Эмиграция по кругу

Игра в голландку

Итак, мы все-таки купили его… Зачем? Бес попутал. Как говорится, нашло временное помрачение ума. Хотя до переезда в Голландию мы благополучно прожили несколько лет в Германии и никакой недвижимости, слава богу, не приобрели. Да и особой необходимости в этом не было, поскольку приходилось часто переезжать. Ни на одном месте дольше трех лет мы не задерживались и корни нигде так и не пустили. В общем, надоело! В Голландию мы приехали с твердым намерением начать оседлую жизнь.

Прибыв на место, мы с удивлением обнаружили, что здесь практически отсутствует рынок съемного жилья. Он есть, конечно, но найти подходящий вариант очень трудно. Поэтому почти все, кто приезжает сюда работать по контракту даже на пять лет, старается это самое жилье купить. А потом продать, часто – с выгодой.

Дом на первое время мы нашли с большим трудом, и это было нечто. Узкий, на три этажа, с крутой лестницей-носоломкой. Я их называю голландскими высотами, бабушки с таких пачками падают. Дом построили лет шестьдесят тому назад и сохранили во всей своей аутентичности, включая сантехнику. Ее, впрочем, было немного. Ванна отсутствовала вовсе, был только душ. За грязной занавесочкой торчал он жалкой рогулечкой и плевался во все стороны, кроме нужной. Стены были покрыты черным слоем плесени.

Что-то это все мне напоминало… Вспомнила! Давным-давно, на заре моей студенческой юности, я сбежала после второго курса в деревню, зайдя в тупик в запутанных отношениях с одним молодым человеком. Там я работала в местной газете и жила в общежитии торфяного техникума. Так вот в том торфяном общежитии был в точности такой же душ!

Идем дальше. Древний рыжий туалет на первом этаже гремел Ниагарским водопадом, когда в нем спускали воду. Если кто-нибудь, не дай бог, шел ночью по нужде, просыпалась вся семья и даже старушка соседка, живущая слева! Справа никого не было, дом заканчивался нами.

К дому прилагался микроскопический садик. Забор, отделявший его от дороги, давно лежал на кустах разросшейся ежевики. Поставить его обратно не было никакой возможности. Чтобы к нему подобраться, ежевику надо сначала вырубить, а без письменного согласия хозяев делать это не разрешалось. Это чтобы вы не подумали, что мы лентяи.

Теперь о внутреннем убранстве. Спальня… Стены в ней были темно-синего цвета! Когда-то, очевидно, она предназначалась для гостей. Об этом говорило наличие прямо в комнате белой раковины с льющейся из крана одной только холодной водой. А зачем гостям горячей плескаться? Зубки можно и холодной почистить, а все остальное мыть – нечего. Глядишь, поскорее домой уберутся. Голландцы, они не очень гостеприимны. Стоила эта роскошь непомерных денег, и, поверьте, это был далеко не худший вариант. По крайней мере, в детской было окно. Во многих голландских квартирах дети спят в каморке без окон, как Гарри Поттер у нелюбимых родственников.

Был и плюс в виде большого старинного парка поблизости. Вокруг заросших ряской прудиков росли старые корявые деревья, Машка, наш мопс, не раз в эти прудики падала. Молодая была и глупая. Думала, что раз воды не видно, то ее нет, и можно гоняться за утками. На седьмой попытке до Машки дошло, что утку можно достать только вплавь, а мопсы плавать не любят, да и не сказать, что умеют.

Наличие парка успешно компенсировала детская площадка, служившая прокладочкой между домом и парком. Во время переменок там резвились школьники из ближайшей школы. Когда уроки заканчивались, резвились те же школьники, только в рамках группы продленного дня. От их криков дрожали стены, приходилось повышать голос, чтобы услышать зашедшего на чаек гостя.

Вот район был хороший. Подавляющее население – голландцы, по улицам не ходили наркодилеры, а в соседнем доме не жили многодетные выходцы из Марокко. Но их на севере Голландии вообще мало. Нечего им здесь делать потому что. Как сказал один пациент моего мужа, здесь, вдали от родного народа они чувствуют себя плохо. И что он, пациент этот, хочет поближе к своему народу перебраться. А на вопрос, куда же это – поближе, он спокойно ответил: «В Амстердам или, на худой конец, в Лейден». Это, где лейденскую банку придумали. Мы бы туда и сами с удовольствием перебрались, но нас не позвали. Да и начинать карьеру лучше в глубинке. Здесь легче идет процесс интеграции. Хотя мне, признаться, было на нее глубоко плевать. Все свои силы я потратила на интеграцию в Германию и повторения сего мучительного процесса категорически не желала.

Нет, я честно пыталась и в «голландку» какое-то время поиграла. Начала с того, что сменила машину на велосипед. Сделала я это по настоятельной рекомендации одной моей голландской знакомой, живущей в Германии. Она не советовала тащить в новую жизнь автомобиль и говорила, что в стране, где на шестнадцать миллионов жителей приходится восемнадцать миллионов велосипедов, машина не нужна вовсе. И я ей поверила.

Роман с велосипедом закончился в первые же полчаса. Я ехала под проливным дождем на этом гребаном велосипеде в центр города. Ехала, чтобы купить специальную велоодежду на случай этого самого дождя. Одежду купила, к велосипеду больше не приближалась, а широкие прорезиненные штаны и плащ типа плащ-палатки еще долго валялись в кладовке.

Так же, как и велосипед, мне практически не понадобился голландский язык. На курсы я отходила и язык выучила, но через полгода забыла напрочь. Представляете, совершенно невозможно практиковаться! Голландцы, как акцент услышат, сразу переходят на английский. Пришлось выучить. До сих пор без голландского обхожусь, и не одна я такая.

