Архитектон любви

Перед тобой не просто история – а дверь в другой мир. Чтобы ты погрузился в него с головой, я добавила в текст музыкальные подсказки: найдешь их в сносках. Включи трек в нужный момент – и сцена заиграет по-новому.

Готовься к смеху, дрожи, мурашкам и бессонным ночам с чашкой чего-то тёплого. Не торопись. Проживи каждую главу. Приятного чтения!

[Рина Каз] Твой проводник в эту историю,

P.S. Если после этой книги ты начнёшь видеть в строгих боссах скрытых романтиков – я не виноваты. Или виновата.

ПРОЛОГ

Город. Он всегда манил ее огнями. Не теми, что зажигали в окнах родительского дома в тихом, уютном и таком удушающе-предсказуемом пригороде. Нет. Его огни были другими – дерзкими, холодными, обещающими все и ничего одновременно. Они мерцали на обложках журналов по архитектуре, которые она прятала под матрас, словно запретные сокровища. Они рисовались в воображении, когда скучный голос преподавателя колледжа бубнил о нормативах и ГОСТах.

Елена Самойлова. «Бездарность». «Простушка». «Разочарование». Слова отца, как зазубренные гвозди, вбивались в сознание годами. Его разочарованный вздох, когда она приносила пятерку по рисованию вместо пятерки по математике. Его ледяное: «Дизайн интерьеров? Хобби для богатых бездельниц, Лена. Найди себе настоящую профессию».

Но внутри Елены бушевал шторм. Застенчивость и сомнения боролись с упрямой, яростной верой в себя. Она видела пространство. Чувствовала, как линии и формы могут петь, как свет может лечить душу, а цвет – менять настроение. Ее эскизы, спрятанные в толстой папке, были не просто рисунками – это были крики души, мечты о мире, где красота и функциональность сливаются в гармонии, где ее слово будет иметь вес. МАрхИ, красный диплом, горы курсов – все это было ее тихой войной. Войной за право дышать.

Победа пришла не фанфарами, а хрустящим конвертом с логотипом престижной студии «Архитектон». Приглашение на собеседование. Самое заветное, самое страшное. Сердце колотилось, как птица в клетке, когда она держала этот листок. Это был ее билет. Билет из мира «должна» и «нельзя» в мир «можешь» и «сделаю».

Переезд в гигантский город был бегством. Маленькая квартирка, насквозь продуваемая ветрами чужой жизни. Одна-единственная подруга в этом каменном океане.

Она стояла у окна, глядя на лес небоскребов, каждый из которых казался крепостью, которую нужно покорить. Особенно один – высокий, строгий, сверкающий стеклом и сталью. Штаб-квартира «Архитектона». Ее Эверест.

Город за окном гудел, жил своей незнакомой, пугающей и безумно притягательной жизнью. Завтра она шагнет в его ритм. Завтра начнется ее битва за место под этим чужим, но таким желанным небом.

ГЛАВА 1

[1] Раздражающие звуки будильника по второму кругу…

– О нет… Черт, черт, черт. Не хватало опоздать в первый же день!!! – заорала я и грохнулась с кровати…

Ну да, это я, Елена Самойлова. «Самый бездарный человек на планете» – Как всегда говорил мой «любимый» папочка. Вообще я не считаю себя бездарностью, дизайн интерьеров, которые я делаю, вполне себе не плохие. Курсы, море переподготовок, красный диплом в МАрхИ вот, мне пришло приглашение на собеседование в самый престижный офис по проектированию зданий и дизайна интерьеров. В 25 лет я съехала от назойливых родителей и переехала в большой город. Одна, в гигантском городе, с одной единственной подругой. То еще веселье.

Я влетела в ванную, проехавшись носками по плитке, слегка задев стиральную машинку бедром, та весело пикнула и замигала. Нет дорогая, не сейчас! Пробурчала я, копаясь в косметичке ища резинку для волос. Взглянула в зеркало. Боги! Я что, забыла вчера смыть макияж? Вот растяпа. Что это за енот- полоскун??

Наспех умылась, почистила зубы, запачкав зеркало зубной пастой. День начинался просто отвратительно. Так соберись! Ты сильная, обаятельная, привлекательная. У тебя все получится! Сказала я своему отражения. Оно подмигнуло мне своими карими глазами, и я приступила к макияжу. Закончив с макияжем, остался последний штрих – тушь. Черная, как уголь, для выразительности взгляда. Отлично! Все готово …

– Вот чёрт! – чихнула я. И замерла. В зеркале на меня смотрели два аккуратных черных полукруга под глазами. Оооо… Гениально! – мысленно взвыла я. – Теперь я не просто енот… Я енот, который готов к собеседованию!

Запинаясь о собственные ноги, я влетела в комнату.

– Ну же, Самойлова, ты можешь! – прошептала я себе, распахивая дверцу шкафа. Из него тут же выпала юбка-карандаш – символ моей надежды на «профессионализм». Я подобрала её, как раненого солдата, и попыталась натянуть на себя. Застёжка застряла посередине.

– Серьёзно? Ты тоже против меня сегодня?! – рявкнула я на неё, пытаясь втянуть живот. – Ладно, это не трагедия. Это… стиль! Да, я буду ходить как пингвин, но с такой тушью даже пингвин сойдёт за модную икону!

Через пять минут я стояла перед зеркалом в белой блузке, чёрной юбке и туфлях на устойчивом каблуке. Если бы не дурацкий воротник, царапающий шею, и непреодолимое желание съехать вниз по лестнице, чтобы хоть немного размять ноги, всё было бы идеально.

– Папка! – вдруг вспомнила я, метнувшись к дивану. Портфолио лежало под кружкой со вчерашним кофе. Бумаги слегка намокли, но… ладно, пусть думают, что это часть креативного оформления!

Ингалятор я спрятала в боковой карман сумки. Привычным движением проверила, на месте ли он. Не потому, что мне было трудно дышать. Просто… лучше перестраховаться. Особенно если этот богатенький сноб-директор начнёт меня троллить. Тогда точно понадобится «скорая помощь» – эмоциональная или физиологическая, решу по ситуации.

– Всё! – выдохнула я, хватая ключи и выбегая из квартиры. Соседская кошка, наблюдавшая за моими метаниями в дверной глазок, сочувственно мяукнула. – Да, Марго, я знаю. Я иду в бой, который, возможно, проиграю. Но сначала я покажу этим офисным акулам, что такое настоящий дизайн!

Лифт, как назло, застрял на 7-м этаже. Пришлось бежать по лестнице, прижимая к груди папку, чтобы рюмки с кофе не протекли на резюме. На улице меня встретил осенний ветер, решивший, что мои волосы – идеальное место для его концерта.

– Ну привет, реальность! – провозгласила я, поправляя пряди. – Давай, покажи мне, на что ты ещё способна!

Автобус ехал так, будто водитель тянул его за верёвочку. Но я не сдавалась. Улыбалась. Даже когда старушка с сумкой капусты случайно задела меня локтем.

– Простите, детка, – виновато пробормотала она.

– Ничего страшного, – ответила я, потирая бок. – Зато теперь я точно знаю, как выглядит удар под дых. Готова к любым испытаниям!

Когда я наконец подошла к стеклянному входу в бизнес-центр, то замерла. Башня сверкала на солнце, словно насмехаясь: «Ну что, простушка, думаешь, это твой уровень?»

– Это мой день, – прошептала я, поправляя юбку. – И если сегодня меня уволят до того, как я получу работу, я… я просто надену эту юбку на голову и стану самым элегантным пингвином в истории!

Вдох. Выдох. Ингалятор на всякий случай.

И я шагнула внутрь.

[1] Can't Stop the Feeling!" – Justin Timberlake

ГЛАВА 2

[2] Я влетела в вестибюль, едва не прихлопнув стеклянной дверью какого-то важного хмыря в очках дороже моей месячной аренды. Вдохнула. Воздух – холодный, стерильный, пахнет… деньгами и отчаянием. Пол – зеркальный. В нем отразилась я: помятый «пингвин» с дико расширенными глазами и хвостом, торчащим как антенна после пробежки по лестнице. Люди вокруг двигались как запрограммированные: цокот каблуков, шелест бумаг, гул переговоров в навороченных наушниках. Ни улыбок, ни болтовни. Сплошные хромированные манекены с пустыми глазами, устремленными куда-то в отчеты. Я почувствовала себя мышью, забравшейся на показ Versace.

– Ресепшен… где же ресепшен… – прошипела я себе под нос, озираясь. Гигантская стойка из светлого дерева. За ней – две куклы Барби в безупречных блузках и с улыбками, выточенными лазером. Одна подняла на меня взгляд. В ее глазах мелькнуло чистейшее «О, Господи, что это?», но тут же сменилось на ледяную вежливость.

– Добрый день. Чем могу помочь? – голос звучал, как синтезатор.

– Здрасьте! – я попыталась вдохнуть полной грудью, но что-то сжало горло астма или просто ужас?. – У меня собеседование! В «Архитектон»! К Дмитрию Николаевичу Бондаренко! – Выпалила, будто пароль сказала к сейфу с ядерными кодами.

Кукла Барби провела маникюрным пальчиком по планшету. Экран холодно блеснул.

– Елена Самойлова? Собеседование в 10:30. Вы… – ее взгляд скользнул по моему лицу, потом по часам, – опаздываете на семь минут. Лифты в правом крыле. 78-й этаж. Вам нужен скоростной лифт с голографической панелью. Паспорт для пропуска.

Семь минут! Бондаренко! Пропал мой шанс! – паника ударила в виски́. Я судорожно выдрала паспорт, получила стикер-пропуск и рванула, как ошпаренная. Мои «устойчивые» каблуки громко цокали по мрамору, нарушая благоговейную тишину. Мне почудилось легкое фырканье за спиной – наверное, у Барби сбой в программе вежливости.

[3] Коридор тянулся вечность. «78… 78… скорее бы 78-й!» – молилась я в такт цокоту каблуков. Вот они! Ряд блестящих дверей. Одна – шипя, распахнулась! Пустота внутри! Спасение!

Я влетела в лифт, резко развернулась, чтобы тыкнуть пальцем в панель и…

БАМ!

Я врезалась во что-то твердое, теплое и… обжигающе мокрое.

– Черт! – прозвучал над самым моим ухом низкий, мужской, насквозь раздраженный голос.

Я отпрыгнула. Горячая волна разлилась по моей белой теперь уже в горошек блузке прямо на груди. Одновременно я увидела, как темно-коричневая река растекается по идеальному темно-серому шерстяному пиджаку на широкой мужской груди.

– Ой! Извините! Я… – начала я на автомате, в ужасе глядя на свою новую «роспись» и его испорченный шедевр портного. Злость на себя, на лифт, на весь этот кошмарный день закипела в горле.

– Вы вообще смотрите, куда несетесь?! – прогремел он, и его голос был теперь как удар хлыста, ледяной и ядовитый. – Вы хоть представляете, сколько стоит этот костюм?!

Я вскинула голову. Готовая рявкнуть что-то вроде «А вы представляете, сколько стоит МОЕ пропавшее собеседование?!», и… остолбенела.

Передо мной стоял не мужчина. Это был бог. Высоченный, такой, что мне пришлось задрать голову, с густыми каштановыми волосами, уложенными с небрежной дорогой точностью. Карие глаза – глубокие, как лесное озеро в сумерках, но сейчас сверкавшие абсолютным, белым гневом. Щетина – идеальная, густая, подчеркивающая скулы, от которых скулы Моники Беллуччи плакали бы от зависти. Плечи – широкие, даже под испорченным пиджаком видно, что фигура – огонь. От него пахло дорогим парфюмом с древесными нотами, горьким кофе и… чистейшей ненавистью.

Сексуальный. Опасный. И чертовски зол. Прямо на меня.

Моя паника схлынула, сменившись адреналином и дикой обидой. Ну уж нет! Так просто я не сдамся! Особенно такому… такому высокомерному Адонаису в запачканном Армани!

– О, еще как представляю! – выпалила я, задирая подбородок и впиваясь взглядом в его ослепительно гневные глаза. Голос, к моему удивлению, не дрогнул. – Особенно когда он украшает того, кто не умеет держать стаканчик в лифте! Или у вас тут правило: стоять посреди кабины и ждать, пока в тебя врежутся? «Корпоративный обливанчик», да?

Его брови взлетели к идеальной линии волос. Карие озера расширились от чистого изумления, смешанного с новой волной ярости. Он явно не ждал такой наглости от «мышки» с кофейным пятном на груди размером с блин.

– Вы… – начал он, но лифт мягко щелкнул, и двери стали закрываться. Мой этаж. 78-й. Судьба.

[2] OneRepublic – "Counting Stars"

[3] Toxic Britney Spears

ГЛАВА 3

[4] К моему разочарованию и ужасу! сексуальный незнакомец вышел следом за мной. Вот блин, неужели он тоже тут работает? Мои глаза заметались по огромному, футуристичному пространству 78-го этажа в поисках спасительной таблички "Ресепшен". На перекрестке широких, беззвучных коридоров мы с ним, к моему глубочайшему облегчению, разошлись в разные стороны. Он – направо, я – налево, к скромному, но элегантному столику, за которым сидела живая вроде бы девушка.

– Доброе утро! – выдавила я дурацкую улыбку, стараясь прикрыть кофейное пятно на груди толстой папкой портфолио.

– Здравствуйте! – пропела девушка голосом, похожим на звон хрустальных колокольчиков. Миловидная, с идеальной укладкой и ногтями цвета слоновой кости. Наверное, тут все должны быть такими… Кроме меня, конечно.

– Я на собеседование к Дмитрию Николаевичу Бондаренко, – добавила я, стараясь звучать уверенно.

– Да, конечно! Ваша фамилия? – улыбка не покидала ее лица.

– Самойлова. Лена. То есть, Елена, – поправилась я, чувствуя, как краснею. Лена… Звучит как школьница. Отлично, Самойлова.

Девушка-феечка защелкала по клавиатуре с пугающей скоростью. Ее пальчики порхали над клавишами.

– Самойлова Елена… Да, вот нашла! Все верно. Пожалуйста, проходите в кабинет номер три, – она элегантным жестом указала на дверь из темного дерева в конце небольшого холла. – Дмитрий Николаевич вас примет. Он сейчас освобождается.

Освобождается? Значит, он ещё и опаздывает? Мысль о том, что он заставил меня ждать, вызвала едкую волну злости. Но я лишь кивнула и поспешила к указанной двери, стараясь идти максимально прямо в своих "убийственных" туфлях.

Кабинет номер три.

Я вошла и… замерла. Шедевр. Просторный, залитый светом от огромной панорамной стены. Воздух пах дорогой кожей. Пол – темный, полированный, холодный. Огромный письменный стол из черного, отполированного дерева. За ним – кресло, похожее на трон. Стеллажи с книгами в дорогих переплетах, абстрактные картины, безупречные кресла. Одно из них стояло перед столом. Мое место под солнцем, вернее, под люстрой стоимостью с мою квартиру.

Я осторожно опустилась на край шедевра мебельного искусства, стараясь не помять обивку и прикрыть папкой кофейное "украшение". Сердце колотилось. Спокойно. Ты сильная. Ты обаятельная… с пятном на груди… Ты привлекательная… и пахнешь арабикой…

Спустя 15 минут.

Терпение лопалось. Я пятый раз проверила время (10:52!), шестой раз поправила папку. Он что, специально тянет? Или это такой тест на стрессоустойчивость? Я собралась встать – уж лучше пройтись. И…

– Доброе утро, мисс Самойлова. [5]

Голос. Низкий, бархатистый… и до боли знакомый. Откуда?! Он прозвучал прямо у меня за спиной.

Мурашки побежали по спине. Я медленно обернулась.

В дверях кабинета стоял Он. Тот самый "шедевр" из лифта. Каштановые волосы. Карие глаза. Идеальная щетина. Безупречный чистый темно-серый костюм. Переоделся. Интересно, мой "вклад" в его гардероб теперь в мусорке?

– Д-доброе, – я натянула улыбку, мозг лихорадочно соображал: Что ОН тут делает?! Ассистент? Зам?

Он вошел, не спеша. Его шаги были бесшумны по дорогому полу. Прошел мимо меня, обдавая волной дорогого парфюма с древесными нотами. Подошел к своему… к своему столу. К тому самому трону. И сел. Весомо. Не сводя с меня холодного, оценивающего взгляда.

Я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Нет. Не может быть. Это не он. Это не Бондаренко…

– Простите, – пролепетала я, чувствуя, как жар ударяет в лицо. – Вы… вы Дмитрий Николаевич?

Он ответил не сразу. Медленно положил локти на стол, сложил пальцы домиком. Его губы тронула едва заметная, но леденящая улыбка. Взгляд скользнул по моей блузке, где кофейное пятно цвело пышным цветом, а потом вернулся к моему лицу.

– А вы разве не узнали? – спросил он тихо, но каждый слог резал, как стекло. – По голосу? По… аромату нашего знакомства? – Он едва заметно кивнул в сторону пятна на моей блузке. – Или вы так часто обливаете кофе незнакомцев в лифтах, что путаетесь?

Я поперхнулась. Слюной. Воздухом. Правдой. Закашлялась, чувствуя, как астма тут же щекочет горло в ответ на шок и унижение.

– Вот… черт! – вырвалось у меня хриплым шепотом.

– Вот именно, – парировал он, его голос стал сладким, как яд. – "Вот черт" – это, пожалуй, самое точное описание вашего появления в моей жизни сегодня, мисс Самойлова. Сначала вы врываетесь в меня, как торнадо, дарите мне и себе кофейные абстракции, осыпаете меня… остроумными замечаниями, – он сделал паузу, подчеркивая сарказм, – а теперь вы сидите в моем кабинете и претендуете на позицию в моей компании. – Он откинулся в кресле, его взгляд стал еще холоднее. – Это шутка? Или вы просто обладаете феноменальным отсутствием такта и везения?

Он посмотрел на часы на запястье.

