Новая жизнь. Возвращение не гарантировано

Пролог

Когда мир изменился, люди спрятались в городах под энергетическими куполами, в надежде, что это их спасет. Но однажды толпам мутировавших тварей удалось прорваться в города и уничтожить их. Тогда выжившие спрятались в укрепленных подземных бункерах, но и они не смогли спасти от кровожадных тварей, что заполонили всю Землю. Поняв, что на Земле им не выжить, люди сбежали на Луну.

Глава 1

Звук моих шагов рикошетом отскакивал от холодных, серых стен станции. Это пока просто станция Л-214. У неё даже названия нормального нет, но это последнее убежище человечества. Станция была не готова к приему такого количества людей, поэтому сейчас здесь всего чуть более пятисот человек. Ученые, инженеры и, конечно же, те, кто этим всем управляет. Остальные, в том числе и мои родные, подвергнуты криозаморозке.

Сегодня большое собрание. Все отделы подготовили доклады. Я уже знаю, что в них и поэтому могу себе позволить немного опоздать. Все равно моё присутствие необходимо только в самом конце собрания, когда будет необходимо озвучить план нашей дальнейшей жизни.

Вот сейчас, пожалуй, в самый раз.

Я зашёл в зал и, стараясь никому не мешать, прошёл к своему месту.

– Алексей Петрович… – с недовольным видом воскликнул Багрович Вячеслав Сергеевич. – А на собрание вы могли бы и вовремя прийти!

Старый мелкий политикан-брюзга. Вот лучше бы таких как он подольше подержали замороженными, глядишь и под ногами бы не мешались.

– Конечно мог! – ответил я и брюзга самодовольно ухмыльнулся. – Но, в отличии от многих собравшихся здесь, отчёты я уже изучил и занимался анализом полученных данных. Ведь отчёты нужны не только для того, чтобы показать кто здесь главный! Кто-то благодаря им работает!

– Да как вы… – взвинтился Багрович.

– Так все! Соблюдайте порядок! Алексей Петрович, пожалуйста в следующий раз приходите вовремя. Вячеслав Сергеевич, пожалуйста не перебивайте докладчика!

Багрович злобно глянул на меня и замолчал.

– Итак, что мы имеем? – перекинулся Багрович на доклад. – Может нам Алексей Петрович обобщит все данные? Он же уже изучил всё и даже успел "поработать".

В зале раздались хохотки. Понятно – сегодня же здесь целая толпа таких как Багрович.

Я встал и окинул взглядом весь зал. О том, что я скажу я знал ещё на Земле, ещё когда писал план "карго", ещё когда не особо верил в него.

– Итак, если обобщить данные, то мы находимся в полной… Простите. Все очень прискорбно. – я собрался мыслями и продолжил. – Эта станция ещё как минимум полгода, а в лучшем случае два года, должна была снабжаться необходимым для выживания оборудованием, запасами еды. Здесь должны были развернуться обширные гидропоники и подземные города. Люди должны были поступать сюда частями и постепенно обустраивать станцию, подготавливая её к новоприбывшим. Но на данный момент мы с вами имеем лишь небольшой обустроенный участок станции и крошечный запас ресурсов.

– Почему бы сейчас нам не развернуть эти гидропоники? В чем проблема? Мы здесь уже две недели, а ничего ещё не сделано! Вы плохо работаете! – вставил свое слово Багрович.

– Разморозьте больше людей и работа пойдёт быстрее! Нам нужны инженеры, агрономы, учёные!

– Так, минуточку! – выставил свой палец-сардельки Вячеслав Сергеевич. – Насколько я помню, а на память я не жалуюсь, вы сами сказали, что ресурсов не хватает. Это вашими учёными была выставлена планка в 530 человек. Это вы сказали, что больше людей станция не в состоянии прокормить! И теперь говорите, что Вам не хватает людей? Как же так, Алексей Петрович?

Багрович снисходительно оглядывал людей в зале, стараясь казаться умным и значимым.

Вот он – его шанс пробиться в верха. Шанс перестать быть мелкой сошкой. Кем он был в прошлой жизни? Главой мелкого городка? Да он там и власти-то никакой не имел. Так, чисто номинальная должность, а управляли городом другие… И вот сейчас, когда наш вид на грани вымирания, он просто счастлив и всеми силами пытается закрепить свою власть. Сколько же ещё подобной гнили спаслось?

– Нам нужны не просто люди! Нам нужны инженеры, которые запустят фабрики по производству пищи. Нам нужны агрономы, которые смогут развернуть гидропоники. Нам нужны рабочие, которые смогут обеспечить жильём людей.

– Так в чем проблема? Размораживайте!

– Проблема в том, что здесь слишком много народа.

– Я вас не пойму! Вам то мало народа, то много! – политик чувствовал к чему я веду, но изо всех сил старался не замечать этого и раздражался все сильнее. – Вы уж, будьте добры, определитесь!

– Здесь слишком много людей не той профессии! – Не выдержал я. – Теперь я понятно объясняю?

– Алексей Петрович, поспокойнее! Мы все это прекрасно понимаем. – поднялся Виктор Юдинович, один из директоров Агентства. – Значит, основная проблема в специалистах? Вы можете составить список… Ну или рекомендовать кого нужно размораживать первыми?

– В первую очередь нужны агрономы. Нам жизненно необходимы гидропоники. Я знаю всего несколько подходящих специалистов. Позже предоставлю списки.

– Хорошо. С этим разобрались. Что ещё?

– Специалисты по системам жизнеобеспечения, энергообеспечения и по фабрике синтетической пищи. – продолжил я. – Если первых двух я могу рекомендовать, то для последнего у меня никого на примете нет.

– Хорошо, Алексей Петрович.

– Погодите! Зачем нам синтефабрика? У нас же есть гидропоники! – Багрович опять пытается оттянуть внимание на себя. – Вы же сами говорите, что их необходимо развернуть в первую очередь.

– Затем, что гидропоника не даёт урожай немедленно. Нам придётся ждать. И долго ждать! – не сдержавшись я повысил голос.

– С этим понятно. Есть ещё вопрос к вам Алексей Петрович. Когда мы начнём размораживать людей? Не вот этих специалистов, а обычных людей? У всех нас есть семьи и естественно мы беспокоимся о них. Технология крионики ещё толком не обкатанная. Мы не знаем как долго человек может находиться в таком состоянии без последствий.

– А вот с этим нам придётся подождать. Боюсь, что разморозка людей затянется на годы…

– Что? Вы в своём уме? – взметнулась Ульяна Александровна, главврач медицинского отсека. – Мы не знаем, как это отразится на людях! Тем более, хочу напомнить, что многие из этих людей были криоконсервированны в тяжёлом состоянии…

– Мне ли об этом не знать? – перебил её я. – Но наше состояние сейчас таково, что мы не можем бездумно размораживать всех подряд! Начнётся голод! Да нам попросту негде разместить этих людей! К тому же, медотсеки не готовы к такому огромному поступлению пациентов!

– Мы могли бы постепенно…

– Вот именно! Постепенно! И начнём с необходимых кадров!

– Как главврач, я рекомендую расконсервировать хотя бы детей! Мы не знаем, как повлияет долгая заморозка на их мозг. Могут быть утеряны жизненно важные функции!

– Хорошо. Сначала необходимое количество инженеров. Потом дети.

– Думаю на этом наше собрание можно считать законченным…

– Подождите… Есть ещё кое-что!

Всё взгляды в зале обратились ко мне. Я обвел их глазами и задумался. Поймут ли они?

Поддержат? Позволят сделать то, что необходимо?

Набрал в лёгкие побольше воздуха и громко, так чтобы меня все слышали, сказал:

– Нам нужно вернуться на Землю!

Глава 2

Сначала в зале повисла гробовая тишина. Казалось, люди не могли поверить в то, что я сказал. Затем со всех сторон начали раздаваться крики, вопросы и даже обвинения в сумасшествии. Ну последнее понятно от кого…

Люди никак не могли успокоиться от моего заявления.

– Тишина! – раздался голос Виктора Юдиновича из акустического усилителя. – Алексей Петрович! Вернуться на Землю? Вы же сами говорили – ресурсы…

– Проблема как раз в ресурсах! Их тут просто нет! Нечем засевать гидропоники! А то, что смогли посадить даст урожай только через несколько недель. Но и этого нам с натяжкой хватит только для того, чтобы прокормить уже "разбуженный" персонал!

– Н-но, возвращаться на Землю… Зачем?

– Шаттл, который должен был доставить сюда Российское семенохранилище, разбился на взлёте. Остальные привезли слишком мало и в основном синтетику. Все же Россия продвинулась далеко вперёд в области гидропоник. Все эти две недели здесь, мы искали выход из этой ситуации. И нашли!

– И что вы придумали?

– В начале 21 века, а точнее в 2008 году, на острове Шпицберген было построено огромное всемирное семенохранилище. Мы считаем, что оно до сих пор жизнеспособно.

– Что? В каком году? – опять подал голос Багрович. – Вы, наверное, шутите? Этот сарай уже и развалился, наверное, давно! Вы только подумайте – ну что могли построить в 21 веке? Да это же давно заброшенный остров! Там никого и ничего нет! Просто голый камень посреди токсичного моря.

– К сожалению, здесь нет ни одного человека из Норвегии. – продолжил я, не обращая внимание на тираду Багровича. – Это бы облегчило дело с поисками хранилища, но их убежище погибло. Остров много лет назад был спешно покинут, когда токсичность мирового океана начала зашкаливать. Но, судя по снимкам со спутников, он все ещё под слоем снега и льда. Вечная мерзлота должна была сохранить семенохранилище в целости. И мы просто обязаны вернуться за ним! Потому что иначе мы не сможем прокормить всех тех людей, что находятся сейчас в криоконсервации!

– Н-но ресурсы! – начал было Багрович.

– Я повторяю – это сделать необходимо!

– А если семенохранилище все-таки не функционирует?

– Тогда есть вариант с Красноярском. Возможно, там что-то осталось, хотя шансов даже меньше, чем у Шпицбергена. Их семенохранилище питалось от энергоносителя, который, как показывает спутник, разрушен. Есть ещё вариант вернуться в Москву и пройтись по агробашням, но это самый крайний вариант.

– Что ж, Алексей Петрович, вам карты в руки. Организация вылазки на планету на вас!

– Первым делом мы должны решить какой из шаттлов полетит на Землю? Нужен шаттл с большой грузоподъемностью. Желательно поновее…

– Предлагайте!

– Предлагаю японскую "Кагуя"! Это современнейший шаттл с большой грузоподъемностью.

– Не может быть и речи! – ответил переводчик Ивао Хасэгава, главы японской группы выживших. – У шаттла "Кагуя-но-химэ" другая миссия. Очень важная. Пренебрегать ею или рисковать мы не можем. Вам придётся выбрать другой шаттл.

– Могу я поинтересоваться миссией "Кагуя"?

– Нет. Не можете! У вас нет допуска к этой информации.

Вот это новости! А я думал у меня высший уровень секретности. Необходимо выяснить для чего готовят этот шаттл, а пока…

– Тогда российский "Витязь".

– Одобрено. Готовьтесь к миссии! Соберём следующее собрание по готовности вашей команды. Напоминаю вы можете запросить разморозку любого необходимого вам человека.

Вот и все. Мы возвращаемся на Землю.

Пока все толкаясь покидали зал, я высматривал в какую сторону пойдёт Виктор Юдинович.

Подождал пока возле него не будет людей и догнал. Разговор будет сложный.

– Виктор Юдинович, подождите минутку!

– Алексей Петрович? Что-то ещё вспомнили, что не обсудили на собрании?

– И да, и нет. На собрании этот вопрос не обсуждали и не стоит даже начинать. Нам бы с глазу на глаз пообщаться!

– Ну пойдём в мой личный отсек. Я как раз туда направлялся, чтобы поспать немного.

После гибели правительства на Земле, Виктор автоматически стал главой российских выживших на станции, поэтому со всеми вопросами по устройству на станции все идут к нему.

Как-то совестно стало тревожить столь у ставшего человека, но я уже здесь. Было бы глупо сейчас развернуться и уйти.

– Виктор Юдинович…

– Давай просто Витя, а? Ну пока вот так неофициально?

– Хорошо. Витя… Я так понимаю миссию по высадке на Землю возглавлять мне?

– Правильно понимаешь! Есть возражения?

– Нет. Конечно нет. Я это затеял, мне и лететь… Только вот мы можем и не вернуться, поэтому я хочу попросить вас поставить мою семью в очередь на разморозку в числе первых.

– Вот как? А не ты ли говорил, что разморозку может затянуться на годы?

– Я этого и сейчас не отрицаю. Моя жена инженер в области жизнеобеспечения. Её знания на станции необходимы. А мои дети… Сын и новорожденная дочь были криоконсервированные в тяжёлом состоянии. Дочка и вовсе глубоко недоношенная. Кто знает к каким последствиям приведёт их заморозка. Я хотел бы перед отлетом увидеть их.

Виктор Юдинович смотрел на меня с минуту, прежде чем ответить.

– Что ж, резонно… Семью разморозим в ближайшие сутки. Сейчас же отправлю в медотсек указание. Что-то ещё?

– Да. Я хотел сказать, что ты должен понимать, что все наши трепыхания не более чем отсрочка неизбежного. – я долго подбирал слова, но все же мягче сказать не получилось.

– Что ты имеешь в виду? – Виктор напряжённо смотрел на меня.

– Ты же и сам понимаешь всё. – сказал я и Виктор, глубоко вздохнув, опустил глаза. – Слишком мало выживших. Слишком мало фертильных женщин. Слишком мало детей. И, наконец, слишком много больных. Нам не выжить. Я имею в виду человеческой расе. Мы-то доживём свой век. Может быть даже спокойно, но на наших детях все закончится…

– И что ты предлагаешь? Лечь на землю, сложить лапки и умереть? – резко в крикнул он.

– Нет, конечно, нет. Уже только ради детей мы должны были попытаться… Что ж, не вышло, но мы боролись и ещё поборемся. Но людей придётся как-то подготовить к этому. Я не стал выносить это на собрании. Сам понимаешь, паника сейчас ни к чему. Но подумать об этом нужно!

