Проклятье Апшерона

Глава 1

Глава 1

Путник брёл по пыльной дороге, изредка оглядываясь и сверяя окружающие пейзажи с образами, запечатлёнными в памяти. Свободная рубаха цвета хаки промокла от пота и липла к спине, мятая широкополая шляпа плохо защищала от палящего августовского солнца. В руке путника была свёрнутая в трубочку старая пожелтевшая газета – то ли “Казахстанская правда”, то ли “Вечерняя Алма-Ата”. Для эпохи смартфонов газета выглядела абсолютно архаично, а сам путник казался визитёром из давно ушедшей эпохи.

На вид путнику было лет шестьдесят, но шёл он бодро. Казалось, ни палящий зной, ни разбитая дорога совсем не были ему в тягость, а даже доставляли удовольствие, хотя земля вокруг потрескалась и беспощадно испускала накопленный за лето жар, а редкие островки растений вдоль дороги пожелтели и пожухли.

Путь к цели Йолу (так звали неутомимого пешехода) удалось продолжить с первой попытки. Пути известны своим капризным характером – стоит на секунду расслабиться, потерять сосредоточенность – и дорога заведёт тебя в места, доселе нехоженые и невиданные, а позвонить себе зря тратить время Йол сейчас не мог – события на свитке сплелись в причудливый узор, где каждый новый штрих мог изменить исход всей игры. Из-за поворота показался большой валун – местные его называли “лунным камнем”. Йол довольно крякнул и с удвоенной энергией поспешил вперёд, в сторону появившегося впереди прибрежного посёлка.

***

Возиться с мотоциклом Тимуру было всегда интересно. Да, механизм абсолютно варварский, требует заливать в него продукты нефтехимии и извергает мерзкий сизый дым… Но сколько удовольствия получаешь от того, что этот механический Франкенштейн может ехать, мчать тебя по дороге в дальнюю даль и мчать быстро, доставляя особенное удовольствие Альмире! Как красиво развеваются ее волосы, как задорно она смеётся, поднимая руки и подставляя лицо ветру! Она по-настоящему счастлива в тот момент, а если счастлива Альмира – счастлив и Тимур. А что может быть приятней, чем любимая девушка, крепко обнимающая тебя за талию, и неутомимый железный конь, мчащий вас обоих вдоль побережья?

Тимур, конечно, предпочёл бы мотоциклу сплав по реке, там не меньше восторга и адреналина, но выиграть этот раунд байдарке или катамарану у мотоцикла шансов откровенно мало. Альмира непременно выберет байк, а спорить с ней – себе дороже.

После последней ссоры они не виделись целую неделю. Пора бы уже положить конец этой игре в молчанку, а байк – лучший этому помощник. Тимур собирался написать Альмире уже на третий день, но решил, что не стоит потакать женским капризам, и лучше выждать время, чтобы девушка успела как следует соскучиться. И мать всегда говорила: “чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей”. В отношении Альмиры этот принцип работал как часы. Тимур решил, что недельной тишины вполне достаточно, и планировал вывезти Альмиру прокатиться в сторону маяка. Но вчера мотик вдруг “зачихал”, пришлось перебирать карбюратор – давно уже надо было это сделать.

Тимур расположился прямо у реки в тени чинара, разложил железки на когда-то белой, а теперь покрытой грязными пятнами тряпке, и методично промывал их одну за одной в очистителе. До Тимура доносился плеск воды и тихое ржание лошадей, нашедших у воды нетронутую зноем зелень. Идиллия, прекрасный летний день и планы на не менее прекрасный вечер…

Откуда-то издалека донёсся звук велосипедного звонка. Тимур поднял голову, вгляделся в сторону посёлка. Метрах в трехстах от него по высокому берегу реки кто-то мчался на велосипеде, трезвоня изо всех сил в звонок. Не иначе, как Стёпка – соседский мальчишка, большой любитель байков, помощник Тимура во всех ремонтах и тюнингах.

Это и в самом деле был он. Стёпка подъехал к тропке, ведущей к воде, соскочил с велика, бросил его тут же и побежал вниз к Тимуру.

– Тима, там твоя Альмирка уезжает! – крикнул он, запыхавшись, -Мать её корову продала!

– Как уезжает? Куда?? – недоумённо спросил Тимур.

– А я почём знаю…В город наверное! – ответил Стёпка тяжело дыша.

