думал о ней, которая мирно спала в своей комнате, отделенной от его еще тремя. В отличие от всех обитателей пансионата она не любила просыпаться по утрам и вставала только под звук будильника, напоминавшего о водных процедурах и завтраке в обеденном зале.

Тогда-то он и выходил из своей комнаты легкой переступью, по-мальчишески ступая по скрипучим половицам коридора, направляясь к ее двери. На протяжении более чем полугода это был их постоянный ритуал. Его задача заключалась в том, чтобы, находясь на расстоянии трех комнат от Маргарет, все же быть первым, кого она увидит этим утром. Так, например, мисс Стюарт, соседка Маргарет, непременно хотела с самого утра поделиться с ней своими снами. Мистер Вагнер из комнаты напротив желал обсудить, что будет на завтрак, несмотря на установленное меню. А миссис Коллинз, находясь в преклонном возрасте, забывала о существовании Маргарет и при каждой встрече заново знакомилась с ней. И нужно отдать должное Рэю: несмотря на все преграды, он уже две недели подряд удерживал пальму первенства.

Так было и вчера. Рэй бодро, опередив всех остальных постояльцев, оказался у двери Маргарет, которая была открыта в ожидании его появления. Она стояла у зеркала и расчесывала светлые волосы, почти не тронутые сединой, хотя была всего на пару лет моложе Рэя. Повернувшись к нему, Маргарет, как всегда, улыбнулась и жестом показала, что ей осталось совсем немного. Из уроков прошлой жизни Рэй знал, что в таких ситуациях нужно просто терпеливо ждать.

Выйдя в коридор Маргарет нежно взяла его под руку, и они направились к обеденному залу. Их тесное общение не вызывало усмешек или укоров у других жителей пансионата, каждый из которых прожил долгую жизнь. Рэю казалось, что сейчас они все пребывают в стадии отрешенности от внешнего мира, и подобно ему, все погружаются в воспоминания о светлых моментах их прошлых жизней. А найдя их им просто незачем более вмешиваться в чужие судьбы, ибо у каждого из них наравне со светлыми воспоминаниями, есть воспоминания о ошибках, которые в свою очередь погружают их в грезы о непрожитых жизнях, где они всенепременно, являясь творцами этих вселенных, обретают счастье.

Когда они подошли к дверям обеденного зала, он слегка подтолкнул ее в сторону, и они оказались у большого окна. Пропустив следующих за ними обитателей, Рэй, переполненный чувствами, взял Маргарет за руку и наконец решился открыться.

– Похоже, я люблю тебя, – глядя в ее ясные глаза, произнес он.

– Похоже? Рей, да ты влюблен в меня с первого дня нашего знакомства! – рассмеялась Маргарет. – Но, я думала ты найдешь более подходящее место для признания в этом.

– В этом я всегда был профаном, – смутившись ответил он.

– Ничего страшного. Ты совершил мужественный поступок сказав это мне.

– Я долго не решался… Сомневался, правильно ли это по отношению к тем, с кем мы прожили свои жизни.

– О милый Рэй, я тебя понимаю. Но мне кажется, мертвые не стали бы осуждать наши чувства.

– Значит, ты тоже… испытываешь ко мне что-то?

– Конечно. Пусть и не с первого дня нашего знакомства, но все же, тебе удалось растопить мое сердце – она ему улыбнулась.

– Меня лишь тревожит одно, – ответил он. – Нам отведено так мало времени на то, чтобы быть вместе.

– Рэй… – она положила ладонь на его руку – Не нужно об этом сожалеть.

– Но ведь если бы мы встретились раньше… Все могло быть по-другому. Сколько времени мы потеряли.

– Дорогой, не стоит жалеть о непрожитой жизни. Здесь, находясь рядом, мы должны наслаждаться каждым моментом дарованным нам судьбой. Отбрось все предрассудки о прошлом и о том, что могло бы быть и просто живи этой жизнью.

– Да, непременно – с горечью в голосе ответил он.

– Хорошо, Рэй, до этого я никогда прежде никому этого не позволяла. Но тебе, дорогой, мой милый Рэй, я позволю в иных жизнях встретить меня раньше и избавить от всех тех невзгод, через которые нам предстояло бы пройти.

Приподнявшись на носочки, она поцеловала его в щеку. Это было ее первое по истине интимное прикосновение к нему, и оно наполнило все его тело теплотой. Теперь и он мог себе это позволить. Он нежно обнял и прижал ее к себе. Простояв так пару секунд, которые показались им обоим вечностью, они, держась за руку, направились в обеденный зал.

Сидя за столом, Рэй впитывал в каждый ее жест: плавный изгиб шеи, легкий запах, исходящий от тела, озорной смех над шуткой миссис Элиот, теплоту ее ладоней, сохранившуюся на его руках. Он наслаждался этим моментом и страх о будущего покинул его.

На следующий день, подкравшись к ее двери, он обнаружил ее запертой. Это было не доброе предзнаменование. Он постучал. Ответа не последовало. Он повернул ручку и открыл дверь.

Она лежала на кровати. Беспокойство улеглось. «Вот же соня, – подумал он, – не услышала будильник и проспала завтрак». Он подошел к ее постели и аккуратно прикоснулся рукой к плечу. Несмотря на это ее глаза не открылись. Он еще сильнее потряс ее за плечо. Ничего.

Он поднял взгляд и увидел за открытой дверью вопросительные лица обитателей пансионата.