Вообще, чем мне эта страна нравится, так это полным пофигизмом в отношении того, как ты живешь, что ты делаешь и на каком языке разговариваешь. До тех пор, конечно, пока ты законопослушен, финансово независим и не претендуешь на паспорт Королевства Нидерландов.

Возвращаюсь к нашему дому. Жить в нем можно было только шесть месяцев, потом контракт ежемесячно продлевался, и так, пока дом кто-нибудь не купит. Это как-то напрягало. В общем, мы с мужем подумали, и стали искать Идеальный Дом, в котором будем жить долго и счастливо.

Культурный прорыв

Долгое время мы думали, что Голландия – одна из самых культурных и продвинутых стран Европы. Этакая королева Бенилюкса и близлежащих стран. В этом нас убедили знакомые голландцы. Любовь к их родной стране не мешала им комфортно жить в Германии бок о бок с немцами, которых они, прямо скажем, не любили. Мы искренне считали, что делаем культурный прорыв, переезжая сюда. Но очень быстро поняли, что современные голландцы далеко ушли в процессе эволюции от тех трудяг, которыми были когда-то. И на вопрос местных жителей о том, почему мы предпочитаем жить у них, а не в Германии, вежливо, но цинично отвечаем, как кот Матроскин: потому что здесь платят больше, а работать надо меньше. Вот и все, что нас держит в их замечательной стране. Во многом сформировать такое отношение нам помогла покупка дома. Медвежья, скажу я вам, услуга!

Начнем с того, что голландский жилищный стандарт сильно отличается от того стандарта, к которому мы привыкли. Во многом он зависит от места, где собираешься жить. Несмотря на свои маленькие размеры, Голландия весьма неоднородна в своих традициях. Там, где исторически жили католики, все красивее и дороже. «Богато» обставлять свой дом не грех, жизнь там как-то наряднее. К району проживания католиков относится южные провинции, примыкающие к Маастрихту. Мы же приземлились на севере, в Гронингене, где основная религия – кальвинизм. Все красивое здесь – пережиток католического прошлого, сама роскошь – греховна. Во Фрисландии даже праздники и дни рождения раньше не отмечались! Да и сейчас иногда. Потому что что? Правильно: перефразируя известную фразу из «Операции Ы и другие приключения Шурика», работа для них – всегда праздник.

Традиции кальвинизма проявляются и в одежде, она, скажем так, совсем не яркая. И если вы возразите «а вот в Амстердаме мы видели…», то я вам отвечу, что Амстердам – это не Голландия. Там иностранцев больше, чем голландцев ровно наполовину. А пестрая радостная толпа в центре города вообще на девяносто пять процентов состоит из туристов.

Первое, что бросается в глаза по приезду в Голландию – это огромные окна, очень часто без занавесок. Все пространство открыто для всеобщего обозрения, квартиры выглядят, как большие аквариумы. Каждый может заглянуть и приобщиться к жизни среднего голландца. Эта традиция тоже уходит корнями в религию: людям скрывать нечего, богу должно быть видно все. Прошу прощения, этот пункт я ставлю под сомнение, богу и так, как бы, все видно. Наверное, отсюда эта всеобщая убежденность в красоте и уюте голландских домов. Со стороны холодных улиц так уютно смотрится камин, старинные кресла вокруг овального стола, картины, финтифлюшки на подоконниках…

Кстати, о финтифлюшках. Общалась я как-то с одной русской знакомой, она была давно и счастлива замужем за голландцем. Голландию приняла и полюбила всем сердцем, но именно она обратила мое внимание на один нюанс. Сами из Гарлема, они с мужем работали в том же городе, где мы поселились. Домой приезжали только на выходные чтобы навестить дочь. Не желая оставаться в доме одной и чтобы было не скучно, та попросила разрешения приютить ее голландскую подругу. Моя знакомая разрешила. Приезжает она как-то и сразу видит, что уборку делала не дочь, а подруга. Как она узнала, спросите вы? А просто. Все фигурки на подоконниках были повернуты лицом к улице, к комнате задом. То есть все не для себя, а для прохожих. Что еще раз подтверждает, что вся красота в доме имеет слегка показушный характер.

В квартирах всегда убрано, редко увидишь бардак на столе или неубранную одежду на кресле. Но не обольщайтесь, такая обстановка царит не везде. Куда не достигает ваш взгляд, лучше не заглядывать. Это только на первом этаже порядок, а до того, что дальше в доме творится, хозяевам до лампочки.

Голландские квартиры – узкие и многоэтажные. Внизу, например, расположены прихожая и кладовка, выше – кухня и гостиная, еще выше – спальни. И все это соединено невероятной крутизны лестницей с невероятно узкими ступеньками.

Поднимемся выше. Там скромненько, ничего лишнего. Под потолком болтается лампа с мятым бумажным абажуром, ванна малюсенькая, как саркофаг небогатого фараона, если вообще есть. Чаще – примитивный душ за занавеской. Конечно, не все жилища такие убогие, есть очень даже ничего, но я говорю о среднестатистической массе. Вспоминать неприятно, но в одном из домов, который мы посетили, ковролин в спальне был протерт до дыр. Хоть бы дерюжку какую сверху кинули. Им это просто неважно, или у соседей еще хуже.

А эта милая привычка продавать дом по отдельности! В смысле отдельно пол, отдельно еще что-нибудь. Не нравится тебе дырявый коврик – не бери! Продавец его сдерет и заберет с собой в новую жизнь, если продать не получится. Выбросить – самый крайний, почти невероятный случай!

