Последняя улыбка

Оскал черепа был таков, что казалось, будто лежащий на полу скелет смеётся. Да, наверное, весело ему было помереть здесь множество веков назад, вот так – без еды и воды, в полном одиночестве среди мрака и отчаяния!

Каттер поставил фонарь на один из выступов каменной кладки, которыми изобиловали здешние коридоры, и всмотрелся в распростёртую на полу фигуру. Привет тебе, далёкий предшественник, а может быть (кто знает?) даже предок.

Далёкие предки Каттера были отсюда, из этих древних мест. По крайней мере, так гласила семейная легенда. Однако сам он не был похож на здешних жителей, ни на тех, которые проживали по берегам Великой реки сейчас, ни на тех, что были раньше. Ещё бы! Пращуры покинули эти места пару тысячелетий тому назад, чтобы примкнуть к новой строящейся цивилизации, и навсегда оставить старую, отжившую, умирающую.

Ну, и правильно сделали! Вон что случилось с потомками тех, кто остался. Без обид – люди отсталые во всех отношениях. Дикие, грязные, застрявшие в какой-то древности. Но не в благородной мудрой древности, а в замшелой, невежественной, тупой и бессмысленной. Жалкие вырожденцы некогда великого и могучего народа, возвышавшегося над всеми окружающими, как матёрый сохатый возвышается над баранами.

Теперь же древняя цивилизация стала достоянием песка… Её достижения обратились в прах, легенды и предания забылись или стали сказками, изначальный смысл которых давно потерялся. Но кое-что всё же осталось, и это кое-что было древнее самой древней цивилизации из тех, что оставили после себя следы на Земле.

Этой ценностью, до сих пор сохраняющейся в гробницах правителей и сановников, в тайных сокровищницах разрушенных дворцов, в тайниках храмов, было, золото! Сколько его собрали великие и мудрые, царствовавшие в течение многих тысячелетий! Сколько уже извлечено этих богатств, а сколько ещё скрыто под толщей земли, песка и нагромождениями каменных кладок!..

Скелет лежал, как это часто можно видеть, свернувшись калачиком, в позе зародыша. При этом голова его почему-то была откинута назад, а лицо обращено в пол оборота вверх. Нижняя челюсть отпала под действием собственной тяжести, когда связки и сухожилия потеряли прочность и стали хрупкими. Это и создавало впечатление, что древний костяк улыбается или даже смеётся.

Из одежды на нём была лишь одна набедренная повязка, похожая сейчас на тонкую и хрупкую серую корку, покрывающую бёдра. За неё был заткнут бронзовый кинжальчик, которым, по мнению Каттера можно было только в зубах ковыряться. Такой стоил двести баксов на аукционе, и то если удастся доказать его подлинность. При этом экспертная оценка по минимуму стоила как раз двести баксов. Прибыль, соответственно – ноль, так что не стоит отягощать этим хламом свои карманы. Брать надо только то, что принесёт настоящее богатство, а это, несомненно, здесь есть!

Сведёнными судорогой руками, скелет прижимал к груди мешок. Каттер улыбнулся. Вот вечная вещь! У него с собой был точно такой же – купил у местного торговца за два медных гроша. Мимо таких «богатств», валяйся они на дороге, сам прошёл бы, не утруждаясь согнуть спину, чтобы подобрать эту мелочь. А, между прочим, неплохое изделие – искусно выделанная баранья кожа, аккуратная прошивка суровой нитью и всё вручную. Завязки в виде ремешков с узелками на концах, из которых торчат кокетливые кисточки. Если бы такая вещица продавалась там, где он живёт, она стоила бы дорого. Эксклюзив, креатив и так далее. Трудно сказать, во что бы оценил этот мешок торговец сувенирами, но тот, кто продал её Каттеру здесь, мог бы прожить на эти деньги год или два, не вылезая из чайханы и не беспокоясь о хлебе насущном.

