Поезд

Введение

Глухой, настойчивый бой, казалось, исходил из самого сердца металла. Это был ритм, механический, безжалостный, сотрясавший само существование вагона. Он проникал сквозь стенки, впивался в кости, заставляя вибрировать каждую клетку тела. Казалось, этот ритм был древнее самого времени, он звучал ещё до рождения звёзд, и будет звучать после их смерти, бесконечным маршем по пустоте.

Олег проснулся от этого стука. Он не мог вспомнить, когда и как заснул. Последнее, что он помнил, – это скучный вид из окна, мелькавшие мимо деревья, которые смазывались в одно зелёное пятно, и тихий ропот соседей, разговоры которых были похожи на жужжание пчёл. Теперь была тишина. Почти. Только этот стук. И ещё… этот противный, протяжный скрежет металла. Словно два огромных лезвия пилили друг друга.

Он открыл глаза. Тьма. За окном не было ничего, кроме непроглядной чернильной тьмы, в которой не угадывались даже силуэты. Поезда стояли в туннеле. Почему? Он не знал. Поезд должен был идти по расписанию, и никаких туннелей на этом участке не было. Что-то было не так. Олег попытался сесть, но тело казалось чужим, тяжёлым, будто его залили свинцом. Шея затекла, мышцы ныли. Какое-то время он просто сидел, пытаясь прийти в себя, ориентируясь по запахам и звукам. Запах железа, мазута и чего-то сладковатого, что заставило его желудок сжаться в комок. Звуки… да, скрежет стал громче. И стук, вечный, неотвратимый.

Наконец, Олег поднял голову и огляделся. Его вагон. Он был пуст. Сиденья напротив, на которых должны были сидеть двое, были свободны. Впереди, где обычно сидели студенты с шумными разговорами и музыкой из наушников, тоже никого не было. В проходе, ведущем к следующему вагону, не мелькал ни один силуэт. Освещение работало, но было тусклым, мерцающим. Лампы под потолком, залитые пылью, едва освещали пространство, отбрасывая длинные, танцующие тени, которые будто жили своей жизнью, шевелились, когда поезд подпрыгивал на стыках.

Сердце Олега забилось чаще. Что происходит? Он встал. Ноги едва держали. Он пошатнулся, схватившись за спинку сиденья. Призрачная пустота давила, обволакивала, забиралась под кожу, вызывая первобытный, животный страх. Он был один. Совершенно один. В огромном, движущемся гробу. Он сделал шаг к проходу. Скрип пола под его ботинком прозвучал как выстрел в этой мёртвой тишине. Олег замер, прислушиваясь. Были слышны лишь нестерпимый ритм, пульсирующий в темноте, и протяжный, режущий слух скрежет, словно две пилы сцепились в смертельной схватке. И его собственное сбившееся дыхание, горячее, как пар, на холодном воздухе.

Ему нужно было найти кого-то. Хоть кого-то. Он пошёл вперёд, мимо пустых сидений. Каждое из них казалось живым, наблюдающим за ним, каждым своим изгибом, каждой тенью. Оставленные вещи – газета, оброненная кем-то книга, пустая бутылка воды, – всё это было свидетельством того, что ещё совсем недавно здесь были люди. Но куда они исчезли? Испарились? Это было невозможно.

Олег добрался до двери в следующий вагон. Она была приоткрыта. Он толкнул её. Скрип, громкий и протяжный, заставил его вздрогнуть. Он вошёл.

И этот вагон был поражен той же безжизненной чумой. Но что-то было не так. Что-то… пахло. Запах, который он почувствовал в своём вагоне, здесь был сильнее, гуще. Он наполнил лёгкие, обжёг носоглотку, вызвал тошноту. Сладковатый, приторный, как перезрелые фрукты, смешанный с запахом ржавого железа. Он сделал шаг. Затем ещё один. Он шёл по проходу, стараясь не смотреть на сиденья, не думать о том, что он здесь один. Он смотрел только вперёд, на следующую дверь.

И тут он увидел это.

В середине вагона, на полу, лежало что-то большое, тёмное. Сначала Олег подумал, что это просто какой-то чемодан. Но по мере того, как он подходил ближе, тёмное пятно обретало форму. И эта форма была… человеческой.

Олег застыл. Сердце, которое и так билось как загнанная лошадь, теперь, казалось, решило разорвать ему грудь. Он осторожно подошёл, не в силах оторвать взгляд от этой фигуры на полу. Он опустился на колени.

Это был человек. Мужчина. Но… нет. Не человек. Это был… труп.

