Отражение тени

Предисловие

«Ты когда-нибудь задумывалась, что твои мысли – это не просто слова в голове? Что страх может стать стеной, а мечта – мостом через пропасть?

Эта история началась с трещины. Не в стене, не в земле – в зеркале. Старом, забытом, том самом, что десятилетиями пылился в подсобке кафе «Лира», где я, Алиса, мыла полы и мечтала. Мечтала так отчаянно, что однажды мир раскололся.

Эмпирея – так я назвала это место. Зеркальное отражение души, где тревога пахнет гарью, а надежда звучит как шепот ветра в листьях. Здесь мои бизнес-планы вырастали в небоскрёбы из стекла, а социофобия оборачивалась стаей ворон, выклёвывающих буквы из моих презентаций. Но главное – здесь я встретила *её*. Ту, что называла себя Тенью. Ту, что знала мой голос лучше, чем я сама.

Это не сказка о героях и драконах. Это история о том, как я сражалась с самой собой. С той версией себя, что когда-то сдалась, выбрав «нормально» вместо «невозможно». С той, что шептала: «Ты не справишься», пока я пыталась собрать приложение из обломков своих страхов.

Пять лет. Пять лет, которые изменили всё: Россию, технологии, папу, который так и не научился говорить «я горжусь тобой», законы, по которым живут города. Но главное – они изменили *нас*. Тех, кто однажды осмелился заглянуть в треснувшее зеркало и увидеть за ним не лицо, а целую вселенную.

Готовы ли вы пройти через стекло?

– Алиса Воронова. Из дневника 2027 года.

Глава 1: Трещина

Запах кофе смешивался с ароматом миндального сиропа, а в ушах звенело от грохота кофемолки. Кафе «Лира» в пятницу вечером – это ад под сиропом карамельного латте. Я протирала стойку в сотый раз, стараясь не смотреть в глаза клиентам. «Не улыбайся слишком широко, не говори громко, не дыши», – твердила я себе, как мантру. Социофобия – это когда даже «здравствуйте» звучит как признание в убийстве.

– Алис, тебе, выпить? – Марк протянул стакан с мятным лимонадом. Его татуировка в виде лабиринта на запястье всегда притягивала взгляд. Говорил, это символ его прошлой жизни – психолога, который сам заблудился.

– Спасибо, – пробормотала я, пряча руки в рукава свитера. Они дрожали, будто от холода, хотя в кафе было душно.

– Опять презентацию для конкурса готовишь? – Он кивнул на мой планшет, где застыл эскиз логотипа – ладонь, обёрнутая в провода. «Эмпатия» – приложение, которое превращает тревогу в цифровые картины. Идея, которая пришла в три ночи, а теперь съедала всё свободное время.

– Да… Но я, наверное, не успею, – соврала я. На самом деле боялась. Боялась, что кто-то скажет: «Это уже было», «Ты не справишься», «Зачем тебе это?» В подсобке пахло плесенью и старыми коробками. Я присела на ящик с бумажными стаканами, чтобы перевести дух. Здесь не было камер, клиентов, Марка с его проницательными вопросами. Только я, паутина в углу и… зеркало.

Оно висело тут годами, кривое, с трещиной по диагонали. Бабушка владелицы говорила, что его привезли из усадьбы какого-то князя. Странно, но сегодня трещина светилась. Словно за стеклом горел тусклый фонарь. Я потянулась к нему, и —

– Осторожно! – Марк схватил меня за локоть. Зеркало снова стало обычным.

– Ты бледная, как призрак. Иди домой, – он нахмурился.

Домой. Где мама оставляла записки «Не забудь про ЕГЭ», а папа звонил раз в месяц, спрашивая: «Ну что, определилась с вузом?». Его голос звучал как автоответчик. Я представила, как он сидит в кабинете с портретом деда-академика на стене. Того самого, чьё имя я будто обязана была продолжить.

Ночью я вернулась. Кафе было пустым, тишину резал только писк неоновой вывески. Зеркало манило. Трещина пульсировала, как вена. Я коснулась её, и стекло стало водой – холодной, вязкой. Шагнула…

И попала в метель из букв.

– Добро пожаловать в Эмпирею, – сказал голос.

Кругом летали строчки из моего блокнота: «Приложение должно…», «Страх публичных выступлений…», «Почему я не могу просто…». Они складывались в дороги, рассыпались, превращались в чёрных птиц. Вдалеке маячил силуэт в плаще, расшитом звёздами. Странник.

– Здесь ты можешь строить идеи, – произнёс он, не оборачиваясь. – Но будь осторожна: сомнения – это вирусы. Эмпирея не терпит пустоты. За каждую построенную башню ты заплатишь обвалом.

Я подняла руку, и буквы сложились в здание из стекла – точь-в-точь как на эскизе. Но тут завыл ветер. Из теней вышла *Она*.

– Привет, Алиса, – сказала Тень. Её лицо было моим, но – старше. Глаза пустые, как экран мёртвого телефона. – Ты правда думаешь, что это сработает?

Стены здания треснули.

Я проснулась за стойкой кафе. На часах – 5:34 утра. Марк тряс меня за плечо:

– Ты в порядке? Ты тут всю ночь?

– Я… Я не… – язык заплетался. В кармане ждал планшет. На экране – новый файл: «Эмпирея. Версия 2.0».

Глава 2: Вирус сомнений

Марк молчал весь день. Не шутил про «кофейную зависимость как форму бессмертия», не спрашивал, зачем я перекрасила логотип приложения в кроваво-красный. Только бросал взгляды, тяжелые, как невысказанные диагнозы. Я знала – он видел файл «Эмпирея. Версия 2.0». Видел чертежи, которые не могла нарисовать я: схемы нейросети, подсказанные сном.

