Пальто

Часть 1.

Глава 1

Холодным апрельским вечером Алина возвращалась из института. Позади был тяжелый и насыщенный день. Она – староста и отличница – была вынуждена задержаться, чтобы подготовить очередную бумажную ерунду для куратора группы. А дома ждала мать. Нет, не мама, а именно так – с ударением на последнюю согласную букву. Когда-то в детстве, возможно, она и была любимой и ласковой мамочкой, но Алина этого уже давно не помнила. Для нее последние лет семь та была именно мать с акцентом на конец слова. Вечно недовольная, злая, обиженная на жизнь и беспрестанно ноющая. Стоит сейчас Алине переступить порог, как женщина, которая должна встречать своего ребенка с улыбкой, начнет давить на жалость. Мол, дочь ее не любит и непременно хочет материной смерти ради злополучной квартиры. Но мать умная, поэтому заветные квадратные метры в завещании отдаст своей сестре, если Алина не образумится.

А образумиться в ее понимании – это было бросить институт, пойти на "нормальную" работу и найти богатого ухажера. Этот сценарий собственной жизни она считала единственным верным. Сама, бросившая на втором курсе филологический факультет, она пошла работать на рынок. И ей повезло. Пока пышнозадые возрастные коллеги стояли и мерзли на морозе, молодая и красивая Эмма Слепнева работала в крытых и теплых торговых рядах, кочуя в найме от одного мелкого предпринимателя к другому, заодно познавая все прелести взрослой жизни.

– Запомни, дуры надеются на себя, а умные живут так, чтобы мужики все ради них делали, – учила она Алину еще сызмальства.

И вот ее стратегия жизни где-то дала сбой. Никому не нужная, еще вчера красавица, а сейчас худая и озлобленная на весь мир особа чуть за сорок медленно угасала от рака. Метастазы ее тела отравляли не только собственный организм, но и жизнь окружающих: сестры, давно уставшей от Эмминых коварства и злобы и потому отдалившейся, соседей, немногочисленных знакомых из прошлой, дораковой, жизни, лечащих врачей и случайных людей. Но больше всего доставалось дочери. Во всех своих неудачах она обвиняла своего собственного единственного ребенка. Попросту потому, что рядом больше никого не было.

Первый муж – отец Алины, не выдержав высокомерного и склочного характера жены, ушел, когда дочери не было и десяти. Первые годы он поддерживал с ней теплые отношения и старался видеться при любой возможности. Затем его сократили на работе и он вынужден был уехать на заработки на север, где и осел, исправно платя при этом алименты. Присылаемые на ребенка деньги мать тратила на себя, покупая очередную вещицу. Ведь ей-то нужнее – надо налаживать личную жизнь. А Алина тем временем заглядывала в холодильник и поведя глазами по давно пустым полкам, садилась есть жидкий и безвкусных материнский суп, состряпанный на скорую руку.

Но оставаться долго одной Эмма не могла. Очухалась от ухода мужа, привела себя в порядок, собралась – и вот холодильник уже ломится от продуктов, которые привез ее новый ухажер, а Алина пытается наесться как бы вперед. Мужчины у Эммы менялись один за другим. Каждый раз ей казалось, что нынешний хуже следующего, и, раз она красива и востребована, то желать может всего. Даже быть владычицей морской.

Так в ее жизни оказался Юрий. Мужчина немногословный, зажатый и холодный, но человек "большой". Бывший военный, он занимал хорошую должность в городской администрации. Пять лет, которые он был с матерью, для Алины были самыми сытыми. Но именно в это время она ощутила другой голод, еще более страшный – нехватка отца. Девушка, вошедшая в период пубертата, как никогда, нуждалась в мужском внимании. Конечно, ровесники смотрели на нее и пытались общаться, но все это было не то. Не хватало фигуры отца, который всегда защитит и поддержит. Без этой фундаментальной для созревания личности опоры она понемногу выползла в мир взрослых людей.

Спустя пять лет неврозов, вызванных постоянным давлением и бесконечным недовольством Эммы, Юрий с инфарктом попал в больницу. К большому удивлению Алины, мать за месяц его даже ни разу не навестила. После выписки он вернулся к своей бывшей жене и с тех пор так и не забрал свои немногочисленные вещи из их квартиры. Эмма попыталась заменить его чередой случайных связей, но Юрий был человеком известным в узких кругах, поэтому мужчины от нее стали шарахаться. Поняв, что он пустил о ней какие-то слухи, мать перестала заводить отношения с местными, а выбирала для этого только приезжих.

Так продолжалось еще пару лет, пока не грянул рак. На начальной стадии она не верила врачам и отказывалась от терапии, а когда тело начало сильно сдавать, лечить было поздно, да и не за что. И вот, в свои сорок с копейками она осталась никому не нужной с бурой кожей, желтыми зубами и редеющей на глазах жидкой шевелюрой. Сколько ей осталось, прогнозов врачи не давали. Может пару месяцев, а может пару лет.

Алина возвращалась по вечерам домой и видела, как мать едва ходит и с трудом говорит. Но утром та просыпалась и снова была полна сил, чтобы врываться в комнату дочери, будить и заставлять готовить ей завтрак, потому как она больна и требует уважения. Что такое уважение к другим, она сама так никогда и знала.

И вот сейчас, возвращаясь с пар позже обычного, Алина прокручивала диалог, который будет ожидать ее дома. Мать наверняка будет уставшая, голодная и снова начнет ныть о том, что дочь ее не любит, раз шляется где-то так поздно.

Зеленый светофор впереди начал моргать. И ей бы ускориться, чтобы успеть. Но с детства все вокруг внушали, что нужно быть хорошей девочкой, послушной и соблюдать на всякий случай правила. Алина подошла к переходу и с сожалением посмотрела на светофор, который все еще продолжал мигать. Люди, шедшие позади, уже давно перебежали улицу и снова перешли к спокойному темпу.

Наконец загорелся красный. Алина достала телефон. На экране висело два пропущенных от матери. На удивление, не так много, как это бывало обычно. Та или спит, или затаила смертельную обиду и теперь не будет разговаривать ближайшие дни. Но оно и к лучшему – можно хоть немного отдохнуть от бесконечного нытья.

Вдруг раздался резкий свист трущейся об асфальт резины. Стоящие рядом пешеходы непривычно задвигались, а через секунду отпрыгнули в стороны. Алина смотрела в телефон и поэтому не увидела надвигающийся на нее автомобиль. Лишь за мгновение до столкновения краем глаза она ухватила кусок чего-то большого и серого у своих ног, а затем упала. Она закрыла глаза, ожидая, что, как в кино, потеряет сознание, но все обошлось. Вокруг слышались голоса прохожих, кто-то сигналил. Она почувствовала боль в левой ноге. На перелом не похоже, но, как минимум, сильный ушиб.

– Разойдитесь! – послышался крик.

Голоса прохожих притихли. Автомобильный поток, дождавшись зеленого, тронулся и сигналить перестали.

– Вы в порядке? Простите, ради бога! К вечеру подморозило и в полосе просто лед! Я сам не заметил, как машину повело. Хорошо, что бордюр смягчил удар. Как вы?

Перед ней стоял невзрачный парнишка в засаленной дешевой робе, которую мигранты покупают на рынке за копейки и носят годами. Алина приподнялась. Перелома не было. Нога немного ныла.

– Все в порядке. Вроде жива, – ответила она, осматривая себя.

На боль было плевать – не проблема, заживет. Обиднее всего было за пальто. Она долго копила деньги, чтобы купить его. Все одногруппницы хорошо одевались и лишь она одна, как лохушка, долгое время носила старую материнскую куртку.

– Не, ну а чё! В мое время это был самый писк! Ты же знаешь, что мода повторяется, поэтому ты уже впереди всех. Завтра все захотят такое, а ты уже первая одета, как надо, – цыкала сквозь зубы мать, осматривая старую обвисшую вещь времен динозавров.

Носить подобное было стыдно, поэтому Алина старалась прийти в институт первой и уходила, как можно позже, чтобы одногруппники не видели ее позора. Но они, конечно, знали и перешептывались, косо поглядывая. Сперва это загоняло ее в уныние, затем бесило, а позже пришла гениальная мысль о том, что можно самой заработать на новую одежду.

По вечерам, когда мать наконец засыпала, Алина садилась делать заказы – рефераты и домашние работы для младшекурсников. Самой же ей учеба давалась легко, поэтому за два года до окончания института она слыла отличницей. Так, по копеечке, по крупинке, за несколько месяцев кропотливого труда она заработала себе на шикарное дизайнерское пальто, а вдобавок к ним и на новые сапожки.

Первый день, когда она появилась в нем в институте, был самым триумфальным в жизни. Алина специально пришла позже обычного, чтобы столкнуться в гардеробе с одногруппницами. Вживую вышло даже лучше, чем она представляла себе накануне вечером. Девушка вошла в институтские двери и, пройдя через турникеты, направилась к гардеробу. Первые секунды ничего не происходило. Но, когда ее заметили, окружающие зашептались. Из замарашки и гадкого утенка она превратилась в прекрасного лебедя. Алина, стараясь не поворачивать голову, горда прошла к гардеробу. Её одногруппница – Светка Кривцова – тут же подлетела и спросила с ноткой издевки:

– Григорьева, ты ли это?

– Я, конечно, – сухо ответила Алина, раскручивая шарф.

– Послууушай… – затянула Светка и ткнула в пальто. – Это же Полянская?

– Да, – снова сухо раздалось в ответ.

Ара Полянская – ультрамодный и дорогой дизайнер, лимитированные коллекции которой могли себе позволить не все респектабельные дамы в городе. Поэтому, когда дорогущее пальто от нее увидели на вчерашней лохушке, зависть захлестнула волной весь первый этаж института.

– Вау! – Светка восторженно заулыбалась, кивая по сторонам. – Вот умеют же профессионалы делать одежду так, что даже тебе идет.

Алина была готова к завистливым колкостям девчонок. Вряд ли кто-то в мире мог бы ее унизить больше, чем делала это собственная мать, поэтому отнеслась равнодушно. Кривцова, конечно, теперь будет и подкалывать, и подлизываться, но это уже не важно. А важно то, что теперь она не лохушка.

К ним подошел парень – сын известного предпринимателя – Димка Плутов. Он заканчивал последний курс и был весьма популярен у противоположного пола.

– Алина, не слушай эту дуру. Тебе действительно идет. В таком виде нельзя ходить в плохую погоду пешком. Давай я подвезу тебя домой после пар. Где ты живешь? – Плутов выглядел довольно искренне.

– Спасибо, но не нужно. Мне тут близко, – ответила Алина.

У Светки выпала челюсть.

– Но все равно, мало ли. К вечеру обещают ливень, – Плутов осекся, понимая, что говорит глупость о дожде в начале апреля. – Вернее, снег. И мороз тоже. В общем, холодно и сыро. Буду рад тебя подвезти. Ты ничего такого не подумай, просто пальто жалко. Если передумаешь, мы там с ребятами после пар будем тусоваться на стоянке.

Алина ничего не ответила. Плутов постоял молча еще немного и ушел.