И запах… это был запах крови. Сладковато-металлический, густой. Он бил в нос, заставлял кружиться голову. Олег едва не закричал. Он накрыл рот ладонью, чтобы не издать ни звука. Труп был… изуродован. Часть его одежды была изодрана в клочья, обнажая плоть, покрытую рваными ранами, которые будто высекли чем-то острым, а затем содрали. Кожа была бледной, почти прозрачной. Лицо… лицо было застывшим в гримасе ужаса, а глаза… глаза были открыты, но пустые, стеклянные, смотрящие в никуда. И из одной глазницы вытекала тонкая струйка чего-то чёрного, густого, похожего на мазут. Это было невероятно, невозможно. Как будто не человек, а что-то другое, нечеловеческое, умерло здесь, а его тело просто приняли за человеческое. Олег замер, не дыша, пытаясь осознать увиденное.

Внезапно, за его спиной, в соседнем вагоне, раздался звук.

Хруст. Затем – грохот. Как будто что-то тяжёлое упало на пол. Олег резко обернулся. Его сердце ухнуло в пятки. Он был не один. Кто-то был здесь. И этот кто-то, этот… кто-то… был там, в соседнем вагоне.

Паника, которая до этого момента была просто фоном, теперь накрыла его с головой, как цунами. Он вскочил на ноги. В голове не было ни одной здравой мысли. Он не думал о том, что это может быть просто кто-то из пассажиров, который также ищет остальных. Нет. После увиденного трупа, он знал. Это было нечто другое.

Олег бросился обратно в свой вагон. Ему нужно было спрятаться. Спрятаться и позвонить в полицию. Он забежал за дверь, закрыв её за собой, но замок не держал. Он не мог запереть её, но она хотя бы будет препятствием. Он огляделся. Куда? Под сиденье? В туалет? Там было слишком мало места. Он забежал в одно из купе, резко захлопнул дверь и прислонился к ней спиной, пытаясь отдышаться.

Его руки дрожали так, что он не мог достать телефон. Он, наконец, нащупал его в кармане куртки и вытащил. Экран засветился, ослепляя в темноте. Он дрожащими пальцами попытался набрать номер полиции, но… нет сигнала. Телефон, словно издёвка, показывал пустую шкалу. Никаких палочек, никаких надежд. Он пытался снова и снова, но результат был один и тот же. "Нет сети".

В этот момент в дверь купе что-то ударило.

Не просто стук. Это был глухой, сильный удар, от которого дверь задрожала. Олег замер. Он смотрел на дверь, вслушиваясь в звуки. За ней была тишина. Почти. Он мог слышать своё бешеное сердце. А потом… потом он услышал что-то ещё.

Скребущие звуки. Как будто длинные, острые когти царапали дерево, медленно, с наслаждением, оставляя глубокие борозды. Звук был настолько реальным, настолько физическим, что Олег чувствовал его на кончиках своих зубов. Скрежет усиливался, становился всё яростнее, а затем…

…тишина.

Наступила мёртвая тишина. Олег застыл, не дыша. Он смотрел на дверь, ожидая следующего удара, следующего скрежета. Но ничего не было. Он решил, что, может быть, оно ушло. Он медленно, осторожно отвёл спину от двери, прислушиваясь к каждому шороху.

И тут дверь распахнулась.

Не от удара, не от сильного толчка. Она просто распахнулась, как будто кто-то повернул ручку с той стороны, а затем отпустил.

Олег не успел даже вскрикнуть. Он увидел.

Это было нечто. Оно было огромным, возвышающимся над ним, заполняющим собой всё пространство дверного проёма. Высотой около двух метров, а может и больше. Его тело было покрыто чем-то вроде плотной, тёмной, почти чёрной кожи, которая казалась гладкой, но при этом была испещрена бугристыми наростами, похожими на окаменевшие бородавки. Конечности… они были длинными, тонкими, почти неестественными, с суставами, вывернутыми в обратную сторону. Вместо кистей – огромные, крючковатые когти, похожие на лезвия. Они были покрыты чем-то липким, чёрным, что испускало тот самый запах, который Олег почувствовал в соседнем вагоне. Запах мазута. И на кончиках когтей блестели капли, красные, как спелые вишни.

Но самым страшным было лицо. У него не было лица. Там, где должны были быть глаза, нос, рот, была просто гладкая, тёмная кожа. Но на месте рта была… трещина. Длинная, вертикальная щель, которая теперь медленно раскрывалась. И в ней, в этой щели, были зубы. Множество зубов. Они были неровными, острыми, похожими на осколки битого стекла, и они были покрыты всё той же чёрной, маслянистой слизью. Из этой щели вырвался звук. Не крик, не рык. Это было что-то среднее между скрипом металла и шёпотом. Звук, полный ненависти и древнего голода.

Олег не мог пошевелиться. Его ноги будто приросли к полу. Он смотрел на это существо, и его разум отказывался верить в увиденное. Это не могло быть правдой. Это был кошмар, плохой сон, который он сейчас же должен был прекратить, проснувшись в своей постели.

