Победитель будет один

Глава 1

Это будет трудный год – вот что поняла Соня на первом командном брифинге. Встреча планировалась как легкая разминка перед сезоном из двадцати гонок. Они должны были пообщаться с новым пилотом, обсудить результаты предсезонных тестов, а в итоге все скатилось к старой, но болезненной теме – скандальному уходу из команды их главной звезды. И речь не о гонщике, а об инженере-конструкторе, настолько талантливом, что он считался инопланетянином. В «Зальто» он проработал больше двадцати лет, Соня еще не родилась, когда знаменитый ныне Дед создал первый гоночный болид для «Формулы-1». И вот он помахал ручкой и свалил – не на пенсию, а к прямым конкурентам.

Соня до сих пор помнила, как грянула эта новость. Совсем не как гром среди ясного неба, скорее будто земной шар раскололся на две половины. Для гонок важны гонщики, это правда, но без хорошо собранной машины еще никто не выигрывал чемпионат. Машина должна соответствовать, а то и превосходить пилота, поэтому потеря Деда пошатнула положение команды.

Причина его ухода так и осталась загадкой. Собственно, ее-то и пытались разгадать на первом командном брифинге. Поднимался и еще один важный вопрос: кто следующий? Дед не первый сбежал в другую команду, в последнее время это превратилось в опасную тенденцию. Все смотрели друг на друга косо, гадая, кто следующий. Почему Дед вообще ушел? Это первый звоночек о будущем команды? Все пропало, все развалится? Им урежут бюджет, они лишатся спонсоров? Больше не будет доминирования и чемпионств? Владелец продаст команду? Пора следовать примеру Деда и тоже бежать с тонущего корабля?

– Где взять силы пережить этот год?

Мысли Ника, их босса, вторили Сониным. Говорил он тихо, чтобы никто не услышал, потому что для остальных Никлас Вернер был суровым лидером и опорой. А Соне он заменил отца.

– Мы справились с первым чемпионским годом Давида, а тогда было хуже.

– Как сказать…

– Было намного хуже, – уверенно повторила Соня. – Первый год после изменения правил, провал в начале сезона, борьба в конце, штрафы, санкции, споры, интриги, громкие увольнения…

– Но тогда не было ожиданий.

На втором брифинге, уже более основательном, вместо важных вещей обсуждалось вышедшее накануне скандальное интервью их бывшего пилота Отто Арне – в межсезонье они потеряли не только инженера. В команде «Формулы-1» всегда два гонщика, и в «Зальто» это блистательный и неповторимый итальянец Дави́д Морó и кто-то второй, неприметный и легкозаменяемый. Был один, пришел другой, и так каждые года два-три.

Вся суть интервью Отто Арне сводилась к следующему: Давид Моро – мудак, кретин и абьюзер. Что абсолютная правда, под которой с удовольствием подписался бы любой член их коллектива, но Давид был своим мудаком и кретином. Курицей, несущей золотые яйца или, в их случае, строгающей чемпионства год за годом. Это меняло дело, превращая Моро из мудака в «парня с характером победителя». Потому интервью бывшего пилота восприняли как оскорбление. Особенно негодовал сам Давид, причем в отличие от остальных весьма искренне – он-то считал себя идеальным человеком, к которому не может быть претензий.

Тем временем у Сони было к нему много претензий. За годы знакомства целый багаж накопился. Иногда она чувствовала, что и ее терпение вот-вот лопнет, но потом наступали долгие перерывы между гонками, и ее отпускало. А после паузы все начиналось сначала, и так по кругу.

На третьем брифинге они наконец-то вспомнили про новичка команды, который все это время спокойно ждал своего часа, поглядывая на происходящее с улыбкой Моны Лизы. И это тоже казалось потенциальной проблемой, потому что гонять в одной команде с Давидом Моро сложно. Даже невыносимо. И новичку, тем более молодому и неопытному, предстояли испытания. Скорее борьба за выживание, где основное сражение развернется за собственную самооценку, по которой обязательно пройдется Давид.

Улыбчивый канадец Кори Джексон не выглядел тем, кто потянет такую борьбу и задержится в команде надолго. Он больше походил на очередного кандидата на вылет с последующими многочисленными скандальными интервью. Соня так и видела будущие заголовки – пестрые, провокационные, но слишком похожие на все предыдущие.

– Счастлив поработать с командой, – искренне и как-то даже восторженно сообщил новичок. Выглядел парень юным и беззащитным, его глаза искрились счастьем, а ладони подрагивали от волнения, когда он пожимал Соне руку.

Давид его раскатает в блин, сожрет и выплюнет, и все это гонок за пять.

– Взаимно, – ответила она.

– То, как вы в прошлом году боролись с «Биалетти, – захватывающее зрелище. Именно это убедило меня подписать контракт с «Зальто».

– А у тебя были другие планы?

– «Килнер». И я рад, что я с вами.

Соня точно знала, что в будущем рад он не будет. И улыбаться перестанет, хотя, быть может, и нет – он же канадец. Но определенные претензии конкретно к ней у парня, без сомнения, появятся.

Соня Ридель уже второй год была главным стратегом «Зальто» и принимала все решения во время гонок. Получала аналитику, планировала пит-стопы, меняла тактику команды в зависимости от погодных условий, чаще всего подстраиваясь под определенного пилота. Под Давида Моро – их чемпиона.

И новичку Кори Джексону уготована болезненная роль второго пилота. В «Формуле-1» есть прима, а есть второй пилот – тот, чьей стратегией жертвуют. Даже если команда во всех интервью распинается, что пилоты равны и все зависит исключительно от их мастерства, на самом деле это не так. Равенство пилотов чревато авариями и потерей очков. Равенство пилотов могли себе позволить команды поменьше, которые не сражаются за чемпионство, но «Зальто» не из таких. Они всегда в борьбе за титул, и этот год исключением не станет. Неважно, что «Биалетти» в последнее время упорно переманивали лучшие умы их команды и наступали на пятки. Неважно, что в прошлом сезоне их пилот Ки́фер Вайсберг едва не увел чемпионство у Давида Моро. Не увел же, а «чуть» в истории не считается. Там есть место только для победителя. А победитель всегда один.

К. В.: Подумала над моим предложением?

Соня поспешила убрать телефон, чтобы его не видеть. Наверняка ее жест выглядел нервно и подозрительно, хотя ничего плохого она не делала и даже не планировала. Уж она-то из команды не уйдет ни при каких обстоятельствах. И неважно, что вот уже две недели ее телефон разрывался от сообщений, отправленных… Кифером Вайсбергом, лицом команды противников, человеком, которого все чаще называют будущим чемпионом «Формулы-1». Кто бы видел, как Давид бесился из-за таких высказываний!

Лично с Кифером Соня никогда не общалась, хотя и видела его в гаражах множество раз. Да почти на каждом Гран-при. Но зачем им разговаривать? Они в разных командах, этим все сказано. Какого черта он начал ей писать?

К. В.: Нам правда есть что обсудить.

После прошлогоднего триумфа ее уже пытались переманить в другую команду. Но чтобы сам гонщик вдруг начал закидывать ее сообщениями? Это нонсенс. Видимо, слухам можно было верить, и Кифер Вайсберг лично взялся за подбор персонала. С его приходом итальянская команда «Биалетти» ворвалась в борьбу за титулы, хотя ей все еще не хватало хорошего стратега.

И сейчас Вайсберг явно стремится к победе любыми способами, но Соня Ридель ему не светит. Ее не перекупить деньгами, не соблазнить перспективами. У нее нет буквально ни одной причины покидать команду, что сделала для нее так много, зато причин остаться сколько угодно.

К. В.: Поговорим в Альберт-парке?

Вайсберг словно и не понимал, что она его игнорирует, и продолжал писать. Поначалу Соня думала его заблокировать, но что-то ее остановило. Возможно, любопытство. Ей слишком сильно хотелось узнать, почему из команды ушел Дед, а ведь он казался глыбой, неотъемлемой частью «Зальто» до гробовой доски. Деду недавно стукнуло семьдесят, он мог уйти на пенсию, но не в «Биалетти». Этот вопрос тревожил всех, и Соня не стала исключением.

Первая гонка сезона уже через неделю и как раз в Альберт-парке, в Австралии. Все-таки предстоит очень, очень трудный год. Впрочем, как и все предыдущие. Это же «Формула-1» – целый мир, который в марте только начинает просыпаться.

К. В.: С нетерпением жду встречи, Соня Ридель.

Глава 2

После европейской зимы мартовская Австралия казалась влажной и душной. Соня жила в пригороде Вены, и родной март ей нравился намного больше – прохладный, ветреный, а порой и морозный. Но начало сезона «Формулы-1» – это всегда жаркие страны.

На первую практику все выходили с волнением. Особенно нервничал Давид, что легко читалось по его поведению. По тому, как он хмурил темные брови и трепал отросшие за зиму волосы, как огрызался на других членов команды и как ничего не ел перед стартом, хотя обычно не отказывался от перекуса. Все кричало о его состоянии. Он даже на командные цвета умудрился выругаться – сине-голубой ему внезапно надоел до боли в глазах.

На самом деле переживал он только о машине и о том, как она поедет. Не окажутся ли конкуренты из «Биалетти» быстрее.

– В этом году мы настроены на победу, – сообщил Кифер Вайсберг на одной из пресс-конференций. – И готовы к ней.

– Что скажете о своей машине?

– Она хороша.

– Но у «Зальто» лучше?

– Увидим в первой гонке. В любом случае техническое превосходство – это круто, но мне нравится показывать свое гоночное мастерство. И я намерен это сделать, прошлый год был хорошей разминкой, опытом. Я готов к покорению новых вершин автоспорта. «Красные» должны побеждать. – Вайсберг посмотрел в камеру так, что Соне стало не по себе. Умел этот парень своей уверенностью сразить наповал.

Давид нервничал: чувствовал, что борьба с «Биалетти» обострится. А ему, трехкратному чемпиону, придется многое доказывать. Он всегда болезненно реагировал на сплетни о том, что недостоин свалившейся на него славы, что его победы – заслуга Деда, не более. Что машина важнее, а он пилот не лучше других. Таксист. Посади на его место любого гонщика, результат будет тем же… Подобные разговоры неизменно преследуют гонщика в статусе Давида Моро. И Кифер Вайсберг своими намеками затевал игры разума, а сезон только начался.

В отличие от Моро новичок казался спокойным. Сидел в углу и смотрел смешные видео в телефоне, словно беззаботный подросток, а не дебютант «Формулы-1». Впрочем, из подросткового возраста он выбрался недавно: два месяца назад ему исполнилось двадцать лет. Сине-голубой гоночный комбинезон подчеркивал его молодость. Добавить к этому чуть вздернутый нос, брови вразлет и растрепанные темно-русые волосы – подросток как есть. И пусть Кори был всего на пять лет младше Давида, между ними пролегала пропасть. Закаленный в суровых битвах рыцарь, осознающий всю тяжесть грядущего, против мальчишки, который о рыцарях читал разве что в книжках.

Кори придется несладко, его ждут испытания: интриги, сплетни, давление прессы… Это его либо закалит, либо разрушит.

Спокойствие новичка заметила не только Соня, но и босс команды – Никлас Вернер. Вместе они заняли командный мостик, готовясь к скорому старту. На первой практике важно собрать как можно больше информации о работе шин и состоянии трассы. Все, что необходимо будет учесть во время гонки в воскресенье.

– Он на успокоительных? – хмыкнул Ник, указав на Кори.

Новичок жевал ореховый батончик, улыбаясь телефону. Давид в этот момент напряженно переговаривался со своим гоночным инженером, выдавая ему инструкции. Инженер кивал с таким видом, словно кивать ему давно уже надоело, но деваться было некуда. Гоночный инженер Кори тосковал в стороне без работы и инструкций.

– По виду да, – вздохнула Соня, – причем как минимум на лошадиных транквилизаторах. Но надеюсь, что все-таки нет, потому что успокоительные и гонки плохо сочетаются.

– Парень талант, брал обе младшие серии с первого раза. Такое нечасто случается, сама знаешь. И здорово повышает самооценку. Настолько, что после «Формулы-2» он взял перерыв – не хотел идти в слабую команду, ждал предложения получше.

– Думаешь, он так спокоен, потому что слишком в себе уверен? – Соня вновь обернулась на новенького.

Словно почувствовав ее интерес, Кори отвлекся от телефона и поднял голову. Краткий миг они смотрели друг на друга, но парень быстро отвернулся, как будто взгляд Сони его смутил. Но это понятно: никому не понравится внимание руководства.

Она отвернулась тоже – не хватало сбить его настрой, парню скоро на трассу.

– Подозреваю, что он весьма в себе уверен, – хмыкнул Ник.

– Если так, то это ненадолго.

– Или есть другой вариант: даже несмотря на предыдущие успехи, ему плевать на достижения и чемпионство, как и большинству богатых деток. Он как Эрик Райт, только талантливый. И может зажечь покруче.

Эрик Райт был одним из гонщиков нынешнего пелотона и сыном американского миллиардера. Отец купил ему место в одной из команд, и в итоге Эрик постоянно бил свои и чужие машины, портил гонки, внося в них элемент неожиданности, который так любили зрители и ненавидели стратеги.

– Куда уж круче Эрика, – пробормотала Соня.

– Богаче, а значит, нет предела совершенству, – рассудил Ник.

– Намного богаче?

– О да.

– Черт! Теперь понятно, почему он так спокоен.

– Не будем торопиться с выводами. – Ник понизил голос и наклонился к Соне. – Возможно, с таким наплевательским настроем он продержится в команде дольше, что для нас неплохо.

Соня позитив Ника не разделяла. Только самоуверенного придурка, не подчиняющегося правилам, им не хватало. Не зря новичок насторожил ее на командных летучках. Правда, на них он самоуверенным не выглядел, скорее чересчур восторженным. Блеск его наивных глаз Соня помнила до сих пор. В любом случае придется работать с Кори, раз предыдущий пилот не выдержал соседства эксцентричного Давида и покинул команду.

Гонщики тем временем разошлись по гаражам и болидам, у «Зальто» они были под цвет команды – сине-голубыми.

– Готова к первому старту? – насмешливо спросил Ник, взяв наушники.

Он тоже волновался, но по-другому – это было предвкушение. Как он ждал начала сезона! Как собирался в Австралию! У него аж глаза горели и морщинки на лице разгладились… Ник всегда выглядел моложе своих пятидесяти пяти, но близость к гоночному треку убавляла ему еще лет пятнадцать, и даже седина не старила. Босс вообще считался видным мужчиной.

Всю последнюю неделю Ник ежедневно звонил Соне с новостями или идеями. Он был поклонником гонок, не просто боссом, а истинным фанатом своего дела. И при этом он никогда не гонялся по-настоящему, только руководил. Как и Соня. Она даже скорость не любила, но гонки были ее жизнью.

– Всегда готова, сам знаешь.

– Да. И ты молодец. – Он похлопал ее по плечу.

– Потому что за весь день ни разу не пожаловалась на жару?

– Нет, в общем. Я всегда знал, что в тебе это есть, но… папа тобой гордился бы.

Соня натянуто улыбнулась и надела наушники. Она не знала отца, и все эти слова о гордости – пустое. Все, что было у Сони, – весьма предвзятые рассказы матери, тонны восторгов его фанатов и статус самого талантливого пилота, погибшего на трассе во время дождевой гонки. В те времена подход к безопасности был совсем другим. На момент гибели отца Соне едва исполнился год, а ее брат еще не успел родиться.

Поначалу Соню Ридель все знали только как дочь Роланда, но в последние годы она смогла сепарироваться от отцовского имени. Оно все равно давило своей монументальностью, хотя бóльшая часть этого давления доставалась ее младшему брату, пилоту «Формулы-1». От Сони всегда требовали меньше и изначально ничего не ждали. Девчонка, не гонщица – и вдруг инженер по стратегии в «Зальто». А теперь главный стратег команды.

– Иногда мне кажется, что подобные заявления лишь лозунги, чтобы я больше старалась, – проворчала она.

– Вовсе нет. Когда ты родилась, Роланд так радовался… обещал, что, как только ты вырастешь, королевские гонки не будут прежними, ведь ты перевернешь их.

– Как-то мелко, почему не весь мир?

Ник засмеялся:

– Не все сразу, твой отец это понимал. Сначала гонки.

– Посмотрим, что я смогу сделать в этом году.

Соня много работала, много училась, но без Никласа Вернера ничего бы у нее не вышло. Это он поверил в ее талант, взял на работу, дал шанс. Когда-то Ник дружил с Роландом Риделем – возможно, таким образом он отдавал ему долг. Ник практически заменил ей отца, помог стать той, кто она есть. Порой он был слишком строг или требователен, но это ничего не меняло.

Именно поэтому Соня никуда из команды не уйдет. О верности и благодарности она кое-что знала. Тем удивительнее эти глупые сообщения от гонщика прямых конкурентов. Хотя… быть может, Кифер Вайсберг считал верность ничтожной. Считал, что деньги решают все. О нем чего только не болтали, и все сводилось к одному: человек он не очень, а его семейка и того хуже.