– Позовите санитаров, – сказал он, и его собственный ровный голос удивил его.

Рэй смотрел на Маргарет и вспоминал их последнее утро. Он был благодарен ей за то, что смог – не в грезах, а наяву – забыть о прошлой жизни и перестать сожалеть о непрожитом. Но теперь, стоя у ее кровати и глядя на безжизненное тело, он, вопреки ее просьбе не сожалеть ни о чем, дал себе обещание: в иных жизнях сделать все, чтобы встретить ее раньше.

Дуглас. Глава I.

Дуглас всем своим нутром не любил этот сырой город с его вечно затянутым холодными тучами небом и бесконечным дождем. Не только природа вокруг него создавала постоянное ощущение тоски, но и архитектура города с высокими монолитными зданиями из серого бетона. Последние годы своей жизни он провел в дали отсюда – там, где небо не состояло из свинца, низко свисающего над головой, а было высоким и завораживало своей голубизной. Дуглас вспомнил бескрайние луга, заполненные зеленой травой, укрывавшие в себе постройки, служившие для местных жителей домами. Они достигали всего пару этажей и не могли соперничать с окружавшими Дугласа городскими небоскребами.

К его остановке прибыл общественный транспорт, борта которого не были покрыты хоть какой-то краской, и поэтому транспорт больше походил на металлический гроб. Еще одним из факторов, почему данную конструкцию можно было отнести к изделию похоронного бюро, было отсутствие окон. Двери транспорта распахнулись перед Дугласом, и он вошел в вагон, освещенный светодиодными рекламными экранами. В самом начале, когда он только перебрался в город, нахождение в ярко освещенном салоне транспорта для него являлось пыткой. Его взгляд постоянно цеплялся за яркие картинки на панелях, контрастирующие с блеклыми оттенками городской среды. Изысканный маркетинговый ход со стороны рекламных отделов крупных корпораций для большинства горожан являлся ежедневной пыткой. Он почувствовал легкий толчок, это означало, что транспорт сдвинулся с места.

Дуглас думал о пришедшем ему вчера на электронную почту сообщении. Письмо было от крупной корпорации. Ему не доводилось ранее слышать о ней, и поэтому он навел справки в глобальной сети. Исходя из данных, находящихся в свободном доступе, эта корпорация занималась передовыми научными разработками. После этого он внимательно изучил содержание письма. В нем кратко было изложено, что Дуглас, на основании биологических и физиологических особенностей, является одним из претендентов в новой программе по исследованию вселенной. В конце письма значилась внушительная сумма вознаграждения за участие в эксперименте.

Двери транспорта вновь распахнулись, и Дуглас вышел на остановке перед зданием корпорации. К высокой конструкции, состоящей из трех монолитных блоков, выступающих относительно фасадных стен здания, вела широкая длинная лестница. Идя по ступеням, он думал, что за последние месяцы лечение значительно истощило их бюджет, и указанная в письме сумма позволила бы исправить ситуацию.

На входе в здание его встретил охранник. Он считал, а затем загрузил данные Дугласа в систему охранной службы. Выдав ему электронный пропуск, охранник вежливо попросил подождать сотрудника для его сопровождения. Через пару минут возле рамки металлоискателя появился высокий мужчина в белом халате с копной черных кудрявых волос на голове. Он снял очки и присмотрелся, как бы сканируя Дугласа, а потом произнес:

– Добрый день, позвольте представиться, – пройдя сквозь металлодетектор, он протянул Дугласу руку. – Лео Артман, ведущий инженер центра исследования вселенной.

После быстрого рукопожатия Дуглас проверил карманы на наличие металлических предметов, и они проследовали вглубь большого холла, в конце которого была металлическая лестница, ведущая на второй этаж. По ней они поднялись к офисным помещениям. За время, проведенное на работе в крупных корпорациях, Дуглас привык к душным, слабо освещенным кабинетам. Здесь все было иначе. Вместо привычных стен длинный коридор и офисы разделяла стеклянная перегородка. В офисах находилось множество людей, одетых в такие же белые халаты, что и сопровождавший Дугласа инженер. Он обратил внимание, как на экранах больших мониторов пробегают строчки кода, и сотрудники центра пристально их изучают.

Лео Артман остановился у двери, обитой белым дерматином.

– Сейчас вам предстоит познакомиться с главой нашей корпорации. Услышанное для вас может показаться, как бы это выразиться получше, крайне необычным, но все же, все, о чем она вам поведает, существует в нашей с вами реальности. И хочу добавить лично от себя: кандидата подобного вам у нас, к сожалению, нет, поэтому вы являетесь ее последней надеждой. Более не имею права на вас давить, решение об участии в эксперименте остается за вами.

Он открыл дверь, и они зашли в просторный белый кабинет, стены которого были увенчаны множеством мониторов. В центре кабинета за большим письменным столом сидела пожилая женщина. Она увлеченно изучала документы, находящиеся у нее в руках. Лео Артман слегка кашлянул, чтобы привлечь ее внимание. Она перевела свой взгляд с документов на Дугласа, и он завороженно замер, глядя на ее изумрудные глаза. Слегка пригладив взъерошенную прическу своих пепельных волос, она улыбнулась им белоснежной улыбкой и указала на кресла, стоявшие напротив стола.

Лео и Дуглас присели на них. Немного помолчав, она начала диалог.

– Позвольте поблагодарить вас за то, что откликнулись на нашу просьбу и прибыли в центр. Мы рады вас здесь видеть, – в ее голосе слышалась усталость. – Лео, ты уже ввел его в курс дела?