– Ну ты и дура! – зашипела на нее Светка. – Это ж Димка! У его отца бизнесы всякие разные в городе. А у него самого своя квартира и машина дорогая. Могла бы и прокатиться разок. От тебя не убудет!

Прозвенел звонок. Студенты вмиг забыли обо всем и ринулись по аудиториям. Даже завистливую Светку как ветром сдуло. Алина наслаждалась триумфом, не боясь опоздать на занятие – она ведь отличница с хорошей репутацией у преподавателей. Оставшись одна посреди пустого гардероба, Алина с улыбкой прокручивала то, что произошло пару минут назад. Эта Светка, небось, со злобы плюётся из-за пальто. Но еще гораздо больше от того, что Алина отшила Димку Плутова у всех на виду. И дело даже не в том, что он ей не нравился. В целом, несмотря на свою репутацию, парнем он был неплохим. Но выглядел его подкат столь вульгарно, что иначе она не могла. Вот обрати он на нее свое внимание раньше, в старой куртке, она бы вмиг согласилась. И не нужны ей ни его квартиры, ни машины, ни состояние отца, потому что он и так достаточно привлекателен и интересен. Но нет! Раз клюнул именно на обертку, то пусть катает других.

В этот день она хотела снова ощутить свое превосходство и выйти со всеми в гардероб. Но у куратора группы были свои планы. Он попросил Алину помочь с отчетом по мероприятиям за прошедший год. Она покорно согласилась и просидела несколько часов одна в аудитории, выполняя чужую работу. Когда с отчетом, наконец, было покончено, институт опустел и на улице стемнело. В огромном гардеробе висела только одна-единственная вещь – ее дизайнерское пальто. Она с некой осторожностью подошла к нему.

Весь день в голове крутились мысли о том, что Кривцова может сделать подлость и испортить пальто. Но Светке либо не хватило духу, либо она испугалась камер видеонаблюдения. Алина оделась и вышла на улицу. В лицо дыхнул ледяной первоапрельский воздух. Плутов оказался прав: к вечеру заметно подморозило. Дизайнерское пальто, хоть и выглядело сногсшибательно, совсем не держало тепло. Наверняка, при его создании Ара Полянская, в первую очередь, думала о красоте. А она, как известно, требует жертв.

Алина подошла к стоянке. Сейчас бы она с удовольствием доехала бы домой на машине. И плевать уже было на утренний снобизм по отношению к Плутову. Но парковка оказалась пуста. Алина развернулась и пошла пешком, представляя, как завтра снова Светка или кто-нибудь еще будет подкатывать к ней в гардеробе с расспросами.

После того, как машина сбила ее с ног, первым делом Алина подумала не о себе, а о пальто. Символ ее единственного самостоятельного триумфа был испачкан и порван. Не то, чтобы в клочья, но на стирку и ремонт понадобится несколько дней. Поэтому в понедельник придется снова, как лохушка, пойти в куртке матери, а все остальные будут смеяться, будто бы пальто она брала напрокат. Алина представила ухмыляющуюся Светку, косящегосся на ее Димку Плутова, шушукающихся одногруппников и заплакала. Сперва несколько слез скатились по щекам. Она набрала побольше воздуха в грудь и зарыдала уже навзрыд.

– Вам так больно? Пожалуйста, на плачьте! – выплясывал вокруг нее парнишка.

Прохожие спрятали телефоны и постепенно стали расходится, не видя сильных увечий и скандалов. До слез испачканной и упавшей девушки никому не было дела.

– Да бог с ними, с этими правами! Один хрен лишат за ДТП. Давайте я вас отвезу в больницу, – водитель взял Алину под локоть и повел в машину.

Не понимая, что происходит, она послушно села в старый потрепанный автомобиль. Внутри был жуткий беспорядок: на заднем сиденье вповалку валялись инструменты и ящики, между передними сиденьями лежали опустошенные контейнеры из кулинарии, а из двери торчали обертки творожных сырков и бутылки от йогуртов.

– Простите за хаос. Это машина напарника. Я брал ее, чтобы на халтурку съездить, – оправдывался паренек, садясь на водительское сиденье.

Он включил аварийку и, дождавшись свободного пространства между тактами светофора, выехал задом на дорогу.

– Еще раз простите, что так вышло. Впереди начал резко тормозить Лексус. Я тоже дал по тормозам, а на дороге лед. Вот меня и выбросило на тротуар. Слава богу, что никого не задавил насмерть.

Алина вдруг представила, что будь скорость чуть выше или она стояла бы на пару метров левее, то ее могло уже и не быть. Лежала бы она там раздавленная этой старенькой машиной в своем красивом дизайнерском пальто. Мать, наверное, и не горевала бы, а Светка рассказывала всем, что вещи Полянской прокляты и несут смерть. И вообще Григорьева сама виновата, раз не согласилась поехать домой в Плутовым, за что и получила свою карму. Она поежилась, представив, как этот мир обычно и буднично живет дальше без нее: все так же едут машины, все так же спешат по своим делам пешеходы и все так же всякие Светки смеются над лохушками. Какое тогда, к черту, пальто? Разве может это быть важным, если она только что едва не потеряла самое ценное – жизнь?

– Костя, – представился водитель.

Алина, грея замерзшие руки у печки, внимательно посмотрел на него. Он был на несколько лет старше и, несмотря на обстановку, выглядел не таким потрепанным, как его одежда. Было лишь видно, что он мало спит и много работает. За рулем Костя вел себя уверенно и постоянно интересовался, тепло ли девушке и насколько удобно в сиденье.

– Алина, – отозвалась она.

– Сейчас я отвезу вас в травмпункт. Там вас осмотрят, а потом поедем в полицию.

– Зачем в полицию? – испугалась Алина.

– Ну, напишете заявление, что я вас сбил. Денег у меня нет, поэтому заплатить я не смогу. Но, если понадобится какое-то лечение, то все компенсирую. У меня сейчас как раз заказ хороший намечается.

Алина потрогала левую ногу. Боли уже не было. Ей стало жалко водителя. На чужой машине вечером выходного дня, возвращаясь с подработки, сбить человека. Это, как минимум, лишение прав и серьезный штраф. Он и так не похож на того, у кого легко с деньгами. Нога вроде не болит, пальто можно постирать и попробовать зашить самой.

– Не надо в полицию. Все в порядке. Остановите, я выйду, – вдруг попросила она.

Костя посмотрел на нее строгим взглядом и сказал:

– Эээ, не… Так не пойдет. Я высажу, а вам там плохо станет. Давайте доедем до травмпункта, врачи осмотрят и тогда я отвезу вас домой.

– Хорошо. Давайте так, – Алине было проще согласиться, потому что сил спорить не осталось – все ушло на оплакивание пальто.

До больницы было недалеко, но они попали в пробку и по пути разговорились. Костя был не местным. Два года назад он закончил институт по специальности менеджер. После его окончания несколько раз пытался работать по своему профилю, но понял, что в его случае это слишком скучно. Будучи парнем деревенским, он с детства любил и умел работать руками. Поэтому, когда холодные звонки и работа с такими же холодными клиентами ему опостылели, а фирма претерпевала финансовые трудности, он устроился монтажником окон. Оплата была сдельная и ежедневная. Быстро научившись новому ремеслу, он нашел напарника с машиной и, помимо работы на фирму, по выходным делал свои заказы.

У Кости была девушка Ксюша, с которой он познакомился на предыдущей работе. В какой-то момент он стал зарабатывать больше и Ксюша предложила жить вместе. Для этого с ее помощью он нашел небольшую, но уютную квартирку возле офиса. Вскоре Костя сменил работу, но жить они продолжали там же. Ему было далековато до базы, но так как жилье очень нравилось Ксюше, настаивать на переезде он не стал. Час утром на работу, а затем вечером обратно, компенсировались ему хорошим настроением девушки.

У самой же Ксюше была квартира в ипотеку на другом конце города. Со своей зарплаты она погашала платежи, а Костя содержал их обоих и оплачивал съем жилья. На вопрос Алины, не кажется ли ему это несправедливым, спокойно отвечал, что он мужчина и должен уметь содержать свою женщину. А то, что у нее есть квартира где-то отдельно, его не касается. И вообще первый взнос на ипотеку оплатили ее родители. Раз они вместе, то он просто обязан поддерживать любимого человека.

Даже в свои молодые и неопытные годы Алина понимала, что Ксюша его просто использует. Но кем она была такой, чтобы сказать об этом прямо в лоб незнакомому человеку? Да и, судя по тому, как он о ней отзывается, парень был счастлив. Он надеялся поработать так несколько лет, собрать клиентскую базу, заработать денег и открыть свою фирму. Тем более что его напарник Васька мыслил теми же категориями.

Подъехать к самой больнице не получилось. Костя припарковал машину за несколько сотен метров и открыл дверь Алине. Она вышла и ступила на обе ноги:

– Немного побаливает, но, думаю, смогу дойти.

– Давай я помогу, – он аккуратно взял ее под руку.

В этом не было необходимости, но она не стала отказываться. Приятно хоть на короткое мгновение почувствовать чью-то заботу о себе. Мимо безразличного охранника они прошли во внутренний двор, а затем отправились к заметной издалека вывеске: “Приемный покой”.

Внутри царил хаос. Вечер субботы только начинался. Ряды отравившихся алкоголем и вереницы поскользнувшихся заполняли коридор. Они подошли к окошку дежурного.

– Нам бы девушку осмотреть, – Костя засунул голову в проем на уровне груди.

Дежурный, нехотя отрываясь от сканвордов, натужно спросил:

– Что у вас? Экстренно?

– Я поскользнулась и упала. Нога побаливает, – отозвалась Алина.

– Кровотечение есть? – опять заученной фразой спросил сидящий в окошке.

– Нет, просто болит.

– Ясно. Заполните форму и становитесь в очередь, – дежурный указал в конец коридора.

На косо напечатанном бланке были стандартные данные с именем, фамилией, годом рождения, адресом проживания, группой крови, перенесенными операциями и аллергиями. Алина быстро заполнила формуляр, указала причину обращения и протянула в окошко. Дежурный не глядя взял его и продолжил разгадывать сканворд.

Ожидание затянулось на два часа. Косте удалось вырвать для Алины место на подоконнике. Она уселась и все это время они проговорили, не замечая, как движется очередь.

– Григорьева! – раздалось в коридоре. – Григорьева Алина!

– О! Это меня! Наконец! – Алина спрыгнула с подоконника и побежала к вышедшей из кабинета медсестре. Нога у же не болела.

Доктор выслушал сочиненную на ходу историю о том, что она поскользнулась, а проезжающий мимо водитель отвез ее сюда, направил в рентген-кабинет напротив. Снимок показал отсутствие перелома и трещин. С результатами без очереди Алина вернулась к доктору. В качестве лечения была назначена обезболивающая мазь и покой в ближайшие дни.

– Хорошо, что все обошлось, – Костя шел рядом и поддерживал Алину под локоть. Каждый понимал, что это не нужно, но оба были не против.

Когда они сели в машину, он включил навигатор и бодро спросил:

– Так, куда же тебя доставить? Такси к вашим услугам! Не забудьте поставить мне хорошую оценку и отзыв!

