Маги острова Финадель и их волшебный друг Ди-ди

Ди-ди летает, Ди-ди поет,

Ди-ди крылатый нас всегда ждет.

Кристиан 9 лет.

Глава первая

Волшебство начинается с мамы

Что такое Новый год для серьезных взрослых людей? – начало нового года. А что такое Новый год для детей и взрослых, так и не ставших по-настоящему взрослыми? Это пахучая елка, заваленная до самой макушки игрушками, в каждой из которых так и мельтешит переливающееся всеми цветами радуги волшебство. Это веселье, полное смеха братьев, сестер, родителей и друзей!!! И, конечно же, снег, и еще снег…, и еще снег!!! Много-много снега! Целые снежные города, сияющие своим серебром под золотыми фонарями. В общем, – Новый год для всех детей – и маленьких, и больших, и даже стареньких – это самая волшебная и прекрасная сказка.

Именно таким – сказочным, Кристиан помнил каждый свой Новый год. Правда, из братьев и сестер у Кристиана были только двоюродные. А он очень мечтал о родном брате. Но все-таки, каждый Новый год справлялся со своей сказочной задачей. Каждый…, до этого нового Нового года. Который, впрочем, еще не наступил. Но обещал наступить, не как все годы, – лохматым валенком с праздничной вышивкой – в огромный сугроб хрустящего снега, а серым резиновым сапогом – в глубокую унылую лужу, вобравшую в себя слезы всех, кто тосковал по настоящему волшебному празднику.

И Кристиану казалось, что больше всех на свете грустит именно он. Тридцатого декабря Кристиан сидел за кухонным столом и, жуя уже холодную утреннюю кашу, тоскливым взглядом смотрел на скучную серую стену.

– «Праздника в этом году не будет», – крутилось у грустного семилетнего мальчика в голове. – Какой праздник, если нет елки? Елку всегда приносил домой папа. А в этом году он уехал в командировку прямо посредине декабря. А какой праздник без веселого папы? Который считается взрослым, пожалуй, только из-за не очень свежей даты рождения в документах. А по поведению, вероятно, лишь на пару лет старше своего сына, – по совместительству, лучшего друга – Кристиана. Остальных друзей тоже не будет, так как и они все уехали. Нет, не в командировку с его папой, конечно. Если бы так, Кристиан очень бы обиделся на папу за то, что вместо него, он взял с собой чужих детей. И сейчас на душе Кристиана было бы даже мрачнее, чем… сейчас было.

Что ж, с елкой, папой и друзьями – все понятно. А как же со снегом? Бывает ли Новый год без снега? Кристиан не знал прежде, что бывает. А в этом году, вдруг, оказалось, что и такое возможно. До самой волшебной ночи в году, часы уже можно было считать по пальцам (правда, понадобилось бы несколько пар рук, или ног), а по окнам тяжелыми каплями бил дождь. Самый настоящий дождь! Холодный и неприятный.

– «Это самый неприятный дождь в году!» – подумал Кристиан, и на его лице тоже начался дождь.

Серая стена, с которой мальчик будто просто не мог свести взгляда, превратилась в холодную серую тучу и поплыла.

– Уплывай совсем, – сказал Кристиан. – Но туча была такой огромной, что никак не могла закончиться, а все плыла и плыла….

Вдруг, на фоне стены появилась мама. Она тоже сейчас была похожа на тучу. Точнее, на облачко. Красочное облачко. Мама достала из пинала фломастеры, и начала рисовать! Возможно ли такое? – мама начала рисовать фломастерами на совсем недавно покрашенной стене. А ведь Кристиан точно знал, что рисовать на стенах запрещено. Причем, запрещено именно мамой. Он ведь, когда-то очень любил это делать. В два года все стены в доме разрисовал. Такая сказка была! Но мама строго сказала: – «Чиркать на стенах нельзя! Стены должны быть чистыми! Всегда! А то, что скажет наша бабушка, когда это увидит?». Тогда Кристиан очень обиделся на маму. Но сейчас, он был уже достаточно большим, чтобы понимать, – мама боялась, что за его художество, ее будет ругать бабушка, которая всегда требует во всем порядка!

– «Что же случилось с мамой? – подумал Кристиан. – Неужели, мама больше не боится, что ее отругает бабушка?».

Но парой минут позже, мальчик уже понял, что мама стала рисовать на стене, вовсе не потому, что перестала бояться строгости их самой строгой на свете бабушки, а потому, что хотела вернуть сыну, его утонувшее в глубокой серой луже хорошее настроение. Ведь маме в миллионы раз было проще смотреть в мокрое серое непраздничное окно, чем в мокрые глаза ребенка.

Мама нарисовала не стене синего дельфина и… подрисовала ему желтые крылья.

Кристиан хотел сказать маме, что крылатых дельфинов не бывает. А потом подумал, что раз бывает такое чудо, как мама, рисующая фломастерами на свежеокрашенной стене, то почему не может быть такого чуда, как крылья у дельфинов? Может быть! Еще как, может. Так пусть будет!

Дельфин смотрел на Кристиана большими синими глазами с маленькими сердечками над зрачками.

– Его глаза похожи на двери, – повертев головой, задумчиво произнес Кристиан. – А почему, в одном глазу сердечко маленькое, а в другом – большое?

Если бы мама, услышав такой вопрос, растерялась, то она бы, вероятно, ответила, что так получилось – случайно. Но мама у Кристиана была очень находчивой, поэтому она сразу нашлась…. Точнее, сразу нашла нужное оправдание и ответила:

– Потому что, одно сердечко ближе, а другое – дальше. Ведь одна дверца открыта в нашу сторону, а другая – в другую. Ну…, туда, – и она махнула рукой куда-то вглубь стены.

– А зачем? – заинтересовался Кристиан, глядя на уже почти четкую картинку, – влага с его глаз начала испаряться, и стена стала принимать вид обыкновенной стены, а мама… – вид самой необыкновенной мамы. Ведь обыкновенные мамы никогда не рисуют на стенах… фломастерами… летающих дельфинов.

– Дверца, которая открывается туда, нужна для того, чтобы через нее уходило плохое настроение. А дверца, открытая сюда, – для того, чтобы через нее входило хорошее настроение. – Мама нарисовала на плавниках дельфина по сердечку, и добавила: – Это дельфин настроения. Если ты подойдешь к нему, и прижмешь свои ладошки к его плавникам, то дверцы превратятся из нарисованных – в настоящие. И ты в тот же момент обменяешь свое плохое настроение на прекрасное.

– Значит, этот дельфин волшебный? – Кристиан спрыгнул со своего стула и, приблизившись к стене, уткнулся носом в очень милую улыбку дельфина.

– Выходит, что волшебный, – кивнула мама, и на ее лице тоже нарисовалась очень милая улыбка.

– «Если так, значит, моя мама настоящая волшебница», – подумал Кристиан, любуясь уже мамой.

– А можно, я назову его Ди-ди?

– Ди-ди? – мама дернула бровями, как делала всегда, когда вспоминала что-то хорошее. – Так ты называл меня, когда тебе было годика два. Когда я играла с тобой в музыкальное пузико.

– Ди-ди – это улыбка на малышовском языке, – объяснил мальчик. При воспоминании о надутом пузике, которое он уже, наверное, тысячи раз видел на старинном – по его мнению, – видео, щеки Кристиана стали похожи на красные елочные шары.

– Наконец-то, я узнала великую тайну твоего таинственного Ди-ди, – мама так искренне обрадовалась, что даже хлопнула в ладоши.

Кристиан снова повернулся к стене, – он хотел прикоснуться к плавникам дельфина, но почему-то заволновался и, покрывшись еще более жгучим румянцем, потянул маму в гостиную.

– Давай, во что-нибудь поиграем!

– Давай, – согласилась мама.

И двое детей – один еще достаточно маленький, а другой…, то есть, другая, – уже достаточно большая, – принялись играть мягкими игрушками.

Искренне благодарный маме сын, хотел подарить ей как можно больше радости, и потому играл очень и очень весело. Правда, немного странно. То у него мишки порхали, как бабочки; то зайчики катались, как колобки; то собачки кукарекали, как петухи; то жирафы ползали, как змеи. А все оттого, что, кем бы ни играл Кристиан, он думал не о них, а о своем новом друге Ди-ди. И с каждой минутой, этот друг казался ему все более и более настоящим. Реальным. Пусть и сказочным, но реальным. И ждущим его. И даже куда-то зовущим.

До самого вечера Кристиан старательно выполнял роль маминого веселильщика. Ведь он очень боялся, что мама может заметить серые плачущие окна и загрустить. И лишь, когда окна почернели настолько, что их слез стало невидно, Кристиан позволил маме уложить его в кровать и, подарив ей ответный поцелуй, и самые крепкие на свете объятия…. Думаете, заснул? Вовсе нет! Конечно же, не заснул, а только сделал вид, что заснул, чтобы мама могла спокойно уйти в свою комнату, и, как раз таки, заснуть.

Так уж у Кристиана в этот вечер получилось, что, в то время как все дети ложились спать, он встал. Встал, и едва-едва касаясь носочками пола, пошел на кухню. К серой стене, где его с нетерпением ждал новый друг – крылатый дельфин по имени Ди-ди.

Глава вторая

А дверцы, правда, настоящие

или

Неправильный ученик

Кристиан на цыпочках добрался до столовой, и потянулся к выключателю, но, повернув голову в сторону стены с дельфином, понял, что свет ему вовсе не нужен. Ди-ди светился. Точнее, светились его очертания, – серебряными линиями на черной, как сама ночь, стене.

– Ди-ди? – вопросительно прошептал Кристиан и, подойдя к дельфину, уже испытывая к этому, вроде бы, несуществующему существу полное доверие, протянул руки к его плавникам.

Сердечки на плавниках слегка обожгли ладошки, и Кристиан зажмурился от яркой вспышки.

– «Мама пришла, – я все-таки разбудил ее», – огорчился мальчик. Однако, открыв глаза, обнаружил, что свет, ворвавшийся в столовую, идет вовсе не от лампочки, а из растущей прямо перед ним двери. – «А двери все-таки настоящие», – теперь Кристиан удивился, но не очень. Он, вдруг, ощутил, как огорчение выпорхнуло за маленькую, все еще темную дверь, а из-за растущей светлой двери повеяло спокойствием и радостью. Ему стало так хорошо на душе, будто Новый год уже наступил, и наступил, как полагается, – валенком в хрустящий сугроб.

Растущая дверь открывалась все шире.

И тут Кристиану, который уже сам сиял, как его друг Ди-ди, в голову пришла очень необычная мысль.

– «А что, если открыть эту дверь не в эту…, а в ту сторону? Что будет тогда?»

И, даже не пытаясь бороться со своим любопытством, он толкнул дверь, прямо носом, заставив ее двигаться в обратном направлении.

– «А что, если дверь просто закроется и все?» – прокралась на место щекочущей голову мысли, тревожная мысль.

Дверь вросла в стену, спрятав за собой ласковый волшебный свет.

Кристиан затаил дыхание, мысленно укусив себя за свой невоспитанный любопытный нос. Но, пара мгновений, и свет снова озарил растущую дверь. А потом и вовсе скрыл ее за собой.

– «Получилось!» – понял мальчик. Но, что получилось? – он снова дал волю любопытному носу, и нырнул им прямо в ласковый свет. Нос учуял запах моря. Однако прежде чем Кристиан успел подумать мысль о море, его окутал луч света и перебросил в мир, находящийся по ту сторону волшебной двери.

Что-то плюхнуло.

