Древо Миров братьев Камковых. Том 5. Возрождение

Глава 1. Мир Пента. Великий лес.

В беседке, что стояла во дворе Замка эльфов, мы сидели вчетвером. На одной скамье – я и моя жена, а напротив нас, через стол, расположились Владыка Эльсинор и его сын, наследный принц Лендолас. На самом деле, в самой беседе, в основном принимали участие я и Владыка, но дело, которое мы обсуждали сейчас, было практически государственного уровня, и потому требовалось соблюдать церемонию.

– Значит ты твердо решил уходить из нашего мира? – Задал вопрос Эльсинор, подводя итог уже почти получасовому обсуждению этой темы.

– Да, Владыка, я и моя жена покинем вас в самом ближайшем будущем. Но, в связи с этим, возник еще один вопрос, который в последнее время привносит частичку Хаоса, в эти благословенные земли. – Добавил я.

– Ты сейчас говоришь об одном Великом Доме, и его весьма непростыми взаимоотношениями с остальными четырьмя? – Уточнил Эльсинор.

– Именно так. После разговора с Лендоласом, моей женой и главой Дома «Северной Звезды», откуда собственно родом и она и ее покойная мать, мы пришли к выводу, что нужно кардинально решить этот вопрос, чтобы Хаос навсегда покинул Великий Лес и больше не бередил и не поднимал из прошлого все старые споры и обиды, что с его прорывом, разгорелись с новой силой.

– Ты его принес в этот мир, тебе и убирать его следы! – Владыка строго посмотрел мне в глаза, и я кивнул, соглашаясь.

– Поэтому я заберу с собой всех, кто захочет пойти за мной и моей женой в иной мир. Дом Северной Звезды на этом прекратит свое существование в этом мире, ну а желающие остаться, смогут подыскать себе места в оставшихся четырех. Принципиальное согласие уже дали два из них, и я думаю, что остальные, тоже будут не против усилить ими свои ряды. Моя жена продолжит переговоры с оставшимися двумя, сразу после окончания этой нашей встречи.

Лендолас удивленно вскинул глаза сначала на меня, потом перевел взор на отца, но тот молчал, задумчиво глядя куда-то вдаль. Если для принца – уход целого Дома было неожиданностью, то старый и опытный правитель, наверняка рассматривал и такой сценарий развития событий, глядя в многочисленные нити судеб своего народа, что тянутся из прошлого в будущее, через ткань мироздания. Очень не многие, даже из Великих, могут их увидеть и еще меньшие – прочитать.

Прошлое, как известно, незыблемо и неизменяемо, а вот проходя через нулевую точку настоящего, каждая из нитей становится вариативна. Эльсинор, был одним из тех немногих, в этом мире, кто мог прочитать практически любую нить, особенно если она принадлежала существу, в той или иной мере касающегося его народа. Проще всего было читать нити судьбы своих близких, чуть труднее – представителя своей расы, а самое трудное – человека, или вообще того, кто в этом мире «проездом».

Проходя через «ноль», каждая такая нить, уходит в будущее, ветвясь и множась на бесчисленное количество возможных вариантов нити, словно раскидистое дерево, с бесконечными развилками ветвей. Если смотреть на них из настоящего, то каждая из них может стать судьбой, но пока это лишь практически равновозможные сценарии. Каждое разветвление, позволяет судьбе рассматриваемого, пойти тем или иным путем, выбор которого зависит как от него самого, так и от обстоятельств, которыми может отчасти управлять, при желании и возможности тот, кто видит, отчего именно будет зависеть тот или иной выбор. На некоторые развилки повлиять легче, на некоторые труднее, причем чем ближе она к «нулю», то есть к настоящему и чем важнее выбор, встающий перед рассматриваемым, тем труднее и глобальнее нужно совершить воздействие, чтобы направить его судьбу в нужную, именно для тебя ниточку.

Кроме того, сами развилки, чаще всего не равноценны, потому что выбор любого существа, зачастую почти уже предопределен, а чем лучше ты знаешь его характер, ценности и приоритеты, и чем легче тебе понять причинно-следственную связь между его выборами в прошлом, и соответствующими предпочтениями в будущем, тем проще подправить его в том пути, что он в будущем выберет и куда он пойдет, на очередной развилке.

Грамотный правитель, имеющий знания, опыт и достаточную практику, может так или иначе подталкивать некоторых из своих подданных к тому или иному, нужному ему выбору, тем самым влияя зачастую не только на того, чью судьбу он чуть-чуть изменяет, но и на его окружающих, а в идеале и на весь свой народ, чьи судьбы так или иначе переплетены. Каждое воздействие, подгонка нужных обстоятельств, подталкивание, разговоры на нужную тему, или влияние на его окружение, в той или иной мере меняет судьбу не только одного, чьей судьбой ты играешь, а всего социума, в котором он живет, или пребывает в рассматриваемом отрезке его будущего времени.

Эльсинор вышел из задумчивости, со вздохом отметив очередную развилку, куда пошли нити небезразличных ему людей, после только что прозвучавшего заявления Драгорта. Он хорошо помнил, как нить этого человека, раскаленным буром прошлась по всему его королевству, меняя, а зачастую безжалостно коверкая или наоборот вытягивая из пучин, ведущих к неминуемой смерти, очень многих из его подданных и даже самых близких ему людей. Он помнил тот момент, когда этот человек появился в судьбах его народа и тот его непростой выбор, что он, Владыка, своими действиями обеспечил, с помощью свадьбы Драгорта и его дочери, что привело его и его сына именно в это конкретное будущее. Тогда их нити были лишь одним из вариантов этого будущего и свести их в тот далекий тогда момент вместе, было непросто и потребовало долгих раздумий, рассмотрения сотен вариантов переплетения различных нитей и принятию иногда очень трудных решений. Тогда он использовал этого человека, чтобы прежде всего вернуть себе сына, но ничего не бывает бесплатно.

– Да будет так! – Произнес он, и устало встал из-за стола.

Я внимательно смотрел на Владыку, который за последнее время сильно сдал. Это не выражалось в каких-то физических проявлениях, скорее это виделось мне в ментальном плане, как будто яркое свечение, которое всегда било в глаза при магическом зрении на короля эльфов. Но постепенно, оно начало тускнеть, примерно с того момента, как я приплыл вместе с его сыном, вернув его с Южного континента. Сегодня очередной тон был утерян из ослепительно-яркой некогда ауры Владыки, все больше превращая ее в тривиальный яркий свет сильного мага.

Но никто ничего не заметил, а Эльсинор, бросил быстрый взгляд на остановившего на нем свой пристальный взор Драгорта, лишь едва заметно, печально покачал головой, словно говоря мысленно:

«Молчи! Я знаю, что ты это знаешь, но пока не нужно на этом заострять внимание, и говорить более никому об этом не смей!».

Вечерние сумерки опускались на Великий Лес. Лучиэниэль и Лендолас были заняты переговорами с Домами, а я, под благовидным предлогом улизнул из Замка, усевшись на берегу горной речки, недалеко от того места, где она стремительным потоком выныривала из-под каменной террасы и бурно разбрызгиваясь на камнях своего русла, сверкала мириадами разноцветных искорок, в лучах заходящего солнца. От нее пахло только что растаявшим снегом, горами и удивительной свежестью. Я сел на береговой валун, еще хранивших тепло солнца и подставил лицо под мелкодисперсную водяную пыль, что долетала до сюда, от лежащих под моими ногами порогов и перекатов. В руках у меня была ониксовая статуэтка Морона.

В астрал я ушел мгновенно. Для меня давно не требовались атрибуты, свечи или что-то подобное. Концентрация хорошо тренированного сознания, позволяла совершать переход между реалом и астральным пространством, почти мгновенно. Секунду назад я еще сидел на валуне, а вот мое астральное тело уже оперяется, расправляет крылья и поднимается вверх в потоках благословенной энергии эльфов, что питают астрал гудящими жгутами ментальной энергии яркого, сочно-зеленого оттенка. Взмах крыльев и я уже на южной границе защитного купола проекции Великого леса, еще взмах, и коршун вылетает через образовавшийся в нем узкий проем.

– Ты звал меня, ученик? – Из клубящегося астрала грациозно выплыл Морон, в виде своего астрального тела, напоминающего акулу с гордо торчащим вверх, в боевой стойке плавником.

– Я иду с тобой, учитель! – Не став нарушать политес, ответил Драгорт.

– Один? – Морон не казался удивленным.

– Нет, нас будет достаточно много, но это ведь не проблема?

– Это проблема, но решаемая. – Морон снова не выказал никаких чувств, просто констатируя факт.

– Дай знать, когда нужно будет выйти в астрал и…спасибо тебе, за… понимание.

– Ты столько наворотил дел, в последнее время, что пора действительно уходить, пока еще не поздно. Ты хоть понимаешь, что рождение Сущности подобного масштаба, сдвигает парадигму этого мира? Высшие Архимаги второй день не вылезают из зала совещаний, а меня и Оргуса, уже замучили вызовами на их Совет, чтобы задать очередные вопросы как о тебе, так и о том, что я об этом всём знаю.

– Вот только не надо приписывать мне того, что я не совершал, или не собирался совершать намеренно! Или мне уже нельзя чихнуть, чтобы это не повлекло очередного сдвига в мироздании? А может мне кем-то вообще запрещено иметь детей? – Я понемногу распалялся, но привычной мне злости, что ранее сопровождалась почти полной потерей контроля, я не ощущал.

После избавления от Пламеня, я стал мало того, что лучше контролировать себя, но и той яростной злости и высокопарной гордыни, что ранее были мне практически не подконтрольны, я уже не ощущал, или же мог их держать в узде. В Великом Лесу, после того глубокого слияния, что едва не растопило меня в его мега разуме, я наконец-то полностью залечил тот ущерб, что мне нанес его жесткий, очень болезненный уход. Многие его знания по-прежнему не восстановились, но многое я уже сумел вернуть, хотя и не всегда в том же виде, что я смутно помнил из памяти того участка разума, где некогда он обитал.

– Ты стал лучше контролировать свой гнев, Драгорт. Да и сам, в очередной раз, немного возмужал. Отцовство и общение с эльфами – явно идут тебе на пользу. Но я хотел поговорить, а точнее спросить тебя не об этом. Расскажи мне, кто еще, кроме твоей жены и вашего ребенка идут с тобой?

– Один из Великих Домов, почти в полном составе, за исключением тех, кто не захочет покидать Великий Лес и тех, кто не способен выйти в астрал, естественно. Мы же пойдем через Древо Миров? – Спросил я немного с опаской.

– У меня, к твоему счастью, есть координаты того мира, что нам нужен, и я провешу портал. Так что тащиться через лимб нам не придется, а то дошли бы далеко не все… Но в связи с тем, что через портал должна будет пройти не одна сотня человек, мне потребуется дополнительная энергия, и ее мне обеспечишь именно ты, или твои попутчики. Это будет более чем справедливо.

– Не вопрос. Заодно подучусь портальному перемещению, а то это знание до сих пор мной до конца не восстановлено. – Я понял, что сболтнул лишнее, но Морон, словно не обратил на это внимание, ну или сделал вид.

– Хорошо. Правда портальное перемещение между астралами миров несколько отличается от порталов в одном конкретном мире, но в них скорее больше общего, чем отличий, а любые знания, как мы оба это, за свои жизни, хорошо уже поняли – лишними не бывают. Будьте готовы. После окончания учебного года, мы выступаем на третий день.

Морон растаял в клубах астрального пространства, почти мгновенно, хотя со стороны, могло бы показаться, что он лишь вяло махнул своим огромным, задним плавником хвоста. Я же лег на крыло, развернулся и, пролетев через всё еще открытое окно во владения Великого Леса, сделал пируэт и тут же вывалился в реал, вернувшись на свой валун, который под моей тушкой, безвольно сидевшей, пока я путешествовал в астральном теле, уже начал остывать, отдав все накопленное за день тепло. Была глубокая ночь. Время, за беседой с Мороном, как и всегда, пролетело незаметно, и я поспешил в Замок, в наши с Лучиэниэль теперь уже общие покои, чтобы тут же оказаться в объятиях своей любимой, с трудом успев, до того, как страсть воспламенила нас, рассказать ей о том, что договоренность достигнута и проводник, хоть и с оговорками, но в принципе не против.

Глава 2. Мир Аннатара. Пентаграмма призыва.

Вулкан снова дышал жаром магмовых потоков, выбрасывая из своего жерла плотные клубы дыма и пепла. После того как Аннатар, с помощью кристалла Мортоса, пробил затвердевшие слои, закупорившие, как пробка, за множество веков бездействия старое жерло, разогретые потоки глубинных пород, вернули горе ту ее мощь, что наделяла его самого могучей силой, как полноправного хозяина этих земель. Обладая знаниями и предрасположенностью к управлению стихиями Земли и Огня, Аннатар легко обуздал когда-то очень давно этот древний вулкан, что сейчас снова признал в нем своего старого хозяина, став полностью ему подконтрольным, привычно покорившись его всесокрушающей, могучей воле.