– Морская, 32, – ответила Алина и засмеялась. Полный вперед, капитан!

Глава 2

У подъезда Костя осмотрел машину. Никаких следов столкновения не было. Похоже, что старая Мазда, которую он взял на выходные у напарника, прожила настолько насыщенную жизнь, что вылет с дороги на тротуар для нее, словно поход к стоматологу для беззубой пенсионерки: рвать там уже нечего.

На мгновение Костя представил, как могли бы развернуться события, если б не высокий бордюр, принявший на себя значительную часть импульса. Пока доехал до дома, с приятной теплотой обнаружил, что подвеска и рулевое управление в порядке. Но, самое главное, девушка не пострадала. Не хочется даже думать о том, что могло бы случиться.

В субботний вечер соседи разъехались и двор был пуст. Оставив Мазду у самого подъезда, он позвонил в домофон. Раздалось несколько протяжных гудков, но никто не ответил. Костя высунулся из-под подъездного козырька и увидел, что в кухонном окне шестого этажа горит свет. Он позвонил снова – и опять в ответ тишина. “Странно, Ксюша должна быть дома” – подумал он.

В этот момент подъездная дверь запищала, отворилась и из нее вышла девочка со щенком на поводке.

– Здрасьте, – бросила он робко и скрылась в темноте дворового пространства.

Костя поднялся наверх и дернул ручку входной двери. Квартира была открыта.

– Ксюш, ты дома? – Костя поставил рюкзак с “рабочкой”, которую нужно постирать, и снял обувь.

В ответ никто не отозвался. В прихожей было темно и лишь на кухне горел свет.

– Милая, ты в душе? – он прислонился к двери ванной, из-за которой раздавался звук льющейся воды.

– Да, – отозвался женский голос.

Костя прошел на кухню. На плите стояла кастрюля со сваренным им на днях харчо. Он поднял крышку и зачерпнул половником бордовую жижу. В нос ударил запах кислятины. Костя вылил остатки супа в унитаз и помыл кастрюлю.

– Ты сегодня поздно, – вытирая волосы полотенцем, сказала вышедшая из душа Ксюша.

– Да, пришлось задержаться на объекте, – ответил Костя и приобнял ее.

– Ты весь грязный! – отшатнулась от него девушка. – Испачкаешь халат.

Костя взглянул на себя в небольшое зеркало, висевшее на стене – и вправду, выглядит он не очень.

– Ксюш, есть, что поесть? – спросил он, разглядывая себя.

Девушка прошла в дальний конец кухни и протянула картонную коробку:

– Вот. Оставила тебе немного.

Костя открыл ее и увидел одинокий засохший кусок пиццы.

– Я была так голодна, что съела почти все! – мило пропела Ксюша.

Она не любила готовить и не умела, считая, что это пережитком патриархального прошлого. Гораздо проще заказать готовую еду на дом или сходить в кафе, нежели тратить драгоценное время на торчание у плиты.

– Послушай, Костик, у меня мало времени. Сам разберешься. Ты уже взрослый мальчик, – снова пропела она и направилась в спальню.

– Ты куда-то собираешься? – спросил Костя, глядя на унылый кусок теста в коробке.

Ксюша включила фен и не ответила. Он подошел к ней и повторил вопрос.

– Да, у нас мини-корпоратив намечается, – сквозь звук работающего прибора прокричала она.

Костя выдернул шнур из розетки.

– Что еще за корпоратив в апреле? – спросил он.

– Кость, не глупи! – резко ответила Ксюша. – Небольшой междусобойчик.

– Что-то ты мне раньше об этом не говорила…

– Ай, что там говорить? Ты работал все время. Виктор Алексеевич собирает маркетинговый и пригласил меня.

– С какой это стати? Каким боком ты к маркетинговому? – удивился парень.

– Ему понравилась моя идея для рекламной компании. Помнишь, мы шутили над фразой “Покупайте наши двери от Ташкента и до ТвЕри”? Так вот я ему рассказала, а он меня похвалил и предложил поучаствовать в разработке новой рекламной кампании. Сегодня они отделом собираются в боулинг. Вот и меня пригласили. Я не долго. Поболтаем, обсудим и сразу домой.

Костя хорошо знал Виктора. А еще лучше он помнил его появление в фирме – тогдашнем “Строй плюсе”. В этот день Костя стоял у входа в здание и курил. К нему подошел невзрачный парень, на вид старше всего на несколько лет.

– Витек, – протянул он раскрытую ладонь.

Костя вежливо пожал руку незнакомцу и затушил сигарету, ожидая диалога.

– Дружище, где тут у вас “Строй плюс”? – спросил Витек.

– Вот в этом здании. Внутри налево и по коридору до конца. Последние несколько офисов наши.

– О! Так ты там работаешь! – воскликнул новый знакомый.

– Да. Вам в отдел продаж? – спросил Костя, предвкушая, что перед ним стоит клиент, сам свалившийся с неба прямо в руки.

– Мне нужен ваш руководитель, – Витек загадочно заулыбался, будто знал что-то весьма важное.

– Алексей Ипполитович?

– Верно! Он самый! Отведешь? – Витек смотрел на него жалостливыми щенячьими глазами.

Костя проводил его к директору и вернулся к работе. Они общались больше часа, а затем отправились в кафе “Мечта”, находившееся в этом здании. Шеф ценил свое время и так долго мог разговаривать лишь с крупным клиентом. Костя уже мысленно прикидывал, какой процент сможет получить с Витька.

Но через пару дней выяснилось, что это никакой не клиент, а внебрачный сын Алексея Ипполитовича. У шефа было три дочки и, когда под конец жизни на пороге вдруг появился взрослый сын, он очень обрадовался. Сомнений ни у кого не было – оба были похожи как две капли воды. На радостях шеф подарил новоиспеченному сынку квартиру, машину и назначил директором по маркетингу в своей фирме. Так вчерашний невзрачный Витек стал для всех солидным Виктором Алексеевичем.

Изначально маркетингового отдела в компании не было, но Виктор убедил отца, что нужно идти в ногу со временем и он готов этим заняться. Алексей Ипполитович внял сыну и предоставил ему полный карт-бланш. Первым решением нового директора по маркетингу было сменить название с устаревшего “Строй плюс” на звучащее более современно “Билд Плюс”. Отец было поупирался, что, мол, в городе их компанию давно знают именно под таким именем, но потом все же уступил Вите. Ведь именно ему он планировал передать управление фирмой, когда отойдет от дела, а не вышедшим замуж и разъехавшимся дочкам.

Дальше новоиспеченный Виктор Алексеевич придумал гениальную идею. Он нанял студентов и велел им раздавать листовки пожилым людям в очередях больниц, аптек и банков. В них крупным шрифтом было написано: ”Бесплатная замена замков и ручек для пенсионеров”. После этого в “Билд Плюс” повалили толпы пожилых людей. И не важно было, что, узнав о том, что халявы не будет и акция действует только при заказе дверей во всю квартиру, они ругались и уходили. Шеф матерился на менеджеров, которые не дожимали приведенных клиентов, и грозился снять премии за квартал, а Витя был кристально чист и гениален в глазах отца. И вот теперь он вдруг решил проявить интерес к Ксюше и позвать ее на свой корпоративный междусобойчик. Подобное не могло не настораживать, но Костя ей доверял – искренне и слепо, как доверяет маленький ребенок любому значимому взрослому.

Познакомились они здесь же – в тогдашнем еще “Строй Плюсе”. Костя пришел зеленым новичком на позицию менеджера по продажам и быстро взлетел до матерого волка, став зарабатывать больше остальных. Шеф ценил его энергию и рвение, поэтому повысил до помощника руководителя отдела. Тогда Ксюша, стройная блондинка с ровной челкой, и обратила на него внимание. Видя ведомости с его начислениями, она намекнула, что такому парню, как Костя, полагается жить не где-то в комнате на другом конце города, а в хорошей квартире рядом с офисом. Он прислушался и согласился. Ксюша сама вызвалась помочь ему с подбором жилья и спустя некоторое время нашла удобную квартирку поблизости. Стоила она заметно выше среднего по рынку, но Костя не могу ударить в грязь лицом перед этой красоткой, и согласился.

Ксюша съездила с ним в агентство для заключения договора, а после получения ключей деловито расхаживала по квартире и говорила, что из мебели придется докупить. Она помогла с переездом и обустройством. На этом они и сошлись. Совершенно незаметно для Кости вещи Ксюши оказались в его квартире.

Вскоре у фирмы настали тяжелые времена. Витя, дорвавшийся до красивой жизни, загнал компанию в долги. Когда это обнаружилось, чтобы выбраться из кризиса, Алексей Ипполитович решил урезать расходы, сократив персонал. Под удар попал ряд далеко не самых ключевых сотрудников. В том числе и Ксюша. Ее должны были уволить, но Костя вызвался сам и предложил уйти. Шеф сперва расстроился, но все же принял благородный жест, а с ним и заявление. Костя остался без работы с непомерно высокой арендной платой за квартиру.

Платить за обоих Ксюша не могла, потому что со своей зарплаты оплачивала ипотеку. Родители оплатили ей первый взнос за строящиеся квадратные метры и она, как могла, старалась погашать задолженность перед банком. Пойти в офис в продажники означало опять начинать с испытательного срока и набивать клиентскую базу, чтобы, в лучшем случае, через полгода зарабатывать нормальные проценты. А так, как он был парнем деревенским, и с детства привык работать руками, то пошел работать монтажником окон ПВХ. Работа далась легко и быстро. К концу второго месяца заработок уже достиг зарплаты руководителя отдела продаж бывшего “Билд Плюса”. К тому же оплата за проделанную работу была практически ежедневной. Клиент заключал договор, вносил основную сумму, которую забирал менеджер или замерщик, а остаток получали на руки монтажники после завершения работ.

Его напарник – Васька Телегин – имел свою машину и инструмент. Это позволило, помимо основной работы брать халтурки. Очень часто клиенты, сетовавшие на дороговизну услуг через фирму, подходили к ребятам и спрашивали о том, как бы сделать следующий заказ в частном порядке. Телегин – такой же парень из глубинки, но с деловой хваткой столичных бизнесменов – тотчас же брал заказчика под руку и уводил в соседнюю комнату. Там они долго беседовали, а затем Васька возвращался довольный и загадочно улыбался до конца работ. Вечером они загружали инструмент, садились в машину и делили заработанное за день. Телегин отсчитывал купюры, сгибал их пополам и протягивал Косте. Тот,, не пересчитывая, прятал их в карман.

– Есть халтура на выходные. Заказчик просит поставить еще два окна через нас. Я уже снял замеры, завтра с утра сброшу ребятам на производство. В субботу с утра заберем, потом поставим по-быстрому, и свободны – я на шашлыки с пацанами, ты к своей Ксюхе под каблук, – Ваське весело и задорно проговаривал план.

Костя не спорил. Его все устраивало. С заказом решил Васька, машина и инструмент его, а Костины сорок процентов от чистой прибыли.

