Это детство

Начало

Уже давно известно, что этот мир погряз в куще жестокости. Такие люди окружают нас повсюду и за нами остаётся лишь один выбор: остаться на стороне милосердия или примкнуть ко злу? И порой даже кажется, что из всех преступлений самое тяжкое, действительно, – бессердечие.

На планете Z в Центре всего как обычно жизнь течёт своим чередом. Люди всё время спешат куда-то, не замечая происходящего вокруг. Вечно занятые, вечно в работе. На улице стоит такая ветреная погода, что приходится укутываться в более тёплую одежду прежде чем выйти из дома. Это был май месяц, что открывал сезон подготовки к началу учебного года в знаменитом САНТ, запускал ряд общественных программ, разработанных правительством специально для народа, а в парке памяти в это время было много посетителей, ведь все стремились запечатлеть самое прекрасное время на вечность.

Недалеко от САНТ, а именно в Лаборатории при Правительстве в этот момент проходила демонстрация новых изобретений Геннадия Уолтера и Ричарда Флоу в режиме прямой трансляции на экраны цифровых браслетов или бортовых компьютеров. Множество людей столпились около здания ЛпП в надежде увидеть одними из первых того, кто одержит победу. Ровно год назад на подобной демонстрации вопреки всем ожиданиям победу одержал Ричард,  продемонстрировавший технологию телепорта в паре с Николасом Хольмом. Изобретение закрепили за авторством Николаса, но для многих их победа была неоднозначной. Геннадий буквально за неделю до визита членов жюри снял свою кандидатуру с участия в конкурсе, а позже взял себе перерыв длинной в два месяца. И что с подвигло его на это решение история умалчивает.

В призрачной зоне, куда никто никогда не захаживает, полагая, что этот район заброшен, сейчас стоит густой туман, осевший внизу. Где-то в пяти-шести милях от ЛпП в своём доме Николас Хольм в бешеном порыве бегает по квартире в поисках рубашки. Он был одним из тех, кто планировал присутствовать на демонстрации, но в очередной раз забыл поставить будильник и проспал, а сейчас пытался собраться в скором темпе. Его комната теперь выглядела несколько иначе, я бы даже сказала, довольно скудно в плане обустройства. Хольм не был любителем тащить в свой дом всякое новшество, а скорее отдавал предпочтение старой, но проверенной мебели, поэтому, побывав у него в гостях, невольно задумаешься: а не переместился ли ты в прошлое?

Вещи из шкафа сыпались на пол и разлетались по комнате, наводя беспорядок. Николас привык жить в такой засорённой среде, учитывая, что в гости он всё равно никого не ждал, да и ожидания людей его, как обычно, не особо волновали. Ещё в прошлом году на демонстрации Николас стоял там как участник, с длинными русыми волосами, собранными в хвост бежевой ленточкой. Сегодня же он смотрел в зеркало на торчащие в разные стороны отстриженные короткие волосы и проклинал события прошлого мая. Лишний раз перепроверив свои карманы и оглядев собственную квартиру, Николас тяжело вздохнул, неуверенно двинувшись в сторону выхода. Его выигрышное изобретение теперь использовалось всеми без исключения, а он сам возглавил рейтинги среди знаменитостей. Но вся эта популярность и чрезмерное внимание не доставляло Хольму никакого удовольствия. И даже сейчас, прежде чем использовать телепорт, чтобы оказаться около границы, Николас специально надевает капюшон плаща, скрывая собственное лицо.

