BookZip.ru
Книги о приключениях
Елена Фили
Детектив аль денте. Истории с итальянской страстью. 19 рассказов слушателей курса Юлии Евдокимовой
Читать онлайн бесплатно

Детектив аль денте. Истории с итальянской страстью. 19 рассказов слушателей курса Юлии Евдокимовой

Размер шрифта: 13

Авторы: Мидлтон Хельга, Журавлёва Елена, Левитина Ирина, Воронцова Елизавета, Анатоль Мари, Фили Елена, Росси Анна, Лизкин Игорь, Василевская Гульнара, Смирнов Максим, Гулкова Елена, Карицкая Лада, Харлова Марина, Калина Нада, Грив Саша, Фёдорова Вера, Козлик Александр, Литвиненко Александр, Тирас Рита

Продюсерское агентство Антон Чиж Book Producing Agency

Корректор Ольга Рыбина

Дизайнер обложки Клавдия Шильденко

ISBN 978-5-0067-6864-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ИСТОРИИ С ИТАЛЬЯНСКОЙ СТРАСТЬЮ

Детектив как мост между мирами. Действие рассказов в сборнике происходит в разных странах и даже временах, от России до Италии, от Турции до Канады, от СССР до Англии, от Чехии до Сербии.

Но все рассказы объединяет одно: они написаны по правилам знаменитого итальянского полицейского детектива, давно покорившего мир. Ведь итальянское giallo это не место и не время действия, а состояние души.

Заснеженный курорт в горах и венецианская вилла, окраина российского городка и улицы Флоренции, будни советской милиции и тайны турецкого рынка. Каждая культура диктует свои правила игры, а мотивы кроются в традициях, суевериях и внутренних страстях.

Криминальное путешествие начинается и развязка непредсказуема. Присоединяйтесь – и получайте удовольствие.

Хельга Мидлтон.
ТАЙНА СИНЬОРА ДЖУЛИАНО

Официант поставил на середину стола круглую фанерную доску с пиццей и занёс над ней колёсико для резки.

– Спасибо, мы сами, – Джим взял у него из рук нож.

И только в этот момент Эйлин заметила отсутствие обручального кольца на его левой руке. Он перехватил её взгляд:

– Хлои съехала к тёще, пообещав никогда не возвращаться.

Эйлин ухмыльнулась:

– Обещать – ещё не значит выполнить.

– У Хлои – значит. Пришло письмо от её адвоката. Она подала на развод.

Ему показалось, что Эйлин глубоко втянула носом воздух и прикрыла глаза – то ли обдумывая ситуацию, то ли наслаждаясь ароматом пиццы…

…Детектив инспектор Джим Хикманн ждал этого момента почти год. Он давно и безнадёжно был влюблён в Эйлин Колд, но она категорически отвергала возможность отношений. Во-первых, по причине того, что он был женат; а во-вторых, в силу их служебного положения. Адвокат и следователь – постоянные оппоненты. По логике Эйлин любовная близость станет помехой в их профессиональной работе. Тем не менее, он знал, он чувствовал, что та единственная ночь, которая случилась между ними, была для обоих не случайной, но уже наутро Эйлин выстроила высокую стену: только служебные отношения и ничего больше.

Ланч «У дяди Джо» вполне можно было считать безобидной трапезой коллег. И всё же теперь, когда первая причина почти устранена, Джим очень надеялся на то, что именно профессионализм поможет им продолжать служить обществу и в то же время быть счастливыми.

В кармане Джима завибрировал телефон. Он взглянул на дисплей. Выражение его лица и тон моментально изменились.

– Детектив инспектор Хикманн. Говорите.

В глазах Эйлин застыл вопрос, а Джим уже отодвинул тяжёлое плетёное кресло, на котором сидел. Встал в полный рост, одёрнул джемпер.

– Да. Всё понял. Уже выезжаю.

– Что-то случилось?

– Срочно вызывают на вертолётную площадку. В открытом море горит яхта.

* * *

На высоте треск лопастей не казался таким оглушительным. Джим с тоской смотрел на удаляющийся берег. Детали пейзажа плавно растворялись. Теперь от горизонта до горизонта под ними лежала водяная степь. Вертолёт пошёл на снижение, и рассыпанные по морской глади белые точки стали принимать очертания катеров и лодок. В этом мире беззаботного покоя оранжевые всполохи пламени и чёрные клубы дыма над ним смотрелись чем-то нереальным – вода рождала пламя.

С высоты были хорошо видны три пожарных катера, стоявшие вокруг яхты равнобедренным треугольником. Мощные водомёты направляли струи воды в самое сердце пожара. Джим на минуту залюбовался этим зрелищем, но вертолёт ушёл в сторону и снова снизился. Стали видны качающиеся на волнах пластмассовые столики, лежаки и какие-то ящики, но среди них не было ни пассажиров в жёлтых спасательных жилетах, ни тел, ни спасательной шлюпки.

– Как думаешь, – обратился второй пилот к Джиму, – все погибли или кто-то ещё остаётся в внутри яхты?

– Хотелось бы верить, что успели эвакуироваться на шлюпку, – ответил инспектор.

В этот момент языки пламени вспыхнули с какой-то невероятной силой, в воздух поднялась россыпь искр, и только затем раздался грохот взрыва.

– Матерь божья, – воскликнул второй пилот, – да мы все трое в рубашке родились. Мы же ровно минуту назад висели прямо над эпицентром.

– Повезло, – согласился Джим, – разворачивай. Нас ждёт работа на земле.

* * *

Констебль за стойкой дежурного услышал тяжёлую поступь армейских ботинок Джима, приподнялся и окликнул его:

– Инспектор, вам тут оставили пакет.

Джим напрягся:

– Кто? Аноним?

– Почему аноним? Адвокатша, – дежурный вытащил из-под стойки квадратную плоскую коробку с красно-зелёной этикеткой «У дяди Джо», – явно нарушая субординацию, он не смог утаить улыбку, – заботливая.

– Ну да, конечно, – пробормотал Джим, почему-то смутившись.

Минуту спустя, войдя в отдел, он поставил пиццу на край своего стола и громко хлопнул в ладоши. Стажёр Йен Адамс и сержант Смит разом подняли глаза от экранов компьютеров.

– Похоже, у нас пропажа одного или группы людей. Вокруг яхты, которая вдруг решила полетать, ни тел, ни живых пассажиров не обнаружено. Криминалисты береговой полиции разбираются с причиной пожара и взрыва, а мы займёмся поиском людей. Смит, что-нибудь уже нашли?

– Стараемся, сэр. Пока удалось установить следующее: яхта принадлежит… принадлежала, – поправил он сам себя, – мистеру Джулиано Скарези – владельцу игорного бизнеса. Салоны с автоматами и казино в Торки, Пейнтоне, Эксмуте и Дартмуте.

– Ишь ты, с размахом. Прям, игровая империя у дядюшки Джулиано. Что ещё, – насупился Джим.

Стажёр Адамс встал во весь рост и по-детски громко рапортовал:

– Когда нам сообщили о гибели яхты, я навестил дом Скарези. Самого в доме не оказалось; я проверял – его машины возле дома нет. Миссис Скарези сказала, что муж отправился на пару дней в открытое море, ну типа на рыбалку. В одиночку или с друзьями, она не знает, но скорее всего один – отдохнуть от шума и напряжения городской жизни.

– Да уж, судя по размаху его бизнеса, жизнь у него напряжённая. Ладно, дождёмся ответа криминалистов и тогда будем решать, как классифицировать случившееся: несчастный случай или покушение. А пока, – он открыл крышку коробки, – угощайтесь.

Джим устало вытянул ноги под столом и взялся за телефон.

«Спасибо за пиццу. Съесть её с тобой не удалось, так хоть может поужинаем вместе?» Он несколько раз перечитал сообщение, подумал и нажал кнопку «Отправить».

Почти сразу телефон звякнул – пришло ответное смс. У Джима приятно засосало под ложечкой. «День был очень напряжённый. Устала. Давай завтра». Он, как мальчишка, широко улыбнулся и быстро набрал: «Давай».

* * *

За панорамный вид с крыши отеля «Олимпия» владельцам последнего следовало бы брать отдельную плату. Они явно знали это, и потому цены в «Скай-баре» были сильно завышены, кухня далека от утончённой, но ви́на и коктейли вполне удовлетворяли вкусам завсегдатаев, считавших вечер в «Скай-баре» хорошим тоном. Джим не был там частым гостем, но любил уютные кресла-подковы, шерстяные пледы, свечи в высоких стеклянных стаканах и белые крахмальные скатерти, которые как бы парили над распростёртым внизу городом. Огни набережной отражались и качались в высоких водах ночного прилива. Всё это создавало атмосферу изысканности и романтизма. Правда, беседа инспектора и адвоката была далека как от первого, так и от второго.

– Из того, что выбросило с яхты в море, – говорил Джим, крутя в руках раструб пивного бокала, – интерес представляет только ящик. В нём оказались хорошо упакованные картины в подрамниках, но без рам.

– Что? – Эйлин, не веря своим ушам, подалась вперёд.

– Да. Картины. Как всегда, ждём результат экспертизы. Сама понимаешь, если картины подлинные – это одно дело, если подделки – совсем другое. Между тем выяснилось: мистер Скарези несколько дней назад обратился в Скотланд-Ярд с заявлением о том, что его жизнь находится в опасности. Некая Кармела Мирелли присылает почтовые открытки с угрозами. Судя по обратному штемпелю, они приходят из Италии. В своём заявлении мистер Скарези, считающий себя хорошим семьянином, образцом законопослушания и честным налогоплательщиком, требует внести имя синьоры Мирелли в чёрный список таможенных служб и, таким образом, закрыть ей въезд в Соединённое Королевство.

Эйлин снова откинулась на спинку кресла и внимательно смотрела на Джима. Инспектор продолжал:

– В прошлом этого Скарези явно имеются белые пятна. Известно, что он эмигрировал из Италии семь или восемь лет назад. До переезда жил во Флоренции. Двое не то сыновей, не то племянников учатся в частной школе в Мидфилд. Скарези оплачивает их обучение.

Эйлин сделала глоток вина и потянулась за кубиком сыра, приколотого маленькой шпажкой к виноградине.

– Первое, что приходит на ум, – это то, что кто-то выполнил свои угрозы. Второе скорее вопрос: зачем мистеру Скарези понадобились на рыбалке картины?

* * *

Джим закончил пресс-релиз и уже выходил из конференц-зала, когда его окликнул суперинтендант:

– Хикманн, зайдите ко мне.

– Есть, сэр.

Не успела за ними закрыться дверь кабинета начальника, как тот без предисловий рявкнул:

– Дело резонансное. Наверху решили прозондировать прошлое этого Скарези. Оставь своим ребятам тутошнюю наружку и проверку контактов, а сам полетишь в Италию по линии Интерпола. Вопросы есть?

– Никак нет.

– Вот и хорошо, если без вопросов. Собирайся. Папку с тем, что есть у Скотланд-Ярда на этого Властелина Рулеток, а также итальянские полицейские контакты тебе привезут в аэропорт.

Джим буквально выбежал из кабинета начальника и чуть не сбил с ног Эйлин.

– А ты тут какими судьбами? – удивился он.

– Да вот, пришла забирать под залог одного магазинного воришку. Слушание дела назначено на следующей неделе. Зачем налогоплательщикам парня кормить.

У Джима вдруг снова засосало под ложечкой.

– А ещё какие-нибудь срочные дела у тебя сейчас есть?

– Нет. Срочных нет. А почему ты спрашиваешь?

– Эйлин, как ты относишься к поездке в Италию? – Он взял её под локоть, как бы подталкивая к выходу в конце коридора. – Я завтра улетаю во Флоренцию на два-три дня. Поедешь со мной? Ты же сама говорила, что хотела… – он вдруг почувствовал, что выглядит абсолютным дураком. С чего бы это ей вдруг ехать с ним? Дурь какая-то. Он уже ругал себя за эту выходку, а она посмотрела снизу вверх ему прямо в глаза и спокойно ответила:

– Почему бы и нет.

У паспортного контроля их уже ожидал карабинер. Джим и Эйлин послушно шли за ним. Длинные коридоры сменяли друг друга. Двери открывались и закрывались. Втроём они вышли из здания аэровокзала на площадку, где стоял готовый тронуться автомобиль, и уже через полчаса снова входили в очень похожие двери, снова шли коридорами и остановились у кабинета с табличкой «Комиссар Антонио Каталуччи». Джим приготовился постучать, но дверь распахнулась и… В первую минуту Эйлин показалось, что им навстречу шагнул актёр Дэнни Де Вито – шарообразный человечек с круглой лысиной и венчиком непослушных завитков на затылке и за ушами. Он весело улыбался, протягивая руку для рукопожатия, локтем другой руки прижимал под мышкой папку.

– Любуетесь на табличку? Вы вовремя успели. Завтра её уже здесь не будет.

Карабинер, сопровождающий Джима и Эйлин, слегка оттеснил их в сторону:

– Синьор комиссар, британские коллеги доставлены. Позвольте теперь вас отвезти в здание мэрии. Торжество должно начаться с минуты на минуту.

– Извините, коллеги. Нехорошо опаздывать на свои собственные проводы на пенсию. Ещё могут подумать, что я не спешу уходить. Скажу вам по секрету: моя Мария считала дни до этого дня, и вот он наступил. Теперь она отсчитывает минуты. Тридцать лет во главе отдела по борьбе с экономическими преступлениями – это вам не кот чихнул.

