Сказки полуночи

Кутюрье Амалиенау

«Я не верю в демонов. Я не верю в зловещие потусторонние силы. Я не верю в то, что вне человека существует что-то, что способно порождать зло.»

Глава 1

«Никто не захочет провести всю свою жизнь в магловском городе, если однажды видел ночное небо над Хогвартсом , Калининградом».

Серые грозовые тучи накрыли город, как одеяло, которое набрасывают на клетку с птицами, чтобы забрать у них свет и заставить думать, будто уже наступила ночь. Тяжёлые капли дождя падают с неба, разбиваются о немецкую брусчатку, затем стекаются в лужи, блестящие, как зеркала, освещённые уличными фонарями. И в отражении этих зеркал виднеются тёмные облака, ветки густых деревьев, листья которых уже обрекли багряный цвет, крыши красных кирпичных домов и лютеранских церквей, в которых молятся православные.

В воздухе царит запах свежести и мокрой земли, благодаря большому центральному парку, мимо которого бегут прохожие, прикрываясь зонтиками, сумками или газетами. А ещё пахнет сдобой и сладкой ватой, потому что рядом с парком целое море симпатичных кофеен и грузовичков с закусками.

Сейчас середина осени и, казалось бы, что не стоит удивляться сырости, но проливной дождь, холодные туманы, капризная и изменчивая погода – это типичный характер Калининграда, Балтийского края.

У Марины нет зонта, потому что последний она потеряла в Музее Янтаря. Забыла в раздевалке, когда вела экскурсию для туристов-немцев из Гамбурга. Эта была забавная пожилая семейная пара по фамилии Шлёссер. Мать Фрау Марты Шлёссер жила в Калининграде, когда он ещё назывался Кёнигсбергом и являлся столицей Пруссии. И старой немке очень хотелось посмотреть на родную землю своих предков, по которой теперь ходят русские ноги.

Что же касается ног, то Марины промокли и замёрзли. Красные кожаные сапожки на каблуках давно сносились, и тонкая подошва, которую она сама прилепила клеем-Моментом, немного отошла из-за воды. Ни короткая красная вельветовая юбка, оголяющяя длинные, стройные ноги, ни плотные капроновые колготки, заштопанные на пальцах, не спасают от холода.

Несмотря на то, что вещи старые и починённые, девушка выглядит весьма прилично, потому что всё чистое, аккуратное и ещё, потому что сама она – красива. Рост 180 сантиметров, осиная талия, тёмно-рыжие волосы до лопаток и зелёные глаза болотного оттенка. У Марины маленький нос с веснушками, небольшие губы и лицо сердечком. Но самое важное в ней то, что она необычайно умна.

Она могла бы быть старостой факультета лингвистики, на котором учится на четвёртом курсе, закончить школу с золотой медалью, потому что является обладательницей редкого дара под названием «фотографическая память», а также любопытством и любовью учиться. Но у неё нет золотой медали, и в университете она учится неплохо, но и не отлично, потому что, помимо учёбы, любит развлекаться, общаться с друзьями, гулять, ходить в кино и на вечеринки. И сапоги у неё были получше, купленные родителями. Просто она одолжила их подруге, которая шла на свидание, и та вернулась босая, потому что кто-то украл их на вписке, на которую она пошла после своего романтического рандеву.

Родители, живущие на юге в маленьком городе, могут прислать деньги на новую обувь, но Марине слишком стыдно рассказывать им о патере подарка. Мама и папа очень любят её и поддерживают. Они хорошие, простые люди, трудолюбивые и понимающие.

Мама – продавщица в местном универмаге, а папа нефтяник на буровой, который в своё время летал по работе на север и во Вьетнам. Марина любит их, не желает беспокоить по мелочам, и хочет, чтобы они ею гордились. Ведь она одна уехала в большой город в восемнадцать лет, поступила в университет, работает и учится.

Ещё, ей бы не пришлось штопать колготки, если бы она не потратила всю зарплату, полученную на подработке гидом, на помаду, духи и поход в ресторан с подругами, где шампанское текло рекой. После этого, правда, сильно болела голова, но девиз Марины: «Нет сожалений. Я живу сегодня и только сейчас».

