Тьма, что шепчет за спиной 2
Пролог
Старый монастырь, где всё началось…
Они пришли глубокой ночью, когда ветер срывал с сосен хвою, а небо было чёрным, будто кто-то пролил тушь на звёзды. Монастырь стоял на утёсе – забытый, обрушенный, но не мёртвый. Никогда не мёртвый.
В подземной часовне, среди гнилых досок и заплесневелых икон, горела свеча. Только одна. Пламя не дрожало – оно наблюдало.
– Готова? – шёпот был чужим, неестественным, срывающимся на хрип.
Девочка кивнула. Руки у неё были белые, тонкие, как у фарфоровой куклы. На запястье – метка: полукруг, словно пасть, и в ней – точка.
– Тогда начнём, – сказали стены.
Сначала пошёл дым. Потом – кровь. Потом – имя, шепчущееся в камне.
И больше не было тишины.
Глава 1. Метка
Елисей не любил возвращаться туда, где однажды уже замерзал. Но у судьбы было чувство юмора, и в тот вечер он снова оказался у ворот – ржавых, разорванных, с выломанной доской, ведущей во двор старого монастыря.
Лада шагнула вперёд первой. Она будто тонула в тени, и ветер трепал её чёрные волосы. На запястье – свежая повязка. Под ней – метка, такая же, как в его снах.
– Здесь, – сказала она. Голос ровный, но неуверенность жила в зрачках. – Я чувствую… как будто она зовёт.
– Кто? – спросил он, хотя уже знал.
Лада не ответила. Только подошла к двери и провела пальцами по выщербленному дереву. Из-под ног хрустнули кости – вороны давно облюбовали это место.
Инга замыкала тройку. Она не верила в проклятья и старую магию, но даже она сжала амулет в кулаке.
– Мы ищем ВАРЮ, – прошептала Лада. – Или то, что от неё осталось.
Имя прозвучало, как удар. И вороны замерли. А потом, из глубины колокольни, послышался звук: один глухой удар колокола, хотя верёвки на колоколе давно не было.
Елисей выругался. Лада сжала руку. Инга посмотрела вверх.
– Кто-то здесь.
Монастырь был не пуст. Он ждал.
Коридоры внутри монастыря пахли затхлой солью и гниющими книгами. Стены были обиты сырой штукатуркой, на которой выступили разводы, похожие на тени. С потолка свисали ржавые цепи – когда-то, возможно, здесь висели лампады. Теперь же – только тьма.
Елисей шёл первым. Его фонарь, слабо поблёскивая, выхватывал из мрака куски распадающейся архитектуры: полуистлевшую фреску с затёртым ликом святого, чью улыбку кто-то соскрёб ножом, перевёрнутые скамьи, клочья ткани на ржавых гвоздях.
– Лада, ты уверена, что метка ведёт сюда? – прошептала Инга, стараясь не наступать на обломки.
– Она пульсирует. Словно дышит, – ответила Лада и откинула повязку.
Кожа под ней была побелевшая, а сама метка – словно клеймо: чёрная, будто чернила ушли глубоко под кожу. Вокруг неё кожа вздулась, как от ожога, и от неё исходил слабый запах серы.
Инга скривилась:
– Это не просто метка. Это… вход. Или замок.
Лада кивнула:
– И я не первая. Варя… у неё было то же самое. Только… она не выжила.
Елисей остановился.
– Что ты сказала?
– Она пыталась избавиться от метки. Вырезать. Сжечь. Не помогло. Потом она исчезла. Просто – в одну ночь. А потом… я начала слышать её голос.
В этот момент что-то зашевелилось за стеной. Сухой, хрустящий звук – будто когти по штукатурке. Фонарь дрогнул. Пламя почти погасло.
Елисей быстро провернул кольцо на батарее – снова свет. Но коридор уже был пуст. Только одна деталь изменилась: на стене, прямо перед ними, выступила руна. Не нарисованная – вытолкнутая изнутри, как шрам.
Лада тихо прошептала:
– Это знак Трона.
– Какого ещё трона? – Инга сжала амулет.