Получив этот мощный источник природной силы, Аннатар быстро восполнил свои скудные запасы и приступил к исполнению второй части своих ближайших планов. Прежде всего ему стоило позаботиться о том, чтобы перестать бегать по миру самому, перепоручив основную часть текущих задач, кому-то еще. Издревле, его окружали верные помощники, полностью подвластные ему и беспрекословно подчиняющиеся его слову. Сам Аннатар давно уже не выполнял черновую работу, привыкнув за эти века к тому, что он концентрирует свои силы и внимание на более серьезных, глобальных вещах, таких как направление экспансии, разработка соответствующих ей стратегических планов, тактическое построение своих легионов на карте мира, отдача приказов и тотальный контроль за их исполнением. Лишь очень редко, буквально по пальцам одной руки, можно было пересчитать те случаи, когда он сам выходил на передний план, являя миру свой грозный лик и свою титаническую Силу.

Вернувшиеся к нему осколки его памяти, долгое время служившие симбионтами живых существ в разных мирах, принесли ему знание о своих подопечных, а также некоторую остаточную связь с ними, образовавшуюся естественным путем за все те годы, что они были частью их разума. Сами осколки, поневоле тоже не могли не отставить свой след в сознаниях и телах трех иномирцев, что сослужили уже свою службу, но которых можно было и дальше использовать. Времени у него оставалось мало, следовало поторопиться с этим, пока все те ментальные ниточки, что обоюдно связали их, не истончились и не порвались окончательно.

Единственную связь, что не смог никак увидеть Аннатар в своих трех эмиссарах с их бывшими носителями, представлял собой его осколок, вернувшийся из мира магии. Видимо процесс его извлечения, при финальной части проведении Ритуала, прошел слишком грубо, или, что было даже более вероятнее, тот маг, в котором жил все это время его осколок, смог насильственно ограничить своего вселившегося симбионта, и не допустил свою ассимиляцию с ним, или по-простому – заражения его силой, своего сознания. Это было хоть и обидно, но не критично. Сам Аннатар тоже был по своей сути магом, да и к тому же, он все равно планировал, так или иначе, использовать для своих планов местного уроженца. Так что количество слуг, необходимых ему на первых порах, будет полным: полководец, маг и разведчик.

Мортоса он оставил в Умаре, а точнее в его окрестностях, так что придется еще раз посетить этот город, но уже будучи во плоти. Аннатар теперь не смог бы просто туда прилететь, как делал это будучи бестелесным духом, но он неплохо владел телепортацией, и мог теперь уже не экономить манну, как это было в первое время. Он уже с лихвой восполнил ее запасы, доведя их до предела текущего энергетического источника, его нового физического тела.

Сотворив мысленно простейшее заклинание маячок, он вложил в него слепок ауры Мортоса, и перенес свое тело в портовый город, оказавшись на центральной его площади, вблизи лавки, уже знакомого ему, старого купца. Начиналось, постепенно разгораясь лучами восходящего солнца, очередное утро. Площадь была еще практически пуста, а лавки едва начали открывать свои окна и створки, являя потенциальным покупателям прилавки с разномастными товарами. В воздухе пахло свежей выпечкой и вездесущей здесь рыбой. Старик торговец уже сидел на своем месте, разложив свои древности на всеобщее обозрение. Мортоса пока не было видно, но Аннатар отметил, что маячок уже засек нужный ему разум и ведет его, как раз в эту сторону.

Аннатар оставил на склоне кургана золотой доспех Фарана, забрав лишь его тело из саркофага, поэтому было логичным предположить, что Мортос подберет эти весьма недешевые латы, а уже на утро, отдохнув и выспавшись, после весьма непростого дня, потащит все это к своему любимому скупщику. Логические цепочки, иногда на грани предвиденья – были сильной стороной стратегического мышления Аннатара и не раз помогали ему предугадывать действия его врагов, удивляя их тем, что ловушки и неожиданные маневры их сил, не застигают врасплох его легионы, как бы они к тому не стремились и чтобы для этого не выдумывали их, весьма предсказуемые, менее опытные полководцы. Имея в своем разуме записанные на подкорке тактические построения и маневры за сотни и сотни битв, что он провел, удивить, или тем более подловить, на какой-нибудь, старый, как этот мир фокус, не единожды использованный им самим в прошлом, Аннатара было практически нереально.

Если торговец его знать не знал, то Мортос сразу почувствовал его присутствие, едва только вышел на торговую площадь. Аннатар отметил это и поставил пареньку очередной плюс. Не торопясь, он подошел к некроманту и велел ему побыстрее заканчивать здесь свои торговые дела и через час быть готовым к путешествию в его новый, отныне дом.

Телепорт пришлось делать в пригороде и почти что грузовым, чтобы в него разом поместились он сам, некромант и конь, с многочисленной, свежеприобретенной поклажей. Точкой выхода послужили развалины Черной башни. Хотя развалинами ее назвать было уже нельзя. Аннатар загодя восстановил первый этаж и подвальную часть некогда гордого строения, чтобы у них была, хоть какая-то, но крыша над головой. Получив наконец-то такое долгожданное тело, приходилось так или иначе о нем заботиться и устроить как себе, так и своему новому слуге, хоть какое-то, более-менее комфортное жилище.

На первом этаже он отвел часть площадей под жилье, а также обустроил несколько складских помещений, неминуемо заполнявшиеся всяким скарбом, иногда совершенно неожиданным, но неизбежным, при ведении хоть какого-то хозяйства. Теперь им обоим приходилось заботиться и о том, чтобы что-то съесть, где-то поспать или отдохнуть, а также требовалось заботиться о своей гигиене и о множестве чего еще, что было ранее совершенно необязательно, пока он был один и являлся, по сути, лишь бестелесным призраком.

Именно поэтому поклажа на коне имелась, и он, судя по его морде, не сильно был рад этому, хотя и привык к частым груженым переездам своего хозяина. Возможно, это вообще было нормальным выражением его конской натуры, но Аннатару, по большому счету, было абсолютно все равно. Он оставил решать текущие задачи Мортоса, а сам ушел заниматься своими делами, которых была поистине бездонная пропасть.

Мортос был все еще занят пентаграммой призыва, когда Аннатар снова спустился в подземный этаж, к своему слуге. Пятилучевая звезда была тщательно вписана в залу, а внутренний пятиугольник, образованный ее перекрещенными лучами, был пока не активен, ожидая поступление энергии от уже активированного символа. Сам призыв, а точнее его написание, не вызвал затруднения у Аннатара. Заклинание не было сложным, а в его основе он использовал свои осколки памяти, внеся их в его рамки, а так же хранящиеся в них матрицы, состоящие из реперных точек рисунка аур их бывших носителей. В случае не магических существ, коим являлись мечник и искатель, это было и труднее, и проще одновременно. Труднее – потому что аура не мага гораздо менее отчетлива, а зачастую даже частично размыта и потому ее гораздо сложнее правильно вписать, в рамки заклинания призыва. А проще – потому что само существо, не обладавшее магией, поддается призыву гораздо легче, а само заклинание, тратит на порядок меньше манны своего создателя, чтобы преодолеть лишь естественное, а не искусственно выполненное, порой совсем не слабое, защитное сопротивление разума сильного мага.

Когда Мортос наконец-то закончил пентаграмму, Аннатар активировал ее, вложив необходимое количество манны и слепки разумов призываемых. Оставалось лишь ждать, пока они окажутся в зоне действия заклятья. Пентаграмма вспыхнула, на миг осветив залу мертвенно-голубыми линиями Узора и погасла, оставив лишь слегка тлеть линии на полу, составляющие ее контур. Энергия ушла по назначению, выписав на местах проведенного недавно Великого Ритуала, в обоих мирах, новые знаки, являющиеся точной копией того Узора, что нарисовал некромант в этом мире. Оставалось лишь ждать. А ждать Аннатар умел.

Глава 3. Мир Аннатара. Мой новый дом.

Я выбрался из могильников только под вечер. После того, как Аннатар вошел в телепорт и растворился в нем, забирая с собой тело принца, я собрал оставшиеся после него золотые латы и, сгрузив их на коня, поплелся в Умар. После моих злоключений в Тире, я чувствовал себя почти калекой. Очень хотелось забраться в седло, но я стоически шел, понимая, что старый скакун не вывезет еще и меня на своем горбу. Золотой доспех был полным и состоял из множества увесистых частей, делая его достаточно тяжелым и крайне габаритным.

Уже порядком утомившая меня традиция появляться в городе в темноте, снова вошла в мою жизнь, доставляя неудобства не столько передвижением в полумраке, сколько почти полным отказом функционировать, моего обессиленного этой прогулкой организма. Я чувствовал себя истерзанным и побитым, а тело мое никак не желало тащиться куда-то, да еще и ночью, когда все нормальные люди давно спят в теплых и мягких постелях. Кроме того, я понимал, что могу остаться ночевать на улице, потому что, как оказалось, свободных номеров в моем трактире не осталось, а идти и искать другое пристанище, у меня не было абсолютно никаких, ни моральных, ни физических сил.

К счастью, хозяин заведения все-таки сжалился, едва взглянув на меня и увидев, в каком я нахожусь состоянии. Он предложил мне переночевать в конюшне, где проводил ночи его грум, по-царски располагавшийся в дальнем углу, на громадном стоге сена, припасенного для кормления коней постояльцев. Я был не гордым, а потому, едва расстелив плащ, тут же уснул, даже не утоптав себе, как того следует, свое импровизированное ложе.

Последствие этого моего упущения, стали ясны утром, когда я пошел умываться после сна, и увидел свое лицо в зеркале воды той бочки, из которой плескал на себя воду. Жесткие стебли и острые края соломин превратили, итак, саднящее, после веселых кувырканий по скалам, мое лицо в подушечку для иголок, отпечатавшись на нем разнообразными узорами и красными, глубоко вдавленными, а местами даже слегка кровоточащими ямками и точками. Открытые части моих рук, так же были в подобной живописи, но их хотя бы можно было спрятать под длинными рукавами моего дорожного плаща.

Приведя себя хоть в какое-то подобие человека, я переоделся, забрал коня и, снова нагрузив бедное животное тяжелыми доспехами, отправился к торговцу Хомуну. Еще при подъезде к площади, я почувствовал, что возле его лавки стоит Аннатар, которого кроме меня никто не знал в этом городе. Он тоже увидал меня и кивком пригласил подойти. Едва я поравнялся с его высокой, мощной фигурой ожившего принца, он произнес:

– У нас мало времени, Мортос. Сдавай свой товар, купи на пару недель провизии и выезжай из города, я буду тебя ждать за воротами. – Не дав мне даже опомниться или ответить, он повернулся и широким шагом направился в сторону городских врат.

Хомун поприветствовал меня улыбкой и тут же стал нетерпеливо поглядывать на мешки, которые я, сопя и кряхтя, с трудом сгружал с седла и кидал ему на прилавок, производя при этом немалый грохот и лязг металлическими частями кое-как упакованного доспеха. Хомун утаскивал все внутрь, где уже освобождал товар от холщовых мешков и восхищенно ухал, и кряхтел, разглядывая богатые, золотые латы. После некоторого количества времени, я стал богаче на пару мешочков золотых монет и, попрощавшись с донельзя довольным торговцем, направился в соседние лавки, чтобы выполнить заказ Аннатара. Я не знал пристрастия моего будущего повелителя в еде, а потому набрал всего понемногу, как будто бы собираясь в дальний поход.

На морду моего вновь загруженного, словно вол коня, было больно смотреть. Он косил на меня настолько недоумевающим взглядом, что не требовалось быть физиономистом или ветеринаром, чтобы ясно понять, что именно он хотел мне сказать. Я, в общем и целом, был с ним абсолютно солидарен. Была бы на то моя воля, я бы, как и он, отдохнул бы пару дней, с несказанно большим удовольствием, чем тащиться куда-то, по пыльным и жарким дорогам, вбирая в себя полуденный зной и глотая пыль из-под копыт. Но приходилось выполнять наказ Аннатара, раз уж я сам подвязался к нему на службу, по своей собственной воле.

Он ожидал меня сразу за воротами. Солнце уже поднялось над крепостной стеной, и мы сейчас стояли в узкой полоске от ее тени, что постепенно уменьшалась, по мере того как светило забиралась всё выше по небосклону. Мы прошли вдоль стены на север и как только скрылись из створа, всегда открытых настежь ворот, остановились. Аннатар скастовал портал и мы втроем ухнули в него без лишних раздумий.

Появились мы недалеко от едва дымившего в небеса вулкана, который я впервые увидел, еще глядя с террасы крепости Тира. Но сейчас он производил гораздо большее впечатление, возвышаясь надо мной на сотни и сотни футов, подобно исполинской горе. Его конус, у основания был с милю в диаметре, постепенно сужаясь, по мере его возвышения над землей. Поверхность вулкана была неровной и бугристой, от выступающих тут и там разномастных каменных глыб, а все вокруг него, было обильно припорошено серым пеплом и пузырчатой пемзой, застывшей потеками, как на его жерле, так и у подножия.