Мальчишка направился к реке, оперся на камень, наклонился и стал жадно пить холодную воду.

Первой мыслью Тимура было быстро собрать карбюратор и рвануть в посёлок на байке, но быстро здесь точно не получится – работы на час минимум. Взять велик Стёпки? Да он маленький совсем, далеко не уедешь. Взгляд Тимура упал на лошадей, что мирно паслись неподалёку. -Последишь за байком? – обратился он к Стёпке, – Потом прокачу.

– Не вопрос! – тут же согласился мальчишка, по-хозяйски крутя ручки управления на руле.

– Я мигом! – бросил Тимур и побежал в сторону табуна.

Лошади принадлежали его соседу, тоже жившему за границей посёлка. Тимур с соседом дружил, не раз выезжали вместе на выпасы, так что лошади давно к нему привыкли. Особенно гнедая трёхлетка – она знала его не хуже хозяина и слушалась без лишних капризов. Тимур подбежал к кобыле, быстро схватил за гриву и, легко вскочив на спину, повернул в сторону тропы. Гнедая послушно ринулась вперёд, только фыркнула от неожиданности. Тимур направил её вверх по обрывистому берегу, туда, где начиналась узкая тропа, ведущая в посёлок.

Сердце Тимура бешено стучало в такт бега кобылы. “Куда уезжает? Почему уезжает? Учиться? Она же собиралась на заочный!” Десятки мыслей возникали и гасли в голове Тимура также быстро, как оставались за спиной река, дом, сельхозпостройки. “Обиделась? Почему я сразу ей не написал!” – корил себя Тимур. Каждый новый скачок гнедой лишь усиливал поток вопросов, но ответов не приходило.

Горячий воздух почти не приносил свежести, а лишь обжигал лицо и сушил глаза. Внезапно, откуда-то сверху раздался зычный крик. Тимур поднял голову. Откуда-то из поднебесья, почти до уровня его глаз, спустился огромный беркут. Его крылья, словно вырезанные из тёмного металла, блеснули в свете солнца. Птица держалась рядом, и повернула голову, глядя прямо в глаза Тимуру – но не как на добычу, а как на равного. Крик беркута разорвал воздух, отозвавшись в груди странным холодком. Тимур машинально пригнулся, словно ожидая, что птица вот-вот заденет его, но беркут держался рядом, двигаясь параллельно скачущей гнедой. Так же стремительно беркут снова набрал высоту и скрылся где-то за спиной Тимура.

***

Скоростной лифт стремительно мчался вниз с самого верхнего, 75-го этажа Abu Dhabi Plaza. На табло мигали цифры: восемь, семь, шесть… затем один, ноль – и вот уже минус один, минус два, минус три, минус десять…

Абид снова поморщился, вспоминая, во сколько им обходится аренда офиса в самом высоком здании Астаны. Но во всём Хорезме это здание – не только самое высокое, но и самое престижное. А престиж, как известно, дороже денег.

«Пусть Верхние тихо завидуют», – усмехнулся Абид про себя. Офис Нижних – на самом высоком этаже, а Верхние ютятся в какой-то халупе на поверхности. Разве не ирония? Абид скривил губы в усмешке.

Тем временем лифт остановился, и створки бесшумно разошлись в стороны.

Пройдя несколько поворотов стерильных офисных коридоров, Абид остановился у приметной двери с электронным замком. Он поместил лицо в рамку на дисплее – та сменила цвет с красного на зелёный: система его опознала. Абид нажал на ручку и, толкнув дверь вперёд, вошёл в помещение.

Контраст был резкий.

Открывшаяся просторная комната казалась вырезанной в скале – или, возможно, была естественной пещерой с грубыми серыми каменными стенами, в прожилках которых поблёскивали вкрапления белого, красного и металлического оттенков.

Освещение было электрическим, с потолка свисало несколько новомодных объёмных колб, имитирующих лампы накаливания. На грубом, неровном полу стояло несколько вполне современных, уютных, ярко-красных кресел. Чуть в стороне был виден сервировочный столик с пузатыми бутылками алкоголя и тяжёлыми, низкими бокалами. Справа, слегка виляя и постепенно растворяясь в сумраке, вглубь пещеры уходил тёмный коридор.

Посреди помещения, в центре круга кресел, был выложен очаг. Свежие поленья были аккуратно выложены шалашом. Над очагом виднелась современная вытяжка, нависавшая над ним огромным чёрным раструбом.

