МяуДом или Кото-банда и её подвиги

Банда Пельмешка

Пельмешек вернулся с улицы, держа в зубах свежий, но уже слегка помятый номер «Кото-Ведомостей». Он отобрал его у дворового пса, который пытался использовать его в качестве подстилки.

Он грациозно запрыгнул на подоконник, растянулся почти на всю его длину, удовлетворённо вздохнул и раскрыл газету.

– Ну, почитаем, что там происходит интересненького в кото-мире…, а то живём тут в МяуДоме – как на отшибе кото-вселенной.

Настроение у него было прекрасное, при этом он насвистывал сочинённый им этим же утром кото-мотивчик:

«Кото-мир встречаем усами,

МяуДом – он тёплый, живой.

Здесь мечты мурлычат под пледом,

МяуДом – здесь каждый герой!»

И углубился в чтение.

В комнате сразу стало тише – все обитатели навострили уши. Даже Сосиска прекратил грызть штору, а Хвастун спрыгнул со шкафа, чтобы занять место поближе к Пельмешку.

– «Последние новости…» – начал Пельмешек своим густым, неторопливым голосом, в котором всегда слышалось что-то важное. – «Тайна следов на крыше. Сегодня утром на крышах трёх домов по Сиреневой улице обнаружены… следы лап, ведущие вверх по отвесной стене. Следы поднимаются по кирпичам, затем переходят на крышу и исчезают у трубы.

«Мы уверены, что это не голуби и не собаки. Лапы явно кошачьи, только как они там оказались?», – недоумевает кот Василий, проживающий на втором этаже.

По слухам, в этом районе недавно видели «Ходока по стенам» – кота, который не боится высоты и может спать на антенне.»

– Это точно он! – подмигнул Хвастун. – У меня даже есть его автограф… – он гордо повернул голову, показывая слегка порванное ухо.

– Ого, – присвистнула Пышка. – За что он тебя так?

– А…, – кивнул Хвастун. – Мы тогда ночью крышу делили. Не поделили, в общем.

– И кто выиграл? – прищурился Карман.

– Крыша, – мрачно сказал Хвастун. – Она нас обоих сбросила.

—Хм-хм, – недовольно прокашлялся Пельмешек, которому не нравилось, когда его перебивают. – «Спортивные новости. Рекорд в прыжках с забора. На ежегодных соревнованиях по прыжкам с забора кот по кличке Прустик установил новый рекорд. Он стартовал с обычного деревянного забора, но… так и не приземлился в пределах видимости судей. «Он исчез за горизонтом! Наверное, до сих пор летит», – восторгается судья Мурлыга.

Организаторы решили учредить специальный приз «За прыжок в неизвестность».

Хвастун уважительно кивнул:

– Да… Вот это уровень.

– Хвастун, ещё одна реплика и я выставлю тебя в кладовку. Будешь слушать оттуда, – грозно зашипел на него Пельмешек. – Понял?

– Понял, понял! Я что там у нас вкусненького, в кладовке?

– «Молочный дождь. Вчера в районе Крытого рынка прошёл короткий, но удивительный дождь. Капли имели ярко выраженный запах свежего молока, а в лужах, по словам очевидцев, отражалась Луна, хотя было утро. «Мы с котятами попробовали. Вкус – как у парного молока, только чуть слаще», – утверждает кошка Матильда.

Лужи исчезли уже через пять минут, и их успели попробовать только самые проворные.»

Пышка застонала:

– И опять я не успела… Это же было молоко Звёздной Коровы…

– Раздел происшествия. «Ночной муржуан», – перелистнул газету Пельмешек. – «Неизвестный кот каждую ночь, примерно в три часа забирается на фонарный столб у перекрёстка Рыбной и Мятной улиц и поёт на нём до самого рассвета. «Сначала думала, что это ветер в проводах. Но нет. Мелодии… красивые. Только почему всегда под нашими окнами?» – жалуется жительница района – кошка Сима.

Местные утверждают, что, если подойти к столбу, песня становится тише, а когда отходишь – снова громче. Кто-то уверяет, что он поёт для Луны, а кто-то – что это зов для какой-то неизвестной особы, которая проживает поблизости.»

Пышка вздохнула:

– Романтик… Наверное, у него большое сердце.

– Или лёгкие, – буркнул Карман.