Выйдя на освящённую улицу, мужчина резко жмурится от проникнувшего в глаза яркого света. До этого дня он безвылазно просиживал дома, страдая бессонницей в мучительной агонии. Отвлекло его внезапное появление мамочки с ребёнком, они стояли недалеко от Хольма и мать держала в руках корзинку с яблоками, а девочка хихикала, что-то напевая под нос. Такая картина вызвала у Николаса резкое желание отвернуться и стереть увиденное из памяти, чтобы не было так противно. Единственное что, он совершенно не понимал, почему это казалось ему отвратительным? Однако уйти от зрелища не удалось, ведь взгляд Николаса был прикован к резкому движению в кустах. Он готов был поклясться, что это точно были глюки из-за недосыпа, но, когда чья-то рука мгновенно стащила одно яблоко из корзины, убедился в обратном. Он неуверенно подошёл к тому месту, где только что свершилась малозначительная кража и огляделся по сторонам, собираясь подойти поближе. Громкий чих раздался и прямо перед лицом Николаса появилась маленькая девочка, из-за чего тот отскочил на пару шагов. Малышка видимо тоже испугалась и поспешила снова скрыться в кустах. Придя в себя, Николас снова сделал пару неуверенных шагов вперёд.

– Не долго тебе одному быть. – сказала маленькая девочка где-то сбоку, заставив Николаса смутиться. – Тот, кого ты другом считаешь беду навлёк. Но судьба милостива к тебе будет.

Теперь Николасу было не просто не по себе, а даже страшно. Его зрачки расширились, руки затряслись, а всё, о чём он думал до этого, испарилось из его головы. Он сглотнул и заикаясь продолжил:

– А… Где твои родители, девочка?

Она стояла перед ним: карие глаза и белоснежные неестественные волосы, казалась абсолютно беззащитной. Но что было до этого? У Николаса было одно из самых очевидных и пугающих предположений на этот счёт: он считал, что она предсказательница – одна из тех, на чьи семьи когда-то была объявлена охота. Сейчас процент предсказателей снизился до минимума и ему даже казалось, что их давно истребили. Но эта девочка стояла перед ним живой и невредимой, предсказывая что-то ему.

– Я не знаю…  – произнесла девочка, опустив на время голову. – Мама сказала сидеть тут и не высовываться, пока за мной не придут.

– Это… Очень хорошо, тогда может быть ты сейчас отойдешь от меня подальше и вернёшься в свои кусты? – его взгляд пал на яблоко в её руке. – И воровство это не очень хорошая вещь.

– Мамы не было уже два дня, я голодная. – сказала малышка. – Отец пропал за пару дней до этого и я надеялась, что мама его ищет сейчас. Может поиски затянулись?

Вопреки всему желанию поскорее бросить ребёнка здесь, его сердце скрепилось какой-то неведомой болью, и за неё и за эту ситуацию. Должно быть её родители уже давно попали к правительству на переговоры и им очень повезло, если их просто сослали в ссылку, а не истребили, как когда-то давно. Таких как они общество не жаловало и их убийство даже засчитывались за подвиг. Но Николас занимал самую редкую из существующих позиций на этот счёт. Он, как и Геннадий, осуждал такое отношение к их народу, но в отличие от старого друга не планировал что-то сделать с этим. Он просто не мог и считал, что всё равно ничего не исправит. Единственное на что он способен – сочувствие. Но так или иначе его мнение не меняло навязанные обществу устои и Николас понимал, что если кто заметит его рядом с ребёнком предсказателей, то посчитают соучастником. А это бы испортило всё.

– Я думаю тебе всё же стоит вернуться на своё место. Я итак из-за тебя опаздываю.

Николас развернулся и пошёл вперёд, а Моника осталась стоять на своём месте, глядя под ноги. Остановившись, Николас оглянулся на малышку и тяжело вздохнул, вернувшись к ней. Он встал прямо перед ней, аккуратно присев на корточки, чтобы девочке было удобнее с ним разговаривать.

– Тише. Без рук. – произнёс он с паузами. – Послушай меня. Как… Как тебя зовут? Ты можешь мне довериться и сказать своё имя.

– Я Моника Монти. Мне четыре полных года. – с нотками грусти сказала девочка.

– Целых четыре..? – он не особо любил маленьких детей. – Моника, а ты случайно ничего не знаешь о том, с кем разговаривала твоя мама перед тем, как уйти?

– Я видела как её уводил злой дяденька в чёрном костюме. Она только сказала мне сидеть здесь и всё будет хорошо. – Моника подняла взгляд на мужчину. – Думаете, с ней что-то случилось?

