Правильный лекарь 11

Глава 1

– Ну, что ты обо всём этом думаешь? – спросил Валера, когда я завершил осмотр его лица и снова сел за стол. – Получится то, что ты задумал?

– Думаю должно, – кивнул я, продолжая его рассматривать и представлять в уме, как можно изменить тот или иной элемент. – Я вот тут подумал, а надо ли хитрить с этой квартирой? Понятно, что здесь довольно уютно и обжито, но эта соседка тебя в покое не оставит. Не исключено, что не только она.

– Ну, это пока не факт, – возразил Валера. – Мне эта квартира нравится, менять не вижу смысла.

– Смотри сам, а то может этой же бабульке продать, а купить в другом месте, – сказал я, сев на своё место и допивая чай.

– Я подумаю, – кивнул Валера, но в ближайшее время не буду менять.

– Тогда осваивайся пока, завтра переоформим на меня, а в среду уже займёмся твоим лицом.

– А к Кораблёву когда? В четверг?

– Боишься, что не успеешь? – рассмеялся я. – Вот сделаем из Лисина инженера-литейщика Чугунова, тогда и решим, что дальше, про паспорт не забывай, на его оформление тоже какое-то время уйдёт.

Выходил я от Валеры с хорошим настроением, у него всё складывается очень даже неплохо, но немного тяготило, что мне предстояло изменить ему внешность, не имея на этом поприще практически никакого опыта. Когда я сел за руль уже принял решение ехать к Виктору Сергеевичу. Кто ещё сможет мне подсказать что-то полезное, как не мой первый наставник? Ещё надеюсь, что у него для этого случая есть какая-нибудь интересная книга. В моём шкафу дома и на работе я не встречал ничего подобного. Наставник оказался в хорошем расположении духа, по крайней мере обрадовался, увидев меня на пороге.

– Хорошо, что позвонил, – улыбнулся дядя Витя, открывая мне дверь. – А то я собирался пойти побродить по городу.

– Скучно дома одному сидеть? – хмыкнул я.

– Ты знаешь, с Марией было так шумно и суетно, что я радовался, когда она собирала вещи, чтобы переехать к Насте в загородное имение, – сказал он и грустно улыбнулся. – А теперь словно не хватает чего-то. Кот на месте, попугай тоже, а теперь по вечерам человеческого общества не хватает.

– Понимаю, дядь Вить, – кивнул я. – Жаль, что я не могу гарантировать тебе своё присутствие каждый вечер.

– Да куда уж тебе, – улыбнулся дядя Витя и махнул рукой. – Своих забот хоть отбавляй, а скоро станешь семейным человеком, детишками обзаведётесь, тебе совсем не до меня будет.

Я промолчал и ничего не стал отвечать ему, но в голове мелькнула идея. Поговорю потом об этом с Настей, не факт, правда, что дядя Витя на такой вариант согласится.

– Дядь вить, у меня тут вопрос серьёзный назрел, – сказал я после небольшой паузы. – Нужна твоя помощь.

– Вот это дело, – заулыбался Виктор Сергеевич. – Надеюсь, ничего страшного не произошло?

– Хочу, чтобы не произошло, – кивнул я.

– Пойдём тогда на кухню, чайку попьём, и ты всё расскажешь.

– Опять чай, – пробормотал я, пока шёл за ним следом на кухню. – Дядь Вить, только я есть ничего не буду, не лезет уже.

– Из-за стола и за стол? – рассмеялся он. – Хорошо, что организм молодой, вширь не растёт.

На мой рассказ про Валеру, все его новообретения и необходимость изменения внешности, Виктор Сергеевич отреагировал довольной хитрой улыбкой, пока допивал чай.

– Я практически уверен, что ты сможешь мне помочь, – сказал я, поставив пустую чашку.

– Ещё как, – хмыкнул дядя Витя. – Идём со мной.

Старик уверенным шагом, временно забыв про хромоту, направился в библиотеку, я пошёл вслед за ним. Нужную книгу он даже не искал, а уверенно подошёл к определённому шкафу и взял её с полки.

– Совсем недавно её нашёл, пока искал кое-что другое, – сказал он, улыбаясь и вручил книгу мне. – Была мысль предложить тебе и таким вопросом когда-нибудь заняться. Раньше подобные техники были в почёте, люди из тех, кто побогаче, хотели измениться в лучшую сторону, потом это вышло из моды и про это почти забыли. Сейчас в Питере нет ни одной клиники, которая этим занимается, а я эту книгу урвал, когда был ещё молод, но в дело так и не пошло.

– Немного странно, – хмыкнул я, осторожно листая пожелтевшие страницы. Чуть не сорвалось с языка, что в моём мире всё наоборот, косметическая хирургия с каждым годом только набирает обороты. – Как это она кстати нашлась.

– Ничто на свете не бывает случайным, – с загадочной улыбкой сказал Виктор Сергеевич. – За всем наблюдает кто-то сверху. И мне эта книга в руки попала не просто так, как видишь, пригодилась. И Мария попала в этот мир не просто так, скорее всего у высших сил на неё есть какие-то виды в этом мире. Возможно, не только на неё.

Сейчас, как никогда раньше мне захотелось рассказать всё дяде Вите о себе, кто я такой и откуда взялся, но почему-то так и не решился. Не совсем по-взрослому, согласен, но словно что-то мешало открыть рот, может те самые высшие силы? Сам себе, уходя от дяди Вити, пообещал найти подходящий момент и во всём признаться. Уж кто-кто, а он всё поймёт и тайны хранить умеет. Зато откроются новые темы для разговоров. Ведь не только ему, но и мне есть что рассказать.

С этими мыслями я вышел на улицу и сел в машину. Теперь домой, изучать содержимое книги с названием «магическая пластика». Если я правильно понял, изменение внешности можно произвести и без скальпеля, не как у нас. А может попросить Марию снова сделать портал и стащить из моего мира несколько медицинских книг? Того же самого Золтона, например.

– Мне кажется он уже давно догадывается обо всём, просто деликатно молчит, – пробормотал я себе под нос, выруливая с парковки. – Даже не представляю, чтобы я делал в этом мире без дяди Вити, он больше всех заслужил знать правду.

Утром на работу пришёл буквально на автопилоте, голова шла кругом от того, что я начитался за вечер в книге, которую мне любезно и своевременно предоставил Панкратов. Ирония судьбы, рабочий день я проведу с девушкой, которая понравилась Валере. Это же сразу стало понятно, хоть он и пытается это скрыть. Ассистируя Евдокии во время удаления атеросклеротических бляшек, я на неё смотрел уже по-другому. Думаю, что Валера не ошибся с выбором.

Эксперименты с пластической хирургией без права на ошибку мы с Виктором Сергеевичем запланировали на конец рабочего дня в среду. Сегодня нам ещё предстоит поход к нотариусу и переоформление квартиры, Валера пока должен подготовиться и потренироваться изображать подпись господина Лисина, чтобы к купчей ни у кого не возникло претензий. А то так часто бывает, когда внезапно появляется какой-нибудь родственник, готовый оспорить право собственности. Я бы всё-таки лучше поменял квартиру, может смогу в этом Валеру убедить.

О своих размышлениях на эту тему я ему сказал сразу при встрече, приведя печальные примеры, которые видел в своей прошлой жизни.

– Да, Саш, – покачал он головой. – В советские времена такого я не слышал. Квартиры принадлежали государству. Хотя ты прав, и тогда уже делёж имел место.

– Вот о чём и речь, – сказал я. – Не боишься, что прискачут эти троюродные сёстры из Оренбурга и покажут какой-нибудь документ, по которому квартира должна принадлежать им?

– Наверно ты прав, – кивнул Валера. – Бывает, что родственники готовы перегрызть друг другу глотку за квадратный метр, а тут тем более.

– Тогда зовём к нотариусу соседку? – предложил я.

– У меня есть другое предложение, надеюсь, что ты не откажешься, – сказал Валера, глядя мне в глаза с надеждой. – Давай пока переоформим квартиру на тебя, а когда я найду что-то подходящее, продашь её бабке, а я перееду.

– О чём разговор, Валер, – улыбнулся я. – Я могу тебе даже деньги за неё сразу отдать, чтобы они были у тебя под рукой, когда будешь покупать что-то другое. А мне их твоя соседка вернёт, будет жить с дочкой на одной лестничной площадке, как и мечтала.

– Ты банк что ли ограбил? – удивился Валера.

– Нет, – рассмеялся я. – Возможно прошлый я это сделал, а я лишь подчистил карманы одного чересчур самоуверенного спорщика.

– Ничего себе ты рисковый парень, – качнул головой Валера. – Ну тогда договорились?

– Конечно, – кивнул я.

Нотариус внимательно изучил наши документы и документы на квартиру, которые Валера нашёл во время тщательного обыска.

– Вы уверены, что хотите продать квартиру практически в самом центре Санкт-Петербурга? – спросил почему-то седоватый мужчина в возрасте, внимательно глядя на Валеру и поправляя очки. – Куда-то уезжаете? Я почему спрашиваю, такое жильё менять на другое не каждый решится. Всё-таки это досталось вам в наследство от отца, а ему от его отца. У вас есть дети?

– Я не совсем понимаю, зачем вам нужны такие тонкости, – хмыкнул Валера. – Да, я уезжаю, очень далеко, скорее всего навсегда. Родственников у меня в городе нет, детей тем более.

– Вы уж извините меня за такие вопросы, просто я должен уточнить, не оказывает ли покупатель на вас какого-либо давления?

– А что, похоже? – пришла моя очередь удивляться.

– Ещё раз прошу меня извинить, – пожал плечами нотариус. – Просто всякое в жизни бывает, я уже такого насмотрелся, что волосы раньше времени поседели. Очень не хочется потом ходить по судам, знаете ли.

– Я никакого давления на продавца не оказываю, так ведь? – спросил я у Валеры, повернувшись к нему.

– Господин Склифосовский, наоборот, меня очень выручил, когда так быстро согласился приобрести мою квартиру, – добавил Валера.

– Господин Склифосовский? – почему-то сильно удивился мужчина, поправил очки и уставился на меня, как на икону Казанской Божьей матери. Следующим движением он похоже хотел выскочить из-за стола и рухнуть передо мной на колени, но сильно стукнулся этим самым коленом об угол стола, задержал воздух, чтобы не крикнуть и сжал губы до побеления. – Александр Петрович?

– Он самый, – кивнул я. – Вам чем-то помочь?

– Нет, спасибо, всё нормально, – прокряхтел нотариус, поглаживая ушибленное колено. – У меня нет повода не доверять вам, Александр Петрович, вы просто замечательный человек, просто я никогда вас раньше не видел, думал, что вы старше. Вы вылечили мою супругу, наши лекари сказали ей, что случай очень запущенный, а вы смогли убрать опухоль со всеми метастазами. Те говорили, что, если всё это удалять, она умрёт от самой процедуры или от её осложнений, а она у меня сейчас жива и здорова. Я вам по гроб жизни обязан!

– Я рад, что с вашей супругой всё хорошо, – сказал я и улыбнулся. – Но вы мне ничем не обязаны, я просто выполнял свою работу. Кстати, напомните ей, что через полгода после вмешательства обязательно надо показаться. У нас в госпитале теперь есть замечательный диагност, который сможет найти даже крохотные очаги рецидива, чтобы удалить всё это начисто пока заново не разрослось.

– Да-да, конечно, спасибо вам огромное, Александр Петрович! – пролепетал нотариус, то и дело кланяясь не пытаясь повторить попытку выбраться из-за стола. – Давайте ваши документы, я сейчас быстренько всё оформлю, не буду вас больше задерживать.

Мы с Валерой отдали ему свои паспорта и мужчина шустро начал заполнять нужные документы.

– Хороший выбор, Александр Петрович, – бормотал он, продолжая спешно заполнять бланки. – Практически самый центр северной столицы. Дома там, конечно, старые, зато стены толстые и до культурного центра рукой подать, на разведение мостов можно пешком ходить. Ну, вот и всё, нужно расписаться здесь и здесь.

Нотариус протянул мне и Валере комплект документов, указав на место для подписи. Потом ещё раз перепроверил.

– Ещё один момент, господа, – с виноватым видом начал мужчина. – Один комплект документов я отправляю в управу, а они требуют свидетельство из банка, что покупатель положил в ячейку или на счёт продавца обозначенную в договоре сумму. Вы уж простите великодушно, но без этого никак.

– Не переживайте, я всё понимаю, закон есть закон, – сказал я. – Пойдёмте, Александр Викторович, я видел отделение банка за углом, там всё и оформим.

– Жду вас со свидетельством, – улыбнулся нотариус. – Спасибо за понимание.

– А до скольки вы работаете? – спросил на всякий случай Валера.

– Я через полчаса должен закрываться, но я вас по-любому дождусь, так что можете не переживать по этому поводу, – поспешил сказать мужчина, пока мы не успели ничего добавить. Мы синхронно кивнули ему и вышли на улицу.

– Похоже изменение внешности на некоторое время задержится, – сказал я Валере, пока мы шли в сторону отделения банка.

– Пока я по паспорту Лисина не заберу деньги? – уточнил он.

– Видимо да, – кивнул я. – Тебе бы ещё надо проверить привязанные к формулярам депозиты. Они у тебя с собой?

– Конечно, я к этому кошельку уже начинаю привыкать, – ответил Валера. – Ну, это ведь можно и сейчас сделать?