– «Кажется, я упал в лужу», – подумалось мальчику. Глаза его в этот момент были закрыты. – «Я что, переместился на улицу?» – От такой мысли Кристиану захотелось сказать: – «Брр…». Но он пошлепал по воде руками, и почувствовал, что она теплая.

Кристиан открыл правый глаз. И увидел море. Он, конечно, не поверил правому глазу. Но, открывшийся, секундой позже, левый глаз, показал ту же картинку.

Вдруг, откуда-то из-за спины мальчика послышалось странное бульканье, которое скоро сменилось топотом.

– Там стадо слонов гоняется за летающим китом, – сказал Кристиан сам себе и, почти полностью веря в правдивость этого очень странного предположения, набравшись смелости, оглянулся.

Но ни слонов, ни тем более летающего кита, он, конечно же, не увидел. А увидел большую толпу детей, несущихся по направлению к небольшому каменному зданию, похожему на уютный древний особняк. Причем, совсем не такой древний, как видео с пузатым Кристианом, а куда более древний.

– «Они снесут его», – подумал Кристиан, совершенно не понимая, зачем дети бегут к зданию, где все вместе точно не поместятся.

Бегущие приблизились к строению. Кристиан вздрогнул, успев представить себе, как будет больно тем мальчикам и девочкам, которые не впишутся в дверной проем, и врежутся прямо в каменную стену.

Но никто никуда не врезался. Дверной проем совершенно неожиданно увеличился, и с легкостью заглотил всю торопливую толпу.

– «Такого не бывает», – подумал Кристиан. Однако вспомнив, что с ним самим уже случилось то, чего не бывает, решился подойти к зданию, чтобы позволить своему любопытному носу, заглянуть за еще одну таинственную дверь.

Он пытался дойти до здания так же, как шел дома к дельфину – то есть, на цыпочках. Но ступни то и дело по самую пятку проваливались в песок.

Мальчик осторожно нырнул головой в дверной проем. Оглядел очень большой холл и вынырнул, чтобы проверить, не ошибся ли он со зданием. Нет, не ошибся – это было то самое здание, в которое забежала толпа детей. И оно по-прежнему было маленьким.

Кристиан пожал плечами, и уже нормально на цыпочках прошел через холл. Поднялся по одной из винтовых лестниц, и оказался перед еще одной манящей дверью.

– «Придется заглянуть и сюда», – он постарался приоткрыть дверь бесшумно. Не получилось, – дверь предательски скрипнула.

– «Только бы за ней никого не было», – Кристиан, уже по привычке, крепко зажмурился. Но за дверью кто-то был. Совершенно точно – кто-то был. Иначе, как бы Кристиан услышал, как чей-то – определенно не его, – голос произносит его имя.

– Кристиан! я вынуждена попросить тебя не стоять за дверью, а сию же секунду сесть на свое место.

– «Чтобы мне сесть на свое место сию же секунду, это место должно находиться прямо за мной», – подумал Кристиан и хотел усмехнуться. Но не смог. И не только потому, что восклицательную мысль о месте, тут же сменила вопросительная мысль о том, откуда женщина, стоящая перед детьми, сидящими за месяцеобразными столами, знает его имя. Но и потому, что женщина эта, вынула из потайного кармана своей длинной синей накидки, небольшую бамбуковую трость, и сделала ею несколько очень быстрых движений. Из трости вырвался сияющий золотой луч, – он в одно мгновение сковал Кристиана по рукам и ногам своими теплыми кольцами. И вот, ноги любопытного гостя, совершенно не спросив его на то разрешения, уже очень быстро скользили по гладкому каменному полу. А секундой позже, Кристиан оказался сидящим за одним столом с мальчиком, переросшим его, как минимум, на одну голову.

Мальчик, с головой, находящейся – по первому впечатлению Кристиана, – значительно выше положенного, бросил на Кристиана косой взгляд. И, в отличие от своего нового соседа, позволил усмешке искривить его рот.

– Странный ты какой-то, – прошептал высокий мальчик, – все обычные дети… необычных волшебников, учатся с начала учебного года. А ты вздумал учиться с середины.

– А я здесь вовсе не учусь, – немного растерянно произнес Кристиан.

– Если ты здесь, – значит, учишься, – снова усмехнулся сосед по лунной парте.

– И я это…, не сын необыкновенных волшебников…, – добавил Кристиан. Но подумал о своей необыкновенной маме, нарисовавшей на стене действительно волшебного дельфина, и его губы повторили ее красивую, по-настоящему волшебную улыбку.

Когда лицо Кристиана просияло от улыбки, лицо высокого мальчика стало каким-то суровым.

– Ястела Торбод! – Высокий мальчик, махнув над партой бамбуковой палочкой, совершенно внезапно появившейся из его рукава, привлек внимание учительницы к себе. Перед глазами Кристиана прямо в воздухе повис серебряный вопросительный знак.

– Да, Даниэль? – учительница почему-то остановила выжидающий взгляд не на том, чье имя произнесла, а на Кристиане.

– А, может, этот… новенький, правда, попал в нашу школу по ошибке? Может, домой его отправите? Он же все равно ровным счетом ничего не знает.

– Во-первых, – запомните все, – лицо учительницы стало строгим и серебряные волнистые волосы слегка потемнели, – никто и никогда не попадает на остров Финадель по ошибке. А во-вторых, – теперь она посмотрела на Даниэля – очень кстати, что ты знаешь все! И что Кристиан, – совершенно случайно, – попал с тобой за одну парту.

Услышав слова «совершенно случайно», Кристиан, наконец, усмехнулся.

– Ты и объяснишь все нашему новенькому, и поможешь ему во всем разобраться. У тебя есть еще вопросы? – взгляд Ястелы снова почему-то переместился на Кристиана.

Мальчик вторично растерялся, не понимая, кому именно адресованы последние слова учительницы. И поскольку Даниэль, – как подумалось Кристиану – был в этот момент нем, как рыба, – спросил то, что первым пришло в голову:

– А почему у острова такое название?

– Это название связано с какой-то очень старой легендой о могущественном дельфине…, крылатом… – задумчиво ответила учительница, постучав кончиком бамбуковой палочки по своему виску. – Но… легенды той уже никто не помнит.

– Крылатом, – усмехнулся Даниэль. – Таких не бывает. Даже в волшебном мире.

– «А может, и бывают», – подумалось Кристиану. – Скажите, а мне тоже дадут волшебную палочку? – уже осмелев, мальчик задал вопрос, интересующий его гораздо больше первого.

– Волшебную палочку! – Даниэль рассмеялся, и остальные ученики подхватили его смех.

– Ты что, собрался бить волшебство палкой? – спросил кто-то из ребят с передней парты. – Может, тебе сразу волшебную дубинку дать?

Учительница подняла свою бамбуковую палочку не палочку вверх, и класс в одно мгновение затих.

– В нашей школе, – и не только в ней, конечно же, – мы пользуемся не палочками, а волшебными удочками. Наша задача, – находить волшебство с помощью волшебного дара, живущего в нашем сердце, ловить его с помощью наших удочек, и… превращать в добро. Видишь, Кристиан, как все просто?! А удочку мы тебе, разумеется, выдадим.

– А волшебный дар? У меня его…, кажется, нет.

– И его выдадут, – пошутил Даниэль.

– У всех, кто попадает на волшебный остров, волшебный дар, – не сомневайся, – есть, – успокоила Кристиана учительница. – Просто, его нужно развивать. Не волнуйся, ты справишься. Тем более что тебе будет помогать лучший ученик нашей школы. – Она многозначительно посмотрела на Даниэля.

Кристиан тоже посмотрел на Даниэля, но не прочел на его лице ничего, кроме неприязни.

Закончив отвечать на вопросы, учительница показала ученикам пару движений удочкой, которые они повторили за ней раз по десять – кто-то удачно, а кто-то… – как-то совсем по-своему, и, набросив на серебряные волосы синий капюшон, удалилась, – пройдя сквозь замурованную дверь, противоположную той, в которую вошел…, точнее, вскользил Кристиан.

Кристиан смотрел на как будто не существующую дверь еще минуты две, пока его не толкнул кто-то из ребят и не спросил:

– Ты что, всю перемену здесь сидеть собрался?

– А он к скамейке прирос, – пошутил кто-то другой.

– Урок окончен, – объяснила новичку, проходящая мимо девочка. И, остановившись в паре шагов от него, добавила: – Кстати, говорить: «нем, как рыба», у нас не принято.

– А… я и не говорил, – удивленно пробормотал Кристиан, наконец, оторвав себя от сидения.

– Ну, думать тоже… не принято.

– А откуда ты….

– А Ловика у нас специалист по неосторожным мыслям, – заявил Даниэль. – Ловить волшебство у нее плохо получается, так она мысли вылавливает. Так что, ты это…, – думай, что при ней думать, а что нет.

– Понятно, – кивнул Кристиан, совсем ничего не понимая. – А почему не принято говорить: «нем, как рыба»?

– Скоро поймешь.

– Ну…, ладно. – Видя, что Даниэль не собирается больше ничего ему объяснять, Кристиан догнал других мальчиков, и поплыл по течению, конечно, не зная, куда оно его принесет.

Дети спустились в холл, где разогнались до быстрого бега. Обнаружив, что течение несет его мимо дверного проема, Кристиан снова по привычке зажмурился, боясь врезаться в каменную стену, и… оказался на улице. Но не остановился, потому что не остановилась толпа.

На бегу, Ловика зачем-то кивнула Кристиану на большую рыбью голову, выбитую на камне над входом.

Течение принесло Кристиана на живописный уютный островок, на который дети перебрались с помощью плавающего моста, управляемого волшебными удочками. Правда, большинство детей, управляли мостом не очень умело, отчего рисковали попасть не на островок, а в открытое море, – хорошо, что ситуацию спас лучший ученик школы – Даниэль – пара легких движений его руки, и мост прямо прирос к нужному берегу.

– Здесь мы на переменах ловим рыбу, – объяснил один из мальчиков.

– Волшебными удочками? – удивился Кристиан.

– Ну а почему нет? Почему нельзя использовать волшебные удочки, как обычные? И нам интересно, – и рыба не страдает. Никаких опасных крючков. Только теплый усыпляющий луч.

– Здорово, – согласился Кристиан. – А я тоже могу попробовать?

– Можешь. Только собственной удочкой, – хихикнул Даниэль, махнув своей удочкой в сторону моря. Серебряный луч, вышедший из его удочки, нырнул в воду, и вынырнул из нее, уже опутав собою крупную засыпающую рыбу.

– «А у меня собственной нет», – хотел сказать Кристиан, чувствуя, как к его глазам подступают слезы обиды, но в этот момент кто-то дернул его за рукав пижамы.

Мальчик оглянулся, и, молча, раскрыл рот. Перед ним стояло совершенно неведомое ему существо, размером с крупного кота. С большой, почти человеческой головой, чудом держащейся на тонкой шее, и лохматым тельцем. Стояло на двух лапах… или ногах.

– Уважаемый Кристиан, я был обязан вручить вам это. Еще у кабинета. Но вы…, – существо тяжело дышало. – Вы так быстро убежали. – И оно вручило Кристиану двадцатисантиметровую бамбуковую палочку. – Вы не волнуйтесь, – у вас все обязательно получится. Просто повторяйте движения за другими ребятами.

– Правда? – усомнился Кристиан.

– Правда, – неискренне подтвердил Даниэль. – Получится поймать такую же странную рыбу, как ты – странный ученик.

– Не слушайте его, верьте в свой дар, – попыталось успокоить Кристиана существо.

– Постараюсь, – неуверенно пообещал Кристиан. – А вы кто?