– Это не интересно…, это мы уже слышали… – Пельмешек снова перевернул страницу. – А, вот! «Новости из-за рубежа».

Пельмешек поднял глаза от газеты:

– Слушайте! «Наш собственный кото-корреспондент из Бразилии сообщает, что в Рио-де-Мяу прошёл ежегодный карнавал хвостов…»

– Карнавал хвостов? – приподняла брови Жужа. – Это как?

– «…более тысячи котов вышли на улицы в разноцветных перьях и с колокольчиками на ошейниках. Победительницей стала кошка Кармелита.»

– Кармелита… – мечтательно протянула Пышка. – Наверное, у неё хвост был как облако.

– Или как веник, – буркнул Карман, – зато весь в перьях.

– «На время ежегодного карнавала в Рио-де-Мяу наступило редкое для этого города затишье. Даже знаменитые кошачьи банды из фавел – "Тени с Крыши" и "Когти Подвала" – объявили временное перемирие.

В обычные дни их чёрные и рыжие силуэты мерцают на фоне лунного света, готовые в любую секунду рвануть в бой.

Но этой ночью все спустились к центральной площади: крыши и подвалы – опустели, а сами коты-бойцы шли лапа к лапе под звуки самбы.

"В карнавал когти отдыхают, а хвосты танцуют", – так прокомментировал это дон-кот по кличке Мигейро», – дочитал Пельмешек и покачал головой. – Вот это уровень организации!

– Нам бы такой карнавал устроить, – оживился Сосиска. – Я уже так и вижу на первой полосе «Кото-Ведомостей»: “Первое место за Самбу-лапу получил кот из МяуДома – Сосиска!”

– И второе место в соревновании, кто быстрее всех съест угощение, тоже получил кот из МяуДома, – добавил Вжик. – Это я.

Пельмешек перевернул страницу:

– «Новости из Японии. На линии скоростного поезда “Токио – Сендай” появился необычный пассажир – серый полосатый кот по кличке Хару, что по-японски значит “весна”. Он всегда садится в один и тот же вагон, на место 12A у окна, и едет ровно до того города, где в этот день распустится первый бутон сакуры. Не ест, не спит, не выпрашивает еду – только смотрит в окно, пока перед ним проплывает Япония.

В феврале его видели в Кагосиме, в марте – в Киото, а в апреле – уже в Сендае. Проводники утверждают, что Хару мурлычет в такт стуку колёс и иногда дотрагивается лапой до стекла, будто здоровается с деревьями. Железнодорожная компания внесла его в список “особых пассажиров” и печатает в расписании маленькую лапку напротив рейсов, на которых он может быть замечен.»

– Романтик, – мечтательно протянула Пышка. – Представляю, как сидишь у окна, а мимо тебя бегут цветы…

– Или как цветы сидят, а ты бежишь за ними, – поправил Хвастун. – Это философский вопрос.

– Да ну, – фыркнул Карман, – толку-то с этих цветов? На них сосиски не растут.

– Сакура – это, наверное, красиво, – заметила Иголка, – а сосиски можно заказать и в вагоне-ресторане.

– Главное, что кот понимает расписание цветения, – серьёзно сказал Сосиска. – Вот это уровень интеллекта! Я вот знаю максимум – расписание кормления.

– А я, – задумчиво добавил Пельмешек, – думаю, что у него роман с весной. И он за ней гоняется каждый год.

– Ну… если весна вкусно пахнет, то я его понимаю, – резюмировала Пышка.

Пельмешек пролистал газету дальше:

– А, вот ещё необычный случай. «В порту Котэ-Дель-Мяу (Испания) рыбаки, готовясь к утреннему выходу в море, заметили в воде кота в оранжевом спасательном жилете».

– Стильный парень, – уважительно протянул Хвастун.

– «Как выяснилось, кота зовут Диего, и он плыл, следуя за лодкой, в которой был его друг – моряк Пако, который отправился ловить сардины».

– Плыл?! – изумился Сосиска. – Ради сардин? И где же здесь подвиг?!

– Он не за сардинами плыл, а за другом, – поправила Иголка.

– «По словам очевидцев, Диего несколько раз подплывал к борту, требуя поднять его. Когда это наконец-то сделали, то он тут же направился в каюту своего хозяина, улёгся в его рыбацкий сапог и мгновенно уснул».