– Скорее всего. Было бы неплохо эти деньги сложить в ячейку вместе с деньгами за квартиру. Заберешь просто потом сразу всё и положишь уже на свой счёт, как Чугунов.

Когда я вывалил ворох информации о нужных нам манипуляциях, служащий банка схватился за голову и вызвал управляющего, которому я суть всех вопросов изложил заново. Получается, что мне и Валере надо снять деньги со счёта, а потом уже положить в ячейку. На счетах у Лисина оказались неплохие накопления, немногим уступающие стоимости квартиры. Он даже всерьёз задумался купить себе дом.

– Вот ведь, а, – пробормотал он, увидев выписку со счёта. – Во как подфартило. Ладно, это всё потом, сначала стать собой. Саш, кстати, я у тебя не спросил, сколько будет стоить операция?

– Ты с ума сошёл? – возмутился я. – Ещё не хватало с тебя деньги брать. Будешь ещё раз этот вопрос поднимать, я из тебя Квазимодо сделаю.

– Всё, ладно, понял, – улыбнулся Валера, потом снова обратился к управляющему. – Скажите пожалуйста, я буду иметь доступ к ячейке только по паспорту?

– Мы можем сделать по-другому, – вежливо улыбнулся управляющий. – Можно сделать анонимную ячейку, для доступа к которой вам будет достаточно иметь при себе ключ.

– Отличный вариант! – обрадовался Валера, давайте так и сделаем.

– Но есть один момент, – серьёзным тоном добавил мужчина. – Чтобы выдать вам свидетельство для регистрации договора купли-продажи недвижимости в городской управе, нужно, чтобы ячейка не была анонимной, а записана на определённого человека и при выдаче мы обязаны спрашивать паспорт, чтобы деньги получил именно продавец, а не третье лицо.

– Эх, – только и сказал Валера, тяжело вздохнув. – Значит придётся задержаться в городе.

– Вы не переживайте так, Александр Викторович, – обратился к Валере Управляющий. – Если документы в управу попадут уже сегодня, то вы сможете получить деньги завтра до обеда и передать кому считаете нужным или переложить в анонимную ячейку.

– Успеем? – спросил уже у меня Валера, посматривая на часы. Рабочий день нотариуса должен был закончиться через десять минут.

– Попробуем, – кивнул я. – Давайте оформлять. Нужную сумму можно снять с этого счёта.

Я протянул управляющему формуляр. Я точно помню, что там денег почти вдвое больше нужного.

Глава 2

Закончив дела в банке, мы вернулись к нотариусу, который действительно нас дождался, несмотря на опоздание к концу его рабочего дня на четверть часа. Я предложил подвезти его до городской управы, чтобы передать документы, но он, довольно улыбнувшись отказался.

– Спасибо за предложение, Александр Петрович, – сказал мужчина и вежливо поклонился, – но я и так собирался туда заехать по другим делам, а моя машина стоит за углом, так что в транспортировке я не нуждаюсь. Как только ваши документы будут готовы, вам позвонят из управы, и вы сможете их забрать.

– Отлично, вы нас очень выручили, – улыбнулся я, отвечая за нас обоих. – Спасибо вам, хорошего вечера.

Я отвёз Валеру домой, он собирался продолжить исследование своей квартиры и, когда дверь машины за ним закрылась, позвонил Насте.

– Что-то ты пропал совсем, – упрекнула меня девушка. – Я уже думала и сегодня не позвонишь.

– Извини, – ответил я, виновато улыбаясь, я тут Валерию Палычу помогаю дела решать.

– Ну и что там у вас нового?

– Давай лучше я к тебе заеду и всё расскажу, – предложил я.

– У меня к тебе есть другое предложение, – заговорщицки прошептала Настя. – Думаю тебе понравится. Когда подъедешь, жди возле парадной, я скоро выйду. Я приготовила для тебя сюрприз.

– Хорошо, – успел сказать я до того, как она положила трубку.

Через пятнадцать минут я уже подъехал к её дому и приготовился к длительному ожиданию. Не секрет ведь, что девочкам надо больше времени на сборы, чем парням. Меня это не раздражает, я просто это знаю и учитываю. Однако Настя выпорхнула из парадной уже минут через пять.

– Привет! – с нежностью в голосе произнесла она и поцеловала меня. – Улица Заставская семь, едем.

– А что там? – спросил я, забивая адрес в навигаторе.

– А вот именно там и находится сюрприз! – объявила Настя и хитро подмигнула.

В южном направлении пробки оказались даже посерьёзнее, чем недалеко от центра. Рабочий день у всех закончился и люди едут домой в спальные районы города. До Заставской добирались около получаса, но вывеска над заведением, возле которого мы остановились, полностью компенсировала потраченное время. Я припарковался возле кофейни “Бурундучино” и мы вышли из машины.

– Даже так? – рассмеялся я, глядя, как в витрине по спиленному стволу дерева с ветками туда-сюда носятся мелкие грызуны с двумя полосочками на спине, складывая орехи в искусственно выдолбленное дупло. – Как ты это нашла?

– Случайно услышала разговор в торговом центре, – ответила Настя, довольная моей реакцией. – На всякий случай даже съездила сюда вчера, чтобы проверить. Ну, что стоишь, заходи!

Внутри нас встретила официантка в костюме лесной феи и проводила к нашему столику. Оказывается, Настя заказала его заранее, а перед тем, как выходить из дома лишь скорректировала время. Несмотря на будний день, здесь было очень людно. Многие приходили семьями вместе с детьми, которые не отлипали от витрины и стеклянных вольеров, где резвились самые натуральные бурундуки. Интерьер был стилизован под подобие эльфийской деревни, именно так там должно выглядеть в моём понимании.

Я открыл меню и понял, что орехи тут есть в составе практически любого блюда. Даже чай с шишками и варенье из разных орехов, я уж молчу про десерты. Я заказал себе ореховый стейк и салат бурундук. На всякий случай прочитал состав и с облегчением вздохнул, когда обнаружил, что бурундучного мяса в составе нет, только перепёлка.

– Ты думал, что этих милых зверьков здесь выращивают на салат? – рассмеялась Настя, когда узнала, почему у меня на лице появилась довольная улыбка.

– Ну салат ведь почему-то так называется, – пожал я плечами и уставился на находящийся рядом вольер. Прямо напротив меня на ветке застыл бурундук и внимательно смотрел мне в глаза, даже перестал грызть зажатый лапками орешек. – А они прикольные, жалко таких в салат.

– Зато в салате есть кедровые орешки. Ты мне лучше расскажи, что там с Валерием Палычем, – попросила Настя, когда бурундук убежал по своим делам, а я снова повернулся к ней. – Ты ездил по поводу документов?

– И не только, – кивнул я.

Я рассказал Насте обо всём, что произошло за эти два дня.

– Ух ты, здорово! – воскликнула девушка, когда я рассказал ей, что у него теперь есть квартира в центре и он неплохо обеспечен в финансовом плане. Прямо-таки подписка «лёгкий старт» и совершенно бесплатно. – А я уж хотела ему предложить одни из покоев у меня во дворце, хотя бы на первое время.

– Как видишь, он теперь в подобной помощи не нуждается, как и в финансах, – улыбнулся я. – Его предшественник оставил хорошее наследство. Можно даже несколько лет не работать.

– Вряд ли Валерий Палыч сможет несколько лет не работать, – хмыкнула Настя. – Он тебе про Кораблёва по несколько раз в день упоминает, сам же говорил.

– Скорее всего, – улыбнулся я. – Наверно устал за сорок лет от безделья, вот и пугал всех ради развлеченья. Зато весь город знает, что на Фонтанке сорок в заброшенном доме жил призрак.

– Ничего, осталось совсем немного, и он из своей работы вылезать не будет, – усмехнулась Настя. – Ты его клещами тянуть будешь, чтобы вытащить куда-нибудь в гости или на природу.

– На природу, какое хорошее словосочетание, – вздохнул я, вспоминая, как в молодости мы ездили с компанией с палатками и жили неделю на берегу озера. Чудесные были времена.

– Ты чего это вдруг загрустил? – спросила Настя, сочувственно глядя на меня. – В лес захотелось? Я раньше не слышала, чтобы ты охотой интересовался. И на кого же ты охотился?

– Как это на кого? – хмыкнул я. – На бурундуков, конечно!

– Фу, Саша! – воскликнула Настя, сморщив нос. – Какая неуместная шутка!

– Насть, успокойся, я ни разу в жизни не бывал на охоте и никого не убивал.

– И в той жизни тоже? – решила она на всякий случай спросить.

– В той жизни мы отдыхали на природе и жили в палатках, – ответил я. – Убивали только комаров и пойманную рыбу, которая тут же шла в котелок или коптильню. Что покрупнее, заворачивали в фольгу и клали на угли догорающего костра.

– Ты так вкусно рассказываешь, – улыбнулась Настя. – Только я даже представить себе не могу, как это возможно жить в лесу или на берегу озера под тонкой тканью вместо стен и потолка.

– Как можно жить? – переспросил я. – С кайфом. У нас такой вид активного отдыха был очень распространён. Иногда в популярных живописных местах палатку поставить было негде.

Наконец нам принесли наш заказ. Стейк под ореховым соусом и салат с перепёлкой и кедровыми орешками оказались очень вкусными. Повара не просто пихали орехи куда ни попадя, а делали это с умом и тонким расчётом.

Сегодня утром я застал Андрея уже одетым в белый халат и выходящим из моего кабинета.

– Привет, Сань! – приветствовал Боткин и хлопнул меня по плечу. – Да я тут подумал, что я стою тебя жду всё время? В этот раз решил не дожидаться, переоделся и пойду работать.

– Без двадцати восемь? – удивился я, посмотрев на часы. – Пойдём хоть зайдём по кофе выпьем?

– Не, мне правда надо идти, – сказал он. Я только сейчас обратил внимание на его цветущий вид. – Меня Аня ждёт, хотела показать интересного пациента.

– В ресторан уже пригласил? – спросил я, догадываясь, чему он радуется.

– Да, вчера были, – кивнул он, довольно улыбаясь.

– В “Медведе”?

– Да замучил ты меня уже с этим “Медведем”! – рассмеялся Андрей. – Я же сказал, что больше туда ни ногой.

– Ладно, больше не буду, – хмыкнул я. – Ну и как у тебя дела с Аней?

– Пока не буду загадывать, но мне кажется, что я ей нравлюсь, – снова заулыбался Андрей.

– Ну хорошо, беги тогда, не буду больше задерживать.

– Не обижайся, – хмыкнул Андрей, ещё раз хлопнул меня по плечу и правда чуть ли не бегом направился к лестнице. Судя по топоту, спускался он тоже экстремально быстро.

Я улыбнулся, глядя ему вслед, покачал головой и вошёл в приёмную. На столе у Прасковьи стояла ваза с букетом цветов. Вчера этого точно не было.

– Ого! – невольно вырвалось у меня, букет был очень красивый и на всю приёмную распространился нежный цветочный аромат. – Андрей что ли принёс?

– При чём здесь Андрей? – искренне удивилась Прасковья. – Это Савелий подвёз меня сегодня на работу и подарил эти цветы.

– А-а, – произнёс я и улыбнулся ещё шире. – Это здорово. Как у них там дела он не рассказывал? А то я что-то давненько их не навещал.

– По крайней мере ничего плохого там не происходит, – пожала девушка плечами. – Говорит, что работы у лекарей много, запись на две недели вперёд, работников не хватает. А так всё тихо, про скандалы ничего не говорил.

– Ну и слава Богу, – сказал я и вошёл в кабинет, чтобы переодеться и идти на приём. Перед тем, как выйти в коридор, обернулся к Прасковье: – Савелию привет от меня.

– Хорошо, передам, – сказала девушка, проводив меня удивлённым взглядом.

Это же надо, весна что ли так работает? Куда ни глянь у всех личная жизнь налаживается. Но, это радует, это правильно. Пока спускался по лестнице, вспомнил про Илью с Лизой. Последние несколько дней с ними только в коридоре здороваемся. Надо бы организовать какое-нибудь совместное культурное мероприятие. Вспомнив Лизу, вспомнил и про дядю Гота. Твою дивизию, я уже и забыл, когда у него был в последний раз! А ведь у меня к нему есть важный разговор. Так за размышлениями я дошёл до манипуляционной и открыл дверь.

– Александр Петрович, где он? – чуть ли не набросилась на меня прямо с порога Евдокия Скобелева. Потом поняла, что перестаралась, сделала шаг назад и раскраснелась. – Его второй день уже нет в палате. А сегодня я увидела, что и вещей его нет. Он уже выздоровел?

– Так он вроде сильно и не болел, – ответил я, улыбаясь. Девушка даже не назвала имени того, кого ищет, но мне и так понятно, кого именно она имеет ввиду. – У него теперь есть собственная квартира, могу адрес продиктовать.

– Да нет, что вы, – Евдокия засмущалась и покраснела ещё сильнее. – Я просто так спросила, хорошо, что он выздоровел. Пациента вызывать?

– Вызывай, – кивнул я, продолжая за ней наблюдать.

Ну да, конечно, просто так она спросила. Теперь старается отвлечь меня от темы. Ладно, не буду смущать человека. А Валере скажу сегодня, что тут кое-кто по нему сильно соскучился. Какой-то не госпиталь, а бюро знакомств, ей Богу. Следующий шаг – дворец бракосочетаний. Хотя, на эту роль загородное имение Насти подходит лучше.