– Вы опоздали на 22 минуты. Испортили мне утро. И выглядите… непрезентабельно. – Его взгляд снова задержался на пятне. – Итак, мисс Самойлова. У вас есть ровно пять минут, чтобы объяснить мне, почему я должен потратить еще хоть секунду своего времени на вас. Начинайте. И да, – он добавил почти шепотом, но с убийственной четкостью, – портфолио можете не открывать. Ваш "креативный подход" к оформлению одежды я уже оценил. Не впечатлил.

[4] Stolen Dance" – Milky Chance

[5] Stupid Girl" – Garbage

ГЛАВА 4

[6] Опустив глаза вниз, я начала мысленно считать до десяти. Раз… два… Ком стоял в горле, огромный и колючий. Три… четыре… Глаза предательски затуманились, преломляя холодный свет от панорамного окна в мокрые блики. Пять… Я чувствовала, как подступают слезы – слезы бессилия, стыда и ярости на саму себя.

– Я… я… – голос сорвался в хриплый шепот. Слова, все те умные слова, что я готовила ночами, разлетелись в пыль под его ледяным взглядом.

– Что? – он наклонился чуть вперед, его бархатный голос стал острее, язвительнее. – Оставили всю свою храбрость там, в лифте? Вместе с моим кофе? Или, может, вместе с чувством такта и пунктуальностью?

Он откинулся в кресле, разглядывая меня, как биолог – редкий, но неприятный экземпляр.

– Послушайте, мисс Самойлова, – он начал размеренно, словно нанося удары тупым лезвием. – Давайте сэкономим время. Ваше резюме… – он едва коснулся кончиком пальца края листа на столе, будто боясь запачкаться, – это стандартный набор громких слов и пройденных курсов. Ваше портфолио, – его взгляд презрительно скользнул по моей папке на коленях, – я, как уже сказал, в оценке не нуждаюсь. Ваше поведение сегодня… – он сделал паузу, наслаждаясь моей жалкой позой, – откровенно хамское и абсолютно непрофессиональное. Вы опаздываете, выглядите неряшливо, ведете себя как взбалмошный подросток, а не как человек, претендующий на работу в ведущей компании.

Каждое слово било по мне, как молоток. Я сжимала папку так, что костяшки пальцев побелели. Не плакать. Только не плакать перед ним.

– Вы явно не понимаете уровня ответственности и статуса места, куда пришли, – продолжал он, его голос стал громче, холоднее. – Вы здесь чужеродный элемент, мисс Самойлова. Грубая, неотёсанная… – он поискал самое точное слово, и нашел его, злое, унизительное, то самое, что должно было добить меня, – Простушка. Которая возомнила, что может играть в большие игры. Ваши амбиции сильно опережают ваши скромные таланты и абсолютное отсутствие манер. Вы не просто не подходите. Вы – насмешка над всем, что мы здесь ценим.

"Простушка". Слово отца. Слово, которое я слышала всю жизнь. Слово, которое он вложил в уста этому надменному, прекрасному чудовищу. Оно прозвучало как приговор. Как плевок.

Что-то внутри оборвалось. Обида, страх, унижение – все смешалось в один клубок и сдавило грудь с нечеловеческой силой. Я резко вскочила, пытаясь вдохнуть, но воздух не шел. Вместо него – только тонкий, свистящий звук где-то глубоко внутри.

– Ах… – только и успела я выдохнуть.

Папка с портфолио и сумка грохнулись на полированный пол. Листы, некоторые с разводами от кофе, высыпались наружу, веером раскинувшись по темному дереву. Я схватилась за горло, глаза дико расширились от ужаса. Грудь вздымалась в безуспешных попытках вдохнуть. Мир поплыл, зазвенел в ушах. Нет. Только не сейчас. Не перед ним!

– Очень убедительно, – прозвучал его голос сверху, скептичный, усталый. – Театр одного актера? Надеетесь на жалость? Я не покупаюсь на…

Он не договорил. Потому что увидел. Увидел, как синеют мои губы. Увидел настоящий, животный ужас в моих глазах. Увидел, как я, потеряв опору, сползаю по креслу на пол, продолжая бесшумно ловить ртом воздух, который не мог пробиться сквозь сжатые бронхи.

– Черт! – это был уже не ледяной бархат, а резкий, почти испуганный окрик. Он вскочил, опрокинув свое тяжелое кресло. За секунду он был рядом, опустившись на колени. – Где?! Ингалятор! Где он?!

Его руки, большие, сильные, лихорадочно обыскали карманы моей юбки, потом рванули к сумке, валявшейся рядом. Он вытряхнул ее содержимое на пол: кошелек, ключи, салфетки, помада… И маленький синий пластиковый ингалятор.

– Вот! – он схватил его, сдернул защитный колпачок одним движением. – Глубоко вдохни! Сейчас! – его команда прозвучала не как приказ, а как мольба.

Я не могла. Горло было сжато спазмом. Я только мотала головой, задыхаясь, слезы текли по лицу.

– Слушай меня! – его голос стал резким, но не злым. Он одной рукой крепко обхватил мою шею чуть ниже затылка, заставляя поднять голову. Другой рукой он поднес ингалятор к моим губам. Его лицо было очень близко. Очень. Я видела каждую ворсинку его идеальной щетины, мельчайшие золотые искорки в карих глазах, которые теперь были не холодными, а широкими от тревоги. – Вдохни! – приказал он, и я почувствовала, как его большой палец нажимает на баллончик. – СИЛЬНО!

Я втянула воздух со всем усилием. Горьковатая струя лекарства ударила в горло, прошла глубже. Потом еще раз. По его команде. Его ладонь крепко держала мою голову, пальцы впивались в волосы у виска. Его взгляд приковывал мой, не отпуская: «Дыши. Смотри на меня. Дыши». Это длилось вечность – несколько секунд, наполненных его близостью, его теплом, его командным, но уже не враждебным голосом, и отчаянной борьбой моего тела за воздух.

[7] Постепенно, мучительно медленно, свист в груди стал тише. Спазм ослабел. Я сделала первый робкий, хриплый, но настоящий вдох. Потом еще. Воздух! Сладкий, жгучий воздух наполнял легкие. Синева с губ начала сходить.

Он все еще держал мою голову, все еще смотрел мне в глаза. Тревога в его взгляде сменилась облегчением, потом осторожностью, потом… смущением? Вдруг он резко отпустил меня, как будто обжегшись. Отстранился. Встал, отряхивая колени дорогих брюк. Отвернулся, поправляя манжеты, собираясь с мыслями.

Тишина повисла в кабинете, нарушаемая только моим прерывистым дыханием и его тяжелыми шагами. Я сидела на полу, прислонившись к креслу, слабая, дрожащая, униженная до глубины души, но живая. Я потянулась к ингалятору, валявшемуся рядом.

Именно в этот момент он повернулся. Его взгляд, блуждавший в поисках точки опоры, упал на пол. На разбросанные листы моего портфолио, вывалившиеся из папки. Он наклонился, поднял один. Потом другой. Небрежный жест сменился сосредоточенностью. Он разглядывал эскизы интерьеров, фотографии реализованных проектов, небольших, но сделанных с душой, концепции. Его лицо было непроницаемо, но брови чуть приподнялись. Он перелистал еще несколько листов, задержавшись на одном – проекте лофта, над которым я корпела три месяца, вложив все свои идеи.

Он молчал. Минуту. Две. Я не смела пошевелиться, боясь разрушить эту хрупкую паузу после бури.

Наконец, он положил листы обратно на пол, аккуратно, не так, как они были разбросаны раньше. Подошел к своему столу, поправил опрокинутое кресло. Сесть не сел. Обернулся ко мне. Его лицо было усталым, но уже не жестоким.

– Встаньте, – сказал он просто. Голос был ровным, без прежней язвительности, но и без тепла. Деловым. – Приведите себя в порядок.

Я, все еще дрожа, поднялась, опираясь на кресло. Поправила юбку, смахнула с лица мокрые волосы. Не смела поднять на него глаза. Чувство вины и стыда было всепоглощающим.

Он смотрел на меня. Молчал. Потом вздохнул. Коротко. Решительно.

– Ваш ингалятор, – он указал взглядом на пол.

Я подняла его, сунула в карман. Потом начала собирать разбросанные листы портфолио, руки тряслись.

– Оставьте, – сказал он. Я замерла. – Уборщица соберет.

Он подошел к столу, взял лист бумаги, что-то быстро написал.

– Вот, – он протянул мне бумагу. Это был пропуск. – Отдел кадров на пятом этаже. Оформите документы. – Он встретил мой растерянный, не верящий взгляд. В его глазах не было ни жалости, ни одобрения. Была только усталая решимость. – Приступайте к работе. Завтра. В девять. Без опозданий. И… – он бросил взгляд на мою блузку, – приходите в чем-то… нейтральном.

Он повернулся к окну, спиной ко мне. Разговор был окончен.

Я стояла, сжимая в руке пропуск, не понимая, что только что произошло. От унижения и паники – к… работе? Я посмотрела на его спину, на его идеально скроенный пиджак, за которым скрывался человек, только что спасавший мне жизнь и разбивший меня вдребезги. Потом на разбросанное портфолио. И на ингалятор в кармане.

Сердце бешено колотилось, но теперь уже по другой причине. Я тихо вышла из кабинета, не смея даже хлопнуть дверью.

[6] Breathe Me" – Sia

[7] Olivia Rodrigo – "drivers license"

ГЛАВА 5

[8] Дверь захлопнулась за моей спиной с тихим, но таким громким в моем состоянии щелчком. Я прислонилась к холодной стене коридора, закрыв глаза. Сердце колотилось как бешеное, в ушах еще стоял свист собственного дыхания и эхо его слов: «Приступайте к работе. Завтра.» Это был не сон. Но мозг отказывался верить. От унижения, слез и паники на полу его кабинета – к пропуску в кармане? Что это было? Жалость? Или… правда мои работы?

По его указаниям я спустилась на пятый этаж, в отдел кадров. Процедура прошла как в тумане: бумаги, подписи, фотография для пропуска боже, надеюсь, там не видно следов слез и кофейного пятна на шее! Я механически брала документы, сжимая в потной ладони пластиковую карточку – свой билет в новую жизнь. Я сделала это. Но вместо эйфории – каша в голове и дрожь в коленях.

Наконец, я вырвалась на улицу. Октябрьский ветер ударил в лицо, резкий, холодный, пахнущий опавшей листвой и выхлопами. Я втянула его полной грудью, чувствуя, как чистый, пусть и промозглый, воздух наполняет легкие. Свобода. Временная. До завтра. До девяти утра.

Достала телефон. Палец сам нашел Алёнку в списке контактов.

– Алён! Ты не поверишь! – почти выкрикнула я, как только она ответила. – Я завтра выхожу на работу! В «Архитектон»!

На той стороне повисла секундная пауза, а затем раздался оглушительный визг, от которого я инстинктивно отдернула телефон от уха.

– ЧТО-О-О?! Ленка! Да ты шутишь! Ты гений! Ура-а-а! – ее голос звенел от восторга. – Где ты? Моментально встречаемся! Кафе «ПирО.Г.И.»? Я угощаю! Хочу все подробности!

Энтузиазм подруги был заразителен, но реальность в виде моей блузки быстро вернула меня на землю.

– Блин, Аль, тут нюанс… – я с тоской посмотрела на огромное коричневое пятно, украшавшее грудь. – Моя белая блузка… она теперь в стиле «латте-арт». Только очень экспрессивном. В ресторан в таком виде – моветон.

– В кофе?! – Алёна захихикала, но тут же перешла на шепот, полный любопытства: – Окей, признавайся! Собеседование было таким жарким, что кофе закипел? Или ты пыталась очаровать босса, разливая напитки а-ля голливудская дива? Что случилось-то?

– Ох, … – я вздохнула. – Там был не просто босс. Там был… – я запнулась, подбирая слова. – …сексуальный красавчик-монстр. И кофе – это только начало. Расскажу при встрече. Слишком эпично для телефона. Давай я к тебе подъеду? Ты же в спортзале?

– В зале, да! Жду как манны небесной! – подруга снова завизжала. – Лети! Умру от нетерпения!

Я поймала такси. Дорога до спортивного центра промелькнула в калейдоскопе мыслей: лицо Дмитрия в гневе, его глаза в момент паники, его руки на моем лице… и холодный тон.

Спортзал "Пульс"

Алёну нашла у беговой дорожки. Красная, потная, но сияющая. Спрыгнула и бросилась обнимать.

– Лен! Не верю! Покажи пропуск! – выхватила карточку, разглядывая. – «Архитектон»… Вау! Это же топ! Ну рассказывай быстрее! Кто босс? Как ты умудрилась кофе на себя вылить? Ты ему что, на костюм плеснула? – Она уселась рядом, глаза горели любопытством.

Я плюхнулась на скамейку.

– Представь, – начала. – Мужчина. Тёмные волосы… Глаза… карие, очень красивые, но смотрит так, будто хочет испепелить. Щетина – идеальная. Фигура… под костюмом видно, что в зал ходит. Весь такой… дорогой. И очень, очень недовольный.

– Это… тот самый Бондаренко? – у Алёны округлились глаза.

– Он самый, – кивнула я. – Я опаздываю, влетаю в лифт, резко разворачиваюсь… и бац! Прямо в него. Кофе у него в руке… Ну, оба получили. Его костюм – он сказал, что он безумно дорогой. А я… – я смущенно поерзала. – Ну, не сдержалась, ляпнула что-то вроде: "А вы не пробовали стакан просто держать?"

– Ой всё! – Алёнка схватилась за голову, но засмеялась. – Лен! Ты же хотела эту работу! Надо было извиниться и всё!

– Знаю, знаю! – застонала я. – Но он такой… высокомерный! Ну бесит! А потом… на собеседовании… – голос мой сдавило. – Он меня… просто разгромил. Назвал… – я сглотнула комок, – …"простушкой". Сказал, что я здесь не к месту. Что мои амбиции… ну, ты поняла.

– Вот козел! – фыркнула она, но без злости, скорее с сочувствием. – Ну и что? Ты что сказала?

– Я встала… – прошептала я. – И тут… все. Воздух перекрыло. – Я коснулась горла. – Как будто тугую веревку затянули. Упала на колени… Папка грохнулась, листы рассыпались. Дышать не могла. Совсем.

Алёна перестала улыбаться, лицо стало серьезным.

– Приступ? Прямо у него в кабинете? Боже… Он что, испугался? Вызвал скорую?

– Сначала подумал, что я притворяюсь, – махнула я рукой. – Но потом… видимо, увидел, как я синею. Полез в мою сумку, нашел ингалятор. – Я замолчала, вспоминая. – Присел рядом… Поднес ко рту. А я вдохнуть не могла. Тогда он… взял мое лицо в руки. – Я провела ладонями по щекам. – Крепко. Заставил смотреть на себя. И сказал очень жестко: "Вдохни! СИЛЬНО!" И пшикнул… Я вдохнула. Потом еще раз… Глаза у него… Ох, он реально напугался…

Подруга слушала, затаив дыхание, рот приоткрыт.

– Ничего себе… – выдохнула она. – То есть… этот красавец-тиран… он тебя… спас? И потом… работу дал?!

– А потом, – кивнула я, все еще не веря, – пока я сидела на полу, еле дыша, он увидел мои работы. Листы валялись рядом. Он поднял пару… начал смотреть. Молча. Долго. Потом встал, дал мне этот пропуск и сказал: "Приступайте к работе. Завтра. Девять. Без опозданий." – я парадировала его тон, – И добавил: "И оденьтесь… поприличнее". – Я показала на свое пятно.

Алёна несколько секунд молчала, переваривая. Потом ее губы растянулись в медленной, хитрой улыбке.

– Лен… – протянула она. – Это не собеседование. Это чистый драматический сериал! Ты врезаешься в босса, устраиваешь кофейный потоп, хамишь ему, он тебя разносит в пух и прах, у тебя приступ прямо у него под носом, он тебя откачивает, держа за лицо… а потом, впечатлившись твоим портфолио, дает работу?! – Она захихикала. – Дорогая, это не начало карьеры. Это начало эпичного вражды-с-искрой! Пилотная серия – "Кофе, паника и портфолио"!

– Перестань! – я толкнула ее в плечо, чувствуя, как краснею. – Он – невыносимый! Красивый, да. Помог, да. Работу дал, да. Но он меня терпеть не может! А я… я там готова была сквозь землю провалиться!

– Провалиться? – она подняла бровь. – Ты выстояла. В лифте, в его кабинете. Он это видел. И твои работы увидел. А его "поприличнее" – это просто он не знает, как еще с тобой разговаривать после всего этого. – Она встала и потянула меня за руку. – Пойдем, дурочка. У меня в шкафчике чистая футболка. Наденешь. Пойдем съедим по бургеру и отметим твою кофейную катастрофу на пути к успеху! Это пятно теперь – твой талисман!

Алёна повела меня, болтая без остановки. А у меня в голове снова всплыли его глаза – сначала ледяные, потом испуганные, потом внимательные на листах портфолио. И его руки… твердые и теплые на моих щеках. "Вдохни! СИЛЬНО!"

Завтра. Девять. "Поприличнее". Мурашки по спине были уже не только от страха. Что-то еще… щекотное и необъяснимое… копошилось внутри. Враги? Да. Но теперь все стало гораздо сложнее.

[8] good 4 u" – Olivia Rodrigo

ГЛАВА 6

[9] Звуки будильника на этот раз не вызвали паники. Я потянулась сладко, улыбаясь в потолок. Неужели… Сегодня мой первый день. Неспешно встала. Время было в запасе. Позавтракала под любимый подкаст о дизайне, настроение – на высоте. Никаких кофейных катастроф. Никаких опозданий.

Теперь главный вопрос: что надеть? Черные брюки? Слишком скучно. Платье? Слишком нарядно. Джинсы и кеды? Нет, Лена, это "Архитектон", а не стартап. Чертов дресс-код! Надо было вчера спросить у Алёны, а не смеяться над ее теориями о "вражды-с-искрой". Остановилась на элегантных черных брюках, бежевом свитере и лодочках на умеренном каблуке – достаточно строго, но без пыток.

