Там, где шепчут тени
Глава 1. Возвращение
Дорога в Белоцерковский была такой же ухабистой, как и десять лет назад. Автобус подпрыгивал на колдобинах, заставляя Анну крепче вцепляться в сиденье. За окном мелькали знакомые пейзажи: бесконечные поля, редкие перелески, покосившиеся деревянные заборы. Все то же. Как будто время здесь остановилось.
Она приехала.
Автобус резко затормозил на площади перед полуразрушенным ДК с облезлой табличкой «Белоцерковский. Основан в 1892 году». Анна схватила рюкзак и вышла, ощущая на себе тяжелые взгляды редких прохожих. Они узнали ее. Конечно, узнали. В такой дыре все помнят всех, особенно тех, кто уехал и не спешил возвращаться.
– Анна Соколова? – хриплый голос заставил ее обернуться.
Из тени автобусной остановки вышел пожилой мужчина в выцветшей телогрейке. Дед Кузьма, местный сторож. В его глазах мелькнуло что-то между удивлением и неодобрением.
– Да, это я.
– Бабушкин дом опять твой, значит? – Он крякнул, плюнул под ноги. – Ну, смотри… Там давно никто не жил.
– Я знаю.
Он что-то пробормотал себе под нос и махнул рукой в сторону улицы, ведущей к лесу.
– Иди, если решила. Только на закате не шляйся.
– Почему?
Дед Кузьма нахмурился, словно она спросила что-то само собой разумеющееся.
– Кукомои поют.
Он развернулся и заковылял прочь, оставив Анну с неприятным холодком под лопатками.
Бабушкин дом стоял на окраине, в пяти минутах ходьбы от леса. Когда-то он казался ей огромным, теперь же выглядел жалким: облупившаяся краска, покосившееся крыльцо, заросший бурьяном двор. Анна толкнула калитку – скрип был таким же, как в детстве.
Ключ, который прислал нотариус, с трудом повернулся в замке. Внутри пахло пылью, сыростью и чем-то еще – горьковатым, как полынь. Она бросила рюкзак на пол и огляделась.
Все осталось на своих местах.
Старый буфет с треснувшим стеклом. Выцветшие занавески. Фотографии на стене, где она, маленькая, стоит между дедом и бабушкой. А рядом… пустое место. Там была еще одна фотография. Кто-то ее снял.
Анна подошла к окну. За ним темнел лес.
Первая ночь в старом доме выдалась беспокойной. Ветер шевелил ветки деревьев за окном, скрипели половицы, и ей чудилось, что кто-то ходит по двору. Анна ворочалась, пытаясь заглушить тревогу.
А потом она услышала.
Пение.
Не птичье – слишком мелодичное, слишком… осознанное. Оно лилось откуда-то из темноты, заставляя волосы на руках встать дыбом. Анна замерла, прислушиваясь.
Звук приближался.
Она вскочила с кровати и подбежала к окну. Во дворе никого. Но пение не прекращалось – теперь оно казалось совсем близко, прямо под окном.
Сердце колотилось так, что вот-вот выпрыгнет из груди. Анна схватила фонарик и выбежала на крыльцо.
– Кто здесь?!
Тишина.
Только ветер шелестит листьями, да где-то вдалеке кричит сова.
А потом – шорох.
Черная тень метнулась у забора.
Лохмотья.
Пустое лицо.
И снова это пение – теперь уже пронзительное, почти человеческое.
Анна отшатнулась, споткнулась о ступеньку и упала. Когда она подняла голову, во дворе никого не было.
Но на земле, у самых ступенек, лежал клочок черной ткани.
Гнилой.
Теплой.
Как будто только что сорванный с чего-то живого.
Утром пришел Максим.
Он стоял на пороге, высокий, угрюмый, с тенью невысказанных слов в глазах.
– Слышал, ты вернулась.
Анна скрестила руки на груди.
– И что, пришел поприветствовать?
– Пришел предупредить. – Его голос был жестким. – Уезжай, Аня. Пока не стало поздно.
– Почему?
– Потому что кукомои уже знают, что ты здесь.
Он посмотрел на клочок черной ткани, который она неосознанно сжимала в руке, и его лицо стало каменным.
– И теперь они придут за тобой.