Она держит сумку над головой, пытаясь закрыться от дождя, но это не помогает. Понимает, что до нужного адреса около тридцати минут пешком, но было бы разумнее переждать дождь под крышей и не бежать по скользкой дороге.

Девушка останавливается у булочной под названием «Königsbäcker», резко открывает прозрачную дверь и заходит внутрь.

В нос тут же ударяет запах свежеиспечённого хлеба, булочек, кофе, и помещение согрето большими работающими хлебопечами, установленными прямо позади прилавка, за которым стоит улыбчивая молодая девушка.

– Добрый день, – приветливо говорит она.

– Добрый, – отвечает Марина, встряхивая мокрыми волосами, – только такая тёмнота на улице, будто уже вечер.

– Да, – соглашается продавщица. – Что бы вы хотели заказать?

Марина смотрит на стеклянную витрину, за которой лежат соблазнительные слойки с вишней, пирожки с абрикосами, яблочные пироги, слоёные язычки в сахаре, творожные ватрушки, румяные крендельки и французские круассаны. Но привлекательнее всего мини-пиццы с ветчиной и богато наполненные бутерброды с тунцом и яйцами. Правда, и цены на них выше, чем на сладости.

– Мне бутерброд с тунцом и кофе, пожалуйста, – говорит она, твёрдо принимая решение как следует подкрепиться.

Через час у неё встреча с клиенткой, которой необходимо перевести какие-то документы на французский язык, и лучше бы не терять сознание от голода.

– Кофе с молоком? Сахар? – спрашивает девушка.

– Нет, просто чёрный кофе, и не с собой, тут поем, – отвечает Марина, расплачиваясь картой со студенческой стипендией.

Пока девушка в красном фартуке с надписью с наименованием кафе готовит кофе, Марина решает сесть за столиком у окна, под которым расположена батарея. Она сбрасывает короткое чёрное пальто и вешает на стул, ближе к теплу, идёт в туалет, моет руки и приводит в порядок волосы, немного просушивая их сушилкой для рук. Возвращаясь назад, забирает красный поднос, на котором стоит горячий кофе в бумажном стаканчике, бутерброд с тунцом, завёрнутый в крафтовую упаковку.

Она садится за столик, замечает парочку подростков, сидящих в другом конце помещения. Они пьют что-то, едят пончики и нежно смотрят друг другу в глаза. Марина невольно улыбается. «Боже, даже у этих школьников есть отношения», – думает она.

Сама она рассталась со своим парнем, Андреем, три месяца назад, летом, когда он объявил ей, что отправляется на учёбу в Германию на два года. Не веря в отношения на расстоянии, она просто отпустила его, со словами:

– Ты ничего мне не должен. Можешь спокойно ехать в Европу, учиться в Лейпциге. Найдёшь там новых друзей, работу. Кто знает, может, женишься на немке!

Говоря это, ей было тоскливо на душе и как-то обидно за себя, потому что не хотелось оставаться одной. Но по-другому поступить не могла, потому что не была уверена в том, что влюблена в Андрея, и поэтому не хотела обременять его ненужными обязательствами. К тому же, ей всё равно думалось, что вместе они долго не протянут, потому что он немного скучный и слишком прагматичным. Марина любит большие, шумные компании, и в ней живёт дух авантюризма. В то время как у Андрея не так уж и много друзей, он любит смотреть старые фильмы на большой плазме, слушать винил и тихие, уединённые места.

Однако, с тех пор, как он уехал, не переставал писать, и ей было интересно болтать с ним. Казалось, будто она узнаёт его заново. Когда они познакомились, всё как-то завертелось, закрутилось само собой, и без сомнения между ними была страсть. Но любовь… Вряд ли. Марина вообще начала думать, что не способна влюбиться в кого-то. Скорее всего, она из тех людей, кто позволяет себя любить, но сама не испытывает ничего сильнее привязанности.

Андрей учится в техническом университете, он, в отличие от неё, не гуманитарий, будущий инженер. В общем, они очень разные.

Марина берёт бутерброд, откусывает большой сочный кусок и с удовольствием отмечает, что чёрный хлеб с семечками – очень вкусный. Отпивает кофе и с удовольствием закрывает глаза. Горячий, терпкий, всё, как она любит.