– М-м-да… романтика морей, – мечтательно сказала Пышка. – Сапог тёплый, пахнет рыбой…

– «Капитан судна заявил, что после это случая хочет завести своего собственного бортового кота», — закончил Пельмешек.

– Отличная идея, – промяукал Карман. – Только пусть сначала купит пару сапог подходящего размера.

– А вот это, пожалуй, действительно интересная новость. Слушайте: «Общество Дальних Прогулок Котов объявляет о дополнительном наборе членов, – прочитал Пельмешек. – Новые участники получат право на:

– бесплатный доступ к крыше дома № 12 на Сиреневой улице, где можно наблюдать звёздное небо;

– участие в ежегодном Празднике Большой Рыбы с дегустацией хвостов;

– персональный жетон с выгравированным именем и изображением хвоста;

– право пользоваться тайными переходами между дворами;

– и самое главное – доступ к общему запасу сушёной кильки в клубном подвале».

Он поднял глаза на кото-бандитов и дочитал:

– «Для рассмотрения кандидатур необходимо предоставить характеристику-рекомендацию от двух уважаемых котов и снять отпечатки лап по указанному адресу». Как вам это?

– Доступ к сушёной кильке, – мечтательно протянул Сосиска, – это же… целая жизнь, полная смысла.

– И полная крошек в усах, – фыркнула Жужа.

– А крыша на Сиреневой, – задумчиво сказал Хвастун, – это ведь та самая, с видом на голубятню?

– Та самая, – кивнул Пельмешек. – И без сквозняков.

Карман почесал за ухом:

– А что там с характеристикой? Кто-нибудь меня порекомендует?

– Я бы порекомендовала, – лениво сказала Пышка, – но только если ты перестанешь таскать корм из моей миски.

– Это не корм, это стратегический запас! – возмутился Карман.

Пельмешек отложил газету в сторону и серьёзно посмотрел на всех:

– Вопрос не в том, как получить рекомендации. Вопрос, надо ли вообще кому-то из нас – кото-банды —входить в какую-то… организацию?

– Если там килька, то надо, – уверенно парировал Сосиска.

И тут собрание «взорвалось». Все захотели высказать своё кото-мнение.

– Конечно, на первый взгляд, звучит привлекательно, но мы же —кото-банда, а не кото-кружок по интересам! – возмутилась Жужа, распушив хвост. —Сначала «дальние прогулки», а потом обязательные «еженедельные собрания» … Ещё попросят у нас отчёт о вылизанных лапах!

– А ты вот подумай, Жужа, – вмешался Хвастун, – крыши, звёзды, тайные переходы… Это же прямо официальная лицензия на приключения!

– И на неприятности, – мрачно добавил Карман. – А что, если эти «тайные переходы» ведут прямо в лапы к собакам?

– К собакам я не пойду, – отрезала Иголка, выглядывая из-под пледа, – но к кильке – пойду.

– Вот! – обрадовался Сосиска. – Значит нужно вступать!

Пельмешек тихо кашлянул, привлекая внимание:

– Хорошо, давайте все вместе подадим заявления. Но нужно написать характеристики.

– Характеристики? – переспросила Пышка, прищурившись. – Это типа «хороший, пушистый, всегда доедает за другими»?

– Нет, – важно сказал Пельмешек, – это серьёзный документ. Нужно составить его так, чтобы звучало солидно. Например: «Уважаемый член кото-братии, отличается достойным поведением и честно делит кильку».

– Я про Кармана так писать не буду, – хмыкнула Жужа. – Про «делит» – это неправда.

– А я про тебя напишу, – усмехнулся Карман. – «Уважаемая кошка, всегда стоит на страже… своей миски».

– Ладно, – вмешался Хвастун, – давайте решим: мы друг про друга пишем правду… или красивую правду?

– Красивую! – хором ответили Сосиска и Пышка. – Чтобы нас точно приняли.

Пельмешек довольно кивнул:

– Хорошо, тогда берём время их обдумать – до завтра. И чтобы завтра у всех были чистые лапы – отпечатки грязными не принимают. Утром жду готовые кото-мысли! С хвостописанием и героическими подвигами.

– Подвигами? – насторожилась Жужа. – А если у кого-то нет подвигов?

– Придумаем, – уверенно заявил Сосиска. – У меня, например, будет: «Спас штору от скуки, дважды».