Волосы выпрямила тщательнее, чем вчера. Макияж – легкий, аккуратный, без намека на "енотовщину". Странно… Без происшествий? – мелькнула мысль, пока я проверяла ингалятор в сумке. Тьфу-тьфу. Схватила свою коробку с офисными принадлежностями – милыми, но строгими блокнотами, ручками, одна с едва заметным зайчиком, планером и прочим необходимым – и вышла, вызвав такси.

Солнце светило по-осеннему ярко, согревая лицо, пока я шла от машины к стеклянным дверям бизнес-центра. Новый старт. Без пятен. Без паники. Мысль была приятной…

[10] БАМ!

Из распахнувшихся дверей, как пушечное ядро, вылетел парень и врезался в меня на полном ходу. Моя коробка вылетела из рук! Милые блокноты, ручки, планеры – все разлетелось по асфальту. Сердце упало. Ну вот, Лена, понеслась…

– Ой, нет! – искренне испуганный голос. Парень лет 35 лет, запыхавшийся. – Простите, это целиком моя вина! Я не смотрел куда бегу!

– Ну да, – вырвалось у меня с обидой, пока я пыталась встать, цепляясь каблуком за подол брюк. – Вы и влетели! – Потеряв равновесие, я неловко повалилась вперед… Прямо на него.

Он ловко подхватил меня, не дав упасть. Его руки были крепкими. Я отпрянула, поправляя одежду, и наконец разглядела его: светлые, чуть растрепанные волосы, темно-карие глаза, открытое лицо. От него приятно пахло… цитрусом и чем-то свежим. Довольно симпатичный. Если тут все такие коллеги, работа будет интересной, – мелькнула невольная мысль. Его взгляд скользил по моему лицу, изучающе, но без наглости.

– Держу пари, вы новенькая? – он улыбнулся, чуть виновато, но обаятельно. – Иначе бы знали, что из этих дверей по утрам лучше выходить с флагом "Осторожно, торопящийся идиот!".

– Спасибо, – буркнула я, наконец освободив каблук и выпрямившись. – За подхват. И да, первый день. Отличное начало, правда? – Я махнула рукой в сторону разбросанных вещей.

– Позвольте искупить вину! – он тут же присел, начав собирать мои вещицы. – Влад, кстати. Из отдела маркетинга.

– Елена. Дизайн интерьеров, – сказала я, присаживаясь рядом и подхватывая любимую ручку с миниатюрным зайчиком на колпачке. Фотография с папой на море легла сверху на блокнот. – Рада… не познакомиться, а тому, что вы не сломали мои каблуки. – Я не удержалась от легкой улыбки.

– О, так вы к Дмитрию Николаевичу! – Влад поднял брови. – В наш "логово льва". Я тоже там, по соседству! Приятно, что отдел дизайна наконец разбавили такой… яркой новизной. – Его карие глаза снова устремились на меня, отчего стало слегка неловко, но уже приятно.

– Яркой новизной в виде пятен от асфальта на коленях? – пошутила я.

Он протянул коробку, аккуратно сложив все обратно.

– Вину заглаживаю в обед! – решительно заявил Влад. – На 40-м этаже классное кафе. Угощаю лучшим кофе в здании. И тортом. Чтобы забыли о моем "наезде".

– Соблазнительное предложение, – улыбнулась я, принимая коробку.

– Учитывая, что вчерашний кофе стоил мне… ну, в общем, да. Договорились. До встречи, Влад.

– Удачи в логове, Елена! – он крикнул мне вслед, убегая к автомобильной стоянке.

Ну что ж, начало положено, – подумала я, крепче прижимая коробку и входя в прохладный вестибюль. Коллега симпатичный.

[11] Обычный лифт ехал мучительно медленно после вчерашнего скоростного. На 78-м этаже меня встретил совсем другой мир, не такой как вчера. Вестибюль кипел жизнью: люди с папками и планшетами сновали во всех направлениях, звенели телефоны, слышались обрывки деловых разговоров. Настоящий улей.

Девушка на ресепшене уже другая, не вчерашняя фея улыбнулась вежливо-нейтрально:

– Елена Самойлова? Доброе утро. Ваше рабочее место – там, – она указала на открытое пространство с рядами современных столов, отделенное стеклянной перегородкой от кабинетов. – Третий стол у окна. Ваш руководитель подойдет позже.

"Руководитель". Дмитрий Николаевич. Сердце екнуло. Он помнит вчерашнее? Как он будет со мной разговаривать?

Мое место было уютным: просторный стол, удобное кресло, огромное окно с потрясающим видом на город. Я принялась с удовольствием раскладывать свои вещи: блокнот – слева, планер – справа, ручка с зайчиком – на виду, но не кричаще. Фотографию с папой поставила рядом с монитором – для храбрости. Ингалятор – в самый верхний ящик стола.

Ну вот. Я на месте. Я откинулась в кресле, глядя на суету за стеклом перегородки. Где-то там был его кабинет. И где-то там был он. Чувство было странным: смесь гордости, легкой дрожи и того самого "щекотливого необъяснимого" из вчерашнего разговора с Алёной.

Завтрак был давно, а до обеда с Владом еще далеко. Я потянулась к кружке, которую тоже принесла – милой, с котиком.

Пора найти кухню. И главное – не пролить.

Кухня оказалась на удивление просторной и современной: матовые фасады шкафов, огромная кофемашина, несколько холодильников и остров с барными стульями. Пахло свежемолотым кофе и… чьим-то дорогим парфюмом. Народу было немного – пара человек наливали воду, еще один разогревал еду в микроволновке.

Я подошла к кофемашине, чувствуя себя немного потерянной среди этих хромированных кнопок и дисплеев. Как тут вообще…[12]

– Жми на "Капучино", – раздался веселый голос рядом. – И не бойся, она не кусается. Только плюется иногда паром, как разозленный дракон.

Я обернулась. Рядом стояла девушка лет двадцати пяти. Невысокая, с копной ярко-рыжих кудряшек, которые, казалось, жили своей жизнью, и в огромных очках в синей пластиковой оправе. На ней была… футболка с единорогом, поедающим пончик, и клетчатая юбка-миди. Дресс-код? Какой дресс-код?

– Спасибо, – улыбнулась я, нажимая на заветную кнопку. Машина заурчала. – Первый день. Еще не освоила местную фауну.

– О, новобранец! – глаза девушки загорелись за толстыми стеклами очков. Она протянула руку, усыпанную фломастерными рисунками цветочки и что-то похожее на молекулы. – Я Ирина! Из IT. Системный аналитик, если быть точной. Но все зовут меня "Рыжая Бестия" или просто "Бест". – Она гордо подбоченилась. – А ты кто?

– Елена. Дизайн интерьеров, – пожала я ее неожиданно сильную для такого хрупкого вида руку. – Лена.

– Дизайнер! К Бондарю попала? – Ирина свистнула. – Ну, держись там. Он у нас… ммм… перфекционист. – Она многозначительно подняла палец. – Но работы у него – космос! Правда, добиться одобрения – все равно что пройти квест на "Хардкор". Без сохранений.

Я засмеялась, несмотря на легкий укол тревоги при упоминании Дмитрия Николаевича. Ирина была, как глоток свежего воздуха после стерильной офисной атмосферы.

– Предупреждение принято, – кивнула я, забирая свой капучино. – Спасибо, Бест.

– Всегда пожалуйста! – она схватила свой огромный термос с наклейкой "Я не псих, я психоаналитик!" и начала наливать в него какой-то зеленый смузи. – Если что – я сижу там, – она махнула рукой куда-то в дальний угол. – Кабинет за дверью. Завалит с вопросами по софту – милости просим! Хотя, – она вдруг прищурилась, глядя на меня сквозь очки, – у тебя вид человека, который скорее попросит аспирин после встречи с Бондарем, чем помощь с графическим планшетом. Но это нормально! Первая неделя – самая веселая!

Я уже открыла рот, чтобы ответить, как в кухню впорхнули две девушки. Или не впорхнули – вплыли. Высокие, безупречно одетые в дорогие костюмы-двойки, с идеальными укладками и макияжем. Они говорили громко, не обращая внимания на других.

– …абсолютно безвкусно, – катила одна, с холодными голубыми глазами и каре до плеч. – Кто вообще допустил эти шторы в переговорку? Выглядит, как гостиная в доме престарелых. Новенькая из дизайна, наверное. Слышала, вчера у Бондаренко чуть не померла прямо в кабинете от астмы. Драматично.

– Оль, не будь жестока, – вторила ей вторая, блондинка с острыми скулами, поправляя идеальный пучок. – Хотя да… Дмитрий Николаевич, говорят, был в ярости сначала, а потом ее чуть ли не откачивал. Романтично, да? – Она язвительно усмехнулась. – Надеюсь, это не ее "фишка" – падать в обморок у начальства, чтобы получить работу. Хотя, судя по-вчерашнему "выпускному платью" и пятну кофе… – Она выразительно замолчала, ловя мой взгляд в отражении стеклянного шкафа.

Я замерла, чашка с капучино, вдруг ставшая тяжелой в руке. Кровь отлила от лица. Они говорили обо мне. Так громко, так презрительно. "Дом престарелых". "Драматично". "Фишка". Мой вчерашний кошмар – сплетни для них.

Ирина, стоявшая рядом, вдруг громко чмокнула от вкуса своего смузи.

– Ой, – сказала она с преувеличенной невинностью, поворачиваясь к стервам. – А вы знаете, что по статистике, 78% офисных сплетен рождаются именно на кухнях? И 92% из них – абсолютная чушь, выдуманная людьми, которым скучно на своих должностях. Забавно, правда? – Она улыбнулась им своей самой солнечной улыбкой. – Кстати, Катя, твой проект по "Бета-залу" Бондарь только что вернул с пометкой "Бессмыслица. Переделать с нуля". Видимо, не оценил твой вкус к "не гостиной престарелых". Желаю удачи! – она подмигнула, – Оль, у тебя кофе проливается на блузку. Такая белая… жалко будет, если пятно останется. Как у новенькой вчера. – И она беззаботно направилась к выходу, оставив двух красавиц с открытыми ртами и меня в легком ступоре.

Ольга та, что с каре, резко посмотрела на свою идеальную белую блузку. Кофе не проливался. Катя блондинка побледнела.

– Эта психованная рыжая… – прошипела Ольга сквозь зубы.

– Идиотка! – добавила Катя, злобно глядя вслед Иры.

Они бросили на меня еще один колючий взгляд, полный неприязни, и быстро вышли, стуча каблуками.

Я стояла, все еще переваривая этот микровыброс офисной токсичности и неожиданную защиту со стороны "Рыжей Бестии". Ирина… она явно была не так проста, как казалось. И стервы… Ольга и Катя. Запомнила.

Сделав глоток уже остывающего капучино, я вышла из кухни. Пора было возвращаться к своему столу. Предчувствие подсказывало, что "логово льва" только начало раскрывать свои прелести. А где-то там, за стеклянной стеной, возможно, уже ждал сам "лев".

С кофе в руке и новыми врагами в списке, я двинулась навстречу своему первому рабочему дню.

[9] First Day of My Life" – Bright Eyes

[10] Riptide" – Vance Joy

[11] The A Team" – Ed Sheeran

[12] Charli XCX – "Vroom Vroom"

ГЛАВА 7

Утро началось… тихо. Слишком тихо. После вчерашних бурь и утреннего столкновения с Владом, я почти ожидала, что с потолка упадет люстра или Дмитрий Николаевич ворвется с криком «Где отчет за вчера?!». Но нет. Только тихий гул офиса за стеклом, мерцание монитора и вид на город, залитый осенним солнцем.

[13] Я аккуратно расставила свои милые, но сдержанные принадлежности: планер в кожаном переплете, ручку с зайчиком, зайка теперь скромно смотрел в сторону, фотографию с папой. Ингалятор – в верхнем ящике, но неглубоко. На всякий пожарный.

Только я включила компьютер, чтобы разобраться с корпоративными системами, как к моему столу подошла женщина. Высокая, подтянутая, лет сорока пяти. Волосы – идеальный каре цвета воронова крыла. Костюм – строгий, темно-синий, безупречного кроя. Взгляд – острый, оценивающий, но без открытой неприязни. От нее веяло спокойной, неоспоримой компетентностью.

– Елена Сергеевна Самойлова? – Голос был ровным, четким, как диктовка. – Я Арина Викторовна Лебедева, заместитель Дмитрия Николаевича по проектам.

Я вскочила, как школьница.

– Да, здравствуйте, Арина Викторовна!

– Здравствуйте. – Она чуть кивнула, едва заметно оглядев мой стол, зайка получил микроскопическую оценку. – Дмитрий Николаевич сегодня на внешней встрече. Ваше вводное задание. – Она положила передо мной папку. – Это проект небольшого коворкинга в стиле «лофт-лайт». Клиент предоставил базовое ТЗ и планы помещения. Нужно разработать 2-3 концепции расстановки мебели, зонирования и предложить цветовую палитру. Акцент – на функциональность и создание неформальной, но рабочей атмосферы. Срок – до конца недели. Все вопросы – ко мне. – Она указала на кабинет чуть меньше, чем кабинет Дмитрия Николаевича, но не менее внушительный. – Добро пожаловать в «Архитектон», Елена. Работайте.

Она ушла так же бесшумно, как и появилась, оставив меня с папкой и легким облегчением. Не Дмитрий. И задание… реальное! Я с энтузиазмом открыла папку. Планы, пожелания клиента… Это было то, что я умела. Мир сузился до линий чертежа и образов в голове. Половина дня пролетела незаметно: изучение плана, наброски в блокноте, поиск референсов. Иногда ловила на себе любопытные или оценивающие взгляды коллег, но старалась не отвлекаться. Бест пару раз пролетала мимо, махая рукой и крича что-то про "не умирай над чертежами!". Ольга и Катя демонстративно игнорировали.

Где-то ближе к обеду к моему столу подошел Влад. В руках у него была стопка бумаг.

– Елена! – улыбнулся он, по-прежнему обаятельно. – Несу свет знания… то есть, документы по смежным коммуникациям для вашего нового коворкинга. Арина Викторовна просила передать. – Он аккуратно положил папку рядом с моей. Его взгляд скользнул по моим наброскам. – О, уже работа кипит! Интересно. Лофт, но… уютный?

– Стараюсь, – улыбнулась я в ответ, отрываясь от экрана. – Клиент хочет не холодный ангар, а место, где захочется творить и кофе пить.

– Звучит как наш офис в миниатюре, – пошутил Влад. Его взгляд задержался на фотографии с папой – Отличное фото. Море, солнце… Энергетика чувствуется даже здесь. – Он перевел взгляд на меня. – Ну что, время выполнять обещание? Обед манит. И кофе в нашем кафе на 40-м – это нечто. Гарантирую, никто в тебя не врежется по дороге. Я буду… прикрывать фланги. – Он сделал комично-серьезное лицо.

Я рассмеялась. После утренней суеты и концентрации, предложение звучало заманчиво.

– Договорились, Влад. Только дай пять минут сохранить всё.

[14] Кафе "Облако 40" оправдывало свое название. Огромные панорамные окна открывали захватывающий вид на город, будто паришь над ним. Современный дизайн, удобные кресла, приглушенная музыка. Запах свежей выпечки и хорошего кофе витал в воздухе. Влад ловко провел нас к столику у окна, подвинул стул.

– Рекомендую сэндвич с индейкой и клюквенным соусом. И фирменный латте с кленовым сиропом. Бомба, – заявил он, словно сомнений быть не могло. – Угощаю, естественно. Вину-то заглаживаю.

Пока мы ждали заказ, Влад легко поддерживал разговор: спрашивал о впечатлениях от первого утра, делился смешными историями про адаптацию в "Архитектоне", оказалось, он тоже когда-то разлил кофе на важного клиента, расспрашивал о моем опыте в дизайне. Он был внимательным собеседником, умел слушать и вставлять меткие комментарии. Его галантность проявлялась в мелочах: подал салфетки первым, убрал пустую чашку официанта с нашего пути, ловко поймал мою чайную ложку, которую я задела нечаянно.

– Так что, Бест уже взяла тебя под свое крыло? – спросил он, делая глоток латте. – Видел, как вы утром на кухне болтали. Она – штука уникальная. Наш талисман и гроза сплетниц. Без нее офис был бы пресным.

– Она спасла меня от стерв буквально через пять минут после знакомства, – призналась я. – С такой защитой хоть в разведку.

– Ольга и Катя? – Влад понимающе покачал головой. – Да, с ними лучше не пересекаться. Хотя… – он вдруг улыбнулся как-то хитро, – иногда их высокомерие играет против них самих. Особенно когда они пытаются переиграть Арину Викторовну или, не дай бог, самого Бондаря.

В его тоне, когда он произнес "Бондаря", промелькнуло что-то… неожиданное. Не страх, как у многих, а скорее… вызов? Или знание чего-то?

– А ты… не боишься Дмитрия Николаевича? – осторожно спросила я, вспоминая вчерашний ужас.

Влад задумался на секунду, его карие глаза стали серьезнее. Галантный шарм чуть спал, показав другого человека – наблюдательного, возможно, амбициозного.

– Боятся обычно те, кто не уверен в своей работе или пытается его обмануть, – сказал он спокойно. – Он жесткий, да. Требовательный до безумия. Но если ты профессионал и не везешь чушь… он это ценит. Хотя признаться в этом никогда не будет. – Влад усмехнулся. – Главное – не лебезить. Он это ненавидит пуще огня. И… не показывай страх. Чует, как акула кровь.

Его слова заставили меня задуматься. Это было неожиданное и ценное наблюдение, не похожее на панические предупреждения Бест или злорадство стерв. Влад явно знал Дмитрия дольше и видел его в работе.