Последнее даже не болтовня: в прошлом году отец Кифера полоскал в прессе не только гонщиков «Зальто», но зацепил и Соню, намекнув на неподобающую связь с Ником. Это было больно, обидно и не имело ничего общего с реальностью. И если раньше Соня поглядывала в сторону Кифера с интересом – уж больно примечателен и ярок, то после всей этой грязи перестала на него смотреть.

Впрочем, как любил повторять с высоты своего опыта Ник, хорошие парни не становятся чемпионами. Только засранцы, готовые пройтись по головам, оказываются в итоге на заветной вершине.

Отец Сони брал чемпионство четырежды. Иногда ей хотелось спросить, как на самом деле выглядела дружба Ника и Роланда Риделя, потому что слухи об этом ходили весьма неоднозначные.

Глава 3

Практики прошли неплохо, даже Давид успокоился и перестал на всех огрызаться. Малыш Кори, как прозвали новичка, тоже показал себя неплохо. Не попал в аварию, не улетел в гравий, да и в целом продемонстрировал скорость.

Соня все это время ждала развития событий с Кифером Вайсбергом. Его сообщения не давали покоя, вызывали дискомфорт, но и любопытство. Она опять его видела – как он ходил у красных машин, как стартовал, как проехал свои попытки. Она следила за ним, конечно, не из-за его сообщений, а как стратег команды конкурентов. Приценивалась. В начале сезона многие любили снизить скорость, поводить другие команды за нос, устроить игры разума. И Кифер Вайсберг был мастером таких игр.

– Как думаешь, они гасили скорость? – Ник тоже помнил об играх «Биалетти».

– Черт их знает, – честно ответила Соня.

– Наверняка гасили. Не могли же за зиму растерять весь темп.

– Лучшая машина пелотона все равно у нас, и Дед сможет это изменить не раньше следующего сезона.

– Проклятые «Биалетти»!

– Так и скажи – без них было бы скучно.

– Поговори мне еще! Приколистка. – Босс не оценил юмора.

Кифер Вайсберг написал ей после третьей практики и предложил встретиться на парковке. Соня сомневалась в необходимости этой встречи. С одной стороны, личный разговор с Вайсбергом мог прояснить ситуацию с Дедом, с другой… ну ушел Дед, бывает. Хватит наступать на больную мозоль, лучше забыть и сосредоточиться на новом сезоне. Да и что она, Шерлок Холмс, чтобы ходить на тайные встречи и выяснять чужие мотивы? Это глупая уловка, и вестись на нее тоже не очень умно.

Она решила рассказать обо всем Нику, посоветоваться. Но передумала, вспомнив, как багровело его лицо при упоминании бывшего сотрудника. Веселый и приятный Ник надувался от ярости, за долгие годы знакомства Соня не видела, чтобы он так злился, а тут… В общем, лучше обойтись без упоминаний Деда всуе. Но закрыть гештальт причиной ухода можно. Для себя. Всего один короткий разговор, ничего такого. Не загипнотизирует же ее Вайсберг, в самом деле.

Говорят, любопытство сгубило кошку. Возможно, Соня немного кошка, ведь после третьей практики она тихонько улизнула на парковку, где ее ждал Кифер Вайсберг собственной персоной. Он улыбался, глядя, как она спешит навстречу, Соня же в очередной раз подумала, что стоило его заблокировать и не вступать в игру. Не радовать противника. Впрочем, убегать поздно.

Однако ей не понравилось, что Кифер Вайсберг выглядел до чертиков уверенным в ее приходе, тогда как она не ответила ни на одно из его сообщений. Ни на одно! Он не мог знать, что она вообще придет, но как будто знал точно.

– Рад встрече, – заговорил с ней Кифер по-немецки на правах земляка.

Она молча кивнула. Он открыл перед ней дверь спонсорской тачки, предлагая не торчать посреди парковки. Соня устроилась на пассажирском сиденье, чувствуя необъяснимое волнение, пока Кифер огибал машину, чтобы сесть рядом.

Вайсберг неспешно забрался внутрь, закрыл за собой дверь и оперся на нее спиной, всем корпусом развернувшись к Соне. На его губах играла улыбка победителя – такая нахальная и раздражающая, что ее хотелось стереть. В подобные моменты Давид бурчал себе под нос «глист белобрысый» и качал головой.

– Вблизи ты симпатичнее, чем на экране, – сказал Кифер. – Может, дело в твоем соседе по мостику и это рядом с ним ты выглядишь старше? – Это он о Нике, конечно.

– На экране? Пересматриваешь гонки?

– Всегда.

– Зачем?

– Ради будущих побед.

Кифер Вайсберг тоже выглядел не так, каким она привыкла его видеть.

Во-первых, он чаще появлялся в красной гоночной форме, а не в джинсах и футболке. Во-вторых, в гаражах его светлые волосы всегда были аккуратно зализаны, а сейчас пребывали в творческом беспорядке, что сильно меняло внешность, смягчало черты лица. Обычно Вайсберг выглядел несколько… бездушно и отстраненно, напоминая ледяную глыбу. От него даже с экрана веяло холодом.

Кифера и его отца в гоночном мире давно прозвали Малфоями, очень уж похожи. Такие же светловолосые, зализанные и надменные. Особенно это касалось Филиппа. Вайсберг-старший тоже когда-то был гонщиком, но не слишком успешным, и свои чаяния побед компенсировал беспощадной дрессировкой сына. Все причастные к гонкам знали эту историю, и со стороны она выглядела неоднозначной.

– Что ты хочешь, Кифер? – прямо спросила она.

– Разве не понятно? Тебя. В своей команде. – Вайсберг смотрел на нее с вызовом.

– Это не твоя команда. Но я поняла твою мысль.

– И что думаешь?

Соня удивленно подняла брови:

– Что думаю? «Биалетти» доставали меня весь отпуск, и я четко обозначила свою позицию. Не понимаю, на что ты рассчитываешь, что можешь мне предложить.

– Много денег.

– Как Лиаму Брауну?

– Он ушел не ради денег.

– А ради чего?

Кифер хотел ответить, но осекся. Его губы расползлись в насмешливой улыбке:

– А, так вы не в курсе? Расстались не полюбовно?

– Можно подумать, ты не знаешь.

– Знаю, конечно. У Деда долго копились претензии к «Зальто»… но оставим его в покое, пусть работает человек. Ему новый болид строить, хотя я и на старом собираюсь вас уделать.

Он специально оставил ее с носом, Соня не сомневалась. Словно в подтверждение ее мыслей Вайсберг кивнул:

– Я понимаю, что тебя не соблазнить зарплатой, Соня Ридель. И я не настолько глуп, чтобы предлагать тебе деньги, но что насчет нового вызова? Твой отец был на вершине «Биалетти», он привел команду ко всем ее победам, сделал великой. С тех пор не было ни одного чемпионства… Будет красиво, если новую победу красной команде принесет Соня Ридель. Круг замкнется.

Соня ушам своим не поверила:

– Долго репетировал?

– Не репетировал, но определенно продумывал речь.

– Значит, не деньги, а отец?.. Все равно нет.

– Новый вызов?

– Нет.

– Я знал, что ты не согласишься.

– Знал? Тогда зачем все это надо?

Кифер Вайсберг пожал плечами и легко ответил:

– Сам не уверен… пока. Но сезон только начался, как знать, вдруг у тебя появится повод передумать? А я буду рядом. Но главное – ты будешь знать, что я рядом. – Он постучал указательным пальцем по своему виску: – Мысль уже здесь. Осталось дождаться, когда Моро опять накосячит. Пошлет команду по радио, навалит кучу дерьма в интервью. Он же такой. Глупый, вспыльчивый. Не ценит тех, кто рядом.

Было в этом что-то странное и даже жуткое – не общаться, но знать друг о друге все. Как Соня знала об отношениях Кифера с отцом, так и он слышал о ее конфликтах с Давидом Моро. И о ее отце, разумеется, а еще о брате. Принадлежность к одному миру, весьма узкому и специфичному, если не сближала, то позволяла понимать без лишних слов даже прямых конкурентов.

Соня и Кифер долго смотрели друг другу в глаза.

– Почему ушел Дед? – спросила она перед тем, как уйти.

– Спроси у Моро. И передай, что в этом году я его раскатаю.

– Это мы еще посмотрим.

– Брось. У Моро уже три чемпионства подряд… все мы знаем, что после этого неизбежно наступает переломный момент. Исчезает мотивация, которой у соперников хоть отбавляй. Мне бы хорошего стратега, и я бы даже не сомневался в успехе «красных». Просто подумай об этом на досуге, Ридель.

– Ха-ха, Вайсберг!

Соня выбралась из машины, слыша, как гонщик «Биалетти» смеется ей вслед.

На нервах она громко хлопнула дверью. Чертов Вайсберг! Чертов Давид! У него правда конфликт с Дедом? Почему тогда промолчал? Там должно быть что-то серьезное, монументальное… Еще ни одного Гран-при не прошло, а Соня уже устала так, словно отпуска у нее не было вовсе.

Глава 4

Он проводил взглядом Соню Ридель. Все прошло неплохо. Она не послала его сразу, не пожаловалась руководству, пришла на встречу. Очевидный сигнал о том, что в «Зальто» есть трудности и их команда уже не такая сплоченная, как прежде.

А ведь Киф не верил, что ему удастся даже переговорить с Соней Ридель. Он и писал-то ей так… наудачу, и начал без конкретной цели, почти от скуки. Или, быть может, хотел побесить Моро, рассчитывая, что эта новость до него рано или поздно дойдет. Кифер думал, что девчонка Никласа Вернера и шага без него ступить не способна и обо всем бегом доложит, а тут вон как все обернулось… Тем интереснее.

Киф посмотрелся в зеркало и поморщился – ну и видок! Не лучше, чем у вечно расхлябанного придурка Моро. Слишком он торопился сбежать с пресс-конференции ради этой встречи, так она будоражила. Поговорить с самой Ридель с глазу на глаз – не каждый день такое случалось. Она весьма любопытное явление гоночного мира, в котором не так часто приживаются женщины. Дочь гонщика и актрисы явно могла найти другое занятие в жизни, но нет же, она предпочла окунуться в это болото из интриг и скорости. Что делало ее до боли понятной, знакомой и… интересной.

Кифер пригладил волосы и выбрался из машины. Соня Ридель уже успела скрыться за гаражами.

«Биалетти» и правда нуждались в хорошем стратеге, потому что нынешний часто ошибался, чем бесил Кифера. А Соня Ридель – вариант со всех сторон идеальный. Во-первых, это удар по Моро и «Зальто», во-вторых, в реальности Ридель оказалась приятнее, чем на экране. Сухая безжизненная училка за напряженной работой – и вдруг яростный взгляд синих глаз и внутренний огонь – такой, что Кифера проняло. А еще Ридель вытащила Моро к чемпионству в прошлом году, хотя многие крутили у виска, когда «Зальто» назначили главным стратегом неопытную девчонку. Но дочь Роланда Риделя оказалась крепким орешком… пожалуй, такой орешек пригодится «Биалетти».

В гаражах Кифера встретил отец:

– Ты где ходил?

– Гулял.

– Где? – Его недоверчиво сканировали светлые глаза отца.

Несколько лет назад под таким взглядом Киф выложил бы все, но в последнее время… слишком много Филиппа стало в его жизни. Вроде ничего не поменялось, но раньше это не душило так, как сейчас. И с каждым годом все больше, словно удавка медленно затягивалась, перекрывая кислород. К примеру, приезжать на каждую гонку и постоянно торчать в боксах не обязательно, что-то вполне можно посмотреть и по телевизору. Но Филипп Вайсберг не пропустил ни одного Гран-при.

Это отец сделал из Кифера гонщика. Отец его создал, вырастил, закалил характер. Отец, отец… все отец. Можно потерпеть его постоянное присутствие, хотя накинутая удавка порой мешала дышать.

Кифер промолчал, намекая, что ответа не будет. Филипп недовольно поджал губы, но отступил:

– Я говорил с твоим напарником. Хиро раздаст слипстрим[1], и ты станешь первым. У Моро хорошая скорость, но он ошибается под давлением. Если команда доложит ему про твой дополнительный разгон, он точно…

– Спасибо, отец. Я, пожалуй, переговорю с Хиро сам.

– Зачем? Я уже это сделал.

– Он мой напарник, – отрезал Кифер и поспешил свернуть в соседний гараж.

Подъем после встречи с Соней Ридель сменился глухим раздражением. Присутствие отца в боксах не было бы проблемой, если бы он не лез везде. Не раздавал без конца интервью, не инструктировал персонал, словно босс команды. Может, в «Биалетти» было плохо с дисциплиной, но решать эту проблему не Филиппу Вайсбергу. И точно не ему заставлять Хиро раздавать слипстрим. Для этого есть босс – Алессандро Верди.

И как же Филипп взбесится, если в команде появится Соня Ридель! Раньше Киф об этом не думал, но вот сейчас… Черт, будет жарко.

Дело в том, что его отец ненавидел всю семью Ридель вот уже лет тридцать. Когда-то он гонялся с Роландом в одной команде, и все было плохо. Тяжело быть вторым при талантливой звезде, которую носят на руках и которой всё прощают, а Роланд Ридель, ко всему прочему, не был хорошим парнем или приятным напарником. По отцу он раз за разом проезжался грязными шинами, высмеивая его навыки вождения на пресс-конференциях или трахая его жену после гонки. Но в истории Роланд Ридель остался талантом и чемпионом, тогда как Филипп Вайсберг был забыт, словно его и не было в «Формуле-1». Пока не появился шанс мелькать рядом с сыном.

Прошли годы, а отца не отпускали прошлые обиды. Сейчас он горевал о гибели Роланда Риделя больше всех его родственников, вместе взятых. И вспоминал чаще других. Ведь, будь Роланд жив, можно было бы утереть ему нос успехами сына, противопоставить бесталанному Адриану Риделю, который болтался на последнем месте в ежегодном зачете и был известен только авариями, сходами и родством со знаменитым Роландом. Отец так часто об этом твердил, что это было похоже на одержимость. А тот факт, что Соня Ридель не провалилась в «Зальто», был ему костью в горле.

– Уверен, Ханна нагуляла девчонку на стороне, – фыркал отец. – Роланд был тупым как пробка и жену выбрал себе под стать. Актриску. И откуда у них взялась дочь с мозгами? Хотя есть ли эти мозги, когда рядом сидит старый змей Никлас Вернер и все ей нашептывает?..

Кифер не представлял, как можно протащить ненависть через десятилетия и упиваться ею как в первый раз. У него случались стычки с Моро. Откровенно говоря, он терпеть не мог этого психованного дурачка, но ненавидеть его через тридцать лет? Увольте! Трудно представить, что должен выкинуть Моро, чтобы вызвать такие эмоции.

Может, Кифер просто не похож на отца, хотя все твердили обратное. Или Моро не уводил у него жену. Хотя и это не казалось трагедией вселенского масштаба: одна ушла, появится другая. У отца так и случилось. Можно подумать, в мире мало женщин, которые без ума от гонщиков. Да их столько, что Киферу давно стало скучно с ними даже говорить.

Хиро нашелся у машины, общался перед квалификацией с инженером.

– Я насчет слипстрима, – сказал Киф. – Не надо.

– Уверен?

– На все сто. – Не дожидаясь ответа Хиро, он развернулся и ушел.

У Кифера хороший напарник, даже идеальный. Японец Хиро не считался самым талантливым или амбициозным, он был слишком мягким для больших побед. Но также он был надежным и собранным, в нужный момент здорово включался и приходил на помощь, блокируя на трассе преследователей или раздавая слипстрим на важных квалификациях. Но ключевое слово – «на важных», когда по-другому не выиграть.

Использовать напарника слишком часто Кифер не хотел, потому что видел, как в «Зальто», где подобные приемы поставлены на поток, это выливалось в скандалы и громкие уходы. Умно держать возле себя полезных людей, но не унижать их каждую гонку командной тактикой. А еще лучше – заработать доверие, чтобы они сами хотели помочь. Как минимум чтобы не нажить потом врага вроде Филиппа Вайсберга, который будет десятилетиями втыкать иглы в куклы вуду с лицом обидчика, даже если он давно мертв.

Странно, что отец не дошел до похожей мысли и все время бегал к Хиро, указывая его место. А может, ему просто нравилось унижать других. У каждой зверушки свои игрушки[2]. И все-таки Филипп не переживет Соню Ридель в команде. Тем больше причин затащить ее в «Биалетти». Кифер вспомнил ее пылающий негодованием взгляд и невольно улыбнулся.

Глава 5

Соня вернулась в гаражи «Зальто» и поднялась в обеденную зону, где неожиданно застала Давида с тарелкой фруктов и водой. Он был из большого сицилийского семейства, которое весьма почитало пиццу, и борьба с весом для него была не менее отчаянной, чем с соперниками на трассе.

Увидев Соню, Моро неохотно кивнул. Она так же неохотно кивнула в ответ, набрала еды и села подальше, попутно анализируя встречу с Вайсбергом. Нахал он, однако! Эти его сообщения… чтобы подселить в ее голову мысль об уходе. Ну просто Кристофер Нолан отдыхает! Можно подумать, сама она запамятовала, где гонял ее отец, где стал чемпионом, с каким цветом ассоциировался у всего мира.