– А у меня, – подхватил Хвастун, – «трижды побил рекорд по лежанию на подушке без дела».

– Это не подвиг, это лень, – буркнула Иголка.

– В МяуДоме, – авторитетно подтвердил Пельмешек, – лень – это тоже искусство!

Утро в МяуДоме началось, как всегда, с шелеста лап по коридору, звяканья мисок и сонного ворчания Жужи, которая пыталась защитить своё место у батареи от посягательств Сосиски.

Сразу после завтрака Пельмешек уже сидел на подоконнике с кипой исписанных листов – черновиков характеристик для «Общества Дальних Прогулок Котов».

– Так, —сказал он важно, – начинаем утверждение. Первая – Пышка.

Он развернул лист, прочистил горло и принялся читать:

– «Пышка. Мягкая и круглая, как сдобная булочка. Любит, когда ей трут нос, и от её мурчания становится на некоторое время уютно даже в пустом животе. Говорят, что если Пышка позволит кому-нибудь потереть свой нос, то на следующий день у этого кого-нибудь будут хорошие оценки на экзаменах – даже если он учил всё по пути в школу, глядя только на обложку тетради.»

Пельмешек поднял глаза и убедился, что Пышка расплылась в самодовольной улыбке, и продолжил:

«Однажды на улице ей случайно встретился студент-лодырь по имени Федя. Он опоздал на автобус, потерял шпаргалку и был уверен, что сегодня его ждёт гарантированный неуд и пересдача. Но Пышка посмотрела на него снизу вверх, встала на задние лапки и подставила свой нос. Федя потёр его. Пышка муркнула. А на экзамене он вдруг всё вспомнил. Даже то, чего никогда не знал. Правда, сдал он математику, хотя должен был идти на географию. Но зато – на отлично.»

И, переведя дыхание, Пельмешек произнёс, глядя на всех:

– И закончим так: «Потереть Пышкин нос – это как завязать бантик на хвосте удачи». Согласны?

– Согласны! – хором откликнулись Сосиска и Хвастун.

– А я бы ещё добавила, – протянула Жужа, прищурившись, – что Пышка потом неделю ходила с выражением «ну конечно, это всё я!».

– Потому что, это всё я! – довольно заявила Пышка, распушив усы.

Пельмешек аккуратно сложил лист и положил его на подоконник, где он отвёл место для готовых характеристик.

– Отлично. Пышка у нас готова. Следующий – Хвастун.

Хвастун тут же расправил плечи и встал так, чтобы солнечный луч падал ему прямо на морду.

– Записывайте: «Хвастун – единственный кот в МяуДоме, который может…».

– …уснуть в любой момент разговора, – подсказал Карман.

– Нет! – возмутился Хвастун. – Который может перепрыгнуть с подоконника на шкаф, не уронив ни одной банки с печеньем!

– Только потому, что в тот день там не было никаких банок, – заметила Иголка.

– Запишем оба варианта, – спокойно сказал Пельмешек, макая коготь в чернила. – «Хвастун – высокий, ловкий и всегда наверху.

Шкаф – его трон.

Холодильник – наблюдательная вышка.

Карниз – балкон для важных размышлений.

Считает себя старшим по высоте, а значит – старшим по всему.

Любит наблюдать, делать вид, что всё понял (даже если ничего не понял), и выдавать это за стратегическую мудрость.

В его послужном списке – легендарный «Шторный Инцидент».

В тот день был жуткий сквозняк, дерзкий взмах шторы и момент, когда король высоты превратился в орущий летящий пушистый ком, приземлившийся прямо на Пельмешка.

С тех пор в МяуДоме говорят:

«Даже если у тебя трон, штора может прийти за тобой. И только настоящий кот умеет после этого не потерять котоважение».

– Ну, как? – Пельмешек поднял глаза от листа.

– «Король высоты» … – нравится, – важно протянул Хвастун, выпрямляясь. – Правда, можно было бы добавить и «самый уважаемый кот МяуДома».

– Или «самый тяжёлый при падении», – невинно вставил Пельмешек.

– Это из-за Пельмешка тогда шкаф взрогнул, – напомнил Сосиска. – Он же не привык, когда на него сверху сыплются коты.