– Спасибо за совет, – искренне сказала я. – Думаю, он мне пригодится. Особенно про страх.

– Всегда рад помочь коллеге, – улыбнулся он, снова возвращаясь к своему обаятельному "я". Но в глазах оставалась тень той проницательности. – Особенно такой талантливой и… загадочной. В конце концов, не каждый день сбиваешь человека, который потом чуть не становится жертвой "логово льва" и выживает, чтобы рассказать об этом за кофе.

Обед прошел легко и приятно. Влад оказался интересным собеседником – умным, начитанным, с тонким юмором. Его галантность была естественной, не натянутой. Но под этой оболочкой приятного парня из маркетинга явно скрывался человек, который многое видит и понимает в офисных играх. "Не такой простак", – подумала я, возвращаясь с ним в лифте на 78-й этаж. "Интересно…"

Когда я села за свой стол, на экране горело напоминание о сроке сдачи концепций. Арина Викторовна вышла из своего кабинета и бегло, но одобрительно кивнула в мою сторону, увидев, что я за работой. Бест прислала в корпоративный чат смешной мем про дизайнеров и их "муки творчества". Ольга и Катя пронеслись мимо, бросив на меня колючие взгляды – возможно, уже знали про обед с Владом.

Первый рабочий день продолжался. Логово льва молчало… пока. Но я чувствовала его присутствие. И понимала, что игра только начинается. А Влад… он стал в ней новым и пока не до конца понятным игроком. Приятным, умным, галантным… но игроком.

[13] Ordinary Life The Weeknd

[14] Can’t Help Falling in Love" – Kina Grannis

ГЛАВА 8

[15] Утро второго рабочего дня началось не с будильника, а с навязчивой мелодии в голове – ритмом карандаша по бумаге. "Лофт-лайт". Клиент хотел воздуха, света и неформальности без потери функциональности.

Я погрузилась в чертежи и референсы с такой жадностью, что даже Бест, пролетавшая мимо с криком: "Лен, не забывай моргать! Монитор тебя съест!",лишь вызвала у меня рассеянную улыбку. На столе царил творческий хаос: распечатки, цветовые палитры, наброски зон на салфетках (самые удачные идеи всегда приходят не вовремя). Фотография с папой глядела на это буйство с молчаливым одобрением.

Арина Викторовна, проходя мимо, бросила беглый взгляд на эскиз перегородки с экраном-проектором спасибо, Бест! и едва заметно кивнула. Высшая похвала. Но офисные джунгли никогда не спят. Катя из отдела продаж, та самая с острыми скулами, "случайно" задела угол моего стола, когда я как раз выводила тонкую линию на чистовом варианте плана. Фломастер рванулся в сторону.

– Ой, извини! – ее голос звучал сладко, как испорченный мед. – Какая ты аккуратная… Все так миленько разложила. Легко нечаянно задеть. – Ее взгляд скользнул по моим наброскам, задержавшись на самом смелом цветовом пятне. Губы кривились в едва уловимой усмешке. Я вцепилась в фломастер, чувствуя, как по спине пробежали мурашки гнева. Не поддавайся. Не показывай.

Всплыли слова Влада о страхе. Я просто подняла голову, посмотрела Кате прямо в глаза, она слегка отпрянула, и я сказала её ровно: – Ничего страшного. Бумага прочная. В отличие от некоторых нервов.

Катя на мгновение опешила, ее сладкая маска сползла, обнажив злость. Но она лишь фыркнула и поплыла дальше, к Ольге, которая наблюдала из-за угла с холодным любопытством. …Один ноль в мою пользу? – подумала я, но радости не было. Только усталость от этой подковерной войны.

[16] Утешение пришло неожиданно и с фирменным бестиным шиком. Минут через пятнадцать, когда я пыталась вновь сосредоточиться на плане, из дальнего угла открытого пространства донесся резкий, срывающийся голос Ольги:

– Что за…?! Экран! Почему он погас?! Идет презентация клиенту!

– Нет! Нет-нет-нет! Это не должно было отправиться! КАК?! Я же не нажимала… Черновик! Отправился черновик!Почти одновременно Катя вскочила со своего места, яростно тыкая в тачпад ноутбука:

Ее лицо побелело, как бумага на моем столе. Похоже, ее едкий комментарий о «провинциальном вкусе» только что улетел прямиком в групповой чат отдела дизайна, где сидели и те, о ком был этот самый черновик.

И тут мимо них, будто случайно, проплыла Бест. В руках – две переплетенные проводами кружки с паром, на губах – невиннейшая улыбка. Она тихонько напевала на мотив детской песенки, но слова были ее собственные, фирменные:

– Глю-ю-чки летают, пау-учки стрекочут… Кто-то файл не тот отправил, кто-то свет потерял… – Ее зеленые глаза поймали мой взгляд через пол-офиса. Она едва заметно подмигнула, а уголки губ дернулись в торжествующей усмешке. Служба спасения работает. Бесплатно для своих.

Она скрылась на кухне, оставив за собой шлейф фрустрации стерв и мое тихое, но искреннее восхищение. Эта женщина была гением точечных ударов. Никакой грубой силы – только чистая, изящная ИТ-диверсия. Моя усталость чудесным образом испарилась, сменившись теплой волной благодарности. С такой союзницей хоть в окопы.

И только я собралась с духом и вновь углубилась в эскиз, как почувствовала знакомое солнечное излучение. Появился он… [17]

Влад. С папкой в руках и солнечной улыбкой, словно принес не документы, а кусочек лета в этот напряженный офис.

– Елена! Подписаться не забудь на согласовании коммуникаций, – он положил папку аккуратно поверх моего "творческого беспорядка". Его взгляд упал на свежий эскиз.

– Вау. Это уже не концепт, это почти готовая инструкция для строителей. Круто. Чувствуется рука мастера. – Он улыбнулся, но в глазах было не просто одобрение. Была оценка. Взгляд знатока.

– Стараюсь, – я отложила фломастер, чувствуя, как его присутствие и искренний интерес немного снимают напряжение. – Клиент должен почувствовать себя… как дома. Только дома, где все продумано до мелочей.

– Думаю, он почувствует, – Влад задержал взгляд на моем лице, потом на руке, все еще сжимавшей фломастер. – После утренних… помех, – он едва заметно кивнул в сторону удаляющихся стерв, – нужен глоток позитива. Или инструмент для будущих побед.

Он вдруг достал из внутреннего кармана пиджака длинную, узкую коробочку из темного дерева.

– Держи. Трофей за стойкость и талант.

Я открыла коробку. Внутри, на черном бархате, лежала ручка. Но не просто ручка. Это был шедевр минимализма и эргономики: корпус из матового черненого металла, идеальный вес, тонкий золотистый клип. Она выглядела дорого, серьезно и… невероятно соблазнительно для того, кто живет рисунком.

– Влад, это… – я растерялась. – Слишком. Я не могу…

– Можешь и должна, – он мягко перебил, закрывая мою ладонь с коробкой своими пальцами. Его прикосновение было теплым, уверенным. – Это не подарок. Это инвестиция. В твой успех. В успех нашего проекта. – Его карие глаза смотрели прямо, почти гипнотизируя. – И в наш… будущий вечерний променад по городу? Ты ведь еще не показала мне ни одного классного места.

Улыбка снова заиграла на его губах, но в глазах оставалась та же твердая уверенность, что и в голосе. Я чувствовала себя на качелях. С одной стороны – искреннее восхищение красивой вещью и его верой в меня. С другой – настороженность. Дорогая ручка в первый же рабочий день? Инвестиция? Это пахло не просто симпатией, а расчетом. Но отрицать его обаяние и поддержку было невозможно.

– Спасибо, Влад, – я сказала, стараясь звучать уверенно. – Она потрясающая. Обещаю, первой победной подписью будет под этим проектом. – И променад… подумаю.

Ручка легла на стол рядом со скромным зайчиком, резко контрастируя с ним своей взрослой элегантностью. Она казалась инородным телом, но и… обещанием чего-то большего.

Остаток дня прошел в лихорадочной работе. Я вносила правки, углублялась в детали, пытаясь заглушить внутренний голос, шептавший о стервах, о странном подарке Влада и о главном страхе – его возвращении.

Бест материализовалась ненадолго, бросив взгляд на новую ручку и свистнув: – Ничего себе фетиш! Маркетолог знает толк в инструментах влияния… – Она подмигнула многозначительно. – И кстати. Будь осторожна, Лен. Красивые вещи иногда кусаются. – И исчезла так же быстро, как появилась, оставив меня с новой порцией сомнений.

[18] А потом… оно случилось. Ближе к концу дня, когда солнце уже косилось в панорамные окна, окрашивая офис в теплые тона, а я выводила последние штрихи на чистовом плане, воздух изменился. Не гром, не сквозняк. Просто… давление. Гул офиса не стих, но как-то приглушился, стал фоновым. Волосы на затылке зашевелились. Я медленно подняла голову. Он стоял. В десяти шагах от моего стола, в проходе между рядами. Дмитрий Николаевич. Вернулся. Безупречный темно-серый костюм сидел на нем, как вторая кожа. Лицо – каменная маска, лишенная эмоций.

Он не смотрел на меня. Он сканировал. Его взгляд, холодный и методичный, как луч лазера, скользнул: по моему лицу – застывшему, с тенью усталости под глазами, но сосредоточенному. По столу – по хаосу бумаг, блокнотам с набросками, отвергнутым вариантам и финальному, почти готовому плану. По дорогой черненой ручке Влада, лежащей горделиво рядом с моим старым блокнотом и скромной ручкой-зайчиком. Задержался. На долю секунды дольше, чем на всем остальном. Ни тени удивления, ни гнева. Просто… фиксация факта.

Тишина вокруг стала звенящей, хотя коллеги все так же шелестели бумагами, стучали по клавиатурам. Мое сердце колотилось где-то в горле, угрожая вырваться. Дыши. Не показывай страх. Но его взгляд был физическим прикосновением льда.

Он не сделал ни шага в мою сторону. Не спросил ни слова. Просто стоял и впитывал. Оценивал. Как хозяин территории, изучающий нового, не до конца понятного обитателя своего логова. Потом его взгляд сместился. Арина Викторовна вышла из своего кабинета, ее появление было словно запланированным сигналом. Дмитрий Николаевич повернулся к ней. Она протянула ему папку. Тот самый проект "Лофт-лайт". Мой проект. Он взял ее одной рукой, не глядя. Его внимание вернулось ко мне. Вернее, к столу. К хаосу. К плану. К Ручке. Еще один взгляд. Короткий. Непроницаемый. Затем он развернулся и пошел. Прямо. К своему кабинету. Твердым, бесшумным шагом. Дверь открылась, он вошел, не оглядываясь. Дверь закрылась с тихим, но окончательным щелчком.

Я сидела, окаменевшая. Весь воздух будто выкачали из легких. В ушах гудело. Рука инстинктивно потянулась к верхнему ящику стола, где лежал ингалятор. Не сейчас. Только не сейчас. Что он увидел? Хаос? Упорство? Талант? Или… Эту черную, чужеродную роскошь на моем столе? Его взгляд на ней… Он не был случайным. Он был вопросительным. Или… обвинительным?

Ледяные пальцы сжали сердце. Проект был у него в руках. Ручка Влада лежала как улика. А я сидела посреди этого поля битвы, чувствуя себя абсолютно раздетой этим безмолвным, всевидящим взглядом. Игра началась по-настоящему. Лев вышел из тени. И его первый ход был беззвучным, но оглушительным. Мина была заложена. Осталось ждать взрыва.

[15] Breathe Me" – Sia

[16] Bad Guy" – Billie Eilish

[17] Smooth Operator» – Sade

[18] Mad World" – Gary Jules

ГЛАВА 9.

[19] Вызов пришёл на следующее утро. Не громогласный, не через секретаря. Просто на экране компьютера всплыло сухое уведомление:

"Самойлова Е. – к Д.Н. Бондаренко. 10:00."

Несколько букв. И время. Этого хватило, чтобы ладони стали ледяными, а сердце заколотилось так, будто пыталось вырваться через рёбра.

Ровно в десять я стояла перед массивной дверью кабинета Дмитрия Николаевича. Дорогая ручка Влада, спрятанная во внутренний карман пиджака, внезапно показалась раскалённым углём. «Не показывай страх.»

Пронеслось в голове, но ноги словно вросли в дорогой паркет. Я сделала глубокий вдох, вспомнила про ингалятор в ящике – не здесь, не сейчас! – и постучала.

– Войдите.

Голос был ровным, без интонаций, как утренний прогноз погоды.

Кабинет встретил меня гробовой тишиной и холодным величием. Дмитрий Николаевич сидел за огромным столом, погружённый в документы. Мой проект "Лофт-лайт" лежал перед ним, открытый. Он даже не поднял глаз, лишь махнул рукой в сторону стула напротив.

– Садитесь, Самойлова.

Я опустилась, стараясь не скрипнуть кожей и не шуршать бумагами. Воздух был густым, как сироп, и таким же холодным. Он дочитал страницу, аккуратно поставил пометку – и только тогда поднял глаза.

Карие. Глубокие. Лишённые всякого тепла.

Его взгляд скользнул по мне – быстро, оценивающе – и снова вернулся к папке.

– Ваши наброски. – Голос был точным, режущим факты. – В целом… рациональны. Функциональное зонирование прослеживается. Идея с перегородкой-экраном… не лишена смысла.

Он сделал паузу, и я едва не вдохнула с облегчением. Но это было лишь затишье перед ударом.

– Однако.

Одно слово. И температура в кабинете упала ещё на градус.

– Акценты расставлены неправильно. Клиент хочет «неформальную рабочую атмосферу», а вы предлагаете ему… детскую площадку для хипстеров. – Его палец ткнул в цветовую палитру. – Этот «аквамарин» и «горчица»? Слишком игриво. Непрофессионально. Должны доминировать нейтральные тона с точечными акцентами. А не наоборот.

Он перевернул страницу.

– Зона коворкинга. Почему столы стоят спиной к источнику естественного света? Люди будут сидеть лицом к стене? Это угнетает. Поверните их. – Он провёл пальцем по плану. – И уберите этот дурацкий «островок релакса» с пуфами прямо посреди прохода. Люди будут спотыкаться. Перенесите в угол, к окну. Если уж так хочется… разлагаться. – Последнее он произнёс почти со злостью.

Страница. Еще страница.

Каждое замечание – точным, как удар скальпеля.

Несправедливым? Нет. По делу. Убийственно по делу.

Он указывал на недочёты, которые я сама смутно чувствовала, но боялась признать. Вытаскивал их на свет, обнажая моё непрофессиональное рвение.

Искал слабину? Панику? Признаки того самого приступа?Я сидела, стараясь дышать ровно, чувствуя, как пот проступает на спине под пиджаком. Его взгляд периодически скользил по моему лицу – быстрый, острый.

Я сжимала руки под столом, ногти впивались в ладони.

Не покажи. Не покажи.

– И главное.

Он закрыл папку. Хлопок – как крышка гроба.

– Вы полностью проигнорировали инженерные сети. Вентиляция. Электропроводка. Где разводка? Где расчёт нагрузок? Это не картинка для журнала, Самойлова. Это рабочий проект. Без этого – красивая сказка.

В его голосе не было крика. Только холодная, непререкаемая правда.

Я чувствовала себя ничтожной. Маленькой школьницей, получившей двойку в дневник. Он нажал кнопку на телефоне.

– Бест. Ко мне. Немедленно.

Минуту спустя дверь распахнулась, и в кабинет ворвался ураган в рыжих кудрях и с планшетом под мышкой.

– Явилась! О повелитель! – отрапортовала она, но сразу заметила мой вид. – Ого… Тут уже расстреляли или только готовятся?

– Замолчи, Бест.

– Самойлова сделала черновые наброски по коворкингу. Концептуально… сносные. – Пауза после «сносные» была намеренной. – Но исполнение – детский сад. Она не знает «Архитектон-Проект». – Он назвал их внутреннюю, мощную программу для комплексного проектирования. – Научи её базово. Достаточно, чтобы могла внести правки по зонированию и цветам, и привязать всё к коммуникациям. Срок – сегодня. К вечеру мне нужен готовый комплект документов для согласования с клиентом. Без инженерки, но с правильной картинкой и обозначением точек подключения. Понятно?Дмитрий Николаевич сказал это беззлобно, но так, что даже она на секунду притихла.

– Есть! Обучаю «молодого бойца» вливать дизайнерские фантазии в суровые рамки цифрового ада! Приму в ряды выживших к вечеру! Заложников коворкинга – вон! – кивнула на меня и папку.Бест щёлкнула невидимыми каблуками, хотя были на ней кеды, и изобразила строгость:

– Пошли, новобранец! Время – деньги. А деньги у нас – нервные клетки Бондаря, которые мы пока экономим! [20]Дмитрий Николаевич лишь махнул рукой, уже погружённый в другие бумаги. Бест схватила папку с моим «убитым» проектом и энергично махнула мне:

Я вскочила, готовая бежать за ней к спасению.

Но…

– Самойлова.

Ледяной голос остановил меня на полпути к двери. Я замерла, обернувшись. Бест тоже остановилась в дверях, настороженно.

Молчание повисло, плотное и тяжёлое.Дмитрий Николаевич не поднимал головы от документов. Писал что-то.

Оно давило на виски. Он забыл? Передумал? Сейчас добавит последний, добивающий удар?Секунда. Две. Пять.

Я перевела взгляд на Бест.

«Иди! Иди! Иди!!!»Она широко раскрыла глаза, изображая панику, и беззвучно кривила губами:

Наконец он медленно поднял голову. Его карие глаза встретились с моими. В них не было ни гнева, ни интереса. Только усталое, ледяное недоумение.

– Что-то ещё? – Спросил он ровно, будто спрашивал, не забыла ли она зонт.

Мозг отключился. Я раскрыла рот, но ни звука.

"Что-то ещё?"

Он… закончил?

Мне можно идти? Всё?

После всего этого… просто "что-то ещё?"