Он протянул папку Джиму:

– Здесь всё, что мы имеем на вашего подопечного. Успеете ознакомиться да завтра? Приходите ко мне домой, без официоза, так сказать. Мария готовит паппарделле аль чингиале с рагу из мяса дикого кабана. М-м-м, – он поднёс к губам три пальца, сложенные щепоткой, – объедение. Лучшее во всей Тоскане.

* * *

Не успел Джим бросить рюкзак на широкую кровать гостиничного номера, как в кармане застрекотал телефон.

– Босс, – послышался голос сержанта Смита, – кажется, вы напрасно уехали. Из лаборатории пришли результаты экспертизы. Картины с яхты – подделки. Более того, нам удалось прижать хвост хозяину одной из галерей – за ним водятся кое-какие грешки, и потому он не очень выделывается, когда дело касается кооперации с полицией. Он дал нам наводку: мастерская художника Луиджи Мантекато. Он, как вы понимаете, тоже итальянец. Специализируется на реставрации, ну и копиями не гнушается.

– Вы этого Монтекки уже допросили?

– Мантекато, – поправил его сержант, – да. Он признался, что Скарези заказывал у него копии картин, не Тициана и Караваджо, конечно, но довольно известных художников. Луиджи думал, что пишет для нужд самого Властелина Рулеток – для его казино. За последнюю партию из пяти картин Скарези ему ещё остался должным.

– Или и не собирался платить, и художник ему отомстил по типу «так не достанься ж никому». С другой стороны: возможно, взрыв на яхте никакого отношения к картинам и не имеет.

– Я тоже склоняюсь к последнему. Зря только время на этого художника от слова «худо» потратили.

– За домом наблюдаете?

– Да. И тут тоже есть интересные моменты. Стажёр наш отличился. Он провёл в машине напротив дома Скарези почти 20 часов…

– Уснул? Получил нервный срыв?

– Не то и не другое. Он снял видео. Миссис Скарези покинула дом с двумя большими чемоданами. Вместе с машиной загрузилась на паром Плимут – Кайен. Наблюдение продолжит констебль Мур из портовой полиции. Босс, думаете, она заказала муженька?

– Рано делать выводы. Посмотрим, куда она направляется.

* * *

Эйлин проснулась, потянулась, снова закрыла глаза, и события вчерашнего дня замелькали перед глазами: Хитроу, самолёт, лабиринты коридоров и забавный человечек по имени… что-то похожее на название печенья – кантуччи. Она моментально вспомнила: сегодня они приглашены к теперь уже бывшему комиссару Антонио Каталуччи. Но встреча назначена на вечер, а это значит, что можно смело посвятить день прогулке по городу.

Она тихо постучала в номер Джима. Он в белом гостиничном халате сидел за секретером и занимался странным делом: наводил телефон то на один листок из папки с документами, то на другой. Откладывал их в сторону и что-то копировал с телефона в блокнот. Увидев Эйлин, он плотнее запахнул халат и сердито пробурчал:

– Как же мы жили без Гугла?!

– Всё на итальянском? – Эйлин понимающе кивнула на стопку бумаг.

– Угу. Дай бог до вечера разобраться.

– Ну и он же тебе в помощь. Не буду мешать. Пойду прогуляюсь.

– Сожалею, но не могу составить компанию.

– Чао.

– Чао-чао, – ответил он, не поднимая головы.

Утро как-то слишком быстро превратилось в сухой, палящий день. Эйлин устала и от ходьбы, и от густой толпы туристов. Ноги сами вели с широких площадей в узкие затенённые улочки. Через какое-то время стало понятно, что она окончательно заблудилась в их лабиринтах и… как всегда, когда надо – GPS не ловил сигнал. Увидела приоткрытые высокие дубовые двери. Из-за них доносился монотонный голос, усиленный микрофоном. Она решила, что? по-видимому, это церковь и там сейчас идёт служба. Она вошла в прохладный полумрак. Каково же было её изумление, когда она увидела прислонённые к стенам большие и маленькие полотна картин. «Наверное, это картинная галерея и я попала на смену экспозиции», – подумала она и в этот же момент услышала – ни с чем не спутаешь – удар деревянного молоточка. Сколько раз она слышала этот звук в зале суда.

– Venduto.

«Продано, – догадалась Эйлин, – значит я попала на аукцион».

Она присела на свободный стул, ослабила ремешки сандалий и приготовилась приятно отдохнуть от жары в окружении красоты. Не понимая ни слова по-итальянски, Эйлин представила, что сидит в зале и смотрит немое кино. Голос аукциониста превратился в бесконечно-монотонный рокот, под который в зале происходило своё действо – что-то вроде пантомимы. Особенно было интересно наблюдать за теми, кто принимал участие в торгах. За их, казалось бы, естественными жестами: мимолётными касаниями то уха, то бровей, то перекидывания ноги с одной на другую – прятался какой-то им одним понятный смысл. Наблюдая за «немыми разговорами» участников аукциона, она вдруг поняла, что продажа картин – это не только продажа, но и какая-то игра, понятная только её участникам. Эйлин наклонилась к соседу и попросила у него каталог. Она конечно же не знаток искусства, но стартовые цены ей показались сильно завышенными. Сделав несколько снимков на телефон, она так же тихо, как и вошла, пробралась к выходу.

– Дети мои, теперь, когда я уже не комиссар, а простой пенсионер, я могу говорить то, что думаю. – Антонио, сыто поглаживая шар своего живота, откинулся на спинку старого кресла и жестом пригласил молодых людей сесть на диванчик напротив. – Мир мафии – это не только рэкет, контрабанда, убийства и вековая вражда. Перечисленное – это верхушка айсберга, а внизу семь раз по столько же. Голод, нищета и бесперспективность жизни – вот что приводит людей в мафию. Не стремление к богатству, не стремление к власти. Принадлежать к клану – это значит быть защищённым. Получить возможность выбраться из долгов, дать детям достойную жизнь и образование. Не случайно в каждой семье, в каждом клане одного из отпрысков – сына или дочь, неважно – отправляют учиться за границу. Там, в престижных школах и университетах, они заводят дружбу и новые знакомства. Там же делают первые шаги в общество, в политику, в «чистый», – он вскинул обе руки в жесте «кавычки», – вы когда-нибудь видели чистый бизнес? Я – нет. И тем не менее, возникает то, что у вас – у англичан, называется school ties1.

Кармела – младшая дочь дона Мирелли родом из Катаньи. Если помните «Крестного отца», то должны знать, что это и родные места дона Вито Корлеоне. Мафиозная альма-матер, можно сказать. Старик Мирелли отправил дочь учиться в Сорбонну, где она изучала историю искусств. Ваш Джулиано Скарези ей в подмётки не годился по знатности или значимости в делах клана. Именно поэтому дон и отдал дочь за него, типа муж-бодигард, и отправил их во Флоренцию. Кармела Мирелли стала не только женой и матерью двоих сыновей Джулиано, но и бухгалтером той ветви синдиката, которая специализировалась на отмывании денег путём перепродажи предметов искусства и антиквариата.

– Кажется, я понимаю, о чём вы говорите. Не далее как утром я побывала на одном из таких аукционов.

– В самом деле! – подхватил Джим. – Какой удобный способ легализовать незаконные доходы. Продал картину за 12 миллионов, и у налоговой уже нет вопросов «откуда у вас пятидесятифутовая яхта?»

– Это ещё цветочки, – продолжал Антонио, – но мы, полиция, тоже не даром свой хлеб жуём. Долгая работа закончилась арестом синьоры Мирелли. К сожалению, и у нас есть «кроты». Кто-то шепнул Скарези, и тот успел сбежать, прихватив с собой все деньги и обоих мальчиков. Нам он был неинтересен, нас волновала только финансовая сторона дела. Ни в каких других преступлениях Джулиано не был замечен. Думаю, что и тут старик Мирелли в заботе о внуках помог ему. Полгода назад Кармела вышла на свободу и теперь пытается не только вернуть себе детей, но, по возможности, и мужа, у которого, судя по всему, дела идут неплохо. У мафии длинные руки, и то, что не сделала в своё время полиция, Кармела сделает сама.

* * *

Проснувшись и открыв глаза, в первую минуту Джим не смог понять, где он находится. Незнакомая занавеска колыхалась возле балконной двери, за которой угадывалось раннее утро. Где-то совсем рядом курлыкали горлицы. На столике стояла пустая бутылка и два бокала. События вчерашнего дня постепенно всплывали в памяти. Они с Эйлин ужинали у бывшего комиссара. Долгий разговор на веранде его квартиры. Прощаясь, синьора Каталуччи загадочно улыбнулась и со словами «это волшебное зелье» дала им с собой бутылку Brunello di Montalcino 2012.

– Действительно, волшебное. Никогда не пила вина с привкусом шоколада, кофе, табака и бальзамики, – сидя на балконе номера Эйлин, они любовались игрой фонарей в водах реки, смаковали вино и почти не разговаривали. А потом…

Джим протянул в сторону левую руку. На голом предплечье мелькнула армейская татуировка: цветок мака и два слова – I sacrifice2. Ладонь нащупала тепло щеки Эйлин.

* * *

В самолёте Джим напустил на себя серьёзный вид. Он помнил об их уговоре делить личное и общественное. Выложил на откидной столик какие-то бумаги, но скоро устал от этой игры, повернулся к Эйлин и нежно подул ей в шею. Кудряшки над её ухом послушно запорхали, а у него внизу живота прокатилась горячая волна.

– Что ни говори, а наша поездка оказалась очень приятной… – он сделал упор на последнем слове, – но бесполезной в плане бизнеса. Разматывать мотки мафиозных связей не входит в компетенцию полиции Девона. И, судя по всему, даже Интерполу не удастся «прижать хвост» мистеру Скарези.

Эйлин положила голову ему на плечо:

– Зачем так пессимистично? Ты можешь легко упечь его.

– Каким образом?

– За двоежёнство. Ведь он так и не развёлся с Кармелой Мирелли, и, судя по всему, она прознала, что у него в Англии вторая семья. Не хотела бы я оказаться на его месте в момент, когда они встретятся лицом к лицу. Вот увидишь, он сам придёт в полицию с повинной. Правда, это при условии, что он спасся в той трагедии с яхтой.

– Разве я не сказал? Пришло сообщение от Смита. Наружка засекла чету Скарези в отеле в Нормандии. Похоже, он не очень верит в Скотланд-Ярд и решил подстраховаться. Инсценировал свою гибель.

– Вот видишь. У тебя есть что ему предъявить.

– А что? Хорошая идея. Сколько там по закону положено за двоежёнство?

– От шести месяцев до семи лет.

– Ты ведь не будешь искать обстоятельства, смягчающие вину, и просить для него минимальный срок?

– Джим, моя обязанность как адвоката добиваться судебного решения, которое будет лучшими для подзащитного.

– Если ты хочешь лучшего для него, то не будешь спорить с обвинением. Не так ли?

– Посмотрим, – уклончиво ответила она и отвернулась к иллюминатору.

Елена Журавлёва. ЯДОВИТЫЙ САД

Пыль кружилась в золотистых полосках света, струящегося из высокого окна кабинета Мехмет-бея. Я старательно скользила тряпкой по старым деревянным полкам, заставленным массивными томами, пока эфенди копался в компьютере, бормоча себе под нос и изредка качая головой.

– Опять брат Омер со своей паранойей, – проворчал он, делая глоток крепкого чая. – Требует новый отчёт о слежке за женой. Будто в прошлый раз я ему не объяснил, что по вторникам она изменяет ему только с рыбным рынком… и то в компании собственной матери.

Я провела пальцем по корешкам книг, выравнивая их в идеальную линию. Интересно, насколько можно поумнеть, если прочитать все? Или хотя бы половину?

– Любит он драму устраивать?

Эфенди фыркнул и откинулся в кресле.

– Драмы и без него хватает. Хотя бы вчерашняя эпопея с кошкой сестры Мерве. Представь, Сибель, она разбудила меня в три ночи, потому что: «Лапша никогда не задерживается после полуночи!» – он передёрнул плечами. – Лапша! Кто вообще называет так животное?

Я улыбнулась, аккуратно переставляя старинные часы деда Мехмет-бея на их законное, теперь уже чистое, место.

– Нашли Лапшу?

– Спала в цветочном горшке, – буркнул он. – Да, Сибель, дочка, возьми-ка пока телефон в верхнем ящике комода. И как тебя угораздило утопить новенький…

Я закатила глаза, готовясь к очередной порции нравоучений. За полгода работы здесь привыкла: он никогда не упускал случая напомнить – техника меня не жалует. Но дверь вдруг распахнулась, и я невольно вздрогнула, а эфенди резко оборвал речь.

Обернулась – и застыла.

На пороге стояла тётя моей подруги. Всегда весёлая, полная жизни, теперь она напоминала лишь блёклую тень самой себя. Лицо, пепельно-серое, глаза воспалённые, с алыми прожилками. Пальцы нервно теребили край платка с цветочным узором.

– Сибель… – голос Фатмы-ханым сорвался, превратившись в хрип. – Ты не отвечаешь на звонки…

Я сделала шаг вперёд – и она тут же рухнула мне в объятия, рыдая и дрожа всем телом.

– Тётя? Что случилось?

Она не ответила.

Мехмет-бей вскочил, налил воды в стакан.

– Выпейте, – сказал он мягко.

Но она даже не посмотрела в его сторону, мёртвой хваткой вцепившись в мои плечи.

– Они говорят… – из её лёгких рвались рыдания. – Говорят, что это… анафилактический шок.

– О чём вы? – я отстранилась и с тревогой заглянула ей в лицо.