– Я слежу за порядком на острове и в школе. Не один, конечно. Порядочников много, но я главный. Меня зовут Летинарх, – существо отставило одну ногу…, или лапу назад и поклонилось мальчику почти до земли. – Если вам что-то понадобится, вы всегда можете позвать меня, просто стукнув кончиком вашей удочки о пол или землю. И я приду. Не сразу, но….

Кристиан понимающе улыбнулся.

– Хотя, если я буду нужен вам срочно, то я воспользуюсь своей особой силой, и перемещусь за одно мгновение. Этой силой, видите ли, нам позволительно пользоваться лишь в экстренных случаях. Понимаете?

Кристиан кивнул.

– Прекрасно. А сейчас, простите, – у меня дела, – выдохнул Летинарх, и убежал прочь. Прямо по воде….

Кристиан проводил существо удивленным взглядом и, с гордостью посмотрев на свою удочку, со все возрастающим волнением, принялся наблюдать за действиями Даниэля.

Затем он повторил эти действия – как ему показалось – точь-в-точь, и… поймал…. Но не того, кого ожидал.

Увидев улов Кристиана, Даниэль громко расхохотался, заражая хохотом и других мальчиков.

– Видите, я же говорил, что странный ученик способен поймать только очень странную рыбу.

Ребята стали подшучивать над Кристианом.

Но Кристиан не обратил на насмешки своих новых одноклассников ни малейшего внимания. Потому что сразу узнал в пойманном им… дельфине, своего Ди-ди. Синего и такого невероятно милого. Необыкновенного, хотя, как ни странно…, – бескрылого. Впрочем, разве бескрылые дельфины странные? Скорее, совсем наоборот.

Рука мальчика скользнула по макушке Ди-ди, смотрящего на него с большим доверием, и кожа дельфина покрылась серебристым блеском. Этот блеск, вместе с синевой, отразился в глазах Кристиана и они на некоторое время стали васильково синими.

Ди-ди шлепнул по воде плавниками, обрызгав друга-человека соленой водой и, на прощание, сделав тройное сальто в воздухе, отплыл от берега и исчез в глубине.

– Ну что, порыбачил? – как-то уже совсем невесело спросил Даниэль. Он хотел бросить в адрес Кристиана еще какую-нибудь колкость, но со стороны школы послышалось непонятное бульканье.

Непонятное, как оказалось, только Кристиану. Ведь, в отличие от него, остальные дети сразу поняли, что им пора возвращаться в классы. Все одновременно отпустили свой невероятный и вполне обыкновенный улов на волю и, спрятав удочки в рукава, бросились к мосту.

По мере же приближения к зданию школы, Кристиан кое-что о бульканье все-таки понял. Он понял, что именно его слышал, когда только попал на остров Финадель. А так же, понял, почему за звуками этого бульканья, последовали звуки многоногого топота.

А уже на следующий день, Кристиан узнал и смысл бульканья, и даже откуда оно звучало. И…, почему на острове Финадель было не принято говорить: «нем, как рыба».

Дело в том, что с очень давних пор, – с тех самых, когда на волшебном острове только появилась волшебная школа, – на волшебные уроки этой школы, учеников зазывала именно рыба. Она возникала из того самого камня, на который указала Кристиану кивком Ловика, выкатываясь вперед, на самой настоящей волне. И кричала булькающим голосом так громко, что ее было прекрасно слышно за несколько километров от школы. – «Близко-близко волшебство» – вот что кричала рыба. Вернее, – вот что она должна была кричать. Но получалось у нее нечто вроде: – «Буль-буль-лизко Буль-шебство». Заслышав, знакомое с первого учебного дня бульканье, ученики дружно бросали все свои переменные дела, и мчались на уроки. И так каждый учебный день, по несколько раз в день…, на протяжении столетий…, или даже тысячелетий.

Глава третья

Ошибки, победы, и страшные последствия забытой тайны

Познакомившись с настоящим Ди-ди, Кристиан стал общаться с ним часто-часто, и не только днем, но даже ночью. Нет, он, разумеется, не бегал на живописный островок или берег по ночам – это было запрещено правилами школы и здравомыслием тоже. Кристиан просто встречался с Ди-ди в воображении, каждую свободную минуту думая о своем лучшем друге. И Ди-ди будто слышал мысленный зов Кристиана. Потому что, каждый раз, когда Кристиан смотрел на море из своего окна, Ди-ди выпрыгивал из воды и крутился в воздухе, словно волчок. Видя это, Кристиан улыбался или даже весело смеялся, порой рискуя нарушить сон Даниэля. Да-да, Кристиана поселили в одной комнате именно с Даниэлем. Чему Даниэль был искренне… не рад. Кристиан же, напротив – очень даже рад, но вовсе не из-за соседства с Даниэлем, а из-за того, что окна их комнаты выходили на ставшее ему очень дорогим море.

А еще, Кристиану, конечно же, выдали школьную форму. Потому что, ученик, ходящий по школе в пижаме, действительно, выглядит очень странно. Хотя, самому Кристиану форма казалась несколько более странной, чем пижама. Она состояла из непромокаемого тонкого комбинезона шоколадного цвета, с молочной накидкой, вшитой прямо в рукава, отчего накидка эта больше походила на крылья, чем на плащ. И все-таки форма Кристиану нравилась. Как и нравилось вообще все в волшебной школе. Даже постоянно недовольный им Даниэль, смеющийся над всеми его неловкими действиями.

Желая остаться в школе хотя бы до конца учебного года, Кристиан учился очень старательно. Но то и дело у него случались неудачи. То удочка из рук в самый неподходящий момент вылетала; то движения удочкой он совершал прямо противоположные тем, которые должен был совершать, и удочка, вместо того, чтобы ловить волшебство, опрокидывала на кого-нибудь из учеников, а то и на учителя, горшок с землей, вазу с водой, или даже целую тучу с дождем и грозой.

А однажды, Кристиан так помог рыбакам, что они еще долго грозили ему кулаками…. Впрочем, не ему, – потому что виновника своего злоключения рыбаки не видели, как не видели и острова, с которого тот творил свои первые чудеса. Ведь остров Финадель был скрыт от глаз обыкновенных людей волшебной завесой. А вот, находящиеся на этом острове, могли видеть не только то, что находилось вблизи, но и то, что находилось очень и очень далеко. Правда, не всегда, а только тогда, когда кто-нибудь из учителей приближал даль, чтобы ученики попрактиковались в совершении настоящих чудес.

В день большого промаха Кристиана, Ястела Торбод вывела учеников на берег моря и, совершив несколько грациозных движений своей удочкой, притянула к ним дальнюю даль, и указала на утомленных рыбаков, сидящих в лодке.

– Эти рыбаки не смогли сегодня поймать ни одной рыбы, – сказала учительница. – Дома их ждут голодные семьи. Они понимают, что оставаться на воде больше нет смысла, так как рыба уже не появится. Но и на сушу возвращаться не хотят. Потому, просто предались грусти, – не зная, как им теперь быть, и как смотреть в глаза, надеющихся на них детей и жен. И наша задача – наполнить их лодку рыбой.

После объяснения, учительница посмотрела на Кристиана, – чего он совершенно не ожидал, – и добавила:

– Я поручаю это дело тебе. Верь, что ты справишься.

Кристиан поднял руку с удочкой, и почти поверил в свой успех, но в последний момент, насмешливый взгляд Даниэля, в котором читалась вера вовсе не в успех, а в поражение, заставил руку Кристиана дрогнуть и, вместо того, чтобы наполнить лодку рыбой, он наполнил ее водой и… перевернул. Испуганные таким неожиданным происшествием рыбаки, – ведь на море в это время был штиль, – стали махать кулаками во все стороны, и даже в сторону морской глубины.

Видя результат стараний Кристиана, Даниэль громко рассмеялся, и с легкостью вернул лодку в правильное положение, рыбаков – в лодку, и собрал вокруг лодки огромную стаю рыб, которые, немного покружив перед глазами удивленных людей, сами стали запрыгивать в их судно, подарив рыбакам одновременно и новый испуг и большую радость.

Торжествуя, Даниэль перевел надменный взгляд на Кристиана и сам испугался, увидев на лице того не отчаяние, а счастливую улыбку.

– А ты что такой довольный? – грубо спросил Даниэль. – Спокойный, еще, главное, такой. Что, совсем не волнуешься о своей маме? А она-то, точно, уже очень волнуется. Не пора ли тебе домой вернуться? Объяснить маме, где ее любимый ненаглядный сыночек пропадал все эти долгие дни?

– Я довольный, потому что мне нравится и остров и школа, – спокойно ответил Кристиан. – Здесь интересно…, все так необычно…. И у меня много… друзей. А время, ведь, на острове идет по-другому. Он же находится в волшебном мире. Иначе, здесь, как и у нас, была бы зима…. Наверное…, – тут в голову Кристиана все-таки закрались сомнения, ведь, только что спасенные Даниэлем рыбаки находились в обыкновенном мире, а у них тоже было тепло, и время шло с той же скоростью, что и на острове. – Разве нет?

– Разве нет! – утвердительно передразнил Даниэль.

– Да не слушай ты его, – шепнула Ловика. – Конечно же, время здесь идет по-другому, – две предновогодние ночи – равняются двум волшебным полугодиям в нашей школе. Причем, совершенно не важно, из какой точки Земли ученик сюда прибывает. Да хоть бы и вообще с другой планеты. А что касается рыбаков, – когда мы вмешиваемся в дела обычных людей, их время подстраивается под наше, если нам так удобно. Иначе, как нам помогать тем, кто находится за границами волшебного мира, если относительно нашей теперешней жизни, у них все будет происходить… ну, по черепашьему, что ли…, или того медленнее; да и, куда не глянь, – везде будет ночь. В общем, над их временем волшебники имеют какую-то власть. Ну, не все, разумеется, а только самые опытные. Они способны его замедлять, заглядывать в недалекое прошлое или будущее. Конечно, со временем все немного запутанно, но главное, что нам о том не нужно беспокоиться. Так что, – да, – Финадель – в волшебном мире – и понимать это нам достаточно.

– Ну вот, я же так и понимал, – Кристиан облегченно вздохнул, и к нему снова вернулась довольная улыбка.

– Пусть вы и правы, – Даниэль сморщил нос, – но все равно, тебе лучше вернуться домой. Все равно, сколько не учись, у тебя ничего толкового не получится. Только и можешь, что горшками разбрасываться, да рыбаков топить.

– Спасибо, что исправил мою ошибку, – сказал Кристиан. – Но…, ты не прав, – у меня получится. Обязательно. Когда-нибудь.

И, действительно, Даниэль был не прав. «Когда-нибудь», упомянутое Кристианом, для него все-таки наступило, и у него получилось…. Правда, как и прежде, получилось не то, чего все ожидали.

– Большинство из вас уже не раз успели хорошо проявить себя в помощи людям, – сказала своим ученикам Ястела Торбод. – Сегодня же мы постараемся направить волшебство в другую сторону.

– В сторону зла? – заволновались некоторые девочки.

– Наши удочки созданы, чтобы превращать энергию волшебства в добро, – и только с этой целью мы будем их использовать. Всегда. – Успокоила учениц Ястела. – Сегодня мы научимся помогать животным. – И она показала детям маленького котенка, прижавшегося к стене старого дома. Бедного котенка окружала целая стая сверкающих клыками собак. Ни котенок, ни собаки не двигались, – учительница заморозила их время. – Что вы можете предложить в данной ситуации? Думаем быстро. У нас есть только одна минута.

– Я предлагаю перенести котенка на наш остров, – сказал один из мальчиков.