В эту субботу все должно было быть именно так, но в последний момент Телегин позвонил и сообщил, что заболел. Заказчика подводить нельзя, поэтому Косте придется ехать одному и, если он верный и надежный компаньон, то должен все понять и отдать двадцать процентов напарнику “за подгон” плюс заправить машину.

Костю все устроило. С утра забрал заказ с производства, затащил инструмент и окна в квартиру, где ждал его довольный сделкой заказчик. Работа с перерывом на обед заняла несколько часов и они, пожав друг другу руки, распрощались. Костя уже начал выезжать со двора, как позвонил клиент. Оказалось, что одна из створок окна закрывается с трудом и клинит. Он вернулся и провел еще долгое время, настраивая нужное положение, пока заказчик не остался доволен. Время постепенно близилось к вечеру. Пораньше уехать домой не получалось.

Когда Костя вышел во двор, обнаружил, что его машину заблокировал черный тонированный внедорожник без номера телефона. Прождав с полчаса, он позвонил в ГАИ. Сотрудница усталым голосом ответила, что из-за гололеда в городе много мелких ДТП и все эвакуаторы заняты. Она, конечно, попробует дозвониться владельцу автомобиля, но, если не получится, придется ждать. Костя не выдержал и в отместку спустил заднее колесо преграждавшей путь машины, а затем сел в машину.

Откинувшись в кресле старой Мазды, пропахшей пылью, очистителем монтажной пены и клеем Космофен, он закрыл глаза. День сразу не задался. Сперва Васька подвел, затем он задержался на производстве и приехал на монтаж позже, чем планировал. Клиент все время стоял над душой, и работа тоже шла в каком-то напряжении. Ну а после уже заклинившая створка и теперь подперший его внедорожник. Костя смотрел на черный автомобиль и пропитывался ненавистью к этому наглому мажору или глупой курице, которые так бестолково бросили свое корыто. Он представлял, как сейчас вернется хозяин и получит от него словесную взбучку. И не важно, что за ним могут быть связи, деньги или физическая сила. Костя чувствовал себя смело, ведь за ним правда.

Утром, уходя из дома, он спросил лежащую в кровати Ксюшу:

– Какие планы на сегодня?

– Выходной же, – сонно ответила она. – Высплюсь, а потом сериал один посмотрю.

– Приготовишь чего-нибудь на ужин к моему возвращения? – Костя робко забросил удочку.

– Посмотрим. Если время будет, – ответила ему Ксюша и отвернулась.

“Если время будет”. Он уже знал, что этот ответ значит однозначное нет. Она всегда так говорила, когда не хотела что-то делать в будущем. Сегодня у неё полно времени, но приготовить что-то даже на скорую руку для него, работающего, чтобы содержать их обоих, было сверх ее сил. Иногда, конечно, она могла удивить и встретить вкусным ужином, но, как правило, это было в случаях, когда Ксюше было что-то нужно. Гораздо чаще всего она говорила простое стандартное: “Я устала”.

В чувство привел звук сработавшей сигнализации. Костя открыл глаза и увидел моргнувшую аварийку внедорожника. Его хозяин быстро запрыгнул в салон, с громким ревом завел мотор и подвинул автомобиль на несколько метров. Костя выехал и остановился. Внедорожник сдал задом и припарковался на его место. За рулем сидел мужчина. Костя еще секунду прикидывал все возможные варианты развития событий, но ущемленное эго само открыло ручку двери и вытолкнуло тело наружу: “Иди и покажи ему!”

Мужчина, видя надвигающегося на него Костю, открыл дверь и тоже вышел. Выглядел он прилично – под стать автомобилю. Даже его старомодная кожаная куртка с меховым воротником, не застегивающаяся на огромном животе, смотрелась элегантно. На ногах блестели лакированные туфли. Костя за мгновение взвесил шансы и ощутил свое физическое преимущество – самый главный критерий, по которому встретившиеся два самца всех видов оценивают друг друга со времен сотворения мира. Он набрал воздуха в грудь, чтобы одним только дыханием повергнуть наглеца, но мужчина оказался первее. Он шагнул навстречу и протянул раскрытую ладонь:

– Дружище! Ради бога, прости! Не хотел тебя задерживать. Привез сына к бывшей жене – давно не виделись с ним. Думал, на минуту забегу, провожу парня до дома. А эта мне весь мозг выела. Ну ты сам знаешь, какими они бывают. Хорошо, звонок из ГАИ помог сбежать. Получается, ты меня спас. Жаль, только с сыном на такой ноте расстались.

Костя стоял, раскрыв рот. Только что он хотел снести мечом башку этому наглецу, но меч бессильно обмяк перед повинной головой. И вот он уже испытывает жалость к противнику. Меховой воротник не такой уж и элегантный, туфли потускнели и поблекли, а внедорожник скромно ужался до размеров собачьей будки. И над всем этим великодушно, высотой с девятиэтажный дом, возвышается Костя.

– Еще раз извини, – мужчина выдохнул из последних сил. – Марат!

Костя пожал протянутую руку поверженного без слов соперника и представился. Эго сдулось и куда-то улетело.

– Да нет проблем. Я не спешу. Пока в магазин сходил, – соврал он. – У вас там, кстати, колесо спустило.

Мужчина обошел автомобиль и радостно вздохнул:

– Спасибо! Второй раз выручил! Может еще компрессор найдется?

Костя засмеялся:

– Сейчас принесу.

Пока слабенький китайский компрессор пыхтел и, сильно греясь, натужно гнал воздух в огромное колесо, мужчины познакомились. Хозяин внедорожника оказался приятным и душевным человеком. Занимался он стройками и был рад, узнав, что Костя занимается окнами.

– Нормальных мастеров днем с огнем не сыщешь! Я и деньги готов платить любые, лишь бы не подводили и без косяков работали, – Марат озвучивал свою боль. – У меня тут крупный заказ на днях намечается. Дай номерок. Как раз для тебя работка будет.

Они обменялись номерами и разъехались. Костя пошевелил дешевый китайский FM-трансмиттер – единственный источник музыки в этой древней японской старушке. Прибор поймал сигнал с флешки и в салоне заиграла легкая классическая музыка. Так они всегда расслаблялись с Васькой после тяжелого рабочего дня.

– Может, я провожу тебя? – спросил Костя. – Время позднее, на улице гололед. Мало ли что.

– Не стоит. Тут недалеко – боулинг на Советской. Помнишь это место? Дойду сама. Можешь запустить стирку и на завтра что-нибудь вкусненькое приготовить, – отвечала Ксюша, надевая туфли с каблуками.

Она осмотрела себя в зеркале, поправила не по погоде легкое платье, застегнула поверх него куртку и, схватив сумочку, выбежала в подъезд. В прихожей остался запах ее духов. Костя несколько раз глубоко вдохнул его и чихнул. Он взял телефон и написал вдогонку “Будь осторожна. Жду тебя дома. Целую.” Ксюша просмотрела сообщение, но не ответила. Пару минут он ждал ответа, глядя в экран. Затем подошел к окну и отодвинул штору. В свете подъездного фонаря он увидел знакомый женский силуэт, садящийся с черный автомобиль, явно не похожий на такси.

Глава 3

Алина тихо вошла в квартиру. Внутри было темно и зябко. Мать всегда перед сном открывала настежь окна. Холодный апрельский воздух, словно только этого и ждал, врываясь внутрь и мгновенно заполняя квартиру. Из-за непривычно теплого марта отопление отключили уже неделю назад, а, значит, спать придется в одежде и под двумя одеялами. Впрочем, подобное Алине уже не впервой.

Мать спала. Алина закрыла окно на кухне и в своей комнате. В квартире стало тихо. Она прокручивала в голове события прошедшего дня и каждый раз зависала на ситуации у пешеходного перехода. Ее могла бы переехать машина, а мать узнала бы только утром. Наверняка бы даже не расстроилась. Разве что неожиданно возникшим расходам на лечение или похороны. Папа, конечно, поплакал, если бы узнал. Но где он теперь? Вот уже давно от отца нет ни весточки. Последний раз он несколько лет назад с незнакомого номера прислал любимой доченьке поздравление с Новым годом и эмодзи с изображением кота в сердечках. Алина ответила лаконичным “Спасибо!”, а затем перезвонила. Но незнакомый мужской голос грубо ответил, что девушка ошиблась. Других зацепок у нее не было. Старый номер был заблокирован, а мать каждый раз разводила руками при упоминании отца. Алина сделала скриншот поздравления и с тех пор хранила его в глубине телефона, как прощальный подарок любимого, но потерявшегося папы.

Ночью не спалось. Сперва из-за холода, а затем мешали мысли. Она думала о Косте. Он совершенно не похож на тех остолопов из универа. Вроде и старше всего совсем не на много, но будто бы на целую жизнь. Когда все случилось, он, в первую очередь, не о себе думал, а о ней. Она прокручивала в голове их разговоры и с каждым разом ощущала, как все больше и больше в нем проступает тот самый архетип заботливого и взрослого мужчины, которого так не хватало. Не повезло ему только с девушкой. Не ценит и откровенно использует. А он, слишком благороден, чтобы это осознать.

Утром Алина проснулась от знакомого скрежета. Мать нервно дергала ручку двери, пытаясь войти.

– Сейчас, мам, – Алина подскочила и открыла замок.

– Привела кого-то что ли? – спросила мать с ехидной улыбкой.

Она обвела взглядом комнату и, с сожалением констатировав отсутствие особи мужского пола, прохрипела:

– Где была вчера?

Алина понимала, что мать донимает любопытство и, пока она его не удовлетворит, не отвяжется.

– Сперва в универе задержали, а затем поскользнулась и упала. Пришлось в травмпункт идти, а там очереди из алкашей. Но ничего серьезного. Вот справку выдали, – она протянула сложенную пополам бумажку.

Мать раскрыла выписку и недовольная скучной историей вышла из комнаты.

– Ты это… Поесть приготовь. А то у меня опять поясница чего-то разболелась, – бросила она заправлявшей постель дочери.

Завтракали молча. Мать тщательно пережевывала каждый кусок приготовленных дочерью сырников и смотрела в экран телефона. Алина не любила воскресенья именно за эти долгие бессмысленные посиделки друг перед другом, когда приходится изображать нормальную семью. Чаще всего ели они раздельно: Алина на бегу, стремясь скорее скрыться в своей комнате под предлогом учебы, а Эмма долго и основательно, будто она не миниатюрная худышка, а разрядник по спортивному поеданию.

– Ну как там твои мымры сегодня? Упали, когда увидели тебя в новом пальто? – мать оторвалась от телефона.

Помимо денег и историй о своем бурном прошлом, больше всего она любила пообсуждать каких-нибудь глупых куриц. Она ненавидела всех, кто имел хоть малейший успех, особенно если понимала, что он достался легко. Пожалуй, единственной возможностью нормально поговорить с матерью, это было посплетничать. Временами Алина сознательно подхватывала это волну порочного осуждения каких-то посторонних людей только для того, чтобы увидеть мать смеющейся и на мгновения представить, будто они не играют в дочки-матери, а по-настоящему близки.