Евдокия Савельевна сегодня работала особенно старательно, больше разговаривала с пациентами, с особой бережливой тщательностью удаляла атеросклеротические бляшки, давала всем напутствия перед уходом. Всеми силами старалась отвлечься сама и увести меня от темы первого короткого разговора с утра.

Примерно после одиннадцати мне позвонили из городской управы и сказали, что я могу приехать за документами на квартиру. Только я положил трубку, как по тому же вопросу позвонил Валера. Когда я во время разговора назвал его по имени, Евдокия встрепенулась, но тут же отвернулась к окну, делая вид, что интересуется переменчивой Питерской погодой.

– Евдокия Савельевна, мне сегодня понадобится ваша помощь в конце рабочего дня, – сказал я девушке, когда положил трубку. – Вы никуда не торопитесь?

– А куда мне торопиться? – спросила она, грустно улыбаясь. – И чем я могу вам помочь?

– Помощь нужна Валерию Палычу, – сказал я и девушка заметно разволновалась.

– А что с ним? – спросила она, снова краснея.

– Да не переживайте вы так, – улыбнулся я. – Просто мы решили немного изменить его внешность, чтобы он был похож на себя прежнего, а не на господина Лисина. Начнёт жизнь с чистого листа, чтобы никто ему в этом не мешал.

– Вы хотите изменить его лицо? – удивилась она и снова заметно встревожилась. – Но зачем?

– Ну вы же знаете, что он изначально призрак, для которого нашли тело?

– Да, и это меня не смущает, – ответила Евдокия. Я чуть не рассмеялся, как она с каждой фразой сдаёт с потрохами то, что пытается скрыть, то есть свой к нему интерес.

– Так вот, – продолжил я, не скрывая улыбку, – чтобы прошлое на него внезапно не свалилось из-за угла, мы решили изменить ему лицо. Постараемся приблизиться к тому, как он выглядел в прошлой жизни.

– Понятно, – кивнула девушка и начала успокаиваться. – А это для него не опасно?

– Опасно через дорогу в булочную ходить, – хмыкнул я. – От нас с вами всё будет зависеть.

– Я согласна вам помочь, – сказала Евдокия. – Вы мне только объясните тогда, что нужно делать.

– Хорошо, определимся по ходу действия.

В комнате отдыха в обед было довольно шумно. Нас теперь пятнадцать человек, как-никак. Хорошо, что приобрели новый обеденный стол, а сама комната изначально была сделана с запасом по площади. Когда нас было всего пятеро, мне казалось уютнее, но столько человек за столом мне нравилось тем, что значительно увеличилась пропускная способность госпиталя и в учебном плане, и в лечебном.

На этой неделе мы ещё заканчиваем практику предыдущих групп учащихся, а с понедельника развернёмся в полную силу. Евдокия Савельевна будет читать лекции в первой половине дня, а после обеда заниматься практикой, а я – наоборот. Остальные коллеги утром будут вести приём по определённым узким направлениям, а после обеда вести обычный приём для обучения практикантов.

Новые коллеги довольно быстро адаптировались в коллективе благодаря дружественной непринуждённой обстановке, делились рассказами об интересных пациентах и курьёзных случаях. Тут впору за всеми записывать и посвятить этому целую книгу, а то и не одну.

Последнего пациента на сегодня мы с Евдокией Савельевной исцелили за полчаса до конца рабочего дня, я выглянул в коридор. В кресле возле двери уже сидел в напряжённой позе Валерий Палыч.

– Ну что, готов? – спросил я, подмигнув ободряюще.

– Почти, – вздохнул он, глядя куда-то в пустоту прямо перед собой. – Но это уже не важно, всё решено.

– Ну тогда проходи, располагайся, – сказал я и открыл дверь пошире, пропуская Валеру в манипуляционную.

Я специально наблюдал, как отреагирует на его появление Евдокия Савельевна. Всё, как я и ожидал: сочный румянец на щеках, потупленный взгляд и улыбка до ушей. И когда она успела так в него влюбиться? Впрочем, это дело нехитрое.

– Добрый день, – сказал Валера, войдя в кабинет, кивнув Свете и Евдокии, а сам расцвёл сразу, как пион в мае.

– Мы не опоздали? – спросил Виктор Сергеевич, открыв дверь, с ним в кабинет вошла Катя.

– Ого, это для меня целый консилиум собрался? – удивился Валера.

– А то ж, – хмыкнул я. – Все за тебя переживают. Особенно Евдокия. Ты мне скажи сначала, в банке уже был? Всё получилось?

– Обижаешь, – хмыкнул Валера. – Всё нормально. Хвосты подобраны, завещание написано, объект готов к трансформации.

– Вот и отлично, – кивнул я и указал ему на стол. – Располагайся. Если вдруг будет больно, сразу скажи, Катя тебя на некоторое время отключит. Или ты не помнишь, что такое боль?

– Почему же? – усмехнулся Валера. – Вечером проверил мизинцем, где находятся ножки моей кровати. Нашёл довольно быстро, было больно.

– А-а, – улыбнулся я. – Значит ты уже в курсе. Ну что, господа хорошие, начинаем?

– Начинаем, – кивнул Виктор Сергеевич, к нему присоединились Катя и Евдокия.

– Пациент? – спросил я у Валеры, пристально глядя ему в глаза.

– А я, как пионер, всегда готов, – сказал Валерий Палыч и глубоко вздохнул. – Погнали, с Богом!

Глава 3

Пока Катя не погрузила Валеру в сон, я решил ещё раз проверить фактуру мягких тканей, прощупать скулы и нижнюю челюсть, повертеть туда-сюда уголки рта и крылья носа, чтобы представлять, что нужно сделать. Валера умудрялся хихикать, не задействуя при этом мимическую мускулатуру. Евдокия Савельевна тем временем листала книгу, которую мне дал Виктор Сергеевич.

– Я думаю, что начать желательно с формы скул и нижней челюсти, – сказал Виктор Сергеевич.

– Безусловно, – кивнул я. – Потому что форма лица уже поменяется, тогда с мягкими тканями колдовать меньше придётся.

– Всё правильно, – произнёс Виктор Сергеевич и тоже принялся прощупывать скулы.

– Ребят, а можно уже наркоз дать? – пробормотал Валера. – А то вы ещё ничего особенного не делаете, а мне уже больно.

– Я больно нажал? – удивился Панкратов.

– Нет, но я представляю, как вы мне ломаете кости и становится больно, – сказал Валера. – Морально больно.

– Какая ты чувствительная натура, – хмыкнул Виктор Сергеевич. – Катенька, солнышко, отключите нашего страдальца от реальности, пусть отдохнёт и не мешает нам думать.

– Хорошо, – сказала сестрёнка и положила пальцы на виски пациента.

– Пусть тебе приснится Пальма де Майорка, – пропел я, когда веки Валеры отяжелели и начали смыкаться. Уголки его губ дрогнули в полуулыбке, значит успел услышать. Только потом до меня дошло, что песня вышла в свет через двенадцать лет после того, как Валера этот самый свет покинул. Значит он улыбнулся тому факту, что я что-то спел, а не знакомой песне.

– Ну что, Саша, начинай, – сказал Виктор Сергеевич, демонстративно сложив руки на груди.

Я кивнул и приложил сразу обе ладони к нижней челюсти Валеры. Мне предстояло сделать челюсть визуально шире. Если её сломать в районе подбородка, раздвинуть крылья, потом перелом срастить, то получится именно то, что надо. Только тогда Валера жевать не сможет, точнее ему станет сложно это делать, так как жевательные зубы совпадать перестанут. Нужен какой-то другой выход. И я его нашёл.

Я вычитал в той книжке, что сейчас у Скобелевой в руках, что можно кость временно сделать более мягкой, повернуть в нужную сторону, а потом вернуть ей прочность и твёрдость. Через несколько минут нижняя челюсть стала достаточно пластичной, чтобы попробовать изменить её форму. я немного отогнул углы челюсти кнаружи. Направление альвеолярных отростков, в которых фиксированы зубы, привёл в прежнее положение. Получается то, что надо. Один только минус – кость почему-то стремилась вернуться в прежнее положение.

Значит вот ты как? Ну ладно, посмотрим, кто кого. Я снова развёл углы, но теперь чуть шире, чем надо, и начал воздействовать на них с целью сделать их снова твёрдыми. За время, ушедшее на уплотнение костных структур, челюсть приняла идеальную форму. Да во мне пропадает гениальный пластический хирург! А я всё время думаю, что это за запах?

Вторым этапом я занялся альвеолярными отростками, надо снова поставить их вертикально, чтобы не было проблем с пережёвыванием пищи. Можно, конечно, брекеты потом поставить, но можно и без этого обойтись. С левой и правой стороной я решил работать по очереди, так легче будет уловить нужный угол. Когда я наконец привёл челюсть в нужное положение, уже весь взмок. Странно, могу удалить огромную опухоль и срастить оскольчатый перелом бедра со смещением, а тут ничего особенного не сделал, потратив половину запаса энергии в ядре.

Ладно, продолжаем, на скулы должно уйти меньше. Здесь схема примерно такая же. Сделал правую скуловую дугу мягче, немного растянул, чуть-чуть выпятил в сторону и вперёд. То, что надо, фиксируем результат. Теперь то же самое слева. Закончив трансформацию левой скуловой дуги, я понял, что с меня пока хватит, надо взять таймаут.

– Прошу прощения, – сказал я, вытирая пот с висков и лба. – Пять минут на медитацию.

– А можно я попробую? – Вскочила со стула Евдокия. Ей бы ещё как первоклашке руку вверх вытянуть и трясти кистью.

– Евдокия Савельевна, вы уверены? – спросил Виктор Сергеевич, опередив меня.

– Уверена, – закивала она. – Неужели вы думаете, что я готова осознанно навредить Валерию Палычу?

– Осознанно точно нет, – улыбнулся я. – Но ведь можно и случайно. Если не уверены в своих силах, то лучше не стоит.

– Я уверена, – твёрдо сказала девушка, закрыла книгу и положила на столик.

– Ну хорошо, – сказал я, глядя ей в глаза. – Делайте. Только если что-то пойдёт не так, сразу останавливайтесь.

– Хорошо, Александр Петрович, – сказала она и подошла ближе.

Сначала она, как и я, двигала мягкие ткани, примеряясь, что куда сместить, потом начала действовать. Возможно, мне показалось, но Евдокия прикасалась к лицу Валеры с такой нежностью, что иногда даже появлялась мысль отвернуться. Наверно просто показалось.

Я на самом деле не очень-то верил, что у неё получится вот так с разбегу сразу сделать хорошо. В одном я был точно уверен, она ему не навредит. В случае, если что-то хоть чуть-чуть пойдёт не так, она сразу даст знать, и мы найдём выход из ситуации. Время шло, Евдокия продолжала водить ладонями по лицу Валеры, периодически сдувая в сторону непослушную прядь волос, то и дело падающую ей на лицо. Вскоре у неё на лбу появилась испарина, которая говорила о максимальной выкладке. На помощь она так и не позвала.

– Вроде бы всё, – сказала девушка, убирая руки от лица Валеры и отстраняясь.

Я подошёл ближе и всмотрелся в изменившееся лицо. На манипуляционном столе уже не было Александра Викторовича Лисина, это был натуральный Валерий Палыч Чугунов. Как говорится “собственной персоной”.

– Мне кажется, у него такой цвет волос был, как считаете? – спросила Евдокия. По её лицу было видно, что она сильно волнуется, но в целом довольна результатом своих стараний.

– Ого! – воскликнул я, заметив, что тёмные волосы стали светло-русыми. – А я сначала даже не обратил внимания. Если он до этого материализовался так, как выглядел раньше, а насколько я понял, именно так и было, то сейчас совпадение идеальное.

– Ну, слава Богу! – воскликнула девушка, наконец-то расслабилась и улыбнулась.

– Катя, буди нашего литейщика, – обратился я к сестрёнке.

Она прикоснулась пальчиками к его вискам и вскоре Валерий Палыч открыл глаза.

– Я уже заснуть успел, пока вы с духом собираетесь, – недовольно пробурчал он. – Хотя сны снились сказочные, я бы их ещё раз пересмотрел. Ну вы делать будете что-нибудь или нет?

– Вообще-то мы уже закончили, Валер! – рассмеялся я. – Основную работу Евдокия Савельевна сделала, очень старалась. Как настоящий получился, иди в зеркало глянь.

– Да ладно, ты шутишь? – сказал Валера, вскакивая со стола до того, как я успел его опустить.

Подойдя быстрым шагом к зеркалу, он принялся разглядывать своё отражение и щупать лицо руками, потом провёл пятернёй по волосам и улыбнулся.

– С ума сойти, – пробормотал Валера, продолжая вертеться перед зеркалом. – Словно и не умирал вовсе. Ну вы, блин, даёте! Дайте-ка я вас обниму!

Кто бы сомневался, первой он изъявил желание обнять Скобелеву. Она, как воспитанная девушка, сделала вид, что смущена таким поступком, но по глазам-то видно, что ей понравилось. Следующий на очереди был я.

– Спасибо, Сань, – сказал он, хлопая мне куда-то в область лопатки. – Это ведь ты всё организовал.

– А я вообще не причём! – сказал вдруг Виктор Сергеевич, давая понять, что его крепкие мужские объятия не интересуют. – Я вообще, можно сказать, мимо проходил. Это вот молодое поколение благодарить надо, они всё сделали. Я просто источник литературы.