Раз уж об этом зашла речь, я в секретное будущее залезу. Наш маклер, когда мы купленный дом мечты через несколько лет продать захотели, предложил паркет, на который мы заменили ковролин, тоже в списочек внести, Вместе с другими отдельно продающимися деталями. Почтовым ящиком, например! И он нас вообще не понял, когда мы показали ему другой список – с вещами, подлежащие обязательной в нагрузку продаже. Мне показалось, что маклер, новый мир для себя в тот момент открыл. Кроме пола в списке были: маркиза на террасе в саду, электрические жалюзи с дистанционным управлением, еще куча мелочей и огромное зеркало выше человеческого роста в прихожей. Куда оно нам? К тому же гости пугались с утра с непривычки и пытались поздороваться со своим отражением.

Теперь о соседях. Очень важно, чтобы у соседа было хуже, чем у тебя. А мы-то этого не знали! Мы-то предположить не могли, что наше появление на улице спровоцирует целую революцию! Когда мы купили новую кухню, соседи справа заменили свою в течение месяца, а на наше джакузи сбежало смотреть пол-улицы. Тогда соседи слева не выдержали конкуренции и установили новый унитаз. Все были страшно удивлены нашей ремонтной активностью и когда сошлись с нами поближе, спросили-таки, зачем мы все это сделали? Ведь это все равно никто не видит!

Очень скоро мы поняли, что голландцы оказались совершенно не такими, как мы их себе представляли, и разве их в том вина? Мы судили о них по картинке, которую они позволяли увидеть. А она очень привлекательная! Как это ни дико звучит, немцы оказались нам гораздо ближе и по духу, и по культуре, и по бытовым притязаниям. И с этим надо было как-то жить.

В поисках идеала

Любая покупка любой недвижимости в Голландии начинается с поисков маклера. Если вы думаете, что это дело легко провернуть самостоятельно, то вы ошибаетесь. Это такой геморрой, с которым не хотят связываться сами маклеры, покупая недвижимость в собственное пользование. Наш маклер Марк, например, именно так и поступил, говоря, что не хочет отягощать и без того муторное дело излишними сложностями.

Марка нам подогнал коллега мужа, тоже врач из Германии. Он Марка больше года мурыжил, пока тот дом его мечты не нашел. Видела я эту мечту… Слишком много приплачивать надо, чтобы ее в реальность воплотить.

Тратить год на поиски мы не собирались. Плохо это или хорошо, мы не относимся к людям, которые долго думают, принимая решение. Долгий процесс выбора дома, плитки, ванны, мебели не доставляет нам никакого удовольствия. Что тут выбирать? Нравится – берем, не нравится – мимо проходим. Если чувствуем, что не слишком нравится, но лучше все равно не найдем, соглашаемся на компромисс.

То, что идеала не существует, мы поняли довольно быстро – недели за три. Мы сразу сказали Марку чего НЕ ХОТИМ. Никаких школ и детских садиков рядом! Хватит, нажились уже. И вообще круг требований обозначили: в каком районе должен быть дом, приблизительный размер, количество спален, туалетов, чтобы не требовал капитального ремонта…

С годом постройки все тоже было понятно. Старинный фонд отпадал сразу – не по карману, а просто старый не подходил из-за гарантированных расходов на ремонт в будущем. Дело в том, что при постройке крыш года этак до восьмидесятого здесь использовали асбест. Если нужно будет ремонтировать крышу, замучаешься окружающей среде безопасность обеспечивать. У строителей должны быть специальные дипломы по работе с вредными материалами, плюс спецоборудование и скафандры, как у космонавтов… Это раньше люди не понимали, что асбест опасен для здоровья, а сейчас все продвинутые стали. Так что ищем относительно новое жилье, не требующее большого ремонта.

Два туалета – само собой, это норма. И желательно две ванные комнаты. Муж и мальчики уходят из дома одновременно и умываются, естественно, тоже. Пусть хотя бы в душе плещутся по отдельности, все спокойнее будет. Последнее условие и стало камнем преткновения. Были наши требования, очевидно, слишком завышены. Вполне возможно. В свое оправдание скажу, что вкус наш был испорчен жизнью в Германии, а там квартирки будьте нате. Марк заявил, что то, что нам нужно, стоит миллион или выше. А средненькие дома, скажем, до полумиллиона, и укомплектованы средненько. Но он постарается помочь. И начал предлагать все подряд, изображая бурную деятельность.

Первые несколько домиков мы отмели сразу – видели их уже в интернете, нам они показались не интересными. Марк не понял и все равно прислал парочку вариантов из отбракованного и уже договорился с хозяевами о встрече. Ну, чтобы из дома удалились. В Голландии, когда смотришь жилье, ты имеешь дело только с маклером, хозяева как правило отсутствуют.

Первый визит закончился, едва начавшись, хватило того, что увидели через окно. Дом был на две семьи, у соседей во всю смежную стену стоял комнатный орган. Я, в принципе, люблю слушать органную музыку, но не у себя дома. Даже если на нем играют лишь изредка, люди, выбравшие этот музыкальный инструмент в качестве элемента декора, не внушают доверия.

Второе жилье было здоровенным доминой на первой линии от железной дороги. Марк сказал, что это ерунда, что через месяц, другой я к поездам привыкну. А ну как он ошибается? А ну как не привыкну? Еще меня удивило, что в доме размером 260 (!) квадратных метров был только один душ, ванны не было. Да и дом слишком большой, убирать замучаешься. Вы скажете, подумаешь, для уборки нанять кого-то можно, но тут есть нюансы. Нелегально, по-черному, это делать рискованно. Соседи настучат, так такой штраф повесят, мало не покажется. Это в многоквартирном доме просто, а в частном секторе все на виду. Официальное трудоустройство предполагает страховку от несчастного случая, медицинскую, гарантированные выплаты и так далее. Во сколько такая помощь по хозяйству обойдется? Ладно, идем дальше.