– Селин, – она зажмурилась.

– Что с Селин?

– Её убили. Нашу девочку… убили. Сегодня утром.

* * *

Фатма-ханым сжимала стакан. По её щекам текли слёзы.

– Аллергия… – её голос сорвался на шёпот. – Анафилактический шок. Но Селин всегда носила с собой лекарства! Она знала все свои аллергены!

Мехмет-бей смотрел на часы своего деда. Пальцы медленно отстукивали ритм секундной стрелки по крышке ноутбука – верный признак напряжённых раздумий.

– Ты уверена, что это не… аллергия, сестра Мерве?

Тётя подняла голову, и платок съехал набок.

– Вчера она звонила мне… Говорила, что за ней следят. А сегодня её нашли в цветочной лавке… среди тех самых цветов, которые она так обожала.

Перед глазами всплыл образ Селин – вечно улыбчивая, с выбившейся прядью волос, в запачканном землёй фартуке. Её смех, звонкий, как колокольчик, когда она подсовывала мне то букетик лаванды, то веточку мяты…

– Но кому она могла помешать? – мой голос дрогнул. – Она же только продавала цветы!

Фатма-ханым бессильно развела руками.

– Не знаю… Бывший… Ахмет… Последнее время как тень ходил за ней.

Ахмет – тот ещё тип. Вечно девичьи прелести глазами буравил и отпускал «безобидные» шуточки.

– Ты думаешь, он мог, тётя?

– Не знаю, Сибель, ох не знаю, – она закрыла лицо ладонями, слёзы катились по щекам. – Он снова собрался жениться… Требовал часть дома… А Селин… Селин и слышать не хотела.

Мехмет-бей неторопливо протёр очки.

– Сделаем так. Сибель, дочка, сходи-ка на рынок, послушай, что люди говорят, – сказал он, отодвигая ноутбук. – А я поговорю с нашими в участке и приеду к тебе.

К горлу подкатил ком. Селин… убита? Пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Происходящее не укладывалось в голове.

– К матери Селин с этим не ходите, – сказала Фатма-ханым перед уходом. – Сестра не в себе.

Когда дверь за тётей закрылась, в комнате остались лишь мы и тиканье дедовых часов. Эфенди вздохнул и потёр переносицу.

– Ты хотела настоящего дела, дочка, – его голос стал деловитым. – Если это убийство… то вот тебе дело. – Он посмотрел мне в глаза. – Но будь осторожна.

Я кивнула, проводя языком по внезапно пересохшим губам.

* * *

Рынок уже работал. Люди перешёптывались, бросая тревожные взгляды на лавку Селин, обклеенную жёлтой лентой. В чайной под платаном по-прежнему звенели стаканы – там жизнь шла своим чередом.

Я подошла ближе. Дверь в лавку оказалась приоткрыта, внутри – пусто. На прилавке увядали забытые букеты, склонив бутоны в молчаливой скорби. Даже на улице воздух пропитался пряным ароматом цветов.

– Ты зачем здесь?

Я вздрогнула. Позади стоял Хакан-бей из антикварной лавки по соседству. В его взгляде читалась насторожённость.

– Вы меня помните?

– Конечно, ты же у брата Мехмета убираешь. – Он провёл рукой по бороде. – И что здесь понадобилось старому сыщику?

– Мы хотим понять, что случилось. К тому же Селин была моей подругой.

– Полиция уже всё поняла – аллергия. – Его рука дрогнула. Неудивительно. Сегодня у всех стресс.

– А вы? Вы что думаете?

– Аллергия? – фыркнула сестра Айше, приближаясь и сжимая пучок мокрого укропа. – Да она с младенчества знала, на что её сыпет, а от чего кашляет! Носила с собой лекарства, как святыню.

– Ахмет был здесь вчера, – прошептал подоспевший дядя Осман. – Опять пристал к девочке, требовал продать дом. Бормотал что-то о свадьбе и долгах.

– Каких долгах? – я нахмурилась.

– Вымышленных, – ответила Айше, кривя губы. – После развода он только и ждал повода уязвить её, гадёныш. Последний раз грозил, что она «ещё пожалеет».

– Эмин-ага тоже её недолюбливал, – добавил дядя Осман. – Мечтал снести лавки под магазин. Все согласились… кроме Селин.

– Она называла это место своей жизнью, – прошептала Айше. – А оказалось…

Собиралось всё больше людей. Они качали головами, и до ушей то и дело доносилось: «Так молода…», «Какой ужас…»

– Сибель!

Голос Мехмет-бея прорвался сквозь шум. Я обернулась и увидела его у края брусчатки, нетерпеливо машущего рукой.

Под раскидистым платаном старики сгорбились над тавла. Кости глухо постукивали, перемежаясь возгласами:

– Ну же! – подбадривал себя один игрок.

– Семь-пять! – торжествовал другой, хлопая по доске.

В воздухе витал аромат крепкого чая и дешёвых сигарет. На столиках поблёскивали фигурные стаканы, а под ногами игроков копились окурки.

– Пойдём! – нетерпеливо крикнул эфенди.

Я бросила последний взгляд на площадь. Хакан-бей замер на пороге своей лавки, напряжённо глядя вдаль.

– Мне пора, – прошептала я.

Айше молча кивнула. Дядя Осман вздохнул и отправился фасовать орехи.

– Заходи, дочка, если что узнаешь… – выкрикнул он.

– Непременно, – пообещала я, уходя.

Я поспешила к Мехмет-бею.

«Аллергия», – мысленно усмехнулась я. Теперь эта версия казалась мне смехотворной.

– В чайной рассказали кое-что интересное, – Мехмет-бей приглушил двигатель и достал ноутбук. – Наша Селин, оказывается, обладала излишним любопытством.

Эфенди открыл крышку, и экран осветил его осунувшееся лицо.

– Мой старый знакомый утверждает, что она слишком часто наведывалась в лавку Хакан-бея… Слишком часто для простых приветствий. Это, конечно, пока просто информация.

Пальцы затанцевали по клавиатуре. На экране развернулась схема – в центре улыбающаяся Селин, от неё стрелки к фотографиям Ахмета и Эмина-аги. Третья стрелка терялась в вопросительных знаках.

– Три возможных варианта, – Мехмет-бей прикрыл окно, отсекая смех игроков. – Обиженный муж, алчный застройщик… и…

– Кто же третий?

– Тот, кого мы пока не разглядели. – Лёгкий щелчок по экрану. – Возможно, она наступила кому-то на больную мозоль. Пойдём, дочка.

– Куда?

– Сначала брат Эмин. Я буду говорить. А ты… – его глаза превратились в узкие щёлочки, – следи за его реакцией.

* * *

Офис, он же дом Эмина-аги, выглядел нелепо роскошным на фоне скромных рыночных построек – двухэтажный, с деревянными ставнями, увитый лиловыми гроздьями глицинии.

Медный молоток глухо стукнул в тишине переулка.

– Кто там? – донёсся хриплый голос.

– Старый друг, – отозвался эфенди. – Открой, есть разговор.

Дверь приоткрылась на цепочке, и в щели показались желтоватые белки глаз.

– А-а, ищейка со своей подопечной.

– Мы хотим поговорить о Селин, – Мехмет-бей упёрся ладонью в дверь. Цепочка звякнула.

Эмин-ага фыркнул, но впустил нас. В прихожей пахло ладаном и затхлостью.

– Догадываюсь, зачем пожаловали. Но я всё уже сказал полиции.

– Странное совпадение, – без предисловий начал Мехмет-бей, усаживаясь. – Ты хотел снести её лавку… А теперь она мертва.

– На что ты намекаешь?! – чётки грохнули об пол. – Я ей втрое больше стоимости предлагал!

– Тогда почему вы спорили?

Эмин-ага побледнел.

– Кто тебе…

– Люди видели.

Он вздохнул.

– Она нашла какие-то старые бумаги. Говорила, что по ним выходит – земля под рынком не моя. Бред, конечно… Но шум могла поднять. Я пытался на неё надавить и почти дожал. Но убивать…

Больше он ничего не сказал. Мы допили чай, обмениваясь замечаниями о погоде и вконец обнаглевших баранах, которые по утрам забирались на верхние этажи недостроенных домов, и ушли.

* * *

Ахмет сидел на корточках у дома Селин, нервно затягиваясь сигаретой. Увидев нас, он резко вскочил, отшвырнув окурок.

– Сибель? – в воспалённых глазах металось отчаяние.

– Прими соболезнования, сынок, – спокойно начал Мехмет-бей.

– Да ну! – Ахмет с силой ударил кулаком по фонарному столбу. – Меня даже в дом не пускают. Как будто я чудовище какое! Сибель, ты же меня знаешь…

Я с сожалением бросила взгляд во двор, где собрались скорбящие, но тут же вернулась к разговору.

– Скажи-ка мне, какие у тебя были проблемы с домом Селин, сынок? – мягко спросил Мехмет-бей.

Ахмет закурил новую сигарету. Пальцы его дрожали.

– Да не хочу я этот дом! Мне она была нужна, понимаете? – Он внезапно повернулся ко мне, голос срывался. – Каждый раз я приходил… чтобы её вернуть. Клянусь!

– Но ты же говорил, что женишься? – спросила я.

– Враньё! Я специально так говорил, чтобы вызвать у неё ревность… – Он выдохнул. – А она… Она смеялась. А недавно сказала, будто у неё кто-то есть.

Я бросила быстрый взгляд на Мехмет-бея. Странно. Селин никогда не говорила ни слова о новых отношениях.

* * *

После обеда рынок окончательно ожил. Подойдя к прилавку Айше, где в деревянных лотках красовались пучки укропа, петрушки и свежих салатов, Мехмет-бей оторвал листик мяты и растёр между пальцами, вдыхая аромат.

Айше, закатав рукава, раскладывала редис. Увидев нас, вытерла руки о фартук и наклонилась ближе.

– Узнали что-то? – прошептала она, озираясь.

– Пока только вопросы, – ответил эфенди. – Скажи-ка, дочка, не появился ли в последнее время у Селин кто-то… особенный?

Айше кивнула:

– Богатый. Она его скрывала.

– Кто он?

– Я недавно переехала, не всех знаю. Высокий, в дорогом пальто, с усами… – она провела пальцем по щеке, – со шрамом. От виска до подбородка.

Мехмет-бей приподнял бровь.

– С усами и шрамом…

– Это же… – начала я.

– Возможно, – хмуро ответил эфенди. – Месяц назад нашли мёртвым Джевдета Ильханоглу. Потомка тех самых Ильханоглу, что держали ювелирные лавки ещё при султанах. У него был именно такой шрам.

Айше ахнула и прикрыла рот рукой.

– Но что связывало его с Селин? – спросила я.

– Хороший вопрос, – пробормотал Мехмет-бей.

– Хакан-бей! – вдруг воскликнула Айше, указав за мою спину.

Я обернулась. Старый антиквар замер в дверях своей лавки, наблюдая за нами.

– Что с ним? – спросила я шёпотом.

– Он видел их вместе, – так же тихо ответила Айше. – Уверена, знает больше, чем я.

Мехмет-бей медленно кивнул.

Антиквар внезапно развернулся и скрылся в лавке, захлопнув за собой дверь.

– Пойдём, – негромко сказал эфенди. – Нужно с ним поговорить.

* * *

Колокольчик над дверью лавки Хакана Эрдема звякнул, предупреждая о визите. Внутри царил полумрак. Пахло книгами, воском и старьём.

Хозяин лавки вышел из-за прилавка с натянутой улыбкой, крутя в пальцах карандаш.

– Брат Мехмет! – сказал он бодро. – Какая неожиданность. Чем обязан?

– Расследуем смерть Селин, – без обиняков произнёс эфенди.

Глаз антиквара дёрнулся.

– Ужасная трагедия. Она была замечательной девушкой… Но, насколько я знаю, полиция уже всё выяснила.

– Ты часто с ней общался, брат?

– Иногда. По-соседски пили чай, – он махнул рукой в сторону угла с низким столиком, на котором возвышался медный поднос с двухэтажным чайником и фигурными стаканчиками.

Антиквар поспешил налить всем чая.

Я отошла к полкам и занялась любимым делом – стала разглядывать книги. Среди потёртых переплётов взгляд выхватил новенький справочник – «Растения мира: свойства и применение». Взяла его, пролистала, задержалась на разделе о ядовитых растениях.

– Увлекаетесь ботаникой? – спросила я, возвращая книгу на полку.

– А, это? – рассмеялся Хакан-бей. – Просто интересуюсь. Растения – моя страсть. Конечно, после антиквариата.

Мехмет-бей не стал тянуть:

– К Селин приходил Джевдет Ильханоглу?

На лице Хакан-бея промелькнула тень.

– Потомок уважаемой семьи? Было дело.

– Ты знаешь, зачем он приходил?

– Откуда мне знать? – пожал плечами антиквар. – Может, за цветами.

– Странно, – заметил Мехмет-бей. – У семьи Ильханоглу – собственные сады.

Хакан-бей усмехнулся. В голосе появился сарказм:

– Может, их цветы завяли. Не выдержали грехов хозяев.

– О чём это ты? – спросил эфенди.

– У каждой знатной семьи есть грехи.

– Ты говоришь так, будто рад его смерти, брат.

– Я? – он коснулся ладонью груди. – Говорю вам. Парень умер, Селин умерла. Может, это и есть высшая воля.

Больше Мехмет-бей не сказал ни слова. Мы быстро допили чай, попрощались и вышли на улицу, где закатное солнце вытянуло наши тени до нелепых размеров.