– Да, мам, упали. Кривцова вообще слюной изошла, – ответила она, понимая, что сегодня не хочет поддерживать этот разговор.

Но мать вошла во вкус:

– А парни что? Обратили внимание?

Она снова ехидно прищуривалась, будто желая вывести дочь на чистую воду. Но выводить особо было нечего.

– Лешка Плутов предложил на машине подвезти после пар, – Алина осторожно подбирала слова.

– Это который богатенький сынок? Ну а ты что? – мать не унималась.

– Да, он. Но меня задержали до поздна и не получилось.

Алина ожидала услышать в ответ обзывательство от матери, но так вдруг улыбнулась:

– Так ему и надо! Пусть помучается и постарается. Ты просто так ему не давайся. Должен заслужить. Мужика надо к себе привязать интригой и неопределенностью.

Алине хотелось разбить тарелку о стену и заплакать, но сдержалась.

– Хорошо, мам. Буду знать. Пойду заниматься. Если хочешь, после обеда можем погулять, как освобожусь, – Алина выдавила из себя улыбку.

– Посмотрим. Иди занимайся. Все же толк есть от твоих этих конспектов – вон, пальто какое сама себе купила. Гордость мамкина! Еще бы мужика тебе хорошего, было бы спокойно мое сердце. Желательно бы с богаты холостым папочкой для меня, – засмеялась Эмма во весь голос.

Алина вернулась в комнату и вытащила из-под кровати пальто. Она знала, что ближайший час мать будет зависать на кухне и ее не потревожит. Закрыв на всякий случай замок, она осмотрела вчерашнего пострадавшего. Выглядело все не так удручающе, как казалось изначально. Швы в нескольких местах разошлись, но это поправимо, грязь вполне можно отстирать. Она достала коробку с иголками и нитками и принялась за работу.

Дело шло медленно. Время от времени она теряла концентрацию, отвлекаясь на мысли о Косте. Самым ужасным было то, что они даже не обменялись номерами телефонов. Все, что она знала о нем – это название его старой фирмы и имя девушки. А он знал, что она учится в медицинском и в каком доме живет. Во дворе было тесно и она попросила его не везти к подъезду и вышла заранее. Теперь, если вдруг он даже и захочет увидеться, то не узнает, где ее искать. Судьба свела их на несколько часов, но ей уже казалось, что он стал самым близким человеком из всех живущих на планете.

Наконец пальто было залечено. Словно хирург после многочасовой операции, Алина вытерла лоб рукавом и довольно уставилась на свою работу. Останется только постирать и можно завтра пойти в нем в универ. А если Плутов предложит снова подвести, в этот раз она уже, несомненно, согласится, лишь поломавшись слегка для виду.

– Алин, мне нужна помощь, – послышался голос матери из другой комнаты.

Алина подскочила, открыла дверь и вышла в коридор.

– Да, мам, что случилось?

– Скачай мне это приложение, – мать повернула телефон от себя.

На экране красовалась эмблема сайта знакомств.

– Зачем тебе? – удивленно спросила Алина.

– А что? Я баба интересная. Заброшу анкету со своими фотками, где я секси. А там пообщаюсь с мужиками. И мне весело, и тебе, может, кого найдем.

– Мам, ну брось ты…

– Так, цыц! А ну не перечь матери! Давай устанавливай! – Эмма грозно прикрикнула на дочь и та принялась за работу.

Пару часов мать была занята. Этого хватило, чтобы постирать пальто и незаметно повесить его сушиться возле едва тлеющей батареи, которая снова начала подавать признаки отопления.

Закончив со стиркой, Алина занялась подготовкой к учебе. Но, как бы она не пыталась сосредоточиться на заданиях, в голову раз за разом лезли мысли о вчерашнем дне. Она прокручивала события и ловила себя на мысли, что получает от этого наслаждение. Жаль, конечно, с Костей они теперь вряд ли увидятся, но вот повторить триумф с пальто завтра обязательно получится.

Однако стоило ей оторвать взгляд от учебника, как все вокруг напоминало, где она находится. Пусть она выросла и прожила в этой комнате всю свою короткую жизнь, родным дом ей не казался.

Старая, с низкими потолками и тонкими стенами, хрущевка в унылой грязной девятиэтажке. Через стену живет семья с вечно орущей на детей и мужа мамашей, напротив безобидный, но блюющий в подъезде алкаш, а рядом с ним старая и постоянно жалующаяся бабка. Сверху жила компания гастарбайтеров. Днем, когда они работали, в квартире было тихо, а по вечерам, уставшие мужчины выпивали и начинали шуметь. Временами мать поднималась, устраивала скандал. Они ненадолго затихали, но вскоре все повторялось вновь. Тогда мать сердилась еще больше и металась по квартире, изливая всю злобу дочери. Как же хотелось сбежать отсюда! Куда-нибудь, где никого не будет на многие километры: в глухой лес или чистое поле. Лишь бы никто не трогал и не вторгался в пространство хотя бы пару дней, а лучше всю жизнь.

Она мечтала окончить медицинский и распределиться в другой город, где не будет ни мамаши за стеной, ни алкаша, ни бабки, ни гастарбайтеров. Пусть эта квартира сгорит или ее заберет государство – она ей не нужна. Алина давно бы могла найти постоянную подработку по вечерам, съехать и жить с какой-нибудь приезжей девочкой на съемной комнате. Но здесь ее держала мать. Переехать не позволяла совесть. В какой-то мере она испытывала вину перед за то, что всегда самим фактом своего существования мешала устроить ей нормальную личную жизнь. Возможно, если бы не она, то мать, когда была моложе и здоровей, уехала бы из города с каким-нибудь залетным бизнесменом. Так и жила она в страхе и ожидании: либо рак окончательно добьет мать, оставив в пустой квартире, либо она окончит университет и вынуждена будет все же уйти. В любом случае она останется совсем одна.

– 

Козел! – вдруг раздалось из соседней комнаты. – Да пошел ты!

Алина выглянула из двери:

– Мам, все в порядке?

– Ты представляешь, этот мудак назвал меня старой! – мать ругалась из-за стены. – Нафиг это приложение! Одни малолетние придурки!

Мать еще что-то кричала, но Алина не слушала. Ей сразу было понятно, что вся, эта идея с онлайн-знакомствами – полный фарс.

– Пошли прогуляемся, – мать протянула из-за стены.

– Хорошо, давай.

Алина мигом накинула мамкину куртку-лохушку и стала ждать. Эмма же долго приводила себя в порядок, будто пытаясь вернуть остатки ущемленного самолюбия после унижения в интернете. Она сменила несколько нарядов, каждый раз любуясь собой и будто вспоминая увядшую вчерашнюю молодость. Раньше Алину это бесило, но после всегда накрывало чувство вины, что она молода и красива, а матери приходится так много стараться, чтобы выглядеть просто нормально.

Усталый лифт медленно дополз до первого этажа и выплюнул их наружу. Доводчик подъездной двери жалобно проскрипел, а хриплый динамик домофона попытался то ли поздороваться, то ли попрощаться.

На улице заметно потеплело после вчерашнего вечера. Алина расстегнула куртку – так она выглядела чуть лучше. В нос ударил запах оттаявшей почвы и прошлогодней листвы. Алина закрыла глаза и медленно втянула его всей грудью. В этом весеннем аромате, так будоражащим после долгой зимы душу каждого человека, чувствовался едва уловимый аромат надежды.

– Пойдем! Чего уставилась! – крикнула через плечо мать, шедшая впереди. Алина открыла глаза и несколькими шагами нагнала ее.

Они прошли знакомым маршрутом вдоль длиннющей девятиэтажки, свернули в узкий проем между домами и перешли дорогу. Там был продуктовый магазин.

Мать дала список Алине, а сама осталось ждать у столика с весами. Людей было немного, поэтому девушка быстро купила нужные продукты и вышла ко входу. Мать стояла и рассматривала что-то на стене. Алина подошла ближе и, опустив глаза, робко сказала:

– Почти все. Только кукурузы не было. Могу сбегать в “Двойку”…

Мать молча смотрела на стену. Алина подняла взгляд и увидела большой плакат с изображением ребенка. Надпись на нем гласила о том, что малыш болен и нуждается в сборе средств на лечение.

– Видела? – мать вдруг обернулась. – Может и мне надо такое повесить? Восемдесят тысяч долларов! Это ж, что за лечение такое? У кого есть такие деньги?

– Так если много людей по чуть-чуть сбросятся, то наберут, – робко ответила Алина риторический вопрос матери.

– Не сбросятся. Люди черствые и бездушные! Кто твоей матери помог, когда она в беде оказалась? Правильно! Никто. Даже родная сестра отвернулась.

Но вот тут мать лукавила, привычно изображая жертву. Ее сестра Вера, узнав о страшном диагнозе, первой предложила помочь деньгами и заботой. Но ущемленное самолюбие Эммы не позволило принять подачки от младшей сестры. Та предприняла еще пару попыток, но получив взамен лишь упреки в меркантильности и желании заполучить квартиру, пропала с горизонта.

– Вот не понимаю я этих родителей. Ну вот зачем ты мучаешь себя и ребенка ложными надеждами? Не будет никакого волшебника, который вдруг вылечит смертельную болезнь. Приняли бы судьбу и сдали его в интернат. Особенно, если еще совсем маленький. У государства хоть что-то есть для ухода, а у них что? – Эмма со злостью ткнула пальцем в улыбающегося на плакате малыша.

Они вышли на улицу и направились домой. По дороге Алина думала о сказанном матерью. Сложно сказать, как поступила бы она в таком случае. Жила бы, каждый день ожидая горя или бы, наоборот, с чувством вины за совершенное предательство. В какой-то мере она и сейчас так живет. Ее больная и умирающая мать – это тот же самый ребенок без надежды на выздоровление. И если в случае с малышом есть хоть какие-то шансы, то мать была больна безнадежно.

Глава 4

Костя проснулся довольно поздно. Будучи еще сонным, ощупал рукой постель рядом – пусто. Неужели сегодня он проспал дольше нее?

– Ксюш, – протянул он из подмятой под себя подушки.

Никто не ответил. Вынув вторую руку из-под одеяла, он привычным движением нащупал на тумбочке телефон. На экране висел пропущенный звонок от Васьки Телегина.

Костя встал и пошел на кухню.

– Ксюш, ты дома? – в надежде позвал он.

И снова тишина. В ванной тоже никого не было. Вчера он так устал, что вырубился мгновенно. Такой сон был для Кости привычен с детства. Если днем приходилось хорошо потрудиться, то вечером достаточно было просто моргнуть глазами и наступало утро. Он запросто мог не услышать, как Ксюша вернулась и уже ушла.

Костя еще раз взглянул в телефон. Экран показывал обычно греющую душу любого рабочего человека надпись “ВС 11:37”. Однако сейчас это вызывало лишь нарастающую тревогу. Он набрал номер Ксюши, но сухой механический голос ответил, что аппарат абонента выключен.

В прихожей не было ее вещей. Все говорило о том, что со вчерашнего вечера она не возвращалась. В глубине души Костя боялся этого больше всего. Он открыл вчерашнюю переписку. После его последнего “Целую” больше ничего не было: ни сообщения, ни звонка. Последний раз она была в сети около часа ночи.