– Н-нет… Дмитрий Николаевич.

Выдавила я наконец, жар стыда заливал лицо.

– Спасибо… за замечания.

Он уже смотрел в бумаги, будто я исчезла.

Бест лихорадочно махала рукой из коридора.

Я вышла. Дверь закрылась за мной с тихим щелчком. Прислонилась к стене, пытаясь перевести дух. Ноги были ватными, негнущимися. В ушах звенело. "Что-то ещё?"

Эхо этих слов стучало в висках, смешиваясь с ледяным голосом, выносящим приговор моему «аквамарину» и «пуфам».

Усвоила, заложница?Бест схватила меня за рукав и потащила по коридору. – Вот и выжила! – выдохнула она. – Видала львиный зев? Теперь ты официально член клуба! А теперь бегом! У нас есть ровно… – глянула на часы, – …семь часов, чтобы превратить твой «детский сад» в боеспособный проект! И запомни: «Что-то ещё?» – это не вопрос. Это приказ к бегству.

Я кивнула.

Еще не в силах говорить.

Кабинет Дмитрия Николаевича остался позади, но холод его «что-то ещё?» проник глубоко внутрь, смешавшись с облегчением от выживания и жгучим стыдом за свои ошибки.

Первая битва в логове льва была проиграна.

Но война – только начиналась.

А теперь у меня был союзник.

Рыжая бестия с планшетом и знанием «Архитектон-Ада».

[19] Where Is My Mind? Remastered Pixies

ГЛАВА 10.

[21] Кабинет Бест напоминал центр управления полётами после метеоритного дождя. Мониторы горели, провода вились змеиными клубками, а в воздухе пахло перегретым процессором и… цитрусовым энергетиком. Рыжая фурия усадила меня перед терминалом, на котором гордо красовался логотип "Архитектон-Проект".

– Поехали, новобранец!

– Забудь про свои милые карандашики. Здесь царят алгоритмы и железная логика! Видишь эту кнопку? «Связать объект с сетью». Нажмёшь не туда – твои пуфы улетят в вентиляцию, а клиент получит розетку на потолке. Готовься погружаться в цифровой ад!Она щелкнула пальцами, и на экране ожил трёхмерный чертёж моего несчастного коворкинга.

Первые полчаса я чувствовала себя обезьяной с гранатой. Бест сыпала терминами: – Не трогай BIM-параметры! Куда ты лезешь в слои коммуникаций?! Лена, это не «Пэйнт», если ты сейчас назначишь этой стене материал «Шоколадный мусс», программа тебя сожрёт и выдаст баг-репорт с пометкой «Идиот-пользователь» !

Я вжалась в кресло, пытаясь понять, куда делась моя горчичная стена и почему все перегородки теперь прозрачные и мигают красным.

Бест, увидев мой взгляд, расхохоталась: – Расслабься, солнышко! Это не ошибка, это режим «Проверка на идиотизм». Видишь, как мило пульсирует твоя зона с пуфами? Программа считает их угрозой безопасности! Я же говорила – островок смерти! Хотя…

Она наклонилась, вбила пару команд.

– Если подвинуть их сюда, подальше от воображаемых тракторов, и выбрать «Пуленепробиваемый пенопласт», может, и прокатит. Шучу! Вернём их в твой «угол разложения», как нарёк его Повелитель Холода.

Дверь распахнулась без стука. На пороге замерли Ольга и Катя. Ольга скользнула по моему экрану взглядом, где моя горчичная стена упрямо мутировала в нечто аморфное.

– О, Самойлова уже осваивает азы?

Её голос был сладким, как просроченный мёд.

– Как мило. Напоминает мне мою племянницу в «Sims». Она тоже любила строить дома без крыш.

– Зато без крыши всегда есть куда расти, Оль, – парировала Бест, не отрываясь от экрана. – В отличие от некоторых карьерных потолков, которые уже трескаются от застоя. Катя, держи поднос крепче, а то опять что-нибудь разольёшь. На этот раз, надеюсь, не на клиента?

Катя покраснела, Ольга холодно улыбнулась:

– Мы просто хотели пожелать удачи. Проект-то особенный. Клиент ждёт. Надеемся, ты успеешь, Елена. Хотя…

Её взгляд упал на кофе Бест.

– После такого количества кофеина можно и космолёт собрать. Или хотя бы не завалить простенький коворкинг.

– О, спасибо за заботу! – Бест вскочила, широко улыбаясь. – А мы тут как раз думали, куда вписать в проект памятную табличку: «Осторожно! Злые языки! Проход запрещён! Спонсоры злобы – Ольга & Катя, отдел токсичных продаж!» Клиент оценит креатив? Или лучше стикеры на стулья: «Место для стервы»? – Она наклонилась к ним с деланным интересом. – Выберите цвет: ядовито-розовый или гнилостно-зелёный?

Стервы обменялись взглядами. Катя фыркнула, Ольга выпрямилась, брезгливо сморщив нос:

– Не смешно, Бест. Работайте лучше.

Они ушли, высоко неся подбородки, но с заметно прибавившей скоростью.

– Фух, отработали! – Бест плюхнулась обратно. – Эти две – как назойливые мухи. Только дихлофосом, то есть моим фирменным юморком, и отгонишь. Продолжаем, Лен! Этот кусок стены должен знать, что он несущий! Нажми «Структурный анализ» и молись, чтобы он не развалился виртуально. Иначе Дмитрий нас прибьёт реально!

Работа закипела с новой силой. Бест оказалась гениальным, хоть и эксцентричным, учителем. Она объясняла сложные вещи через безумные аналогии: – Представь, что кабели – это спагетти в твоей тарелке, а ты шеф-повар. Ты должен красиво разложить их, чтобы никто не подавился током! К обеду мой проект в программе уже не напоминал апокалипсис, а начал обретать черты реального, функционального пространства. Мы даже "привязали" условные точки подключения к вентиляции и электричеству – как и требовал Дмитрий.

[22] И тут, будто солнечный луч сквозь тучи, появился Влад. В руках – два огромных стакана с фирменным кофе из "Облака 40".

– Тревога! Тревога!

Закричала Бест, увидев его.

– На горизонте кофейный десант! Укройте чертежи! Спасайте код! Он сейчас всё зальёт своей галантностью!

Он подмигнул мне. – Вижу, подвиги свершаются. Держитесь, героини цифрового фронта! Подкрепление прибыло.Влад рассмеялся, поставив стакан передо мной: – Не бойся, Бестия. Твой яд мне не страшен. А кофе – с двойной порцией сиропа и надежды.

Я улыбнулась, искренне тронутая. Кофе был горячим, сладким и пах… нормальной жизнью. Именно в этот момент, когда я взяла стакан, а Влад облокотился о мой стол, чтобы посмотреть на чертёж, дверь кабинета Бест, которая так и не закрылась после визита стерв, снова распахнулась.

[23] В проёме возник Дмитрий Николаевич. Он шёл по своим ледяным делам, но его шаг замедлился. Его карие глаза, холодные и острые, как скальпели, скользнули:

по стакану кофе в моей руке;

по Владу, который непринуждённо склонился ко мне;

по моему лицу, на котором ещё не сошла улыбка.

"Сотрудница. Кофе. Коллега. Улыбка."Ничего не изменилось в его лице. Ни бровь не дрогнула. Но внимание было физическим. Как будто он сделал короткую запись в невидимом протоколе:

– Дмитрий Николаевич! – Влад выпрямился, его улыбка стала чуть более официальной, но не исчезла. – Отличный вид из этого кабинета, правда?

Дмитрий даже не повернул головы в его сторону. Его взгляд задержался на экране с почти готовым проектом, потом на мне – быстрый, безразличный – и ушёл вперёд. Он прошёл мимо, как будто Влад был пустым местом, а вся эта кофейная сцена – недостойной внимания.

Влад слегка смутился, но быстро оправдался, шутливо вздохнув: – Ну что ж… Видимо, ледяная стена неприступна даже для кофейных паров. Продолжайте в том же духе, девчонки!Бест замерла с открытым ртом, изображая немую драму: "Он только что это сделал?!"

Он ретировался, бросив мне последний ободряющий взгляд.

– Видала?! – выдохнула Бест, когда шаги Дмитрия затихли. – Это не игнор. Это высший пилотаж! Он Влада, как сервировочную салфетку, мимоходом сдул! Браво, ледяной магнат! Но не отвлекаемся! Допивай кофе, Лен, и вперёд! Нам надо к вечеру оживить этот коворкинг так, чтобы сам Дмитрий захотел там попить кофе. Или хотя бы не приказал его сжечь.

[24] Последние часы пролетели в бешеном ритме. Бест колдовала над связями, я выверяла детали зонирования, заменив «горчицу» на благородный «охристый» акцент, а «аквамарин» – на глубокий «бирюзовый», строго по указаниям Льва. Пуфы теперь скромно жались в углу у окна. Столы коворкинга гордо смотрели на панораму города. Все коммуникации были обозначены аккуратными значками. Это был уже не «детский сад», а строгий, функциональный, но всё ещё живой проект.

Ровно за пять минут до конца дня я зашла к Дмитрию. Он сидел за столом, как всегда. Положила перед ним распечатанные листы и флешку.

– Дмитрий Николаевич, проект коворкинга. С учётом ваших замечаний. Готов к согласованию с клиентом.

Он взял верхний лист – план зонирования. Пролистал его молча, быстро, методично. Перешёл к визуализациям. Его лицо оставалось непроницаемым. Ни одобрения, ни недовольства. Лишь короткий кивок, деловой и холодный:

– Достаточно. Отправляйте Арине Викторовне для финальной проверки и передачи клиенту. Можете идти.

Ни слова благодарности. Ни намёка на похвалу. Но и никаких новых замечаний. Это было высшее признание.

Я чуть не подпрыгнула от облегчения, но сдержалась, лишь кивнув: – Хорошо. Спасибо.

Вышла из кабинета, прислонилась к стене и закрыла глаза. Сделала! Выжила! Сдала!

– Ну как?

Влад стоял, улыбаясь.Знакомый голос раздался рядом. Я открыла глаза.

– По лицу вижу – лёд тронулся? Или хотя бы не раздавил?

– Кофе-2 звучит божественно. После сегодняшнего – мне нужно что-то очень сладкое и очень большое.

– Учту!

Он галантно указал рукой на лифт.

– Пошли, герой дня!

Мы шли по коридору. Я рассказывала Владу про битву с программой и спасительные пуфы, как вдруг почувствовала знакомое ледяное покалывание в спину. Обернулась.

Дмитрий Николаевич стоял в дверях своего кабинета. Только что вышел. Его взгляд был направлен прямо на нас. На Влада, идущего рядом, на мою ещё возбуждённую улыбку.

Лицо – абсолютно пустое. Но он смотрел. До тех пор, пока мы не свернули за угол.

И в этой секунде, пока его взгляд не скрылся из вида, воздух в роскошном коридоре «Архитектон» снова стал таким же густым и холодным, как в его кабинете.

[21] Radioactive" – Imagine Dragons

[22] "Can’t Help Falling in Love" – Elvis Presley

[23] The Blower's Daughter" – Damien Rice

[24] Jealous Labrinth

ГЛАВА 11

[25] Вечернее «Облако 40» было другим. Не рабочее кафе, а место с мягким светом, приглушённой джазовой музыкой и видом на ночной город, усыпанный огнями. Влад выбрал столик у самого окна.

Он улыбнулся, отодвигая мне стул. – И да, угощаю. Без вариантов. Вину-то заглаживаю, помнишь?– После такого дня ты заслужила не просто кофе, а полноценный ужин.

Ужин прошёл легко. Влад был прекрасным собеседником – смешным, внимательным, умеющим слушать. Он рассказывал о своём лабрадоре Рафе. Полное имя – Рафаэль.

– Переехал из Питера года полтора назад.

Он пил красное вино, расслабленный, уверенный.

– Москва… другая энергетика. Быстрее. Жестче. Но и возможностей больше. В «Архитектон» попал почти случайно, но зацепило. Хотя…

Его губы тронула загадочная улыбка.

– Основной доход пока приносит не зарплата. Есть небольшой бизнес на стороне. Инвестиции, стартапы… Скучно не бывает.

Он говорил об этом без хвастовства, просто как о факте. Но факт был весомым: дорогой костюм, та самая ручка, уверенность, с которой он заказывал блюда и вино, даже не глядя на цены… Да, он явно не из тех, кто считает копейки. Это вызывало странные чувства: восхищение и лёгкую настороженность. Слишком гладко. Слишком идеально.

Когда он подвёз меня домой на своём дорогом, и невероятно комфортном внедорожнике, в салоне пахло кожей и его парфюмом – что-то древесное, тёплое. У подъезда он вышел, открыл мне дверь.

– Спасибо за прекрасный вечер, Елена.

Его карие глаза в свете фонаря казались ещё темнее. Он мягко взял мою руку, наклонился… и поцеловал в щеку. Нежно. Ненадолго.

– Спокойной ночи. Пусть завтрашний день будет добрее сегодняшнего.

Его губы были тёплыми. Щека горела. Я пробормотала что-то невнятное и скрылась в подъезде, чувствуя себя странно взволнованной и… слегка виноватой. Перед кем? Перед собой? Его настойчивостью? Или перед тем ледяным взглядом, который видел нас вместе днём?

[26] Утро

Началось с решимости. После вчерашнего стресса и вечернего… смятения, мне захотелось почувствовать себя увереннее. Неуязвимее.

Я надела своё лучшее платье – элегантное, приталенное, цвета крепкого утреннего кофе. Короткие рукава, несмотря на осень. Туфли на каблуках добавили несколько сантиметров роста и чувство власти. Пальто – длинное, струящееся, темно-синее, как ночное небо. Секретный агент на задании. Готова ко всему. Даже к Дмитрию Николаевичу.

Вышла из подъезда, вдыхая прохладный воздух, готовая поймать такси или дойти до метро… и замерла.

У тротуара, будто материализовавшись из утреннего тумана, стоял тот самый внедорожник Влада. А в открытом окне водительской двери – он сам, улыбающийся во весь рот, как ребёнок, спрятавшийся и довольный своей шуткой.

– Мое такси к вашим услугам, мадам Самойлова!

Он прокричал это с такой радостью, что я инстинктивно огляделась – соседи, наверное, уже записали всё в переписку.

Он протянул мне огромный стакан с дымящимся напитком и знакомой наклейкой "Облако 40" .– Маршрут: дом – работа. Включён режим "Утренний кофе в дороге"!

Сердце колотилось – то ли от неожиданности, то ли от паники.

– Влад! – я ахнула, оглядываясь. – Что ты… Как ты…?

– Адрес есть? Есть!

Он весело щёлкнул пальцами.

– Зачем героине общественный транспорт, когда есть персональный экипаж? Садись, простудишься в таком шикарном пальто!

Это было… слишком. Навязчиво? Галантно? Очаровательно? Я колебалась секунду, но вид его лица и запах кофе перевесили.

«Бест убьёт меня…» Промелькнуло в голове. Или умрёт от смеха.Я села, чувствуя себя одновременно принцессой и полной идиоткой.

Дорога прошла в легком трепете и смешных историях Влада о том, как Раф утром пытался стащить его ботинок вместо мяча. Кофе помогал, но нервозность не уходила. Что скажут? Особенно… он.

[27] Влад свернул на подземную парковку «Архитектона», ловко проскочив шлагбаум по пропуску. Он искал место, когда я увидела её – знакомую, низкую, стремительную фигуру, выходящую из лифта. Дмитрий Николаевич. Шёл к своему чёрному «Мерседесу», который стоял недалеко от места Влада. Мы подъехали как раз, когда он открывал водительскую дверь.

Влад, конечно, не мог упустить момент. Притормозил рядом, опустил окно и сияюще улыбнулся: – Доброе утро, Дмитрий Николаевич! Отличный денёк, правда? Подбросить куда-нибудь?

Дмитрий медленно повернул голову. Его взгляд скользнул по Владу, потом – оценивающе, почти презрительно – перешёл ко мне. Он окинул меня с ног до головы: элегантное платье, каблуки, аккуратный макияж, дорогое пальто… и машина Влада, из которой я только что вылезла. Его лицо оставалось каменным, но в глазах – таких же карих, как у Влада, но абсолютно лишённых тепла – мелькнуло что-то острое. Колкое. Он даже не удостоил Влада ответом. Только я получила порцию льда.

– Доброе утро, Самойлова.

Голос резал утренний воздух парковки.

– Явно решили начать день с… прогресса. Внешнего.

Пауза была едва заметной, но острой.

– Надеюсь, внутренний ему соответствует. Не задерживайтесь.

Он сел в машину, захлопнул дверь и завёл двигатель. Чёрный «Мерседес» плавно тронулся с места, проехал мимо нас, даже не замедлившись, и исчез в выезде.

Воздух вокруг вдруг стал ледяным. Я стояла как вкопанная, чувствуя, как жар стыда заливал лицо и шею под воротником. Его слова… «Прогресс внешний.» Намёк? На платье? На каблуки? На то, что я приехала с Владом? И этот тон… унизительный.

– Вау, – тихо свистнул Влад, выходя из машины. – Вот это холодный душ с утра. Ты в порядке?

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Моя уверенность «секретного агента» растаяла, как дым от выхлопа «Мерседеса». Логово Льва встретило меня не рыком, а точным, ядовитым уколом клыка. И этот укол пришёлся прямо в цель.

[25] Love Story" – Taylor Swift

[26] Feeling Good" – Michael Bublé

[27] London Grammar – "Hey Now"

ГЛАВА 12

Влад проводил меня до самого лифта в холле «Архитектона», его рука легко касалась моей спины – галантно, но уже без утренней беззаботности. Его лицо было серьёзным после ледяного душа от Дмитрия.

– Не обращай внимания, Лена.

Это просто его стиль. Холодный душ для бодрости. Ты выглядишь потрясающе, и точка.

«Внешний прогресс».Я попыталась улыбнуться, но чувствовала себя как на подиуме под софитами, только вместо восхищения – унижение от утреннего «комплимента».

