Черные приливы Сисайда

Глава 1

ГЛАВА 1

Дождь стучал в окна моей спальни, но ему все равно не удалось поднять меня, пока не прозвенел в десятый раз будильник. Что ж, пришлось встать. Удивительно, что проснулась в хорошем настроении: ведь сегодня понедельник – начало новой недели.

Я обратила внимание на свое лицо, войдя в ванную. Давно не видела его таким уставшим. А все потому, что на работе появилось много бумажной работы, которая мне совсем не нравится. Нужно освежить лицо с помощью массажа. Наношу на кожу гель для умывания и начинаю скребком водить по правой челюсти, потом по левой, следом перехожу на массаж лба. Слышу, что кто-то хлопнул входной дверью. Я живу одна. Это меня сильно насторожило.

Беру свое странное оружие – бейсбольную биту, в которую когда-то вбила гвозди на случай, если проникли воры, – и тихонько спускаюсь на первый этаж. Чувствую, как мое сердце стучит с бешенной скоростью, но оно сразу же успокаивается, когда вижу знакомое тело.

– Рокси, как ты сюда попала? – задаю вопрос и ставлю биту возле корзины с зонтами.

– Ты забыла закрыть дверь, – моя подруга осматривает меня, – А ты почему еще не собралась? У нас же внеплановый педсовет.

Черт, я совсем о нем забыла. А еще я не успела подготовить очередной отчет по ребенку из малообеспеченной семьи моего класса. Какой кошмар. Злюсь на саму себя за то, что упустила эту задачу, но уже ничего не поделать. Придется делать документ по дороге. Хорошо, что не я за рулем.

Бегу обратно в ванную комнату, смываю гель для умывания и иду переодеваться. Я надела голубую блузку с коротким рукавом, атласную юбку молочного цвета и укороченную джинсовую куртку. С прической сегодня решила не заморачиваться – распустила волосы. Обычно я делаю какие-нибудь волны, но времени мало.

Смотрю на себя. Даже без грамма макияжа могу быть очаровательной, но мое тело оставляет желать лучшего. Я немного полная девушка. О таких, как я говорят: «Хороших людей должно быть много». Но не прям же настолько не хватает хороших людей в этом мире…Не смотря на эти размышления, я все равно люблю себя такой, какая я есть: за то, кем являюсь.

– Мейв, ты скоро? – вывела из мыслей моя подруга, – Нам нужно торопиться. Завтрак я тебе приготовила! Можешь спускаться, в машине поешь.

Мысленно благодарю Рокси за заботу и, захватив ноутбук и планшет, спускаюсь по лестнице.

– Ты бы еще надела майку… На улице прохладно.

– А когда у нас тепло, Роксана?

– Ладно, ладно. Просто ты часто болеешь, немного беспокоюсь за твое здоровье.

Обнимаю Рокси – подругу, коллегу и, пожалуй, самого удивительного учителя, которого я когда-либо встречала.

Мы познакомились в мой первый день после университета, когда я пришла устраиваться в школу. Тогда в младших классах учительница ушла в декрет, и срочно искали кого-то, кто доведёт выпускной состав до конца года. Именно Рокси встретила меня у входа, провела по коридорам, рассказывала обо всём – и выглядела так, будто перепутала школу с рок-фестивалем. Черная одежда, татуировки на предплечье, синие пряди в тёмных волосах – вряд ли кто-то угадал бы в ней педагога.

Она сидела со мной на собеседовании, которое длилось не дольше пяти минут. Меня приняли сразу. И с того дня началась наша настоящая дружба

– Тебе стоит подумать о родителях Скарлетт, Мейв. Мать девочки хотя бы работает, а отец постоянно засиживается в баре и кидается на людей, мало ли что с малышкой делают дома, – говорит Рокси и кидает мне пакет с едой. Она знает это, так как дополнительно подрабатывает вокалистом в «Утопающем Моряке» и видит мистера Вэя.