В комнате было трое. В одном из кресел сидел Аримас – правая рука Абида. Аримас был внешне очень похож на самого Абида, только выглядел чуть моложе. Если самому Абиду было комфортно в своём лике шестидесятилетнего мужчины – крепкого, сбитого, с волосами, подёрнутыми сединой, – то Аримас выглядел по земным меркам лет на пятьдесят и, так же как Абид, был одет в строгий, дорогой деловой костюм. Аримас внимательно просматривал кипу деловых бумаг.

Неподалёку, с бокалами виски в руках, стояли Бюрт и Натигай. Бюрт – яркий сорокалетний брюнет в шёлковом халате с причудливыми восточными узорами, и полная его противоположность – Натигай, тридцатилетний альбинос в белом клубном костюме с пронзительным взглядом бесцветных глаз. В одном из кресел в боевой стойке стояла змея с причудливым бирюзовым узором по блестящему телу. Её тело мерно покачивалось из стороны в сторону, маленькие глазки зловеще поблёскивали в сумраке пещеры.

Заметив входящего Абида, Аримас поднялся с кресла. Бюрт приветливо улыбнулся и салютовал бокалом, а Натигай чуть склонил голову в почтительном приветствии.

– Братья! – поприветствовал Абид присутствующих и жестом указал на кресла.

– Натигай! – Абид грузно уселся.

Бюрт с разбегу плюхнулся в одно из кресел, чем заслужил недовольный взгляд Абида. Натигай с достоинством проследовал за ним, по пути развернув ладонь в направлении очага. На ладони что-то ярко сверкнуло и выстрелило в поленья разрядом жёлтой молнии. По пещере разлился мягкий, уютный свет от разгорающегося очага. Натигай и Аримас, в отличие от братьев, остались стоять.

Абид сунул руку во внутренний карман пиджака и извлёк затейливый металлический портсигар. Он нажал на пружину на торце, и портсигар с щелчком открылся. Внутри лежали то ли какие-то чёрные камешки неровной формы, то ли маленькие, но ещё не погасшие угольки. Они практически не отражали свет и лишь время от времени подёргивались красноватым свечением.

Взяв один из угольков другой рукой, Абид небрежно бросил его в огонь. Очаг выдохнул в ответ снопом искр и несколько раз сменил цвет – от оранжевого к ярко-красному и обратно.

Абид прислушался к дыханию пламени. В груди у него сжалось – голос отца не слышал уже много лет и был не очень рад его вызову на разговор.

– Отец?

Огонь завыл, заволновался, и под сводом пещеры гулко прозвучал низкий раскатистый голос, сопровождаемый дыханием огня:

– Абид?

Все присутствующие внимательно вгляделись в пламя. Лишь змея опустилась на сиденье кресла и свернулась в несколько колец.

Абид продолжил:

– Отец, всё идёт как задумано. Мать готова отдать дочь в день её восемнадцатой весны, – промолвил он подобострастно.

Костёр вдруг вспыхнул яркими искрами и чуть поднялся вверх, будто в него плеснули чего-то горючего. В тот же миг кресла под Абидом и Бюртом провалились под грунт, словно под ними на миг разверзлась земля. Бюрт устоял, поддерживаемый Натигаем, а Абид грузно свалился на пол, больно ударившись копчиком. Вспышка ярости на миг захлестнула его, но он сдержал свой гнев. «Да как он мог? Ещё и в присутствии братьев».

Аримас кинулся помочь брату встать, но тот лишь зло отмахнулся, поднявшись самостоятельно.

Костёр гулко проговорил:

– Ты зажирел, Абид. Тридцать лет качаешь соки земли – и где результат? Ты забыл про свою службу? – прошипел костёр угрожающе. – Жрать и строить дворцы? В этом ты нашёл себя? Ты забыл, что такое почтение к отцу и повелителю?

– Я ничего не забыл, отец. Всё идёт по плану, – соврал он с привычной лёгкостью и пряча в голосе обиду. – Ты же знаешь, слуги Пророка сильны как никогда. Никто просто так не отдаст силу! – Абид чувствовал, что начинает оправдываться – и злился на себя за это.

– Они сидят везде, блокируют наших проповедников, угрожают этим… блогерам. Процесс идёт не так быстро, как хотелось бы, но идёт!

Костёр вдруг уменьшился в объёме вдвое и как будто выдохнул.

– Шторма крепчают. Нет больше сил держать море. Верни богиню – или потеряем всё.