Чуть в стороне, куда мы сразу же и направились, я увидел начатую постройку круглой в основании Черной башни, имевшей пока лишь два надземных этажа, но явственно уходящую вниз еще, как минимум, на столько же. Ее лоснящиеся, будто отполированные или оплавленные огнем бока, блестели на солнце, но не ярко, как лакированные, а солидным, матовым блеском, что не отражает солнце, а скорее впитывает его в себя. На первом этаже, куда мы поднялись, внутреннее пространство было разгорожено на помещения, внутри которых стояла простая, но добротная мебель, поражавшая своей лаконичностью и простой утилитарностью.

– Располагайся! – Бросил мне Аннатар, указывая на дверь одного из них.

Я вошел в указанное мне помещение, больше напоминавшее келью отшельника. Из мебели здесь была только односпальная кровать, пару табуретов и шкаф для одежды. Все было новым, но крайне простым, словно сделано учеником плотника или вообще его подмастерьем. Даже номер в гостинице был гораздо уютнее, чем мой новый дом.

Коню достался небольшой загон у самого входа. В нем лежала охапка сена и стояла кадка с водой. В стенку было вбито несколько колец, к одному из которых, я его и привязал, предварительно освободив от поклажи. Внутри башни было прохладно, как это всегда бывает внутри массивных каменных построек. Первый этаж, куда мы заселились, был самым холодным и именно там у Аннатара был организован склад. Провизия, что я набрал в городе, перекочевала в просторные, деревянные ящики, стоявшие прямо на каменном полу.

– Мортос! – Послышался призыв Аннатара откуда-то снизу.

Я поспешил на зов и, спустившись по винтовой лестнице, пронизывающей всю пока еще недостроенную башню, оказался в первом подземном ярусе. Лестница уходила еще дальше, но пока что упиралась там в тупик. Второй подземный этаж был пока еще явно не готов. Аннатар ждал меня у каменного пюпитра, сработанного из черного мрамора с красными прожилками, паутиной разбегавшихся от круглого ложемента столешницы. В идеально круглом отверстии пока ничего не было, но явно для чего-то оно тут было вырезано.

– Ты знаком с основными магическими Знаками? – Спросил он меня, оторвав от разглядывания алтаря.

– Трискелион, Квадрограмма, Пентакль, Октаграмма… – Начал перечислять я, но он прервал меня.

– Достаточно. Мне нужно чтобы ты изобразил здесь, прямо на полу, Пентаграмму призыва. Вписывай ее не в круг, а во весь этот круглый зал, чтобы лучи касались его стен. Алтарь, естественно, окажется в ее центре.

– Чем мне ее рисовать? – Спросил я, зная, что вариантов как минимум три, из доступных мне прямо сейчас.

– Гравируй. Пентаграмма понадобится мне не только для данного ритуала, а будет использоваться множества раз, причем не один десяток лет.

Я скривился, но приказ – есть приказ. Когда Аннатар ушел, я достал мел и сначала изобразил пятилучевую звезду на полу, добиваясь идеального вписывания ее в изумительно точный по геометрии зал. Еще когда я только начал размечать свою будущую пентаграмму, я убедился в этом, и мои брови тогда поползли вверх. Без магии тут явно не обошлось. Ни один каменщик, будь он трижды великим, или вообще гномом, не смог бы подогнать и уложить камни с такой идеальной точностью.

Закончив с нанесением мелового рисунка, я занялся выдалбливанием его вглубь камня. Если бы я делал это вручную, это заняло бы у меня ни один месяц, с учетом необходимой для Знака точности, равномерности по глубине и ширине и общей протяженностью всех линий Пентакля. Аннатар несколько раз заходил ко мне, наблюдая за работой, и только удовлетворенно хмыкал, отдавая должное моей скрупулезности и дотошности, даже, казалось бы, в мелочах. Места пересечений линий лучей и внутренний пятиугольник звезды, я прорабатывал особенно тщательно, понимая, что встречные потоки Силы, будут неизбежно сталкиваться и вступать во взаимодействия, в таких узловых точках, а поэтому там требовалось особая точность и более глубокая проработка камня.

Закончил работу я поздно вечером следующего дня и, еще раз критически осмотрев свое творение, остался доволен результатом. Утром, спустившись вниз, я застал там Аннатара, который стоял у входа в залу, рассматривая мое произведение эзотерических искусств.

– Молодец Мортос! Хорошая работа. – Сказал он, насладившись грандиозным видом одного из Великих Знаков.

Я даже слегка покраснел, а может мне только так показалось, после внезапно вспыхнувшего от разлитой в нем Силы, воздуха подземелья, тут же раскрасневшего мою кожу, причем не только на щеках, но и на всех остальных, открытых участках, моего тела. Я включил магическое зрение и увидел разгорающиеся контуры моего Пентакля, постепенно наливавшиеся Силой стихии Огня и Земли. На удивление, эти две стихии не боролись между собой, а органично сочетались вместе, в моем вписанном в пол камня, Знаке. Аннатар напитывал контуры Силой до тех пор, пока все линии звезды не запылали ровно и устойчиво. После этого в один из ее лучей поползла нить заклинания, которую он испускал прямо из пальцев своей правой руки.

Насколько я понял, в его заклинании содержалась сложная вязь из аур призываемых сущностей и желания самого мага увидеть их здесь, в центре призывной Пентаграммы. Меня, как мага использующего заклинания такими, какие они есть, и кем–то, когда-то написанные, поразила до глубины души та кажущаяся легкость, с какой он создавал новое заклинание прямо на ходу, вплетая его хитрый узор, в уже готовые контуры моего Знака, доверху напитанные манной. Обычно, все происходит в иной последовательности, когда запускаешь заклятие. Но в данном случае, он не использовал готовый шаблон, а сплетал заклятье сам, подстраивая его под свои нужды и требования, делая его уникальным и неповторимым.

Я другими глазами глянул на Аннатара и почти начал опускаться на колени перед подобным мастерством, когда понял, что уже все готово. Пентаграмма поглотила всю нить, вплетая ее в свой геометрический узор и ассимилируя ее силу с той, что была уже заложена в Знак. Полыхнуло. Я, не успев закончить свое движение, застыл, ослепленный и пораженный. Когда зрение вернулось ко мне, линии Пентакля лишь ровно горели, едва освещая помещение тусклым свечением своего контура. Сила, которая лишила на миг меня зрения, ушла в пространство, оставив лишь след, инверсионно гаснущий в моих зрачках.

– Это было… поразительно! – Промямлил я, не зная, то ли выпрямить колени, то ли закончить падение на них, в знаке уважения перед мастерством моего Повелителя.

Аннатар глянул на меня своими карими, еще светящимися после бурлившей в нем силы глазами, и ободряюще улыбнулся, принимая похвалу. Я решил остаться стоять и интуитивно понял, что он одобрил это мое стоическое решение.

– Учись, Мортос! У нас с тобой, как я уже говорил, впереди очень долгая дорога и мне прежде всего нужны не раболепные пресмыкающиеся, а верные слуги, не боявшиеся стоять рядом со мной, рука к руке. Ты не раб, но слуга, до тех пор, пока не почувствуешь себя равным мне и не получишь мое подтверждение этого почетного права. Если же ты хочешь ползать передо мной на коленях, то станешь рабом, бессловесным и бесправным. Мне нужны и рабы, и слуги, но лишь тебе самому решать, кем ты себя чувствуешь и кем ты хочешь при мне быть!

Глава 4. Мир Аннатара. Новые встречи, приятные и не очень.

Аннатар медитировал на площадке, что далее вела внутрь жерла вулкана. Из-за его спины, периодически пыхало жаром и дымом, когда внутри горы лопался очередной пузырь газов, поднимающийся из недр расплавленного слоя планеты, сбрасывая этим часть накопившегося там давления. Аннатар сам некогда сотворил несколько таких фумарол, чтобы не допустить повышения напряжений в этой части магмового поля, и для того, чтобы контролировать повышение ее уровня, внутри самого жерла.

Во время таких медитаций, ставших для него обязательными в последнее время, Аннатар корректировал и развивал, подгоняя под себя разветвленную сеть энергетических каналов и сосредоточий, пронизывающих его новое физическое вместилище. Синергия – это слово, а точнее понятие, отвечающее за совместимость тела и сущности мага, пока не была абсолютной, что мешало Аннатару полностью и безоговорочно контролировать свою физическую оболочку. Но это было бы еще меньшим из текущих зол. Хуже было то, что это мешало ему использовать свой магический потенциал на полную мощность. К сожалению, хотя это и было неизбежно, уровень развития энергетической сети, узлов и источников Фарана, сильно отставал от того, к чему он привык. Его прошлое вместилище, хоть периодически и обновляемое, после очередного развоплощения, неизбежного при проигранных мировых баталиях, было не в пример сильнее и, естественно, роднее и привычнее для его Сущности.

(подробнее о теле Аннатара и его прежнем хозяине – Фаране, можно прочитать в 4 томе)

Но дело это было поправимо, требовалось лишь время и усердные медитации, во время которых происходила тонкая подстройка всех сосуществующих в нем процессов, отращивание новых или расширение существующих энергоканалов, переустройство пересечений изменившихся в итоге меридианов, а так же увеличение самого источника, что отвечал за вместимость манны. В любом случае, данные временные неудобства, с лихвой компенсировались экономией тех десятилетий, что понадобились бы ему в ином случае, при медленном и сложном обретении с нуля, своей старой, хоть и привычной и родной, телесной оболочки.

На этот раз, текущей медитации не суждено было завершиться в запланированное заранее время. Ментальное пространство, которое Аннатар контролировал внутри своей страны, сначала проколол импульс чужой силы, а затем из него пошли волны возмущения, от конфликтующих между собой ментальных потоков внимания хозяина и прибывшего гостя. Следом за этим, Аннатар ощутил и новую волну Силы, пришедшую к границам его страны с севера, и она была уже не такой гомогенной, что говорило ему о том, что где-то далеко, но в пределах естественного затухания, кто-то использовал магию или работал с Силой. Причем этих «кто-то» было много, судя по сложному составу отголосков Силы, пришедшей со второй волной.

Раньше, в далеком прошлом, это вообще не стало бы неожиданностью или чем-то для него удивительным. Аннатар даже не обратил бы внимание на подобное. Магов и магических существ в этом мире тогда хватало. Конечно, импульсы чужой энергии внутри своей страны он бы не оставил без внимания, и покарал бы наглеца, смеющего нарушить без прямого на то разрешения его границы, но вот что творится за ее пределами, если это не было атакующим воздействием, его не сильно бы взволновало. Но то было раньше.

В текущем же состоянии этого мира, кроме него и Мортоса, вообще не было никого, кто мог бы похвастаться способностью к оперированию такой мощной энергией. Многочисленные измененные животные, или призрачные порождения некроматической или хаосной силы, имеющие потенциал, но не способность к целенаправленному управлению ею, были не в счет. Поэтому сразу два центра, причем весьма неслабых, особенно тот, что он почувствовал на дальнем расстоянии, и что смог породить такую волну, что докатилась до него, не смогли ни удивить, а, следовательно, и ни насторожить, столь древнего и опытного мага.

Он вышел из транса как раз к тому моменту, чтобы заметить уже воочию, приближение черной фигуры, закутанной в классическую мантию мага, причем с очень даже неплохой отделкой, выдающей явно не слишком экономящего на себе золото, человека. Его аура ярко пылала, что говорило ему о многом.

Во-первых, этот маг был достаточно силен, что выражалось не только в разноцветии и интенсивности его ауры, но и в ее смещении в синий спектр, отражающий способности сильного менталиста. Во-вторых, этот маг не скрывался, что в свою очередь говорило либо об его мирных намерениях, либо об его твердой уверенности в своих собственных силах.

– Приветствую собрата по магическому искусству! – Первым заговорил незнакомец.

– Ну, здравствуй! – Не стал с места в карьер, нагнетать излишнюю, пока что конфронтацию Аннатар.

– Не сочти за вторжение, мое прибытие носит скорее характер спасательной операции, чем попытки влезть в твои планы, или тем более в твои текущие дела, в этом, всеми богами забытом, умирающем мире! Мое имя Морон, и это мое Истинное имя.

Аннатар оценил тот подарок, что преподнес ему пришелец, а потому немного расслабился, понимая, что враг ни в коем случае не стал бы так глупо подставляться. Его немного напрягало лишь то, что этот, явно иномирец, как-то подозрительно много знает. Но в то же время, его слова говорили ему о явном желании помочь, хотя он, по сути, в его помощи, особенно теперь, когда дела наконец-то худо-бедно пошли, не особенно и нуждался. Поэтому ответил Аннатар нейтрально:

– Не вижу необходимости в твоей помощи, в чем бы она, по твоему замыслу, не заключалась, Морон, хотя спасибо тебе, за предложение.