Гостиная хоть и просторная, но темная. Второй этаж поделен на три маленькие спальни и изостудию, посреди которой демонстративно красуется мольберт с давно засохшими красками. Пока мы с мужем чисто гипотетически прикидывали, как можно перестроить студию, чтобы оборудовать комнату для гостей и второй душ, Марк огорошил нас вопросом: «Пол брать будете?» Кроме пола в список предметов, подлежащих отдельной продаже, входили жалюзи, почтовый ящик, садовые лампы, дверные ручки и, держите меня семеро, кронштейны для флагов на фасаде дома. Как сейчас помню, по 65 евро за штуку.

Мы спрашиваем: «А зачем они нам?» Марк отвечает, чтобы дырок в стене не было видно, когда их открутят. И национальные флаги на День Королевы и во время футбольных матчей вывешивать, когда «Аякс», например, играет. Из национальных флагов у нас был только Андреевский, зато с корабля, настоящий. Бывший муж двоюродной сестры подарил. Представляете себе этот флаг в Голландии? Так что мы предложение купить отклонили. И дом, и кронштейны.

Третий вариант убил наповал. В доме жил мужик, бросающий курить. Как символ отвыкания от пагубной привычки, каждый недокуренный бычок он замуровывал под стекло. Таких «картин» только на первом этаже я насчитала восемь штук и представила себе: затягивается бедолага, вспоминает, что бросил, чертыхается и под стеклышко сигаретку, как бабочку. И очередная нетленка готова! Но это все мелочи, как и прокуренные стены из голого кирпича. В доме не было второго туалета, душ находился под скошенным потолком, в полный рост не выпрямишься. Зато рядом красовалось роскошное биде! И что нас сюда тащить было? Короче, маклер маклером, но было понятно, что дом искать придется самим. А потом уже и Марка подключать.

К этому моменту мы слегка снизили планку наших притязаний, хотя бы в географическом плане. Мы отошли от центра и согласились на пару дополнительных районов. В одном из них на одной и той же улице на продажу было сразу три дома. Поверьте, они были недешевы даже по голландским меркам, но выглядели, как кемпинг и даже хуже. Здесь явно жили благополучные люди, но когда мы зашли в спальню одного из домов, то обнаружили на ковровом покрытии две протертые дыры. Как раз на том месте, куда приземляются ноги, когда встаешь с кровати. Стены небрежно забрызганы сиреневыми брызгами масляной краски на глубоком синем фоне, вместо картины над изголовьем висел дамский велосипед розового цвета. Клянусь, это чистая правда! Я не удивляюсь, голландцы так любят велосипеды, что даже на надгробных плитах их изображают.

Ох, и надоели мы Марку! Правда, мучился он недолго, всего полтора месяца. Просматриваем как-то новые предложения в интернете и видим подходящий домик сравнительно недалеко от школы. Среднего размера, средней комплектации, с маленьким садиком, в чудном месте у озера. В пяти минутах ходьбы от пляжа, рядом с выездом на автобан, в десяти минутах езды до центра. И, самое главное, с двумя ванными комнатами! А по-другому и быть не могло, поскольку архитектор был немец. Вот уж не думала, что полюблю Германию, стоит мне оттуда уехать!

Смотрела я дом в первый раз одна, муж был на работе. Говорю Марку, что дом мне нравится, но пусть муж его тоже посмотрит. И кто меня за язык дернул? Обтяпала бы я все делишки сама, за мужниной любимой спиной! Еще и Марк уезжал в тот день, его компаньон с нами встречался…

После совместного осмотра один из нас сказал ключевую фразу: «Буду откровенен, как с адвокатом. Нам все равно, сколько он стоит, мы его хотим». Я аж похолодела. Понятно, что маклеру таких слов говорить нельзя, он процент с продажи имеет. Какой ему интерес торговаться, если клиенту все равно? Позднее соседи сказали, что эти слова обошлись нам в лишние тридцать тысяч. Но слово не воробей. Не буду говорить, кто их произнес, потому что я своего мужа жутко уважаю и с мнением его не спорю. Толку-то.

Нудисты и озеро

Окна нашей спальни выходили на озеро. Я часто наблюдала, как маленькие лодочки медленно дрейфуют туда-сюда, белея одинокими парусами. Извините, не удержалась. К виду лодок и воды я скоро привыкла, а к тому, что над машиной летают аисты, нет. И чайки орали так громко, что спать утром было просто невозможно. Я вздыхала, вылезала из-под одеяла, выпускала собаку в сад, пила кофе и шла отмывать машину от аистов. И так почти каждый день.

Озеро было совершенно неромантичного происхождения – когда-то на его месте был карьер. С зарослями ежевики на берегу и даже двумя островами. Маленькими – на одном лишь два летних домика помещалось, а другой был необитаемый. Озеро делила на две части длинная бетонная дамба. Одна часть была отдана лодкам, рыбакам и птицам, а другая отведена под пляж. Там такое можно было увидеть! Или мы не в Голландии?

Всю пляжную территорию четко поделили на сегменты «по интересам». Сначала шел обычный песчаный пляж, а подальше, там, где кустики, – нудистский. Территорию нудистов пересекала пешеходная дорожка, где мы периодически гуляли с собакой.

Нудисты были ненавязчивые, скромные даже, за исключением двух придурков. Они прятались за дерево у самой тропы, а когда кто-то проходил мимо, выглядывали застенчиво и тихо говорили: «У». Пугали, значит. Я поначалу и правда пугалась, а потом привыкла и не обращала на них внимания. И Машка тоже.