* * *

После визита в дом Селин, где мы простились с ней и выразили соболезнования убитой горем матери, в душе осталась тягостная пустота. Город погрузился в серую дымку, воздух наполнился пыльной прохладой, обычной для этого времени года.

Мы сидели в кабинете у камина, молча, каждый – в своих мыслях. Пламя потрескивало, отбрасывая на стены дрожащие тени. Я не могла выбросить из головы одну деталь.

– Мехмет-бей… – осторожно начала я. – Помните, я рассказывала про соседа моей бабушки?

Он приподнял бровь, отодвигая стаканчик с чаем.

– Кажется, отравление? Напомни-ка подробности.

– Именно. – Я провела пальцем по столу, проверяя, насколько он чист. – Когда я гостила у бабушки, это было лет пятнадцать назад, случилось одно событие, которое сильно на меня повлияло. Её сосед специально вырастил в саду клещевину… а потом отравился её семенами. Тело нашла я. – Голос дрогнул от воспоминания. – С тех пор и интересуюсь растениями…

Наши взгляды встретились.

– А я всё думаю о тех самых «грехах», – сказал он, подаваясь вперёд. – О которых говорил брат Хакан. Заметь, он сам объединил смерти Селин и Ильханоглу.

Он задумчиво постучал пальцами по подлокотнику кресла.

– Что вы хотите сказать?

– Я вспомнил одну историю. На заре моей юности город потряс громкий скандал. Якобы один ювелир разорил другого. Первый – отец убитого Джевдета Ильханоглу, а второй… – эфенди сделал паузу, – Левент Эрдем.

– Отец Хакан-бея?

– Именно. Брата Хакана тогда увезла мать. Она вскоре умерла, а он много лет прожил у деда. И вот недавно вернулся в родные края и открыл антикварную лавку.

В комнате повисла гнетущая тишина. Лишь огонь потрескивал, выбрасывая искры в каминную решётку, да монотонно тикали часы деда эфенди.

– Месть? – наконец произнёс Мехмет-бей. – Классический мотив.

– Но при чём тут Селин?

– Может, она что-то узнала. Или… – его взгляд стал острым, как лезвие. – …случайно оказалась впутана.

– Не заглянуть ли нам в сад Хакан-бея? – тихо предложила я. – Вдруг там растёт что-то… необычное. Я ведь видела у него книгу о ядовитых растениях.

Мехмет-бей усмехнулся, а в его глазах вспыхнул блеск старого охотника. Он уже чуял запах разгадки.

– И то правда, дочка.

* * *

Утром мы направились к дому Хакан-бея в сопровождении старого друга Мехмет-бея – инспектора Рашида. Коренастый мужчина с проницательным взглядом и вечной сигаретой в зубах.

Вторник – нерыночный день в нашем городе. Как и предполагалось, антиквар оказался дома. Дверь открылась не сразу – сначала в щели мелькнул глаз, потом появилось бледное лицо Хакан-бея. Увидев нас, он на мгновение застыл.

– Брат Мехмет… брат Рашид… Сибель… Как неожиданно.

– Мы хотим осмотреть ваш сад, – спокойно произнёс Мехмет-бей. Но я видела, как напряглись его плечи.

Хакан-бей резко вдохнул:

– Сад? Там ничего интересного… только сорняки…

– Тем лучше, – ухмыльнулся брат Рашид, выпуская клуб дыма изо рта.

Антиквар беспомощно оглянулся. Сдавленный вздох – и Хакан-бей жестом пригласил пройти в сад.

Запущено и мрачно. Буйные сорняки, старая поломанная мебель и… у дальней стены – растение с красноватыми стеблями и крупными листьями, похожими на кленовые. Сердце учащённо забилось. Я узнала бы её среди тысяч.

– Клещевина… – прошептала я.

Мехмет-бей нахмурился:

– Это ещё не доказательство… – но он уже всё понял.

Хакан-бей стоял неподвижно. Его пальцы сжимали подол рубашки так сильно, что костяшки пальцев побелели. По виску стекала капля пота.

– Брат Хакан, – мягко начал Мехмет-бей, делая шаг вперёд. – Давай поговорим по-хорошему.

Что-то в антикваре словно надломилось. Плечи его ссутулились, голос стал глухим.

– Они… они даже не знали, что владеют украденным… – Он закашлялся. – Бриллианты моего отца… Когда его ограбил лучший друг, он пустил себе пулю в висок. А мать не пережила его смерти.

Мехмет-бей нахмурился:

– Ты поэтому убил Джевдета? Это была месть?

– Он… проснулся… – Хакан-бей закрыл глаза. – Увидел меня у сейфа, когда я искал бриллианты. Закричал… Я не хотел, клянусь… но нож для бумаги уже был в руке…

– А Селин? – спросила я.

Лицо убийцы исказилось.

– Она была в спальне. Услышала шум. Увидела всё. Я этого не знал. – Его пальцы судорожно сжались. – Через неделю пришла ко мне. Потребовала деньги за молчание.

Мехмет-бей кивнул:

– И вы угостили её «особым» чаем… с перемолотыми семенами клещевины.

Ответа не последовало. Но молчание оказалось красноречивее любых слов.

Брат Рашид достал наручники.

– Поехали, брат. Следователь будет рад услышать твою исповедь.

Хакан-бей не сопротивлялся. Он шёл с опущенной головой, но весь его вид кричал об облегчении.

* * *

Прошёл месяц. Мы с Мехмет-беем неспешно прогуливались вдоль морского побережья, вдыхая запахи соли и рыбы. Под ногами хрустели мелкие камни, а у берега слышались довольные голоса рыбаков, устало разгружающих ночной улов.

– Всё-таки самое страшное… – начала я, наблюдая, как старик чистит рыбу, – …что он по-настоящему верил в эти бриллианты.

Мехмет-бей кивнул:

– А ведь достаточно было заглянуть в судебные архивы…

– Или хотя бы поговорить с психиатром, – добавила я. – Никто ведь так и не подтвердил историю с намеренным разорением.

– Потому что Левент Эрдем разорился сам. И психиатра посещал, хоть семья и скрывала это, – эфенди вздохнул, поднял с земли плоский камень. – Болезнь головы – жестокая штука. Может переписать судьбы целых семей.

Он бросил камешек – три чётких прыжка по воде.

– А Хакан-бей? Он ведь не был безумцем. Искал мифические бриллианты, которых никогда не существовало.

– Не был, – усмехнулся Мехмет-бей. – Просто слепо верил в то, во что отчаянно хотел верить.

У рыбного лотка, установленного прямо у берега, седобородый торговец махнул рукой:

– Брат Мехмет! Возьмите чинекопа! Сегодняшний улов! Жирный, как паша!

Мы переглянулись. После всех разговоров рыба казалась удивительно земной. Настоящей.

– Возьмём, брат, – сказал Мехмет-бей, доставая кошелёк. – Сибель, дочка, приготовь-ка сегодня рыбки.

Пока он торговался, я смотрела, как на мелководье мальчишки гоняют самодельный кораблик, крича от восторга. Жизнь продолжалась – простая, обычная.

– И всё-таки странно, эфенди, – тихо сказала я, принимая свёрток с рыбой, – как легко мы верим в то, во что хотим верить.

Мехмет-бей покачал головой:

– В этом-то и опасность, дорогая моя. В этом-то и опасность.

Ирина Левитина.
ТАЙНА ЛАЗОРЕВОЙ КНИЖКИ

Ни в какую Флоренцию София ехать не собиралась.

– Какая Италия? Работы много, – озабоченно произнесла она, махнула рукой над головой и грустно добавила, – больная тётя… столько всего…

– Что это значит?! Это не прогулка, это командировка! Вы ведущий специалист бюро переводов и должны повышать квалификацию! – хлопнул по столу шеф и строго добавил. – Идите, оформляйтесь!

«Далась мне эта Италия. Так некстати сейчас», – шептала София, покидая кабинет.

– Ах, как я рада, что ты едешь! Апрель – замечательный месяц для путешествий! А ко мне подруга приезжает в гости, так что скучать будет некогда. Я только попрошу тебя взять с собой эту фотографию. – Тётя показала на фото, где улыбающаяся мама Софии стоит рядом со своим итальянским другом Витторио. – Пусть моя бедная Ларочка ещё раз побывает там, где была так счастлива. Как же ты похожа на неё! Такая же стройная и лёгкая. – На глазах тёти выступили слёзы. – Найди это место и сфотографируйся там!

София всхлипнула и начала собираться. Много вещей брать не хотелось – так приятно путешествовать налегке. Её элегантно-практичный стиль идеально подходит для этого. Багажа оказалось немного – небольшой чемодан и дорожная сумка. «Всё, пора!» – подумала София, присев на дорожку. Затем накинула двустороннюю сине-бежевую куртку, подхватила сумочку с документами и вышла из дома к такси.

«Cari passeggeri! Il nostro aereo è atterrato a Firenze!»3 – пропела бортпроводница, и София облегчённо вздохнула: «Сели». Она плохо переносила дорогу и сейчас испытывала тошноту и усталость. «Осталось совсем чуть-чуть. Сейчас доеду до отеля и…» – шептала она.

– Ну ничего, синьора, – сочувственно произнёс водитель такси, глядя на её «зелёное» лицо и вминая чемодан в багажник, полный каких-то пакетов и свёртков. – Сейчас прокачу вас с ветерком!

– Не стоит, прошу вас! – промямлила София, садясь на заднее сиденье и вытаскивая бутылку с водой из дорожной сумки.

– Первый раз во Флоренции? О, как бы я хотел оказаться на вашем месте! Флоренция – лучший город! Песня моего сердца! Сколько здесь живу, всё радуюсь! – восторженный таксист глянул в зеркало, поймал её пресный взгляд и не очень тактично добавил: – Знаете, в чём секрет? Каждую пятницу в семнадцать часов я прихожу к флорентийскому кабанчику у фонтана и тру его пятачок на удачу! Попробуйте, вам точно не повредит.

Вскоре они остановились у старинной каменной арки. Таблички по её сторонам приглашали сразу в четыре отеля. Такую плотность гостиниц на квадратный метр Софии видеть ещё не доводилось. «Тесно, наверное, как в багажнике! Но самый центр и второй этаж!» – убеждала она себя в правильности выбора, наблюдая, как шофёр вызволяет её чемодан. Распрощавшись с таксистом, София шагнула в арку и оказалась в прохладном тёмном холле с колоннами и высокими дверями отелей.

Вдруг раздался глухой стук. София вздрогнула. Человек, стоявший у одной из колонн, рухнул на пол, от него отпрыгнул другой – невысокий, кривоногий человек в шлеме – и, хромая, выскочил в противоположный просвет арки. Раздался звук удаляющегося скутера.

– Господи! – в ужасе прошептала она и подбежала к упавшему.

– джакка… чэрк… дзурро… либро, – еле слышно выдохнул пожилой мужчина.

– Что? Лазоревую книжку? – по-итальянски спросила София.

– Сиии… сконди… – просипел он и замолчал.

Мысли заметались у неё в голове: «Искать? Прятать? Надо скорую!»

Она похлопала ладонями по пиджаку мужчины: «Вот!» – София достала из внутреннего кармана записную книжку в потёртой лазоревой обложке, быстро сунула её в дорожную сумку и метнулась к выходу.

– Aiuto! Dottore veloce!4 – София выскочила на улицу, крича и размахивая руками.

Женщина из овощной лавки напротив кинулась к ней, на ходу вызывая скорую, а София вбежала обратно в холл к старику, её трясло:

– Abbi pazienza un po’! Il dottore arriverà presto!5

Но он уже был без сознания.

Скорая прибыла быстро, врачи забрали пострадавшего в больницу. Из оцепенения Софию вывела безликая женщина со шваброй:

– Perché stai qui, sorella? Vai, devo pulire qui!6 – шикнула она и зашептала молитву.

София поднялась на второй этаж в гостиницу DolceDormi. В отелях такого типа не было портье, ключи от номеров находились в ячейках с кодовыми замками. Она вошла в номер, рухнула на кровать и, ощутив неимоверную усталость, почти сразу провалилась в сон, обещанный в названии гостиницы.

Наутро София чувствовала себя отдохнувшей, выглядела превосходно и поэтому с удовольствием смотрела на свое отражение в большом зеркале. Сильный голод и раннее время занятий торопили её. Она быстро собралась, выбежала из отеля и энергично направилась в ближайшее кафе на завтрак.

Университет, где проводились курсы, располагался в нескольких кварталах от гостиницы. София отправилась пешком. Поворачивая от площади Независимости, она заметила бордовый скутер. «Похожий я уже видела рядом с гостиницей. Стресс и усталость – вечные спутники паранойи», – подумала она и тряхнула головой, прогоняя тревогу. Но шаг, тем не менее, ускорила, чтобы побыстрее оказаться среди людей. До Университета на узкой виа7 С. Галло совсем рядом, но София так спешила, что запыхалась. Увидев у входа полицейский автомобиль, она облегчённо выдохнула и, прежде чем шагнуть внутрь учебного заведения, легко провела пальцем по сверкающему автомобильному крылу.

На короткой церемонии открытия перед занятиями курсистам раздали фирменные сумки с учебными материалами, потом провели в аудиторию.

– Меня зовут Джулиано Бьянко, – представился первый лектор – молодой мужчина – и встал за кафедрой. – Я работаю в полиции и расскажу вам о новинках законодательства…

София внимательно слушала, украдкой любуясь атлетической фигурой полицейского, излучающей силу и уверенность. «А он ничего!» – подумала она, кокетливо поправляя свои каштановые волосы.