Но Соня другой человек, у нее свой путь. Не сказать, что она ни разу не думала о такой романтической возможности – прийти в «Биалетти» и привести команду к победе. Вот только… почти никто не помнит инженера, что отвечал за стратегию в чемпионские годы Роланда Риделя. Так будет и с Соней: ее роль останется незаметной, а потому все это пшик. Красивые слова, на которые можно польститься. Да и Кифер Вайсберг далеко не первый, кто надавил на тоску по погибшему отцу. Соня была бы плохим стратегом, ведись она на подобную чушь. Нет уж, у нее своя дорога. И ввязываться в борьбу за славу отца… брат Сони этим занят. И это его уничтожает.

– Скучаешь? – Давид сел напротив.

Как и всегда перед гонками, его карие глаза казались совсем черными и блестели от предвкушения. Давиду Моро не терпелось сесть за руль и помчаться по трассе, он был настоящим наркоманом. Когда-то он сам признался в этом Соне: что гонки для него жизнь, что они его всё. И нет ничего более ценного, остальное побоку. Неинтересные, скучные мелочи, существующие для неинтересных, скучных людей. Хотя кое-что он все же ставил выше гонок и вообще на отдельный пьедестал – свою большую шумную семью.

– Ты что-то хотел? – спросила она, точно зная ответ: они с Давидом не в тех отношениях, чтобы запросто болтать за обедом.

– Да. В квалификации постарайтесь выпустить меня на трассу как можно позже, а лучше вообще последним.

– Ты ведь знаешь, что это не всегда возможно.

– Очень даже возможно. Я уже поговорил об этом с Пьером, он согласен.

Пьер Аугустин, гоночный инженер Давида, был человеком с титановыми нервами. Казалось, за столько лет работы с Давидом он должен был либо уйти, либо начать метать тяжелые предметы Моро в голову, но ничего такого не происходило. Когда Соня выходила из себя, сразу вспоминала фантастическую выдержку Пьера и стремилась к его высотам.

– Я тоже согласна, но ничего не гарантирую.

– А ты гарантируй.

Выдержка Пьера, выдержка Пьера.

– Все будет зависеть от…

– Делайте что хотите, но Вайсберг должен уехать вперед.

Кто о чем, а Давид Моро – о своем главном сопернике. Эти двое были взаимно и тотально повернуты друг на друге. Весь мир об этом знал и жадно следил за развитием их отношений. Наверное, со стороны это было и правда весело, этакое реалити-шоу, но находиться рядом с шоуменами порой весьма напрягало.

– Мы постараемся…

– Porca miseria[3]! Надо не постараться, а сделать!

– Поняла тебя, Давид.

– Прозвучало так, словно ты меня посылаешь. – Давид недовольно поджал губы.

– И в мыслях не было.

– По-твоему, я совсем тупой?

– Этот разговор не имеет смысла. Мне взломать частоту «Биалетти» или что? – Соня начала раздражаться, до выдержки Пьера ей было далеко. Давид как всегда: нереальные запросы произносил таким тоном, словно это пустяк, еще и гарантий требовал, чтобы потом прибежать с претензиями.

– Надо подгадать момент, что непонятного?

– Мы сделаем все возможное, как и всегда.

– В прошлом году из-за неудачного выпуска Вайсберг меня заблокировал.

Было дело. После того как сам Давид устроил Киферу дайв-бомбу[4] в гонке.

Боже! Соня чувствовала, что в этом году их борьба станет еще жестче. От Давида волнами шло напряжение, которое он, без сомнений, попытается оставить на трассе, ведь в очередной раз доказать, что он во всем лучше Вайсберга, – это святое, это словами не передать, как важно и необходимо. Соня порой не понимала, как Давид жил без противостояния с Вайсбергом, как гонялся раньше без этой важной дозы из чистой ярости.

– Мы сделаем все возможное, – медленно повторила она. – А ты сначала пройди в третий сегмент квалификации.

– Che palle[5] Новичку такое говори – вот кому не помешало бы хоть немного подготовиться. А то занят непонятно чем. Вчера между практиками спал, сегодня бродил на парковке… с машинами, что ли, фоткался? Клоун!

Парковка? Соня похолодела. Если новичок видел ее с Кифером, будет весело. Давид тем временем поднялся из-за стола и ткнул в Соню пальцем:

– Я тебя предупредил.

– А я тебя выслушала. – Она повторила его жест, в ее исполнении пальцы сами собой сложились в пистолет.

Давид явно хотел ответить, но передумал: недовольно сдвинул темные брови и свалил. Это вполне устроило Соню – чем меньше они общались, тем успешнее потом взаимодействовали в гонках. Там им не приходилось говорить напрямую, для этого у Давида был гоночный инженер Пьер. Соня вела связь через него, что удобно отдаляло ее от эксцентричного Давида Моро.

Отношения у них сложились очень странные. Много лет назад, почти в прошлой жизни, они встретились на гонке в Монце. Давид тогда считался юным дарованием, его пригласили в командные боксы «Зальто» как участника юниорской программы. Соню пригласил на гонку Никлас Вернер, друг ее отца и босс команды. Соне было девятнадцать, Давиду восемнадцать. И закрутилось. Почти с первого взгляда.

За Монцой был Хунгароринг, потом Сильверстоун. Всего три недели, а Соне казалось, что она без Давида не сможет ни жить, ни дышать. Она как-то слишком быстро потеряла голову, ведь он был таким очаровательным и сексуальным красавцем с Сицилии. Огонь в темных глазах, горбинка на носу… Глаза у него и правда вечно горели, а уж как он говорил о гонках, с какой страстью и отдачей! Это подкупало.

Но не сложилось. То, что быстро вспыхивает, и горит быстро. После Сильверстоуна Давид в жесткой форме сообщил, что им не по пути. Через месяц его объявили будущим гонщиком «Зальто», он подписал многолетний контракт, став одним из немногих, кто из «Формулы-3» смог прыгнуть в высшую лигу. Соня понимала, что побудило Давида разорвать отношения, но это не уменьшило остроты ее разочарования.

Через несколько лет Соня тоже пришла в команду. С Давидом она собиралась придерживаться рабочих рамок, оставив личное позади. И поначалу даже пыталась, но потом ей надоело. Потому что какого-то черта Давид Моро вел себя так, словно она публично раскритиковала его любимую Сицилию. Огрызался, рычал, хмыкал – ярко демонстрировал все негативные эмоции. Годы шли, ничего не менялось. Общение с Давидом походило на соседство с действующим вулканом.

Кифер Вайсберг верно заметил: Соня устала. Если у нее и была причина оставить команду, так это Давид Моро, ведь постоянно находиться рядом с вулканом утомительно и горячо.

Глава 6

Он проводил взглядом Соню Ридель. Она покинула кафе, гордо подняв подбородок и в сторону Давида более не взглянув. Что хорошо, наконец-то можно нормально поесть. При ней аппетита не было вообще, кусок застревал в горле шершавым камнем. А необходимость видеть Соню на каждой гонке… Да он давно бы свалил из «Зальто», будь у него такая возможность! Но не мог из-за жесткого контракта, который заканчивался только через два года. Это звучало как помноженная на бесконечность вечность, не меньше.

Давид уже и не знал, как на самом деле относится к Соне Ридель. Все слишком запуталось. Когда-то, будучи еще пацаном, он влюбился в нее без оглядки. В ее улыбку, в ее искренний смех, который звучал так редко, что казался особенным и существующим только для Давида, как увиденная случайно лунная радуга. В ее ум – на тот момент Соня обучалась заумной инженерной специальности. Она много об этом говорила, а он мало что понимал, но слушал с таким удовольствием, словно Соня Ридель его приворожила.

Тогда Давид умел лишь водить машину и слабо разбирался в ее устройстве. Он и сейчас лишь постигал нюансы и все равно не научился общаться на одном языке с инженерами. Порой, объясняя им что-то про работу двигателя или недостаток баланса в поворотах, он чувствовал себя недалеким. Казалось, на него и смотрят как на тупого водилу с «червячками»[6] вместо мозга.

Юный и глупый Давид из прошлого не понял разницы между собой и Соней Ридель. Ему казалось, что влюбленности достаточно, чтобы преодолеть различия.

Да, она дочь знаменитостей и наверняка росла в обстановке со столовым серебром и посещала Венскую оперу вместо обычных концертв групп. Училась в закрытой школе для богатых девочек, с детства знала несколько языков, тогда как Давид до сих пор говорил по-английски с сильным акцентом. Но все различия не имеют значения, когда ты молод, глуп и влюблен до такой степени, что это причиняет неудобство. Давид словно гулял по морскому берегу под раскаленным солнцем и вдруг свалился с обрыва в прохладное море. Это хорошо и приятно, но страшно. А на берег все равно больше не хочется.

Но сама жизнь дала ему пощечину. «Формула-1» – спорт скучающих миллионеров, а не нищих талантов. А Давид ко всем своим недостаткам был еще и бедным. Его увлечение гонками стоило семье дома. Мать с отцом отдавали последнее ради маленького Давида и его мечты. Бабушки, тетушки, кузины, соседи… помогали все. И это без надежды на успех. Шанс, что заметят какого-то Давида Моро, был ничтожен.

Однако его заметили. Когда люди из «Зальто» предложили ему контракт, он ушам не поверил. Может, даже потерял сознание на несколько минут. А уж тот факт, что в «Зальто» рассчитывали на долгое сотрудничество, и вовсе свел с ума. Его взяли прямо из «Формулы-3», и не в средний коллектив, а в команду с чемпионским потенциалом. Это было из ряда вон, безумие. Сказка.

Юный Давид смотрел на босса команды Никласа Вернера как на божество, как на личного Баббо Натале[7], готовый соглашаться со всем, что тот говорит. А Вернер отвел его в сторонку и вкрадчивым голосом сообщил:

– Давид, повторю один раз: никаких глупостей с Соней. Это понятно?

– С Соней? Но…

– Ты ей не нужен. Ей еще учиться несколько лет, отвлекаться ни к чему.

Давид пролепетал в ответ что-то нечленораздельное. В услышанное просто не верилось: какое дело боссу команды до Сони?!

– В ином случае мы не сработаемся, – припечатал Никлас Вернер. – Это первый и последний разговор на эту тему, повторять я не стану. Думай.

Порывистая натура требовала бунта, старого хрыча Вернера хотелось послать далеко и надолго. Но случались в жизни моменты, когда Давид брал себя в руки, и это был тот самый момент. Едва он открыл рот, как вспомнил семью, кузенов и братьев. Всех тех, кто в него верил каждую минуту. Вспомнил проданный родителями дом. Если что-то Давид и мог поставить выше безумной влюбленности и гонок, так это семью. Семью он тоже любил, но намного больше. Семье он был обязан всем.

Никлас Вернер выглядел человеком, который слов на ветер не бросает. Позже Давид узнал, что Вернер заменил Соне отца: воспитывал ее, направлял, наставлял. Готовил к будущей роли в команде. Это не было тайной, но почему-то Давид пропускал все слухи мимо ушей, болтаясь в гаражах «Зальто» почти месяц. Им с Соней было не до сплетен. Он считал все побочное песчинками под ногами, забыв, что они имеют привычку набиваться в ботинки и мешать ходьбе.

Давид порвал с Соней и подписал контракт. Что-то умерло в его душе, но это такие мелочи!..

Когда через несколько лет умница Соня Ридель объявилась в команде, размахивая заумным дипломом и поглядывая на всех свысока, отношение Давида к ней переменилось. Она его раздражала. Тем, что напоминала об их разнице, а еще о его слабости. Это же была слабость? Его прогнули, а он прогнулся, словно сырой прут. И даже со всеми чемпионствами его прогнут опять, если понадобится, потому что Никлас Вернер все еще босс команды и человек со связями, а Соня Ридель – взращенный им умненький цветочек, который он не отдаст кому попало. Какому-то нищему (хотя теперь уже совсем не нищему) парню из ниоткуда. Стоило об этом вспомнить, как уязвленное самолюбие начинало царапать что-то внутри, эта рана не зажила даже годы спустя. Словно нанесена была отравленной стрелой и в самое слабое место. Поэтому относиться к Соне Ридель равнодушно не получалось. По крайней мере, пока она маячила рядом.

У Давида жесткий контракт, придется потерпеть еще немного. А потом он свалит… да хоть в «Биалетти». Исключительно чтобы посмотреть на кислую рожу Вайсберга, когда тот увидит, с кем придется гоняться. На такой же машине Давид будет впереди, без сомнений. Вайсберг слишком занудный, чтобы бороться по-настоящему, его удел – нытье в прессе или по радио.

Поскорее бы квалификация – Давиду не терпелось раскатать Вайсберга.

Глава 7

– Minchia! Minchia, minchia[8]! – орал Давид после квалификации.

Гонщики, занявшие первые три места, отправлялись на короткое интервью, но Давид Моро свирепствовал в боксах, потому что в итоговую тройку не вошел. Он так сильно хотел покрасоваться, что допустил ошибку – на быстром круге выехал всеми колесами за пределы трассы.

К сожалению, командный мостик «Биалетти» оказался внимательным и нажаловался судьям, которые удалили прекрасное время Давида. Пока это происходило, Вайсберг забрал поул[9], а квалификация закончилась. Давид упал на седьмое место, провалив старт сезона просто потому, что пытался утереть всем нос. Хотя не всем, а конкретно Киферу Вайсбергу, разумеется. Остальных для Давида не существовало настолько, что он и имени своего нового напарника не запомнил, звал его Лори или Ларри.

Но квалификация далеко не гонка, шанс отыграться оставался.

– Minchia! Зачем вы пустили меня последним? – орал Моро на гоночного инженера. – Я бы успел поставить время, если бы стартовал на минуту раньше! На одну минуту! Или даже на тридцать секунд! Так сложно было это предусмотреть?! Или мне самому заняться своей же стратегией?

– Давид, хватит. – Пьер устал выслушивать претензии. – Ты сам так хотел.

– Нам нужен был запас! Эти красные крысы с жалобами… Разве непонятно, что они возьмутся за свое? Только и умеют жаловаться и ныть, жаловаться и ныть… гонять-то так и не научились!

В этот момент на экране в гаражах крупным планом высветилось лицо Кифера Вайсберга. Он широко улыбался, приглаживая белесую шевелюру после шлема, и рассуждал о том, как прекрасно ехала машина и как важно не нарушать правила. Далее он упомянул, что гонки – не просто бои на трассе, а умные и аккуратные сражения, явно кидая камень в огород Давида Моро. Закончилось короткое интервью обещанием взять победу завтра.

– Cretino, – буркнул Давид. – Нытик проклятый.

Его заявление никто оспаривать не решился, но вообще-то жалобы друг на друга – типичное поведение всех команд. Тот же Давид весь прошлый сезон ныл по радио, ныл в интервью и даже в соцсетях упоминал о нечестных приемах соперников… А сколько раз они подавали жалобы на «Биалетти» и просили расследовать инциденты на трассе – не счесть.

Нельзя не подпортить гонку противникам. Потому что «Формула-1» не только демонстрируемые на экране заезды блестящих болидов, это много подковерной борьбы и интриг. Да, интриги – это основа королевских гонок!

– Завтра мы минимизируем ущерб. – Ник похлопал Давида по плечу. – А пока возьми себя в руки, тебе скоро к прессе выходить. – Это он намекнул, чтобы Давид не наболтал лишнего на эмоциях. Его взрывной характер часто выходил боком команде, пиарщикам потом приходилось ночами не спать, думая, как разрулить очередное такое «интервью». Если введут штрафы за ругательства, Давиду придется заклеить рот.

Моро зло отбросил в сторону подшлемник и направился к выходу. Разозлился он порядочно, и это еще никто не намекнул ему, что в потере идеального круга виноват он сам. Жалоба «Биалетти» была обоснованной, Давид правда выехал за пределы трассы. Но команда уже научена горьким опытом, все быстренько «забыли» о случившемся до разбора полетов, который пройдет после гонки, а не перед важным стартом и тем более не перед общением с прессой.

Уже без отеческой улыбки Ник посмотрел на Соню:

– Жду идеи, как это разрулить.

– Машина у «Биалетти» в этом сезоне хороша, будет непросто.

– Это я и сам понял.

– По чистой скорости не обойдем. Дождя завтра не предвидится, условия на трассе близки к идеальным. С базовой стратегией приедем в тройке.

– Нам нужна победа, это первая гонка сезона. Нельзя уступить ее «Биалетти».

– Зато очки наберем. А в Бахрейне победим.

– Или?

– Или… Погода прохладная, есть небольшой шанс вытащить гонку альтернативной стратегией с одной остановкой. Но придется посидеть над расчетами и подумать. И это риск в любом случае.

– В прошлом году у «Биалетти» быстрее портились шины.

– Да, но данных этого года у нас пока мало.

– Напоминаю: первая гонка сезона задает настроение на весь год. Обдумайте все с Пьером, вечером обсудим, – бросил Ник и вслед за Давидом отправился к прессе.

Иногда Соня тоже отвечала на вопросы, но вообще-то стратеги чаще оставались за кадром, что ее более чем устраивало. Любые интервью в ее случае скатывались к знаменитой фамилии – Ридель. Соню спрашивали об отце, об успехах брата Адриана. О том, перейдет ли он в «Зальто» или «Биалетти».