– Нет, я подумал, что необходимо предоставить это вам.

– Что же, необходимости в этом нет. Ты как ведущий инженер более осведомлен обо всех тонкостях программы, и я с радостью останусь слушателем, лишь отчасти вносящим ремарки к твоему повествованию.

Лео Артман молча кивнул и начал.

– Дуглас, я думаю, что вы, как и любой гражданин государства, знакомы с базовыми основами построения вселенной, ведь это входит в школьную программу обучения. Поэтому мы сразу перейдем к сути эксперимента. Как вам должно быть известно, наша вселенная находится на стадии расширения. Достигнув своего максимального порога, она начнет сужаться, пока не достигнет своей критической массы. Это, в свою очередь, приведет к очередному взрыву, в следствие которого будет рождена новая вселенная. На протяжении многих лет данный центр изучает возможность перемещения между погибшими и новыми вселенными

Лео Артман остановился. Внимательно изучая Дугласа, он пытался понять, все ли ему ясно.

– Вижу, что у вас уже на этой стадии имеются вопросы.

– Вопросы? Нет, просто у меня в голове не укладывается, как подобное возможно, ведь вы переместитесь в момент гибели вселенной, а насколько я понимаю, любая из форм жизни там невозможна.

– Понятие времени здесь не совсем уместно, как, впрочем, и пространства в нашем обыденном его понимании. Вы должно быть знакомы с понятием квантового мира.

Дуглас утвердительно кивнул головой.

– Так вот, при гибели вселенной структура привычного для нас мира меняется. Остается лишь фундаментальная структура реальности, на базе которой в квантовых битах пространства-времени закодирована квантовая информация. В привычном для нас понимании, как, например, путешествие во времени, путешествия между вселенными попросту не существует. Единственный способ перемещаться между ними – это использовать перенос квантовых состояний через нуль-точку.

– То есть вы хотите сказать, что, используя промежуток времени между гибелью и зарождением новой вселенной, существует вероятность переноса квантовой информации в новую вселенную?

Лео Артман с уважением посмотрел на Дугласа. Он думал, что ввод его в курс дела будет более сложным процессом.

– Одним из принципов адроматического переноса является голографический, – продолжил Лео. – Наши исследования показали, что если информация о вселенной закодирована на ее границах, то есть в стадии разрушения и создания, то адроматический перенос позволяет осуществить перезапись данных в квантовых битах пространства-времени. Постараюсь вам объяснить проще: если представить вселенные как страницы книги, то путешествие между ними – это не их перелистывание, а переписывание текста на новом листе без перемещения руки.

– Насколько я понимаю, чтобы перемещаться между вселенными, достаточно лишь произвести запись данных о личности в квантовых битах, находящихся в новой вселенной.

– Совершенно верно, но не все так просто. При гибели вселенной всегда присутствует хаос, и структура квантового мира видоизменяется. Чтобы проще было представить, давайте укрупним процесс до атомов. Допустим, набор атомов находится рядом друг с другом, образуя определенную структуру. Хаос же приносит в нее изменения, и ряд атомов исключаются из нее. Оставшиеся же атомы, не подверженные воздействию хаоса, продолжают содержать в квантовых битах исходный код. Насколько мы можем судить, то определенные структуры остаются неизменными от вселенной к вселенной, тогда как другие разрушаются под воздействием хаоса.

– Вы хотите сказать, что это помещение, возможно, существовало в погибшей вселенной?

– Не в том виде, в котором мы его видим, а может, и вовсе не существовало, – в разговор вступила глава корпорации. – Те структуры, которые несут на квантовых битах неизменный исходный код, у нас принято называть «связанными», те же, что подвергнуты влиянию хаоса, – «сквозными». Я попробую вам объяснить на более понятных для вас примерах. Вы, должно быть, слышали, что во многих культурах существует понятие реинкарнации.

– Да, мне приходилось с ним сталкиваться. Это относится к религии, в которую верили мои предки.

– Что ж, тогда вы понимаете, о чем речь. Многие люди считают, что после смерти их телесной оболочки душа перерождается в новой форме спустя некоторое время. Хочу отметить, в чем-то они совершенно правы. Процесс перерождения действительно существует, только он происходит не в рамках одной вселенной. Сохранение исходного кода на квантовых битах и есть перерождение жизни, которое происходит в новой вселенной. То есть процесс, который в разных религиях может занимать до пары веков, на самом деле длится миллиарды лет.

– Если это действительно так, то, возможно, подобный разговор уже был в другой вселенной, – предположил Дуглас.

В диалог вступил Лео Артман.

– Здесь как раз и вступает теория хаоса. Не все из нас являются «связанными». Нам удалось установить определенную закономерность, с помощью которой мы определяем наличие неизменного исходного кода в квантовых частицах. Более того, мы выявили закономерности, которые характеризуют связь между несколькими «связанными». Эти структуры настолько прочные и неизменные, что встает вопрос об их создании. В свою очередь, структура «сквозных» подвержена влиянию хаоса, поэтому такие частицы, находясь в одной вселенной в непосредственной близости друг от друга, в иной могут располагаться на удалении в миллиарды световых лет. Более того, насколько мы можем судить, то в каждой вселенной «сквозные» могут взаимодействовать со «связанными», тем самым создавая в каждой вселенной свою реальность, отличную от предыдущей.