Слова горели на её щеке ярче вчерашнего поцелуя.

[28] Лифт открылся, мы вошли. И как только двери сомкнулись, началось. Офисный муравейник проснулся и загудел. Мы вышли на 78-м этаже и сразу же попали под перекрестный огонь взглядов.

Ольга и Катя, словно стервятники, сидевшие на корточках у своего отдела продаж, мгновенно подняли головы. Ольга окинула меня взглядом с ног до головы – платье, каблуки, слегка растрёпанные волосы – и сладко улыбнулась, приподнимая бокал с водой: – О, день начинается феерично! Самойлова, вы сегодня просто… сияете. Особенно после такого утреннего променада. Говорят, на парковке было очень… атмосферно.

Её взгляд скользнул по Владу, стоявшему рядом. Катя хихикнула, прикрыв рот рукой.

Влад хотел что-то сказать, но его опередил вихрь в рыжем парике и кедах.

– КОРОЛЕВА ПРИШЛА! – разнеслось по этажу голосом Бест, которая ворвалась к нам как торнадо. Она схватила меня за руки, оттащила от Влада и эффектно поклонилась.

– Ваше Величество! Позвольте доложить обстановку в муравейнике! Враги копошатся.

Кивнула на стерв.

– …трещат по швам от твоего великолепия!– Воздух пропитан завистью и дешёвыми духами. А рабочие места… Бест окинула взглядом ряды сотрудников, застывших над клавиатурами.

Она вздохнула и добавила уже тише:

– Господи, Лен, ты сегодня просто бомба! Дмитрий тебя видел? В этом? —

Голос понизился до шёпота. – Он, наверное, сгорел изнутри от… ну, от чего-то! От ослепительности! Или от злости, что ты приехала не на его машине? Хотя его мерседес… ммм… —Бест закатила глаза. – Это отдельная тема для сладких грёз. Но ты! Ты сегодня превзошла его по стилю!

[29] За спиной Бест появилась новая фигура. Невысокий пухлый парень в больших круглых очках, с нелепо торчащими вихрами и в клетчатой рубашке, которая явно пыталась скрыть его неспортивное брюшко. В руках он держал две кружки с дымящимся кофе и бумажный пакет, от которого пахло ванилью и жареным сахаром. Его щёки пылали, а взгляд, с обожанием скользнув по Бест, тут же уткнулся в пол.

– С-Семён Семёныч… – пробормотал он, протягивая одну кружку Бест. – В-ваш кофе, Ирина Петровна. С двойным ш-шотом. И… и п-пончики. Говорят, новые, с кленовой глазурью. В-вкусные…

Он покраснел ещё сильнее и чуть не уронил пакет.

Бест повернулась к нему, как фрегат к лодчонке:

– О, Сёма! Мой верный фанат-доставщик!

Она милостиво приняла кофе и заглянула в пакет.

– Пончики? Сёма, ты же знаешь, я на диете! Но раз уж ты так старался… один я приму как жертву.

Бест вытащила пончик и откусила с преувеличенным наслаждением. Семён Семёныч сиял, как новогодняя ёлка.

– А второй…

Она огляделась и сунула его мне в руку.

– Тебе, солнышко! Подкрепись после утренних битв и прогулок.

Последние слова она произнесла с многозначительным подмигиванием в сторону Влада. Он покачал головой, смеясь:

– Бест, ты неисправима. Сёма, держись. Эта женщина съест тебя с пончиками и не подавится.

– Сёма, – Бест повернулась к нему, прищурившись, – ты там с серверами разобрался? Чтобы к обеду всё летало, как ракета? Иначе никаких пончиков! И вообще, я отменяю твой доступ к списку фаворитов!

– Д-да, Ирина Петровна! С-справился!

Семён вытянулся по струнке.

– Все г-готово! Скорость – космос!

– Молодец!

– А теперь иди, корми других фанатов. Или серверы. Не мешай королеве совещаться со своим двором!Бест похлопала его по плечу, отчего он чуть не подпрыгнул от счастья.

Она махнула рукой, и Семён, пунцовый от радости, поспешил прочь, оглядываясь на Бест.

– Видела? – гордо прошептала она мне. – Мой личный технарь. Обожает меня до дрожи в коленках. За пончики и доступ к бета-версиям игр. Но он гений. Без него наш «Архитектон-Ад» давно бы рухнул.

Она вдруг прищурилась, глядя на нас с Владом: – Так, ладно. Шоу уродов, – кивок в сторону стерв, и обожателей, кивок в сторону исчезающего Сёмы,– закончено. Докладывайте! Что случилось на парковке? Я чуяла драму! Видела, как ты, Лен, вышла из тачки Влада – вся такая роскошная! А потом бац! – ледяной магнат! Он что-то сказал? Смотрел на тебя как на нарушительницу границ? Ходил вокруг с измерительной лентой для юбок? Говорите!

Я вздохнула, пока Влад с лёгкой усмешкой пересказывал утреннюю сцену: как Дмитрий заметил, что я вышла из машины, как холодно бросил «прогресс налицо» и молча ушёл, даже не кивнув.

Бест слушала, открыв рот, потом медленно выдохнула:

– Охренеть. Он ревнует. Точно ревнует. Или боится, что ты тратишь слишком много времени на каблуки, а не на чертежи. Но скорее – ревнует. К Владу.

Бест откусила ещё кусочек пончика.Она вдруг хлопнула себя по лбу: – Блин! А вдруг он хотел тебя подвезти?! Увидел, что ты приехала с другим, – и разозлился! Как классический герой ромкома. Только наш – в ледяной броне и на чёрном мерседесе смерти!

– Это жесть. Но офигенно интересно! Лен, ты должна…

[30] Не договорила. Шум на этаже резко стих.

Как по команде, все головы повернулись к лифтам.

Оттуда вышел Дмитрий Николаевич.

Шёл своим обычным, бесшумным, уверенным шагом. Тёмный костюм сидел идеально. Лицо – маска. Ни тени эмоций. Взгляд был устремлён прямо на кабинет Арины Викторовны.

Но когда он проходил мимо нашего маленького кружка, Бест застыла с пончиком у рта, я инстинктивно выпрямилась, а Влад едва заметно кивнул ему. Дмитрий не замедлил шаг, но его карие глаза, холодные и острые, как сканеры, всё же задержались:

по моему лицу – пытаюсь ли я сохранить достоинство;

по пончику в моей руке;

по кружке кофе – той самой утренней от Влада, с логотипом «Облака 40».

Ничего. Ни единой реакции.

Он прошёл мимо, не сказав ни слова. Но его молчание оставило после себя ледяную волну. Я невольно сглотнула и незаметно убрала пончик за спину. Бест медленно пережёвывала свой кусок, её глаза сверкали.

– Видела? – прошептала она. —Теперь ты у него… на карандаше. Или на клыке. —она покачала головой, но в её голосе звучала радость. – Ох, Лен… тебе крышка. Но какая захватывающая крышка! Муравейник ликует. У нас новый чемпион по привлечению внимания Льва.

– Маркетолог! Не отвлекай мою чемпионку! У нас сегодня подвиг в «Архитектон-Аду»! И следи за Сёмой. А то опять зависнет у моего порога с новыми пончиками!Она схватила меня за руку и потащила к своему кабинету, крикнув Владу через плечо:

Я шла, испытывая смесь стыда, возмущения и странного азарта. Муравейник снова загудел, но теперь его гул казался мне криками трибун.

А где-то впереди, в своём ледяном логове, сидел Лев.

И он явно не собирался отводить взгляд.

Игра продолжалась.

И ставки росли.

[28] Ariana Grande – "7 rings"

[29] Bruno Mars – "Treasure

[30] The Neighbourhood – "Sweater Weather

ГЛАВА 13.

[31] Утро после «внешнего прогресса» началось с ледяного душа… без воды. Воздух в «Архитектоне» казался гуще и холоднее обычного. Каждый взгляд коллег – особенно стерв, лениво потягивающих кофе у своего отдела, – ощущался как микроскопическая игла. Я старалась держаться прямо в своём «боевом» платье, но внутренне сжалась в комок под тяжестью утренней колкости Дмитрия.

Спасение пришло неожиданно – в виде сухого вызова к Арине Викторовне. Кабинет заместителя был образцом стерильной эффективности, как операционная.

– Елена Сергеевна, – начала она без предисловий, отодвигая папку с моим чудом-коворкингом. – Клиент одобрил проект. С оговорками, но это нормально, – пауза. Её взгляд, острый, как скальпель, упёрся в меня. – Дмитрий Николаевич доволен оперативностью исправлений, – голос Арины Викторовны не дрогнул. – Поэтому вам новый проект.

Она положила на стол другую, значительно более объёмную папку. На обложке грозно красовался гриф:

«Бондаренко. Приоритет. СРОЧНО».

Она едва заметно запнулась. – …пристально следит за этим проектом. Все вопросы – только к нему.– Торгово-офисный центр в реконструируемом здании XIX века. Стиль – «исторический модерн». Клиент капризный, бюджет скудный, сроки – вчера, – продолжала она. – Дмитрий Николаевич лично курирует. Не подведите. Он…

Последняя фраза прозвучала как приговор. Я взяла папку, ощущая её свинцовую тяжесть. «Он пристально следит». Это не было похвалой. Это было предупреждением. Испытание началось.

[32] Кабинет Бест стал моим полевым штабом. Сёма, узнав о новом «приорите Бондаря», притащил целую коробку пончиков с шоколадом и надписью «Для мозговой активности!» и замер в углу, готовый прыгнуть по первому зову своей богини.

– Ого!

– Исторический модерн? Это когда лепнина плачет от соседства с хромированными трубами? Любимый садизм Дмитрия!Бест разложила планы старого здания, как карты Таро.

Она запустила «Архитектон-Ад», и экраны засветились сканами фасадов и архивными фотографиями.

– Сёма, мой рыцарь в очках! Дай нам всё, что есть по этому драному дворцу! Особенно про несущие стены и места, где водятся крысы!

– Д-данные скачиваются!

Сёма лихорадочно застучал по клавиатуре.

– И к-крыс в документах нет! Только «несанкционированные биологические агенты в подвале»…

– Одно и то же!

Бест махнула рукой.

– Лен, держись! Если справишься с этим проектом, Дмитрий растает! Как айсберг от глобального потепления! Только ты – его личное, очень нервное потепление!

Она сунула мне пончик.

– Ешь! Глюкоза для победы над ледяным магнатом!

Работа закипела. Я погрузилась в исторические справки, нормы реконструкции, капризы клиента. Мир сузился до линий на планах и образов в голове: как сохранить дух старины, не превращая здание в музей, и вписать современные офисы. Бест помогала с техническими кошмарами, Сёма добывал редкие архивные чертежи, бормоча что-то про «взлом городского архива… в благих целях!»

И тут появился он. Влад. Его лицо излучало галантную заботу, в руках он держал папку.

Открыл папку. Внутри лежал аккуратный отчёт: «Анализ целевой аудитории и трендов для ТОЦ «Исторический квартал»».– Ходят слухи, что тебя бросили на амбразуру имени Бондаря, – он поставил передо мной очередной стакан кофе из «Облака 40». – Принёс подкрепление.

– Маркетинг в твоём распоряжении. Может, пригодится для понимания, кто там будет «модернизироваться».

Отчёт был действительно хорош: лаконичный, информативный, с чёткими выводами. Это облегчало задачу по зонированию и подбору материалов. Искренняя благодарность подступила к горлу.

– Влад, спасибо! Это очень вовремя и полезно!

Он пошутил, но шутка прозвучала плоско.– Все для героя… точнее, героини, – улыбнулся он. Его взгляд упал на толстую папку с грифом «Бондаренко. Срочно». В глазах мелькнула искорка любопытства и что-то ещё, более холодное. – Ого, тебя правда готовят к повышению? Или к расстрелу?

[33] Прежде чем я успела ответить, из-за соседней перегородки донёсся сладкий, как сироп, голос Ольги:

– Маркетинг так плотно курирует дизайн? Какая трогательная забота!

Она сделала паузу, наслаждаясь вниманием.

– Или это личная инициатива, Лебедев? А то у нас тут строгие правила насчёт… межведомственных связей.

Влад повернулся к ней. Его улыбка стала шире, но в глазах уже не было тепла.

– Ольга, ваша забота о корпоративной этике тронула меня до глубины души, – парировал он с подчеркнутой вежливостью. – Может, и вам кофе принести? Особый, без сахара – чтобы на душе не так кисло было?

Ольга скривила губы, фыркнула и отвернулась. Катя потупилась. Бест громко заржала:

– Браво, маркетолог! В десятку попал! Сёма, запиши: «Ольга – кислый агент без кофе и сахара!» Внести в базу данных!

Работа продолжилась, но атмосфера была испорчена. Влад вскоре ретировался, бросив мне на прощание:

– Удачи, Лена. Держись.

Его взгляд, брошенный на папку Бондаря, был многозначительным.

День превратился в марафон. К вечеру у меня были готовы первые, сырые, но жизнеспособные наброски концепции: как вписать стеклянные офисные кубы в кирпичные своды, сохранив аутентичные арки и лестницу. Сердце колотилось, когда я подходила к кабинету Дмитрия. Папка с грифом «Срочно» горела в моих руках.

– Войдите.

Голос был ровным, без интонаций.

[34] Он сидел за столом, погрузившись в другие документы. Равнодушный. Холодный. Я положила папку перед ним.

– Дмитрий Николаевич, предварительные наброски по «Историческому кварталу». Концепция зонирования и интеграции.

Он медленно отложил свою работу, открыл мою папку. Его взгляд скользил по эскизам, планам, выдержкам из отчёта Сёмы. Минуты тянулись, как часы. Воздух густел. Я стояла, стараясь дышать ровно, вспоминая его же слова, переданные Владом: «Не показывай страх.»

– Историческая лестница… сохранена верно, – наконец произнёс он, не поднимая глаз. Его палец ткнул в визуализацию главного атриума. – Но этот «стеклянный куб» над ней… слишком агрессивный. Сделайте его менее доминирующим. Матовое стекло? Перфорация? Ищите варианты, – он перевернул страницу. – Офисные блоки. Слишком стандартные. Клиент хочет «исторический модерн», а не типовую застройку. Добавьте индивидуальности. Без излишеств – ещё одна страница. – Электрика. Разводка по несущим стенам? Вы уверены? Семён предоставил точные данные по толщине и состоянию?

Замечания были точными, деловыми, без унизительной язвительности. Это была чистая работа. Я отвечала кратко, по существу, стараясь не лебезить, глядя ему в глаза, когда он поднимал голову. Он слушал, его лицо было непроницаемой маской. Ни одобрения, ни раздражения. Профессиональная оценка.

И вдруг его палец лег на приложение к моей папке – тот самый отчёт Влада по аудитории. Он даже не стал его листать. Просто прикрыл ладонью.

– Вы консультировались с Лебедевым? – спросил он ровным тоном. – Его отчёт… здесь.

Вопрос прозвучал нейтрально, но в воздухе повисло напряжение. Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

– Отчёт господина Лебедева был предоставлен как вспомогательный материал по маркетинговому позиционированию, – чётко ответила я, не опуская глаз. – Он был полезен для общего понимания целевой аудитории. Но окончательные решения по планировке и стилистике – за мной. На основе технического анализа, архивных данных и требований клиента, – подчеркнула я последнее.

Дмитрий долго и молча смотрел на меня. Карие глаза словно сканировали каждую мысль. Потом он медленно кивнул.

– Хм.

Он пододвинул папку ко мне.Он закрыл папку, поставил резкую, уверенную подпись. – Приступайте к детализации. Учитывайте замечания. Срок – три дня на проработку.

Облегчение хлынуло волной. Он принял! Без разгрома! Я протянула руку, чтобы взять папку.

– И… Самойлова, – его голос остановил меня.

Он не смотрел на меня. Взгляд был устремлен в окно – на вечернюю подсветку небоскрёбов и, возможно, на парковку внизу.

– Выбирайте транспорт с умом, – пауза. Она повисла ледяной глыбой. – Опоздания на проекты такого уровня… недопустимы. И дорого обходятся. Можете идти.

Его слова ударили с новой силой. «Выбирайте транспорт с умом». Это был не совет по логистике. Это был тот же укол, что и утром. Только теперь тоньше. Опаснее. Намёк на Влада. На его машину. На потенциальную «дорогую» ошибку. Ревность, замаскированная под деловую рекомендацию? Или просто напоминание о приоритетах?

– Поняла, – выдавила я, хватая папку. – Спасибо.

Я практически выбежала из кабинета, чувствуя, как внутри борются лёд и пламя. Триумф от принятых набросков смешивался с унижением от его последней фразы и леденящим страхом.

В коридоре, прислонившись к стене напротив, ждал Влад. Его лицо было напряжённым. Галантная маска дала трещину.

– Ну что? – тихо спросил он, отводя меня в сторону. – Жива? Прошла огонь, воду и медные трубы… или ледяные пещеры? [35]

Я кивнула, пытаясь унять дрожь в руках.

– Он… подписал. С замечаниями, но… принял концепцию.

Лицо Влада просветлело.

– Отлично! Я знал, что ты справишься!

Он хотел обнять меня, но я инстинктивно отстранилась, вспомнив его взгляд в окно. Влад заметил это. Его улыбка погасла.

– Что-то не так?

– Он… упомянул твой отчёт, – сказала я осторожно. – Сказал… что он поверхностный.Я колебалась. Но честность казалась единственным щитом в этой игре.

Эффект был мгновенным. Вся его натянутая улыбка исчезла. Глаза, обычно тёплые и обаятельные, стали холодными, острыми. Как у хищника, почуявшего угрозу. Он не вспыхнул. Не стал оправдываться. Просто… замер.

– Поверхностен? – тихо повторил он.

Голос был ровным, но в нём не осталось ни капли прежнего тепла. Он смотрел куда-то мимо меня, в сторону кабинета Дмитрия.