В квалификации Адриан не вышел во второй сегмент и завтра стартует последним. Адриан Ридель всю жизнь так гнался за успехами отца, так хотел им соответствовать… но у него не получалось. Соня любила брата всем сердцем, но понимала: у него и не получится. Год назад она сказала это Адриану прямо. С тех пор они не общались.

Глава 8

Воскресенье выдалось солнечным, но не таким душным, как предыдущие дни.

Соня вышла на гонку в привычном виде: голубое поло – форма сотрудников «Зальто», высокий хвост и минимум косметики. Соня выглядела бледной из-за светлой кожи и волос, но не так часто ее показывали в трансляции, чтобы об этом переживать. Хотя ее мать – знаменитая актриса и модель Ханна Миллер, а ныне Ридель – всерьез об этом волновалась, словно Соня выходила на красную дорожку, а не сидела в наушниках лицом к экранам. Но они с матерью всю жизнь общались на разных языках и тотально друг друга не понимали.

Первая гонка сезона всегда немного помпезная: на финише был обещан салют, перед стартом выступили AC/DC. Их песни здорово зарядили атмосферу: напряжение и то самое непередаваемое чувство первой в году гонки витали в воздухе.

После брифинга гонщики отправились слушать австралийский гимн, Соня заняла привычное место рядом с Ником, а механики суетлио готовили болиды, используя каждую оставшуюся минуту. Шины были спрятаны под чехлами.

Выбор шин в «Формуле-1» важен, он влияет на стратегию и количество пит-стопов[10]. На жестких шинах можно ехать дольше, но медленнее, на мягких – с точностью наоборот. Средние – золотая середина. Важно рассчитать все вероятности, остановки и варианты потери времени. Важно вычислить заранее, кто из гонщиков и сколько протянет на выбранном комплекте шин. Рассчитать, что будет с конкурентами в этот момент, пойдет ли дождь, подует ли ветер, как будет меняться во время заезда трасса. Важно придумать, как привести своего гонщика к победе, если он квалифицировался седьмым. Этим занималась Соня – расчетами и вероятностями. Сменой стратегии прямо во время гонки, если что-то шло не так.

– Проверка связи, – ворвался в радиоэфир Кори.

– Слышим тебя.

Далекие от гонок люди часто думают, что самое главное происходит на трассе: едут машины, сражаются на поворотах гонщики. Но это не так. За каждым пилотом стоят командные решения, работа стратегов, механиков, инженеров. «Формула-1» – это сложный механизм, но по-своему прекрасный.

Соня уже не представляла жизни без гонок. Она не знала, связано ли это с ее отцом, передалась ли ей эта любовь по наследству вместе с бледной кожей и светлыми волосами, но как она любила каждый напряженный момент, каждый звук королевских гонок! Правда в том, что Соня Ридель была немного чокнутой, как и все остальные здесь собравшиеся.

– Давид на одной остановке? – спросил Ник – он пропустил брифинг.

– Да.

– Придется поработать с шинами.

– Он трехкратный чемпион, справится.

– Ты всегда к нему так строга. Одобряю.

Пилоты тем временем проехали круг прогрева и собрались на стартовой решетке. Соня надела наушники, следя за экранами. Гоночный мир погрузился в напряженную тишину.

На старте можно отыграть много позиций. А еще попасть в замес и получить повреждение. Давиду важно обуздать свой буйный нрав и не вылететь с трассы из-за глупой борьбы. Новичку, стартующему с пятого места, это важно тоже, хотя от него в первой гонке никто не ждал сверхрезультата. В отличие от Давида, которому предстояло проехать всю дистанцию с одной остановкой, что, по прогнозам, на грани с провалом. Но и на грани с победой, в этом смысл рискованных стратегий: они могут как поднять гонщика на подиум, так и отправить его на самое дно.

Стартовые огни погасли, машины сорвались с места. Давид сразу бросился в атаку, обогнав на повороте две машины, одна из которых принадлежала Кори. Новичок, наверное, был просто в шоке от происходящего, хотя его радио молчало.

Зато Давид не сдерживался:

– Вы это видели, видели?

– Мы все видели, ты молодец, – ответил Пьер. – Думай о гонке.

– Да, детка! Мы сегодня в огне.

На следующем повороте Моро уперся в идущий впереди черный болид «Килнер».

– Пьер, пусть не атакует, мы на другой стратегии, – напомнила Соня.

– Принято.

Кифер Вайсберг тем временем оторвался от пелотона и гнал в чистом воздухе, никем не сдерживаемый, ведь стартовал с поула. В такой форме его не догнать с седьмого места, только методом ухищрений.

– Следи за траекторией «Биалетти», – сказала Соня помощнику. – Выедет за пределы трассы – сообщай судьям, пусть расследуют каждый эпизод. Может, нам удастся срезать у Вайсберга пять секунд штрафом.

– У Вайсберга уходят шины, вижу проплешины на переднем левом колесе. – Ник указал на экран. – Что с его скоростью?

– Падает.

– Значит, скоро он поедет на первую остановку, – рассудила Соня. – И остановки уже точно будет две, как мы и предполагали.

Теперь все зависело от Давида, который после предупреждения Пьера ехал на удивление спокойно. Иногда ему удавалось обуздать свой нрав. Не умей Давид собираться после провалов, не стал бы трехкратным чемпионом «Формулы-1».

После пит-стопа радиопереговоры Вайсберга с инженером были бурными – в «Биалетти» раскрыли замысел с одной остановкой Давида. Соня и «Зальто» ловили каждое слово. Подслушивать другие команды важно для выстраивания стратегии, поэтому гонщики общались с инженерами завуалированно.

– План A или план C? – звучало по радио «красных».

– А что ты думаешь о планах D и C?

– Кто-то явно переслушал AC/DC перед стартом. Highway to hell[11], как говорится, – хмыкнул Ник и со знанием дела добавил: – Занервничали в «Биалетти», если вспомнили о планах. Деда переманили, а грамотного стратега у них как не было, так и нет. И слава богу! Пока они разучивают планы AC/DC, мы будем побеждать.

Соня тоже улыбнулась: нервоз в стане противников – хороший знак.

– Пит-стоп на двадцать втором круге? – предложил Пьер.

– Принято. Давид молодец, пусть работает дальше.

Новичок тем временем тоже переобулся. Ехал он прилично и не вылетел в гравий, а значит, уже победитель.

Вскоре благодаря остановкам произошла смена лидера. На тот момент до конца гонки оставалось тридцать кругов. И может, для зрителей это были не самые зрелищные круги, потому что Давид изо всех сил экономил шины, а Кифер его преследовал. Боролись в основном в хвосте пелотона, пока лидеры играли в догонялки. Давид выигрывал, пусть и с трудом. Он рискнул проехать с одной остановкой и финишировал первым.

Глава 9

Трибуны ревели громче двигателей, когда Давид Моро пересек финишную черту на несколько мгновений раньше Кифера Вайсберга. Сумеречное небо окрасилось залпами салюта в честь победителя.

Ник сорвал наушники и схватил в охапку Соню, со стороны гаражей к ним бежали инженеры и механики. Вскоре все обнимались так рьяно, что Соня едва могла дышать. Но счастье от добытой такими усилиями победы необходимо было выплеснуть, это только с виду все прошло как по маслу, а на деле одна остановка была огромным риском. С ней Давид мог приехать вообще десятым, будь на улице чуть жарче и уходи шины быстрее. Столько вероятностей, столько нюансов… но на этот раз все сложилось в пользу «Зальто».

– Что там с малышом? – спросил Ник у инженера Кори.

– Пятый.

Новая волна радости прокатилась по команде.

– Мы сегодня напьемся, – авторитетно сообщил Пьер Соне. – Ты с нами?

– Еще бы.

– Так и думал. Шах и мат, Вайсберг! Шах и мат…

Пьер весело подмигнул и вместе с механиками побежал встречать Давида. Он как раз закончил круг охлаждения, остановился у таблички с первым местом и выбрался из машины. За его спиной продолжали греметь салюты, пока Давид, все еще в шлеме, махал кулаком в воздухе. Победитель. Он провел отличную гонку.

Спрыгнув с машины, Давид подбежал к команде и нырнул в сине-голубую толпу. Его подхватили и начали качать на руках. Соня предпочла остаться в стороне, чтобы ее не задавили ненароком в порыве общей радости. Победа в первой гонке всегда празднуется по-особенному, ведь все так сильно скучали.

Пока команда качала Давида на руках, на второе место подъехала красная машина «Биалетти». Ее пилот выбирался иначе: медленно, обстоятельно. Соня зачем-то следила за происходящим, смотрела, как неспешно Кифер Вайсберг отцепил руль, как подтянулся и покинул место пилота. Подошел к столику, оставил там шлем, быстрым движением пригладил растрепанные волосы. Выпил воды, наблюдая радостные вопли команды соперников.

Только после этого Кифер подошел к своим, обнялся с инженерами. Соня знала: это все на камеру, потому что трансляция еще не прекратилась. На самом деле Кифер Вайсберг был глубоко разочарован проигрышем. А для него второе место – проигрыш.

Словно почувствовав ее взгляд, Кифер обернулся, кивнул и показал большой палец, отдавая должное. Соня поспешила отвернуться, надеясь, что этот эпизод никто случайно не заснял. Она стояла в стороне – трудно понять, кому там Кифер Вайсберг что-то показывал, но в общем это нежелательно. Она и так уже раз сто пожалела о встрече на парковке. Любопытство любопытством, а общение с соперником может стать проблемой. Эта ситуация и так заставляла думать о Кифере Вайсберге чаще, чем когда-либо, а еще смотреть на него, изучать. Соня словно чего-то ждала, но не понимала, чего именно.

Тройка призеров прошла к зоне для интервью. Ведущим был знаменитый в прошлом пилот-австралиец.

– Давид! Это было невероятно, позволь тебя поздравить.

– Спасибо, Дэн.

– Нет, правда! С седьмого места ты так уверенно заехал на первое, что на месте твоих противников… Ох, не хотел бы я оказаться на их месте! Скажи, как ты решился на стратегию с одним пит-стопом?

– С самого начала гонки мои шины работали отлично. Я понял, что если смогу продержаться в хорошем темпе двадцать кругов, то потом переобуюсь и доеду до финиша. Все решится под конец гонки, догонит меня машина «Биалетти» или нет. И все решилось, как вы видели, – мой темп был отличным. Машина «Биалетти» осталась позади, хотя мне и пришлось с ней побороться на последних кругах. – Давид предпочитал называть Вайсберга «машиной “Биалетти”» и никак иначе.

– Крутая заявка для начала сезона. Как считаешь?

– Да, это определенно заявка: «Зальто» будет бороться за победу.

– Как и в прошлом году.

– Как в любом году.

– Что скажешь про новичка команды Кори Джексона? Он приехал пятым. Неплохо для первой гонки в «Формуле-1». В свое время я вообще не финишировал.

– Скажу, что Кори – молодец, он талантлив и у него большое будущее. Думаю, с таким напарником за чемпионство будет бороться проще.

– Не боишься конкуренции?

Вместо ответа Давид Моро рассмеялся. После него честь высказаться перешла к Киферу Вайсбергу. Он сообщил, что второе место – неплохое начало сезона, но это именно начало. Первые места у него еще обязательно будут, просто сегодня не сложилось. Его интервью получилось стандартным – он успел остыть после поражения.

В конце он сказал:

– Моего второго места не случилось бы без команды, поэтому я благодарен каждому инженеру, каждому стратегу «Биалетти» за поддержку. И всех поздравляю с началом гоночного сезона. Мы еще поборемся, друзья! Вместе! – Он помахал команде и улыбнулся в камеру.

Уходя в сторону подиумов, он подмигнул Соне, как бы подчеркивая разницу между собой и Давидом Моро. Когда Кифер публично благодарит команду, Давид выигрывает один. Когда Кифер проигрывает и берет вину на себя, Давид Моро ни в чем не виноват – ошиблась команда. Далеко ходить не надо: во вчерашней квалификации так и было.

Соня мысленно усмехнулась – нашел что подчеркнуть, как будто она не знала, каков Давид. Знала, причем прекрасно. Он эксцентричен, зациклен на гонках и по большей части мудак с большой буквы. Но в то же время он прекрасный гонщик и предсказуем намного больше, чем Кифер Вайсберг с его загадками по радио и попытками выводить Давида на эмоции.

И если Кифер полагает, что пренебрежения от Давида достаточно, чтобы Соня в слезах убежала в другую команду, то он просчитался. Это как-то даже глупо и смешно. Но Дед ушел, а причина до сих пор неясна. Не из-за бестолковых же интервью Давида он это сделал. Надо быть очень обидчивым, чтобы обратить на такое внимание.

Мимо Сони прошел одинокий гонщик в сине-голубом костюме.

– Эй, Кори! – окликнула она и подождала, пока малыш Джексон обернется. – Ты сегодня молодец, крепкую гонку провел.

Он улыбнулся немного устало и потер ноющую от перегрузок шею:

– Спасибо.

– Шея уже болит?

Кори сразу убрал руки по швам и как будто смутился:

– Немного.

– Это с непривычки, – улыбнулась Соня, думая, что новичок забавный. Все еще непонятный, но чувствовалось в нем что-то трогательное и беззащитное. Может, то, как он смущался и отводил взгляд. – Пойдем смотреть, как Давид обливается шампанским?

– Хм-м… – Он посмотрел в сторону гаражей. – Хорошо, идем.

Глава 10

Перед награждением тройка призеров отправлялась в комнату охлаждения – небольшое помещение, в котором можно было попить воды и поболтать, ожидая, пока организаторы все подготовят, а команды соберутся под подиумом. К сожалению, в комнате была камера и происходящее там всегда транслировалось для зрителей.

И отношения Кифера и Давида не просто читались с экрана, там яд на зрителей сочился, когда этих двоих показывали. То, как они подчеркнуто друг друга игнорировали, не в силах произнести даже пару нейтрально вежливых фраз. То, как неловко рядом с ними чувствовал себя бедолага третий призер. В этот раз в ловушку попал Рори Харрис из «Килнера». Но Рори не впервые оказывался в такой ситуации, он молча сидел в стороне и разглядывал хайлайты гонки.

У Давида и Кифера взаимная, всепоглощающая, огненная ненависть. Они так давно и плотно соперничают, столько всего накопилось… да, это была уже ненависть. Хотя выражалась она по-разному, у темпераментного Давида намного ярче, со спецэффектами, фанфарами, итальянской бранью и «машиной “Биалетти”» вместо имени соперника во всех интервью. Кифер же пытался показать, что выше всего этого, но получалось не очень. Его и без того квадратная челюсть превращалась в кирпич, стоило Давиду появиться рядом. Наверняка и зубы крошились от сдерживаемых эмоций. Поэтому его интерес к Соне не мог ее обмануть.

Она и правда неплохой стратег, у нее получалось. Но она далеко не Дед, который один на миллион или даже на миллиард. Соня прекрасно понимала, что ее успех тесно связан с командой и Ником. Это команда в нее верила и позволяла принимать нестандартные решения. Это команда стояла за Соней, когда она ошибалась, а ошибки у нее случались. У Сони было чутье, но ей недоставало опыта.

А Кифер… его команде не помешает более грамотный стратег, но его настоящая цель – ослабить «Зальто». Это ценнее, чем заполучить новый кадр. А уж подгадить лично Давиду – подарок, ради которого не грех потрудиться.

Наблюдая за Кифером и Давидом, сидящими в комнате охлаждения, Соня это поняла. И почему-то ей стало смешно. Возможно, это нервы – расшатались уже на старте сезона. Или зимой ей слишком не хватало всего этого безумия. И людей вокруг, и радости побед, и горечи поражений. И гоночных интриг.

К ней и Кори из толпы прорвался Ник. Награждение вот-вот должно было начаться.

– Малыш Джексон! – босс попытался перекричать толпу. – Когда мы увидим там тебя? – он указал на подиум.

– Думаю, что скоро, – пообещал Кори в ответ.

Ник рассмеялся и потрепал парня за плечи, а потом порывисто притянул к себе вместе с Соней, сжав их в охапку. Если босс радовался, то вот так – на полную катушку, сминая в объятиях всех подряд. Злился он тоже бурно. Не как Давид, конечно, но сотрудники бледнели и жались по углам, потому что знали: гнев Ника далеко не так безобиден, как итальянская брань вспыльчивого гонщика. Давид покричал и забыл, а Ник… он все помнил.

Кори выглядел смущенным, когда ему удалось оторваться от Ника и Сони. Он отвернулся, опять разминая шею, но его нервозность не укрылась даже от босса – он коротко хохотнул и подмигнул Соне.

Гонщики заняли подиум, получили кубки. Отгремели гимны – итальянский в честь Давида и австрийский в честь «Зальто». Все дружно открыли шампанское, облив друг друга. В исполнении Кифера и Давида это выглядело токсично и даже травмоопасно. Рори предусмотрительно отошел в сторону и поливал стоящую под подиумом команду.

– Что за идиоты, – пробормотал Ник.

В прошлом году Давид и Кифер игнорировали друг друга на подиумах столь нарочито, что получили выговоры от руководителей команд. Но это было ошибкой, ведь после выговора появилось опасение, что Давид «случайно» зарядит Вайсбергу бутылкой по голове или что Вайсберг «нечаянно» струей шампанского повредит Давиду глаз. Потом, ко всеобщему облегчению, сезон закончился, только чудом оставив всех целыми.