– …именно поэтому конфиденциальность очень важна в работе сертифицированных переводчиков. К сожалению, сегодня из-за утечек важной информации совершается множество преступлений. Запишите мой телефон. Если будут вопросы, обращайтесь без стеснения. – Джулиано продиктовал номер и завершил лекцию.

После обеда группа отправилась на обзорную экскурсию по Флоренции.

Вечером, вернувшись в отель, София выгрузила из сумки на кровать папки с учебными материалами и заданиями и разложила их веером:

– Красота! – воскликнула она, касаясь обложек, и шумно вздохнула, предвкушая удовольствие от погружения в глубины итальянского языка.

Она засунула руку в дорожную сумку в поиске ручек и карандашей, но наткнулась на книжку. «Ну, конечно, вчерашний старик! Совсем забыла про него», – устыдилась она и с любопытством поднесла книжку к лампе:

– BelLaViTa… Хм… – София прижала пальцем бумажный блок и бегло пролистала страницы: – Какие-то стихи на английском, записки, визитка нотариальной конторы. Надо найти старика и вернуть это ему.

Третий день во Флоренции начался для Софии с густого аромата двойного латте, нежного шоколадного чизкейка в уютном кафе и лёгкой прогулки по утренним улицам к Университету. Дорогой она любовалась цветущими глициниями и радовалась весеннему солнцу, которое приятно согревало лицо. Перед входом в Университет она широко улыбнулась администратору и задорно воскликнула:

– La vita è bella!8

– Доброе утро, синьорина! – расплылся он в ответ. – Поторопитесь, занятия уже начинаются!

И София бодро прошагала в аудиторию, чтобы выйти оттуда наполненной знаниями через четыре с половиной часа. После занятий она хотела дойти до фонтана с кабанчиком, о котором говорил таксист. «Далековато, конечно, ну и пусть», – подумала София.

По пути она увидела цветочное бистро La Ménagère9 и поняла, что проголодалась. София заняла столик на веранде и по рекомендации официанта заказала филе из камбалы по-тоскански с овощами, а на десерт выбрала шоколадный торт с ягодами и бокал винсанто10.

София наслаждалась последними глотками вина, когда сквозь бокал заметила человека с искривлённой ногой. Он стоял возле бордового скутера. Его расслабленная поза не убедила Софию в том, что он случайно выбрал это место для отдыха. Она испугалась. Кровь хлынула к её лицу, в висках застучало. «Так, София, спокойно, – строго приказала себе она. – Улыбайся!» Стараясь выглядеть беззаботно, она неторопливо зашла внутрь кафе, расплатилась, перевернула куртку с бежевой на синюю сторону и скрутила волосы в жгут. В довершение София стянула с шеи яркий платок, сунула в его карман и вышла из кафе через запасной выход, скрытый за кустами сирени. Она осторожно наблюдала за хромоногим, теперь он нервно говорил по телефону, потом посмотрел на часы и зашёл в кафе. София кинулась к ближайшему такси и попросила шофёра:

– Следуйте, пожалуйста, за… – она кивнула на вышедшего из кафе владельца скутера. – Вон он, надевает шлем! Прошу вас, он не должен нас заметить!

Таксист коротко кивнул и осторожно двинулся за скутером. Они пересекли мост Понте-алле-Грацие, с которого открывались великолепные виды на реку Арно. Но Софии было не до красот: она напряжённо смотрела вперёд, боясь упустить таинственного хромого. Они повернули на виа дей Ренай и остановились напротив здания, поодаль от скутера. Вывеска в виде профиля здания указывала на нотариальную консультацию. София вспомнила, что на визитке из лазоревой книжки изображён именно этот силуэт.

Тем временем перед входом в консультацию хромой уже что-то объяснял невзрачной женщине, активно жестикулируя перед её лицом. Она отстранялась от его рук и всё больше закутывалась в халат. «Так-так… Женщина… Где-то я её видела?» – София покусывала большой палец.

Вскоре мужчина и женщина скрылись в здании.

– Теперь в отель, пожалуйста. – София назвала адрес и обессиленно откинулась на спинку сиденья.

– Триста сорок семь, аш-бэ, – произнёс таксист.

– Что? – не поняла София.

– Номер вашего скутера, дамочка! – иронично пояснил шофёр.

– Ах да, огромное спасибо! – рассеянно произнесла София, сначала не уловив подтекста. Потом она усмехнулась, догадавшись, что таксист принял её за ревнивую жену, записала номер скутера на визитке нотариальной конторы и размеренно задышала, чтобы успокоиться.

В отеле Софии показалось, что в номере кто-то побывал. «Так, – рассуждала она, заглядывая в корзину для мусора. – Уборка только завтра. Интересно, кто бы это мог быть?» Она внимательно оглядела комнату: вроде, всё на месте, но вот запах. Сладковато-химический с горечью. «Бензин и дешёвый табак», – определила София, вдохнув побольше, и поморщилась от подступающей тошноты. Она распахнула окно и позвонила лектору-полицейскому.

– Джулиано, простите, мне больше не к кому обратиться, – расстроенная София поделилась своими подозрениями.

– Если ничего не пропало, постарайтесь не обращать внимания. И не оставляйте в номере ценные вещи. К сожалению, гостиничное воровство во Флоренции всё ещё большая проблема. И, Софи, послушайте, ваш отель недалеко от вокзала, так что не гуляйте по вечерам в одиночестве.

София осторожно выглянула в коридор. Пусто. «Что ж, – она пожала плечами, – это же практически хостел: низкие цены, мало персонала и нет охраны».

– Хватит, успокойся! – решительно приказала она своему отражению в зеркале, подняла пальцами уголки губ, чтобы получилась улыбка, и ещё раз проверила дверной замок. Затем, глубоко вздохнув, раскрыла учебные папки и погрузилась в домашние задания.

Четвёртый день начался для Софии с большой чашки кофе, яркой глазуньи и сыра с хрустящими тостами. Она запретила себе нервничать, но от утренней прогулки всё же отказалась и вызвала такси.

– Как ваши дела, Софи? – тепло поприветствовал её Джулиано возле входа в Университет.

– Ничего, спасибо! – София отвела глаза, чувствуя неловкость за вчерашний поздний звонок.

После занятий София снова встретила Джулиано:

– Какие у вас планы на вечер? Я хотел бы пригласить вас на прогулку, – произнёс полицейский, переминаясь с ноги на ногу.

– Вы знаете… – уклончиво начала она, но, вспомнив о просьбе тёти сделать похожее фото, лукаво улыбнулась. – А давайте! Тем более, что мне снова нужна ваша помощь. Посмотрите на фото, знаете, где это место, синьор офицер?

Джулиано взглянул на фотографию и показал на дорогу:

– Мы можем пойти туда прямо сейчас, прекрасная синьора! Готовы? Нам к реке.

По дороге София рассказала о происшествии в день приезда и о желании найти старика и вернуть ему книжку.

– Эта книжка очень важна для него, – задумчиво произнёс Джулиано.

Тем временем они вышли на виа Джузеппе Верди. Джулиано широким жестом указал на площадь перед Базиликой Санта-Кроче:

– Мы пришли. Разрешите взглянуть ещё раз!

София передала фото, огляделась и восхищённо воскликнула:

– Божественно! Неужели это сделано людьми?!

– Да! – с гордостью произнёс Джулиано. – Это одна из самых красивых и древних базилик, ей почти восемь столетий. Она знаменита своим пантеоном и удивительными фресками. Нам нужно пройти к Часовне Барди ди Вернио, там школа.

– Школа?

– Знаменитая школа кожевенных мастеров с выставкой и мастер-классами для желающих. Фото определённо сделано здесь! Смотри, мужчина держит в руках книжку. А позади него вот эта арка. – Джулиано кивнул направо на каменную арку, ведущую во внутренний дворик. – Давай зайдём внутрь, возможно, нам удастся что-нибудь узнать!

Они миновали мощёный камнем дворик и зашли в школу, наполненную тёплым запахом кожи и медовым ароматом воска.

– Здравствуйте, где мы можем найти директора? – обратился Джулиано к миловидной пожилой женщине в пёстром шарфе.

– Здравствуйте, это я, Франческа Горари. Слушаю вас?

– Франческа, можете рассказать что-нибудь об этой обложке? – София протянула ей лазоревую книжку.

– О, это очень редкий сафьян! И по цвету, и по качеству! – синьора Горари надела очки, приблизила книжку к глазам и с изумлением произнесла. – Этого не может быть…

– Чего не может быть?! – разом спросили София и Джулиано.

– Прошу в мой кабинет! – Франческа торопливо застучала каблуками по терракотовой плитке, затем повернула за угол и открыла дверь. – Присаживайтесь. Я должна кое в чём убедиться! С вашего позволения.

Она села за стол, включила настольную лампу и извлекла бумажный блок из кожаной обложки.

– Что это?! – София подняла фотографию, выпавшую из потайного места между кожей и картонной обложкой.

В дрожащих пальцах она держала фото, похожее на то, что привезла из дома. Джулиано положил на стол первое фото:

– Можно не сомневаться – это один и тот же снимок.

София перевернула найденное фото и прочитала: «cella 45, 18011961, Via de’ Vecchietti, 11».

– Виа Ветеранов. Это адрес банка, если я не ошибаюсь! Ячейка 45. А цифры похожи на код, – потёр лоб Джулиано.

Франческа ещё раз посмотрела на фото:

– А я ведь вспомнила их! Да, это было так давно… Мой мастер-класс. Точно! Вот и печать моей мастерской! Как же давно это было! – Она показала на оттиск на изнанке обложки. – Такая счастливая пара. И очень красивая! Они ещё сделали необычное тиснение на лицевой стороне. Вот, смотрите, BelLaViTa! – вздохнула Франческа и встрепенулась. – Послушайте, я вспомнила! Ведь эту надпись они придумали сами, составив буквы из своих имён! Так романтично. Он – Витторио Тамазини, писатель. Я поэтому и вспомнила. А её имени не помню, но, вроде, она русская. А вы их знаете?

– На фото моя мама, Белова Лариса, её уже давно нет, – у Софии перехватило дыхание, а на глаза навернулись слёзы.

– Сочувствую вам… – печально произнесла Франческа, протягивая ей бутылочку с водой. – Мне очень жаль…

София благодарно посмотрела на Франческу и прижала кулак к переносице, чтобы остановить слёзы. Затем она переписала банковский шифр на листок и положила его в сумку с учебниками.

– А судьбу мужчины мы пытаемся выяснить! – добавил Джулиано, меняя тему разговора. – Спасибо, синьора Франческа, вы нам очень помогли!

– Желаю вам удачи!

Он бережно вывел Софию на воздух.

– Спасибо, Джулиано, простите, но мне надо побыть одной!

– Конечно, завтра мы найдём владельца лазоревой книжки, обещаю! Возможно, это и есть Витторио Тамазини. – Он вызвал такси и назвал адрес отеля.

София доехала до гостиницы, но направилась не в отель, а в сторону улицы Бернардо Ченнини, ведущей к вокзалу. Не успела она дойти до угла, как позади раздался стрёкот скутера. София ощутила удар в плечо, сбивший её с ног, и рывок. Она увидела, как удаляется уже знакомый скутер с её сумкой, и улыбнулась.

Наутро София уже была на виа Ветеранов и, прячась за таксофоном, наблюдала за входом в банк. Вот и бордовый скутер с номером триста сорок семь, аш-бэ. Хромой со спутницей уверенно направились внутрь, прямиком к двери с надписью «Депозитарий». София подбежала к таксофону и набрала номер: «Полиция? В банке на виа Ветеранов грабители!» Потом она позвонила Джулиано и обессиленно села на лавочку, устав от этих беспокойных дней.

Примерно через полчаса, уже в участке, она снова увидела владельца скутера с женщиной и вздрогнула от вида их одновременно злобных и испуганных лиц.

Инспекторы уже начали процедуру допроса, когда в участок вбежал взволнованный Джулиано:

– Как я рад, Софи, что с вами всё в порядке! Вы бесстрашны до безрассудства. Теперь вы должны всё рассказать коллегам и шефу полиции! Пойдёмте!

– Завтра я уезжаю, – с волнением начала София, когда все разместились в кабинете. – Вы уже знаете, что в первый день на моих глазах в холле произошло нападение на пожилого человека. Он потерял сознание, но перед этим попросил взять у него книжку в лазоревой обложке. После этого происшествия я заметила, что за мной следит хромой человек на скутере. Сначала я не была до конца уверена. Погодите… Точно! – глаза Софии округлились. – Ведь уборщица в отеле, собеседница хромого у конторы и его спутница в банке – это одна и та же женщина! Но тогда я просто решила рискнуть, – она заметила, как вспыхнуло лицо Джулиано, – проследить за хромым и убедиться в его преступных намерениях. Почему я начала подозревать его? В кожевенной мастерской из книжки выпала фотография с надписью «18011961» и адресом. Это дата рождения моей матери, которая трагически погибла, когда я была совсем маленькой. А по адресу, как выяснилось, располагается банк. На фото был указан и номер ячейки – сорок пять. И я решила, что именно из-за содержимого ячейки этот хромой следил за мной. Поэтому вчера поздно вечером я пошла не в отель, а в сторону вокзала, рассчитывая на то, что преступник воспользуется моментом, чтобы напасть на меня и завладеть шифром сейфа на предъявителя. Я понятия не имею, что в ячейке, но фотография моей матери и код, совпадающий с датой её рождения, совершенно точно имеют ко мне отношение!

– Вы поступили крайне рискованно, София! Такие игры с преступниками часто заканчиваются очень печально. – Шеф полиции с укором посмотрел на Софию, потом обвёл строгим взглядом присутствующих. – Что скажете, коллеги?