– Главное, – вмешалась Жужа, – что теперь у нас официально записано, что Хвастун умеет падать с королевским достоинством. Это, между прочим, редкий навык.

– Я не падаю, – обиделся Хвастун, – я… меняю уровень наблюдения.

– Ага, и Пельмешек у тебя внизу – «стратегическая подушка», – хмыкнула Иголка.

Хвастун надул щёки, но потом всё-таки самодовольно усмехнулся:

– Ладно… пусть будет так. Главное, чтобы в характеристике слово «мяу» было написано с большой буквы.

– Отлично, – сказал Пельмешек, перевернув страницу. – Следующий у нас – Карман.

– О, вот сейчас начнётся, – протянул Сосиска. – Держись, монетный кот.

Пельмешек нахмурил брови, придавая себе очень серьёзный вид, и начал:

– «Карман – жёлтый хвост, хитрая морда и великолепные жёлтые усы.

Коллекционер монеток и неожиданных решений. Живёт по правилу: «Ничего не обещаю, но иногда делаю».

Он может часами сидеть у своей миски, высоко, как сторож башни, и чего-нибудь ждать … или кого-нибудь.

Однажды под его окном прошёл человек. Грустный, с глазами, полными тишины…»

– Точно, помню! – перебил Пельмешка Карман. – Это был Фёдор Иванович. Он ещё меня спросил: «А что будет, если я попаду монеткой в твою миску?»

– И ты ему ответил: «Тебе за это ничего не будет. Только не попади в меня», – подсказал Сосиска.

– Ага! И он попал. Чисто. Красиво. А я тогда его спросил: «Загадывал желание?» – «Нет», говорит. Ну я его и отправил бросать ещё раз.

– И он снова попал, – продолжил Пельмешек, не поднимая глаз от текста. – Через три дня Фёдор Иванович вернулся, сияющий: «У меня будет сын! Ты —волшебный кот!» Принёс тебе килограмм лучших сосисок. Я их тоже помню, ты с нами со всеми по-честному поделился.

– И миски звякали от удовольствия, – важно добавил Карман.

– Разрешите продолжить? – ехидно обратился Пельмешек к кото-бандитам. – Или мы до вечера будем обсуждать ваши подвиги?

– Извини, Пельмешек, конечно, продолжай, – хором попросили его пристыженные коты.

– Итак. «Он спросил: “А что будет, если я попаду монеткой в твою миску?”

Карман, дожёвывая сосиску, ответил: “Ничего. Только не попади в меня – я не миска.”

Мужчина кинул монету – и попал. Чисто. Красиво. Карман спросил: “Загадывал желание?” – “Нет,” сказал тот. “Тогда бросай ещё раз.” И снова – прямо в цель.

Через три дня этот человек, Фёдор Иванович, вернулся сияющий: “У меня будет сын! Ты волшебный кот!” И принёс килограмм лучших сосисок в благодарность.

С тех пор в МяуДоме говорят: ‘Если монетка звякнула в миске Кармана – жди чуда. Но только, если Карман в настроении.’»

– Ну всё, – вздохнула Пышка, – теперь про тебя будут слагать легенды.

– «Будут»? – фыркнул Карман. – Уже слагают. И, между прочим, правдивые.

– Надо бы про тебя в кото-энциклопедию добавить: “Карман – исполнение желаний от случая к случаю. Без гарантии. Принимает оплату сосисками”, – хихикнул Сосиска.

– И срок исполнения желаний – триста три дня, – добавила Жужа. – Чтобы никто потом не жаловался на защиту прав мечтателя.

– Главное, – заметил Хвастун, – чтобы люди не начали кидать монетки в нас всех подряд.

– А что? – оживилась Иголка. – Я бы не отказалась от килограмма монеток. Купила бы себе… Котофон 16-тый…

Пельмешек постучал когтём по подоконнику:

– Всё. Хватит торговаться. Следующая характеристика.

«Иголка. Худенькая, быстрая и будто сплетена из тишины и тени. Гоняется за пылинками, шепчется с солнечными бликами и всегда появляется рядом, когда кому-то грустно.

Не для утешения и не для слов – просто ляжет рядом и тихо коснётся щекой.

Но главное её умение – петь».

– Точно! – опять перебил Сосиска. – Помните, как к нам приезжали те три важных кота из Москвы? В бабочках, с нотными тетрадями… Один даже лапы вымыл перед встречей!

