Дуэль Смертельно Раненых Врагов / Война 17-и Лесов I: Повесть О Храбром Зайце

Глава I: Возвращение

I

Заяц спускался один с горы. Козлы и ориксы вслед смотрели. Не блеяли, не визжали козлы – просто по кругу сидели! Взгляды-то бросали! Домой провожали. Так провожают тех, с кем если б можно было – не расставались век, «не разлучи б могила!» Всё-т обернуться зай хотел хоть раз, да посмотреть с ответом! Но не свернуть в движеньи диком глаз – несёшься пред рассветом! Прыжок, ещё один прыжок! Вот скрылся заяц с виду! Почти часок ещё козлы глядели вдаль «с обидой». Но без труда его простив, поразбрелись уж «кто куда!»

Спускался долго заяц вниз! В стремленьи точном как стрела! Остановиться он не мог! В поле упал. Пал пьяный буд-то, кособоко! Время какое-то «мордой в землю» лежал, не шевеляся, невысОко. «Мертвец он буд-то! Убиенный!» От воздуха равнин отвык! «Деревьев воздух – тяжеленный!» «…камнями режет мне кадык!» «Так много здесь его, что на бегу в нём захлебнуться можно! Прям как в воде, и от того… мне дурно сделалось! Тревожно!»

«Тяжело! И оттого тревога: тяжело!»

«Мне б переждать всего немного! Хорошо…»

«Сейчас-то я, сейчас! Привыкну! Я смогу!», стараясь на бок провернуться. На спину.

«А солнце-т горного здесь выше! Вот от чего тепло так «на краю»? Всегда тепло так – я забывший? Мне хорошо иль плохо? Не пойму! Домой возвратился я? …или нет?»

«Вставай, идти пора! О, сколько лет! …не передумал я пока!»

«Но задеваться мне куда?! Вот мне-то, да здесь! МНЕ! Лежать и мысли думать-то о чём?!»

Поднялся заяц «по струне», воды из фляги спил; пошёл. Немножко расходился зай, попрыгал – к лесам он побежал «вперёд»: бежал прыжками ловкими со свистом, «не бег то скорый, а полёт»!

Недолог был в общем-то путь, «…и где здесь могу я свернуть?!» Уж сколько не проходит лет твоих, а не можешь забыть ты дорожки родные! Ты помнишь их, как чЕрты морд родителей твоих – они в чертах простых живые! Казалось, знает заяц травинку каждую у дороги! И деревце, что не возьмёшь-то, тем самым было! Его! Из памяти его воскресшей, сонных монологов, своё на годы позабытое дарило вновь оно родство! И даже ветер был тем самым ветром! Олита жизнь была вся ярким светом! Жизнь из детства его далёкого; вздоха первого… неглубокого…

«Так дома я иль нет?! Ты признаёшь ли, любишь ли, Земля? Ведь долгих столько лет ненужным был – теперь что ль нужен я?!»

Радостью влажной заполнив себя, впал заяц в печаль. Сжатости страшной и грусти мольба! «Да как-то и жаль…» В шаге от дома его’ старые призраки вылезли махом; снова бросали его’ в арии ранок истыканных, страхов! Остановился думки подсобрать, да поглядел по сторонам. ГорЫ в туманах снизу не видать, а запредел лесной – «вон там! Вот я, вот он, родимый лес! Глазам моим раскрылся весь!»

«Что думай, что не думай! Страшно ль мне? Боюсь я? …а боюсь! Так, что теперь? Не примут коль и не полюбят… обернусь? Обидят как-нибудь, а я заплачу? Так плюну и уйду, а как иначе?! Обратно в горы уйти, и без слов – но правда ль так?! Признаний же ты должен добиваться как-никак?! Вот одного от чего они любят за то, что он есть только? Другому бороться ещё за любви той пылинку, и СКОЛЬКО?! А должен ли он, должен?! Очерчен путь, закончен? Любовь, которой подвигом добился ты – любовь сия хоть что-то стоить может?! За то и любят нас, что есть – то не мечты! Породное одно влюбляет в ложах! За подвиги прощаем только я – как нежно терпеливы и добры! Из благородства полюбить нельзя! Умри, дурак, за них или уйди!»

Вот заяц отдышался, вприпрыг бежал опять. Бежать быстрее рвался! Разков-то этак в 5! Уверенность вернулась дурью буйной! «Себе ты сАм её внушил, безумный!»

«Не надо за любовь бороться снова! От так: не примут – убегу! Не привыкать мне – бегать-то не ново! Петлять полями на скаку!»

Вот лес родной – роднее не найти! Теперь «один прыжок» в него войти, и скроется в тенях растений заяц, в гуще! Погрузится в лесов он быт больней и пуще, вольётся в дух его, исчезнет «от и до»!

«БылО иль не былО!»

Прыжок! «…и решено!»

II

Медведь восседал на пеньке государском, вкруг суетилися звери. Доклады-доносы («текст в секретарском»), «…какие-то снова потери!» Мешался в голове медвежьей весь мирок её из серой серости! В единый ком небудоражащей порток унылой ежедневности! Он жил от мёда и до мёда, безрадостно и пусто. Глядел разумно для отвода, по-царскому, но гнусно. Кричал чегой-то иногда он устно; со всем и каждым плакал очень грустно! Медведь, пожалуй, «правил», и недурно! «Потребно» правил царь, хоть и сумбурно. (По-честному-т он плохо правил, да!)

К концу рабочий день шёл, «и пора!» Медведь третий завтрак с утра’ устал предвкушать уж – «беда-а!» Глаза закрывались и спал он, храпя; елозил он задом туда и сюда. (…) Но вдруг он вскакивал! Оглядывал он строго так, сверкал зрачками поверх всех! Хотелось наказать кого-т! Свизжать кой-как! Прям отчитать по-царски без помех: «несоответствие чего-нибудь чему-нибудь в стране, вы объясните-к при зверях?!» В последствии работ больших его, но сделанных во сне, бесшумно крик тонул в слюнях!

Тут верный ёжик подбежал к царю в доспехах при колючках, он на коленку гордо встал и доложил благополучно:

«Госу-государь! Заяц вернулся! Он к тебе, Царь! Знай, во-обернулся! А-У-диенции мирной зай просит! Не дурноголосит и не гундосит! Целует, Царь мой – он обнимает! Зло проклинает, очень скучает…»

Медведь приподнялся, и разом! Проснулся и выпалил басом:

Медведь: Так ты чего? Чего бубнёж?!

Ёж: А ничего! Я ёж! Я ж ёж!

Медведь: А кто же там тогда ко мне?

Ёж: Да зай к тебе! И он извне! Ко мне ж он и к тебе! К листочкам на Гербе!

Медведь: Мой заяц, д-да?! ДА?!

Ёж: Твой заяц, на?! НА?! Белый заяц он, с белой-ной сединой! Морской бой-то, бой, заяц – друг золотой!

Медведь: Зови ж сюда его! Зови немедленно! Всем расходиться по углам обеденно! Сегодня Царь лесной не примет НИКОГО! Уйти же всем, а тут мне зайца! Лишь ЕГО!

Ёж: Есть-есть, лесов ты Царь! Будет тебе р’ы-царь! Корица, корица! Курица – НЕ птица! Мокрица-певица, Царь, птица – СИНИЦА…

Медведь: Заткнись и вон пошёл, придурок, быстро! Вас не хочу! Все вон пошли, чтоб чисто!

Ёж: Есть, и пошли! Есть, ты верши! Щи полощи, щи полощи…

Придворные все звери разбежались – кто разползлись из них, кто разметались: медведь один остался, как желал! В глазах огонь его былой сверкал! Хотел с пенька привстать медведь – увы, не смог! (В медовых складках погружённый весь утоп!)

О, долгие, «в косу кручёные минутки! Но вот и он в лесу: вот заяц-баламутник! Вот он, заяц! Пришёл, как обещал, ко мне! Колено приклонил, хоть мы наедине! Тут посторонних нет! Привет тебе! …привет!»

Медведь: Приехал, заяц?! Ты?

Заяц: Приехал, государь. Вернулся!

Медведь: Иди-ка, подойди! Я сам уж не могу! Загнусь я!

И заяц подошёл к царю-медведю. Тот приобнял «как сынку своего!» Всплакнул он по-обычному, краснея! Подвинул пень под задницу его.

Медведь: Садись! Садись скорее, не робея! Пенёчек добрый вот тебе! Высокий, но залезешь по идее! Всё лучше-то – не на горе!

Запрыгнул заяц бодро на пенёк. Так в ровень стали двое, «в козырёк».

Медведь: Давай уж, заяц! Говори!

Заяц: Что говорить, мой государь-медведь?

Медведь: Что хочешь ты, и не таи! Всё говори мне ты «от сих и впредь»! Что сам то, заяц, ты? Смотрю, здоров?

Заяц: «Готов службу нести!» А для годков… «здоровьем переполненный»! А вы…

Медведь: Так, хватит это, «полноте!» На «ты»! Ты мне одно-т скажИ: а в жизни счастлив ты?

Заяц: А «счастлив» – это кто? Кого? Счастливый я?!

«Не ожидал таких вопросов от Царя! И сочитанье слов-то удивительно! Из уст всесильного! Такое к жизни-то непреминительно! …ещё ж и ссыльного!»

Медведь: Ты, заяц, ты! Вот этот новый ты! Ты счастлив или нет, мне говори!

Заяц: А я т-так и не знаю!

Медведь: Вот-вот! Я понимаю. (…) Ты видишь сам уж?

Заяц: Вижу что?

Медведь: И я не знаю! Ничего! Ты понимаешь это?! ЧЁРТЕ ЧТО! Никто не знает этого, НИКТО!

Заяц: А нужно «это» знать?

Медведь: Хотя бы постигать! Не нужно мне! Но им ведь нужно, и «их рать»! Желает зверь лесного счастья, так сказать!

Заяц: Эт где ж его такого в числах, да найти?!

Медведь: Да каб я знал, послал кого – уже б нашли! Я думал может видел ты в горах? Там было что-т такое на глазах?

Заяц: Э-нет! Такого-т я не видел и во снах! Там счастьев тоже видно нет! …их нет в горах. В выси, ради правды-то, немного есть чего вообще… «Туманцы серые, да горцы» там! …в предверхней полосе! Туманы, горки… небеса!

Медведь: А здесь трава и древеса! У нас-то тоже непестрО! Однообразие ж! Старьё! … «Что нет, не обогнать в пути, пусть душу гложет! Оно проявится – лови! Возьмёшь быть может!» Но это время! От беда!

Заяц: А торопиться нам куда?

Медведь: Не торопился я бы никогда – мой век-то долог – я ж медведь! Народ мой требует – «С-СЮДА!» Не хочет, понимаешь, потерпеть!

Заяц: А требует-то что? …народ-то?

Медведь: А я скажу тебе охотно: вот всё и сразу «отраздать» ему! Как право, понимаешь, на роду! Как нечто добропрелестное! Счастье волшебное, честное!

Заяц: Эх, ничего ж не понятно мне в новых ценностях! И воздух вроде тот, и лес мой в неизменностях! Но понимаю точно я: перекроился мир здесь – «от и до»! Отстал от жизни общей я? Отстал я сильно как-то? Далеко?

Медведь: Отстал! Другой устой теперь-то! Не горное безвременье у нас! Кипит-то жизнь лесов бессменно! (А спорное поведаю сейчас!) Встать друг за друга’ нам должно-то в плечо! Знай, ты «из Круга»! За мной ты, коль чего! …потому как ко мне ты пришёл, косой! Ты выбор уж сделал! И выбор прямой!

Заяц: Какой ещё выбор я сделал такой?

Медведь: Узнаешь, и скоро! Не самый простой! (…) Не все теперь-то за Царя! Не все ж за Бога-то лесного! Раскол у нас – «ноздря-ноздря»! И буд-то нет уже святого!

Заяц: А кто там не за Бога, кем ведомы?!

Медведь: А раздольеры, бесы! Что? Знакомы?

Заяц: Эт кто и с каких?

Медведь: Кое-кто! Пол леса таких, и «плато»! Идейки борзые там бродят про народ! Им хочется раздолья глупого! Свобод! А я сквозь когти ж по началам-то смотрел! «Пускай потешится нелепыш мой, пострел!» «Ему я сделаю за фиг’ бесплатный алкоголь! Забудет бред сий он за миг! Забросит в антресоль!» Но нет! Они не бросили перо! Кружками собирают! ГрупповО! Гулянья, понимаешь! Встречи ж! Тайны! Каково?! Забить меня хотят! Набить карманы! Вот чего! Власти-то моей хотят они! …пОдлы! Там нЕт идей иных! Неблагородны!

Заяц: Вот слышу я теперь: «пошла определённость!» Какой же хитрый зверь’ впрягал вас в самовольность?!

Медведь: Да серый волк! Неугомонный!

Заяц: Что ж не умолк он, протокольный?! Рожа-то дерзкая! Чего ж не сидится-т ему никак?!

Медведь: Натура мерзкая! Интеллигентец хреновый, журфак!

Заяц: Какой с него «интеллигент»?! Быдляк лесной он и бандит!

Медведь: Да нет уж, заяц, вовсе нет! За ум волк взялся! (Аж тошнит!) Пол леса пропилил на «энти книжки»! Свои отписывал волк нам мыслишки!

Заяц: Так что же, «прямо-честно» коль… хорош?

Медведь: Раздолья манифесты-то?! На грош! Уж пару лет книжонка ходит! Читал я сам же – да, да, да! Из лапы в лапу дрянь та бродит! (И я читал-то втихаря!)

Заяц: И что там? Что по делу?

Медведь: Да бунт там! И разделы! Бунт! Про то как всем объединиться, и «в каюк»! Свою же жизнь угробить! …их прямо в ад зовут! Как буд-то мало в бренной жизни этой мук…

Заяц: Чего животные не видят? Не поймут? Что измениться в них стократ должно, чтоб жизнь свою сломать мечтали?!

Медведь: «Депрессия», мой друг, и как легко! Мы ведьму энту так назвали!

Заяц: О Боже мой, а это «чудо» – что? Каких вы изломали дров?!

Медведь: Словечко новое! Ещё одно! Ты не застал сиих ветров! Ты в горы-то когда ушёл, его готовили в салонах! Проблем-то не было ещё! Ну кроме модных самых! «Новых». Всего и всем немеренно! Нытья – ни от кого! Стабильность неизменная – доступно и легко!

Заяц: Ну а чего потом случилось с вами?

Медведь: Так началось «оно»! Что мы назвали! Застой ужасный, стагнация! В депрессии взрыдали! Всё замерлО и «во фрустрации»! Науки разом встали! Изобретений точных новых нет, и нету новых знаний! Культура тоже «отошла» – ни песен новых, ни сказаний! О том же самом всё поём мы – то же скотство! В темп развиваться перестали производства! Затраты ж поднялись, да «выхлопы» – ни к чёрту! «Невыгодно производить», хоть бей их в морду! Нам воровать крутым кругОм уж не встревает в горлах ком! Клеймить испуганных грехом? Нещадным клацать каблуком… – ты с этим делом сам знакомый! (Ты был примерный «общаковый»!) Ну что?! Реальность! Спорт – чего? А спорт-то тоже! Он актуальность потерял у молодёжи! И войн давно уж не было у нас! Соседи не совались нам на глаз, и мы не рвАлись к ним на штык без дела! Так покатилось всё! …так одряхлело!

Заяц: Тогда-т волк и писал’ книжонку вам наверно? Так «манифест» ввязал! «…зайти в движенье мерно!»

Медведь: Так уж необвиняемый! Он на условке или двух’ открытый и безнервный! Маргинал невменяемый’ из дерьма-то, и вдруг: спасителем сделался – «первый»! Подвигов егойных – а не было и нет! Герой однако нам нашёлся где-то! Пробросили легенду глупую на свет, как власть моя его стравила чем-то! ЯдЫ – метода не для нас! Эт для ФогвУда дело скверного! Но вОлку б мышьяку припас! (Хоть смутно помнишь мордомерного?!)

Заяц: Бессменно мучил он зверей, бандит! «Спивать бы крови» – естество его пути!

Медведь: Поди, за годы в нём-то изменить… фасадов кроме ничего мы не смогли! Какой он был – таким остался он! Осталась каждая примета! Кому от знаний этих толку-то, в душе коль чёрной без просвета? Злодею знания – лишь оправдания грехов! Перво желание – сожрать всех прочих знатоков! Так просто негодяй витрины изобьёт, а так со смыслом бьёт он – ИХ ЖЕ! Ещё всё это он в теорию сведёт! Хлеща, без умных слов! Бесстыже! С теорией ты ж знаешь сам: убийство-т – не убийство! Скорее трудность уж тогда’ в каких-то тёмных смыслах! К какой-то цели на пути «преодоленье-с неудобств»! «Мостосжигание» в ряды! Издержки этаких устройств! «Красивше» чтоб звучало-то для них! Так, чтоб вралИ красивше! Помимо слов в истории, и их, не выйдет тли застывшей! Истории самой потом не будет! Сгорает манускрипт, прогнив! Так угнетает красота и губит! …в слепую высь невоспарив!

Заяц: («Эт, Царь родной, не наших сфер…») Тут что-то сделать надо! В Дозоре кто у нас теперь? Спросить с кого доклада?

Медведь: У Свинтуса! Увидишь дрУга заодно!

Заяц: Могу вернуться я?

Медведь: «Другого не дано!» [ :) ] Понапишу я тут указ – сова слетает заодно! Возьмёшь оружие на раз, и всё твоё, что именнО!

Заяц: Так можно, «не свистя», сейчас и приступать?

Медведь: Не можно уж, а льзя! Тут брать и начинать! Надеюсь, наведёшь порядок нам! …и лучше чем в раздолье, твою мать! Ну кто, коли не ты-то, по душам?!

Заяц: Надеюсь честно очень… оправдать!

Медведь: Ты видишь план, идей имеешь? Что нам ждать?

Заяц: Мне со свиньёй моей скорее б поболтать! Он может знает что, красавец!