– Мы вели эту группу, – поднялся один из комиссаров. – Она орудует совсем недавно, но уже успела опустошить несколько банковских ячеек. Теперь понятен механизм этих преступлений. В нотариальной консультации женщина работает уборщицей и подслушивает конфиденциальные разговоры клиентов с нотариусами, а потом передаёт их содержание своему мужу. Кроме того, эта же женщина убирает и в небольших отелях без персонала. Синьор Витторио Тамазини, очевидно, стал очередной жертвой преступников. Он составил завещание и должен был приложить к нему фотографию из лазоревой книжки. Но не успел. Сейчас он в коме, удар был сильный, но врачи дают хорошие прогнозы. А преступников, конечно, ждёт суд.

* * *

София и Джулиано сидели в кафе возле фонтана Порчеллино11 и рассматривали скульптуру почерневшего бронзового кабана с сияющей мордой, отполированной тысячами рук. Она положила в сумку сертификат о прохождении курсов и с улыбкой произнесла:

– А я ещё не хотела ехать! Столько невероятных событий! – глаза Софии светились от счастья. – Через столько лет найти человека, связанного с мамой! Только бы он поскорее пришёл в себя!

– София, ты очень рисковала, когда затеяла свою провокацию! Не делай так больше. – Джулиано неодобрительно качал головой. – Витторио обязательно поправится! А нотариусам следует быть бдительнее и тщательно следить за тем, чтобы преступники не могли узнать о делах клиентов.

– А ведь как здорово они придумали соединить имена! – мечтательно произнесла София, больше не желая говорить о преступлениях. – Так романтично! Белова Лариса и Витторио Тамазини. БелЛаВиТа – прекрасная жизнь! Какой он молодец, что указал мамин день рождения в коде для ячейки!

Над площадью раздался мелодичный колокольный перезвон, за которым последовало пять мерных ударов.

– Пять часов! Смотри, вон мой таксист – большой поклонник Флоренции! – София показала на улыбающегося мужчину, старательно трущего пятачок кабанчику. – Сейчас попрошу его отвезти меня утром в аэропорт! – София заметила тень грусти на лице Джулиано и добавила:

– Не расстраивайся, я ведь скоро приеду снова! А на сегодня у нас есть ещё одно дело – выполнить просьбу тёти и всё-таки сделать фото возле кожевенной мастерской!

Елизавета Воронцова.
ТАЙНА «ЛУКРЕЦИИ»

На вилле семьи Марини, спрятанной среди тенистых садов и виноградников небольшого города близ Венеции, с утра царил невообразимый переполох. Вызвало суматоху убийство, произошедшее ночью.

Зайдя в библиотеку к реставратору с утренним кофе, горничная нашла его распростёртым на ковре рядом с картиной, над которой он работал. Несчастный лежал с раной на голове.

Полицейские машины по-хозяйски парковались вокруг фонтана на парадном въезде, окружённом кипарисами и кованой оградой. Агенты метались по вилле, приводя в замешательство взволнованную прислугу. Давно в полусонном городке, живущем неторопливой жизнью, не случалось скандальных происшествий, а тут сразу насильственная смерть.

Альберто Россетти, известный искусствовед и специалист по итальянскому барокко, готовил к выставке работу неизвестного художника, принадлежавшего к школе Гвидо Рени в Болонье, – «Смерть Лукреции». В библиотеке книжные стеллажи выстроились вдоль стен. Они хранили фолианты в кожаных переплётах, каталоги аукционов, альбомы по искусству. Небольшие бронзовые бюсты философов украшали письменный стол, декорированный резными вставками. У мольберта на небольшом столике лежали кисти, баночки, палитра с ещё не высохшими красками, теснились инструменты реставратора.

Комиссар местной полиции Лука Равели, красивый смуглый мужчина сорока трёх лет, заворожённо смотрел на картину, освещённую утренним светом: девушка убивает себя кинжалом. Мужчину заново захлестнуло чувство вины за Еву; не уберёг, не защитил.

Инспектор Марко Фальконе, молодой внимательный офицер, находился рядом и внимательно наблюдал за процедурой осмотра. В зажатой руке жертвы виднелся кусочек бумаги. Марко ручкой отогнул пальцы и достал мятый клочок с одним словом – Данте.

– Что у нас? – спросил комиссар, переводя взгляд на лежащего реставратора. – Кто нашёл жертву?

– Горничная! Удар по голове бронзовой статуэткой, – сообщил эксперт, упаковывая предмет в целлофан.

– Хозяйка и горничная ждут в гостиной, – доложил Фальконе.

– Сначала горничная, – распорядился Лука.

Милая молодая женщина сбивчиво рассказала, как около восьми утра увидела жертву на полу библиотеки, разбудила вдову и позвонила в полицию.

Равели прошёл в гостиную. В тени тяжёлых штор в кресле сидела хозяйка дома, Лаура Марини – женщина лет пятидесяти. Озабоченность и нервозность она пыталась скрыть за сигаретой.

– Синьора Марини, когда вы в последний раз видели Россетти живым? – спросил комиссар, убирая со лба непослушные тёмные волосы, он пристально смотрел в лицо женщины.

– Вчера за ужином, – помедлив, сказала Лаура. – Он готовил «Лукрецию» к выставке и уже заканчивал.

– Был ли он обеспокоен в последнее время? – Лука неотрывно смотрел на синьору, будто искал изъян.

Лаура не сразу ответила, потушив сигарету, посмотрела на комиссара и сообщила:

– Мне кажется, Альберто был чем-то огорчён, вернее, раздражён. Да, раздражён. – Вдова отвела взгляд.

Фальконе записывал показания в блокнот.

– Вы его спрашивали, в чём дело? – не унимался комиссар.

– Он отнекивался, говорил, что устал, – Лаура пыталась не потерять самообладание и равнодушно пожала плечами. Равели не поверил ответу. Уж чего-чего у комиссара было с избытком – это таланта чувствовать ложь. Он поднялся и подошёл к открытому окну.

– Синьора, есть ли у вас сигнализация?

– Конечно. Все окна закрываются на решётки на ночь, – сказала Марини.

– Кто открывает виллу и во сколько, – комиссар быстро окинул взглядом стены, где висели морские пейзажи и картины со сценами охоты.

– По заведённому распорядку, Альбизе – наш садовник – срезает свежие цветы и заносит в вестибюль в семь утра. Он живёт в коттедже для прислуги. – Лаура Марини, наконец, успокоилась и могла отвечать, смотря Луке прямо в глаза. – Если вы хотите знать, когда мы вчера закрылись, то где-то в двенадцать ночи. Точнее вам скажет Матео, мой секретарь. Он проживает здесь.

* * *

В центре города в историческом здании разместился полицейский участок. За тяжёлой дверью царила атмосфера времён шестидесятых. Всё осталось прежним: облупившиеся стены, мебель, запах старого табака, пропитавший помещения. В комнате отдела расследований, с высоким потолком и огромными окнами, почётное место занимали приборы для варки кофе. Комиссар подытожил факты и раздал своей группе поручения.

– Я хочу знать, куда Россетти ездил, с кем общался, где ужинал, с кем спал за последние две недели. Фальконе, свяжись с экспертами, нужно картину просканировать. Что-то с ней не так, – с ледяной решимостью Равели обвёл взглядом подчинённых. – Также соберите все детали о семье Марини. И сообщите мне сразу о времени смерти реставратора, а я тем временем займусь ордером на изъятие картины. За работу.

Комиссара недолюбливали за резкость, частую критику и невозможность идти на компромиссы, так необходимые в продвижении по службе. Но уважали за профессионализм и дотошность – важные качества любого детектива.

Выйдя на залитую полуденным солнцем улицу, Лука бодро пошёл вниз, мимо застывших во времени домов и церквей, не задерживаясь у дружелюбных лавочников, приветствующих его. Любой, кто видел комиссара в первый раз, отмечал яркие белки глаз, именно они добавляли образу необыкновенную энергетику и магнетизм.

Узкие мощёные улочки переплетались арочными проходами с тенистыми двориками и небольшими площадями, на которых дома стояли плотно друг другу. Равели шёл дальше, вдыхая ароматы кофе, доносящиеся из уютных ресторанчиков и кофеен, где жители вели неспешную жизнь, обмениваясь последними сплетнями.

Пройдя вывеску туристического агентства, Лука не стал останавливаться, но подумал, что пора подумать об отпуске. Сегодня он обязательно заедет в поместье к родителям, повидаться с дочерью, чьим единственным опекуном является. Это было счастьем, когда восемь лет назад одна девушка согласилась родить ему ребёнка.

Комиссар быстро дошёл до нужного здания. Среди серокаменных фасадов на пыльной стеклянной витрине виднелась облезлая надпись когда-то золотого оттиска с роскошно изогнутыми буквами: «Бергонци и сыновья, антиквары». Идеальный внешний вид, если не хочется лишнего внимания: для прохожего – просто лавка хлама. На двери висела табличка «Закрыто», но Лука твёрдо нажал на ручку, возвещая колокольчиком о прибытии, и вошёл внутрь. Его встретила пугающая тишина.

В помещении беспорядочно и тесно размещалась мебель. Как попало в стеллажах стояли фарфоровые статуэтки, часы всех мастей, антикварная посуда и серебряные приборы. На ломберных столиках возвышались массивные бронзовые подсвечники. Стены украшали маски прошлых венецианских карнавалов с потускневшими красками и потёртым бархатом. За винтажной мебелью скрывался прилавок антиквара. Лука боком протиснулся среди экспонатов и подошёл к цели.

Между бюро и раскрытым сейфом лежал Антонио Бергонци, синьор лет шестидесяти, с выпученными глазами, в которых всё ещё отражался страх. Комиссар проверил пульс и позвонил в участок. Ярко-красная полоса на шее жертвы не оставляла сомнений в причине смерти. Комиссар осмотрел рабочую поверхность дубового стола. Открытый альбомом гравюр небрежно прикрывал замусоленную записную книжку, сверху находились лупа и перчатки для работы.

Равели зашёл за бархатные портьеры в глубину зала. В полумраке играли муранским стеклом люстры, на мольбертах притаились картины в золочёных рамах. Здесь находились настоящие сокровища. Лука присмотрелся. Одна из них повторяла сюжет в библиотеке у вдовы. А подойдя ближе, нашёл явное отличие: фигуру, стоящую за Лукрецией. «А вот это интересно, – подумал комиссар. – Кто этот мужчина в сутане? Художник? Священник, осуждающий самоубийство?» – хорошо зная историческую предпосылку к сюжету, он всматривался в красоту линий, объёмов и теней. И невольно возвращался к своему прошлому.

Первая любовь – Ева, дочь помощника отца по бизнесу, росла рядом; молодые люди мечтали пожениться. Но на одной из университетских вечеринок Еву изнасиловали. Во время борьбы она получила смертельную травму. Показания были спорными, дело замяли. Лука перешёл на другой факультет, юридический; ничто не могло изменить его выбор.

Через двадцать минут улицу оцепили. Всё пришло в движение: агенты и ассистенты опрашивали свидетелей, осматривали место преступления и проверяли бумаги. Вскоре подъехали два сына антиквара. Они рвались к отцу, не понимая, за какие грехи его могли убить. Один из братьев, подойдя к сейфу, сообщил о краже денег.

– Снимите показания. Картину мы заберём как улику. Я вернусь на виллу, – Равели отдал поручения и вышел.

Пока шёл обратно, обдумывал ситуацию: «Два убийства, две картины, кража денег, записка с именем Данте. Какая связь?»

* * *

Садовник Альбизе был крепким мужчиной лет семидесяти пяти. Он со знанием дела работал над дорожкой розовых кустов.

– Вы любите своё занятие, синьор, – отсалютовал с улыбкой Лука.

– Да, молодёжь неохотно идёт в садовники, но я и один управляюсь, – повернулся к комиссару Альбизе.

– Мне необходимо вас спросить, – Равели серьёзно посмотрел на рабочего. – Не думаю, что вы знаете все секреты, но помогли бы следствию. Не заметили вчера что-то особенное?

– Всё как обычно по четвергам, синьора проводила вечер преферанса. В такие дни закрывает дом Матео, когда провожает гостей, – снимая перчатки, ответил Альбизе.

– И кто же был в гостях? – напрягся Лука.

– Как всегда: хозяйка, реставратор, антиквар и священник, – безразлично ответил Альбизе, словно говорил о ежедневной жаре.

– Священник? Из какой церкви? – заволновался Равели.

– Из церкви Святого Иосифа. Отец Рафаэлло, – пожал плечами садовник и отвернулся к кустам.

Комиссар позвонил в отдел, попросил узнать о священнике и зашёл в дом. Горничная проводила Луку на террасу, где в тени апельсинового дерева Марини потягивала вино. Равели сел рядом.

– Опять вы! – отстранённо встретила дама полицейского. – Хотите вина?

– От кофе не откажусь, – с улыбкой начал Лука. – Синьора, расскажите историю «Лукреции». Как картина оказалась в семье? Что увидел Альберто Россетти? Вам придётся всё рассказать.

– Хорошо, если это поможет, – улыбаясь, Лаура пожала плечами и потянулась за сигаретой. – В прошлом веке дед Леонардо Сальвини заложил картину своему другу, первому Марини. Тесть выдал большой заём семье, чем спас от банкротства, а сам получил в залог шедевр. Семья Сальвини настаивает, что кроме провенанса была бумага о выкупе ценности в любой момент. Но такой расписки у меня нет, и продавать картину я не хочу.