Лада опустила взгляд:
– Тот, кто говорит в темноте. Кто шепчет за спиной. Варя звала его так. А теперь… он зовёт меня.
В этот момент в дальнем конце коридора послышались тихие шаги. Медленные. Человеческие. Но в монастыре, кроме них, никого не было. Или не должно было быть.
Фонарь снова задрожал. Стало холодно. Воздух сгустился, как перед бурей.
И тогда…
Лада обернулась.
И прошептала:
– Он здесь.
Шаги усилились. Теперь они звучали ближе, тяжелее. Кто-то не просто шел – волочил ноги по каменному полу, будто цепи или… сломанные кости.
Елисей инстинктивно встал перед Ладой. Его фонарь рывками выхватывал тьму, но та не отступала. Свет отражался от стены и тут же гас, как будто сама пещера – пила его.
– Уходим, – прошипела Инга. – Немедленно. Это не просто место. Это ловушка.
Но Лада не двигалась. Её глаза расширились. Метка на запястье вспыхнула багровым, и будто в ответ на это, от стены отслоилась тень.
Она двигалась неправильно. В сторону – рывком. Резко. Слишком быстро для человека. Её ноги не касались пола.
Лада открыла рот, но вместо слов – голос Варьи:
– Слишком поздно. ОН уже внутри.
Тень метнулась вперёд. Инга закричала, сорвав амулет с шеи и бросив его в сторону призрака. Свет вспыхнул – резкий, ослепительный. Тень взвыла, но не исчезла. Она рассыпалась в воздухе, а затем снова собралась за их спинами.
Елисей сорвался с места, схватив Ладу за руку. Они рванулись назад, в сторону выхода – но проход уже зарос камнем. Как будто их путь назад был… вычеркнут.
И тогда Лада поняла – это не она пришла сюда.
Это место пришло за ней.
– Ты слышишь? – прошептала она, сжимая запястье. – Оно зовёт меня по имени…
Где-то в глубине темноты зашептали голоса. Женские. Детские. Один – старческий и холодный, как ледяная вода.
– Лада… Варя открыла… ты впустишь… ты сядешь…
Она пошатнулась. Инга схватила её, удержала, но взгляд Лады стал стеклянным.
– Он видит меня. Он всегда видел.
Свет фонаря мигнул в последний раз – и погас.
Тишина. Глухая, плотная. Только дыхание. Только шорох.
Потом – удар.
И свет зажёгся сам по себе.
Они стояли в другой комнате.
Стены здесь были гладкие. Черные, как обсидиан. Ни окон. Ни дверей. Только круглый зал с высоким куполом. По центру – кресло. Каменное. Оно напоминало трон.
На стенах – имена. Сотни имён, выцарапанных ногтями.
И среди них – имя Варя.
А ниже…
Лада.
– Он знал, что ты придёшь, – прошептала Инга. – Это место… ждало тебя.
– Я не… – Лада осеклась. Метка на руке запульсировала, и на секунду показалось, будто она отвечает на что-то.
Она подошла ближе к трону.
И в этот миг раздался шёпот за спиной:
– Ты слышишь меня теперь?..
Лада обернулась.
Но позади – никого.
Лада смотрела на трон. И чувствовала – он дышит.
Пульсация метки совпадала с вибрацией камня. В зале пахло сырой землёй, пеплом и… молоком матери. Что-то древнее. Бессмысленно тёплое – и чудовищно чужое.
Инга тихо произнесла:
– Уходим. Сейчас.
Но Елисей не сдвинулся. Он смотрел на трон, на стены, на имена. Потом – на Ладу.
– Это не просто гравировка. Это список. Очередь.
– Куда? – прошептала она.
– Сюда, – он кивнул на каменное сиденье. – Это… место для кого-то.
Инга выругалась, достала второй амулет и ударила им по воздуху – вспыхнул круг света, открыв проход в скале, узкий и сырой.
– Быстро! Пока не закрылся!
Лада шла последней. Уже в шаге от выхода она обернулась.
Трон был пуст.
