Фрей

***

Солнце отражалось на металлической поверхности, мелькая яркими бликами на

спицах колёс. Доротеа сильнее надавила на педали, устремляясь в гору. Пыльная и

горячая, дорога наверх петляла, мелкие камешки отлетали в стороны, и пот

капельками выступал на загорелом лбу. Тёмные кудрявые волосы весело

подпрыгивали, развеваясь на ветру.

Наконец преодолев подъём, тяжело дыша, Доротеа опёрлась ладонями о ствол

высокого оливкового дерева, в одиночестве росшем на холме. Шершавая кора приятно

холодила разгорячённую кожу, и густая крона создавала идеальную тень. Казалось, можно было остаться здесь, сидя под деревом, на долгие часы, наслаждаясь видом, открывающимся с пригорка, слушая шум моря и крики чаек.

Место и правда цепляло: то ли своей красотой, то ли необыкновенностью.

Прибрежные холмы обычно были густо покрыты растительностью, и одинокое дерево, величаво возвышавшееся над миром, так или иначе притягивало взгляды. Иногда под

ним можно было заметить кого-то: в жаркие дни оно спасало своей прохладой, и, если

человек был готов преодолеть неприятный подъём, он получал уединённый уголок для

отдыха. В ненастье же дерево тревожно покачивалось, не внушая доверия. Местные

так и не определились, как к нему относиться. Кто-то называл его

великаном-защитником, другие лишь качали головой и лишний раз к нему не

приближались.

Доротеа дерево любила – и за прохладу, и за красивый вид, – но не это было её

конечной целью. Мало кто знал, но если спуститься по крутому склону, а потом взять

чуть левее, можно было выйти к ещё одной петляющей тропинке, усыпанной мелкими

камешками. Сверху её, затерянную в валунах, не было видно, и это играло на руку

Доротее. Вниз, мимо песчаного пляжа к каменистым берегам, перепрыгнуть с валуна

на валун, избегая острых пиков, и влево, пока под ногами снова не зашуршит галька, а

потом шагнуть за обломок скалы, скрывающий небольшой пляж от посторонних глаз –

вот и настоящая цель.

Скрытое местонахождение – подарок природы – делало тропинку и пустынный пляж

тайным местом Доротеи. Она безумно этим гордилась, но вся её семья, разумеется, знала о существовании некоего совершенно секретного райского местечка, расположенного недалеко от дома. Пляж, на который залетали только чайки да

изредка выплывали черепахи, был её спасением ото всех и от всего. И в солнечную, и

в ветреную погоду Доротеа чувствовала себя здесь на своём месте, забывала о

проблемах и не думала ни о чём – только наслаждалась морем и свежим воздухом. Не

было ничего удивительного в том, что, проведя бесконечные утренние часы в лавке

отца, пропахшей рыбой и водорослями, Доротеа сейчас хотела одного: наплаваться

вдоволь, пока не сморщится кожа на подушечках пальцев, да нанежиться всласть, загорая на гладкой, тёплой гальке.

Предвкушая как минимум пару часов удовольствия, девушка уверенно шагнула за

большой камень.

И искренне удивилась, когда увидела его.

Он сидел на плоском камне, вытянув ноги и позволяя ленивым волнам ласкать ступни.

Его русые волосы слегка колыхались на ветру, и выбившиеся пряди то и дело лезли

ему в лицо. В руках он держал толстый блокнот и сосредоточенно вглядывался в

строчки. Доротеа видела, как торопливо шевелятся его губы. Лёгкая рубашка в полоску

и небольшая соломенная шляпа, лежащая рядом, завершали образ, делали его

похожим на ожившего персонажа сказки.

Он был абсолютно незнакомым, совершенно чужим в сакральном месте, но отчего-то

выглядел так, словно должен был здесь находиться, будто его присутствие добавляло

новые краски к почти завершённой картине. Странное чувство зародилось в груди.

Засмотревшись, Доротеа не заметила, как оступилась, и галька осыпалась вниз

маленькой лавиной, нарушая идиллию. Незнакомец вздрогнул, заозирался в поисках

источника шума. Заметив Доротею, он неловко подобрал ноги и замер, опираясь на

руки. В его глазах читались тревога и напряжение, но он не произнёс ни слова. С пару

мгновений они ещё молчали, и под чужим бегающим взглядом Доротеа почувствовала, как на щеках пятнами проступает смущение.

– Что-то не так? – Вопрос незнакомца прозвучал тихо, чересчур неуверенно, так, что

если бы не расстояние, Доротеа бы его не расслышала.

