Инструкция по соседству

Глава 1: "Сосед обыкновенный, вид – невыносимый"

Регина

Суббота. Первое утро в новой квартире. Солнце пробивается сквозь еще не повешенные шторы, и в груди разливается такое счастье, что хочется обнять весь мир. Наконец-то – тишина! Никаких соседей за стенкой с их вечными скандалами, никаких топающих сверху детей, никого, кто включает музыку в два ночи.

Только я, кофе и планы на выходные.

Потягиваюсь, как кошка на солнце, и лениво поднимаюсь с матраса на полу. Коробки с вещами стоят аккуратными башенками – завтра разберу, а сегодня просто насладится покоем. В новой жизни будет порядок: утренний кофе на балконе, вечерние книги без звуков соседского телевизора, работа в тишине над новыми проектами…

Включаю кофемашину – единственную технику, которую распаковала вчера в первую очередь. Приоритеты у меня правильные.

И тут раздается звук, от которого волосы встают дыбом.

ВЖЖЖЖЖЖ!

Перфоратор. В восемь утра. В субботу.

Кофе выплескивается на пол, обжигая босые ноги. Я застываю с кружкой в руках, не веря своим ушам. Может, показалось? Может, это во дворе…

ВЖЖЖЖЖЖ! ВЖЖЖЖЖЖ!

Нет, определенно не во дворе. Звук идет из-за стены. Точнее, из квартиры напротив – я же видела вчера, как грузчики заносили мебель.

– Ты шутишь, – шепчу я пустой квартире.

Первый день. Первое утро. И уже этот… этот варвар решил устроить стройку века!

Ставлю кружку на подоконник и хватаю телефон. Быстро гуглю: «закон о тишине Москва выходные». Так и есть – до десяти утра запрещены любые шумные работы. А сейчас ровно восемь.

ВЖЖЖЖЖЖ!

Все, хватит. Я не из тех, кто будет терпеть и стучать соседям тапком в потолок. Если гражданин хороший не знает элементарных правил приличия, его нужно просветить.

Марширую к двери в домашней пижаме с принтом авокадо – подарок от Миланы с надписью «Extra guac, extra attitude». Сейчас как раз пригодится экстра-настрой.

Нажимаю на звонок напротив и жду, отбивая ритм босой ногой по кафелю. Звук перфоратора стихает.

Дверь открывается, и я вижу… Господи.

Высокий, широкоплечий, в дорогом домашнем халате, который стоит как моя месячная аренда. Темные волосы слегка растрепаны, серые глаза смотрят оценивающе, как будто я – досадная помеха в его планах. Красивый, надо признать. Жаль, что мудак.

– Вы ко мне? – голос низкий, спокойный, с легким удивлением.

– Конечно, к вам. А к кому еще? – я складываю руки на груди и смотрю ему в глаза. – Вы в курсе, что сейчас восемь утра субботы?

Он окидывает меня взглядом с ног до головы – пижама, растрепанные волосы, босые ноги в луже кофе – и что-то вроде усмешки мелькает в уголках губ.

– В курсе. А вы в курсе, что это мой законный выходной и моя квартира?

– И что, это дает вам право устраивать концерт перфоратором в восемь утра? – голос поднимается на октаву выше. – Есть такая штука – закон о тишине. Загуглите на досуге.

– Есть такая штука – план ремонта, – он прислоняется к дверному косяку, и я понимаю, что он намного выше меня. – Загуглите график работ управляющей компании.

Наглость зашкаливает. Стою перед этим… этим костюмом в халате, объясняю элементарные вещи, а он еще и подшучивает!

– Знаете что, гражданин хороший, – я делаю шаг вперед, и он немного отступает, – может, для начала познакомимся с соседями? Поинтересуемся, как у них дела, не мешаем ли мы им наслаждаться выходными?

– Арсений, – неожиданно представляется он. – А вас зовут?

– Регина. И очень приятно, но это не отменяет того факта, что вы нарушаете закон.

– Регина, – повторяет он мое имя так, будто пробует на вкус, – я делаю ремонт в своей квартире. Если вас что-то не устраивает, обратитесь в управляющую компанию.

– Серьезно? – я даже смеяться начинаю от возмущения. – То есть вы сейчас посылаете меня к управляющей компании?

– Не посылаю. Рекомендую цивилизованный способ решения конфликтов.

– Цивилизованный? – повторяю я, не веря ушам. – А не включать дрель в восемь утра в выходной – это что, варварство?

Он смотрит на меня еще несколько секунд, и в его глазах читается что-то вроде… интереса? Как будто я – загадка, которую нужно решить.

– У меня сегодня плотный график, – говорит он наконец. – Хочу закончить работы пораньше. Желаю вам продуктивного дня.

И закрывает дверь. Прямо перед моим носом.

Я стою в коридоре в пижаме с авокадо, смотрю на закрытую дверь и чувствую, как внутри закипает что-то горячее и яростное.

«Продуктивного дня»?

Ну хорошо, гражданин Арсений. Хорошо.

Продуктивный день у меня точно будет.

Возвращаюсь к себе, достаю телефон и набираю номер Миланы.

– Солнышко, ты не спишь? – отвечает подруга сонным голосом.

– Милан, мне нужен совет по соседской войне.

– О, интересно. Рассказывай.

– Сосед – мудак с перфоратором и манерами принца. Нужно что-то изысканное. Болезненное, но не криминальное.

– Ого, серьезные планы. Дай подумать… А он красивый?

– Причем тут это?

– Ну как же, если красивый, то война будет интереснее.

Я машинально поправляю волосы и хмурюсь.

– Милан, сосредоточься!

– Хорошо, хорошо. А что он любит? Порядок? Тишину?

– По всему видно – да.

– Тогда подари ему что-нибудь большое, зеленое и требующее постоянного ухода.

Я улыбаюсь первый раз за это утро.

– Милан, ты гений.

– Знаю. Подробности потом, а сейчас дай доспать.

Кладу трубку и открываю браузер. «Доставка растений Москва круглосуточно».

Ну что ж, гражданин Арсений. Посмотрим, кто кому испортит продуктивный день.

Глава 2: "Фактор хаоса"

Арсений

Суббота, семь утра. Беговая дорожка работает в привычном ритме – размеренно, монотонно, предсказуемо. Именно так, как мне нравится. Пульс держится на отметке сто сорок ударов в минуту, дыхание ровное, мысли структурированы.

За панорамными окнами Москва медленно просыпается. В такие моменты город кажется почти управляемым – четкие линии проспектов, упорядоченные потоки машин, все движется по понятным алгоритмам.

Еще полчаса кардио, душ, завтрак из овсянки с черникой – ровно сто двадцать граммов – и можно приступать к ремонту. План расписан по минутам: установка встроенных шкафов в гостиной займет четыре часа, если не возникнет непредвиденных обстоятельств.

А непредвиденные обстоятельства – это то, чего я не терплю больше всего.

Телефон вибрирует. Марк, как всегда, не может дождаться приличного времени для звонков.

– Арсений, доброе утро! – голос партнера излучает неуместную для семи утра бодрость. – Не разбудил?

– Нет. Что случилось?

– Ничего не случилось, просто хотел уточнить насчет встречи с мэром в понедельник. Соколов подтвердил участие, проект на сорок миллиардов его заинтересовал.

Сбавляю скорость дорожки. Сорок миллиардов – это не тот разговор, который ведут на бегу.

– Презентация готова?

– Почти. Но знаешь, что меня больше интересует? – в голосе Марка появляются знакомые нотки любопытства. – Ты вчера какой-то странный был. И сегодня голос… усталый.

– Соседи, – коротко отвечаю я, останавливая дорожку. – Вчера заехали.

– А, понятно. Шумят?

– Нет. Пока нет.

Хотя… что это было полчаса назад? Эта взъерошенная девушка в пижаме с какими-то зелеными плодами, которая явилась ко мне в восемь утра с претензиями. Регина. Странное имя, странная… энергия.

– Арсений? Ты там?

– Да, слушаю.

– Говорю, может, пригласишь на новоселье? Посмотрю на твое новое логово перфекциониста.

– Марк, у меня ремонт.

– Именно поэтому и хочу посмотреть. Уверен, даже стройка у тебя выглядит как операционная.

Кладу трубку и иду в душ. Марк прав – даже незавершенный ремонт в моей квартире больше похож на шоу-рум, чем на стройплощадку. Все материалы разложены по категориям, инструменты расставлены в строгом порядке, строительная пыль убирается каждый вечер.

Контроль. Порядок. Результат.

В половине восьмого начинаю работу. Перфоратор входит в стену с приятным сопротивлением – качественный бетон, все как заявлял застройщик. Еще одно подтверждение того, что правильный выбор всегда дает предсказуемый результат.

Ровно в восемь раздается звонок в дверь.

Выключаю инструмент, снимаю защитные очки. Кто может звонить в такое время? Консьерж предупреждает о посетителях, курьеры не работают так рано…

Открываю дверь и вижу ее. Соседку. Регину.

В пижаме. Босиком. С мокрыми пятнами на ткани и растрепанными каштановыми волосами. Зеленые глаза горят праведным гневом, руки сложены на груди, подбородок вызывающе поднят.

Она выглядит как воплощенный хаос.

– Вы ко мне? – спрашиваю я, быстро оценивая ситуацию.

Очевидно, ее разбудил перфоратор. Логично. Стены в новостройках тонкие, звукоизоляция оставляет желать лучшего. Но я начал работу строго в разрешенное время.

– Конечно, к вам. А к кому еще? – она делает шаг ближе, и я ловлю легкий запах кофе и какого-то цветочного шампуня. – Вы в курсе, что сейчас восемь утра субботы?

Интересно. Она не просто жалуется на шум – она апеллирует к правилам. Значит, не из категории истеричных соседок, которые кричат просто от эмоций.

– В курсе. А вы в курсе, что это мой законный выходной и моя квартира?

Смотрю на нее внимательнее. Высокие скулы, прямой нос, никакой косметики, но кожа светится изнутри. Пижама дорогая, хотя и домашняя. Осанка уверенная, несмотря на растрепанный вид. Не похожа на человека, который привык сдаваться.

– И что, это дает вам право устраивать концерт перфоратором в восемь утра? – голос поднимается, но контролируемо. – Есть такая штука – закон о тишине. Загуглите на досуге.

Улыбаюсь против воли. Дерзости ей не занимать.

– Есть такая штука – план ремонта. Загуглите график работ управляющей компании.

Она делает еще шаг вперед, и теперь я отчетливо вижу золотистые искорки в зеленых глазах. Невысокая, едва достает мне до плеча, но держится так, будто готова сражаться с драконом.

– Знаете что, гражданин хороший, – произносит она с иронией, от которой что-то щелкает внутри, – может, для начала познакомимся с соседями? Поинтересуемся, как у них дела, не мешаем ли мы им наслаждаться выходными?

«Гражданин хороший». Когда в последний раз меня так называли? И почему это звучит почти как ласковое ругательство?

– Арсений, – представляюсь я, неожиданно для самого себя.

– Регина. И очень приятно, но это не отменяет того факта, что вы нарушаете закон.

Она не отступает. Стоит передо мной в этой нелепой пижаме, мокрая, растрепанная, явно только что проснувшаяся, и читает мне лекцию о законах. Большинство людей в подобной ситуации извинились бы и ушли.

Но не она.

– Регина, – повторяю ее имя, и оно ложится на язык неожиданно легко, – я делаю ремонт в своей квартире. Если вас что-то не устраивает, обратитесь в управляющую компанию.

– Серьезно? То есть вы сейчас посылаете меня к управляющей компании?

Она даже смеется. От возмущения или от абсурдности ситуации – не могу понять.

– Не посылаю. Рекомендую цивилизованный способ решения конфликтов.

– Цивилизованный? А не включать дрель в восемь утра в выходной – это что, варварство?

Смотрю на нее еще несколько секунд. Интересный экземпляр. Совершенно не вписывается в мою систему координат, но при этом явно обладает собственной логикой.

Проблема в том, что я не понимаю эту логику. А то, чего я не понимаю, автоматически попадает в категорию «требует изучения».

– У меня сегодня плотный график, – говорю наконец. – Хочу закончить работы пораньше. Желаю вам продуктивного дня.

Закрываю дверь и остаюсь стоять в прихожей, прислушиваясь. Никаких звуков – ни шагов, ни возмущенных восклицаний. Либо она ушла, либо стоит за дверью в шоке.

Возвращаюсь к работе, но концентрация нарушена. Мысли упорно возвращаются к зеленым глазам и дерзкой улыбке.

Через полчаса выхожу на балкон проветриться. Взгляд невольно скользит на соседний балкон. Там стоят ящики с землей, какие-то горшки, садовые инструменты. Творческий беспорядок, который должен меня раздражать.

Но почему-то не раздражает.

В два часа дня звонит телефон. Незнакомый номер.

– Арсений Константинович? Это служба доставки растений. У нас для вас заказ – фикус Бенджамина, высота два метра. Подъедем через час, будете дома?

Я медленно опускаю трубку.

Фикус. Два метра. На мое имя.

Прохожу на балкон и смотрю направо. На соседском балконе мелькает знакомая фигура в джинсах и светлой футболке. Регина поливает цветы и напевает что-то под нос.

Поднимает голову, встречается со мной взглядом и улыбается. Очень довольно.

Закрываю глаза и считаю до десяти.