Древний брат-близнец его мешка тоже имел завязки с кисточками, только пытаться развязать их, было бесполезно – всё настолько высохло, что ломалось и рассыпалось от любого прикосновения. Сам мешок напоминал плод граната, который на пару месяцев забыли на жарком солнышке. Он обтянул собой, хранившиеся в нём вещи и сейчас имел вид угловатый и бесформенный. Наверное, кожа, из которой он был сделан, дубилась особым способом, потому и осталась цела до сих пор, в то время как плоть его хозяина обратилась в пыль.

Одно движение и мешок у нового владельца. При этом руки прежнего оторвались и рассыпались по полу сухими ветками. Прости, друг! Но такова уж участь грабителя древних могил, который не смог найти выход. Каттер и сам мог оказаться в подобной ситуации, но у него на такой случай имелась своя «нить Ариадны», а этот вот бедняга умер здесь задолго до того, как Ариадна придумала фокус со своей нитью. А мешочек-то тяжёленький! Хорошее предчувствие!..

Как известно, чтобы разломить высохший гранат, лучше всего взять топор. Этот мешок не обладал такой прочностью. Стоило Каттеру чуть-чуть нажать, как он распался на две половины, издав лёгкий хруст надломленной вафли…

Прошло, наверное, с минуту, прежде чем Каттер обнаружил, что не дышит! Тогда он судорожно вдохнул застоявшийся безжизненный воздух подземелья, пару раз кашлянул и помассировал стучащее, как после быстрого бега сердце.

По сути, дальше можно было не ходить. Он мог вернуться к выходу, скрытому скалой, за которой его ждал джип, накрытый серой мешковиной, чтобы издали был похожим на небольшой бархан. Того, что лежало в мешке, ему могло хватить не на одну, а на три жизни! Безбедной жизни, где можно не вылезать из дорогих ресторанов, а не из какой-то там чайханы. Здесь было фунтов пять золота, но дело было не в золоте, точнее, не только в нём.

Изделия, обнаруженные в мешке, были странными. Трудно определить их назначение – то ли навигационные приборы, то ли хирургические инструменты, то ли чёрт его знает что такое? Вот, например: какие-то щипцы – не щипцы, ножницы – не ножницы, вроде как половинки соединённые осью, но явно не способные ничего ухватить и ничего отрезать. При этом на концах этих «ножниц» зачем-то устроены две коробочки с крышками на пружинках-защёлках. Другая столь же непонятная хрень представляла собой спираль с нанизанными на неё цилиндрами. Цилиндры были снабжены с торцов зубчиками, наподобие шестерёнок. Остальная поверхность их была покрыта иероглифами, на которые Каттер не обратил внимание, так как здесь они встречались на каждом шагу, а читать он их всё равно не умел.

Но дело опять, же таки было не в иероглифах, зубчиках или странной форме найденных изделий, а в том, что они были сплошь усеяны самоцветами! Каттер знал в этом толк. Самоцветы были самых разных видов, от кроваво-красных рубинов до светлых топазов чистейшей воды. Странно хаотичные по подбору цветов, но тщательно подобранные по форме и размерам. Отшлифованы, согласно старой традиции – по природным граням, без потери каратов ради симметрии. Навскидку этот набор камушков стоит дороже, чем пять или десять таких вот мешков, до отказа набитых золотом!

Любопытно, где этот парень их взял? Каттер знал о пагубности жадности. Добыча запросто может убить, если отдаться этому глупому чувству. Он с детства помнил байку о чрезмерно жадном взломщике. Тот, вскрыв где-то удачно сейф, обнаружил там огромное количество пачек крупных банкнот. Радостно сложив всё в мешок, он вдруг понял, что поднять его не в силах, и едва может сдвинуть свою добычу с места. Так его и поймали – бедняга оказался не в состоянии расстаться даже с частью награбленного. Он так и тащил волоком ношу, вдвое тяжелее его самого!