– Дело в том, – как ни в чем не бывало, словно, и, не заметив отсутствия ответной любезности, продолжил он, – что я увидел тот мощный фейерверк Силы, что пронесся по Древу Миров, между моим миром и этим. А поскольку здесь, у самых его Корней, миры чаще всего мертвы, я решил, что тебя отправили сюда в ссылку, или вовсе решили избавиться, заточив в этот потенциально схлопывающийся Лист Древа.

Вот теперь Аннатар задумался уже всерьез. Он, конечно, обладал некоторыми обрывочными познаниями об устройстве метапространства, в которое был вписан текущий пласт реальности, но такое свободное оперирование понятиями наивысшего порядка, не могло не восхитить даже его. Человек явно был бывалым путешественником по Древу Миров, а возможно, даже был близок по своему развитию к богам, что ставило его автоматически, на ступень выше самого Аннатара, по возможностям и уровню оперирования Силой. Хотя, вполне возможно, было и иное объяснение, но слывший своим отменным чутьем древний маг, не верил в него. Уж больно не похож был слепок ауры Морона на сияющего первородным Огнем Орфенора, который, даже при всей его хитрости и коварстве, не стал бы прятаться за маской, пусть даже необычайно мощного и опытного, но всего лишь человеческого мага.

Мысли эти пронеслись в его голове, выстраивая линию дальнейшего поведения. Аннатар решил вначале побольше услышать из того источника, что предстал перед ним, абсолютно не скрываясь и не делая даже попыток какого-либо прощупывания, или тем более атаки. Сам же он, тоже не спешил предпринимать каких–либо активных действий, хотя и не сомневался в успешности потенциальной баталии, если таковая все же между ними начнется.

Даже не смотря на отсутствие подготовки и не полной еще синергии с телом, буквально под его ногами находился могучий источник Силы, дающий мощный довод в его пользу. Кроме того, неподалеку ошивался и Мортос, в любой момент способный, если и не сильно помочь, то хотя бы отвлечь на время этого потенциального противника. Да и сам Морон, хоть и был явно силен и опытен, скорее напоминал мудреца или ученого, чем опытного бойца, или тем более кем-то подосланного убийцу. В итоге своих размышлений, Аннатар принял решение и произнес:

– Благодарю за попытку помочь, но дело в том, что она более не актуальна. Меня действительно попытались сослать в этот захудалый мир, но либо попытка не была хорошо продумана, либо имела двойное дно, что наиболее вероятно, особенно если учесть, кто именно ее предпринял. Но, если ты действительно хочешь мне помочь, расскажи лучше о том, что творится прямо сейчас, чуть севернее от нас. Уверен, что твое прибытие в этот мир и появление тех, кто так же неслабо поколебал поле Сил данного пространства, не может быть простым совпадением.

– О, да! До совпадения тут далеко. Дело в том, что я поспособствовал исходу одного из Великих Домов из мира, где ему не оставалось больше места. Тот далекий мир, что временно стал мне родным, постигла кара Первородной Силы, что стоит даже выше Воли богов Создателей, не говоря уже о магах. В результате нее, Весы Равновесия покачнулись, сея Хаос и наводняя тот мир его явными проявлениями. Пришлось мне, вместе с Великими магами того мира, а также с моим учеником, изрядно попотеть, залатывая дыры в ткани Мироздания, попутно выжигая прорвавшуюся в него заразу. Но для полного отката, чтобы вернуть тому миру былое Равновесие, потребовалось еще и удалить саму первопричину всей этой дестабилизации, а с ней, а точнее с ним, ушли и те, кто того пожелал уже сам.

– Великий Дом??? Ты хочешь мне сказать, что в этот мир снова вернулись проклятые эльфы??? – Аннатар чуть не брызгал слюной, от едва сдерживаемого букета из ярости и отвращения.

– А в чем проблема? – Морон даже немного отошел в сторону, то ли чтобы не запачкать свою дорогую мантию разлетающимися веером негативными флюидами, то ли его, помимо воли, подвинула овеществленная во всплеске темной силы, волна ярких эмоций, исходившая от самого Аннатара.

– Ненавижу этих высокомерных ублюдков! – Прорычал, понемногу успокаиваясь Аннатар, сам понимая, что неконтролируемость его эмоций, скорее пришла от его не до конца послушного ему тела, чем от его разума, который был намного больше подконтролен ему.

– Прости, но это не твой личный мир! В нем ты не только не Творец, но даже и не бог! А потому, ты не имеешь соответствующих прав, чтобы устанавливать здесь, в этом захудалом мирке, свои собственные законы. Но в качестве жеста доброй Воли, я готов предоставить тебе на выбор несколько вариантов переселения в более подходящие твоему Естеству миры, находящиеся на гораздо более молодой, а потому более развитой, по количеству на ней живых Листьев, Ветви Великого Древа. Собственно, ради этого я и прибыл сюда. Ты здесь менее цикла, и наверняка не только не успел, как следует обустроиться, но даже и не провел полную разведку мира, не говоря уже о взятии его под свой контроль, чтобы хоть что-то потерять, или о чем-то сожалеть, при расставании с ним.

Аннатар внимательно наблюдал за этим магом, и отметил про себя, как четко реагирует и ведет себя Морон, при проявлении его гнева, при реакции на различные его фразы и слова, преднамеренно раскачивающие диалог в ту или иную сторону. Он увидел тот мимолетный взгляд, что бросил Морон на вулкан, у подножия которого они стояли, видел, что тот отметил и ту связь, что существовала между ними. Но гость был непоколебим и абсолютно, до отвращения спокоен, что говорило ему о нем, как об абсолютно уверенном в себе и своих силах, сильном и очень опытном маге.

Морон все сильнее нравился ему по многим своим параметрам, и постепенно, к Аннатару приходило четкое осознание, что именно такой союзник, и был ему очень сильно нужен, причем как сейчас, так и в будущем, когда он начнет, наконец, воплощать в жизнь, свою долгосрочную программу дальней экспансии.

В его голове давно зрели такие планы, распространяющиеся гораздо шире границ данного, как правильно сказал Морон, захудалого мира. Но терять эту базу, во что Аннатар уже решил превратить свою страну, то есть покидать этот мир сейчас, было совершенно неразумно, особенно если учесть те старые связи, что понемногу восстанавливались между ним и его возрождающимся, этаж за этажом, древним оплотом.

Эльфы и ученик этого мага стали для него хоть и непредсказуемой, но всегда ожидаемой каплей дегтя, что неминуемо, рано или поздно, так или иначе, всегда появляется, даже в самой тщательно спланированной и любовно взлелеянной бочке меда. И это был хоть и неприятный, но знакомый и давно отработанный, как по способам противостояния, так и по противодействию, сюрприз.

Гораздо важнее, на данном этапе, было сейчас не рассорится с этим опытным проводником. С тем, кто впоследствии сможет сильно помочь воплощению его планов, решив этим подвисший до этого в неопределенности, немаловажный вопрос, по межмировому взаимодействию, при предстоящем расширении его владений. Согласно нему, вначале планировалось обосноваться на данной, полуживой Ветви Великого Древа, подмяв на ней под себя еще живые миры, а впоследствии, если все пойдет по его сценарию, то перебраться и на прочие, гораздо более молодые, а потому и более густонаселенные уровни, Мирового Ствола. Не имея пока готового решения, Аннатар как раз раздумывал о том, как ему закрыть вопрос с путешествиями между мирами, а сейчас он наконец-то увидел, стоявший прямо перед ним, живой на него ответ.

– Хорошо! Ты убедил меня, Морон. Возможно, я немного погорячился, но готов признать это. Расскажи мне подробнее об этих новых обитателях, а я в ответ, готов познакомиться, как положено, причем не только с тобой, но и лично с твоим учеником. Единственное, что не могу обещать, так это свою непредвзятость по отношению к остроухим. Мое имя Аннатар, и я действительно, и теперь уже искренне, приветствую тебя в своей стране.

Рассказ Морона, хоть и с зияющими купюрами и недомолвками, вполне естественными, когда один маг разговаривает с другим о третьем, продолжался уже ни один час. При этом Морон не стал подробно обсуждать своего ученика, даже не называя его, во время своего рассказа, по полному имени, оставив это для их личной встречи, во время которой тот уже сам решит, насколько это будет уместно. За всё это время, к ним несколько раз присоединялся Мортос, но при отсутствии его интереса к обсуждаемым ими вопросам, он быстро отходил по своим делам, получая очередные поручения от своего хозяина.

Сам Аннатар уже понял, что речь идет об одном из аватаров его осколков и поразился, сколь тесны порой Листья Миров, даже при своем, казалось бы, неприличном многообразии и несметном количестве их, на Великом Древе. А еще он понял, что Морон знал об этом, как знал и о роли своего ученика в том Ритуале, энергетические следы которого и привели его сюда вслед за ним самим. Физическая голова уже распухла и начала болеть от сведений, недомолвок и веера допущений, что параллельно беседе, легионами возникали в разуме Аннатара, постепенно взрывая его мозг, не смотря на его опытность в подобных беседах. Морон же, как ему показалось, не испытывал подобных проблем, что лишь убеждало его в правильности выбранной им линии поведения, с этим крайне непростым и чрезвычайно полезным ему магом.

Когда все вопросы и сведения, что планировал получить от гостя Аннатар, были обсуждены, они переместились на обжитые уровни Черной башни, коих насчитывалось уже три, если включать в этот список подвальный этаж. Морон внимательно осматривал строение, иногда подолгу застывая перед очередным узлом, из тех хитрых и порой неоднозначных по предназначению, переплетений энергетических нитей, в которых чистая магия, сосуществовала совместно с силами профильных стихий, уживаясь в физической структуре материала, из которого и состояли в результате, все эти стены и перекрытия.

– У моего ученика есть нужный тебе артефакт, что он сохранил практически в целостности, после окончания той части Ритуала, что была проведена в нашем с ним мире. – Наконец промолвил Морон, разглядывая каменный пюпитр, с зияющим в нем, по центру мраморной столешницы, идеально круглом и явно рукотворном провале.

Аннатар напрягся, понимая мгновенно, о чем идет речь, а потом с очередной долей неподдельного уважения взглянул на непроницаемое лицо Морона, не заметив в нем ни одного даже дрогнувшего в улыбке мускула. Лишь тень эмоции, на миг промелькнула в его глазах, давая понять хозяину башни, что гость правильно уловил недостающее сосредоточие, в этом хитросплетении из энерговодов, струящихся по всей его, пока еще не до конца законченной постройке.

– Я готов обсудить его возвращение, а потому личную встречу, что мы упомянули с тобой в нашем разговоре, предлагаю не откладывать в долгий ящик. – Сказал Аннатар абсолютно нейтральным тоном, чтобы этим немного уравновесить подспудную борьбу личностей и характеров, незримо присутствующую в их беседе, ведущейся хоть и в нейтрально-дружеской, но с элементами легкого противостояния манере, двух очень опытных, в ментальном плане, магов.

Морон чуть слышно хмыкнул, заранее понимая всю важность этого элемента, для всей этой сложной постройки. Но, тем не менее, не желая вмешиваться в предстоящий торг, он лишь кивнул, давая понять, что передаст эти слова своему ученику. Аннатар уже осознал, что их дальнейшие взаимоотношения будут, несомненно, зависеть от того, как сложится его добрососедство с новыми обитателями этого мира, а потому предстоящая встреча с его учеником, пройдет для него по неблагоприятному сценарию. В ней, он заведомо окажется должным как-то ответить на столь щедрый дар, что ученик Морона преподнесет ему, если, конечно, тот вообще захочет вернуть столь ценный артефакт.

Закончив проводить экскурсию, Аннатар вывел гостя наружу, откуда тот, вежливо попрощавшись, быстро переместился в астрал, уйдя по нему на север, в сторону пятна золотого света, что уже даже видимо, стал в нем постепенно разгораться, обозначив этим отблеск своей реальной проекции, в скудном пока, астральном пространстве этого мира. Еще совсем недавно, как он помнил, астрал был двухмерен, представляя собой, лишь тонкую пленку, окружающую, подобно пузырю, этот мир.

Аннатар еще некоторое время наблюдал за тенью Морона, пока тот не вышел в реальный мир, уже намного лиг севернее. А затем он вернулся на оставленную им недавно площадку, на склоне своего вулкана, усевшись там, в классическую позу Лотоса, и возобновляя прерванный процесс медитации. Аннатару было о чем подумать, особенно в связи с открывающимися новыми реалиями, которыми поочередно, то радовал, то не очень, этот, совсем еще недавно, практически пустой, едва живой мир.

Мир, астрал которого, как только что это увидел Аннатар, следя за удаляющимся гостем, уже начал обрастать новыми слоями, и процесс этот постепенно набирал обороты. Астрал все быстрее наращивал, на расширяющуюся вглубь себя пленку, все новые и новые уровни, даря наконец-то многомерность, своему возрождающемуся, еще пока очень молодому, но уже становящемуся трехмерным, астральному пространству.

Глава 5. Мир Аннатара. Осмысление и новые вехи.