– Да, я знаю и думаю об этой замечательной малышке каждый день. Мы сходим с мисс Ривз к ним домой и снова проведем беседу.

– Когда я вижу его пьяным в стельку, переживаю, чтобы он ничего не натворил.

А я-то как переживаю. Скарлетт – замечательная девчушка с рыжими волосами и красивыми веснушками, переживаю за ее психологическое состояние, ведь, скорее всего, наблюдает за неприятными ситуациями дома. Надо будет поговорить еще с мистером Квентином о консультациях для моей ученицы. Либо я стану для нее личным психологом.

Стараюсь сейчас сосредоточиться на своем завтраке. Рокси приготовила сэндвич с индейкой, огурцами и листьями салата. Просто невероятный завтрак по пути на работу в школу.

– Спасибо за завтрак, Рокс! Сэндвич оказался очень сытным, – я смогла осилить только половину,

– Всегда пожалуйста, у нас осталось еще 10 минут, ты успеешь еще подготовить отчет.

Да, не стоит терять ценное время.

У меня прекрасная профессия, которая требует особое внимание к каждому новому поколению. Моя задача – дарить знания детям (хотят они этого или нет) и оказывать им поддержку даже в тот момент, когда весь мир против них. Конечно, иногда бывают трудности, но стараюсь проходить через них с гордостью. Я выпустила в том году выпускной класс, по которому сильно скучаю, но сейчас у меня дети на первом году обучения. У нас нет буквенных обозначений, поэтому мы решили назвать наш класс «Группа Звезд». Рада, что у моих детей нет проблем с самооценкой.

Я очень люблю, когда дети рассказывают мне секреты, дарят поделки и задают интересные вопросы. Например, Миа Брукс каждый день приносит нарисованных котиков, а Лукас Бейн рассказывает о маяках и своей любви к кораблям, сказал однажды, что хочет стать капитаном корабля. С его целеустремленностью я уверена, что у Люка все получится.

В кабинете для совещаний уже много коллег. Жалко наблюдать некоторых с утра пораньше – они обычно начинают работать позже. Но лучше так, чем собираться в обед.

Я и Рокси сели рядом с нашими подругами: Зарой и Лили.

– Мы ничего не пропустили? Чуть-чуть в пробке простояли, – поинтересовалась я.

– Нет, все еще впереди, но коллеги говорят, что мистер Холлуэй не в духе, -ответила Лили.

– М, вот как. Получается, нам не стоит ждать его свежую выпечку. Если да, то очень жаль.

когда наш директор в хорошем настроении, печет для коллектива кексы. Если он не в духе, тогда завтра поговорю о Скарлетт.

Мистер Холлуэй заходит в кабинет – и сразу появляется тишина. Он в идеально отглаженном черном костюме, с туфлями, натертых до блеска. В такой одежде сразу видно бывшего военного.

– Утро доброе, дорогие и уважаемые коллеги. Все на месте? – оглядывает нас, – Хорошо, предлагаю начать. Мне очень грустно озвучивать эту новость, – мужчина тяжело вздыхает, а мои волосы уже встают дыбом, – Но, к сожалению, бюджет сократили, и мы вынуждены закрыть кружки. Со следующего месяца останутся только платные – «Музыка возле костра» и «Шахматы».

Все в ступоре. Такого точно никто не ожидал. Кто мог так сильно сократить бюджет? Почему никто не думает о детях? Мой ученик Оуэн Кларк посещает кружок Рокси, ему купили дорогущую гитару, чтобы тот учился играл и развивался в будущем. А как быть дальше, если в его семье есть еще трое детей и воспитывает всех одна миссис Кларк? Мои руки невольно сжались в кулак. А в голове звучит голос Оуэна: «Мисс Лорин, я буду играть на гитаре как мой папа, только лучше.» И как теперь я скажу, что все отменяется? Мое сердце разломается от боли, когда скажу эту новость мальчишке.

– Это несправедливо! – стучит по столу Рокси. – А как же дети из малообеспеченных семей? Кто о них будет думать?