Но на нём остался отпечаток руки. Маленький. Детский. С тёмной каплей в центре ладони. И он… медленно исчезал, будто впитываясь в камень.
В груди зазвенело. Где-то внутри – Варя плакала.
Шёпот вернулся:
– Она открыла… теперь ты…
…сядешь.
Лада шагнула в проход – и тьма захлопнулась за ними.
Глава 2. Дом, который слышит
Дом, в который они вернулись, не выглядел по-другому – но чувствовался иначе.
Воздух был тяжёлым, как перед грозой. Тишина казалась натянутой, как струна, и даже половицы больше не скрипели – будто прислушивались.
Инга открыла окна, зажгла свечи, начертила защитный круг прямо на полу.
Елисей молча вымыл руки, как врач после операции. Лада стояла у зеркала. Смотрела в глаза себе. И себе – не верила.
– Варя… – прошептала она.
Слово оставило за собой холодный след. Как будто оно было не именем, а вызовом.
Инга подошла, коснулась плеча.
– Она рядом. Не здесь, но… не ушла.
– Почему трон? Почему именно Варя?
– Потому что она первая.
– Первая… что?
Инга не ответила. Лишь посмотрела на зеркало – и Лада заметила: отражение на миг… улыбнулось. Но она сама – нет.
Ночью Лада не спала. Дом стонал, как живой: стены потрескивали, шторы шевелились без ветра, с чердака капала вода, хотя дождя не было.
В 3:33 она услышала шаги. Неуверенные, босые, детские.
Спускаясь по лестнице, она нащупала в кармане амулет – и вышла в коридор.
На полу сидела девочка. Спиной к ней. В белой рубашке, волосы мокрые, как будто только что из дождя.
Лада застыла.
– Варя?
Та не обернулась. Лишь наклонила голову – резко, почти ломая шею.
– Ты слышишь? – спросила девочка. Голос – совсем не Варин. Он был… двойной. Одновременно тихий и раскатистый.
– Что?..
– Дом шепчет. Он помнит.
Лада сделала шаг вперёд – и девочка исчезла. Оставив на полу следы босых ног. Которые впитались в дерево.
Утром Елисей нашёл на подоконнике птичью голову. Без тела. Без крови. Просто аккуратно положенную – как дар.
Инга вырезала новый оберег и велела никому не выходить из дома до вечера.
Лада ходила по комнатам, разглядывая фотографии. На одной – Варя, совсем маленькая, с чёрной лентой на запястье. Только раньше этой ленты не было.
– Это невозможно…
– Возможно, – сказала Инга за её спиной. – Всё, что связано с Троном, переписывает память. Даже твою.
После полудня они спустились в подвал – искать старый дневник Вари, который, как уверяла Инга, «появится, когда надо».
Там было темно, пахло землёй и железом.
На полке среди бутылок – лежала тетрадь в чёрной обложке. Без пыли. Совершенно новая. Как будто кто-то только что положил её туда.
Лада открыла первую страницу.
«Если ты читаешь это, значит, я уже выбрана. Прости, Лада. Всё началось задолго до нас. Мы – не первые. И не последние.»
Лист перевернулся сам.
«Трон не зовёт. Он выбирает тех, кто слышит . Даже если сначала – не хотят.»
И в этот миг с чердака донёсся плач.
Плач был тихим. Почти детским. Но с каким-то надрывом, будто человек плакал давно. Долго. Бессонно.
– Кто-то влез? – прошептал Елисей, уже держа нож.
Инга взяла свечу. Лада – дневник. Он словно клеился к руке, пульсировал, как сердце.
– Это не кто-то, – ответила она. – Это… она.
Лестница на чердак скрипела, будто жаловалась. Доски под ногами были холодными, хотя жара стояла июльская.
Инга шептала оберегающие слова. Лада шла последней – и чувствовала: дом дышит им в спину.
Наверху – ничего. Лишь старые игрушки, разобранный сундук, и в углу…
Кукла. Без глаз. С длинными белыми волосами, завёрнутая в детское одеяло.
– Варина? – Елисей поднял её. Внутри что-то звякнуло.