– Теперь перейдем к делу, – остановила его глава корпорации. – На основе проведенного анализа вселенных удалось выявить, что вы, являясь «сквозным», взаимодействуете с одной из главных целей нашего проекта.

Она перевела взгляд на один из экранов, по которому бежали строчки кода.

– Полноценно вывести на экран реальную картинку невозможно, но поверьте мне на слово, в определенной вселенной это вполне реальный человек, как и мы с вами. Анализируя код, мы знаем, что это девушка.

Она указала рукой на монитор рядом.

– А эти два кода уже ваши, если так можно выразиться. Посмотрите внимательно, видите отличия?

Дуглас присмотрелся и заметил различия в определенных рядах бегущих строк.

– На удивление, – продолжила она. – Основная структура кода остается неизменной, но при этом вы остаетесь «сквозным», так как этого исходного кода недостаточно, чтобы исключить влияние хаоса. Код, характеризующий вас, вы видите его справа – это код из иной вселенной, в которой находится девушка, являющаяся целью эксперимента. Код, который расположен слева, описывает вас в этой реальности. Изменения, внесенные хаосом в ваш код, позволили видоизменить реальность в другой вселенной. Поэтому в нашей реальности вы никогда не встретитесь с этой девушкой, тогда как в иной вселенной вы являетесь как минимум половыми партнерами. А теперь, Дуглас, ответьте мне на простой вопрос: вы верите, что судьбу можно изменить?

– Я считаю, что мы сами ее творим.

– Что ж, я тоже когда-то так считала, но вселенная устроена намного сложнее. Итак, попробую более четко сформулировать цель проекта. В другой реальности эта девушка связана с другим мужчиной. В исходном коде «связанного» зашита тривиальная ошибка. Она не влияет на его действия, пока не перейдет в фатальную стадию.

– Я думаю, это достаточно трудно для его восприятия, – вмешался Лео Артман. – Позвольте, я продолжу. Тем более, нам сегодня удалось полностью прочитать исходный код всех участников проекта.

Он многозначительно посмотрел на главу корпорации.

– Продолжайте, я еще только приступила к изучению отчета, – она указала на документы, лежащие у нее на столе.

– Ваша иная сущность, Дуглас, оказывает влияние на девушку, в которую влюблен мужчина с тривиальной ошибкой в коде. Изучив его исходный код, мы можем сделать вывод, что эта ошибка содержит задачу: «повстречать «связанного» раньше». Из последних отчетов следует, что их встреча не может произойти, пока ошибка не перейдет в фатальный режим. Из-за сложности исходного кода «связанного» мы не можем произвести запуск тривиальной ошибки. Однако мы можем повлиять на незначительную часть исходного кода «сквозного». Используя данный метод, можно изменить реальность для «связанных», и они смогут встретиться гораздо раньше.

Лео Артман выжидающе посмотрел на Дугласа.

– Для чего все это необходимо? – спросил Дуглас.

– Как я уже сказал, исходный код «связанных» устойчив и неизменен, тогда как код «сквозных» мы, по всей видимости, в силах изменить. Что мы имеем на данном этапе: в другой вселенной существуют два человека, которые любят друг друга, но не могут быть вместе. Причина банальна. На данном этапе существует другой человек, который вмешивается в их судьбы. В свою очередь, тривиальная ошибка в коде настолько незначительна, что не может запустить процесс изменения реальности на этой стадии.

– То есть тривиальная ошибка в любом случае приведет к изменениям в исходном коде?

– Да, определенно, но спустя какое-то время. Целями же нашего эксперимента являются: оценка степени влияния «сквозных» на ошибки, заложенные в исходных кодах «связанных»; изучение возможности перевода тривиальной ошибки в фатальный режим на более ранней стадии; наблюдение за процессом изменения реальности в иной вселенной.

– Очень масштабно. От такого голова идет кругом. Переписать реальность в иной вселенной? – Дуглас озадаченно посмотрел на Лео Артмана и главу корпорации.

– Это эксперимент, который позволит изменить многое, – ответила глава корпорации. – Лео, вы проделали хорошую работу, а теперь позвольте мне остаться на едине с Дугласом.

Лео Артман покорно встал со стула и покинул кабинет. Когда дверь за ним захлопнулась, глава корпорации встала из-за стола и подошла к Дугласу поближе.

– Всех ответов вселенной, Дуглас, мы, к сожалению, не имеем. Но так вышло, что в ряде случаев исходный код определенных сущностей хранит в себе фатальную ошибку, с помощью которой они способны помнить свои иные жизни. В разные времена и у разных культур это могли быть шаманы, гадалки, провидцы, маги. Так вышло, что и в моем коде содержится фатальная ошибка, с помощью которой я знаю, какая участь уготована моей дочери. Во всех вселенных, как бы они ни были подвержены влиянию хаоса, мою дочь ждет погибель от рук связанных с ней людей. Ее смерть всегда жестока и беспощадна. Мое сердце, сердце матери, разрывается в муках от того, что ей невозможно помочь. В этом центре проведено уже множество экспериментов, но изменить исходный код «связанных» и предотвратить смерть моей дочери ни в одном из них не удалось. Вы же, Дуглас, являетесь единственным претендентом, с помощью которого мы можем достичь успеха в исследованиях изменения реальности. И, зная о вашей нелегкой ноше, я думаю, вы готовы на этот эксперимент не столько ради денег, сколько ради того, чтобы найти шанс, который позволит изменить судьбу, в том числе, и вашей дочери.