– Полностью согласна с мисс Слэйд! Как такое вообще возможно, мистер Холлуэй? Почему Вы, сэр, не отстояли честь нашей школы? За тридцать лет в этой школе подобных ситуаций не возникало. Как нам теперь придется объяснять это все родителям? Другие дополнительные образовательные учреждения, где проводят различные кружки берут море денег, а у нас хотя бы дети бесплатно развивались! – высказала мнение моя соседка по кабинету Элинор Бриггс.

– Коллеги, понимаю Ваше недовольство, – выдохнул мистер Холлуей, – Но в данной ситуации мы ничего не можем исправить. Придется собрать родителей для общего собрания.

Отличный заряд надень.

Я провела три урока у своих малышей, но все никак не могу отпустить слова Холлуэй. Они продолжают крутиться в моей голове. Сказать, что я разочарована в директоре – ничего не сказать…Как можно было так поступить с подопечными? Где теперь заниматься детям: не только младшей, но и старшей школы? Понимаю, что это не его вина в урезании бюджета, но мог же постараться как-то решить вопрос? Ладно, стоит с девчонками устроить мозговой штурм, вдруг появятся идеи.

Я уже начинаю готовиться к следующему дню, пока мои ученики на физкультуре: распечатываю математические карточки, раскраски для плаката, литературные кроссворды и опросы для дома, поделки. Хочется уже приехать домой и вытянуть ножки. Сил мало, что очень странно. Пора начать пить витамины для поддержания работы организма.

Приходит сообщение в общий чат «Лучшие бестии «Морских Высот». Написала Рокси.

Р: «Девчонки, на сегодня есть предложение: пойти на концерт группы «Пустые Гавани». Билеты предоставил мой друг, с ним познакомитесь после мероприятия. Отказы не принимаются.»

М: «Супер, а где будет проходить?»

Л: «О, классно, я знаю эту группу! Хотела к ним на концерт в Портленд попасть, спасибо Вселенной за такую возможность»

Р: «Концерт будет в «Ржавом Якоре» – знаете, тот старый рыбзавод у обрыва? Его переделали для различных мероприятий. Теперь все легально, с билетами и даже пожарными»

Прочитав место проведения концерта, впала в ностальгию. Давно я не была в этом месте. Когда была маленькой, с подружками бегали туда: разжигали костер, играли на гитаре, клеили переводные татуировки и думали, какие мы крутые. Я прилетала в Сисайд из Сан-Франциско к бабушке на лето. Прекрасные были времена до того момента, когда родители перестали меня отправлять в Сисайд. Каждое лето с 12 лет задавала родителям вопрос: «Когда я полечу к бабушке?», – и каждый раз получала ответ: «В следующем году». Как оказалось, моя бабушка скончалась в мои 13. Тогда я ненавидела родителей за то, что умолчали правду, но время вылечило и пришло прощение. Мама восстановила дом, папа отремонтировал комнаты, а я осталась здесь жить одна в свои 24 года.

– Мисс Лорин, здравствуйте! – крикнули мои малыши после физкультуры, – Мы скучали.

– Мне тоже вас не хватало, друзья, – ко мне подходит Скарлетт и обнимает, а я глажу ее по волосам. – Как все прошло? Все получилось сегодня?

– Да! – крикнули дети. – Можно идти домой?

– Нет, хитрецы, получите задание домой и пойдем.

Все сразу сели на места и приготовили блокнотики. Какие очаровательные у меня дети. Не могу представить себя на другом месте работы.

Честно отработав свою смену, я вернулась домой в предвкушении сборов на концерт. Лили посмотрела позже в интернете жанр группы: инди-фолк. Интересно, загадочно, завораживающе. Не буду искать песни раньше времени, хочется насладиться живой музыкой и вокалом. Зара, как оказалось, знает «Пустые Гавани», и она в восторге от их альбомов.