День не задался с самого утра. После того как пентаграмма была мной начертана и запущена Аннатаром, оставалось только ждать прибытия тех, ради которых она и была сотворена. Но просто сидеть, подперев рукой подбородок было невозможно, ввиду того что дел навалилось так много, что некогда было даже просто присесть и перевести дух. Вначале требовалось разложить и рассортировать все то барахло, что привез я и что уже лежало на складах.

После разбора завалов, Аннатар поручил мне обустраивать наш быт. Какими бы не были мы крутыми магами, нам все равно требовалось есть, пить и соблюдать хотя бы элементарную гигиену. Поэтому мне пришлось устраивать кухонный очаг, варить похлебки из того, что я купил в Умаре, а также устраивать полевой душ и даже отхожее место. После решения всех этих дел, я решил сделать себе небольшой перерыв в хозяйственной деятельности, а потому собрался и ушел ловить рыбу к озеру Нур, что лежало в паре лиг восточнее. Если быть точным, то я не ушел, а уехал, что в принципе дело не сильно-то и меняло.

Мне требовалось время, чтобы хорошенько подумать, а для этого нужно было побыть наедине со своими мыслями. Сделать это вблизи Черной башни, которая потихоньку росла, будто бы сама собой, было абсолютно не реально. Там все время находилась уйма текущих дел, которые даже без поручений самого Аннатара, которых тоже хватало, я делал по собственной воле, из-за своей природной дотошности к мелочам. Я не любил, когда вокруг меня творится бардак, или где-то, что-то не доделано или не обустроено, как положено.

До озера было пару часов мерной скачки, и я провел их в размышлениях о своем текущем положении. До сего момента я был один и сам находил себе занятия. Я сражался, решал головоломки и совершенствовался в магии, хоть и в весьма необычном ее классе. Если бы кто-то сказал мне, что я стану некромантом еще пару лет назад, то я бы покрутил пальцем у виска, или послал бы шутника по весьма извилистому и труднопроходимому маршруту, заканчивающемуся самым нетривиальным образом.

Теперь же я приобрел себе не менее необычного хозяина и тот был очень сильным и древним магом заклинателем. Я, конечно, не понимал всех его глобальных целей и задач, но зато ясно видел, куда меня приведет этот наш начинающийся, совместный путь. С момента нашей встречи, а точнее даже с того дня, когда я почувствовал его присутствие в этом мире, я понял, что хотел бы последовать за ним, в попытке стать если не ровней, то хотя бы тем, с кем все будут считаться, и даже этот древний маг.

Следуя с ним в связке, можно было, без всяких сомнений, добиться гораздо большего, чем в одиночку. Меня не пугала временная зависимость от него. После его слов в подвале Черной башни, я и сам убедился, что у него не было желания как-то принижать меня, или превращать в раба своей мощной воли. Он четко дал мне понять, что я сам кузнец своей судьбы и будущего счастья, а также, что я сам могу выбирать свое положение и место в той судьбе, что надолго связала меня с ним.

Следовало расти над собой, совершенствовать свое мастерство, учиться и стремиться к вершинам магического искусства, которое будет им тогда оценено по заслугам. Лишь от меня самого и моего трудолюбия зависит то положение, что я достигну в его стране, служа под его началом. Это больше любой награды воодушевило меня и заставило критично относиться к собственным силам и знаниям. Мне захотелось вырасти как в собственных, так и в его глазах, заслужить одобрения и постепенно, но неуклонно, шаг за шагом, возвышаться в своем собственном значении, в этом возрождающемся с каждым днем, старом мире.

Глупо было бы не использовать такой яркий светоч разносторонних знаний, не учиться у такого древнего мага и не перенимать его обширный опыт, даже просто наблюдая за его мастерством и решениями задач, поистине мирового уровня сложности, влияющих на все текущее мироздание, в постепенно меняемом им же самим порядке вещей. Пускай я, по сравнению с ним, пока что абсолютный неуч и редкий профан, в магическом искусстве, но зато я обладаю силой, которая даже за тот короткий период, что я прожил после изучения моей первой книги, сильно подросла, что не могло меня не радовать. От меня сейчас требуется лишь прилежание и постоянные тренировки, а так же тщательное впитывание всех тех знаний, что я смогу получить, находясь рядом с подобной ходячей энциклопедией, как Аннатар.

Когда я достиг озера, мое стремление и душевное равновесие выросло до пиковых значений. Я сам себе поставил вехи и сам же устремился по этому размеченному пути, видя перед собой лишь свои путеводные столбы, которых собирался последовательно достигать, причем как можно быстрее. Воодушевление мое достигло предела, и я вдруг почувствовал некое успокоение от мысли, что все делаю правильно. Мысли перестали хаотично копошиться и лезть друг на друга, играя то в салки, то в прятки. Стройными шеренгами они выстроились друг за другом, делая равнение на меня, когда мерной поступью проходили рядами мимо моего внутреннего взора. Подъезжал к озеру я уже в полном взаимопонимании между собой и своим разумом.

Рыбы было много и уже через пару часов, с полным садком, я устремился назад. За время бешеного клева, мне некогда было думать, но я был даже рад этому. Голова, итак, гудела от утренних размышлений, а солнце, достигнув зенита, палило нещадно, пока я ехал назад по пустынному плато, где не было ни одного деревца, или иного места, дающего хоть какую-то тень. Вернувшись, я соорудил поистине королевскую уху и нажарил пару противней рыбы, расположив листы железа, прямо на углях, оставшихся после уже прогоревшего очага.

Пока мы ели, я ловил на себе изучающие взгляды Аннатара, который похоже читал плоды моих долгих размышлений, пролистывая полученные выводы, как изучает учитель записи с решениями задач своих учеников. Я не сомневался в его способностях залезать в чужие головы, а потому не делал даже попыток как-то закрыться или помешать опытному менталисту изучать мой разум. За время обеда я не почувствовал никаких изменений или копаний в своих мозгах, что говорило либо о том, что работа Аннатара была очень тонкой, либо о том, что я просто не имею понятия, что именно и каким образом он там что-то подправлял или изменял.

Менталистом, в прямом смысле этого слова, я не был. Эта область была пока мне не понятна, а потому и не развивалась от слова совсем. Если честно, то я пока даже не задумывался о развитии этой области работы со своим сознанием. Я умел общаться мысленно, умел отправлять свой разум в медитативный транс, но особого эффекта от последнего не видел, хотя возможно, это было потому, что я делал что-то не так, или не управлял должным образом данным процессом. В этом и заключался тот огромный минус, что я видел в одиночном плавании в очень сложном, а подчас и опасном для навигации, море всестороннего и грамотного изучения магии как таковой. Не кому было меня научить и затем поправить, если я сделаю что-то не так, или чего-то не сделаю из того, что как раз-таки требуется сделать.

После обеда Аннатар подошел ко мне и положил руку на мое плечо. Некоторое время мы так и простояли, пока он не вздохнул, пристально глядя на меня, и не нарушил стоявшую, между нами, тишину:

– Не волнуйся Мортос, я не стану без нужды лезть тебе в голову и что-то там менять, или тем более что-то тебе внушать. Более того, я научу тебя закрываться от чужого внимания, ибо пока ты, как открытая книга, и сознание твое никак и ничем не защищено. Я прочитал лишь твои поверхностные мысли и размышления, коими ты усиленно утруждал свой разум, и в принципе доволен проделанной тобой над собой работой. По большей части, твои выводы правильны и вполне обоснованы.

– Спасибо! – Промямлил я.

– Увы, я не твой учитель, в полном понимании этого слова, а здесь тебе не школа. У нас с тобой, нет ни времени, ни места для полноценной учебы, да и целей таких у меня тоже нет. Время от времени, я буду подкидывать тебе задачки, а также контролировать процесс твоего совершенствования в магии, но не в ущерб нашим текущим делам и задачам, по возрождению моей страны, а далее и всего этого мира. Спрашивай, если не сможешь справиться с моими задачами сам, но постарайся вначале решить их самостоятельно. Мои уроки будут тебе по плечу, а с ростом твоих навыков и силы, задания будут постепенно возрастать, как по сложности, так и по требуемому для их выполнения времени. Любой маг должен уметь концентрироваться на нескольких вещах одновременно, а менталист – делает их одновременно еще больше, причем без ущерба для результатов по каждой из задач. Поэтому развивая свой дар и повышая уровень владения магическим искусством, не забывай и о текущих делах, иначе я буду, как минимум, тобой не доволен, и тут же прекращу помогать тебе в освоении магии.

– Я понял тебя! – Пролепетал я, не поднимая глаз.

Так у нас и пошло. Я трудился над текучкой, обеспечивал быт и растил блага цивилизации, а Аннатар то пропадал внутри Черной башни, постепенно поднимая ее ввысь из руин, то отправлялся к вулкану, восполняя потраченные на строительство силы. Попутно, он следил за тем, как сам вулкан набирает свои обороты, все сильнее разогреваясь изнутри лавовыми потоками, которые в свою очередь, усиленно раскочегаривал дух Огня, которого он называл – огненный Элементаль.

Время от времени Аннатар давал мне иные задания, иногда подробно рассказывая, каким образом их решать или изучать, а иногда лишь намекая, с какой стороны к ним подступиться. Они были никак не связанны с текущими делами страны, но зато позволяли мне освоить очередные ступени магического искусства, или же по-иному взглянуть на тот или иной, уже освоенный мной раздел знаний.

Через несколько дней Аннатар привел из Умара целый караван из строительных материалов, с которым кроме бревен, досок и бруса, приехали и бригады строителей, а так же с десяток профильных мастеров из смежных профессий. Мной им был выдан начертанный на листе план расположения будущих мастерских и даже тех бараков, где будут затем жить будущие плотники, строители и каменщики, так что забот и обязанностей, по контролю понемногу разворачивающейся стройки, у меня значительно прибавилось.

Глава 6.

Мир Механоида. Палата № 6.

– А я сказал делай эту треклятую операцию, – не удержав эмоций от затянувшегося спора, прокричал я.

– Торсон, – причитал мой дядя. – Ты же понимаешь, как это опасно. За последние два года, это уже третья операция по улучшению твоих коленных суставов.

– Дядя, в этот раз я уверен в успехе, поверь, я проверил все множество раз в своей лаборатории.

– Тьфу на тебя, ты такой же упертый, как и твой отец, – снова проговорил главный врач клиники и по совместительству мой дядя Кроу. Пиши официальное заявление, что в случае последствий ты не будешь иметь к моей клинике никаких претензий.

– Ни твоей дядя, а нашей, – напомнил я ему и увидел, как при этих словах перекосилось его лицо.

Подписав бумаги, последним что я увидел перед операцией было то, как дядя прикладывает маску с сонным газом к моему лицу. Выражение его собственной самодовольной и лощеной физиономии явственно читалось. Было заметно, что он прямо мечтает о том, чтобы лаборант перепутал баллоны и в маске был бы не сонный, а смертельный газ. Калейдоскоп цветных фантиков закружился у меня перед глазами, и я отключился.

Как обычно, от наркоза я отходил тяжело. Для того чтобы быстрее прийти в себя, я всегда использовал один и тот же прием. Воспоминания о детстве и родителях быстрее всего приводили мои мысли в порядок. Решив не изменять своим привычкам, я старался припомнить свое самое раннее детство и, как обычно, не слишком преуспел. Но, уже лет с пяти тренированная память более не давала сбоев, и я достаточно подробно смог припомнить каждый свой последующий год, включая этот – двадцать третий.

Мне повезло родиться в обеспеченной семье и быть единственным ребенком. Мой отец был известным математиком и магистром храма Механоида. Мать же свою я помнил смутно, ибо, когда она умерла, мне было четыре года от роду. Все свое свободное время отец посвящал мне, и я получил прекрасное, академическое образование в нескольких областях науки. Пророчив мое светлое будущее, наставники и учителя в итоге горько разочаровались. Но не стоит забегать вперед, надо все вспоминать по порядку. Одернув сам себя, я вспоминал свою начальную школу, что была построена еще давно, при центральном и самом большом храме столицы нашего государства.

Достаточно быстро освоив чтение, счет и письмо, я, а точнее мой отец, выбрал для меня первую специализацию и, конечно, ей оказалась углубленная математика. Три полных годовых курса я постиг за один учебный год и в этом мало удивительного, учитывая то, кем был мой папа. Далее, я имел право выбрать две специализации и я, а точнее снова мой папа, выбрал их за меня. Физика и химия, здесь было посложнее и поэтому шесть полных годовых курсов, я прослушал и защитил уже только за четыре года.

К этому времени мне было двенадцать лет и отцу наконец-то стало интересно со мной. Нет, конечно, это не значило, что он не занимался со мной и до этого, занимался и много, но делал он это скорее из обязанности, с натугой, если вы понимаете, о чем я. Когда же наступило время получать знания, которые я потом смогу применить во благо Механоида и общества, выбор я уже сделал самостоятельно. Материаловедение, углубленная механика и биология. Отец был шокирован последним выбранным мной предметом и целый месяц не разговаривал со мной. Вскоре он правда простил меня, так как я знал к нему подход и помог ему с решением одной теоретической задачи, над которой он бился уже давно.

