Тёмные сердца
Глава 1. Последний поезд в Париж
Амели ненавидела метро.
Особенно ночью. Особенно эту ветку, где свет мерцал, словно вот-вот погаснет навсегда, а стены, покрытые граффити, напоминали ей о том, что мир давно уже не чистый, не аккуратный, не безопасный. Она закуталась в чёрное пальто, вжавшись в угол вагона, будто пытаясь стать частью облупившейся краски. В руках – потрёпанный блокнот с эскизами, которые никто никогда не увидит.
Поезд дёрнулся, резко заскрипев на повороте. Она вскинула глаза – и заметила его.
Мужчина сидел напротив, в тени, отбрасываемой поручнем. Высокий, даже в сидячем положении. Тёмные волосы, чуть длиннее, чем принято у деловых людей, падали на лоб, почти скрывая взгляд. Но не шрам.
Тонкая белая линия пересекала его левую бровь, спускалась к скуле, будто кто-то провёл лезвием по мрамору.
Амели почувствовала, как по спине пробежал холодок.
Он смотрел на неё. Не украдкой, не мимоходом – прямо, без стыда, без улыбки. Его глаза были слишком тёмными, чтобы разобрать цвет, но в них читалось что-то… хищное.
Она опустила взгляд, сжала блокнот.
Не смотри. Не провоцируй.
Но поезд был почти пуст. Кроме них – лишь пьяный студент на другом конце вагона и старушка с огромной сумкой, задремавшая у двери.
Тишину разорвал голос диктора:
– Следующая станция – "Лувр".
Вагон снова дёрнулся. Амели невольно подняла глаза – и увидела, что мужчина улыбается.
Не добро. Не вежливо.
Как будто знал, что она посмотрит.
Его пальцы медленно постукивали по колену в такт стуку колёс. На мизинце – перстень с тёмным камнем.
Она резко отвернулась к окну. В отражении мелькали огни тоннеля, а за ними – его силуэт. Он не отводил взгляда.
Сердце забилось чаще.
Просто выйди на следующей. Просто пройди мимо.
Двери открылись с шипением. Старушка вышла, студент последовал за ней, качаясь. Амели вскочила, но слишком резко – блокнот выскользнул из рук, упал на пол, раскрылся.
На полу лежал её рисунок.
Чёрно-белый набросок мужского лица.
С шрамом.
Она замерла.
Когда я успела его нарисовать?
Мужчина наклонился, поднял лист. Долго разглядывал.
– Интересно, – сказал он наконец. Голос был низким, с лёгким акцентом. Французским? – Вы рисуете то, чего ещё не видели… или то, что уже знаете?
Амели потянулась за блокнотом, но он не отдавал.
– Это просто… эскиз.
– Эскиз меня, – поправил он. – Хотя мы никогда не встречались.
Она почувствовала, как по спине пробежали мурашки.
– Отдайте, пожалуйста.
Он медленно поднялся. Был выше, чем она думала – ей пришлось запрокинуть голову.
– Как вас зовут?
– Амели.
– Амели, – повторил он, будто пробуя имя на вкус. – Я – Люсьен.
Он протянул блокнот. Когда она взяла его, его пальцы на мгновение коснулись её запястья.
Холодные.
Двери начали закрываться.
– Вам пора, – сказал он.
Она шагнула на перрон.
Двери захлопнулись.
Через стекло он смотрел на неё, улыбаясь всё той же странной улыбкой.
Поезд тронулся.
Амели стояла, не двигаясь, пока красные огни вагонов не исчезли в темноте.
Только тогда она разглядела надпись на последней странице блокнота.
Чужой почерк.
"До скорого, Амели."
И капля крови, засохшая у края листа.
Глава 2. Красное вино и чёрные мысли
Дождь начался внезапно – тяжёлые капли захлёстывали тротуар, превращая парижские улочки в зеркальную ловушку. Амели прижала блокнот к груди, ускорила шаг. Её пальцы непроизвольно сжимали страницы, будто пытаясь раздавить воспоминание о том вагоне, о его взгляде, о кровавой отметине на бумаге.
До скорого.
Слова жгли, как пощёчина.
Кафе «Le Nuit Sombre» встретило её жёлтым светом и запахом кофе. Амели рванула к столику у окна, сбросила промокшее пальто на спинку стула. Официант, высокий брюнет с усталыми глазами, даже не удивился её появлению – она была здесь каждый вечер после мастер-классов в художественной школе.
– Обычное? – пробормотал он, уже доставая блокнот с заказами.
– Да. И… красное вино. Пожалуйста.
Бровь официанта поползла вверх.
– Сегодня не кофе?
– Сегодня не кофе.
Он кивнул, удалился. Амели вытащила блокнот, развернула его на последней странице. Надпись не исчезла. Кровь тоже.