Я решила, что сильно мрачно выглядеть не хочу, поэтому достала обтягивающее платье с принтом зебры и белую рубашку, которую завяжу на талии, почистила белые кеды и сложила в красную сумочку все самое необходимое. Макияж будет очень легкий: все в коричневых оттенках. Уже представляю, как буду сиять в толпе людей. Хах, да, я еще и скромная.

Мне ждать девочек еще час. Чтобы не захотеть съесть вредную еду, приготовила боул с тунцом. Очень вкусно, полезно и сытно. Готова есть боул хоть каждый день. Начав трапезу, включила аудиокнигу «Марсианин» Энди Вейера. Никогда раньше не воспринимала такой формат литературы, но что делать, когда любишь читать, но времени нет совсем на это дело. Приходится как-то выкручиваться в этом плане. Фантастику ранее не читала. Подумала, что стоит попробовать новый жанр литературы. В основном читала романы, но мне так надоел абьюз в книгах, что решила от них отдохнуть.

Аудиокнига прервалась. Кто-то звонит. Надеюсь, это мама. Звонила ей сегодня, и так мне не перезвонила.

Это была Зара.

– Мейв, выходи! Мы повернули на твою улицу.

– Уже бегу.

Закинула посуду в мойку, а сама пошла обуваться. Подкрасив губы коричневатым блеском для губ, вышла на улицу. Зябко. Лучше надену джинсовую куртку, в которой сегодня была, она тоже подойдет к этому платью.

Черт, девочки уже подъехали.

– Я сейчас вернусь!

Рокси закатила глаза и говорит:

– Даю минуту, и мы уедем без тебя!

Я знаю, что она шутит, потому что шкаф с верхней одеждой возле входной двери. Одевшись, быстрым шагом иду к машине и сажусь на заднее сидение. Девчонки уже что-то обсуждали, я не стала вникать в их разговор, но все дальше и дальше погружалась в ностальгию.

Мы подъехали к «Ржавому Якорю», и у меня перехватило дыхание.

Те же ржавые стены из гофрированного металла. Тот же скрипучий знак с якорем, который теперь висел ровно, а не криво, как в мои одиннадцать. Даже трещина в бетоне у входа была на месте – та самая, в которой мы с подругами прятали записки с признаниями в любви мальчишкам из соседнего района.

– О, так ты тут бывала? – Рокси ткнула пальцем в граффити над дверью – криво нарисованного осьминога с гитарой.

– Бывала, – я провела пальцами по шершавой стене. – Мы с девочками пробирались сюда ночью, разводили костер из старых ящиков и пели песни под гитару. А однажды…

– Однажды? – подхватила Лили, глаза у нее блестели, как у ребенка перед сказкой на ночь.

– Однажды мы нашли старую лодку в углу и устроили в ней «тайный клуб». Клялись, что когда-нибудь уплывем на ней в море.

Я рассмеялась. Лодка, конечно, была дырявой.

Внутри все изменилось – и в то же время осталось прежним.

Высокие потолки с балками, по которым мы лазили, теперь украшали акустические панели. На месте нашего «костра» стояла сцена с профессиональным светом. А в углу, где мы хранили «секретные запасы» – чипсы и газировку, – теперь был бар с крафтовым пивом.

Но запах… Запах остался тот же.

Соль. Ржавчина. Дерево, пропитанное годами рыбьей чешуи.

– Эй, смотри! – Рокси схватила меня за руку и повела к дальней стене.

И я увидела ее.

Надпись, выцарапанная в деревянной доске много лет назад: «Мейв + Лиза + Кэт = навсегда»

Сердце сжалось. Лиза теперь жила в Канаде. Кэт… Кэт не стало два года назад. Был рак печени. Узнали об этом, когда было уже поздно оперировать.

– Ты плачешь? – Лили осторожно тронула мою щеку.

– Нет. Просто… пыль, – я быстро вытерла глаза.

Рокси молча протянула мне маркер. Я добавила новую строчку: «Но «Ржавый Якорь» все еще стоит.