Медведь: Будь осторожным Очень, заяц! Не верь, друг мой, ты никому! Свинье не верь! Не доверяю ж я ему, и ты проверь!

Заяц: Иметь ввиду я буду – проверю ж, что найду!

Медведь: Ты рви их там, где худо! Давай, я сам пойду! На завтра ты зайди пред полдень тоже ж! Здесь, к аллее! Сам, что узнаешь ты, мне всё доложишь!

Заяц: Честь имею!

Медведь: Давай! С приездом, дорогой мой! …друг верный, старый – старина! Вставать нужда за добрый дом свой! Стоит за нами вся страна!

Поляну Царскую оставил заяц спешно, на дуб дозоров побежал, что тут же, здешний! Инфраструктура лесная в штрихах поменялась лишь незначительных. Зай без труда нашёл «тропу в цветах» из всех развилок многочисленных. Над головою промелькнувшая сова’ вскричала что-то телеграммой. «Тут не понять уже ни драного словца! …завыли с веток всех рекламой!»

«Указ на меня доносит сова? Оперативно! …бодро! Молодец!»

Он к дубу ближе тихо подходя, вдруг закричал как дёрганый юнец:

«Эй, свинтус, БДИ! Пупковый ты ПОДЛЕЦ! Ведь спит, поди! Расхлябался вконец!»

С дуба грозно раздались хрюканья, фонарь зажёгся и окно открылось! В окошке морда показалась свинтуса, копыто чёрное… и фикус.

Свинья: Я-т-на? Хрю-на? Эй, заяц, ты? Эт ты ли там, не ты?!

Заяц: Ну я же, я! Ведь знаешь ты? Уже ль не донесли?!

Свинья: Хрю знаю! Давай сюда! Засядем-потрещим мы до утра!

Заяц: День ещё, свинтус – куда?! (Мы посидим с тобою пол часа.)

Едва и глазом уловимыми прыжками’ взабрался нА дуб заяц быстрый как цунами! …под верхатуру креплёную дуба древнего. Тут и висел надо всем штаб дозора первого.

«…а всё осталось здесь, поди, по-прежнему! Хоть дырки бы забили сыроежками! Зима же скоро! И долгая ж, неизбежная! Как поднимается свинья сюда небрежная?!»

Заяц: Как забираешься, Свинтурионыч, ты сюда?!

Свинья: Как получается! (…я тут «смышлёныш» иногда!) «Стремяна», знаешь ли! Змеёй! Не хрен волчачий с чешуёй!

Заяц: За «хрен волчачий» потрындим ещё!

Свинья: Да хоть кошачий – это всё равно!

Отпрыгнул с веток заяц к крышам штаба, там сквозь оконце влез он – «то, что справо!» Окошко мелкое, квадратом; «…на глаз похоже угловатый.»

Свинья: Я вижу-на такой же всё ты бодрячок! Ничто такого ж-на никак не проберёт!

Заяц: Берёт уж, свин! Одна готовится! Судьба таких не бережёт! Никто моложе не становится и планки новой не берёт!

Свинья: Эт да! Берёзку будешь-НА?

Заяц: А ты ж на службе, сатана?!

Свинья: А мы ж хрю-на по маленькой! Чуть-чуть, всего малёха! Скажи ещё удаленько, что с поводом чё-т плохо?!

Заяц: Гони ж тогда берёзоньку мою! А по пути рассказывайка – ну?!

Свинья: Щас, хрю-хрю на! Э, так…

Свинтус встал «враскоряк», и полез под ковёр, и в подпол. Взялся свин за косяк, подтянул за кольцо «и отпер». А на колечке том мешок плетёный провисал – «увесисто!» Сухие листья были в нём, «…а в них пузырь скучал! Естественно!»

Заяц: Ты как всегда! Прям конспиратор!

Свинья: Щас будет ВСЁ! Я здесь диктатор! (…) Чего рассказывать те, заяц? Будни? Полно-т кого вязать – жаль силы скудны! Уж больно долго пропадал! (…зверьё заметит!)

Заяц: Ну так давай мне «весь аврал»! На час вот этот!

Свинья: Э-на! Типографии брали вчера! Подпольщики! Секты!

Заяц: Волчьи-то, да?

Свинья: А не факт ни хрю-на! «Серые»! …те объекты!

Заяц: Сходить мне над наверно? Это где?

Свинья: А помнишь, у болота по черте? Сомов хрю-на «укатанных» валили ж там в версте? Обоих «пропечатанных» скупали в наркоте…

Заяц: Да помню я! Обоих помню, и места.

Свинья: Там отгорожено – заметна «красота»! Ток знай, попрыгаешь как марафонец! Но кушать другу подано! К столу!

Разлил свинья по кружкам самогонец, красиво сдегустировал еду. «КолбасЕц» с некой расы и марки, зеленец и «картоха» с прижаркой. Слюнями залившись, встал ровно и твёрдо! Торжественно, ярко! «…как буд-то б и гордо!»

Свинья: Давай! Давай на-на-на!

«Тост говорить ему… да?» Встал и взял круженьку он со стола. «Как не люблю ж говорить я слова…»

Заяц: Ну что сказать-то мне тебе, друг мой свинья? Рад несказанно, что домой вернулся я! И рад, что находимся мы, хоть дороги полны развилин! Если вместе идём-то мы, путь один одному посилен! Силы коль есть, так дерзни, свинья! Слепим мир мы и тоньше, и краше! Для того и нужны ведь друзья! …чтоб мечты все твои стали наши!

Свинья: Давай на!

Выпили и за стол сели.

Заяц: Зараза мощная!

Свинья: …нагнал для хмели! Моё ж хрю-на автОрство! (Хрюна немножечко тебе ещё?)

Заяц: Не надо, не упорствуй! Значёк мне дай. Оружие моё!

Свинья: Так щас хрюнец-то на и будет йето ВСЁ! Не хрю-на-на твои приветы, ё-моё!

Свинья «опять в какий-то подполы полез!»

Заяц: Тут тайники твои везде что ль? «Шкап чудес»?

Свинья: А тайники-на, тайники! Ты никому-т не говори, но параноик я, и не уйти мне от болезни, хоть лечусь!

Заяц: Давно?

Свинья: Всё это время на! Все меры бесполезны, но держусь!

Заяц: Совсем один ты значит здесь?

Свинья: Один я тут! Один и есть!

Заяц: Что никого на пару-то не выучил, не взял?!

Свинья: Смотреть на ихню харю-то? Всех волк поразобрал!

Заяц: И снова волк! Не уж-то он крутой такой авторитет у вас?!

Свинья: «Хорош, высок!» Иных и нет-то под луной альтернатив у нас!

Заяц: А волк-то «чистый»? Зацепки точно ни одной?

Свинья: «Белесый и пушистый»! Совсем теперь другой!

Заяц: Хоккей, понял я! А много ль на районе типографий?

Свинья: Да нет, хрюн тебя! На скору лепят их вдоль географий! Так отпечатают партейку-две! Да вон отседа раком на хвосте!

Заяц: Печатают-то что они? Чего там за тома?

Свинья: Бери хрю на да сам смотри! Имеюшь на! Весьма…

Заяц: Да погоди же! Ты «причендалы» выложи сперва!

Свинья: Да, да! Забыл уж! На лапы их получишь «в раз, и два»!

И копошился снова же свинья, берёзку допивал украдкой. Поразбросал дугой стога хламья, и помахал в глаза тетрадкой. «…нет только грязного белья!»

Свинья: Ты распишись-на! …что твоя!

Большой литЕрой чёрной «Z» порасписался зай на лапу. Прибил значёк он на жилет, надел свой плащ «ночной» да шляпу. Широкополая шляпа – его! «…в ней подменили они лишь перо! Плащик то новый спустили зато! Глянь, как пошили они хорошо!» «…но длинноват! Чуть ниже брюк! На выросты оставлю я сынам?!» Собрал свой старый заяц лук, и стрелы разложил по номерам! «В колчАне 9 стрел, и все-т они стальные! Для безрассудных тел’ все 9 – козырнЫе!»

Свинья: На месте-на-т добро твоё тут?

Заяц: На месте всё. Спасибо! Тронут!

Свинья: А ладно на! Там только это… плащ твой моль обожрала!

Заяц: А думал я, всё поглотив, дрянь от обжорства померла! Другой бы не хранил! А ты такой… Тебе спасибо!

Свинья: Не сам я так решил! …а паранойя с недосыпа!

Заяц: А справимся мы с ней, как с милой! И не такое ведь случается при жизни! Бывает всем и тёмной, и унылой…

Свинья: Листовочки нашёл, что ты просил же!

Заяц: Все с типографии, видать?

Свинья: Так точно-с, найдены! Все 5!

Заяц: А почитаем! Свет направь!

«Ну, что тут? Сны твои ли, явь? (…) Корявенькие буквы, краски много! Читабельно всё так-то, и знакомо! Ошибок тут я грамматических не вижу, впрочем. …а негодяи грамотны для негодяев очень!»

На лапах повертел листовки; общупал и сравнил он экземпляры. Текст прочитал с былой сноровкой. «А в нём-то прямо к стачкам призывали!» На фабриках, на производствах мелких, в услуг («обслуживанья») сферах первых. Всех тех, кому бы попасться она могла’ «…агитка то сия, без прочих фраз, звала!»

Заяц: Вредительство! Статья закона!

Свинья: Статья-статья! И без подгона!

«Постой! А дата не указана! Пробел! Потом, её потом вписать должны – затем!»

Заяц: А дат на всех здесь нету?

Свинья: Хрю-нет на всех… заметил?

Заяц: Когда плясать они начнут всё это? Предположенья есть?

Свинья: Да что-то нету.

Заяц: На типографиях что ль есть инструкции, бумаги?

Свинья: Да нет как правило! Листки продукции да браки!

Заяц: Проверить, полагаю, стоит?

Свинья: Ну коль тебя эт успокоит! Их много ведь таких-то у мудрил! За пол-то года на я 3 накрыл! Ты посмотри там на хрю на! Сходи!

Заяц: Мы значит вот что делаем – смотри! Я пробегусь к болотам наблюдателем, и подгляжу там, что да как! А ты гонись «бистрО» по предприятиям – облазий всё там, каждый бак! Найди мне агитации сии, но с датами! Уж сотни лап прошли листы углом подмятыми! Под вечер встретимся, свин, здесь же и обсудим. Решим тогда уже, что дальше делать будем. … Ну что, побед? Вопросов верных, добрых слов?

Свинья: Вопросов нет! Мне исполнять? «К труду готов!»

Заяц: А выполняй! Пора!

Свинья: Так есть, я на! …хрю на! … Удачи шо ль в бою на?

Заяц: Удачи, свин! Бегу я!

И попрощался зай с свиньёй пребыстро: в миг встал, в окошко бросился с присвистом!

Свинья: Так ты и будешь-на по окнам прыгать, по верхам?! (Вслед крикнул хрюн, не видя уж, соседним-то дубам!)

Заяц: («Закрикнул» заяц с дерева другого.) Один из нас двоих обязан ловким стать!

Свинья: За комплимент ценю, хотя нескромно! («Отмямлил» тихо свин, продолжив распивать…)

III

«Уж вечереет что ль?» Всё прыгал заяц с дерева на дерево! Не понимал порой, куда придёт он так самоуверенно – он прыгать хотел, и только! Не думал то, что настолько, скучать он сумеет по ним! …внезапно любимым, чуднЫм – бесформенным лапам рОдных лесов, замков зелёных стенам; леса вселенского добрых богов! Мира Его и столпам! Искал для них слова он прекрасивые! За миг и на лету давал им имена! Уж не было ему невыразимого, немилого и незнакомого дуба! Единство это хотелось в форму облечь! Хотелось служить ему рыцарски! И посвятить себя: сердце, лапу и меч! Быть со страной – исторически!

«Нет, я не позволю сводить с ума их! Раздолья не будет уж тут, волкота! Вся ваша братия мерзких, кровавых! Дорога за вами вся вдоль полита! До леса нашего какое дело, честно ж, вам?! Вам покидать лишь нас волкам по банкам и котлам! Сожрать, зажав, что движется! Что только дышит! Им глотку разорвав, по жилке расчекрыжить! Самим поудавиться не тайком! Уснувши, тупо сдохнуть в испитом! Не это ли «раздолье» ваше по душам?! (Чего другого для еды?!) Я этим падлам драным сажи не отдам! Презренным гадам черноты!»

«Болото!» Понял по запахам зай – болота! За ним уж древний лес, за ним ещё чего-то… Темным-темно и пред, и на рассвете; всезловонно! «Непроходимо тёмное сие-то всесторонно! Вползти иль пролететь, по веткам пробежать? Эт очень сложно! Зато тут чуда-юду с тех болот прям подстеречь возможно! Века живут созданья эти подле нас, но с нами нет у них связЕй! И при попытке говорить бегут тотчас! Не подпускают, хоть убей!» Их видел заяц только раз, но с черт и чёрточки не разобрал их! Во все пределы он смотрел сейчас: «приперт, он – там! Из одичалых!»

Заяц: А-У! (Тому из мрака заяц крикнул, в ответ услышав эхо!)

«Ну так и быть! Я нагло к ним проникнул! Назад тогда! Без спеха!»

Скакал по деревьям он долго, забывшись! К закату лишь вышел он к цели своей. «Туда и вон там, к типографиям бывшим! Нагрянуть да глянуть там в сути вещей!» Была небольшая землянка, мусорком вонючим увязана. Зелёная с чёрным закраска – «…пообкиданна и умазана! Полагать тут надо, маскировка на них такая! Из мусора тут свалка-то всегда была лесная! Всё ненужное топят в болоте! Что-то ближе кладут «по заботе»! Так чтоб «тип-топ», чтобы рядом не встать ко глубинам! (Сам, кто утоп, поманить к своим любит руинам!)»

«…а эти раздольерцы-то! Ведь не боятся! Ничего-то тут не боятся они! Интересно как свин-то сюда пробирался? Нелегка работка сия для свиньи!»

Зажёг фонарик заяц. («Видать оставил свинтус здесь.») Дышать пореже он стараясь, залез в землянку весь! Внутри-то ничего и не было! Белесы стены, чёрный голый пол. Хламина всяка рвано-мелкая! Да два станка издолбанных под скол!

«Тут наспех сделали без тратных смет, и наспех в дребедень сломали! Тут ничего особого и нет, а тем не менее – сваяли! Они ж всё это смастерили сами! Им ни с каких не привезли! За пресс – едва пообтесали камень. Других похожих нанесли! …а вся конструкция то тут из дерева! Тут без гвоздя единого всё сделано! (…) А из чего же красочку они тут замешали, бесы? Нарыли охры жёлтой из земли; угля – хоть на развесы! Иль красочку не здесь слепили? Так наверно! В другом укромном месте лили планомерно! Или же воры, и воровали ж они характерно! Глядишь, уморы’ дозакупались кой чем беспримерно! Я никаких следков не вижу тут! В округе тоже ни следочка! Летал-то, идиот, не зря вокруг! Раз 5 оббегал эту точку! Нечисто всё, ненатурально тут! И как-то ж аккуратно…»

Над головой раздался гулкий стук! Ещё один! Внезапно! «По крыше ходит шалопай! Как буд-то что-то надо…» Фонарь приставил в угол зай – к скрипучей дверьце рядом! Сам встал в засаду он – напротив тоже в угол. В секунду лук достал, пока враг не застукал.

И «некто этот с крыши…» – он не спешил, «…и явно!» А лапы зайца ниже – уж истекли печально! Держать смиренно’ свой лук уж не мог он так дольше! Сев на колено, стрелу он как нож взял потоньше!

???: Гей! Кто тут? Не прячься в лес! Ты шмыгай, тут КЛАССНО! (Он крикнул и с крыши полез – «…спрыгнул?! Напрасно!»)

«Стоял на входе теперь. Иль сидел? Спокойно сидится-то?! Так ли смел?» «Эх, не войдёт он! Смел, не смел! Он так-то не дурак!»

???: Чего молчишь ты там, пострел? Чего ты бздишь, чудак? Прибёг знай здесь – прилёг-залёг! Фонарь чё сам себя зажёг?!

«Да уж не сам! Какая Умница!»

???: Сгоришь ты, милый, там как кур-рица! Я крышу над тобой залил горюченькой горючкой! Каменья щас стеной обью – БЕЖИТ МОЧА ПО БРЮЧКАМ?! Аля-улю тебе, приветы! ВСЁ!

«Аля-алю нэнэ-приветы… Ч-что?! … Эт свинтус похожее говорил мне чего-то! Эт что, выражение новое у кого-то? Не помню я из прошлого в лесу такого! Иль круга общего и впрямь они какого? Похоже-т выражаются они!»

???: Смотри, как разжигается! СМОТРИ! (Некто пытался огонь развести, иль камнем о камень бил счётно.)

«Что же такое? Ты сам-то не бзди! Блефуешь-то что так ссыкОтно?! Давай-ка, заходи ж ты! СсЫкотно ему-у! Я как родного братишки! …сынку приму!»

???: А я тебя вычислил! Кабы свой ты был – отозвался бы! А ты ж не отзываешься – не хочешь ты! …мерзопакостный! Чегось не отзываешься?! Не «свой» ты получаешься? Не «свой», не «свой»! Кудай-то всуе, но не в строй! Да кто ж такой?! В лесу-то кто ещё… не мой?!

«Хорошенький вопрос, по правде говоря! Отвербовали всех уже, кромя Царя?»

???: Ты, гнида же! Заяц! Вернулся, мерзавец?! Он за дела-то сразу взялся заячьи! Он бегает, он скачет, «лёд оттаявший»! ОП! А вот и искорка-то бодрая, бодрая! Пошла она, горит! Большая, сумасбродная!

«Горит оно? Горит иль не горит? ГОРИТ! И гарью ж повеяло, но-но-но! Огонь на крышу не идёт – блефует! Бздит! Бумажка вонючая там, И ВСЁ! Зайдёт он сейчас! …забежит!»

???: Сгорит же оно, мля! Сгорит! Секунда ж одна тут, поди!

«Давай же, подлец! Заходи!»