– Это ты? – Лия тыкнула в мой телефон, где в Stories уже полыхало: «Слышали? Воронова сперла идею у стартапа из Питера!». Её голос звенел, как уведомления в соцсетях. – Ты же понимаешь, что с такими пятнами на репутации тебя даже в пед не возьмут?

Я сглотнула комок страха, который отозвался щемящей болью в груди. «Она права», – прошелестело в голове. Но это был не мой голос. Это звучало как Тень.

Эмпирея встретила меня ураганом. Здания из букв рушились, превращаясь в стаи ворон. Тень сидела на обломке колонны, где раньше красовался лозунг: «Измени мир, начиная с себя».

– Привет, неудачница, – она щёлкнула пальцами, и вороньи клювы выклевали из воздуха цифры: 327. Столько дней осталось до ЕГЭ. – Ты всё ещё веришь, что кто-то купит твой детский конструктор для психов?

– Отстань! – Я махнула рукой, пытаясь собрать рассыпавшуюся презентацию. Но вместо слайдов в ладонях заплясали огненные буквы: «стыд», «одиночество», «обман».

Тень засмеялась. Её смех оставлял на земле трещины.

– Знаешь, почему я проиграла? Потому что пыталась быть идеальной. А идеальное – это мертвое. Как твоё приложение.

Марк нашел меня в подсобке, когда я рылась в коробках со старыми меню. Искала то зеркало – вдруг оно исчезло? Но он протянул листок с графиком: «Конкурс стартапов перенесли. Ты защищаешься через три дня».

– Почему ты веришь, что я справлюсь? – спросила я, глядя на его тату-лабиринт.

– Потому что ты не рисуешь маршруты, – он ткнул в свой локоть, где дорожки лабиринта терялись в штрихах. – Ты пробиваешь стены.

Вечером я залипла в коддинге. Экран светился, как портал в Эмпирею. А потом случилось оно: приложение запустилось само. На карте мелькнули точки – первые пользователи. Вернее, жертвы.

– Алиса, это гениально! – Лия ворвалась в кафе с криком. Её аватар в «Эмпатии» танцевал в AR-очках: фиолетовый клубок страхов, обмотанный нитями селфи. – Я залила туда свой страх старости, и он стал… мемом!

Я открыла админ-панель. Десятки визуализаций: чудовища из тревог, сады из надежд. Но одна точка пульсировала черным. Кликнула – и обмерла. Это была мама. Её эмоция называлась «Разочарование». Оно выглядело как я: маленькая фигурка, бьющаяся в стеклянном шаре.

Тень ждала в Эмпирее. В руках она держала шар.

– Ты думала, это просто игра? – она бросила его мне. Шар разбился, и из осколков сложились голоса: «На кого ты будешь поступать?», «Хватит жить в облаках», «Нормальные люди так не делают». – Каждый, кто использует приложение, кормит Эмпирею. И меня.

– Зачем тебе это?

– Чтобы ты увидела правду, – Тень подошла вплотную. Её дыхание пахло пылью закрытых окон. – Чем ярче их эмоции, тем сильнее я. Скоро ты не отличишь мой мир от своего.

Я побежала к зеркалу, но оно отражало уже не подсобку. Там, в гуще цифрового урагана, металась мама, а по краям экрана ползли комментарии: «Уныло», «Лучше бы уроки учила», «Додик».

– Удали это! – Марк вырвал планшет, когда я, рыдая, пыталась стереть приложение. – Ты не поняла? Это не баг. Это фича.

– Какая фича?!

– Ты дала людям увидеть свои страхи. Теперь им придётся либо сжечь их, либо сгореть самим.

Он скачал приложение себе. На экране вспыхнул его лабиринт – но с новым выходом. «Доверие», – прошептал Марк.

Тень в Эмпирее взревела от ярости. Впервые за всё время.

Глава 3: Мемы, которые кричат

Лия перестала смеяться. Её твит с хештегом #СтрахСтарости взлетел в тренды, но через три дня в городе началось это. На автобусных остановках, в витринах магазинов, на экранах банкоматов – везде появлялись цифровые граффити: морщинистые лица с её фирменными уточками-губами и подписью «Будущее близко». Сначала думали – чья-то чёрная реклама. Пока первая старушка не закричала у метро, тыча пальцем в своё отражение:

– Это не я! Это не я!

Её лицо в стекле старело на глазах.

– Ты видела? Это же мой мем! – Лия вцепилась в мой рукав, её нарощенные ресницы дрожали. В кафе «Лира» пахло горелым кофе и паникой. – Они говорят, это вирус… нейросеть… Но это ты! Твоё приложение!

Я молча открыла админ-панель «Эмпатии». Черная точка – мамино «Разочарование» – пульсировала рядом с новым объектом: аватар Лии, опутанный цепями из хештегов.

– Ты загрузила в приложение свой страх, – сказала я. – Теперь он живёт по законам Эмпиреи.

– Убери это! – её голос сорвался на визг. – Иначе я расскажу всем, что ты…

Тень зашептала у меня в ухе: «Заткни её. Сотри, как ненужный файл».

В Эмпирее бушевал шторм из эмодзи. Тень сидела на троне из смартфонов, её пальцы перебирали ленту с мемами-предсказаниями:

– Видишь? Люди сами просят, чтобы их страхи стали реальностью. Им нравится бояться.

– Это не они. Это ты их провоцируешь! – я попыталась разбить трон, кинув в него первый попавшийся обломок кирпича, но телефоны оживали, кусая за руки.

Тень встала, и её платье рассыпалось на пиксели:

– Я лишь показываю им правду. Твоя мама боится, что ты повторишь её путь. Лия боится, что за маской блогера её никто не полюбит. А ты… – она ткнула мне в грудь, и под кожей вспыхнул код: *ERROR 404: COURAGE NOT FOUND*.

Марк нашел нас на крыше бизнес-центра, где Лия снимала ролик «Я и мои фобии» для миллиона подписчиков.