Зимой иногда озеро замерзало. Нам повезло. В год, когда мы переехали, было очень холодно. Озеро покрылось толстым льдом, и можно было кататься на коньках. Катались не везде, только на проверенных участках. Все дело в том, что В Гронингене есть месторождение газа. В некоторых местах газ выходит на поверхность, и лед там не замерзает. Помню, Мишка наткнулся на такое. Хорошо, что весь под лед не ушел, только ногой по пах провалился. Все равно радости мало, хоть и до дома недалеко. Но голландцы-то этого не знали! Никто не подошел и не спросил, нужна ли мальчику помощь? Увидели, что сам выбрался, и дальше заскользили. Вот если бы он с велосипеда навернулся, тогда другое дело – все бы на помощь кинулись. Все равно было здорово, особенно летом.

Вот только добираться до школы от нового места нужно двумя автобусами. И долго, почти час. Сначала пройти пешком с полкилометра, потом на одном автобусе доехать до центра, а оттуда, на другом автобусе – в деревню Харен, где находилась школа. А на машине ехать всего семь минут. Пришлось купить вторую, потому что от своей я избавилась полгода назад перед переездом в Голландию.

Харен – это местная Рублевка. Здесь живут самые богатые люди провинции, в основном, преклонного возраста. Как раз в то время, когда там учились наши дети, про это скучное местечко узнал весь мир. Какая-то девочка написала в соцсетях про вечеринку в честь дня рождения и пригласила всех, думая, что придут только свои. Буквально все откликнулись, со всей Голландии и окрестностей! Тысячи! Девочка объявление убрала и сама от греха подальше слиняла, но процесс было уже не остановить. Что там творилось! Машины жгли, витрины били, а еще говорят, что голландцы – мирная нация. Моему знакомому тележурналисту голову случайно пробили. Но фильм про это он все-таки снял и даже приз получил на каком-то фестивале.

Ладно, отвлеклась я что-то. Понятно, что всей суммы для покупки дома, у нас не было, надо брать кредит. Найти банк, который бы его выдал, было непросто, потому что кредитной истории в этой стране у нас не было. Как и долговременного рабочего договора. Правда, последний пункт оказался самым незначительным, потому что работодатель мужа шлепнул на бумажку от банка печать и черкнул два слова, что по истечении годового контракта больница возьмет мужа хоть пожизненно и на любых условиях. Потому что психиатров в Голландии не хватало страшно! Мужа взяли на работу даже без знания языка, за уроки платила клиника, переезд из Германии оплачивали полностью, и в течение первых десяти лет тридцать процентов зарплаты не облагали налогом. Кроме психиатров такие условия касаются анестезиологов, программистов, экономистов, инженеров, газовиков, нефтяников… Представителей дефицитных профессий, в общем.

Понимаю сейчас, что это было неправильно, но для поиска ипотеки мы тоже взяли маклера. Жили мы в Голландии недолго, языка толком не знали, так что все равно бы обязательно вляпались. И время для покупки было очень неподходящее – на пике цен и процентов.

Все люди, с кем мы имели дело, были предупредительны, милы и любезны. Так всегда бывает, пока ты не поставишь последнюю подпись на последнем документе. Наш финансовый советник даже бесплатные уроки бальных танцев предлагал, он был в прошлом чемпионом то ли мира, то ли Европы. Предложение я отклонила, предпочла лекцию по кредитованию.

Он рассказал, что ипотека в Голландии бывает трех видов: гасишь только проценты, а стоимость дома не выплачиваешь вовсе; гасишь проценты и выплачиваешь часть стоимости дома; и, самый редкий случай, – гасишь проценты и полностью выкупаешь дом. Большинство домовладельцев выбирает первый вариант, это гораздо выгоднее, чем аренда дома или квартиры. Цены на жилье стабильно растут, так что они ничего не теряют и через несколько лет продают дом с выгодой. И еще раз в год здесь разрешается выплатить около десяти процентов стоимости дома. Разумеется, этот случай касается только тех, у кого такая возможность есть.

В среднем, голландцы покупают недвижимость пять раз за жизнь. Сначала – маленькая квартирка или студия. Потом, когда женятся и рожают детей, берут домик побольше… Дальше возможны варианты: другое жилье в случае развода, например. Наверное поэтому голландские квартиры такие убогие. Люди не рассматривают свое жилье в качестве постоянного, так зачем тратиться? И так сойдет.

Теперь о нашем случае. Первый вид кредита показался нам нелогичным. Как это – платить за дом и не выкупить его? Третий вариант – чисто гипотетический, его мало, кто выбирает, так как он слишком дорогой. И мы остановились на втором. И как-то нам посчитали, что через тридцать лет мы все равно останемся должны банку почти двести тысяч. Оказывается, в Голландии это нормально.

Финансирование почему-то разделили на две части: одна часть – под 4,8%, вторая – 5,3%, кредит сроком на тридцать лет. Может быть, для России это и маленький процент, но для Голландии – огромный. К примеру, сейчас, когда кризис, вроде как, кончился, кредит можно взять под 1,93%, если не вносишь предоплаты вообще, или 1,68% при предоплате 15%. Ипотечный рай скажете вы? Только почему-то выплачивать жилье никто здесь не торопится. Потому что налог на недвижимость платят только с выкупленной части.

Ладно, не суть. Мы вселились, пустили наконец-то пресловутые корни и сделали ремонт. Поменяли кухню, сантехнику, пол, выкорчевали колючие насаждения в саду… Купили джакузи – аж две, потому что первая была длиной метр девяносто, и муж в ней терялся со своим ростом сто семьдесят. В общем, стал не дом, а картинка, живи да радуйся! А теперь я спросить вас хочу… Дом в Голландии с видом на озеро никому не нужен? Продам с любовью!