И вот опять началось.

– Возможно, стоит подкинуть спонсорам идею о бутылках из переработанного пластика, – продолжил босс. – Под соусом заботы об экологии.

– И вместо шампанского наливать лимонад, как в Абу-Даби?

Многие не любили Абу-Даби, потому что шампанское на подиуме – это святое. Это традиция, это сама «Формула-1», в которой богатые парни на дорогих машинах сражаются за бутылку алкоголя с пузырьками. А идея Ника не выдерживала критики.

– Что угодно, лишь бы не лишиться гонщика в начале сезона. – Ник посмотрел на Кори и покачал головой: – Видишь, с чем нам приходится бороться?

Кори улыбнулся и кивнул.

Молчун, однако. Возможно, после ухода он не будет давать скандальных интервью.

После церемонии награждения они обливались шампанским уже всей командой в гаражах. На сей раз Давид был искренним, улыбался. Долго гонялся за Пьером, пытаясь залить его с ног до головы. Выпил с Ником. Ничего не сказал Соне.

В отель они вернулись поздно, вымотанными и липкими от шампанского, но куда-нибудь сходить после гонки командой – нерушимая традиция. Потому, спешно приняв душ, Соня выскочила в лобби.

– Кого еще ждем? – спросила она у Пьера.

Он спустил наушники, из которых звучал так любимый им французский рэп:

– Еще человек пятнадцать будет.

– Почти полным составом?

– Почти.

Гонки отмечались без Давида или Ника – никакого руководящего состава или бешеных звезд. Даже Соню начали звать на тусовки недавно, ведь поначалу она считалась протеже Ника и дочкой Роланда Риделя. Но они с Пьером разговорились, обсуждая стратегии, подружились, и вот она теперь полноценный член коллектива. Разве можно этот коллектив добровольно покинуть?

– А! Еще Феликс пригласил малыша Кори.

– Его-то зачем?

– Он вроде ничего, – пожал плечами Пьер. – Понаблюдаем, посмотрим. Феликс уверен, что парень стóящий, правда, они разговаривали только по радио во время гонки.

Феликс был гоночным инженером Кори и тем еще болтуном.

– Они говорили по радио?

– Два раза. Когда надо было заезжать на пит-стопы.

– И это разговор?

– По меркам Кори да, как я успел понять за уик-энд.

– Ясно. А Кими будет? Не видела ее сегодня.

– И почему я должен знать про Кими, с которой даже не общаюсь? – фыркнул Пьер, посмотрел на Соню и неохотно добавил: – Будет твоя Кими, куда без нее. – Он поспешил вернуть наушники на место и отвернуться. Не стоило задавать Пьеру подобный вопрос.

Кими – физиотерапевт команды и подруга Сони. Другие девушки, которые работали на «Зальто», либо быстро увольнялись, либо оставались в штабе и по миру не летали, а Соня и Кими оказались ровесницами и быстро сошлись. Подруга была наполовину японкой, но выросла в Лондоне и считала себя англичанкой на все сто.

Вскоре они выдвинулись всей толпой на улицу. После отеля с кондиционерами ночь казалась удушливой и жаркой. Наперебой обсуждая прошедшую гонку, они завалились в первый попавшийся бар, готовый вместить всех, и расселись за столиками.

Глава 11

Пока парни веселились и доставали Джексона вопросами (не так часто удавалось потусоваться с гонщиком), Соня и Кими пересели к бару. Играла знаменитая песня Bee Gees, напомнившая о первой поездке в Австралию. Сколько лет прошло с тех пор? Пять? Выходит, для Сони этот сезон уже шестой. И второй в качестве главного стратега.

– Выглядишь как выжатый лимон, – сообщила Кими и жестом подозвала бармена.

– Я правда устала.

– Шея не болит?

– Выключай командного терапевта, – рассмеялась Соня. – Шея в порядке, я же не в болиде гонялась.

– Это хорошо. Шею надо беречь. – Кими пригубила малиновый коктейль и поморщилась. – Почему в Австралии все такое сладкое?

Соня забрала ее коктейль себе:

– Закажи эль, а я выпью коктейль.

– Это не коктейль, это будущий диабет.

– Вот сейчас ты точно издеваешься!

– Просто хочу тебя взбодрить. – Кими потянулась к волосам, но одернула себя. Раньше она часто так делала: откидывала с плеча длинные волосы и чуть оборачивалась, наблюдая за обстановкой. Но зимой Кими поменяла прическу на каре и теперь откидывать ей нечего.

– Никак не привыкну, – проворчала она.

Соня обернулась вместо подруги:

– Что тебя интересует? Пьер? Он сидит рядом с Кори и выпытывает у него информацию про хоккей. Вижу, как он показывает клюшку и шлем.

Кими вздохнула:

– И зачем мне эта информация? Я интересовалась вовсе не Пьером.

– Конечно. Я верю.

– Мы на отдыхе, выключи уже эту свою проницательность.

В прошлом году у них с Пьером что-то намечалось, да так и не наметилось, что для многих стало неожиданностью. Со стороны Кими и Пьер казались идеальной парой: он смуглый, со смоляными кудряшками и с олимпийским спокойствием, и она – в вечных футболках с логотипами рок-групп и с бурлящим энтузиазмом. Оба по-своему яркие, они без конца пожирали друг друга взглядом.

Но команда отправилась на зимний перерыв, и за это время Пьер ни разу Кими не позвонил. Хотя она жила в Лондоне, а он в пригороде Парижа, а это не ахти какое расстояние даже для личной встречи, что уж говорить о звонке. И теперь Кими на него жутко злилась, но пыталась этого не показывать, лишь делать намеки. Схема запутанная, но у Кими получалось – Пьер чувствовал, что повинен во всех грехах.

– Пьер – француз, какой ему хоккей? – через несколько минут не выдержала Кими. – Французы вообще в хоккей играют?

– Все играют. А ты просто с ним поговори по-человечески, объясни, что он неправ и должен был позвонить или приехать, потому что мне кажется, что Пьер этого не понимает.

– Поговорить по-человечески? Не тебе это советовать, Соня.

– Это еще почему?

– Ты с Давидом лет пять нормально не общаешься.

Шесть, но кто считает?

– Это он со мной не общается, что большая разница. Да и незачем нам играть в друзей. Что касается гонок – у нас все отлично. Полное взаимопонимание.

– Феликс рассказывал, как один раз бегал, передавая послание от тебя Давиду и обратно. При этом вы оба торчали в гаражах, но отказывались друг к другу подойти.

– Феликс тот еще… болтун. – Соня допила малиновый коктейль и заказала еще такой же. – Это было давным-давно.

Тогда Соня пришла в команду, а Давид вместо нейтрального профессионализма обрушил на нее… ну типичного себя. Ей даже выяснять не захотелось, что у него на уме, так было обидно. Потом она уже не делала этого принципиально, думая, что если Давид захочет, то сам объяснит, на что обиделся и почему так себя ведет. Потом это все вошло в привычку, а желание что-то выяснять пропало. Их отношения утряслись до такого состояния, что поддерживалось и сейчас. Так бывает: не проработаешь обиды вовремя, становится поздно и что-то поменять уже практически невозможно.

– Как думаешь, скоро наш хоккеист задумается об уходе? – сменила тему Кими. – Слышала, механики делают ставки. Тоже думаю поучаствовать, а то все деньги трачу на аренду квартиры, в которой даже не живу.

Если о ставках слышала Кими, то и до Кори слухи дошли. Бедняга.

– Гонок через десять-двенадцать появятся первые мысли, как это всегда бывает. Уйдем на летний перерыв, он улетит в Канаду, поймет, как там хорошо, вернется с нулевой мотивацией, кое-как докатает оставшуюся часть сезона и свалит. Или его уволят за отвратительные результаты. Тем более парнем интересовался «Килнер», а там другие условия для молодых талантов – я бы сказала, близкие к идеальным.

Малышу Джексону стоило идти туда, а не в «Зальто», для Сони это было очевидно, для остального мира тоже. Непонятно лишь, почему сам Кори принял столь недальновидное решение. Давид Моро – звезда, рядом с ним может быть только кто-то не отсвечивающий и без всяких амбиций.

– Значит, двенадцать гонок?

– Около того.

– Так себе перспектива. Лучше бы он в хоккей пошел.

– Может, коньки и лед – это не его?

– И что? Не считаю это препятствием, с его-то семьей.

Кори за глаза звали не только малышом, но и хоккеистом. Второе – из-за его отца, Оливера Джексона, канадского миллиардера и владельца хоккейной команды «Ванкувер Уайт Уингз». После прихода в команду Кори многие думали, что Оливер Джексон теперь приглядывается и к королевским гонкам. К команде «Зальто», например.

Поэтому их новичок… такой. Богатеньких мальчиков редко брали в команды уровня «Зальто» – как правило, они катались в средних коллективах за деньги. Но решение Кори гоняться с Давидом загадочно, очень загадочно. Время покажет, чего он хотел на самом деле, у Сони не было желания размышлять еще и об интригах руководства. Ей хватало гоночных.

– Пьер идет к бару, – взволнованно прошептала Кими. – Мне пора!

– Куда?

– Припудрить нос! Пусть не думает, что со мной так легко заговорить.

– Мне кажется, он идет к бармену, чтобы заказать коктейль.

– О том и речь! Меня не должно здесь быть.

– Ничего не понятно, но очень интересно, – резюмировала Соня. – Уверена, Пьеру тоже.

Бросив на Соню убийственный взгляд, Кими ушла.

Это она зря. Пьер до места назначения не добрался, в компании пары механиков свернул на улицу. Соня получила от бармена малиновый коктейль и в отсутствие подруги задумалась о гонке. Все-таки как им повезло с погодой! Жары не было, асфальт не грелся, шины держались дольше обычного – на то и был расчет. Удачно все получилось, можно записать эту гонку себе в плюс. Не зря Соня так долго к ней готовилась.

– Мне воды, пожалуйста. – Это Кори сел рядом.

Он не выглядел уставшим и замученным, как после гонки. Комбинезон сменил на бежевые шорты и белую футболку и теперь сильно отличался от коллектива «Зальто». Смахивал на ученика церковно-приходской школы, попавшего на тусовку рокеров – именно так выглядела большая часть механиков: все в татуировках, с накачанными мышцами, на драйве. А Кори… каштановые волосы, обычная стрижка, татуировок у него явно не водилось. Он даже пил только воду.

Хотя последнее, возможно, предосторожность – современные гонщики не могли себе позволить бездумный кутеж в общественных местах. Это раньше пилоты тусовались с командой в барах и вели себя как рок-звезды, но сейчас другие времена: гонщики не просто пилотировали, а представляли бренды, спонсоров. Тряслись над репутацией. Соня до сих пор помнила, как их бывшего пилота Отто оштрафовал отдел кадров за пропаганду нездорового образа жизни, когда он сфотографировался с кружкой пива. А Давида так запугали штрафами за сквернословие во время гонок, что он перешел на итальянский.

– Они тут крутят только Bee Gees? – вдруг спросил Кори. В этот момент играла How Deep Is Your Love, успокаивая народ в баре.

Соня не ожидала, что Джексон с ней заговорит, да еще о музыке.

– Знаешь Bee Gees?

– Они же поют про любовь. Да и кто их не знает?

– Я не знала. До первой поездки в Австралию.

– И давно это было?

– Пять лет назад.

– Значит, столько ты с «Зальто»?

– Около того.

– И столько же лет впереди? – Кори смерил ее внимательным взглядом, словно разговор шел не о рок-группе или количестве визитов в Австралию, а о чем-то важном. Парень улыбался, его глаза оставались серьезными. Соня быстро вспомнила, что Кори мог видеть ее на парковке с Кифером Вайсбергом.

Джексон хотел что-то сказать, но появился бармен с водой. Кори взял бутылку и спрыгнул со стула.

– Подожди, – остановила его Соня. – Ты… вчера ходил на парковку. – Она мысленно поморщилась, поняв, как тупо это прозвучало.

Ответ получился не менее гениальным:

– Ходил.

– После третьей практики. Перед квалификацией.

– Я видел тебя с Кифером Вайсбергом, – не стал он отпираться.

Прозвучало неожиданно. Соня пригубила коктейль, чтобы не выдать эмоций, ведь она готовилась к долгому диалогу и игре в непонимание, а не к такому. Но Кори оказался удивительно прямолинейным.

– Я никому не скажу, не волнуйся, – как ни в чем не бывало продолжил он. – Зачем плодить слухи? Тем более если они могут отвлечь главного стратега от… стратегий.

– Спасибо за это, Кори. Встреча ничего не значила.

– Как скажешь. – Он кивнул ей на прощание и ушел.

Соня смотрела ему вслед, думая, что милый малыш Джексон как будто не такой уж и милый. А возможно, и не милый совсем, потому что в его тоне чувствовалось что-то… неоднозначное, царапающее. Она не до конца понимала свои ощущения, но успокоения разговор точно не принес.

Вернулась Кими, Соня с трудом уговорила ее забыть о Пьере и присоединиться к остальным. Не сидеть же до утра у бара, как отшельницы, а веселиться они точно будут до рассвета. Завтра им предстоит долгий перелет домой, можно выспаться.

А потом Бахрейн.

Глава 12

Он проводил взглядом Соню Ридель.

Команда прогуляла всю ночь, и только к рассвету народ начал расходиться. Соня ушла с подружкой-рокершей. Кори остался в парке возле отеля со своим гоночным инженером Феликсом, который решил набиться ему в приятели – все время что-то рассказывал, объяснял, нашептывал, спрашивал, сплетничал. Это напрягало, но пока не раздражало, можно потерпеть. К тому же Феликс подтянул его к команде в ночной забег по австралийским барам, что уже неплохо. Напрашиваться Кори не привык.

– И все-таки почему ты не пошел в хоккей? – не унимался Феликс.

Этот вопрос Кори слышал за свою жизнь раз тысячу. Стоило тоже пойти в отель, но не хотелось. И спать не хотелось – эмоций от первой гонки было слишком много, и, несмотря на усталость, сразившую сразу после заезда, несколько часов спустя проснулась какая-то невероятная бодрость. Плюс смена часовых поясов сказалась… а еще Соня, конечно. Куда без нее.

– Не захотелось.

– Дай угадаю: однажды ты сел в карт и понял, что без гонок не сможешь жить?

– Так и было, – кивнул Кори.

На самом деле ничего подобного. Хотя поход в картинг действительно в его истории присутствовал – с дедом, который, едва завидев блеск в детских глазах, выстроил для Кори собственный картодром на заднем дворе дома, а потом выписал европейского звездного тренера.

С таким подходом, а еще с ежедневными тренировками Джексон-младший легко уделывал одногодок на любых соревнованиях. «Талант!» – твердили окружающие. А на деле лишь деньги и капля интереса. Даже с минимальной мотивацией Кори прокатался младшие серии в неоспоримых лидерах, никто не мог навязать ему борьбу. Летать по миру ему нравилось, да и гоночная обстановка в целом… но он воспринимал это как жизненный этап. Опыт, если угодно. И затягивать с опытом не собирался – еще несколько лет в «Формуле-1», и довольно.

В какой-то момент он даже думал, а нужна ли ему эта самая «Формула-1». Его глаза не горели, как у других гонщиков, у него не начиналась лихорадка от одного вида гоночного болида. Победы были лишь шансом покрасоваться на подиуме, не более. Дед радовался успехам Кори даже больше, чем он сам: во время чемпионства в «Формуле-2» он едва не схлопотал сердечный приступ от счастья. Отец, уверовав, что Кори талант, решил погрузиться в мир гонок и купить команду с прицелом, что сын ее когда-нибудь возглавит. Поднимется с низов, так сказать. И вся эта возня не добавляла энтузиазма.

А потом случилась Соня Ридель. Добавила, так сказать, недостающей мотивации.

– Воу-воу, глянь! – опять активизировался Феликс, которому не нужен был собеседник, он мог чесать языком и сам с собой. – Пьер тоже двигает к отелю! Осмелел. Или перебрал с коктейлями, дурак. Она же выпихнет его из номера, и хорошо, если не через окно!

– Соня?

– Кими, конечно. У них там такая история…

Кори мысленно вздохнул. История Кими и Пьера – что может быть скучнее этого? С другой стороны, давно пора спать, а пока не хотелось. Вместо снотворного сойдет.

– …И с тех пор они почти не разговаривают друг с другом. А Соня Ридель – ты что! Неприкасаемая. – Внезапно болтовня Феликса свернула на любопытную тему.

– Почему?

– Да стерва она редкостная, хотя и притворяется своей. Но как глянет порой! С намеком, чтобы неугодные знали свое место. Принцесска. А еще… поговаривают, когда-то Никлас Вернер грозился выгнать из команды самого Давида Моро, если тот тронет драгоценную Сонечку Ридель. Смекаешь? Старый опекает девчонку, в главные стратеги пропихнул. Ей лет-то сколько? Она даже младше меня. Сдается мне, там все непросто.

– В каком смысле?