Похоже, у меня появился новый проект. Крайне раздражающий проект.

Глава 3: "Операция 'Фикус'"

Регина

Закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной, злость все еще кипит в груди. «Желаю вам продуктивного дня». Эта фраза крутится в голове, как назойливая мелодия из рекламы.

Иду на балкон, смотрю на рассыпанные по столу семена петунии. Сегодня планировала заняться рассадой, но теперь не могу сосредоточиться ни на чем. Высокомерный тип в дорогом халате испортил весь настрой.

Звук перфоратора возобновляется – размеренный, методичный, абсолютно безжалостный. Он там сверлит свои дырки с точностью швейцарских часов, а я хожу по квартире и мысленно прокручиваю наш разговор.

«Продуктивный день». Да я ему покажу продуктивность.

Беру телефон, открываю приложение садового центра «Эдем», которым пользуюсь для работы. Листаю каталог комнатных растений, и постепенно в груди разгорается теплое предвкушение.

Фикус Бенджамина. Высота – два метра. Требует ежедневного полива, опрыскивания, поворачивания к свету. В описании написано: «Требует постоянного внимания и заботы».

Постоянного внимания. Заботы.

Улыбаюсь первый раз за сегодняшнее утро.

Оформляю заказ быстро, как всегда делаю это для клиентов. Указываю адрес доставки, в графе «получатель» пишу: «Арсений, квартира 113», время доставки – через два часа. В поле «комментарий» печатаю: «Подарок от новой соседки. Для создания уютной атмосферы».

Сообщение на экране: «Заказ принят. Ожидаемое время доставки – 14:00».

Теперь остается только ждать и наблюдать.

Устраиваюсь на балконе с книгой, но читать не получается. В два часа звоню Милане, рассказываю о утреннем конфликте и о своем «подарке».

– Фикус? – хохочет подруга. – Рина, ты гений! Растение – это же постоянная ответственность.

– Именно. Мистер Контроль получит нечто, что требует ухода, внимания, гибкости.

В половине третьего слышу, как скрипит лифт. Быстро подхожу к двери и смотрю в глазок.

Два грузчика в фирменных футболках выходят из лифта. Старший, плотный мужчина лет сорока, командует процессом. Младший, высокий парень, тащит горшок размером с небольшую бочку.

– Фёдор Иванович, а вдруг он не захочет принимать? – спрашивает младший.

– Виталий, не умничай. Заказ оплачен, адрес правильный. Не наше дело выяснять семейные обстоятельства.

Звонят в звонок напротив. Один раз. Второй. Третий.

Дверь распахивается, и я вижу знакомую фигуру. Арсений стоит на пороге в джинсах и темной футболке, смотрит на гигантское растение и грузчиков с выражением человека, которому только что сообщили о начале войны.

– Вы ко мне? – спрашивает он тем же тоном, что и утром.

– Арсений? Квартира сто тринадцать? – уточняет старший грузчик.

– Да.

– Доставка от садового центра «Эдем». Фикус Бенджамина, высота два метра. Получайте.

Арсений смотрит на растение, потом на грузчиков, потом снова на растение. В его глазах читается что-то среднее между недоумением и восхищением.

– Я ничего не заказывал, – говорит он наконец.

– А вам и не нужно было заказывать, – отвечает Фёдор Иванович. – Это подарок. От новой соседки, тут в комментарии написано.

Арсений медленно поворачивает голову в сторону моей двери. Я быстро отступаю от глазка, но ощущение, что он знает о моем присутствии, не покидает.

– Заносить будете? – спрашивает младший грузчик.

Долгая пауза. Потом слышу:

– Заносите.

Глава 4: "Регламент добрососедства"

Арсений

Фикус стоит в центре гостиной и смотрит на меня. Если растения умеют смотреть, то этот точно смотрит. Два метра в высоту, раскидистая крона, листья глянцево поблескивают в послеобеденном свете. Красивое растение. Дорогое. И абсолютно неуместное в моем минималистичном интерьере.

Грузчики ушли полчаса назад, оставив после себя несколько комочков земли на паркете и стойкий запах грунта. Я уже трижды протер пол, но ощущение постороннего присутствия не уходит.

Подхожу ближе, изучаю прилагающуюся к горшку карточку: «Фикус Бенджамина. Требует регулярного полива, опрыскивания листьев, поворачивания к свету. Не переносит сквозняков и частых перестановок». Внизу мелким шрифтом: «Подарок от новой соседки. Для создания уютной атмосферы».

Уютной атмосферы.

Я обхожу растение по кругу, как полководец, изучающий вражеские позиции. Стратегия очевидна – создать максимум неудобств при минимуме формальных нарушений. Растение нельзя просто выбросить, это негуманно. Нельзя оставить умирать, это жестоко. Но и держать в квартире, которая спланирована до последнего сантиметра, тоже проблематично.

Элегантный ход, признаю.

Достаю телефон, фотографирую фикус с разных ракурсов. Затем открываю поисковик и вбиваю: «фикус бенджамина уход подробная инструкция». Если я что-то делаю, то делаю правильно. Даже если это касается нежелательного подарка от дерзкой соседки.

Читаю статьи, делаю заметки. Полив два раза в неделю, опрыскивание ежедневно, поворот на четверть оборота каждую неделю для равномерного освещения. Температура воздуха не ниже восемнадцати градусов, влажность не менее сорока процентов.

Открываю приложение «Умный дом» и проверяю показатели микроклимата. Влажность тридцать два процента. Маловато. Придется покупать увлажнитель.

Телефон вибрирует. Марк.

– Как дела с ремонтом? – спрашивает он без предисловий.

– Неплохо. Шкафы установлены, осталось закрепить полки.

– А что это за шум был утром? Звучал как стройка века.

– Перфоратор. Обычная работа.

– И соседи не жаловались?

Я смотрю на фикус и усмехаюсь.

– Жаловались.

– Ого. И что сказали?

– Много интересного. А потом прислали подарок.

– Подарок? – в голосе Марка появляется заинтересованность. – Какой подарок?

– Растение. Двухметровый фикус.

Молчание. Потом взрыв смеха.

– Ты шутишь! Соседи подарили тебе растение? Тебе? Человеку, который до сих пор не может завести даже кактус?

– Не соседи. Соседка. И это не подарок, это сообщение.

– Какое сообщение?

Подхожу к окну, смотрю на соседний балкон. Там по-прежнему царит творческий беспорядок – горшки, ящики с рассадой, садовые инструменты. Но беспорядок продуманный, у каждой вещи есть свое место и назначение.

– Сообщение о том, что война объявлена.

– Война? – Марк хохочет еще громче. – Арсений, ты слышишь себя? Какая война? Это же просто соседские отношения!

– Марк, ты меня знаешь. Я не преувеличиваю.

– Знаю. Именно поэтому и смеюсь. Твоя жизнь наконец-то стала интересной! Расскажи про соседку. Как выглядит?

Мысленно прокручиваю утреннюю встречу. Растрепанные каштановые волосы, зеленые глаза с золотистыми искорками, пижама с какими-то фруктами. Высокие скулы, прямой нос, никакой косметики, но кожа светится изнутри. Уверенная осанка, дерзкая улыбка, полное отсутствие пиетета перед моим статусом или возрастом.

– Обычно. Ничего особенного.

– Ага, конечно. Обычные соседки не объявляют войну Арсению Сабурову. Как ее зовут?

– Регина.

– Красивое имя. И что она делает?

– Не знаю. Ландшафтный дизайн, судя по балкону.

– Творческая личность! – голос Марка становится еще более довольным. – Арсений, это же отлично. Тебе нужно больше общаться с людьми, не связанными с бизнесом.

– Мне не нужно больше общаться. Мне нужно решить проблему.

– А может, не стоит решать? Может, стоит просто… принять?

– Марк, ты меня знаешь. Я не принимаю хаос.

– А может, пора начать? Кстати, о хаосе – встреча с мэром перенесена на вторник. У Соколова срочное совещание в правительстве.

– Понял. Документы готовы?

– Почти. Остались детали по экологической экспертизе. Ты же понимаешь, сорок миллиардов – серьезные деньги, все должно быть безупречно.

– Конечно. Пришли мне файлы, посмотрю.

– Арсений, – голос Марка становится серьезнее, – а может, просто поговорить с ней? По-человечески? Выяснить, что ее не устраивает, найти компромисс?

– Я пытался говорить. Она требует соблюдения закона о тишине.

– И что в этом плохого?

– Ничего. Если не считать того, что я начал работы в разрешенное время.

– Тогда в чем проблема?

Смотрю на фикус и понимаю, что не могу объяснить Марку, в чем проблема. Проблема не в нарушении законов или правил приличия. Проблема в том, что эта женщина – Регина – не вписывается ни в одну из моих категорий. Она не истеричка, не скандалистка, не соседка, которая хочет внимания.

Она играет. И играет хорошо.

– Пришли документы, – повторяю я. – Посмотрю вечером.

– Хорошо. И Арсений? Не усложняй с соседкой. Иногда самое простое решение – лучшее.

Кладу трубку и снова смотрю на растение. Марк прав, конечно. Можно просто поговорить, выяснить претензии, найти компромисс. Цивилизованные люди так и поступают.

Но почему-то мне не хочется идти простым путем.

Подхожу к рабочему столу, открываю ноутбук. Если Регина хочет играть, то играть будем по правилам. По моим правилам.

Создаю новый документ и начинаю печатать: «РЕГЛАМЕНТ ДОБРОСОСЕДСКИХ ОТНОШЕНИЙ».

Пальцы летают по клавишам. Двадцать лет работы с документами дают о себе знать – я расписываю время шумных работ, правила использования лифта, порядок размещения личных вещей в местах общего пользования. Через час у меня готов восьмистраничный документ, регламентирующий все аспекты соседских отношений.

Все железно, все по закону. И в самом конце добавляю пункт о подарках – получатель имеет право на возмещение расходов по содержанию, если подарок требует дополнительных затрат.

Усмехаюсь и сохраняю документ. Регина хочет элегантности? Получит элегантность.

Распечатываю регламент на фирменном бланке компании, вкладываю в папку с прозрачным файлом. Выглядит солидно, как договор на миллионы долларов.

Беру с собой ключи и направляюсь к двери. Пора нанести ответный визит.

В коридоре тихо, только слышно, как гудит лифт. Подхожу к двери напротив, нажимаю на звонок.

Через несколько секунд дверь открывается. Регина стоит на пороге в джинсах и светло-зеленой футболке, волосы собраны в небрежный хвост, на руках следы земли. Очевидно, возилась с растениями.

– О, – говорит она, немного удивленно, – гражданин хороший. Как дела с подарком?

– Отлично, – отвечаю я, протягивая ей папку. – И у меня тоже есть подарок.

Она берет папку, открывает, пробегает глазами первую страницу. Брови поднимаются все выше, и я наблюдаю, как на лице сменяются эмоции – удивление, недоверие, а потом… восхищение?

– Регламент добрососедских отношений? – читает она вслух, и в голосе слышится еле сдерживаемый смех. – Серьезно?

– Абсолютно. Раз вы апеллируете к закону, давайте законом и руководствоваться. Восемь страниц, все ссылки на нормативные акты проверены.

Она листает документ, и я вижу, как ее глаза быстро скользят по строчкам. Читает не по диагонали, а внимательно, с пониманием. Умная. Это усложняет задачу, но делает игру интереснее.

– Время шумных работ, правила использования лифта, – бормочет она, переворачивая страницы. – Господи, тут даже график полива растений в коридоре есть. А это что? – останавливается на последней странице. – Пункт семь три: «Получатель подарка имеет право на возмещение расходов по содержанию». Это о фикусе?

– В том числе.

Она поднимает на меня взгляд, и в зеленых глазах танцуют золотистые искорки. Не злость, не обида – что-то совсем другое. Что-то, от чего у меня слегка учащается пульс.

– И сколько вы планируете с меня взыскать?

– Пока ничего. Но увлажнитель воздуха стоит тридцать тысяч, специальная подкормка – пять тысяч в год, услуги фитодизайнера для консультаций…

– Стоп, – она поднимает руку, и я замечаю, что пальцы у нее длинные, изящные, ногти коротко острижены – рабочие руки человека, который не боится земли и физического труда. – Вы составили восьмистраничный регламент из-за фикуса?

– Не из-за фикуса. Из-за принципа.

– Какого принципа?

– Принципа цивилизованного решения конфликтов. Вы же этого хотели?

Долгая пауза. Она изучает меня взглядом, и я чувствую себя экспонатом в музее. Что она видит? Занудного соседа, который не умеет расслабляться? Или что-то еще?

– Знаете, что меня больше всего поражает? – говорит она наконец, и голос звучит задумчиво. – Вы действительно потратили несколько часов на составление этого документа. Сидели, изучали законы, форматировали, проверяли ссылки.

– И что в этом странного?

– Ничего странного. Даже… впечатляющего. Большинство людей просто бы накричали или пожаловались управляющей компании. А вы… – она слегка качает головой, – вы превратили бытовой конфликт в интеллектуальную игру.

Что-то в ее тоне заставляет меня напрячься. Она не издевается, не насмехается. Она анализирует. И, кажется, не находит мой поступок абсурдным.

– Это плохо? – спрашиваю я, неожиданно для себя.

– Нет, – быстро отвечает она. – Это… интересно. Вы не такой, как я думала.

– А каким вы меня думали?