Глава 2. Птичье предупреждение
После ухода Максима Анна еще долго стояла на крыльце, сжимая в руке тот самый клочок ткани. Он был шершавым, будто пропитанным сажей, но при этом странно теплым – как будто только что сорван с живого тела. Она бросила его в печь и подожгла, наблюдая, как черные волокна скручиваются в огне, издавая сладковато-гнилостный запах.
Весь день она провела за уборкой, пытаясь отвлечься от ночного видения. Разбирала бабушкины вещи, вытирала пыль с рамок, выметала паутину из углов. Но мысли возвращались к одному: Почему Максим сказал «они придут за тобой»? Он знал что-то. И явно не собирался делиться.
К вечеру в доме стало хоть немного жить можно. Анна разогрела привезенные консервы, но есть не хотелось – комок в горле не исчезал. Вместо этого она достала бутылку дешевого вина, оставшуюся с дороги, и налила себе полстакана.
"Кукомои поют".
Дед Кузьма сказал это так, будто предупреждал о дожде или грозе. Обыденно. Как о чем-то, с чем тут все свыклись.
Она допила вино и потянулась за телефоном. Может, поискать в интернете? Но сигнал в Белоцерковском всегда был хуже некуда. После пяти минут безуспешных попыток Анна плюнула и вышла на крыльцо подышать.
Воздух пахнет прелой листвой и дымком – где-то топят печь. Над лесом уже сгущаются сумерки.
И тут она услышала.
Сначала тихо, едва различимо. Потом ближе.
Пение.
Не такое, как прошлой ночью – не зловещее, а… печальное. Мелодия, в которой не было слов, но была боль.
Анна замерла, вслушиваясь. Звук шел со стороны леса.
Не ходи туда, – шептал внутренний голос.
Но ноги сами понесли ее вперед.
Она прошла через огород, мимо покосившегося сарая, к старой тропе, которая вела в чащу. Здесь когда-то бегала в детстве.
Пение стало громче.
Сердце колотилось так, что казалось, его слышно на расстоянии.
Анна сделала еще шаг – и замерла.
Между деревьев, в десяти метрах от нее, стояла фигура.
Высокая, худая, закутанная в черные лохмотья, которые колыхались, будто сами по себе. Лица не было – только темная пустота под капюшоном.
И оно пело.
Горло Анны сжалось. Она не могла пошевелиться, не могла закричать.
Существо повернуло голову (если это можно было назвать головой) в ее сторону.
Пение оборвалось.
Тишина.
Потом – резкий, пронзительный звук, похожий на птичий крик, но в тысячу раз страшнее.
Анна отпрянула, споткнулась о корень и упала на спину.
Когда она подняла глаза, существо исчезло.
Но на земле, там, где оно стояло, лежала вещь.
Маленькая, блестящая.
Анна подползла ближе, дрожащими руками подняла.
Детская заколка.
Розовая.
Та самая, которую десять лет назад носила ее младшая сестра Лиза перед тем, как исчезнуть.
Она не помнила, как добежала до дома. Заперла дверь на все замки, задвинула тяжелый шкаф. Только утром, когда первые лучи солнца пробились сквозь занавески, Анна осмелилась разжать кулак и снова посмотреть на заколку.
Она была настоящей. Не миражом.
Значит, и оно было настоящим.
Анна глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь в руках.
Что, черт возьми, происходит?
В голове крутились обрывки воспоминаний: дед, который пропал. Бабушка, которая потом умерла. И Лиза… Маленькая Лиза, которая однажды вечером вышла во двор и не вернулась.
Все говорили, что она утонула в реке.
Но тело так и не нашли.
Анна схватила телефон – на этот раз интернет поймал. Она набрала в поиске:
"Кукомои легенды Белоцерковский"
Первая же ссылка вела на статью какого-то этнографического журнала. Автор – Алексей Гордеев.
"В фольклоре севера России кукомои описываются как стражи границы между мирами. Их пение – не угроза, а предупреждение…"
Анна быстро сохранила статью и продолжила читать, когда в дверь постучали.
Не как Максим – резко и властно. А вежливо, почти неуверенно.
Она подошла к окну, отодвинула занавеску.
На пороге стоял незнакомый мужчина лет тридцати, в очках и походной куртке. В одной руке – блокнот, в другой – старая карта.
Он заметил ее взгляд и улыбнулся.