– Из КоТсерватории имени Мурчальского, – кивнула Жужа. – Они сказали, что слышали о кошке, которая поёт, как будто зима вздыхает под пледом.

– Иголка тогда села у окна, – продолжил Пельмешек, – закрыла глаза… и запела. Это была кото-соната, в которой сплелись зимний вечер, в котором закипает чайник, подушка, помнящая твои сны, и старый ковёр, знающий, как ты в детстве бегал по нему мягкими лапками.

– Один из них даже лёг на бок, – вспомнил Хвастун. – Другой заплакал. А третий сказал, что у него в сердце кто-то потянул клубок за ниточку…

– …и распутал узел, – закончила Иголка.

Пельмешек продолжил зачитывать запись:

– «Её голос не похож ни на «мяу», ни на мурлыканье. Это как касание дружеской лапы – неожиданное и тёплое, как будто бы кто-то вспомнил о тебе именно в этот момент.

Однажды, когда в МяуДом приехали профессоры-коты из известной КоТсерватории имени Мурчальского, она запела у окна, и в комнате стало так тихо, что было даже слышно, как дрожат их усы. Один гость лёг на бок, другой заплакал, а третий сказал: “В моём сердце кто-то потянул клубок за ниточку и распутал давний узел”.

С тех пор в МяуДоме знают: если в груди пусто и холодно – иди к Иголке. Она почувствует. И если ночь будет тревожной, то она споёт. И тогда всё снова встанет на свои лапы».

– Ну всё – готово, – поставил точку Пельмешек.

В комнате повисла пауза. Даже Сосиска перестал ерзать и просто смотрел на Иголку.

– Пельмешек… – первой нарушила тишину Пышка, – это… так красиво.

– Очень, – кивнула Иголка, чуть смутившись.

– Даже я чуть не прослезился, – буркнул Карман, – хотя это вредно для моей репутации «сурового кота».

Хвастун поднял хвост:

– Словно кото-песня, только написанная чернилами.

Пельмешек фыркнул, показывая, что не признает лести, но глаза у него были очень довольные.

– Ну, раз так, значит характеристика готова. Следующий – Сосиска.

«Наполовину жёлто-рыжий, наполовину чёрный, длинный и вечно мурлыкающий. Он не просто мяукает – он так комментирует жизнь: “Мяу, я иду”, “Мяу, ты сидишь на моей подушке”, “Мяу, я придумал новый способ спать на боку, накрывшись хвостом”. Он мурлычет даже во сне, спорит с вентилятором: кто громче шумит, и шепчет сказки на ухо тем, кто не может уснуть.»

– Точно! – встрял Хвастун. – А помните, когда он задумал рассказать Самую Длинную Сказку на Свете?

– Да, – кивнул Пельмешек, не отрываясь от бумаг. – Был самый конец ноября. Мягко падал снег. В МяуДоме было тихо и почему-то чуть-чуть грустно. Сосиска тогда сел поудобнее посредине нашей комнаты и сказал: “Сегодня я расскажу вам новую кото-сказку. Но не простую, а длинную как зима и пушистую как снег”. И он начал. Сначала у него там был кот, который попал в супермаркет и искал полку с облаками, пахнущими сосисками. Потом – пара тапок, которые сбежали из прихожей и завели семью под диваном. А дальше появился мышонок, который учился быть собакой, чтобы все от него убегали. Ветер, главный герой, шептал ему в спину, куда бежать, и пел про то, что весна всегда возвращается.

–Пышка, а ты помнишь, что ты заснула на втором «тапке»? А Карман продержался до “мыши-философа”. Даже Жужа, которая обычно спит только на идеально сложенном пледе, тихо муркнула и свернулась клубком просто на полу.

– А я помню, – мечтательно вздохнул Сосиска, – что когда я дошёл до слов “…и тогда кот понял, что важнее всего – спать 16 часов в сутки…”, то обнаружил, что весь МяуДом уже спит. Я ещё улыбнулся и сказал: “Всё так и должно быть. Кото-сказка работает”.

Пельмешек продолжил читать:

– «Сосиска гордится тем, что его кото-сказки никто не дослушивает до конца – потому что все под них засыпают. Он называет себя “единственным рассказчиком, который гарантирует счастливый сон”.