Она прикусывает нижнюю губу, обдумывая ответ. Жест неосознанный, но почему-то он приковывает мое внимание.

– Высокомерным снобом, который считает, что мир должен подстраиваться под его расписание, – честно отвечает она. – А оказывается, вы просто… системный. У вас есть правила для всего, и вы искренне не понимаете, почему другие эти правила не соблюдают.

Меня это задевает больше, чем должно.

– Правила существуют для того, чтобы жизнь была предсказуемой, – говорю я сдержанно. – Это плохо?

– Не плохо. Но иногда самое интересное происходит именно тогда, когда правила нарушаются.

Она смотрит на меня еще несколько секунд, потом закрывает папку и прижимает к груди.

– Знаете что, Арсений? Вы правы. Давайте жить по правилам.

В ее голосе звучит что-то, что заставляет меня насторожиться. Слишком легко она согласилась.

– Отлично. Тогда увидимся в рамках регламента.

– Увидимся, – соглашается она и добавляет с улыбкой, которая обещает новые неприятности: – Обязательно увидимся.

Дверь закрывается, и я остаюсь стоять в коридоре, глядя на белую краску. Что-то пошло не так. Она слишком спокойно восприняла мой ход. Слишком быстро согласилась играть по моим правилам.

Возвращаюсь к себе и закрываю дверь. В квартире все так же тихо и упорядоченно, только фикус напоминает о произошедших событиях. Подхожу к растению и рассматриваю его внимательно.

– Что ж, – говорю я вслух, – теперь ты свидетель того, как начинается настоящая война.

Но почему-то слово «война» звучит не так, как раньше. Раньше война означала проблему, которую нужно решить. Сейчас… сейчас это больше похоже на вызов. На игру, правила которой я не до конца понимаю.

Сажусь в кресло и смотрю на телефон. Можно позвонить Марку, рассказать о последних событиях, выслушать его советы. Но почему-то не хочется. Хочется самому разобраться, что происходит.

Регина – загадка. Она не вписывается ни в одну категорию женщин, с которыми я имел дело. Не истеричка, не карьеристка, не золотоискательница. Она играет, но не ради выгоды. Она умна, но не расчетлива. Она красива, но не кокетничает.

И самое странное – она не пытается мне понравиться.

Встаю и подхожу к окну. За стеклом вечерняя Москва зажигает огни, но мой взгляд невольно скользит к соседнему балкону. Там горит свет, видны силуэты растений. Интересно, что она сейчас делает? Читает мой регламент? Смеется над ним? Или планирует ответный ход?

Последняя мысль почему-то не пугает, а интригует.

Фикус тихо шелестит листьями – то ли от движения воздуха, то ли от предвкушения.

Глава 5: "Война и мир в отдельно взятом коридоре"

Регина

Закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной, все еще сжимая в руках папку с регламентом. В груди бурлит что-то среднее между восхищением и желанием рвать и метать. Восемь страниц. Он действительно потратил несколько часов на составление восьми страниц правил соседского общежития.

И самое невероятное – они грамотные. Профессиональные. С ссылками на законы, которые я даже не знала, что существуют.

Иду на кухню, ставлю чайник и снова открываю папку. Читаю внимательно, от первой строчки до последней. «Время проведения шумных работ», «Порядок использования лифта при перевозке крупногабаритных предметов», «Правила размещения личных вещей в местах общего пользования».

А в конце – это чудо. Пункт о подарках, где черным по белому написано, что я должна возместить ему расходы на содержание фикуса. Увлажнитель за тридцать тысяч, подкормка, услуги фитодизайнера.

Смеюсь вслух, и смех получается какой-то истеричный. Потому что это… это гениально. Абсолютно, чертовски гениально.

Он не накричал, не пожаловался в управляющую компанию, не написал гневную записку. Он подошел к проблеме системно, как настоящий профессионал. Изучил вопрос, проанализировал законодательную базу, составил документ, который можно смело подавать в суд.

И знаете что? Мне это нравится.

Чайник закипает, и я завариваю ромашку – нужно что-то успокаивающее, потому что адреналин зашкаливает. Не от злости, а от предвкушения. Наконец-то достойный противник! Не тот, кто будет ныть и жаловаться, а тот, кто умеет играть красиво.

Устраиваюсь в кресле у окна с кружкой и регламентом. За стеклом вечерняя Москва зажигает огни, а я перечитываю документ, делая пометки на полях. Вот тут можно придраться к формулировке, здесь ссылка не совсем точная, а вот этот пункт открывает интересные возможности…

«График полива растений в коридоре». Коридор – место общего пользования. Фикус сейчас стоит у него в квартире, но что мешает переместить его в коридор? Ведь это подарок для «создания уютной атмосферы». А где атмосфера нужнее – в частной квартире или в общественном пространстве?

Достаю телефон и звоню Милане.

– Ну как, – отвечает подруга без приветствия, – он сдался?

– Наоборот. Он контратаковал.

– Как?

– Прислал регламент добрососедских отношений. Восемь страниц, все по форме, с печатью организации.

Молчание. Потом взрыв хохота.

– Ты шутишь! Он что, спятил?

– Нет, он умен. Очень умен. И у него чувство юмора есть, хотя он этого, кажется, сам не понимает.

– Рина, ты же не влюбилась в своего врага?

Вопрос застает врасплох. Влюбилась? Нет, конечно. Просто… заинтересовалась. Когда в последний раз мужчина меня удивлял? Когда кто-то в ответ на мою провокацию не обижался, а принимал вызов?

Глеб, например, всегда воспринимал мои розыгрыши как детскость, от которой меня нужно отучить. «Регина, ты же взрослая женщина, зачем эти глупости?» А этот… этот играет. И играет всерьез.

– Не влюбилась, – отвечаю я Милане. – Но признаю – он интересный.

– А что планируешь делать?

– Играть по его правилам. Раз он хочет официоза, получит официоз.

– И как?

Смотрю на пункт о поливе растений и улыбаюсь.

– Составлю график ухода за нашим совместно нажитым фикусом. С указанием дней, времени и ответственных лиц.

– Наш общий фикус? – Милана хохочет. – Рина, ты монстр.

– Я просто внимательно читаю документы. Растение находится в квартире номер сто тринадцать, но подарено для создания уютной атмосферы в доме. А дом – это весь жилой комплекс, если мыслить широко.

– Значит, фикус должен стоять в общих зонах?

– Логично, не правда ли? А уход за растениями в местах общего пользования, согласно его же регламенту, осуществляется по согласованному графику.

– Ты его достанешь, – восхищается подруга.

– Нет, я буду строго следовать правилам. Его правилам.

Кладу трубку и иду к компьютеру. Если Арсений хочет официальных документов, то получит их в полном объеме.

Открываю текстовый редактор и начинаю печатать:

«ГРАФИК УХОДА ЗА РАСТЕНИЕМ в рамках Регламента добрососедских отношений квартиры № 112-113»

Дальше – творчество. Расписываю дни недели, время полива, ответственных лиц. Понедельник и среда – Арсений Константинович, вторник и четверг – Регина Олеговна. Пятница – совместно, для обеспечения качественного ухода и координации действий.

Добавляю пункт о том, что растение рекомендуется разместить в холле седьмого этажа для создания благоприятной атмосферы всем жильцам. Ссылаюсь на его же регламент – раздел о растениях в местах общего пользования.

И в конце – самое вкусное. Пункт о консультациях специалиста. Поскольку Арсений Константинович в своем регламенте указал необходимость привлечения фитодизайнера, я беру на себя обязательство обеспечить такие консультации на безвозмездной основе. График консультаций – по мере необходимости, но не реже одного раза в неделю.

Перечитываю текст и довольно хмыкаю. Все по его правилам, все строго в рамках регламента. Не к чему придраться.

Распечатываю документ, вкладываю в файл. Выглядит солидно – почти как его регламент, только короче и с большим чувством юмора.

На часах половина девятого вечера. Самое время нанести ответный визит.

Подхожу к зеркалу в прихожей, поправляю волосы. В джинсах и футболке выглядю слишком домашне для официальной встречи. Переодеваюсь в темное платье – простое, строгое, но подчеркивающее фигуру. Если мы играем в деловых людей, то нужно соответствовать.

Беру график и направляюсь к двери. В коридоре тихо, только слышно, как работает вентиляция. Подхожу к двери напротив, нажимаю на звонок.

Жду. Никого. Звоню еще раз.

Наконец дверь открывается. Арсений стоит на пороге в домашних джинсах и белой рубашке с засученными рукавами. Волосы слегка растрепаны, на переносице следы от очков – видимо, работал за компьютером.

– Регина? – он смотрит на меня удивленно, и я замечаю, как его взгляд скользит по платью. – Что-то случилось?

– Да, случилось. – протягиваю ему файл. – У меня есть ответ на ваш регламент.

Он берет документ, открывает, пробегает глазами первые строчки. Брови поднимаются все выше.

– График ухода за растением? – читает он вслух.

– Совершенно верно. Вы же сами написали, что растения в местах общего пользования требуют согласованного графика ухода.

– Но фикус стоит в моей квартире.

– Пока стоит. Но согласно логике вашего регламента, подарок предназначался для создания уютной атмосферы в доме. А дом – это весь жилой комплекс.

Он читает дальше, и на лице появляется выражение, которое сложно интерпретировать. Удивление? Восхищение? Или что-то среднее?

– «Консультации специалиста на безвозмездной основе», – читает он. – Вы специалист?

– Ландшафтный дизайнер. Растения – моя профессия.

– Понятно. – он закрывает файл и смотрит на меня внимательно. – А как вы предлагаете координировать совместный уход? По пятницам?

– Именно. Если это вас устраивает, конечно.

– А если не устраивает?

– Тогда вы можете внести поправки в регламент. Или предложить альтернативный график.

Мы смотрим друг на друга несколько секунд. В его серых глазах читается что-то новое – не раздражение, не снисходительность. Интерес. Живой, неподдельный интерес.

– Знаете, Регина, – говорит он наконец, – вы не такая, как я думал.

– А какой вы меня думали?

– Импульсивной. Склонной к эмоциональным реакциям. А оказывается, вы умеете мыслить стратегически.

– Вы тоже не такой, как я думала.

– А каким?

– Занудой без чувства юмора. А оказывается, вы просто… методичный. И у вас есть принципы.

Он усмехается, и эта усмешка полностью меняет его лицо. Становится моложе, живее, почти… привлекательным.

– Методичный, – повторяет он. – Звучит не так обидно, как зануда.

– Определенно не так обидно.

– Хорошо. – он прижимает файл к груди. – Принимаю ваши поправки к регламенту. График вступает в силу с понедельника.

– Отлично. – улыбаюсь и разворачиваюсь к своей двери. – Увидимся в понедельник. В восемь утра, как указано в графике.

– Регина, – окликает он меня.

Оборачиваюсь.

– Это… интересно, – говорит он, и в голосе слышится что-то похожее на признание. – Давно я не встречал достойного противника.

– Противника? – переспрашиваю я, и сердце почему-то учащается. – А может, партнера?

– Возможно, – соглашается он после паузы. – Время покажет.

Захожу к себе и закрываю дверь. Прислоняюсь к ней спиной и закрываю глаза. Адреналин все еще бурлит в крови, но теперь к нему примешивается что-то еще. Что-то теплое и незнакомое.

«Достойный противник». «Партнер». Когда в последний раз мужчина говорил со мной как с равной? Не пытался защитить, научить, исправить – просто принимал такой, какая есть?

Иду на балкон, смотрю на огни города. Где-то там, за стеной, Арсений читает мой график и, возможно, улыбается. Думает ли он обо мне? Планирует ли следующий ход?

А может, тоже стоит у окна и размышляет о том, как странно складывается этот день?

Достаю телефон, пишу Милане: «Война перешла в новую фазу. Теперь мы партнеры по фикусу».

Ответ приходит через минуту: «Партнеры – это хорошо. Из партнерства может вырасти что-то интересное».

Убираю телефон и снова смотрю на соседний балкон. Там тоже горит свет, но силуэта не видно.

Интересно, что будет дальше? Как долго мы сможем играть в эту игру? И главное – во что она превратится со временем?

Одно я знаю точно – скучно не будет. А скука, как выяснилось, была моей главной проблемой в последнее время.

Иду на кухню, завариваю себе еще чай. Руки слегка дрожат – не от холода, а от возбуждения. Когда в последний раз я чувствовала себя так живо? Когда кровь так бурлила в жилах от предвкушения завтрашнего дня?

Вспоминаю Глеба. Три года отношений, из которых последние два – сплошная предсказуемость. Он всегда знал, что я скажу, как поступлю, чего захочу. "Регина такая", "Регина не любит", "Регина предпочитает". Будто я была хорошо изученным механизмом, у которого нет права на сюрпризы.

А сегодня… сегодня я сама себя удивила. Кто бы подумал, что я способна составлять официальные графики ухода за растениями? Или что буду получать удовольствие от интеллектуальной дуэли с соседом?

Арсений не пытается меня предсказать. Он изучает, анализирует, адаптируется. Как будто я – увлекательная головоломка, а не набор привычек и предпочтений. И это… освежает.

Подхожу к зеркалу в прихожей, смотрю на свое отражение. Щеки розовеют, глаза блестят, в уголках губ играет улыбка. Выглядю как женщина, у которой есть тайна. Приятная тайна.

Понедельник. Восемь утра. Совместный полив фикуса.