– Анна Соколова? Меня зовут Алексей Гордеев. Я исследователь. Кажется, нам есть о чем поговорить.
За его спиной, вдали, между деревьев, мелькнуло что-то черное.
Будто лоскут тени.
Но когда Анна присмотрелась, там уже никого не было.
Глава 3. Ученый и лесник
Алексей Гордеев оказался тем самым автором статьи про кукомой. Он сидел за кухонным столом в бабушкином доме, вертел в руках ту самую розовую заколку и смотрел на Анну с таким жадным интересом, что ей становилось неловко.
– Вы понимаете, что это значит? – Он постучал пальцем по заколке. – Материальное доказательство связи между исчезновениями и кукомоями.
– Я понимаю, что кто-то мог просто подбросить эту вещь.
– В такую-то глушь? – Алексей фыркнул. – Да кто здесь вообще знал про вашу сестру?
Анна сжала губы. Он был прав. После исчезновения Лизы родители увезли ее в город, стараясь никогда не вспоминать о Белоцерковском. Местные же предпочитали делать вид, что ничего не случилось.
– Ладно, допустим, кукомои существуют. – Она перевела разговор. – Почему они забрали моего деда? И при чем тут Лиза?
Алексей задумался, потом полез в рюкзак и достал потрепанную тетрадь.
– Я собирал местные легенды. Ваш дед… он не просто пропал. Он искал кукомой.
– Что?
– По рассказам стариков, он ходил в лес с какими-то старыми записями, что-то искал. Говорил, что «они знают правду».
Анна почувствовала, как по спине побежали мурашки.
– Какую правду?
– Думаю, про вашу сестру.
Он открыл тетрадь на странице с пометкой «Соколов». Там были выписки из каких-то архивов, обрывки разговоров с местными.
– Ваш дед верил, что Лиза не утонула. Что ее забрали.
– Забрали? Кто?
Алексей посмотрел на нее поверх очков.
– Те, кто стоит за кукомоями.
В этот момент за окном хрустнула ветка.
Они оба замолчали. Анна встала, подошла к окну – во дворе никого. Но на земле, прямо под окном, лежал клочок той самой черной ткани.
– Они следят, – прошептала она.
Алексей подошел сзади, заглянул через плечо.
– Интересно… Они обычно не подходят так близко к домам.
– А как обычно?
– Поют издалека. Предупреждают.
– О чем?
– О том, что скоро кто-то исчезнет.
Анна резко обернулась к нему.
– То есть сейчас…
– Кто-то в деревне в опасности. Да.
Она хотела спросить, как он все это знает, но в дверь громко постучали.
Три резких удара.
Анна и Алексей переглянулись.
– Вы ждали кого-то? – прошептала она.
Он покачал головой.
Стук повторился – теперь уже громче.
Анна глубоко вдохнула и подошла к двери.
– Кто там?
– Открой.
Голос Максима. Твердый, злой.
Анна отодвинула засов.
На пороге стоял Максим, в руках – ружье. Его глаза сузились, когда он увидел Алексея.
– Ты, – прошипел он.
Алексей поднял руки в жесте примирения.
– Мы просто разговаривали.
– Знаю, о чем вы говорили. – Максим шагнул внутрь, хлопнул дверью. – И знаю, чем это кончится.
Анна встала между ними.
– Хватит. Объясни, что происходит.
Максим посмотрел на нее, потом на Алексея, потом снова на нее.
– Твой ученый друг не сказал тебе главного.
– А именно?
– Что те, кто лезет к кукомоям, всегда исчезают. Как твой дед.
Алексей попытался возразить, но Максим перебил:
– Сегодня ночью пропал мальчишка. Семен, сын плотника.
Анна похолодела.
– Кукомои?
– Нашли его шапку. И следы. – Максим мотнул головой в сторону леса. – Они уже здесь.
Алексей вдруг оживился.
– Следы? Можно посмотреть?
Максим смерил его презрительным взглядом.
– Ты что, совсем?
– Если это действительно они, это шанс понять…
– Понять? – Максим резко шагнул к нему. – Они забрали ребенка!
Алексей не отступил.
– И если мы не разберемся, что это и зачем, они заберут еще кого-то.
Тишина повисла в воздухе.