«Значит, у семьи Сальвини имелся мотив: вернуть реликвию, убирая, вставших на пути», – подумал комиссар.

– Реставратор мог заметить неладное в картине?

– Неладное? – Лаура удивлённо посмотрела на Равели. – При жизни мужа Россетти уже занимался реставрацией. Знаете, что обнаружил? Мужской портрет за фигурой Лукреции. Мы заказали инфракрасное исследование, где подтвердили находку. Лицо, похожее на историческую личность! – довольная Марини потянулась за бокалом.

– А это увеличивало стоимость полотна, – продолжила она. – Реставратор исследовал факты написания картины. Удалось найти письма начала семнадцатого века, составленные заказчиком. Но муж неожиданно попросил Альберто закрасить фигуру.

– И что удалось узнать из писем? – Равели ждал ответ.

– Комиссар, – Лаура игриво наклонила голову и дотянулась рукой до колена Равели, – вам лучше узнать об этом у семьи Сальвини.

Лука смахнул со лба упавшую прядь волос и уставился на холеные пальцы Марини; накрыл их своей ладонью и застыл, надеясь, что вдова передумает и расскажет. Но в этот момент на террасу вошёл высокий, хорошо сложенный сорокалетний мужчина и взглядом оценил положение вещей.

– А вот и Матео! – воскликнула дама и резко отодвинулась от комиссара. Равели взял чашку кофе. – Знакомьтесь – это Данте, мой секретарь и верный друг.

Делая глоток, Лука чуть не подавился: «Почему Данте?»

– Данте – стойкий, верный и соответствует действительности, – Лаура покорно заглянула в глаза помощнику, а Матео по-хозяйски вплотную устроился к вдове, чем подчеркнул своё место в доме.

* * *

Направляясь на виллу Сальвини, комиссар занёс в свой чёрный список самоуверенного секретаря как подозреваемого. Он позвонил в отдел и распорядился изучить досье мужчины, а также проверить списки разыскиваемых в Интерполе. Сам отправился получить ордер у судьи на слежку и прослушку Матео.

Старинный традиционный фермерский дом из светлого известняка, покрытый красной черепичной крышей, окружённый кипарисами, выглядел вместительным. Комиссара встретил хозяин, сам Леонардо Сальвини – винодел, богатый коллекционер искусства, продолжатель рода. Он пригласил Равели на задний двор, где открывался вид на виноградники. Мужчины разместились в патио, у накрытого стола.

– Что ж, синьор. Вы, возможно, догадываетесь, зачем я здесь? – начал Лука. – Расскажите историю картины.

Леонардо отпил сок, всматриваясь вдаль, вздохнул и заговорил:

– История рода началась в первой половине семнадцатого века с преступления: изнасилования дочери успешного купца Лоренцо Сальвини кардиналом-священником Джованни Кальви, который давал обет безбрачия, между прочим. После рождения Федерико его мать покончила собой, не справившись с позором. Семья перебралась из Болоньи в Венецию, и мальчика воспитал безутешный дед, заменивший отца и мать.

Мой предок заказал картину в Болонской школе художника Гвидо Рени и таким образом увековечил свою дочь Лукрецию. Купец всю жизнь её оплакивал. Предок выбрал сюжет финальной части истории обесчещенной женщины, исторической личности VI века до нашей эры. Наш художник повторил сцену, но дополнил портретом насильника. Правда, заказчик боялся огласки и преследования, поэтому фигуру кардинала закрасили.

Леонардо остановился, освежая горло глотком сока. А Равели боялся шелохнуться, история опять вызвала воспоминания страшного события в его жизни.

Сальвини продолжал:

– Полотно переезжало с семьёй и оставалась несколько веков, пока в ХХ веке мой дед не заложил картину своему другу. Тот выдал солидный заём и получил в залог на хранение шедевр. Они составили документ о возможности вернуть «Лукрецию». Но муж Лауры умер, и бумагу вдова не нашла. Или не захотела найти.

– Вы знали о реставрации картины при жизни Марини? – спросил Равели.

– Нет. А что это меняет, комиссар? – удивился Сальвини. – Знаю из новостей, реставратора убили за работой. Чтобы понять, насколько важна картина, хочу показать вам Древо рода. – Мужчины прошли в гостиную дома. Под стеклом консоли лежала огромная карта потомков купца.

– Купец Лоренцо впоследствии женился, и помимо малыша Фредерико на свет появились две дочери и трое сыновей. Семья разрасталась. Не все в большом роду были успешны в делах. Много ветвей служили Церкви; как правило, достигали высот в профессии, отнюдь не бедствовали.

Комиссар подошёл ближе к карте, заинтересовавшись последними словами Сальвини.

– Священник Рафаэлло – ваш кузен? – не отвлекаясь от Древа, спросил Лука.

– Да. Имеет приход в церкви Святого Иосифа. Рьяно служит Богу, в свободное время изучает историю рода, помогает писать семейную летопись. Мы дружим.

* * *

Возвращаясь в участок, Равели рассуждал: «При вторичной реставрации Россетти заметил подмену, оригинал передали антиквару для продажи. Альберто хорошо знал подпольный рынок искусства и сразу понял, кого шантажировать, за что и поплатился».

Комиссар с инспектором Фальконе допросили братьев-антикваров Бергонци. Лука припугнул налоговой инспекцией, заставив раскрыть группу, занимающуюся подделками картин.

– Отец был связан с ними, делал заказы, но о «Данте» не знаю, – сдался один из братьев. – В Венеции проводят подпольные аукционы, куда приглашают определённый круг людей. Продаются оригинальные предметы искусства, чаще сомнительного происхождения. Многие работы считаются утерянными, бывшие хозяева получают по ним страховки. Другие лоты – искусно созданные копии. Владельцы даже не подозревают о заменах.

Комиссар рассуждал и соединял факты: «Замешана ли вдова: хотела получить страховку или просто выставить картину на выставку? Полотно висело в фамильной резиденции, и вспомнили о нём, когда реставратор обнаружил подделку. „Лукрецию“ украли для торгов?»

* * *

В коробке с уликами Лука вытащил занятный лист: расчерченная схема, пулька с цифрами и записями ходов участников преферанса. Но Равели не интересовала бухгалтерия. Оторванный клочок с именем Данте был частью бумаги. В ходе слежки за Матео команда Равели вышла на криминальную группу, занимающуюся подделками картин. Поскольку комиссар уже знал, кто такой Данте, он вызвал подозреваемого на допрос. Но сначала решил поговорить с горничной.

– Синьорина, вы тайно влюблены в Матео? – комиссар ошарашил вопросом молодую женщину. – Мне можете рассказать всё, что хотите.

– Нет, синьор комиссар, как я смею, – краснела горничная. – Они с синьорой вдовой любовники.

– Вы что, не знаете, Матео её обманывает, – заговорщицки тихо произнёс Лука. Женщина посмотрела в чистые глаза Равели и побелела.

– Когда ушёл священник, в библиотеке было шумно. Я слышала голоса Матео и реставратора, но, о чём говорили, не поняла. – Горничная собиралась духом, сказать ли о главном? – Утром, перед тем как уехать, Матео зашёл ко мне и попросил постирать свои вещи сейчас же, они были в баке. Но брюки и рубашка не отстирались…

* * *

– Где вы были в прошлую пятницу между восемью и девятью утра? – Равели наслаждался допросом, когда ему уже было всё ясно, кто заинтересован в смерти реставратора и антиквара.

– Посещал больную мать, – самодовольно ответил Матео. – Подтвердить могут сестра и соседи, они меня видели.

– То есть ночь вы провели на вилле? – расставлял ловушки комиссар.

– Да, уехал утром, – секретарь был спокоен.

– Альберто Россетти шантажировал вас и антиквара. Он знал, что вы украли оригинал «Лукреции», и подложили для выставки профессиональную реплику; даже доверчивая вдова не заметила. Мы проверим другие картины на вилле, кто знает, как пострадала Марини. Нам известно, что для продажи на подпольных аукционах вы сбывали оригиналы и копии картин через Бергонци.

– Мне нужен адвокат, – твёрдо сказал Матео, – вам всё равно не доказать.

– Кровь реставратора осталась на вашей одежде после стирки, – заканчивал допрос Ревели. – Уведите.

* * *

Небольшая церковь Святого Иосифа располагалась в уютном месте в старой части города. Центральный портал украшало изображение Покровителя, а цветные витражи передавали красоту образов мучеников и сцен жизни Христа. Комиссар Равели и инспектор Фальконе зашли в церковь и ощутили прохладу, переступив порог.

В одной из огороженных ниш стояла статуя Святого Иосифа, защитника семей, с живыми цветами у подножия. Отец Рафаэлло Сальвини-Кальви, мужчина пятидесяти шести лет с редкими бесцветными волосами, тонкими губами и пепельными глазами, застыл в молитве. Его неброская внешность оттеняла традиционная чёрная одежда священника с колларом, белым воротничком. Рафаэлло обернулся, приветливо улыбнулся полицейским и тихим голосом произнёс:

– Я ждал вас.

В полицейском участке Фальконе предъявил священнику обвинение.

– У антиквара перелом подъязычной кости. Вы задушили жертву чёрным шёлковым поясом от сутаны. Частицы ткани остались на шее и под ногтями сеньора Бергонци, – представил инспектор жёсткую правду.

– Не хотите что-нибудь сказать? – почти с отвращением спросил Лука, мысленно возвращаясь к любимой женщине – Еве, нераскрытому делу о её изнасиловании и смерти.

Падре вздохнул и начал свою исповедь:

– Изучая историю искусств разных эпох, как человек, могу выразить сожаление, насколько общество и церковь судили женщин. Художники прославляли их трагедии. Но, как священник, я должен защищать традиционные ценности церкви, поскольку мы проповедуем моральные принципы. Чаще женщины сами виноваты.

Накануне за игрой в преферанс я просил антиквара отдать картину, иначе сообщу о нелегальном бизнесе. Антонио рассмеялся. Утром я пришёл к нему рано и повторил просьбу. Семейная ценность хранилась веками в нашем роду. Я просил, умолял, но он и слышать не хотел. Я был так разгневан несправедливой ситуацией!

Мои действия вышли случайными, необдуманными. Он отвернулся к сейфу, я спонтанно набросил пояс на шею и закричал: «Это не твоя собственность!» Всё произошло быстро: он дёргался, царапался, пытался освободиться. Но я моложе и сильнее. Нужно было спешить. В открытом сейфе я увидел пачку денег. Вы не подумайте, деньги сразу ушли на пожертвование для церкви.

Картина стояла за портьерой, но забрать её я не успел. Вошли вы, комиссар, и мне пришлось выбежать через черный ход. Я всего лишь хотел сохранить честь семьи, церкви; оставить тайну, спрятать картину от глаз. Если история говорит о бесчестии женщины, то сейчас я спасал репутацию всей Церкви. А Лукреция тогда могла уйти в монастырь…

Священник промокнул глаза и вытер лицо от пота.

– Падре, можно ли убийство оправдать именем Бога или идеалами Церкви? Не стали ли вы жертвой собственного морального падения? Это всего лишь ваши личные амбиции. Вы никогда не сможете освободиться от этого бремени, – подытожил комиссар, закрывая папку с делом.

Равели вышел на улицу. Он уже предвкушал радость от каникул, которые проведёт вдвоём с дочерью Евой.

Мари Анатоль.
ПРАВДА О СНЕЖНОМ ДУШИТЕЛЕ

В аэропорту Венеции меня никто не встретил. Телефоны Дианы и Микеле не отвечали. Недоумевая, что могло случиться, и оглядываясь по сторонам, я отбивалась от назойливых таксистов, наперебой предлагающих свои услуги. Они явно учуяли во мне туристку-американку, которой я, собственно, и была.

Это Рождество я решила провести на горнолыжном курорте Доломитовых Альп и полностью отключиться от забот моего издательства «Миллер, Хоуп и партнёры». Меня вновь тянуло в Италию. В её самой северной части, провинции Трентино-Альто Адидже, которую также называют Южным Тиролем, я ещё не бывала. А у моего близкого друга – инспектора криминальной полиции Майка Роджерса – там обнаружились связи.

Его бывший коллега, Микеле Томази, много лет назад вернулся из Калифорнии на историческую родину, где теперь служил начальником полиции курортного посёлка Сан-Николо́. Его жена Диана владела небольшим отелем, в котором нам с Майком и предложили остановиться. Но, как обычно, у Роджерса в последний момент возникли срочные дела, и в результате я отправилась на отдых одна.

Наконец, телефон Дианы отозвался высоким срывающимся голосом с сильным итальянским акцентом:

– Хэлен, вы уже прилетели? Господи Иисусе, простите меня! Тут такое стряслось… Я сейчас же вышлю за вами такси!

– Не стоит волноваться, Диана! – я поспешила успокоить мою новую знакомую. – Такси здесь в изобилии, я прекрасно доберусь сама…

– Ни в коем случае! – нервно взвизгнула Диана. – Нельзя садиться к кому попало! Я сейчас закажу вам машину. Подождите буквально пять минут.

Минут через двадцать пять за мной, наконец, приехал хмурый пожилой водитель на забрызганном грязью внедорожнике, и мы отправились в горы.

* * *

С пассажирского сиденья открывался невероятный, захватывающий дух вид! Вдали сверкали на солнце ослепительные горные вершины. А под ними, на заснеженных холмах, то тут, то там ютились нарядные альпийские деревушки, уже готовые к Рождеству. Мы проезжали мимо пряничных, почти сказочных домиков, украшенных новогодними шарами ёлок, рождественских ярмарок на площадях и католических храмов, тоже искрящихся гирляндами.