Она достаёт наушники, включает приложение с радио в телефоне. Ей нравится слушать болтовню ведущих, звонки в студию, забавные истории и музыку.

В наушниках парень с приятным голосом говорит:

– И в сообщении Андрей просит поставить своей девушке песню группы Hi-Fi «А мы любили»! Вау, Андрей, у вас хороший вкус, ведь это песня, которая была некогда хитом – теперь считается классикой. Кстати, я как-то встречался с их солистом, Митей, он талантливый исполнитель и добродушный человек!

Песня начинает играть, и Марина невольно вновь закрывает глаза, представляя, будто это её бывший заказал ей песню. Что совершенно невозможно, ведь он в Германии и вряд ли стал бы писать что-то на русское радио.

Звучит голос Мити: «И рассвет уже встречая взрослыми, по-другому ждали перемен. А мы любили, а мы могли, свою любовь найти на краюшке земли!»

Как вдруг песня пропадает, и раздаётся шум, будто помехи, как в старом радио где-нибудь в деревне. И вместо Hi-Fi звучит старая песня Фрэнка Синатры «Witchcraft», «Ведьмовство»: «Эти пальчики в моих волосах, это лукавый призывный взгляд, что лишает меня сознания, это колдовство. Анита Бэккер, ведь это колдовство, безумное колдовство…»

Марина хмурится, открывает глаза, смотрит в окно, по стеклу которого стекают струйки дождя, и из-за этого картинка получается немного смазанной. И ей кажется, что светящиеся зелёные буквы аптеки напротив пропали, и здание, в котором оно расположено, поменяло цвет. Мимо проезжает винтажная голубая «Волга», новенькая и блестящая, будто сошедшая с выставочной сцены какого-то музея. За ней следует маленькая красная «Лада» и мотоцикл с люлькой.

«Это парад какого-то музея?» – думает она, с удивлением глядя в окно.

Блондинка в плаще насыщенного синего цвета и таком же берете, идущая по улице, останавливается, поворачивается к Марине и смотрит на неё в упор. Её лицо спокойно, большие глаза пусты и стеклянны, как у куклы Барби. Только американская игрушка улыбается, а в глазах этой блондинки нет ничего, чтобы говорили о веселье. А даже наоборот, в них что-то печальное, задумчивое, будто она находится мыслями очень далеко.

Она открывает рот и что-то говорит, но ничего не слышно.

Марина поспешно снимает наушники, встаёт со стула и говорит:

– Что, простите?

Теперь она слышит голос девушки, но он звучит приглушённо и совсем не разборчиво. Однако, ей всё-таки удаётся распознать два слова: «Не ходи туда, не соглашайся…»

Понимая, что блондинке очевидно нужна какая-то помощь, Марина встаёт со стула и выбегает на улицу.

Но там нет ни той девушки, ни винтажных машин, и даже дождь прекратился.

Светло-зелёная, неоновая вывеска «Аптека» по-прежнему светится прямо напротив кафе «Königsbäcker».

Глава 2

Зажмурившись и встряхнув головой, Марина глубоко вдыхает влажный, холодный воздух, чтобы успокоиться. Похоже, она замёрзла из-за дождя, промокших ног, и у неё поднялась температура. Она трогает лоб и с досадой понимает, что он немного горячий и голова какая-то мутная. В теле присутствует слабость. И вообще, она вдруг жутко устала.

Возвращается в кафе, достаёт таблетку парацетамола и запивает её уже почти остывшим кофе. Доедает бутерброд, относит поднос на полку с надписью «самообслуживание» и, одевшись, убегает на встречу.

Марина выходит на улицу и отправляется по нужному адресу. Останавливается, выжидая, пока проедет старый красно-белый трамвай, переходит через дорогу и оказывается совсем недалеко от университета, который носит имя знаменитого немецкого философа, некогда жившего в этом городе, Иммануила Канта. Дойдя до кирпично-красного здания, сворачивает налево.

Это центральный район – Амалиенау. Здесь есть небольшие жилые дома, максимум в три этажа, и частные коттеджи. Благодаря тому, что все они не очень высокие, здесь хорошо видно всё ещё серое небо, готовое вновь разразиться грозой, и перспективу из красивых, замысловатых крыш.