Тернистый путь, или Первое дежурство мужа

Возможно, все, что я вам расскажу, это неправда. Потому что за такое и лицензии лишиться можно. С другой стороны, дело давнее, так что можно и признаться. Но имена я на всякий случай изменила, хотя могла бы и не стараться. Потому что ну не может немецкий врач носить имя Абдулла Аль Хамуд! Так что будем считать, что он – фигура мифическая, а рассказ этот – просто выдумка.

Это случилось в те времена, когда мы были совсем зелеными эмигрантами. Мы недавно приехали в Германию и только что закончили языковые курсы. Большой пользы они, честно говоря, не принесли. Так, размытые теоретические знания. Люди в нашей группе были, в основном, интеллектуальные, и все свободное от уроков время посвящали шахматам и преферансу. Что удивительно, почти все, включая моего мужа, сделали впоследствии очень неплохую карьеру.

После окончания курсов муж начал усиленно искать работу. Каждый месяц к нам приходила газета «Немецкий Врачебный Листок». Помимо научных статей в ней сообщалось, какие вакансии есть на данный момент в разных больницах Германии. Муж посылал резюме абсолютно во все! Только в хирургию не посылал на всякий случай. Вдруг бы взяли, а он не любит людей резать. Да и не сказать, что умеет. В лучшем случае приходил отказ, а чаще его письма просто игнорировали.

Я посетовала одной своей подруге, что муж уже в десяток клиник обратился и отовсюду отворот поворот получил. И она вспомнила про своего студенческого приятеля Абдуллу. По ее словам, человек он был страшно жадный и ленивый, но со своей врачебной практикой. Она поговорила с ним, тот передал, что если Борис согласен работать за бесплатно, то он милости просит. То, что муж едва говорил по-немецки и ни фига не понимал в гастроэнтерологии, роли не играло. Я не сказала вам? Абдулла гастроэнтерологом был, высочайшей причем категории.

В Германии многие наши врачи сменили специализацию и пошли работать туда, куда брали. Никого особо не волновало, каким врачом ты был до эмиграции, лишь бы не санитарным. Этой профессии в Германии не существует вовсе, и санитарный врач здесь врачом не считается. Были у людей трагедии, скажу я вам.

Так вот, практика… Можно сказать, что она была боевая. Муж поприсутствовал пару раз на приеме и попросился в ближайший выходной подежурить вместе с хозяином. Тот удивился. Какой нормальный человек в субботу добровольно работать захочет? Но сказал, что можно прийти с утра пораньше, часикам этак к восьми.

Дежурство домашнего врача в Германии выглядит так. Врач сидит у себя в кабинете, ему на телефон приходит вызов. Пациент или его близкие обычно сами звонят, список телефонов висит на дверях каждого праксиса. Доктор беседует с пациентом по телефону, и если ситуация требует его личного присутствия, то медсестра вызывает машину с водителем, и врача везут к больному. А там он уже сам решает, что делать: в стационар больного везти или помочь на месте.

В день дежурства муж пришел на работу в восемь. Никого, кроме медсестры, в праксисе не было. Через десять минут поступает вызов, а доктора нет! Только мой муж, который проходит практику и самостоятельно прикоснуться к пациенту не имеет права. Сестра срочно звонит Абдулле, тот недовольно ворчит и говорит, что халат с бейджиком висит в шкафу, а печать лежит в тумбочке. И вообще: «Оставьте меня в покое, я спать хочу! Он хотел дежурить, вот и пусть и дежурит.»

Бледный супруг цепляет на халат чужой бейджик, на бейджике написано: «Доктор А. А. Хамуд, интернист, гастроэнтеролог». Сует печать в карман и берет тревожный чемоданчик, который водитель тут же у него отбирает. Негоже доктору самому тяжести носить, не по чину.

Поехали. Первой пациенткой была старушка лет под девяносто, она жила вместе с братом в одной квартире. Муж задает вопросы о самочувствии, сердце и легкие слушает, давление меряет, живот щупает. А дедуля говорит сестре: «Маленькая моя, ты узнаешь доктора Аль Хамуда, у которого ты была на приеме в прошлую пятницу?» Боря похолодел. Старушка с трудом открывает один глаз, смотрит на Борю и говорит: «Нет, не узнаю». А Боря: «Вот видите, какая она плохая! В больницу ее!» И вызывает скорую.

Абдулла пришел только к одиннадцати утра, его уже ждал следующий вызов. А водитель один и тот же на все дежурство дается. И заменить врача не представляется никакой возможности. Заподозрит же неладное. Так и отпахал Боря все смену под чужой фамилией, и хоть бы кто что заметил.

Как вы понимаете, с таким шефом муж быстренько стал специалистом экстра класса, всему выучился. Это уже потом жизнь заставила его переквалифицироваться в невропатолога, а затем – в психиатра.

Кстати, прочитал он то, что я тут написала, смеялся долго и ругался тоже. Сказал, что у меня фантазия богатая, а память плохая. «Не нравится, – говорю, – сам пиши!» Обещал подумать и пошел на работу.

Ловля на живца

Дело было в Германии в самом начале нашей заграничной жизни, когда муж проходил практику в гастроэнтерологическом праксисе у одного араба. Проходил бесплатно, положительную характеристику зарабатывал. Время тогда было трудное, денег катастрофически не хватало. Муж получал пособие как человек, ищущий работу, а я числилась в типографии на какой-то непонятной должности. Почему числилась? Я вторым ребенком была беременна, и муж мне регулярно больничные выписывал, чтобы я не работала. Работа была вредная и тяжелая, точно не для беременных. Когда его фантазия иссякала, он подключал к делу знакомого стоматолога. Даже не знаю, что он мне там за диагнозы ставил.