Анна понимала, что оба правы по-своему. Максим хотел защитить деревню. Алексей – докопаться до правды.
И где-то между этими двумя правдами была она.
И пропавшая Лиза.
И дед, который, возможно, знал слишком много.
– Хорошо, – сказала она. – Покажите мне эти следы.
Максим нахмурился.
– Это не игра, Аня.
– Я знаю.
Он посмотрел на нее долгим взглядом, потом резко кивнул.
– Тогда пошли. Пока темнота не спустилась.
Алексей уже хватался за рюкзак с оборудованием.
Анна взяла куртку.
Она чувствовала – сегодня ночью они найдут что-то важное.
Или это что-то найдет их.
Глава 4. Следы во тьме
Тропа к месту, где нашли шапку мальчишки, вела через старый ельник. Ветви сплетались так плотно, что даже днем здесь царил полумрак. Анна шла посередине – Максим впереди, уверенно прокладывая путь, Алексей позади, то и дело спотыкаясь о корни.
– Здесь, – резко остановился Максим.
Поляна. На мху валялась детская шапка-ушанка с вытертым рисунком медвежонка. В трех шагах от нее – вмятины в траве, будто кто-то тяжелый волочил по земле мешок.
Алексей сразу полез в рюкзак за фонариком с ультрафиолетом.
– Вы что, вообще не смотрите криминальные сериалы? – проворчал Максим, когда луч высветил на траве бледные пятна.
– Это не кровь, – Алексей провел пальцем по травинке, поднес к носу. – Слюна. Или что-то похожее.
Анна подняла шапку. Ткань была холодной и… липкой. Как будто пропитанной сладковатым сиропом. Она морщилась, переворачивала головной убор в руках – и вдруг почувствовала под подкладкой что-то твердое.
– Здесь что-то есть.
Максим выхватил у нее шапку, порвал подкладку. На землю упал маленький черный камешек, обернутый в клочок бересты.
– Что за…
Алексей поднял находку, осторожно развернул.
– Охренеть.
На бересте были выцарапаны кривые буквы:
"ОНИ ЗАБИРАЮТ ГЛУПЫХ"
Тишина. Даже ветер стих.
– Это почерк моего деда, – прошептала Анна. Она узнала эти угловатые буквы – такими он подписывал ей открытки на день рождения.
Максим выругался сквозь зубы:
– Значит, старик действительно что-то знал.
– Больше чем "что-то", – Алексей вдруг побледнел. Он повернул бересту – на обратной стороне был нацарапан странный символ: круг с тремя крючковатыми линиями внутри. – Это охранительный знак. Такие использовали старообрядцы против нечистой силы.
Анна почувствовала, как по спине побежали мурашки.
– Вы хотите сказать, дед пытался… защитить мальчишку?
– Не успел, – Максим мрачно пинал камень. – Как обычно.
Алексей вдруг резко поднял голову:
– Вы слышите?
Тишина. Потом – едва уловимое шуршание в кустах.
Максим мгновенно взвел курок ружья.
– Сзади.
Анна обернулась.
Между деревьев мелькнуло что-то черное. Не тень – плотное, материальное. Лоскут ткани?
– Кукомоя? – она едва узнала свой голос.
В ответ раздался звук, от которого кровь застыла в жилах – нечто среднее между птичьим щебетом и человеческим смешком.
Алексей судорожно схватил Анну за руку:
– Бежим. Сейчас.
Максим не двигался, прицеливаясь в темноту:
– Идите. Я прикрою.
– Ты с ума сошел! – Анна рванулась к нему, но Алексей удержал.
– Он прав. Бежим к деревне, поднимаем людей.
Еще один звук – ближе. Теперь это было похоже на плач ребенка.
Максим выстрелил.
Грохот выстрела оглушил Анну. В ушах зазвенело. Она увидела, как между деревьев метнулась тень – не убегая, а… кружась. Как будто пуля ее не задела.
– Бегите же, черт возьми! – зарычал Максим, перезаряжая ружье.
Алексей тащил Анну за собой. Она спотыкалась, цеплялась за ветки, но бежала, не оглядываясь – только бы не видеть ЭТО снова.
Когда они вырвались на опушку, Анна рискнула обернуться.
Максим стоял спиной к ним, ружье наготове.
А за его спиной, между деревьев, качались десятки черных лоскутов – будто целый хор кукомой готовился к пению.