– У котенка есть хозяева, – не согласилась Ловика. – Видишь, ошейник с бубенчиком на его шее? Ему нужно вернуться домой. Иначе, волноваться будут уже его хозяева.

– Тогда, давайте, переместим его в дом, в стену которого он уже почти врос, – предложил другой мальчик.

– Да это же заброшенный дом, а не дом его хозяев. Что, не видишь? – спросила одна из девочек.

– А давайте, просто забросаем собак камнями, – предложил Даниэль.

– Лучше – пирожками, – выкрикнул кто-то.

И тут начали говорить все дети одновременно. Все, кроме Кристиана. Он стоял молча, и слушал, – но не одноклассников, а стук своего сердца, который сейчас казался ему звуком передвижения все ускоряющейся часовой стрелки.

– «Еще пара ударов и…», – промелькнуло в голове Кристиана, и он, почти неосознанно, вытряхнул удочку из внутреннего кармана рукава.

Всего несколько мгновений, несколько взмахов удочкой, и вся толпа учеников затихла, наблюдая за превращением крошечного испуганного котенка в гигантского грозного льва.

Собаки спрятали клыки, опустили головы к земле, и испуганно заскулили. Лев сделал шаг вперед и издал такой рык, что не только под собаками, но, казалось, и под учениками волшебной школы, земля задрожала. Собаки испарились. Точнее, собаки бросились убегать от льва. Но бежали они так быстро, что при своем движении, стали практически невидимыми.

– Эффектно! – протянул кто-то из мальчиков.

– Точно, – поддакнул кто-то другой.

А Кристиан, вместо того, чтобы торжествовать, смущенно потупил взгляд.

– Я это…, вовсе не хотел так пугать собак. Я это нечаянно, – принялся оправдываться он. – Я просто сам сильно испугался… за котенка, вот и….

– Это действительно, было эффектное и сильное волшебство, – Ястела опустила свою тонкую руку на плечо Кристиана. – Но котенка все-таки придется превратить обратно.

– Но…, я не знаю, как.

– Для этого здесь я. – И учительница нарисовала в воздухе пару золотых змеек прямо пальцем. Котенок снова стал милым котенком. Его бубенчик, от резкого падения вниз, зазвенел. На звон обернулась бегущая мимо девочка. И на ее глазах сразу появились слезы. Девочка бросилась к котенку и, схватив его на руки, прижала к сердцу.

– Я нашла тебя. Наконец-то, нашла! Как же я рада, что нашла тебя, Счастье! – девочка почти рыдала от счастья.

– Благодаря тебе нашла, – сказала Кристиану Ловика.

– А что, можно ловить волшебство и без удочки? – полюбопытствовал Кристиан.

– Можно. Но на это способны только взрослые волшебники. Да и то лишь тогда, когда необходимо незначительное чудо.

– Незначительное? Превращение льва в котенка – это незначительное чудо?

– Поверь, превратить льва в котенка в тысячи раз проще, чем превратить котенка во льва. Так что, сейчас, мы стали свидетелями незначительного чуда. Чего не скажешь о твоем волшебстве. – Ловика посмотрела на друга с читающейся во взгляде гордостью за него.

Кристиан слегка смутился и в то же время почувствовал, как в его сердце яркой звездой вспыхнуло счастье.

– А мне нравится имя этого котенка, – улыбнулся он.

Даниэль заметил улыбку Кристиана, оскалился, подобно тому, как минуту назад скалились собаки, толкнул его в бок, и отошел в сторону.

Улыбка на лице Кристиана погасла.

– «За что Даниэль меня так невзлюбил?» – спросил он мысленно.

– Да за то, что у тебя на лице прямо таки написано, что у тебя есть очень любящие родители, – удивила его Ловика. Причем, удивила не тем, что услышала вопрос, а именно ответом. – А у него…. У него никого нет.

– Как, вообще???

– Вообще. Даниэль, сколько себя помнит, жил на этом острове. Тебя удивляет, что он все трюки с удочкой так хорошо знает? И даже с закрытыми глазами волшебство ловить может? Это все потому, что он, можно сказать, учится в волшебной школе с нуля лет. Получается…, все четыре года уже на два раза прошел. И теперь по третьему кругу проходить начал. Даниэль, – если ты еще не догадался, – на два года старше остальных учеников нашего класса. И мог бы уже поступить туда, где учат подростковому волшебству. А потом – и взрослому. Но для поступления дальше – нужно разрешение родителей.

– И что, он теперь до старости здесь учиться будет? – Кристиан представил себе Даниэля, ловящего волшебство уже не серебряным лучом, а своей длинной серебряной бородой.

– Не знаю. Жалко мне его. В общем, злится он на тебя оттого, что весь свой профессионализм, с удовольствием променял бы на отпечаток родительской любви, который видит на твоем лице.

– А может, и те собаки злились на котенка не из-за того, что они злые, а из-за того, что он домашний, а у них нет дома? – предположил Кристиан. – Тогда их тоже жалко….

– Жалко, – согласилась Ловика. – Но котят все равно обижать нельзя.

– Нельзя, – кивнул Кристиан и, вдруг, во второй раз почувствовал дрожь земли под ногами. – Это тоже последствия моего чудо-чудачества, да?

– Нет, – обеспокоенная Ловика кивнула в сторону учительницы. – Та, словно застыв, смотрела на море с возрастающей тревогой во взгляде.

– Небо мрачнеет…, кажется, будет ураган, – сказал кто-то из мальчиков, дрожащим толи от холода, толи от страха голосом.

– Это он, – прошептала учительница. – Когда же он, наконец, окончательно успокоится. Ведь уже столько лет прошло.

– Кто он? – тоже шепотом спросил Кристиан.

– Директор школы подводных волшебников, – ответила Ловика почти неслышно. – Это очень старая история. Почти такая же старая и забытая, как легенда о дельфине. А вот последствия той истории…. С ними волшебникам нашего мира, видимо, приходится бороться до сих пор.

Ястела Торбод судорожным движением руки дернула свою накидку. Но, не обнаружив в ее потайном кармане удочки, велела детям не предпринимать никаких действий, и очень быстрым шагом направилась к школе.

– Что же там происходит? – задала вопрос одна из девочек, подойдя вплотную к воде и старательно вглядываясь вдаль.

– Отойди оттуда, – почти приказала Ловика. – Это опасно.

– Да пустяки это все, – усмехнулся Даниэль и, оттолкнув одноклассницу от воды, сам встал на ее место. – Если вам так хочется, можете продолжать дрожать. Но я с вашим ужасом в два счета разберусь. – И он вскинул вверх руку со своей удочкой. Несколько движений, и все дети отчетливо увидели большой корабль, кажущийся крошечным на фоне нависшей над ним гигантской волны.

– Открыл нам завесу тайны и хватит, – Ловика схватила Даниэля за свободную руку. – Отойди. Это опасно!

– Это ты отойди от меня! – Даниэль выдернул руку из рук одноклассницы. – Я сказал, разберусь, – значит, разберусь! Я справлюсь! Кто, если не я? Из нас всех, я самый сильный, и самый подготовленный.

– Да, ты – самый подготовленный. Никто с этим не спорит, – казалось, что от волнения, Ловика готова была расплакаться. – Ты – особенный. Но луч у тебя такой же, как и у всех нас! Серебряный! А с серебряным лучом за такое серьезное дело не стоит и браться!

– Ну и пусть я обладаю лишь серебряным лучом…, пока. Зато у меня есть чайка.

– Что за чайка? – не понял Кристиан.

– Она рождается из дара в сердце и указывает, где можно поймать более сильное волшебство. – Почти протараторила Ловика. – Ее выпускают из сердца редко, – только тогда, когда особенная сила особенно сильно нужна. И это не у всех получается. Надо долго практиковаться.

– Кому-то и практиковаться бесполезно. – Даниэль, не опуская удочки, бросил на Кристиана взгляд, говорящий, что вот теперь настал его звездный час, и Кристиану пора спуститься…, точнее, свалиться с пьедестала победителя. – Если дара нет, откуда взяться чайке?

– А в чем разница между серебряным и золотым лучом? – Новый вопрос Кристиан задал не только из любопытства, но и потому, что хотел отвлечь Даниэля от того, что он собирался сделать.

– Золотой луч – это более могущественный инструмент! Он может управлять волшебством, подвластным лишь опытным волшебникам! – ответил Даниэль. – И он у меня будет! Очень скоро! Возможно даже, сразу после того, как я одолею эту волну.

– Она все растет! – сказал кто-то из мальчиков. – Мне что-то страшно. Может, вернемся в школу, а?

– Я не сдвинусь с места, пока…, – оглянувшись на школу, из которой в этот момент появилась учительница, Даниэль прервал сам себя и, выгнув грудь вперед, закрыв глаза, принялся выписывать что-то в воздухе обеими руками.

Все затаили дыхание. Из груди Даниэля вырвался свет, и из света родилась белокрылая птица. Она была прекрасна.

Птица покружила над головой своего хозяина, разгоняя над ним черные тучи, и остановилась прямо в воздухе, указывая клювом куда-то вверх. Даниэль махнул удочкой, как кнутом, и серебряный луч выловил из воздуха внезапно проявившееся маленькое золотое солнце.

Учительница приблизилась к детям и, видя, что делает Даниель, вытянула руку вперед, желая его остановить. Но было поздно. Даниэль притянул пойманное волшебство к себе, и тут же метнул его в выросшую до самого неба волну. Свет проник в ее глубину.

– Заглотила наживку! – крикнул Даниэль и, сжав удочку в руках как можно крепче, начал отходить назад. – Сейчас волна потонет. Смотрите и восхищайтесь!

Но магия, заключенная в волне, оказалась сильнее волшебства юного волшебника и, при сокращении серебряного луча, не волна потянулась к Даниэлю, а он… полетел к ней.

– Она заглотила его! – испуганно закричали девочки.

– А чего он ожидал с серебряным лучом?! – спросила Ястела Торбод, уже разгоняя тучи своей чайкой. Над ее головой загорелось новое солнце, превосходящее по размерам солнце Даниэля раз в пять. – С такой волной и с золотым лучом справиться не всем под силу.

– Но вам под силу, – сказала Ловика не очень уверенно.

Волна проглотила второе солнце и скоро улеглась на водную гладь. Небо стало чистым.

– Небо чистое. А где Даниэль? – спросила одна из девочек тонким голоском.

– Он, наверное, попал в черные лапы этого… черного морского директора, – таким же голоском ответил кто-то из мальчиков.

Учительница стояла молча, вглядываясь в глубину. Кристиан понял, что она напугана не меньше своих учеников. Не зная, что еще можно предпринять, он закрыл глаза, и мысленно позвал Ди-ди, умоляя его спасти оказавшегося в страшной опасности мальчика.

И, вдруг, словно разбив зеркало воды, из нее вырвался синий дельфин, окутанный серебряным лучом, выходящим из удочки, лежащего на его спине Даниэля.

Кто-то из девочек заплакал. Кто-то из мальчиков зааплодировал. Следом зааплодировали все дети. Ястела Торбод незаметно стряхнула со щеки слезу.

Оказавшись на берегу, Даниэль, пошатываясь, прошел мимо Кристиана и, бросив на него злой взгляд, опустив голову, пошагал вслед за учительницей, лицо которой стало очень и очень строгим.

– И это вместо благодарности? – шепнула Кристиану Ловика. – Я уверена, что он знает, чьей милостью спасен.

– А ты откуда знаешь? – шепнул в ответ Кристиан. Он отчего-то вовсе не горел желанием хвастать перед всеми тем, что позаботился о Даниэле. – А, прости, забыл. Не могла бы ты… пореже читать мои мысли?

