Трасса Р-22

Прохладный осенний воздух обдувал лицо, мешая слезам катиться по щекам. Свежий поток врывался в салон автомобиля настолько дерзко, что шумело в ушах и было трудно дышать. Несмотря на то, что от изнуряющей летней жары давно остались лишь воспоминания, передние боковые стёкла прятались за уплотнителями в толще металлической двери. Свет фар изредка выхватывал из ночного пейзажа светящиеся глаза испуганных лисиц. Они торопливо перебегали дорогу и скрывались в тёмных зарослях, опасаясь встречи с гудящей, слепящей и летящей навстречу металлической коробкой белого цвета. Машина бесстрашно разрезала черноту ночи плотным светом фар и стремительно поглощала безлюдное пространство трассы Р-22.

До Москвы было ещё далеко, и следовало поднажать, чтобы воспользоваться преимуществом ночных часов с незначительным дорожным трафиком. Картинка перед глазами периодически расплывалась, превращаясь в бессмысленную чёрно-белую мозаику с бликами от редких огней на обочине. В такие моменты следовало бы сбросить скорость, чтобы случайно не вылететь с трассы. Однако стрелка простого, но очень функционального спидометра упорно стремилась лечь на правый бок. Программа навигации тревожными сигналами информировала о действующем на данном участке ограничении скорости и приближении камер слежения. Только особого значения это уже не имело. Да и что могли значить штрафы в тот момент, когда собственная жизнь перестала быть ценностью?

Жуткая давящая боль в груди время от времени приводила в чувство, не давая окончательно расклеиться. Неестественная слабость поселилась в измученном теле, словно оно было не из плоти и крови, а из нежного шёлка, развевающегося на ветру. Уже несколько часов в горле стоял ком, всё сильнее давивший изнутри и мешавший нормально дышать. Голова давно грозила взорваться от дикой боли, по сравнению с которой все прошлые мигрени казались лёгким дискомфортом. Во рту совсем пересохло, и горячие обветренные губы пытались ловить влажный ночной воздух, чтобы хоть немного унять жажду. Внезапно стало ясно, что желудок в своих тщетных попытках заполучить, хоть немного, еды уже давно посылает в мозг сигналы бедствия. Живот свело так, что пришлось какое-то время придерживать руль левой рукой и массировать под ложечкой правой. Острый спазм нехотя прошёл, но твёрдо обещал скоро вернуться, если немного пищи не появится на горизонте в ближайшие несколько часов.

Алиса тревожно искала глазами спасительную заправку, придорожный отель или просто круглосуточный магазин, где можно купить немного воды и что-то съедобное. Ничего похожего в поле зрения не наблюдалось и оставалось лишь ехать дальше и ждать. В машине еды по традиции не водилось, и даже крошки от печенья были тщательно вычищены из карманов всех сидений после недавней мойки. Из жидкостей имелись лишь омывайка с лимонным запахом, антифриз болотного цвета и моторное масло. Ничем из этого небогатого ассортимента Алиса, разумеется, не соблазнилась. Особенно её злила жидкость для стеклоомывателя, которая дразнила своим приятным запахом из воздуховодов после того, как была совершена роковая ошибка – попытка очистить стёкла. Несколько капель даже залетели в салон через открытые передние окна и оказались на губах. В глаза, к счастью, ничего не попало, но от вкуса этой, с позволения сказать жидкости, к горлу сразу подкатил сильнейший приступ тошноты. Лишь усилием воли удалось с ней справиться, чтобы продолжить экстремальное ночное путешествие.

Внезапно к едва слышному, ровному и успокаивающему дорожному шуму в салоне автомобиля добавились явно тревожные звуки. Стали отчётливо слышны посторонние шумы и перебои в работе двигателя, которых раньше никогда не было. Автомобиль начал стремительно терять плавность хода несмотря на то, что педаль газа практически замерла под онемевшей ногой Алисы. Она старалась не делать резких движений, но никогда прежде не подводивший «Солярис» всё равно стал ощутимо дёргаться. На той бешеной скорости, с которой машина неслась по трассе, это было по-настоящему жутко. Затем обороты двигателя резко упали до нуля, и через несколько секунд он заглох прямо на ходу. Инерции хватило почти на двести метров, после чего автомобиль замер на абсолютно пустой трассе. Алиса обречённо выдохнула и откинулась на спинку кресла. Обхватив свои дрожащие плечи руками, она закрыла глаза. Предательская слеза медленно покатилась по щеке, оставляя после себя холодный след.