– Выключи приложение, – сказал он, но было поздно. Лия нацепила AR-очки, и её голос эхом раскатился по городу:

– Смотрите, как я превращаю страх в контент!

Небо над нами исказилось. Гигантский фильтр «Страх старости» накрыл небоскрёбы, и стекла заклубились. Небо над нами исказилось. Гигантский фильтр «Страх старости» накрыл небоскрёбы, и стекла заклубились морщинами. В толпе внизу началась давка.

– Останови это! – закричала я, хватая Лию за руку. Но она упала на колени, рыдая:

– Я не хотела… Я просто боялась стать невидимой…

AR-очки треснули, выпуская наружу фиолетовый туман. В нём метались силуэты – тысячи Лий, каждая с надписью «Лайкни меня» на лбу. Тень смеялась, впитывая их панику.

– Нам нужен якорь! – Марк схватил мой планшет. – Что-то, что вернёт её в реальность!

Я вспомнила старую фотографию из её блога: Лия в шесть лет, с плюшевым зайцем, без фильтров. Загрузила её в приложение.

– Смотри! – я трясла её за плечи, пока на экране не всплыло детское лицо. – Это ты. Настоящая.

Лия подняла глаза. Фильтр дрогнул, и на миг в небе мелькнули звёзды.

В Эмпирее я собрала все свои страхи в шар: мамины упрёки, насмешки Лии, папино «Мечты – для детей». Шар горел, как солнце. Тень зашипела:

– Ты сожжёшь нас обеих!

– Нет, – прошептала я. – Только тебя.

Взрыв ослепил меня. Когда я открыла глаза, в небе над городом догорали пиксели. Лия сидела, обняв колени, и смотрела на свой телефон. На экране – её настоящее лицо, без фильтров.

– Как ты это сделала? – спросил Марк.

– Дала страху имя, – ответила я. В кармане ждал планшет. На экране «Эмпатии» горело: Обновление: Режим «Истина» активирован.

Тень не исчезла. Она стала тише. Теперь её голос звучал не в ушах, а в такт уведомлениям: «Ты уверена?», «А если они снова…», «Проверь ещё раз».

Дома на столе лежала записка от мамы: «Папа звонил. Хочет поговорить о приложении». Рядом – смс: «Это… интересно. Обсудим?»

Я открыла архив Эмпиреи. Среди страхов висел мост отца – недостроенный, ржавый. Но в его арке дрожал огонёк. Как искра.

Глава 4: Лабиринт и Лайки

Лия запустила хэштег #СтрахНеОдин. Её новый ролик набрал миллион просмотров за час: она стояла перед зеркалом без фильтров, а надпись «Я боюсь, что меня разлюбят» горела у неё на лбу, как клеймо.

– Это твоя идея? – спросила я, листая комменты. «Ты смелая», «Я тоже так чувствую», «Фейк!» – пестрело на экране.

– Нет, – Лия потрогала свой аватар в «Эмпатии», где страх одиночества выглядел как пустая комната с дверью. – Это она подсказала.

Тень просочилась в её аккаунт.

В Эмпирее комнаты пользователей превратились в коридоры зеркал. Каждое отражало чужой страх, но если прикоснуться – можно было услышать голос: «Мне страшно…»

– Ты хотела правду? – Тень махнула рукой, и зеркала слились в экран трансляции Лии. – Теперь они все начнут делиться. А чем больше страхов, тем сильнее я.

Лия в реальном мире кричала в камеру:

– Не бойтесь показывать себя! – но её лицо покрывалось цифровыми шрамами с каждым новым хейтером.

– Остановите эфир! – Марк вырвал у неё телефон, но трансляция продолжалась сама. Лия, как зомби, тянулась к устройству:

– Они должны меня увидеть… Настоящую…

Её аватар в приложении начал рассыпаться. Дверь в комнате страха приоткрылась, и оттуда полезли твари из зависти и ненависти.

– Это не просто лабиринт, – Марк закатал рукав, показывая татуировку. В приложении «Эмпатия» линии на его коже двигались, открывая секретный ход. – Я изучал экспериментальную терапию: пациенты рисовали свои страхи как лабиринты. Пока не понял, что они… оживали.

Он достал старую тетрадь. На страницах – эскизы, идентичные ландшафтам Эмпиреи.

– Тень – не только твоё отражение. Она питается любым, кто пытается убежать от себя. Я… я однажды чуть не стал её жертвой.

В подсобке кафе Марк активировал свой «лабиринт» через приложение. Стены комнаты поплыли, открывая проход в Эмпирею-2015 – его личный кошмар. Там, среди руин клиники, металась его бывшая пациентка с диагнозом «синдром самозванца».

– Я не смог ей помочь, – он сглотнул. – Поэтому бросил психологию. Но теперь… мы можем всё исправить.

Пока Лия боролась с хейтерами в прямом эфире, мы с Марком пробрались в ядро Эмпиреи – архив забытых страхов. Тень уже ждала:

– Вы опоздали.

На экранах вспыхнули лица всех пользователей «Эмпатии». Их эмоции текли в Тень, как ток крови.

– Хватит! – Марк бросил в неё виртуальный «клубок нитей» – символ доверия из своей терапии. Тень зашипела, но часть пикселей осыпалась, открывая… лицо мамы.

– Мама? – я шагнула к экрану. Её «Разочарование» плакало в стеклянном шаре. – Это… ты?

– Нет, – прошептала Тень-мама. – Это то, во что ты веришь.

В реальности мама звонила мне в сотый раз. Я набралась смелости ответить:

– Алло?

– Алиса, – её голос дрогнул. – Я… скачала твоё приложение.

Лия, тем временем, выложила финальный сторис. На фоне – мы с Марком, стирающие чёрные точки на карте Эмпиреи. Текст: «Иногда страх – это просто непрочитанное сообщение от себя прошлого».