Абид напряжённо всмотрелся в костёр.

– Не упусти девчонку! – в последний раз донеслось из пламени, прежде чем оно окончательно опало и потухло.

Бюрт отхлебнул глоток виски и с усмешкой посмотрел на Абида:

– А отец ещё кое-что могёт…

– Заткнись и займись делом! – зло парировал Абид и направился к выходу.

Бюрт, пряча улыбку залпом допил виски, подмигнул Нотягаю и протянул руку в сторону змеи. Та подняла головку, выпрямилась, а затем стремительно прыгнула на запястье Бюрта, обернувшись блестящим металлическим браслетом.

***

Альмиру переполняло возбуждение. День не обещал ничего хорошего – с утра она поругалась с матерью, та никак не внимала её противлению переезду.

Чтобы хоть как-то успокоиться и трезво поразмыслить, Альмира отправилась на скалы. Море всегда её умиротворяло, приводило в чувства, а иногда даже подсказывало верные решения. Стоило погрузиться в тёплые ласковые волны – тревоги растворялись, раздражение уходило, и мир вновь сиял радужными красками.

Так случилось и сейчас, только гораздо сильнее.

Во-первых, к ней приплыли дельфины – редкое явление, почти всегда предвестник чего-то приятного.

Во-вторых – жемчуг. Целая горсть, просто лежащая на камне.

Это было не просто удивительно – это было на грани волшебства. Жемчуг на Каспии почти не встречается, разве что немного пресноводного, да и тот мелкий и тусклый. А тут – идеальные формы, глубокие переливы цвета… такого просто не бывает!

Пальцы дрожали, когда она перебирала находку. Хотелось скорее показать всем, запостить видео, но на скалах связи не было – придётся дождаться посёлка.

Первым делом, конечно, хотелось рассказать Тиме – он бы точно оценил. Но они уже неделю как не разговаривали. Тимур бесился каждый раз, когда речь заходила о её поступлении в университет. Мать в этом вопросе была непреклонна, и спорить с ней было бесполезно. Всё бы упростилось, если бы Тимур просто согласился поехать в город вместе… но он упрямо отказывался, требуя, чтобы и Альмира осталась в посёлке.

Альмире и самой не очень-то хотелось уезжать – тем более на другой берег моря, в Казахстан – вот что за блажь?? Но решение матери уже было непреклонно. Она уже выгодно продала дом, и теперь нужно было освободить его в течение недели.

Месяц, на который рассчитывала Альмира, сжался в несколько коротких дней. И жемчуг в ладони почему-то казался не только чудом, но и странным предупреждением.

***

Нужный дом Йол узнал с одного взгляда. Да и как было не узнать, если в палисаднике, под тенью раскидистой яблони, сидела Она.

Он подошёл к забору, облокотился на него и с тёплой улыбкой посмотрел на пожилую женщину в простом тёмно-синем платье с ажурным воротником. Она аккуратно наливала кипяток из блестящего жёлтого самовара в заварочный чайник. На столе стояла вазочка с конфетами, корзинка с баранками и две чашки.

– Я вижу, ты ждала меня, Великая.

Женщина не обернулась, но на её губах мелькнула тень улыбки. Плотно закрыв крышку чайника и завернув его в цветастое полотенце, она отставила его чуть в сторону и села за стол спиной к подошедшему.

В этот момент лёгкий порыв ветерка пробежал по саду, зашуршав листвой яблони и бережно коснувшись волос женщины. Спустя мгновение Йол уже каким-то непостижимым образом сидел напротив хозяйки, что, впрочем, нисколько её не удивило.

– Белые одежды тебе были больше к лицу, – заметил он с улыбкой, слегка наклонив голову.

Женщина поправила прядь, выбившуюся из плотной причёски, и чуть иронично ответила:

– Много масла сгорело с тех пор. Ты тоже не помолодел!

Йол улыбнулся шутке и быстро провёл рукой с неизменной газетой перед своим лицом. Теперь за столом сидел молодой человек лет двадцати пяти – тридцати, блондин с очаровательной улыбкой.

– Так лучше? – спросил он.

– Ох, избавь меня от воспоминаний, – тихо ответила она, опустив взгляд. – Они лишь усиливают тоску.

В её голосе звучали нотки горечи. Взгляд скользнул по столу, задержался на корзинке с баранками, а пальцы невольно стали теребить край скатерти. Когда она вновь подняла глаза, Йол уже вернул прежний облик и мягко коснулся её ладоней своими.