В этот момент заиграла музыка, и свет погас. Концерт начался. А я стояла и думала, что странная это штука – время. Оно уходит. Но места… места остаются. И в них – мы. Те, какими были. Те, какими стали.

Я стала погружаться в атмосферу концерта. Наблюдаю за людьми: парочки обнимаются, целуются, радуются совместному досугу, кто-то пришел компаниями, кто-то один, и одиночество не мешало проводить весело время.

Резко услышав звук электрогитары, я подняла голову и увидела его. Он вышел на сцену, и все зааплодировали, но в моих ушах вдруг стало тихо –только глухой стук собственного сердца. Этот парень был в черной рубашке с расстегнутыми сверху пуговицами, и серебристая цепочка на его шее мерцала под софитами, как живая. Он поправил гитару, и чёлка – темная, чуть волнистая – упала ему на лоб. Он даже не стал ее отбрасывать, просто начал играть, и эта небрежность заставила мой живот сжаться.

Его пальцы скользили по струнам так легко, будто они были частью его тела. Каждое движение – точное, выверенное, но при этом будто неконтролируемое, как будто музыка текла сквозь него, а он просто позволял ей это. Я вдруг осознала, что дышу слишком часто, и мне пришлось сознательно замедлить дыхание, иначе я бы, кажется, забыла, как это делается. И я переключила внимание на других членов группы.

Парень со светло-рыжими волосами до плеч сидел за установкой, его руки свободно лежали на малом барабане и хэте. Он не выглядел как типичный барабанщик – худой, в оверсайз-свитере с заплатками на локтях. Но когда он брал палочки, его движения становились точными, почти механическими. Его лицо оставалось спокойным, только брови слегка сдвигались, когда он прислушивался к отзвукам. Когда к нему присоединился бас, незаметно изменил ритм – сделал его чуть асимметричным, добавил синкопу (с яркого к низкому акценту). Он не бил по барабанам с яростью – скорее, разговаривал с ними, то усиливая, то ослабляя нажим.

Другой парень стоял чуть в стороне, его электрическая скрипка – чёрная, с тонкими голубыми полосками вдоль корпуса – лежала на плече. Он поправил плечевой ремень, провёл смычком по струнам, проверяя строй. Звук вышел резкий, необработанный, но он лишь кивнул, будто так и надо. Когда начался основной рифф, Люк присоединился не сразу. Он ждал, пока гитара и барабаны не создадут основу, потом встроил свою партию – сначала тихо, почти шёпотом, длинные ноты, которые тянулись, как тени. Пальцы его левой руки двигались по грифу без суеты, точно зная, куда попасть.

Но лицо этого парня мне казалось до боли знакомым. Неужели это…

– Давай, Дюваль, жги на своей скрипке! Ты невероятно хорош, – кричит во всю Лили.

Люциан Дюваль. Кто же знал, что мы встретимся снова спустя 15 лет.

«Сан-Франциско. Пирс 39. Вечер.

Море пахло рыбой и солью. Мы с Люком сидели на краю пристани, болтая ногами над водой. Внизу плескались морские львы, их крики смешивались с криками чаек.

–  Ты правда уезжаешь?  – я ковыряла кроссовком отслоившуюся краску на досках.

Люк молча кивнул. Его чёрные волосы взъерошил ветер, а в руках он вертел камушек – плоский, как монета.

– Франция далеко?

– Очень, – он швырнул камушек в воду. Тот подпрыгнул три раза и исчез. –Там даже язык другой. Говорят… «bonjour» вместо «привет».

Я сморщила нос:

– Звучит, будто чихаешь.

Он рассмеялся, но тут же замолчал. Над нами зажглись фонари, и жёлтый свет упал на его лицо.

– Может, ты приедешь? – он сказал это так быстро, будто боялся, что передумает.

– На велосипеде? – я фыркнула. – Ты видел карту? Там океан!

– Ну… на самолёте. Или на корабле.

– А если я утону?