И некто в плаще и маске («вратарь») в землянку влетает «огненный»! Чего-то набросил он на фонарь, назад отскочивши молнией! А тут, по воле случаев, большой удачи – он к зайцу рядом оказался для раздачи! Зажал зай шейку тонкую врага немило; приставил к горлышку «кинжал» с рывка красиво!

Заяц: СТОЯТЬ, ПАДЛА! СТОЯТЬ УСТОЙЧИВО – ВСТАВАЙ В ХРЕБЕТ! Пройдём-ка в отделение, где чай и туалет!

???: Ась?! Таки заяц, ТЫ! А ЗНАЛ! Хрясь! Газку занюхни! НАКЛАЛ!

Заяц: Гад, обосрался что ли там?!

???: Не представляешь даже сам!

Предметец круглый к фонарю проброшенный сейчас же разорвался! Он клубы испустил отвратные зелёносерно-с-чем-то газа!

???: ГРАНАТА!!!

Заяц: Простата?!

Заполнил газ пространство всё от потолка косого к полу; в глазах щипало – обожгло! «…и зарябило рябью в морду! Не видишь ничего! Дышать аж тяжело!»

Ослабил хватку заяц, но намеренно! А некто вырвался немедленно и побежал! Тут заяц временно вцепился в длинный плащ его (и преждевременно едва ли не содрал)!

Так и вышли наружу вместе. К болоту прыгнул некто «как плевок»! Лук изготовил заяц к чести – стрельнуть, увы, при этом он не мог! Глаза «…слезилися от дыма! ЧернОта, звёздочки! Калейдоскоп! Тут аккуратней надо было! Вражина мой, скотина-то, неплох!»

???: А, заяц белый! Ментяра позорная! Я знал ведь, что здесь ты! Чуйка игорная!

Заяц: Чего полез тогда? Устроил мне спектакль нелепый!

???: Так лично я тебя ж хотел! Расцеловать в рулеты! Я ждал-то как тебя! Я ждал-то как!

Заяц: Ты маску-то снимай! Снимай, дурак! Узнал и я тебя! Один из этих! Гад гиена!

Гиена: А коли не гиена я, а тень от многочлена?! Я чуда-юда! Зверь морская! Немножко только вот… сухая!

Заяц: Ты ж на дозорного набросился при исполнении! Тя за убийства пробу-то, борзое устремление… я к чуда-юдам справлю САМ! Так и проверим!

Гиена: Себя отправишь к петухам! Другое-т время!

Заяц: Гад, мелишь-то чего?! Какое время-то? Кого? Куда?!

Гиена: Да власть-то вас закончилась давно! Отбросила! Ушла! Не для одних для вас теперь свобода, а для всех! Мы «в будущее света», мы «в Раздолье метим – ВВЕРХ!»

Заяц: Раздолия ему! Раздолье тараканов – в стенке бег! Покамест я живу, не выйдет балаганов в мой-то век!

Гиена: А вот тогда ж не будет тебя ТОЖЕ! Найдём сапог размером-то по роже!

Заяц: Такую-т смелость навнушал те кто же, ась?!

Гиена: А не понять тебе! Так не поймёшь, топчась!

Заяц: Так поясни хоть раз! Разумный мой!

Гиена: С народом я ж! Я с глубью вековой! В народе смелость-то моя! А ты ж народам, что змея! Теперь-то с кем ты, душегуб?!

Заяц: С собой я, знаешь ли, без групп! Я с совестью моей! Я проклят ей, и к ней иду посильно! Мне прикрываться-то народами не нужно инфантильно! Миров иных не надо, быть собою чтоб! Ты понял, а? ПОНЯТНО?! Всего и навсего я сильный, не микроб! Не как вы все! Вот так-то!

Гиена: Ну вот же, вот! Того и треба доказать: всё ясно! За это вот! За это ненавидим мы вас страстно! Вы строите мирокъ отборных силачей! В нём слабых мнут на тряпку, пыль и плесневень! Ведь в перегнои нас порвут, на удобренья! Ведь до пылинок разметут нас под поленья! Для этой вашей, что ж! Машинки сильных…

Заяц: ЛОЖЬ! Вы потому и слабые, что хОчите друг друга вы сожрать с душой! Вы сами-то, бесславные, себя ж и месите на почву, в перегной! Калечите свои своих! Иначе-т не живём – полнит нутро мочой! «А вам, крутые на крутых!» Как в светлый сон уйти б, в кровавый ваш запой! Вы ж вешать и рубить хотите! Вам головы рубить! А дальше что вы захотите? Чему «от сих не быть»?!

Гиена: Раздолье дальше! ВСЕХСОВЕТ! Равны все будут! «Паритет»! Не будет слабого-т средь нас и без приюта! Изгонем «сильного» тотчас! Изгонем плута!

Заяц: Не будет сильных – их осудят, надо полагать? И умным, значится, при вас-то тоже не бывать? Красивым не бывать при вас да одарённым? И добрым, умудрённым, чистым, увлечённым… Лишь слабость и уродство будут процветать? «И гниль, и скотство в троне жидком восседать…» – одна квашня лишь в вашем мире станет?! О, знай! Свободно можно гнить и падать! Лишь плавать можно так, а не ходить! На «почву, перегной» другим взбурлить! А рост ещё какой-то дисциплины просит! И вот ЕЁ вы ненавидите в психозах! Её вы и боитесь, сопляки! Её убить хотите вопреки…

Гиена: Мы и УБЬЁМ её! Тебя вот для начала! Раз 5, раз 6 убьём! Чтоб ровно, ЧТОБ НЕ МАЛО! И дисциплину барскую твою! Царя-скотину, вражью всю семью! Всех вас «на стенке» и «в общак»! Разлиплись глазики-т?! Ты как?

Видел зай всё ещё плохо – «…как из зазора!» Но после долгого довольно ж разговора, хоть спорно в допущении большом, по звуку находил врага и запаху! Теперь уверен-то и не был в том, что зрение вернётся обязательно! Надеялся всё ж он: «не станет гад-то рисковать глазами и своими? Ну не настолько ж одурманил волк, чтоб духом разрываться на порыве?!»

Заяц: О, благороден как! Как театрально! Глазёнки самого-то как? Нормально?

Гиена: Твоих-то уж не хуже! Мы в положеньи равном! Как техника оружья нас уравняла в главном! Гиенчик-то! Добр да мил! Заяц на! Мент во распил! Мы оба ведь на равных стали бацать! Когда, скажи, такая вышла странность?

Заяц: То верно – не бывало никогда! И никогда, увы, не будет дале! Тебе без глазу выдам на хвостА! И предлагаю раз один в финале… Сдайся! По-лёгкому пойдёшь пути, гнобить тебя не стану! Кайся! Я обещаю раз один, а дальше всё по плану!

Гиена: А хрен те два моих изысканных! Дерись! …собака монархистская!

Заяц: (…) Монету сохрани для катафалка! Предупредил! … Теперь не жалко!

В бой!

Бой Первый.

Сложность: минимальная.

Время: минута-две.

Руководство:

Первый бой, как и следует быть ему, самый лёгкий. Дальше-то будет сложней, потому здесь разберёмся в основах. Важен нам пока сам принцип атаки (защищаться мы будем потом).

Итак, у зайца 9 стрел. 1,2,3,4,5,6,7,8,9. Стрела 1 даёт урон в очко здоровья. Стрела же 9 – в 9. Стрелы расходуются при использовании! Например, выстрел одной 5-ой стрелы лишит вас одной стрелы… и именно 5-ой.

Здоровья у обоих комбатантов – по 10 единиц ровно. Задача: обнулить очки здоровья оппонента, но сохранить в итоге хоть одно своё.

Арена (обычная) – в 9 клеток. (Конечно, придётся их рисовать вам свои! И немало!)

В один шаг боя выстрелить можно одной стрелой или сразу двумя (эти-то выстрелы вы в арены и впишите). Выбор стрел и цели выстрела (клетки, то есть) – решение ваше всегда!

Бой проходит в реальном времени. Вам понадобятся часы с секундной стрелкой (или с экраном, где видны и се-кун-ды). Завершив шаг (выстрелив стрелой или стрелами) узнайте примерное время в секундах. Далее, смотрите в хронокарту. Определите место оппонента на арене – вот ровно в эти самые секунды, их диапозон (как в хронокарте, округлённо: 60(0)-5, 5-10, 10-15, 15-20… 55-60)!

Есть попадание? Нет? Фиксируйте и минусуйте. При попаданьи по врагу, отминусуйте часть здоровья (а так же стрелы, что истратили за ход). Нет попаданий? Отминусуйте стрелы. Готовьтесь к шагу 2.

Если очки здоровья гиены обнулены, вы победили и можете продолжить сюжет! Поздравления! Если закончились стрелы, соберитесь и начните тур 2-ой. На 2-ом (3-ем, 4-ом…) туре арсенал «восстановится», бой можно будет повторить (и повторять так до победы).

Вот и всё, что нужно знать (на этом уровне и в этом конкретном бою)! Удачи!

Побеждена гиена, хоть жива! Вот он на пузо падает, израненный! Стрела в груди неглубоко была! И кровь, и «взор его уж одурманеный! Сочится из груди, хотя немного!» «Встаёт уже, поди! Кряхтит убого! …трясётся, на коленочки свои-т встаёт!» Готовит зай стрелу отправить искрой в лоб!

Заяц: Сдавайся уж! Или «зажмурь»! …я насмерть буду бить!

Гиена: Хоть в голову, хоть в «свистадурь» мою мне до женитьб! Башки на мне давно-то нет! Торчит СВЕКЛА! Давай, стреляй! Твоя же, мля! Твоя взяла!

Заяц: Так лапы подними чуток! Тихонько лёг – замри! Молчок!

Гиена: Ан нет! Знай, не хочу!

Заяц: Давай! Я выстрелю!

Гиена: Так ВЫСТРЕЛИ! Не тормози! …а нет хотя, друг – погоди! Я щя, секунду дай! Я лягу ЩЯ!

Заяц: Давай, давай, ДАВАЙ! Не сжалюсь я! (…) Ты эт! Чего ж задумал, и так вдруг?

Гиена: Ох, не поверишь мне ты, милый друг! Внезапно захотелось жить!

Отбросив поугасшу прыть, гиена-т лапку подняла, за ней уже вторую. И выпал тут из рукава’ ещё «предмет» «втихую»! «Как тот, что с газом, но длиннее может быть! Такой-то трудно не приметить – трудно скрыть!» Поверхность гладкая с металлов’ отсвЕты сильные бросала на глаза – луною в гнутых вертикалях’ сверкала-резала косая как гроза!

Гиена: Друг, знай, граната выпала СЛУЧАЙНО! Поверь, я не хотел!

Заяц: Дрожать без лишних слов и встать нормально! Башка, стрела, прицел!

Гиена: Рванёт щас всмятку И ТЕБЯ! Не знаю ж я, какая! Одна ещё с газком, «на два»! Ударная ж – вторая!

Заяц: Врёшь! Ты выкатил из рукавов её специ-АЛЬНО!

Гиена: Всегда и всем я правду говорю принципиально! Я жизнь-то прожил без отрады…

Но вышел газ опять с гранаты! Мерзотно-зеле-серность точно та же! Лишь больше в этот раз её, да гаже!

Гиена: О, рок невероятный! За грех прощён я первородный! Пошёл ты, заяц, НА ХРЕН! Я от рождения свободный! Таких, как я – ОРДА!

Заяц: Стоять! Назад! СЮДА!

За миг разнёсся в ветрах газ! «Вот чёртов ветер – режет глаз!» Ударил сильно как в землянке – гиена прочь ползла с полянки! Потом заткнулась насовсем и резко очень! «Как буд-то не было её, исчезла в ночи!»

Заяц: А-У, ты где?! Ушёл в побег? Сопротивленье?! («Вышел, гад!»)

В ответ и шороха-то нет: «лишь камыши кругом шумят!» «Он где-то рядом слёг! Тихоней притаился! Физически не смог бы он уйти так быстро! На нём те раны в общем несмертельны! (…но переборчик может для гиены!)»

Заяц: А-У, сволота! Лапки поднять! Говорить!

«А ничего-то! Действовать как? Уходить? … Как мне искать его, если я лап не вижу своих?! А он-то гад привычен! Он аккуратен и без них! Зарезать, верно, может сзади! Так уходить мне не пора ли?!»

Заяц: Никуда не денешься от тюрьмы! Всю жизнь озираться ведь будешь ты! По вОлям добрым не явишься – Мамке уж, знай, не покажешься! Не дури там – сдавайся сам! Не то такой вам шухер дам! И тебе, и друзьям! Подельникам с вашими стервами! Не видишь что ль, баран?! Сдадут за грамм ведь сами первыми!

…

Ответов заяц не дождался! «Да кончено уж! Испужался! » «Чё делать теперь? Выбирайся! Скорей, поскорей! Собирайся!»

«…найду ль теперь дорогу я? По берегу мне что ли? Не засосало бы меня! …болотце-то лесное! Мне по деревьям тереться надо! По травке! Вот приключенье-то на пробные пол ставки!»

Заяц в землянку вернулся («рискованно»), фонарь-то горящий забрать – «…уж всё равно!» Чуть не споткнулся он на рядом лежавшей «гранате».

«И не слыхал я про такие-то – да, кстати-кстати! Он ещё говорил про другую ж – ударную! Мол, на кусочки нас порвёт афрагментарные! А кто же делает для них оружие такое?! Берут откуда их? Придумал кто им? Покупное? …иль подсказал чей голосок? Взять знатокам мне обе впрок? Хоть чё-то свинтус скажет или нет?! Вопросов много будет в кой-то век!»

Фонарик то и дело ж гас! «Масла в нём – капельки!» Хватило от землянки час, «…и свет-то слабенький!» …зато мусором не воняло, зеленью серной! Река слышалась рьяна! «Метров 30 примерно!»

«А что бурлит за речка? Не тут валили мы с моржом сомов? Знакомое местечко! Этюдно узнаю, но как из снов! Хотя теперь что ль важно это?! Тут мест иных полно вообще-то!

Пойду я так по дебрям! Притом, чтоб не упасть! Поближе-то к деревьям! …хвостом корней держась!»

По травкам-кустам и дубам-колдунам’ вдоль по речке брёл зай. «Заблудился что ль и хожу по кругам? Где-то должен быть край!» Устал, но нет! Ещё не заблудился! Свернул немного-т и нашёл! Он вышел наконец… и удивился! «Вот мельница подальше сёл! А здесь и там вдали тех мельниц сколько! Вон!» Лес кончился, а там поля лежат кольцом; над ними горы возвышались тесно-стенно, в плаще туманном растворяясь совершенно! Потому их прозвали в народе: это «Горы в туманах». Бежал заяц оттуда сегодня’ от козлов и баранов. Там мечтал он о мельнице – точно этой! О речке – вот этой! И нет, не любой! О лесе родном ему с верной приметой! О песне неспетой и жизни земной!

«Эх, нигде-то столько бед не бывает, находишь сколько их в местах родных! В чужих чуднО «звенит и отлетает», а тут, как уж нигде… «душа болит»! Здесь, и здесь только, переживая круг жизни всеобщий, ты чувствуешь боль от земли! А там в горах высОкозорких – в душе чего ж там? Там ничего не чувствовал – ни-ни! Сам камнем был-то безучастным! Глухим, невидящим, несчастным! Ни с чем несвязанным развязно! И верно ж мудрым всепрекрасно?! … Но мудрости во мне той, как в белых розах пыльцы! Какую жизнь познали гор туманных мудрецы, участия телес своих не принимая в жизнях?! Того из тех, кто выбор делает перед Всевышним – знают мир они?! Как дух его простерт?! Его, кто увязая, верит! От выбора его зависят жизнь и смерть! …сам этот мир материй! Какую ж мудрость найти-то можно в горах за туманами?! Почему смотрел я на них снизу вверх аки хряк вяленый?! За что теперь-то так обидно мне? За что?! Чего ж болит? Кому завидно-то? Пошто?!

… Возможно-то жил я напрасно’ годы мои на горах! «Здесь и сейчас» понял я внятно! Грустный нелепейший факт! До дня сего не жил ни йоты! Терпел я лишь и наблюдал! Будь прокляты иных высоты! Не дай же Бог такой финал, где б в ссылке новой тихо помер я, да потерял страну родную! Собой ТЕБЕ служить вернулся я – я вне тебя не существую!»

У мельницы немного отдохнув, смочив речной водицею глаза, всей грудью белой воздуха вдохнув, к дороге ровной зай рванул, скользя! Зрение к зайцу в общем вернулось, однако ж осталась боль жгучая, неприятная! Сейчас глаза его были большие и красные! Как яблока два, необъятные!

IV

Глубокой уж ночью, уставший и сонный, «под место рабочее» вышел зай злобный. Он подходил к дозорных дубу – и как вдруг! Окликнут голосом знакомым – «…что за фрукт?!» «Знакомый голос, но не тот! Это другой! И для самца высок довольно-то! Борзой! Гад воздух режит этой «РРР»! Калечит слух мой, изувер!»

???: ЗдорРрово, заяц! ЭЙ!

«А чей же голос, чей?! … Я точно знаю! Знаю сий фальцет!»

И вот уж показался силуэт! Весь угловатый он, и буд-то скомканный! Он к фонарю прошёл, в свету изломанный. «Да он же! Волк сам! И в волчьей он манере…»

Волк: Э, заяц, ты ль там? Давно ведь жду у дверри! Ведь сколько лет ты прропадал – аж и не веррю! Не навестил и дрруга-то?! …как зверрь ко зверрю!

Заяц: Да, волк! Ты извини! Забегался уже я!

Волк: Да ладно, не звени! Бывает! Не жалею! Видишь, я сам пришёл! К тебе-то! Стррадаючи скучал!

Заяц: Скучал, ты говоришь? Заметно! Я, веришь, сам страдал! Ты однако ж в окошко-то меня… не смотрел?! Делишками занят был всякими…

Волк: Было дел! Пррравда, заяц, прравда твоя! Дел у меня-т! …много всегда!

Заяц: Ну а ко мне-т? Какое дело?