Что, если он следит за мной прямо сейчас?
Она резко обернулась. За соседним столиком – пожилая пара, у окна – девушка с ноутбуком. Никаких шрамов, никаких тёмных глаз.
– Ваше вино.
Официант поставил перед ней бокал с густым рубиновым содержимым. Амели схватила его, сделала глоток. Терпкость ударила в горло, заставила сморщиться.
– Впервые пьёте «Шатонеф-дю-Пап»?
Голос.
Его голос.
Амели задрожала, не решаясь поднять взгляд. Чёрные туфли, узкие брюки, пальто, расстёгнутое на груди.
– Можно?
Он уже тянул руку к свободному стулу.
– Нет.
– Жаль.
Но он сел.
– Вы… вы преследуете меня? – прошептала она.
Люсьен наклонился вперёд, сложил руки на столе. Перстень с тёмным камнем блеснул при свете лампы.
– Если бы я хотел вас преследовать, вы бы этого не заметили.
– Тогда что вам нужно?
– Ваш рисунок.
Он вытащил из внутреннего кармана сложенный лист – её набросок из блокнота.
– Откуда…
– Вы его выронили. В метро.
Амели потянулась за бумагой, но Люсьен отодвинул руку.
– Сначала ответьте на вопрос.
– Какой?
– Почему вы нарисовали меня до того, как увидели?
Она сжала кулаки.
– Я… не знаю.
– Врете.
– Я не вру!
Он рассмеялся – тихо, беззвучно, только плечи слегка дрогнули.
– Хорошо. Тогда скажите – верите ли вы в совпадения?
– Нет.
– И я нет.
Люсьен развернул рисунок, положил перед ней.
– Это не просто эскиз. Это я пять лет назад. В тот день, когда получил этот шрам.
Амели впилась взглядом в бумагу.
– Не может быть…
– Может.
Он прикоснулся к шраму на своём лице.
– Вы знаете, кто мне его оставил?
Она покачала головой.
– Человек, который сейчас мёртв.
Тишина. Даже дождь за окном будто затих.
– Почему вы говорите мне это? – прошептала Амели.
Люсьен взял её бокал, отпил.
– Потому что вы уже в игре. Просто ещё не знаете правил.
– Ка…кой игры?
Он улыбнулся.
– Той, где ставка – ваша жизнь.
Официант появился рядом, поставил перед Люсьеном второй бокал.
– Вы не заказали…
– Я знаю, – перебил его Люсьен, не отрывая глаз от Амели.
Официант замер, потом медленно отошёл.
– Кто вы? – спросила она.
– Тот, кто может вас спасти.
– От чего?
– От них.
Он вытащил из кармана телефон, показал фотографию.
На экране – она.
Снято через окно её квартиры.
Дата: три месяца назад.
Амели вскочила, стул грохнулся на пол.
– Это…
– Начало, – закончил за неё Люсьен. Он поднялся, накинул пальто. – До скорого, Амели.
И растворился в дожде.
Она осталась стоять, сжимая в руках рисунок.
На обратной стороне – новая надпись.
«Они уже близко».
И капля крови.
Свежая.
Глава 3. Игра в прятки
Три часа ночи. Амели стояла у окна своей квартиры, задернув шторы ровно настолько, чтобы видеть улицу, оставаясь невидимой. В руках – стакан виски, хотя она ненавидела его вкус. Но сегодня нужен был именно он – резкий, обжигающий, способный разорвать дрожь в пальцах.
Дождь всё ещё стучал по крышам, превращая тротуары в чёрные зеркала. Где-то там, в этом зеркале, мог быть он. Или они.
Она потянулась к телефону, в десятый раз проверила замки на двери.
Они уже близко.
Фотография на телефоне Люсьена не давала покоя. Как он её получил? Кто следил за ней три месяца назад? И главное – зачем?
Амели допила виски, поставила стакан на стол. Рядом лежал блокнот с рисунком – тем самым, который он забрал и вернул. Она провела пальцем по шраму на бумаге.
Это я пять лет назад.
Её телефон завибрировал.
Неизвестный номер.
Сердце ушло в пятки.
«Проверь почту.»
Сообщение исчезло через три секунды, как будто его и не было.
Амели бросилась к ноутбуку, открыла почту.
Новое письмо. Без темы. Без подписи.
Вложение – видеофайл.
Она запустила его.
Экран заполнило изображение её квартиры. Снято из коридора, через глазок двери.
Дата в углу: сегодня, 02:17.
На записи она сама – входит в квартиру, закрывает за собой дверь.
Камера дергается, словно кто-то торопится. Потом – резкий поворот, тень в конце коридора.
Затем – чёрный экран.
И голос:
«Он лжёт.»