Всё это выглядело так уютно, красиво и умиротворяюще, что я невольно задумалась: «Неужели в этих краях вообще возможны преступления? Надеюсь, у меня будет шанс задать этот вопрос комиссару полиции».

На въезде в Сан-Николо́ нас встретил полицейский патруль. Проверяли документы всех проезжающих. На плохом итальянском я попыталась выяснить, что случилось, но молоденький полицейский с улыбкой ответил мне на немецком: «Всё в порядке, фрау! Добро пожаловать в Санкт-Никлас!» Я и забыла, что в этих краях два официальных языка, ведь мы были почти на границе с Австрией.

Вскоре мы остановились у красивого трёхэтажного здания с башенкой, красной черепичной крышей и зелёными ставнями на окнах. «Отель Валле Верде» – гласила витиеватая надпись в обрамлении таких же зелёных еловых веток. В холле отеля было очень уютно: пахло деревом, в центре потрескивал огромный камин, украшенный рождественскими гирляндами, деревянными сердечками и еловыми лапами, вокруг расположились низкие резные столики и кресла с пухлыми узорчатыми подушками в тирольском стиле.

На ресепшн меня встретила хозяйка отеля – подтянутая, ухоженная итальянка лет сорока пяти, моя новая знакомая Диана. В её выразительных карих глазах читалась тревога.

– Как вы доехали, Хэлен? Извините меня ещё раз! Хотите кофе?

– Не стоит извиняться, Диана! Доехала отлично. У вас очень красиво! Но что же случилось? – с любопытством поинтересовалась я.

– Случилось ужасное… – Диана усадила меня в кресло, принесла две крохотные чашечки ароматного маккьято с капелькой молока и присела напротив, словно собираясь с духом.

– Сегодня утром на одном из подъёмников обнаружили труп девушки… Её задушили! Точно как двадцать пять лет назад, как в моей книге…

Перед поездкой Роджерс рассказывал мне, что Диана закончила работу над романом тру-крайм о давних событиях, когда в этих краях действовал маньяк по прозвищу Снежный Душитель. Диана собиралась обсудить со мной издание в Калифорнии.

– Вы хотите сказать, что кто-то стал копировать Снежного Душителя?

– Выходит, так! – выдохнула Диана и потёрла виски. – Микеле с утра на выезде, и мне больше ничего не известно. Ох, простите, вы наверное устали с дороги? Давайте я провожу вас в номер и закажу еды?

– Не стоит! Я прекрасно выспалась в самолёте, и кормили нас тоже нормально. Если хотите искупить свою вину, – улыбнулась я, – проводите меня на место преступления, можете?

Диана тут же согласилась выполнить мою просьбу. Похоже, ей и самой не терпелось узнать подробности.

* * *

– А почему вы решили написать книгу о Снежном Душителе? – спросила я у Дианы по пути на подъёмник.

– Понимаете, Хэлен, те события зимой 99-го оттолкнули туристов, особенно женщин. И ещё долго потом курортный бизнес в посёлке терпел огромные убытки. Как раз в это время мы и переехали сюда из Штатов. Скончался мой дядя и оставил в наследство этот отель. Мы сомневались, конечно, но Микеле предложили должность начальника полиции, и мы решились, – Диана вздохнула и помолчала. – Слава богу, с тех пор ситуация изменилась, горнолыжный бизнес наладился, у нас много отдыхающих. А упоминание о маньяке теперь только привлекает туристов. Вы знаете, что местные гиды даже проложили экскурсионный маршрут «По следам Снежного Душителя», и он пользуется огромной популярностью!

– Любопытно, – отозвалась я. – Выходит, сюда съезжаются любители тру-крайм?

– Да! Вот мы и решили, что пора рассказать миру о подробностях того дела. Майк очень помог мне с материалами. Моя книга уже готовится к печати в одном миланском издательстве, а на послезавтра у нас запланирована презентация. И вдруг – такое жуткое событие! Что теперь будет?

– Не переживайте, Диана! Я думаю, что внимания к вашей книге станет только больше.

– Вы серьёзно? – Диана пристально на меня посмотрела. В её глазах я заметила азартный блеск.

* * *

Это был один из старейших кресельных подъёмников на курорте. Похоже, его не модернизировали последние лет двадцать пять, как раз со времён тех страшных событий. Сейчас он почти не использовался, но в пиковый сезон поддерживался в рабочем состоянии, на всякий случай.

Железобетонные, местами сильно проржавевшие, опоры уходили вверх – к вершине ближайшего холма и там терялись из виду. Металлические сиденья, заиндевевшие на морозе, хранили остатки бордовой краски, похожей на пятна запёкшейся крови. Покачиваясь, кресла тошнотворно медленно ползли вниз и издавали скрипящий звук, похожий на жалобный стон.

Вся эта некогда мощная и надёжная конструкция показалась мне мёртвой, в обрамлении высоких, тёмных скал, торчащих как могильные камни на фоне тревожного серого неба. Это были уже совсем другие горы – чужие, враждебные, опасные.

Именно здесь был обнаружен труп первой жертвы «снежного маньяка» зимой 99-го. И вот, спустя столько лет, события повторялись с леденящей душу точностью.

– Знакомьтесь – мой муж, комиссар Микеле Томази. Хэлен Хоуп, издатель из Сан-Франциско! – звонко произнесла Диана, подводя меня к высокому, статному полицейскому лет пятидесяти, с орлиным профилем и седеющими висками. За нарочитой бодростью жены комиссара чувствовалось нервное напряжение.

Микеле на секунду отвлёкся от дел, сухо поздоровался с нами, но за ограждение не пустил, попросив не мешать работе криминалистов.

– Тело жертвы уже увезли, – сообщил он скороговоркой, – но нам нужно успеть всё осмотреть, пока снова не начался снегопад. Я уезжаю на экстренное совещание, здесь остаётся мой зам. Ханс, подойди-ка сюда!

Я поёжилась от неожиданного порыва студёного ветра и с опаской взглянула на небо. Действительно, погода менялась. Успеет ли полиция закончить работу, прежде чем всё засыплет снегом?

Заместителя Микеле звали Ханс Грубер. Выглядел он противоположностью поджарому и строгому комиссару: круглолицый, тучный и краснощёкий, словно сошедший с рекламы немецкого пива.

– Приветствую, синьоры! – Грубер расплылся в улыбке, тяжело дыша после короткого подъёма по снежному склону. – Чем могу помочь?

– Ханс, – Диана по-свойски взяла полицейского под локоть. – Пожалуйста, расскажи нам, что тут случилось. Микеле, как всегда, слишком занят!

– С удовольствием! – Грубер опять заулыбался, но заметив мой недоумённый взгляд, откашлялся и отрапортовал как старый служака. – Труп был обнаружен на рассвете работниками склонов, девушка сидела на подъёмнике в одном нижнем белье, она была задушена. Убийство произошло накануне вечером, и тело привезли сюда ещё до ночного снегопада, который скрыл все следы. Свидетелей нет. Личность жертвы пока не установлена, предположительно, туристка из Милана…

– Да погоди ты! Не начальству отчитываешься, – оборвала его Диана. – Ты хочешь сказать, что всё обставлено точь-в-точь как двадцать пять лет назад? Ты же участвовал тогда в расследовании, должен помнить детали!

– Так точно, синьора Томази! Я хорошо помню те события, будто это было вчера. Всё точь-в-точь… – Грубер задумался. – Правда, есть одно отличие. Снежный Душитель не оставлял вообще никаких следов. А здесь на теле жертвы, прямо на груди, обнаружена надпись: «Уничтожь рукопись!»

* * *

– Хэлен, как вы думаете, речь идёт о моей рукописи? Кому адресовано это послание? – Диана наливала тёмно-рубиновое вино в высокий пузатый бокал, и я заметила, что её рука немного дрожит. Она пригласила меня на ужин в свой дом, углом примыкающий к зданию отеля и образующий с ним единый комплекс. Мы сидели в отделанной тёплым деревом гостиной, не менее уютной, чем холл отеля. Микеле до сих пор не вернулся со службы, и мы решили, что в таких обстоятельствах ждать комиссара бесполезно. Хотя нам обеим не терпелось расспросить его о ходе расследования. Мы не могли ни говорить, ни думать ни о чём другом.

– Возможно, вашему мужу? – предположила я. – Преступник рассчитывал, что комиссар полиции прибудет на место и увидит послание. Либо оно адресовано автору рукописи, то есть вам.

Щёки Дианы вспыхнули, она прикрыла глаза.

– Мне страшно! Конечно, я жена полицейского и повидала разное, но никогда ещё убийца не обращался лично ко мне! Не понимаю, кому могла помешать моя рукопись, ведь Снежного Душителя поймали тогда, в 99-м. Точнее, он погиб при задержании.

– Какая любопытная деталь! – оживилась я, услышав новость. – Выходит, кто-то копирует давнее преступление, чтобы остановить выход вашей книги?

– Это ужасно! Я столько лет работала над рукописью. Она очень важна для меня! Знаете, когда у вас трое детей, гостиничный бизнес и муж-полицейский, нужно очень стараться, чтобы находить время на творчество! И сейчас, когда дети выросли, бизнес налажен и я дописала, наконец, эту книгу, вот так взять и от неё отказаться? Люди должны узнать всю правду о Снежном Душителе!

– Видимо, кому-то эта идея не по душе… Диана, а давайте я почитаю вашу рукопись, – это дело увлекало меня всё больше. – Вы ведь хотели перевести её на английский?

– О, Хэлен, спасибо! Перевод уже сделан, сейчас скину на флешку! – она тут же убежала в кабинет и принесла флеш-карту так быстро, что я поняла: у Дианы всё было подготовлено заранее.

* * *

Микеле мы не дождались. Я вернулась в свой номер и решила не откладывать чтение рукописи. Из-за джетлага мне совсем не хотелось спать, ведь в Калифорнии уже начинался новый день. Меня интересовал не столько сюжет или стиль автора, сколько факты – подробности дела о Снежном Душителе.

Итак, всё происходило с декабря 1998 по февраль 1999 года. Было найдено пять жертв. Тела убитых появлялись на подъёмниках в предрассветные часы, когда весь курорт мирно спал. Причём после сильных снегопадов, скрывающих все следы. Никто не понимал, каким образом убийце удаётся оставаться незамеченным. Жертвами были туристки – девушки и женщины разного возраста, без какой-либо связи друг с другом, кроме того, что все они приехали на курорт кататься на лыжах. Женщины были задушены и раздеты, а затем усажены на подъёмники так, чтобы их обнаружили с рассветом.

Для тихого посёлка в горах это стало чудовищным происшествием, взбудоражившим округу. Расследование возглавил начальник полиции курорта – комиссар Балдессари, поскольку был старейшим и опытнейшим следователем долины. Из центра провинции прислали «сквадру мобиле» – подразделение быстрого реагирования, однако правой рукой комиссара стал местный полицейский Ханс Грубер.

Балдессари полагал, что убийца кто-то из жителей курорта – турист не смог бы так хорошо ориентироваться на местности и ловко заметать следы. Под подозрение попали служащие всех семи подъёмников, сотрудники близлежащих отелей и ресторанов, жители окрестных домов, а также сезонные работники. Но никаких зацепок не находилось.

Изначальная версия о сексуальном насилии не подтвердилась, хотя молва всё равно разнесла её по округе, ведь женщины были раздеты, и в прессе появилось несколько статеек на эту тему. Примечательно, что убийца не оставлял на жертвах никаких следов ДНК.

1 Завязывать (глагол); галстук, связь (существ.) Как правило, каждая школа имеет стандартную униформу, разнятся только цвета галстуков, которые носят и мальчики, и девочки.

2 Жертвуя собой.

3 Уважаемые пассажиры, наш самолёт совершил посадку во Флоренции.

4 На помощь! Скорее врача!

5 Потерпи немного! Врач скоро приедет!

6 Чего стоишь тут, сестра? Иди, я должна здесь прибрать!

7 Улица.

8 Жизнь прекрасна!

9 «Домохозяйка».

10 Вин санто, или винсанто – традиционное тосканское десертное вино.

11 Одна из достопримечательностей Флоренции – фонтан-вепрь. Из рыла дикого зверья – символа Тосканы – струится вода. Первый кабан был установлен в 1633 году возле рынка. Нынешняя скульптура изготовлена в 2005 году. Возле неё всегда многолюдно, жители и туристы загадывают желание и трут морду кабана для его исполнения.

Продолжить чтение

Детектив аль денте. Истории с итальянской страстью. 19 рассказов слушателей курса Юлии Евдокимовой

ИСТОРИИ С ИТАЛЬЯНСКОЙ СТРАСТЬЮ

Хельга Мидлтон.ТАЙНА СИНЬОРА ДЖУЛИАНО

Елена Журавлёва. ЯДОВИТЫЙ САД

Ирина Левитина.ТАЙНА ЛАЗОРЕВОЙ КНИЖКИ

Елизавета Воронцова.ТАЙНА «ЛУКРЕЦИИ»

Мари Анатоль.ПРАВДА О СНЕЖНОМ ДУШИТЕЛЕ

Хельга Мидлтон.
ТАЙНА СИНЬОРА ДЖУЛИАНО

Ирина Левитина.
ТАЙНА ЛАЗОРЕВОЙ КНИЖКИ

Елизавета Воронцова.
ТАЙНА «ЛУКРЕЦИИ»

Мари Анатоль.
ПРАВДА О СНЕЖНОМ ДУШИТЕЛЕ