Волк: Да никакого! Так! Назррело! Я посмотрреть в твои прриехал во глаза! Смотррю прям так, внимательно!

Заяц: Смотрю и я в твои приметы, в образа! Чтоб не забыть их, тщательно!

Волк: Ты помни, зай, что я смотррю в тебя! Ты знай, не забывай!

Заяц: В ответ и я смотрю в тебя, как «твой знакомый вертухай»!

Волк: Хе-хе! Вот и посмотррим! «Там» перресмотррит кто!

Заяц: Посмотрим мы, посмотрим! …коль будет «там» на что!

Волк: Хоррош ты, заяц-то! Но вот одно! Есть у меня ещё тут кое-кто! Чтоб на неё-т ты так же посмотррел, прривёл я вот!

Заяц: Кого завёл сам волк ко мне в отдел? Привёл кого-т?

Волк: А ты уж и не знаешь?! «Он так-то охладел!» Неужто бесполезно’ отрринут был ррасстррел?!

И обернулся зай назад: ушла его в лапы душа! «Зая! … Я знал, что следят! К нему она перешла!»

Зая спрыгнула тихо с дерева. К зайцу вышла – она уверенна! Красивая, высокая… и повзрослевшая. Пристранным неким образом уже поблекшая. Нюанс исчез и что-то невнешнее… нота последняя, слово нежное. Определяющее погрешное. А то одно, что было в ней прежнее… Исчезло просто! Ушло оно! Наваждение! И следа не осталось – так что? Омерзение?! Вопросов столько, о! Однако ж не задаст их ни-ког-да! Он, молча, смотрел на неё – без смысла, без гнева, стыда… Так и в горы всегда смотрел он – созерцательно! Про вОлка позабыл уже он’ окончательно!

Волк партией своею наслаждался! Улыбкой мести мелкой разрывался! Волк победил! Да так-то просто! Бесстрастно! Ирония в том, что всё той же! Злосчастной! Фигурой он Той же сыграл!

Волк: Пойду я, пожалуй! Устал! Поговоррите вы… да поглядите! Полночный час особенно прриятный! В глаза дрруг дрругу пррямо загляните! Ваш сантимент и дурраку понятный…

Но не ответил зай, а всё смотрел. Дать слово ей какое-то хотел! Искал он слово это особое, крайне важное! Глубокое, печальное! Бессвязное, изящное! И слово бЫло это в нём! Нашёл когда-то! Прошли года! Из слова не сошёл однако… да жалкий даже… жалкий звук! Сам не поймёшь ты этот стук! А слов других не ищешь коль – не говоришь. Стоишь, в лоб смотришь ты и дышишь лишь. Молчишь.

Когда волк ушёл, заговорила она.

Зая: Рано ты с гор-то сошёл! Вернулся ты зря! Вот хоть малый-то срок’ обождать ты б не смог?!

Зай глупо глаз на сторону отвёл, и ощутил себя «пристранно». Как жала насекомьего укол, что уморяет нас дурманно.

Заяц: Да а чего мне ждать-то было на горах? Пока «мир новый» вы узрите в облаках?!

Зая: Ну например-таки! Хоть что б, а не мираж! …та нам хоть «Новый Мир», хоть старый, лишь бы наш!

Заяц: Э-нет! Мир построить нельзя топором палача! Тут инструменты тонкие нужны – как у врача! У вас? Вас-то?! У вас, я знаю уж, топор один! Сплеча рубить и кровью мыть, лишь закричат они!

Зая: О, ты ничего не знаешь посейчас! Так только – крик у тебя, общие фразы! Палачи с топорами были у вас! Дозорные башни и ядов запасы! А нам не надо будет их! Увидишь ты, и скоро!

Заяц: А не пойму коли?! СмотрЕть не захочу иного?!

Зая: Так придётся видеть! Учиться видеть, «…как мир тонок!» Глаза придётся-т приоткрыть хоть раз один с пелёнок!

Заяц: Ну вот же! Точно вижу я! Я зряч! «Придётся» ж, такое всё прочее… Будет у вас и топор, и палач! Шутов кровавых средоточие! Они ж используют! Волки играют вновь тебя!

Зая: Тебя-то «не используют», но бросят, не щадя!

Заяц: На службе снова я! Работа, знай, моя!

Зая: А брось! Уйди! Ты встань плечом с своим народом! Со мной ты рядом встань – постой хоть мимолётом!

Заяц: Эт против тех, кому «прозреть» ещё? Нам, «биомассам»? За то, чтоб при живых остаться?! В «мир новый» ваш войти ущербным недоклассом? Тряпчиной-то, страну свою просравшей?! А степень прозрения – чем измеряться-то будет у вас? Башки самовывертом, сердца съедением? Знанием фраз? Иль всесогласием бездумным со фриком верховным? С ним будет уж преступным несогласье, уголовным? «Преступников» молоть’ я стану аки бес! «Неправильный» народ? За «правильный» ваш лес?! Ты предлагаешь что ж такое?! Ась?!

Зая: Теперь-то вовсе ничего! Сдалась! … Останешься ты если – обречён! Ты лучше уходи, и до времён… До времени ж удобного не возвращайся!

Заяц: Но дома я, и не уйду! …ты не старайся!

Зая: Я, знаешь, тоже дома, и тоже не уйду! Хоть дома не было родного – но я хочу! Ведь скоро ж будет «Дом»! Он будет тоже у меня!

Заяц: «Фантазий дом разрушенных, надежд несбывшихсЯ!» Дом есть у тебя! И всегда домом был! Ты не лги! Но вот не любишь ты его, как те друзья твои! … Как вас теперь – зверьми? «Товарищи» вы? «Кумовья»?

Зая: Животные из леса мы! Большая мы Семья! …и то, что и есть мы! И в профиль, в анфас! Не то мы, что лапами-т лепят из нас!

Заяц: Ну правильно! С ума сходить-то веселей! Ничё лепить с себя не надо – «болт забей!» Усилий требует, не занимать, потерь крутых – реальность! Придётся думать ведь, страдать! «О, пощадите вы и сжальтесь!»

Зая: Не видел ты наш лес в депрессии! На дне! «Сходить с ума-то веселей!», кричит он мне! Ты и не смей мне говорить в день этот про безумства! Одно из них на троне жир растит, гундит без чувства! Убийца ж! Ты узаконенный преступник! Режиму преступному дьячишь, прислужник! Прогнившему, проклЯтому! ПроклЯвшему, треклЯтому…

Заяц: О, митинг под луною начался! Всё об одном срывают голоса! Ты покричи мне «за коррупцию»! За лапы их ты как держала! Известны мне твои инструкции! Пароли, явки и лекала! Словечки-то у вас всё те же, и та же в вас вода! И вермишели ровно те же свисают с ух века!

Зая: Так и у вас без переменок! В морду ж! Не хитря! Поставлен лес на четвереньках! Вами ж! «За царя»! Мы лишь спасти хотим лес бедный наш – спасти без драк! Вы и хотеть не можете, хоть смажь – забыли как!

Заяц: Меня тут не было, ты знаешь, в эти годы! И только в этом ты права одном! Да, неизвестны мне разборок ваших счёты! Но понял я немало уж умом… чтобы понять и не принять вас! Идеи ваши – топоры!

Зая: Так возвращайся в горы, скалолаз ты! Не медли! Уходи!

Заяц: Я не уйду.

Зая: Да почему?!

Заяц: Ты предлагаешь мне побег трусливый! Предательство! (Хоть вроде несознательно.) А что положишь мне взамен стыдливо – неинтересно боле! Не желательно!

Зая: «Взамен» то ничего не предлагала я!

Заяц: Затем предупредил тебя заранее!

Зая: Да просто ж нету ничего «взамен»!

Заяц: Видать и не было! «Без перемен»!

Зая: Ви… Последний раз я говорю: подумай хорошо! Я за тебя-то их – уговорю! Время есть ещё!

Заяц: А времени-т – сколько?

Зая: Немного ж! Посчитаешь!

Заяц: Точнее бы только…

Зая: Я не скажу!

Заяц: Не знаешь?!

Зая: Я знаю всё! Хоть не скажу тебе!

Заяц: Я так опасен вам? Сейчас? Уже?

Зая: Не надо льстить себе и лгать! Опасен ты себе! Дурак мятежный! И точно Это я пришла сказать! Но ты не слышишь! Как и прежде.

Заяц: Так ты скажи мне сколько времени осталось!

Зая: Не на допрос к тебе зашла я! Не «созналась»!

Заяц: Допрашивать тебя я сам зайду! На пядень-ведень!

Зая: Ты не успеешь, заяц! Я пойду! Ты безпредметен!

Заяц: Мне проводить…

Зая: Не-не, не провожай!

Заяц: А проследить…

Зая: Пойду уж я – прощай!

Ушла она «а на квартал», а зай один остался. У дуба он тихонько встал; к коре спиной прижался. Опять же без мыслей смотрел он, смотрел… И в землю, в листву и в небесный предел! Пути многозвёздные, луны цветные! Цветы светоносные! Птицы ночные!

«Где-то созвездие есть – «Заяц» назвали! Козлы учили-т всяко-разному меня! И книжки, и карты, и свитки – завалы! А я скучал! Учился, чтоб не думать я! Но думаю теперь в печали: как это зайцем можно-то прозвать?! Вы может зайцев не видали, раз так чудно-то стали упрощать?! Но нет! Умели ж рисовать! Да и видали! Когда-т давно мы в их анналы попадали!»

Кусты зашумели-заёрзали рядом! «Кто-т сидит, и сидел там! Сидел давно!» За лук ухватившись, мгновенно зай замер! Прислушался – тихо! «Но всё ж таки – кто?»

«Отбой! Свинья же! Захрюкал свин прям не таясь!»

Свинья: Э, заяц – Я ЖЕ! В беду спасать летит парась!

Из кустов выполз свин – «…и какой боевой!» Арбалет на нём был и щиток броневой. Замотанный он с лап по лоб верёвочками с ветками. Он в странной шапке-землекоп, «мочёными объедками?!»

«Эт камуфляжик-то такой на нём нехитрый?! В болоте ты в таком сроднился бы с палитрой!»

Свинья: А заяц на! Его на мухе я держал – я всю дорогу! Потом она «на-на», хрю на! Прости, заснул там я немного!

Заяц: Вот, свинтус, пил бы ты поменьше!

Свинья: «Приму совет я ваш ценнейший!» Тебе мигал и ёрзал на! Мотал от ели веткой! В мордец понапихнул се на, и пропотел пипеткой! В кустах я чуть не сдох!

Заяц: Что ж, молодец! Не лох!

Свинья: Чё не стрелял на?

Заяц: А ты чё не стрелял?

Свинья: Я это ж! Ждал на!

Заяц: Я тоже что-то ждал!

Свинья: Чего же дожидался ты, зай, тАм?! Картинки подбирал к его словам?

Заяц: Да разобраться мне хоть как-то! Понять сейчас, понять до факта! Она ж права: не понимаю я культур-мультур и быта их сермяжного! Что за слова мне говорят они в прищур? С какого вирша внетиражного?

Свинья: Так это же! Она!

Заяц: Таки кого? Куда?

Свинья: Она над этой «i»! Она же, хрю ну на!

Заяц: Так ты скажи, скажи! Над чем кому она?!

Свинья: Она же на тебя доносы исписала на! Подговорила тех других! А всё же это липа на! Как оказалось на! Так упекла «в 6 золотых»?! И это, на на! Книжка, книжка!

Заяц: Я знаю, знаю! С «барахлишком».

Свинья: Знал и тогда что ль ты?

Заяц: Знал всё, хоть сам суди! Понятно было-то! Я ж не тупой?!

Свинья: А чё не оправдался-то, косой?! Что на суде молчал треской?! Как буд-то смысл был какой?!

Заяц: Чего оправдываться мне? И щас «не пачкал бы манишек»! Была там правда-то на дне! И не одна там «липа» в книжках! И если б начали-т копать кроты, то и тебя, друг мой, бы упекли! Как знать ещё: совсем не факт, не факт! Могли б не говорить уже мы так!

Свинья: Эт да, эт да, тебе хрю на! Вот это ж верно! Ты отсидел-то дохрена! Сидел примерно!

Заяц: Наверно-т, наверно… Но ладно уж! Да! Зубудем, что скверно! Работать пора!

Свинья: Есть на! Кап-питан! (Всех на! На кукан!)

Взабрался зай на дуб, и влез в окошко штаба. Раз, раз! Прыжок-уступ! Без шума и без гама.

Свинья поднимался подольше, серьёзней, сложней. Стремянки побольше ж, верёвки, мешочки камней! Лежит всё это на земле, и поднимается как змей. Система-ниппель на дупле и чудо-лифт без этажей. Какой-то лабиринт’ понятных лишь свинье законов физики! «Однажды он взлетит! Летать начнёт как в сне свинья на винтике!»

Так зА стол они сели. «Минуты отдохнёт и лень!» Свинья на самом деле’ листовки выудил за день!

Заяц: Так что, свин? Повезло? Где взял их? Где былО?

Свинья: Вот эти у бобров! А на плотине! Вот эту у охранки бывшей уж нашёл. А думаешь ты, где на? В апельсине? Э-не, в помойке, покопавшись, «приобрёл»!

Заяц: Да тоже я сегодня ж лазил-лазил! Там на болотах мусора – в горлА! Я столько и не видел разной грязи!

Свинья: Заглохнем мы от энтого добра! Затопят нас несанитарно! Гнильё и кислота! Спасут нас лишь в свинарне… – бабьё и красота!

Заяц: Ну-ну, нескоро уж! «Ждём чуда!» А вот последняя… – откуда?

Свинья: Эта на рынках ходит нескольких, и знают все! Бабуськи с революций дедовских отдали ж мне!

По форме-то ничем не отличались. Из типографий тех – «…одна лишь малость! На них номерочки! В них дата красна! На всех-то листочках, и ровно одна! По времени лишь дня здесь расхожденья есть. Тут рано, уж с ранья, тут вечером, на 6! А здесь с рассветом вовсе-т! Не таясь!»

Заяц: Так эт на елий выйдет, точно ль? …ась?

Свинья: Иначе не прочесть! Так писано ж! На тридень!

Заяц: Хоть время-то и есть, сидеть нельзя уж сиднем!

Свинья: Так план?

Заяц: А план тебе-то будет завтра! Я как пацан забегался – с утра ж я! Как развезло от сложности лесного бытия!

Свинья: Так «ремесло» своё постиг один ты, без меня! Поспи ты на! Где остановишься в лесах?

Заяц: А где ещё могу я – здесь же! При делах! Нору-то завалили старую мою? На этих, как там… на Пеньках?

Свинья: Да чисто завалили, на корню! Фигню какуй-то строят впопыхах!

Заяц: Ну вот и дОма рОдного уж нету у меня! Я на деревьях скромненько тут поживу пока!

Свинья: Ты это ж, заяц… извини на! К себе не приглашаю я – семья!

Заяц: Да всё понятно – «жизнь, пучина»! Какие прибавленья у тебя? Каких, да сколько там в семействе-то копыток?

Свинья: Да хрю-на – выводком! С 13-и ж попыток! … Сын, сын! Родился сын, мля, сын! Мне в продолженье-то хрюна самчёнок!

Заяц: Так поздравляю ж, семьянин!

Свинья: Везенье нам! Бузунькин-парасёнок!

Заяц: Да уж! 13-то! Семья, семья! А коль по правде, счастлив то? …свинья? Спросил тут Царь на тет-а-тет! «Ты счастлив, зай? Иль да, иль нет?»

Свинья: А я-т? Пожалуй, что и счастлив я! Прям счастлив без границы! Работа ж только мучает меня! Да этот быт в столице! С ума схожу уже-уже! Мерещится чегой-то мне всё время!

Заяц: А что мерещится тебе? Зловещая что ль есть какая тема?

Свинья: А то ж на! Революция грядёт!

Заяц: Опять та революция! С чего б?! Опять поганая беснота ж! Этих… Да слов не подобрать уже при детях! (…) Мне тоже, знай, свин, надоело! Пусть я в горах сидел то время – мне-т странно жаловаться, да?! С туманов возвратился я! И что у вас тут вижу я? Что слышу? А ту же самую мерзотну жижу! Не уезжал я словно-т никуда! Им рот ласкают старые слова! «А революция-то молодая!» Трусов напутствие! «На деньги папины сама крутая!» Пятноприсутствие!

Свинья: «С минутцы на минутцу» вечно их – эт в сроках век! Набаламутить что хотят они-т на Богов свет?

Заяц: Чего хотят – вопрос-то твой каков! А тоже, что всегда, да все! Их ценности – красивости из слов! Слова приятные душе! Там песенки и сказоньки, застолий тосты! «За денежки и маленьких! Любовным – вёсны!» Но ты пойми, не против я их ценностей! Пусть бред несут не лесом! Околесицей! Я против методов дурных их и надменности! Я против лозунгов пустых и воли мерзости! Не то достанется-то нам, к чему придут они! Останется стране всё то, оставит что гад за собой! Кто разгребать захочет хлам за их ублюдками?! Всей революции дерьмо, продукт бездумности благой?

Свинья: Понятно ведь, хрю на-т кто мне-то! Только мы! Так исполнительны, пригреты! Так немы!

Заяц: Так нас немых-то расстреляют! «За доброту сердец» и «за святое»! И смрадом чёрным лес весь обуяют! Обмоют кровью – нас с тобою! Угробят лес родной за песенки и сказки! «За долголетия, покой…» за чьи-то ласки!

Свинья: Да были б на хоть сказки наши…

Заяц: А то-то! Да! Бывали ж раньше! … А погоди, тебе домой-то не пора? Отцу к семье его большой «и все дела»?

Свинья: Ну чё тогда… Пожалуй, на! Пойду я!

Заяц: Привет жене передавай! …от друга!

Свинья: Ну передам, конечно ж! Передам! Дай покажу тебе хоть по верхам – убранства тут мои!

Заяц: Убранства-то?

Свинья: Смотри!

Свин показал «отделения» незаметные! Отсеки дуба и штаба на нём «секретные»! «Всё то, что он тут без нужды наделал! Где накрутил, где навертел, нарезал! Видать, под алкогольным-то воздействием! Иль в параной запущенных последствии!»