Доротеа сглотнула. Всё было не так, и стало ещё хуже. Правда вырвалась прежде, чем она успела обдумать свой ответ:

– О, это просто моё секретное место, я была уверена, что его никто не обнаружит.

На лице незнакомца беспокойство отразилось в растерянно сведённых к переносице

бровях. Прижимая блокнот к груди, он начал подниматься.

– Простите, я не знал, – в голосе, помимо тревоги, сквозил старательно скрываемый

американский акцент. – Я сейчас же уйду. Извините, что помешал.

Доротеа смущённо отвела взгляд, чувствуя себя не в своей тарелке. Понятно же, что

это Доротеа помешала незнакомцу, а не наоборот; незнакомец же теперь ещё и

извиняется. Дважды! Стремясь выйти из неловкой ситуации и загладить оплошность, Доротеа пробормотала:

– Всё хорошо, ничего страшного. Здесь ещё много пляжей, я не стану вам мешать.

Пожалуйста, продолжайте, – она посмотрела на блокнот, прижимаемый к груди, –

работать?

Незнакомец, однако, лишь сильнее сжался, вдавливая пальцы в плечо с такой силой, что там, пожалуй, остались следы.

– Вы уверены? – Переспросил всё так же тихо, избегая смотреть в глаза. – Мне правда

очень жаль.

Доротеа почувствовала, как горят от смущения щёки. Она вдруг ощутила себя очень

злой – на себя, на ситуацию, на незнакомца. Похоже, о спокойном отдыхе сегодня

можно было забыть.

– Да, всё точно хорошо. Пожалуйста, продолжайте работать. Хорошего вам дня.

Она отвернулась, не дожидаясь ответа, и поспешила шагнуть обратно за камень, чтобы не смотреть в растерянные серые глаза. Доротеа прислонилась к тёплой скале

и сжала кулаки. Как обидно! За себя и за тайный пляж – получается, теперь он был

вовсе не таким секретным, как она привыкла о нём думать. Неизвестное доселе

чувство злости, смешанное с обидой и смущением застряло где-то в горле.

Интересно, как парень нашёл пляж? Доротеа облазила все окрестности и не находила

других путей – если только он не решил поискать приключений и самоубийственно, как

когда-то сделала Доротеа, спуститься с крутого склона, что плохо вязалось с его

спокойным образом. Впрочем, это было уже неважно – с этого момента девушка

собиралась уйти с высоко поднятой головой и надеялась больше никогда не увидеть

нарушителя спокойствия.

Рассудив так и прокашлявшись пару раз для уверенности, девушка зашагала обратно к

дереву – через гряду валунов по песку, петляя по галечной тропинке, и вверх по

крутому склону холма. Солнце умеренно припекало, но Доротее, за одно утро

успевшей испытать столько потрясений, казалось, что оно светит беспощадно. В конце

концов, добравшись до вершины, она прислонилась лбом к прохладному стволу и с

облегчением выдохнула.

Разумеется, ни на какой другой пляж она не собиралась идти – сейчас там как раз

потихоньку собирались местные и немногочисленные приезжие, – но и домой

возвращаться не хотелось: мама бы утянула в работу по саду и кухне, а после работы

в лавке Доротеа заслуживала отдохнуть. Взвесив все возможные варианты, в конце

концов она решила отправиться в джелатерию, может, попетлять по узким улочкам, но

самое главное – ближайшие пару часов ни о чём не думать.

Не думать, однако, не получилось. Доротеа проехалась за мороженым, навернула

несколько кругов вокруг фонтана на площади и успела объехать нижнюю часть города

три раза. Загадочный незнакомец, внезапно объявившийся на любимом пляже, никак

не лез из головы. Порто-Джалло был холмистым и небольшим городком у моря, скорее

смахивающим на разросшуюся деревушку, и из приезжих здесь показывались разве

что дальние родственники коренных горожан – да и то это всегда были жители других, более крупных лигурийских городов. Правда, один раз к синьоре Бальдини приезжала

сестра с юга: вместе с ней по городку бегала орава крепко сложенных и загорелых

внуков, до ужаса шумных и не менее весёлых. Вот и всё. Любое новое лицо в

Порто-Джалло, так или иначе, было с кем-то связано, и каждому, хотел он этого или

нет, был известен данный факт. Незнакомец же, судя по акценту, явно прибыл

издалека, и Доротеа очень сомневалась, что целью визита было навещение внезапно

обнаружившейся итальянской бабушки – иначе она об этом уже знала.

Размышляя, девушка не заметила, как свернула в проулок, ведущий к дому, и через

пятнадцать минут показалась знакомая черепица крыши. Доротеа вздохнула. Ни

отдохнула как следует, ни избавила голову от мыслей – хоть мороженого поела.