Голова в то время была постоянно занята поиском способа зарабатывания денег. Потому что араб был редкостный жмот, и кроме драгоценного опыта выпросить у него было нечего.

Тут муж заметил, что на улице, где он работал, с периодичностью раз в две недели бьются машины. Аварии происходили на Т-образном перекрестке, поперечина которого находилась как раз под окнами праксиса. Брусчатка, узкая улица, дождь и что-то еще неведомое делали этот перекресток просто взрывоопасным для движения транспорта! Но парковаться там разрешалось, и как раз с припаркованными машинами все инциденты и происходили. В них просто тупо въезжали на повороте.

Сначала муж убирал свою машину от греха подальше от опасного места, а потом подумал: «Какого черта, это же Клондайк! К тому же это место законно принадлежит мне, потому что я здесь работаю». У нас был тогда хорошо подержанный Форд Фиеста – не жалко.

Надо сказать, что зад в Германии стоит дорого. В том смысле, что если тебе туда въехали, то страховка платит очень прилично, а ты не виноват в любом случае. А как же, ведь речь идет о нарушении геометрии кузова! При всем при том машину чаще всего совсем не ремонтируют, и она без проблем бегает по дорогам и дальше. Конечно, если речь идет о легком касании или малозаметной царапине, а не о серьезном повреждении вроде разбитого фонаря или багажника всмятку.

На следующий день Боря поставил машину на примерно подходящее место и сел в засаде у окна. Первый день прошел бездарно, ничего не произошло. На второй – слышит визг тормозов, довольно потирает руки и выскакивает на улицу. Как же сильно он был разочарован, когда увидел, что водителю удалось затормозить буквально в десяти сантиметрах от бампера! Муж, как водится, успокоил болезного, а сам сделал корректировочку и стал парковаться на тридцать сантиметров левее.

Через неделю свершилось: въехали в зад, как на заказ! Маленькая такая таратайка! Причем она умудрилась мордой очень удачно под нашу машину подлезть. Фонари и глушитель целы, только маленькая вмятинка на бампере. Все, как хотели.

Знакомый эксперт по авариям у нас уже был, кто-то из приятелей посоветовал. Тот написал экспертизу что надо! За экспертизу, кстати, платит страховка, а не водитель, если что. Вначале пришел ответ, что мы можем отвезти машину в мастерскую, и ремонт будет оплачен. Но ведь не так задумывалось! Муж сказал эксперту, что хочу получить деньгами, тот понимающе кивнул и написал очень короткое письмо с двумя волшебными предложениями. Через неделю две тысячи двести евро лежали на нашем счету, машина была куплена за пять.

Еще года два мы ее успешно эксплуатировали, пока нам опять в зад не въехали, примерно с теми же последствиями. Тот же эксперт наморщил лоб, сказал: «Ну, ты ж понимаешь?» В смысле, что второй раз с битой машиной много не «нарисуешь». Муж понимал. Тем не менее, он умудрился написать такую экспертизу, по которой мы получили еще две тысячи.

Потом муж продал уже порядком побитый Фордик за пятьсот евро своему приятелю, который, в свою очередь, отдал добивать жене. Она только что получила права, и тренироваться на хорошей машине было жалко. А после того, как она водить научилась, он кому-то дальше машину передал, тоже за пятьсот. Там ее следы и затерялись.

Караси и гринписовец

Дело было зимой, когда окрестные пруды на окраине города покрылись тонким льдом. Ну, как тонким… Там, где поглубже, прочность льда лучше было не проверять, а там, где мелко, до самого дна промерзло. Это я не просто так написала, для дальнейшего рассказа момент с промерзанием очень важен.

На днях я нашла в каком-то женском журнале рецепт приготовления карасей. Уже само название вызывало повышенное слюноотделение: «Караси сладкие жареные, тушеные в сметане». Тут как раз в наш русский магазин рыбу завезли. И карасей в том числе, что редкость. Как я потом сказала, лучше бы мы в тот день в магазин вообще не пошли, и караси чей-нибудь другой стол осчастливили. Но кто ж знал, что с ними столько возни будет?

Мы уточнили у продавца перед покупкой, точно ли они уже мертвые? Продавец сказал, что точно. В общем, купили свеженьких, положили в холодильник. На следующий день в субботу я достала их и бросила в раковину. В холодильнике дожидалась запотевшая бутылочка, сами знаете чего.

Но что-то пошло не так. Караси вдруг начали шевелиться и ожили! А чистить живого карася – это не то что мертвого. Я сказала, что не могу, и попросила мужа сначала их убить. А он, оказывается, тоже не может. Он вообще никого убить не может. Разве что комара, который на него покусится, о чем он мне немедленно и заявил. А я: «Ты же врач, ты вскрывал, когда учился!» А он мне на это ответил, что он врач, а не убийца. Возможно, у хирургов с этим проще, он же работал на тот момент невропатологом.

Но караси в сметане еще прочно сидели в его голове, и он пошел за помощью к соседу немцу. Тот был очень рукастым и, посмеиваясь, решал все наши проблемы с компьютером, мелкими поломками бытовой техники и так далее. Работал он в институте Макса Планка каким-то техником. Там он обеспечивал эксплуатацию разных приборов, чтобы ученые могли делать свои опыты. Он был уверен, что беспомощные ученые без него, ну просто никак! Муж ему подыгрывал, изображая такого же беспомощного врача, а он, будучи ярко выраженным нарциссом, снисходительно делал для нас все. Но соседа не было дома, и муж начал действовать сам. Если карасей не убить, то их надо хотя бы спасти!