– Я спасу тебя, –он выпрямился. – Я научусь плавать как тюлень.

Я засмеялась, но в горле вдруг стало тесно.

– Обещаешь писать?

– Обещаю.

– Даже если забудешь английский?

– Тогда буду рисовать.

Он полез в карман и вытащил смятую бумажку – билет на карусель, которую мы катались час назад. На обороте криво нарисовал себя и меня: два палочковых человечка, держащихся за руки.

– Держи. Чтобы не забыла.

Я сунула бумажку в карман джинсов.

– Мейв!  – позвала мама с дорожки. – Пора!

Люк встал. Его папа уже ждал у машины, дымя сигаретой.

– Знаешь, что говорят во Франции вместо «пока»? – он сделал шаг назад.

– Что?

– «Au revoir». Это значит… «до встречи».

Я хотела ответить, но он уже развернулся и побежал. Его тёмный силуэт слился с вечером, и скоро я различала только белые кроссовки – мелькали, как чайки.

Я сжала в кулаке билет.

Au revoir, Люк.

До встречи.»

Что за день ностальгии такой? Какой красивый и играть на скрипке научился, хотя раньше ужасно психовал, если не получилось взять ноту. А сейчас звезда. Я все эти годы пыталась найти лучшего друга – Люциана. Он теперь снова передо мной. Дюваль сдержал обещание.

Как оказалось я пропустила две песни, когда предавалась воспоминаниям из детства. Теперь постараюсь быть в реальном времени и месте.

Выпей меня до дна, как вино,

Я – грех, что ты носила под платьем.

Ты хотела ангела? Но в окно

Стучался я – с клыками и ранами…

Наша колыбель – это склеп,

Наша благодарность – это рана на шее.

Я б умер, чтобы согреть,

Но мёртвые не греют…

Парень с электрогитарой начал тихо, почти шёпотом, и мне показалось, что этот звук проникает прямо под кожу, обволакивает, как тёплая вода. А потом – мощнее, глубже, с хрипотцой, от которой по спине побежали мурашки. Я закрыла глаза на секунду, просто чтобы почувствовать этот звук, и когда открыла, он смотрел в зал, но мне показалось – прямо на меня.

Чёлка снова упала ему на лоб, он резко встряхнул головой, и цепочка качнулась, сверкнув. Казалось, даже звук его голоса менялся в зависимости от того, как он поворачивал голову – то ближе к микрофону, то чуть отстраняясь. Я поймала себя на том, что слежу за движением его губ, за тем, как они касаются металла микрофона, и вдруг представила, каково это – чувствовать этот голос не только ушами, а кожей, губами, кончиками пальцев.

– Я смотрю, тебе понравился Дориан, – толкает меня в плечо Зара.

– Кто?

– Парень вокалист. Я про него говорю. Ты смотришь на него так, как будто увидела новую книгу Эммы Скотт: увидела, захотела и взяла.

Я не сдержалась и засмеялась так громко, что многие люди повернулись в мою сторону.

– Тише, Мейви, слишком громко, но по факту я ничего смешного не сказала. Говорю то, что видела.

– Зи, это ерунда. Предлагаю просто насладиться прекрасным концертом.

А я все так же продолжала смотреть на Дориана и впитывать его голос.

Концерт отгремел, но в ушах все еще стоял звон, будто я провела два часа внутри гитарного усилителя. Рокси тащила меня за руку через хаос проводов, ее ногти впивались в мое запястье.

– Ты просто обязана познакомиться с Дорианом Блэквудом! – прошептала она, резко останавливаясь перед группой музыкантов.

Запах за кулисами ударил в нос – смесь пота, лака для гитар и чего-то сладковатого. Мы пробирались через хаос проводов, где Дориан Блэквуд восседал на ящике из-под аппаратуры, как вампир на троне. Его ноги были расставлены с вызывающей непринужденностью, а в пальцах он вертел пустую бутылку, словно это был кубок с кровью

– Дориан, это Мейв, – Рокси толкнула меня вперед с ухмылкой, но затем ее глаза расширились. – Сайлас?! Что ты здесь делаешь?