Феликс пожал плечами, как бы оставляя загадку или ожидая вопроса. Кори не нравилось собирать слухи, но о Соне было интересно все. Потому что пока шанс узнать подробности у нее самой сводился к нулю. Она смотрела на него как на пустое место… в лучшем случае. В худшем – считала жалким или забавным мальчиком для битья Давидом Моро. Это было заметно, но как перевернуть ситуацию в свою пользу, Кори пока не понимал. И наделать глупостей в спешке не хотел.

Хотя он уже… Соня порой так на него поглядывала, словно видела насквозь. Неприятно это все. Однако контролировать себя рядом с Соней Ридель не получалось. Она же его наваждение, начиная… лет с тринадцати? Кажется, все началось примерно тогда. Кори участвовал в гонках вместе с Адрианом Риделем, хотя тот был старше. И поддержать Адриана приходила его сестра Соня, также известная как первая эрекция Кори Джексона. И вторая, и многие последующие. Это было бы смешно вспоминать, не подпишись он годы спустя в «Зальто» ради Сони. Вляпался он с ней конкретно.

От полного краха спасало только то, что ему уже не тринадцать. Условия другие, получше. И за эрекцию не так стыдно. Да и не настолько печально все было в прошлом. Соня, перестав мелькать перед глазами, забылась на время. Кори вырос, появились другие девушки. Много других – он не испытывал недостатка в женском внимании, деньги отца добавляли ему немало привлекательности. Все шло неплохо и временами даже весело. Кори всегда понимал, что выиграл эту жизнь просто по факту рождения. Но ему было этого мало, всегда чего-то не хватало, некой важной детали. Возможно, собственных побед.

А потом в мире автогонок грянула новость о назначении Сони Ридель на пост главного стратега команды «Зальто», и вот уже Кори каждую гонку прилипал к экрану с трансляцией, чтобы увидеть Соню хоть на секунду. И постепенно он обрел утраченный после победы в «Формуле-2» интерес к гонкам. Моргнул – и тоже оказался в «Зальто», хотя это карьерный провал: редкий новичок способен навязать борьбу действующему чемпиону.

– Едва ли не впервые я совсем тебя не понял, – признался его отец после новости с контрактом. Он ждал объяснений, но Кори не торопился рассказывать все. Отцу пришлось смириться.

В младших сериях другие машины и скорости, да все другое. Кори прочувствовал это в гонке, у него и сейчас после перегрузок отваливалась шея. А как он не мог обогнать парня из «Килнера»… было непривычно, жестко, физически тяжело. Может, это была первая реальная борьба в его жизни. И если раньше к любому спортивному провалу Кори отнесся бы философски, потому что мотивация стремилась к нулю, то теперь провалиться никак нельзя. Не при Соне же. Такие девушки смотрят только на чемпионов.

Поэтому Давиду Моро придется подвинуться. Но для начала стоит натренировать шею – боль адская. Еще бы гоночного инженера не такого болтливого, потому что сидящий рядом Феликс не затыкался, перечисляя кучу малоинтересных имен и объясняя, кто с кем спит, спал или спать собирается. Что за ценность у этой информации? Почему он не говорит о гонках? Ни разу за ночь не заикнулся.

– Я в отель, – сказал Кори и резко поднялся. Ноющие мышцы тут же дали о себе знать, но слушать и дальше этот бред… нет уж.

– В отель? Может, дойдем до набережной? Тут рядом совсем.

– Без меня.

Глава 13

Гоночный уик-энд начался жарко. Погода отличалась от австралийской: нещадно пекло солнце при низкой влажности, воздух был сухим и горячим. Гонка в Сахире проходила в темноте от старта до финиша, но команда прибывала на трассу задолго до начала. Соня с ног до головы мазалась солнцезащитным кремом, боясь обгореть, и пряталась под кепкой. Из-за высокой температуры и обезвоживания в жарких странах гонщики, бывало, сходили с дистанции.

Не менее жаркими были разборки с «Биалетти». В перерыве между гонками «красные» санкционировали расследование: якобы Давид пытался подсмотреть конструкцию их машины, заглядывая под крыло. Давида признали виновным, ему назначили штраф в двадцать тысяч евро за корпоративный шпионаж. И пусть сумма была незначительной по меркам «Формулы-1» и Давиду даже не придется ее выплачивать, абсурд произошедшего зашкаливал.

– Да я просто наклонился рядом с их машиной, спину разминал! Что там можно подсмотреть?! – справедливо возмущался на этот раз ни в чем не виновный Давид. – Они вообще в порядке? Или бензина нанюхались вместе с судьями?!

– Отныне даже не ходи рядом с их машиной, – приказал Ник.

– И как я это сделаю, интересно? Если этот cretino будет заезжать на подиумы…

– Кстати, о подиумах: веди там себя прилично.

Давид фыркнул и закатил глаза. Ник повысил голос:

– Давай без спектаклей! После Австралии только и писали про вас с Вайсбергом, как вы друг друга чуть шампанским не убили. И в комнате охлаждения, напоминаю, вас тоже снимают! Ведите себя как взрослые. За вашим агрессивным молчанием наблюдают миллионы зрителей.

– Даже не знаю, что сказать, – протянул Давид.

– Скажи, что все понял, и иди готовиться к гонке.

– Нет, в смысле, я не знаю, что теперь можно сказать Вайсбергу. Придется сначала проконсультироваться с юристами, вдруг опять штраф. Или отсидка – к чему мелочиться!

Давид ушел переодеваться на гонку. В квалификации он взял поул, Кифер стал вторым. Пока, если не считать мелких разборок, выходные складывались в пользу «Зальто». Давид стартует первым и поедет в чистом воздухе. Кифер будет держаться за ним, но шины уходят быстрее, если гонщик едет позади другого болида. А поиграть с остановками у «Биалетти» не получится.

В общем, Соня была настроена позитивно. Ник тоже, хотя у него был повод позлиться. Изначально он собирался пропустить гонку: два дня назад у него родился внук, и босс уж очень хотел на него посмотреть. Но начались разборки с подозрительным наклоном Давида, штрафы… Ник не смог оставить команду в такой момент. Хотя даже самому наивному человеку очевидно: «момент» будет длиться весь год, потому что аналитикам «Зальто» уже выдано задание – отсмотреть австралийскую гонку на предмет действий рядом с машиной. А ну как Вайсберг тоже корпоративный шпион.

Когда-то подобные ситуации казались Соне абсурдом, а сейчас ничего, привыкла.

– Напомни, где у нас малыш Джексон? – спросил Ник.

До гонки еще оставалось время, они поднялись в обеденную зону – перекусить и обсудить детали предстоящего ужина со спонсорами. В основном там появлялись только гонщики и начальство, но и Соню на мероприятия затягивали. Из-за фамилии, разумеется. Соня ужас как все это не любила, но принимала как неизбежность.

– Джексон четвертый. – Она положила себе порцию сладкого риса. Когда путешествия по миру выглядят как вереница отелей и гоночных трасс, приобщиться к местной культуре можно хотя бы через еду.

– В прошлый раз был пятым… растет! Лишь бы во время гонки наш хоккеист не растаял. Нам нужны очки для командного зачета – кто знает, что там к концу сезона будет… Стартует на средних шинах?

– Полагаю, как и весь пелотон. Мягкие на практиках уходили слишком быстро.

– Надеюсь, «Биалетти» в них и обуются, – хмыкнул Ник.

– В этом году у Вайсберга новый гоночный инженер, ошибок будет меньше.

– Им бы еще стратега сменить… точнее, лучше никогда-никогда его не менять.

Соня посмеялась, но смех вышел натянутым, и много лет знающий ее Ник сразу почуял неладное:

– Неужели опять с тобой связывались? – Шутливый тон разговора резко сменил градус, потому что уход Деда еще не отболел.

– Да там ничего особенного.

– Это что еще за ребус? Связывались или нет?

– Связывались, – неохотно кивнула она.

– И?

– Что «и»? Глупостей не спрашивай.

Ник посверлил ее взглядом, словно пытаясь прочитать мысли, и неохотно кивнул:

– Хорошо, прости. Но… обещай, что придешь ко мне, если что.

– Не будет никаких «если что».

– Соня!

– Ладно, приду! – сдалась она, по опыту зная, что лучше свернуть спор.

Ник всегда давил до последнего, порой авторитет вкупе с профдеформацией делали его невыносимым в общении. Он не успокаивался, пока не добирался до сути, и проблема в том, что Соня была на него слишком похожа. В последнее время это стало очевидным и даже вызывало проблемы. Иногда с тем же Ником.

– Придешь сразу, без глупых недоговорок.

– Разумеется.

– Если Давид сделает или ляпнет что-то… хотя, знаешь? Не будем дожидаться взрыва, поговорю с ним заранее. Пусть держит себя в руках, а то в последнее время совсем зазвездился.

– Он и так зовет тебя Батей, потому что ты вечно его отчитываешь.

– Можно подумать, я сплю и вижу, как бы его отчитать! Мне приходится это делать, потому что у него спагетти вместо мозга. Вот скажи: разве это так сложно: зайти в долбаную комнату охлаждения, спросить Вайсберга, как его гонка, и выдать банальную чушь в ответ? Сделать вид, что они соперники только на трассе, что они профессионалы. Взрослые люди. Мужчины. Это же просто. Необязательно при этом любить друг друга.

– Да-да, – улыбнулась Соня. – И в интервью говорить только то, что советуют пиарщики, и по радио не ругаться матом, и не показывать средний палец, проезжая мимо красных болидов, и перестать называть Вайсберга «машиной “Биалетти”»…

– Скромный список требований за ту зарплату, что он получает.

Ага, только для Давида эти требования из разряда невыполнимых. И отчасти Соня это понимала. Это со стороны казалось, что себя контролировать просто, но после гонки с сумасшедшим выбросом адреналина эмоции зашкаливали, а обиды чувствовались острее. А уж если соперник подбил тебе машину или заблокировал на трассе… там вообще конец света.

У Давида еще и темперамент южный, горячий. Когда он приглашал в гаражи свое семейство, там все на ушах стояли, а от их ора закладывало уши. Для сдержанной и холодной Сони, привыкшей к тишине и одиночеству даже в кругу семьи, это был кошмар наяву, а Давид так вырос и выглядел по-настоящему счастливым среди шума и гама.

«Формула-1» – это не только гонки, а еще и люди. Разные. И всегда интересные.

Глава 14

В этот раз перед гонкой обстановка была спокойнее. Может, все устали от жары еще до начала заезда, или дело в поуле Давида – старт с первого места облегчал работу команды. Давид уедет вперед, и останется только этот успех не проворонить: не дать соперникам совершить андеркат – обгон за счет более раннего заезда за новым комплектом резины, не провалить пит-стоп. Провести ровную гонку с крепкой стратегией.

Как и всегда, Соня заняла место рядом с Ником, надела наушники. Во время гонки она вела связь с аналитиками, штабом, инженерами, а иногда и с механиками. Почти со всей командой, кроме гонщиков, хотя при необходимости и им пару слов сказать могла… но это незачем. В основном в эфир вмешивался Ник, но это когда Давид совсем с ума сходил. Такое бывало: если гонка сыпалась, сдавали даже самые терпеливые пилоты, а Моро никогда к таковым не относился и устраивал жесткий стресс-режим для всех.

Пилоты поехали круг прогрева. Это важный этап гонок, связанный с шинами: если они останутся холодными, будет завален старт. А хороший старт часто решал исход всей гонки, поэтому инженерами рассчитывалось все, даже количество виляний, которые должен совершить гонщик, чтобы довести конкретный комплект шин на конкретной трассе до идеальной температуры. Современная «Формула-1» неотделима от расчетов и стратегий.

Машины выстроились на стартовой решетке. Зрители, гаражи, пресса – все затихли и молча наблюдали за экранами или трассой.

– Покажи всем, Кори, – вмешался в эфир Феликс.

– Много слов, – ответил Джексон.

Все на командном мостике дружно ухмыльнулись.

Стартовые огни погасли, машины сорвались с места. Давид сразу занял идеальную траекторию, но Вайсберг удержался рядом, в поворот они зашли в опасной близости. Вайсберг жестко атаковал, Давид с трудом вырулил вперед. Маневр получился на грани со столкновением или штрафом, но на старте действовали свои правила, и гонщики часто этим пользовались.

– Подай жалобу на агрессивную атаку в первом повороте, – приказала помощнику Соня, едва появилось окно для выдоха. – И конец первого сектора тоже пусть расследуют.

– Сплошной стресс, – проворчал Ник.

После нервного старта на несколько кругов ситуация успокоилась, хотя Кифер и следовал за Давидом, не отпуская его далеко. Он ждал удобного момента для новой атаки, когда противник, перенервничав, ошибется. Такое случалось нередко – горячий темперамент Давида был даром и проклятьем.

– Он виляет по трассе. – Это командная связь «Биалетти» и жалоба от Кифера.

– Мы видим, Киф. Сообщили судьям.

– Скажи Давиду, чтобы не вилял, – поторопила Соня Пьера.

– Принято.

– Я не виляю, пусть визор протрет, – фыркнул Давид.

Вилять он перестал, но вышел из поворота с заносом, и этого Киферу хватило, чтобы провести атаку. Очень жесткую, на грани. Кифер Вайсберг всегда обгонял аккуратно… но не Давида Моро. В следующий поворот эти двое влетели бок о бок, но Вайсберг оказался впереди. Обогнал-таки.

– Черт! – выругался Ник. – Ну же, Давид, на следующем повороте…

Началась обратная игра: оборонялся Вайсберг, а Давид наседал. Один поворот, второй, третий… через два круга он вошел в поворот на позднем торможении, устроив Вайсбергу дайв-бомбу – слишком грязную и очевидную. И оказался впереди, потому что Киферу пришлось отворачивать машину от столкновения. Соня вздохнула: началось. Десяти кругов еще нет, а началось.

– Пьер, пусть он уступит позицию Вайсбергу и заедет на пит-стоп, уйдем от штрафа и совершим андеркат. По расчетам, Давид окажется впереди после ответной остановки «Биалетти».

– Принято.

Через несколько секунд заработало радио Давида:

– Он выдавливал меня с трассы и едва не вынес в гравий! – рявкнул он, все еще находясь в борьбе за позицию.

Болиды вылетели на длинную прямую, Кифер чуть ли не тараном упирался в Давида.

– Мы видели. Верни ему позицию.

– Minchia! Какую позицию? Я был впереди на входе в поворот!

– Не был, – спокойно объяснил Пьер. – Верни ему позицию.

– Non me ne frega un cazzo[12]!

Соня оглянулась: механики в гаражах готовились к пит-стопу. Это идеальное время для заезда: шины все равно уходили, а развести двух заведенных до предела гонщиков порой необходимо. Особенно этих двоих. Еще ситуация со штрафом наложилась… В этом заключалась работа стратега: выйти из конфликта с минимальными потерями. Штрафа не будет, если гонщик оперативно исправит свою ошибку.

Тем временем радио «Биалетти» тоже пылало:

– Ему назначат штраф? Он меня дайв-бомбил!

– Мы сообщили судьям, – отрапортовал гоночный инженер Вайсберга. – Но он вернул тебе позицию, расследование закрыто.

– Какого черта? За такое дают десять секунд.

– Нет, Кифер. Не дают.

Соня мысленно усмехнулась, услышав это. Похоже, новый инженер Вайсберга по терпению не хуже Пьера. Потому что заявление гонщика – это смех. Десять секунд?! Ага, конечно.

После пит-стопов наступило долгожданное затишье – Давид гнал вперед, Кифер его преследовал и выжидал. И где-то там ехал Кори, на которого Соня в пылу сражений взглянула впервые. Но, похоже, малыш Джексон так и финиширует четвертым.

Пауза в сражениях не могла продлиться долго, вскоре Вайсберг опять сел на хвост Давиду. Машины буквально липли друг к другу, ехали слишком близко и опасно.

– У меня плохое предчувствие, – призналась Соня Нику. Она много раз видела борьбу на трассе и научилась отличать, когда сражение умное и аккуратное и гонщики в итоге разъедутся на неповрежденных машинах, а когда оба жаждут крови и аварий. Парочка на трассе жаждала, что было ясно со старта. Или до старта. Или до начала сезона.

– Есть предложения?

– Осталось тридцать три круга, можно зазвать Давида на остановку.

– А в конце он без шин как доедет?

– Вытянет на волевых. Этих двоих надо развести.

– Рано. Рано и рискованно. – Ник подключился к радио. – Пьер, что думаешь о пит-стопе прямо сейчас?

– Не вижу в нем смысла, рано.

– Окей, едем по плану.

С решениями Ника Соня спорила редко. Но в этот раз ей захотелось:

– И все же я настаиваю, что Давида надо позвать в боксы.

– Как сказал малыш Джексон, много слов, Соня.

– Ник…

– Давид едет дальше, – отрезал босс.

В напряжении и борьбе гонщики поехали дальше. Все это время командное радио разрывалось: Давид успевал не только пилотировать и отбиваться от атак, но и радовать зрителей итальянскими ругательствами. Борьба происходила за каждый поворот. Соня уже не предчувствовала, а видела будущее столкновение, ведь такая езда всегда заканчивалась аварией. Соне хватало опыта, чтобы предсказать очевидное будущее.