Я был смышленым, близким к гениальности, но странным мальчиком, если что – это не мои слова. Я множество раз слышал их за своей спиной в детстве, оттого и запомнил. Свои собственные странности, я осознал не сразу, но уже в более зрелом возрасте. В детстве, мне никогда не было интересно играть с другими детьми, мне никогда не хотелось побегать или попрыгать, пострелять из рогатки или сыграть в прятки. Иногда, я думал об этих глупых, на мой взгляд, играх, видя, как в них играют другие дети, но мысли мои имели несколько другое направление, например:

«Если на рогатку натянуть более плотную резинку, а вместо любого камня выбрать обтекаемый, то насколько дальше полетит этот снаряд?» – Думал я.

В общем, за упоенным, так как учиться мне нравилось, поглощением наук прошло все мое детство и юность. Закончив обучение, я получил высший бал по всем трем специализациям и архимагистр храма, отвечающий за процесс обучения детей, лично просил меня остаться преподавать. Но меня тянуло помогать людям и, собрав свои вещи из храмовых лабораторий, в которых я обосновался на последних курсах обучения, я покинул храмовую школу.

Наш народ, при всем торжестве науки над слабой плотью, имел всего одну глобальную проблему. Со свойственным всем девятнадцатилетним юношам максимализмом, я рвался решить ее и прославиться. Проблема эта называлась – сила тяжести или гравитация. Высокий ее уровень, обусловленный составом планеты, богатой природными залежами, не дала нам, ее коренным обитателям, времени для того, чтобы наше естественное генетическое развитие сработало должным образом. Несмотря на тысячи лет существования нашего вида, мы так и не смогли полностью приспособиться к ней. Наши суставы, позвонки и хрящи – очень быстро приходили в негодность под ее действием и те люди, кто работал тяжело – уже к сорока годам становились беспомощными развалинами.

Но, как гласят храмовники великого бога Механоида, он вовремя нашел наш мир и вот уже более трех сотен лет мы стоим на пути к тому, чтобы улучшать наши тела, следуя его учению и божественной воле. Я же, как один из проводников его воли, оборудовал в нашем большом доме свою лабораторию и испытательный стенд, продолжив свои школьные эксперименты.

Видя однобокость суждений и наработок наших лучших умов в области улучшения человеческих тел, я решил пойти другим путем. Действительно считая математику царицей наук, я видел ее проявление не только в цифрах и формулах, но и в живой природе. Это мое мнение, шло вразрез общепринятому, и меня, к моему двадцати двухлетию, уже считали талантливым, но сумасшедшим изобретателем. Мне было плевать. Оснащенная самым современным оборудованием лаборатория, и доступ к любым материалам, позволяли мне с упоением экспериментировать и кое-какие мои наработки, которые я оформлял патентами, стали покупаться ведущими производствами страны, позволяя мне не думать о средствах к существованию.

Были у меня и трудности. Если улучшения, придуманные мной, не касались улучшений плоти, то они воспринимались с большим энтузиазмов, но стоило мне только показать, что-либо из моих разработок, нацеленных на улучшение человеческого тела, как научное сообщество начинало бурлить и все сводилось к тому, что мне говорили примерно следующее:

– Уважаемый Торсон, то, что вы предлагаете – не по канону. То, что вы предлагаете – идет вразрез общепринятому мнению. Не лезьте не в свое дело, оставьте свои медицинские разработки Специальному магистрату при Центральном храме.

Слушая это, я только презрительно кривил губы. По сути, мне не оставалось ничего другого, кроме как экспериментировать на самом себе, потому как очереди из страдающих от суставной боли, но боящихся пойти против устоев общества, за дверьми моего дома не стояло.

К двадцати трем годам, я совершил свой первый прорыв. Разработанный мной коллаген для суставов, показал очень хорошие лабораторные результаты и с огромным трудом я договорился со Специальным магистратом о том, чтобы его протестировали на совсем безнадежных больных, чьи суставы уже была значительно истерты и давным-давно потеряли суставную жидкость, причиняя своим обладателям сильные боли. Также, я купил у Кроу, младшего брата своего отца, долю в его клинике и теперь мог экспериментировать на себе. Сегодня в день своего рождения, когда мне исполнилось двадцать четыре, я добился первой из поставленных перед самим собой множества целей. Мои коленные суставы получили тавотницы, через которые, я теперь с легкостью мой вносить свой инновационный коллаген и забыть про проблемы с их разрушением.

Вынырнув из своих воспоминаний, я с удовольствием отметил, что разум мой приобрел прежнюю остроту мышления, а туман наркоза полностью растворился. Аккуратно встав с больничной койки, я подошел к большому зеркалу и осмотрел себя.

Из зеркала на меня смотрел молодой мужчина, среднего роста и крепкого телосложения. На нем была больничная рубашка в цветочек с большими разрезами по бокам. Ноги в районе колен были перебинтованы. Песочного цвета волосы взъерошились от длительного лежания на подушках, а такого же цвета усы были щегольски и по последней моде закручены вверх. Высокий лоб с начавшими образовываться ранними залысинами, говорили всем и каждому, о недюжинном уме этого человека, а крупные и в целом правильные черты лица, о большой силе воле и целеустремленности. Слегка на выкате, зеленые глаза, были до половины прикрыты всегда тяжелыми веками, что создавало ощущение, что человек этот всегда или почти всегда глубоко погружен в свои мысли.

Хмыкнув и пригладив волосы, я взял с торца кровати блокнот врача и прочел о ходе операции на моих ногах. Осложнений не было. Еще раз удовлетворенно хмыкнув, я нажал кнопку вызова младшего медицинского персонала. Молоденькая и симпатичная ординарий Специального магистрата, вскоре зашла ко мне в палату и, слегка покраснев при моем прямом на нее взгляде, проговорила:

– Что вам угодно, господин Торсон?

Обращение по фамилии было нормой и поэтому, я поощряюще улыбнулся ей, что добавило еще больше краски на ее миленькое личико:

– Принесите мне мою одежду, я уже выписываюсь.

Всплеснув руками, молодая ординарий выскочила из моей палаты, и я уже представлял, как она бежит по коридору, к моему дядюшке, чтобы нажаловаться на меня. Видано ли, чтобы сразу после операции и уже выписываться.

Глава 7. Мир Перна. Исход Великого Дома.

Сборы и хлопоты, связанные с предстоящим отбытием нескольких сотен эльфов, пожелавших присоединиться к нашему исходу, заняли весь месяц. Требовалось не только собрать все необходимое, что могло пригодиться на совершенно новых землях, но и найти необходимое количество энергии, чтобы кроме сущности каждого из отбывающих, перетащить через астрал их физические тела и самую необходимую амуницию.

Я помнил, как путем экспериментов и многочисленных неудачных опытов, я подбирал способы и методы переноски физических предметов через астрал и какое чудовищное количество энергии требовалось для того, чтобы удержать в несвойственной и не предназначенной для этого энергетической среде, даже небольшие по весу и объему реальные предметы.

День за днем, лучшие заклинатели эльфов, трудились над тем, чтобы упрятать в небольшие амулеты и талисманы все те вещи, что нам хотелось бы забрать с собой. Боюсь даже представить сколько ушло сил и манны на артефакцию всего этого добра. Кроме очевидных предметов одежды и быта, пришлось забирать с собой и личное оружие, и доспехи, и даже предметы личного обихода и домашнего хозяйства. Очень многое пришлось все же оставить, потому что как бы мы не старались, их вес, после всех возможных ухищрений, оставался запредельным, даже для таких изначально магических существ, как Перворожденный народ, имеющих максимальный коэффициент для поглощения и накопления собственной или заемной манны.

Морон появился в условленное время и я, дежуривший на границе астральной проекции Великого Леса, где ожидал его, дал сигнал жене, чтобы она выводила в нужную точку астрала всех, согласно заранее намеченному плану: от самых сильных, к более слабым. Вес и объем поклажи, так же был распределен заранее и даже несколько раз отработан на практике, чтобы исключить любые неожиданности. Прощания и пожелания счастливого пути, так же были уже закончены, и мы, наконец, двинулись в путь.

Не буду подробно рассказывать об астралах и пограничном лимбе, откуда мы стартовали, провесив портал. Скажу лишь что мы, во многом благодаря четкой работе Морона и моей подготовке, оказались на месте даже быстрее чем рассчитывали. Лучше остановиться подробнее о месте нашего выхода в реальный, новый мир.

(астральные перемещения, лимб и порталы между мирами, были уже не единожды подробно описаны в книге «Мир Теней», автор Денис Камков)

Судя по тому, что я увидел и по удивленным вздохам и выдохам моих попутчиков, это был Первозданный, светлый Лес, созданный каким-то Творцом, как место первого заселения в него расы эльфов. Причем я видел, что это место было хорошо обжито и очень долго, на этих благословенных землях, существовали представители Первого народа, не уступающие, а может и превосходящие по силе, знаниям и мудрости тот народ, что я привел сюда. Жилища и окружающее пространство этого Леса носили печати высшей магии, которая до сих пор еще ощущалась в воздухе, деревьях, земле и воде.

Некоторые дома, выращенные внутри или снаружи гигантских Древов, как минимум не уступавших по размеру те, что мы оставили в мире Пента, выглядели так, что создавалось впечатление, что их только что оставили, лишь запечатав входы от проникновения в них диких зверей или птиц. Сами Древа, были более светлыми, как по цвету листьев и коры, так и по силе, что струилась в них, наравне с живительными соками почвы, придавая золотистый цвет сочной листве, растущей на могучих ветвях этих гигантов. Здесь не было единой, сплетенной кроны, что пологом укрывала Великий Лес. Местные Древа росли реже и хотя их стволы, ветви и листья выглядели крупнее, между их кронами света проникало больше, что добавляло сочности и цвета краскам местной флоры, что ковром зелени и цветов укутывала эту благословенную землю.

Прибытие такого количества эльфов, тут же сказалось на всем окружающем пространстве, постепенно наполняя его жизнью, движением и аурами, что сплетались с окружающими растениями, добавляя им энергии и позволяя продуцировать новую животворную Силу, концентрической волной разбегавшуюся от центра к его периферии, по капле оживляя и пробуждая Золотой Лес, напаивая его новыми магическими соками. Деревья, трава, цветы, местные букашки и даже мелкие звери, словно просыпались от долгой спячки, добавляя движения и суеты, к потихоньку располагавшимся на новом месте эльфам. Я видел, что потребуются годы для полного восстановления всего этого растительного богатства Нового Дома, для сотен и сотен эльфов, моей жены и нашего с ней будущего ребенка.

Мы с Лучиэниэлью заняли центральное Древо, что возвышалось над всеми остальными, так же весьма немаленькими своими собратьями, и никто не стал не только возражать, но даже не видно было ни одного косого взгляда или каких-либо признаков недовольства. Старый Глава Дома Северной Звезды сложил с себя полномочия еще перед нашим отбытием из мира Пента, и теперь, на новом месте, уже мне с женой, предстояло основать новое, свое собственное Королевство…

…Эльсинор и Лендолас вошли в наши с женой покои Дворца Эльвинстоун, незадолго до нашего отбытия, когда все уже было готово и я как раз собирался выходить в астрал, чтобы там уже дожидаться Морона.

– Драгорт! – Эльсинор как-то совсем уж вяло поприветствовал меня и свою дочь, тяжело опускаясь в глубокое плетеное кресло, стоявшее у окна.

– Владыка! – Я склонил голову и, следуя его жесту, уселся напротив него, в точно такое ж кресло, взяв в руку кубок с нектаром, стоявшим на разделяющем нас, низком, круглом столике, а второй кубок протянул Владыке.

– Мне горько осознавать, что я вижу вас в последний раз. С тех пор, как я узнал тебя, Драгорт, прошло не так уже много времени, особенно по меркам моего народа, но за этот короткий период, случилось столько всего, что некоторым хватило бы на целую жизнь. Мы, лесной народ, привыкли жить в несоизмеримо более плавном и спокойном ритме, чем твоя раса, а твое появление в нашем королевстве привнесло в него элемент хаоса. Не стану отрицать, что я всеми силами пытался упорядочить и направить тебя и твою неуемную энергию в благоприятное для своего народа русло и в основном даже преуспел в этом. Но по законам мироздания, всякая созидающая Сила Порядка, идет рука об руку с деструктивной Силой. Возможно, что именно следствием этого и стал прорыв первородного Хаоса в наш мир, для которого ты стал своеобразным катализатором, разгоняя события до скоростей, чрезмерных даже для расы родных тебе людей.

– Смею предположить, что сейчас все последствия мной устранены, а с моим уходом, этот мир вернется к Равновесию.

– Возможно… Со временем…да, – Эльсинор медленно кивнул, при этом снова наклонив, едва заметно, свою голову к правому плечу, как делал это всегда, когда прислушивался к чему-то, слышимому только одному ему. – Но я здесь не по этому поводу!