– Да я не нарочно, – искренне призналась Ловика. И потянула друга в сторону школы. – Я не все мысли вылавливаю. Честно-честно. А у Даниэля с Ястелой сейчас будет очень серьезный разговор. Не завидую я ему.

– От тебя что, и учителя не в силах свои мысли спрятать? – удивился Кристиан.

– Да я о разговоре просто догадалась, – усмехнулась девочка. – Нет, учительские мысли я никогда не читаю. Честно-честно.

Глава четвертая

Учителя в надземелье

или

Чудо с крыльями и золотая сила серебряных лучей

После того, как Ди-ди спас Даниэля, Даниэль перестал разговаривать с Кристианом.

Кристиана это очень огорчало. И он не раз пытался подтолкнуть Даниэля к беседе, но тот только фыркал в его сторону и старался держаться подальше. Даже на уроках Даниэль отодвигался от Кристиана настолько далеко, насколько было возможно, рискуя при этом оказаться сидящим не на скамейке, а на полу.

Но были в таком поведении Даниэля и некоторые плюсы – он перестал при каждом удобном случае смеяться над Кристианом. Так что, можно было сказать, что жизнь Кристиана в волшебной школе стала спокойнее. Такой же, после того неспокойного дня, была и жизнь других учеников и жизнь учителей. Так как директор подводной школы тоже, видимо, решил перестать быть общительным и тихо сидел, вероятно, в своем кабинете, на морском дне.

Прошло три месяца. И уже, будучи уверенными в том, что враг из темного прошлого больше не напомнит о себе, учителя и ученики, начали готовиться к самой волнительной поре в школе – годовым и выпускным экзаменам.

– Мне грустно об этом говорить, но, до годовых каникул, остался всего один месяц, – сказала своим ученикам Ястела Торбод. – Однако, расставание не так уж и печально, если думать о том, что оно предшествует новой радостной встрече. Чего же я и вы сами… ждем от вас в этот ближайший месяц?

– Что мы все на отлично справимся с экзаменами, – сказала Ловика.

Даниэль впервые за долгое время бросил взгляд на Кристиана. Кристиан предположил, что прочтет в нем: «Все, кроме тебя», но к своему удивлению, прочел: «Ты точно справишься».

– «Наверное, мне показалось, – подумал Кристиан и перевел взгляд на подругу. – Я же не она – чтение мыслей не мой талант».

– Что ж, посмотрим, на чем нам стоит сконцентрировать все свое внимание и силы в эти дни…., – учительница вскинула руку вверх и прямо в воздухе развернула свиток пергамента, на котором перечислялось все, что детям необходимо было успеть повторить и над чем следовало поработать.

– Ну…, это слишком, – протянул кто-то из мальчиков.

– Вовсе нет, – сказала Ловика, хотя сама была не очень уверена в своих силах. К ее сожалению, экзамена по предмету «Вылавливание тайных мыслей» в школе не было, как не было и самого предмета.

Учительница снова свернула пергамент и…, обвив его золотым лучом, метнула во внезапно ворвавшуюся в окно волну.

Дети сначала подумали, что так и было задумано. Кто-то даже, к своей большой радости, успел поверить, будто таким жестом, учительница хочет сказать ученикам, что поняла – в экзаменах нет никакого смысла, – и решила отменить эти жуткие испытания.

Однако задумано так точно не было, потому как, следом за свитком, волна накрыла Ястелу и заставила ее исчезнуть. Секундой позже исчезла и сама волна, будто ее и не было. В кабинете не осталось от воды ни одного мокрого следа. О том, что произошло что-то, чего не должно было произойти, теперь говорило лишь отсутствие учительницы.

– А вот это…, уже слишком, – сказала Ловика. И, подбежав к окну, выглянула в него.

– Что там? – робко осведомился Кристиан.

– Ничего…. Чистое небо и спокойное море. Подождите-ка…. Ученики. Из выпускного класса.

– Практикуются? – спросили девочки.

– Нет, хватаются за головы. Кого-то ищут. А еще…, ученики из других классов, тоже….

– Тоже хватаются за головы?

– Нет, как я, выглядывают из окон. И… окно директора Земсильнаяра открыто. А он его всегда закрытым держит.

– Он что, простудиться боится? – невесело усмехнулся кто-то из мальчиков.

– Нет…, он боится, что в окно залетят крибзики…. Это такие крошечные существа, которые любят устраивать беспорядок. Правда, они вымышленные. Но директор в них верит, потому что брат директора его в детстве этими крибзиками всегда пугал, смеясь над его аккуратностью.

– Он что, сам тебе про этот свой страх рассказал? – не поверили девочки.

– Ну…, нет. То есть…. Да не важно. Важно, что, похоже, не только наша Ястела пропала, но и все учителя. И даже он – директор!

– Значит, экзаменов все-таки не будет! – обрадовался кто-то.

– Значит, что школы не будет, – если мы учителей не найдем, – строго сказал Даниэль.

– Мы?

– А кто же еще?

– А как? Мы же просто дети.

– Мы не просто дети, – сказала Ловика. И прошла на то место, где еще минуту назад стояла ни о чем не подозревающая учительница. – Смотрите, здесь какой-то знак!

– Это печать морского директора, – несколько секунд спустя заключил Даниэль. – Я видел ее в одном из старинных учебников. Я понял! Я знаю, где наши учителя. Морской директор заточил их в надземелье своего замка. Это точно. Он поступал так с учителями и раньше.

– Ты хотел сказать, – в подземелье? – уточнил Кристиан, опустившись на корточки, чтобы получше разглядеть печать, на которой была изображена волна, нависшая над замком с торчащими из-под воды острыми крышами.

– Нет, он все правильно сказал, – ответила за Даниэля Ловика. – Темница подводного замка находится на его верхнем этаже, – так как для подводных жителей – чем меньше глубина – тем хуже. А долго находиться над водой – настоящее наказание.

–Ну, так, хуже для них – лучше для нас! – Нам нырять не придется! Возьмем лодки, найдем это надземелье…. Или, точнее, надводье. И спасем учителей! – решительно заявил кто-то из мальчиков.

– Да, вероятно, учителя, действительно, там…. Но….

– Что «но»?

– Но есть серьезная проблема. И она в том, что уже много лет никто не знает, где находится этот замок. Карта давно-давно утеряна. Так говорят все учителя.

– Говорят учителя…, – задумчиво повторил Кристиан и стукнул удочкой по замку на печати.

– Да-да, так говорят учителя…, – внезапно перед Кристианом появился Летинарх, едва не заставив мальчика упасть. – Так говорят учителя, потому что за последние столетия совершенно разучились с нами разговаривать. Нас теперь почти не замечают. Бегаем, суетимся, наводим порядок, и остаемся для всех безликими тенями. А ведь бывало, что учителя приглашали нас на чай и долгими часами рассказывали о своих заботах, и выслушивали наши истории. Я могу даже сказать, что в те добрые времена, учителя учились у порядочников мудрости и практически бесконечному терпению. Но теперь….

– Ты что-то знаешь о местонахождении карты? – перебил разговорившегося Летинарха Даниэль. Его терпение точно не было бесконечным.

– Знаю ли я о ее местонахождении? Ну, разумеется, знаю! Кристиан позвал меня, и вот, зная о важности дела, я здесь….

– Прибыл быстро, а к сути дела подходишь долго! – снова не выдержал Даниэль.

– Имейте терпение, – упрекнул Летинарх мальчика, и вытряхнул из крошечной тубы, висящей на его лохматом плече, большой старый холст с проплешинами на рисунке. – Я здесь вместе с давно утерянной людьми, но не нами – картой. У нас ничего не теряется. Мы существа порядка. У нас все на своих местах.

– Все на местах, да не все. – Даниэль оценил карту пытливым взглядом, и ткнул пальцем в одну из башен подводного замка. – Где надписи на верхних башнях? Они совсем стерты. Какая из башен нам нужна? Не думаю, что мы имеем право на ошибку. И где наружные лестницы к этим башням? Они тоже стерлись?

– Боюсь, что лестницы не стирались, – причмокнул Летинарх. – Их просто нет. И никогда не было. Но есть мосты, соединяющие башни. Вот они – стерлись.

– Мосты нам не помогут, – Даниэль махнул рукой, давая понять, что раз нет лестниц, то нет и надежды на спасение учителей их отважными учениками.

– А надежда вообще была? – спросила Ловика. – Если бы мы добрались до темниц, то, как бы сорвали замки? Уверена, что они запечатаны надежным волшебством.

Кристиан вопросительно посмотрел на Летинарха.

– Ну, здесь уж я не советчик. Здесь учителя нужны. В ответах на подобные вопросы, они, как ни странно, превосходят мудрых порядочников.

– Замкнутый круг какой-то получается, – всплеснула руками одна из девочек. – Чтобы узнать, как освободить учителей, нужно освободить учителей.

– А может, и нет…, – во взгляде Ловики, вдруг, замаячил хитрый огонек.

– Ты же говорила, что мысли учителей вылавливать не способна, – сам невольно выловив мысль подруги, сказал Кристиан.

– Я не говорила, что не способна, – улыбнулась Ловика. – Я лишь сказала, что никогда их мысли не читала. – И, вернувшись к окну, она попросила всех затихнуть и закрыла глаза.

Дети застыли в ожидании. В ближайшие семь минут никто не проронил ни звука, даже говорливый Летинарх.

Когда же Ловика, наконец, вернулась из своего мысленного путешествия и открыла глаза, одноклассники одновременно выдохнули:

– Ну…, что?

Ловика развела руками.

– Я так и думал, что у нее ничего не получится, – сказал один из мальчиков.

– А я так и думал, что у тебя получится, – сказал Кристиан.

– Так и думал? – Ловика снова улыбнулась. – Пришлось хорошенько покопаться в мыслях всех учителей по очереди…. Чувствую себя из-за этого какой-то нарушительницей. Но да, – у меня получилось. В голове одного из преподавателей выпускного класса, все-таки нашлась мысль о том, как можно открыть дверь темницы снаружи.

– И как? – не выдержал Летинарх.

Бросив взгляд на лохматое существо, Даниэль дернул бровями.

– Очень терпеливые, значит? Ну-ну.

– Нужно применить волшебное действие, которое называется «герптенрад». Но….

– Опять это «но», – фыркнул кто-то.

– Но я понятия не имею, как его применить, и что это вообще за действие такое.

– Зато я знаю, – теперь к окну подошел Даниэль. – Сейчас я….

– Со всем разберешься!? – перебили лучшего ученика Таки Топрос и Неон Аскал – мальчики, которые до случая с победившей Даниэля волной, были его правой и левой рукой. – Как тогда на берегу, да? – они засмеялись.

Кристиан ожидал, что Даниэль разозлится и заставит бывших друзей замолчать, но Даниэль лишь слегка залился краской и тихо сказал:

– Сделаю, что смогу. Я обязан попытаться. Тогда, я был неправ. Но сейчас, действительно, некому кроме меня. Это волшебное действие даже старшеклассникам незнакомо.

– Правильно, ты должен, – подбодрила Даниэля Ловика. – Приложи все свое умение.

Даниэль сконцентрировался на задаче, выпустил из сердца чайку и, поймав достаточно крупный горящий шар, выполнив непростые движения, метнул его вдаль.

Шар озарил даль и… погас.

– Что ж, я попробовал…, – Даниэль опустил руки.

– Ты что, решил сдаться? – Кристиан не хотел верить тому, что видел.

– Даниэль снова мыслит правильно, – грустно констатировала Ловика, – отсюда помочь мы не в силах, а до темниц нам не добраться. Они располагаются слишком высоко. А под ними – море.

