Закон Осколков

Глава 1. Чужие руки

В этом мире никто не цел. Кто-то рождается с Памятью, но без Ярости. Кто-то с Состраданием, но не знает Страха. Я родилась с Интуицией. А значит – живу дольше, чем должна. Пока не пришла пора искать остальных. Или убивать их.

Город Ран’Таар. Нижние кварталы. До рассвета оставалось три часа.

Ренна чувствовала – наступит сейчас.

Не «опасность». Не «поворот». Просто… момент. Тот самый, когда мир делает вдох, замирает – и меняется. Она не знала, откуда это приходит. Просто знала. Это была её Интуиция. Её аспект.

И она научилась слушать.

Она шла по крышам – босиком, чтобы не слышали шагов. Шёл дождь: тёплый, грязный, с примесью крови. В Ран’Тааре он шёл почти каждую ночь. И каждый раз – кто-то не доживал до утра.

Под ней кричали:

– Держи её! Она украла ключ!

– Ключ? Какой ключ?

– Целостный! У него на груди был знак!

Ренна не обернулась. Не было смысла. Они всегда смотрели назад. Она – вперёд.

Она прыгнула на следующий дом. Скользнула по доске, увернулась от сорвавшегося флага и спрыгнула в проулок. Узкий, мрачный, вонючий от гнили – но безопасный. Интуиция снова шептала: сейчас – налево. Потом – замри. Дальше – он.

Она не сразу поняла, что значит "он". Пока не вышла из тени – и не увидела мужчину.

Он стоял у стены, будто ждал. Высокий. Лицо – скрыто капюшоном, но взгляд чувствовался. Не просто смотрел – знал. Это ощущалось телом. Грудью. Кожей.

Он заговорил:

– Ты сохранила его?

Ренна молча достала предмет из-за пояса. Ключ. Не золотой, как в сказках. Не волшебный. Просто старая медь, потёртая, с тремя зубцами. Но на нём – символ: круг, разделённый на семь секторов. Символ Целостных.

Он кивнул.

– Значит, Интуиция тебя не подвела.

– Кто ты? – спросила она.

– Один из семи, – ответил он.

Тишина.

Она поняла. Не метафора. Он буквально – один из семи. Один из её аспектов.

Он достал нож.

– Я – твоя Память.

Ренна отступила.

– Ты… несёшь мою часть?

– Когда-то да. Теперь – и свою, и чужую. Я собирал их. Долго. Я почти Целый. Но не полностью. Чувствуешь? Когда смотришь на меня – внутри что-то стучит. Узнаёт. Хочет забрать.

И правда. Сердце било чуть быстрее. Непонимание… и желание. Неосознанное.

– Почему ты не забрал мою?

Он пожал плечами:

– Я помнил тебя. Тебя… совсем. Не смог.

Ренна опустила взгляд. На нож.

– Значит, я должна?

Он подошёл ближе.

– Нет. Ты можешь отказаться. Остаться Интуицией. Прятаться. Выживать. Как крыса. Или… можешь стать собой. Начать искать остальных. Быть Целой.

Она смотрела на него. На себя. На руки, что тянулись, дрожали.

– Я… не хочу убивать.

Он кивнул. Улыбнулся.

– Никто не хочет. Пока не становится собой.

Он положил нож на землю. Вышел из света фонаря. Поднял руки.

– Сделай выбор. Ты не будешь первая, кто начал. Но можешь быть первой, кто закончит.

Она подошла. Подняла нож. Тяжёлый. Простой. Без украшений.

Внутри – тишина. Потом голос. Не внешний. Её. Или его.

Я – не убийца. Я – Интуиция. Но я хочу знать. Я хочу быть. Я хочу вспомнить.

Она закрыла глаза. Сделала шаг.

Конец главы 1

Глава 2. Первая память

Когда ты забираешь часть другого, ты не просто получаешь силу. Ты впускаешь в себя их голос. Их запах. Их боль. И если долго не различать – можно забыть, где заканчиваешься ты.

Ренна не спала. Она тонула.

Падение – в небо. Крики – в тишину. Всё наоборот.

В памяти не было крови. Не было ножа. Не было даже его лица. Только один образ: детские руки, гладящие кожу старой книги. И голос:

– Запоминай не слова. Запоминай смысл. Слова умирают.

Ренна сжала виски.

Она сидела в пустой комнате, окружённая пыльными полками. Не знала, как оказалась здесь. Книги пахли горьким дымом и мёдом. Окна были зашторены. Один луч света падал на стол. И на нем – та самая книга.

Символ на обложке: круг, разделённый на семь секторов.

«Опять он,» – подумала она.

Голос снова:

– Интуиция хороша, когда ты бежишь. Но Память – для тех, кто стоит.

Она открыла книгу.

Первая страница была пустой.

Вторая – тоже.

На третьей было одно слово: "Ты".