Дуглас поднял на нее суровый взгляд.

– Не нужно гневаться, Дуглас. Мы знаем о вашей непростой ситуации, и при успешном исходе эксперимента готовы включить в один из следующих проектов исследование исходного кода вашей дочери, чтобы выявить ее уязвимости. Мы не торопим вас в принятии решения, но все же, если бы мир на ваших глазах рушился, вы бы пошли на все, чтобы спасти самого близкого человека? Не торопитесь с ответом на этот вопрос, поверьте мне, принятие подобных решений дается крайне не просто. Лео ждет вас за дверью. До свидания, и надеюсь на нашу скорую встречу.

Дуглас вышел за дверь, и они с Лео Артманом вновь пройдя по длинному коридору, вышли в холл и покинули здание.

– Судя по всему, она использовала в качестве аргумента историю с вашей дочерью, – Лео Артман с грустью в глазах смотрел на Дугласа. – Возможно, данный поступок покажется вам подлым, но, несмотря на это, ход эксперимента действительно может помочь вашей дочери.

– За все время вы рассказали только теорию перемещения между вселенными, но как это будет происходить на практике?

– Есть две причины, по которым мы вам об этом не рассказали. Во-первых, на программе стоит гриф секретности, и то, что мы вам поведали, уже само по себе представляет небольшую тайну. Но раскрытие ее не повредит корпорации. В любом случае, даже если вы обратитесь в средства массовой информации, вам попросту никто не поверит, посчитав вас чудаком. Во-вторых, на сегодня информации было достаточно много, и если бы мы перешли от теории к практике, я не думаю, что вы бы попросту не смогли ее воспринять. А сейчас, Дуглас, я советую вам поехать домой к дочери.

Лео Артман на прощание пожал Дугласу руку, развернулся на скользкой, от капель дождя плитке, и отправился назад ко входу в здание корпорации.

Возвращаясь домой, Дуглас думал лишь о том, возможно ли изменить судьбу. В юном возрасте он читал один рассказ с похожей тематикой. Вердикт, вынесенный в нем, гласил – можно. И это придавало уверенности Дугласу в положительном результате эксперимента.

Он поднялся по коридору, освещаемому светом люминесцентных ламп, на третий этаж. Электронным ключом открыл входную дверь. Никто его не встречал, и он тихо, стараясь не шуметь, прошел к двери ее комнаты. Она спала, укрывшись одеялом. Дуглас оперся плечом на дверной проем. Наблюдая за мерным дыханием Сьюзен, он размышлял о закономерностях судьбы.

Рамона. Глава I.

Рамона изучала на экране монитора только что скачанный из взломанной ею системы глобальной сети перечень аккаунтов, подлежащих удалению. Пару лет назад государством под предлогом снижения финансовых и энергозатрат на содержание серверного оборудования был выдвинут законопроект, запрещавший мемориализацию аккаунтов в глобальной социальной сети. Ранее созданные мемориальные аккаунты, согласно этому законопроекту, также подлежали удалению.

Принятие закона о хранении в глобальной сети исключительно данных пользователей, подтвержденных биометрической информацией, стало отправной точкой в будущей деятельности Рамоны. Вскоре после вступления закона в силу спрос на мемориализацию аккаунтов оказался настолько высоким, что привел к формированию подпольного бизнеса. Для ведения такого бизнеса требовались опытные хакеры, в числе которых оказалась Рамона. Навыки в обходе брандмауэров, взломе государственных аккаунтов, разработке и запуске вирусных кодов значительно выделяли ее среди конкурентов и привлекли внимание хакерской группировки с анархическими взглядами на устройство государственной системы. В свою очередь, Рамона согласилась на их предложение не из-за антигосударственных убеждений, характерных для большинства лиц ее поколения, а лишь из потребности в байткоинах.

Просматривая список аккаунтов, добыча которых была ее ежедневной работой, в связи с постоянным изменением конфигураций системы безопасности глобальной сети, ее взгляд зацепился за данные одного из профилей.

– «Этого не может быть», – вслух произнесла она.

Перейдя к идентификационному номеру, Рамона ввела его в портал глобальной сети. На экране отобразились данные аккаунта с аватаром его владельца. Ее рука машинально потянулась к телефону.

– «Нет, этого точно не может быть. Мы только что общались», – она судорожно вспоминала, сколько, согласно принятому законопроекту, составлял срок удаления аккаунта после гибели его владельца.

Она держала в руках смартфон и быстрыми движениями пальцев рук вводила код для его разблокировки. Рамона проверила чат. Все верно, он писал ей не более трех часов назад, когда она была еще в зоне доступа. Судя по тексту, это был он, а не кто-то другой. Значит, все в порядке, просто сбой в программе, успокоила она себя. Больше она ничего не могла предпринять, так как должна была придерживаться правила – никаких звонков при нахождении на территории «берлоги». Это правило было установлено для безопасности всех членов группировки, а значит, пока Рамона не покинет зону, которая включала в себя несколько районов мегаполиса относительно ее места дислокации, она не была в праве совершать звонки. Сделав отметку о возможном баге в журнале сообщений, с помощью которого поддерживалась связь между членами группировки, она еще раз перечитала сообщение:

«Малышка, мне так одиноко без тебя. С нетерпением жду, когда ты вернешься. Захвати на обратном пути похавать».