В стенках оружие было, а за стенкой щиты; под полом припасы походные, сеть и шипы. Тут не для глазу граждан посторонних, не в прокат! …к допросам инструменты эффективные висят! Были ж совсем особые «ноУ-хаУ» у свинтуса! …но в основном-то в планах лишь крутых да «на папирусах!» А запланировал он «Танк», «Голема», но с металла, «Цеп-пе-лин» («летательное средство эллиптическое с газом» – «…Царь машин!»)

Свинья: Цеп-пе-лин! Это цеп-пе-лин! Большой и круглый на! Для подавления вражин! Стрелять отсюда на!

Свин гордился штуковиной этой особенно! Казалось, сделать можно б хоть подобие – и ВСЁ! Проблемы мира разрешатся: вот «утопия»! Решатся кончено! Бесповоротно! Высоко! Но прежде-то иных беды ж «евойные»! …решиться в миг должны, удобо-стройные! Видения и паранойи острые! Все ужасы в ночи и злыдни злостные! Осточертевшая без смысла чехарда зверей! По цеппелину а на рыльца и давай скорей!

И он кричал, шептал, и хрюкал, и ругался! Остановиться он не мог – свин раскрывался! Он про миры свои рассказывал, про сказки! (На брудершафты зай «подбрасывал» по-брацки!)

«Не место, свинтус, тебе ж на дозоре! Уйти пора, мой старый добрый друг! Сейчас я не скажу – закончим в ссоре! Потом скажу, сославшись на недуг. … А завтра же начну искать кого-то кроме! Гиену б мне завербовать, коли не помер! Хорош он был сегодня! Мог убить меня, морда! «Свин, прости, если можно!» …настою я упёрто!

И как справлялся только годы эти свинтус без меня?! Хотя чегой-то я? С собой уж не справлялася свинья! Он лес запустил! А семью? Чудо, что не один! А нет! Жена ж там по житью: и танк, и цеппелин!»

Вот вдохновение покинуло его; пришла апатия, усталость. Он на копытах двух уж не держался-то! Стремянка чудом не сорвалась! Он приземлился на кусты чугун-ядром! Поднялся да пошёл, вздыхая! Фигура грузная, смешная у него! «Ей Богу, бестолочь лесная!» И заяц вслед смотрел ему минуты. Понять пытался в зреньи тусклосмуты – «…как, и как быстро глаза восстановятся? После гранаты хоть фокусы сложатся?!»

«Теперь решать бы мне пора, где ночевать в лесу останусь! Я свинтуса люблю всегда! Одна беда: не доверяю ж! Предательство идейное – на это вряд ли он способен! …а вот по глупости предать – на это очень даже годен! Свин не заметит-то и не поймёт, как случится-т оно! В раскаяньи гнобить себя начнёт! И так-то искренно!

О, если знаю я, что друг мой слаб, не предаю ли сам его, я качеств сильного с него затребовав? И возлажив ответственность так на него, с какой наверняка уже не справится друг мой заведомо? Тогда, когда предаст меня, я буду в праве обвинять? Винить-то Очень буду я! Но лучше-т их не проверять! Ни дружбы, ни любви, ни тонких крыш над головою! Всё в жизни ценное – болит! …дрожит тоски слезою. И рвётся как материя, и бьётся как стекло… Как без воды растенья вянут – томно так… легко.»

«Но надо быть бы поумнее. Пора мне уходить, пора! Там у реки, и у музея, квартира номер «7» была! Секретная! Для встреч с агентами разного рода. Нора на 6 голов. С нецелевого-то расхода! Тогда свин учился прилежненько, и он не знал! Теперь не знает он по-прежнему? Иль променял?! Но почему, и если знает свин, он сам не предложил? Он почему не вспомнил про неё, коль я-то не забыл?!

Проверить надо б старые маршруты! Я буду там в какий-то 3 минуты!»

И память зайца-т в этот раз не подвела! Пронёсся быстро до квартиры как стрела! Тропинка Г-образная от дуба до норы. Зажглись уже квадратные ночные фонари. И закружились светлячки, и воссияли звёзды. «А был же вечер облачный поди, тоскливый, грозный…» теперь-то облака на нет сошли! Дождь началсЯ хотя, но там! Вдали! Упали ж небеса в пропасти чёрные! Сбредались в образа огни покорные.

«Как много света доброй ночью этой! Как ценен снова этот свет! И странно даже мне и думать где-то, что, посреди мирских сует, что, освящённый чудом света, я возжелать способен не его! О, если б каждый-то на свете’ проникнуть бы сумел в моё нутро, в глубины чувств моих и скромных мыслей этих, нарочно мОг бы без усилий лицемерных – так ненавидеть, презирать меня?! Вот если б все могли мы так проникнуть – так не таясь, да сердца не тая – пришло б кому в башку его хоть пикнуть, что надо как-то разделить себя? На верных, полуверных и неверных? Теорийкам подзвучных благоверных? На полуродных, инородных? Косых уродов и безродных? Какая ж мать, я прямо не пойму, нужна вам революция?! Лучшие мысли свои я несу, да и чувства же лучшие – я их легко отдам; в ответ прошу сочувствия! А вам-то дуракам «в куда» послать напутствия?!»

Под меченым камушком заяц ключ отыскал кривой – «…а эт знакомо!» Лапку дверную нащупывал зай, толком невидную из проёма. Замок немного покрутив, открыл он дверь. «А где же, свинтус, колья, взрыв?! Зайдём теперь!» Замок, как казалось, смазан был кем-то! «Легко сдалась, и не вскрипела дверь-то!» И в дырах-трещинах ни скверны! Жучки ж за стенками-т мизерны!

«Всё это как-то аккуратно чересчур. Бывает кто-то здесь, бывает – верно? И часто-то бывает! Не в сумбур! Бывает регулярно и системно!»

Заяц фонарик зажёг, тут стоявший за дверью. Стоял он ниже одною от двери ступенью. Были свечки, как именинные. Отёкшие, поизогнУты. И цельные ещё, и длинные – в тугой завязке подстегнУты. «Коробка с инструментами полезными, тряпья цветного-грязного-то ворох! Бутылки пустые пойла известного – берёзонька стояла в спец-наборах!»

«Теперь поищем «отделения» в «убранствах»! Отсеки-то его едва ль «секретные»! Они тут быть должны во внутренних пространствах! И рычаги, и кнопки незаметные!»

4 малых свечки он зажёг, расставил строго по углам. Ощупывать стал стены, потолок. Стучал и топал тут и там. Пытался сунуть он как-то куда-нибудь лапы свои! И по началу азарт был, упрямство и рвенье найти! Однако ж устал и выдохся заяц! «Как-то так скоро!» Ведь до рассвета уж ничего оставалось! «…немного!»

«У свинтуса тут мастерская секретная, что-то навроде? Всё ж у него-то секретное! А почему? А! Паранойя! Что именно он делает-то здесь? Голема, «дирижабля», танк убойный? Что ль инструмент допроса – мордорез? Иль сапожок шипами прослоённый? Здесь что ль? Прям под землёй? Хотя, а где ещё их делать?! Следы б мне скрыть, чтоб был «покой». Успел я тут набегать!»

Заяц фонарь потушил и свечки. Сложить попытался «как было оно». Дверь запер «плотно», улёгся у стенки, тут и заснул он башкою в тряпьё.

Глава II: Переворот

I

Брёл заяц по болоту «…что-т нервозно»; хоть не тонул уж он, ступая в грязь зелёную! Так ватно наступал и грациозно! Он видел «птички ходят так, под заведённую!» Случайно сам выпорхнул’ сверхвоздушною лёгкой душой! Насильно мир вытолкнул! В негдесущного слом теневой!

«По-настоящему тут! …и не лживо! И коли спящий я, «всё» не фальшиво! Но что ж я вижу тут?! Массу кошмарную?» Отбрось надежду, друг, высокопарную!

И мрак, и мерзость, и зелень клозетная – то низко, то высоко! «Здесь мысли чьи-то и цели заметные, но видеть их нелегко!» Всё подчинялось закону единому – разуму здешнему, «чистой воле»! Это разумное, непобедимое – нечто безбрежное, «…только поле!»

«Головой больной коль ты призванно, покажись же мне! Закрепись! Не в первой-то мне видеть призрака! Нарядись ты чем, и приснись!»

Из массы болотной и тьмы над ней столпы поднЯлись жиж оживших, за ними слизи стенки из соплей’ плетёных волосниц вскруживших. Внутри шары растущие в охватах! Воздушные, цветные, в перекатах! Всё это пульсом поднималось к небу, и в ширину волною проникало! Твердело и расло, сбираясь в сферу, и форму сложную приобретало!

«Ты – что?! Что ты такое?! «Добро»? …чего ль иное?»

Не разобрать никак его! Эт не похоже ни на что! Не камушек и не кристалл! Не деревце, а «разум»! Одно лишь это заяц знал отсель как ультиматум!

«Разумно-т это нечто! Сфера волшебства! И говорит, конечно! …верные слова!»

Тяжёлых бодунов и ультра-бесов гул, иглы присвист пил ушы как пиявки; урчание бассов – звук срезал, ужаснул! Садиста переливы, перелязги… Органом храмовым всё в музыку случайную сливалось несуразно! Напоминала речь разумную она «…чертовски странно, безобразно!» Так организму своему, как зодиак, все-разум из болот повелевал: «Шуметь, греметь и двигаться, но точно так, чтоб все движенья заяц понимал!» Бесспорно, честью это было превеликой! «Так перед ним нельзя мне оплошать! Не головой, но телом всем хоть прокурлыкай! Так и глухим всё должен я понять!»

«Но что ты хочешь от меня-т? Ты мне ответь!»

Оно ответило, склонясь. (…) Зай понял треть.

Оно: …аййёшь мена-а. Оы-ыщешь светлое во мгле! Та гать прочна! Ведёт дорожка та ко мне! Расскажешь мне! О чём, куда, какуй-то мать…

Заяц: Но что? Могу и должен что тебе сказать?!

Оно: Одно, одно лишь от тебя хочу я знать! Одно и дОлжно от тебя мне прозвучать! Мне до Приморья взад-вперёд на сколько вёрст пилять?

Заяц: Что ль до Приморья кто идёт? Пешком туда и вспять?

Оно: Так что же ты? Расскажешь мне, сие узнав?

Заяц: Так до версты и покажу, всё рассчитав!

Оно: Узнай.

Заяц: Узнаю честно! Я пойду?

Оно: Написано там где-то…

Заяц: Я найду!

Оно: Найди и обсмотри ты эту сторон-У! Так грустно мне всё это, честно! У-У-У-У…

Чувства нормальные скоро вернулись: сочувство веса, возросшего в сотни раз – все узелками нервы истянулись – внезапной смертности бесчуство, дикий страх! Тонул уж заяц – «…глубоко!» Проваливаться стал он вниз! Заледенелых грязей оболочки тонкие пробив, а там слои-т, слои! И падать глубже, ниже, Уже – «…только в ад!» Глаза закрыв свои, остановил дыханье заяц в перехват! Задрыгался как только смог, но без толку задрыгался, уж и без пользы! Мир погрузился в темень, слёг! Сознанье потерял иль умер он геройски?!

Ан нет! Он ото снов очнулся! Проснулся заяц в луже мерзкой. В потоке мутном захлебнулся, с минутку-две дрожал газеткой. Дрожал «от холодка» зноблён – зай кашлял и рыгал. Мучительно поднялся он, и тяжело дышал! Пополз прибитый к стенкам как паук! «…да понял-то не сразу, что вокруг!»

«В норе что ль той же самой я? За ночь-то чё случилось?! Воды вбежало по края! Потоп? Река разлилась? … Да нет! Такому-т не бывать! Ведь к счастью не сезон! Могло плотину разорвать! Река-то рядышком! Чем там занялись то бобры? Мне выбираться надо ж быстро! Щас свин придёт, чёрт подери! Вопросы лишние без смысла!»

Вода сбиралась! «Ступаешь по жиже! Она бежит – ручей стремительный! Где стенка там кривая и пониже – вода бурлит под ней значительней!» Образовалась там воронка! Вниз косо льёт струёнка тонко!

«Вот тут отсеки притаил! Секреты-то хрюна!»

В воронку лапу запустил, «…в слой толстый лжепеска!» Там за плитой нащупал изогнутый штырь, приподнимая вверх плиту как пару гирь, штырь по резьбе крутился в мерзких перескрипах – под ним уж люк округлый, «острый на изгибах!»

«Вот и нашёл я «мастерские», свинтус! Но нету времени сейчас – мне уходить!И чем скорее уходить, тем лучше ж! Увидеть надо! Разобраться! Устранить!»

Заяц штырь закрутил обратно; в глубленье всадил и забил. Песчяной ссыпал гадкой массой; каменьев мелких подложил. «…как было свиду что ли, да?» На место в паз плита вошла!

«А в остальном потоп он обвинит! И свечи эти, хлам цветной, фонарик… Добро его-т на месте всё лежит! Я перед сном раскладывал, прошарив!»

Дверь открывалась-то под бок наружу – вода, что набиралась, не мешала ей никак. Зай дверь закрыл и выбрался «на сушу». А ключ под камень уложил тот точно, был где знак!

Вода и тут уж растекалась в ровень нижних лап! В ложбинах бегло набиралась, средних на охват!

«Жилищ лишатся многие из нас, прорвало коль бобров плотину! Прибрежных нор уже не воссоздашь! Их не спасли б – но животину?! (…) Куда бежать-то мне сейчас? Бежать – куда? С плотиной что стряслось у вас? Наверх! Туда!»

Зай поднимался в кось холма. Земля дрожала; деревья прыгали и глубже уходили в почву. Неслась из мусора волна! Холмы сжевала; сплетеньем водяным лишь пуще стала с грязной мощью! Одна за другой проявлялись узорами трещины! «Поодаль стеной разгоралось – горело ль, мерещилось?» «Вопли несутся-т бессвязные! Сверху и снизу – несчастные!»

«Да что же это?! День уж судный? Попался б на пути хоть ктО! Вилять нельзя! Бежать путь трудный! Наверх бежать, коль решено!»

Зай на дорогу известную вышел. «Земля вродь успокоилась немного?» Природа замерла от сих и выше! Вон там стоит с дощечками колонна!

В шагах так где-то 30-и там столбик указательный – с дощечками прибитыми, и с ленточками всякими! В венце её «…бдит сова деревянная! Эффектная резьба в ней, филигранная!» Захотелось вдруг подойти к столбу «…и узнать»: «Сколько же вёрст до Приморья от сих мне пилять?» Хоть заяц не помнил зачем, почему… он уверен был – даже знал! Информация эта нужна ему! Он к столбу за ней подбежал!

Встал к указателю, у ствола, и лапой тянулся уже к нему, как вдруг… УДАР! Задрожала, разверглась земля! Деревья западали Из верху! «Мрак! …и кошмар!» Дорога стрескалась и в куски до низин опускалась – о деревьев упавших кресты в пыль руин разбивалась! Хлынул мощный горячий поток – каменья и мусор, «…а меж них-то ТЕЛА!» «Там вопят и с низин и с высот!» От парья изливаются зайца глаза!

Он за столб указательный ухватился – так крепко, как мог только, он уцепился! Интуитивно повернул башку, и увидел зай надпись! Дощечка уголками по клоку! Весит, хоть и болтаясь: «Путём 1030 вёрст, на запад, на Приморье!» «…нашёл я быстро, без упорств! Было чувство такое!»

«Но зачем мне да в Приморье? Дело то есть, но не вскоре! Да и ловить там чего мне? …в холодном их дьявольском море?! Там контрабанда-то одна! И чайки белые, пингвины! Мне не родна та сторона! С ума сходить что ль на чужбине?! … Однако же вернусь! (О, есть там миссия одна!) Когда-нибудь решусь! Сейчас – назад! В себя!»

Столб накрЕнился докругла; ломался уж весь на распад! «Дорожка-т совсем полегла!» …спускался под ней водопад. Там внизу, внизу далеко, трещина ширилась лишь в протяжении! Сосала, накрывала то, что вымывала круговерть с течением. «Смерть», думал зай. «Это ведь смерть!»

…а столб свисал уж лапой кверх! Свисал и заяц кверху лапой, едва ль не падая со шляпой! Пытался заяц к основанью указателя пролезть, но гадким хрустом отзывался деревянным каждый жест!

«Что же делать-то мне?! На чём весим-то там; пролезть – туда? В какой опять дыре! Так и висеть, не свалишься пока?! О нет! Я поборюсь-то за себя! Послед уж будь, что будет! Но сам я…»

И ухватился зай с надеждой новой’ «в» неломанный «совы кусок»! К сосущей земли трещине багровой’ слетели вниз с совой! В песок! До пояса ушёл в поток он – «…хорошо! Пусть больно мне, но всё равно, Я ЦЕЛ!» «Песок смягчил моё падение зато…»; стал в глуби погружаться он – присел! Уткнулся в твердь он лапами – «…там что? Там камень что ли? Там металл? А может древо поперёк пошло? Крестом широким под завал! Ого, несёт его! Опять, опять!»

То ль «деревце» тонуло в глубь и вязь… то ли пески скрутились буравами – как в шторме заболтало! «Вспомнил мат!» И на башку хлам падал тиражами! И пар клубящийся, и брызг, и град!

Поднабрал заяц воздуха без растрат… занырнул он в уродливый жёлтый яд! Лапами обхватил дерево – «Да, это дерево!» Попытался ползти по стволу. «Наверх», как подумал он. Продвигался он медленно, и понять уж не мог что к чему! Чувства были прибиты шумом, движением! Потоком, падением; разного рода кишением мелких частиц. И сам он частицей уж был в бездушном и страшном соотношении! В гуще один как и каждый из всех единиц! «Мой Бог! Не знает никого! И не желает знать природа боли собственной! Она несётся без оков! Она поток и перемол земли безропотной.»