– Всё равно спасибо! – сказал Валера и протянул ему руку, передумав обниматься. – Практически уверен, что ваш вклад очень весомый.

– Ну что, Валерий Палыч, – обратился я к заново рождённому. – Поехали в управление полиции новый паспорт делать?

– Что, вот так прям сразу? – опешил он.

– А чего тянуть? – улыбнулся я. – Будут документы и начнётся новая жизнь. Теперь уже абсолютно легально.

– Ну да, ты прав, – кивнул он. Потом повернулся к Евдокии и хитро подмигнул. – Не прощаюсь.

Последняя фраза явно была адресована именно девушке, улыбка которой стала ещё шире.

Белорецкого я предупредил заранее, что паспорт нужно будет делать другой, он гарантировал мне, что проблем у нас с этим вопросом не возникнет. Полицмейстер не обманул, стоило нам только в указанном кабинете назвать фамилию, как нам тут же выделили провожатого, который сначала отвёл Валеру сфотографироваться, потом в кабинет, где с его слов записали все данные, в том числе дату рождения и прописку. Я думал, что забирать надо будет как минимум на следующий день, если не позже, но новый паспорт отдали не больше, чем через полчаса. Как всё-таки хорошо иметь в друзьях начальника полиции Питера, очень полезно.

– Поздравляю, Чугунов Валерий Палыч, – сказал я и пожал ему руку. – Такое дело надо бы отметить, может сходим в какой-нибудь ресторан? Теперь ты угощаешь, я точно знаю, что деньги у тебя есть.

– Обязательно сходим, Сань, – с виноватым видом ответил Валера. – Только, ты не обижайся, в другой раз. Сегодня у меня были другие планы.

– Ох и шустрый ты, Валерий Палыч! – рассмеялся я. – И когда ты уже успел договориться?

– Саш, я так долго мечтал стать живым и время так медленно для меня тянулось. А теперь, когда моя мечта сбылась, я ценю каждое мгновение и стараюсь ничего не упустить. Каждая потерянная секунда причиняет дискомфорт.

– В том числе и сейчас? – хмыкнул я.

– Не преувеличивай, ты мой друг и на тебя мне времени не жалко, но так тормозить, как это было в прошлой жизни, я не собираюсь. Поэтому, если понравилась девушка, я не вижу смысла полгода ходить подмигивать, а только потом в первый раз поздороваться, а ещё через год пригласить в кино. Этот вариант мне не подходит. Да к тому же я сразу заметил её интерес ко мне, тогда тем более нечего мять воротник, надо делать шаг первым и сразу в упор.

– В этом ты прав, – улыбнулся я. – Многие своё время ценить не умеют и долго раздумывают, не решаются сдвинуться с места. А у тебя с твоим отношением к жизни будет всё, как ты захочешь. Тебя подвезти куда-нибудь?

– Было бы здорово, – сказал Валера и улыбнулся в ответ. – Я тебе сейчас скажу адрес.

Через десять минут мы подъехали к небольшому особняку недалеко от центра, на крыльце уже стояла улыбающаяся Евдокия. Увидев подъезжающую мою машину, немного смутилась.

– Ну, я пошёл, – сказал Валера, махая ей рукой в окно. – Стоит уже ждёт, красотуля моя. А с тобой тогда в другой раз посидим в каком-нибудь трактире, хорошо? Не обижаешься?

– Глупый вопрос, конечно нет! – рассмеялся я. – Наоборот, я рад за тебя, что ты так пьёшь жизнь большими глотками. Будь готов к новому большому глотку завтра, к Кораблёву поедем.

– О! Вот это дело, ну тогда до завтра.

Валера схватил большой букет, который он купил в лавке неподалёку от управления полиции, вышел из машины и бодрым шагом направился в сторону ожидающей его девушки. Я помахал ему вслед, но он не видел, зато увидела Евдокия и помахала мне.

Я посмотрел на часы, ещё не было и шести. Тогда я вполне могу успеть убить сегодня ещё одного зайца, если у этого нет на сегодня других планов. Отъехав в сторону пару кварталов, я остановился, достал телефон и набрал Курляндского.

– Ты наконец-то вспомнил номер моего телефона? – проворчал старик. А чего я ожидал? Сам виноват. – Или просто все остальные не отвечают?

– Прости, дядя Гот! – виноватым голосом протянул я. – Суета, маета, наука всякая, а скоро университет открывать.

– Хватит балаболить уже, – в том же сварливом тоне продолжил Курляндский. – Если хочешь поговорить, то приезжай, не люблю я все эти ваши телефоны, не разговор это.

– Так я и хотел заехать на чай, если вы не против, – сказал я, стараясь не обращать внимания на его тон. Уже всем известно, что он человек настроения, но точно не гад какой-нибудь, а просто вредина. Добрая вредина, кстати, как я успел выяснить. – Ты же не против, если я приеду с девушкой?

– Нечего тут ко мне девок всяких возить! – буквально рявкнул он, заставив меня открыть рот от удивления. – Невесту свою вези, а про девок забудь, слушай старика!

– Хорошо, дядя Гот, – ответил я и рот снова невольно расплылся в улыбке. И как человек умудряется говорить хорошие вещи так, что они сначала пугают? Талант, а его, как говорится… Ну вы поняли. – Сейчас заеду за Настей, и мы скоро будем. Могу Илью с Лизой по пути подхватить.

– Нечего их подхватывать, – недовольно буркнул Курляндский. – Они уже сами сюда едут, уже скоро будут. Вот и поговорим тогда.

Курляндский без предупреждения бросил трубку, а у меня несмотря на его недовольные интонации появилось почти праздничное настроение. Словно я еду к любимому дедушке рождество отмечать.

Настя такое увеселительное мероприятие одобрила, быстро собралась и через десять минут моего ожидания у парадной уже села в машину. Мы решили сделать небольшой крюк и заехали в кондитерскую за тем самым тортом, что я покупал, когда шёл на встречу с Волконским в доме тёщи градоначальника. Это может и не шоколад со стола императора Бельгии, но тоже достойный десерт к чаю.

Дворец Курляндского было не узнать. Из огромных мрачных почти руин он превратился в городскую достопримечательность. Любо дорого смотреть. Даже бронированную дверь покрасили и украсили так, что теперь она снаружи смотрелась вполне гармонично, а не как вход в золотохранилище. Вот только на звонок он реагировал, как обычно. Мы простояли на крыльце на ветру минут пять, не меньше. Потом дверь начала плавно открываться и на пороге нас ждал дядя Гот собственной персоной. Ну почему он никак не наймёт себе дворецкого?

– Ну, привет, племянничек, – мягким голосом сказочника произнёс Курляндский и его до этого суровое лицо расплылось в приветливой улыбке. Катастрофически не хватало музыки из передачи “в гостях у сказки”. – И ты, Настенька, здравствуй!

Меня всегда поражало с какой скоростью может меняться его настроение, но сейчас он побил все рекорды. Он повёл нас за собой по анфиладам комнат, хвастаясь новыми картинами, восстановленными фресками на стенах и потолке, отреставрированной мебелью и золочёными канделябрами. Маршрут к обеденному залу в этот раз несколько удлинился за счёт экскурсии. Готхард Вильгельмович без устали рассказывал по пути про все достопримечательности, да так профессионально, словно проходил курсы и практику при Эрмитаже.

Он не переставал рассказывать и когда мы вошли в обеденный зал, где за столом уже сидели Илья с Лизой. У Юдина глаза были больше, чем у совы, когда он увидел цветущего Курляндского.

– Вы пока проходите, присаживайтесь, а я сейчас приду, – заговорщицки подмигнул нам дядя Гот. – Распоряжусь насчёт ужина. Тортик можешь на стол поставить.

С этими словами он вышел через другую, более неприметную дверь.

– Ты его в какое место поцеловал? – полушёпотом спросил меня Илья, склонившись поближе, словно опасался, что Курляндский его услышит. – Он тут всё рычал ходил, бухтел, а тут как подменили.

– Никуда я его не целовал! – рассмеялся я. – Видимо дядя просто очень любит своего племянника.

– Расскажи рецепт, – так же шёпотом продолжил Илья, Лиза молча улыбалась и косилась на него. – А то может он и жениха своей внучки так же полюбит?

– Не расскажу, – сказал я и показал ему фигу. – Это слишком тонкие материи, чтобы выдавать кому ни попадя.

– Это кто? – возмутился Илья уже в голос. – Это я-то кто ни попадя?

– Да угомонись ты, – хмыкнул я. – Нет никакого рецепта. Он тоже на меня рычал, когда я ему позвонил. Я сам не ожидал, что он такой лапочкой окажется, когда сюда ехал.

Илья хотел что-то ещё сказать, но в это время открылась дверь и зашёл Курляндский. Он сел напротив нас и создалось ощущение, что мы пришли на занятие, а он наш преподаватель. А что, он идеально подходит на эту роль, язык хорошо подвешен. И студентов в страхе держать сможет при необходимости.

– Ну, рассказывай, Саш, о чём ты хотел поговорить? – спросил Курляндский. Теперь он уже не был медовым одуванчиком, а просто спокойным и расслабленным.

– Ты уже ведь знаешь, что строится новый медицинский университет? – спросил я.

– Знаю, – кивнул он, сразу став более серьёзным и сдвинул брови. – Но, так и знай, работать туда не пойду!

Глава 4

Слова Курляндского меня просто ошарашили, хотя я и ожидал нечто подобное, учитывая его склонность к затворничеству. Судя по всему, уговорить его будет очень сложно, но можно постараться.

– Дядя Гот, я даже не успел ничего рассказать, а вы сразу вот так, – спокойно произнёс я, хотя у самого настроение немного подпортилось. – Почему так категорично?

– Все кругом прекрасно знают, что я за пределы своего дворца никуда не выхожу, – недовольно произнёс Курляндский. – Я даже по своему парку не гуляю, если ты до сих пор не в курсе. Мой садовник работает только для хорошего впечатления для гостей и для вида из окна. Если ты обратишь внимание, самые красивые участки – это вокруг дворца и от него до ворот, а дальше всё кое-как.

– Да, я замечал, что эти участки отличаются, но насчёт «кое-как» не согласен, у вас отличный садовник, – ответил я, спокойно глядя ему в глаза. Кажется, это помогло, он тоже начал успокаиваться. – Но я ни разу не слышал историю о том, почему вы стали таким затворником.

– Хочешь сказать, что Панкратов тебе не рассказывал? – удивлённо спросил Курляндский.

– Не припомню, если честно, – пожал я плечами. – Может быть тогда вы будете преподавать фармакологию, не выходя из своего дворца? А что? Площади у вас позволяют. Несколько комнат выделить под учебные аудитории и лекционный зал. Оборудовать учебную лабораторию. Среди студентов в свою лабораторию найдёте себе достойных помощников. Всё получится, как вы любите, из дворца выходить не придётся и своими бесценными знаниями поделиться сможете.

– Какую-то ерунду ты мне предлагаешь, Саша, – недовольно буркнул Курляндский, но мне показалось, что он уже смягчился и призадумался. – Ты хочешь, чтобы я домой пускал толпы безмозглых студентов?

– Ну почему сразу безмозглых? – возмутился я, стараясь с этим не перегнуть. Как бы ни разговаривал дядя Гот, я с ним всегда старался вести себя осторожно и корректно, в данном случае это всегда даёт свои плоды. – В наш университет смогут поступить не все желающие. Я хочу, чтобы все наши выпускники высоко котировались во всей Российской империи, следовательно лоботрясов и нерадивых будем гнать взашей. А уж тех, кто захочет посвятить свою жизнь фармации, вы сможете и сами отбирать.

– Не нравится мне эта идея всё равно, – пробормотал старик, но уже более серьёзно призадумался.

Мне кажется, надо ещё немного на него поднажать, и он созреет. Не такой уж он и нелюдимый, каким хочет себя показать. Видно же, правда только для опытного взгляда, что он рад всех нас здесь видеть. В том числе и Илью, на которого он рычал, пока мы не пришли. Мне кажется, он просто сильно переживает за свою единственную внучку, поэтому слишком придирчиво относится к человеку, назвавшемуся её женихом. Но, он поймёт через какое-то время, что Илья очень даже достойная партия для Елизаветы. А когда поймёт, то перестанет на нём отыгрываться по любому поводу и придираться по пустякам.

Прислуга начала накрывать на стол. Похоже финансовые дела Курляндского пошли в гору, потому что на столе начали появляться дорогие изысканные блюда, приготовленные по заморским рецептам. То есть всё, как он любит. Когда закончили заставлять стол тарелками, я прикинул, сколько времени нам надо здесь провести, чтобы он опустел.

– Дядя Гот, может я что-то не знаю, – осторожно начал я. – Может мы ещё кого-то ждём?

– Вот ещё, – буркнул он. – Мне и вас предостаточно.

– Так, ребята, дедушка, давайте не будем ссориться, сегодня такой прекрасный день, – взяла на себя дипломатическую миссию Лиза.

– Чем же это он такой прекрасный? – насторожился Курляндский. С внучкой он всегда разговаривал без излишней жёсткости и грубости. – Сегодня уже не первый солнечный день подряд, я заметил, что весна приближается и скоро расцветут мои любимые подснежники.