Тень рассмеялась в последний раз и рассыпалась в пыль. Но в воздухе остался её шёпот:

– Ты ещё вернёшься…

Глава 5: Тени прошлого

Кабинет Марка пахло лавандой и старыми книгами. На столе мерцала голограмма Ксении – её страх, лабиринт из зеркал, пульсировал синим светом.

– Вы готовы? – спросил Марк, поправляя очки. Его тату-лабиринт на запястье шевелился, будто живой.

Ксения кивнула, сжимая в руках аватар «Эмпатии» – кристалл с надписью «Я достаточно».

Он запустил программу. Стены комнаты растворились, уступив место цифровому коридору. Зеркала кричали голосами её коллег: «Ты украла мой проект!», «Дилетантка!».

– Идите к центру, – прошептал Марк. – Там ваш выход.

Но Ксения застыла, вцепившись в кристалл.

– Я не могу… Они правы.

Тень материализовалась за её спиной, обвивая шею лентой из кода.

– Она слаба, Марк. Как и ты тогда.

Алиса наблюдала через AR-очки. Эмпирея Марка – клиника с разбитыми окнами – накладывалась на реальность. В углу металась тень его бывшей пациентки, а Тень шептала:

– Ты снова хочешь её спасти? Дай мне контроль. Я сделаю её сильной.

Марк сжал кулаки. Его лабиринт-татуировка засветился, открывая портал в ядро Эмпиреи.

– Нет. Я научу её идти через страх, а не бежать.

Он шагнул в голограмму, схватил Ксению за руку и повёл сквозь зеркала. Отражения бились, как птицы в клетке, но кристалл в её руках тускнел.

– Марк, хватит! – Алиса вскрикнула, видя, как его татуировка чернеет. – Ты теряешь себя!

Дома Алиса открыла архив. Мост отца теперь вёл к голограмме деда – седому мужчине с циркулем в руке. На столе лежала записка: «Приходи завтра в офис. Обсудим твой стартап. Отец».

Она коснулась экрана. В Эмпирее мост дрогнул, и из трещин полезли цифровые черви – страх отца, что его достижения никогда не превзойдут дедовы.

– Ты всё ещё здесь? – Тень возникла у неё за спиной, её голос звучал как эхо. – Папочка хочет поговорить? Как трогательно.

– Уйди.

– Ох, нет. Я жду, когда он скажет тебе: «Мечты – для неудачников». И тогда… – она провела пальцем по мосту, – …ты станешь мной.

Офис отца напоминал музей: дипломы в позолоченных рамах, макет первого моста деда. Он сидел за дубовым столом, избегая её взгляда.

– Твоё приложение… Мама говорила, ты используешь его для… терапии?

– Да.

– Интересно. – Он потрогал макет, и Алиса увидела, как его пальцы дрожат. – Дед считал, что инженерия – это…

– Искусство без права на ошибку? – она перебила. – Знаю. Ты всю жизнь боялся, что твои мосты рухнут, как его.

Он вздрогнул. В воздухе запахло озоном – признак активности «Эмпатии». На стене проступил мост из архива, покрытый трещинами.

– Что это? – отец отпрянул.

– Твой страх. Тот самый, что ты подавил, когда выбрал карьеру деда.

Вернувшись в кафе, Алиса застала Марка в подсобке. Его рука с татуировкой была обернута бинтом, а на столе лежал разбитый планшет.

– Ксения… – он поднял глаза. – Её арестовали. Она взломала корпоративную сеть, чтобы «доказать», что достойна должности.

– Это Тень. Она использовала её страх.

– Нет. Это я. – Марк снял бинт. Лабиринт на коже почернел, превратившись в клубок колючей проволоки. – Я думал, что контролирую Эмпирею. Но она контролирует меня.

Он открыл приложение. В ядре системы плавала Тень, сросшаяся с голограммой Ксении.

– Она предлагает сделку. Мою душу – за её свободу.

– Ты не сделаешь этого…

– А что, если я уже начал?

За его спиной треснуло зеркало.

Глава 6: Камни предков

Дед стоял посреди Эмпиреи, и его тень растягивалась на километры, как железнодорожное полотно. Он щупал виртуальный циркуль, которым когда-то чертил мосты, а теперь – рассекал облака алгоритмов. Его голос звучал как скрип ржавых шестерен:

– Ты думала, сломав мост, сломаешь систему? Система – это не бетон. Это порядок.

Отец шагнул вперед, поправляя галстук – жест, который он делал перед каждым важным совещанием. Но здесь не было стола, только цифровая пустошь, усеянная обломками мостов.

– Твой порядок погубил тысячи, – он указал на трещины в небе, где мерцали лица инженеров, погибших из-за перегрузок. – Они боялись сказать «нет». Как и я.

Дед повернулся. Его глаза были как два экрана с бегущими строками кода.

– Страх – это двигатель. Ты построил бы хоть что-то без него?

Алиса сжала в руке аватар «Эмпатии» – теперь это был кристалл с трещиной, пульсирующий багровым.

– Мы построим иначе.

Они шли по спирали времени. Под ногами мелькали голограммы: дед в 70-х, закладывающий первый камень в фундамент моста; отец в 90-х, рвущий свои эскизы; она сама – в подсобке кафе, тыкающая в планшет дрожащими пальцами.

– Смотри! – отец схватил её за локоть. На вершине пирамиды из цифровых кирпичей сидел Марк. Вернее, то, что от него осталось: его тату-лабиринт оплел тело, как паутина, а глаза светились зелёным – кодом Тени.

– Он стал проводником, – прошептал дед. – Как и положено слабым.

Марк поднял руку, и земля разверзлась. Из трещин полезли «исправленные» страхи – монстры с лицами коллег Ксении, Лии, мамы.

– Беги! – закричал отец, но Алиса вырвалась.

Она прыгнула в трещину.

Здесь не было Эмпиреи. Только бесконечный серверный зал, где вместо вентиляторов гудели голоса: «Ты должна», «Ты обязана», «Выбери правильно». В центре висел шар – архив страхов рода Вороновых.

