Перкуссия

Глава 1

Очередная тяжелая ночь. Соломон вновь поднялся с кровати, взял сигарету и подошел к распахнутому настежь окну. За ним, как и прежде, ничего стоящего не происходило, всего-то небольшие стычки вечно бунтующих представителей «голоса сердца» и сдерживающих их «санитаров», но как же это было невыносимо. Они ненавидели друг друга настолько, что казалось, принадлежали к разным культурам, вероисповеданиям или даже расам, но на деле большинство из них были выходцами из обычных, очень близких, а порой и единокровных семей. Сам он не относился ни к одной из этих сект, его работой было пассивное наблюдение за бунтующими, а также посильный контроль с анализом происходящего. Когда пару лет назад все началось, ему, как и всем вокруг, казалось, что перед ними очередной сбежавший из лаборатории вирус, который со временем купируют, придумают вакцину, и жизнь вновь вернется в свое прежнее русло, однако все повернулось совершенно иначе. Мир, в котором они оказались, неожиданно стал враждебным, и по большей части не из-за зараженных, а по собственной воле, просто не справившись с новыми обстоятельствами. Люди перестали понимать друг друга, и произошло это настолько быстро, что никто уже не помнил, что стало причиной конфликта. Из-за развития технологий все редкие голоса разума буквально утонули в потоке лжи, пропаганды, агрессивности тех, для кого свое мнение было важнее правды, и всеобщей глупости. На земле царил хаос, и казалось, сделать с этим уже ничего нельзя. Отныне черное объявлялось белым, а белое – черным.

С момента начала эпидемии с ним самим тоже произошло очень болезненное событие. Его мать, которая всегда была очень доброй и никогда раньше ничем, кроме сериалов и любовных романов, не интересовалась, вдруг начала превращаться в агрессивное и абсолютно неуправляемое существо. Изменения не были внезапными, скорее постепенными, однако они произошли, и вскоре ее пришлось изолировать. Диагноз был неутешительным – она заражена. Сам Соломон много времени думал о том, как это могло случиться, даже проводил расследования, но загадка новой эпидемии как раз и заключалась в том, что никто не понимал, откуда эта болезнь взялась и как начинается. Даже ученые в один голос твердили, что активация вируса очень нестандартная, и для исследований понадобятся годы. Однако время шло, но решения не находилось, и спустя еще время надежда на него почти угасла.

Сама болезнь протекала также крайне странно: после заражения многие люди чувствовали странную ломоту в теле и конечностях, затем шла стадия повышенного раздражения, за ней – кровотечения из ушей и носа, а следом наступал период небольшой ремиссии, ну и в конце – полный уход в болезнь, который сопровождался невероятным всплеском агрессии по отношению к другим людям. При этом все зараженные продолжали сохранять свои прежние когнитивные способности, вплоть до понимания того, что никого убивать нельзя, однако все равно бросались на здоровых, мотивируя свои действия тем, что они – демоны, и их нужно уничтожать, потому как это – чистое зло. В своих действиях они не гнушались ничем, вплоть до убийств младенцев самыми шокирующими способами. Соломон помнил, как он в составе своего подразделения еще в самом начале был направлен на расследование одного из самых жестоких нападений, и как ему пришлось смотреть на распоротые животы беременных женщин, зажаренных в духовках детей и отрезанные головы. Однако при всем этом почти все, кто был пойман, были свято уверены, что это не они нападают, а на них нападают, что это не они агрессоры, а те, кто сейчас их держит в плену – самые настоящие исчадия ада, и им нет места в «небесном царстве». Любые доводы разума в этих случаях не срабатывали, ответ всегда был один: вы все должны сдохнуть, а если не согласны, то это как раз и подтверждает, что вы – самые настоящие демоны. Можно было бы сказать, что это какое-то общее помешательство, но по мере разрастания эпидемии стало понятно, что это целенаправленное воздействие вируса, и именно оно и действует настолько разрушающе.

Проанализировав все происходящее, правительства почти всех стран создали специализированные лагеря-лечебницы для зараженных, а позже и целые санитарные зоны, что безусловно не решало проблему, но позволяло вернуть временное спокойствие в жизнь обычных граждан. Отныне памятки о том, как распознать зараженного, висели на каждом столбе и почти ежедневно раздавались при любом удобном случае, что в свою очередь стало новой проблемой, потому как люди со специфическими, но вполне обычными заболеваниями внезапно начали подвергаться изъятию из своих семей и насильственному перемещению в те самые специализированные зоны под общим названием «санитарные парки», где зараженные их тут же убивали. Такие безответственные действия правоохранительных органов вызвали новую волну социального недовольства, что в свою очередь позволило выйти на сцену новому мощному движению под названием «голоса сердца». Его адепты были уверены, что зараженные – действительно жертвы и что их обязательно нужно спасать и всячески оберегать, что они пострадали от действий властей и теперь нуждаются в защите. Любой, кто говорил иначе, объявлялся этим движением «мертвыми душами», и никакие доводы в ответ не работали. Наравне с этим движением выросло ответное, под названием «санитары», которое всеми силами старалось противостоять алогичности происходящего, но, как и следовало ожидать, было намного малочисленнее и оттого часто проигрывало.

Вспомнив и обдумав все это в очередной раз, Соломон наконец закурил. Он никак не мог понять, что и где он мог упустить. Как так получилось, что он проиграл даже в собственной семье? В какой момент это настолько поглотило их, и почему стало настолько неразрешимым? Всем этим вопросам не было конца, и они мучили каждую новую ночь, однако он все равно не переставал себе их задавать и продолжал анализировать происходящее. Ему все время казалось, что выход на поверхности, и разгадка совсем рядом, однако как бы он ни старался, найти хотя бы временное решение никак не получалось. Постоянно мучающие тяжелые мысли в очередной раз прервала дочь Лика.

– Пап? Опять не спишь? Рано еще.

– Милая, ложись, у тебя завтра экзамен, – не поворачиваясь, ответил он.

– Я-то помню. А вот ты помнишь, что у тебя через три часа наверняка очередное совещание в твоем «любимом министерстве суперправоохранительных дел», – последнее было произнесено с явной издевкой.

– Я справлюсь. Оставь меня, пожалуйста. И хватит заходить ко мне без стука.

– Для этого попробуй хотя бы не курить на всю квартиру, я, между прочим, тоже в ней живу! И ты, насколько я помню, обещал бросить!

После этих слов послышался громкий хлопок двери и недовольные удаляющиеся шаги.

– Так я вроде в своей комнате курю, и окна настежь открыты, – устало возразил он вполголоса. – Хотя ты права, обещал бросить.

Нелегко было в таком признаваться, но она всегда была права. Это касалось почти всех сфер их маленькой общей жизни, вроде его бесконечной, по большей части заставляющей вечно отсутствовать работы, ее постоянного желания кормить его правильной едой и витаминами, пожеланиями вроде нового ремонта и постоянным контролем того, сколько сигарет он выкурил. С ней сложно было спорить, и он, немного позлившись, и сам каждый раз понимал, что она хочет сделать лучше, а он, как старый дурак, вечно воюет с обстоятельствами и с нею заодно.

Еще немного подумав и вновь обругав себя за то, что ведет себя неправильно, Соломон начал собираться на работу.