«Похоже, сейчас опять пойдёт дождь», – думает Марина, кутаясь в пальто. Она с облегчением вздыхает, понимая, что таблетка помогла и, несмотря на холод, в голове прояснилось.

Из-за холода и противной сырости она идёт быстрее и оказывается в нужном месте всего через двадцать минут вместо получаса.

Клиентка живёт в частном доме, на вид явно немецкая постройка, сохранившаяся после войны. Таких осталось совсем немного, ведь город был разрушен бомбардировкой английской авиации в августе 1944-го года. Поэтому такие сооружения на вес золота и очень нравятся туристам.

Этот дом выглядит очень симпатично, как старое поместье каких-нибудь прусских аристократов. Скорее всего, так оно и есть, и его постройка датируется к началу XX-го века.

После войны, когда русские освободили Кёнигсберг от нацистов и взяли город, то решили сохранить этот район нетронутым и отдали самые красивые дома генералам армии. Скорее всего, живущая там женщина – дочь или внучка какого-то русского военного. Но это, конечно, не факт. Может, она выкупила его, потому что у неё много денег.

Марина толкает железную калитку, которая оказывается незапертой, и пересекает небольшой сад, в котором есть старый, маленький фонтан и несколько каменных скульптур: одна в виде ангела, потерявшего крыло, другая – девушка, одетая в римскую тогу, похожая на Венеру или любую другую богиню.

Искренне восхищаясь скульптурами, садом и вообще всей царившей здесь готической обстановкой, девушка достаёт телефон и делает снимок. Замечает, что единственное крыло ангела покрыто зелёным мхом. Светло-голубая краска небольшой виллы местами осыпалась. Где-то отсутствуют куски камня на стенах, будто их повредили обстрелом пуль или чем-то ещё. Но эти недостатки не лишают этого места особенного очарования. Дом – великолепен. С левой стороны почти вся стена покрыта красным плющом.

Марина с восхищением осматривает фасад, заглядывает в окна с белыми рамами. «Здесь творилась история!» – думает она, воображая немецкую семью, некогда живущую здесь ещё до войны.

Правду говорят, что у некоторых домов есть душа, пропитанная воспоминаниями, эмоциями его хозяев. Этот дом именно такой, он старый и будто живой.

Поднимается по ступеням и стучит в дверь, не найдя звонка. Минуту спустя никто так и не отвечает. Стучит ещё раз и уже собирается достать телефон, чтобы позвонить, но вспоминает, что переписывалась с клиенткой по электронной почте и забыла попросить её номер. Совсем забегалась по учёбе и работе.

Однако она не успевает запаниковать, так как дверь открывается и являет взору очень приятное зрелище. Молодая женщина лет тридцати, с большими светло-голубыми глазами, чёрные волосы которой доходят чуть ли не до самой талии. Они густые, блестящие и ухоженные. Кожа бледная, почти фарфоровая, точно как у всех жителей Калининграда, которые почти никогда не видят солнца. Она одета в длинное чёрное платье из бархата, плотно прилегающее к телу, подчёркивающее её идеальную, стройную фигуру.

Несмотря на то, что она дома, на ней нет никаких простых тапочек, которые так любит носить Марина. На этой даме чёрные туфли на каблуках. Пальцы её покрыты винтажными кольцами с драгоценными камнями.

Сложно определить на вид, это качественная бижутерия или драгоценные камни. Вокруг шеи жемчуг. Дама держит голову высоко и высокомерно смотрит на Марину, слегка брезгливо осматривая её, задерживая взгляд на поношенных сапогах и короткой юбке. Это очень смущает девушку, она нервно закусывает губу и краснеет, ругая себя, что не одела брюки и тёплые сапожки на плоской подошве.

Но вдруг лицо этой, на вид благородной, дамы смягчается, глаза наполняются теплом, и она говорит глубоким, красивым голосом:

– Вы Марина! Прошу прощения, что сразу не поняла. Вы промокли и, должно быть, жутко замёрзли. Скорее заходите в дом! Согреетесь у камина!

Девушка стоит как вкопанная, невольно заслушиваясь. Вежливый голос дамы звучит как музыка. Кажется, будто она из другого региона России. Точно не с юга, откуда приехала сама Марина. Тогда, может, с Севера? Ещё он такой «поставленный», как у актрисы.