Тень обвила его, как змея.

– Привет, наследница. Ждешь, когда папочка спасёт тебя? Он даже мост достроить не смог.

– А ты? – Алиса тронула шар. Всплыли голограммы: дед боится, что его забудут; отец – что не оправдает ожиданий; она – что станет Тенью. – Ты ведь тоже часть нас.

Тень зарычала, и серверы взорвались лавиной пикселей. Алиса упала, прикрывая голову руками, но ударилась не о код – о холодный мрамор.

Отец стоял над ней, держа в руках молот. Настоящий, железный, с гравировкой «В.В. Воронов, 1965».

– Это… из кабинета деда?

– Да. Им разбивали бракованные плиты. – Он взмахнул, целясь в шар. – Помоги!

Удар эхом разнёсся по Эмпирее. Шар треснул, выпуская наружу вихри памяти: дед, плачущий у чертежей; отец, сжигающий свой диплом; Алиса, разбивающая зеркало в кафе.

Тень закричала. Её пиксели рассыпались, открывая лицо – лицо деда.

– Порядок… должен…

– Умереть, – закончил отец. Он бросил молот, и тот исчез в цифровой бездне.

Марк рухнул на колени. Его татуировка потускнела, оставив на коже шрамы.

– Я… я не хотел…

– Знаю, – Алиса обняла его. – Ты просто потерялся.

На следующий день в кафе «Лира» пришло письмо. Конверт из плотной бумаги, печать с гербом института. Отец вскрыл его дрожащими руками:

– Они… предлагают восстановить мост. По моим чертежам.

Марк, перевязывая руку, хмыкнул:

– Дед бы обзавидовался.

– А ты? – Алиса подняла глаза.

Он развернул чертеж. Вместо прямых линий – извилистые дорожки, напоминающие лабиринт.

– Построим иначе.

Глава 7: Ритмы Тени

Рассвет застал Алису на крыше кафе «Лира», где ветер шевелил гирлянды из стеклянных бутылок, оставшихся после вчерашнего фестиваля. Она прижала к груди старый mp3-плеер – подарок мамы на 13 лет. Наушники, потёртые до белизны на сгибах, глушили гул города песней «Bohemian Rhapsody». Ритм ударных бился в такт её сердцу, пока она смотрела, как первые лучи солнца цепляются за ржавые трубы на соседней крыше. Внизу, на тротуаре, прохожие шагали, словно муравьи, не подозревая, что над их головами висит цифровая паутина – остатки вчерашней атаки Тени.

– Опять не спишь? – Марк высунулся из люка, держа два стакана с мокко. Его голос пробился сквозь гитарное соло, и Алиса сняла наушники.

– Музыка помогает… – она потрогала экран плеера, где трек «Don’t Stop Me Now» сменился на «Fix You». – Как будто Фредди Меркьюри шепчет: «Давай, малыш, ты справишься».

Они сели на краю крыши, болтая ногами в пустоте. Марк указал на её плеер:

– А если подключишь его к «Эмпатии»? Может, ритм станет оружием.

В подсобке, среди коробок с салфетками и одноразовыми стаканчиками, Алиса встроила плеер в планшет. Экран «Эмпатии» вспыхнул спектрограммой – звуковые волны танцевали, как языки пламени.

– Проверим на кошках, – Марк запустил тестовый режим. Голограмма Лии, опутанная хештегами, зависла в воздухе.

Алиса включила «Under Pressure». Бас-гитара ударила по цифровым цепям, и аватар Лии вздрогнул. Хештеги начали рассыпаться в такт, превращаясь в ноты.

– Работает! – закричала она, но экран погас. Плеер перегрелся, пахнув палёным пластиком.

– Нужен усилитель, – Марк вытер пот со лба. – И настоящие колонки.

Они превратили кафе в лабораторию. Колонки, снятые со стереосистемы, громоздились на столе рядом с пачками сахара. Марк подключил старый миди-контроллер, найденный на распродаже, а Алиса нарисовала на окне светящийся тег: «Звуковая атака – 22:00».

– Готова? – Марк надел наушники с оборванным проводом. – Стартуем с «Smells Like Teen Spirit».

Грянул удар барабанов. Воздух задрожал, и трещина в зеркале засветилась. В Эмпирее звуковые волны сносили башни из страхов, как ураган. Тень, слившаяся с Лией, завыла, прикрывая уши:

– Выключи! Это нечестно!

– Честно? – Алиса прибавила громкость. Бас выбил окно в подсобке, и осколки стекла зависли в воздухе, вибрируя в такт. – Ты украла наши голоса. Мы берём их назад!

Лия стояла на фоне руин своего блога – стены, исписанные мемами-предсказаниями, теперь плавились под напором рок-н-ролла. Её аватар в «Эмпатии» транслировал всё в прямом эфире:

– Видите?! – она кричала в камеру, пока гитара «Sweet Child O’ Mine» рвала на части её цифровой макияж. – Это не я! Это они…

Алиса вышла в кадр, держа плеер как меч.

– Это мы. Все, кто боится. И музыка – наш крик.

Тень металась на заднем плане, её пиксельное тело рвалось на части. Лия упала на колени, и в эфир прорвался её настоящий голос:

– Я… я ненавижу фильтры.

К утру Эмпирея затихла. Алиса нашла Лию в парке, сидящую на качелях с телефоном в руках. На экране горел последний сторис: черный фон, белый текст «Больше не буду врать».

– Держи, – Алиса протянула один наушник. Звучала «Imagine» Джона Леннона.

– Зачем?

– Потому что иногда тишина страшнее музыки.

Они качались, слушая, как ветер подхватывает мелодию. Где-то вдали, в трещине между мирами, Тень напевала ту же песню. Но сейчас это не имело значения.