Представляю, как мы встретимся в его стерильной квартире – я с лейкой и опрыскивателем, он со своим методичным подходом ко всему на свете. Будем ли мы говорить? О чем? О правилах полива или о чем-то еще?

А если он приготовит кофе? Если предложит позавтракать после "рабочего процесса"? Глупые мысли, конечно. Мы же партнеры по регламенту, а не… не что?

Иду в ванную, смываю макияж. В зеркале отражается лицо без прикрас – веснушки на носу, которые я обычно маскирую тональным кремом, естественный цвет губ, слегка вьющиеся волосы. Обычная женщина, которая полчаса назад флиртовала с соседом через официальные документы.

Флиртовала? Да, пожалуй, именно флиртовала. Только очень изощренно.

Переодеваюсь в пижаму – ту самую, с авокадо, в которой встретила его утром. Кажется, это было в прошлой жизни. За один день изменилось так много… Нет, не изменилось. Началось. Что-то новое, непонятное, волнующее.

Ложусь в постель с книгой, но читать не получается. Мысли постоянно возвращаются к сегодняшним событиям. К тому, как он произносил мое имя. К его усмешке, когда я назвала его методичным. К паузе перед словом "партнер".

А еще – к тому, как он смотрел на меня в платье. Быстро, почти незаметно, но я видела. Мужской взгляд, оценивающий и одобряющий. Значит, я ему не безразлична? Не только как противник в интеллектуальной игре, но и как женщина?

Опасная мысль. Опасная и… волнующая.

Выключаю свет, ложусь на спину, смотрю в потолок. За стеной тишина – видимо, Арсений тоже готовится ко сну. Интересно, о чем он думает? Анализирует ли сегодняшний день? Планирует ли стратегию на понедельник?

А может, тоже лежит без сна и размышляет о том, как странно иногда складывается жизнь? Еще вчера он был просто соседом, источником утреннего шума. А сегодня… сегодня он стал самым интересным мужчиной, которого я встречала за последние годы.

Переворачиваюсь на бок, обнимаю подушку. Сон не идет, но это не беспокоит. Хочется еще немного побыть в этом состоянии предвкушения, когда завтра обещает быть непредсказуемым.

Закрываю глаза и улыбаюсь в темноту. Завтра, в восемь утра, начнется новая глава нашей странной истории. И я не могу дождаться, чтобы узнать, что она нам принесет.

Теперь проблема решена. У меня есть сосед Арсений, регламент на восемь страниц и совместно нажитый фикус.

Жизнь определенно стала интереснее.

Глава 6: "Аномалия по соседству"

Арсений

Я проснулся в шесть утра, как обычно. Без будильника – внутренние часы работали точнее любого механизма. Пробежка, душ, завтрак по расписанию. Понедельник начинался как любой рабочий день, но что-то было по-другому.

Сегодня в восемь утра я должен был встретиться с Региной для "совместного ухода за растением". Абсурдность ситуации не укладывалась в голове – еще неделю назад мы были врагами, а теперь у нас официальный график полива фикуса.

Поставив чашку в посудомойку, я машинально подошел к панорамному окну. Не для проверки погоды – для чего-то еще, чего я пока не готов был себе признать.

На перилах, словно разноцветные солдатики, выстроились в ряд пластиковые стаканчики с зелеными ростками. Рассада. В конце октября. Это уже само по себе нарушало всякую логику, но дальше становилось только интереснее.

Между горшками с геранью и фикусами были натянуты веревки, на которых сушились… семена? Или травы? Какие-то коричневые стручки покачивались на осеннем ветру, создавая хаотичную симфонию. А в углу балкона я разглядел самодельную конструкцию из деревянных ящиков – мини-грядки, в которых что-то активно зеленело.

Городская дача. Прямо в центре Хамовников, на балконе квартиры за сорок миллионов.

Интересная женщина, эта Регина Антонова. Чем больше я наблюдал, тем больше понимал – за кажущимся хаосом скрывается своя логика. Не моя, но логика.

Отошел от окна и попытался сосредоточиться на работе. Но через полчаса, разбирая документы в кабинете, снова поймал себя на том, что смотрю в ту сторону. На балконе появилась она сама – в старой футболке с какой-то выцветшей надписью и джинсах, испачканных землей. Волосы убраны в небрежный хвост, никакого макияжа. Она поливала свои растения из обычной пластиковой бутылки с проделанными в крышке дырочками.

Самодельная лейка. Конечно.

Регина что-то напевала себе под нос – мелодию я не узнавал, но голос был приятным, чуть хрипловатым. Она двигалась между ящиками легко, без суеты, словно выполняла ритуал, отточенный годами. Остановилась возле фикуса в углу, погладила его листья, что-то ему сказала.

Говорит с растениями. Логично для человека, который дал растению имя и составляет для него графики полива.

Я попытался вернуться к квартальному отчету, но цифры расплывались перед глазами. За окном продолжался странный спектакль. Она перетаскивала ящики с места на место, словно играла в огородные шахматы. Логика этих перестановок ускользала от меня – то ли дело было в освещении, то ли в каких-то других факторах, понятных только ей.

В какой-то момент Регина замерла, вглядываясь в один из горшков. Наклонилась ближе, осторожно коснулась земли пальцем. Ее лицо озарилось улыбкой – настоящей, радостной, словно она обнаружила клад.

Новый росток, конечно. Вчера она рассказывала о своих "подопечных" с такой теплотой, что я понял – каждое появившееся семечко для нее маленькое чудо.

Я встал из-за стола и подошел к окну вплотную. Любопытство – вот что меня погубит. Но мне действительно хотелось понять, что вызывает такие эмоции у человека, который вчера еще объявлял мне войну за музыку после одиннадцати.

Регина аккуратно поддела что-то из земли – крошечный зеленый всход. Подняла горшок к лицу, рассматривая свое сокровище. Потом прижала его к груди, закрыла глаза и замерла на несколько секунд.

Что она делает?

Сценка была настолько личной, интимной, что я почувствовал себя подглядывающим. Но отойти от окна не мог. Ее лицо в этот момент было совершенно открытым – никакой иронии, никакой защитной маски. Просто тихая радость от чего-то, что она вырастила сама.

Внезапно Регина подняла голову и посмотрела прямо на меня.

Наши взгляды встретились через два слоя стекла и десять метров пространства. Вчера я бы ожидал увидеть смущение или раздражение – нормальную реакцию на то, что за тобой подсматривают. Но Регина просто улыбнулась, помахала мне горшочком с ростком и показала большой палец.

Смотри, что у меня получилось.

Партнер делится успехами. Это было… неожиданно приятно.

Это было… неожиданно.

После этого сосредоточиться на работе стало окончательно невозможно. Я закрыл ноутбук и решил заняться уборкой – воскресная рутина, которая обычно помогала упорядочить мысли.

Разбирая бумаги на прикроватной тумбочке, я обнаружил сложенный вчетверо листок, который определенно не был моим. Развернул – и уставился на аккуратный женский почерк:

"График полива фикуса Бенджамина (на случай отъезда): Понедельник, среда, пятница – 200 мл отстоянной воды Вторник, четверг – опрыскивание листьев Суббота – подкормка (жидкое удобрение, 1 колпачок на 500 мл) Воскресенье – день отдыха P.S. Его зовут Фикус. Он любит, когда с ним разговаривают."

Внизу была дата – позавчерашняя – и подпись: "Р. Антонова, кв. 112".

Я перечитал записку дважды. Потом еще раз.

У ее растения есть имя. Конечно, есть. И она оставила инструкции для… кого? Для меня? На случай, если она уедет? Откуда у нее мой номер телефона, чтобы… стоп. Она не звонила. Значит, записка предназначалась для кого-то другого. Но как она попала ко мне?

Вчерашний ветер. Когда она оставила дверь на балкон открытой, а я проветривал спальню. Листок просто перелетел с ее балкона на мой.

Но самым странным было другое – я не выбросил записку сразу. Вместо этого я стоял и перечитывал инструкции по уходу за фикусом по имени Фикус, который любит беседы.

Что со мной происходит?

Я сложил листок и сунул в карман джинсов. На всякий случай. Мало ли пригодится.

День тянулся медленно. Я привел в порядок документы, проверил почту, даже разобрал шкаф в гардеробной – нашел два костюма, которые не надевал больше года. Но мысли то и дело возвращались к соседке и ее балконному хозяйству.

В три часа дня терпение лопнуло. Я снова подошел к окну.

Регина сидела на складном стульчике посреди своих владений с чашкой в руках. Пила чай и читала толстую книгу. Время от времени что-то записывала в блокнот на коленях. Учеба? Работа?

Из динамиков, которые я вчера проклинал всеми доступными способами, лилась музыка. Но не попса и не рок. Что-то классическое, с большим количеством струнных. Концерт? Симфония?

Регина читала и слушала, периодически отхлебывая из чашки. Картина домашнего уюта, которая почему-то вызывала у меня не раздражение, а что-то другое. Что именно – я предпочитал не анализировать.

В четыре она исчезла в квартире, а в пять вернулась с сумками продуктов. Разложила покупки на балконном столике – овощи, фрукты, что-то в бумажных пакетах. Выбрала несколько морковок и, к моему удивлению, воткнула их в землю одного из ящиков.

Зачем сажать морковь в октябре? И на балконе?

Ответ пришел через полчаса, когда из морковок показались зеленые хвостики. Она выращивала ботву. Для чего? Салатов? Или это тоже какой-то дизайнерский проект?

В шесть часов я признал поражение. Вместо продуктивного воскресенья я провел полдня, наблюдая за соседкой, которая превратила свой балкон в мини-ферму и разговаривает с растениями. Идиотизм.

Но когда я собрался идти на кухню ужинать, из коридора донесся глухой удар, а затем – серия звуков, которые можно было интерпретировать только как рассыпавшиеся по полу мелкие предметы.

Через секунду послышалось отборное ругательство на чистом русском языке.

Я открыл дверь квартиры и выглянул на лестничную площадку.

Регина стояла рядом с лифтом в окружении рассыпанных по полу апельсинов. Пакет в ее руках зиял дырой, а на лице была написана такая степень расстройства, что мне вдруг захотелось что-то предпринять. Странное чувство – обычно чужие проблемы меня не касались.

– Пункт семь целых три десятых, – пробормотала она, глядя на оранжевый хаос у своих ног. – Не создавать препятствий в местах общего пользования.

Я невольно усмехнулся. Она помнила мой регламент наизусть.

– Мне подать в суд за нарушение? – спросил я, выходя из квартиры.

Регина подняла на меня глаза. В них мелькнула привычная ирония, но тут же сменилась усталостью.

– Можете. У меня уже нет сил защищаться.

Что-то в ее голосе заставило меня присмотреться внимательнее. Под глазами залегли тени, плечи поникли. Даже каштановые волосы, которые утром блестели на солнце, теперь выглядели тусклыми.

– Тяжелый день? – спросил я, сам не понимая, зачем.

– Тяжелая неделя. Тяжелый месяц. Тяжелая… – Она махнула рукой и присела на корточки, начиная собирать апельсины.

Я наблюдал пару секунд, как она ползает по полу в поисках укатившихся фруктов. Один закатился под батарею, другой добрался до противоположной стены. Картина была одновременно комичной и грустной.

Без лишних слов я наклонился и поднял ближайший апельсин.

– Не нужно, – быстро сказала Регина. – Я сама справлюсь.

– Очевидно, справляетесь, – сухо ответил я, протягивая ей фрукт.

Наши пальцы соприкоснулись, когда она брала апельсин. Ее рука была теплой, чуть шершавой – должно быть, от постоянной возни с землей и растениями. Она резко отдернула руку, словно обожглась.

– Спасибо, – тихо сказала и тут же отвернулась.

Мы молча собирали апельсины, она – не поднимая глаз, я – украдкой изучая ее лицо. Без маски иронии и боевого настроя Регина Антонова выглядела совершенно по-другому. Просто усталой двадцатидевятилетней женщиной, которая устроила свою жизнь так, как считала правильным, а теперь сомневалась в своем выборе.

Когда последний апельсин был водворен в целый пакет, мы встали друг напротив друга. Неловкая пауза затянулась.

– Благодарю за помощь, – официально произнесла она.

– Не за что.

Еще одна пауза. Регина переминалась с ноги на ногу, явно собираясь уйти, но что-то ее задерживало.

– Слушайте, – наконец сказала она. – А вчера… с музыкой… я правда не хотела вас разозлить. Просто не подумала.

Извинение. От женщины, которая еще вчера готова была биться за свое право слушать музыку в любое время суток.

– Я заметил, – ответил я. – Сегодня ваш плейлист был вполне… терпимым.

– Это Рахманинов, – неожиданно улыбнулась она. – Второй концерт для фортепиано. Вам не показался слишком эмоциональным?

В ее голосе звучала легкая издевка, но не злая. Скорее, игривая.

– Приемлемо, – коротко ответил я.

– Ну слава богу. А то я уже думала ставить Чайковского, но испугалась, что у вас нервный срыв случится от избытка чувств.

Вот она, привычная ирония. Но теперь она не раздражала. Наоборот – было странно приятно осознавать, что Регина достаточно оттаяла, чтобы снова подшучивать.

– Чайковский действительно излишне эмоционален, – согласился я. – Рахманинов – оптимальное решение.

– Записываю в блокнот: "Арсений Константинович одобряет Рахманинова". Пригодится для составления плейлиста добропорядочного соседа.