Костя набрал номер Любочки – подруги Ксюши из маркетингового. Уж она-то точно должна что-то знать. После первого же гудка ответили. В динамике послышался тоненький детский голосок:

– Аллё…

– Позови маму, пожалуйста, – попросил его Костя.

Послышались шорохи, затем шаги. С минуту он ждал, пока ребенок передаст трубку.

– Да, слушаю! – наконец отозвался сонный голос Любы Щавелевой.

– Люб, привет! Это Костя. Скажи, ты не знаешь, где Ксюша?.

– А! Кость, привет! – ответила Любочка и взяла паузу, вспоминая события вчерашнего вечера. – А что случилось?

– Ее до сих пор нет дома после ваших вчерашних посиделок, – голос Кости задрожал.

Он пытался скрыть волнение, но Люба все поняла.

– Слушай, Костик, меня вчера муж в одиннадцать забрал. Нам на дачу еще сто километров пилить было. До сих пор отсыпаемся. Поэтому я не в курсе.

– А кто еще там оставался?

– Ну, Ленка была, Маргарита Павловна, но она тоже собиралась уезжать. Мишаня еще был и руководство. Ладно, мне пора. У меня тут связь плохая.

Не дожидаясь ответа, Любочка бросила трубку. С Ксюшей они не то чтобы были подругами. Скорее просто ситуативно сошлись вместе по общему интересу – перемалыванию косточек другим. Она вполне могла соврать ради пресловутой женской солидарности.

Костя набрал номер Мишани. Никто не поднял. Он позвонил снова и опять тишина. Номера Лены Селезневой у него не было, а звонить Маргарите Павловне по такому вопросу было неудобно. Костя открыл контакты в телефоне и набрал букву “Ч”. В ответ появились скрытые в глубине гаджета номера: “Человек с СТО”, “Черняховского Заказ 3 окна”, “Черная Тойота Марат” и “ЧМО”. Последним был тот самый Витек, а ныне Виктор Алексеевич. Так в сердцах, а потом и в телефоне назвал его Костя после того, как ушел из “Билд Плюса”. Ведь именно ему он обязан своим увольнением.

После долгих гудков на том конце что-то щелкнуло и динамик на громкой связи заполнил кухню отвратительным сопением..

– Алё! – раздался после затяжной паузы хриплый голос.

– Виктор, ты знаешь, где Ксюша? – в лоб спросил Костя. На том конце замешкались.

– А! Костян, это ты? Слушай, сколько время? Ааа… Вижу. Я ж ее час назад… Погоди, – Витек снова взял паузу.

Некоторое время его не было слышно. Костя чувствовал, как стучит его сердце и пульсируют вены на висках. Он сел на табуретку, наклонился и двумя руками обхватил голову.

– Посидели вчера, выпили, да разъехались. Ничего не помню больше. Дома твоя Ксюха должна быть уже, дома. Будь человеком, Костян, отстань от меня. И так башка гудит, ё-мое, – Витек бросил трубку.

Костя хотел было швырнуть телефон о стену, но в самый последний момент сдержался и схватил вместо него со стола кружку, оставленную вчера Ксюшей. Осколки ударившейся о плиточный фартук посуды разлетелись во все стороны. Вниз поползла коричневая жижа из остатков кофе. Выпустив пар, он включил чайник и подошел к окну.

На лавке у подъезда сидели три “денисовца”. Так Костя называл маргинальных джентльменов, регулярно злоупотребляющих спиртным и от того давно ставших похожими на одноименный тип древнего человека. С улучшением благосостояния населения и благодаря работе полиции подобные товарищи уже давно превратились в вымирающий вид. Но их двору повезло особо: здесь проживал аж целый квартет краснокнижных особей.

Один из них жил на два этажа ниже, а трое других через подъезд. И, как подобает в таких случаях, именно тот, который жил отдельно от других, был самым гостеприимным. Временами джентльмены засиживались допоздна у Костиного соседа. В трезвом состоянии каждый из них был тихим и безобидным. Но стоило горячительным напиткам смазать глотки “денисовцев”, а входной двери впустить внутрь сомнительных женщин того же биологического вида, как начинался заправский кутеж. Вся благородная четверка поднимала голос на несколько тонов выше и десятикратно умножала человеческую эмоциональность: в квартире плакали, кричали, что-то делили, затем смеялись лошадиным ржанием и вопили на весь подъезд.

Полиция приезжала на выезды неохотно и с опозданием. Поэтому несколько раз Костя спускался сам и пытался утихомирить гуляк по просьбе нервничающей Ксюши. В его самый первый приход, один из выпивших мужчин в ответ на вежливую просьбу не шуметь послал соседа в грубой форме под звучный гогот сидящих на кухне компаньонов. На лестничной площадке показалась соседка и пригрозила вызовом полиции. Алкаш поднял руку и замахнулся на Костю. Но он оказался быстрее и мощным ударом кулака в лицо снес противника. Тот пролетел несколько метров мимо застывших в изумлении товарищей. Костя вошел внутрь и осмотрелся.

– Ещё раз кто-нибудь вякнет, разнесу все к чертовой матери! – завопил он нарочито хриплым басом.

“Денисовцы” втянули головы в плечи и уменьшились в размерах. Лежащий на полу не посмел даже вздрогнуть. Первым из оцепенения вышел хозяин квартиры. Он подскочил, опрокинув стул, и бросился к Косте с открытой ладонью.

– Степан! – представился худощавый сутулый дрыщ. – Звиняй, братан! Разгулялись чуток. Ты это… Не бери в голову. Мы люди нормальные – культуру блюдем. Не уследили за временем – с кем не бывает. Не суди строго, да не судим будешь!

Степан заискивающим взглядом всматривался в глаза Кости. Тот обвел взглядом всю компанию и поняв ничтожность собравшихся, выдохнул:

– Ладно, понимаю. Не шумите только. А то выспаться надо перед работой.

– Базару ноль! – ответил с улыбкой дрыщ и приложил указательный палец к губам. – Люд рабочий мы уважаем.

Он обернулся и демонстративно подмигнул своим собутыльникам, показывая, что у него все под контролем. Упавший встал и, держась подальше от Кости, с вытаращенным глазами прокрался в ванную. Один из сидящих, словно провинившийся школьник, взял одной рукой две начатые бутылки с водкой и поставил их на пол. Костя вышел и вернулся домой. С тех пор, стоило пресловутой компании разгуляться, как соседи звали Костю. Тот приходил и одним только своим видом быстро утихомиривал шумную компанию.

Сегодня у “денисовцев” было неблагополучное утро, которое, впрочем, случалось каждый раз, когда к ним приходило сильное похмелье. Трое сидевших у подъезда беспрестанно курили, массировали указательными пальцами виски и по-очереди садились со скамьи на корточки в надежде, что данная физическая нагрузка облегчит страдания. Четвертого “джентльмена” с ними не было. Видимо, вчера ему настолько досталось, что выйти на улицу тот был не в состоянии.

Вдруг у подъезда резко остановился серый автомобиль с характерной желтой шашкой на крыше. Дерево, растущее внизу закрывало пространство перед ним, но “денисовцы” вдруг оживились. Двое привстали, а третий бросился к машине. Костя попытался рассмотреть, что происходит, но в это мгновение раздался щелчок чайника. Он машинально дернулся и ловким движением руки убрал его с подставки, чтобы горячий пар не испортил фасад висящего сверху шкафчика.

Вернувшись к окну, он обнаружил, что автомобиль такси стоит на месте, а алкаши исчезли. Вдруг раздался гудок домофона. Костя на мгновение растерялся, а затем бросился в прихожую.

– Да? – спросил он в трубку.

– Братан, тут это… Как тебе сказать… – раздался неуверенный голос Степана.

– Что надо? – резко осек его Костя.

– Короче, тут барышня твоя… Как тебе сказать…

– Да говори уже! – взревел Костя.

– Не в состоянии она. Вечерок, видимо, вчера удался. Видит бог, я пытался ей помочь, но она идти не хочет. Спустись ты, забери ее. Негоже даму в беде оставлять.

Костя накинул штаны, сунул ноги в тапочки и выскочил вниз. Возле машины стоял водитель, придерживая ручку задней двери.

– Ваша? – спросил он выскочившего из подъезда Костю.

– Моя, – ответил тот. – Что с ней?

Водитель ничего не ответил и распахнул дверь. Косте все стало ясно без слов: Ксюша была мертвецки пьяна.

– Откуда вы ее привезли? – спросил он водителя.

– ЖК “Покровский”.

Костю прошибло током. Все сходилось: именно там жил Витек в подаренной отцом квартире. Он отлично помнил, как помогал бывшему шефу заносить туда мебель. Костя наклонился в машину и потянул Ксюшу за руку.

– Эй! Полегче, деревня! Я тебе не мебель, – огрызнулась та.

– Пойдем, – прошипел ей Костя и потянул сильнее.

Девушка поддалась его напору и безвольно выпала из машины. Он подхватил ее и поволок в подъезд, дверь в который добродушно придерживал Степан. По тому, как быстро таксист запрыгнул в салон и дал по газам, Костя понял, что поездка уже кем-то оплачена.

Он затащил Ксюшу домой и уложил спать. Разговора сегодня не получится. В таком бессознательном состоянии она проспит до позднего вечера, а, возможно, и до утра. В лучшем случае поговорить удастся лишь завтра после работы. Костя поставил на прикроватную тумбочку бутылку воды и швырнул на пол тазик. Затем, убедившись, что Ксюша крепко спит, оделся и вышел из дома.

Глава 5

Утро понедельника выдалось ожидаемо прохладным. Алина, кутаясь в подобие воротника, спешила к автобусной остановке. Чаще всего она предпочитала ходить пешком, чтобы дать мозгу напитаться кислородом перед длительной нагрузкой в универе. Этот лайфхак всегда давал результат. Если изнеженные транспортом одногруппники сонно потягивали кофе и приходили в себя лишь после третьей пары, то Алина с самого утра была бодра и энергична. Преподавателям нравилась ее хватка и интерес к учебе. Они, такие же сонные, как и большинство студентов, видя розовые девичьи щеки и горящие глаза в первом ряду, мгновенно взбадривались и ощущали важность своего предмета.

– Приятно видеть, что кому-то еще в этом мире интересно то, чему мы учим, – пуская облако дыма в курилке говорил преподаватель валеологии. – Не все потеряно у этого поколения, однако.

– Вы правы, коллега. Отрадно наблюдать, – вторил ему, откашливаясь и сплевывая на пол, преподаватель по общей гигиене и экологии.

Но сегодня Алина решила пренебречь своим правилом. Пальто с зализанными ранами хоть и выглядело сногсшибательно, но оказалось совершенно неприспособленным для длительных походов пешком, сковывая движения тела. Девушка подошла к остановке и увидела огромную толпу ожидающих пассажиров. Как правило, к этому времени основная масса людей уже разъезжается, но сегодня что-то пошло не так. Алина быстро уловила по обрывкам фраз ругающихся людей, что на дорогах пробки из-за заморозков и гололеда.