Она сжала пальцы. Кожа книги – мягкая, будто кожа человека. Слишком настоящая.

Голос вернулся – внутри:

– Меня звали Ард Верий. Я был библиотекарем. До Церкви. До войны. До расщепления. Я знал, что значит помнить. Ты – нет. Но ты узнаешь.

Из темноты вышёл силуэт.

Ренна узнала его – тот, кого она убила. Теперь он был здесь, но не злился. Не боялся.

– Я оставил тебе главное, – сказал он. – Не факты. А взгляд. Твоё прошлое теперь не только твоё.

Она хотела закричать. Сказать: «Ты мёртв!». Но знала, что это бессмысленно. Он был в ней.

Он подошёл ближе. Дотронулся до её лба.

– Помни это место. Ты придёшь сюда снова. Когда будешь готова.

Комната вспыхнула светом.

Ренна очнулась.

Она лежала на холодной крыше, дождь капал в глаза. Руки дрожали. Пальцы сжимали что-то – не нож, а книгу.

Она открыла её.

Пустая.

Кроме одной страницы.

На ней чернилами было выведено:

"Ты не первая, кто забрал. Но можешь быть первой, кто вернёт."

Конец главы 2

Глава 3. Каллен

Сострадание – не слабость. Оно режет глубже, чем меч, потому что не забывается. Ты можешь не помнить имя матери. Но если она однажды дрожала в голосе – ты будешь слышать это всю жизнь.

Он наблюдал за ней издалека.

Каллен сидел на балке, выше всех крыш Нижнего Города. Ветер тянул за капюшон, дождь лизнул скулу. Он не шевелился.

Он видел, как она убила.

Видел, как не дрогнула. Как осталась – не сама собой, но кем-то другим.

Он чувствовал это в груди – словно чья-то боль шевельнулась в его собственных костях.

«Забрала Память», – подумал он. – «Значит, она теперь ищет. Она тоже Осколок».

Он закрыл глаза. Осколки – слово, которое Инквизиторы не произносили. Для них были отклонённые, осквернённые, расщеплённые. Но Каллен знал правду.

Ему было шестнадцать. Но он чувствовал, как будто жил сотни лет. Потому что он чувствовал всех. Всех рядом. Страхи, мысли, вину, жажду любви – как волны в океане. И если не отстраняться – можно утонуть.

Но сейчас он не тонул. Он был собран.

Потому что увидел её.

Ренна.

Он не знал её имени. Но её боль была яснее, чем её лицо. В ней жил голод: не по еде, не по власти, – а по смыслу. Она хотела знать, зачем она существует. И именно это было опасно.

Опаснее даже, чем Ярость.

Он спрыгнул с балки, мягко, как кошка. Шагнул по плитам. Впереди – её следы. Он не собирался приближаться. Только… быть рядом. На случай, если она утонет в чужих голосах. Кто-то должен будет вытащить.

Ренна шла по переулку.

В глазах стояли образы: старые полки, книга, слово "Ты", и… его лицо.

Арда. Память.

Он теперь жил в ней.

Она чувствовала это – мысли приходили не изнутри, а как будто через неё. Необъяснимо, но отчётливо. Как фонтан, бьющий из глубины.

Она услышала шорох.

Резко обернулась.

Пусто.

Но Интуиция зашептала: не одна. Кто-то рядом. Не враг. Но… не равнодушен.

Она спряталась в тени. Замерла. Сжала рукоять ножа.

Шаги. Лёгкие. Тихие. Не инквизитор. Не убийца. Подросток?

Тень вышла на свет.

Юноша. Хрупкий. На вид лет шестнадцать. Лицо спокойное. Руки раскрыты. Без оружия.

– Я не враг, – сказал он.

Голос – мягкий. Не звучал как ложь.

– Кто ты? – спросила она.

– Такой же, как ты. Почти.

Она сжала челюсть:

– Инквизитор?

Он качнул головой:

– Нет. Я Сострадание. Один из Семи.

Тишина.

Снова. Один из них. Один из её.

– Ты пришёл, чтобы отдать? – спросила она.

– Нет, – тихо ответил он. – Я пришёл, чтобы предупредить. Ты открылась. И теперь они идут.

Ренна поняла, кого он имеет в виду. Церковные.

Он достал из-под плаща кусок ткани. На нём – символ Целостных, перечёркнутый ножом. Знак отступников.

– Сегодня ночью ты должна уйти из города. Или умрёшь. И не от их рук, – он смотрел прямо. – От своих.

– Почему ты помогаешь?

Он едва улыбнулся.

– Потому что я чувствую боль. Даже если она не моя.

Он протянул руку:

– Пойдём со мной. Пока есть путь.

Ренна стояла. Мысли – как шипы. Он мог врать. Мог заманивать. Но Интуиция – молчала. А это пугало сильнее всего. Потому что впервые она должна была выбрать без неё.

Конец главы 3

Глав