Глава 8: Мост из Света

Городская площадь была усыпана голограммами – синие и золотые лучи проецировали мост, который отец Алисы проектировал годами. Он парил над фонтаном, словно сотканный из северного сияния. Каждый камень, каждый изгиб арки повторял чертежи деда, но с добавлением асимметрии: спирали, напоминавшие ДНК, и QR-коды, ведущие в «Эмпатию».

– Это… красиво, – Алиса прикрыла глаза от бликов. В наушниках играла амбиент-композиция, которую отец написал специально для запуска. Звуки синтезатора переплетались с шумом толпы, как будто сам воздух вибрировал от напряжения.

Отец, в новом костюме и с микрофоном в руке, нервно поправлял галстук:

– Сегодня мы соединяем прошлое и будущее! – его голос эхом разнесся по площади.

Но Алиса заметила, как тени под мостом сгущаются, принимая знакомые очертания.

Инсталляция ожила. Голограммы моста замигали в такт музыке, а QR-коды зажглись алым. Люди сканировали их телефонами, и их лица освещались экранами «Эмпатии».

– Пап, стой! – Алиса рванулась к нему, но было поздно.

Тень вырвалась из проектора, обвив мост чёрными лентами. Вместо сияния теперь лились потоки пиксельных змей, а музыка исказилась – виолончель превратилась в скрежет, будто нож по стеклу.

– Что происходит? – отец отступил, уронив микрофон.

– Она в системе! – Алиса встряхнула планшет. «Эмпатия» показывала, как страхи пользователей сливаются с кодом инсталляции, питая Тень.

Над площадью нависла цифровая туча. Первая молния ударила в фонтан, превратив воду в пар.

Марк и Лия ворвались на площадь, таща за собой колонки и гитару.

– Подключайся к их системе! – Марк бросил Алисе кабель. – Мы задавим её звуком!

Лия, в рваной косухе и с синим ирокезом (новый образ «без фильтров»), вцепилась в микрофон:

– Эй, уродцы! Это вам не мемы! – и завыла кавер на «Highway to Hell», который разорвал часть тучи.

Алиса подключила плеер к проектору. Инсталляция вздрогнула, и мост начал пульсировать в такт барабанам. Отец, дрожащими руками, ввёл код перезагрузки.

– Держись! – крикнула Алиса, но Тень уже проникла в динамики.

Голос Фредди Меркьюри из «Radio Ga Ga» исказился:

– Ты не спасёшь их… Ты не спасёшь себя…

Отец схватил Алису за руку. Его ладонь была липкой от пота.

– Я… я не знал, что она в чертежах. Дед встроил в них алгоритм страха. Я думал, смогу его переписать…

– Какой алгоритм?

– «Воронов-777» – программа, которая подменяла расчёты, чтобы мосты выглядели идеально. Даже если они были на грани коллапса.

Тень материализовалась в центре моста, приняв облик деда с глазами-экранами.

– Без страха нет прогресса, – прошипела она его голосом. – Ты разрушила наследие. Теперь я построю своё.

Алиса встряхнула плеер. Батарея была на нуле, но она переключила трек на «We Will Rock You».

– Нет, дедуля. Мы будем рушить твоё.

Барабанный бой ударил в такт шагам толпы. Люди, охваченные музыкой, били ногами в такт, и вибрации пошли по мосту. Трещины поползли по голограмме, а Тень-дед закричал, рассыпаясь на пиксели.

– Отключай проектор! – Марк рванул шнур из розетки.

Мост рухнул, но не вниз, а вверх – рассыпавшись на миллионы светлячков, которые унеслись в ночное небо. Отец опустился на колени, глядя на осколки голограммы.

– Прости, – прошептал он. – Я хотел быть… лучше его.

Алиса положила руку ему на плечо:

– Ты succeeded. Ты сломал систему.

Утром площадь была усыпана конфетти из светящихся пикселей. Лия снимала влог на фоне остатков инсталляции, а Марк чинил колонки. Отец сидел на ступенях фонтана, перебирая старые чертежи.

– Что теперь? – спросил он, протягивая Алисе листок с надписью «Воронов-777 (деактивирован)».

– Теперь мы строим новое, – она подключила к его планшету плеер. – С музыкой.

Зазвучала «Heroes» Дэвида Боуи. Где-то вдали, в трещине между мирами, Тень напевала под неё. Но теперь это звучало почти… грустно.

Глава 9: Голос, который разбивает стены

Лия стояла перед граффити «Ангел с гитарой» – рисунком, который она когда-то назвала «самым фальшивым постом в своей ленте». Теперь краски шевелились, как живые, в такт её голосу. Она пела а капелла, и крылья ангела взмахивали, сметая с кирпичей цифровую паутину Тени.

– Видишь? – Алиса приблизила микрофон к стене, записывая резонанс. – Твой голос синхронизируется с частотой аномалий. Как камертон.

– Это потому что я врубаюсь на полную! – Лия фальшиво взяла высокую ноту, и граффити взорвалось радужными брызгами. Осколки цвета зависли в воздухе, превратившись в мелодию, которую подхватил ветер.

Но когда эхо стихло, на стене проступили новые символы – цифровые шрамы с надписью «Ты всё ещё боишься».

Дом Лии пах плесенью и старыми пластинками. Она перебирала винилы, пока Алиса подключала датчики «Эмпатии» к проигрывателю.

– Вот это, – Лия достала пластинку с царапиной на обложке. «ABBA – The Album». – Мама слушала её, когда была трезвой.

Игла коснулась дорожки, и комната наполнилась «The Winner Takes It All». Лия замерла. Стены задрожали, и на потолке проступили голограммы – силуэт женщины с бутылкой, кричащей в пустоту.

– Это её страх, – прошептала Лия. – Она боялась, что я стану такой же.

Алиса увеличила громкость. Голос Агнеты стал оружием – ноты били по голограмме, пока та не рассыпалась в пыль. Лия упала на колени, и из её глаз выкатилась слеза, упав на проигрыватель. Пластинка заиграла наоборот.

