Белла и Тень у Стены Солнца

Глава 1

Убежище и Шепот

Черный пол под босыми ногами был прохладным и гладким, как отполированное ночное озеро. Белла стояла неподвижно, ощущая эту знакомую твердость и холодок, поднимающийся по щиколоткам. Ее светлая кожа казалась почти призрачной в мягком, рассеянном свете комнаты, а серые глаза, обычно глубокие и изменчивые, как осенний туман над полем, сейчас были притушены усталой грустью. Яркое оранжевое платье – словно последний всплеск заката в этом сумраке – было единственным кричащим цветом. Русые волосы, спадали на плечи.

За спиной вздымалась Стена Солнца. Она была не просто красной – она была густой, насыщенной, как спелая вишня или старая кровь. И на этом огненном фоне буйным садом цвели огромные подсолнухи. Но их лепестки не были нарисованы краской. Они были сплетены из слов, выведенных густой, солнечно-желтой краской: "Тишина", "Надежда", "Покой", "Доброта", "Свет". О ни сияли изнутри, словно крошечные лампочки, наполняя пространство вокруг теплым, золотистым мерцанием. "Солнечные слова". Так называла их Белла про себя.

В руках Белла крепко сжимала старый потрепанный альбом в тканевом переплете. На его обложке тоже был вышит скромный подсолнух, но без слов, просто желтыми нитками. Это был ее дневник, ее убежище в убежище.

Она глубоко вздохнула. Воздух в комнате был неподвижным, напоенным тишиной. Сосредоточившись, Белла наклонилась и подняла клочок с надписью "Устала". Бумажка была шершавой на ощупь. Она подошла к Стене, к сияющему слову "Покой". Нежно, почти благоговейно, она прикоснулась темной бумажкой к желтому сиянию.

И случилось знакомое чудо. Бумажка легко завибрировала у нее в пальцах, как живая. Слово "Покой" вспыхнуло ярче, его свет будто обнял темное признание, смягчил его острые края. Волна тепла и невесомости, слабая, но ощутимая, прошла по спине Беллы. Груз на плечах стал чуть легче. Она позволила себе слабый, почти невидимый выдох.

Затем ее серые глаза нашли другой клочок – "Одиночество". Оно лежало чуть поодаль, такое же колючее и холодное, как всегда. Белла подняла его. Сегодня это чувство было особенно острым, гложущим. Она направилась к слову "Доброта", его теплый свет всегда казался самым утешительным

Когда бумажка "Одиночество" оказалась в сантиметре от сияющих желтых букв "Доброта", случилось нечто новое.

Воздух у ног Беллы заколебался. Прямо на идеально черном, гладком полу, будто капля расплавленного золота, вспыхнул крошечный огонек. Он прожил лишь мгновение, но за это мгновение выжег в воздухе четкий, сияющий контур – маленький подсолнух, точь-в-точь как на стене, но без слов. И погас.

Белла вскрикнула, отпрянув назад. Сердце забилось как бешеное, ударяя ребра изнутри. Что это было? Она никогда не видела ничего подобного! Ее взгляд метнулся к альбому, который она сжала так, что костяшки пальцев побелели. И тогда она ощутила – обложка альбома под ее ладонью была не просто теплой. Она была горячей. Почти обжигающе горячей, как будто внутри него тлел настоящий уголек. И она почувствовал… вибрацию. Тонкую, едва уловимую пульсацию, словно у альбома было собственное сердце.

Прежде чем она успела осознать это, огромный подсолнух в центре Стены Солнца – тот, чьи лепестки-слова складывались в "ТАЙНА" – резко моргнул. Его сияние погасло на долю секунды, а когда вспыхнуло вновь, оно было каким-то… тревожным.

И тогда Белла услышала.

Не шелест слов, не воображаемый шорох. Настоящий голос. Тихий, прерывистый, полный неизбывной тоски, словно доносившийся из глубин колодца или из-за толстой стеклянной стены:

"Белла…" – прошелестело, но это был шелест не бумаги, а самого воздуха. "Найди… Ключ…"

Голос замер, будто набрав воздуха. Белла застыла, не дыша, ее серые глаза широко раскрылись от ужаса и непонимания.

"Пока… они… не нашли… тебя…"

Щелчок. Слово "Тайна" погасло полностью. Не потускнело, не замерцало – погасло, как выключенная лампочка, оставив на алом фоне лишь темный, зияющий контур подсолнуха. Тишина, навалившаяся следом, была не прежней, умиротворяющей. Она была тяжелой, густой, звенящей, как натянутая струна перед разрывом.

Инстинкт сработал раньше мысли. Белла резко обернулась. Взгляд метнулся к двери. – к единственному проему в этой странной комнате, за которым начинался обычный, скучный коридор ее дома.

В дверном проеме, куда падал тусклый свет из прихожей, мелькнула тень. Четкая, угловатая. Не ее. Чужая. Она скользнула по краю проема и исчезла так же мгновенно, как появилась. Быстрее, чем моргнешь.

Ледяной холодок страха сдавил горло Беллы, сковал светлую кожу мурашками. Она судорожно прижала пылающий альбом к груди, к бешено колотящемуся сердцу. Его тепло теперь казалось не утешением, а предупреждением. Кто говорил? Что за Ключ? Кто такие "Они"? И эта тень…

Ее серые глаза, еще минуту назад затянутые пеленой усталой грусти, теперь горели. Не слезами. Ясным, стальным огнем осознания. Она оглядела знакомую комнату: рваные бумажки с темными словами, казавшиеся теперь не просто признаниями, а обломками чего-то большего; мистическую Стену Солнца с ее внезапно погасшей и зловещей Тайной; черный пол, который под ногами вдруг ощущался не твердым, а зыбким, ненадежным, как тонкий лед над бездной; и дверь. Эту дверь, где только что стояло Нечто.

Ее убежище. Место, где она искала покой от шума мира, от собственной усталости. Оно больше не было убежищем. Оно стало порогом. Порогом в нечто огромное, непознанное и смертельно опасное. И единственной ниточкой, связывающей ее с этой новой, пугающей реальностью, был горячий, живой альбом в ее дрожащих руках.