На кухне синьора Мариэтти стояла у плиты, помешивая суп, и напевала под нос

какую-то старую мелодию. Наверняка, её опять крутили по радио. Доротеа

принюхалась и довольно улыбнулась: мама готовила минестроне. На круглом столе

остывали булочки, и Доротеа как бы невзначай оказалась рядом с ними, усердно

делая вид, что пришла сюда вообще не за этим.

– Мам, а в последнее время сюда никто не приезжал?

Синьора Мариэтти прекратила напевание и почесала подбородок кончиком

поварёшки. Потом задумчиво окинула дочь взглядом и покачала головой.

– Не припоминаю. Не бери пока пирожки, rondine1, они ещё не остыли.

Доротеа сокрушённо выдохнула: коварный план был раскрыт. Решив, что уже можно

не скрываться, она поинтересовалась:

– А с чем они?

– Часть с сыром, часть с грибами, – женщина вернулась к супу и бросила через плечо:

– Тебя кто-то интересует, милая?

– Да так, – Доротеа надкусила выбранную наугад булочку и сморщилась: та и правда

оказалась горячей, – встретила тут кое-кого незнакомого. Не знаешь, может, у кого-то

есть родственники в Америке?

1 ласточка (ласк.)

– Кажется, у синьора Джулиани была дочь… или сын. Не помню, родная. – Женщина

вздохнула и убавила огонь на плите. – Незнакомого, говоришь?

– Да, должно быть, он приехал недавно, – кивнула девушка и задумалась.

Синьору Джулиани было под восемьдесят лет, и его щёки выглядели как печёные

яблоки, так что его сын едва ли был одного возраста с незнакомцем. Правда, тот

вполне мог оказаться его внуком, но тогда ещё со вчерашнего вечера все бы знали о

его приезде. Что-то подсказывало Доротее, что всё было не так просто.

Следующие несколько дней прошли одинаково занято: с утра Доротеа помогала отцу в

лавке, потом, надышавшись рыбой, возвращалась домой и тут помогала матери, решившей устроить генеральную уборку. Почему этим занималась именно она, а не

Лоренца или Серджио, Доротеа не понимала. Младшая сестра на весьма

справедливые негодования любезно разъяснила, что их отправили работать в саду, и

весело ускакала есть едва созревшие персики. Доротеа подозревала, что и Серджио

нашёл, чем заняться в небольшом садике, и всё это было гораздо интереснее разбора

старых вещей и мойки окон.

У этого был один плюс: занятая домашними делами, Доротеа почти не думала о

незнакомце. Гулять она не выходила, поэтому и на пляж не наведывалась, а где ещё

встретить загадочного приезжего, Доротеа не знала. Не то чтобы ей хотелось этого –

скорее, нужно было удовлетворить исследовательский дух. Незнакомец был всего

лишь загадкой, которую было бы приятно разгадать, но не более. К тому же теперь, когда первые злость и обида, вызванные встречей, прошли, Доротеа надеялась

договориться с ним и отвоевать любимый пляж обратно. Конечно, в глубине души она

хотела, чтобы незнакомец вообще не появлялась в секретном месте, но совесть

твердила, что так думать – неправильно.

По вечерам Серджио притаскивал настольные игры, и они долго сидели, разбираясь в

замудрённых правилах. В конце концов, все соглашались играть в лото, и так они

проводили добрые пару часов. Синьор Мариэтти уходил работать в гараж или сидел

под деревьями, куря папиросы и читая книгу, Лоренца убегала на тайные встречи с

соседским мальчишкой, а Доротеа либо болтала с Серджио обо всём на свете, либо

помогала матери – та всегда находила, чем занять её руки. На пляж почему-то идти не

хотелось, но Доротеа списывала это на усталость и погоду. В последние дни стало

чуть прохладнее, купаться не тянуло, и это совсем не было связано с возможным

появлением незнакомца на пляже.

На утро после особо насыщенного воскресенья Доротеа стояла перед бакалейной

лавкой синьоры Джустини и разглядывала витрину. В одной руке она сжимала список

продуктов, в другой – сумку. Дома внезапно закончилась мука, и синьора Мариэтти

послала дочь за ингредиентами для выпечки, попросив заодно вернуть владелице

магазинчика книгу, одолженную пару недель назад.

Из-за стекла на Доротею смотрели мясные консервы и паста в ярких упаковках. В

лавке как обычно царила полутьма, и потому девушка не видела, что происходит

внутри. Раннее солнце согревало, и двигаться, а тем более, заходить в прохладное

помещение не хотелось. Доротеа запрокинула голову, подставляя веснушчатое лицо

ласковым лучам. Она могла бы стоять так вечность – пока не заболит шея, – нежась

на солнце, как сонный котёнок.