Но это не был сон. Существо медленно, словно нехотя, шагнуло внутрь купе. Его когти скребанули по полу, оставляя глубокие борозды на линолеуме. Оно склонило свою «голову» набок, как будто прислушиваясь к биению его сердца. Олег не мог этого вынести. Он закричал. Крик был хриплым, жалким, и он тут же утонул в грохоте поезда, который теперь, казалось, специально усилился, чтобы заглушить его.

Существо подняло одну из своих лап, медленно, с каким-то зловещим изяществом. Когти блеснули в тусклом свете. Оно не двигалось быстро, оно не спешило. Оно будто наслаждалось этим моментом, этим ожиданием, этим ужасом, который он источал. Оно приблизило свою «руку» к лицу Олега. Он чувствовал леденящий холод, исходящий от неё, и этот ужасный запах. Он зажмурился, в ожидании конца.

И конец пришёл.

Олег почувствовал, как что-то острое и холодное пронзает его тело, разрывая кожу, мышцы, ткани. Боль была невыносимой, жгучей, она охватила всё его тело, и мир перед его глазами взорвался тысячами огней. Он не чувствовал первого удара. Он чувствовал их все. Один за другим. Словно десятки лезвий, которые безжалостно рвали и кромсали его.

Он упал. Его тело сжалось в комок, а боль не прекращалась. Он чувствовал, как его жизнь утекает, как тепло покидает его. Его дыхание стало хриплым, отрывистым, и он пытался вдохнуть воздух, но в лёгкие попадало что-то липкое и горячее.

Последнее, что он видел, было это существо. Оно склонилось над ним, и его «рот» был раскрыт в полную ширину, а изнутри шёл тусклый, пульсирующий свет. Оно было похоже на бездну, на портал в пустоту. И Олег, с его последним, жалким выдохом, почувствовал, как эта бездна поглощает его.

Последний удар. Последний скрежет. И затем – невыносимая, всепоглощающая тишина, в которой он услышал, как его душа покидает тело.

Тело Олега упало на пол, как старая тряпичная кукла. Из него медленно вытекала тёмная, густая жидкость, смешанная с кровью. Существо, закончив свою трапезу, медленно, нехотя поднялось и, издавая тихий, скрипучий звук, повернулось.

Оно пошло дальше. В следующий вагон. В туннеле. В ночь.

А поезд поехал. Внезапно. По рельсам, ведущим в никуда. Или же они всё-таки куда-то ведут?

Глава 1

Монотонный перестук колес, словно невидимый метроном, отмерял течение времени. Он не ускорял его и не замедлял, просто делал осязаемым. Каждый толчок, каждый скрип вагонной сцепки, каждый шорох за окном – всё это было частью единой симфонии, которая уносила поезд, а вместе с ним и его пассажиров, в неведомую даль. Это был не просто поезд, а целый мир, движущийся по стальным артериям страны, в котором незнакомцы на несколько суток становились соседями, а их личные истории – частью общей мозаики.

Вагон №7, плацкартный, пропахший варёными яйцами и дорожной пылью, был обителью Андрея уже вторые сутки. Он сидел на нижней полке, подложив под спину старую, потрёпанную подушку, и смотрел в окно. Мимо проносились бесконечные леса, тонущие в тумане, маленькие станции с обшарпанными зданиями и одинокие фонари, мерцающие в вечерней дымке. Он не замечал, как лес сменяется полями, а поля – болотами. Для него это было лишь фоном, декорациями к внутреннему спектаклю, который разыгрывался в его голове.

Андрею было двадцать восемь лет. В его внешности не было ничего примечательного, что могло бы привлечь внимание случайного наблюдателя. Средний рост, русые волосы, вечно падающие на лоб, карие глаза, в которых сейчас отражалось что-то смутное, неопределённое, как и его собственная жизнь. Он был программистом, но сейчас отпуск, вынужденный и долгий, заставил его покинуть привычный мир кодов и алгоритмов. Недавние события, о которых он предпочитал не думать, оставили в его душе глубокий и кровоточащий след. Сейчас он просто бежал, не зная, куда и зачем. Билет был куплен почти наугад, до конечной станции, название которой он даже не запомнил. Он просто хотел, чтобы эта дорога никогда не заканчивалась.

Напротив него, на верхней полке, мирно дремал пожилой мужчина с газетой на груди. За столиком сидела молодая мать с маленьким, плачущим ребёнком, пытаясь успокоить его. Запах варёной курицы, доносящийся откуда-то с дальнего конца вагона, смешивался с ароматом крепкого, недавно заваренного чая. Это был обычный, рядовой вагон, полный обычных, рядовых людей, и Андрей был рад этой анонимности. Здесь его никто не знал, никто не задавал вопросов, никто не лез в душу. Он был просто тенью, частью общего движения.