Она действительно достала телефон и сделала вид, что что-то записывает. Абсурдность ситуации заставила меня усмехнуться.

– У вас действительно есть блокнот для этого?

– У меня есть блокноты для всего, – серьезно ответила Регина. – График полива, список покупок, идеи для проектов, жалобы на соседей… Ой.

Она осеклась, поняв, что сказала лишнее.

– Жалобы на соседей? – переспросил я с интересом.

– Ну… – Регина замялась. – Не жалобы. Наблюдения. Чисто научный интерес.

– И много там наблюдений?

– Достаточно, чтобы написать диссертацию по психологии городского соседства.

Она снова улыбнулась, и что-то теплое шевельнулось у меня в груди. Эта улыбка была совсем другой – не защитной, не ироничной. Настоящей.

– Я тоже веду наблюдения, – неожиданно для себя признался я.

– Серьезно? – Регина приподняла бровь. – И что вы записываете? "Соседка в 112-й нарушает пункт 4.2 о тишине с периодичностью раз в два дня"?

– Что-то в этом роде.

– А что еще?

Вопрос повис в воздухе. Что еще? Что ее балкон выглядит как ботанический сад в миниатюре? Что она разговаривает с растениями? Что утром поет в душе старые советские песни? Что у нее есть фикус по имени Фикус?

– Ваш фикус хорошо растет, – вместо ответа сказал я.

Регина моргнула от неожиданности.

– Фикус? Откуда вы… – Понимание отразилось на ее лице. – Записка! Она к вам попала?

Я кивнул и достал из кармана сложенный листок.

– Ветром вчера занесло.

– Боже, как неловко, – Регина покраснела и протянула руку за запиской. – Это я для Миланы написала, она иногда присматривает, когда я в командировки езжу…

– Оставьте себе, – я убрал руку с запиской. – На случай, если подруга будет занята.

– Вы что, готовы поливать мои растения?

– Если потребуется.

Мы смотрели друг на друга несколько секунд. В ее глазах читалось удивление, смешанное с чем-то еще. Благодарностью? Или просто недоумением от того, что сосед-формалист вдруг предлагает ухаживать за фикусом по имени Фикус?

– Спасибо, – тихо сказала она. – Это… неожиданно мило с вашей стороны.

Мило. Когда в последний раз кто-то называл мои поступки милыми?

– Просто практично, – ответил я. – Не хочется, чтобы у соседей засыхали растения. Портит вид из окна.

– Конечно, – согласилась Регина с едва заметной улыбкой. – Исключительно практические соображения.

– Именно.

– Ну тогда спокойной ночи, Арсений Константинович. И спасибо за апельсины.

– Спокойной ночи.

Она направилась к своей двери, а я к своей. Но на пороге квартиры я обернулся.

– Регина?

– Да?

– Завтра можете включать Рахманинова. Только до десяти вечера.

Ее лицо озарилось такой радостью, словно я подарил ей билеты в Большой театр. В зеленых глазах вспыхнули искорки, и на секунду она показалась мне совсем юной, почти девчонкой.

– Обещаю! – она подняла руку, словно давая торжественную клятву. – Ни минутой позже!

Я кивнул и закрыл дверь.

В квартире стояла привычная тишина. Никаких звуков, никаких посторонних запахов, никаких следов чужого присутствия. Порядок, контроль, предсказуемость.

Но почему-то впервые за много лет эта стерильность показалась мне не успокаивающей, а пустой.

Я прошел в кухню, машинально заварил кофе и подошел к окну. Соседский балкон утонул в сумерках, но между горшками светились теплые огоньки – должно быть, гирлянда или свечи.

Удивительно. Еще вчера я считал свою соседку источником хаоса и нарушений. А сегодня… сегодня я полчаса собирал с ней апельсины и обещал поливать ее растения.

Что со мной происходит?

Я допил кофе и пошел готовиться ко сну. Завтра понедельник, рабочий день, встречи, отчеты. Нужно вернуться к привычному ритму и забыть о странном воскресенье.

Но засыпая, я думал не о завтрашних делах, а о том, что Регина Антонова оказалась совсем не такой, как я представлял. Она была сложнее. Интереснее.

И это была самая большая аномалия за весь день.

В полночь меня разбудил звук. Не громкий, но незнакомый. Я прислушался – за стеной тихо играла музыка. Не Рахманинов. Что-то джазовое, мелодичное.

Должен был разозлиться. По всем правилам, по здравому смыслу, по нашему вчерашнему разговору о тишине после одиннадцати.

Но вместо раздражения я почувствовал что-то другое. Любопытство. Мне хотелось знать, что она делает там, за стеной, под эту музыку. Читает? Рисует? Или просто не может уснуть, как и я?

Я так и заснул под негромкий джаз из квартиры напротив. И впервые за годы проспал будильник.

Но сон был чутким. Среди ночи я проснулся от тишины – музыка за стеной смолкла. Посмотрел на часы: половина первого. Она соблюдает договоренности.

Странно, но это почему-то радовало. Завтра – нет, уже сегодня – нас ждет первая "производственная встреча" по уходу за фикусом. Интересно, как пройдет наш дебют в роли партнеров?

Я даже не подозревал, что партнерство начнется совсем не с фикуса.

Глава 7: "Большая вода"

Регина

Кап. Кап. Кап.

Звук пробрался в мое сознание медленно, настойчиво, как назойливый комар. Понедельник начался не с привычного будильника – я проснулась сама, от какого-то неправильного ритма. Сначала я попыталась включить его в сон – дождь за окном, может быть. Или капает кран на кухне. Но ритм был слишком четким, слишком громким для крана.

Кап. Кап. Кап.

Я приоткрыла глаза и уставилась на потолок. Половина седьмого утра, понедельник. За окном еще темно, но что-то было не так. Обычно я просыпалась от будильника в семь, а сейчас…

КАПС.

Капля воды упала мне прямо на лоб.

Я подскочила в кровати, как ошпаренная, и включила свет. То, что я увидела, заставило мое сердце пропустить несколько ударов.

На белом потолке спальни расползалось темное пятно размером с обеденную тарелку. Коричневые разводы тянулись к углам, а прямо в центре этого безобразия медленно, но упорно формировались капли и срывались вниз.

На мой любимый пододеяльник в мелкий цветочек. На паркет, который я полгода назад укладывала за бешеные деньги. На ковер, подаренный бабушкой.

– Нет, нет, нет, – пробормотала я, вскакивая с кровати. – Только не это. Только не сегодня.

Но потолок был абсолютно равнодушен к моим мольбам. Капли продолжали падать с той же методичностью, с которой мой сосед, вероятно, делал утреннюю зарядку.

Сосед!

До меня дошло как током ударило – вода текла сверху. А сверху была только одна квартира. Его квартира.

– Сабуров, ну ты козел! – выдохнула я и рванула в ванную за тазами.

Следующие пятнадцать минут превратились в хаотичный танец с посудой. Большой таз под самую крупную каплю. Средняя кастрюля чуть левее, где появилось новое пятно. Ковшик туда, где вода собиралась в лужицу на подоконнике.

Звук капель, попадающих в металлическую посуду, создавал какофонию, от которой хотелось выть. Тинь, бом, плюх. Симфония домашней катастрофы в исполнении моего потолка.

Руки тряслись, когда я набирала номер управляющей компании. Автоответчик бодро сообщил, что рабочий день начинается в восемь утра, но в случае аварии можно вызвать дежурного диспетчера.

– Авария, – прошептала я в трубку. – Определенно авария.

После долгих гудков трубку подняли.

– Диспетчерская, Клюева слушает, – донесся сонный женский голос.

– Здравствуйте! У меня потоп! – выпалила я. – Хамовники, дом четырнадцать, квартира сто двенадцать. С потолка льет вода!

– Ага, – равнодушно отозвалась Клюева Галина Васильевна, если верить автоответчику. – А что конкретно течет? Стояк? Радиатор? Соседи трубу прорвали?

– Я не знаю! – я чувствовала, как начинаю срываться на крик. – Просто течет! Много! И все время!

– Понятно. Заявка принята. Бригада будет в течение двух часов.

– Как двух часов?! – взвизгнула я. – У меня здесь потоп! Все затопит!

– Девушка, у нас аварийная бригада одна на весь район, – равнодушно отозвалась Галина Васильевна. – Сейчас они на Остоженке, там тоже прорыв. Потерпите.

– Но…

Гудки. Диспетчер больше не хотела обсуждать мои проблемы. Видимо, за годы работы в ЖКХ у нее выработался иммунитет к человеческим страданиям.

Я швырнула телефон на кровать и оглядела поле боя. За те несколько минут, что я говорила с диспетчером, ситуация ухудшилась. Пятно на потолке увеличилось, и теперь вода капала уже в трех местах. Большой таз наполнился наполовину.

Два часа. Два чертовых часа.

За это время моя квартира превратится в бассейн. Паркет вздуется, мебель испортится, а соседи снизу придут с топорами разбираться, кто им затопил ремонт.

Бом. Тинь. Плюх.

– Думай, Регина, думай, – пробормотала я, нервно расхаживая между тазами. – Что делать? Куда бежать? К кому обращаться?

Ответ был очевиден и ужасен одновременно.

К нему.

К Арсению Константиновичу Сабурову, который, скорее всего, даже не подозревает, что у него что-то течет. Который вчера собирал со мной апельсины и обещал поливать Фикуса. Который разрешил слушать Рахманинова до десяти вечера.

Который сейчас превратился в источник моих бед.

Я быстро натянула джинсы и первую попавшуюся футболку, даже не глядя, что на ней написано. Волосы собрала в хвост резинкой с запястья. В зеркале отразилось лицо бледной утопленницы с безумными глазами.

– Нормально выглядишь, – сказала я своему отражению. – Самое то для визита к соседу в половине седьмого утра.

Но выбора не было. С каждой минутой потоп усиливался, а я просто стояла и разговаривала сама с собой.

Я выскочила из квартиры и замерла перед дверью с номером "113". Сердце колотилось где-то в районе горла. Как объяснить ситуацию? Как не показаться окончательной истеричкой?

Простите, что беспокою в такую рань, но вы случайно не устроили у себя дома аквапарк?

Добрый утро, я ваша соседка-психопатка, которая вчера обещала не нарушать тишину, а сегодня пришла обвинить вас в потопе.

Откройте, или я сейчас утону в собственной спальне!

Последний вариант показался самым честным.

Я подняла руку и постучала. Тихо, почти вежливо. Никто не ответил.

Постучала громче. Тишина.

– Сабуров! – позвала я, стараясь не переходить на крик. – Арсений Константинович!

За дверью не шелохнулось. А у меня дома тем временем продолжался потоп.

– Да проснись же ты, чертов соня! – рявкнула я и начала колотить кулаками по двери. – Сабуров! Открывай! У нас потоп! Нас топит!

Ничего. Словно в квартире никого нет.

Я прижалась ухом к двери, пытаясь услышать хоть какие-то звуки. Шаги, голос, шум воды. Что угодно, что подтвердило бы, что сосед жив и просто крепко спит.

И тут дверь распахнулась так резко, что я чуть не упала ему на грудь.

На пороге стоял Арсений Константинович, уже полностью одетый для утренней пробежки. Темные спортивные брюки, серая футболка, кроссовки. Волосы слегка взъерошены, но в целом он выглядел значительно более собранным, чем я.

В его серых глазах не было ни капли сарказма или раздражения. Только ледяная концентрация человека, который мгновенно оценивает ситуацию и готов действовать.

– Откуда течет? – спросил он так деловито, словно мы были не врагами-соседями, а членами одного спасательного отряда.

Простой вопрос, но он действовал как ледяной душ. Истерика отступила, мозги включились.

– Спальня, потолок, – быстро ответила я. – Большое пятно, течет в трех местах. Диспетчер сказала, что бригада будет через два часа.

– Покажите.

Он прошел мимо меня к открытой двери моей квартиры, даже не спросив разрешения. И я не возмутилась. Наоборот, почувствовала странное облегчение от того, что кто-то взял ситуацию под контроль.

В спальне Арсений замер на пороге, быстро окинув взглядом расставленные по комнате тазы и кастрюли. Поднял голову к потолку, где пятно за время моего отсутствия стало еще больше.

– Стояк горячей воды, – констатировал он, словно ставил медицинский диагноз. – Течь в межэтажном перекрытии. Нужно перекрывать воду и искать место разрыва.

– А вы откуда знаете? – удивилась я.

– У меня строительная компания. – Он достал телефон и начал набирать номер. – Сергей Петрович? Это Сабуров. Да, знаю, что рано. У нас тут небольшая проблема…

Голос стал жестким, командирским. Он говорил с кем-то коротко, четко, без лишних объяснений. Адрес, номер квартиры, характер повреждения. Никаких "пожалуйста" и "если можно". Чистые факты и требования.

– Бригада будет через пятнадцать минут, – сообщил он, убирая телефон. – А сейчас нужно перекрыть стояк, иначе вода затопит не только вас, но и соседей снизу.

– Как перекрыть? – растерянно спросила я.

– В подвале есть вентили. Но сначала покажите, где у вас главный ввод в квартиру.

Я проводила его на кухню, где в углу за холодильником торчали трубы и краны. Арсений присел на корточки, внимательно изучил всю систему, повертел несколько вентилей.