– Лидия… – прошептал он.

– Йол… – в тон ему ответила она.

Несколько секунд они молчали, прислушиваясь к тихому гудению самовара.

– Как дела на небесах? – наконец спросила Лидия, чуть откинувшись назад.

– Небеса всё никак не могут договориться: кто виноват и что делать, – с досадой ответил Йол, отмахнувшись от назойливой осы. – Нижние, как это сейчас говорят, рубят бабло, а достаётся, как всегда, миру среднему – человек мельчает, природа чахнет.

– Всё, как всегда, – тихо сказала Лидия, отпив глоток чая.

– Море сильно отступило, – добавил Йол, тревожно глядя на неё. – Лет двести такого не видел.

Лидия промолчала, лишь бросила короткий взгляд и подлила гостю чаю. Тонкая струйка оранжеватого напитка зажурчала по стенкам фарфора.

– Каспий без присмотра разделит судьбу близнеца… – с выдохом произнесла она.

Йол оживился и наклонился вперёд:

– Вот если бы кто-то из великих захотел помочь…

Лидия поставила чашку и посмотрела прямо в его глаза:

– Ты же знаешь, я не вмешиваюсь в судьбы людей. Я лишь храню очаг, – Лидия тяжело вздохнула. – Да и силы уже не те.

Йол усмехнулся заговорщицки:

– Приумножить силы – невелика задача. Поставить несколько алтарей, да пару капищ…

Глаза Лидии блеснули, и Йол понял – он задел нужную струну.

– Раньше у меня было много алтарей, – промолвила она с оживлением. – Сила текла рекой… Пока… – её голос потускнел. – Пока не пришли посланники с крестами, и люд не уверовал в бога-жертву. Потом были и ещё пророки…

Она замолчала, глядя вглубь сада, где солнечные лучи пятнами ложились на траву.

Йол подался чуть ближе, его голос стал мягким и завораживающим:

– Так ещё не поздно всё исправить.

***

Альмира стала спускаться с холма, и смартфон наконец-то поймал связь. Увлёкшись текстом под видео, она не сразу заметила всадника, мчавшегося в сторону посёлка от реки. А вот Тимур, который и был тем всадником, Альмиру узнал и резко направил лошадь прямо к ней.

Не доехав до девушки метров сто, Тимур остановил кобылу, спрыгнул на землю и сорвал несколько полевых цветочков, нашедших тень и влагу у небольшого родника.

Заметив Тимура, Альмира обрадовалась и радостно помахала, напрочь забыв, что они в ссоре. Милые бранятся – только тешатся.

Тимур подошёл, держа лошадь под уздцы, протянул любимой букетик. Та смущённо взяла. Он заулыбался, но тут же вспомнил, зачем, собственно, искал разговора, и вмиг посерьёзнел.

Говорить они начали одновременно.

– Ты представляешь… – начала Альмира с восторгом на лице.

– И когда ты собиралась мне сказать? – с упрёком выпалил Тимур.

Альмира осеклась и тут же недовольно надула губки.

– Вы уезжаете?? Уже?? – продолжил с напором Тимур.

Девушка нахмурилась – разговор пошёл совсем не в ту сторону, на которую она рассчитывала. «Ну кто так мирится?!» – промелькнуло в её голове.

– Тима, это случилось бы рано или поздно, – ответила Альмира, сдержав эмоции. – Мне по-любому поступать!

– А как же… мы? – с горечью и обидой спросил Тимур. – Ты обещала…

– Мы никуда не денемся, дурачок, – выпалила Альмира перебивая. – Я поеду вперёд, потом ты ко мне приедешь!

Альмиру злила упрямость Тимура – ну сколько можно обсуждать одно и то же? Вопрос с переездом решён. Он прекрасно знает характер её матери и что спорить с ней – всё равно что спорить с ураганом. Если мать что-то решила – дело закрыто, сушите сухари.

– Легко сказать «никуда не денемся», – с обидой продолжил Тимур. – Мы же думали про «заочно». И ещё мама. Я не могу её оставить.

Тут уже Альмира не выдержала и тоже заговорила с упрёком:

– Твоя мать взрослая, здоровая женщина, в чём проблема? Когда-то надо уже оторваться от её юбки! – с напором выпалила она и тут же пожалела о сказанном.