Подъехал автобус-гармошка. Толпа ломанулась во все двери, но тут же подалась назад: нутро огромной гусеницы было под завязку набито людьми с предыдущих остановок. Несколько самых отчаянных, помогая себе криком, ворвались на ступеньки. Двери пару раз дернулись и со скрежетом закрылись. Ожидающих накрыло облако выхлопных газов.

Алина закашлялась и отошла в сторону. До начала занятий оставалось мало времени, а следующего автобуса не было видно. Ей очень не хотелось опаздывать. И если преподаватели с легкостью закроют глаза на разовую задержку любимой отличницы, то сама себе она не простит упущенную возможность повторить прошлый триумф. Алина представила равнодушно смотрящую на нее Светку Кривцову.

Вдруг среди проезжей части раздался рев резко повысившего обороты двигателя, а вслед за них протяжно загудел звуковой сигнал. Алина обернулась и увидела затормозивший на несколько мгновений транспортный поток. Наперерез ему из левого ряда к остановке летел черный автомобиль без поворотников. Кто-то из водителей грязно выругался в приоткрытое окно, и дорога снова пришла в движение.

Машина поравнялась с Алиной. В открывшемся окне она увидела возлегающего на водительском сиденье Димку Плутова.

– Садись, подкину! – крикнул он.

Алина растерялась и замерла.

– Прыгай внутрь, – Плутов потянулся к ручке пассажирской двери. – Там автобус твой в аварию попал, не скоро уедешь.

Димка толкнул тяжелую дверь, и она распахнулась перед девушкой. Люди на остановке уставились на нее. Любой из них, не раздумывая, прыгнет в салон, лишь бы не стоять тут в томительном ожидании. Поймав на себе десятки взглядов, она неосознанно сделала шаг вперед, но тут же резко остановилась. Прямо перед ней возникла широкая мужская спина с лысой головой. Человек на половину корпуса влез в салон и громко прокричал:

– Братан, не в службу, а в дружбу, подкинь до Колхозной! Полчаса уже уехать не могу.

– Сорри, дружище! Мне на разворот, – парировал Плутов, указав рукой на ближайший перекресток.

– А… – раздосадовано отстранился мужик и хлопнул по крыше автомобиля.

Алина проскочила вдоль него и села на пассажирское сиденье.

– Что там? Совсем туго? – с надеждой спросил лысый, еще раз заглянув в салон. Алина отвернулась от его перегара.

– Мертво! Пешком быстрее доберешься! – крикнул Димка и дал по газам.

Мужик испуганно отшатнулся назад, проводил взглядом улетающую БМВ и, увидев, что та не пошла на разворот, закричал вслед:

– Вот козлина!

В салоне было ожидаемо тепло и уютно. Алина расстегнула давящее пальто и с облегчением выдохнула. Водитель приглушил громкую музыку и внимательно смотрел на дорогу.

– Спасибо, что подвез, – первой нарушила тишину девушка.

– А… Не за что. Вижу, ты стоишь. Думаю, надо бы подвезти, а то опоздаешь. По пальто узнал. Тебе идет, кстати, – Димка широко улыбнулся.

– Спасибо, – смущенно ответила Алина, боясь посмотреть на парня.

– Во сколько сегодня заканчиваешь?

– В 16:45. Но потом надо еще занести курсовую на проверку.

– О! Так и я в пять освобожусь. Давай подкину тебя до дома. Мне все равно по пути, – бросил Плутов с такой легкостью, будто они старые друзья.

Алина чувствовала себя неловко. Для нее этот выход из зоны комфорта был слишком резким. Димка считав ее состояние, непринужденно бросил:

– В общем, около пяти буду на парковке. Если освободишься, подходи.

Такая постановка вопроса ощущалась менее обязывающей и Алина выдохнула:

– Хорошо. Если получится.

Дальше ехали молча. Димка пару раз ругнулся на подрезающих его водителей и пару раз нечленораздельно хмыкнул, подрезав других сам. К университету подъехали в тот момент, когда в его распахнутые двери со всех сторон стекался людской поток. Еще издалека Алина увидела Кривцову на крыльце. Она курила в компании девчонок-старшекурсниц, рыская глазами по сторонам.

Вдруг Алина осознала всю комичность ситуации. Не так она себе представляла это утро. Ей хотелось с прямой спиной пройти мимо отпускающей колкости Светки и бросить ей через плечо одну из заготовленных фраз. Но нет. Сейчас она, словно в дешевой мелодраме на глазах у всех выйдет из машины главного покорителя девичьих сердец всего института. “Сынок богатого папочки подцепил лохушку” – так, подумалось ей, это выглядит со стороны. Хотелось от стыда провалиться сквозь землю.

Димка в это время уже выскочил из машины и жал руки каким-то парням. Алина пыталась выждать момент, когда он будет занят, чтобы незаметно выскочить. Плутов подошел к багажнику и позвал ребят что-то показать. Алина потянула ручку двери и в этот момент поймала пристальный взгляд Светки, смотрящей на автомобиль.

Кривцова давно положила глаз на Плутова. Именно такую дочку хотела бы ее мать: цепкую, бойкую, знающую, как устроена эта жизнь. Вместе со Светкой они бы ночами строили планы, как захомутать какого-нибудь богатого сынка, чтобы он разом решил все их проблемы. Но Алина не такая. Ей чужды все эти меркантильные побуждения. Да и в Плутове она видит молодого повесу, а не мужчину с серьезными намерениями. Другое дело – Костя. Скромен, галантен, относится к женщинам с уважением. И пусть за ним не стоят деньги отца, как за Плутовым, зато он трудяга и потенциал в нем огромен. Но где она, а где Костя. Встретившись раз в жизни, они, возможно,никогда больше не пересекутся. Сейчас она пожалела, что не спросила номер телефона хотя бы просто, чтобы узнать, как у него дела.

– Выходи. Опоздаешь, – привел ее в чувства открывший дверь Димка.

Бросив взгляд на часы на приборной панели, Алина тотчас же позабыла и о Косте, и о Светке. Через десять минут начнутся занятия, а ей еще нужно раздеться и добежать до аудитории.

Людской поток на улице уменьшался с каждой секундой. Студенты и преподаватели торопились внутрь. Но Кривцова была неподвижна. Она нервно всматривалась на парковку, желая узнать, с кем сегодня приехал Плутов.

Алина вдруг вспомнила, сколько раз про нее в лицо и за спиной говорила гадости одногруппница. А ведь самое обидное то, что все это было просто ради прикола. Так Светка самоутверждалась за счет тех, кто не мог дать отпор. Алина схватила поданную Димкой руку и вышла из машины.

– Спасибо, что захватил, – поблагодарила она.

– После пар увидимся?

– Не знаю. Посмотрим. Если освобожусь, – бросила она с демонстративной улыбкой вполоборота так, чтобы это увидела Кривцова.

Не глядя на реакцию Плутова, Алина направилась ко входу, поправляя пальто.

Светка затушила сигарету о ступеньку, бросила окурок в урну и что-то шепнула на ухо, стоящей рядом подружке. Та обернулась и на её лице отобразилось изумление. Они шепотом перекинулись несколькими фразами, сверля взглядом поднимающуюся по ступенькам Алину.

– Григооорьева! – затянула Светка. Наигранной улыбкой она пыталась скрыть глубокую обиду, но начинавшие слезиться глаза выдавали ее потрясение. – А ты, я смотрю, даром время не теряла!

– Зависть – плохое чувство, – парировала Алина, будучи готовой к нападкам, и прошла мимо нее.

На удивление, остальные девчонки на крыльце молчали, не смея что-либо сказать. Для женского пола Плутов был персоной особенной: для кого-то желанной, а кто-то старался держаться от него подальше. Одних привлекал его статус и всевозможные слухи, у других же он вызывал раздражение. Но равнодушным он мало кого оставлял. У него была очередь из тайно влюбленных лохушек и вереница из ненавидящих – как правило, бывших и им сочувствующих.

У парней тоже было особое отношение к нему. Кто-то боялся его из-за связей отца, кого-то он заслуженно бесил. Но находились и те, кто примазывался, старался держаться рядом, чтобы поймать падающие с барского стола крохи женского внимания и социального статуса. В глубине души он не был подонком, но с детства избалованный вниманием и возможностями семьи, пользовался этим просто, потому что мог.

– Что у вас с Плутовым? – бросила вдогонку Кривцова сквозь ком в горле так, что даже стоявшие рядом подружки, уловили слезливость в голосе и с удивлением посмотрели на неё.

– Меньше знаешь – крепче спишь, – не оборачиваясь, Алина добила обидчицу выстрелом в голову и вошла внутрь. Светка отвернулась и заплакала.

Глава 6

Вернувшись домой к вечеру, Костя обнаружил Ксюшу все еще спящей. Свежий воздух и длительная прогулка помогли прийти в себя. Он уже не сгорал от злости, обиды и ревности. В голове осталась лишь один вопрос: “Что дальше?”. Завтра им предстоит серьезный разговор. Если все подтвердится, то смириться с подобным он не сможет. И даже если он простит ей случайную измену, то будет долго нести эту печать внутри себя. Костя бросил подушку на небольшой диван на кухне и, подогнув ноги, укрылся тонким пледом. От изнеможения отключился он почти мгновенно.

Ночью приснилось ему глубокое детство. Те времена, когда отец – фермер и крепкий хозяйственник – еще не пил. Мама была молода и красива, а их дом полон надежд и фантазий. Лев Максимович – так звали отца Кости – был на пике. Он взял в аренду освободившееся участки соседа, уехавшего за границу, купил в лизинг с десяток единиц новой техники и нанял бригаду рабочих. Первые два года все шло хорошо. Бизнес-модель по выращиванию овощей приносила результаты. Отец расширял рынки сбыта, заключая договора на поставки с новыми и новыми магазинами. Объемы спроса на его продукцию росли. Он взял крупный кредит, чтобы скорее рассчитаться за лизинговую технику и заказал новую партию. Параллельно с этим Лев Максимович арендовал еще земли в соседнем районе для посадок следующей весной.

Костя прекрасно помнит, как однажды за несколько дней до Нового года, отец ворвался домой и радостно закричал:

– Собирайтесь! Завтра летим на море!

Мама опешила. В её планы не входила встреча Нового года на побережье.

– Лёва, ну что же ты… Куда я теперь продукты дену? У меня ж купальника нормального нет. А Симочку куда пристроить? – с волнением ворковала мама, наспех собирая чемоданы с вещами.

Кошка Сима в тот момент облизывала лапы, сидя на подоконнике, и ещё не представляла, что отправят ее в городскую квартиру к знакомым отца – семье Морозовых, где почти на почти две недели они станет заложницей их шаловливых детей.

– Люба! Любовь моя! Ну какие продукты? Какая Симка? Мы на море едем! Столько лет батрачили! Можем теперь себе позволить – смеялся отец, зажимая маму в объятьях.

– Пусти! Все тебе шуточки! А я переживать буду, – вырывалась она, ворча то ли игриво, то ли всерьез.