«Ну зачем перемалывать в сечи себя кровавые?! К чему себе крепости резать и храмы прекрасные?! Их разрушать за миг! Бездумно и безжалостно! Не уж-то, не убив прошедшего ты нашего, «завтра» увидеть не можешь для каждого – доброго, злого, вспарившего, падшего… О, как бы я хотел не видеть смерти, о! Иначе в мире, чтоб и быть-то не могло! Да пусть и новая жизнь не рождается – ладно! И пусть! Пусть остановится Земля и время – славно! Я смирюсь!

Но так ли «энтот миг» хорош, чтобы остаться в нём нам всем навеки? Да, не умрёт добро его ж, но и грехи не умрут его, беды! Прекрасное прекраснее не станет уж – то верно! И всё-т ужасное ужасно будет столь и скверно, ужасно сколь оно случалось в прошлом, до всех нас! Ужели смерть твою принять возможно сменкой фаз? Смиряться лишь с тобой могу я в отведённый жизнью час? Козлы из гор смирялись как? Ушли и спрятались от масс! Законам собственным оставили тебя ль оправданно?! Бездействие из страха совершенья зла что ль нравственно?! А воля тогда зачем в шири плеч? В огонь лапы совать зачем тогда? Зачем с холмов высоких прыгали мы в смерч? Чему учила боль меня? Страдания, что без конца – к чему урок? Смирению, чтоб мудреца понять ты смог? Так неужели ничего в своей-то жизни’ в пергамент не привнёс я летописный? А должен был я изменить? Я роли так и не узнал моей как раб! И так вот глупо уходить?! С вопросами проникновенными в закат?

О нет, я больше не могу! Вот смерть, и так я прохожу! Нет воздуху, нет силы, лапы онемели! Укол в груди, «уколы стрелок тонких» в теле! Тут обожгло!»

«…и вот прошло!» Удар! Ещё удар один, ещё другой! Не мог ни видить, ни понять уже косой: «Внутри колотит что или снаружи?» Не помогают зайцу здесь и уши! В весках стучит, колотит в сердце, душит! Земля леса крошит, сжимаясь туже! И выше, и громче, мощнее прежнего – страшный-страшный новый поток! Волна голубая упала сверху же! …холмЫ измявши во творог! …дорогу провисшую и кусты; деревьев отживших уже кресты! Как меч дорубила все трещины, освободив застрявших в них утопцев! Тут мусор, в жиже порасплещенный, кусок скульптурки в резаных лохмотцах… сова та как-то недобитая, и в пол дыханья зайца тело уж застывшее! Башка тяжёлым перебитая, и что-то врезалось о лапы ниже взвывшие! Спину продрало, изрвало да спаршивило одёжки! «Всё совпадало!» Оно уж было с ним, «…и всё до крошки!»

Волна спадала тихо, поэтапно. По широкому. Слегли кресты, кресты, кресты. Заяц как тряпка повис в ветвях клёна высокого, залив кровью его до земли.

II

Сознанье вяло возвращалось. Гудела боль под каждой ссадиной. Сердцебиенье всё сбивалось! Вздышали лёгкие тухлятиной!

НачАлся дождь. «Эт сильный дождь: тут цельный ливень с крупным градом! (…как буд-то ночь опять зовёшь! Чернеет небо перепадом!)»

«Эх, а не смерть-то значит! А воля неуволенным! Никто коли не плачет – не доля обездоленным! (…) Бежать-лететь – давай-давай! Бежим к плотине! И там-то уж раздаст вам зай! …по дисциплине!

Раны несмертельными оказались: «Царапы! Аж смешно!» «Плащ зато – готов материалец! Рваный весь – в решето! И капюшон срывается уж сбоку! Обидно мелочно до слёз! Откуда взять другой-то без залогу?! Помокну селедью, чего ж? … Стрелки растерял – аж 7 штук! Вот тройка осталась лишь. Единица. Как говорили предки, «лук! …вне стрел как вне колёсок колесница!» Скорей уже! Скорей как можно! Неплохо бы расширить арсенал мне боевой! Ножа бы мне как у таможни! Но от те на: ты ножик подзажал мне, свин скупой!

…

Да еть твое, ведь нету ДОМА своего! Вперёд!»

Дороги не было меж переломов – «Всё! В обход! До самой плотины-то вряд ли уж будет прямо дорога!»

Пришлось обходными круги наворачивать! Много-много! «О, сколько деревьев попадало! Как с коробА по спичке!» Зай поскакал в тиши, где зАмерло! «Где топей нет! …водички!»

Из котловин «озерца» растекались. В расщелинах множились ямы сосущие. «Страх мой и ужас, сколь их рассосалось! Жилища кусками с деревьев плывущие… норок прибитых и мелочей; между – тела!» Горы погибших и их частей! Смерть забрала!

«Неужели с берега этого я один выживший? Да мало и жил тут кто, коли помню я! Места давно «отпетые», секретами прослывшие! И хаты вродь моих! Поэкономнее.»

Плотина разваленной оказалась, и, как, не медля ж, показалось, «самовольно»! Уж к месту близко зайцу догадалось: «За стачку всех бы пострелять безпротокольно!»

Бобры с утра «забастовали молодёжно»! Они не вышли на работы! А кто-то видимо совсем-то им несложно’ плотины скашивал в бойкоты! В хороводах бегали дерзкие, в козлах скакали! Кричали гимны раздольерские, статьи читали! Чучелки жгли из соломы, кучек тряпья. «Тужились аки в роддоме, только в себя!» На них с боку глядя и вспоминая морды трупов 19-и (а насчитал он 19-ТО ГОЛОВ!), зай испытал, себя терзая, злОсть к сволоте глупой и бездарности! Болванам толп, и тем особо, «из кустов»!

???: КТО ЗДЕСЬ ВЛАСТЬ?! (Отвопил изо рта заводила!)

Толпа: МЫ ЗДЕСЬ ВЛАСТЬ! (Как рабы своему господину, отвечала тупая от чувств толпа.)

…а зай уж по-тихому шёл из угла! Подходил к тем бобрам зай поближе, наглее! Заводилу искал, «всех других деловее!»

«Давай же, падль, давай! Мне дай тебя заметить! За мать твою мне дай! (Разок позволю встретить!)»

???: КТО ЗДЕСЬ ВЛАСТЬ?!

Толпа: МЫ ЗДЕСЬ ВЛАСТЬ!

«Вот он, подлец!»

Таки заметил зай! Нашёл! «Обычный ты глупец! Клише, да с запашком!» «Она, она! Ярко красная! Повязонька та атласная!»

«Ничего не меняется, как не сыграть! Всё те же, всё то же! Вы – барахло! Да подойти б уже и брать сволоту, брать! Плащём что ль рваным придушить его?! Ведь 2 стрелы-то в колчанЕ! А делать чего мне? А ждать! Ты прогляди ж всё по траве! Глядеть и глаз не опускать!»

Вернулся заяц в гущу тёмную лесную; залез на ветку повыше, укрылся в плаще! Поляну видел он отсюда напрямую! «Толпу детишек резвеньких! …ну и вообще!» Так же однако видели и его. Дозорного в нём не признали-т! Смотрелся, поди, он потрёпанно! К тому ж один он как скиталец! «Один! Один-то я!

…и это странно! Какого лешего один я тут?! Где гвардия, дозоры где, охранка? А эти-то кого, враги, зовут?! Коль я тут единственный представитель власти, а меня-т и не признали они! …вы для кого тогда здесь пляшете задасты? Не для того ль в цветах – ты погляди! В колечках лис как ананас – он журналист иль водолаз?! С блокнотом на подвесе кто с приматов? Свободных полупресс их кто-т из штатов! Я так-то их назвал случайно! Не знаю я однако, что за расы! А этим дай сигнал нетайный! Разденутся парадно, тридварасы! … В колечках все свои, родные! Чем дальше от тебя по крови, тем конечно же родней! В одной тюрьме вам не сидеть-то затяжные! В одном-то поле не садиться по-ровней!

Какая дичь! Бессмысленность пустая, свистопляска! И тут же рядом – 19 ТЕЛ! Мне застрелить его? Орущего, с повязкой? «Нельзя, тут мирные! Ментовский беспредел!» Убью, а павиан расскажет им, глухим! Заказчику и свету! «Увы и ах, свергать пора такой режим, где может быть всё ЭТО!» А там найдутся нам «свои-родные», помогут нам с эффектом умереть! За ценности, лжеправды несвятые! С прискоками и «в векторы» за плеть! И чтоб за справедливость высшую какую! Чтобы потомочку не объяснять! Ведь объясняться же не любят зачастую’ отдавшие страну свою распять!»

И заяц злобу, ненависть копил. Не мог он оторваться от повязки красной! Тех 19 «памятью подшил!» Долг отомстить за них по линии причастной!

Заводила призывал к царской поляне идти! Вместе «с братьями нашими, с сЕстрами!» В порыве вселенском-то гидру «СГНОИТЬ, извести!» И другого ещё! Интересного! Толпа же слушала-то заводилу неособо! Вот и собрались вроде бы, но встали твердолобо! «Для броска решающего рабочих масс…» «…огня и страсти» не хватало им сейчас! «Что-то ж должно было быть у них кроме!» Знал даже кто-то из них – «…он на стрёме!»

В небе сова с матюгальником показалась! Уходить затребовала от обвала! Из-за дождя-то не слышали, и сбивалась! Она же права им оттуда читала!

Сова спустилась ниже. Того они и ждали! Кидать давай повыше! Бутылками-камнями! В готове у них было сложено, и на лапах весь инвентарь! Поприпрятано, в лапы вложенно, тихо роздано за стопарь! Бились-то они хаотично, но «…с большим революционным воодушевлением!» Песни пели немелодично, уж пригрозив сове с известным подсудным намереньем.

В счёт попаданий двух случайных, сова дала в отпор! Вскружит сова как зверь-стервятник! Но в выси лишь, в надзор! Стрелять-то вверх непросто ой как им: летят каменья вниз, на морды-т! Локтями при размахе чем таким немудрено движенья спортить!

Сова ещё раз навопила речь свою, такую ж непонятную; на высоту, дразня, поднявшись, что дубью, поди ж невероятная! (Зайца-т сова усмотрела намедни, крюку дала и пошла на деревья.)

Заяц: Сова! Где наши-то? Что за хаОс?!

Сова: К Царю те надо, заяц, на допрос! Немедленно! Сейчас! И на Поляну!

Заяц: Чего случилось там у вас к шайтану?!

Сова: Приказ тебе! «Придтить и предъявить!» Приказ был данным А-А…

Но не смогла сова договорить – был выстрел или два! Стреляли из толпы! И та стрела в плечо прямой попала! «Артерия, поди! Кровь как свечёй в паденьи промерцала!» (…)

(…) Сова привстала как-то медленно, печально загудев! Тут заводила дюже въедливо вскричал чё-т, одурев! В ответ ему рванула в миг толпа! К деревьям побежала бить врага!

Заяц спрыгнул уж с дерева и ушёл на толпу! На ходу зай прицелился, изготовив стрелу.

«Окраска огнём ярко-красная! Повязка на нём эта грязная! Кодлу во свет свою вывел! ПОдлому смерть лишь!»

И выстрел!

Падает заводила, вопит! Другие ж падают гурьбой в него! Давка и паника там у них; «растерянность» да «чёрт уж знает что»! Зай сготовил стрелу вторую, «последнюю на рукаве!» Шёл зай назад и шёл вслепую! Прикрикнул слов назад сове:

Заяц: Сова, лететь ты сможешь как-то?

Сова: До первого с дубом контакта!

Заяц: Ты поднимайся же, сова! …да поднимайся ты сама! Лети ты, лети-к! К высокому дереву! Тут много таких! Найдёшь, будь уверенна! Так, чтоб ты слез, и чтоб тЕ не достали! Я во весь вес встану здесь пред бобрами!

Сова: Поотходить попробую ветвями!

Заяц: Хоть фонарями дуй ты, хоть корнями…

А зайца-т уже обкидали! «Активисты» с толпы! Все камни уж перебросали! «…что к счастью-то тупы!» Сова нервозно поднималась, ко злу не улетала! Сорвать сова ещё пыталась’ стрелу ту для начала. А зай совы уже не видел! Не дёрнул, не поднял бровИ! За матюгальником зай вышел, поднять скорей с ручья грязи! Штука эта на шею вешалась, не мешала почти. «С чегой-то так бобры осмелились? Поговорим щас мы!»

Заяц: СТОЯТЬ, ПАДЛЫ! БУДУ УБИВАТЬ!

Заяц: СТОЯТЬ, ПАДЛЫ! БУДУ УБИВАТЬ!

…

«Вот так и потрещим! В добре и так слегка! (А ты лети к своим! Лети скорей, сова!)»

Захотелось ему почитать’ речи какие пламенно! Неких слов волевых отыскать! К нечисти выйти каменно! К осознанию, к разуму их призывать! Хотел-то заяц тАк сказать им, тАк сказать! …чтобы проникнулись все они! Чтобы почувствовать-то смогли – «лучшие чувства мои», где-то же там изнутри! Мысли-т лучшие И! …опыт лет на пути! (…) Зай наверно мечтал о моменте таком! Мечтал с давнА и верил он в свою судьбу! О том, как встанет точно так однажды он! Один и с миссией священной на толпу! Он скажет им сурово, и скажет до последнего! А эти-то и слова! …сказать не смогут верного! Заноют да подавятся слезою грешного! Стеною не попрёшь на правду благочестного! А правда ведь за ним! Ему открылась непригретому! Так мигом ни одним’ не усомнился, и ПОЭТОМУ! …поэтому был ПРАВ он, ДА! И ПРАВ ЗАВЕДОМО!

…но огорчил зай сам себя! «…обыкновенно-то!» … Ещё он не знал, что так и бывает оно! Без смыслов визжал, «…да теперь это всё равно!» «Дурно-т и горько как! …оно получается! У сердца коль бардак, и мОзги осыпаются!»

Заяц: СТОЯТЬ! ЭЙ, ВЫ, ВАНДАЛЫ! СТОЯТЬ – ВСЕМ ША! СТОЯТЬ-МОЛЧАТЬ!

Заяц: ВСЕХ ВАС УБЬЮ Я, ПАДЛЫ! СТРАДАЛА ЧТОБЫ! …ВАША МАТЬ!

Вот так лишь захотел орать толпе он! Крутяк их заборзел, а зай обсмеян! Взаимен был толпы ответ, известный по работе: «Ментяра ты позорная, ментовское отродье!»

«О милый Бог ты мой лесной, в который раз смотрю спектакль я тот же! И сценка та же, тот же бой – лишь роли отличаются немножко! Проклятие какое-то над бедной головой: мне ту же жизнь в восьмёрке проживать, но только в разных ролях! Я сам в себя играю тут: и жертва, и герой! Так ведь и сам же, честью вспоминать, я не терпел покойных! Глупец, юнец, вопил им я: «Несправедливость же ДОЛОЙ!» «Даёшь уж революцию, свинья, иль драный чёрт с тобой!» Потом чего? А было-т что? Дурдом! Ведь был то я уж не дитё! «…потом!» Стремился кем-то стать! Освоить роль, работать с пользой! Какой-то путь начать! Всё через боль и с грустью взрослой. Потом боли много нашлось – копилось горе, отекло по капле! Сломался мир – апофеоз: в туманов горы выслали в антракты! 15 ЛЕТ Я ТРУПОМ В ССЫЛКЕ ПРОЖИЛ! Все в точности 15 лет! 15 лет, и вдруг я тут – я ожил! Не передавший эстафет, я в молодого дурака, Я В СЕБЯ здесь смотрю! «Да вот! Вот же!» Ему одному, повзрослев, я из сердца шепчу:

…да постой же!»

Заяц: СТОЯТЬ, ПАДЛА! БУДУ УБИВАТЬ!

«Прав теперь я? Вот как понимать?! Где судья, кто рассудит-то? Покажись, покажись! Нет его! И не будет на! «Посиди ж и уймись!» Один я тут стою! И я стою за всех! Один я во краю – за тех я, и за тех! И там я, и тут я, и там, где не был я пока – ТАМ ТОЖЕ Я! Так есть во мне хоть правда – хоть какая-то?! Где правда тут моя?!

(…)

Теперь ответ я точно этот знаю! Известен мне прямой ответ! Лишь силой я сказать не обладаю! …что, правды драной здесь и нет!

«Сова улетела кажется? Всё, не осталось там её! Осталась лужица красная; и перьев на веер, рваньё! Изогнутый кусок стрелы…»

«Чего же ТЫ стоишь? Беги!»

Зай бросил матюгальник на толпу, подпрыгнул и в грязи скатился – убежать! В глубины леса, в гущу самуЮ! Толпа преследовать сорвалася, нагнать! Гнала недолго-то, увы! «Подзагналась, парад калек!» Так не догнать вам и листвы, что ввысь вздымает зайца бег! «Пусть старый мир при вас, новый мир… Вы себе подчеркните в пунктир: «Бобрам и одного-то зайца не догнать!» А хоть в каких бобров раскладах!» «А по местам-то мне куда теперь бежать?» Так думал заяц у распадов.

«Надо сову ту найти, но без шуму! Не навредить-то ей здесь как бы! Пока разыскивать сову я буду, змеёй увяжутся, бастарды! А то ещё похуже-т кто! Хужее кто и их! Прошла она коль метров 100, уже и полетит! … Что говорила-то она? Передала приказ сова? «К Царю немедленно ты побеги-и! Немедленно к Царю!» Немедля-то не вышло, извини! (Не птица, не парю!) Поторопиться коли, вниз и дальше, строго по «меже»…

Я буду там, и вскоре: в близь и в даль! Ведь в силах! В кураже!»

III

Дождь затихал, «и так отрадно», однако ж небо всё мрачнО. И стало в воздухе прохладно! «Падёт и снег так заодно!» «Какое ж время года там «а при Природе?» Дорвалась тоже до свободы, или вроде?»