Амели выключила ноутбук, отшвырнула его на диван.
Кто-то был в её доме. Сегодня.
Она подбежала к двери, прижала ухо к дереву.
Тишина.
Но это ничего не значило.
Амели схватила ключи, накинула пальто. Нужно уйти. Сейчас.
Она распахнула дверь —
– И врезалась в грудь.
Высокую. Твёрдую.
Знакомую.
– Выглядишь взволнованной, – сказал Люсьен.
Он стоял на пороге, в том же пальто, с тем же перстнем. Но теперь в его руке был пистолет.
– Ты…
– Не я, – перебил он. – Они уже здесь.
Из темноты коридора раздались шаги.
Люсьен резко втолкнул её обратно в квартиру, захлопнул дверь.
– Где чёрный ход?
– Какой чёрный ход? У меня нет…
– Врешь.
Он схватил её за руку, потащил в спальню.
– Люсьен, что происходит?
– Игра началась.
Он отодвинул шкаф, нажал на панель стены.
Скрытая дверь.
Амели онемела.
– Я… я не знала…
– Значит, тебя заселили сюда не случайно.
За дверью – узкая лестница, ведущая вниз.
Люсьен толкнул её вперёд.
– Бежим.
Сзади раздался удар по входной двери.
Первый.
Второй.
Дерево треснуло.
– Бежим!
Они рванули вниз, в темноту.
Амели спотыкалась, хваталась за холодные стены. Люсьен шёл впереди, не выпуская её руки.
– Куда мы…
– Молчи.
Лестница вывела их в подвал. Сырость, запах плесени.
Люсьен подвёл её к стене, нащупал ещё одну дверь.
– Здесь.
Он распахнул её —
И Амели увидела её.
Свою копию.
Девушка в её одежде, с её причёской, лежала на полу в луже крови.
– Что…
– Твоя замена, – бросил Люсьен, таща её дальше.
– Кто это?!
– Тот, кто должен был умереть вместо тебя сегодня.
Они выбежали во двор. Дождь хлестал по лицу.
Сзади – крики, выстрелы.
Люсьен втолкнул её в чёрный BMW, вскочил сам.
Двигатель взревел.
– Кто они? – крикнула Амели.
Машина рванула с места.
Люсьен не ответил.
В зеркале заднего вида её дом пылал.
Глава 4. Танго в темноте
Скорость смывала Париж в чёрно-серебристую полосу за тонированными стеклами. Огни фонарей, витрин, фар встречных машин – всё сливалось в сплошной болезненный блик, от которого у Амели слезились глаза. Она вжалась в кожаное сиденье BMW, пальцы судорожно впились в подлокотник. Каждый поворот, каждый резкий разгон Люсьена заставлял её сердце биться о рёбра, как птицу о клетку. Запах – дорогая кожа салона, едкий дым с улицы, просочившийся при открытии окна, и что-то ещё. Что-то его. Свежая сталь, холодный дождь и под ними – едва уловимая, тревожная нота дорогого табака и чего-то дикого, первобытного. Запах опасности, ставший осязаемым.
Он не смотрел на неё. Его профиль в полумраке салона был резок и неподвижен, как высеченный из гранита. Руки уверенно лежали на руле, шрам на щеке подчёркивал жёсткость линии скулы. Только глаза, мелькавшие в зеркале заднего вида, выдавали напряжённую бдительность. Они сканировали дорогу, перекрёстки, тротуары – ища преследователей или ловушку.
"Кто они?" – вопрос сгорал у неё на языке уже двадцать минут пути, но язык казался ватным, прилипшим к нёбу. Слова застревали в горле, смешиваясь с комом невыплаканного страха и шока. Образ девушки в подвале – её двойника в её одежде, лежащей в луже собственной крови – стоял перед глазами ярче, чем мелькающий за окном город. "Твоя замена". Холодная констатация факта, от которой стыла кровь. Кто она была? Почему умерла вместо неё? И кто послал убийц, превративших её дом в адский костёр, отблески которого ещё плясали на сетчатке?
Машина резко свернул с широкого бульвара в лабиринт узких, плохо освещённых переулков где-то на стыке Бельвиля и Менильмонтана. Высокие, обшарпанные стены домов, мокрые от дождя, нависали по обе стороны, превращая улицу в тёмный каньон. Скрип тормозов, и машина остановилась у неприметных, облупившихся ворот, скрытых в глубокой арке. Люсьен выключил двигатель. Тишина навалилась внезапно, оглушительно, прерываемая только шорохом дождя по крыше и далёким воем сирены.
"Выходи". Его голос был низким, лишённым интонаций, как команда.