На глазах Тимура выступили слёзы – он не ожидал от любимой таких слов. Они с Альмирой так понимали друг друга, всегда были на одной волне, а тут – бетонная стена, и пробиться через неё он не в состоянии.

– Ты… ты не понимаешь. Здесь всё наше – земля, вода.

– Да причём тут вода? – гневно выпалила девушка, не скрывая недоумения. – Там что, воды не будет? Тоже море, тот же Каспий. Город прямо на берегу – просто другое побережье.

Альмира отвернулась от Тимура. «Вот же упрямый осёл!» – успела подумать девушка.

– А как же наша река? – не отставал Тимур.

Альмира повернулась к Тимуру лицом и выпалила:

– Это твоя река, Тима, я вообще в Баку родилась!

Обида и гнев сковали грудь Тимура, он еле сдержался, чтобы не наговорить обидных вещей. Тимур несколько секунд с обидой смотрел в глаза девушки, потом повернулся и резко направился к кобыле, доедающей небольшой островок зелени у родника.

– Не понимаю, почему ты просто не можешь поехать со мной?! – закричала вслед ему Альмира.

Тимур вскочил на лошадь и резко ударил её в бока.

– Вот просто так сбежишь? Псих! – крикнула девушка.

В душе Альмиры всё клокотало. Ведь всё было так хорошо, но первое же серьёзное испытание довело их до бурной ссоры. А что будет дальше? А может, мать и права, и Тимур не так уж хорош, как ей казалось?..

Только теперь она заметила, как посерело небо. Тучи набежали из-за холма стремительной, почти живой чередой. Ветер, словно разъярённый, рванулся вперёд, поднимая в воздух клубы жёлтой пыли. Он трепал волосы девушки, швырял в лицо сухие стебли – будто вся её душевная боль вдруг выплеснулась наружу и заклокотала в воздухе.

Альмира поспешила домой, в мыслях перебирая, как всё исправить с Тимуром, и совсем не заметила, что на камне у родника, поджав кольца, замерла чёрная, как смоль, змея с ярким бирюзовым узором на спинке. Маленькие глаза внимательно следили за девушкой, пока она не скрылась за поворотом. Лишь тогда змея бесшумно сползла с горячего камня и тихо уползла в расщелину за родником.

***

Альмира едва успела добежать до дома, как небо разорвала ослепительная вспышка, следом грянул гром, и на посёлок обрушилась сплошная стена дождя – того самого, которого ждали всё лето.

В палисаднике суетилась Лидия, торопливо убирая со стола посуду. Альмира рванулась было помочь, но няня отмахнулась, давая понять, что справится сама.

Запыхавшаяся, она вбежала в дом и замерла у дверного проёма, с удивлением наблюдая, как бурлящие потоки воды стекают с крыши и заливают двор. Лидия не стала бежать под ливнем в дом – она укрылась на летней кухне и, присев у окна, спокойно пережидала стихию.

Альмира отправилась в свою комнату – она-таки успела промокнуть, и надо было переодеться.

Мать развела бурную деятельность по переезду – весь дом был заставлен большими китайскими сумками и картонными коробками. «Как они всё это повезут?» – с недоумением подумала девушка.

Скинув мокрую футболку и накинув халатик, она вспомнила про жемчуг и что так и не выложила в сеть видео. Альмира открыла пляжный рюкзак, достала и развесила сушиться купальник с полотенцем, а из бокового кармана вынула утреннюю находку – пять крупных жемчужин: одну голубую, две розоватые и одну золотисто-жёлтую.

Залюбовавшись, она не сразу заметила, как сзади подошла мать и увидела жемчуг в руках дочери.

– Что это у тебя? – с удивлением и непонятной настороженностью спросила Лейла.

Альмира дёрнулась, пытаясь спрятать находку, но было уже поздно. Мать перехватила её руку и всмотрелась в жемчужины – но как-то слишком пристально и опасливо.

– Откуда? – жёстко повторила свой вопрос Лейла, не отводя взгляда от дочери.

– На берегу нашла, – с неохотой ответила Альмира.

Лейла задержала взгляд на жемчуге ещё на миг, будто взвешивая слова, и уже более спокойно произнесла:

– Пойдём-ка, заварим твой чай. Спрячь это, – тихо, почти шёпотом добавила она. – И никому не показывай! И никаких видео! – жёстко припечатала Лейла.

– Ну, ма! – Альмира была до глубины души возмущена запретом матери. Ну как можно было не поделиться такой офигенной новостью с подписчиками!?