В одном из поворотов Кифер попытался обойти Давида по внутренней траектории, Давид поздно закрылся, и машины на мгновение встретились. Но на скоростях «Формулы-1» достаточно мгновения. Никто из гонщиков не вылетел в гравий, не перевернулся, и поначалу казалось, что контакта не было вовсе, но Давид вдруг начал терять скорость, пропустив вперед не только Кифера, но и болид «Килнера», а потом малыша Кори.

– Прокол? – спросила Соня у Пьера.

– Медленный прокол. И антикрыло до кучи.

Ник выругался и обернулся к гаражам посмотреть, как пройдет остановка. Медленный прокол – это медленный круг. Замена антикрыла тоже потеря времени, которое соперник проведет на трассе, уезжая все дальше. Кифер Вайсберг теперь безоговорочный лидер, а Давид хорошо если войдет в десятку. В этот раз все решилось на середине гонки.

Глава 15

Из-за проблем Давида на пьедестал заехал Кори, финишировав третьим. Это пусть и немного, но скрасило напряженную обстановку в гаражах. Новичок на подиуме в начале сезона, надо же! Неплохой результат. Гоночный инженер Кори едва ли не сальто крутил от радости и был счастлив больше самого малыша Джексона, который на известие по радио отреагировал коротким:

– Хм. Окей.

В этот раз Соня не осталась в стороне и отправилась встречать гонщика – знала, что Кори не будет прыгать в толпу с разбега, а толпа не начнет сходить с ума, все пройдет спокойнее.

Так и оказалось: Кори подъехал к табличке с третьим местом, без лишних эмоций выбрался из болида и подошел к команде. Он вел себя так, словно этот подиум был для него сотым, а не первым во взрослой карьере. Обнялся с Феликсом, с механиками, а потом вдруг сгреб в охапку и Соню, что ее немного смутило. Хотя… что тут необычного? Она от механиков ничем не отличалась, такой же член команды. Просто слишком привыкла к игнору от Давида Моро, вот и… Глупо на этом зацикливаться. Тем более Кори быстро отошел, чтобы снять шлем и взвеситься.

В комнате охлаждения он поболтал с Рори Харрисом, они всю гонку провели бок о бок. Подошел Кифер, поздравил новичка с первым подиумом и пожелал заполучить их побольше в этом сезоне. Прозвучало мило, но как бы понятно, что Кифер имел в виду: побольше подиумов для Кори Джексона и поменьше для Давида Моро.

– Это нормально, что они мне уже ко второй гонке осточертели? – устало пошутил подошедший к команде Ник. Или не совсем пошутил.

– Как там Давид? – неохотно спросила Соня. Она все еще злилась на Ника за гонку. Точнее, за то, как легко он от нее отмахнулся, хотя по правилам окончательное решение принимала она в диалоге с гоночным инженером.

– Ругается с Пьером в гаражах.

– Пьер виноват в проколе?

– Не в проколе. А в том, что сказал Давиду не вести себя по-детски.

Было такое, ближе к концу гонки. Давид в итоге финишировал седьмым, застряв за машиной команды «Делпо». Шин на борьбу не хватало, он был практически бессилен и очень по этому поводу нервничал. А Пьеру просто надоело вести с ним связь, и никто его за это не осудит.

– Давиду стоило бы поругаться вовсе не с Пьером, – заметила Соня.

– Не язви. Помни, кто тут босс.

– Такое разве забудешь.

– Пит-стоп мог сыграть против нас, не надо делать вид, что твое решение было гениальным. Оно было рискованным и ничего не гарантировало.

Соня решила не продолжать этот бессмысленный спор.

В честь победителя опять играли два гимна: сначала австрийский, потом итальянский. Кифер Вайсберг был австрийским гонщиком в итальянской команде. Вместо шампанского в Бахрейне обливались гранатовой шипучкой, выглядело это не так весело и длилось секунд пять. Праздника в гаражах тоже не получилось – из-за той же шипучки. Не зря ее все так не любили. Ну и веселье обычно задавал гонщик, а Кори не выглядел счастливым и готовым праздновать.

Прибыв в отель, Соня собиралась найти Кими и вытащить ее куда-нибудь или заказать в номер еду и поболтать, как это часто бывало после гонок. В арабских странах команда редко собиралась на тусовки – для простых механиков это слишком дорого. Алкоголь стоил как крыло болида, а тусовка с одним кебабом не считалась стоящей. Оторвутся они на следующей гонке – в Китае.

Соня взяла телефон с намерением написать подруге, но увидела входящее от Кифера Вайсберга. Написал-таки. Смотреть, что там опять понадобилось от нее Вайсбергу, не хотелось, все его намерения ясны, но Соня все же открыла сообщение. И обомлела. Это было фото с парковки Альберт-парка. На нем красовалась Соня – стояла возле машины в ожидании, пока Вайсберг откроет ей дверь. И на вид находились они как-то слишком близко друг к другу. «Жду у отеля», – гласила подпись.

Обалдев от чужой наглости, Соня покинула номер. Повезло, что после душа она успела одеться, а то выскочила бы на разборки прямо в полотенце. Она могла понять многие ухищрения и интриги, но такой дешевый и смешной прием? Нет.

– Начнем с того, что шантажировать человека, которого надеешься увидеть в своей команде, – охрененно тупая идея, – сообщила она, завидев стоящего на улице Вайсберга. Он был в кепке и непривычной одежде – для разнообразия не красного цвета, но все равно узнаваем.

– Я…

– На этом и закончим, – перебила Соня. – Не смей мне больше писать, иначе допрыгаешься и я подам официальную жалобу на тебя. – Она развернулась с желанием вернуться в отель, но Кифер остановил ее за руку.

– Не торопись, Ридель. – Он быстро отпустил ее и даже отошел на шаг. – Фотография лишь забавный повод выманить тебя, не собирался я ее использовать. Я не идиот.

– Выманить меня, серьезно? А потом что – похитить и подписать в «Биалетти»?

– Звучит заманчиво, но где-то я слышал, что подписанное под давлением можно аннулировать. Законы иногда поражают своей бестолковостью. Может, прогуляемся?

– Еще бы я с тобой гуляла после этой выходки! – фыркнула она.

– Брось, дай мне полчаса. Взамен я удалю фотографию.

– Ты только что признался, что не собираешься ее использовать.

Вайсберг засмеялся и провел рукой по кепке, словно приглаживая растрепанные волосы. Он так делал постоянно – Соня заметила. А еще она заметила чувство юмора у человека, который шутником и близко не выглядел. Соня полагала, что у Вайсбергов любые зачатки юмора были ампутированы по факту рождения, а тут такой поворот.

– Не собираюсь. Но оцени масштаб моих усилий: это не просто фото, а запись с камеры видеонаблюдения в Альберт-парке. Не так-то легко было достать эту запись, мне пришлось постараться. Ради тебя. Разве после этого я не достоин твоего времени?

– Нет.

– Но ты улыбаешься.

– Потому что ты смешон.

– Или потому что я достоин.

Вайсберг выглядел уверенным и довольным собой. Это за ним и раньше водилось, но сегодня в особенности, ведь он победил. Первая гонка сезона сложилась не в его пользу, но во второй он ворвался в борьбу при провале соперника и собирается повторить это в третьей.

И этот наглый тип явно хотел ее как-то использовать. Интересно, как именно. Сонино любопытство, будь оно неладно, опять не позволило послать Вайсберга. Кроме любопытства, проснулось и желание утереть нос, что очень печально, но такая уж у нее натура – азартная и неуступчивая. Близкие называли это «характером Роланда» и сочувственно качали головой. Сочувствовали, разумеется, не Соне, а всем, кому придется иметь с ней дело.

– У тебя полчаса, Вайсберг.

Он поднял брови, удивленный ее быстрой капитуляцией.

– Что ж… прогуляемся? Я голоден, а нас поселили в отель с жуткой местной едой, от вида и запаха которой мне дурно. Поскорее бы вернуться домой. – Кифер, как и большинство гонщиков, жил в Монако из-за налоговых льгот на получаемые миллионы.

– Полчаса, – напомнила Соня. – Советую быть информативным.

– Понял тебя, Ридель.

Глава 16

Из Сони правда получился хороший стратег. Ник заявил, что разглядел в ней это в детстве. Соня была дочерью эмоциональной и темпераментной актрисы, но разительно отличалась от матери. Любила математику, с удовольствием корпела над учебниками, находя их по-настоящему захватывающими. Может, для кого-то (для Давида) это было скучно, а кто-то называл ее типичной холодной австрийкой, эдакой подмороженной рыбой. Хотя насчет типичности можно поспорить: мать Сони не раз это доказывала своим взрывным характером, да и отец никогда не считался паинькой. Это Соня получилась… своеобразной.

Настойчивость Кифера она приняла и перестроилась. Как минимум во время прогулки можно вытянуть из него причину ухода Деда, а максимум… кто знает. Вайсберг хотел с ней поиграть и почему-то не понял, что делать этого не стоит. Странно – он выглядел умным парнем.

– После гонки и общения с прессой я всегда голодный, – сообщил Кифер. – Неподалеку есть ресторанчик, где жарят отменные колбаски.

– Колбаски? – хмыкнула Соня.

– Ага. Всегда скучаю по родной кухне. Разве ты нет?

– Не особо. Мне больше нравится экзотика.

– Неужели и этот жуткий сладкий рис?

– Он в первую очередь.

– Да ты извращенка, Ридель. Буду иметь в виду. – Он улыбнулся, явно стараясь быть очаровательным. И у него получалось. Соне нравилась эта необычная, неизведанная версия Кифера Вайсберга – вне гоночного мира он был другим. Более открытым и приятным.

В ресторане они расположились в отдельной беседке с видом на искусственный пруд. Несмотря на европейскую кухню, музыка играла местная, обстановка тоже не позволяла обмануться местоположением.

– Есть шанс, что вместо колбасок мне принесут очередной кебаб, – заключил Кифер, закрывая меню. – Выбрала что-нибудь?

– Чизбургер.

– Со сладким рисом?

– Нет, обычный.

– Значит, про извращенство ты наврала? А я только начал фантазировать… о новом походе в ресторан.

– Рискуешь, Вайсберг. – Соня даже не старалась звучать грозно.

– Мир принадлежит смелым[13].

Вскоре официант принял заказ. Как только он ушел, Кифер снял кепку и пригладил волосы, но передние пряди все равно непослушно опустились на лоб. Видимо, выскочил из отеля, едва приняв душ. Как и в прошлый раз, Соня отметила, что челка удивительным образом смягчала его лицо, убирая острые углы. Челюсть не казалась квадратной, а улыбка хищной. И даже взгляд менялся… Челка может поменять взгляд? Вряд ли. Дело скорее в окружении.

Раньше Соня не ходила с Вайсбергом по ресторанам, видела его только в паддоке, вот и весь ответ. Теперь же она могла разглядеть каждую его светлую ресницу, пару родинок на правой щеке. Ладони с длинными изящными пальцами, словно Вайсберг был пианистом. Несколько характерных царапин на правой руке – явно проиграл схватку с котиком. Соня почему-то помнила, что у него есть кот. Кажется, даже белый, совсем как у бондовского злодея.

Не она одна развлекалась, разглядывая спутника, он тоже ее изучал. И не переставал ухмыляться, что нервировало.

– У вас с Моро правда что-то было? – спросил Кифер, наблюдая за ее реакцией.

Если он рассчитывал ее смутить, зря старался. Соперничество с «Биалетти», в том числе в информационном поле, назначение на важную должность, а еще отец-звезда – все это закалило Соню до полнейшего равнодушия даже к самым личным вопросам. А Давид остался в прошлом.

Она улыбнулась:

– К чему этот вопрос? Или это попытка корпоративного шпионажа?

– Это была не моя идея, – засмеялся Вайсберг. – Я про разбирательство и штраф. Но получилось смешно, ты должна это признать.

– Смеялись всей командой.

– Теперь стоит ждать ответного удара?

– Нет, что ты. Мы не такие, как вы.

– Значит, точно стоит. Втройне. Но меня уже проинструктировали – возле вашей тачки не наклоняться и ни в коем случае не трогать ее руками или другими частями тела. Можно только своей машиной и невзначай, как в гонке получилось. – Он улыбнулся своей шутке и сменил острую тему. – Ты сегодня молодец, Соня Ридель, быстро разыграла пит-стоп и увела Моро от штрафа. Я говорил, что этого не хватает в «Биалетти»? Быстрых решений, которые не были бы провальными и не заставляли бы меня страдать. Я уже подумываю самостоятельно отвечать за свою стратегию.

– Интересно на это посмотреть.

– Я пытался, можешь глянуть прошлогодние гонки.

– Монцу?

– И Хунгароринг.

– В Венгрии ты не финишировал, – припомнила Соня. Кажется, тогда Вайсберг спорил со стратегами насчет остановки, в итоге заехал в гаражи, а команда оказалась неготовой настолько, что одно колесо укатилось прочь, и его потом отлавливали механики. Видео с этим инцидентом моментально разошлось повсюду как прикол, а «Биалетти» еще долго называли клоунами. В основном это делал Давид. Он лайкал все посты с шутками про «Биалетти» до тех пор, пока это не пресек Ник.

– В том и суть: один я не могу отвечать за все, – кивнул Вайсберг. – И заезд был правильным решением. Если бы в Венгрии все получилось с пит-стопом, я бы выехал впереди Моро.

– У тебя цель – опередить его или выиграть чемпионат? Складывается впечатление, что соперничество с Давидом важнее.

– Одно проистекает из другого.

– За что ты его так ненавидишь?

– Это попытка корпоративного шпионажа?

– Она самая. Собираю информацию.

Вайсберг в очередной раз рассмеялся. Весело человеку, ничего не скажешь.

– Я его не ненавижу, он мне глубоко безразличен, – легко ответил он.

– Да, порой вся глубина твоего равнодушия видится с экрана. И слышится по радио. И читается в интервью.

– Ты читаешь мои интервью, Соня Ридель?

– Просматриваю заголовки после пресс-конференций, этого хватает.

– Моро – мой соперник и иногда правда бесит. В основном в моменте. Но большая часть из того, что ты видишь… – Он пожал плечами. – Полагаю, это игра, которая нравится публике и задевает Моро. Настолько, что он идет в атаку и получает проколы. Или теряет людей, которые раньше не думали покинуть команду.

Он говорил о Лиаме Брауне. Соня раздраженно отвернулась.

– Ты так и не выяснила, что случилось между Моро и Дедом?

– Решила, что мне это ни к чему.

– С чего вдруг?

Она зло дернула плечом:

– Понимаешь… иногда лучше не знать, чтобы не усугубить и без того натянутые отношения. И не иметь лишнего повода повестись на твои бестолковые речи о будущем в «Биалетти».

– У вас натянутые отношения? Я думал, в «Зальто» все обожают свою звезду.

– А я думала, слухи об обратном ходят по гаражам.

Пришел официант с заказом. Как ни странно, немецкие колбаски действительно оказались колбасками, а Соне достался настоящий чизбургер.

– Ты тоже это чувствуешь, верно? – спросил вдруг Вайсберг.

– Что именно? Запах колбасок?

– Взаимопонимание. Уверен, мы бы сработались.

– Не в этой жизни, Киф.

Глава 17

Во время ужина написал Ник – хотел встретиться и срочно что-то обсудить с Соней и Пьером перед вылетом. Босс покидал Бахрейн раньше остальных, все еще надеясь повидать новорожденного внука, пока тому не стукнуло лет тридцать. Остальная часть команды вылетала утром. Следующая гонка через две недели, есть шанс заскочить домой перед Шанхаем.

– Дела? – насмешливо спросил Кифер.

– Наше время в любом случае закончилось, мне пора в отель.

– Я провожу. – Он позвал официанта и оплатил счет.

На оживленной улице никому не было до них дела, но Кифер все равно натянул кепку, скрывая приметную платиновую шевелюру. Разумная предосторожность – Соня не горела желанием засветиться в его компании. Стоило тоже подумать о кепке. Но все же Бахрейн – это не США и тем более не Европа, основная часть населения вряд ли много думала о Кифере Вайсберге, а о Соне и говорить нечего.

На подходе к отелю Вайсберг вдруг взял ее за руку и дернул с улицы за угол здания. Соня оказалась у стены, а Кифер навис над ней, закрывая собой, словно они вдруг оказались в шпионском триллере.

– Что ты…

– Там ваш инженер бродит, который с Моро работает. – Кифер выглянул из-за угла и быстро спрятался обратно. – Да, это точно он.

Точно он, разумеется. Проблема в том, что из сообщения Ника Соня точно знала, где сейчас Пьер, и он не возле отеля. Впрочем, даже без этого сообщения все было понятно, уж слишком старательно Вайсберг отыгрывал роль. Он как будто и сам все понимал и из последних сил пытался не рассмеяться.

– Уверен? – спросила Соня встревоженно. – Нельзя, чтобы нас увидели.

– Я тоже так подумал. – Вайсберг взглянул на нее сверху вниз из-под опущенных ресниц. Его рука упиралась в здание, закрывая Соню от прохожих, а сам он придвинулся ближе, почти вжимая ее в стену.