– Спасибо, Алексей. Я обязательно подумаю.

У меня словно гора с плеч свалилась. По сравнению с этим высадка на Землю – лёгкая прогулка. Просто не представляю, как такое можно рассказать народу, поэтому очень рад, что переложил это на другие плечи…

Глава 3

В космосе нет понятий день и ночь.

Здесь нет восходов и закатов.

Здесь человек чувствует себя чужим, хотя давно уже освоил космос.

Девятый день после отлёта с Луны.

Виктор сдержал слово и моих разморозили в тот же день. Марк был в очень плохом состоянии и увидеть его мне не дали, но заверили, что его жизнь вне опасности. Малышка находилась в кувезе для недоношенных. Такая крошечная, что не верилось, что это настоящий, живой ребёнок. Со всех сторон к ней тянулись трубки и оплетали её, словно кокон. Разглядеть её в таком состоянии было сложно. Но и её жизнь была вне опасности. За последнее столетие научились выхаживать и не таких крох, ведь каждая жизнь была на счету.

С Ксюшей же мы виделись, и даже не один раз. Первое что она у меня спросила – где Моника? А что я мог ей ответить? Дорогая, я не нашёл нашу дочь? Мне пришлось сказать ей горькую правду о том, что Моника находилась в карантине во время падения защитного контура реактора, что преодолев такой опасный путь, наша дочь погибла. До сих пор не могу поверить в это. Не поверила и Ксюша. И только многочисленные, безуспешные попытки "увидеть" дочь с помощью своего дара, смогли убедить её. Я не отходил от Ксюши три дня. А после она переключилась на младших детей, а мне пришлось их покинуть.

Подготовка столь масштабной операции – дело сложное, но быстрое.

Собрать команду для вылазки, экипаж корабля, оружие, провизию, оборудование и это при жёсткой экономии пространства и времени! Люди были рады заняться делом, ведь это отвлекало от жестокой реальности.

Необходимо проверить шаттл, определить место приземления и способ доставки хранилища на шаттл. И с этим справились, кстати, не без помощи Багровича. Он предложил приземлиться в Мурманске. Это крошечный военно-научный городок, главой которого и был Багрович. Оттуда было ближе всего добираться до острова. К тому же там мы могли найти большую часть оборудования и дополнительное оружие, что освобождало место на шаттле. Он же предложил и команду для вылазки – 20 подготовленных элитных бойца, которых тут же отправили в медотсек на разморозку.

"Витязя" в рекордно короткие сроки перебрали чуть ли не по винтикам. Корабль "вылизали" до блеска изнутри и снаружи.

Необходимое оборудование собрали легко – все-таки эта станция функционирует много лет и сюда постоянно завозилось новейшее оборудование для вахтовиков, работающих на гедониевых разработках.

Провизию, хоть и с трудом, но собрали, хотя, скорее всего, группе придётся добывать пропитание на планете, ведь кто знает, насколько мы там задержимся.

Вообще, после того как разморозили людей, хоть немного разбирающихся в синтефабриках, с питанием стало полегче. Синтетическая пища была отвратительная на вкус, но питательная. Поэтому на шаттл были загружены контейнеры с синт-рационами.

Но вот со сбором научной команды были проблемы.

Вылазка на Землю – мероприятие очень рисковое и никто не знает вернёмся ли мы. Учёных осталось не так много, чтобы разбрасываться ими. Поэтому было решено, помимо меня, взять на борт ещё двух биологов, двух медиков и одного специалиста по ГО и ЧС.

Этим наш состав решили ограничить, хотя в последний момент Багрович "подсунул" нам ещё десяток военных с нашивкой ВМФ.

Да, в России до сих пор есть военно-морской флот, хотя это скорее пародия на него, ведь он служит лишь для научных целей. Уж не знаю, что эти военные там придумали, но в море они выходить могут. Наверное, для нас это большая удача, потому что по воздуху перевезти огромный контейнер (а я надеюсь, что он огромный) с семенами будет просто невозможно. За один рейс мы его не увезем, а сделать несколько рейсов нам вряд ли дадут.

В нашей миссии очень много белых пятен.

Неизвестно в каком состоянии Мурманск и его военные базы, которые скрыты от спутников – вот где наши передовые технологии сработали против нас. Во время эвакуации паника и спешка не позволила людям выключить большинство оборудования, а мутанты, похоже, так и не добрались до него. Так и остался в работе комплекс РЭОБ (радиоэлектронная и оптическая безопасность), находящийся в подземном бункере. Именно поэтому нам теперь неизвестно, есть ли там уцелевшие морские корабли? Как много мутантов и какие они? Сможем ли добыть необходимое оборудование? Есть ли выжившие? С каждой минутой размышлений вопросов становилось все больше, и я уже сомневался в целесообразности нашей миссии.

Неожиданно моё внимание привлёк какой-то крупный объект на фоне Земли. Подойдя к иллюминатору, я долго всматривался в объект, но он находился слишком далеко и рассмотреть его не было возможности.

Тогда я решил разыскать командира шаттла и узнать у него про этот объект.

– Макс, есть минутка? – спросил я, застав его за кофемашиной в столовой.

– Конечно! – улыбнулся он. – Есть вопросы?

– Да я тут в иллюминатор смотрел и заметил какой-то объект на орбите Земли. Огромный! Разглядеть не успел. Думал может ты знаешь, что это?

– Огромный говоришь? – задумался командир. – Ну тогда это, наверное, Джиро – околоземная станция японцев.

– У них своя станция? Тогда чего они у нас? – удивился я.

– Да кто ж их знает. Вроде что-то не так пошло. Может не закончена. Не знаю, но на ней однозначно ведутся какие-то работы и там есть люди. Может скоро и отвалятся от нас японцы. – хмыкнул Макс.

– Во, дела… Я думал наша станция одна такая…

– Видно не одна…

Покинул каюту командира в смятении. Что эти японцы задумали? То Кагуя с какой-то суперсекретной миссией, то теперь странная станция Джиро. Хм… Джиро…Планшет говорит, что переводится как Второй сын… А где тогда первый? Нужно будет обязательно все это выяснить по прибытии на Луну. А пока неплохо бы подкрепиться…

ВНИМАНИЕ! ШАТТЛ ПРИБЛИЖАЕТСЯ К ЗОНЕ СКОПЛЕНИЯ КОСМИЧЕСКОГО МУСОРА. ПРОШУ ВСЕХ ЗАНЯТЬ СВОИ МЕСТА, ПРИСТЕГНУТЬСЯ, ПРИГОТОВИТЬСЯ К ТУРБУЛЕНТНОСТИ И К ЛИКВИДАЦИИ ВОЗМОЖНЫХ АВАРИЙ!

Вот и перекусил!

В зоне космического мусора шаттл будет находиться около суток, потом приземление и дальше все зависит только от нас. Мы не можем про валить эту миссию – слишком много от нее зависит.

Порядок выполнения операции и назначения были определены ещё на Луне, поэтому все знали, что от них требуется.

Я со своей группой сразу же, по приземлению, отправляюсь как можно дальше от шаттла. Если нас встречают мутанты, то удаляемся с максимально возможной скоростью и шумом, дабы отвлечь их внимание на себя и сохранить шаттл в целости и сохранности. Команда шаттла, состоящая всего из двух человек – командира и пилота, остаются на месте, вырубают все системы и переходят в режим ожидания, всем своим видом выказывая отсутствие на корабле жизни, при необходимости защищают его до последнего вздоха. Если же мы теряем шаттл, то миссия продолжается и, по выполнении её, нам высылают с Луны другой транспорт.

Мы пережили проход через пояс мусора довольно легко, лишь дробь мелкого космического хлама, размером с пулю, барабанила по обшивке. Командир и пилот знали свое дело и виртуозно обходили крупные обломки.

Теперь выходим на необходимую точку для приземления.

Эвакуация с Земли далась мне нелегко. Как и многие другие, я был серьезно ранен и до сих пор ещё не оправился от своих травм, поэтому мне пришлось вколоть себе определённые стимуляторы, чтобы сердце выдержало посадку. Сейчас, конечно, не те времена, когда астронавты при приземлении испытывали колоссальные перегрузки, но все же мероприятие это не из приятных и полезных.

Шаттл сильно тряхнуло при входе в атмосферу, иллюминаторы автоматически затемнились, но потом все "пошло по накатанной", лишь у самого города возникли проблемы из-за стаи летающих мутантов, но конкуренции по скорости они не выдержали и быстро отстали.

Почти у земли мы вошли под купол действия комплекса РЭОБ – теперь мы сами по себе до тех пор, пока не отключим его.

Первое, что нас встретило в Мурманске… Нет, не мутанты. Это ветер. Холодный, сырой промозглый ветер, с летящими в лицо колючими, рыжеватыми снежинками. Ветер проникал под любую одежду, пробирал до костей. Как бы я ни кутался в свою куртку, все равно ничего не помогало спрятаться от кусучего, жёсткого ветра. Все же в Москве погода поспокойнее будет.

Местные ребята будто и не почувствовали холода. Они быстро перегруппировались и отправили разведчиков. Сами же мы удалились от шаттла на приличное расстояние и затаились.

Вскоре разведгруппа вернулась со странным транспортом. Я такого никогда не видел – огромный, бронированный, гусеничный вездеход, с крошечными окошками-бойницами, ощетинившимися многочисленным оружием. На крыше этого чудо-транспорта стояла здоровенная пушка, а сзади был надёжно закреплён прицеп.

– Это что за чудо техники? – вытаращил глаза я, разглядывая мощный, "зубастый" ковш на бампере вездехода.

– Это наш Матиз! – гордо возвестил командир нашего отряда, Долохов Елисей.

– Это какой-то жуткий монстр! – восхитился я, растирая окоченевшие руки.

– Ну, а то! Наша, Мурманская разработка!

– Почему Матиз? – не унималось моё любопытство.

Ребята, грузившие в это время наши скудные припасы в прицеп, тепло заулыбались.

– Да сделан он на основе нашего, мурманского трактора с МТЗ. Вот и прозвали его МаТиЗ. Но ребята его ласково называют "Колбаска".

Парни уже откровенно ржали.

Что ж, наш транспорт действительно был похож на "колбаску", перевязанную посредине. Длинная, приземистая кабина с таким же длинным прицепом.

– Замёрз? – спросил командир, заметив, что я уже начал "приплясывать". – Потерпи немного. Скоро прибудем на военную базу. Там и раздобудем необходимую амуницию. С собой на Луну её не было смысла тащить…

– Да уж, такой суровой зимы я ещё не видел. – ответил ему я, пытаясь совладать со своим телом, которое уже трясло крупной дрожью. – Всё же в Москве не бывает таких ветров, сырости и мороза одновременно

– Зима? – зычно заржал он. – Парни, вы слышали, у нас тут оказывается уже зима!

Парни участливо улыбнулись и покачали головой. Кто-то пропустил смешок, но в открытую издеваться надо мной не стали.

– Э – нет, до зимы тут ещё два месяца! Надеюсь, мы здесь настолько не задержимся. В отличии от мягкой осени, – на этих словах меня особо сильно передёрнуло. – зима здесь уж очень негостеприимна, даже к нам. А уж ты-то и подавно ласты склеишь. Так что в наших интересах сделать все по-быстрому!

К тому моменту, как мы погрузились на вездеход, землю устилал тонкий, но плотный слой грязно-рыжего снега.

На часах 17.05, а солнце уже спряталось за горизонт. Наверное, я никогда не смог бы привыкнуть к столь суровым условиям. А парни, вон, будто домой вернулись… Хотя, чего это я? Они ведь действительно вернулись.

Внутри Колбаски было очень тесно, несмотря на её внушительный размер. Большую часть пространства внутри занимала броня, оружие и боеприпасы. Ближе к водителю стояло вполне комфортабельное кресло (в отличии от остальных жёстких, узких сидений), в которое сразу же запрыгнул Игнат, надел визуализационный шлем и замер. Кресло оказалось дистанционным пультом управления пушки класса "Плеть", находящейся на крыше нашего вездехода. Её когда-то сняли со списанного корабля и намертво приварили к этому "монстру".

Вообще, Колбаска служила нашим военным во время вылазок за город, когда нашим учёным так необходимы были новые образцы для своих исследований.

Пушка класса "Плеть", имела колоссальную мощь – более 10 тысяч выстрелов в минуту, ресурс – 40 тысяч выстрелов. Она просто выкашивает все на своём пути, оставляя лишь искромсанные ошметки. Пушка крайне подвижная, у нее практически нет слепых зон, укрыться от неё можно только лишь под самим вездеходом.

Когда мне рассказали характеристики Плети, у меня была лишь одна мысль – дайте две!

Парни любовно проверяли оружие на своём детище, как вдруг раздался многоголосый вой. Даже шум работающего Матиза не смог заглушить их.

Вот и пожаловали хозяева планеты наказать нарушителей, вторгшихся на их территорию.

В кабине повисла напряжённая тишина.

Водитель выдавил педаль газа до предела в пол, и Колбаска рванула вперёд наперегонки со смертью.

– Запускаюсь. – монотонно пробормотал Игнат и на крыше зашуршала, просыпаясь от долгого сна, Плеть.

– Погоди пока! – остановил его Долохов. – Не вмешивайся. Может, сами обойдёмся!

– Ага, как же. Обойдутся они. Шестеро Серых! Куда уж вам с вашими пукалками! – огрызнулся Игнат.

Елисей витиевато выругался и гаркнул.

– Я сказал, беречь заряды!

– Да понял я, понял. – приуныл стрелок.

Зато все остальные заняли свои места и напряжённо всматривались во тьму.

Вдруг по правому борту послышался сильный удар и Колбаску тряхнуло. Ребята, что дежурили с той стороны, начали наперебой ругаться и стрелять. Через мгновение к ним присоединились и остальные. Грохот выстрелов не прекращался ни на мгновенье. Почти каждую минуту на вездеход приходились удары снаружи. Один за другим прекращали стрельбу солдаты – их оружие выходило из строя.

– Игнат, подключайся! – заорал Долохов.

– А я говорил! – ухмыльнулся тот и на крыше заклёкотала Плеть.