В деревне уже поднялась тревога. На улицы высыпали люди с фонарями, кто-то звонил в колокол на старой часовне.
– Где Максим? – закричала рыжая женщина в цветастом халате – мать пропавшего мальчишки.
Анна не нашлась что ответить.
Алексей выступил вперед:
– Он… он задержался. В лесу.
– Опять этот лес! – женщина схватилась за голову. – Я же говорила Сеньке не ходить туда!
Кто-то в толпе завопил:
– Это кукомои! Они снова забрали ребенка!
– Да что вы знаете! – внезапно раздался хриплый голос. Из толпы вышел дед Кузьма. – Не кукомои это.
Все замолчали.
– А кто? – спросила Анна.
Старик посмотрел на нее мутными глазами:
– То, что их зовет.
Алексей резко шагнул вперед:
– Что вы имеете в виду?
Но дед только покачал головой и заковылял прочь, бормоча под нос:
– Не нам с вами с такими силами тягаться…
Толпа загудела. Кто-то предлагал идти в лес с вилами, кто-то – звонить в райцентр за милицией.
Анна стояла как в тумане, сжимая в кармане кусок бересты с дедовым посланием.
"ОНИ ЗАБИРАЮТ ГЛУПЫХ"
Глупых. Или… доверчивых?
Она вдруг вспомнила, как Лиза в тот день смеялась, увидев во дворе "красивую птичку".
– Алексей, – Анна схватила ученого за рукав. – А если они не просто похищают? А если… заманивают?
Он посмотрел на нее, и в его глазах вспыхнуло понимание.
– Звуком. Пением.
– Да. И если мы узнаем, как это работает…
– Мы сможем найти мальчишку, – закончил Алексей.
Где-то на краю деревни завыла собака.
Анна посмотрела в сторону леса.
Где-то там был Максим.
И что-то еще.
Глава 5. Бабушкин сундук
Дом казался пустым и чужим без Максима. Анна металлась между окнами, то и дело задергивая занавески – ей повсюду чудились черные тени. Алексей разложил на кухонном столе свои записи, карты и странный прибор с антенной, похожий на радиоприемник.
– Это что? – Анна ткнула пальцем в железную коробку.
– Детектор электромагнитных полей. – Алексей покрутил регулятор. – Если кукомои – это энергетические сущности, прибор должен реагировать на их появление.
– А если нет?
– Тогда мы с тобой в жопе.
Анна фыркнула. Ученый оказался не таким занудой, как казалось сначала.
Она подошла к старому сундуку у печки – единственному месту в доме, которое еще не обыскала. Дубовые доски почернели от времени, железные уголки покрылись рыжими подтеками.
– Помоги.
Алексей оторвался от приборов, вместе они с трудом откинули тяжелую крышку. Запахло пылью, сухими травами и чем-то еще – сладковатым, как испорченный мед.
Внутри лежали:
– Старые тряпки. Книга. Какие-то… коренья? – Алексей потрогал сверток, завязанный бечевкой.
Анна вытащила толстую тетрадь в кожаном переплете. Страницы пожелтели, чернила выцвели, но почерк бабушки узнавался сразу – округлый, аккуратный.
– "Дневник Агафьи Соколовой, 1952—1998".
Она осторожно открыла первую страницу.
"Сегодня снова видела Их. Трое у старой сосны. Пели как птенцы, голоса тонкие-тонкие. Гришка говорит, чтобы не ходила, а как же? Кто еще будет кормить…"
Анна перевернула страницу.
"Сережа принес из леса черный камень. Говорит, нашел там, где Они сидят. Камень теплый, будто живой. Я спрятала в подпол, не надо нам такого в доме…"
– Камень? – Алексей придвинулся ближе. – Как тот, что был в шапке мальчишки?
Анна лихорадочно листала дальше. Записи обрывались на середине тетради. Последняя страница была вырвана, но на следующей остался отпечаток чернил.
Она поднесла страницу к лампе.
– Здесь… рисунок.
Алексей достал карандаш, начал аккуратно заштриховывать бумагу. Проступили контуры:
Тот же символ, что на бересте – круг с тремя крючковатыми линиями. Только теперь он был внутри другого рисунка – схематичного изображения леса с глубокой пещерой.