Лес погружался в революции безумия, «голов хмельных шторма»! Припадки смелости борцов во всеоружии’ сводили всех с ума! Безумие, раз разрешённое, враз одному прощённое как мнение его, ломает миром заведённое, привычкой сбережёное, в мгновение одно! Уж мир им кажется ненужным, и давно! И мир ломается, и не щадят его! Потом-то! Потом узнают они! …что раны от резвы болят по-прежнему! Потом увидят-то они! Что паренёк в крови тот умер под орешником! Потом поймут: детёныша-то притоптали! Он на маршрут им встал мелькать перед глазами! Поймут, что старик тот упавший – он трезвым там был! Да, трезвым, ни мигом не спавшим! От боли он взвыл! … Всё это придёт к ним потом! Не громко взовёт, а тайком! А ныне-т бились они башкой по земле, и били рядом в ту же лужу ТЕХ, кто сам не хотел с ними биться! Их били с юмором большим, «навеселе»! Одни теряли души их за грех. Иных терялись, чтоб склониться!

Так на лесу, гневом пульсирующем, в диком рёве его’ зай вперялся в агонизирующих! …и не знал никого! Вчерашний милый томный лес был тишью перед бурей! Его же, зайца-то! «…они как дурня обманули!»

«Стачки по лесу всему, чтоб не стих! Срочно «стачки»! План-то простой оказался у них! Однозначный!»

На башню зай вскочил дозорную, «…всю однако ж в руинах!» К пути была ему – обзорная, «…тонула уж в трясинах!» Надеялся зай арсенал немаловажный здесь «найтить», но зря! «Давно заброшена-то башня-то – тут не найдёшь ты и старья! И пушку по деталям разобрали! Ни винтика, ни сабель! Пыль продали! Теперь смотреть отсюда только нА лес, и на трагедии его!» Так заяц и смотрел, как жизни клались! «…да как легко для них оно!» Перевести-то дух с минутку-двух-то – «…ведь одно! Подумать вслух и мух пересчитать всех разыскно.»

«Начал их план понимать! Вижу как на газоне! Вот они, точек их 5! Движутся всесторонне! На середины звезды к вершинке – сходятся по линейке! Там плотины, поди, а там рынки… строили в форме змейки! … Школы что ли? Ну да! И садики! (Куда ж без малолетства в революции?!) А там чего? Там трудо-фабрики! Рабочие прелестно бьют конструкции! … А там что за макет? Стоит там что-то вроде, коль не спёрто! В 15 этих лет’ из энтого-то не было ни чёрта! Посадочки, угодия… и сенокосы?! Наверно земледелия там плодоносят! (…)

В 5-и точках-то с утра стачка! Готовились, гады, с заначкой! Им песенки из рОту в рот; напитки, свистопляски! Сработает вот-вот! Вот-вот! …видны пути к развязке! По каждой из точек желательно! В связке народа: «по-братски в связке!» «Провокация – замечательно!» Вопиющее что-то, с раскваской! Потом взвинченные сбираются они, и идут! Вот же! Идут! ФакелА, чучелА из соломки, огни! Жгут, негодяи, и бьют! Что найдут «неправедного» – «нажитОе неправедно» – грабят! Проще сказать, всё, что по нраву им, тащат себе и карманят!

Хорошо видно, как точно движение! Прошлись так нарочно они, в намеренье!

А дальше уж массы все в центр идут! Толпою встать к поляне Царской! Давка там будет, и драки, и бунт! Убийство в ложке для лекарства! Движение, туда-сюда: «Направят!» «Будь движеньем!» Потом на месте-т им, стадам, объявят! «Царь повержен!» «Да здравствует! Да здравствует Раздолье! …и новая народов всех страна!» А волк с бандитской братией довольный’ уж попивает кровушки со дна!

Сейчас-то вОт! Ломается хребет! Вершится суд над нами! Сий эшафот заслуженный иль нет? Увы и ах! Не знаю! Даже если и есть на них преступления… А есть они! (Есть их и за мной!) Суд бандитов-то может судить приемлемо? Или брызгать он будет слюной?! Нет, из судов червивой их основы’ ещё и большее преступление выйдет! Весь род же вырежут за каплю крови, по нерву ствольному весь дух с давленьем вырвут! Им боль, обидка точит зубки до красна! А правда ни к чему! Поколь не полутруп ты – вовсе не нужна! Ни зайцу, ни волку! (…)

Мне там дОлжно БЫТЬ! Пора мне! Пора! На Смерть бы завыть! «УРА» ей! «УРА!» …смыслу здравому вопреки, премудростям житейским! Возьмут за лапы там ДА И! Подвесят по-армейски! «На суку кривом, во широком ряду!» …меня подручными казнят средствами! И чувствую кожей: на казнь я иду! …уж несозвучными сердцам местами! За правду ненужную да нужную ложь, за всю «любовь святую и ненависть лютую», умирать не натужно – возмёшь и помрёшь! Готов ты вновь сыграть в игру УЖЕ продутую?! … Помирать я боюсь! Боюсь-то как! (Жутко так впопыхах?) В поджилках трясусь – ты смотри, слабак! Ужас-то скотский! СТРАХ! Страх-то кишечный, страх-то мелочный сбежать мне приказал! Так с лап до плеч и снизу вверх предатель жалкий обуял: «Беги! Беги, атас! Ведь есть куда бежать?! (Что стоит-то сейчас?! Засесть и обождать!)» Да мало ли куда нестись?! У труса мир велик! Пробегать можно и всю жизнь! …к забвенью напрямик! Щекой не приростая ж ни к кому! Бродяга в воле – трус всегда! Куда ж угодно побежать ему? От шлака своего б, себя! А смелому-то путь один на жизни! Да бой на жизнь один некомпромиссный! Бой со Смертью твоей! И бой до старья! «Во окончание звезды!» А поколь победить априорно нельзя… то идти что ль?

Идти!

Идти, и вздыбят! Да пусть меня казнят! Пусть, черти, видят! …что я в слезах, в соплях! Но я ПРИШЁЛ! Дрожащий пусть я да смердящий! Я к вам ПРИШЁЛ! И хоть обосранный, стоящий! Я ПРИШЁЛ! Я пришёл! Пусть нету больше строя – я в строю! Окаменелости катяшек перегноя… я стою!

Сейчас пора! Сил наберусь… Сейчас я вот! Сейчас пойду! Потом вот может не решусь! Потом я может… убегу.»

Уж ни малейших сомнений в пораженьи своём’ у зайца-то не оставалось! Уверенность приходит в ощущении шестом, и дух склоняется в фатальность. Тут нет возможности-т иной! Он тут не победит! Зай знал: умрёт он смертью злой! И будет он убит.

Заяц спустился решительно с башни, и по тропинкам жиж серых понёсся к центру. Сюда-то толком не пробравшись в массе, слетались лишь толпоголосья их без тЕмбру. Сама центральная «лес-улица» «…столь удивительно чинной была!» «Сбежали что ли все без пульса-то?! Решительно, безвинно, без ума! Ведь жизнь теперь напополам! ПредАли вы Страну и Лес! А может быть они все там? Вассал в толпу свою пролез? С бубняще-гудящей елейною песней своей, с флажочком цветовым на перевес! С карманной революцией нелепых мелочей, с комочком бельевым из эропьесс?! Ведь не считаются они такие’ и с революцией соседа, что вблизи! Его таким же флагом, истерией, и гневной песенкой ревущей без связИ! Все там они, друг другу по плечам! И лебедь белый там, и рак, и щука! И множество других таких же там! Гонимых лженадеждою от плуга!»

Стражников считая – кровью политы – в разбитые вбежал, в мазне рябой, ворота. «И тут их 19 – как убили-т?! Где стрелы и кого же, чёрт возьми, работа?! Ну ни одной я не нашёл! Хоть подобрать бы мне кривую! Тут словно ветер стрелы смёл! Прибрались, гады, подчистую!»

По древних дубов аллее крадясь, услышал прежде зай волков! Потом увидел их он, наклонясь! («И дух хоть режь от босяков!») «Все здесь они! ВолкИ!» Он спотыкался на телах и падал! В дубов сомкнувшейся тени’ валялись горки тел навалом! «…ряды и горки битых тел – уже хоть свыкнись! Не считать!» Опять упал он – налетел! Прикрикнул что-то чью-то мать! «Заметили!» Ноздрёй учуяли в ответ! Добрался на майданы «глупый заяц»! Скатился с трупа, прыгнул сквозь толпу на свет! Прорвался на поляну, не скрываясь! В центр самый её! «Под капкан! И под нож!»

Один на толпу их стоял! «Это ёж!» Он с арбалетом тяжёлым на лапах трясущихся, залитый кровью («Своей? Несвоей?»), уставший, забитый, затравленный, но дерущийся! В кругу ножей их острых и камней!

«Герой! Кругом лишь черти – он герой! На этом месте мне б без тылу постоять! Он молод так для смерти вот такой! Дай с ним хоть рядом встану «силу подравнять»!»

Зайца ёжик вдруг сам приметил! Стрелять ёж хотел, но помедлил! Направил бойко-т арбалет’ вперёд себя, хоть дребезжащий! Поняв чегой-то и в ответ’ раскрыл глаза ёж смельтешащий!

Ёж: Заяц, зай! Эй, молодец! Не подлец, э-не подлец! Тут серый пеп-песец на! Холодец-холодец-то!

Заяц: Где Царь? Он…

Ёж: Царь вон! ВОН! Несёт урон ОН! Где зла вагон вон! Это он! Это он-на! Его тон! Его форма!

Заяц: Что такое там, что за балл? (Ёж к словам своим показал!)

«А вот он, их-то балл! Эт он! Все они! Пятеро – ВСЕ! «Интернационал!» …легион их червивый в рванье! Главный – Волк Волков-то! Тот самый поганец! Гад – наш! Рядом – Волк Волченко (ведь думал погиб он, алкаш!) …а он здравствует, негодяй! Смеётся в зубки розовы! За ним, Волк Волкер – экий пай! От вырос нам на головы! Подростком помню я его, и шёлковым! На кой же ты, дурак, опять пришёл-то к нам?! … Чуть поодаль скопА стоит Волк Волкошвили – в первый раз вижу я не из молв, а поближе. Знаю точно их клан! Совпадает! Там за ним Волканян подпирает! Его я помню, даже знаю! Стоит он беглым с ними в стае! А рядом тут же с Волканяном’ медведь на коленях стоит! Обрывки слов во рту багряном… с бредовой горечью месит! Морда разбитая, он шатается! Кровью налитая, растекается! Отбитый он! Не узнаёт уж никого черты! Отбили вон! Отбили голову Царю, скоты!»

И заяц сам не узнаёт-то многих-многих! «Таких и память не найдёт физиогномик!» ТолпЫ переворотной карнавал’ пестрил как сад цветами яркими, соцветьями! «Виды какие-то в книжках видал, иные и наукам были неизвестными! Крылатые-пернатые, копытные, глазастые! Рогатые-хвостатые, мордатые, клыкастые! С юга и севера – ржут! Морские-то, сухопутные! Откуда ж вы взялись тут?! Чужие вы и паскудные!»

«ВЫ КТО?! КТО ВЫ ТАКИЕ? ВСТАЛИ-СВАЛИЛИ!!»

«ЧТО ВЫ, МУРЛО, В СТРАНЕ МОЕЙ ПОЗАБЫЛИ?!»

…и заяц свинтуса ещё искал глазами – важно понять: предал свин или нет? Определённость нужна была! Как и с заей! «Та уж с волками стояла! След в след! Послушная да готовая! Вон стоит она гордая! Свин-то где, морда фартовая? Где ж она толстомордая?!

В кустах сидит и целится без скрипа? Вопросик: а в кого? В кого?! Листовки, ладно, те – быть может липа! Надуть могли-т и самого! (А всякое-т бывает и везде! Я в многое поверить здесь готов!) Но вот сейчас сидит-то свинтус где? Не в штабе ли секретном из шкафов?!

Подмоги для себя, увы и ах, не ждать нам! Вот ёж стоит и я! ТолпЫ их растерзаньям!

Спрыгнул с пенька государева Волков; зайцу навстречу шагнул! «Ствол из крючка и каких-то защёлков; в шайбу трубу изогнул! Или из ножниц проделанных? Труб водяных? Как и гранатцы гиеновы – с групп составных. Так в этих «ножницах» какой-то механизм! И где-т за кончиков длиною есть нажим! И трубки эти стрелками… отвалятся?! Похоже пушки мелкие! Мне кажется!»

Волк: Попрриветствуем зайца нашего, согрраждане а рраздольерры! Рродного нам всем и дрражайшего! Рразбавит он нам атмосферры! Вы может быть не уловили, но перред вами – прриготовьтесь – ПОДКРРЕПЛЕНЬЕ! Ещё б мы век так прролюбили, и цельной аррмии застали б день ррожденья!

Толпа рассмеялась – в разгул! Подгудел кто-то в медные трубы. Потом кто-то палкой швырнул, кто-то камнем безцветным и грубым! Раз да на счастье накинули! …кинули ДВА! С лап камнями и сбили они! «Сбили ежа!»

Заяц: Вставай, поддержу! Ты встать-то так сможешь?

Ёж: Я встать-то могу! …раз так-то ты просишь! СтрелЯть не могу! Рычаг-то в труху! Орех в тетеву! «Кошмар на яву»!

Заяц: Что у тебЯ… арбалет что ли сломанный?

Ёж: Стыдно, но да! Поразбитый, изболтанный! Встряли болтА! Иголка дрожит! Лапка моя! …глаза из орбит!

Заяц: Да не махай иглой! Давай что ль, вставай?!

Ёж: Ты не бросай, герой! Пришёл коль – спасай!

Заяц: Не брошу, ёжик! Постоим! Пришёл, раз дожил я, засим! До смерти я с тобой, а дальше сам ты как-нибудь! Стрела одна на бой! В реванше раз один рискнуть!

Ёж: Одна всего стрела?! Судьба-т невесела! Заволокла ко псу! …заволокла! Волкам надежду всю’ пораздала!

Ежу помог подняться прямо зай, и так он встал, чтоб опереться на плечо его ёж смог. Во светлооких харях диких стай, «во пьедестал их злоб» смотрелся он комично, «…дурачёк!» Опять засмеялись они в носы, опять загудели их трубки! Летел нескончаемый мусор их: и камни, и палок обрубки!

Волков лапу поднЯл так значительно; хлопнул Волченко в пол: «Всем молчать!» Говорить волк хотел продолжительно! «Виден мозг на табло, не отнять!» Он скажет волчье «да» иль «нет»! Но зай первее! Перебил! «Другого шанса-т дать ответ… не будет боле из могил!» Вот сейчас-то он, момент его втиснуться! Секунда какая – несколько слов! Перчаткой брошенных и несмирившихся, быть может главных самых из стихов!

Заяц: Я не отдам тебе СТРАНУ!

…и взрывы смеха в тишину! Толпою-т напрягались, да не малость! Презреньем выражались «на отсталость»! Брюшком ударно-т надрывались! Всесолидарность! Ритуальность! «Смотри, ага! Смотри-то как! Как мелок он – неизмеримо! Смешны слова-т его! Дурак! Его и слушать-то противно! Ещё и меньшие, чем сам, его слова! Их и неслышно-то ушам! О да-да-да…» Друг другу надо показать, как свысока над ним смеялись! Сумели жизнь свою прождать! И вот с рывка теперь поднялись! Эт он не знал-то ничего! Эт он дурак и друг баранов! Он с гор прибёг и оттого! …баран такой же и профан он!

Заяц: Я НЕ ОТДАМ СТРАНУ ТЕБЕ И ЛЕС! НАПОПОЛАМ ПОРВУ ТЕБЯ, ПОДЛЕЦ!

«А это слышно уж было! Отчётливо! Смехом своим удавитесь уродливо!» Понадорвались глотки от натуга их! Замолкли в ожидании волков своих.

Назад шагнул Волков – на пень лез опять! «Здесь речи подолгу, визжал он, видать!» Уставились глаза их пристально!

Заяц (ежу): Из рта сего щас вырвет истина!

Ёж: Истинка их – софистичка! Мистинка и… стилистичка!

Друг другу поострили полуголосом, и посмеялись верно дети. Уж изливался волк в то время «золотцем»! Им восхищались в пиетете.

Волк: Стррана, стррана! Твоя ль стррана?! С какого сна и где она?! Твоей стрраны тут, заяц, нет! Давно уж нет! Уж сколько лет! Стррану-т во сновиденьях ррастерряли! В стрраницах да мгновеньях, рразной швали! Медленно, но веррно вы изгнивали, (как в старреньких книжках вы и писали!) Вы потерряли культурру, таланты свои! Обрразование сдУрру скомкали, скоты! Вы молодёжь-то нашу потерряли! Науку свою и умы свои! Вы САМИ шаг за шагом всё СДАВАЛИ! …меняя ветоньки на пни одни! Стррану мою ж на прротяженьи жизни-то стяжали! Наррод лесной в деппррессию ужасную вогнали! Существованье глупое и смысл имевшее едва ли! Пустое-то существованьеце вы нам преподавали! … А по длиннющей черрнь-тени’ пррошедшего порраскопали! Та тень длиннее уж СТРРАНЫ! …гниём у ней мы на печали! И это с нами сделал он – ВОТ ОН! (Волк на медведя указал перстом, всё так же созерцавшего бессмысленно уныло: реальность наблюдавшего обиженно застыла! Со рта его свисала длинная слюна кровИ! (Там мудрый зуб на ней болтался где-то у земли!) Вот он! Что делал ОН? РРАЗДОЛЬЕ?! (К толпе вскрича, звал волк подспорье.)

Толпа: А НИХРЕНА! НИХРЕНА! НИХРЕНА! (Чётко и слаженно пела толпа! «ОтдрессирОван скот! Он – крысолов! Организован он! И без мозгов!»)