Лейла отпустила руку дочери и ушла на кухню, откуда донеслись звуки набираемой в чайник воды. Альмира пошла вслед за матерью, остановилась в дверном проёме, собралась с духом и выпалила:

– Ма, я никуда не еду!

– Это не обсуждается, – спокойно сказала Лейла, насыпая травы из красной жестяной коробки во френч-пресс и даже не повернувшись к дочери.

– Я не брошу его здесь одного, – с капризными нотками сказала Альмира. – Мне кажется… я его люблю.

Она опустила глаза в пол.

– Подростковая блажь, – бросила Лейла. Закончив с чаем, она вернулась в гостиную и продолжила упаковку.

Альмира не собиралась сдаваться, перебирала в голове новые аргументы и вдруг, почти на автомате, выпалила:

– Я беременна!

– Ложь, – спокойно парировала Лейла. – Ты забыла, кто твоя мать? Ты ещё девственница.

Альмира закусила губу от разочарования. Обмануть мать было практически невозможно – каким-то непостижимым образом она всегда знала правду, и дерзкая провокация Альмиры была обречена на провал.

– Подай скотч.

Альмира взяла со стола упаковку липкой ленты, передала матери – и тут её взгляд упал на маленькую деревянную шкатулку, которую она раньше никогда не видела. Дерево было тёмное, старое. Альмира открыла крышку – и ахнула. Внутри лежала подвеска с камнем в форме капли воды. Прозрачный, чуть голубоватый, он будто хранил в себе кусочек моря: в глубине пробегали бледные отблески, как солнечные лучи на дне её любимой бухты.

– Откуда это у нас? – с изумлением спросила Альмира, подняв глаза на мать.

Лейла обернулась, увидела подвеску в руках дочери и переменилась в лице.

– Лида! Ну я же просила! – Она быстро подошла к дочери, выхватила подвеску, ловко захлопнула крышку шкатулки и сунула её в руки Лидии, которая как раз вошла в комнату.

На немой вопрос дочери Лейла коротко произнесла:

– Ничего особенного. Бабушкино.

–Развели тут тайны, – обиженно произнесла Альмира. – И хватит обращаться со мной как с ребёнком! Мне скоро восемнадцать!

Взгляд Лейлы смягчился. Она подошла к дочери, взяла её за руки и доброжелательно произнесла:

– Ты же у меня умница, отличница, – с улыбкой сказала Лейла, не сводя с дочери внимательного взгляда. – Какая любовь, девочка моя? Тебе нужно образование получить, встать на ноги. Он что, тебя замуж звал?

Альмира, всё ещё мысленно возвращаясь к происшествию со шкатулкой, тихо ответила:

– Не звал.

–Вот и правильно, что не звал, – убеждённо произнесла Лейла. – Каждый взрослый человек, а ты ведь уже взрослая, должен, верно, расставлять приоритеты: школа – университет – замужество.

– …Внуки – пенсия, – с раздражением перебила её Альмира. – Всё у тебя по плану. А если он – моя половинка?

Лейла закатила глаза.

– Если я упущу своё счастье? – едва сдерживая слёзы добавила Альмира.

– Любовь – это мишура, Аля. А счастье – это стабильность, – доброжелательно, но твёрдо ответила мать.

– Ты сама сказала, что я взрослая. Значит, могу сама решать!

Лейла чуть прищурилась и со спокойной уверенностью произнесла:

– Женщина взрослеет, когда ей перестают нравиться загадочные личности и начинают нравиться люди, умеющие зарабатывать.

Альмира резко подняла взгляд, и в нём мелькнула злость:

– Ты отца тоже по достатку выбирала? И где он теперь?

***

Лидия прислушивалась к разговору матери и дочери из кухни, и душа её рвалась на части. Она давно отошла от дел, а Сила оставалась лишь в таком количестве, чтобы поддерживать жизнь и не стареть слишком уж явно.

Йол приходил в последний раз семнадцать лет назад, проявил участие в её судьбе, предложил помощь. Тогда это казалось вполне искренним – Лидия была в тяжёлом положении: Сила поступала по капле, старое капище осквернили археологи, а кучку верных последователей в очередной раз обвинили в язычестве и нарушении «традиционных устоев». Короче, дело было швах.

Йол предложил Лидии поселиться в семье потомков Вечных и время от времени подкидывал Силу. Она приняла это с благодарностью.