Сказав про подснежники, он улыбнулся и его лицо стало расслабленно добрым. Но потом он быстро вернул себе хмурую маску. У меня создалось впечатление, что он играется, изображая негативные эмоции. Зато позитивные у него получались очень естественно. Да он просто душка, но стесняется показывать это людям. А может боится? Ни для кого не секрет, что все наши комплексы родом из детства. Возможно его кто-то сильно обидел или он получал за свою доброту чёрной монетой. После такого люди часто уходят в себя и в науку, становятся отшельниками и социопатами.

– А чем он прекрасный, мой любимый дедушка, – промурлыкала Лиза, – тебе сейчас Илья расскажет.

– Что же он мне такого расскажет? – спросил Курляндский и с недоверием посмотрел на Юдина.

Кажется я начал догадываться, дядя Гот наверно ещё ничего не знает об их планах.

– Дорогой вы наш, глубокоуважаемый Готхард Вильгельмович, – торжественным тоном начал Илья, поднимаясь со стула. Невооружённым глазом было видно, как он волнуется. На сцене перед сотней зрителей он был гораздо смелее. – Я хочу сообщить вам приятную новость. Мы с Елизаветой решили связать свою жизнь узами брака. Ну то есть пожениться. Мы любим друг друга и жизни друг без друга не представляем. Хотим быть вместе всегда, в горе и в радости. Но сделать этого без вашего благословения мы не можем и не хотим. Поэтому, я хочу попросить у вас руку вашей внучки.

– Левую или правую? – спросил у него Курляндский, странно глядя исподлобья.

– Что? – растерялся Илья.

– Какую руку ты хочешь попросить? – нервно уточнил старик. – Не обе же! Про обе речи пока не было.

– Видимо я не совсем вас понимаю, – пролепетал и без того взволнованный Илья, окончательно теряя связь с реальностью. А я просто сидел и улыбался. Готхард с ним просто играет. Или, что вполне возможно, издевается. А это в его случае уже хороший признак. Илья увидел мою ухмылку и его глаза стали ещё шире. – А ты чего лыбишься?

Я молча приложил палец к губам, очень надеюсь, что он поймёт. Вроде бы понял. Просто молча уставился на старика в ожидании продолжения. И чего он так удивляется? Вроде знает уже, что из себя представляет Курляндский. Хотя, наверно и сам Курляндский слабо себе представляет, что он такое.

– А чего это ты так личиком осунулся, Илюшенька? – чуть ли не пропел дядя Гот. Я еле сдержался, чтобы не заржать, как конь на пастбище. Шоу продолжается. – Да всё, успокойся. Лучше скажи мне, ты её любишь?

– Очень, – закивал Илья и на лице появилось жалкое подобие улыбки.

– Ты же понимаешь, что, если ты её обидишь, я тебя с того света достану?

– По этому поводу точно можете не переживать, – уже более уверенно сказал Юдин, начиная потихоньку приходить в себя. – Я сам за неё кого угодно порву на части.

– Тогда забирай, – невозмутимо сказал Готхард, словно у него спросили крестовую отвёртку, и продолжил что-то резать ножом у себя в тарелке.

– Хм, спасибо, – произнёс Илья и сел обратно на свой стул.

Некоторое время все молча продолжали ужинать. Потом потихоньку, по настойчивой инициативе Елизаветы, началась обычная светская беседа ни о чём и обо всём сразу. Обе начатые до этого темы в разговоре больше не фигурировали. По поводу преподавания фармацевтики я решил повременить с разговором, вернусь к нему позже. Мне кажется, что Курляндский сейчас упирается принципиально, не к лицу князю быстро сдаваться. Так что не теряю надежды.

– Интересно, а куда это мы едем? – спросил Илья, когда мы выехали от Курляндского, но я повернул не совсем туда, куда было бы логично.

– А вам не интересно, что ли? – удивился я, считая, что все знают, куда я повернул.

– Сань, когда крыша протекает, надо вёдра подставлять, потом вызывать мастеров, например Корсакова, – недовольно произнёс Илья.

– Что опять не так? – немного раздражённо спросил я.

– Ты тогда уж поселись там в вагончике и следи, как укладывают каждый кирпичик, – предложил Илья. Лиза молча ткнула его кулачком в бок. Я это заметил только благодаря тому, что Юдин сидел рядом со мной, а девушки на втором ряду сидений.

– Не перегибай, – бросил я.

Через несколько минут мы уже подъехали к стройке. Уже темнело, а строительство продолжало кипеть в свете прожекторов. Фундамент центрального блока был уже готов и начали возводить стены. Крылья здания пока обретали фундамент, но свай уже не было видно. Мне казалось, что процесс движется чертовски медленно. Потом вспомнил, как велось строительство кирпичных домов в моём мире и понял, что я слишком многого от них хочу, они и так молодцы. Илья, Настя и Лиза стояли позади меня и смотрели молча.

– Что, Александр Петрович, уже соскучились? – голос Шапошникова прозвучал совсем рядом.

– Есть такое, – улыбнулся я и пожал протянутую мне руку.

– Мы неплохо продвигаемся, – сказал Николай. – Особенно после того, как я заменил бригаду бракоделов, которые сваи не умели считать, на нормальных ребят. У нас же оплата сдельная, все стараются побольше успеть сделать, чтобы быстрее получить деньги.

– Это правильно, – кивнул я. – Чем тянуть резину, лучше быстрее закончить, а потом хорошо отдохнуть.

– Согласен, – ответил Николай и встал рядом со мной. Мы теперь с ним на пару любовались, как кипит работа.

Войдя в манипуляционную на следующий день, я Скобелеву не узнал. Раньше она тщательно скрывала свою природную красоту, а теперь решила этого не делать. Евдокия увидела, что я смотрю на неё раскрыв рот и покраснела, а Света стояла ухмылялась.

– Со мной что-то не так? – смущённо спросила Евдокия. В моём родном мире такие красотки с такой врождённой скромностью большая редкость. Быстро попадают в модельный бизнес и скромность растворяется практически бесследно.

– Да всё так, – улыбнулся я, стряхивая с себя сиюминутное оцепенение. – Просто немного непривычно, вот и всё. Ну что, начинаем работать?

– Да, Александр Петрович, – улыбнулась она, немного расслабившись, но румянец со щёк уходить не спешил.

Мы излечивали одного пациента за другим, каждый раз я давал себе отчёт, что я в этой процедуре лишний. За время проведённых сеансов я не поймал ни одного тромба или эмбола, потому что их просто не было. Скобелева справлялась со стенозами любой сложности без единой помарки.

– Евдокия Савельевна, мне кажется нам надо делать изменения в графике, – сказал я, когда вышел очередной пациент.

– Я что-то делаю не так? – испуганно спросила она.

– Единственное, что вы делаете не так, это ваша вера в себя, – улыбнулся я. – Вы всё делаете идеально, я даже начинаю немножко завидовать. И, я считаю, что вы вполне созрели, чтобы заниматься лечением атеросклероза самостоятельно, без ассистента. Я сегодня работаю просто наблюдающим.

– Спасибо, Александр Петрович, – улыбнулась девушка. Лицо, достойное глянцевой обложки. Ещё не каждая глянцевая обложка достойна её лица. – Я очень старалась.

– И это принесло свои плоды, – ответил я. – Я тогда завтра возьму себе в напарники кого-нибудь из практикантов, а вам подготовят вашу личную манипуляционную, будете работать самостоятельно. А в ближайшее время и к вам придут практиканты.

– Как-то немного боязно, – призналась Евдокия. – Может хотя бы эту неделю доработаем?

– Так я же не работаю, – усмехнулся я. – Просто стою рядом. Так что я думаю, что вы вполне справитесь с работой самостоятельно.

– Хорошо, – без особого энтузиазма ответила Евдокия. – Я попробую.

– И у вас всё получится, – добавил я. – Может есть какие-то предпочтения? Например, сосуды сердца или сонные артерии?

– Я, пожалуй, лучше пока ещё какое-то время сосудами ног позанимаюсь, чтобы быть полностью уверенной в своих силах, а к концу недели определюсь, хорошо?

– Договорились. – кивнул я. – А пока продолжаем. Света, зови следующего.

О встрече с Кораблёвым я договорился ещё с утра. Понимая его занятость, я не сильно надеялся даже, что сегодня получится к нему попасть, но он с радостью ответил, что сегодня ждёт меня после работы. Моё обещание сделать ему очень интересный сюрприз он воспринял с энтузиазмом.

– Может мне тогда пригласить на встречу своих ведущих инженеров из конструкторского бюро? – спросил Эдуард Филиппович. – Ты хочешь принести какие-нибудь новые чертежи?

– Нет, чертежей не будет, но инженеры вполне могут пригодиться. Только, если возможно, чтобы они ждали не у вас в кабинете, а при необходимости их можно будет позвать.

– Хм, градус интриги нарастает, – произнёс Кораблёв. – Ну хорошо, пусть будет так.

Когда я подъезжал к дому Валеры, тот уже стоял на тротуаре возле арки и с нетерпением ждал моего приезда.

– Я уже немного замёрзнуть успел, – высказал он.

– Так я же сказал, что буду минут через пятнадцать, зачем ты сразу вышел?

– Когда ты позвонил, я прогуливался в сторону Адмиралтейства и обратно, нервы успокаивал. Решил, что домой идти уже нет смысла, ждал здесь.

– Понятно, – хмыкнул я. – Значит нет в том моей вины. Как настрой?

– Немного волнительно, – признался Валера. – От этой встречи буквально зависит моя жизнь. Если он меня на работу не возьмёт, я с голода ещё долго не помру, но жизнь-то продолжается. Да и не привык я транжирить деньги и ничего не делать. Лучше копить.

– Тут я с тобой полностью согласен.

– Что мне ему сказать-то? – спросил Валера и я понял, что внешне он храбрится, а на самом деле очень волнуется.

– Фамилию ему свою назовёшь, и он сразу возьмёт тебя на работу, – сказал я, на что Валера расхохотался.

– Хорошо, что моя фамилия не Негодяев, – сказал он, отсмеявшись. – Был у нас такой на работе. Очень неплохой, кстати, человек, я хочу сказать. Не то, что Любимов. Этому палец в рот не клади. А Кишечкин никогда на пищеварение не жаловался. Так что фамилия не самое главное, что определяет человека.

Я припарковал микроавтобус перед офисным зданием “Кораблёв и Ко”. Машины сотрудников здесь уже стояли не плотным строем, у некоторых рабочий день закончился, но большинство были ещё на месте. Надеюсь, ведущие инженеры не сильно пострадали из-за задержки на работе.

Охранник на входе проверил наши документы и отвёл к нужному лифту, который ехал напрямую в приёмную владельца компании. Девушка на ресепшене была опять новая и приветливо спросила:

– Вам назначена встреча? – вопрос сопровождался обворожительной, но в то же время холодной дежурной улыбкой.

– Да, Эдуард Филиппович нас ждёт, – ответил я. – Можете доложить, что пришёл Склифосовский.

– Склифосовский? – переспросила она и её улыбка стала гораздо более искренней. – Александр Петрович?

– Он самый, – кивнул я.

– Сию минуту, – сказала она и нажала на кнопку коммутатора, не сводя с меня глаз.

Не припомню, чтобы у меня такая лечилась, скорее всего кто-то из родственников. Девушка сообщила своему шефу кто пришёл, и сразу попросила нас пройти, услужливо открыв дверь. Раньше меня здесь так не встречали.

– Здравствуй, Саша, – сказал Кораблёв. Он уже вышел из-за стола и двинулся нам навстречу, первым протягивая мне руку. Потом вопросительно посмотрел на моего спутника.

– Валерий Палыч, – представился Валера и улыбнулся так, как он обычно это делал, будучи призраком.

– Что? – вырвалось у Эдуарда Филипповича, лицо его вытянулось от удивления. Он вглядывался в лицо Валеры и похоже узнал. – Не может этого быть! Но как?

– Одна мелкокалиберная магичка смогла дать Валерию Палычу нормальную новую жизнь, – сказал я. – Так что прошу любить и жаловать. Вам же нужен инженер литейщик с опытом работы?

– Такой? – спросил Кораблёв, широко улыбаясь. – Ещё как! Проходите, садитесь за тот круглый стол в углу. Элеонора, принесите нам чай и всё что положено!

Девушка, которая зачем-то в этот момент заглянула в кабинет кивнула и исчезла за дверью.

– Что могу сказать, Саш, – покачал головой Эдуард Филиппович. – Твоим сюрпризом я очень впечатлён. До сих пор не могу в себя прийти и поверить. А для вас, Валерий Палыч, у меня будет очень интересное предложение.

Глава 5

Мы вышли из здания “Кораблёв и Ко” в приподнятом настроении. Валера так просто светился от счастья. Если посадить его на передний бампер, то фары можно не включать, а встречные машины будут сигналить, чтобы я выключил дальний свет.

– Ну что, доволен? – спросил я, когда мы сели в машину.

– Сань, да у меня просто слов нет, – пробормотал он. Шикарность предложения Эдуарда Филипповича поразило его до глубины души и до сих пор не отпускало. – Это же надо, он берёт меня в конструкторское бюро. Я просто в шоке, Сань. Люди десятилетия работают, чтобы туда попасть или благодаря связям. А я ему никто и сразу так.

– Ты свои десятилетия уже в прошлой жизни отработал, – сказал я, невольно улыбаясь. Таким довольным я Валеру ещё никогда не видел. – Так что всё вполне заслужено. Живи и радуйся. Что он там тебе про жалованье на бумажке написал? Если это не секрет, конечно.