Вес, того, что досталось Каттеру сейчас, был ему по силам, а ценность трофеев огромна. Так стоит ли углубляться в здешний лабиринт, если всё равно унести больше он не сможет? Или сможет, но надорвёт себе пупок. Но с другой стороны, поиски только начались, «нить Ариадны» работает безупречно, он не устал, запас воды и пищи у него с собой на неделю, в то время, как пробыть в лабиринте он предполагал до вечера, не больше. Кроме того, Каттер не таков, как этот древний грабитель могил. Он умён, силён, тренирован, у него с собой куча всякого оборудования и разных приспособлений. Его одежду и обувь не прокусит никакой скорпион и даже пустынная змея, а если на пути встанет враг пострашнее (конкуренты, например), то мощный пистолет с глушителем сделает дело.

Так что, он вполне может позволить себе остаться и поискать место, откуда этот неудачник набрал такие сокровища. Нет, он не собирается перегружаться, но надо же узнать, стоит ли возвращаться сюда ещё раз? Глупо будет узнать, даже живя в достатке, что кто-то пришёл вслед за тобой и вытащил отсюда такое, что сделало его сказочно богатым, а твой трофей, это всего лишь крохи того, что можно было получить.

И тогда Каттер сделал то, что не смог объяснить себе впоследствии – перегрузил сокровища из старого мешка в новый и повесил его себе на плечо. Зачем надо было нагружаться сейчас, когда гораздо проще забрать всё на обратном пути? Ведь ничего не стоило пометить это место радиомаячком, одним из тех, что составляли его «нить Ариадны», но почему-то он до этого не додумался. В голову не пришло! И теперь искатель сокровищ нёс драгоценные трофеи не наружу, а внутрь древнего захоронения.

.................................................................

А было всё вот как! На первый взгляд эта гробница ничем не отличалась от тех, что доводилось ему видеть раньше. Прямой и очень красивый, весь в росписях, проход вёл к богато устроенной погребальной камере, которая, конечно же, была ложной. Там даже оставили немного золота для не слишком умных грабителей. Настоящая погребальная камера, набитая солнечным металлом в самых разных изделиях, должна находиться за лабиринтом, вход в который, конечно скрыт, и это, как правило, головоломка не хуже чем шифр на банковском сейфе.

Ну, положим такие загадки не проблема. Каттер знал, что вход этот не мог быть маленьким. По нему ведь надо было пройти людям тащившим саркофаг и ещё массу всяких предметов. Это значило, что вход, скорее всего, расположен где-то за стеной в одной из неглубоких ниш, которые шли одна за другой по всему периметру камеры.

Век назад такой же искатель сокровищ стал бы простукивать эти стены геологическим молотком и прослушивать с помощью медицинского фонендоскопа. Каттер располагал средством получше. Ультразвуковой сканер показал на наличие пустоты за каменной «ширмой» в четвёртой нише слева. На всякий случай Каттер прощупал прибором все остальные ниши, но в них за толстым слоем каменной кладки был только скальный грунт, значит вход в лабиринт действительно в четвёртой нише.

Теперь следовало найти то, что способно открыть эту дверь. Ясно, что это не какое-нибудь кольцо для факела, торчащее из стены рядом с нишей, которое надо повернуть. Такие приспособления бывают только в примитивных видеоиграх. Здесь должно быть что-то пооригинальнее. Что же касается кольца, то выглядит оно соблазнительно, но скорее всего, открывает не дверь, а крышку колодца с кольями на дне, расположенного вот тут же, под ногами.

Он не стал проверять верность этого предположения, а ещё раз обошёл камеру, вглядываясь в каждый угол и в каждый выступ. Где же это? Может быть, в шестигранных плитах пола? В таких случаях недостаточно просто наступить на какую-то одну плиту, наступать на них надо либо в определённом порядке, либо встать одновременно на две, три или больше, в разных углах камеры.

Последний вариант был бы нежелателен. Во-первых, он не знал на какие плиты надо становиться, а, во-вторых, Каттер привык работать один. Привлекать к делу кого-то ещё, означало излишний риск. Напарник мог проболтаться или начать сорить деньгами после удачного исхода дела, либо захотеть забрать всё себе. Именно эти соображения, а не необходимость делёжки заставляли его всегда выступать соло.