Он дал знак стоявшему за его плечом сыну, и тот вытащил из-за пазухи и бережно протянул мне ярко светящийся, как полуночная звезда на ночном небосклоне, хрустальный фиал. Я пригляделся, стараясь магическим зрением отсечь струящееся из сосуда сияние, и, наконец, смог разглядеть внутри него истинный источник света. Это был крохотный, не больше мизинца, древесный росток. Он, словно живой, тянулся к запечатанной с помощью какой-то хитроумной магии крышке, расставляя для опоры, в бока фиала, свои крохотные листочки, упирающиеся своими кончиками в стенки, которыми он и удерживал себя в вертикальном положении. Едва заметные, полупрозрачные корешки, тонули в сверкающей живительной магией жидкости, которая плескалась на дне, от каждого движения руки наследного принца.

– Это побег самого первого Древа Великого Леса. – Промолвил Владыка, с нежностью во взгляде сопровождая фиал, который перекочевал из рук Лендоласа в мои. – Посади его в том месте, что он сам себе выберет, и частичка благодати моего народа прибудет с вами, дети мои, на все времена, что вам отпущены. – Эльсинор оглядел нас с женой, что подошла ко мне, чтобы поближе рассмотреть этот чудесный фиал.

Я бережно спрятал Дар у своего сердца и почувствовал, как от него распространяется Сила, густо замешанная на невообразимом букете из Любви, Радости бытия и Умиротворении. Эти чувства, что я испытывал каждый раз, когда оказывался внутри ауры Великого Леса, были сейчас сконцентрированы в небольшом сосуде, что нежно согревал самую мою сущность. Мне сразу стало намного легче, а тягость разлуки с мега разумом, что стал для меня более чем родным, немного отпустила, как отпускает своего отпрыска любая Семья, когда он достигает душевного совершеннолетия и сам почувствует в себе Силы уйти, чтобы основать, со временем, свою собственную Семью.

Лучиэниэль и Лендолас, как завороженные, наблюдали за перемещением этой крохотной частички своего прародителя и дружно выдохнули, как только фиал скрылся под моими одеждами, что приглушили свет от этого дитя Древа. Я же медленно поднялся и со всем возможным пиететом опустился на колено перед Владыкой:

– Благодарю Вас от всего сердца. Великий Лес сделал нам с женой лучший подарок, какой можно было бы только придумать. Я сохраню его, перенесу через астралы и лимб, чтобы дать этому ростку жизнь в новом для него мире. Уверен, что он найдет общий язык с тем Золотым Лесом, что ждет нашего в нем появления.

– И Золотой и Великий Леса – суть Первые обиталища расы эльфов, в том или нашем мире, независимо от того, лесные, речные, или даже высшие они, по своим предпочтениям к стихиям магии, а соответственно и среде своего обитания. Даже я не могу проследить в будущем судьбу подобного, по потенциальной мощи Создания, как этот росток, но искренне верю в то, что Великий Лес не ошибся, пожертвовав частичкой жизненной Силы одного из самых своих древних и сильных Древ, что сейчас заключена в этом крохотном Ростке.

Я еще раз склонил голову, принимая великий Дар, но в этот раз, уже в сторону шумевшего листвой Древнего Леса, который виднелся сразу за окном наших с Лучиэниэлью покоев. Сейчас он плавно раскачивал ветвями своего края опушки, словно маша нам всеми своими руками на прощание. В моем сознании тотчас растекалась приятная истома, как после удачно проведенной медитации, проходившей в месте, идеальном по благоприятности разлитой в нем Силы, при полной синергии оной и моей сущности. К моему огромному сожалению, с подобным мега разумом нельзя было просто взять и поговорить. Течение процессов в нем проистекало слишком медленно, и слишком сильно отличалось от мыслительного процесса людей и даже эльфов. Но общий фон, исходившей сейчас от него, я с ответной благодарностью, легко уловил.

Великий Древний Лес прощался со мной. Прощался, не о чем не сожалея. Он навсегда прощался с членом своей Семьи, подарив ему, то есть мне, самое дорогое что только смог – частичку самого себя…

Глава 8. Мир Аннатара. Новые знакомства со старыми знакомыми.

Следующие дни прошли в ожидании прибытия через пентаграмму иномирцев, что когда-то послужили вместилищем осколков памяти Аннатара. Конечно, ни он сам, ни Мортос не сидели в подвале Черной башни, сложа руки, в ожидании, когда же, наконец, пентаграмма сработает. Дел было море, и каждый выполнял тот объем работы, что был ему по плечу и соответствовал его силам и компетенции. Но прибытие пополнения становилось все более актуальным, ввиду того что рук и мозгов катастрофически не хватало, в постепенно развивающемся пространстве, его слишком медленно, но все же упорно возрождающейся страны.

Аннатар понимал, что для ускорения процессов необходим все больший штат работников, как для его штаба, так и для решения повседневных задач. Этот дефицит, особенно грамотных, способных руководить разнообразными процессами кадров, будет дальше становиться все более насущным и критически важным. В связи с этим, он еще раз посетил крепость Умар, и там подобрал несколько профильных работников и подмастерий, которым поручил часть строительных работ, для восстановления хозяйственных построек, а точнее для возведения их заново. К сожалению, этот едва живой мир, не мог предоставить не только нужное качество, но и даже минимально необходимое количество работников, что были ему необходимы.

Кроме того, во время этого визита, Аннатар еще раз поговорил с Хомуном, уже воплоти. Еще во время его первого визита в лавку купца, в памяти у него засела заноза, которая при каждом обращении его к этому участку разума, постоянно свербела и не давала покоя. Существовал определенный диссонанс, между поведением и речами купца в разные моменты времени, что только усилился, после того как Мортос поведал ему об их первой встрече в Гарте и о том поручении, что выдал ему тогда Хомун, для активации навершия его древнего жезла.

(подробнее об этих событиях можно прочитать в 3 и 4 томах данного романа)

Аннатар понимал, что простым совпадением, активация жезла, приведшая, по сути, к активации алтаря, который впоследствии стал центропунктом Трискелиона, быть не могла. А поскольку к этому просто не мог не приложить руку или еще что-то Орфенор, выходило, что Хомун явно либо знал что-то об этом, либо невольно послужил ненадолго аватаром божественной сущности. Следовательно, должны были остаться следы, а возможно и нити, что просто так, в одночасье не развеиваются, особенно если учитывать ту мощь, что представляла собой подобная личность, как бог Огня.

К сожалению, оперирование Силами на подобном уровне, было пока что Аннатару не под силу, хотя он и стремился всегда к совершенству, прилагая порой запредельные усилия, понимая, что только так сможет когда-нибудь если не сравняться, то хотя бы приблизится к сущностям подобного порядка. Вот и сейчас, стоя перед купцом и ведя с ним совершенно не важный по смыслу разговор, он до боли в глазах, причем не только физических, всматривался в ауру купца. Он пытался в мешанине естественных энергетических потоков, уловить мельчайшие следы воздействия на разум этого человека божественной силы, или хотя бы какой-то чужеродной магии.

Попутно, он отметил некогда упущенный потенциал купца, в виде потухшего в детстве, при физиологической перестройке юношеского организма во взрослую особь, крохотного дара, что мог, при надлежащем и своевременном развитии, превратить этого человека, пусть в совсем слабенького, но мага, или на самый худой конец – в знахаря. Этот дар, кто-то совсем недавно использовал, превратив потухшие угли в искру, что еще трепетала внутри его астрального тела, а точнее будет сказать, астрального зародыша. Это был след, но персонифицировать его, или тем более еще раз раздуть эту искру, чтобы прочесть былое воздействие, было под силу лишь богу.

Становилась все более актуальной проблема добычи из этого мира аналога манны, то есть божественного аналога магической энергии, что продуцирует население, при истовой вере и при персональных кому-либо молитвах. Такие планы тоже были в глобальном сценарии Аннатара, но в более отдаленной перспективе. Для получения праны, а именно об этом сейчас он думал, следовало покорить этот мир, причем не силой оружия, а скорее ярким светом культа его личности. Он, в этом мире, должен будет стать тем, кто возродит, заселит и наладит в странах жизнь, поведет их обитателей за собой, наметит им цели и задачи, заставляя не силой, но убеждениями, жить в этом мире по тем законам, что он уже наметил для него. Только в этом случае, если население этого мира возродится под его неусыпным контролем, под его чутким руководством и возблагодарит его за все то, что он ему дал, у него появится личная паства. И именно для неё он, Аннатар, со временем, культивируя и незаметно, исподволь обожествляя свою личность, продолжая заботиться о ней, помогать и защищать, он может стать богом. И вот тогда к нему, через воздвигнутые в его честь, по доброй воле самой паствы, храмы и алтари, потечет по крупицам, та самая долгожданная прана.

Та прана, что в отличие от манны, позволяет творить. Только ей подвластны те чудесные процессы, что отличали действия богов от заклятий, пусть даже самых сильных магов. Имея в своем распоряжении прану, можно будет с нуля создавать не только материальные объекты, но и даже существ, причем не только животных, но и даже наделенных душой и развитым сознанием. Тех же людей, гномов и даже, прости Создатель, эльфов. Имея прану, можно мановением своей длани, творить истинные чудеса, являя Волю свою, для сотен, тысяч, а может и миллионов восхищенных созданий, которые своей верой, напитают его в ответ, еще большей божественной энергией.

Аннатар скривился, стоило только его мыслям коснуться ненавистных ему, еще по его прошлым воплощениям, Первородных созданий. Конечно же, он отдавал себе отчет, что эльфы, как не крути, самые сильные и самые прогрессивные создания, для любого из магических миров. Благодаря их уникальным сущностям и практически неиссякаемому долголетию, они были способны создавать самые мощные артефакты, использовать высшую, то есть почти божественную магию, о которой иные расы, могли лишь мечтать. В своем искусстве, высшие эльфы достигли практически божественного уровня в магии стихий природы, уступаю лишь богам, в работе с одушевленными созданиями. Но в то же время, их характер и идеалы, прописанные под копирку всеми Творцами, в основе своей, чаще всего шли вразрез с его собственными представлениями об идеальном мире, который он, в очередной раз, решил построить здесь и сейчас.

Вспомнив, зачем он тут и отринув на время несвоевременные размышления, что увели его в сторону от текущей задачи, Аннатар снова углубился в исследование стоявшего перед ним торговца. Допустив не самую маловероятную, из видимых ему, возможных нитей развития будущего для данного индивидуума, он оставил крохотную, едва заметную закладку, в сознании купца. После чего, он покинул его лавку, завершая наконец-то, начавший его тяготить, своей бессмысленностью, их пустопорожний разговор. Он не сомневался, что тот, кто возможно, еще раз решит использовать этого человека для своих целей, увидит ее, а прочитав заложенную в ней информацию, выйдет с ним на связь.

Мортос, едва завидев вернувшегося порталом хозяина, побежал ему навстречу, уже издалека сигнализируя о том, что давно ожидаемый улов, наконец, попался в расставленную сеть. Аннатар поспешил внутрь Черной башни, следом за спускавшимся в подвальный зал, счастливым некромантом.

Внутри пентаграммы стоял воин, в кольчужном доспехе, явно гномьей работы, где вместо колец, плетение его было сделано с помощью тонких, стальных чешуек, цеплявшихся друг за друга своими расщепленными и загнутыми внутрь концами. Доспех, благодаря этому, оставался подвижным, не мешая воину во время боя, выполнять сложные движения, но в отличие от классической кольчуги, из-за своей монолитности, он хорошо защищал хозяина не только от ударов холодным оружием, но и от стрел, и даже от самых тонких стилетов.

Отдав должное тонкой работе подгорных мастеров, создавших этот явно уникальный, сделанный под конкретного человека предмет экипировки, взгляд его сместился ниже, задержавшись на полуторном мече. Оружие, висевшее на его поясе, было сделано из редкого металла, происхождение которого было бы понятным, хоть и редким, если бы не мелкие вкрапления силы, которые со временем, под воздействием сложных энергетических процессов, слились в тончайшие энергоканалы, превратив его хоть и в слабый, но магический предмет.

Благодаря памяти осколка, вернувшегося во время Ритуала к нему из того мира, из которого прибыл сюда этот воин, Аннатар знал историю создания меча. В процессе ковки, сам осколок приложил, если так можно было выразиться, свою руку, к созданию этого предмета. Но в том процессе, звездный металл еще не содержал магической составляющей. Тот мир, попросту не обладал, в своей энергетической структуре, свободной энергией, необходимой для оперирования ею, а потому любые, даже потенциально одаренные маги, по своему рождению, не имели возможности развивать свой дар, из-за невозможности накапливать манну. Но с мечом это правило почему-то не сработало.

Аннатар видел те каналы, что могли образоваться только под воздействием силы. Причем эти каналы были не в виде зародышей, а проработаны, а, следовательно, использовались, причем не единожды. Конечно, они были тонкие, слабые, и скорее даже рудиментарные, но они были, и более того, хозяин оружия пользовался ими, пусть даже не совсем по назначению, хотя сам магией и не обладал, что было видно Аннатару невооруженным взглядом. Возможно, ко всему этому, опосредовано, приложил силу проведенный Ритуал, а может кто-то, или что-то еще.