«И какое же у неё всё-таки красивое платье. Выглядит в нём как царская особа», – думает девушка.

– Да, я Марина! Здравствуйте, – говорит она, взяв себя в руки, и проходит в дом. – А вы Елена Сергеевна, верно? Её тут же накрывает теплом, исходящим от батарей и нескольких обогревателей, которые она замечает в гостиной.

– Да, но можете назвать меня Еленой, – говорит дама. – Такой большой дом сложно прогреть, но мне это удаётся. Давайте ваше пальто, я повешу его около батареи, чтобы немного просохло. И я дам вам обувь и свитер. Вся ваша одежда промокла.

Она открывает дверцу большого платяного шкафа, стоящего в прихожей, и достаёт оттуда вещи.

Марина с благодарностью принимает всё, что даёт Елена. Кашемировый свитер тёмно-синего цвета, кожаные ботильоны на шнуровке и с небольшим каблуком, новые чёрные колготки в упаковке, очень хорошего качества. Это очень кстати, потому что Марины промокли.

– Я не хожу по дому босиком, и тапочек у меня нет, – объясняет Елена, заметив озадаченный взгляд Марины. – Представьте, что это правило моего дома, всегда быть элегантными! Ведь я, как вы знаете, швея и модельер.

– Да, конечно, – кивает девушка. – Ванная комната там, чтобы вы могли переодеться. Девушка идёт в ванну, снимает свою мокрую одежду, надевает всё, что ей дали. Благо собственная юбка сухая, она была под пальто. Свитер оказывается очень мягким и согревающим, как объятия мамы.

Она озадаченно смотрит в отражение в зеркале, тушь слегка потекла, волосы в беспорядке из-за ветра. Очень неловко принимать все эти вещи, переодеваться вот так, в незнакомом доме. Но выхода нет, вся её одежда промокла, и она уже начала заболевать. Да и как обсуждать дела в таком состоянии?

Натягивает тёплые колготки и обувь. Все свои вещи скручивает как попало и засовывает в сумку, потому что нервничает и торопится.

Выходя из ванной комнаты, снова бросает взгляд на интерьер.

Качественная плитка кремового цвета, большая ванная с золотыми лапами льва вместо ножек, такие же золотые краны и душ. И даже зеркало над раковиной в позолоченной раме. Всё выдержано в винтажном стиле.

Вдруг замечает, на раковине в стеклянной вазочке лежит кусок земляного мыла с листиками и травами внутри. Явно ручная работа. Марина обожает такое.

Берёт мыло в руки, нюхает и с наслаждением закрывает глаза. Этот аромат имеет выраженные лесные и дымчато-землистые вкрапления, он достаточно сухой, тёплый и горьковатый, как те самые духи «Фрагонар», что она купила себе, когда впервые была в Париже несколько лет назад. Этот запах она не спутает ни с чем – Ветивер.

Моет руки в горячей воде с этим восхитительным мылом, аромат которого будто пьянит и усыпляет, горячая вода расслабляет. Вытирает руки чистым, сухим полотенцем и полусонным взглядом смотрит на ванну, воображая, как она нежится там в пене.

Марина живёт в общежитии и делит одну ванную комнату сразу с десятью девушками. Утром и вечером всегда очередь, и есть только душевая кабина. Однако, когда она едет на каникулы к родителям, то не вылезает из ванны, нежится там часами.

Девушка говорит себе, что, когда закончит вуз, заработает достаточно денег, у неё будет своя квартира с настоящей ванной, а может быть, когда-нибудь вот такой большой дом, как у этой красивой, элегантной дамы!

Она открывает дверь в нетерпении, потому что очень хочет приступить к работе и узнать историю этой благородной дамы.

Глава 3

– Спасибо за тёплую одежду, – говорит Марина, пытаясь скрыть неловкость, которую испытывает, и краснеет.

– Не стоит благодарить, это нормально. Я не хочу, чтобы вы заболели, у нас ещё много работы, – отвечает Елена, улыбаясь. – Прошу вас, идём в гостиную, я подам горячие напитки.

Марина следует за ней. В гостиной старого поместья стоит чёрный рояль, диван и мягкие кресла такого же цвета. У противоположной от входа стены – небольшой камин, в котором ярко горит оранжевый огонь, согревающий комнату.