Амели машинально потянулась за ручкой двери, её пальцы дрожали. Холодный влажный воздух ударил в лицо, заставив вздрогнуть. Она вылезла, постояла секунду, прислонившись к мокрому кузову, пытаясь отдышаться, собрать расползающиеся мысли. Люсьен уже был у ворот, что-то делал с замком – щёлк, скрежет железа. Ворота бесшумно отъехали в сторону, открывая тёмный проход во внутренний двор.
"Иди". Он подал ей знак, сам оставаясь снаружи, его взгляд снова метнулся в конец переулка.
Амели шагнула в темноту. Двор был крошечным, заставленным тенями каких-то скульптур, покрытых брезентом. Влажный камень под ногами, запах сырости и старого дерева. Прямо перед ней – высокая, неосвещённая дверь. Она обернулась. Люсьен уже был рядом, мягко подтолкнул её к двери.
"Внутри. Быстро".
Дверь открылась беззвучно. Он вошёл следом, захлопнул её. Щелчок тяжёлого замка прозвучал как приговор. Амели замерла, ослеплённая после уличного мрака. Они стояли в огромном, пустом пространстве. Высоченные потолки терялись во тьме, огромные запылённые окна с полуоборванными шторами слабо освещались уличными фонарями снаружи. Паркет под ногами, когда-то роскошный, был покрыт толстым слоем пыли, местами протёрт до дерева. В углах громоздились причудливые тени – то ли зачехлённая мебель, то ли сценические декорации. Воздух был спёртым, пахнущим забвением, краской и… воском?
"Где мы?" – прошептала Амели, её голос эхом отозвался в пустоте.
"Безопасное место. Пока что". Люсьен снял мокрое пальто, бросил его на что-то, похожее на ящик. В свете, падающем из окна, она разглядела его фигуру – чёрная водолазка, облегающая мощные плечи и грудь, чёрные же брюки. Он выглядел как тень, материализовавшаяся из тьмы. "Никто не знает об этом месте. Кроме меня. И теперь тебя".
Он сделал несколько шагов в центр огромного зала, его шаги гулко отдавались под сводами. Амели не двигалась с места, прижавшись спиной к холодной двери. Страх, гнев, непонимание – всё смешалось в клубок у неё в груди.
"Кто они?" – наконец сорвалось у неё, громче, чем она планировала. Звук замер в пустоте. – "Кто эта девушка? Почему она умерла вместо меня? Почему мой дом…?" Голос дрогнул, она сглотнула ком в горле.
Люсьен обернулся. Его лицо в полутьме было нечитаемым. Он медленно шёл к ней.
"Вопросы. Всегда вопросы". Он остановился в метре, слишком близко. Она чувствовала его тепло, его запах – тот самый, смесь дорогого табака, дождя и неукротимой силы, теперь усиленный влажным дыханием помещения. – "Ответы – это роскошь, Амели. Роскошь, за которую платят кровью. Твоей или чужой". Он кивнул в сторону двери, за которой остался сгоревший дом и мёртвая девушка. – "Сегодня заплатила чужая. Завтра может не повезти".
"Но почему?!" – вырвалось у неё, почти крик. – "Я ничего не сделала! Я не знаю никаких 'них'! Я рисую, я живу одна, я… я никому не нужна!" Последняя фраза прозвучала жалко, и она тут же пожалела о ней.
В его глазах мелькнуло что-то неуловимое. Напоминание? Насмешка? Жалость? Он сделал ещё один шаг. Теперь их разделяли сантиметры.
"Ошибаешься". Его голос стал тише, но от этого только опаснее. "Ты нужна. Очень нужна. Как ключ. Как приманка. Как разменная монета в игре, о правилах которой ты даже не подозреваешь". Его взгляд скользнул по её лицу, остановился на губах, потом снова поднялся к глазам. "И теперь ты нужна мне. Потому что ты – единственная ниточка, которая может привести меня к ним. Или свести счёты".
Его слова повисли в ледяном воздухе. Амели почувствовала, как её колени подкашиваются. Она была пешкой. В чьей-то игре. В его игре. И цена проигрыша – её жизнь.
"Что… что ты хочешь от меня?" – прошептала она, отводя взгляд от его пронзительных глаз.
Он не ответил сразу. Вместо этого он медленно поднял руку. Она инстинктивно отпрянула, ударившись спиной о дверь. Но он лишь протянул руку ладонью вверх, в странном, старомодном жесте приглашения на танец.
"Сейчас? Ты с ума сошёл?" – Амели смотрела на его руку, как на змею.
"Ты дрожишь", – констатировал он. – "От страха. От холода. От шока. Адреналин – плохой советчик. Он парализует. Или заставляет совершать глупости". Его взгляд стал твёрже. – "Я не могу позволить ни того, ни другого. Если ты хочешь выжить, тебе нужно научиться контролировать дрожь. Дышать. Двигаться. Думать, когда кажется, что думать невозможно".