– Это только на вашу квартиру, – объяснил он, не отрываясь от работы. – А стояк общий, он питает весь дом. Нужно спускаться вниз.

– Я пойду с вами.

– Зачем? – Он поднялся и посмотрел на меня с удивлением.

– Потому что это моя проблема. И потому что я не хочу сидеть здесь и слушать, как капает.

Что-то мелькнуло в его глазах. Одобрение? Или просто понимание того, что спорить бесполезно?

– Хорошо. Но предупреждаю – в подвале грязно.

Я посмотрела на свои джинсы и футболку, на которой, как выяснилось, красовалась надпись "Я не злая, просто не выспалась".

– Думаю, я переживу.

Мы спустились в подвал, который оказался лабиринтом узких коридоров, труб и технических помещений. Арсений шел впереди, уверенно ориентируясь в этом хаосе, а я плелась следом, стараясь не зацепиться за низко висящие трубы.

– Вы часто здесь бываете? – спросила я, когда он в очередной раз свернул в нужном направлении без малейших колебаний.

– Изучил планировку, когда покупал квартиру. Всегда полезно знать, где что находится.

Конечно. Он из тех людей, которые изучают инструкцию к новому телефону от корки до корки, а планировку дома запоминают наизусть еще до заселения.

В углу подвала, за щитом с надписью "ОПАСНО! ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ", обнаружились вентили стояков. Арсений быстро нашел нужный и принялся его закручивать.

– Вот и все, – сказал он, вытирая руки о носовой платок. – Теперь вода перестанет поступать в поврежденную трубу.

– А соседи? Они останутся без горячей воды?

– На пару часов. Зато без потопа.

Логично. Жестко, но логично.

Мы поднялись обратно в мою квартиру, где тазы продолжали ловить последние капли. Звуки стали реже, слабее. Арсений снова осмотрел потолок, покачал головой.

– Проблема серьезнее, чем казалось. Придется вскрывать перекрытие и менять участок трубы. Дня два-три работы минимум.

– То есть я останусь без горячей воды на три дня?

– Не только без горячей воды. – Он посмотрел на меня серьезно. – Здесь нельзя будет жить, пока не просохнет. Плесень, сырость, риск обрушения потолочной плитки.

Слова дошли до меня не сразу. Когда дошли, я опустилась на край кровати.

– То есть мне нужно куда-то съехать? – тихо спросила я.

– На несколько дней, да.

Съехать. Куда? К Милане? Но у нее ремонт, она сама ночует у родителей. К маме? В Тулу, к вечным нравоучениям о том, что надо было выйти замуж, а не покупать эту дурацкую квартиру. В гостиницу? На мои сбережения хватит максимум на неделю приличного отеля.

– Черт, – выдохнула я. – Черт, черт, черт.

– Есть вариант, – неожиданно сказал Арсений.

Я подняла на него глаза.

– У меня есть гостевая спальня, – продолжил он, словно предлагал подписать деловой договор. – Можете пожить у меня, пока здесь все не наладится.

Воздух в комнате словно сгустился. Я уставилась на него, не веря услышанному.

– Простите, что?

– Гостевая спальня, – терпеливо повторил он. – У меня достаточно места, и это решит вашу проблему с временным жильем.

– Но… но мы же…

– Что мы?

– Мы вчера еще воевали! Вы писали регламенты, а я включала музыку назло!

– И что?

Я открыла рот, чтобы объяснить ему всю абсурдность ситуации, но слова не находились. Действительно, что? Мы поссорились, потом помирились, а теперь обстоятельства заставляют нас стать соседями не по лестничной площадке, а по квартире.

– Это будет неловко, – наконец выдавила я.

– Почему?

– Потому что! – Я вскочила с кровати и начала нервно расхаживать между тазами. – Мы друг друга не знаем! Я не знаю ваших привычек, вы не знаете моих! Я храплю! Нет, не храплю, но могу начать от стресса! А еще я пою в душе и разговариваю сама с собой!

– Я встаю в шесть утра и ложусь в одиннадцать вечера, – спокойно ответил он. – Не курю, не пью, не привожу женщин. Музыку слушаю в наушниках.

– А еще?

– А еще что?

– Ну, какие-то странности же у вас есть! Все люди странные!

Он задумался на секунду.

– Я глажу футболки. И складываю носки по цветам.

– Это не странности, это патология! – Я всплеснула руками. – Кто, скажите на милость, гладит футболки?!

– Человек, который не хочет ходить в мятой одежде.

– Но это же футболки! Их по определению не гладят!

– Гладят.

– Не гладят!

– Регина. – Его голос стал тише, но не менее убедительным. – За окном ноябрь, у вас нет денег на приличную гостиницу, подруга делает ремонт, а к родителям ехать не хочется. Я предлагаю практичное решение проблемы.

Как он догадался про деньги и подругу? И про родителей?

– Откуда вы знаете про Милану? – подозрительно спросила я.

– Вы вчера упоминали, что писали инструкции для присмотра за растениями. Логично предположить, что это близкая подруга. А то, что она недоступна, видно по вашей растерянности.

– А про деньги и родителей?

– Если бы деньги не были проблемой, вы бы уже бронировали отель, а не стояли бы здесь бледная как стена. А поездка к родителям… – Он пожал плечами. – По вашему выражению лица, когда я это упомянул.

Чертов детектив. Читает меня как открытую книгу.

– И что я получу взамен? – спросила я, пытаясь выиграть время на размышления.

– Крышу над головой, горячую воду и отсутствие необходимости объяснять родителям, почему дочь в двадцать девять лет до сих пор снимает жилье.

– Я не снимаю! Это моя квартира!

– Которая сейчас непригодна для жизни.

Логика. Везде эта чертова логика. И самое ужасное – он был прав.

В этот момент за дверью послышались голоса и стук инструментов. Аварийная бригада.

– Думайте, – сказал Арсений, направляясь к двери. – Но учтите – предложение действует только сегодня. Завтра у меня может не быть настроения играть в доброго самаритянина.

Он ушел встречать рабочих, а я осталась одна со своими тазами и сомнениями.

Жить у него. У Арсения Константиновича Сабурова, который гладит футболки и сортирует носки по цветам. Который вчера помогал мне собирать апельсины, а сегодня за пятнадцать минут решил проблему, с которой диспетчер предлагала справляться два часа.

С одной стороны – унижение. Просить помощи у человека, с которым еще позавчера была готова воевать до последнего.

С другой стороны – что у меня есть на выбор? Билет до Тулы, мамины лекции о том, что "надо было выходить замуж за Олега" и перспектива объяснять, почему я до сих пор живу одна.

– Черт, – пробормотала я, глядя на мокрое пятно на потолке. – Черт, черт, черт.

Из коридора доносились мужские голоса – Арсений объяснял рабочим ситуацию, показывал план квартиры, который, конечно же, у него был. Он говорил уверенно, четко, без лишних слов. Голос человека, привыкшего руководить и решать проблемы.

И вдруг я поняла – мне не стыдно принять его помощь. Стыдно было бы отказаться от нее из-за глупой гордости и провести следующие дни в родительском доме, выслушивая лекции о своих жизненных ошибках.

Я встала с кровати, быстро собрала в сумку самые необходимые вещи – одежду на пару дней, косметику, зарядки для телефона. Фикуса решила оставить здесь – в конце концов, он привык к своему месту.

Когда я вышла в коридор с сумкой в руках, Арсений как раз заканчивал разговор с бригадиром.

– Работы начнем завтра утром, – сообщил рабочий, вытирая руки о спецовку. – Сегодня только осушим, оценим масштаб. Дня три точно займет, может, четыре.

– Спасибо, – кивнул Арсений и повернулся ко мне. – Решили?

Я подняла сумку, демонстрируя свое решение.

– Только на три дня, – быстро сказала я. – И я буду платить за коммунальные услуги.

– Не нужно.

– Нужно. У меня есть принципы.

– Хорошо. – В его глазах мелькнула усмешка. – Будете платить за коммунальные услуги.

– И готовить буду сама. Не хочу создавать дополнительных хлопот.

– Как скажете.

– И музыку буду слушать в наушниках.

– Рахманинова можно и без наушников.

Я посмотрела на него подозрительно. Неужели он шутит?

– Ладно, – выдохнула я. – Пошли знакомиться с вашей гостевой спальней.

– Добро пожаловать в квартиру сто тринадцать, – сухо сказал он, открывая дверь.

И в этот момент я поняла – наша маленькая война действительно закончилась. Началось что-то совсем другое. Что именно – предстояло выяснить в ближайшие три дня.

Глава 8: "Штаб в эпицентре"

Арсений

Когда Регина колотила в мою дверь несколько часов назад, выкрикивая что-то про потоп, моя первая мысль была предельно практичной: оценить масштаб проблемы и принять меры. Никаких эмоций, никакой паники – только четкий алгоритм действий, отработанный годами работы в строительстве.

Но сейчас, после того как Михалыч с рабочими ушли планировать завтрашний штурм ее квартиры, стоя в дверях ее спальни и глядя на результаты нашей совместной операции по спасению, я чувствовал что-то совершенно другое. Что-то, для чего у меня не было готового алгоритма.

Удовлетворение от хорошо выполненной работы? Отчасти. Но это было глубже.

Расставленные по комнате тазы и кастрюли больше не наполнялись водой – после перекрытия стояка течь прекратилась. Мокрое пятно на потолке выглядело зловеще, но угроза потопа была устранена. Через пятнадцать минут должна была приехать моя бригада – не та, что обещала диспетчер Клюева через два часа, а настоящие профессионалы, которые решат проблему быстро и качественно.

Все под контролем. Все логично и предсказуемо.

Кроме одного – поведения Регины.

Я ожидал увидеть благодарность, смущение, может быть, легкую истерику от пережитого стресса. Нормальную женскую реакцию на кризисную ситуацию. Вместо этого она стояла рядом со мной, вытирая мокрые руки о джинсы, и изучала потолок с профессиональным интересом строителя.

– Если прорвало полипропилен на горячей воде, то нам еще повезло, – сказала она, указывая на характер разводов. – Могло бы быть намного хуже, если бы лопнул чугунный стояк. Тогда пришлось бы долбить стену и менять половину разводки.

Я обернулся к ней с нескрываемым удивлением. Она говорила как инженер-сантехник с десятилетним стажем.

– Откуда вы это знаете?

Регина пожала плечами.

– Ремонт делала сама. Пришлось изучить вопрос от и до. Сантехника, электрика, отделка – все своими руками.

– Зачем?

– Денег на бригаду не было. А делать кое-как не хотелось.

Простой ответ, но он многое объяснял. Ее спокойствие в кризисной ситуации, знание технических деталей, умение быстро перекрыть вентиль, когда я показал, где он находится. Она не просто жила в этой квартире – она ее создала.

– Сколько времени заняло? – спросил я, сам не понимая, зачем мне эта информация.

– Полтора года. – В ее голосе не было ни гордости, ни жалости к себе. Просто констатация факта. – По вечерам и выходным. Соседи сначала жаловались на шум, потом привыкли.

Полтора года. Она полтора года жила в ремонте, училась новым профессиям, делала ошибки и исправляла их. Одна.

– А помощи не просили?

– У кого? – Регина усмехнулась, но без иронии. – Родители живут в Туле, у них свои проблемы. Подруги… ну, Милана пыталась помочь, но у нее руки не из того места растут. А мужчины…

Она не договорила, но я понял. Мужчины либо не хотели связываться с чужими проблемами, либо пытались взять все под свой контроль, превратив ее из хозяйки в подопечную.

– И как? – спросил я. – Справились?

– Сами видите. – Она обвела рукой комнату. – Правда, не учла риск потопа от соседа сверху.

В последней фразе прозвучала легкая насмешка, но не злая. Скорее, самоирония.

– Сосед сверху не виноват, – возразил я. – Это системная проблема. Трубы в доме меняли лет десять назад, но не везде. Полипропилен соединили с чугуном без должной адаптации. Рано или поздно такие стыки дают течь.

– Вы это из головы знаете или тоже пришлось изучать?

– Из головы. Мы занимаемся реконструкцией старых зданий. Инженерные сети – наша головная боль.

Регина кивнула с пониманием.

– Тогда вы знаете, что ремонт займет не три дня, а недели две. Если честно делать.

Она была права. Нужно было не просто заменить поврежденный участок, а ревизовать всю систему, иначе через месяц-другой потоп повторится в соседней квартире.

– Минимум две недели, – согласился я.

– Отлично, – сухо сказала она. – Значит, буду жить у вас полмесяца. Надеюсь, ваше гостеприимство на такой срок рассчитано?

В ее голосе звучал вызов. Она проверяла – не передумаю ли я, когда станет ясен реальный масштаб проблемы. Разумная предосторожность. Большинство людей на ее месте поступили бы так же.

– Рассчитано, – коротко ответил я.

– А если ваша…

– У меня нет женщины.

– Я не об этом. – Регина покраснела. – Если ваша компания…

– Моя компания здесь ни при чем.

Она замолчала, изучая мое лицо. Искала подвох? Или просто не верила, что все настолько просто?

– Хорошо, – наконец сказала она. – Тогда давайте составим правила сосуществования. Чтобы потом не было недоразумений.

Правила сосуществования. Конечно. Она такая же систематик, как и я, только выражает это по-другому.

– Например? – спросил я.