Рамона несколько раз прочитала последнее слово. Это был их условный код при приобретении спидов. Когда они только познакомились, Том работал в крупной компании по информационным технологиям и был успешным программистом. Со временем объем работы, валившийся на него, стал расти, и он попросту не смог с ним справляться. Тогда-то в их жизни и появились спиды – запрещенные вещества, усиливающие работу коры головного мозга. Вот только запретило их государство после того, как на них подсел Том и миллионы людей во всем мегаполисе.

Многие считали это коррупционной сделкой между главами крупных корпораций и чиновниками государства: первые получали высокую производительность труда, при этом не неся дополнительных финансовых расходов, вторые – меньше негативной критики в адрес государства в глобальной сети из-за постоянной загрузки людей рабочими процессами. Только, как показала практика, руководители обеих сторон допустили значительный просчет, который привел к коллапсу. Спиды, наравне с другими наркотическими веществами, обладали обратной стороной медали, а именно, после их употребления мозг начинал активно работать, потребляя значительное количество энергии, которую требовалось восстанавливать. Восстановление же организма посредством постоянного употребления спидов не представлялось возможным, потому что они выполняли своего рода функцию катализатора, который только запускал процесс, но не обеспечивал его постоянное функционирование. Добавки и питательные вещества, которые имелись в фармакологических клиниках, попросту не были предназначены для восстановления такого количества энергии. Помимо восстановления энергии, остро вставал вопрос о завершении процесса действия спидов. На начальной стадии Том мог не спать более суток, затем уже более двух, что неизбежно приводило к истощению его организма.

Независимые средства массовой информации стали писать о тайной сделке между чиновниками государства и преступными группировками, в чьих подпольных лабораториях создавались вещества для частичного восстановления энергии и замедления действия спидов. Но, как и у спидов, у них был побочный эффект – со временем, при постоянном их употреблении, они полностью гасили когнитивные способности. Вскоре мегаполис стал наполняться безработными тощими скитальцами с нарушенным мышлением. Государство больше не могло закрывать на это глаза и ввело запрет как на спиды, так и на их антиподы.

Но любой запрет лишь порождает еще больший спрос. Люди, подсевшие на спиды, в их числе был и Том, попросту не могли отказаться от них. Государство же не проявило инициативу по созданию реабилитационных центров, отдав этот процесс корпорациям, тем самым выстроив сложную многоуровневую схему бизнеса, в которой, опять же, просматривалась коррупционная составляющая. Преступные группировки продолжали делать спиды в своих лабораториях, а корпорации предоставляли услуги по реабилитации за существенную оплату, которой у многих пострадавших попросту не было, поэтому они были вынуждены вновь идти к преступным группировкам за антиподами к спидам.

Когда зависимость Тома стала необратимой, Рамона стала изучать синтез спидов и их антиподов, в попытках найти идеальный баланс, который позволял бы останавливать процесс истощения с обеих сторон. Несмотря на то, что ей это практически удавалось, и Том находился в относительно адекватном состоянии, каждый раз это могло закончиться крахом. Именно поэтому, увидев в списке аккаунт Тома, ее рука машинально потянулась к телефону.

Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, Рамона продолжила работу. Она выбрала из списка данные и стала пробивать их по информационным кодам родственников и близких усопших. Найдя необходимые соответствия, она делала всем, связанным с усопшим, информационную рассылку с предложением сохранить данные о нем в глобальной сети. Наиболее часто на подобные сообщения откликались не родные усопшего, а его друзья, желавшие сохранить воспоминания из личных переписок.

Рамона знала: многие осуществляли привязку к базовым формам искусственного интеллекта, создававшим портрет личности, и с помощью этого машины могли общаться от лица усопшего. Как бы странно это ни звучало, но подобное общение было своего рода психотерапией, позволявшей услышать слова поддержки от самого близкого человека. Рамона, чувствуя неизбежность конца, и сама не раз задумывалась об этой идее, но так и не смогла решить для себя, способна ли она на такое пойти в случае гибели Тома.

Закончив работу, Рамона вышла из «берлоги», заперев дверь на замок со сканером отпечатков пальцев. Она прошла по тротуару, отделенному от одноэтажных построек лужайками с низкими заборами. Практически рядом с каждым домом стоял флагшток, на котором развевался красный флаг государства. Ухоженность домов вскоре сменилась запустением: в окнах отсутствовали стекла, и они были заколочены досками, разбитые входные двери, стены были сплошь укрыты слоями граффити, каждый из которых был меткой преступной группировки. Под ногами Рамоны ветер кружил пластиковые пакеты, выпавшие вместе с бутылками и остатками пищи из переполненных мусорных баков.

Свернув за угол, она подошла к точке сбыта веществ. Рамона остановилась возле одного из мусорных баков, стоявших возле стены заброшенного дома. Постучав специальным перестуком по его крышке, она тем самым обозначила, что пришел проверенный клиент. Рама окна приподнялась, и из нее выглянул молодой парень, лицо которого было скрыто под капюшоном. Рамона протянула ему пачку байткоинов. Внимательно посмотрев на деньги, парень забрал их, жестом указав на место, где Рамона могла забрать вещества. Она подошла к стене здания напротив. Парень подсветил лазерной указкой точное место расположения. Рамона приподняла сваленные доски и забрала оттуда пакет с веществами, положив его за пазуху куртки.

Выйдя обратно к дороге, она ускорила шаг. Если с байткоинами на нее могли и не напасть, то вещества были желанной добычей для зависимых, которым дилеры отказывали в продаже.