Девушка даже не завидовала Лоренце, которой выпала возможность подольше

поваляться в кровати. Зато она, Доротеа, могла наслаждаться тихим и спокойным,

только просыпающимся городком. Такой Порто-Джалло она любила больше всего. Он

напоминал ей о детстве, наполнял сердце непонятным щемящим чувством, которое

вместе с тем было очень приятным. Тихие трели птиц, солнечные лучи и едва

слышный бриз моря – этот момент хотелось запечатлеть и бережно хранить в самых

потаённых уголках своей души.

Замечтавшись, она не заметила, как переливчато звякнул колокольчик у входной

двери. Доротеа вздрогнула от внезапного звука и часто заморгала, разворачиваясь в

поисках нарушителя спокойствия.

Из лавки выходил он. Всё в той же хлопковой рубашке с длинными рукавами и светлых

брюках, с двумя пакетами наперевес и сумкой-почтальонкой через плечо, загадочный

незнакомец, о котором столько думала Доротеа, словно материализовался из воздуха.

Он бросил дружелюбное arrivederci2 в глубь магазина, скользнул отсутствующим

взглядом по Доротее, а потом, словно осознав, что происходит, неловко улыбнулся и

замер на месте.

Приехали.

Доротеа понятия не имела, что говорить и как себя вести, поэтому сделала первое, что

пришло в голову – растянула губы в идиотской ухмылке и протянула:

– Приве-ет!

Незнакомец, замешкавшись, ответил более осторожно, взволнованно сводя брови к

переносице.

– Привет?

В воздухе повисло молчание. Они выглядели как старые знакомые, встретившиеся

после долгой разлуки, не знающие, с чего начать. Доротеа собиралась действовать по

плану, но все подходящие слова как назло вылетели из головы, а незнакомец, нервно

теребящий рукав, явно не хотел говорить первым.

Они молчали так добрые пару минут, не зная, куда себя деть, пока Доротеа, сжимая

вспотевшую ладонь, не сделала осторожную попытку:

– Как… работа, кстати?

– Ничего, спасибо.

Снова тишина.

Ситуация была до ужаса комичная, и одновременно с этим хотелось плакать от

беспомощности. Незнакомец кусал губу и отводил взгляд, а Доротеа лихорадочно

перебирала варианты срочного прощания и улепётывания далеко-далеко, лишь бы не

провалиться под землю от стыда. Она уже подумывала вскочить на велосипед и молча

уехать, как вдруг услышала неуверенное:

– Ну, я пойду? – Неловко топчась на месте, парень словно спрашивал разрешения.

– Ага, – выпалила без задней мысли и, перебивая саму себя, Доротеа вдруг кинулась

вперёд, словно боялась, что незнакомец исчезнет. – Нет, погодите, не уходите.

Парень приподнял правую бровь и закусил губу. В его глазах отражалось непонимание.

Доротеа понимала, что если позволить незнакомцу уйти, то неизвестно, когда она его

ещё встретит! Нет, этого никак нельзя было допустить. Необходимо было покончить с

пляжным инцидентом здесь и сейчас, и не избегать разговора, как огня.

– Простите, пожалуйста, за то, что было тогда, – выдохнула Доротеа, удивляясь себе.

За что она сейчас извинилась? Разве она была в чём-то виновата?

Лицо незнакомца, однако, разгладилось, и уголки губ слегка приподнялись.

2 до свидания

– Вы всё думаете об этом? А я на пляж больше и не наведывался, думал, вы это

заметили. – Парень тихо хмыкнул и, подумав, поставил пакеты на землю и потёр

ладони.

Доротеа смущённо отвела взгляд и чуть не ударила себя по лбу. Надо же –

додумалась заводить разговор, когда у собеседника в руках килограммов пять, не

меньше! Наверняка до этого он обходил близлежащие магазинчики.

– Вот как, – в голосе послышалось непонятное для неё самой разочарование. – И я не

приходила на пляж, – потому что времени не было, но разве он узнает, – чтобы вам не

мешать.

Доротеа ожидала любой реакции незнакомца, но не тихого, ясного смеха. В глазах его

засверкало что-то близкое к веселью, и он прикрыл рот ладонью, будто стесняясь.

Доротеа вдруг очень прониклась этим жестом, таким безобидным и искренним он ей

показался. Сам незнакомец на мгновение стал ей ближе в тысячу раз, и Доротею

снова посетило то же чувство, что и на пляже – будто присутствие парня добавляло

новые штрихи к эскизу, делая его более живым.