– Так, может, нам объединиться? Давайте попробуем все вместе! Даниэль покажет нам что делать, и мы повторим.

– Плохая идея, – не одобрил Даниэль. – Знаешь, к чему может привести твое «объединимся»? К страшному хаосу.

– Мы должны хотя бы попытаться. Ты же попытался. Ну! – Кристиан повернулся к остальным одноклассникам. – Постарайтесь выпустить своих чаек. У нас получится! У нас должно получиться. – И он сам первым обратился к своему сердцу.

Одноклассники переглянулись и один за другим повторили за Кристианом. Скоро под потолком кабинета парило уже несколько мелких чаек. Чайки собрались в стаю и, вылетев в окно, отыскали несколько крошечных светил.

– Была бы хоть какая-то надежда, но они все вместе не стоят одного солнца Даниэля, – прошептал кто-то.

– Жаль, у тебя так ничего с чайкой и не получилось, – обратилась к Кристиану одна из девочек, когда вырвавшийся из его груди свет, выпорхнул в окно без птицы. – Никогда еще не видела, чтобы свет был, а чайки не было. Обычно, если уж он появился, то и птица появляется.

– А чтобы свет из сердца сам летал, куда вздумается, ты видела? – спросила Ловика.

Все метнулись к окну и принялись всматриваться вдаль, расталкивая друг друга, и чуть ли не забираясь друг другу на головы.

Достигнув моря, свет не погас, а нырнул в воду.

– Утонул что ли…, – предположил кто-то.

– А вот и нет! – Свет снова появился над водой. Теперь он был таким ярким, что детям пришлось зажмуриться. Вдруг, вспышка! И… вместо света, дети увидели над водой дельфина. Крылатого дельфина.

– Вот это чайка…, – восхищенно произнесли девочки.

– Это не чайка, это мой Ди-ди, – счастливые глаза Кристиана стали васильковыми.

– И что, – он найдет более крупное волшебство, чем чайка Даниэля? – спросил один из мальчиков.

– Нет, – ответил Даниэль твердо.

Ловика уже было собралась поспорить с ним. Но Даниэль взял в руки карту и посмотрел на Кристиана.

– Можешь попросить его подлететь к школе?

– Могу, – кивнул Кристиан.

– Тогда зови и пойдем!

Не совсем понимая, что именно задумал Даниэль, Кристиан последовал за ним к выходу из кабинета. Остальные одноклассники сделали то же самое.

Когда дети вышли на улицу, Ди-ди, приковав к себе сотни две удивленных взглядов, уже парил в паре метров от входа в школу.

Даниэль неуверенно протянул руку к Ди-ди и оглянулся на Кристиана.

– Как думаешь, можно?

Кристиан в свою очередь посмотрел в глаза Ди-ди и кивнул:

– Можно.

– Вы уверены? – спросила Ловика. И, не дождавшись ответа, добавила: – Я – с вами.

– Вы трое о чем? – не поняли остальные.

Под удивленные возгласы учеников других классов, Даниэль первым запрыгнул на спину дельфина, и протянул руку Кристиану. Кристиан же, протянул руку Ловике. И Ди-ди, поднявшись выше, полетел к морю.

– Скажи ему, куда нам надо лететь, – попросил Даниэль, тыча в карту.

– Он уже понял, куда мы направляемся, – улыбнулся Кристиан, скользнув ладонью по гладкой коже дельфина, заставив ее светиться.

– У тебя лучшая чайка из всех существующих! – крикнула Ловика, постаравшись быть громче свистящего ветра. Ди-ди разогнался уже до большой скорости.

Лишь пролетев пару десятков километров, Ди-ди затормозил. Дети посмотрели вниз, но не увидели ничего, кроме сгустившихся над водой туч.

– Что будем делать? – необыкновенная радость и уверенность, которые наполняли Кристиана все время полета, вдруг, провалились куда-то вглубь черного тумана.

– Будем приземляться наугад, – сказал Даниэль. – Рискованно, конечно.

– Судя по мыслям учителей, – башня, которая нам нужна, – там, – сказала Ловика, вытянув руку вперед.

– Значит, будем приземляться там.

Дельфин опустился в туман, и дети перестали видеть даже друг друга.

– Похоже, мы уже на одном из невидимых на карте…, – и не только на карте, – мостов. – Даниэль первым спрыгнул с дельфина. – Как бы это ни звучало нелепо, – предлагаю держаться за руки.

Кристиан и Ловика, молча, приняли предложение. Сделав шагов пятнадцать вперед, дети нащупали перед собой каменную стену.

– Ищите дверь. Ищите замок, – прошептал Даниэль.

Пока искали замок, дети несколько раз чуть не потеряли друг друга и даже чуть не столкнули друг друга с моста.

– Мне кажется, этот туман уже даже внутри меня. Я сейчас не то что, чужих мыслей, и своих почти не вижу, – сказала Ловика и вдруг, под ее руками что-то звякнуло. – Впрочем, это не важно, если я, действительно, слышала то…, что слышала.

– Это замок? – Даниэль тоже нащупал замок. – Да, это он. Хотя, неизвестно, точно ли тот «он», или….

– Если ждешь уточнения от меня, то напрасно. – Ловика отпустила замок и отыскала в тумане Кристиана. – Я же сказала, что чужие мысли для меня совсем затуманились. А ты не отходи от нас, хорошо?

– Хорошо, – охотно согласился Кристиан. – Твоя очередь действовать, Даниэль.

Даниэль с трудом выпустил из груди свою чайку, та с еще большим трудом отыскала в тумане волшебство, и Даниэль метнул его в невидимую дверь.

– Получилось? – в надежде спросил он.

Ловика снова нащупала замок.

– Нет.

Я не согласен улетать, не освободив учителей, – сказал Кристиан.

– А никто и не предлагает. Будем действовать, как предлагал ты, – вместе.

– Но без меня, – в голосе Ловики послышалось волнение. – Я только с мыслями хорошо справляюсь. А с другим волшебством…, ну, вы сами знаете, как. Я верю, что когда-нибудь и у меня получится творить настоящие чудеса. Но сейчас я не готова. Пока.

Даниэль вспомнил, как Ловика, вместо того, чтобы поймать волшебство, рассекла его на части, устроив над головами одноклассников, слегка опаливший их волосы, салют.

– Кристиан, ты-то со мной?

– С тобой!

Даниэль вторично выпустил чайку из груди. Над головами мальчиков загорелся огненный шар. Крепко держась за руки, они одновременно выпустили из удочек серебряные лучи. Лучи потянулись к волшебству и начали переплетаться.

– Посмотрите, они меняют цвет! – восхищенно воскликнула Ловика.

Даниэль округлил глаза, искренне радуясь, что этого не видит Кристиан.

– Как такое возможно? – продолжила девочка. – Вместе ваши обычные серебряные лучи превращаются в золотой луч. Я еще никогда такого не видела.

– И я не видел, – согласился Даниэль.

– А уж я, и тем более, – Кристиан от восторга прослезился.

Мальчики вместе притянули волшебство к себе и, старательно выполнив нужные движения, метнули его в сторону двери.

Раздался звук, похожий на звук удара молнии. Затем металлический скрежет, и… все стихло.

Дети в напряжении практически вонзили ногти в ладони друг друга, и замерли в ожидании.

Тишина продлилась секунд двадцать.

Юные волшебники уже подумали, что им следует найти другую дверь, но туман перед ними начал развеиваться, заменяясь светом. Послышались тихие звуки шагов.

Только бы это были они, а не он, – прошептал Кристиан.

– Это они, – выдохнула Ловика.

– Не уверен, я еще никого не вижу, – сказал Даниэль.

– Я тоже еще не вижу, но зато уже слышу. Их мысли.

– И о чем они думают?

– Они думают: – «Только бы это был кто-то из своих, а не он», – усмехнулась девочка.

Еще десять секунд, и учителя вместе с директором, уже очень удивленно смотрели на своих спасителей.

– Великих волшебников спасли дети, – в недоумении прошептал директор Земсильнаяр.

– Вы забыли уточнить, какие дети, – Ястела Торбод погладила по голове Ловику, и положила руки на плечи Даниэля и Кристиана. – Великие дети.

– Ну, как мы вернемся назад, – я понимаю, – прошептал Кристиан Ловике. – А как будут возвращаться они?

– Как дети. Великие дети, – усмехнулась Ловика.

– Ты уже знаешь, что они придумали?

– Ага. Только это последнее мое заглядывание в их головы. Больше меня об этом не просите. Никогда-никогда.

– Надеюсь, что не придется, – шепнул Даниэль.

Учителя, возглавляемые директором, вскинули вверх руки со своими удочками, и струи света, вытекшие из них, слившись воедино, застыли, превратившись в очень длинную ледяную горку.

– Я, как самый старший из вас, а значит, и самый отважный, испытаю сие творение первым, – властным голосом провозгласил директор и, усевшись на вершину горки, обратился к одному из учителей-мужчин. – Подтолкните меня, пожалуйста.

Наблюдая за тем, как директор набирает скорость, ученики не смогли сдержать смех. Все учителя скоро последовали за Земсильнаяром.

Ди-ди подставил детям свою спину и…, вместо того, чтобы полететь, тоже покатился с горки.

– Это было не менее волшебно, чем полет! – приводя свои сильно растрепанные волосы в порядок, уже на берегу острова, воскликнула Ловика.

– Это точно! Это было очень волшебно! – снова засмеялись мальчики, глядя, как учителя во главе с директором, важно шествуют в сторону школы, заставляя расступаться перед ними толпу детей, с удивлением смотрящих на их одуванчикоподобные головы.

Когда пушистые головы преподавателей скрылись за головами мало что понимающих учеников, Кристиан повернулся к Ди-ди, и с благодарностью погладил его по серебрящейся спине.

– А ты, – самый волшебный из всего волшебного, – прошептал он. – Спасибо тебе, мой крылатый друг! И… маме спасибо!

Ди-ди издал красивый звук, похожий на звук колокольчика, только водного. И… улыбнулся.

– Мы четверо – замечательная команда, – сказала Ловика.

– Четверо? – Даниэль усмехнулся.

– А разве нет? – спросил Кристиан, боясь услышать отрицательный ответ.

– Разве нет? – повторно усмехнулся Даниэль. – Да, тысячу раз – да! – и он тоже погладил Ди-ди по его спине, заставляя ту блестеть уже не серебром, а золотом.

– Ух ты! – снова удивилась Ловика. – Да вы, похоже, братья.

Мальчики переглянулись. Слова Ловики отчего-то заставили их сердца биться сильнее. Они больше не сказали друг другу ни слова. Но оба увидели в васильковых глазах друг друга свое светящееся отражение.

Глава пятая

Обыкновенное волшебство

После спасения преподавателей, – Даниэля, Кристиана, Ловику и Ди-ди все другие ученики волшебной школы, стали называть героями. Хотя для них оставалось загадкой, как трое детей и крылатый дельфин, смогли справиться с такой сложной задачей. Было освобождение пленников загадкой и для подводного директора. Причем большей загадкой, чем для учеников с острова. Он, как ни старался, не мог понять, кто оказался способным спасти учителей, если все сильные волшебники с острова находились в то время в его темнице, надежно запертой снаружи мощным волшебством.

То, что кто-то разрушил его планы, очень сердило подводного директора. И он бушевал, заставляя бушевать и море.

Однако, учителя наземной волшебной школы, во главе с ее директором, после незапланированного ими посещения темницы, уяснили для себя, что мир с подводной школой пока невозможен и, собрав воедино все свои силы, создали над морем надежную защиту.