– Понятно.

– Спасибо за честность, Лена.Он медленно кивнул, его взгляд вернулся ко мне, но теперь он был аналитическим, чужим.

Он повернулся, чтобы уйти, но остановился:

– И… насчёт «транспорта».

О нет, он что, всё слышал?

– Думай, что хочешь. Но иногда быстрая и комфортная доставка – это просто эффективность. Ни больше, ни меньше. Спокойной ночи.

Он ушёл быстрым шагом, не оглядываясь.

Я стояла одна в роскошном, холодном коридоре «Архитектона», сжимая в руках подписанную папку с проектом и чувствуя, как трещина между мной и Владом превращается в пропасть. А где-то за тяжёлой дверью сидел Лев. Он дал мне шанс.

Принял мою работу. Но метко бросил камень в дом галантности Влада. И напомнил, что в его логове любая связь может стать слабостью.

Испытание огнём и льдом продолжалось.

Теперь горело не только здание XIX века.

Горел и хрупкий мост доверия.

[31] Radiohead – "Climbing Up the Walls

[32] Bruno Mars – "Runaway Baby"

[33] Taylor Swift – "Look What You Made Me Do

[34] Hozier – "Take Me to Church" (slowed + reverb)

ГЛАВА 14

Две недели. Четырнадцать дней, которые слились в один бесконечный чертеж под названием «Исторический Квартал». Дмитрий Николаевич превратился в моего персонального ледяного гения: появлялся как призрак у моего стола, ронял фразы вроде «Несущие балки на плане Б выглядят оптимистично. Исправьте», и растворялся, оставляя меня в холодном поту и с новым списком дел на три жизни вперед. Влад? Ах да, Влад. Тот самый, что дарил дорогие ручки и возил на работу.

Теперь он держался на расстоянии вытянутого костюма – вежливый, холодный, как мороженое, забытое в углу морозилки. Наши разговоры свелись к «Доброе утро» и «Передайте, пожалуйста, соль» в офисе. Бест клялась, что видела, как он ревниво косится на мои папки с грифом «Бондаренко», но я больше верила в то, что она видела летающих единорогов после третьего кофе.

[36] И вот – долгожданный День Рождения «Архитектона»! Не пыльный банкетный зал, а выезд на природу! Шашлыки! Свежий воздух! Комары размером с вертолет! Я приехала с Бест на ее «танке», джип цвета ржавчины и боевых подвигов, в уютных джинсах и свитере, готовой к мирному поеданию мяса и наблюдению за офисным планктоном в естественной среде обитания.

Первое, что я увидела, вывалившись из машины – Влада. Элегантный, как всегда, в идеально сидящей куртке. Наши глаза встретились – он кивнул, я кивнула. Теплее, чем в последние две недели, но все еще где-то в районе «вежливо-ледяной шаурмы». Бест тут же врубилась в тему:

– О, взгляд! Бывший возлюбленный за работой! – прошипела она мне в ухо, таща сумку с салатами. – Энергетика – ниже плинтуса. Но смотри, как он стулья ставит! С математической точностью! Может, он робот? Или просто обиделся, что ты предпочла ледяного короля его маркетинговым пончикам? Хотя пончики Сёмы лучше… Где Сёма?!

Сёма, как по заказу, вынырнул из-за кустов, неся коробку, от которой несло сахаром и счастьем. Его круглые очки запотели, щеки пылали.

– И-Ирина Петровна! Л-Лена! – запинаясь, он водрузил коробку на стол. – С-специальные пончики! «С Днем Рождения Архитектона!» и «Бест – Of the Best» И… и «С-смерть комарам!», но это я сам придумал… – Он пугливо оглянулся, словно комары могли прочесть надписи.

– Сёма, ты божественен! – Бест вскрыла коробку, как сейф с алмазами. – Лен, смотри! Этот с кремом – явно Дмитрий! Суровый снаружи, а внутри… возможно, сладкий? А этот с посыпкой – Влад! Красивый, но рассыпается при нажатии! Бери Дмитрия.

Я фыркнула, отбирая пончик с надписью «Бест – лучшая!». «Дмитрий» казался слишком рискованным выбором. И тут случилось невероятное.

Он появился. Дмитрий Николаевич. Не в костюме, но в идеально темных джинсах и рубашке, закатанной по локти. И он… помогал. Серьезно. Без улыбки, без шуток, но с убийственной концентрацией, как будто разрабатывал стратегию захвата шашлычной поляны. Он поправлял скатерть, ставил тарелки с геометрической точностью, видимо, по ГОСТу «Корпоративный стол 78-й этаж», а потом подошел к мангалу. Повар из кейтеринга нервно заерзал.

Повар закивал, как марионетка. Дмитрий кивнул и… взял огромную бутыль шампанского. [37] Моя челюсть отвисла. Бест тихо завизжала у меня за спиной:– Угли не прогорели достаточно, – услышала я его ровный, негромкий голос. – Дайте минут десять. Иначе мясо будет с дымом, а не с ароматом.

– Он разливает! Сам! Как смертоносный андроид-официант! Видала сосредоточенность? Он же каждую молекулу пены контролирует! Смотри, Сёма! Ледяной магнат наливает пузырики! Это исторический момент! Снимай на телефон!

Сёма, конечно же, уронил телефон в траву, бормоча: «О-он же меня убьет! Или уволит! Или убьет, а потом уволит!». Но Дмитрий, подойдя к нашему кружку, был невозмутим. Он протянул бокал Бест.

Бест замерла с бокалом, как получившая орден.– Ирина Петровна. Не взрывайте сервера сегодня. – Голос был ровным, но в уголке его губ дрогнуло что-то, отдаленно напоминающее намек на шутку.

– Обещаю! Только виртуально! – выпалила она.

– С-спасибо, Д-Дмитрий Ник-колаевич! – прошептал он, чуть не расплескав драгоценную жидкость.Потом бокал достался Сёме. Тот задрожал, как осиновый лист.

– Работайте, Семён Семёныч, – коротко кивнул Дмитрий. Его взгляд скользнул ко мне. Карие глаза, как всегда, непостижимые.

Он протянул бокал.

– Самойлова. Не задерживайте «Квартал». Шампанское – не повод.

– С-спасибо, – пробормотала я, беря бокал. Его пальцы едва коснулись моих. Холодные. Или это мне показалось? «Не задерживайте» – это было похоже на «приятного аппетита» в его исполнении.

Праздник пошел своим чередом. Шашлыки удались, угли, видимо, прогорели идеально, салаты исчезали. Сёма робко пытался предложить пончики Арине Викторовне, та вежливо отказалась, как от яда. Бест организовала «игру в ассоциации», которая быстро скатилась в «Опиши шефа одним словом». Бест выкрикнула: «БОГ!», Сёма – «Г-гений!», кто-то из смелых – «Точность!», а я мысленно добавила «Ледяной сухарь… но с секретом».

Влад держался особняком, разговаривая с парнями из маркетинга, но я ловила его взгляды – холодные, оценивающие. Особенно когда я смеялась над какой-то глупостью Бест.

[38] И вот, когда солнце начало клониться к закату, а комары объявили себя главными гостями вечеринки «С-смотрите! Целая эскадрилья несанкционированных биологических агентов!» – паниковал Сёма, отмахиваясь пончиком, я решила отойти от шума, к краю поляны. Глотнуть воздуха. Только воздух почему-то не лез. Знакомое противное сжатие в груди. Предательское свистящее дыхание. Нет. Только не сейчас. Не здесь.

Я прислонилась к прохладному стволу сосны, пытаясь вдохнуть глубже. Не получалось. Паника, острая и липкая, подкатила к горлу. Ингалятор! Где он? Я судорожно полезла в карман куртки… Пусто. Нет! Черт! Я же переложила его в пальто! А пальто… в машине Бест! Которая припаркована в другом конце света!

Мир поплыл. Я скользила по стволу вниз, цепляясь за кору. Кислорода не хватало катастрофически. В глазах потемнело. Глупые мысли: «Умру тут, на корпоративе, а Бест скажет, что меня убил пончик с Дмитрием…».

– Самойлова?

Я не могла говорить. Только кашлянула – хрипло, беззвучно.Голос. Ровный. Твердый. Знакомый. Сквозь свист в ушах и панику.

– Ингалятор? – спросил он четко.Он был рядом мгновенно, присев на корточки, его лицо на уровне моего. Ни тени паники. Только сосредоточенность и… что-то еще. Что-то очень острое.

Я покачала головой, пытаясь выдавить: «Машина… Бест…».

– Понял.

Он не стал тратить время на расспросы. Его руки взяли мои запястья – крепко, но не больно.

– Слушай меня. Дышать. Ритм. Вдох – медленно. Через нос. Выдох – через сжатые губы. Как через соломинку.

Его голос был командой. Не терпящей возражений.

– Вдох. Раз. Два. Три. Выдох… Длинно. Давай.

Я попыталась, захлебываясь. Не получалось.

– Снова.

Приказал он. Его пальцы легонько надавили на мои запястья, задавая ритм.

– Вдох. Медленно. Выдох. Дольше. Хорошо. Еще раз.

Он дышал сам – глубоко, ровно – как будто подавая пример. Его глаза не отрывались от моих, держали в фокусе сквозь панику. «Вдох. Выдох. Я здесь. Дыши». Это не было сказано, но было ощутимо. Его спокойствие, его абсолютная уверенность в том, что он контролирует ситуацию, начали действовать как лекарство. Сжатие в груди чуть ослабло. Я смогла сделать чуть более глубокий вдох. Потом еще один. Свист оставался, но паника отступала, смываемая его ледяным, но таким нужным спокойствием.

– Лучше? – спросил он тихо, когда я смогла кивнуть. Его пальцы все еще лежали на моем запястье, теперь теплые. Его лицо было близко. Очень близко. В карих глазах, обычно таких нечитаемых, я увидела… внимание? Озабоченность? Что-то глубокое и невероятно человечное.

Воздух снова перехватило, но теперь по другой причине. Химия. Та самая, ппц какая химия, о которой все говорят, но которую нельзя описать. Это было как ток – от его пальцев на запястье прямо в сердце. Я не могла отвести взгляд.

– Я… я… – попыталась я прошептать, но он слегка сжал моё запястье.

– Молчи. Продолжай дышать. Ритм. – Его голос был тише, почти… мягче? Он не отодвигался. Его дыхание смешивалось с моим. Запах… не парфюма. Чистого воздуха, дыма и чего-то еще, сугубо его. Ледяного и обжигающего одновременно.

И в этот момент, этот идеальный, натянутый как струна момент, когда мир сузился до его глаз и ритма дыхания, раздался голос. Напористый, знакомый, и абсолютно не к месту.

– Лена? Ты здесь? Бест сказала, ты куда-то… – Влад замер на опушке, увидев нас. Его взгляд скользнул с моей бледной, заплаканной физиономии на лицо Дмитрия, на его руку, все еще лежащую на моем запястье, на нашу неестественную близость. Весь его холодный, вежливый фасад рухнул, обнажив шок и… злость? Ревность?

– Что… что здесь происходит? Лена, с тобой все в порядке?

Дмитрий Николаевич медленно поднял голову. Он не отдернул руку. Он просто посмотрел на Влада. Тот самый взгляд. Ледяной, пронзительный, способный заморозить шампанское в бокале. В воздухе запахло не дымом и соснами, а чистым озоном перед ударом молнии.

– Все под контролем, Лебедев, – произнес Дмитрий ровным, как лезвие, тоном. Его пальцы наконец разжали мое запястье. Но тепло от них осталось. И ледяные иголки в его взгляде, направленном на Влада, тоже. – Самойлова попала в объятия местных «биологических агентов». Сейчас ей нужен ингалятор. А не… посторонние вопросы. Будьте полезны – принесите его из машины Бест. Ключи, – он протянул руку Владу, даже не удостоив его взглядом, – на столе у Ирины Петровны. Быстро.

Влад замер на секунду, его лицо было каменным. Потом он резко развернулся и ушел, не сказав ни слова. Дмитрий вернул взгляд ко мне. В его глазах уже не было той глубины, что минуту назад. Только привычная сдержанность и деловая озабоченность.

– Продолжайте дышать. Ритм. Ингалятор сейчас будет. – Он встал, отряхнув невидимую пыль с джинсов. Сухарь. Опять сухарь. Но сухарь, который только что держал меня за руку и командовал дышать так, что мир переставал рушиться. И этот взгляд на Влада… Это было что-то большее, чем просто начальник и подчиненный.

Господи, Бест точно сойдет с ума от этой истории. А я… я просто хотела шашлыка. И воздуха. Побольше воздуха. Желательно, без этой сумасшедшей химии, бьющей током между ледяным магнатом, бывшим поклонником и вечно свистящими легкими.

[39] Воздух после приступа казался сладким и невероятно ценным. Я сидела на пеньке подальше от основного шума, закутавшись в плед, который принес Влад. Он вернулся быстро, лицо все еще было каменным, но в глазах – буря.

– Вот, – он протянул ингалятор. Я взяла его дрожащими руками, сделала заветные пшики. Облегчение было мгновенным и божественным. – Почему ты не сказала? – спросил он тихо, но с упреком. – Про астму? Я бы… я бы не таскал тебя на парковки под ледяные взгляды, если бы знал.

– Это… не то, о чем кричат на каждом углу, – ответила я, избегая его взгляда. Мне было неловко, стыдно за свою беспомощность и за ту сцену с Дмитрием, которую он застал. – И это не оправдание для… всего остального.

Он сел рядом на другой пенек, лицо освещалось прыгающими тенями от большого костра, который разожгли в центре поляны. Запах дыма, печеной картошки и чего-то покрепче витал в воздухе. Где-то Бест затянула нестройную песню, подхваченную Сёмой, у которого, кажется, от шампанского пропало заикание, но появилась любовь к народному творчеству.

– «Все остальное»? – Влад усмехнулся без веселья. – Ты про его руку на тебе? Про то, как он смотрел на меня. Да, Лена, я видел. Очень трогательно. Герой на белом… тьфу, черном мерседесе.

– Он помог, – резко сказала я. – Когда мне было плохо. А ты… – Я не договорила. «А ты пришел с упреками».

– А я принес ингалятор! – парировал он, и в его голосе впервые зазвучала обида. – Я бросил все, побежал! Пока он… командовал твоим дыханием. Очень удобно.

Тишина повисла, между нами, гуще кострового дыма. Было холодно, и я невольно ежилась, кутаясь глубже в плед.

– Замерзла? – спросил Влад, его тон чуть смягчился. Не дожидаясь ответа, он встал. – Сейчас.

Он ушел в сторону палаток, где были сложены запасы. И тут на сцену выплеснулось безумие Бест. Она мчалась через поляну, волоча за руку пунцового Сёму, и размахивала баллончиком как световыми мечами.

– КОМАРЫ! АТАКА! ВСЕОБЩАЯ МОБИЛИЗАЦИЯ! – орала Бест, прыгая вокруг костра. – Сёма, фланг левый! Я беру правый! Огонь на поражение! За Родину! За «Архитектон»! За мой не укушенный нос!

– Есть! – Сёма, видимо, окончательно потеряв берега от шампанского и всеобщего веселья, начал яростно пшикать спреем в воздух, создавая ядовитое облако. – У-УМРИТЕ, НЕСАНКЦИОНИРОВАННЫЕ! УМРИТЕ! ВАМ ПУТЬ ЗАКРЫТ! ШОК КОМАРАМ! ШОК!

– Это жертвы во имя победы! – парировала Бест, ныряя под стол в погоне за особенно наглым комаром. – Сёма, он у тебя за спиной! Целься! ПЛИ!– Бест, Сёма, вы там… – закричал кто-то, отмахиваясь. – …вы же нас всех травите!

Их «битва с биологическими агентами» была настолько абсурдной и смешной, что я невольно рассмеялась, забыв на секунду про скованность и Влада. Смех был нервным, но настоящим.

Вернувшийся Влад увидел мою улыбку. Он нес большой, мягкий плед. Его лицо смягчилось.

– Весело? – спросил он, и в его голосе снова появились нотки прежнего обаяния. – Наша Бест – это неиссякаемый источник хаоса. Держи. – Он набросил плед мне на плечи поверх первого, укутывая плотнее. Его руки ненадолго задержались на моих плечах. – Теперь не замерзнешь.

– Спасибо, – пробормотала я, отодвигаясь чуть в сторону. Его близость после всего сказанного и увиденного вызывала дискомфорт.

Мы сидели молча, наблюдая, как Бест и Сёма, объявив победу, плюхнулись у костра, запыхавшиеся и довольные. Тени танцевали на лицах. Где-то в отдалении, у края света от костра, стоял Он. Дмитрий Николаевич. Он только что отбился от двух явно подвыпивших стерв, Ольга пыталась его «учить правильно жарить шашлык», а Катя невнятно восхищалась его часами, чуть не падая ему на руки. Он отстранился с ледяной вежливостью, оставив их хихикать друг с дружкой. И теперь его взгляд был прикован к нашему пеньку. [40] К нам. К тому, как Влад укутал меня пледом. Как он сидел слишком близко.

В глазах Дмитрия, отражавших костер, не было привычной холодной маски. Там горело что-то темное, интенсивное, почти… хищное. Ревность? Гнев? Контроль? Все сразу? Он не двигался, но его фигура в свете пламени казалась напряженной, как пружина.

Влад заметил мой взгляд, скользнувший в сторону Дмитрия. И что-то в нем щелкнуло. Возможно, обида, ревность, шампанское, или все вместе. Он резко повернулся ко мне.

– Лена… – начал он, и в его голосе была странная смесь нежности и вызова. – Ты… ты не представляешь…

Он не договорил. Вместо этого он резко наклонился. Его губы грубо прижались к моим. Поцелуй был неожиданным, властным, лишенным всякой нежности. В нем было больше собственничества и вызова Дмитрию, чем чувства ко мне.