Но пресловутые нажимные плиты были лишь предположением. Возможно, запорный механизм приводился в движение чем-то другим. Строители таких головоломок создавали свои творения, используя минимум металлических деталей, и в особенности избегая пружин, которые первыми выходят из строя с течением времени. Это крайне затрудняло конструирование портативных замковых устройств. Изделия, созданные из камня, должны были быть громоздкими, притёртыми с особой тщательностью, и при этом они не могли передавать свою кинетическую энергию на большое расстояние, ведь тогда пришлось бы приводить в движение плиты и балки огромной тяжести, а это требовало чрезмерных усилий. Всё это означало, что рычаг или что-то в этом роде, не стоит искать с другой стороны камеры. Он должен быть где-то рядом с потайной дверью, невидимый, но легкодоступный.

Кольцо для факела он всё-таки подёргал, встав предварительно подальше от порога предполагаемой двери. Никакого эффекта. Даже люк, ведущий в колодец, не открылся. Видимо его здесь и не было. Тогда что же?

Каттер попробовал все выступы и выемки, все плиты пола рядом с нишей, прощупал то, что должно было служить двери рамой, но результата не было. Уставший авантюрист прислонился спиной к колонне напротив и задумался.

Что делать? Рвать дверь динамитом? Самое последнее дело! Так можно обрушить свод, или повредить его настолько, что он потом рухнет сам, когда сунешься сюда после взрыва.

Можно попробовать выдавить дверь домкратом. У него есть неплохой домкрат в багажнике джипа. Но во что его упереть? Например, в основание этой колонны. Нет, домкрат до неё не достанет. Но вот если между колонной и дверью положить ещё что-нибудь… Сиденье от каменной скамьи, например.

И тут Каттер что-то почувствовал. Врядли это было физическое ощущение, скорее что-то на уровне предчувствия. Он отлепился от колонны и внимательно оглядел её.

Что он ожидал увидеть? Понятное дело, что на колонне не было ни рычагов, ни клавиш, только одни иероглифы. И на более широком основании тоже были иероглифы. Каттер не умел их читать (а надо бы научиться!), но и он был способен найти соответствие между верхними и нижними картинками.

Например, на этой грани колонны, через равное количество значков, повторялось изображение ибиса, а на смежной – сокола. Рядом в такой же последовательности был выбит символ жизни – «анк». А вот на основании под «анками» красовался лотос, под соколами снова «анк», а под ибисами сокол. Каттер сделал шаг влево и нашёл грань с лотосами, под которой был изображён корабль. И тут до него дошло.

Колонна могла поворачиваться вокруг своей оси! Каттер немедленно ухватился за неё обеими руками и повернул с заметным усилием и скрипом, поставив лотос над лотосом, «анк» над «анком», сокола над соколом, а ибиса над ибисом… И тут внутри колонны как будто упало что-то длинное большое и тяжёлое. Позади громко щёлкнуло и заскрежетало!..

Конечно, он рисковал. Вместо открывшейся двери под ним могла разверзнуться бездна или опуститься на голову часть потолка. Такие штуки не были здесь редкостью. Но ничего не произошло, и, обернувшись, Каттер увидел то, чего добивался – приоткрытую дверь в той самой нише!

Дальше было просто – лабиринт, радиомаячки его «Нити Ариадны» и через полсотни поворотов улыбающийся скелет на полу…

..........................................................................

Каттер шёл и размышлял, что здесь не так? Ну, например, слишком высокий потолок для лабиринта. В других подобных местах потолок был до того низок, что голову приходилось держать ниже плеч. Это заставило кое-кого из учёных сделать поспешное предположение о том, что лабиринты эти были предназначены для людей очень маленького роста. Как бы ни так! Вон скелеты в раскопках – мужчин ниже, чем метр восемьдесят здесь не было, а двухметровый рост был обычным явлением.