– Завтрак готовлю сама, ужин тоже. Если вы не против, могу готовить на двоих. Продукты покупаю сама. Коммунальные услуги оплачиваю пропорционально. Музыку слушаю в наушниках. В ванной провожу не больше двадцати минут. Гостей не привожу.

Она перечисляла пункты четко, как составляет техническое задание. Никаких эмоций, только практические моменты.

– А если я захочу пригласить гостей? – спросил я.

– Предупредите заранее. Я переживу.

– А если вы захотите?

– Не захочу. – Ответ прозвучал слишком быстро, слишком категорично.

Интересно. Почему она так уверена? Потому что не любит гостей? Или потому что стесняется своего временного положения?

– Что еще? – спросил я.

– Думаю, остальное выяснится в процессе. – Регина вытерла последнюю каплю с подоконника и выпрямилась. – А сейчас нужно дождаться вашу бригаду и узнать точные сроки ремонта.

В этот момент зазвонил домофон. Рабочие.

– Это они, – сказал я и направился к двери.

– Подождите. – Голос Регины заставил меня обернуться. – Я хочу быть в курсе всех технических решений. Это моя квартира, и я имею право знать, что и как будут делать.

– Разумеется.

– И если что-то покажется мне неправильным, я буду задавать вопросы. Не хочу потом обнаружить, что работы выполнены спустя рукава.

– Хорошо.

– И еще. – Она подошла ближе, и я почувствовал легкий аромат ее шампуня – что-то травяное, натуральное. – Спасибо. За то, что помогли. И за то, что предложили жилье. Я… это многое для меня значит.

Последние слова прозвучали тихо, почти шепотом. В них не было привычной иронии или защитной насмешки. Только искренность, которая заставила что-то сжаться у меня в груди.

– Не за что, – ответил я и поспешил к домофону.

Бригадир Михалыч поднялся с тремя рабочими и чемоданом инструментов. Степан Михайлович Яковлев – прораб старой закалки, который работал с нами уже пять лет. Человек, который никогда не обещал лишнего и всегда делал работу качественно.

– Покажите проблему, – сказал он, даже не поздоровавшись. Михалыч не тратил время на церемонии.

Мы прошли в спальню Регины. Прораб молча осмотрел потолок, потрогал влажную штукатурку, заглянул в тазы с водой.

– Стояк, – констатировал он. – Полипропилен на старый чугун насадили. Муфта лопнула.

– Сколько времени на ремонт? – спросил я.

– Зависит от того, как делать. – Михалыч посмотрел на Регину. – Можно замазать, заткнуть, три дня – и готово. Через полгода потечет в другом месте. А можно по-человечески…

– По-человечески, – твердо сказала Регина.

– Тогда недели две-три. Нужно всю вертикаль менять, от подвала до крыши. И согласования с УК, и материалы качественные, и просушка после…

– Делайте по-человечески, – повторила она.

Михалыч кивнул с одобрением.

– Правильно, – одобрительно кивнул Михалыч. – Раз делаете – делайте надолго. Не люблю халтуру. – Он повернулся ко мне. – Арсений Константинович, материалы на завтра подвезти? Или позже начнем?

– На завтра. Чем быстрее, тем лучше.

– А жить где будете? – спросил прораб Регину. – Здесь первую неделю нельзя будет. Пыль, шум, отключения воды…

– У меня, – ответил я, прежде чем Регина успела что-то сказать.

Михалыч переглянулся со своими рабочими. На их лицах мелькнула усмешка – видимо, решили, что между нами что-то есть.

– Понятно, – сказал прораб. – Тогда завтра с утра начинаем. Управляющую компанию мы сами уведомим, согласования возьмем на себя. Вы только материалы оплатите да соседей предупредите, что шумно будет.

– Сколько это будет стоить? – спросила Регина.

Михалыч назвал сумму. Регина не вздрогнула, но я заметил, как она сжала губы.

– Можно поэтапную оплату? – спросила она. – Треть сейчас, треть в середине работ, треть по завершению?

– Можно, – согласился прораб. – Мы не жулики.

После того как рабочие ушли обследовать стояк в подвале, мы остались одни. Регина села на край кровати, уставившись в пол.

– Что-то не так? – спросил я.

– Все нормально. Просто… дорого получается.

– Займу, если нужно.

– Нет. – Она подняла голову. – Справлюсь сама. У меня есть кое-какие сбережения. Просто придется потуже затянуть пояс.

Гордость. Та же самая гордость, которая заставила ее полтора года делать ремонт своими руками вместо того, чтобы просить помощи.

– А если я оплачу ремонт полностью? – предложил я. – Как инвестицию в улучшение дома.

– Зачем вам это?

– Если не отремонтировать систему сейчас, через год потоп будет в моей квартире. Экономически выгоднее сделать все сразу.

Логичное объяснение. Почти правдивое.

– Нет, – сказала Регина. – Спасибо, но нет. Это моя квартира, моя проблема.

– Даже если это практично?

– Особенно если это практично. – Она улыбнулась первый раз за утро. – Я не хочу быть вам должна больше, чем уже должна.

– Вы мне ничего не должны.

– Должна. Крышу над головой, решение проблемы, спокойствие… Это много. Слишком много, чтобы принимать как само собой разумеющееся.

В ее словах была такая серьезность, что я не стал спорить. Понял – для нее это принципиально важно. Сохранить независимость, не превратиться в объект благотворительности.

– Хорошо, – сказал я. – Как скажете.

– Спасибо. – Она встала с кровати. – А теперь мне нужно собрать вещи. Если мы действительно будем жить вместе две недели, то одной смены белья не хватит.

Жить вместе. Две недели.

Почему-то от этих слов у меня ускорилось сердцебиение.

Пока Регина собирала чемодан, я стоял у окна и смотрел на ее балкон. Утреннее солнце освещало ящики с рассадой, горшки с геранью, самодельную конструкцию для сушки семян. Через две недели, когда она вернется, все это зазеленеет еще больше. Жизнь продолжится.

А что будет с нами?

Странный вопрос. "Нами" не было и не могло быть. Мы просто соседи, которых обстоятельства заставили стать временными сожителями. Практичное решение практической проблемы.

Но когда я вспоминал, как она стояла рядом со мной в подвале, помогая перекрывать стояк, как спокойно обсуждала технические детали ремонта, как твердо отказалась от моей финансовой помощи… в груди поднималось что-то теплое и незнакомое.

Уважение? Да, определенно. Но и что-то еще.

– Готово, – сказала Регина, появляясь в дверях с большой спортивной сумкой. – Если что-то забуду, всегда можно зайти.

– Конечно.

Мы вышли на лестничную площадку. Регина заперла свою квартиру, и мы направились к моей двери.

– Арсений Константинович? – сказала она, когда я доставал ключи.

– Да?

– Я хочу, чтобы вы знали – я действительно ценю то, что вы делаете. И постараюсь не создавать лишних проблем.

– Вы не создаете проблем.

– Еще не создаю. – Она улыбнулась. – Но две недели – это долгий срок. Мало ли что может случиться.

Мало ли что может случиться. Да, это правда.

Я открыл дверь и пропустил ее вперед.

– Добро пожаловать в квартиру сто тринадцать, – сказал я. – Второй раз за день.

– Надеюсь, не в последний, – ответила она и переступила порог.

И в этот момент я понял – впервые за много лет моя квартира перестала быть убежищем от внешнего мира. Она стала местом, где мне хотелось находиться. Не в одиночестве, а с кем-то еще.

С ней.

Мысль была настолько неожиданной, что я замер на пороге с ключами в руке.

– Что-то не так? – спросила Регина, обернувшись.

– Все нормально, – ответил я и закрыл дверь.

Но нормально не было ничего. За одно утро изменилось слишком многое. И самое странное – мне это нравилось.

Глава 9: "Перемирие за чашкой кофе"

Регина

После того как Михалыч с рабочими ушли планировать завтрашний штурм моей квартиры, в воздухе повисла странная тишина. Не та напряженная тишина, которая была между нами еще вчера, а что-то другое. Неловкое, но не враждебное.

Мы стояли посреди моей спальни – он у окна, я у двери – и оба явно не знали, что делать дальше. Кризис миновал, практические вопросы решены, аварийная бригада работает. Логически следовало разойтись по своим делам и встретиться вечером для обсуждения деталей совместного проживания.

Но почему-то ни он, ни я не торопились уходить.

– Спасибо, – сказала я, потому что молчание начинало давить. – За все. За помощь, за бригаду, за то, что предложили жилье…

– Не стоит, – оборвал меня Арсений.

– Стоит. – Я упрямо подняла подбородок. – Я знаю, чего стоит хорошая аварийная бригада в понедельник утром. И знаю, чего стоит пустить чужого человека в свой дом на две недели.

Он повернулся от окна ко мне. В его серых глазах мелькнуло что-то неуловимое.

– Чужого человека?

– Ну… – Я запнулась. – Мы же почти не знакомы. До вчерашнего дня мы вообще только ругались.

– До вчерашнего дня, – повторил он задумчиво. – А сегодня?

Хороший вопрос. Что изменилось за эти несколько часов? Мы вместе перекрывали стояк в подвале. Вместе встречали аварийную бригаду. Обсуждали технические детали ремонта как равные партнеры, а не как враждующие соседи.

– Сегодня… – Я задумалась. – Сегодня мы больше похожи на союзников.

– Союзников, – усмехнулся он. – Против потопа?

– Против хаоса. – Слова сорвались сами собой. – Знаете, есть люди, которые в кризисе паникуют или впадают в ступор. А есть те, кто сразу начинает действовать. Вы из вторых.

– Вы тоже.

– Я?

– В подвале вы не стояли в стороне, пока я разбирался с вентилями. Помогали. И с бригадиром говорили как профессионал, а не как истеричная дамочка.

Профессионал. Когда в последний раз кто-то называл меня профессионалом, а не "милой дизайнершей, которая занимается цветочками"?

– Спасибо, – тихо сказала я.

– За что на этот раз?

– За то, что не относитесь ко мне как к беспомощной женщине.

Что-то изменилось в его взгляде. Стало теплее? Или мне показалось?

– А я и не отношусь.

Простые слова, но от них что-то сладко сжалось в груди.

Тишина снова повисла между нами, но уже не неловкая, а какая-то… уютная? Нет, это неправильное слово. Уютными бывают диваны и чашки чая, а не напряженные паузы с мужчиной, которого ты толком не знаешь.

– Хотите кофе? – вырвалось у меня.

Он приподнял бровь.

– Кофе?

– Ну да. – Я почувствовала, как краснею. – У меня есть хорошая турка, привезенная из Турции. И кофе свежемолотый. Можно сварить… для снятия стресса.

Боже, как глупо это прозвучало. "Для снятия стресса." Словно мы пережили землетрясение, а не простой потоп.

– Вы же собирались переезжать ко мне, – напомнил он.

– Да, но… – Я замялась. – Не хочется уходить в плохом настроении. А кофе поднимает настроение. Проверено.

Арсений смотрел на меня несколько секунд, и я была готова провалиться сквозь землю от смущения. Ну конечно, он сейчас вежливо откажется и уйдет заниматься своими важными делами. А я останусь здесь, среди тазов и мокрых пятен, чувствуя себя полной дурой.

– Хорошо, – сказал он.

– Что – хорошо?

– Кофе. Давайте сварим кофе.

Я моргнула от удивления.

– Серьезно?

– А я похож на человека, который шутит по поводу кофе?

Нет, не похож. Арсений Сабуров вообще не похож на человека, который шутит по какому-либо поводу. Но согласился же.

– Отлично! – Я заулыбалась, сама не понимая, почему меня так обрадовал его ответ. – Только предупреждаю – варю я по-старинке, в турке. Долго и с церемониями.

– У меня есть время.

У него есть время. Арсений Константинович Сабуров, у которого наверняка каждая минута расписана в ежедневнике, говорит, что у него есть время на кофе с соседкой.

Мир определенно перевернулся.

Мы прошли на кухню, где я достала свою любимую медную турку – подарок коллеги после удачного проекта в Анталье. Кофе я покупала в небольшой обжарочной на Арбате, где его мололи при мне и упаковывали в бумажные пакеты с ароматными клапанами.

– Какой кофе предпочитаете? – спросила я, доставая пакеты из холодильника. – Есть эфиопский – яркий, с кислинкой. Бразильский – мягкий, шоколадный. Или смесь – сбалансированная, без крайностей.

– Смесь, – ответил он без колебаний.

Конечно. Сбалансированность – это же про него.

Я насыпала кофе в турку, добавила холодной воды, поставила на медленный огонь. Арсений устроился рядом, прислонившись к кухонному косяку, и наблюдал за процессом.

– У вас своя технология? – спросил он.

– Семейная. Бабушка научила. – Я помешивала кофе деревянной ложечкой. – Главное – не торопиться и не отходить от плиты. Как только пенка поднимается – снимаешь, даешь отстояться, снова ставишь. Три раза.

– Долго.

– Зато вкусно. Совсем не то, что растворимый или из кофемашины.

– А у вас нет кофемашины?

– Была. – Я усмехнулась. – Подарок от бывшего. Он считал, что мои "дикарские привычки" нужно цивилизовать. Турка – это вчерашний день, а модная кофемашина – символ прогресса.

– И что с ней стало?

– Подарила Милане. Она любит всякие гаджеты. А сама вернулась к турке.

– Почему?

Хороший вопрос. Почему? Из принципа? Из упрямства? Или потому что мне нравился именно процесс – медленный, требующий внимания, почти медитативный?

