Мрамор

Солнце заполняло собой все вокруг. Не было ни мира, ни тела, сдерживающего душу. Все заливал первородный свет. И не было ни чувства радости, ни злости, ни отчаянья. Его хотели укрыть от всех тягостей мира, на секунду отвлечь от всех мыслей. Просто дать пожить. Словно свет смотрит на него так же, как он на него. Молчаливо и спокойно. Без ответа.

Его жилистые руки тянулись к свету, старались поймать его и добиться хоть какого-то отклика. Ведь зачем тогда он так отчаянно манил к себе? Ему было не жалко свои и без того полуслепые глаза, прожигаемые солнцем. Если он сможет хоть на секунду дотронуться до этого зова, то уже ничего не будет важно. Его пальцы жадно сжимали воздух, но им не удавалось поймать желаемое. Они были бесконечно далеки от солнца.

Дряхлое тело в последнем усилии достичь этого дивного сияния подалось вперед. Молчаливый наблюдатель смиренно следил за попытками беспомощного старика поймать его. Пальцам как будто бы стало теплее, а значит все попытки были не напрасны. Руки снова рванули вперед, и мир покатился куда-то вниз.

Пару секунд он не видел ничего, кроме заполнившего глаза круга яркого сияния. Старик чувствовал под руками жесткий песок. Его тело ускользнуло от света и вновь оказалось на земле. Пальцы жадно сжались, и короткие неухоженные ногти царапнули кожу ладоней. Он в ужасе закрыл глаза, не желая осознавать, что его странная связь с солнцем так резко оборвалась.

Грудь снова заполнилась раскаленным воздухом. Старик зачмокал губами в надежде хоть немного отогнать сухость. Ему не хотелось двигаться. У него бы снова заболели ноги, стало колоть что-то в области сердца или горло стянул бы кашель. Старик все еще ничего не видел и это немного успокаивало. Пока глаза его были слепы он не был до конца уверен, что упустил столь желанный шанс.

Еще яркий круг перед глазами постепенно сужался и вскоре превратился в россыпь мелких цветных мошек. Белый песок заполнял собой все. Казалось, ослепительное голубое небо отражалось в каждой его песчинке.

Старик с трудом перевалился на спинку и зашелся кашлем. Он надеялся вновь увидеть далекое солнце, но небо затянули облака. Все новые и новые позывы кашля сотрясали его грудь. Он давно привык к ним и даже уже почти не чувствовал. Это было чем-то привычным как еда, питье или сон.

Несколько минут старое тело просто лежало на песке и ждало появления солнца. Этого времени старику хватило на то, чтоб наконец смириться с тем, что ожидания бессмысленны. Его Бога нет.

Постепенно вернулся и слух. Где-то вдалеке он услышал, как кто-то тихо бредет по песку. Сначала он принял это за ветер, но кожа не чувствовала дуновений, да и звук был слишком прерывистый.

Его жилистая шея повернулась в сторону, и старик увидел далекую фигуру в белых одеждах, почти незаметную на фоне такого же белого песка. Сухие губы слегка приоткрылись и из них донесся непонятный звук. Но фигуре этого хватило, чтоб повернуться и направиться к старику. Тот с кряхтением перевернулся на живот и пополз навстречу. Чувство реальности стало возвращаться к нему.

Его имя – Сарош. Он жрец Ахура Мазды. Он рассказывает о зороастризме не ведающим и несет мудрые слова народу. Его религия погибала. В этом месте только он с учеником до сих пор были верны Ахура Мазде. Большинство зороастрийцев захвачены в плен или убиты завоевателями этих земель. Они верили в других богов и не хотели видеть угрозу своей религии. Сарош умолял своего Бога подсказать, как не дать умереть зороастризму. Уже долгие годы он мечтал о хотя бы небольшой помощи, но Бог молчал. И вот посреди этой пустыни ему показалось, что он что-то почувствовал. Ахура Мазда наконец одарил его своей милостью. Но, кажется, это был лишь мираж. Старик перегрелся под солнцем.