– Вот так, – ответил тот. – Получается, мы оба пошли на уступку. – Он протянул руку и

добавил: – Меня зовут Фрей.

Доротеа радостно пожала руку и представилась в ответ. Теперь, обладая именем и

смешинками в глазах, Фрей нравился ей гораздо больше, чем на пляже. Теперь, казалось Доротее, с ним можно было легко поладить и договориться о визитах, точнее, их отсутствии, в тайное место.

Наполненная радостью, Доротеа предложила проводить Фрея до места, где тот

обосновался. Она, конечно, преследовала свои цели: во-первых, разузнать, где живёт

уже не-незнакомец, а во-вторых, провести с ним больше времени и, может, узнать его

поближе. Помимо очевидного желания разгадать тайну приезжего и быть первой, кто

вступил в контакт с ним, Доротеа чувствовала, что её тянуло к Фрею, как насекомых

влечёт к свету лампы или человека манит неизвестный, но очень приятный аромат.

Что-то было во Фрее, заинтересовавшее Доротею, но она пока не могла понять, что

именно.

Фрей, помявшись ради приличия, согласился, и спустя пять минут Доротеа радостно

зашагала по виа Гарибальдини к, как оказалось, сдающемуся дому синьоры Гульермо, которая уехала ближе к семье, на юг, из-за болезни. Из беседы, в ходе которой решено

было перейти на “ты”, Доротеа узнала, что Фрей приехал из Штатов, а именно из

Пенсильвании, что приехал он на одно лето и что цель его – дописать книгу. О чём

книга и почему её важно дописывать именно здесь, в Порто-Джалло – никому не

известном городке, – выяснить не удалось. Фрей театральным жестом прижал палец к

губам и сказал, что если успешно закончит рукопись, то Доротеа сама обо всём узнает.

На этом расспросы закончились, и Фрей оказался возле дома.

За этот короткий разговор Доротеа прониклась к новому знакомому ещё больше, настолько, что решила, что пляж, в целом, можно и делить, раз уж Фрею там так

хорошо работается. Узнать про книгу хотелось скорее из вежливости, но сам Фрей

заинтересовал Доротею по-настоящему, и потому решено было назначить следующую

встречу там же, где и самую первую: на галечном совершенно секретном пляже.

На этой ноте они и расстались, оба окрылённые знакомством. Доротеа так и не узнала, как Фрей обнаружил её тайное место, но рассудила, что это не к спеху – всегда можно

спросить потом. А пока она поспешила назад, к лавке синьоры Джустини.

Владелица магазина, любящая обсудить всё и всех на свете, отозвалась о Фрее, как

об человеке весьма вежливом и внимательном, совершенно отличающимся от

напыщенных и нагловатых американцев его возраста. Уж она-то, Винченца Джустини, многих на своём веку повидала и, разумеется, каждому могла дать объективную

оценку. Было несложно предположить, что сегодня новость о Фрее облетит весь

городок, и даже обычно молчаливые рыбаки обязательно перетрут косточки новому

жителю. Впрочем, как заметила синьора Джустини, приезжий оказался достаточно

скрытным и сдержанным, и ни на один вопрос ни про семью, ни про свою учёбу не

ответил.

Доротеа из вежливости тоже посетовала на неразговорчивость Фрея, купила

необходимые ингредиенты, вернула книгу, о которой сама синьора уже забыла, и

поспешила домой. Солнце уже светило вовсю, и Порто-Джалло зашумел, оживился, распахнул окна и впустил в себя новый день. Доротеа пробежала вниз мимо булочной, пересекла площадь со сверкающим фонтаном, завернула на улицу Карло Ливи и

обходными проулками, слишком узкими для передвижения на велосипеде, скоро

вышла к дому.

Дом семьи Мариэтти находился в нижней части города, рынок – в верхней, а

независимые магазинчики были разбросаны по всему Порто-Джалло, поэтому Доротеа

предпочитала перемещаться на велосипеде: это было быстро, удобно, к тому же так, считала девушка, она укрепляла мышцы. То, что сегодня Доротеа решила именно

прогуляться, а не доехать до верхней части города, было каким-то подарком судьбы –

ведь если бы Доротеа использовала велосипед, она бы за раз скаталась туда и

обратно и, вероятнее всего, не встретила бы Фрея. Значит, они бы не познакомились, не разговорились, и неизвестно, встретились бы когда-нибудь ещё!

Довольная собой, Доротеа отдала матери продукты и отправилась в комнату –

досыпать прерванный сон. Сегодня она успешно разгадала одну тайну, но легче от