– Секрет? От тебя? – хмыкнул Валера. – Не смеши!

Обозначенную Кораблёвым сумму он произнёс почему-то шёпотом, словно нас могли подслушать.

– Ого! – вырвалось у меня. – Так тебе можно скоро будет подумать о покупке особняка.

– Не, Сань, сначала машина, – покачал головой Валера. – У меня дома осталась моя любимая “шестёрка”, я без неё никуда. Только на работу на трамвае, так было проще и бесплатно. Вот и здесь я не хочу ни от кого зависеть.

– Ты за рулём сорок лет не был, не боишься? – спросил я.

– Вождение машины, как и производство детей, научившись делать однажды уже не разучишься, – усмехнулся Валера. – Не посоветуешь, кстати, где можно приличную машинку присмотреть?

– Чудак человек! – рассмеялся я. – Ты с завтрашнего дня будешь работать в корпорации, производящей в том числе широкий модельный ряд автомобилей. Я свой микроавтобус там покупал. По личному распоряжению Кораблёва мне не только цену хорошо подвинули, но и оформили беспроцентную рассрочку. Так что при первом же удобном случае скажи Эдуарду Филипповичу по поводу машины, он тебе всё организует.

– Понял, принял, – кивнул Валера. – Значит в ближайшее время этим вопросом займусь.

– Насчёт квартиры что решил? – спросил я. – Та бабулька с дурацкими вопросами больше не приставала?

– Пыталась, но у меня с такими разговор короткий, – хмыкнул Валера. – Это я под личиной господина Лисина её строить не стал, а сейчас аккуратно, но настойчиво дал понять, что мне с ней разговаривать не интересно.

– Боюсь даже представить, что ты ей сказал, – покачал я головой. – Там хоть без инфаркта обошлось?

– Ну что ты прям так сразу! – рассмеялся Валера. – Я же теперь аристократ, как-никак, надо держать марку. Всё культурно, не переживай. Зайдёшь ко мне сейчас? Я тебе экскурсию по квартире проведу, ты её не узнаешь.

– Всё-таки решил там капитально осесть? – поинтересовался я.

– Пока да, а дальше посмотрим. Кстати, я же деньги снял с анонимного счёта и положил уже, как Чугунов, так что твои средства готов вернуть тебе в любой момент.

– Разберёмся, мне не к спеху, – сказал я, паркуясь неподалёку от арки на Гороховой. – Ну, веди меня, хвастайся.

На этаж мы всё-таки поднимались тихо, чтобы не беспокоить демонов из квартиры напротив без надобности, меньше знает – меньше вопросов.

Когда я увидел масштаб изменений в квартире, на некоторое время потерял дар речи. Ведь прошло всего двое суток, а квартиру не узнать! Вот что значит, когда есть много свободного времени. Переставлена мебель, заменены шторы, даже другие люстры, ковровые дорожки, драпировки. Вот обои он переклеить не успел, но теперь даже они по-другому смотрелись.

– С ума сойти! – воскликнул я. – Заняться тебе нечем!

– Было нечем, – хмыкнул Валера. – Вот я и принялся куролесить, чтобы мысли всякие ненужные из головы прогнать. Сначала всё обыскал в поисках заначек, потом начал двигать мебель, купил новые светильники. Но больше я здесь менять ничего не буду, теперь у меня есть занятия поинтереснее. С завтрашнего дня на работу, а вечером меня будет ждать моя Евдокия. Она говорит, что ты её повысил, это так?

– Ну это не повышение, – улыбнулся я. – Просто я считаю, что она достаточно квалифицированный специалист, чтобы работать самостоятельно. Период стажировки завершён.

– Умница девочка, – сказал Валера, задумчиво улыбаясь. – Я в ней не сомневался.

– А ещё она будет читать лекции студентам, – добавил я.

– Так и до профессора скоро дорастёт, – сказал Валера.

– Вполне возможно, – кивнул я. – Когда откроем университет, я предложу ей перейти туда. Надеюсь, что она не откажется.

– Кто, она откажется? – вскинул брови Валера, потом покачал головой. – Не-е-ет, она умная девочка.

– Свадьба-то скоро? – решил я спросить сразу в лоб.

– Я, конечно, шустрый, но не настолько – усмехнулся Валера. – Но, пока что я практически уверен, что она будет. Я же не зря сказал, что она “моя Евдокия”.

С новым практикантом, как и новым человеком, не всегда сразу просто, надо ведь сначала общий язык найти. Обычно у меня с этим нет проблем, но сегодня мне достался какой-то особенный. По внешнему виду он был похож на отличника из серии “ботаник”. Худой, неказистый, немного сутулый, зашуганный. Массивные очки завершали картину забитого однокурсниками студента. Таких я почему-то считал идеальными работниками, но до идеала оказалось далеко.

– Тебе раньше приходилось когда-нибудь работать с сосудами? – спросил я.

Парень лишь молча помотал головой.

– Знаешь, что из себя представляет атеросклеротическая бляшка? – задал я следующий вопрос.

Он кивнул, но мне показалось, что как-то неуверенно.

– Суть тонких потоков энергии понял?

В этот раз он кивнул гораздо увереннее. Уже неплохо. Я ему описал, как выглядит процедура очистки артерий от бляшек, что надо делать и чего избегать. В глазах блеснуло понимание и губы растянулись в полуулыбку. Значит можно начинать.

Случай по идее несложный, стеноз обеих поверхностных бедренных артерий до девяноста процентов. То есть пациент попал к нам в руки почти своевременно, можно было чуть раньше. В нашем мире ангиологи гемодинамически значимым стенозом называют семьдесят и выше. Ну хорошо хоть не наглухо забито, какой-то кровоток ещё есть.

Я занял позицию на подколенной артерии и дал сигнал начинать. Сначала всё шло неплохо, я не видел ни одного эмбола. Это я потом только понял, что сначала не шло никак. Потому что, когда пошло, эти самые эмболы полетели пулемётной очередью.

– Стоп! – скомандовал я и парень испуганно отпрыгнул от пациента. – Пока больше ничего не делаем.

Я решил просканировать все берцовые артерии, так как не был уверен, что смог поймать всё, что летит. Я оказался прав, несколько минут у меня ушло, чтобы убрать последствия вмешательства. А ведь это только начало! Я просканировал артерию, с которой работал практикант и обнаружил, что за такой короткий промежуток времени очищена треть, чего я никак не ожидал. Пришлось ему объяснять заново, как надо расщеплять бляшку, чтобы не схлопотать непоправимых осложнений. Хорошо ещё, что мы работаем на ноге, а не на сердце.

– Ты главное не торопись, – в который раз спокойно и терпеливо сказал я. Я в принципе стараюсь на людей голос не повышать, а тут тем более, а то замкнётся в своей раковине и уже не достучишься. – Поток энергии надо уменьшить в несколько раз, действуй осторожно, старайся, чтобы бляшка постепенно исчезала, а не разваливалась на куски и всё это летело вниз, понятно?

Парень уверенно кивнул. Я уже начинал думать, что он немой, потом вспомнил, как он сказал “здрасьте”, когда я вошёл, значит разговаривает, просто редко. Жаль в процессе обучения у меня нет такого момента, как “вызвать к доске”. Результат освоения материала мы проверяем на практике.

– Начинай, – скомандовал я, снова заняв свою позицию на подколенной артерии.

В этот раз эмболы полетели практически сразу, но более мелкие и немного реже. Всё равно их оказалось слишком много и несколько пролетели мимо моей руки, я не успел поймать.

– Стоп! – снова скомандовал я и принялся искать ниже по течению свежезакупоренные сосуды.

Не, ребят, так дело не пойдёт. Чистит он быстро, но потом долго следы заметать, на что в итоге уходит немало времени. Надо придумать для него другое задание, чтобы понять, на что он способен. Я взял с подоконника диагностическую карту пациента. Наша Анечка пишет туда абсолютно всё, не только состояние артерий. У этого оказалась в добавок немаленьких размеров доброкачественная опухоль на левой почке. Теоретически её можно было бы пока не трогать, но она потихоньку начинала сдавливать лоханку, так что в ближайшее время удалять её всё же придётся.

– Опухоли раньше удалял? – спросил я, отчаявшись уже с сосудами.

Парень уверенно кивнул и выжидательно смотрел на меня.

– Тебя как зовут-то? – не выдержал я. Может у него хоть так голос прорежется?

– В-вас-силий, – ответил парень, сильно заикаясь.

Так вот почему он молчит, его наверно все постоянно дразнили за его заикание. А слово “здрасьте” он просто научился быстро выдыхать, пока не застряло.

– Так вот, Василий, в левой почке образование под шесть сантиметров, справишься?

– Д-да, – кивнул он в этот раз уже не молча.

– Тогда приступай, а я проконтролирую, – сказал я и положил свою руку поверх его, когда он занял исходную позицию для работы с почкой.

По крайней мере я теперь уверен, что он знает, где это находится. Поток он запустил не такой уж и тонкий, но прицел был что надо. Образование исчезло с радаров минуты за три, если не меньше. Когда он закончил, я на всякий случай решил, как следует проверить результат, нет ли косяков. К моему удивлению, от тканей образования не осталось ни единой клеточки, а сама почка при этом осталась нетронутой. Нигде не кровил ни один сосудик. Чистая работа.

– А ты сейчас в какой клинике работаешь? – спросил я.

– У Адм-мирал-лтейс-ства, – с трудом выговорил он. Бедолага, как же он с пациентами общается? Записки друг другу пишут? Или он всем даёт анкету заполнить? – Но мне н-ничего н-не дают д-делать.

Сказав последнее, он совсем поник. Видимо его там совсем забили в угол, чтобы не мешался. Не у всех хватает терпения общаться с человеком, у которого такой дефект речи. Так, кажется, у меня родилась идея. Я сказал парню посидеть пока в зоне отдыха, а сосудами занялся сам, не отпускать же пациента, излеченного наполовину. Когда я с ним закончил, позвонил Кате и попросил зайти, она в это время трудилась в другой манипуляционной.

– Тьфу, блин! – воскликнула сестра, когда увидела, что в кабинете даже нет пациента. – Я думала у вас тут что-то серьёзное, а вы сидите отдыхаете. Ты чего звал-то?

– Кать, твоя помощь сейчас нужна, как никогда, – сказал я, хитро подмигнул сестрёнке и кивнул на практиканта. – Нам очень нужна твоя помощь.

– Саш, исправлением осанки я не занимаюсь, тут ты лучше меня справишься, – хмыкнула Катя, а мой практикант резко выпрямился, мол нормально всё с осанкой. – Вот видишь? Я здесь не нужна.

– Да погоди ты, не в осанке дело, – остановил я её. – Вась, назови свою фамилию.

Парень бросил на меня обиженный взгляд и тяжело вздохнул, но ослушаться не посмел.

– Р-раз-зум-мовс-ский, – с большим трудом, щёлкая то ли кадыком, то ли голосовыми связками произнёс Василий.

– А, вот в чём дело, – сказала Катя, окинув бедолагу сочувствующим взглядом. – Теперь понятно. Ложись на стол, Василий.

Парень встрепенулся, испуганно посмотрел на неё, потом на меня. В глазах читался вопрос: “За что? Я же ничего не сделал!”.

– Вась, не переживай, – спокойно сказал я, выдав самую дружелюбную улыбку. – Катя у нас работает мастером души, но в отличие от других своих коллег, в некоторых направлениях может сделать немного больше. Сними халат и ложись на стол. Ничего страшного с тобой не произойдёт, поспишь немного и всё.

– Л-ладно, – буркнул парень, с обречённым видом стащил с себя халат и забрался на манипуляционный стол с таким выражением лица, словно это был эшафот. До смерти перепуганные глаза неподвижно уставились в бестеневую лампу.

Катя подошла к изголовью, положила ему пальцы на виски, закрыла глаза и сосредоточилась. Разумовский недолго разглядывал лампу, потом его веки сомкнулись, и он засопел, погрузившись в сон. Я тем временем уселся в кресло, решив немного отдохнуть.

Процедура длилась минут десять. Моя сестра и её пациент всё это время оставались абсолютно неподвижны, словно необычная скульптурная композиция в музее восковых фигур. Потом Катя открыла глаза и убрала руки от головы пациента. Практикант почти сразу тоже открыл глаза и начал озираться по сторонам, пытаясь понять, где находится.

– Назови свою фамилию, Василий, – обратился я к нему повторно.

– Разумовский, – сказал он так, словно никакого заикания у него никогда не было. От удивления он выпучил глаза. – Василий Разумовский. Меня зовут Василий Разумовский!

Последний раз он свою фамилию практически прокричал. С диким восторгом на лице он спрыгнул со стола, подбежал к Кате, крепко обнял её, не обращая внимания на протесты, потом с тем же намерением бросился ко мне, но я жестом его остановил. Как ни странно, но он остановился.

– Меня зовут Василий Разумовский! – радостно сообщил он мне приятную новость, в этот раз уже более спокойно, но лицо по-прежнему оставалось безмерно счастливым.

– Поздравляю, Василий Разумовский, – сказал я, поднялся с кресла и протянул ему руку, которую он неожиданно крепко сжал и долго тряс. – На своём старом месте не вздумай хвастаться, что у тебя речь наладилась.

– А почему? – удивился парень.