Волк: Ничего не сделал он! НИЧЕГО! Мы зато сделали! …вместо него! Культурры лесу дали новые! И голоса, и нотки модные! И возыгррала музыка медовая, и голоса весны воспели! Мы лесу дали знанья гиперр-новые, идеи новые! …и цели! И-и? Ррезультат? Молодёжь к нам прришла! Эт как же-т так?! Из ума выжилА? (…) Мы объяснили ей, что есть добрро! И точно указали: как к нему стрремиться! Мы технологии снесли в наррод (волк пОднял вверх орудие своё – «вещицу»)! И вот внезапно-то! Умы, имеющие свойство течь, к нам тоже утекли! Все поэтапно «буд-то воины», как вы, в герройствах меч один не извлекли! Вот не сбежали-то они, и, нет, не полегли! Кто поумнее был из них, те к нам и перрешли! … Вот так настал вам конец! «Уходить!» Брросайте орружия и сдавайтесь! Вот, Волканян, вас и будет судить! Стрраны-то нет у вас уж; не старрайтесь! Стррана та ваша – СТАЛА НАШЕЙ! И стала нам она – ПО ПРРАВУ! Вы прроигррали… мило даже! Мне порраженье вас… по нрраву!

Заяц: Не проиграл я ни черта! И я стою! Я ЗДЕСЬ! Оружье есть тут у меня! Я сам орудье весь! (…) Чего же дали технологии тебе?! Стрелять волка что ль научили?! Ну разве может быть в каком-то хитром сне! Косил «чутка» ты как с промилле! Мир часом не утроился? …а я-т те в лобик попаду! (Заяц стрелять готовился. «Достать только быстро стрелу! Никакие ноу-хау не помогут! …вам подлецам и мазилам слепым! Вот пускай меня здесь же и вздёрнут! Будет урок удальцам молодым!»)

Волк: Так ты не знаешь технологии моей?! Не видел гость мой «рразррывающих огней»! … Волченко-дрруг! Сюдой поди!

Волченко: Ось я тут, тут! Чогхо тоби?

Волков: Пальни-ка как бы кстати!

Волченко: В кого ж мени стриляти?

Волков: Давай в колючку, в дуррака!

Волченко: Ну, в йижака, то в йижака! … Будь ласка, добрий свитлий заэц, видступися ти трохи!

Заяц: Катись колбаскою, засранец! Ушлёпки вы и лохи!

Волченко: Ну як ти хочешь, милий заэц!

Поднял орудие мерзавец! Такое ж как у Волкова, «…вот труб лишь не две, а одна труба!» Эт целился недолго-то! Спустил курок к трубе, нажав туда! Раздался громкий звук, пронзивший уши! На гром похожий стук! Звук вездесущий! Дым с трубы! Летит струной снаряд! Врозь клубЫ! Дымит, аж волк объят!

Ёж: Заяц, Э! …эт конец! Во огне… пал боец! Во душе-то несчастья – рубец на рубец! В мятеже-т я участья’ не принял, отец!

Мгновение всего одно! Вошло, прошло, поражено! Снаряд, невидимый как буд-то! За дым он вырвался, и тут-то! Он с ветром, огневой подсветкой! В момент пролез в грудную клетку! Он разорвал её и вылетел, пронзив насквозь! А после ёж в бессилии – небыстро, наискось; одной держась за зайца лапою свободной, листом съезжал тихою сапою дремотный. Смотрел в глаза пока не умер, всё держась! Впивался в них он и искал! Последний взгляд последней пары глаз – все отразились в них, что звал! Глаза возлюбленной его, и друга, и отца; и матери живой ещё, так ждущей у крыльца…

Заяц: Э! Ёжик… э-э!

Ёж лежал на земле. Закатились зрачки, морда без выражения. «Ёжик умер таки! Молод как к сожалению!»

Заяц веки ежу опустил. Отнял лапы, плащём приукрыл. (…) Тут бросил кто-то сколом камень! И зай вернулся так в себя! Ор в состояньи полупьяном! Визжал то царь, себя прозря!

Медведь: А-ааа!! ААА-А!!

Волков: Пасть, Волканян, ты заткни! И ЗА ШКИРРКУ!

Медведь: А-ааа!! ААА-А!!

Волканян: Арра, брат-тан, ЗАВАЛИ! …громкий дирку!

Избивать Волканян стал медведя «в портреты»! Не сбавляя накал, «мял» и пушкой с кастетом… Набросились животные потом другие! «Дозабивать они пошли, скоты больные!» Забитый всё подняться силился, но тщетно: отбросил бОрзое хамло снарядом метко! Попал в кого-то – тушей на другого! На третьего уж лапой встал сурово! Какого-то душителя чуть сам не придушил! Зубами, что остались-то он морду откусил! Орал и бил, плескался кровью – лил и лил! К нему прорваться зай пытался из всех сил! Но «сапогом по роже!» …и вновь летел зай вниз! Так глупо и ничтоже, «…и всякий раз на бис!» (Тронная часть царь-поляны – на возвышеньи была. Подступы к ней, что на плане, позакрывали с утра!)

С толпою недолго бодался медведь! «Позаломали, повалили!» На лбу его прыгать пытались, но нет! Скользили вниз они, сходили.

Волков: Эй-эй-эй, прраздник окончен! Порразойтись! Он до суда дожить должен! ОТОРРВАЛИСЬ!

Снова зайца отпнули с копыта – покатился он вниз как мешок! На коленях стоял – лук отрытый! «…сил внутри на один лишь разок!»

«Вот сейчас мне стрелять – отвлеклись! Я им видим покамест едва! Мой единственный шанс! Лук согнись! Порази их, сквозная стрела!»

Заяц лук натянул свой! Целится! «Это ВСЁ!»

?: ВОЛКОВ, ЗАЯЦ! (Сквозь толпу закричал кое-кто!)

А Волков-то не слышит, но он чувствует: без дум он развернулся и на раз! Неужто заяц «спишет», «смерть окутает» – в триумф его великий вот сейчас!

Волк испугался кажется, но действует! Он жестом отработанным вздымает лапу левую! На зайца наставляет волк и «меряет»! Он с рукава секретно извлекает трубку целую! Трубка-то на нём мелкая, но с рычагом механистичным! Не целился наверно-то, но как попал, гад, артистично! А заяц выстрелить – не поспевает! Волк прежде на мгновенье попадает! Лук с лап позорно ниспадает на коленку! Кровь с живота его стекает по маленьку! «…вот так? Он попал?!»

Волков: Я шанс тебе ДАЛ! Я, заяц, шанс – шанс – тебе дал! ДАЛ как-никак! Как отвечаешь мне ты, падль?! А? Ай, смельчак!

Волченко: Це падла! Вовк, дай вбити йогхо! Я вбью йогхо – ДАЙ!

Волков: Сам я!

Зая: …волк, нет! НЕ ЕГО! Слово давал! Отвечай!

Сквозь толпу пробивается зая. С возвышения, с дальнего края! Она не падает едва ли, восклицая! ВолкА и зайца посреди, но всем чужая!

Зая: Ты обещал! Договорились мы с тобой же!

Волков: Договоррилися, поди! (Хоть мне дороже!) Я что по-твоему тут улыбаться должен?! Когда стрреляют нагло так – по мне, по ррожам? Ты, зая, не боись! Дерржу я слово-то своё! Суд будет, не серрдись! …не заслужил он хоть его! Будет суд ему, дурраку! К слепой уведу молотку! Всех-то под суд! ЧТО, НАРРОД?!

Толпа: ПОД СУД ЕГО! НА РАСХОД!

На этот раз они «как с ума изошли!» С остервенением буйствовать началИ! Переломали убранства парадные – «есть в лапах теперь, чем бросать!» Царя побив, всё могли они, «статные»! «И иначе уж – не бывать!»

Ни на йоту не сдвинулась зая с места. Твёрдо стоит! К морде волк её, сзади заяц как тесто… слабый лежит! Не отошла, не отступила стороной! Был в храбрости этой некий с совестью бой! «Камни-палки» летят опять! И по ней летят: не свилять! Камень один их попал «хорошо»: зайцу на голову «точно пришло!»

Крови с башки поразбитой в глаза! Кровь с живота потекла уж по лапам! Сел на коленках-то зай, отползя! Лук вновь поднять «навалять вурдалакам»!

«О, никому я не отдам мою страну…», одна лишь фраза та повисла фоном! Он повторял её не смысл, а волну – молитвой, заклинаньем, тихим зовом!

Мысли теперь, и чувства, и времени’ на одно лишь усилье хватало ему! Заяц лук натянул буд-то нервами, стрельнул с силой последней удачи стрелу! Стрелял наугад, на память, на веру! Куда попал – уж и не видел он! Заслон! Лук выронил, и рядом пал он слева. Лежал зай в луже крови общей тюфяком.

Закрыл глаза и сном уснул он летаргическим.

«Я не отдам врагу страну!

…категорически!»

Зая вскрикнула. На колено упала! Стрела зайцева-то по ней и попала! В лапу нижнюю, точной в бедро!

Волков: Вот тебе, зая! Ну? Хоррошо? Наивность моя! Какова благодаррность?! А вот же твоя… эта «многополяррность»!

Зая: Договорились мы с тобой секретно!

Волков: Дав слово, уступив, сдерржу ответно! Ты мягкой стала, зая, очень зрря! И жалко-жалко мне, отврратно!

Зая: Ты уговор наш вспомни про меня! Ты обещал мне многократно!

Волков: Ну хоррошо! Заладила! Найдём тебе спасателя! (…) Э-ГЕ-ГЕЙ (крикнул Волков в толпу направо)! Всех коней! Где там брродит мой друг Конява?

Конь: И-ГОГО! «Победитель соревнований»! (Волку конь-спортсмен отвечал в дупель пьяный! Порасступилась толпа перед ним – «сивко-красавец вышел в свет»!)

Волков: О, конь-то каков! И вы – стрроевым! (Приметил волк свиней дуэт.) Гррузите его и несите! Стррелка-т её недобитого, пока жив! В больницу какую свезите! В Гррачёвскую незабитую (хоть в архив)!

Конь: А ежа-т брать с собой?

Волков: Ежа? (Посмотрел на ежа.) Адрресат тут дрругой! Тут потом уже! Не спеша! … Ты давай там, порработай немножко!

Конь: Есть, поработать! (И знаю дорожку!)

Волков: От молодец конь Конява! Надо! Порра! В больницу тоже б те, зая! В койку пока!

Зая: …

Волков: Сама не сдиррай! Хрромать будешь жизнь оставшуюся – не шутки! Давай уж, давай! Своих не брросим несдававшихся ублюдкам!

Зая: …

IV

Распоряжений ряд волк роздал «прям как царь»! Поразбегалися «прислуги» нервно и тревожно! В сопровожденьи свитки волчьей «из бояр», на площадь двинулся зелёную уж безотложно! Он «речь свою толкать» опять начнёт истошно! Сюда-т и шли народа массы вседорожно! Все нужные на местах были своих, а кого не было среди них, тому и места не предполагалось! Только последний аккорд ждали они! Слов победы из волковых книг, речь триумфаторскую и масштабность!

Обыденно и просто, взабрался волк ввысь Башни Рога Большого (что медведю давалось с трудом силовым, «…да и тоже убого!»). Он начал говорить давно заученное слово. Ему написанно словцо на слоге очень строгом. Вот обращенье главное его и «к миру света» «сердца весть»! Местами же и выстрадан честно, но в общем вымученный текст.

Волков: Вот и настал тот день, что ждали мы так долго! Прришла одна на всех ПОБЕДА!! Монаррх их покрривлялся рразве, но без толка! Иные в тррубах от клозета! …и больше НИКОГДА! Мы не посадим над собой чугунную их тушу! ИррОдов без стыда! И то хамло поганое с желудком съевшим душу! Ни один рразложенец не назовётся наместником Бога лесного, ибо все мы наместники! Не говоррит он с ними ни о чём, и не давал им слова никакого! А значит все изменники! Волюшку житейскую свою выдавать за прромысел божий ХВАТИТ! Воля СВОЯ у нас есть! У каждого есть! И каждый её дерржатель! Где она есть?! А ВО! Здесь она! С ррезкой болью! С грруди твоей сквознО! Зовёт тебя! К РРРАЗДОЛЬЮ!!!

Тут воплем взорвалась толпа! Скандировать старались нараспев «РАЗ-ДО-ЛЬЕ». Мешались звуки из горла в без слов шершаво-атональное «застолье». Над мордой поднималися с питьём, тонули сами на себе. Орали просто так они! Своё. Всему и всем. На всех. «На все.»

Минут через 10 подуспокоились; волк продолжал скорей, чтоб не опомнились.

Волков: Вы и прредставить не можете, не боясь, какую волшебную ценность мы вам прринесли! Мы снесли вам, рродные, нарродную ВЛАСТЬ! Царри и царрицы былые мечтать не могли! Теперрь вы хозяева сУдеб своих! Ваши жизни – ПРРО ВАС! Вам одним ррешать в чём есть звон золотых! Что звать благом у нас! Готовы ль вы к свободе? Вам хоть рраз обещали её? Хоть на словах?! Известно ли пррирроде? Вас стррахи уж трревожат? Вам непонятно как? А не надо бояться вам мирра но-во-го! Дан вам этот мирр у лжецов отвоёванный! Не уж то не сумеете свой мирр устрроить, как мечталось? А честно коли, по душам – мечтали ль вы, друзья?! …хоть малость?

Вождю ответ толпа давать… старалась! Отвечала! Одначе путались опять в словцах простых, кричалах! Сдержаться не могла уже ни в чём, толпа с ума сходила! Гудели 5 минут они ещё! Волк продолжал визгливо.

Волков: Эта ночь будет долгой и славной! Мы сфоррмирруем прравительство врременное – сей же час! Поназначим министрров заглавных, и вниз брросим их на места все прроблемные – без пррикррас! Оррганизуем советы для ррешений любых вам важных вопрросов! Локальных более и личных может! Ррешим, что надо! «По запрросам!» И восстанавливать мы будем «шаг за шагом»’ систему отношений общественных! Спрраведливую, новую, и «без напррягов»! Где не будет зверрей несущественных! В ней уж не тот пррав будет, кто свищет на плечишках косо подвешенных, и прраво имеет поплёвывать в низеньких боррзо! Не тот у нас пррав будет, кто тычет орудия в моррды, ррот, НЕНАВИСТЬ! …к непокоррённому всему, что в сути своей горрдо! Не тот, кто годами вам обещает БЛАГО, а сам смеётся над вами, прросящими! Отныне прравый только тот, в словах чьих ПРРАВДА! Ась, не прривыкли к такому, несчастные?! Прридётся прривыкать, грраждАне! Прощай, нежизнь прри истукане!

Истерика очередная одобренья. Минуту выждал волк в терпеньи… постоял. Вдруг лапы к небу он задрал предвдохновенно, продолжил волк проникновенно – он кончал.

Волков: Нас ожидает путь воистину великий, высший! Мы мирр рразок перреверрнём! Заставим звёзды засветиться яррче нам и ширрше! От сих нам это – не по чём! Мы небо ррасширрим, рразбросим по далям, чтоб дальше смотрреть! Грраницы не свидим – что может не выйти у нас, не взлететь?! Вот что? Что смогло бы нам помешать?! Мы к чуду готовы любому! В шаге от счастья, и каждый из нас! Ведь счастливы мы по-прростому! Мы счастливы дрруг в дрруге тррепет находить, соединять мечтою общею серрдца! Вот суть Рраздолья вся – она и победит! …а ад закончился, изгнивши НАВСЕГДА! Да здрравствует «новая жизнь»! Лучшая! Иная! Рраздолие мирру явим! МИССИЯ’ ТАКАЯ!

Буря вопля раздирающего и ржанья безумны! В барабаны забили священные, в рамные бубны! Истерический плач и экстаз оргазмический! «Хором» «гимн» свой они завели героический!

«…

А на Раздолье!

А во приморье!

Вдоль каждый берег твой!

А на Раздолье!

А на дорожье!

Знай, каждый путь – домой!

А на Раздолье!

А по верховье!

Ввысь каждый встал скалой!

А на Раздолье!

А в поголовье!

В нём каждый – боевой!

…»

Заслушался иль в лапах позапутался, волк Волков с башни не слазил чего-то. Уж волновалися волки и мучатся! Уже и им куда б залезть охота! Решимости однако же им что-то не хватало! Традиции, имперской пусть, нарушить не могли! «Один стоит на башне, а иному не пристало! Зарницею освеченный, он Царь Родной Земли!»

К концу гимна (поди, четвёртого) спустился вождь: он по-царски «сошёл»! Как тряпку выжали протёртую – и бодрость подвела, и дух подвёл!

Желая явно поддержать (быть самым первым в этом), к вождю бежал уж Волканян немолодым атлетом!

Волканян: Волков-джан, шат лав! Я плакал прискорбна!

Волков: Меня на лестнице выррвало! Кррровно…

Глава III: Тюрьма

I

Тёмные звуки, цвета только громкие. Быстрая тишь и движенье пустот. Долгое поле и время трезвонкое! Истая лишь и доходье темнот! Оно главенствует, ибо первым в ряду опомеченно! Дерьмо вселенское и бесконечное бесконечного…

«Бесконечного… я толком не знаю; не знал! Неизвестно мне! …а думал, всё понял, нахал! Когда смотрел с горы я с ориксом, я думал, мир столь бесконечен – «эпопея»! Так я в нём, стало быть, «источником», конца и края в межматерье не имею! Пытался разгадать их коан древний, про небытие. Небытие, которого на свете нет-то – нет нигде! Не существует дважды-то несуществующее! Дважды – минимум! …а значит есть оно меж первой нЕсутью своей, второю – линией! Сплетенье несуществ двоих – вот сущее и есть! Меж 2-ух смертей всежизнь живых – мгновение Божеств! Во сне мгновение глубоком и беспечном, глубины глубже глубины! Небесконечное за ним во бесконечном, высоты выше вышины…

Когда смотрел с горы я с ориксом моим, я думал, мир во всех его мазолях – бесконечен! В конечности конечного его, тесним, я разуверился: да, мир небезупречен.

Звёзды и светляки у цветка – фонарик в небосводе нависающем на стрехах. Время бежит как бежит река, а дали тонут на веках, как тонут камни в реках.

«Я помню, орикс! Я точно помню эти дни! Созвездье Заяц в месяце холодном зимы… До одной видел их – до последней звезды! Знаю, видел я их! Гор небесных хребты! А может быть я думал, что их видел – лишь обман! …а дальше Орион! Единорог! И Эридан.»