Костя тогда не понимал всей глубины их взаимоотношений. Да и в целом ему было наплевать. Главное, что они отправятся на море. А там он непременно будет плавать с дельфинами, валяться на пляже и объедаться мороженым.

И они полетели. В самолете Костя с гордым видом уселся возле окна и несколько часов с открытым ртом смотрел вниз, предвкушая, как расскажет деревенским пацанам о том, что видел.

Море встретило их солнцем, теплом и ароматами из ресторанов. Отец снял небольшой домик в первой линии и десять дней они провели именно так, как представлял себе мальчик, с той лишь разницей, что дельфинов видел он лишь издалека.

На одиннадцатый день отцу через знакомых передали страшую весть. Он куда-то отлучился, а затем вернулся мрачнее тучи.

– Люба… Беда, – прохрипел он не своим голосом.

Мама схватилась за сердце и рухнула в кресло. Отец подбежал к ней и крикнул:

– Костя, принеси воды!

Пока он, испуганный, искал стакан и наливал воду, мама пришла в себя.

– Кто? – спросила она с испуганным видом.

– Что значит кто? – растерялся Лев Максимович.

– Ну, говори, кто умер! – мама закинула в рот таблетку и залпом выпила стакан воды.

Отец побледнел и выругался себе под нос.

– Люба! Етить твою мать! Никто не умер! Тьфу тебя! – взревел он.

– Так ты ж сам сказал, что беда! – удивилась мама. – А теперь говоришь, что никто не умер. Разве можно тебя понять?

– Люба! Ё-мое! Ну вот умеешь ты это все по-своему, по-женски, переиначить! – отец злился от того, что разговор пошел не в то русло. – Живы все. Другое случилось.

– Так что же, Лёвонька? Не томи.

– Беда, Люба, беда. Гараж сгорел. Совсем сгорел. Дотла сгорел. Ничего не осталось. Игнатьич успел два трактора выгнать, а дальше пожарные не пустили.

Мама закрыла лицо и заплакала навзрыд, будто кто-то действительно умер.

– Ой, за что ж это господь так с нами? – вопила она.

Косте хотелось провалиться сквозь землю. Будь его воля, он бы и второй раз сжег эти проклятые трактора, лишь бы они не стояли между ним и самыми счастливыми днями в жизни.

К вечеру мама успокоилась. Отец сделал несколько звонков и выяснил, что первоначальной причиной считается поджог. С одной стороны это пугало, но с другой в этом виделась возможность получить компенсацию по страховке.

Утром Лев Максимович улетел домой, а Костя с мамой остались доживать последние дни отдыха. Но море уже не казалось таким привлекательным, дельфины вызывали лишь раздражение, а мороженое совсем не лезло в горло. Казалось, весь мир рухнул. Они пробыли остаток дней и вернулись в родную деревню.

К тому моменту выяснилось, что причиной пожара действительно был поджог. Но было это делом рук конкурентов или же захотел отомстить кто-то из бывших работников, не ясно. Так и или иначе, без наличия виновных страховая сводила все к самоподжогу. Отцу было отказано в выплатах. Он попытался судиться, но проиграл. Ведь кто он такой, чтобы тягаться с таким гигантом, не имея доказательной базы и рычагов давления.

С тех пор дела пошли на спад. От новых земель пришлось отказаться, потому что обрабатывать их было нечем. Новая техника пришла с большим опозданием, из-за чего на следующий год отец не смог собрать урожай вовремя. Клиенты стали разрывать с ним договора. Чтобы погасить задолженность перед банком, отец распродал часть техники и отдал за бесценок часть земель, принадлежавших ему на праве собственности. На жизнь, конечно, еще хватало, но о перспективах можно было забыть. За два года сражений за свое хозяйство, бесконечного поиска заемных средств, обиваний порогов и судов многие знакомые и партнеры отвернулись от семьи. Льва Максимовича это подкосило и он беспросветно запил.

Проснулся Костя от звука будильника. Нащупав рукой телефон, смахнул кричащее сообщение с экрана и откинулся на спину. Он уже стал забывать, как трудно было жить с родителями последние совместные годы. Ссоры и скандалы были тогда обычным фоном подростка. Костя мечтал скорее закончить школу и свалить в город, чтобы начать жить самостоятельно.

Так и получилось. Уже давно он жил отдельно и чувствовал себя вполне счастливым вплоть до вчерашнего дня, когда Ксюша в почти бессознательном состоянии вернулась после ночи с “Чмом”.

Он заглянул в спальню и увидел, что девушка все еще спит. Ей на работу только к десяти. А у Кости с утра планерка на базе, поэтому быстро собравшись, он выпил кофе и спустился вниз.

В другие понедельники, несмотря на всю строгость шефа, он иногда позволял себе приходить на собрание с небольшой задержкой. Начальник молча здоровался кивком и прощал ему эту оплошность из-за его трудолюбия. Но сегодня Костя не хотел неловких сцен на кухне, поэтому ушел поскорее.

Не дожидаясь лифта, он сперва пошел быстрым шагом вниз по ступенькам, а затем, набрав скорость, побежал не в силах остановиться. На лестничных площадках он, держась рукой за перила, делал прыжок и по дуге приземлялся уже на следующий пролет. Доводчик подъездной двери был разомкнут, и Костя с лету вылетел во двор. Ноги, коснувшись асфальта раз, а затем другой, вдруг потеряли сцепление и он, поскользнувшись на замерзшей с ночи лужице, грохнулся на спину. Тупая боль обдала все тело.

Костя открыл глаза и посмотрел вверх. Его взгляд скользнул сперва по подъездному козырьку, затем пробежался по фасаду здания и остановился на знакомом окне, в котором горел свет: Ксюша встала, дождавшись, когда он уйдет. От этого стало еще больней.

Некоторое время он лежал так, представляя, что умер. И, возможно, лучше бы так и было, ведь он не в силах вынести такое предательство. Ксюша там сейчас, возможно, пишет Витьку сообщение и договаривается о новой встрече, а он здесь: безвольно валяется у подъезда под окнами Степки-алкаша.

Костя приподнял голову и осмотрелся. Случайных зрителей его позора не оказалось. Он встал и отряхнул одежду. Хрен с ней, с этой Ксюшей. Если она, дура, и вправду была этим имбицилом, то стоит сперва понять, насколько у них все серьезно.

Костя сделал пару шагов и почувствовал боль в ноге. Вряд ли перелом, но болит сильно. Работать сегодня будет тяжело. Придется Телегину отдуваться за двоих. Он сделал еще несколько болезненных шагов и вдруг вспомнил девочку-студентку из субботнего происшествия. Впервые за прошедшие сутки страданий на его лице показалась улыбка. Теплая волна из груди пробежалась по всему телу. А ведь ей тоже было больно, когда он на нее наехал. И как же потом им было хорошо. Он чувствовал в ней простоту и искренность. Чистота ее мыслей казалась не наивностью, а благородным качеством, которое сейчас редко встретишь. То состояние, которое он испытывал рядом с ней, невозможно было передать словами. В ней не было дерзкой сексуальности Ксюши, не было вызывающего и цепляющего на крючок гонора, не было эпатажа и всезнайства. Она сама знала себе цену, но не никому ее не озвучивала. Такая простая и в тоже время потрясающая особенность.

Костя еще раз взглянул в окно. Свет погас. Видимо, Ксюша легла спать дальше. Он выдохнул и зашагал настолько быстро, насколько позволяла ушибленная нога. Из соседних подъездов выходили первые заспанные люди. В конце дома Костя вдруг уперся в того мужика, которому врезал в квартире Степана. Их взгляды встретились. Мужик приветственно кивнул и повернулся боком, давая пройти. Костя ответил ему улыбкой и прошел мимо. Все его мысли теперь были о субботней встрече и той студентке. Сейчас он пожалел, что не взял ее номер. А ведь стоило хотя бы поинтересоваться, как она себя чувствует.

“Какой там у нее адрес? Морская, 32?” – размышлял Костя, вспоминая длинную девятиэтажку. Даже если он захочет ее отыскать, то это будет очень непросто. Да и захочет ли она с ним общаться, это вопрос.

Вдруг в кармане завибрировало. Он вздрогнул и остановился. Достав из кармана телефон, прочел сообщение от Ксюши: “Ты где?”. Захотелось швырнуть телефон об асфальт. Он еще раз взглянул на окно, которое вместе с десятками другими зияло черной пустотой. Также было сейчас и в его сердце, только дыра размером с эту проклятую девятиэтажку.

Глава 7

Тянущийся бесконечно долго учебный день подошел к концу. Алина сложила конспекты в сумку и осмотрелась по сторонам. В огромной поточной аудитории оставалось несколько задержавшихся отличников, обсуждавших прошедшее занятие. На задних рядах обнималась любвеобильная парочка. Кривцовой не было видно.

Весь день Алина думала о произошедшем утром. После встречи на крыльце Светка так и не явилась на занятия. Разные мысли крутились у Алины в голове: от боязни какой-нибудь пакости со стороны оскорбленной одногруппницы до страшных мыслей о том, что та что-нибудь с собой сделает.

Она вышла из аудитории и отправилась на третий этаж. Седовласый преподаватель с открытой дверью ожидал студентов, склонившись над столом.

– Григорьева, проходите, – пробормотал он не глядя.

Алина робко вошла и достала папку с бумагами:

– Аркадий Романович, я принесла вам курсовую.

– Григорьева, вы впереди планеты всей. Как всегда, похвально! Вся ваша группа брала бы с вас пример, – улыбнулся он, не поднимая взгляда. – Кладите, кладите. Я сегодня же займусь вашей работой.

Алина осторожно положила курсовую на край стола и, стараясь не шуметь, тихими шагами заскользила к выходу.

– Григорьева! – окликнул ее преподаватель.

– Да, Аркадий Романович, – отозвалась она.

Он оторвался от работ, повернулся и снял очки. Лицо его казалось заплывшим и усталым. Алине стало жалко этого строгого, но хорошего человека, которого студенты за глаза называли “Кашей” – производным от уменьшительно-ласкательного варианта его имени – Аркаша. Помассировав переносицу, он вдруг спросил:

– Скажи-ка мне, Кривцова ведь в твоей группе?

– Да, – отозвалась Алина тоненьким от напряжения голоском.

– В общем, передай ей, что если не пересдаст мне зачет до конца недели, вылетит из института. Я ей это гарантирую. Сколько можно терпеть ее выходки? Борис Валентинович на нее жалуется, Елена Павловна тоже недовольна. Уж не знаю, как она с ними решает свои вопросы, но передо мной у нее задолженность еще с зимы. Если бы не мать, давно бы вылетела. Так и скажи!

Алина знала, что мама Светки Кривцовой – Ольга Леонидовна – заслуженный детский хирург, коих во всей стране по пальцам одной руки сосчитать можно. Всю жизнь посвятившая себя медицине и спасшая сотни, если не тысячи жизней, она слыла живой легендой. Руководство университета было радо тому, что у них учится ее дочь, и временами приглашало выступать перед студентами. В такие моменты Светка ходила королевой. Она гордилась матерью и при любой возможности кичилась ее связями.