Его взгляд снова вернулся к окну. В сумерках за стеклом появился силуэт какого-то старого здания, похожего на заброшенный завод. Его мрачные, щербатые стены отражали последний отблеск уходящего дня. Завод, как и сам Андрей, казался забытым и покинутым. Мысль об этом, смутная и меланхоличная, пронзила его. Он вдруг почувствовал себя похожим на это здание – опустевшим, некогда полным жизни, а теперь одиноко стоящим на краю дороги.

Внезапно, его размышления прервал громкий звук. Дверь в купе распахнулась, и на пороге появился новый пассажир. Это был Илья. Он был полной противоположностью Андрея. Высокий, широкоплечий, с короткой стрижкой и открытым, дружелюбным лицом. На нём была светлая рубашка и тёмные джинсы. В руках он держал объёмный, походный рюкзак, который, казалось, был тяжелее его самого. На его лице играла лёгкая, слегка усталая улыбка. Он оглядел купе, и его взгляд остановился на Андрее.

– Здравствуй, сосед, – сказал он, его голос был глубоким и приятным, – это, кажется, моё место?

Илья указал на верхнюю полку, что находилась над местом Андрея. Андрей кивнул, не говоря ни слова. Он не был готов к общению, к новому человеку в своём замкнутом мире. Но Илья, кажется, не заметил его нежелания разговаривать. Он с лёгкостью закинул рюкзак на полку и начал доставать оттуда какие-то вещи. В рюкзаке, казалось, было всё, что нужно для долгого путешествия: потрёпанная книга в мягкой обложке, термос, упаковка с печеньем, и даже небольшая гитара в плотном чехле.

– Извини, если я тебя разбудил, – сказал Илья, обращаясь к Андрею, – я только что сел, немного задержался в городе. Долго едешь?

Андрей поднял глаза. Илья сидел на своей полке, свесив ноги, и смотрел на него с искренним интересом. Андрей нехотя ответил:

– Вторые сутки.

– Ого! Долгий путь! – воскликнул Илья. – Я только до Москвы, а потом на север. По делам. А ты?

Андрей не хотел отвечать, но что-то в открытости и простоте Ильи заставило его заговорить.

– Просто еду, – сказал он, и сам удивился тому, как это прозвучало.

Илья, кажется, понял. В его глазах мелькнуло что-то похожее на сочувствие, но он тут же перевёл тему.

– Понятно. Дорога – она такая, – он улыбнулся, – иногда просто хочется куда-то уехать, чтобы разобраться в себе. Или просто забыть обо всем.

Эти слова попали точно в цель. Андрей почувствовал себя разоблачённым, но не испытал злости. Наоборот, какое-то смутное чувство облегчения на мгновение пронзило его. Илья, кажется, не был одним из тех, кто лезет в душу с навязчивыми вопросами. Он просто понимал.

– У меня есть термос с чаем, – продолжил Илья, – хочешь? Только я не знаю, какой он, с лимоном или с мятой. Надеюсь, с мятой, я не очень люблю лимон.

Андрей кивнул. Он вдруг почувствовал себя голодным и уставшим, и чашка горячего чая казалась ему сейчас самым желанным на свете. Илья спустился со своей полки, достал из рюкзака термос и две стальные кружки. Он налил чай, и вагон наполнился свежим, бодрящим ароматом мяты.

– У меня ещё печенье есть, – сказал Илья, протягивая ему кружку, – Юбилейное. Классика жанра, куда без него?

Андрей принял кружку и откусил печенье. Горячий чай обжигал губы, а печенье таяло во рту. Это было просто, но как-то невероятно душевно. Это был первый раз за последние несколько дней, когда он не просто что-то ел, а наслаждался этим.

– Меня Илья зовут, – сказал Илья, протягивая ему руку.

– Андрей, – ответил Андрей, пожав его руку. Рука Ильи была крепкой и тёплой.

Так состоялось их знакомство. В тишине плацкартного вагона, под мерный стук колёс, под запах мяты и варёной курицы, два человека, такие разные и такие похожие в своей жизненной усталости, встретились. И эта встреча, казалось, была неслучайной. Она была предопределена, как и весь этот путь, который они теперь должны были пройти вместе, хотя бы на некоторое время.

Их разговор был неспешным, полным пауз и невысказанных мыслей. Они говорили о мелочах, о погоде, о том, как странно ехать в поезде, когда за окном меняется не только пейзаж, но и целые климатические зоны. Илья оказался интересным собеседником. Он рассказывал о своей работе – он был геологом, и его поездки были частью его профессии. Он рассказывал о суровых красотах севера, о людях, живущих там, и о том, как там тихо, как будто мир замирает. Андрей, слушая его, чувствовал, как напряжение, которое он носил в себе последние несколько недель, медленно отступает.