Темнеет в декабре рано, на улице было уже хоть глаз выколи. Он пошел к ближайшему пруду и начал долбить лед в надежде запихнуть карасей в воду. Пруд находился в конце нашей улицы, но он почему-то поехал туда на машине, а не пошел пешком. Как чувствовал, что домой не скоро вернется. Лед был толстый и крепкий и не поддавался вообще. До дна уже почти продолбил, а воды все не было. Проходящий мимо немец подозрительно поинтересовался, что это Боря делает. Он ему честно рассказал и предложил рыбу в подарок. Немец испуганно шарахнулся и быстро растворился в темноте.

Со льдом в пруду ничего не выходило, караси продолжали трепыхаться в целлофановом пакете, требуя свободы. Тогда муж завел машину и поехал в Наунхоф, это в восемнадцати километров от нашего города. Там было озеро, где мы любили гулять по выходным. Глубокое и большое, замерзнуть не должно.

Ледок там, конечно, был, но тонкий. Муж его легко разбил, выпустил в озеро карасей и довольный вернулся домой. Я его поняла, сама бы так поступила. А что мы ели в тот день на ужин, я уже не помню.

Кстати, это не единственный случай спасения животных на моей памяти, есть еще что вспомнить. Например, как-то зимой мы нашу собаку в туалет возили на то же озеро. Было это под Новый Год, буквально за два часа до его наступления. Собака наша – бежевая дворняжка по имени Чани, страшно боялась салютов. Настолько, что из дома выходить не хотела и от страха в туалет сходить отказывалась – ни по-большому, ни по-маленькому. Да что там Чани! У нас овчарки в подъезде срались от ужаса! А в Германии стреляли тогда не по-детски: начинали за два дня до Нового года, потом палили всю праздничную ночь и два дня после. Хотя официально, конечно, можно только в Новый год бабахать. Поэтому мы понимали, что если сейчас собаку куда-нибудь в тихое место не отвезти, то мы потом за нее сильно переживать будем. Повезли, успели. Только она все свои дела сделала, и там бабахать начали!

Я мужа после этого гринписовцем называю, а он говорит, что зря, не такой уж он и гуманный. И предложил за три дня до следующего Нового года вообще собаку не кормить! Чтобы ей было легче пережить это полное стрессов время.

Мама в мухоморе

В нашем с мужем ближайшем окружении появились новые люди: Оля и Андрей. Работа у них такая, что то и дело приходилось переезжать, и страны они меняли чаще, чем иные люди квартиры. Каждая страна дарила свой спектр эмоций, но настоящий культурный шок приготовила Голландия.

Они только что закончили делать ремонт в недавно купленной квартире и принялись за уборку. Наводит Оля порядок на балконе и видит в одном из ящиков с землей незнакомые белые веточки. Балкон граничит с соседским, ящик придвинут вплотную к общей перегородке. Оля пожимает плечами и принимается самозабвенно выдергивать насаждения. Ломает их и в мусорный мешок засовывает.

Вдруг на балкон выбегает сосед и начинает что-то орать. Сначала на голландском языке, затем – на английском. И понятно, что человек в отчаянии! Что у него какое-то горе! Оля не то что бы не понимает языка, но не понимает ситуации. Зовет в панике мужа, потому что сосед этот – человек странный. Живет один и в трусах на балконе сидит часто.

Услышав зов супруги, муж приходит и спрашивает: «Чего тебе, мужик, надо?» Сосед начинает что-то эмоционально объяснять, и до них постепенно доходит, что тот по веточкам убивается. Что это его веточки, и что они ему очень дороги. Но что они делали в чужом ящике на чужом балконе, было все равно непонятно.

Андрей утешает соседа:

– Да не расстраивайся ты так, хочешь, я тебе заплачу? Сколько они стоят: тридцать евро, сорок? – и за деньгами идти собирается.

– Ты не понимаешь! Они мне по-другому дороги! Вы их не выбросили?

– Нет вроде.

Андрей достает поломанные веточки из мусорного мешка и протягивает соседу через изгородь. Мужик уходит, возвращается с изолентой, и начинает реанимировать свое добро. Андрей не выдерживает и просит объяснить, в чем, собственно говоря, ценность веточек?

– Веточки – это ограда.

– Какая ограда?

– Ну, как на кладбище. Мама у меня здесь похоронена, – и показывает на большой керамический мухомор, стоящий в углу балкона, – Горшка с землей у меня нет, вот я в вашем ограду и сделал.

Инцидент был вроде как исчерпан, но выходить на балкон Оля с тех пор опасается. Потому что там – мужик в трусах и мама в мухоморе!

Русские соседи с точки зрения одинокого голландца

Люди вообще существа странные, а уж за границей – через одного с чудинкой. Как правило, я эгоистично рассматривала эти странности со своей точки зрения, а не так давно узнала, что о нас думают местные жители.

Живет неподалеку от нашего дома один голландец. Как он говорит, – с мамой. Не женат, друзей нет, но с людьми при случае все-таки общается. Так вот что он о себе рассказал… Дальше – от первого лица.

Жизнь моя до недавнего времени текла размеренно и спокойно. Приходил с работы, ужинал, слушал музыку, читал на балконе. Пока в соседнюю квартиру не вселилась семья иностранцев – русские. Вроде приличные люди, но собака у них дурная: маленькая и все время гавкает. Я сначала терпел, а потом в ответ лаять начал. Думал, привыкнет ко мне со временем, успокоится. Или хотя бы охрипнет. Прохожу мимо их двери, лаю негромко и иду дальше. А та аж из себя выходит, несмотря на вопли хозяйки.