Плеча Сароша коснулась сильная загорелая рука. На него смотрел симпатичный юноша с уверенным взглядом и грубыми чертами лица. Губы старика сами собой пролепетали имя «Говад».

Юноша помог жрецу подняться и накинул на его лысеющую голову белый капюшон. Его карие глаза смотрели прямо на Сароша. Говад ждал от него, но чего? Старик совершенно не помнил, куда они шли и что вообще здесь делали.

– Получилось узнать хоть что-то? – В голосе юноши звучало легкое раздражение.

– Нет… Я так старался, но ничего.

Старик чувствовал вину. Его ученик был обречен влачить это бессмысленное бремя жреца Ахура Мазды вслед за своим учителем. Когда Говад был мальчиком, люди еще верили, что одержат победу над захватчиками. Он был так рад служить истинному Богу… А теперь вместе с дряхлым стариком стоит прямо на краю неизвестности.

Сарош старался гнать от себя эти упаднические мысли. Как жрец, он должен был верить, что его Бог знает, куда движется мир, ведь он сам создал его. Сомнениям здесь не было места, но старик уже давно не был уверен, что, его вера по-прежнему крепка, пускай и боялся сам признаться себе в этом.

– Сколько еще нам бродить по этой пустыне без воды и еды?

Говад отвлек жреца от невеселых мыслей. В самом начале разговора было заметно, что голос юноши словно дрожит от нетерпения. Его распирало от тысячи вопросов, но больше всего его волновала царившая всюду неопределенность. Он мог обратиться лишь к своему наставнику, но у того не было ответов ни на один из вопросов. Юный ученик мог лишь кричать в пустоту и сотрясать воздух своим гневом, за которым скрывалось бессилие.

– В деревнях нас либо не слушают, либо гонят. Мы постоянно под угрозой быть пойманными. Сколько еще мы будем побираться и просить милостыню? Смирение приведет нас в могилу! Мы должны что-то делать! Явно еще остались тайные почитатели зороастризма… Надо собрать их и дать отпор! Хотя бы маленькая победа уже заставит людей бороться. Вот что надо делать, а не сидеть в пустыне, поджав хвосты!

Старик тупо смотрел куда-то сквозь него. Взгляд Говада был полон решительности, но голос при этом дрожал. Почему-то он все равно выглядел так, будто был готов в любой момент расплакаться.

– Добрая мысль, доброе слово, но злое дело, – произнес старик. – Так ты только погубишь тысячи людей. Их армия огромна и легко расправится с маленьким ополчением из земледельцев…

– Но это всяко лучше, чем ждать ответа и не дождаться его! Почему мы должны действовать мирно, когда наш враг спокойно убивает нас? Именно из-за такого отношения мы и оказались в такой ситуации! Может, пора наконец уже что-то менять? Что нам тогда делать?

Старик глубоко вздохнул. Все было куда сложнее, чем на словах.

– Я не знаю, – просто ответил старый Сарош.

Юноша непонимающе посмотрел на него и быстро отвернулся. Старик знал, что без его одобрения тот вряд ли будет что-то делать. Он говорил громкие слова, но боялся начать действовать. Пока он может винить своего наставника и в крайнем случае – своего Бога, но, если он будет действовать сам, то примет на себя ответственность. Для такого Говад был слишком юн.

Сарош поднял свою палку и продолжил путь по пустыне. Он хорошо знал местность, но пустыня имела свойство меняться и путать своих гостей. А может это путал их Ахура Мазда, который наконец хотел оборвать страдания своих последних последователей. Они скитались от деревни к деревне и продолжали проповедовать. Иногда из жалости им кидали монеты или еду, но чаще всего их заставляли замолчать.

Но в этот раз им повезло. Добрая женщина, тайная зороастрийка, дала им ночлег и сытно накормила. Она даже положила им с собой немного еды и воды взамен на благословение жреца. Вот только еда испортилась на солнце, а вода все стремительнее убывала.