«Как же красиво живут богатые люди», – с восхищением думает она, говоря себе, что, когда заработает достаточно, тоже будет жить вот так. У неё большие планы на эту жизнь!

Они садятся в два кресла, расположенных у камина. Елена ставит на низкий стеклянный стол два маленьких бокала на тонкой ножке, тарелку с бутербродами из чёрного хлеба и сала, от которого идёт просто невообразимый запах мяса, трав и чеснока. Несмотря на то что девушка не голодна, во рту выступает слюна.

– Надеюсь, вы любите домашнее вино. Оно очень согревает, – говорит она.

Марина кивает, и вовсе не из вежливости, а искренне. Её мама в Ростовской области держит дачу, выращивает виноград и тоже делает очень вкусные домашние заготовки.

Елена разливает густое красное вино по бокалам и подаёт один из них своей гостье.

– За наше официальное знакомство и сотрудничество, – говорит она, чокаясь.

Затем берёт бутерброд в руки и с удовольствием откусывает небольшой кусочек.

– Угощайтесь.

Марина отпивает вина, которое оказывается сухим, но при этом очень насыщенным. Оно отдаёт вкусом чёрной смородины и дерева. Откусывает бутерброд и удивляется тому, что хлеб и мясо вкусные, всё какое-то домашнее.

– Вино невероятное, и сало на бутерброде фермерское, – говорит Марина, – я знаю, о чём говорю. Мы с мамой покупаем такое у наших знакомых на юге. Иногда мама сама его засаливает с чесноком. Прямо не отличить от её рецепта.

– И я сама его готовлю. Чеснок и травы растут в моём парнике, – отвечает хозяйка дома.

«С ума сойти! Эта женщина – мастерица на все руки. Шьёт, готовит», – думает девушка.

– Так вы не местная? – говорит Елена, меняя тему и изображая удивление.

Очень странно, но эти слегка расширенные глаза, вежливый тон не выглядят естественными. Всего лишь на один миг кажется, что хозяйка дома врёт и на самом деле знает, что Марина не местная.

«Глупости», – думает девушка, – «в последнее время я такая уставшая, что мне уже мерещится невесть что».

– Я с юга, приехала сюда учиться в университете.

– Но у вас совсем нет говора или акцента. Такой чистый русский, будто вы из Питера или Калининграда.

– Спасибо, учусь на лингвиста, работаю над собой.

В сердце девушки разливается приятная теплота от полученного комплимента.

– Вот так, покинули родной дом, уехали в совершенно незнакомый город, одна. Это очень смело!

– Вообще-то не совсем одна, с подругой. Мы познакомились в университете в Воронеже. Потом вместе переехали сюда. – Делает ещё один глоток вина и откусывает бутерброд. – Мы живём вместе в общежитии.

– Ах, вот как, есть ещё и подруга. Ну, это хорошо, ведь вы, должно быть, поддерживаете друг друга. У меня тоже когда-то были друзья. Но потом, ну, знаете, как это бывает, – делает изящный жест тонкой рукой, – все куда-то исчезают. Возраст, как-никак.

Марина хмурится. О каком возрасте речь? На вид ей не больше тридцати пяти. Хотя… С сегодняшней медициной всё возможно. Она может быть намного старше.

– А вы родом из Калининграда? Давно живёте в этом доме? Здесь очень красиво.

– Да, я родилась на этой земле, – отвечает Елена, откидывая чёрную прядь волос назад, – в прямом смысле этого слова. Этот дом принадлежал моим родителям.

– Они больше не живут здесь? – наивно спрашивает девушка.

– Мама и папа давно умерли, я осталась одна.

Она показывает на чёрно-белые фотографии в рамках, стоящие на камине. Молодой мужчина лет сорока обнимает красивую брюнетку напротив городского ЗАГСа.

– Мне жаль…

– Ничего, я давно смирилась и радуюсь жизни, несмотря ни на что.

Марина кивает, не зная, что сказать в ответ. Смерть близких – слишком деликатная тема для разговора.

– Поговорим о деле! – воодушевляется Елена, резко вставая с кресла. – Сейчас принесу документы. Они у меня в столе, в кабинете.