– Чтобы не чинили тебе преград и спокойно отпустили. Потому что я нашёл для тебя более интересную работу, которая идеально сочетается с твоими способностями. Так что молча вручай своему главному лекарю заявление на увольнение, он молча подпишет, а ты пойдёшь работать в онкоцентр. Убирать образования у тебя получается очень хорошо.

– Ух ты! – воскликнул парень и снова заулыбался. – Здорово! Спасибо вам огромное преогромное, Александр Петрович! Я никак не могу поверить, что я больше не заикаюсь! Вы даже не представляете, сколько я натерпелся за свою жизнь насмешек и упрёков! А теперь я всем им смогу сказать, что я о них думаю!

– Это вовсе не обязательно, – сказал я и подмигнул. – Они сами себя накажут за то, что так с тобой обращались. А тебе пожелаю успехов в работе. Сегодня я думаю тебе нет смысла дальше здесь оставаться, сосуды точно не твоё.

– Да, что-то я с этими бляшками никак не могу рассчитать силу воздействия, – сказал он, не прекращая улыбаться и почёсывая затылок. – Но заниматься онкологией меня вполне устраивает, опухоли я лучше чувствую.

– Значит договорились, – кивнул я. – Придёшь в онкоцентр на Рубинштейна и сразу подойди к секретарю Савелию, скажи, что я направил. Если что, он мне позвонит.

Василий ещё несколько раз поблагодарил, тряся мою руку, Катю благодарил дистанционно, потом схватил свой халат и убежал.

– Тогда я пошла? – спросила Катя. – Мне там пациента будить надо.

– Да, беги, – сказал я, а сам призадумался.

Теперь мне до конца рабочего дня придётся работать одному. В принципе ничего страшного в этом нет, уже нескольких человек научил работать самостоятельно, а сам тем более справлюсь, но придётся попотеть.

Глава 6

В одиночку зачищая артерии нижних конечностей, я мог спокойно подумать. Давно уже была мысль, что я использую Катю не совсем по назначению. Мастер души она, конечно, замечательный, и это учитывая, что она всего-навсего заканчивает второй курс. Вундеркинд, не иначе.

Корсаков тоже не только операционный сон может обеспечить, есть и другие способности, память, например, помогал мне восстанавливать. Но у Кати немного по-другому. Я очень сомневаюсь, что градоначальник не водил свою тёщу к разным мозгоправам, чтобы избавить её от душевных проблем. Впрочем, она вполне могла и не согласиться. Зато уже достоверно известно, что Катя с её главной проблемой справилась играючи.

Сложно всё, надо разбираться. И у меня появилась идея, как ещё можно проверить Катин талант. Есть у нас один знакомый со странностями, которые она возможно сможет исправить. Только теперь надо придумать, как провести этот сеанс, добровольно он может не согласиться. О своих предположениях я сказал Кате во время обеда.

– Ну я не пробовала никогда, – сказала сестрёнка, пожав плечами. – Но, что нам мешает? Придумай повод, чтобы съездить к нему в гости и возьми меня с собой.

– Ну да, – вздохнул я. – Реально нужен повод. Без повода он может и не впустить.

– Всё настолько плохо? – удивилась Катя.

– Когда как, – хмыкнул я. – В его голове ветер очень переменчив. Каждый раз новое направление и меняется быстро, прямо на глазах.

– Бельгийский шоколад, – вмешался в разговор Панкратов. – Скажешь, что раздобыл и решил с ним поделиться. Перед этим он точно не устоит.

– Если вы готовы им пожертвовать, то выход найден, – улыбнулся я. – А не жалко?

– Если это в итоге изменит жизнь моего старого приятеля в лучшую сторону, то я могу отдать все запасы, – заверил Виктор Сергеевич. – Для такого мне не жалко. К тому же я по этим шоколадкам не так фанатею, как Готхард.

– Ну вот, повод найден, – констатировала Катя и обратилась ко мне: – Теперь осталось только тебе с ним договориться.

– Сегодня после работы сможешь? – спросил я.

– Без проблем, мне ничего не мешает, – ответила сестра.

Остаток дня я отработал с натяжкой, всё-таки расписание было составлено на работу в паре. Если бы я знал, что останусь один, то немного увеличил бы интервал времени на одного пациента, теперь же я еле успевал, медитируя чуть ли не на ходу.

С Курляндским о шоколадном визите я договорился ещё во время обеда. Главной целью заявил обсуждение новой группы препаратов, которые могут иметь достаточно высокую популярность, а вследствие этого их производство сулит высокую прибыль. По его медово сладкому голосу я даже не понял, какая новость для него более приятна.

Мы с Катей приехали ко дворцу князя в половине пятого, сразу после работы. Сестра была здесь впервые и попросила меня не торопиться, чтобы лучше разглядеть шикарный отреставрированный фасад здания.

– А неплохо живёт этот твой Курляндский, – покачала она головой. – Наверно прибыль с продажи лекарств грузовиками возит.

В этот раз бронированная дверь начала открываться довольно быстро, не прошло и пары минут. На пороге стоял Готхард с безэмоциональным каменным лицом. Когда я поприветствовал его и сделал шаг вперёд, он преградил мне дорогу и протянул руку ладонью вверх, пристально и спокойно глядя мне в глаза. Понятно, что он хочет, вариантов не много. Я достал из портфеля шоколадку и положил ему на ладонь. Курляндский перевёл на неё взгляд и сразу расплылся в блаженной улыбке, узнав ту самую упаковку.

– Вот теперь проходите, – промурлыкал Курляндский, пропуская нас внутрь. – А почему ты раньше никогда не приводил ко мне свою сестру, Саша? Она у тебя оказывается такая красавица!

Я бросил взгляд на Катю, её щёки налились румянцем. То ли от того, что зашли с холода в тепло, то ли от похвалы.

– Не могу ответить, – пожал я плечами. – Так получилось. Я решил показать ей, как вы отремонтировали свой замок, любо дорого смотреть.

– А за это в том числе и тебе спасибо, – сказал Готхард Вильгельмович и повёл нас в обеденный зал самым длинным путём, устраивая по пути экскурсию.

Преимущественно он старался для Кати, меня словно не замечал, а та с широко открытыми глазами и с благодарностью впитывала всё, что он говорил. Да мне порой и самому было интересно, сегодня я побывал в комнатах, которых раньше не видел.

Наконец прогулка по дворцу закончилась, и мы вошли в обеденный зал. Теперь он уже не впечатлял настолько сильно, как раньше. На фоне всеобщей разрухи он выделялся, а теперь уже не так.

– Это вы удачно сегодня зашли, – сказал Курляндский, усаживаясь за стол напротив нас. – Я нанял нового кондитера и сегодня он должен продемонстрировать, на что способен. Мне его очень хвалили.

Прислуги у него явно прибавилось. Раньше я никого не видел кроме Лизы, а теперь они ходили туда-сюда вереницей. На стол поставили большой самовар, в котором ещё тлели угольки, а сверху шёл пар. Он у них продолжал кипеть прямо на ходу.

Потом на стол начали выносить разной формы небольшие пирожки с разной начинкой, пирожные, а под конец вынесли небольшой, но очень нарядный торт, облепленный клубникой, вишней и голубикой. Содержимое каждой тарелки выглядело очень изысканно и аппетитно.

– Ну, гости дорогие, угощайтесь! – объявил Курляндский начало практически праздничного ужина, потирая руки и обводя взглядом всё, что принесли.

И только хозяин дома потянулся за первым пирожком, как почти бегом к нему проследовал слуга и что-то прошептал на ушко. Готхард сдвинул брови и сразу стал серьёзным.

– Прошу прощения, – пробормотал он, поднимаясь со стула, – очень важный звонок, я скоро вернусь.

Он бодрым шагом последовал за слугой, дверь за ним закрылась.

– Я что-то не поняла, – тихо сказала Катя. – А сюда ему телефон не могли принести?

– Откуда я знаю, – пожал я плечами. – Странно, что он у него не с собой. Когда я звонил, он всегда сам отвечал, а не слуги. Может у него отдельный аппарат для деловых переговоров или что-то ещё в этом духе.

– Саш, ты мне описал его настолько непонятным человеком, а как по мне, так довольно милый старичок, ничего плохого и не скажешь, – сказала Катя, откусывая пирожок и проверяя начинку. – Кажется с персиковым вареньем попался.

– Не обольщайся, – хмыкнул я и тоже решил пока употребить один пирожок. – Это лишь одна из его ипостасей. Если задержаться дольше, чем на полчаса, то можно увидеть пару резких изменений настроения и поведения. Сейчас вот посмотрим, каким он вернётся после разговора. Мне показалось, что он ему не особо рад.

– Ладно, значит скоро увидим, – спокойно сказала Катя и открыла рот, когда вместо спокойного дядюшки в обеденный зал ворвалась разъярённая фурия.

– Что, уже всё понадкусывали? – не сказал, а буквально выплюнул старик. Волосы взъерошены, а из глаз ещё чуть-чуть и полетят молнии. – Нельзя было вас одних оставлять!

– Дядя Гот, что-то случилось? – рискнул я спросить, не меняя спокойного тона.

– Можно подумать тебя это когда-нибудь интересовало, что у меня случилось! – брызгая слюной выпалил он и сел за стол, критично и брезгливо осматривая блюда, видимо выискивая отпечатки наших зубов. – На меня всем начхать, все только ищут, как кусок урвать поувесистее и набить животы, а потом иди ты к чёрту, дядя Гот!

– Готхард Вильгельмович, ну зачем вы так? – попыталась на него подействовать Катя, в глазах у которой стояли неподдельные слёзы. А ведь я предупреждал, что Курляндский непредсказуемый, не послушала.

– Если тебе, детка, что-то не нравится, то тебя здесь никто не задерживает! – рявкнул он, одарив её злобным взглядом. Это уже конкретный перебор, настолько некорректного поведения я за ним раньше не наблюдал.

– Так, дядя Гот, – уже более твёрдо сказал я. – Если вы сейчас же не прекратите, мы встанем и уйдём!

– Ой-ой! Напугали! – протянул он уже откровенно издевательски. – Да пожалуйста! Скатертью дорога!

В неординарной и необъяснимой ситуации и действовать надо непредсказуемо. Я решил предпринять отчаянную попытку, чтобы переключить его на другую волну. Единственное, что мне пришло в голову – шокотерапия. Я схватил с тарелки кремовое пирожное и запустил ему точнёхонько в физиономию.

Курляндский резко выпрямился и застыл, хлопая глазами. С верхнего века справа свалился комок белого крема и сполз по щеке. Мы с Катей тоже замерли в ожидании ответной реакции. В чём я точно уверен, что драться он не полезет, но и возле него стояла тарелка с подходящими для метания пирожными и я уже ждал, когда начнётся баталия.

Но дядя Гот меня снова удивил. Он медленно скрючился и закрыл лицо руками, втирая в кожу остатки крема. Какое-то время он сидел неподвижно, потом его плечи затряслись, словно он смеётся, но вскоре я понял, что это не так. Я отчётливо услышал всхлипывания. Переключение произошло, но в совершенно неожиданную сторону, всё, как я говорил Кате.

Я не выдержал, встал, обошёл стол и сел рядом с Курляндским, приобняв за плечи. Совсем недавно его хотелось прибить самоваром, а теперь его было жалко до невозможности.

– Дядя Гот, ну вы чего это? – начал я, но рыдания не прекращались. – Ну простите вы меня дурака, я не думал, что вы так отреагируете.

Катя подсела к нему с другой стороны, тоже приобняла и положила голову на плечо.

– Да не переживайте вы так, – сказала она, хотя у самой в глазах стояли слёзы. Но теперь не от обиды, а от жалости. – Всё хорошо будет, мы с Сашей вас не обидим.

– Я же сразу понял, что это ангелочек, – начиная успокаиваться сказал Готхард, поднял голову и посмотрел на Катю полными слёз глазами, потом собрал пальцем крем со лба, где его было больше всего и облизнул. – А пирожные и правда вкусные, вы только попробуйте!

Курляндский собрал на палец крем с виска и предложил мне.

– Спасибо, я пока не хочу, – сказал я, уже не зная, что сделать, чтобы его не обидеть. Может надо было слизнуть? – Что у вас случилось? Кто обидел?

После моего вопроса лицо дяди Гота снова окислилось, наверно зря я спросил.

– Ты представляешь, позвонил заказчик из Москвы, – начал объяснять старик, продолжая всхлипывать, – который брал таблетки от подагры в феврале, заказал потом большую партию. Сегодня должны были договориться о поставке, а он сказал, что мой препарат слишком хорошо помогает, пациенты с подагрой перестали к ним регулярно приходить. От закупки он отказался, теперь всё, что я для него приготовил, зависло мёртвым грузом.

– Так, прекращаем эти слёзы, успокаиваемся, – начал я говорить нараспев, осталось только начать по голове гладить, но я не рискнул. – Разберёмся мы с этими таблетками. Я расскажу о них Обухову, он кинет клич по клиникам, и мы его быстро распределим, так что никакого мёртвого груза.

– Ты так думаешь? – спросил Готхард, глядя на меня с сомнением, но всхлипывать уже перестал.

– Уверен, – сказал я и улыбнулся, глядя на него честными глазами. – А почему вы раньше мне не сказали, что у вас есть такой чудесный препарат?

– Так ты занят всё время, – ответил он с невинным видом и пожал плечами. – У тебя там то онкология, то ангиология. У меня, кстати, и по этому поводу полезные изобретения есть.