Но теперь всё виделось в ином свете. Её появление в доме Лейлы казалось частью какой-то игры, в которую она невольно оказалась втянутой. Ловко манипулируя её бедственным положением, он выведал тайну и превратил Лидию в инструмент своих многовековых разборок с Нижними.

Ну как она могла так опростоволоситься? Хранить нейтралитет столько лет и вдруг… Поистине, нужда может заставить совершить самые непостижимые вещи.

Она пыталась успокоить себя тем, что баланс явно и давно нарушен, а Нижние ведут себя беспардонно по отношению к остальным, и их нахальство давно следовало пресечь. В конце концов, никто из них за века забвения ни разу не предложил ей ни капли Силы.

Собравшись с духом, Лидия сняла с полки красную коробку со сбором и высыпала его в мусорное ведро. Достав из аптечки обычный почечный сбор, вскрыла упаковку и пересыпала содержимое в красную жестянку вместо уничтоженного. Заметив на столе кружку с уже заваренным отваром, Лидия без колебаний отправила и её содержимое в утиль, тут же заварив вместо него свежий настой – тот же почечный коктейль. Альмире будет полезно…

Она поставила кружку на прежнее место, аккуратно повернув ручкой к стулу, чтобы всё выглядело так, будто её и не трогали.

Дело сделано. Предчувствие близких перемен захлестнуло сознание, и Лидия замерла, прислушиваясь к возникающим образам и голосам. Ощущение движения в мироздании нарастало, как прилив, подбираясь всё ближе, и каждая клеточка её тела знала: скоро случится что-то, что перевернёт привычный ход событий.

***

Едва Лидия пришла в себя, в дверном проёме появилась Лейла. Альмира, сжав губы, зашла следом. Лейла взяла со стола чашку с отваром и протянула дочери. Та нехотя приняла её в руки.

– До дна! – твёрдо сказала Лейла. – Пить чай легче, чем делать гемодиализ.

Альмира скривилась, но осушила чашку.

– Ты в приёмную комиссию написала? – деловито уточнила мать.

– Ма, не переводи тему! – раздражённо отозвалась девушка.

Лейла вздохнула и, глядя прямо в глаза дочери, произнесла:

– Дочь, пойми, «рай в шалаше» в век капитала не работает. А твой Тимур – голодранец. – Лида, ну хоть ты ей скажи! – обратилась она к Лидии.

– Мама!!! – возмущённый крик Альмиры прорезал кухонный полумрак.

Альмира со злостью швырнула пустую чашку об пол. Фарфор разлетелся на острые осколки.

В тот же миг за окном сверкнула ослепительная молния, и гром, словно тяжёлый вал, обрушился на дом. Воздух в кухне дрогнул, будто зазвенела невидимая струна, а где-то глубоко в стенах прошёлся металлический скрежет. Альмира не помнила, чтобы молния раньше била так близко к дому.

Женщины выглянули в окно – через дорогу полыхало дерево, расколотое пополам, словно гигантским топором.

Альмира первая пришла в себя:

– Так ты позволишь поступать на заочное?

– Опомнись, дурочка, ты себе жизнь сломаешь! – резко ответила Лейла.

– Это моя жизнь! – выпалила Альмира. – Хочу – и ломаю!

И словно в ответ на её слова вдруг раздался резкий треск – и в лицо Лейле ударила холодная струя воды из лопнувшей водопроводной трубы.

– Ай! – вскрикнула она, заслоняясь рукой. Вода хлестала по кухне, заливая пол и стены.

– Лида, кран в уборной! Скорее! – крикнула Лейла.

Лидия кинулась прочь, а Альмира прижала к трубе кухонное полотенце, тщетно пытаясь усмирить напор.

В дверях кухни неожиданно возник Йол.

– Помощь нужна? – окинул он взглядом картину хаоса.

– Лиде помоги! – крикнула ему Лейла.

Йол метнулся в уборную, где Лидия возилась с проржавевшим вентилем. Он налёг на кран, и ржавая железяка нехотя поддалась, круг за кругом перекрывая воду.

Вернувшись в кухню, Йол застал Лейлу промокшей насквозь – вода стекала с её волос, пряди липли к вискам, а в глазах горел вызов.

– Что смотришь? – зло бросила она. – Мокрых женщин не видел?

–Иди к себе, – коротко кинула Лейла дочери, и та тихо ушла их кухни.

***