Почти сразу же удары по Колбаске прекратились. Волки отступили, но расслабляться было рано – они могли отступить лишь для того, чтобы перегруппироваться или устроить засаду.

– Остаток боеприпасов? – крикнул командир.

– У меня осталось чуть больше 30 косарей. – сказал Игнат, глядя на счётчик боеприпасов. – А мы ещё даже наполовину Мурманск не прошли. Че делать-то будем?

– Педаль газа в пол и по-тапкам ребята! Что ещё делать-то? Главное добраться до Североморска. – кажется командир вошёл в боевой раж.

– Почему в Североморск? Зачем туда? – спросил я, когда до меня дошли слова Долохова.

– Потому что военная база именно там. И нужные нам корабли тоже там! Здесь одна рухлядь, да музейные экспонаты!

– Твою ж… А какого черта мы приземлились здесь? Неужели нельзя было сразу туда лететь? – ругнулся я.

– Помимо РЭОБ, там находится ещё и система ПВО. Мы бы просто не долетели – нас бы сбила автоматика. Так что только по Земле!

Да уж, попали так попали.

Мурманск вальяжно вытянулся вдоль Кольского залива. С другой же стороны города находятся гиблые болота.

Нам нужно пройти насквозь город, а потом по открытой местности гнать до Североморска.

Городок, хоть и не большой, но полон тварей, а что уж творится дальше даже боюсь предположить.

– Внимание! Стая Серых пытается взять нас в кольцо. Вижу четверых. Где ещё двое не знаю. – отрапортовал Игнат.

– Быстро они! – негодовал командир.

– А когда это у нас Серые мешкали? Уж если взялись за добычу, то не упустят её!

Меж тем Колбаска неслась сквозь ночной город, прорезая тьму мощными прожекторами. Быстрый вездеход пожирал километры, словно голодная тварь.

– Может, успеем выйти из их охотничьей зоны? – робко спросил молодой солдатик.

Было видно, что предыдущий бой дался ему нелегко.

– Даже и не мечтай, Яр. Эти твари отступят только перед более сильным хищником. – ответил ему командир.

Я сидел прямо на холодном, сыром полу Колбаски и набивал ленты пулемётов патронами. Да уж, человек в совершенстве научился убивать, но природа Земли ответила на это толстой бронёй и быстрой регенерацией своих тварей. Когда восстановятся волки? Через пару часов? Или пару минут? Скорее второе. Лучше быть готовыми к их новой атаке. Именно поэтому я и те, кому не посчастливилось сесть к пулеметам, не обращая внимание на окоченевшие пальцы и затекшие ноги, набивали патронами бесконечные ленты. От них будет зависеть наша жизнь.

– Ребят, я не пойму куда они делись! – запаниковал Игнат. – Только что были на глазах и нет! Просто исчезли!

– Готовьсь! – крикнул Долохов. – Ленты заменить на новые, с предохранителя снять! Чует моё сердце сейчас опять в атаку пойдут…

Но не успели они выполнить его приказ, как в кресле дернулся Игнат, заорал и пустил Плеть на полную. Словно обезумевший он палил и палил в одну сторону, позади вездехода, не слыша ни крика командира, ни обеспокоенных товарищей. И мы поняли, что нас преследует нечто гораздо страшнее волков.

Постепенно огонь начал смещаться на левый борт. Этот кто-то, похоже, легко догоняет. несущийся на всей скорости Матиз.

Все напряжённо вглядывались в маленькие окошки-бойницы, но яркие вспышки света от выстрелов Плети ослепляли и не давали увидеть то, что видел Игнат через внешние камеры.

– Вижу! – крикнул один из солдат и начал стрелять по цели.

Один за другим солдаты начинали стрельбу, но их противнику, похоже, это не причиняло особого вреда.

Долохов тем временем впопыхах вскрывал какой-то ящик. Расправившись с ним, он достал гранатомёт с фугасными патронами и отодвинул одного из бойцов от окна.

Я постарался приблизиться к одному из окошек, чтобы разглядеть, что за тварь нас преследует.

За окном неслась махина, размером с грузовик. Плеть вырывала из плоти твари огромные куски, но тварь все равно преследовала нас, быстро сокращая расстояние. Наконец мне удалось разглядеть, к какому виду она относится. Медведь! Белый медведь. Я думал, они вымерли!

Командир выстрелил из гранатомёта. Один раз. Второй. Третий.

За выстрелами раздавались взрывы.

Внезапно, у твари подкосились передние лапы, и она словно нырнула вперёд. Несколько раз перекувыркнувшись по инерции, медведь замер.

Все, как по команде прекратили стрелять и прилипли к окнам. Медведь лежал без движения.

– Сдох? – хриплым голосом спросил Яр.

– Да по любому! – ответил ему Даниил.

– Не расслабляться! Оружие перезарядить! – начал раздавать команды Долохов. – Держать периметр. Нашумели мы сильно. Как бы ещё кто не прибежал. Доложить остаток по боеприпасам. Игнат! Что у тебя?

– У меня? – переспросил Игнат, отходя от шока. – У меня пусто! Ребят, а мы не доедем! Без Плети нам крышка!

Глава 4

Станция Л-214

Ксюша.

– Мама? – услышала я сквозь сон хриплый голосок. – Мамочка?

Не сразу мне удалось скинуть оковы сна, но, когда до меня дошло, что это Марк пришёл в себя, я мигом метнулась к его медкапсуле. Медицинский ложемент обволакивал худенькое тело моего сыночка, словно кокон, не давая ему двигаться. Это и напугало Марка.

– Милый, все в порядке! – ласково прошептала я. – Мы в безопасности! Все хорошо, ты в медкапсуле, не двигайся пожалуйста!

– Мама, мы добрались? Мы в убежище? – прошептал Марк, пытаясь рассмотреть все вокруг.

– Нет, солнышко, мы уже улетели оттуда. – ответила ему я. – Представляешь, мы на Луне! Здорово, да?

– На Луне? – глаза любопытного мальчишки стали огромными, и он начал пытаться выбраться из ложемента. – Правда? На самой – самой настоящей Луне? Честно – честно?

– Честно – честно! – улыбалась я. – Только тебе пока нельзя шевелиться и выбираться из медкапсулы.

– Ну в-о-о-о-т, как всегда. – расстроенно протянул он. – Мама, ты что, плачешь?

– Да, сынок, плачу. – отрицать это не имело смысла, так как слезы облегчения лились градом. – Только это я от счастья! Я очень соскучилась и рада, что ты проснулся!

– Не плачь, пожалуйста! – попросил он дрогнувшим голосом. – Я тебя никогда – никогда не брошу!

– А я тебя никогда – никогда не брошу! – поддержала я его. – Только мне нужно врача позвать.

– Зачем врача? – испугался Марк.

– Он очень много времени и сил потратил на твоё лечение. Пусть тоже порадуется, что его усилия были не напрасны!

Я вышла из палаты и дошла до сестринского поста. Нажимать кнопку экстренного вызова не стала – мы и так слишком часто ею пользовались.

После отлёта Лёши я, воспользовавшись положением и суматохой вокруг, уговорила нашего врача положить нас с детьми в одну палату. Пока находилась на лечении, я ухаживала за ними, а сейчас прихожу после смен и остаюсь здесь.

Конечно, нам выделили свой личный жилой отсек. И он даже был совсем неплох, но оставаться там мне совсем не хотелось.

А зачем? Сидеть в одиночестве, уставившись в стенку и отсчитывать часы до следующей смены?

Лёша вернулся в тот ад на Земле. Снова рискует собой. Оставил нас одних именно в тот момент, когда так нужен! Дети в реанимации в тяжёлом состоянии. Моника… Моей доченьки больше нет с нами! Если я останусь одна, то просто сойду с ума!

А здесь я нужна своим детям. Да и не только им. Медсестры увидев, как я легко справляюсь с небольшими медицинскими процедурами своих детей, часто просят помочь им. У них сейчас рук совсем не хватает, а мне совсем не сложно. Да и отвлекает от тяжких мыслей.

– Что-то случилось? Кнопка не сработала? – забеспокоилась медсестра. – Секундочку, я вызову доктора!

– Нет-нет, постойте. – остановила её я, улыбаясь. – Марк пришёл в себя!

– Что? Серьезно? Счастье – то какое! – воскликнула она, а у меня опять потекли слезы счастья. – Я все равно сейчас доктора вызову!

– Я тогда вернусь в палату. – ответила я и медсестра кивнула головой.

Марка и Софию выхаживали всем медотсеком. Собирались целые консилиумы. Подключили всех, кого только было возможно.

Мои детки были самыми "тяжёлыми" из всех пациентов на Луне.

Медсестры вместе со мной сутками дежурили у ложемента Марка. Четыре раза аппаратура не справлялась и его организм сдавался. Четыре раза я нажимала на красную кнопку.

Тогда консилиум собирался снова и Марку меняли программу лечения.

Четыре раза он был на грани жизни и смерти.

И каждый раз врачи возвращали его мне.

Я боялась, что больше никогда не увижу его глазки, не услышу его голосок. Я боялась, что он уйдёт вслед за Моникой, а за ним уйдёт и София.

Бедная малышка изо всех сил боролась за жизнь. Я не могла даже на руки её взять – настолько она была крохотной и слабой.

Но сейчас, когда пришёл в себя Марк, я верю, что и с ней все будет хорошо!

– Ну – с, как дела у нашего самого главного пациента? – улыбнулся доктор Романенко, когда вошёл в палату. – Неужели пришёл в себя? Ну ты силён!

Марк слабо улыбнулся ему, а я из – за этой улыбки чуть не задохнулась от счастья!

– Так, посмотрим, что тут у нас. – пробормотал Олег Станиславович, утыкаясь носом в непонятные диаграммы.

Я же на минутку отошла к Софии, чтобы заменить резервуар с водой, который поддерживает влажность в её кувезе.

Сонечка лежала в стерильном закрытом кувезе для недоношенных деток, в котором был свой климат. Если коротко, то ей требовалось тепло, влага и стерильность.

Она была настолько слаба, что любая инфекция её сейчас могла убить. Поэтому все процедуры были с минимизацией контакта.

Заменив резервуар, я повернулась к Олегу Станиславовичу. Он хмуро разглядывал диаграммы на планшете медкапсулы.

– Олег Станиславович, не тяните. Как Марк? – не выдержала я долгой паузы.

– Так, Марк, ты большой молодец и конечно же идёшь на поправку, но тебе нужно много спать. Так что я добавлю тебе один медикамент, чтобы ты поспал. – весело проворковал доктор моему сыну, но по его голосу я поняла, что все не так уж и радужно.

– Ксения, нам нужно с вами серьёзно поговорить. – сказал он, когда Марк уснул.

– Ему не лучше? – дрожащим голосом спросила я.

– Что вы! Ему определённо лучше! Но не на столько, насколько это необходимо. Я так понимаю у него и раньше были проблемы со здоровьем? – Олег Станиславович взял меня за руку и отвёл к моей кушетке.

– Да, у него всегда был слабый иммунитет, но доктора говорили, что это в пределах нормы. Что ничего страшного. – я нервно теребила край пледа.

– Да, конечно. Но это все было верно в благоприятных условиях, а вы на Земле длительное время находились в таких, что даже взрослому человеку с крепким здоровьем было бы тяжело оправиться. – доктор внимательно смотрел на меня. – Я хочу вас подготовить к длительной реабилитации. Очень длительной. Вы, наверное, пили неочищенную воду? Ели что – то зараженное? Может попадали под странные излучения.

– Излучения? Я не знаю, нет, кажется, хотя Марк на какое – то время исчезал из нашего поля зрения. – прошептала я, вспомнив странный, дурманящий туман. – Да и с едой и водой… У нас просто не было выбора! Мы бы просто не дошли…

– Да – да, я это все понимаю и ни в коем случае ни в чем вас не обвиняю. Я и сам прошёл через подобное. – кивок в сторону отсутствующей руки. – Понимаете, из-за того, что с вами случилось Марк получил тяжёлое отравление, плюс облучение, уж не знаю где вы умудрились словить такую дозу. Всё это время мы пытались вывести из его организма, убивающие его вещества. У нас это получилось.

– Это же хорошо? – обрадовалась я.

– Конечно хорошо, но ущерб нанесён колоссальный. Вы с мужем смогли так быстро оправиться в силу зрелости своих организмов. Да и на здоровье не жаловались, так?

– Да, все хорошо было. – пролепетала я. – Доктор, не тяните, он поправится?

– Полностью? Нет, не думаю, что это возможно. – опустил голову он. – Но мы сделаем все, чтобы он прожил счастливую жизнь.

– Долгую? – поправила его я.

– Медицина не стоит на месте. Возможно и долгую. Давайте не торопить события. Теперь давайте о вашей дочери. София, во время вашего похода, была защищена лучше всех – вы взяли весь удар на себя, поэтому она пострадала меньше всех. Ну, это если не брать в расчёт преждевременные роды, но мы и не таких крох выхаживали. – улыбнулся он. – Её показатели растут. Возможно, через недельку вам разрешат взять её на руки.

Меня накрыла такая безнадежность, такая тоска. Я не могу помочь своему ребёнку. Что может быть хуже?

– Ксения! – строго окликнул меня доктор Романенко. – Он жив. Он идёт на поправку. Да, его ждёт сложный путь, но он рядом с вами! И вы ему нужны! Вы должны стать ему опорой!

– Да, конечно. Просто я думала, что…

– Доктор Романенко! – воскликнула забежавшая медсестра. – Там ещё привели… Пострадавших. Олег Станиславович странно переглянулся с медсестрой, кивнул ей, и она убежала.

– Ксения, мне нужно идти. Не отчаивайтесь! И, большая просьба, не выходите из палаты сегодня, хорошо?

– А…?

– Ничего не спрашивайте, просто посидите здесь. Я ещё зайду.

И он вышел, оставив меня в полном непонимании.

Очень странно. Что там за пострадавшие? Неужели у нас опять что-то случилось?

Надеюсь, все будет хорошо.

Лучшее, что я могу сейчас сделать – это послушать доктора и не путаться под ногами со своими вопросами.