Барабанщик, тот самый рыжеволосый парень в свитере с заплатками, неожиданно обнял Рокси за талию и звонко чмокнул в щеку.

– Привет, любовь моя, – его голос звучал теплее.

Я и Лили переглянулись в шоке. Зара уронила сумку.

– Вы… Вы что, встречаетесь?! – выдохнула я.

Дориан хмыкнул, откинув голову назад:

– О, этот момент мне нравится. Твоя драгоценная Рокси, оказывается, полгода скрывала отношения с нашим барабанщиком.

Люк, стоявший чуть поодаль, лишь пожал плечами:

– Я предупреждал, что она плохая хранительница секретов.

Рокси покраснела, что было странно видеть на обычно такой уверенной в себе девушке:

– Ну… Сюрприз?

Дориан тем временем поднялся и подошел ко мне, его движения были неестественно плавными, как у хищника.

– Рокс, ты же рассказывала мне про свою милую подругу-учительницу, – его губы изогнулись в хищной улыбке, – но забыла упомянуть, что у нее такие… выразительные глаза. Прямо как у той учительницы литературы, что ставила мне двойки за сочинения.

Я почувствовала, как кровь приливает к щекам.

В этот момент за моей спиной раздался резкий звук упавшей скрипки.

– Мэвс?

Я обернулась. Люциан стоял, застыв на месте, его глаза бегали по моему лицу, будто собирали пазл из воспоминаний.

– Твой билет… – прошептал он. – Ты сохранила его?

Я покачала головой:

– Он дома. В шкатулке с…

– …с ракушками из Сан-Франциско, – закончил за меня Люк, его голос дрогнул. – Ты всегда говорила, что они похожи на застывшие музыкальные ноты.

Тишину разорвал саркастический хлопок Дориана:

– О, боже, это воссоединение детсадовских возлюбленных? Как трогательно, – он сделал глоток из бутылки. – Люк, ты не сказал, что твоя муза работает в школе. Хотя… теперь понятно, почему ты всегда так нервничал перед выступлениями в учебных заведениях.

Люк сжал кулаки:

– Я пытался ее найти. Писал письма, которые возвращались. Потом приезжал в Сисайд, но соседи сказали…

– …что бабушка умерла, а я уехала учиться, – закончила я, чувствуя, как в горле встает ком.

Дориан наблюдал за нами с акульей улыбкой. Медленно поднявшись, его рука скользнула по моей спине, задерживаясь чуть дольше приличия. Я почувствовала, как по позвоночнику пробежали мурашки

– Ну что ж, теперь у вас есть целых… – он преувеличенно посмотрел на часы, – …три минуты, чтобы наверстать пятнадцать лет. Я же пойду к нашим фанаткам. Сегодня я должен уйти с одной из них. Не хочешь пойти со мной?

Его взгляд скользнул по моей шее, затем медленно поднялся к губам. Я почувствовала, как кровь приливает к лицу.

– Дориан, – резко сказал Люк, – она не одна из твоих фанаток.

Дориан повернулся к нему с демонической улыбкой:

– О, я это понимаю. Фанатки хотя бы знают, чего хотят, – он сделал паузу, – а мисс Лорин? Ты вообще знаешь, чего хочешь?

Его вопрос повис в воздухе, тяжелый и двусмысленный.

Люк шагнул вперед, но Дориан лишь поднял бровь:

– Осторожнее, maestro. Скрипки легко ломаются.

В этот момент Рокси втиснулась между ними с бутылкой виски:

– Боже, хватит меряться… эээ… талантами. Пейте!

Дориан взял бутылку, его глаза не отпускали меня.

– За сюрпризы! И за то, что наши учительницы оказались куда веселее, чем мы думали.

В его глазах читалась опасная смесь азарта и любопытства, когда он поднял бутылку в мою сторону:

– Особенно одна.