Тот, кто строил лабиринты с низким потолком, заботился не об удобстве посетителей, а как раз наоборот! Человек, расхаживающий в неестественной позе, быстрее устанет, будет лишён возможности как следует оглядеться. Он сделается, невнимателен, станет чаще попадаться в ловушки. Ему станет всё неудобно – факел приходится держать горизонтально, при этом он слепит глаза и норовит обжечь руку, заплечный мешок душит лямками, норовит скатиться с выгнутой колесом спины, мешает идти. Такому человеку хочется опуститься на четвереньки, но так далеко не уйдёшь. Бедняга выпрямляется, стукается затылком о потолок и двигается дальше подавленный, сбитый с толку, расстроенный и испуганный тем, что может отсюда не выйти.

А всё потому что лабиринты эти созданы не для того, чтобы по ним ходили, а для того чтобы отвадить желающих поживиться богатствами знатных покойников. Но здесь с этим было не так. Потолок в лабиринте оказался не просто высок, а даже слишком высок для таких мест – Каттер не мог достать его рукой, даже встав на цыпочки. А вот проходы между каменными стенами, наоборот, оказались узкими, едва протиснуться. Как же они здесь саркофаг тащили? Или никто не тащил по этим запутанным щелям саркофаг, а лабиринт не ведёт к подлинной погребальной камере?

Неприятный холодок пробежал по спине искателя сокровищ. Если это путь не к погребальной камере, то куда же? Нет, он вовсе не жаждал встречи с древними мумиями. Видал он их – неприятное зрелище. И зачем только люди проделывали такое над телами усопших? Говорят, что ради сохранения, но что сохранилось? Сухое чучело, вот что! Неужели им самим неясна была бессмысленность всего этого? Ведь если в загробный мир отправляется душа, то тело всё равно остаётся в этом мире, и рано или поздно оно обратится здесь в прах, как ты его ни бальзамируй. Ну, не через сто и даже не через пятьсот, а через пять – десять тысяч лет оно всё-таки станет пылью, и что? Душе на том свете от этого станет легче или тяжелее? Бред! Ей там ни холодно, ни жарко от того, что стало с телом.

Так что он по древним жмурикам совсем не соскучился. Но вот идти неведомо куда, это само по себе гораздо хуже, чем в камеру с саркофагами. В таком случае можно нарваться на неприятности совершенно неожиданного толка, а в местном понятии это означало смертельную опасность.

Вперёд толкало только одно – откуда-то ведь тот грабитель могил вытащил свои сокровища! Значит, это место оказалось для него доступным и безопасным, раз он вышел оттуда живым. Помер-то он на обратной дороге, вот только непонятно почему. Может, заблудился и не дотянул совсем немного до выхода, а может дело в какой-то болезни.

В любом случае там, где прошёл этот примитив, такой человек, как Каттер пройдёт обязательно! Пройдёт и вернётся, и принесёт с собой сокровища, чтобы стать богатым…

Скрежет камня по камню за спиной заставил его резко обернуться и схватиться за пистолет. Чепуха, здесь нет, и не может быть врагов опаснее скорпиона! Просто стены лабиринта меняют своё положение… Что?!!

Вот теперь было от чего волосам встать дыбом под шлемом! Даже в самых фантастических историях о таких местах, как это, не было ни слова сказано про изменяющийся самопроизвольно лабиринт. А как же «Нить Ариадны»?

Каттер выхватил поисковый навигатор, взглянул на монитор и с облегчением перевёл дух – «Нить» работала. Как бы ни менялись местами стены, как бы ни поворачивались громоздкие плиты, крохотные маячки будут подавать сигналы до тех пор, пока он не найдёт каждый из них, чтобы отправить в ячейку специального пенала, который является зарядным устройством для этих малышей. Их у него осталось ещё около тридцати, значит, двадцать он уже расставил. Когда будет поставлен последний, удалиться от него можно будет не более чем на триста метров, но скорее всего этого не понадобится. Он либо найдёт сокровищницу, либо повернёт назад.