Оказавшись на остановке надземного транспорта мегаполиса, Рамона облегченно выдохнула, увидев приближающийся автобус. Войдя в него, она расплатилась байткоинами и села на последний ряд, прижавшись головой к окну. За стеклом она наблюдала, как высотки мегаполиса постепенно приближаются, и опускающаяся на город ночь украшает монолит и витрины зданий яркими огнями. По шоссе сновали электромобили на магнитных подушках, освещая на трассе желтыми лучами фар дорожную разметку. В небе сновали боевые вертолёты государственной полиции, изучая прожекторами наиболее, на их взгляд, криминальные участки мегаполиса. Один из прожекторов скользнул по пустынной местности, выхватив участок, наполненный кактусами. Рамона не смогла рассмотреть, что именно выделял луч прожектора, и в ее воспоминании всплыл луч лазера, указывающий место хранения веществ.

Она достала смартфон. Автобус только что заехал в район, находившийся за границей зоны безопасности «берлоги», а это значило, что можно было позвонить Тому. В динамике послышались долгие гудки. Ответа не последовало. Ее разум понимал, что при выгрузке данных об аккаунтах из глобальной сети попросту возник баг, но что-то внутри нее вызывало тревогу.

Автобус остановился на ее остановке. Выйдя из него, она ускорила шаг, пробираясь сквозь толпу, наполненную зеваками, разглядывавшими неоновые вывески реклам, прохожими, погруженными в мир дополненной реальности, людьми в последний момент уклонявшимися от столкновения, и кошками, снующими под ногами в поисках пищи.

Время вокруг Рамоны будто замедлило свой ход. Лифт очень долго следовал до первого этажа. Когда его двери раскрылись, в него хлынула толпа. Каждый из вошедших нажимал кнопку нужного ему этажа. Она тяжело вздохнула, осознав, что неизбежные остановки лифта на этажах будут для нее невыносимой пыткой.

Наконец двери лифта открылись на нужном этаже, и она поспешила в конец коридора. Открыв электронным ключом дверь, Рамона в темноте комнаты увидела голубоватое свечение, исходившее от монитора. Том, как всегда, работал без освещения.

– Том, я дома, – громко произнесла она, закрывая за собой дверь.

Ответа не последовало.

– Том, у тебя все в порядке?

Не дождавшись ответа, она бросилась в его комнату. Тело Тома лежало возле рабочего стола. Рамона подбежала к нему и перевернула на спину. Она увидела, что его рот был наполнен пеной, из уголков рта стекала тонкая струйка слюны. Указательным и средним пальцем она стала прощупывать пульс в артерии на шее. Он был слабым. Она кинулась на кухню. В верхнем ящике гарнитура хранился адреналин. С учетом затруднительного положения Тома это был один из обязательных медикаментов, хранившихся в аптечке. На ходу она сорвала упаковку и, нажав на кнопку, активировала шприц. Сенсорная панель, находившаяся на его цилиндре, замигала оранжевым. Спустя секунду цвет сменился на зеленый. Рамона приставила его к бедру Тома и повторно нажала на кнопку. Острие иглы прошило тонкую материю брюк и вошло в мышцу. Через пару секунд легкие Тома стали засасывать воздух, и она услышала его хриплое дыхание. Положив его голову себе на колени, Рамона разглядывала в тусклом свете монитора разбросанные упаковки спидов – их доза значительно превышала выведенный ею баланс.

Рэй. Глава II.

Стоя на поминальной службе, Рэй смотрел на тело Маргарет. Теперь он явственно ощущал присутствие смерти. Ее тело, некогда наполненное кровью, что придавала румянец светлой коже, теперь было стянутым и бледным. На ней было черное платье с зеленой бахромой на воротнике, которое она бережно хранила в своем шкафу, и из всех обитателей пансионата о ее желании быть похороненной именно в нем знал только Рэй.

Они нечасто заговаривали о смерти, хоть каждый и понимал, что ее приход в скором времени неминуем. Однажды, в одном из таких разговоров Маргарет упоминала похороны своего мужа.

– Ох, Рэй. За все эти годы я и не представляла, что он был способен причинить боль не только мне одной, – вспоминая это, она всегда тяжело вздыхала. – Столько лиц, безучастно смотрящих на него, я и представить не могла. А ведь это были его родственники, близкие друзья и коллеги, с которыми он был бок о бок на протяжении всей жизни. Но вот, стоя у крышки его гроба, я видела: на лице у каждого не было ни единой эмоции. Они все, словно зомби, с отсутствующим взглядом взирали на тело, произносили пару заранее подготовленных безэмоциональных фраз и покидали трибуну, освобождая место для следующего, чья речь была столь же холодна. И несмотря на все пережитое горе, лишь на моих щеках были слезы. Вспоминая об этом, я до сих пор не могу понять, почему они были столь безжалостны, а я – нет.

Рэй аккуратно притронулся к ее плечу.

– Ты раньше мне никогда не рассказывала, что была несчастна в браке.

– Несчастна? Рэй, если бы ты знал, сколько раз я задумывалась о разводе, но так и не смогла на это решиться.

– Насколько я понимаю, это был суровый человек.

– Суровость – это лишь часть его характера. В большей степени она доставалась окружающим. Я же, глядя на его тело, начала осознавать, что по отношению ко мне он был таким же холодным, как и его тело, лежащее в гробу. Но хуже отсутствия чувств было то, что он никогда не выражал эмоций. В любой ситуации – будь то рождение нашего ребенка или его занятия хобби – у него всегда был безэмоциональный взгляд.