Николас тяжело вздохнул, прежде чем подняться с колен и произнёс:

– Придётся тебе пройти со мной. – заметив её напряжённый вид, он добавил. – Тебе нечего бояться, Моника. Но оставлять тебя здесь очень опасно. Мы подождём твоих родителей у меня дома, хорошо?

Девочка неуверенно закивала, проследовав за мужчиной. Нет, она всегда знала, что с незнакомцами лучше не разговаривать и тем более не следовать за ними, не зная куда. Тогда почему Моника пошла с Николасом, зная его всего пять минут? Перед тем как попрощаться с дочерью, её мать понимала, что оставляет одну, возможно, последнюю из рода предсказателей, которые не прижились на планете Z, по-этому она заглянула в её будущее напоследок. Она увидела силуэт человека, личность которого не знала, и наказала Монике оставаться на месте, пока не встретит странного мужчину в чёрном плаще. За него девочка, конечно, приняла Николаса, который в самый отчаянный момент подвернулся ей.

Мужчина подошёл к телепорту, из которого некоторое время назад вышел, и ввёл нужные координаты, чтобы вернуться домой. Моника же недоверчиво разглядывала изобретение. Заметив это, Николас подтолкнул её вперёд слегка дрожащей рукой.

– А оно безопасно?

– По секрету, его создал мой один очень хороший знакомый. И как эксперт, я говорю тебе, что это вполне безопасно. – может быть, фраза Николаса подбодрила Монику, но она вдруг почти уверенно сделала свой первый шажок во внутрь.

Оба оказались в довольно обветшалом районе, вид которого невольно напугал девочку. Дома поблизости, должно быть, не были заселены, да и в ремонте некоторые постройки нуждались. Это была призрачная зона. Наконец, Николас привёл гостью в свой дом, отперев перед ней дверь и впустив её внутрь. Моника, в силу собственного возраста, не была лишена любознательности, по-этому, разумеется, не смогла устоять перед тем, чтобы не забегать по квартире, как ума лишённая. Конечно, помнить всё, что Хольм оставил дома перед уходом, он не мог, но, по иронии судьбы, кое-что всё таки забыл.

После прихожей с правой стороны находилась кухня, где стоял большой круглый стол, на котором врассыпную лежали несколько печатных фотографий и чемодан, который Николас поспешил закрыть перед самым носом Моники, когда увидел её, тянувшуюся с интересом к фото. Он лихорадочно собрал все фотографии и убрал их в чемодан, оттолкнув девочку:

– Не трогай! – мужчина строго посмотрел на неё, после чего тяжело вздохнул и раздражённо выдохнул. – Давай установим правила, которым ты будешь следовать, пока живёшь здесь.

– Правила? – Моника немного испугалась повышенного тона Николаса, из-за чего немного сжалась. Заметив её смятение,  он всё же постарался его понизить.

– Для начала, я бы посоветовал ничего не трогать в доме без моего разрешения. Даже если тебя распирает от любопытства. Хорошо? – он задал этот вопрос, в ожидании ответного кивка, который бы значил согласие собеседницы. – Кивни, если поняла меня, Моника. – и она кивнула.

Николас облегченно выдохнул, посмотрев себе под ноги, чтобы собраться с мыслями. Моника подергала его за лабораторный халат, который был на нём, на что Хольм невольно ухватился за её маленькую ручку. Все эти мысли, что крутились в его голове: он понимал, что с ребёнком будет трудно, именно поэтому всегда избегал общения с детьми, а сейчас это чадо будет прибывать в его доме какое-то время. По крайней мере, Николас сам хотел поскорее от неё избавиться, чтобы та не мозолила ему глаза. Он был не тактильным человеком и, в основном, брезговал каждый раз, когда к нему кто-либо прикасался. А сейчас два худших кошмара объединились в один и более того, он сам стал зачинщиком всего этого.

– И, Моника, всё таки постарайся не трогать меня, ладно? – даже если девочка расстроилась, то виду не подала.

– Я буду слишком наглой, если попрошу поесть?