– Так рассказывайте, мне очень интересно! – сказал я и улыбнулся ещё шире.

– А давайте сначала чаю попьём, – предложил старик. – Такие оказывается пирожные вкусные. Зря ты, Саш, отказываешься, ты попробуй!

– Я обязательно попробую, дядя Гот, – сказал я, вытирая остатки крема с его лица взятой со стола салфеткой, пока он не начал им никого угощать. – Давайте Катя сделает вам массаж головы, у неё это здорово получается. А потом мы уже и чаю попьём, и пирожных поедим, и о лекарствах поговорим. А там глядишь и до тортика доберёмся, чтобы оценить вашего нового кондитера по всем параметрам.

– Массаж головы? – спросил Курляндский и наконец улыбнулся. – Ну давайте попробуем. Это же делается без масла?

– Без масла, – подтвердила Катя.

А что мне для этого надо делать? – поинтересовался он с готовностью на необычный эксперимент.

– Ничего не надо делать, – ответила Катя и встала у него за спиной. – Просто сядьте прямо, расслабьтесь и закройте глаза.

Старик выполнил её рекомендации, и Катя на полном серьёзе начала делать массаж. Я удивлённо вскинул брови, а она в этот момент остановила пальцы у него на висках и хитро подмигнула мне. Из первоначально расслабленного состояния Курляндский быстро погрузился в сон. Руки повисли, плечи опустились, приоткрылся рот. Катя закрыла глаза и продолжала свой сеанс. Я чисто машинально засунул в рот какое-то небольшое пирожное. Почему-то сразу вспомнил предложенный мне крем на пальце. Это было как-то очень неожиданно.

Через несколько минут Катя глубоко вздохнула, убрала пальцы от головы Курляндского и отправилась к своему месту. Только вместо того, чтобы сразу же съесть пирожное для восстановления сил, замерла и уставилась на Курляндского.

Готхард Вильгельмович открыл глаза, проморгался и начал озираться по сторонам, словно оказался здесь впервые. Эта мысль меня начала выводить из равновесия. ещё не хватало, чтобы он потерял память.

Глава 7

– Саша, ты представляешь, я видел такой чудесный сон! – воскликнул Курляндский и вскочил со стула, как молодой. Его лицо так светилось счастьем, сейчас он не был похож ни на одно из своих проявлений. – Катенька, вы кудесница! Я даже не представлял себе, что массаж головы – это так здорово!

Готхард Вильгельмович поклонился моей сестрёнке, поцеловал ей руку и выглядел при этом, как сама любезность. Немного портили картину остатки крема на висках и на подбородке. Я хотел было предложить ему пойти умыться, но он сам быстро обнаружил этот недостаток.

– Одну минуточку, ребята, – виновато улыбнулся Курляндский и поклонился кивком головы. – Я схожу умоюсь и сразу вернусь. Пора бы уже отведать приготовленные моим новым кулинаром чудеса. Уверен, что они годятся не только на приведение в чувство строптивых стариков.

Князь развернулся и вышел, а мы с Катей застыли, как персонажи пьесы “Ревизор” в финале, проводив его взглядами. Через некоторое время мы переглянулись с недоумением на лицах, хотя, как мне показалось, Катя была не сильно удивлена в этот раз.

– Я сейчас попробовала кое-что новенькое, – сказала она и не спеша направилась к своему месту. – Если получилось именно так, как я хотела, то за эти несколько минут у него в голове пронеслось сновидений на добрый час. У него в голове сидело столько детских обид и вычурных комплексов, что трудно представить.

– И что, теперь всё это осталось позади? – спросил я, изо всех сил надеясь на положительный ответ.

– Вполне возможно, но за ним надо будет понаблюдать, – сказала Катя, присматриваясь к пирожным на столе, потом махнула рукой и вздохнула. – Сложный персонаж. По сравнению с простым примером на сложение у тёщи градоначальника, здесь в расчётах без интегралов не обойтись.

– Когда я увидел, как он открыл глаза, – начал я, вспоминая своё первое впечатление. – Мне показалось, что ему память отшибло. Я реально испугался, это была бы невосполнимая потеря.

– Брошенное в лицо пирожное он прекрасно помнит, – рассмеялась Катя. – Причём, что самое интересное, совсем на это не обижается. Наверно у меня всё-таки получилось.

– Очень надеюсь, – сказал я и вздохнул. – Если бы ещё его агарофобию убрать, было бы неплохо.

– Почему ты решил, что у него агарофобия? – удивилась Катя.

– А то, что он много лет не выходит из своего дворца, тебе ни о чём не говорит?  – спросил я.

– Так-то да, но мне кажется, что здесь что-то другое, – произнесла она задумчиво. – Мне кажется он не боится улицы, как таковой, а просто не хочет покидать родные стены ни под каким видом. Здесь тоже кроется какая-то тайна. Из мелькания образов во время сеанса “массажа” мне показалось, что он пропустил что-то очень важное, пока его не было дома. После этого он сильно страдал и в итоге перестал выходить из дома вовсе.

– Надо предложить ему прогуляться по саду после ужина, – сказал я. – Тогда будет понятно, прошло это или нет.

Дверь распахнулась и перед нами предстал умытый и причёсанный Готхард Вильгельмович. Вопреки моим опасениям он оставался таким же довольным и улыбающимся, каким и ушёл. Значит там по пути никакой тумблер у него в голове не перещёлкнулся.

– Ну что, так и сидите меня ждёте? – спросил он, увидев, что содержимое блюд практически не тронуто.

– Ну, как бы, да, – улыбаясь пробормотал я, по привычке ожидая в его поведении какой-нибудь подвох. – Ждали хозяина дома.

– Тогда давайте начинать, – сказал он, потирая руки и приглядывая первое лакомство. – Пожалуй, я начну с этого.

Готхард взял с блюда такое же пирожное, которое буквально четверть часа назад полетело ему в лицо. Отличная реклама, он же уже попробовал крем. Я взял такое же. Катя решила не отставать. Чёрт, а оно реально вкусное! Если бы я знал, наверно слизнул бы крем с его пальца тогда. Да ладно, шутка.

Минут десять мы молча дегустировали кулинарные шедевры, запивая их вкусным чаем с нотками цитрусовых, а когда желудки подзаполнились, перешли к неторопливой светской беседе.

– Дядя Гот, у меня есть к вам предложение, – сказал я, воспользовавшись паузой. – Пойдёмте погуляем по саду. Хочется подышать свежим воздухом и пирожные так лучше провалятся.

– Саш, я сейчас скажу тебе две странные вещи, – тихо произнёс он и подмигнул, мило улыбаясь. Я поневоле напрягся. – Во-первых, я вовсе не против прогуляться, чего уже много лет сам от себя не ожидал. А во-вторых – у меня нет верхней одежды, я её не покупал дольше, чем ты живёшь на этом свете. Старые вещи пришлось выкинуть, когда делали ремонт, всё съела моль.

– Тогда у меня будет другое предложение, – улыбнулся я, глянув на часы. – Поехали прямо сейчас в торговый центр и купим вам новое пальто.

– А что, отличная идея! – засиял Курляндский и восторженно развёл руки в стороны.

– Я подъеду поближе к крыльцу, чтобы вам не мёрзнуть, – сказал я, первым вставая из-за стола.

– Не замёрзну, – махнул рукой Курляндский, – не кисейный. Только попрошу подождать меня минут десять, пойду переоденусь в парадное. Первый раз выйду из дома больше, чем за тридцать лет.

– Не возражаете, если мы подождём вас в машине? – спросил я.

– Ждите, – кивнул Готхард и, находясь в приподнятом настроении ускакал переодеваться.

Мы с Катей не без труда встали из-за стола и направились на выход.

– Кажется, всё получилось, – сказала Катя, когда мы вышли на улицу.

– Похоже, да, – кивнул я.

Всё равно я решил подъехать с парковки поближе к крыльцу. На улице разыгрался ветер и впервые вышедшему на улицу затворнику точно комфортно не будет. Катя выглядывала в сторону входа во дворец, чтобы открыть дверь Курляндскому, когда тот добежит до машины. Я ожидал увидеть на нём какой-нибудь шитый золотом камзол под старину, но сильно ошибся, дядя Гот оказался тем ещё модником. И шляпа на нём тоже была самое то.

– Ямщик, трогай! – хохотнул Курляндский, усаживаясь рядом с Катей и закрывая за собой дверь. – Знаешь, куда ехать?

– В торговый центр на Большой Конюшенной, – улыбнулся я. – Куда же ещё?

– А он за столько лет никуда не делся? – удивился Курляндский. – Когда я там был в последний раз, дела у них шли не очень хорошо.

– А теперь это лучший и самый дорогой торговый центр в Санкт-Петербурге, – сказал я.

– О как, ну значит едем туда, – снова заулыбался Готхард. – Деньги у меня есть, значит мне подходит.

Торговый центр на Большой Конюшенной удивил многолюдностью. Вроде ещё не выходной и даже не пятница, а народу полно. Потом только обратил внимание на то, что в каждом втором магазине сегодня скидки. Ну тогда понятно, даже богатые рады купить хорошие дорогие вещи, которые стоят чувствительно дешевле, чем обычно. Для нас это с одной стороны хорошо, а с другой – возможно мы далеко не одни захотим приобрести хорошее пальто.

Мы стройной шеренгой шествовали по коридорам и водили взглядом по витринам. Там слишком просто, тут слишком вычурно, здесь остались слишком большие размеры, всё как обычно.

– Вот это хочу! – воскликнул вдруг дядя Гот, ткнув пальцем в витрину, где на важного вида манекене красовалось довольно элегантное молодёжное пальто. Ценник и бирка говорили о том, что это солидная качественная вещь. Правда я никак не ожидал, что новый дизайн оценит человек возрастом глубоко за шестьдесят, который к тому же больше тридцати лет ничего подобного не видел и не покупал.

– Вы уверены? – спросил я, заглядывая ему в глаза, надеясь, что он просто пошутил.

– Ну да, а что? – удивился он. – Разве здесь что-то не так? Название этой мануфактуры я знаю, ей больше ста лет, они хорошие вещи делают, а уж если это на главную витрину выставили, значит это сейчас имеет большой спрос. Логично ведь?

– Это всё понятно, – сказал я. – Ну а внешний вид нравится?

– Вполне, – пожал он плечами, не понимая суть моего допроса.

– Значит идёмте мерять, – резюмировала Катя. – В зеркале станет понятно.

Когда Курляндский надел это пальто, у меня вопросы отпали, на нём оно сидело и смотрелось замечательно. Сам он тоже остался доволен. Только на этом не остановились, обошли все лавки два раза и купили ещё два пальто.

– Вот теперь не стыдно будет и на улицу выйти, – произнёс довольно улыбающийся Курляндский. Из торгового центра он вышел в том пальто, которое мы купили первым, ещё два нёс в пакетах. – Неплохо было бы это дело отметить.

– Послушай, дядя Гот, – начал я, скривившись, когда представил, что опять придётся что-то есть. – У меня только-только пирожные нормально улеглись и начали проваливаться. Есть совсем не хочется.

– Так я же не заставляю тебя пять блюд заказывать, – усмехнулся он. – Посидим, немного перекусим и отметим игристым мои покупки и мою свободу. Или ты считаешь повод недостаточно веским?

– Конечно считаю веским! – возразил я. – Особенно свободу. По этому поводу уже следует закатить грандиозный праздник.

– Значит едем в “Медведя”, – сказал Курляндский, когда мы уже садились в машину.

– Да почему у всех на нём свет клином сошёлся? – снова скривился я.

– А что с ним не так? – настороженно спросил Готхард и удивлённо вскинул брови. – Хочешь сказать, что он закрылся? Или там разучились прилично готовить?

– Ни то, ни другое, – покачал я головой. – К работе поваров претензий не имею. Неприязнь даже больше по личным причинам, там я раньше частенько проводил время с не очень благонадёжными людьми.

– Ну сделай одолжение старику! – попросил Готхард. – Всего один разочек, я очень любил ходить туда в молодости, Это одна из главных причин, почему у меня периодически бывало желание нарушить свой обет затворничества. Правда, я так и не сходил.

– Ну если это для вас так принципиально, то я не возражаю, – сказал я, а старик при этом довольно улыбнулся. Ну как такому отказать?

На наше счастье, даже нашёлся отдельный кабинет, куда нас проводили. Курляндский сразу начал с большим интересом изучать меню. Катя в заведениях подобного рода раньше не бывала и первым делом обратила внимание на цены. Я ей убедительно сказал не обращать на них внимание и брать всё, что захочет.

– Так что ты там говорил про университет? – спросил Курляндский, когда официант понёс наш заказ на кухню.

– Про университет? – переспросил я от неожиданности. Всё никак не могу привыкнуть, что дядя Гот в хорошем настроении и не превращается уже третий час ни в кого другого. – Я хотел сказать, что ваши подходы к фармации настолько превосходят существующие сейчас во всей Российской империи препараты, что это обязательно должно выйти на более высокий уровень. Все эти пережитки прошлого должны остаться в прошлом. В современном мире нет места всем этим вонючим мазям и бестолковым микстурам. Ваши препараты в корне отличаются от всего этого, вы не хуже меня это понимаете. И я считаю, что эти знания надо передавать новому поколению. И не только само знание, но и другое мышление. Пусть молодёжь изобретает новые препараты и пополняет новинками аптечные полки.