Минуты тянулись за минутами, часы за часами, а доктора Романенко все не было. Напряжение и беспокойство все нарастали.

В коридоре несколько раз пробегал медперсонал, явно торопясь куда – то, затем раздался крик и все затихло.

Когда в дверь постучали, я уже всерьёз раздумывала о том, чтобы выйти и расспросить кого-нибудь о происходящем.

Дверь тихонько приоткрыли и на пороге появился мужчина.

– Здравствуйте! – улыбнулся он. – Я – Андрей. Коллега вашего мужа. Можно войти?

– Да, конечно. – опешила я. – Что – то случилось?

– Что? – удивился он. – А! Нет – нет, все хорошо! Как раз об этом я и хотел вам сказать – Шаттл с вашим мужем приземлился.

– С ними все хорошо? На них не напали? – набросились я на него с вопросами.

– Этого я не могу сказать, к сожалению. Комплекс РЭОБ мешает нам с ними связаться. Но они должны его отключить и тогда связь наладится! Но я вам этого не говорил! – подмигнул он мне. – Как вы? Алексей говорил, что сильно пострадали?

– Всё постепенно налаживается. Сегодня сын пришёл в себя. У дочки показатели растут. – улыбнулась я, подходя к кувезу.

– Какая крохотная! – удивился Андрей, увидев Сонечку. – Разве такие бывают?

– Все новорожденные кажутся крохотными! – пожала плечами я.

Желания что-то объяснять почти незнакомому человеку, не было.

– Ну нет. Моя дочка гигант по сравнению с вашей! – возразил он.

– А у вас тоже есть ребёнок? – удивилась я. – Это и раньше было редкостью, а сейчас и подавно.

Повисла долгая пауза – каждый думал о своём.

– Я совсем с ней не справляюсь. – будто сам себе пробормотал Андрей.

– А ваша жена… – ляпнула я, не подумав.

– Маша погибла. – печально ответил он. – Не дошла до убежища совсем чуть-чуть.

– Мне жаль! – прошептала я. – Простите.

– Вы же не знали! – грустно усмехнулся он.

– А знаете, что? Я могу помогать вам с дочкой. Научить необходимому. Да и в будущем наши принцессы могли бы подружиться. Детей здесь не так много, так что нашим очень повезло – будет с кем дружить. – неожиданно для самой себя предложила я.

– Это было бы замечательно! – обрадовался Андрей. – А то я здесь уже всех медсестёр извёл своими визитами. Они, похоже, уже прячутся от меня.

Я рассмеялась – давно мне не было так легко. Все – таки иногда нужно просто с кем-то поговорить. Мы ещё долго общались с Андреем – он мне жаловался на капризы дочки, я рассказывала ему мамские секреты.

– Спасибо вам, Андрей, что зашли! Давно я вот так, легко, не общалась. Всё какие – то проблемы, да неприятности. А иногда хочется поговорить, как будто ничего не случалось.

– И вам спасибо! За помощь с Надеждой и за советы ваши…

Внезапные крики и шум из коридора прервали его. Мы замерли, прислушиваясь к тому, что там происходит. Из палаты понять, что происходит в коридоре было невозможно, но выходить туда совсем не хотелось.

Мне показалось странным, что Андрей встал между мной и дверью, будто прикрывает нас от чего-то.

Шум прекратился, зато раздался страшный хриплый рык вперемешку с чьим – то криком.

В коридоре забегали люди. Крики и рык повторялись снова и снова, слышалась возня, удары.

В груди у меня все похолодело от страха. Я стояла, не двигаясь, и широко открытыми глазами смотрела на дверь, будто сейчас через неё к нам в палату ворвутся мутанты.

"Нет. Нет. Этого не может быть. Мы на Луне. Здесь их нет. Они нас не достанут." – как мантру твердила я.

– Ксюша, я сейчас выйду в коридор, – слишком ровным голосом сказал Андрей. – а ты закроешь за мной дверь и подопрёшь её чем-нибудь. Ты поняла?

– Не ходи туда! – срывающимся голосом попросила я.

– Ксюша, все будет хорошо! Там моя дочь. Я должен проверить, что случилось. Наверняка это просто не могут успокоить пациента. Я просто проверю. Запри дверь!

С этими словами Андрей резко открыл дверь и вышел. Мне ничего не оставалось как запереть её и подтащить свою кушетку, чтобы перегородить вход в палату.

В коридоре снова кто-то истошно кричал.

Через несколько минут, я услышала тихий стук.

– Кто? – шёпотом спросила я.

– Андрей. Дверь не открывай. В коридор не выходи. Ждите. Я приведу помощь! – кратко проинструктировав меня, он ушёл.

Значит опять. Опять все плохо.

А я снова осталась одна. В неведении. С двумя тяжело больными детьми.

– Лёша, где же ты? – прошептала я в пустоту…

Глава 5

Мелани.

Вой сирены, аварийные огни и негромкий голос из системы оповещения, повторяющий, что передвижение по коридорам запрещено и всем необходимо оставаться в своих палатах.

Кто ж спорит? Никто и не захочет выходить после того, что случилось.

Когда военные забирали нас из дома, они обещали, что в убежище будет безопасно, но там произошёл прорыв мутантов. Потом нас отправили на заморозку, обещая, что перевезут в безопасную станцию на Луне. Но и тут мы оказались в ловушке.

Через несколько недель после всеобщей эвакуации, людей начали размораживать. Меня и моего сына, Алана, разморозили в числе первых, потому что я являюсь хирургом, а медицинские работники теперь очень ценны.

Мне даже не дали время прийти в себя – почти сразу отправили к пациентам.

Алан всегда был при мне. Было тяжело, но никаких детских учреждений здесь пока ещё нет.

Конечно, бойкому четырехлетке было сложно проводить всё время в медотсеке, но у нас сложилась довольно дружная компания и за сыном приглядывали все.

Алану очень нравилось внимание стольких людей и через несколько дней в его лексиконе появились русские словечки. Это так забавно (и совсем непонятно), когда в речи ребёнка перекликаются два языка.

Пациенты прибывали день ото дня. Сначала необходимые специалисты – медики, инженеры, учёные, специалисты.

Поначалу мы с Аланом даже ночевали в медотсеке, но уже через неделю получили свой собственный жилой отсек – наш новый дом.

Дом. Странное слово для тесной пустой коробки, но мы были и этому рады.

С каждым днем станция становилась все многолюднее, а значит, у нас всё прибавлялось пациентов, потому что мало кто отправился на криоконсервацию полностью здоровым.

Но три дня назад стали поступать пациенты с укусами. Это были те рабочие, которые, в связи с расширением жилых зон, расконсервировали и приводили в жилой вид новые, ещё опечатанные, уровни станции.

По их словам на них нападали "тени". Существа двигались с такой скоростью, что невозможно было их разглядеть.

Но это было лишь поначалу. Позже этих тварей стали находить мёртвыми.

Что это за твари и почему они погибли выяснили гораздо позже, когда у первых покусанных начали появляться признаки заражения.

Температура, озноб, тошнота, боли – с такими признаками вернулись к нам рабочие. Их немедленно госпитализировали и установили круглосуточное наблюдение. Далее симптомы развивались с такой скоростью, что мы не поспевали за ними. Светобоязнь, водобоязнь, агрессия к себе и окружающим. И тогда мы поняли, хотя это было совсем уж невероятно, что инфекция оказалась старинным бешенством.

Говорят, раньше люди умирали от этой болезни. Тяжело умирали. Больные подвергались мучительной боли и ещё более мучительным галлюцинациям.

В наше время такой болезни давно нет, потому что с младенчества все люди проходили вакцинацию против неё.

Невероятно, что здесь и сейчас появились пациенты, зараженные бешенством.

Конечно же, вирус мутировал, как и все живое на Земле. Он был настолько агрессивен, что мы просто не успевали лечить людей.

Заражённых немедленно изолировали, но по всей станции, то тут, то там появлялись твари и нападали на людей.

Существенного ущерба эти существа людям не приносили, но вот инфекция вскоре стала убивать. Ни один укушенный не прожил более двух суток.

– Мама, хочу пить… – отвлек меня от раздумий Алан.

Подошла к питьевому дозатору, включила кран – вода есть, значит снабжение станции продолжается.

За дверью вновь послышались крики, стоны и хрип.

Мы уже сутки сидим в этой палате, ожидая помощи. Выйти в коридор – верная смерть, ведь за дверью так много зараженных! Сидеть здесь – верная смерть.

Я подошла к своему сыну и подала ему воды.

– Нет! Нет! – Алан, выбил у меня из рук стакан и забился в угол кровати.

Значит водобоязнь "подоспела"…

Через несколько минут сын вновь уснул, а я задумалась, когда наша жизнь превратилась в ад?

Или она всегда такой была? От бессилия наступила апатия и отрешенность. Я просто ждала. Никаких эмоций.

За дверью вновь скребли, словно они чувствуют, что здесь кто-то есть.

На данный момент на станции около полутора тысяч "разбуженных" людей. Сколько из них успело заразиться?

Может мы единственные остались?

– Мама! – вскрикнул сын во сне.

Я легла на кровать рядом с ним. Он опять горит. Жаропонижающие уже не помогают. Ничего уже не поможет. С того самого момента, как в медотсеке Алана укусили, я знала, знала поминутно, что с ним будет. Я набрала лекарства, все, что только могла, и мы закрылись в пустой палате. Поначалу меня накрыла такая истерика. Я металась, ревела, пыталась что-то сделать. Но что я могла? НИ-ЧЕ-ГО!

– Мама! Мама! – Алан метался во сне.

Болеутоляющие и седативное тоже уже не помогают.

– Потерпи, малыш! Мамочка рядом! Мама не бросит тебя! Алан, сынок, я люблю тебя! – шептала я ему на ушко.

Маленькое, исхудавшее тельце выгнуло судорогой, и сын закричал.

Смотреть на его страдания не было сил. Слезы текли ручьём… Кажется, я кричала вместе с ним.

За дверью творилась вакханалия – зараженные, услышав нас, ломились в дверь, кричали, бесновались.

– Ма-а-а-ма! – истошно кричал Алан. – Ма-а-а-ма!

Я взяла сына на руки – его тело словно задеревенело. Прижала его к себе и стала покрывать лицо поцелуями.

– Милый мой, маленький мой, потерпи! Скоро все закончится…

– Мама, мне страшно! – прошептал Алан и обмяк.

–Ничего, маленький мой. – сквозь слезы шептала ему на ушко. – Мама не бросит тебя! Мама с тобой!

Отчаянно сдерживая рыдания, прижала сына к груди, зная, что нам остались минуты.

Малыш тяжело и хрипло дышал…

Пока из его груди не стал звучать совсем чуждый ему хриплый рык…

Зажмурила глаза, чтобы не видеть, как мой маленький, ласковый сынок откроет свои, уже чужие, безумные глаза и начнёт рвать меня.

Сутки спустя.

– Много ещё? – спросил человек в военной форме.

– Ещё 23 отсека и этот сектор зачищен. – ответил ему обладатель такой же спецодежды.

– Вот черт. Скорей бы. Жрать хочется. – ответил первый.

– Смотри, как бы ты обедом не стал! – хохотнул его товарищ.

– Это вообще несправедливо. Почему мы не можем применять боевое оружие? – не унимался первый. – Ведь эти твари кидаются на нас не по-шуточному! Они ведь и правда сожрать нас могут.

– Ну во-первых – эти, как ты выразился, твари – все-таки люди. Они больны! И мы должны оказать им помощь. А во-вторых – не будут они тебя жрать. Покусают и всё! – не выдержал третий солдат из их группы.

– Ага, а мне потом в заморозке чалиться, вместе с остальными зараженными и ждать, когда лекарство придумают? Нет уж, если на меня нападут…

– А ну рты закрыли! – рыкнул командир отряда. – Развели тут…

Он подошёл к двери очередного отсека и приставил универсальный ключ к магнитному замку, от чего тот тихо щёлкнул и мигнул зелёным "глазом".

За дверью людям в военной форме предстала страшная картина – весь отсек в крови и на полу два трупа.

– Вот черт! – присвистнул первый. – Похоже тут только трупы. Выживших нет.

– Да, не успели. Похоже зараженный ребёнок впился матери в шею, и она погибла от потери крови. Проверь ребёнка! – сказал командир.

– Почему опять я-то? – заныл первый.

– Много говоришь.

Солдат подошёл к окровавленному ребёнку и ткнул в него прикладом автомата – ноль реакции.

– Чисто! Отправить сюда "носильщиков"? – отрапортовал он.

– Позже. Когда весь сектор будет зачищен от…

– Mother? – внезапный тихий всхлип заставил всех резко обернуться.

На полу, рядом с растерзанной матерью, пытался подняться мальчик лет четырёх.

– Твою ж.... Оно говорит! – чертыхнулся один из солдат и вскинул оружие.

– Не оно, а он. Это ребёнок, а не животное! Смотри, он не агрессивен. – пытался успокоить его товарищ.

Ребёнок то и дело переводил взгляд со своей матери на солдат своими огромными, перепуганными глазами.

– Мальчик? Как тебя зовут? – спросил командир на английском языке.

– Алан. – ответил перепуганный мальчишка. – Мама заболела?

– Он что, иммунный? – спросил один из солдат.

– Похоже на то! – ответил ему командир.

Группа солдат с опаской и удивлением смотрела на единственного выжившего после заражения.

– Центр. У нас выживший. – сиплым голосом проговорил командир в рацию, укутывая ребёнка в плед.

– Ну так отправляйте к остальным эвакуированным. В чем проблема? – ответил ему уставший голос.

– В том, что это, похоже, выживший после заражения!

Глава 6

Станция Л-214

Ксюша

Я не пользовалась своим даром с тех пор, как Лёша мне сказал, что Моники больше нет. Не хотела, не могла, но сейчас… Сейчас мне придётся это сделать несмотря на то, что это невероятно сложно.

Выходить из палаты, скорее всего, не безопасно, а выяснить, что там происходит – необходимо. Я встала напротив двери и закрыла глаза. Сердце ускорило бег и всю меня охватила какая-то тревога и волнение. Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, я раскрыла свое сознание для мира вокруг и… Ничего не вышло.