– Потому что кофе из турки – это не просто напиток, – сказала я, разглядывая поднимающуюся пенку. – Это ритуал. Время, когда можно остановиться и подумать. А кофемашина – это про скорость и эффективность.

– И что в этом плохого?

– Ничего. – Я сняла турку с огня, дала отстояться. – Просто иногда хочется не эффективности, а… красоты. Процесса ради процесса.

Арсений молчал, но я чувствовала его взгляд на себе. Изучающий, внимательный. Не оценивающий – именно изучающий, словно я была интересной загадкой, которую он пытался разгадать.

– А вы? – спросила я, ставя турку обратно на огонь. – Какой кофе предпочитаете обычно?

– Черный американо. Большой объем, без сахара, без молока.

– Быстро и эффективно?

– Быстро и эффективно, – согласился он.

– И никогда не хотелось… ну, не знаю, капучино с корицей? Или раф с лавандой?

– Нет.

– Совсем?

– Зачем усложнять то, что работает?

Логично. Прагматично. И очень похоже на него.

– А если бы вы жили не в Москве, а, скажем, в Италии? – не унималась я. – Где кофе – это целая культура, а не просто способ взбодриться?

– Не жил, – коротко ответил он.

– Но представьте. Утро в Риме, маленькое кафе, за стойкой итальянцы обсуждают футбол… Вы бы все равно заказали американо?

Арсений задумался. Первый раз за все время нашего разговора он колебался с ответом.

– Возможно, – медленно сказал он, – я бы попробовал что-то местное.

– Вот видите! – обрадовалась я. – Значит, где-то внутри у вас все-таки живет дух авантюризма.

– Это не авантюризм. Это адаптация к обстоятельствам.

– Можно называть как угодно. – Я сняла турку во второй раз. – Главное, что готовность есть.

Кофе почти готов. Еще один подъем пенки – и можно разливать. Но мне почему-то не хотелось, чтобы процесс заканчивался. Этот странный, неожиданно легкий разговор с человеком, которого я до сегодняшнего утра считала воплощением всего, что мне не нравится в мужчинах.

– Регина, – сказал он вдруг.

– М?

– Можно задать личный вопрос?

Я обернулась к нему. В его глазах было любопытство – не праздное, а искреннее.

– Смотря какой.

– Почему вы не замужем?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что я чуть не уронила турку.

– Простите?

– Вы умная, самостоятельная, у вас есть профессия и собственное жилье. Готовите кофе лучше, чем в половине кафе города. Почему никто не оценил?

– Откуда вы знаете, что никто не оценил? – осторожно спросила я.

– Потому что иначе вы бы сейчас не стояли здесь одна, варя кофе соседу.

Логика. Опять эта чертова логика, против которой не поспоришь.

– Оценивали, – призналась я. – Но не меня, а свою версию меня. Улучшенную, исправленную, адаптированную под их потребности.

– Например?

Пенка поднялась в третий раз. Я выключила огонь и разлила кофе по чашкам – в мои любимые керамические, белые с синим орнаментом.

– Например, мой бывший считал, что я слишком много времени трачу на работу. Что настоящая женщина должна думать о семье и детях, а не о каких-то садах для богачей. – Я поставила чашку перед Арсением. – Другой считал, что моя квартира слишком хаотичная. Что нужен порядок, система, четкий режим дня. Растения – это грязь и лишние хлопоты, отвлекающие от главного.

– А третий?

– Третий… – Я отхлебнула кофе, собираясь с мыслями. – Третий решил, что я недостаточно амбициозна. Что нужно открывать большую студию, набирать сотрудников, зарабатывать больше. А я хотела делать то, что люблю, а не то, что приносит максимальную прибыль.

– И что случилось с этими тремя?

– Первый женился на коллеге, которая уволилась сразу после свадьбы. Второй переехал к девушке, у которой в квартире белые стены и никаких лишних предметов. Третий открыл агентство недвижимости и теперь работает семь дней в неделю.

– Все получили то, что хотели.

– Да. – Я поставила чашку на стол. – И все счастливы. А я… я тоже счастлива. По-своему.

– Правда?

Прямой вопрос. Неудобный вопрос.

– Большую часть времени – да, – честно ответила я. – У меня есть любимая работа, собственное жилье, хорошие друзья. Чего еще желать?

– Чего?

– Ну… – Я почувствовала, как снова краснею. – Иногда хочется, чтобы кто-то разделял твои радости. Чтобы можно было прийти домой и рассказать, как прошел день. Чтобы…

Я осеклась, поняв, что говорю слишком много. Слишком откровенно.

– Извините, – пробормотала я. – Не хотела грузить вас своими проблемами.

– Это не проблемы, – сказал Арсений. – Это нормальные человеческие потребности.

– А у вас? – решилась я. – У вас есть кто-то, с кем можно поделиться радостями?

Он отпил кофе, задумчиво покрутил чашку в руках.

– Нет, – просто ответил он.

– Почему?

– По тем же причинам, что и у вас. Только с другой стороны.

– То есть?

– Женщины хотели меня изменить. Сделать более… эмоциональным. Романтичным. Спонтанным. – В его голосе послышалась легкая ирония. – Походы в театр, поездки на выходные без планов, сюрпризы ради сюрпризов. И обязательно – цветы каждую неделю, даже если повода нет.

– И вам это не нравилось?

– Мне нравилась определенность. Понимание, чего от меня ждут и что я получаю взамен. А романтика… она непредсказуема.

– Страшно?

– Неэффективно.

Я рассмеялась. Не могла удержаться.

– Что смешного? – спросил он с легким недоумением.

– Вы назвали романтику неэффективной. Это как назвать закат бесполезным, потому что он не освещает дорогу.

– Закаты красивы, – возразил он. – Но для освещения дороги действительно лучше подходят фонари.

– А если дорога ведет к закату?

Арсений замолчал, глядя на меня с такой серьезностью, словно я задала ему вопрос на миллион долларов.

– Не понимаю, – наконец сказал он.

– А если цель путешествия не в том, чтобы куда-то добраться, а в том, чтобы увидеть красоту? Тогда фонари не нужны. Нужно просто идти на свет.

– Это непрактично.

– Зато может быть прекрасно.

Мы смотрели друг на друга поверх кофейных чашек. В его серых глазах что-то происходило – какая-то внутренняя борьба между привычной логикой и чем-то новым, незнакомым.

– Не подумала бы, что вы… вообще человек, – вырвалось у меня.

– Что?

– Ну, вы же такой… правильный. Системный. Я думала, вы из тех мужчин, которые воспринимают женщин как… функции. А оказывается, умеете слушать. И даже философствовать. И не пытаетесь меня исправить.

– Это вас удивляет?

– Честно? Да. – Я допила кофе и поставила чашку в раковину. – Я думала, вы из тех людей, которые воспринимают остальных как… не знаю, как функции. Сосед должен соблюдать тишину, сотрудник – выполнять задачи, женщина – быть удобной.

– А я не такой?

– Вы спросили, почему я не замужем. И выслушали ответ, не пытаясь дать советы или осудить. Это… непривычно.

Арсений встал, принес свою чашку к раковине. Мы оказались рядом – так близко, что я почувствовала запах его геля для душа. Что-то свежее, хвойное.

– Регина, – сказал он тихо.

– Да?

– Мне пора идти. Дела.

– Конечно. – Я отступила на шаг, давая ему пройти. – Спасибо, что… ну, что составили компанию.

– Спасибо за кофе. Действительно вкусно.

– Рада, что понравилось.

Он направился к выходу, но на пороге кухни остановился.

– Кстати, – сказал он, не оборачиваясь. – Вам придется пожить у меня не пару дней, а недели две. Может быть, даже три. Ремонт займет больше времени, чем я думал.

Мое сердце пропустило удар.

– Три недели?

– Если делать качественно – да.

– И вы… не против?

– Если бы был против, не предложил бы.

Он вышел, а я осталась стоять посреди кухни с пустыми чашками в руках и странным ощущением в груди. Что-то теплое, трепетное, словно там поселилась маленькая птичка и теперь билась крылышками.

Три недели. Двадцать один день под одной крышей с человеком, который оказался совсем не таким, каким я его представляла.

Человеком, который слушает, когда я говорю о закатах и романтике. Который не пытается меня исправить или улучшить. Который просто принимает такой, какая есть.

Я поставила чашки в посудомойку и огляделась по сторонам. Через час-два мне нужно будет собрать вещи и переехать к нему. В его стерильный, упорядоченный мир, где все стоит на своих местах и работает как часы.

Странно, но перспектива больше не пугала. Наоборот – я ловила себя на том, что мне любопытно. Что будет дальше? Как мы уживемся? Что еще я узнаю об Арсении Сабурове, который пьет кофе из турки и размышляет о закатах?

Только бы не влюбиться в него. Это было бы совсем неуместно.

И при этом – как, черт возьми, не влюбиться в человека, который способен на такие разговоры?

Глава 10: "Вторжение в стерильность"

Регина

К шести вечера я окончательно собрала вещи и стояла на пороге квартиры 113 с большой спортивной сумкой и пакетом с продуктами. Утреннее чувство благодарности и теплоты от нашего разговора за кофе никуда не делось. Но теперь, стоя перед его дверью с вещами на длительное проживание, я вдруг осознала масштаб происходящего.

Одно дело – выпить кофе на его кухне как гость. Совсем другое – войти в его жизнь со своим хаосом, привычками, запахами.

В руках тряслись ключи – не от волнения, а от внезапного понимания, что пересекаю невидимую черту.

Но когда Арсений открыл дверь, все самоуспокоения разлетелись в пух и прах.

Он переоделся в домашнее – темные джинсы и серая футболка, которая подчеркивала ширину плеч. Волосы слегка взъерошены, словно он провел рукой. И пах он не тем строгим парфюмом, что утром, а чем-то более простым и от этого более мужским.

– Проходите, – сказал он, принимая у меня сумку. – Покажу, где что находится.

Я переступила порог и замерла.

Его квартира была… как бы это сказать… музеем современного минимализма. Белые стены, серый пол из натурального камня, мебель строгих геометрических форм. Ни одной лишней детали, ни единого предмета, который стоял бы просто так, без функциональной нагрузки.

– Ого, – вырвалось у меня.

– Что-то не так?

– Нет, все… впечатляюще. – Я огляделась по сторонам. – Просто непривычно. У меня дома каждый угол завален какими-то милыми безделушками.

– Здесь их нет, – констатировал он с легкой улыбкой. – Экскурсия?

Я кивнула, не доверяя своему голосу.

Квартира оказалась больше, чем казалась снаружи. Огромная гостиная-студия с панорамными окнами, из которых открывался вид на половину Москвы. Кухня, выполненная в том же минималистском стиле – белый глянец, стальные поверхности, техника, встроенная так искусно, что почти не была заметна.

– Холодильник, посудомойка, духовка, – перечислял Арсений, показывая на гладкие фасады. – Микроволновка встроена вон там. Кофемашина – на столешнице.

Конечно, кофемашина. Дорогая, профессиональная, способная приготовить любой напиток одним нажатием кнопки.

– А турки у вас нет? – спросила я.

– Нет. А зачем?

– Просто так. – Я провела пальцем по идеально чистой столешнице. – Удивляюсь, как вы без нее обходитесь.

– До сегодняшнего дня прекрасно обходился.

В его голосе послышалась какая-то новая нота. Мягкость? Или мне показалось?

Мы прошли в спальню – его спальню – и я почувствовала себя нарушителем границ. Огромная кровать с белоснежным бельем, тумбочки без единой лишней детали, шкаф-купе с зеркальными дверями. На стене – одна-единственная картина, черно-белая фотография какого-то архитектурного сооружения.

– Красиво, – сказала я и тут же почувствовала себя идиоткой. Красиво? Здесь было стерильно, как в операционной. И это после того, как полчаса назад мы так мило говорили о закатах и романтике за кофе. Какая ирония – его внутренний мир оказался теплее внешнего.

– Гостевая спальня здесь, – Арсений открыл дверь в конце коридора.

Я заглянула внутрь и ахнула. Комната была меньше его спальни, но обставлена не менее тщательно. Двуспальная кровать с белым покрывалом, прикроватная тумбочка, кресло у окна, небольшой письменный стол. И снова – ни одной лишней детали.

– Как в отеле, – пробормотала я.

– Хорошем отеле, – уточнил он. – Ванная комната общая, но у гостевой спальни есть отдельный душ.

Он показал мне крошечную, но безупречную душевую – кабина, раковина, зеркало без единого пятнышка. Полочка для принадлежностей пуста, как витрина магазина перед открытием.

– Полотенца в этом шкафчике, – сказал Арсений, открывая дверцу. – Фен в верхнем ящике. Если что-то нужно – спрашивайте.

– Спасибо.

Мы вернулись в гостиную, где моя сумка выглядела как-то особенно неуместно на фоне всей этой стерильной красоты.

– Wi-Fi пароль написан на стикере возле телевизора, – продолжал он. – Термостат не трогайте – он настроен оптимально. Ключи от квартиры вот эти. – Он протянул мне связку из двух ключей на лаконичном металлическом брелоке. – Если будете уходить, ставьте сигнализацию – код четыре нуля.

Четыре нуля. Конечно. Какой еще код мог быть у человека, который живет в квартире-музее?

– Понятно, – кивнула я. – А… а есть какие-то правила? Что можно, что нельзя?