Хорошо бы двинуть ему по яйцам за наглость, но ее веселило происходящее. Это почти как слушать его трепыхания по радио, понимая, где именно он пытается обмануть. Забавно и не рутинно. Стоило признать: она таки попала под сумасшедшее обаяние этого парня. Настолько, что позволила прижать себя к стене сильнее, уже на грани приличий. Как бы в Бахрейне за такое не схлопотать проблем.

Кифер приблизил лицо к Соне, почти касаясь ее губ, и прошептал:

– Хочешь знать, почему ушел Дед?

– Я же сказала: это лишняя информация.

– Боишься разочароваться в Моро?

– Конечно. Мне еще с ним работать.

– Ты можешь работать со мной. Мы найдем общий язык, я это сразу понял.

– У меня тоже есть такое чувство.

– Что ж, раз так… – Вайсберг отстранился и посмотрел на Соню с победной улыбкой. – Дед ушел, потому что Моро трахнул его внучку. Девчонка оказалась дурочкой, понадеялась на что-то, у нее случился срыв, и теперь она лежит в клинике, лечится от великой любви. Внучка у Деда единственная и любимая, дочь умерла два года назад, так что… личная драма велика и понятна. Я же говорил: Моро недальновидный дурак. Гадит там, где работает.

Соня мысленно поморщилась: история так себе. Но на другое она не рассчитывала, обида Деда выглядела большой, гремучей, личной. Он не хотел огласки, сделал все по-тихому, хотя логичнее было пойти к руководству и выпнуть Давида на мороз. Потому что фигура Деда массивнее любого чемпиона, даже трехкратного. Почему он этого не сделал? Или все-таки сделал?

Вопросов у Сони стало больше, но Вайсберг на них не ответит.

Она отодвинула его руку:

– Спасибо. Теперь, пожалуй, можно закончить наши приключения. Сделай одолжение – перестань мне писать. Ты в шаге от сталкерства, Вайсберг. А я в шаге от обнародования веселых подробностей твоей жизни – только представь все эти потрясающие заголовки! Смак.

Кифер не шелохнулся, разглядывая ее лицо, а потом до него дошло:

– Ты разыграла меня?

– А ты думал, я упаду в обморок, выяснив, какой Давид плохой? Сюрприз – я с ним несколько лет работаю, за это время можно было понять, на что он горазд. С тобой я всего-то пыталась унять любопытство. – Она шагнула на оживленную улицу и улыбнулась Вайсбергу. – Пока, Кифер.

Он покачал головой и тоже улыбнулся:

– Ты интересная девушка, Ридель. Не такая, как я думал.

– Я тоже считала тебя другим.

– Это что-то да значит, верно?

– Абсолютно ничего.

– Врушка. И я теперь буду писать тебе чаще.

А она будет читать его сообщения, потому что он обаятельный засранец и своими интригами поднял ей настроение. И улыбка у него такая… многообещающая. Горячая в самом опасном смысле. Но влипнуть в него – плохая идея, да вообще ужасная. Даже не будь он гонщиком «Биалетти», он все еще Вайсберг. А там один его отец чего стоит! Весь прошлый год он поливал Соню дерьмом в прессе. Даже ее брату досталось от Филиппа Вайсберга. Он ненавидел их семью. Неприятный человек, и он неотделим от Кифера, всегда с ним рядом. Удивительно, что сегодняшний поход в ресторан без него обошелся.

В отеле Соню ждал долгий разбор полетов, к которому присоединились гонщики. Они разместились в конференц-зале и долго анализировали, что и где пошло не так, что можно было сделать лучше. Разумеется, о раннем заезде Давида не было сказано ни слова, как будто Соня такого не предлагала во время гонки. Как будто Ник не отмахнулся от нее, словно от неразумной школьницы.

Пилоты рассказали о работе машины, причем Кори легко оперировал сложными техническими понятиями. На восторги инженеров равнодушно пожал плечами и упомянул о посещении лекций в Кембридже. Давид слушал, поглядывая на новичка с неприязнью. Крепкого сотрудничества у них не выйдет: Давид на дух не выносил умников.

После Соня проводила Ника до машины.

– Что будешь делать дома? – спросил он.

– Навещу Ханну, она планирует какой-то важный прием. – Соня давно привыкла звать мать исключительно по имени.

– Передавай ей привет.

– Лучше не буду.

– Она до сих пор считает, что я толкаю тебя на кривую дорожку?

– О да.

Ханна, мягко говоря, не одобряла назначение Сони. А уж когда полилась грязь в прессе, мать подсела на антидепрессанты, словно это о ней писали всякое. Она всегда остро реагировала на гоночный мир, гонщиков… на все, что касалось этой темы. Неудивительно, учитывая гибель супруга во время гонки, но Соня-то не гоняла. В отличие от того же Адриана, к примеру. И почему-то Ханна больше доставала дочь, пытаясь выцарапать из этого мира, а когда не получалось, впадала в очередную истерику. Она была слишком актрисой и никогда об этом не забывала.

– Еще пара лет – и привыкнет.

– Не думаю.

– Привыкнет, – повторил Ник, наблюдая за погрузкой чемоданов в машину. Затем повернулся к Соне. – Ты какая-то молчаливая сегодня. Все в порядке?

– Конечно.

Но Ника нелегко обмануть:

– Хочешь что-то мне рассказать? Или поругаться из-за гонки? Я же вижу, как у тебя жопа подгорает от количества претензий. Хотя смысла в них мало – напоминаю: во время гоночного уик-энда я твой босс, а не добрый дядюшка Никки.

– Поговорим в Китае. Сейчас тебя ждет внук.

– Уверена?

– Уверена.

– Тогда увидимся в Шанхае. И все-таки передай Ханне привет.

– Скажи еще позвать ее на гонку, – проворчала Соня, глядя, как Ник загружается в машину. Единственный раз, когда ее мать решилась на посещение Гран-при, закончился эпичной аварией Адриана. Сказать, что это было ужасно, – ничего не сказать. И речь совсем не про аварию.

Ник помахал на прощание и умчался в аэропорт. Соня потопталась у выхода и отправилась в номер.

Глава 18

В Китае и Японии у гонщиков в расписании много активностей вне трассы – съемки для промороликов, викторины и прочее, чтобы порадовать болельщиков из Азии. Поэтому Джо – новый пиарщик «Зальто» – выглядел так, словно вот-вот умрет, бегая по гаражам после первой практики. Его рыжая макушка мелькала в десятке мест одновременно, и плевать, что такое невозможно.

Соня искренне жалела этого бедолагу. Джо был американцем и отдавался любимой работе на тысячу процентов, искренне не понимая, почему остальные не могут относиться к пиару так же страстно, как и он сам. Давид отмахивался от него, как от назойливой мухи, а Кори улыбался и кивал, но поступал по-своему. Последнее Соня отметила с нехорошим предчувствием. Она вообще стала поглядывать на Кори чаще обычного, чуть ли не следить за ним.

Новичок оказался непростым: хорошо разбирался в конструкции болида, чем очаровал всех механиков; после Бахрейна проспонсировал поход в бар для команды, что вознесло его до небес. А еще он умел посылать так вежливо, как удавалось, наверное, только канадцам. Тот же Джо был послан десятки раз, но даже этого не понял.

Соня смотрела на новичка с уверенностью, что когда-нибудь он пошлет и ее. Прямо во время гонки. Сто процентов. Даже двести.

Может, это преждевременные выводы, ведь первое впечатление о Кори было иным, но теперь Соня и сама не понимала, почему так быстро записала парня в милые медвежата. У него даже взгляд был непростым, острым, как лезвие бритвы. Он часто поглядывал на мир исподлобья, сдвинув прямые брови, а на Соню и вовсе взирал как на личного врага, заставляя гадать, чем она ему насолила. Может, встречей с Кифером Вайсбергом? Ведь, когда она обратилась к новичку «малыш Джексон», он испепелил ее взглядом, и ей это точно не показалось.

Видимо, на Соне лежало хитрое проклятье, оно и не позволяло ладить с гонщиками собственной команды. По-другому это все не объяснить. С бывшим пилотом, Отто Арне, у нее тоже все было напряженно, но трудности хотя бы начались не сразу. В основном Отто злился на командную тактику и вечную необходимость подстраиваться под Давида Моро, и накал пришелся на вторую часть сезона. А малыш Джексон всего две гонки проехал и уже смотрел волком.

– Пообедаем, пока есть время? – Появление Кими отвлекло от размышлений. Как и зальтовцы, подруга была облачена в командное голубое поло и синие брюки, но наверняка мечтала сменить этот кошмар на очередную рваную футболку. – Сейчас умру от голода. Проспала завтрак, и вот результат.

– С удовольствием, я хочу кофе. Дай мне минуту – допишу сообщение в штаб.

– Пиши быстрее, я очень голодна… Ты наблюдала за новичком?

Соня мысленно поморщилась – ей казалось, она делала это незаметно.

– Феликс шепнул мне кое-что по секрету, – продолжила Кими, и на ее лице расплылась хитрая улыбка. – Говорит, малыш Джексон выспрашивал про меня. Аккуратно так интересовался, что у меня с Пьером.

– Тебе напомнить, что все сказанное Феликсом стоит делить на десять? Возможно, Кори спрашивал про погоду, а Феликс додумал остальное.

– И все равно поворот интересный. Как думаешь, мне пойдет быть миллиардершей? Никогда не думала об этом, но мне нравится! Буду не шеи звездные разминать, а заниматься самообразованием до конца своих дней.

– Каким еще самообразованием?

– Не знаю, но, как только начну, все расскажу, – пообещала Кими. Настроение у нее было прекрасное, она просто светилась – то ли интерес Кори на нее так повлиял, то ли отсутствие завтрака пошло на пользу. – Может, позовем на обед Джо? Парню нужна передышка. Через час опять съемки, а у него пена изо рта идет от усталости.

– Разве пена не признак бешенства? – Соня отложила телефон и вместе с Кими отправилась в сторону гаражей. – Не знала, что это еще и признак усталости.

– Не занудствуй.

– Это выше моих сил, увы. И ты права: Джо неплохо бы передохнуть.

– А я о чем!

– Еще он весь такой белозубый красавчик, и Пьер будет ревновать.

– Иногда я так тебя ненавижу, Соня Ридель! Ты как вычислительная машина – совершенно бездушна и бесчеловечна! – Кими фыркнула и отвлеклась на вылавливание Джо. Он обнаружился в гаражах, обложенный гаджетами, с сумасшедшей скоростью что-то строчащий на ноутбуке. От обеда он пытался отказаться, но недооценил настойчивость Кими, которая ломала и не таких работяг. Вот и Джо в итоге сдался.

Вскоре они вместе сидели за маленьким столиком, поглощая рис и слушая причитания Джо.

– Вы бы знали, что было утром! – жаловался он – парню необходимо было выговориться. – Катастрофа! Почему в других командах нормальные гонщики, а мне достались эти двое? Я отвечал за такие пиар-компании, вел столько соцсетей, но тут бессилен! У меня руки опускаются каждый раз, когда надо работать. А такое было… никогда такого не случалось!

– Брось, Давида обожают как раз за то, что он… Давид, – пробормотала Кими. – Такой весь взрывной, горячий и самовлюбленный, а это типаж… да вообще всех на свете! Еще и этот нос с горбинкой, м-м!

– При чем тут его нос? – напрягся Джо.

– При том, что с таким носом можно не слушать всяких пиарщиков.

Но Джо не оценил иронию Кими:

– Он весь мозг мне выел капризами! И не только мне, но и всем организаторам. Видите ли, никто его заранее не предупредил, что это будут за съемки, а к викторине Давид не был готов. Но все расписано по минутам! Никаких свободных окон, чтобы звездные гонщики могли покапризничать. Давида специально записали на утро, чтобы он не отвлекался от практик или, что еще хуже, от квалификации. Самое удобное время, все для него! Но нет же – пришлось в спешке тащить в это окно Кори, спасибо, хоть он согласился и не пришлось ставить на уши другие команды или все переносить. Такое чувство, что только за рулем сидеть – это работа, а остальные воздух сотрясают.

– Малыш Джексон же спас ситуацию. Видишь? Все не так плохо.

– Все очень плохо. Запись с Кори получилась ужасной. Почему в других командах гонщики обаятельные, юморные, харизматичные, необычные, а у нас… – Он шумно выдохнул, оставляя интригу, которая интригой вовсе не была. – Я предложил Кори по-настоящему шикарный образ. Он новичок, всем интересно, кто он такой, чего от него ждать. За ним хотят следить, но это только пока, потому что есть загадка. После придется поддерживать интерес чем-то еще, понимаете? Так обычно все работает: новизна испаряется, нужно двигать образ дальше, наращивая популярность. Между прочим, это в интересах не только команды, но и самого гонщика. Хотя бы это понятно?

– Понятно, – кивнула Соня, потому что Кими отвлеклась на вид из окна.

Внизу бродили механики и инженеры, легко угадать, за кем она следила.

– А им непонятно! Вот Кори: я сразу ему сказал, что он идеальная глина для создания эффектного образа. Молодой, а это всегда большой плюс. Милый, экологичный – тоже плюс! Сейчас это модно.

– Видела я его машину – он не экологичный, – прокомментировала Кими.

– Экологичность – это же не про экологию, – терпеливо пояснил Джо с таким видом, словно общался с неразумными детьми. – Это про образ хорошего парня. И в нашем случае это был бы крутой контраст, ведь рядом есть Давид Моро – скандальный, сквернословящий, неоднозначный, в чем-то даже токсичный.

– В чем-то? По-моему, буквально во всем.

– Кори должен быть другим, это интересно, это привлекает внимание. Все любят контрасты. Черное и белое, инь и ян. И я предложил ему развить эту тему, стать эдаким канадским Гарри Поттером. Милым, позитивным и хорошим, чтобы болельщики хотели его поддерживать. Как Тома Холланда. Все любят Тома Холланда, по нему сходят с ума. И все полюбили бы Кори Джексона, рядом с которым маячит Давид Моро – плохой парень. Токсичность против экологичности.

– Сомневаюсь, что Кори рос в чулане под лестницей. – Кими уже открыто потешалась. – Ты же в курсе, что он миллиардер? Из чулана у нас скорее Давид. И в Гарри Поттера лучше играть с «Биалетти», у них там аж целых два прилизанных Малфоя. Не ты ли приложил руку к пиару их команды? Чувствуется похожий почерк.

– Это ты так шутишь? Я думал, британский юмор более тонкий.

– А я думала, что пора уже перестать везде пихать Гарри Поттера. Или тебя так часто называли Уизли, что это теперь на всю жизнь?

– Ты так говоришь, потому что я американец.

– Это тут при чем?

– При том, что…

– Кими пытается сказать, что спортсмены в основном непослушные и упертые, – влезла Соня, послав подруге укоризненный взгляд – Джо и без того страдает, а тут еще она со своим странным юмором. – И что-то из них вылепить трудно, они не актеры, и не у всех есть талант играть роль. Просто пусть делают как им нравится, предыдущий пиарщик на эту тему не заморачивался. А о викторинах Давиду стоит сообщать заранее – он всегда к ним готовится.

– Готовится? Зачем?

– Ему так нравится.

– Посмотри его первую запись, – посоветовала Кими. – Он там эпично опозорился незнанием гонщиков прошлого, перепутал все фамилии и титулы, с тех пор относится к съемкам серьезнее, чем к экзаменам в Оксфорде.

– Это же жульничество. И почему мне никто не сказал?

– Наверное, никто об этом не вспомнил. Так что там отмочил Кори на съемках? – В кафе вошел Пьер в компании механиков, поэтому заинтересованность Кими в разговоре и в Джо достигла небывалых высот. Она даже к нему чуть придвинулась. – Я имею в виду, кроме того, что отказался быть канадским Гарри Поттером. Кстати, как бы это выглядело? Я не поняла, но очень интересно. Ему бы пришлось носить очки поверх шлема?

– Нет, ты совершенно меня не поняла.

– Так объясни! Кстати, у меня есть татуировка – символ моей принадлежности к Слизерину. Мы с друзьями все такие сделали после окончания школы…

Соня забавлялась, наблюдая за происходящим, но еще зачем-то вслушивалась в рассказ о поведении Кори. Хотя слушать там было нечего и описанная Джо «катастрофа» сводилась к тому, что Джексон не проявил должного энтузиазма. Прямо-таки греческая трагедия. Хотя драма у каждого своя.

Соня не сомневалась: когда Кори отмочит что-то на трассе, Джо будет в восторге. В отличие от Сони, ведь у нее случится трагедия.

Глава 19

– Расскажешь о тактике «Зальто» на завтра? – хрипловато спросил Вайсберг. – Это будет нашим маленьким секретом.

Соня успела вернуться в номер и принять душ, когда он позвонил. И она ответила, потому что… этот звонок не был первым. Как и обещал, после Бахрейна Кифер усилил напор, даже порывался приехать к ней в Вену. Из-за этих угроз она и ответила на его звонок, а потом неожиданно втянулась в игру с огнем.

Вайсберг был забавным, опасно притягательным и… может, Соня последние года два работала так много, что забыла слово «флирт», а Кифер заставил ее вспомнить. Ей нравилось с ним говорить, дразнить его. Слушать его голос. И ей нравился он сам, пусть это и было чертовски неправильно, и дело даже не в том, что он пилот «Биалетти». Там столько других «но», что перечислять их можно до рассвета.