Если потереть нос Сосиске – той же ночью тебе может присниться сказочный кото-сон. Не обычный, а особенный: про рыжие облака, которые мурчат; про тапки, умеющие танцевать, и про одинокую подушку, которая наконец-то нашла своего кота. В этих снах ветер иногда поёт, а сосиски растут на деревьях, и никто не спешит их съесть – только нюхают и улыбаются.

Говорят, Сосиска выбирает сны по запаху: если твои лапы добрые и тёплые – он подарит тебе сон, который закончится вкусно. А если у тебя в сердце есть сомнения – потри его нос ещё раз. На всякий случай».

– Все согласны?

– Согласны, – протянула Пышка, зевая. – И, кажется, я уже готова проверить его сказку не деле…

– Только сначала потри ему нос! – напомнил Карман.

– Ага, а то вдруг приснится сон без сосисок, – хмыкнул Хвастун.

Сосиска гордо поднял голову и важно сказал:

– Очередь за снами формируется у моей миски. Кто первый положит туда сосиску, тот и будет спать вкуснее.

– Попрошу внимания, внимания. Осталось уже немного. Соберитесь! – Пельмешек поднял лапу и показал, что в ней зажата всего пара листов бумаги. – «Вжик. Синий хвост, чёрная как уголь морда, сотканный из искр, ветра и намерения срочно что-то узнать. Он не ходит – он появляется. Он не ест – он перехватывает еду на поворотах. Быстрее него – только свет, и то не всегда. Там, где тапки вдруг встали носами в разные стороны, а на потолке заметили след лапы, значит, здесь точно был Вжик.

Но однажды он остановился. Сидел у миски и смотрел, как по её стенке медленно скатывается капля воды. “Хотел понять, что я пропускаю, пока бегаю”, – сказал он тогда. Это было его открытие: в тишине тоже можно мурлыкать.

Теперь он снова носится по МяуДому со скоростью космического мяука, но иногда замирает – чтобы послушать, как солнечный зайчик шепчет что-то солнечной лягушке.

Вжик – это скорость, которая умеет думать. И настоящий вихрь. Не тот, кто всё сносит, а тот, кто умеет остановиться и сказать: “Муррр” – себе, миру и капле воды».

В комнате повисла лёгкая пауза.

– Это… так красиво, – первой сказала Иголка, тихо, будто боялась спугнуть каплю из рассказа.

– А главное, правдиво, – кивнула Пышка. – Вжик, ты ведь и правда иногда замираешь у окна.

– Я… наблюдаю, – важно сказал Вжик, вытягивая шею. – Это моя стратегическая пауза в движении.

– Ага, – хмыкнул Карман. – Стратегическая, как у меня возле миски.

– Но у тебя пауза всегда возле еды, – заметил Сосиска. – А у Вжика – возле солнечного зайчика.

Хвастун поднял хвост:

– Всё-таки, это звучит круто: скорость, которая умеет думать. Прямо как я, только без скорости.

Пельмешек усмехнулся и сложил лист:

– Отлично. Ещё одна характеристика готова. Читаем дальше или пойдём разглядывать ту каплю воды?

Вжик хитро прищурился:

– Не трогайте. Это моя капля. Она мне ещё целый мир не досказала.

– «Жужа – пушистая хозяйка МяуДома. В её взгляде всегда есть немного упрёка: “Мы что, теперь будем жить как собаки?”

Ей не нужно командовать – порядок наводится сам собой. Подушки выравниваются, если она проходит мимо них. Шторы ложатся под правильным углом, миски выстраиваются в одну линию. Всё – на своих местах.

В МяуДоме все отлично помнят тот случай, когда случилась Ночь Перепутанных Снов.

Жужа тогда проявила себя как ответственный, строгий и бесконечно заботливый хранитель порядка.

Она не поддалась всеобщей растерянности, не стала жаловаться на странные сны и чужие воспоминания, а тихо и решительно взяла дело в свои умелые лапы.

Кото-учёные говорят, что это случается раз в сто лет, когда все звёзды в небе вдруг решают вздремнуть, и ни одна из них не следит за тем, чтобы сон попадал по адресу к своему коту. Тогда они путаются, сбиваются в клубки, забегают не туда, куда нужно и начинают жить своей собственной жизнью. Безобразничают!

Жужа сидела у окна, смотрела на звёздное небо и поняла всё раньше других.»