Марина смотрит на её стройную, изящную фигуру, затянутую в красивое платье, и невольно улыбается, восхитившись. Глубоко вдыхает аромат духов, который та оставляет за собой.

Делает ещё глоток вина и расслабленно откидывается на спинку кресла. Напиток успокаивает, тёплая, сухая одежда и камин согревают, а звуки дождя за окном убаюкивают.

Ещё немного, и она уснёт. «Здесь так хорошо и уютно», – думает, почти проваливаясь в сон. Но её будит звук каблуков хозяйки дома, которая возвращается с большой коричневой папкой в руках.

– Эти документы принадлежали ещё моим родителям. Я разбирала старые вещи отца на чердаке и нашла эту папку. Всё на французском, а я не понимаю ни слова. В школе учила немецкий, – говорит она, – о чём всегда сожалела! Потому что знать английский куда полезнее сегодня. А французский – просто красив! Язык Мольера, Флобера и Шатобриана!

Елена протягивает папку, Марина берёт её в руки и тут же понимает, что она сделана из натуральной кожи и что она старая.

– В переводческом агентстве рекомендовали именно тебя. Ты быстро работаешь, – говорит Елена. Взяв в руки бокал, откидывается на спинку кресла и осушает его до дна. – У меня много таких документов, есть и на других языках. Извини, что я на «ты».

Девушка кивает, её это нисколько не смущает.

Марина проводит рукой по твёрдой, холодной кожаной поверхности. Открывает папку и видит кипу старых, пожелтевших бумаг, исписанных красивым каллиграфическим почерком. Каждая буква – словно произведение искусства.

– Похоже, написано шариковой ручкой! На первый взгляд мне показалось, что это чернила и перо, – говорит девушка, аккуратно трогая шероховатый лист кончиками пальцев, стараясь ничего не повредить.

– Да, это письма моего дедушки, – отвечает Елена, – я знаю его почерк. —Писал точно он! Он родился во Франции в семье русских аристократов. Говорил на французском лучше, чем на русском.

Марина кивает и снова смотрит на текст.

– Здесь написано: «Ленинград, 12 июня 1925 г. Дорогая Аннушка, пишу тебе из культурной столицы…»

– Анна – это моя бабушка, – тихо говорит Елена, – читайте же скорее, я хочу знать всё, что он писал!

Девушка поднимает голову и смотрит на заказчицу, в глазах которой отражается оранжевое пламя камина. Елена смотрит на письма с большим интересом и нетерпением. В этот миг хозяйка дома выглядит по-киношному красиво, вокруг неё витает необыкновенная аура, дарующая ощущение присутствия чего-то особенного, волшебного.

По рукам Марины идут мурашки, она снова смотрит на старые письма, и ей кажется, будто здесь и сейчас происходит какое-то древнее таинство: они открывают завесу и попадают в прошлое.

– «Пишу тебе из культурной столицы…» – читает вслух.

Глава 4

Ленинград, 1925 г.

«…первой остановки моего путешествия. На поезде добрался быстро, попались интересные соседи. Врач из Москвы и профессор технического университета Ленинграда. Оба ехали, как и я, по работе. Профессор – на конференцию о вакцине против туберкулёза. Надеюсь, они хоть как-то продвинулись. А врач жаловался, что даже в московских больницах не хватает бинтов. Представляешь? Я думал, у них-то материала в достатке.

Угостил их жареной курицей, которую готовил вечером перед отъездом, они делились водкой и яблоками. Оказались очень приятными людьми. Половину дороги говорили обо всём на свете. Владимир, который профессор, советовал сходить в Мариинский на спектакль «Горького». Я ведь там ни разу не был. Может, схожу. Его сейчас все читают.

Вот бы и ты сейчас была со мной, Аннушка, сходили бы вместе в театр. Но ничего, я привезу тебя сюда, когда мы закончим то, что задумали. Вернём твоё здоровье, и всё будет как раньше.

После Ленинграда отвезу тебя в Париж или родной Лиль! Купим тканей столько, сколько захочешь. Ты сможешь шить, как раньше.

Они мне объяснили, как добраться до нужного адреса, который Андрей Петрович указал в переписке. Даже сказали номер трамвая.