– Но как ты могла столько лет жить с ним? – возмутился Рэй.

– Терпение. Вот о чем я слышала от окружающих. "Надо терпеть, Маргарет", – говорили мне подружки. "Такого статного мужчину, да еще и при деньгах, в наше время не сыщешь". "Мы с твоим отцом, – вторила им мать, – тоже долго притирались. Зато посмотри – живем до сих пор вместе". От этого мне всегда казалось, что я не такая, как все. Они покорно сидели под кровом своих жилищ, обеспеченные, довольные пустой жизнью. Как будто девчонки, некогда сдувавшие лепестки одуванчиков в лица завороженно смотревших на них парней, отказались от счастья и навсегда заперли свои чувства в угоду размеренной жизни. И, Рэй, ты даже не представляешь, как много таких было в моем окружении. А те, кто не поддался, – что с ними? Общество попросту от них отворачивалось. "Смотрите, – кричало оно, – идет без мужа и без ребенка! Ну ничего, скоро побежит за первым встречным, чтобы зачать. А он, естественно, бросит ее, оставив на попечении государства. А мы знаем, откуда у государства деньги, – наши мужья исправно платят налоги, которые идут на таких содержанок". Ты даже не представляешь, Рэй, сколько раз я слышала подобное. И сколько яда было в этих словах. Все мое окружение в унисон твердило, что иной жизни нет.

– И ты попросту боялась, что тебя осудит общество?

– Не только. Зная прагматичность моего мужа, я была уверена: он не упустит возможности оставить все имущество себе. А у нас был ребенок, и я не могла позволить себе оказаться на улице с младенцем на руках.

– Разве он мог быть настолько жестоким?

– Да. И я в этом убедилась. Если ты думаешь, что жестокость проявляется в действиях или насилии, ты глубоко заблуждаешься. Отсутствие эмпатии – вот настоящая жестокость. Я бы не хотела рассказывать… Пансионат сам по себе является местом скорби, как по угасающим день за днем жизням, так и по непрожитым.

– Я понимаю, тебе тяжело, но, может, стоит выговориться, сбросить эту ношу?

Маргарет тяжело вздохнула. Она внимательно посмотрела на Рэя, оценивая, готов ли он к этому разговору.

– Ты справишься, – подбодрил он ее.

– Как я тебе уже говорила, у нас был ребенок. Так случилось, что его смерть наступила слишком рано. Ничьей вины в этом не было. Тяжелая болезнь, которая на тот момент не поддавалась лечению. Но, Рэй, ты не представляешь насколько я была счастлива, что это дитя уходит так рано, не успев осознать, что человек, давший ему жизнь, не испытывает ни боли, ни горя от этой утраты.

На ее глазах стояли слезы. Рэй смотрел на нее с сочувствием.

– И, несмотря на все, ты так и не ушла от него, – с печалью произнес он.

– Нет. Все продолжалось как прежде. Каждым утром, перед уходом его на работу, я готовила ему завтрак. Потом весь день занималась домашними делами, стараясь не оставлять себе времени на мысли. Но иногда читала газеты – и от прочитанного мне становилось по-настоящему страшно. Не прошло и полугода после гибели нашего ребенка, как государство вынесло на рассмотрение законопроект о контроле рождаемости. Ужасная новость для большинства молодых пар, планировавших строить большую семью. Но самое страшное – его имя стояло во всех заголовках как инициатора этого закона. Тогда мне казалось, что он старается выместить свою боль на других. Вечером за ужином я попыталась с ним поговорить об этом. Он молча выслушал и, впервые с момента смерти нашего ребенка, предложил мне пойти в спальню. Я обрадовалась, что он услышал меня и хочет согреться теплом наших тел. Но, войдя в спальню, я почувствовала толчок в спину и упала на кровать. Как я была наивна, что могу предоставить ему ласку, которая способна растопить в нем жестокость ко всему миру! Он набросился на меня сзади, зажав в позе, где я не могла сопротивляться. Движения его рук и чресел были грубы. Он рвал мою плоть, впивался в нее зубами. И я была рада тому, что не вижу его лица. Как только он кончил, его рука ослабила хватку на моей шее. Ничего не сказав, он молча покинул спальню. Тогда все было иначе и слезы не катились по моим щекам, как в день его смерти. Я часто думала: а был ли он достоин моих слез?

Санитары принесли витамины. Для них это уже был привычный ритуал, поэтому Рэй и Маргарет закинули их горсти в рот и запили водой.

– И к какому выводу ты пришла? – выждав немного времени спросил Рэй.

– Только к одному. Я бы хотела, чтобы по мне кто-нибудь скорбел. Неважно кто. Ты видел эти безучастные лица на поминальных службах. Эти люди ведь жили друг с другом в пансионате на протяжении нескольких лет и встречались каждый день. Но там, перед телами усопших, их лица, они безлики.

– Не стоит их в этом винить. Жизнь в пансионате – это постоянные встречи со смертью, и это меняет ее восприятие. Я думаю, все обитатели пансионата уже давно смирились с тем, что скоро придет их погибель и погибель окружающих и, именно поэтому, их эмоции слегка притуплены. Но поверь мне, они не бесчувственны.

Он решил сменить тему для разговора.

– А ведь по меркам города мы жили совсем недалеко друг от друга, – сказал Рэй. – И волею судьбы могли встретиться в каком-нибудь кафе или пабе.