Волна паники сразу же накрыла меня – может мне доступны только сознания моих родных? Нет-нет! Ещё на Земле я "слышала" людей из бункера. С ними сложнее, но все же это возможно! Нужно попытаться ещё раз!

Я попыталась ещё раз. А потом ещё. И ещё. И так, до тех пор, пока у меня наконец-то не получилось!

Вот спящие сознания моих детей, за стеной ещё несколько таких же.

Я попыталась мысленно продвинуться в коридор и найти там кого-то. За дверью явно кто-то был. Тяжёлая, нездоровая аура этого человека давила. Я не совсем понимала, что он видит – его зрение расплывалось, двоилось, вокруг плавали какие-то силуэты и страшные образы.

Человек за дверью начал подвывать и биться головой в стену.

Покинула его сознание в ужасе. Липкий пот покрыл всю спину и заставлял дрожать. Человек в коридоре явно болен, только почему ему никто не помогает? Нужно попробовать снова.

Мысленно двигаюсь по коридору. Сознания людей обычно горят как яркие лампочки, но мне уже несколько раз встречались почти угасшие. Не рискую приближаться к ним. Наконец, нахожу Андрея – он стоит, прислонившись к стене, будто прячась от кого-то за углом.

Глазами Андрея смотреть легко и не страшно, в отличии от первого человека в коридоре.

Вот, на мгновение, Андрей выглянул из-за угла и проверил, есть ли там кто. За углом оказалось пусто и он сразу же побежал вперёд, пока не добежал до очередного поворота.

Он уже вышел из медотсека и идёт к жилым. Конечно, он же говорил, что пойдёт к дочери.

Андрей передвигался перебежками, от укрытия к укрытию. Вот, наконец, он подошёл к двери и постучал в нее. Казалось, он нервничает всё сильнее.

Вдруг Андрей замер, прислушиваясь к звукам вокруг.

Я слышала, слышала его ушами скрежет зубов, стоны и хриплый, булькающий рык.

Андрей медленно повернулся на звук, и я увидела… Увидела то, что человеком назвать очень страшно, ибо никому не захочешь таких страданий.

По коридору сильно хромая, шёл мужчина в некогда белом халате. Все его лицо было расцарапано, халат в крови. Мужчина встал, уставился пустым взглядом на Андрея, а потом, дико закричав, начал выцарапывать себе глаза. Он кричал и кричал, и пальцами пытался залезть всё глубже, пока вдруг за дверью не послышалось:

– Кто там? Андрей это ты?

Мужчина в халате склонил голову на бок, его дыхание участились, он начал хрипло подвывать…

– Открывай! Открывай быстрее! – в панике закричал Андрей.

Этот крик стал триггером для мужчины в халате, и он с криком сорвался с места и побежал в сторону раздражителя.

Внезапно дверь отсека открылась, Андрей буквально ввалился внутрь и за его спиной тут же послышался тихий щелчок закрывающегося замка.

Повернувшись, он увидел, как молодая женщина приставила к его шее инъектор, а сама тем временем внимательно его осматривает.

– Это не помогает, Ульяна! – тихо сказал он, глядя ей в глаза. – Седативное заражённых почти не вырубает. Убери инъектор, у меня не было контакта!

– Я так испугалась! – всхлипнула она. – Много их там?

– Да, много. – ответил Андрей. – Но они в основном вредят себе. Если их не провоцировать, то могут и не заметить.

– Я должна быть там! Я должна быть в медотсеке! – шептала она.

– А как же они? – он кивнул на что-то позади неё. – Кто защитит их?

Ульяна обернулась и Андрею предстал вид, который умилил бы даже самого черствого человека. Поперёк кровати, по уши завернувшись в большой плед, мирно дремали пятеро малышей разных возрастов. Ещё двое, совсем младенцы, посапывали в манеже.

Ульяна Александровна долго смотрела на детей, а потом прошептала:

– Я всегда хотела большую семью, детишек. Но не сложилось. А теперь, когда на мне такая ответственность, я удивляюсь, как же матери не сходят с ума от страха за своих детей? Как у них хватает сил и мужества?

Она вытерла слезы и с уверенным видом повернулась к Андрею:

– Я должна быть в медотсеке! Ради них! Ради всех на этой станции! Мы должны придумать способ вылечить заболевших! Понимаешь? Дети здесь, с тобой будут в безопасности, но я должна идти к своей команде!

– Но, подожди. Я обещал привести помощь! – попытался возразить Андрей и я с ним была согласна.

– Самая лучшая помощь – это найти лекарство! Понимаешь? – не унималась Ульяна.

– Как ты пойдешь туда одна? Это опасно!

– Сидеть без дела опасно. – проворчал она, наматывая на руки полотенца. – Тем более, ты сказал, если не провоцировать их, то могут и не заметить.

– Что ты делаешь? – спросил Андрей.

Признаться мне и самой было любопытно зачем Ульяна Александровна намотала на руки полотенца и надела несколько рубашек поверх.

– Так прокусить будет сложнее. Меньше риск контакта! – объяснила она.

Андрей молча взял свитер и обмотал им шею Ульяны.

– Обычно они метят в шею… Ты уверена?

– Как никогда! – твёрдо ответила она и направилась к двери.

– Если не сможете быстро найти лекарство, возможно поможет криоконсервация? Заморозить всех больных, пока не найдёте способ вылечить их! – выпалил он.

– Да! Это очень хорошая идея! – удивилась Ульяна Александровна. – Это даст нам время! Спасибо!

Андрей несколько раз задерживал дыхание, будто хотел что-то сказать, но не решался. Неожиданно он схватил женщину за руку и сказал:

– Ульяна, подожди! Я…

– Я знаю! – перебила она его с лукавой улыбкой. – Но давай выберем время получше?

Оставив мужчину переваривать её слова, женщина смело вышла в коридор и закрыла за собой дверь.

Андрей остался один с оравой детей, а я осталась без обещанной помощи.

Покинув его, я "зацепилась" за сознание Ульяны Александровны.

Она приходила несколько раз к нам в палату и всегда была на всех консилиумах по поводу лечения Марка. Раз за разом она отвергала не устраивающие её программы лечения. Она заставляла врачей выкладываться по полной.

Мне она показалась жёсткой, холодной, железной леди. Профессионал до мозга костей. Но с Андреем она была совсем другой. Как и он с ней. Странно, а говорил, что жену недавно потерял… Тем временем Ульяна тихо пробиралась по коридорам, легко обходя заражённых людей.

Вот она добралась до очередного поворота коридора и замерла, прислушиваясь. Не услышав ничего подозрительного, доктор сделала глубокий вдох, резко повернула за угол и уткнулась носом в дуло автомата.

Взвизгнув от испуга, женщина попыталась спрятаться за углом, но солдат, державший оружие, быстро сделал подсечку и прижал её лицом к полу.

– Есть одна! Дайте инъектор! Мой пустой. – прошептал он.

– Не надо инъектор. – с трудом просипела Ульяна под весом здорового мужчины. – Я не зараженная. Я доктор. Мне нужно в медотсек!

– В медотсеке много зараженных. Эту зону мы ещё не зачистили. Там опасно! – ответил мужчина, убирая колено с её спины.

– Я знаю. Но мне нужно в лабораторию. Там безопасно! Подождите! Что значит ваша зачистка? – в ужасе смотрела она на солдат. – Вы их, что? Убиваете?

– Что ж вы нас за зверей-то совсем держите! – с упреком посмотрел он на Ульяну. – Вырубаем, доставляем в карантинную зону. Только они все равно там мрут. То сами себя калечат, то друг друга, а то и вовсе тихонько лягут и все… Не дышат.

Ульяна застонала, схватившись за голову.

– Кто руководит… вашей зачисткой? – запинаясь спросила она

– Ну так, как Орехова Виктора Юдиновича заразили, так его зам теперь и командует. Земцов Василий Вячеславович.

– Я, Петрова Ульяна Александровна, заведующая медотсеком. У вас есть связь с начальством?

– Да, конечно.

– Мне нужно поговорить с ними! – потребовала она.

Командир отряда нажал несколько кнопок на сенсоре наручного коммуникатора и на экране появилась женщина.

– Старший диспетчер, Ирида Леонидовна, слушаю!

– А… – открыл было рот командир.

– Ирина Леонидовна, я – Петрова Ульяна Александровна, заведующая медотсеком. Мне срочно нужно поговорить в Земцовым! Это насчёт зараженных.

– Одну минуту! – женщина покинула рабочее место и отсутствовал несколько минут.

– Перевожу вас на Василия Вячеславовича. – улыбнулась она, когда вернулась.

– Спасибо, Ирина Леонидовна! – обрадовалась я.

– Я – Ирида! – поправила женщина.

– Ох, простите пожалуйста! Я думала у вас нос заложен! – закрыла лицо руками Ульяна Александровна.

– Ничего, я привыкла. – ответила женщина и переключила Ульяну на Земцова.

Разговор с Земцовы вышел кратким – он обрисовал ситуацию с эпидемией на станции и отдал распоряжение группе солдат проводить доктора в лабораторию, Ульяна же рассказала ему план Андрея о криоконсервации зараженных.

Не в силах больше удерживаться в чужом сознании, я вернулась "в себя".

Всё, что мне было нужно, я узнала, а теперь нужно отдохнуть. Но сначала в душ, потому что от напряжения я вымокла до нитки. Пот противными струйками стекал по спине и лбу, руки мелко тряслись, ноги почти не держали. Не замечала раньше, что эта связь так много сил из меня тянет. На Луне нет воды, поэтому душ устроен иначе, чем на Земле. Я включила аэрозольный распылитель и с наслаждением подставила лицо прохладным каплям антисептика. Сначала я дико скучала по нормальному душу, но очень быстро привыкла. Зачем тревожить душу по тому, чего нет и не будет?

Сегодня антисептик с запахом розы. Вдыхая приятный, сладковатый аромат, я все больше расслаблялась. Настроение постепенно улучшалось. Противная дрожь прошла. Мы живы и это главное! Марку лучше, Сонечка крепнет. Вот, уже скоро Лёша вернётся со своей суперсекретной миссии и все будет хорошо. А с эпидемией справятся конечно! Главное не выходить из палаты, чтобы не заразиться.

Протяжно заурчал живот, возвещая о напрасно пропущенном завтраке и обеде. Да, вот это действительно проблема!

Приносить в палату еду не положено. Да и зачем, если общая столовая в двух шагах? Только вот на завтрак я не пошла, а на обед меня уже не пустили. Дело близится к вечеру и все сильнее голод напоминает о себе.

Выйдя из душа, я налила из питьевого дозатора себе стакан воды и залпом выпила. А теперь спать, пока желудок не понял, что его обманули.

Сон мягким одеялом нежно и очень настойчиво придавливал к подушке. Я уже начала видеть ещё не совсем сформировавшийся сон, как вдруг меня пронзило острое ощущение дежавю.

Ничего не понимая, я лежала на кушетке, уставившись в потолок, не двигаясь, чтобы не спугнуть ощущение, до того, как я пойму, что это.

"Этого не может быть. Просто не может. Ведь уже все прошло. Просто в стрессовой ситуации, в одиночестве мозг немного сошёл с ума!" – твердила я себе, боясь подняться с кушетки.

Но нет. НЕТ! В этот раз я не отмахнусь и не буду медлить!

Резко поднявшись с кушетки, я схватила единственный стул в палате и изо всех сил швырнула его в стену. Стул покосило, но добиться того результата, которого я хотела, с первого раза не получилось. Тогда, я швырнула стул ещё раз и только тогда он развалился. Схватив две ножки в обе руки, я открыла дверь палаты и вышла в коридор.

В коридоре горел красный, аварийный свет и приятный голос настоятельно убеждал вернуться в палату, но я не вернусь. Не сейчас!

Мне даже не нужно было закрывать глаза и раскрывать сознание – я и так знала, куда мне идти.

Поворот, коридор, поворот, дверь, ведущая из интенсивной терапии.

С замирание сердца тяну ручку на себя. Как во сне открывается дверь, и я вижу её…

Не веря своим глазам, делаю несколько шагов вперёд.

Это какой-то сон. Или очень реальная галлюцинация. Я протягиваю руку и касаюсь её. Словно в замедленной съёмке она поворачивается, её большие глаза смотрят снизу-вверх на меня, а я медленно схожу с ума.

– Мама?

Глава 7

Алексей.

Мы уже пару часов как покинули Мурманск. Похоже, что Вселенная, после медведя, решила нам дать передышку и мы никого не встречали. Мотор Колбаски размеренно гудел, усыпляя. Некоторые и правда по очереди дремали на своих местах, и я не был исключением. Сам не заметил, как провалился в сон. Как и в любую другую ночь мне снились не самые приятные сны. Проснулся от того, что машина дёрнулась и я с удивлением обнаружил, что мы стоим. Адреналин бурным потоком хлынул в кровь и в мгновение ока сна, как и не бывало.

– Почему остановились? – спросил напряжённым голосом, хватаясь за оружие.

– Всё! Приехали. Нужно заправиться! – ответил водитель.

– И где же мы посреди поля возьмём топливо? – ужаснулся я.

– А прицеп на что? – ухмыльнулся командир. – Или ты думал, мы его для красоты таскаем за собой? Там и топливо, и боеприпасы есть, и провизия. Только, чтобы заправиться и достать боеприпасы, нужно выйти наружу. Есть желание?

– Н-нет!

– А придётся!

Как представлю, что может ожидать нас там, так желудок сворачивается в тугой ком, заставляя согнуться пополам. Нет уж. Из Матиза я не выйду!

– Слушай мою команду! – начал раздавать указания Елисей. – Павел, Саид заправляют колбаску, если нужна будет помощь, сами возьмете человека из охраны. Только большие "дыры" в периметре не оставлять. Игнат в прицепе есть заряды для Плети?

– Собирались впопыхах. Может и закинули пару ящиков, а может и нет! – пожал плечами Игнат.