Он обратился к осколку своей памяти, но не увидел в нем ответа на этот вопрос. Его осколок покинул тот мир еще до того, как выброс остаточной силы Ритуала, мог оставить эти следы на мече. Оставив дальнейшие размышления об этом на потом, Аннатар бегло осмотрел самого воина. Он заметил присутствовавшие в энергетике его тела, следы от контролирующих энергоканалов своего осколка, выдернутых затем им же, за ненадобностью. Он увидел, оставшиеся от этого варварского извлечения шрамы на его теле, и поставил небольшой плюс воле этого человека, сумевшего пережить эту внезапную и наверняка, весьма болезненную операцию. Воин стоял, не двигаясь с места, вытянувшись во фронт.

– Стэн, как я полагаю? – Задал Аннатар вопрос, видя, что человек не спешит открывать рот первым.

– Барон Стэн, с Вашего позволения! – Глухо ответил воин, не меняя своего положения.

– Ты знаешь, кто перед тобой и где ты оказался? – Аннатар рассматривал воина, пытаясь пока без магии, составить о нем первоначальное впечатление.

– Догадываюсь. – Воин все еще продолжал стоять в первоначальной позе, словно находился на воинском смотре.

Человек был явно немногословен и Аннатар пока не понимал, было ли это чертой его характера, или следствием переноса в новый мир и соответствующее этому недоумение. А может быть, это была простая осторожность, вполне естественная, для непривычного окружения. Можно было бы оставить вводить в курс этого человека Мортоса, но Аннатар решил потратить еще немного времени, для взаимного знакомства с потенциальным помощником, который вполне мог получиться из этого хмурого воина, прошедшего пусть небольшую, но, тем не менее, немаловажную школу жизни, от простого сотника, до одного из руководителей общемировой войны.

– Меня зовут Аннатар, я хозяин этих земель. В этом мире, пока еще не слишком заселенном, нам предстоит много работы, и начинать ее приходится практически с нуля. Твои знания, опыт и наше заочное знакомство, говорят мне, что наше взаимодействие сложится успешно. В моих планах, тебе отводится роль полководца и моей правой руки, в вопросах, касающихся военного дела и подготовки неминуемых баталий. Сразу скажу, что война – это лишь крайний случай, если речь идет о населяющих этот мир людей. Воевать, по большей части, нам придется не против них, а скорее даже за них, планомерно уничтожая многочисленных тварей и порождений тех темных сил, что заполонили континенты за весь тот период, когда никто не мог, или не хотел дать им достойный отпор.

– Война – это моя жизнь. Я старый воин, прошедший многочисленные схватки, как с тварями, так и с бандитами. Но когда я захотел уйти на покой, завести семью и детей, она вновь пришла ко мне, уничтожив мою семью и снова став моей судьбой. Сейчас я понимаю, что в этом или любом другом мире, она вернется ко мне, а мои попытки поиграть с судьбой в прятки, приведут лишь к очередным потерям среди близких мне людей, которых я теряю, даже не успев привыкнуть к иной, мирной жизни. Мой старый мир разрушен, мой путь там окончен и уже покрыт тленом и пеплом, а сюда я прибыл по велению меча, сердца и своей судьбы.

Аннатар кивнул, принимая слова этого мрачного человека, за согласие. Он повернулся, обращаясь уже к неподвижно стоящему, за его правым плечом Мортосу, произнеся четко и повелительно:

– Подготовь покои и экипируй этого достойного воина, как полагается. Сегодня пусть он отдыхает, а завтра познакомь его с нашими владениями, дай ему карту, пусть он объедет все наши пограничные земли и посетит все древние укрепления. Я буду ждать список всего того, что ему понадобится, для организации военной инфраструктуры и восстановлению старых фортификаций. А также, я жду от вас обоих, предложений по постепенному наращиванию нашего будущего воинства, устройству складов, организации припасов, и созданию тыловых частей обеспечения.

Глава 9.

Мир Аннатара. Прибытие Стэна.

Теперь каждый день я слышал визгливые звуки пилы и стук топоров плотников, буханье молотка каменщиков и бравое гиканье строителей, поднимающих вверх очередной камень, пачку досок или тяжелое бревно. На юге от Черной башни возводилось одновременно с десяток построек, половина из которых будут впоследствии мастерскими, а чуть дальше уже поднимутся рубленые хижины для работников этих самых мастерских.

Я взял на свое попечение парочку расторопных людей, которые, наконец-то освободили меня от самых простых, но занимающих слишком много времени повседневных забот, связанных с обеспечением нас всех водой и горячей пищей. Готовить на всю нашу постепенно разрастающуюся ораву, у меня уже просто не было времени. Я целиком погрузился в проблемы строительства, контроль над подготовкой всех необходимых для этого материалов и отслеживанию самих работ по возведению деревянных и каменных лесопилок, столярных мастерских, кузней, складов и жилых домов для специалистов и каменщиков, уже добывающих камень из примыкающих к нам скал, а затем обрабатывающих его, для придания им нужных для строительства форм.

В первую очередь мы строили те мастерские, которые позволят нам уже не зависеть от поставок материалов извне, для все расширявшейся стройки. Добычу камня мы наладили быстро, а вот столярки, с их сложным инструментарием, приходилось возводить тщательно и скрупулезно, чтобы в небольших по размеру постройках, не только уместить, но и грамотно разместить, весь ассортимент оборудования для распилки и разгонки стволов на доски и брус.

В окрестных заболоченных низинах, наши специалисты нашли необходимую нам глину, а на плоскогорье Горгот, не было недостатка в песке, пусть не речного, но вполне годящегося для строительства. Единственное, чего действительно нам не хватало, так это рабочих рук и специалистов, для осуществления всех наших, даже самых ближайших планов, не говоря уже о дальнейшей перспективе.

Зато кроме текущих забот и проблем, уже следующий день, принес нам долгожданную радость. Аннатар, как это бывало в последние дни очень часто, снова портанулся в Умар, за очередной порцией инструментов и редких материалов, а главное – для поиска новых работников, недостаток которых в последние дни стал совсем уже катастрофическим. А я с утра пошел на нижние этажи башни, для инвентаризации наших быстро скудеющих остатков. Когда я спустился на подземный этаж, где мерно горела пентаграмма, то увидел, что ее цвет несколько изменился, а сияние постепенно усиливается, поднимаясь от пола уже на несколько футов.

Я выскочил наружу, чтобы позвать Аннатара, который как раз в это время должен был уже вернуться. Оглядевшись, я заметил его стоящего в отдалении, с небольшой группкой людей, которых он, со все большим трудом, но еще умудрялся находить в Умаре и уговорить переехать к нам. Я замахал руками, стараясь привлечь его внимание, и вскоре добился своего. Как только он достиг подножия лестницы, я повел его вниз, попутно рассказывая, что пентаграмма уже запустила процесс переноса.

Когда мы спустились в зал, внутри пентаграммы уже стоял человек, одетый в темный чешуйчатый доспех, полностью закрывающий его тело и конечности. Я не был специалистом в ковке, но даже меня поразила филигранность работы неизвестного мастера, очень точно и аккуратно подогнавшего броню по фигуре мечника. То, что это был именно мечник, явственно выдавал его полуторник, выкованный хоть и с куда меньшим мастерством, чем его броня, но, тем не менее, гораздо лучше, чем любое оружие, что я встречал в лавках Умара, или тем более Грохара. Самым интересным мне показался сплав из которого был сработан меч. Сталь была черной, с вкраплениями каких-то примесей, искрившихся в угасающем уже свете пентаграммы, подобно мелким звездочкам.

Фигура мечника выдавала в нем бывалого воина. Его плечевой пояс и ноги были развиты весьма характерно, а скупые, плавные движения, выдавали в нем мастера боя. Разглядывание мое прервал начавшийся диалог Аннатара и Стэна, как его назвал мой повелитель. В основном говорил Аннатар. Стэн же выдал не более пары слов за все это время, но в самом конце произнес достаточно длинную тираду, в которой, сетуя на свою судьбу, согласился на предложенную ему службу.

Аннатар кивнул в знак того, что принимает под свое покровительство нового слугу. А затем он развернулся ко мне и произнес:

– Подготовь покои и экипируй этого достойного воина, как полагается. Сегодня пусть он отдыхает, а завтра познакомь его с нашими владениями, дай ему карту, пусть он объедет все наши пограничные земли и посетит все древние укрепления. Я буду ждать список всего того, что ему понадобится, для организации военной инфраструктуры и восстановлению старых фортификаций. А также, я жду от вас обоих, предложений по постепенному наращиванию нашего будущего воинства, устройству складов, организации припасов, и созданию тыловых частей обеспечения.

Я согласно кивнул, принимая на свое попечительство нового соратника. Наконец-то кроме меня, кто-то еще появился в нашей команде из тех, кому сможет что-то поручить Аннатар и мне не придется при этом следить и контролировать выполнение данного кому-то еще, важного поручения. Когда Аннатар покинул залу, и мы с ним остались вдвоем, я повернулся к стоящему по-прежнему столбом воину, и заметил у его ног очень странного зверя, из семейства кошачьих, но с явными изменениями, а точнее мутациями. Он же, обнаружив мой интерес, тут же юркнул за своего хозяина и там затих.

– Мортос! – Представился я, протягивая ему руку.

– Мастер Стэн. – ответил мне мечник спустя паузу, крепко пожимая мою протянутую руку в ответ.

– Мы ждали вашего прибытия мастер Стэн. Пойдемте, я покажу вам комнаты, а так же все то, что сейчас имеется в вашем распоряжении. Нам надо многое обсудить.

– Благодарю тебя Мортос, я хотел бы получить максимально подробный рассказ об этом мире, меня интересуют все подробности, которые ты сочтешь нужным рассказать мне.

– Да, мастер, от своих людей у меня нет никаких секретов!

Пока Стэн обустраивался, я сходил вниз за картами, которые были скорее набросками, чем тем, что следует понимать, когда слышишь слово: «карта». Я увидел, как скривился при их рассматривании Стэн, но в ответ лишь усмехнулся, протягивая ему перо. Некоторое время я смотрел, как воин работает и как то, что было лишь схематично изображено на листе, превращается пусть и не в совсем полную, и не такую подробную, как этого бы нам хотелось, но, тем не менее, уже в то, что можно было смело назвать, пусть пока еще плохонькой, но уже картой.

Пока он работал, я подсказывал, что именно и где находится, на территории нашей страны, за исключением ее дальних рубежей, где сам еще ни разу не был. Там уже придется самому Стэну рисовать всё прямо на местности, по мере своего продвижения вдоль наших горных границ. В процессе нашего творчества, я как-то незаметно перешел с ним на «ты». Когда за окном забрезжило, мы прервались и я, поддавшись внезапно вспыхнувшему романтическому импульсу, произнес:

– По утрам здесь очень красиво, идем наверх, я покажу!

Мы поднялись на третий, уже почти законченный этаж башни и я заметил, как застыл Стэн, обозревая, по сути, впервые увиденный им, новый мир. Когда он начал медленно поворачиваться вокруг своей оси, я попутно движению его взора, комментировал всё им увиденное, а он сличал эти ориентиры с нашей картой, которую по-прежнему сжимал в руках, на ходу что-то подрисовывая в ней или исправляя. Я же продолжал ему рассказывать:

– Смотри, вон там, на западе, за горами – развалины некогда большого города Тир. Что за горами на севере – я не знаю, а вон там, уже на юго-западе, у самого моря – город Умар. Как видишь, тут кругом горы, которые и есть природные границы нашей страны, где правит наш с тобой хозяин Аннатар.

– Не опасно? – Указал он на вулкан, который как раз, словно по заказу, выбросил вверх очередную порцию пепла и дыма.

– Нет, повелитель полностью контролирует его! – Ответил я с легкой усмешкой, наблюдая, как вытягивается лицо бравого воина при моих словах.

Затем мы с ним спустились вниз и уже ногами прошли все близлежащие окрестности, что Стэн рассматривал с башни. Как раз начинался новый рабочий день, и повсюду уже кипела работа. Загорелые строители копошились внутри и снаружи построек, а между домами сновали ручные тележки, волокуши и даже запряженные в телеги кони, беспрестанно подвозившие им материалы и обтесанные камни. Стэн одобрительно кивал, проходя мимо всех ведущихся строек, лишь раз остановившись у будущей кузни, где уже поднимали конек кровли, чтобы соединить его со стропилами. Понаблюдав как строители, прямо на высоте делают запилы, чтобы плотнее завести и надежнее закрепить длиннющий брус, он опустил голову, внимательно рассматривая поочередно печь горна, дымоход и меха, что монтировала вторая бригада, работающая внутри здания, в это время как раз вставлявшая металлическое сопло в отверстие каменной кладки горна.