И Николас, действительно, только сейчас вспомнил про эту деталь, которую он так безответственно забыл. Покормив ребёнка, мужчина провёл её в комнату напротив, где предположительно должна была жить девочка.

– Я думаю здесь ты временно поселишься.

Комната была выполнена в серых оттенках: сбоку стоял шкаф с книгами, сразу после длинный диван, над которым висела полка с лампочками на ней, пару тумб под окном, а с другой стороны навалена целая гора металлолома или же неудачных попыток Николаса что-то изобрести. Моника кивнула на его заявление, проследовав вперёд. Николас прошёл за ней, чтобы попытаться найти в этом свинарнике хоть что-то похожее на одеяло. В итоге он нашёл какой-то старый голубой плед и оглянулся на Монику, чтобы уложить её спать, но заметил, что та уже провалилась в сон на диване. Мужчина неловко кашлянул и подошёл к девочке, укрыв её так, как умел, после чего вышел из комнаты, закрыв её.

Николас направился к себе в кабинет, в котором он буквально жил. В его квартире было не так много комнат: одну из них сейчас занимала маленькая девочка, но в ней Николас практически не проводил времени. По кабинету были разбросаны вещи, бумаги и много запчастей от неудачных и поломанных изобретений. Закрыв дверь, Николас обречённо скатился вдоль неё на пол, закрыв лицо руками. Наверное, в этот момент он в очередной раз ощутил своё нынешнее бессилие. Тело ослабло, голова казалась невыносимо тяжёлой, а руки по-прежнему бились в мелкой судороге. Склонив голову на подогнутые колени, он запустил пальцы в свои русые волосы, выдыхая застрявший внутри воздух. Посидев так некоторое время, мужчина наконец вскинул голову кверху, разразившись нервным смехом, перекликаемым со слезами. Николас издал истошный крик, совершенно забыв о том, что в соседней комнате спят, но благо в квартире была хорошая звукоизоляция. В очередной раз в разные стороны полетели предметы, до этого беспечно лежавшие на столе, а о стены разбились пару фарфоровых сфер, которые Хольм специально купил для подобных истерических припадков. Разгромив пол комнаты и выпустив пар, мужчина со всей силы стукнул кулаками по столу, упав между ними лицом. Последний год он провёл именно в таком состоянии, когда кажется, что весь мир полон несправедливости и разочарования. Но больше всего Николас разочаровался в себе. На удивление мысли о демонстрации отступили назад, давая проход самобичеванию. Взгляд Николаса упал на разбитую некоторое время назад рамку с фотографией, и он мгновенно подошёл, чтобы поднять и убедиться в том, что хотя бы с ней всё в порядке. С неё на него смотрели двое мужчин, одним из которых являлся сам Николас, а вторым Геннадий Уолтер – его бывший напарник, наставник и друг. Он машинально одёрнул руку, когда та коснулась лежавших на полу осколков. Из среднего и безымянного пальца мгновенно пошла кровь, что заставило его об лизнуть их, пытаясь прекратить этот процесс. Он ненавидел себя, но слишком дорожил собой, чтобы покончить жизнь самоубийством, хотя порой ему казалось, что где-то там, на небесах, его мать уже давно ждёт своего блудного сына к себе в гости. Она умерла незадолго до его знакомства с Уолтером и, наверное, это даже лучше, чем если бы она видела до чего довёл себя Николас. Так он обычно успокаивал себя, когда в его голову закрадывалась мысль о том, что теперь он остался совсем один, никому не нужный, не имеющий даже элементарной поддержки. Нет, Николас общался по-прежнему лишь с одним человеком – Ричардом Флоу, который появился в его жизни как раз более года тому назад, но он никогда не был тем, кому можно довериться или открыться. Он не чувствовал того тепла или искренности рядом с ним, которое получал некогда от матери или Геннадия, поэтому и не позволял себе вольностей, тем более таких, чтобы поведать ему о своём состоянии. Завтра он уже успокоится и забудет об этом: о том, что чуть не разгромил пол кабинета, что бился в истерике в течении полутора часа, а вечером вновь всё повторится, и так каждый день.

П