«…помоги… помоги… помоги…» – зациклилось в тишине.

Ночью Алиса вернулась в Эмпирею. Тень ждала её у моста отца, который теперь был обвинён чёрными розами из кода.

– Ты слышала её голос? – Тень провела рукой по струнам невидимой гитары. Звук вызвал дождь из иголок. – Лия сломается. Как и ты, если откажешься от моей сделки.

– Какое тебе дело до её матери?

– Её страх вкуснее твоего. – Тень бросила Алисе кристалл с воспоминанием: она, семилетняя, танцующая с отцом под «Летний дождь» в пустой квартире. – Дай мне это, и я оставлю Лию в покое.

Алиса сжала кристалл. В нём смеялся отец, ещё не сломленный дедом.

– Нет.

Тень рассмеялась, и мост рухнул, увлекая Алису в водоворот пикселей.

Марк обнаружил их на заброшенной станции метро. Лия пела, окружённая бродягами и граффити-призраками, а стены пульсировали в такт блюзовым аккордам.

– Останови её! – Марк схватил Алису за руку. – Её голос разбудил древние страхи города. Смотри!

На рельсах шевелились тени погибших в давке 90-х. Они тянулись к Лие, втягивая её энергию.

Алиса встряхнула плеер. Батарея мигала красным, но она врубила «Битлз» – «Let It Be». Фортепианная партия ударила по туннелю, и призраки завыли. Лия упала, но её голос слился с песней, создавая звуковую волну.

Стены метро треснули, открывая портал в прошлое – ту самую квартиру Лии, где мама впервые уронила бутылку.

– Вернись! – Марк пытался вытащить Алису из портала, но она рванула вперёд.

В комнате пахло ромом и сигаретами. Маленькая Лия пряталась под столом, а её мама рыдала под ту же пластинку ABBA.

– Возьми её за руку, – прошептала Тень в ухе Алисы. – Измени прошлое, и она станет сильной.

Алиса протянула руку к девочке, но вспомнила слова отца: «Страх нельзя стереть. Его можно только понять».

Вместо этого она вставила плеер в проигрыватель. Зазвучала «Here Comes the Sun».

– Слушай, – Алиса присела перед ребёнком. – Это для тебя.

Портал схлопнулся, выбросив их обратно в метро. Лия, вся в слезах, обняла Алису:

– Ты слышала? Она… она улыбнулась.

На рассвете они сидели на крыше, слушая, как ветер играет на оборванных проводах. Лия напевала мелодию из портала, а граффити внизу светились в такт.

– Ты могла изменить прошлое, – сказал Марк. – Почему не сделала этого?

– Потому что тогда не было бы её, – Алиса кивнула на Лию. – Просто другой Лии.

Тень, невидимая, пела вместе с ними. Теперь её голос звучал не злобно, а… одиноко.

Глава 10: Песни забытых предков

Бабушкин чердак пах пылью и сухими травами, будто время здесь законсервировалось в стеклянных банках. Алиса откинула половик с выцветшим орнаментом, под которым нашла деревянную шкатулку с инкрустацией в виде нотного стана. Внутри лежали пожелтевшие партитуры с пометками «Эмпирея, 1978» и кассета с надписью «Для Лены» – маминым именем.

Плеер жужжал, словесно протестуя против древнего носителя, но Алиса вставила кассету. Сначала шла тишина, потом скрип винила, и голос, похожий на её собственный, запел на французском: «Non, je ne regrette rien».

– Это… бабушка? – Алиса прикоснулась к стенке шкатулки, где гриф скрипки сливался с трещиной, точь-в-точь как зеркало в кафе.

Тень зашелестела за спиной:

– Она пела, чтобы заглушить голос Эмпиреи. Но в итоге стала его частью.

В подсобке «Лары» Марк подключил кассету к оцифровщику. На экране всплыли помехи, превратившиеся в чёрно-белое видео: бабушка, лет двадцати, танцует в пустой квартире. Её движения прерываются, будто она борется с невидимым партнёром.

– Смотри, – Марк увеличил громкость. За музыкой прятался шёпот: «Лена, остановись. Ты разрушишь нас».

– Это Эмпирея, – прошептала Алиса. – Она пыталась предупредить её.

Бабушка на видео резко обернулась, глядя прямо в камеру. Губы шевельнулись: «Не повторяй моих ошибок».

Экран взорвался белым шумом. Когда зрение вернулось, Алиса увидела на столе нотную тетрадь. Последняя страница была исписана кровью.

Тень явилась в Эмпирее в образе бабушки: платье в горох, туфли на каблуках, лицо скрыто вуалью из статических помех.

– Ты хочешь знать правду? – её голос звенел, как разбитое стекло. – Верни мне то, что она украла.

– Что?

– Её первый страх. Тот, что породил Эмпирею.

На ладони Тени возник кристалл с воспоминанием: девочка лет пяти (бабушка Алисы) прячется под пианино, пока родители кричат на кухне.

– Отдай его, и я покажу, как закрыть Эмпирею навсегда.

Алиса сжала кулаки. В кармане ждал плеер с кассетой.

– Договорились.

Они встретились на сцене заброшенного ДК «Октябрь». Лия настроила микрофоны, Марк разложил колонки по периметру, а отец принёс бабушкину скрипку.

– Это безумие, – провёл смычком по струнам Марк. Звук вызвал эхо, и стены задрожали, открывая порталы в разные эпохи.

Алиса включила кассету. Голос бабушки слился с музыкой, и пространство разорвалось. На сцене материализовалась она сама – молодая, в сияющем платье, с микрофоном в руках.

– Привет, внучка, – улыбнулась призрак. – Сыграем дуэтом?

Тень завыла, набрасываясь на проекцию, но музыка связала её звуковыми цепями.