На острове Финадель снова воцарилось спокойствие. И не только преподаватели, но и дети с радостью вернулись к подготовке к экзаменам. Ведь, если выбирать между сложными экзаменами и темной войной с морской школой – то экзамены бесспорно выигрывают.

И вот, учебный год подошел к концу. Все ученики прощались со школой одновременно и с грустью, и с радостью. С грустью, – потому что волшебную школу невозможно было не полюбить, а с радостью, – потому что справились с экзаменами на отлично, ну или почти на отлично.

Да-да, с экзаменами справились все. Даже Кристиан, который попал в школу в середине учебного года, и Ловика, – волшебство которой сильно отличалось от волшебства остальных.

Правда, Ловика справилась именно благодаря Кристиану и… Даниэлю, – они весь последний месяц, каждый день, очень терпеливо тренировали ее. Не раз, благодаря стараниям девочки, попадая в странные ситуации. Ну, разве не странно, к примеру, внезапно оказаться под столом директора с его магической шляпой в зубах? Или оказаться на месте учителя старших классов, в одежде этого самого учителя, с этим самым учителем в руках – причем, не в виде крошечного человечка, а в виде выпучившего от удивления все восемь глаз, гигантского паука.

Как же Даниэль согласился тренировать Ловику, да еще и в компании Кристиана? Все объясняется очень просто, хотя и совсем не просто – с того дня, в который Ди-ди превратился из бескрылого дельфина в крылатого, Даниэль превратился из врага Кристиана в его лучшего друга, а следовательно, и в очень хорошего друга Ловики.

Когда пришло время, пройти через созданные учителями волшебные порталы, Кристиан попрощался с Ястелой Торбод, с Ловикой, с другими одноклассниками, и посмотрел на Даниэля, стоящего поодаль.

– Со мной тоже попрощаться хочешь? – искусственно усмехнулся Даниэль, стараясь скрыть от Кристиана напрашивающиеся на глаза слезы.

– Нет, не хочу, – ответил Кристиан.

– Это почему же? Раз уходишь, то считаешь, что о нашей дружбе пора забыть? Ну, так уходи, не оглядываясь.

– Нет, – опять ответил Кристиан, и взял Даниэля за руку. – Пойдем со мной!

– Что? – Даниэль растерялся и начал зачем-то озираться по сторонам. – Куда? Мой дом здесь. Кому я там у вас нужен? В смысле, в гости? А как назад? Портал открывается не каждый день. Давай уже говори «пока» и иди.

– Я хочу, чтобы ты пошел со мной и остался у нас…, навсегда, – не уступил Кристиан. – Мне нужен брат, понимаешь?

– Ты что, слова Ловики вспомнил? Да это…, не серьезно все это, – было видно, что Даниэль сам не хочет верить своим словам.

– Нет, серьезно, и очень. Идем! – Кристиан сжал запястье Даниэля до боли. – Или хочешь, чтобы и я здесь остался?

– Глупая идея, – Даниэль дернул головой. – Ладно, уговорил. – Он хотел спросить, а нужен ли еще один сын родителям Кристиана, но побоялся, что этот вопрос заставит друга передумать и не спросил.

Мальчики вместе подошли к порталу Кристиана. С другой стороны к порталу подлетел Ди-ди. Друзья по очереди обняли дельфина и, пообещав ему вернуться через год, положили ладони на его плавники. Портал вспыхнул и погас. Мальчики огляделись. Они стояли в столовой у Кристиана, касаясь ладонями плавников нарисованного на стене крылатого дельфина.

В окно светило поднимающееся солнце.

– Утро, – шепнул Кристиан и, шикнув, на цыпочках прошел в свою комнату. Даниэль положил руку на сердце, стараясь хоть немного заглушить его невероятно громкий стук, и проследовал за Кристианом.

Почувствовав усталость после пути длинною в почти бесконечное пространство между мирами, мальчики завалились вместе на одну постель, и сразу заснули.

Через несколько часов, новоиспеченных братьев разбудил звук шагов, приближающихся к детской.

– «Мама», – подумал Кристиан, и впервые усомнился в правильности своего решения, пригласить Даниэля жить с ними. – «Как я ей все объясню? Вдруг, она не поймет? Не поверит? Вдруг, она велит Даниэлю идти к себе домой? Я подвел друга….».

Даниэль тоже мысленно укусил свой локоть, виня себя в том, что не смог отказаться от приглашения. – «Сейчас меня прогонят, и я… буду скитаться один по совершенно чужому мне миру», – подумал он.

Мама вошла в комнату и, заставляя мальчиков убедиться в правильности хода их мыслей, уперла руки в бока.

– Почему…? – спросила она.

– «…в нашем доме чужой мальчик?» – мысленно закончили за нее дети.

– Никак не пойму, почему…. – Мама подошла ближе к кровати, и задумчиво застучала пальцами по ее спинке.

Сердца мальчиков съежились.

– Ну вот, хоть вы объясните мне….

– Мама, я…, – начал Кристиан.

– Нет, это все я…, – перебил его Даниэль.

– Да вы-то в чем виноваты? – перебила Даниэля мама. – Это все мы с папой, со своими бесконечными заботами. Никак не пойму, – почему мы до сих пор не купили вам вторую кровать? Два подросших сына ютятся на одной кровати…. Что мы за родители такие? Только о своей работе думаем.

Мальчики не просто удивленно, а очень удивленно, переглянулись.

– Вы хорошие родители…, – еле дыша, проговорил Даниэль.

– Да, и вы всегда обо мне…, то есть, о нас… думаете, – закивал Кристиан, начиная понимать, что мама видит в Даниэле не постороннего мальчика, а своего второго…, точнее, – первого сына. Мысль об этой странности хотела заполнить всю голову Кристиана. Но вдруг, ее вытеснила мысль о том, что раз мама считает Даниэля своим сыном, то теперь, вероятно, станет любить его – Кристиана, в два раза меньше, чем раньше. А возможно, маминой любви и вовсе не хватит на папу и аж двоих детей. И она вся закончится….

Но тут мама улыбнулась. Улыбнулась той самой невероятной волшебной улыбкой, которую Кристиан не забывал ни на минуту, даже долго оставаясь без нее на волшебном острове.

Причем, улыбнулась мама и Кристиану, и Даниэлю. А еще, она поцеловала их. Так нежно, так ласково, как это может сделать только мама.

– Как же здорово, что вы у нас такие понимающие, – сказала она.

И Кристиан понял – маминой любви хватит и на него, и на Даниэля, и даже еще на миллион детей. Только миллион детей для одной семьи это, пожалуй, слишком много. А вот два – в самый раз. И пять, конечно, тоже. И десять. И возможно, даже двадцать.

– Умывайтесь скорее, и завтракать. И разумеется, не кашей, – ведь сегодня канун Нового года. Начинаем праздновать! Согласны?

– Конечно! – Кристиан радостно засмеялся и спрыгнул с кровати.

Даниэль тоже спрыгнул с кровати и, помешав маме выйти из комнаты, крепко-крепко обнял ее.

– За ночь так соскучился что ли? – спросила мама, прослезившись.

– Ага, за ночь, – как за целую жизнь соскучился, – тоже прослезившись, ответил Даниэль, и впервые в жизни почувствовал, как спокойно детскому сердцу, когда с ним рядом… совсем-совсем рядом, будто держа его за руку, или даже обнимая… крепко-крепко, но при этом нежно-нежно, стучит мамино сердце.

Прямо во время праздничного завтрака, в дверь кто-то постучал.

– Дед Мороз что ли, раньше времени пришел? – предположила мама и открыла дверь.

В дом вошел кто-то и, впрямь, похожий на Деда Мороза. В белой высокой шапке, белых валенках, с белой бородой, и с такой же белой елкой в руках.

– Вот это намело, – сказал бородач очень знакомым Кристиану голосом. – А говорили, снега на праздники не будет.

– Папа! – громко крикнул Кристиан, и бросился обнимать папу.

– Ну вот, своей горячей любовью, всю мою холодную маскировку растопил, – засмеялся папа, стряхивая с себя капли воды. И повернулся к замершему на своем месте Даниэлю, в голове которого сейчас крутилась мысль: «Вот и пришел конец моей сказке, он-то меня точно не примет…». – Ну, а ты что сидишь? Что, совсем видеть папу не рад? – удивленно спросил папа.

– Очень рад, – еще более удивленно ответил Даниэль, и тоже бросился обнимать папу.

Когда же Даниэль отлип от папы, папа посмотрел на его мокрое лицо и вытер его уже полностью согревшимися руками.

– Совсем я тебя своим гримом намочил.

– А елку когда ставить будем? – в нетерпении спросил Кристиан. – А то Дед Мороз скоро подарки уже принесет, а елка еще не наряжена.

– Не сейчас! – строго сказала мама, и тут же рассмеялась. – Позавтракать-то нам всем все-таки надо.

– А что, там, правда, снег? – полюбопытствовал Кристиан и, не дождавшись ответа, подбежал к окну.

За окном, действительно, создавая в воздухе своим кружением настоящее волшебство, крупными хлопьями падал снег. Хлопья ложились на уже высокие сугробы, и сказочная зимняя картина становилась все более и более сказочной.

Кристиан мысленно нырнул в самый глубокий сугроб, посмотрел на счастливых родителей, на стоящего рядом счастливого Даниэля, на расправляющую веточки красивую елочку, и подумал: – «Все, что нужно для настоящего праздника, у нас есть! Конечно, Дедушка Мороз не принесет пока подарок для Даниэля, но это совсем не страшно. Я буду счастлив, отдать ему свой подарок!»

Но, когда ночью пришло время искать под елкой подарки, оказалось, что под ней есть подарок и для Даниэля. На коробке так и было написано: «Даниэлю от Деда Мороза. Будь счастлив, чудесный мальчик».

– Я счастлив, – ответил Даниэль на прочитанное. – Очень-очень счастлив. Это самый чудесный Новый год в моей жизни!

– И я счастлив, – искренне сказал Кристиан.

И Даниэль был прав – это был чудесный Новый год, и не только для него, но и для Кристиана и для их родителей – Александра и Алены. Для всей невероятно счастливой семьи Орловых. Это был по-настоящему чудесный праздник! Снег – настоящий хрустящий, сияющий снег! Очень веселые игры! Пахучая елка, украшенная, будто целым миллиардом разноцветных огоньков! Прекрасные подарки! И… настоящее нежное волшебство, горящее в каждом сердце.

Волшебство…. Именно о нем думал Кристиан, во время ночного пиршества, наблюдая за родителями и Даниэлем, которые вели себя так, будто они самая настоящая семья, и всегда такой были. Будто иначе никогда и не было…, и даже не могло быть.

– «Волшебство, – подумал Кристиан и пожал плечами. – Ну да, волшебство…, – что же здесь особенного? Обыкновенное волшебство. – И он подмигнул нарисованному на стене Ди-ди. А тот… в ответ подмигнул ему. – Если могут быть волшебные крылатые дельфины, то почему не может быть волшебной невероятно счастливой семьи? Может быть. Еще как, может. Так пусть будет!»

Глава шестая

Необычное в обычном

или

Было ли то, чего не было

Не смотря на волнения Даниэля, по поводу того, что в одно прекрасное посленовогоднее утро, удивительная магия признания его чужой семьей, – развеется, – с течением времени, она никуда не исчезала. И Алена, и Александр Орловы продолжали считать мальчика своим сыном, который жил с ними с самого своего рождения, как, впрочем, и до него. И даже то, что у Даниэля в доме Орловых не было ни одной своей вещи – их ни капельки не смущало. Отсутствие вещей Даниэля оправдывалось очень просто, хотя и странно, – Даниэль совершенно внезапно вырос из всей своей одежды, и родители отдали ее нуждающимся многодетным соседям. Ну и, конечно же, сразу по окончании праздничных выходных, у Даниэля в доме Орловых появился, как бы, новый собственный гардероб – в кортом была и домашняя одежда, и одежда для прогулки, и… одежда для школы.