– Тогда вместе с Лёхой ищешь заряды и если они там есть, лезешь на крышу и заправляешь Плеть. Она нам, ой как, нужна! Он на стрёме, ты возишься со своей игрушкой. Дальше. Четыре человека на погрузку боеприпасов, остальным оружие держать наготове, головой крутим на 360 градусов. Медикам сидеть в кабине и готовиться к приёму пострадавших. Водитель сидит на жопе ровно и готовится стартануть в случае опасности. Как поняли?

Многоголосый хор стал подтверждением того, что всё поняли свои задачи.

– И захватите пару коробок с сухпайком. Пора бы подкрепиться.

Уж не знаю каким надо обладать железным желудком, чтобы в такой ситуации думать о еде. Лично мне ничего бы не полезло в рот.

– Командир… Елисей! – окликнул я его. – Может я не буду путаться под ногами и внутри посижу?

– Нам сейчас все глаза нужны! – покачал головой он. – На улице темно, почти ничего не видно, так что чем больше людей будет следить за периметром, тем лучше. Полезай на крышу и смотри оттуда. Во-первых, сверху виднее, а во-вторых – там люк есть. В случае опасности предупредишь всех и через него в Колбаску запрыгнешь.

Делать нечего. Придётся идти. Долохов – командир экспедиции и для нашей же безопасности все должны исполнять его приказы без вопросов.

Дверь Колбаски открылась, и я понял, насколько удушливым был воздух внутри. Не удержавшись, несколько раз вдохнул полной грудью и только после этого надел панорамную маску, которая фильтрует воздух. Дышать в ней то ещё удовольствие, но здоровье дороже.

Как приказал Долохов, я сразу же полез на крышу Матиза и начал наблюдать. Люди внизу действовали слажено и быстро. Кто грузил ящики, кто заправлял машину, а кто-то, как и я, стоял в охране.

Ни разу за всю жизнь я не видел такой тёмной ночи. В городе светло даже ночью, а тут непроглядная тьма. Непроглядная для всех, кроме меня. Я давно уже смирился с тем, что переход до базы изменил нас. Дело времени, когда в детях проявятся эти изменения, а пока они могут жить спокойно. Моя способность видеть в кромешной тьме уже не раз сыграла мне на руку, вот и сейчас я сразу начал осматриваться.

Похоже, что мы остановились в каком-то заброшенном, полуразрушенном поселении. Вокруг были заросшие бурьяном и кустарником развалины, припорошенные снегом горы мусора, кое-где виднелись невысокие деревца и ни единой живой души, что очень радовало, поскольку кроме нас из живых тут могли быть только мутанты.

Пустынный вид успокоил натянутые до предела нервы, и я поднял глаза в небо.

Впервые в жизни я видел столько звёзд! Казалось, протяни руку, и ты до них достанешь, что я, не удержавшись, и сделал.

Вид чернильного неба с яркими, сверкающими созвездиями завораживал, заколдовывал, манил. Я стоял и смотрел в небо, не в силах отвести взгляд от бриллиантовой россыпи звезд, но вскоре я понял, что светопреставление только началось!

Звёздное небо неожиданно перечеркнула неоново-зелёная лента. Она начала изгибаться, вытягиваться, меняться. К зеленому свету добавились фиолетовые, красные и пурпурные цвета. И начался танец света.

Небо сияло, светилось и переливалось неоновыми красками, создавая восхитительно прекрасные и причудливые картины.

Я был настолько заворожён, загипнотизирован северным сиянием, что не сразу понял кто и куда стреляет. Выстрелов становилось всё больше. Я пытался разглядеть противника, но вспышки выстрелов мешали. Я увидел его в момент прыжка. Огромный, с длинной огненно-рыжей шерстью двумордый пёс летел прямо на меня. Казалось, сам Цербер вышел из преисподней, чтобы наказать нарушителей его покоя.

Моей ошибкой было держать автомат дулом вниз. Конечно, заметив пса, я вскинул оружие, попытался прицелиться и даже сделал несколько выстрелов, но животное оказалось проворнее. Сбив меня с машины, огромная одичалая собака пыталась добраться до моего горла. От удара о землю у меня выбило весь воздух из лёгких, автомат отлетел в сторону и я, только и мог, что свернуться клубком и не дать этой твари загрызть меня. Собака хватала, рвала куртку, плотные штаны, дергала, но никак не могла добраться до тела.

Несколько выстрелов со стороны немного охладили пыл моего противника и дали мне спасительные мгновения, чтобы схватить автомат.

Сходу выдаю очередь, и пёс меняет траекторию движения, пытаясь зайти с тыла. Я слежу за ним, стараясь не упускать из вида, а пёс будто и не собирается нападать. Смотрит в глаза и… Чего-то ждёт? Черт!

Обернувшись, я увидел, что от Матиза отделилась тройка собак и уже вплотную подошли ко мне, рыжий пёс просто отвлекал меня! Вот сейчас мне стало по-настоящему страшно! Стая медленно, но верно оттесняла меня от машины. Заметив, что я раскрыл их замысел, тройка сорвалась с места и накинулась на меня. Один из псов махнул пушистым хвостом и с него сорвалось с десяток длинных тонких игл, от которых я, к счастью, успел увернуться. Но не успел я порадоваться своей ловкости, как земля под ногами начала проседать и осыпаться, из-за чего я, не устояв на ногах, упал и провалился в какой-то полуразрушенный подвал.

Сквозь звон в ушах я услышал, как над головой завёлся двигатель Колбаски и вскоре стих вдалеке.

– Грррр. – послышалось где-то совсем рядом.

Твою ж… Неужели одна из этих тварей свалилась сюда со мной?

Бывшие друзья человека, теперь смотрели на нас со злобой и ненавистью.

До сих пор ни одним из учёных не было представлено ни одной даже теории о том, почему у животных включилась программа по уничтожению человека.

Но сейчас мне не до глобальных вопросов, потому что я разглядел своего противника – огромный рыжий пёс, вероятно, не захотел так просто расставаться с добычей и прыгнул следом за мной.

Две морды поочередно поворачивались в мою сторону и смотрели четырьмя парами глаз, две пасти истекали слюной. Мутация "дипрозоп" очень распространена среди мутантов. Одно тело, один мозг, две морды. Хотя конкретно у этой особи похоже есть что-то ещё. Мне удалось рассмотреть, что среди колтунов свалявшейся длинной шерсти на спине шевелятся дополнительные конечности. Странно. И опасно!

Сейчас пес перестал рычать и пытался обойти меня со спины, очевидно, полагая, что в темноте я его не увижу и он сможет застать меня врасплох.

Я осторожно, стараясь не провоцировать пса, осмотрелся вокруг.

Черт. Мы находились в небольшом помещении, выхода из которого я не видел. Наверх, по отвесной гладкой стене, не вскарабкаться. Автомат отлетел на пару метров в сторону. Не самый лучший расклад для меня.

Остаётся только одно – продвигаться в сторону автомата.

Только сделал шаг и нервы пса не выдержали. Оскалившись в обе пасти, тварь прыгнула в мою сторону и сбила с ног. Я же постарался направить своё тело в сторону автомата, попутно отбиваясь от двух конкурирующих челюстей.

Схватил тварь за шею, отталкивая от себя и не давая перегрызть мне глотку, а второй рукой пытался достать автомат, который находился совсем близко.

Слюни собаки капали на панорамную маску. Пёс лаял, рычал и рвался ко мне, и я с трудом удерживал его.

Дотянуться бы до автомата. Вот же он, совсем близко. Я касаюсь кончиками пальцев его ремешка.

Сконцентрировав всё своё внимание на том, чтобы дотянуться до оружия, я пропустил момент, когда пёс изменил свою тактику.

Он всё ещё пытался добраться до меня, но, одновременно с этим, поднимал вверх две дополнительные конечности. Выпустив острые когти, тварь атаковала в голову, но маска спасла меня, хоть и раскололась на части. Наконец, я смог ухватить автомат и несколько раз выстрелить твари в упор в живот. Пёс дёрнулся, заорал, отпрыгнул в сторону и попытался зализать свои раны, но я ему такой возможности не дал. Два выстрела в голову прекратили его мучения.

Тяжело осев на пол, я пытался отдышаться. От адреналина потряхивало руки и дрожали ноги. Так, сейчас немного отдышусь и попытаюсь нагнать своих.

Ещё немного, еще чуть-чуть. Несмотря на частое, глубокое дыхание мне не хватало воздуха. Перед глазами плыло и очень хотелось спать.

Я только на минуточку, совсем на чуть-чуть прикрою глаза…

Как и всегда, когда я засыпал, я видел один из своих кошмаров, которые я пережил наяву.

В этот раз я лежу в открытой медкапсуле, а передо мной человек в белом халате с планшетом в руках.

– Лаврентьевой Моники Алексеевны в нашей базе нет, но вы не отчаивайтесь! Возможно, она прибыла без сознания и была сразу заморожена. Вот список неизвестных, которые были отправлены на криоконсервацию без подтверждения личности. Понимаете, там был такой хаос, а персонала не хватало…

– Да-да. Спасибо. Можно я побуду один? Хочу проверить ваши списки. – попросил я доктора. Я пролистывал фото людей с неподтверждённой личностью до тех пор, пока список не закончился.

Нет, не может быть! Вероятно, я так торопился, что пролистнул Монику. Просто не заметил! Но Моники не было и во второй раз, и в третий, и в четвёртый…

Трясущимися руками я нажал кнопку вызова медсестры. Она появилась меньше, чем через минуту.

– Что-то случилось? – взволнованно спросила она. – Вам нехорошо?

– Нет-нет. Все в порядке. Вы, наверное, дали мне не полный список? Есть вторая часть? – голос предательски дрожал, но я старался выглядеть спокойным, чтобы меня опять не накачали седативным.

– Мне очень жаль, но это весь список! – тихо прошептала медсестра с опаской поглядывая на меня.

– Нет, не может быть. Это не весь список! Моники здесь нет! А значит, должен быть другой список! – сам не заметил, когда повысил голос и начал орать на неё. – Мне нужен другой список!

Медсестра выскочила в коридор и через пару секунд в палату забежал медбрат с инъектором и, не успел я и слова вымолвить, как он вколол мне успокоительное.

– Вы сейчас успокоитесь, а когда проснётесь мы вместе поищем вашу дочь в списках криоконсервированных. – тихим, успокаивающим голосом сказал он.

Но, когда я проснулся, в этих списках мы её не нашли. Зато нашли в другом списке. Более коротком. В списке погибших во время прорыва защитного контура реактора на базе.

Я не мог в это поверить, но все сходилось. Я смотрел на экран планшета, на котором было фото моей дочери, её параметры, все её особые приметы.

Фото с её медицинской карты теперь единственное, что у меня осталось от неё. Маленькое исхудавшее личико, закрытые глазки, длинные, растрёпанные, темно-каштановые волосы.

Я не уберег её и с этим мне жить теперь. Я виноват в её смерти.

Чудом не потерял Ксюшу и Марка, и малышку Софию.

– А ты, как я понимаю, сдался? – усмехнулся Кемаль

– Ты здесь откуда? – ошарашено смотрел я на друга. – Ты же погиб в поезде, в Питере?

– Я-то? Я-то погиб, да! – продолжал он смотреть на меня со смешинками в глазах. – А ты?

– Я? С чего бы я…

– А ты знаешь, в чем опасность низин, подвалов и старых, полуразрушенных, подземных сооружений? – вкрадчиво шептал он, сменив тему. – В том, что там скапливается углекислый газ и другие ядовитые подземные газы. Спускаться в такие места очень опасно! Ты даже не поймёшь, что с тобой. Тебе просто захочется спать…

– К чему ты это рассказываешь?

– К тому, что ты уже почти труууп! Уууууу! – заорал он.

Он орал так громко, что хотелось закрыть уши, но руки почему-то не слушались.

–Уууууу… – продолжал выть Кемаль всё громче и громче. – Уууууу…

–Хватит! Хватит! – закричал я и проснулся.

Дышать было тяжело, я весь взмок, несмотря на дикий холод. Всё тело трясло мелкой дрожью.

– Уууууу. – раздался волчий вой над головой.

Замечательно. Мне вот прям собак не хватало, нужно чтобы еще и волки пришли!

Глава 8

Так, хватит рассиживаться! Ксюша не простит мне, если я не вернусь. Она так мне и сказала при последней нашей встрече:" Лаврентьев, только попробуй там погибнуть! Не прощу тебе этого! Ты понял?"

Так и слышу её голос.

Здесь действительно опасно находиться. Нужно выбираться, но как?

Я поднялся и осмотрелся. Прошёл вдоль стены и обнаружил, что выход из этого помещения завален, но кладка с одной стороны стены легко рушится.

– Уууууу. – выли волки над головой.

Выйти отсюда? Так один я не справлюсь с волками.

Остаться здесь? Тогда рискую остаться здесь навсегда!

Придётся выходить. Может, волчий вой мне мерещится?

Я начал толкать кладку кирпича в наиболее уязвимом месте, стараясь проталкивать шатающиеся кирпичи внутрь. Даже такая несложная работа заставляла меня пыхтеть и обливаться потом, но я трудился не покладая рук. Когда стена завалилась, то даже сквозь пыль было ясно, что я на правильном пути – из дыры в стене потянуло свежим воздухом. С наслаждением вдохнул полную грудь и перешагнул на ту сторону.

Впереди был длинный и тёмный тоннель, но радовало то, что он, насколько хватало зрения, шёл под небольшим уклоном вверх. Надеюсь, что найду там выход.

Тяжело шагая вперёд, я не забывал прислушиваться к тому, что происходит вокруг. Показавшийся вначале свежий воздух стал затхлым, сырым и я опасался, что в конце тоннеля не найду выхода и тогда мне придётся искать другой. А ведь моя команда на Матизе сейчас удаляется всё дальше и дальше! Не представляю, как я доберусь до них! Как мне их найти?

Через какое-то время волчий вой затих и вокруг разлилась душераздирающая тишина, которая буквально давила на уши. Казалось, что сердце стучит невероятно громко в этой тишине и что сейчас его услышат голодные хищники, затаившиеся в темноте. Время шло, а этот тоннель всё тянулся и тянулся вперёд, словно не закончится никогда. Но вскоре он разделился надвое.

