В таинственном парке
Летнее лазурное небо щедро одаривало землю теплом. В это ясное, свежее утро оно было таким нежным и привольным – точно дыхание счастливого сердца, наполненного блаженством.
Над бескрайними просторами изредка проплывали одинокие странницы – белые пушинки облаков. Робко огибая лучезарную обитель солнца, они не смели взглянуть на его ласковый лик, тая от одного лишь жаркого дыхания.
Земля жадно впитывала раскалённое золото, роняемое на лету озорным ветром. Деревья, травы и цветы хватали его дуновения с такой ненасытностью, будто норовили растащить всё разом по бескрайнему полю.
Но воздушный проказник, играючи и легко, ускользал от любого прикосновения. Лишь макушки лип он бесцеремонно трепал, а когда те, рассердившись, осыпали его цветочной пылью, только сильнее раззадоривался, радуясь новому аромату. Берёзам он без стеснения дёргал за длинные косы и потешался, глядя, как эти лукавые белоногие девицы, ропща, поправляли растрёпанные пряди, но упрямо продолжали притворяться скорбящими. Травам же он насмешливо шептал: «Скосят вас скоро!» – и, прикинувшись косой, заставлял их смиренно полечь.
Бабочек по дороге гонял, мух задевал, мелким пташкам перья в полёте взъерошивал. Даже чужеземным деревьям не было покоя – в туи швырнул пожухлой листвой акации, хилую пальму по макушке стукнул, а кипарисам он насмешливо кричал:
«И не таких я видывал! Да и кто вы вообще? А ну, марш на кладбище, сторожа могильные!» – и улетал прочь к рыжим, наливным апельсинам, а кипарисы угрюмо качались ему вслед.
Подлетев к пруду, ветер едва коснулся зеркальной глади и, успевая по пути дёрнуть лебедей за крылья, кубарем рухнул в цветочные клумбы. От густого аромата на миг замер, обмяк, охмелел, было совсем сник. Но ненадолго. Протрезвевшись, снова встряхнулся, поднял пыльный вихрь, закрутил его и запустил в деревья, а потом умчался невесть куда, растеряв в полёте все собранные запахи.
Наступил полдень. Тепло томной негой разлилось по неподвижному воздуху. Разнородные благоухания застыли в пространстве – душистые ароматы цветов опустились к земле, а над ними, едва уловимо, витал лёгкий аромат цветущей липы. Но вдруг резвый посланник Эола подхватил её сладкий, нежный, волнующий запах и разнёс высоко в воздухе.
Листья на деревьях беспомощно поникли под палящим солнцем. Его жгучие лучи, словно хмельной напиток, высасывали из них все соки, иссушая до хруста. Лишь апельсины, кипарисы да хилые пальмы ещё успевали жадно поглощать зной, но в тот день они стояли совсем вялые, будто вот-вот засохнут и опадут.