Кстати, мысли о школе вызывали в сердце Даниэля особые переживания – он не представлял, как будет учиться в обыкновенном не волшебном мире, среди совершенно незнакомых ему не волшебников; и как объяснит и одноклассникам, и учителям, как сумел родиться на целых семь лет позже своего младшего брата. Но проводя с семьей чудесные каникулы, Даниэль просто не подозревал, что впереди его ждет нечто еще более странное, чем чудо с родителями.

В первый же послепраздничный день, новоиспеченные братья столкнулись с тем, что, ну, совсем никак не укладывалось в их головах. Даниэля признавали практически все подряд. Его знали все одноклассники. Более того, двое из одноклассников даже считали мальчика своим лучшим другом, и сразу при его появлении на пороге школы, засыпали кучей вопросов о том, где и как он провел новогодние каникулы. И стали наперебой рассказывать о своих волшебных – разумеется, в переносном смысле, – приключениях. А потом долго смеялись, вспоминая, как на прошлый новогодний праздник в школе, Даниэль сбил с ног Деда Мороза, который шел на утренник первоклашек. И потом сам вынужден был нарядиться в оного. Причем, новый Дед мороз выглядел весьма комично – его чрезмерно длинное пальто волочилось по полу, а борода, свисающая до самых колен, росла от самых глаз.

Знали Даниэля и учителя, и даже ставили его в пример другим детям, как одного из лучших учеников младших классов их школы. Даниэль удивленно слушал похвалы в свой адрес и страшно конфузился, потому как не знал, как должен вести себя один из лучших учеников обыкновенной не волшебной школы, и какими знаниями он должен обладать.

Но и чудес со школой, видимо, было мало какому-то великому тайному магу, – Даниэля узнавали все соседи. Среди коих, была та самая, упоминаемая родителями, многодетная семья. И эта семья, при каждой встрече, демонстрировала Даниэлю, якобы, его расчудесную одежду, надетую на четверых детей разного возраста, которые благодарно улыбались юному магу улыбками, почти достигающими ушей – мол, вот, какой ты молодец, что так внезапно вырос сразу из целого гигантского гардероба.

В общем, жизнь Даниэля в неволшебном мире, была для всех чем-то естественным. А для самого Даниэля и Кристиана – сверхъестественным.

Благодаря своей сообразительности и, возможно, не оставляющей его и здесь, силе волшебства, Даниэль постепенно начал привыкать к не необычному для него обычному миру, и скоро, действительно, стал одним из лучших учеников и в неволшебной школе. Но время от времени мальчика все-таки беспокоил тот факт, что окружающие помнят ни капельки не знакомое ему его прошлое.

И как-то, – уже в один из последних учебных дней перед новыми новогодними праздниками, Даниэль дождался Кристиана у школы после уроков, и указал на своих, якобы, лучших друзей, стоящих в сторонке.

– А ты знаешь, что Алеша и Вадик дружат со мной с самого детского сада? – криво усмехнувшись, спросил он.

– Не знаю. Но уже не удивился бы, даже узнав, что они дружат с тобой с самого рождения, – тоже усмехнулся Кристиан.

– Тебе, все – шутки…, – Даниэль немного помолчал и проскреб ногтями за ухом. – А я, вот, тут думаю…. Нас с тобой двое, верно?

– Ну…, – Кристиан сделал вид, что тоже задумался и, ткнув в грудь брата пальцем, медленно произнес: – Один. – Затем, ткнул в свою грудь, – Два. Ну, да, все правильно, – нас – двое.

Даниэль проигнорировал вторую шутку.

– Двое – это мало. Нас – мало. – А их…, – он обвел взглядом снующих туда-сюда многочисленных учеников, чувствующих себя почти совершенно счастливыми, потому как их носы, в отличие от носов юных волшебников, уже улавливали сладкие ароматы долгожданных новогодних каникул. – А их…, да еще и вместе с учителями, директором, соседями, и прочими, прочими, прочими…, – много. Их – очень много.

– Ну, да. И?

– И вот как ты думаешь, – что наиболее вероятно – то, что с нами двоими что-то не так, или со всеми ними?

– Ну…, не смотря на то, что их много, а нас… – мало, я думаю, что что-то не так, все же с ними. Ведь мы-то помним, как все было на самом деле, до этого странного поворота в нашей жизни.

– До поворота? Скорее, до перетягивания меня из одного мира – в другой. Тогда, скажи мне, – чья это магия? Кому ее нужно было создавать, и зачем??? – Если ты прав, что мы правы…. Ведь и все эти люди тоже помнят, как было, – Даниэль повторно скользнул взглядом по окружающим, – только совсем по-другому помнят. Так что, наличие, как бы «правдивых воспоминаний» в наших с тобой головах – не аргумент.

– И все же я остаюсь при своем, – не уступил Кристиан – и без всяких там «как бы». А ты?

– Ну, и я тоже, – Даниэль пожал плечами. – Мы же, в самом деле, волшебники…. Или как?

– В самом деле, – и в доказательство, Кристиан щелкнул пальцами, отчего те слегка заискрились. Этому горячему щелчку прошедшим летом научил Кристиана сам Даниэль, когда они с родителями ходили в поход, во время которого, при приближении темной ночи в темном лесу, выяснилось, что все четверо забыли взять с собой спички для розжига костра. – И уже через несколько дней, ты точно перестанешь задавать такие смешные вопросы.

– Хорошо бы, – выдохнув, Даниэль довольно улыбнулся. – Побежали уже домой. Нам ведь сейчас надо как можно больше времени с родителями проводить. А то скоро по ним скучать придется. Сильно скучать.

– Ага, теперь мы вместе будем скучать по нашим родителям, – слово «нашим» Кристиан заметно подчеркнул. – Эх, жаль, Ди-ди здесь нет, с ним бы, вмиг до дому долетели. Но, ничего – еще налетаемся. А пока, так уж и быть – побежали! И, кстати, я тебя в этот мир вовсе не перетягивал.

– Ну, я же – в переносном смысле, – оправдался брат.

– А в «переносном смысле», – это в смысле, что тебя Ди-ди сюда перетянул?

– Ага, именно.

И мальчики, обгоняя друг друга, с веселым смехом, помчались в сторону их общего любимого дома.

Дома, как и в школе, кипела предпраздничная работа – родители боялись не успеть нарядить и украсить все, что можно было украсить – начиная с чудом не пронзившей потолок своей длинной макушкой елки, и заканчивая – окнами, которым было недостаточно льнущих к ним снежинок снаружи.

– А ведь они и не представляют, что до праздника еще чуть ли ни целый год, – подмигнув Кристиану, сказал Даниэль, уже вечером двадцать девятого декабря, рисуя белоснежной зубной пастой на холодном стекле очередную гигантскую снежинку.

– Ничего, – в ответ подмигнул Кристиан. – Главное, что ни снежинки на улице, ни наши – до праздника не успеют растаять.

– Ну, да, только вот твоя снежинка уже тающей выглядит.

– Это оттого, что у меня руки немного дрожат от волнения. А ты разве не волнуешься? Ведь уже сегодня….

– Да, уже сегодня, – рука Даниэля, как по приказу, немного дрогнула, и его снежинка тоже превратилась в тающую. – Естественно, волнуюсь. Но, в отличие от тебя, не из-за встречи с волшебной школой. Чего я там не видел? Я волнуюсь из-за возвращения назад.

– Так назад-то еще не скоро. Да и что об этом волноваться – ты же не хуже меня знаешь, что родители даже не заметят нашего долгого отсутствия.

– Да не в том же дело….

– А в чем? Из-за чего ты еще можешь волноваться по поводу возвращения сюда?

– Из-за возможного…, – начал объяснять Даниэль. Но его прервали вошедшие в гостиную родители, при которых мальчик, естественно, не мог продолжать говорить о чем-либо связанном с волшебством.

– Отличные снежинки, – сходу похвалил детей папа.

– Это в том смысле, что они отличаются от нормальных снежинок? – не очень весело пошутил старший сын.

– Это в том смысле, что они замечательные, – засмеялась мама.

– Ну, да, не заметить кривые снежинки, сложно, – поддержал брата Кристиан.

– Как и вас, – закивал папа, уперев руки в бока. – Мы же вас, вроде, стекло разрисовать попросили, а не себя. Чего вы чумазые-то такие?

– Чумазые – те, кто грязью пачкаются, а мы белой пастой намазались, которая, между прочим, не пачкает, а чистит.

– Ага, – поддакнул брату Даниэль, – мы же зубной пастой зубы дважды в день чистим, а не пачкаем.

– Значит, вас правильнее называть не испачкавшимися, а почистившимися? – усмехнулся папа, поднимаясь на стул, стоящий рядом с елкой.

– А мне не важно, как это называется, – сказала мама – мне такими наши дети даже больше нравятся. Потому что пахнут волшебством.

– Ну, не волшебством, а мятой, – папа, кряхтя, встал на цыпочки, чтобы дотянуться до макушки.

– А мне почему-то кажется, что волшебство пахнет именно мятой, – пожала плечами мама.

Мальчики озадаченно переглянулись и тоже пожали плечами – откуда их маме было знать, чем пахнет волшебство.

– Ну, не знаю, как по-моему, так волшебство пахнет мандаринами и хрустящим снегом, – уже сквозь зубы процедил папа, с огромными усилиями вкручивая сложенную вдвое макушку в основание сияющей звезды. – И…, и еще, конечно…, елкой, – в этот момент он неосознанно поставил одну ногу на спинку стула, а стул оторвал от пола сразу две свои ножки.

Видя, что папа вот-вот повалится прямо на колючее дерево, мальчики, – тоже, кстати, неосознанно, – вытянули перед собой руки и, мысленно поймав воображаемое волшебное сияние, столь же воображаемой удочкой, нарисовали в воздухе волшебный знак, который должен был преобразовать силу волшебства в равновесие. И толи воображаемое волшебство, действительно сработало, толи папе просто очень повезло, – но его стул передумал сбрасывать с себя неловкого наездника и, в момент, перестав брыкаться, глубже, чем прежде, вдавил ножки в мягкий ковер.

– Уфф, – выдохнуло все семейство одновременно.

Папа спрыгнул на пол, и повторно уперев руки в бока, высоко поднял голову, говоря такой позой, что он очень гордится своими достижениями. И ни мама, ни дети, не упрекнули главу семейства в том, что звезда уперлась верхним лучом не в потолок, а в стену.

– Замечательно, – только сказала мама и поцеловала папу в раскрасневшуюся щеку.

– Точно! И даже отлично! – поддержали ее мальчики, при этом покосившись на свои тающие снежинки.

– Ну, вот, до нового года еще два дня, а мы уже почти готовы! – заключил папа.

– Ага, – до нового года еще два школьных полугодия, – а мы уже готовы, – прошептал Кристиан.

– Смотря к чему…, – туманно шепнул Даниэль, и спрыгнул с подоконника прямо в мамины объятья.

– И все-таки волшебство пахнет мятой, – сказала мама, поцеловав старшего сына, а потом и младшего – в их мятные щеки, и с наслаждением сделав глубокий вдох. – Ну, что, пришло время тратить зубную пасту по ее прямому назначению? Чистить зубки – и спать!

Дети тоже поцеловали маму – раз так по десять, и бросились расцеловывать папу.