По виду два абсолютно одинаковых тёмных прохода, но именно в правый мне идти не хочется, потому что на грани слуха улавливаю там какой-то шорох.

Как там в сказках говорится? Направо пойдёшь – мутанта найдешь?

Что-ж, значит пойду налево.

Катакомбы напомнили мне о схожей ситуации, в которой я побывал не так давно. В Москве, в канализационных тоннелях я повстречал не очень доброжелательное существо. Боюсь, что и здесь меня может поджидать что-то подобное. Эх, была бы Багги со мной. Она быстро бы нашла выход отсюда.

Серый камень тихо шуршал о подошву ботинок и это был единственный звук, что окружал меня. Словно мир вымер. Или вымерз. Зябко передёрнув плечами, я попытался растереть окоченевшие руки, но это слабо помогало. Пришлось закинуть автомат за плечо и засунуть кисти рук подмышки, чтобы хоть немного отогрелись.

Пройдя достаточно большое расстояние, я понял, что свернул не в ту сторону. Стены тоннеля покрылись каплями воды, которая сочилась на пол, неприятно чавкала и скользила под ботинками, а после и вовсе покрылись густыми зарослями мха, который при моём появлении как-то бодро зашевелился и начал фосфоресцировать.

И всё бы ничего, но дышать здесь становилось всё труднее, горло саднило, а глаза слезились.

Пришлось поворачивать обратно, чтобы проверить другой проход.

Путь обратно показался мне чуть ли не в два раза длиннее. Я уж было подумал, что каким-то образом пропустил развилку и скоро выйду к разрушенной кладке стены, но вдруг увидел вдалеке развилку.

Сколько я тут уже? В полной темноте время ощущается иначе. Оно тянется, как мёд, как смола, в которой ты застрял, как доисторический комар. А может и проносится мимо тебя со скоростью света. Никогда не угадаешь на какой эффект нарвешься именно сейчас.

Подойдя к правому проходу катакомб, вновь услышал непонятный шорох, но даже своим "ночным" зрением не смог ничего разглядеть в глубине.

Может это ветер колышет траву у выхода из тоннеля, а может там притаился мутант. Не узнаю пока не проверю.

Стараясь ступать как можно тише, я осторожно продвигался вперёд как вдруг, снова услышал непонятный звук. Как на зло, тоннель в этом месте поворачивал направо, и я не мог разглядеть источник звука. Мне бы повернуть назад, но дуновение ветерка принесло из-за поворота свежий, слегка морозный, воздух. Значит там есть выход!

Только вот, что мне с этого выхода, если я нарвусь на мутанта? Но делать нечего, придётся идти.

Тихо подкрался к повороту и замер у стены. Храбрости заглянуть за угол мне хватало ровно до того момента, пока не раздался всё тот же загадочный звук. На этот раз я чётко расслышал, что источником звука является точно не шуршащая трава или ветки. Это было живое существо.

По каменной кладке пола раздавался явный скрежет когтей.

Так, я иду назад. После сегодняшних волков, медведя и собак я не готов встретиться ещё с кем-либо из богатой фауны нашей обновлённой планеты.

Не отворачиваясь от источника звука, я начал тихо отступать спиной вперед. Главное сейчас не натворить шума!

Шаг. Ещё шаг. Скрежет когтей повторился и к нему добавился полустон-полувздох. Шаг. Ещё шаг. Пусть мне повезёт, и я тихо смоюсь отсюда и никогда не узнаю, что за тварь за углом. Но тут, по закону подлости, под ногу мне попадает небольшой камушек, и я прокатываюсь по нему всей подошвой ботинка. Равновесие удержал, но шума все-таки наделал.

Зверь за поворотом затих, затем раздалось хриплое рычание – он меня почуял!

Теперь нет смысла возвращаться назад!

Вскинув автомат, я резко выскочил из-за угла, готовый стрелять, как только смогу обнаружить противника, но стрелять не пришлось.

Над полом тоннеля, на огрызках торчащей из пола арматуры, висела, практически распятая, молодая волчица. Она была высотой в холке около полутора метров, белоснежная шкура с редкими рыжими подпалинами была перепачкана в крови. Изумительно красивое существо! Сильнее всего завораживали, гипнотизировали невероятные глаза волчицы. Правый глаз мутанта был льдисто-голубого цвета, а левый практически чёрным.

На полу, под телом несчастной, натекла огромная лужа крови и было ясно, что она не жилец, а её усиленная регенерация только продлевает муки.

Я подошёл к волчице поближе, чтобы понять можно ли ей как-то помочь. Животное глухо зарычало.

– Тише! Тише! Я же помочь хочу! – успокаивал её я.

Помню, Багги понимала меня и после того, как я её спас, даже не пыталась убить. Может и волчицу смогу заговорить? Обошёл её вокруг, попутно осматривая помещение, в которое попал.

М-да, как я и думал спасти её не получится. Разве что прекратить мучения, но быть палачом мне особо не хочется.

По всей видимости волчица провалилась сюда через прогнившую крышку люка колодца, снесла полусгнившую лестницу и напоролась на торчащую из пола арматуру, которая пронзила её тело насквозь в нескольких местах. Животное уже обессилено и даже не пытается спастись. Лишь наблюдает за мной из-под полуприкрытых век.

Одна арматурина полностью перебила ей позвоночник, отчего задние лапы безвольно повисли. Ещё три проткнули живот, грудь и бедро несчастной. Волчица хрипло дышала, временами поскуливая и перебирая передними лапами, словно пытаясь отползти от источника боли, но у неё получалось лишь поскрести кончиками когтей по полу.

Очередной прерывистый вздох и душераздирающий стон.

В городах почти нет животных. Это такая редкость, что увидеть хотя бы одно из них уже удача. Я уж не говорю о том, чтобы завести домашнего питомца. А сейчас передо мной в страшных муках умирает живое существо, которому я не могу помочь. Даже не потому, что она может попытаться сожрать меня, а просто потому, что такую махину мне не поднять. Я просто не смогу снять её с этих прутьев, а значит она будет и дальше мучительно умирать.

– Понимаешь… Я не могу тебя спасти! – сказал волчице, глядя в глаза. – И никто уже сможет.

Волчица, не отрываясь, смотрела на меня своими завораживающими глазами. Такое ощущение, что новая фауна планеты на порядок разумнее, чем была раньше. Или это отношение людей раньше такое было…

Но, как бы там ни было, в её глазах сейчас плескалась такая боль, такое страдание, что уйти просто так, бросив её здесь, я не мог.

Не отрывая взгляда, я подходил всё ближе к ней. На этот раз она уже не рычала и не клацала зубами, пытаясь схватить меня, а смирно ожидала своей участи. Я протянул левую руку к ней, но остановился в нескольких сантиметрах от её морды. Волчица внимательно следила за рукой.

Резкий выброс правой руки и в подбородок животного, по самую рукоятку, вошло лезвие ножа.

На мгновение в глазах волчицы проскользнуло удивление, затем облегчение и они закрылись навсегда.

А я осел на пол рядом с ней пытаясь унять дрожь в руках. Я не мог поступить иначе, не мог помочь ей, не мог оставить мучиться! Тогда почему так хреново?

Но сидеть долго не пришлось, потому как наверху, словно почувствовав смерть волчицы, тоскливо завыли её сородичи. От этого воя было не по себе. Они словно оплакивали смерть одной из них, но как они узнали, что она погибла именно сейчас? Совпадение?

Хотя какая разница? Это значит лишь одно – выбираться отсюда пока опасно.

Сколько ещё придётся сидеть в этом колодце? Я привычно засунул руки подмышки в попытке согреться. В животе призывно урчало. Что? Я осуждал людей, которые в такой ситуации могут думать о еде? Беру свои слова обратно! Как же хочется есть!

Волки всё выли, и судя по звуку, находились совсем недалеко от меня. На всякий случай отошёл от люка подальше и скрылся в тоннеле, так как решил дождаться утра здесь.

Сел на корточки облокотившись спиной о стену и достал из кармана фотографию Моники. Маленький клочок пластика, на котором изображена моя дочь в последние часы своей жизни.

Что чувствуют родители, потерявшие ребёнка?

Мир словно сжимается до крошечной точки. Становится трудно дышать. Боль разрывает грудь, каждую клетку тела. Ты снова и снова прокручиваешь в голове момент потери и пытаешься найти способ спасти. И самое страшное, что находишь этот способ, но время не повернуть вспять. Ты знаешь, что если бы ты поступил иначе, то она была бы жива! И это мучает тебя изо дня в день.

Есть ли у человека душа? Если есть, то где она находится? В древности верили, что душа как раз находится в груди человека. Ерунда, скажете вы. Но отчего тогда такая боль в груди? Не от того ли, что твоя душа рвётся на части? Каждый раз, изо дня в день, от часа к часу. Время лечит? Как такое можно исцелить? Эта боль не проходит. Никогда! Просто кто-то находит то, ради чего можно жить и живёт дальше. А кто-то не находит.

Смотрю на фотографию и понимаю, что снова и снова рву свою душу на мелкие части. Но убрать фото не могу.

Она так похожа на Ксюшу! Темно-каштановые волосы, острый подбородок, маленький, чуть вздёрнутый носик. Глаза у Моники тоже Ксюшины, но на фото они закрыты.

Так сложно теперь смотреть на жену. Ведь каждый раз, когда я смотрю на неё, я вижу дочь. Это невыносимо! Может поэтому я и отправился на эту миссию? Да, наверное, именно поэтому. Ксюша и дети сейчас в безопасности. Им ничего не угрожает, а мне нужно время. Время чтобы смириться с гибелью дочери. Время, чтобы перестать хотя-бы ненавидеть себя за то, что не уберёг её. Или я просто хотел наказать себя?

Когда я узнал, что Моника все-таки погибла, я поднял всех на уши. Несколько дней меня держали на успокоительных. Андрей очень часто приходил навестить меня. Его-то я уговорил распечатать фото Моники. Хочу, чтобы хоть что-то у меня осталось от дочери.

Руки закоченели окончательно, поэтому я засунул фотографию обратно во внутренний карман куртки, и спрятал их подмышки, а нос за пазуху. Так было немного теплее.

Я не ожидал, что смогу уснуть, но, несмотря на холод и дрожь в теле, я начал постепенно погружаться в сон.

Глубоко уснуть мешал лишь волчий вой и странный звук.

Та-та-та. Та-та-та-та. Та-та-та.

Да что же там такое?

Внезапное осознание заставило подскочить на ноги. Я прислушался, молясь, чтобы всё было именно так как мне показалось.

Та-та-та-та!

–Да! – радостно подпрыгнул я. – Да! Да! Да!

Счастье переполняло меня и сон как рукой сняло, ведь эти звуки были ничем иным как автоматной очередью. Значит мои ребята здесь, совсем рядом! Выстрелы раздавались неподалёку, нужно только выбраться из этого треклятого колодца, и я смогу их догнать!

Я стал озираться в поисках того, что могло помочь мне. Недалеко от трупа волчицы лежала покорёженная, но вполне ещё узнаваемая металлическая лестница. Может если её приставить к стене, то получится дотянуться до не оборвавшихся перекладин сверху?

Подтащил лестницу, уже понимая, что это не сработает, потому что она гнилая. Но чисто из упрямства решил все-таки проверить.

Приставил железную конструкцию к стене и попытался забраться по ней, но, к сожалению, я был прав – лестница не выдержала моего веса и, сначала прогнулась, а затем и вовсе развалилась.

Выстрелы наверху не прекращались, но всё же мозг лихорадочно искал выход отсюда, ведь ребята могут вновь погрузиться в Колбаску и уехать и тогда мне точно их не догнать!

Эх, мне бы верёвку! Хм, так она у меня есть! Правда не совсем верёвка и коротковата, но, как говорили в древности, "на войне и гвоздомёт оружие!".

Снял энергоблок с автомата и положил в карман – не хватало ещё башку себе прострелить. Дальше дело оставалось за малым. Нужно отстегнуть ремешок с одной стороны автомата и закинуть его так, чтобы он крепко "встал" между перекладинами оставшейся наверху лестницы.

Сказать проще, чем сделать!

Автомат никак не хотел держаться на лестнице, всё время соскальзывал. Несколько раз я, не рассчитав силу, швырял его о стену. Хорошо, что энергоблок вытащил!

Уже отчаявшись, я в сердцах швырнул автомат вверх что есть силы и о чудо! Он перелетел чётко через перекладину. Теперь оставалось осторожно потянуть за ремешок так, чтобы он "встал" между перекладинами. И это мне удалось! Схватившись за кончик ремешка, я попытался подтянуться и залезть по нему, но это оказалось очень сложной задачей, так как ремень тонкий и короткий. К моменту как я добрался до первой перекладины лестницы, я весь взмок, а руки горели так, что ледяной металл показался мне наивысшим блаженством для них. Правда ненадолго.

Осторожно, стараясь не доломать хлипкие от времени перекладины, я поднялся на поверхность и упал прямо на грязно-рыжий снег.

Мне нужна минута, только лишь минута, чтобы отдышаться.

Выстрелы раздавались всё реже и реже. Неужели у наших кончаются боеприпасы? Тогда почему не уезжают? Меня ищут?

С сожалением поднялся, вставил энергоблок в автомат и трусцой, постоянно оглядываясь, побежал в сторону выстрелов.

Стрелявшие прочно обосновались за стеной разрушенного строения, периодически отстреливаясь от круживших неподалёку волков. Матиза нигде не было видно и это настораживало.

До укрытия стрелявших оставалось ещё метров двадцать, но уже сейчас я мог разглядеть обороняющихся там людей. И то, что я там видел приводило меня в крайнее замешательство!

– Это что за…?

Глава 9

За полуразрушенной стеной находились далеко не солдаты, которых я ожидал там увидеть, а горстка ободранных, перепуганных людей в гражданской одежде.

Я был настолько шокирован увиденным, что на мгновение забыл о собственной безопасности и замер как вкопанный.