– Влад! Что ты?! Прекрати! – Я попыталась встать, оттолкнуть его, но его рука схватила меня за запястье.Я ахнула в его губы, отшатнулась, шокированная и возмущенная.

– Лена, подожди… – его дыхание пахло шампанским. – Я просто…

– Девушка явно не желает продолжения, Лебедев. – Голос разрезал ночной воздух, как ледоруб. Дмитрий стоял в двух шагах. Он пришел бесшумно. Его лицо в тени было нечитаемым, но осанка, голос излучали такую силу и холодную ярость, что Влад инстинктивно ослабил хватку. Я вырвала руку и отпрыгнула назад, сердце колотилось как бешеное.

– Это не твое дело, Дмитрий Николаевич, – Влад встал, выпрямившись. Его голос дрожал от гнева и выпитого. – Мы просто…

– Я вижу, что «просто», – Дмитрий перебил его. Он сделал шаг вперед, сокращая дистанцию. Два сильных мужчины, освещенные костром, стояли друг напротив друга, напряжение между ними было физическим, как ударная волна. Дмитрий был чуть выше, его взгляд сверлил Влада.

– Она сказала «прекрати». Она пыталась уйти. Ты ее не отпускал. В моей компании такое недопустимо. Никогда. Понял?

Он не кричал. Он говорил тихо, но каждое слово падало как гиря. Влад сжал кулаки, его челюсть напряглась. Он хотел что-то сказать, возразить. Но что? Под взглядом Дмитрия, полным презрения и неоспоримой власти, его пыл угас. Он опустил глаза, потом резко кивнул, даже не глядя на меня.

– Понял, – прошипел он. – Извините. – Бросив последний колючий взгляд на Дмитрия, он развернулся и зашагал прочь, в темноту за костром.

Дмитрий смотрел ему вслед пару секунд, потом повернулся ко мне. Его лицо было по-прежнему суровым, но в глазах, мелькнувших в свете костра, я увидела что-то… неожиданное. Нежность? Нет, не то. Но и не лед. Усталость, может быть. И решимость.

– Собирайтесь, Самойлова, – сказал он ровно. – Я вас отвезу. Этот вечер для вас явно окончен. [41]

Я хотела отказаться, сказать, что поеду с Бест. Но Бест к этому моменту уже мирно посапывала, положив голову на колени ошалевшему Сёме, который сидел как истукан, боясь пошевелиться.

Вариантов не было.

Дорога в его черном «Мерседесе» была самой тихой и напряженной в моей жизни. Запах кожи, дорогого парфюма и… его. Тишина давила. Я сидела, прижавшись к дверце, кутаясь в свои пледы, боясь пошевелиться и нарушить этот хрупкий, ледяной мир. Я боялась его. Его гнева, его силы, той неконтролируемой ярости, что мелькнула у костра. И боялась того, что было, между нами, во время приступа. Этой странной близости.

Он, казалось, чувствовал мой страх. Руки его крепко держали руль, взгляд был устремлен на дорогу, но я видела, как его пальцы слегка сжались.

– Дышите ровно, Самойлова, – сказал он вдруг, не глядя на меня. Его голос был тише обычного, без привычной резкости. – Я не укушу. И не уволю. Сегодня.

Я невольно фыркнула от неожиданности, а потом смутилась. Он рискнул бросить на меня быстрый взгляд, и в уголке его губ дрогнуло что-то, отдаленно напоминающее улыбку. Микроскопическое. Но оно было!

– Спасибо, – выдавила я. – За… все. За то, что помогли тогда. И… что отогнали Влада. Он просто… он был не прав.

– Он был идиотом, – поправил Дмитрий сухо. – Пьяным идиотом. Но это не оправдание. – Он смолк, свернул на мою улицу. Подъехал к подъезду. Заглушил двигатель. Тишина снова заполнила салон.

Я торопливо стала сбрасывать с плеч пледы, собираясь выскочить как можно быстрее. Один плед зацепился за сережку. Я вздохнула с раздражением, поднесла руку к уху, чтобы освободиться, и в этот момент прядь волос выскользнула из-за уха, упав на лицо. Я машинально, с досадливой беспомощностью, отбросила ее назад пальцами. Жест был неловким, усталым.

И тут я почувствовала его взгляд. Не холодный, не оценивающий. Просто… внимательный. Он смотрел на мою руку, на отброшенные волосы, на мое, наверное, глупое, растерянное лицо. В темноте салона его глаза казались глубже, темнее. В них не было прежнего льда. Было что-то… другое. Напряженное. Почти человеческое.

– Самойлова, – произнес он тихо, его голос звучал непривычно низко, почти мягко. – Завтра… не спешите на работу. Вы заслужили выспаться. «Квартал» подождет до обеда.

Я замерла, пораженная. Это не было приказом. Это было… заботой? От Дмитрия Николаевича Бондаря?

– Я… я смогу, – пробормотала я. – Все в порядке.

– Не сомневаюсь, – он повернул голову, и его взгляд снова стал привычно непроницаемым, но без прежней жесткости. – Но выспаться – приказ врача. Пусть и неофициальный. Спокойной ночи.

Он нажал кнопку, открывая мою дверь. Холодный ночной воздух ворвался внутрь.

– Спокойной ночи, Дмитрий Николаевич, – прошептала я, выскальзывая наружу. – И… еще раз спасибо.

Дверь закрылась за мной с тихим щелчком. Черный «Мерседес» плавно тронулся с места и растворился в ночи. Я стояла у подъезда, сжимая в руках ингалятор и ощущая на плечах смешанное тепло двух пледов и… чего-то еще. Чего-то, что треснуло сегодня в ледяной броне Повелителя Логова. И этот треск звучал громче, чем весь вечерний гам корпоратива.

[35] Lewis Capaldi – "Someone You Loved

[36] Pharrell Williams – "Happy"

[37] Do I Wanna Know (slowed) Arctic Monkeys

[38] Hozier – "Take Me to Church" (slowed + reverb)

[39] Lewis Capaldi – "Someone You Loved"

[40] The Neighbourhood – "Sweater Weather" (slowed)

[41] Skinny Love( Bon Iver cover) Birdy

ГЛАВА 15

[42] Спать не получилось. Совсем. В голове – карусель: свист в легких, его пальцы, задающие ритм дыхания… Наглый поцелуй Влада… Ледяной гнев Дмитрия… И тот странный, сбивающий с толку момент в машине. «Выспаться – приказ врача. Пусть и неофициальный.» Слова горели в памяти. Но рациональная часть мозга била тревогу: Он – Бондарь. Он не шутит заботой. Это ловушка! Придешь поздно – уволит за несоблюдение сроков по 'Кварталу'! После вчерашнего цирка у костра – тем более!

В 8:55 я влетела в вестибюль «Архитектона», чувствуя себя как выжатая тряпка, брошенная на помойку шикарных интерьеров. Круги под глазами могли соперничать с олимпийскими кольцами. Лифт на 78-й этаж, слава богу, был пуст. Я прислонилась к зеркалу, пытаясь собрать остатки воли в кулак. Хотя бы пару минут тишины…

Дзинь!

Лифт плавно остановился на 40-м. Двери разъехались. И моё сердце провалилось куда-то в ботинки.

В проеме стоял Он. Дмитрий Николаевич. Безупречный, как гравюра, в отутюженном костюме цвета ночной бури, с дымящейся чашкой черного кофе в руке. Никакой ярости, никакого привычного ледяного презрения. На его лице читалось… искреннее удивление. Брови чуть приподнялись, карие глаза, обычно такие нечитаемые, широко раскрылись на долю секунды, когда он увидел меня. Как будто перед ним возникло привидение. Его приказа не послушавшееся привидение.

Он шагнул внутрь. Двери закрылись. Пространство лифта мгновенно сжалось, наполнившись его властной аурой, запахом дорогого кофе и… недоумением? Он не смотрел на меня испепеляюще. Он изучал. Его взгляд скользнул по моему явно невыспавшемуся лицу, синякам под глазами, слегка дрожащим рукам, сжимавшим сумку.

Лифт поплыл вверх. Тишина повисла густая, неловкая. Он первым ее нарушил. Не резко, а тихо, с той самой ноткой непривычного удивления в ровном голосе:

– Доброе утро, Елена.

Елена. Не "Самойлова". Елена. От этого стало еще неловче. Я подняла голову, встретив его взгляд. Он был направлен прямо на меня, но без привычной брони. Там было чистое, неотфильтрованное недоумение.

– Д-доброе утро, Дмитрий Николаевич, – прошептала я, чувствуя, как горят уши.

Он медленно, словно проверяя зрение, снова окинул меня взглядом – с головы до ног, задерживаясь на моей бледности. Потом его взгляд вернулся к моим глазам. Брови снова поползли вверх.

– Я же достаточно четко сказал: вы заслужили выспаться, – произнес он.

В его голосе не было ни гнева, ни сарказма. Только констатация факта, смешанная с искренним вопросом. Как будто он столкнулся с неразрешимой логической задачей: «Я приказал А. Субъект сделал Б. Почему?»

– Проект подождет. Человеческий ресурс важнее срочности. Особенно после… вчерашнего стресса. – Он сделал глоток кофе, его взгляд стал чуть прищуренным, аналитическим. – Вы выглядите так, будто провели ночь в бою. И проиграли. Пауза. В его глазах мелькнуло что-то… почти удовлетворенное?

– Но раз уж вы явились…

Дзинь! 78-й этаж. Двери открылись.

Он вышел первым, бросив через плечо, и в его тоне впервые за утро прозвучала знакомая, но не колкая, а скорее усталая практичность:

– …постарайтесь не развалиться до обеда. И найдите кофе. Вам он, судя по всему, нужнее, чем мне.

Он пошел к своему кабинету, не оглядываясь, но его осанка казалась… менее напряженной? Как будто тот факт, что я, полумертвая, но на месте, несмотря на его разрешение отдыхать, вызывал в нем странное одобрение. Солдат, явившийся в строй вопреки приказу об отдыхе – глупо, но по-своему достойно уважения.

[43] Я вышла из лифта – и попала в царство теней и стонов. 78-й этаж напоминал лазарет после эпидемии. Полумрак, жалюзи были опущены. Сёма, сидел, спрятав лицо в ладонях, у своего стола, приглушенный свет мониторов, и повсюду – страдальцы. Ольга, обычно безупречная, сидела, опершись лбом о холодный экран, ее идеальное каре напоминало воронье гнездо. Катя тихо стонала, попивая воду из-под крана. Кто-то из архитекторов пытался заварить чай, но промахнулся мимо кружки. Запах кофе, вчерашнего алкоголя и всеобщего страдания висел в воздухе.

И тут сквозь похмельный туман прорвался ураган. Бест. Ее рыжие кудри торчали во все стороны, как после удара током, на футболке красовалось кривое пятно от чего-то (соуса? краски?), но глаза горели с утроенной энергией.

– ЛЕЕЕНААА! – ее вопль заставил вздрогнуть даже Ольгу. Бест мчалась ко мне, размахивая огромным стаканом с мутной коричневой жидкостью, из которого торчало три соломинки. – ЖИВА! Я ТАК ПЕРЕЖИВАЛА! СЁМА ГОВОРИЛ, ТЕБЯ ЛЕДЯНОЙ МАГНАТ УВЁЗ, А Я ПРОСНУЛАСЬ НА ЕГО КОЛЕНЯХ! – Она кивнула на Сёму, который покраснел до корней волос и глубже нырнул в ладони. – ГДЕ ТЫ БЫЛА? ЧТО БЫЛО? ВЛАД СЕЙЧАС ХОДИТ КАК ГРОМОМ ПРИБИТЫЙ, А ДМИТРИЙ… – она понизила голос до драматического шепота, но так, что слышали все стервы, – …ОН ТЕБЯ В ЛИФТЕ НЕ УВОЛИЛ? Я ЖЕ ВИДЕЛА, КАК ВЫ ВМЕСТЕ ПОДЪЕЗЖАЛИ! ОН ТЕБЯ СПАС? ОТБИЛ У ВЛАДА? ЗАТАЩИЛ В СВОЙ ЧЁРНЫЙ МЕРСЕДЕС СЛУЖЕБНОГО РОМАНА? ГОВОРИ! А ТО Я УМРУ ОТ ЛЮБОПЫТСТВА, КАК ЭТОТ БЕДНЫЙ КОМАР ВЧЕРА ОТ МОЕГО СПРЕЯ! – Она сунула мне стакан в руки. – ДЕРЖИ! МОЙ ФИРМЕННЫЙ "АНТИПОХМЕЛИН-5000"! ТРИ ЭСПРЕССО, ШОКОЛАДНЫЙ СИРОП, КРАСНЫЙ БЫК И СЛЕЗА ЕДИНОРОГА! ВЫЖИВЕШЬ ТОЧНО!

Я взяла стакан, чувствуя, как на меня со всех сторон смотрят глаза – стервозные, похмельные, полные болезненного интереса. В воздухе висели невысказанные вопросы о вчерашнем костре, поцелуе и моем "спасении".

Дмитрий был прав. Этот день требовал кофеина. Очень много кофеина. И, возможно, бронежилета от сплетен Бест. Но он не уволил. Он был… удивлен. И, кажется, даже немного доволен, что я здесь. Логово Льва встретило новое утро. И оно обещало быть жарким, несмотря на всеобщее похмелье

Я отхлебнула из Бестиного стакана. Жидкость ударила в нёбо адской смесью горечи, сладости и чистого кофеинового безумия. Кашлянула, слезы выступили на глазах.

– Бест! Это же… это же чистый нитроглицерин для сердца! – прохрипела я, но странным образом голова прояснилась на миллиметр.

– Работает, да?! – Бест сияла, как ёлка. – Теперь рассказывай! Всё! По секундам! Что было в машине? Он что-нибудь сказал? Смотрел как на жертву? Или как на… ну, знаешь? – Она подмигнула так многозначительно, что Ольга, даже с похмелья, фыркнула через три стола.

– Бест, тише, – попыталась я шикнуть, но тут к нашему островку сумасшествия причалила еще одна фигура. Кристина из бухгалтерии. Милая, тихая девушка, которая обычно растворялась в цифрах, а сейчас горела желанием поделиться сплетней. Ее глаза блестели как у сытой совы.

– Лена! Ой, а я тебя искала! – начала она, присаживаясь на краешек стола Бест. – Ты в курсе, что вчера было, когда вы с Дмитрием Николаевичем уехали?

Мое сердце упало. «В курсе? Я в аду!» [44]

– Н-нет? – выдавила я, чувствуя, как Бест замерла в позе охотничьей собаки.

– Ой, девочки, это был цирк! – Кристина понизила голос, но так, чтобы слышали все, кому интересно (а интересно было всем, кто еще мог двигать ушами). – Влад! Ваш Влад! Он после вашего отъезда… ну, он же до этого уже немало принял, а тут его как прорвало!

Она сделала драматическую паузу, смакуя момент.

– Начал орать! Буквально! «Где Лена?! Бондарь её куда повёз?!» – Бест ахнула, схватив меня за руку. – Потом пошел искать тебя по всей базе! Заглядывал под столы, в палатки… Сёма, помнишь, он чуть твою палатку не снес?

Сёма, жующий гигантский сникерс (видимо, антипохмельная терапия), испуганно кивнул, крошки шоколада посыпались на клавиатуру.

– А потом… – Кристина сделала круглые глаза, – он начал материться! На Дмитрия Николаевича! Такое выкрикивал… Ой, даже повторять страшно! «Самовлюбленный сухарь!», «Ледяной урод!», «Кто он такой, чтобы её увозить?!». Ольга, ты же слышала?

Ольга, не поднимая головы от стола, слабо махнула рукой:

– Слышала. Неприлично. И громко.

– Потом, – Кристина продолжала с упоением, – он схватил бутылку чего-то крепкого и… ну, понеслось. Кричал, что Дмитрий специально всё подстроил, что он манипулятор, что он тебя… ну, знаешь, использует! – Она покраснела. – Потом плакать начал. Ну, или смеяться – непонятно было. В общем, его еле успокоили парни из маркетинга, чуть ли не силой в палатку затащили. Утром уехал раньше всех. Мрачный, как туча. И в черных очках. Огромных! Как у шпиона, или у вампира!

Я сидела, онемев. Во рту пересохло, несмотря на Бестин адский коктейль.

Влад… плакал?

Матерился на Дмитрия?

Бегал и орал мое имя?

Это был не просто идиотский поступок у костра. Это был полный, бесповоротный крах его тщательно выстроенного образа галантного, успешного парня. И теперь об этом знал ВЕСЬ офис.

– Вот это поворот! – ахнула Бест, отпуская мою руку. – Из галантного маркетолога – в трагического злодея мелодрамы! Ревность его съела! Или шампанское. Или и то, и другое. Лен, ты теперь официально Елена Прекрасная, из-за которой сражаются богатыри! Только один богатырь – на черном мерсе, а второй… – она кивнула в сторону пустого стола Влада.

Я почувствовала тошноту. Не от коктейля. От стыда, от неловкости, от жалости к Владу, даже сквозь обиду за тот поцелуй. И от страха. Теперь стервы точно не упустят шанса. И Дмитрий… он знает? Ему доложили?

– Кристина, – спросила я тихо, – а… Дмитрий Николаевич? Он… в курсе?

Кристина многозначительно поджала губы.

– Ой, Лен, как сказать… Весь лагерь слышал! Особенно то, что Влад орал про «самовлюбленного урода» и «манипулятора». Думаю, шефу если не доложили дословно, то общий смысл передали. Арина Викторовна точно знает. Она вчера к палатке подходила, когда его усмиряли. Лицо у нее было… ледяное. Хуже обычного.

Бест присвистнула.

– Ого. Значит, наш Ледяной Магнат теперь в курсе, что его новый враг – не просто соперник, а пьяный крикун с претензиями. Интересненько! Влад сегодня не просто в очках. Он в очках и на минном поле!

В этот момент дверь лифта на этаже с тихим дзинь открылась. Все, кто мог, инстинктивно напряглись. Даже Ольга подняла голову. [45]