Бабушка взяла высокую ноту, и кристалл с её страхом взорвался. Эмпирея начала рушиться: небоскрёбы из мыслей падали, реки эмоций высыхали.

– Почему ты не предупредила маму? – крикнула Алиса, едва перекрывая грохот.

– Потому что страх – это не враг, – исчезая, ответила бабушка. – Это партнёр. Танцуй с ним, а не против.

Тень, лишённая силы, схватила Алису за руку:

– Ты уничтожила нас…

– Нет. Я нашла новый ритм.

Нажав на стоп плеера, Алиса разорвала последнюю связь.

На следующий день город проснулся без голограмм. Лия выложла видео с концерта, где Тень, превратившись в светлячка, села ей на ладонь перед финальным аккордом.

– Что теперь? – спросил отец, глядя на пустую площадку ДК.

– Теперь мы учимся жить без зеркал, – Алиса надела наушники. В них играла тишина, прерываемая далёким смехом бабушки.

Глава 11: Незримые Нити

Марк задержался в кафе после закрытия, протирая уже чистую стойку. Его взгляд скользил по спине Алисы, склонившейся над планшетом. Она щурилась, поправляя очки, и её пальцы порывисто стучали по экрану, будто отбивали морзянку: «Срочно. Опасно. Нет времени».

– Алис, – он протянул ей чашку ромашкового чая, который она любила в детстве. – Ты не спала уже двое суток.

– Спасибо, – она взяла чашку, даже не взглянув, и поставила её на край стола. Чай остывал, покрываясь плёнкой.

Марк сжал ладонь, на которой тату-лабиринт теперь заканчивался тупиком. Скажи ей. Скажи, пока не поздно. Но Алиса встряхнула головой, сбрасывая прядь волос с лица, и он замер. Её глаза, всегда бегущие куда-то за горизонт, не оставляли места для слов.

В Эмпирее их лабиринты пересеклись. Алиса строила мост из треков «Эмпатии», а Марк, против воли, оказался в коридоре, где стены были оклеены их обрывками диалогов:

«Марк, ты точно уверен в этих расчётах?»

«Да, но…»

«Нет времени на "но"!»

Он коснулся голограммы – и попал в воспоминание. Они сидели на крыше год назад, и Алиса смеялась, слушая его рассказ о пациенте, который боялся бабочек. Тогда он почти решился…

– Красиво, – Тень возникла за спиной, её пальцы обвили его шею, как холодная цепь. – Ты всё ещё веришь, что она увидит тебя? Она слепа, Марк. Как и ты.

Он рванулся прочь, но коридор свернулся в петлю, возвращая к голограмме Алисы. Она была так близко, что он чувствовал запах её шампуня. И так недостижимо далеко.

В 3:14 ночи Алиса набрала его номер. Голос её дрожал, заглушаемый шумом Эмпиреи:

– Марк, мне нужна помощь. Тень атакует ядро…

Он примчался в кафе в пижаме, с растрёпанными волосами. Алиса, бледная, тыкала в планшет, даже не обернувшись.

– Здесь, – она ткнула в экран, где пульсировал код. – Нужно переписать алгоритм, пока…

– Алиса. – Он схватил её за плечи, заставив встретиться взглядом. – Ты в порядке?

Она моргнула, будто впервые заметив его.

– Да… нет. Неважно. Смотри сюда.

Его руки сами разжались.

Лия застала их у зеркала в подсобке. Марк, мокрый после пробежки под ливнем, объяснял, как эмоциональный резонанс разрушает защиту Тени. Алиса кивала, но её взгляд был прикован к отражению – там, в трещине, мелькало лицо бабушки.

– Вы вообще слышите друг друга? – взорвалась Лия. – Марк, ты пялишься на неё, как пёс на недосягаемый стейк! А ты… – она ткнула в Алису, – …ведешь себя, как робот!

Тишина повисла густым туманом. Марк отвернулся, стирая дождь с лица. Алиса открыла рот, чтобы возразить, но вместо слов вырвался хрип:

– У… у нас нет времени на это.

Лия фыркнула и выбежала, хлопнув дверью. Зеркало треснуло ещё сильнее.

Марк взломал свой лабиринт. В Эмпирее, где каждая комната была его невысказанной фразой, он записал голограмму-письмо.

– Я люблю тебя, – сказала голограмма, глядя в никуда. – Даже если ты превратишься в Тень.

Он стёр запись. Повторил. Снова стёр.

На столе зазвонил телефон – Алиса. На экране: «СРОЧНО. Встречайся у моста».

Он вышел, оставив слова в черновике.

У моста отец Алисы чинил проектор, а она металась с кабелями. Увидев Марка, крикнула:

– Подключи колонки к третьей ветке!

Он молча взялся за работу. Когда Тень атаковала, он бросился прикрыть её, получив удар цифровой молнии в грудь.

– Марк! – Алиса впервые за месяц коснулась его лица. – Зачем ты…

– Потому что… – он попытался улыбнуться, но тело распадалось на пиксели. – Потому что ты не попросила бы иначе.

Его тату-лабиринт погас.

Глава 12: Последний Лабиринт

Марк сидел в своей крошечной квартире, освещённой только экраном ноутбука. В папке «Черновики» мигал файл: «Для Алисы. Никогда не отправлю». Он открыл его в сотый раз, читая строки, написанные за год:

««Ты спрашивала, почему я бросил психологию. Потому что не смог спасти брата. Данил боялся темноты с детства. Я создал лабиринты-терапию… но он сбежал в них навсегда. Ты дала мне шанс искупить вину. Если исчезну – помни: это не твоя ошибка. Спасибо, что в трудный час подала мне стакан лимонада, а не совет».».

Он закрыл ноутбук, глядя на татуировку. Лабиринт теперь заканчивался надписью: «Прости».

Алиса нашла его в подсобке, где он собирал старые записи пациентов. Его руки дрожали, а под глазами залегли фиолетовые тени.