Но рассматривать и дальше группу людей мне не дали – что-то сильно толкнуло меня в бок, и я кубарем скатился с насыпи дороги. На меня надвигался огромный волк, раза в полтора больше, чем волчица в колодце. Он был точной копией несчастной – такая же белоснежная, с рыжими подпалинами, шкура, такие же разные, невообразимые глаза. Волк двигался осторожно, принюхиваясь и не отрывая взгляда от меня. Я вскинул автомат и уже почти нажал на спусковой крючок, как одним резким движением этот зверь вырвал из рук оружие и откинул его. Я даже моргнуть не успел.

Вся жизнь пролетела перед глазами. Я вспомнил детство, родителей, вспомнил как познакомился с Ксюшей… Нашу свадьбу и путешествие. Рождение Моники и Марка… Потеря Моники и рождение Софии.

Ксюша, Марк и София! Кто теперь защитит их?

Зверь не торопится нападать, а внимательно принюхивался, потом опустил голову, внимательно изучая мои руки. Вот же зараза! Мои руки до сих пор в крови волчицы.

– Слушай, я не хотел её убивать! – Волк медлил, и я по привычке попытался поговорить с ним. – Она мучилась! И мучилась бы ещё долго! Никто не в силах был ей помочь!

Мутант приподнял верхнюю губу, оскалив жёлтые клыки, и глухо, утробно зарычал.

Словно в замедленном фильме я видел, как волк открывает пасть и делает последний прыжок в мою сторону.

"Ксюша, прости!".

Закрыл глаза, позволяя случиться неизбежному.

Я смирился, да. А мне что оставалось? Помощи ждать не откуда.

Но, как оказалось, я не прав. Помощь пришла откуда не ждали.

Я даже не сразу распознал оглушительный рёв плети. Просто упал на землю и закрыл голову руками. Рядом упал волк, но буквально через пару мгновений подскочил и скрылся, оставляя за собой кровавый след. Всё-таки уж очень живучие твари.

– Оп-ля, ребят, смотрите кто здесь загорает! – послышался знакомый голос из подъехавшей Колбаски. – А мы-то гадаем, кто здесь войнушку устроил?

– Это не я! – ответил, улыбаясь командиру нашего отряда. – Я даже ни разу выстрелить не успел.

Ребята вышли из Колбаски и помогли мне подняться. Как оказалось, меня никто и не собирался искать. Считали погибшим. Заметили лишь вспышки выстрелов. Остановились проверить и услышали перестрелку. Решили вернуться и посмотреть, кто на этом пустыре воюет.

– Там, за той стеной выжившие! – сказал я Елисею.

Все смотрели на меня как на обезумевшего. Разве можно выжить здесь? Без поддержки, без энергокуполов? Но в этот момент из-за стены начали выходить люди.

– Э-эй! – кричал мужчина, выходя из укрытия. – Вы военные? Помогите нам! Тут один из ваших!

За мужчиной потянулись и другие. Мужчины, женщины и… Даже двое детей.

Ребята из моего отряда долго смотрели на выживших, словно, не веря своим глазам, но вскоре опомнились и подогнали Матиз ближе к их укрытию.

– Раненые есть? – спросил Долохов.

– Есть, – ответил мужчина, что вышел первым, – все в разной степени ранены! Но сильнее всего Константин Павлович. Он, кажется, из ваших.

– Из наших? – оживился командир.

– Ну из военных. – уточнил тот. – Слишком уж хорошо с оружием управляется, да и знания специфические. Как выжить, где укрытие искать, как в дозоре стоять. Без него не выжили бы мы. Да вот волки нас покоцали сильно.

Пришлось задержаться, пока медики помогали пострадавшим. Сильнее всего действительно пострадал Ветров Константин Павлович. Подполковник в отставке. Целый месяц помогал выживать группе гражданских в Североморске, но потом они поняли, что за ними никто не вернётся и скорее всего их считают погибшими.

– Так мы и решили выдвинуться в Мурманск. – рассказывал он, пока медики зашивали рваную рану на его ноге. – Вскрыли военный склад, набрали оружия, припасов и отправились в путь. Машину брать не стали. Эти твари уж больно агрессивно реагируют на них. Так и пошли пешком. Только проредили нас знатно. Из 40 человек, что я собрал в Североморске, осталось 15.

Долохов тихо выругался. Все были с ним солидарны, ведь неизвестно сколько таких выживших они бросили, улетев на Луну.

– Мы сейчас выдвигаемся к Североморску… – начал объяснять Долохов, но Константин перебил его.

– Нет-нет. Там не выжить! Вы не понимаете! Там все заполонили эти твари!

– Константин Павлович, это вы не понимаете. – строго ответил командир группы. – Мы не на прогулку вышли! У нас задание и нам необходимо добраться до Североморска! Вы поедете с нами. Как только задание будет выполнено, вас эвакуируют в безопасную зону! Поверьте, теперь вас не бросят!

– Что за задание? – спросил Ветров.

– Закрытая информация! – отрезал Долохов. – Не имею права распространяться!

– Может помочь чем смогу? – настаивал Константин.

– Это вряд ли! – ответил Елисей. – Эй, мужики! Грузимся! Готовность пять минут! Помогите раненым и женщинам.

– Командир! – подбежал Игнат к нам. – Не влезем все в Колбаску! Че делать? Не оставлять же их!

Женщины обеспокоенно смотрели на командира, мужчины насторожились. Понять можно – один раз их уже бросали.

– Конечно не оставим! – поспешил успокоить их Долохов. – Но кому-то придётся поехать в прицепе! Там, конечно, холодно и трясёт, но нужно потерпеть, тем более недалеко осталось. Желающие есть?

Желающих было хоть отбавляй. Никто не хотел бросать выживших на произвол судьбы.

Было решено женщин, детей и раненных посадить в Колбаску. Более-менее целые мужчины из выживших, а их набралось всего трое, сели в прицеп, так как одежда у них была более приспособлена для местного климата. Остальные тянули жребий, в котором не участвовали лишь Игнат, как оператор Плети, оба водителя и командир.

Не знаю, что я почувствовал, когда вытащил пустую гильзу – облегчение от того, что поеду в кабине или, наоборот, разочарование, ведь на вытянувших полный патрон смотрели как на героев.

Наверное, все-таки облегчение, ведь я не очень хорошо переношу холод, да и панорамная фильтрующая маска у меня разбилась.

Ребят, что должны поехать в прицепе, одели, насколько возможно, тепло и накрыли брезентом. Надеюсь, продержаться до Североморска, по словам командира осталось недолго.

Через пару километров я начал жалеть о том, что судьба выбрала для поездки в прицепе не меня. Народу в колбаску набилось битком, вентиляционная система не справлялась и, помимо того, что было тесно, в кабине стало ещё и душно. К тому же дети, словно почувствовав себя в безопасности, начали плакать и капризничать.

Где-то через час, Колбаска остановилась, и я уж было испугался, что у нас новые проблемы, но ребята всего лишь решили сменить тех, кто был в прицепе. Хотя, как оказалось им и там было неплохо. Тёплая одежда защищала от холода, а брезент от ветра, но ребята не отказались от предложения и бодро стали перекочевывать в кабину Матиза. Пока происходила смена, Игнат что-то напряжённо разглядывал на востоке.

– Ребят, – наконец позвал он, – в зоне видимости олени. Будьте осторожны!

Дозорные принялись крутить головами и всматриваться в предрассветные сумерки.

– Вижу! – наконец выкрикнул один из них. – большое стало. Огромное!

– Да заткнись ты! Чего орёшь? – зашикали на него товарищи. – Знаешь какой у них слух?

Мне стало интересно, что там за олени такие, что все ребята замерли в напряжении.

– Опасные? – спросил я у командира.

– Не совсем. – ответил он, всматриваясь в бинокль. – Могут пройти мимо и не тронуть. Но это только в том случае, если ты их не спровоцируешь, а это нелегко, ибо твари пугливые.

– А если все-таки…

– А если все-таки на пугаешь, то тебе крышка! – ответил он, протягивая мне бинокль и уступая место у окошка-бойницы.

Я принял бинокль и решил не упускать шанса рассмотреть местную фауну. Все-таки при обучении в Агентстве очень мало времени уделяли этому моменту.

Сначала я ничего не видел, но потом, по подсказке Долохова понял на что нужно было смотреть.

– Здоровые! – восхитился я. – Почему-то я думал, что олени рогатые…

– Так они и есть рогатые. – шёпотом пояснил Артём, который сидел возле меня. – Просто рога не в боевой форме! Видишь эти дреды, что свисают с головы? Ну как будто косы?

– Ну! – подтвердил я.

Действительно, у большинства оленей были странные, толстые косы на голове. Когда животное поворачивало голову или просто двигались, эти косы болтались как тряпочные.

–Так это и есть рога. Пока олень не видит опасности, рога безвольно висят. Но как только он почует, что ему ли стаду что-то грозит, рога поднимутся вверх и станут твёрже камня. Да ещё и острые. Это я молчу о копытах и здоровенный зубах! Короче, уйти от такой хрени даже на Колбаске на всей скорости не сможем. Я такую тварь только дохлой видел. Волки на них охотятся, а мы у них отбили для учёных. Страшные твари!

– Так что будем сидеть здесь, пока стадо не уйдёт. – дополнил рассказ Артёма Долохов. – Ни к чему нам сейчас драка с таким противником.

И мы ждали. Как на зло, стадо обосновалось на поляне надолго. Олени неспешно щипали траву, отдыхали и уходить не торопились.

– Как вы остались одни? – спросил я у Ветрова от скуки. – Почему вас не эвакуировали?

– Почему не эвакуировали? – на автомате переспросил Ветров.

Лицо его стало хмурым, а взгляд замер на одной точке. Так выглядит человек, который "провалился" в воспоминания…

*

– Минуточку внимания! Сейчас к нам подлетит вертолет. Прошу не толкаться и не паниковать. Заберут всех! Может не сразу, но всех. Сначала к вертолету идут женщины и дети. Потом только мужчины. Повторяю, заберут всех. – пытался перекричать толпу сержантик.

Но парня никто не слышал и не слушал, как бы он не надрывал связки. Люди в страхе толкались и наседали на ворота вертолетной площадки. Если они сейчас туда прорвутся, то вертолет и вовсе не сможет сесть.

– А-ну, рты закрыли и слушаем, что вам говорят! – зычным голосом гаркнул я. – От ворот отошли! Детей и женщин вперед пропустили! Сейчас прилетит вертолет. На вертолетную площадку проходим по одному! Поняли?

К нам и правда подлетал вертолет. Я оценил его размеры и понял, что давки не избежать.

– Так, народ! – в горле запершило от напряжения связок, но я продолжил. – Вертолеты будут подходить по одному. Не толпиться, не толкаться иначе нас не заберут. Отошли от ворот! Быстро!

Люди нехотя начали отходит от ворот, а я подошел к сержанту.

– Подполковник Ветров… В отставке. – сержант вытянулся по струнке. – Вольно. Говорю же, в отставке! Сейчас здесь начнется ад. Тебе придется самому выбирать из толпы людей и садить в вертолет. Вскинь автомат, чтобы не рыпались, а то задавят массой. Так хоть бояться будут.

– Спасибо! – кивнул солдат. – А вы мне не поможете?

– Так чем мог, уже помог! – усмехнулся я.

Конечно, я понимал парня – один против обезумевшей от страха толпы. Врагу не пожелаешь.

Парень "нырнул" в будку КПП, вытащил еще один автомат и сунул его мне.

– Мне нужна помощь! – уже более настойчиво и тихо сказал он. – Вертолет один. Не знаю будут ли еще. Говорят, сейчас в других городах такой же ад. Нужно загрузить этот вертолет и оттеснить толпу, чтобы он взлетел. Потом он вернется… Если сможет…

Вертолет, тем временем, уже приземлился и я начал высматривать из толпы женщин с детьми.

– А-ну быстро сделали живой коридор напротив меня! – гаркнул я.

Люди, толкаясь, сделали узкий коридорчик и с надеждой смотрели на меня.

– Женщины с детьми идут первыми! – отдал следующий приказ я и народ подчинился, пропуская несколько женщин с детьми. Их было всего трое, но у одной было аж двое детей, которые тесно прижимались к своей маме.

За зданием казармы раздался оглушительный рев, выстрелы, а затем и взрыв. И людей накрыла паника.

Все. Теперь нам не сдержать толпу. Надо попытаться переключить их внимание. Я вскинул автомат вверх и дал короткую очередь. Толпа затихла.

– Страшно? – заорал я не своим голосом. – Так я страшнее! Всем стоять на месте! Я лично показываю, кто пройдет в вертолет. Остальным стоять! Ты, ты и ты! Быстро в вертолет!

Лучше пусть считают меня монстром и ублюдком, чем сорвут эвакуацию. Может когда-нибудь поймут.

Женщины, на которых я указал, с трудом пробились сквозь толпу и направились к воротам.

– Эй, сержант! Ты на воротах! – крикнул я парню. – Запускаешь, кого пропустил я и сразу закрываешь, понял?

Сержант кивнул. По глазам я понял, что его не радует такая грубость с людьми, но спорить он не рискнул. Что ж, молодец! Меня тоже не радует перспектива быть монстром для всех, но сейчас так надо!

– Дальше. Ты, ты и ты! – показал на следующую тройку женщин я.

Женщины начали пробиваться к воротам, но не успели. Из-за здания казармы вырулил "членовоз" – респектабельный, дорогой автомобиль премиум класса, который и не собирался скидывать скорость перед толпой, а пёр напролом. Сразу видно – начальство прибыло! Люди, толкаясь и роняя друг друга, спешили убраться с дороги машины.

Я направил автомат в лобовое стекло и встал у них на пути. Конечно, у такого автомобиля бронированные стекла. В этом я не сомневался, но затормозить я их успею.

– Эй, ты, чего раскорячился со своей пукалкой посреди дороги? – крикнул, высунувшийся в окно охранник. – Сейчас тебя размажем по асфальту и не заметим.

– Так чего притормозили? – огрызнулся я.

– Тачку мыть неохота потом. – ухмыльнулся тот. – Отойди по-хорошему. Не видишь какие номера?

– Вижу. Но сначала в вертолет сядут женщины и дети. Потом вы.

– Чего? – протянул тот, но в автомобиле ему что-то сказали и он, напоследок гаденько ухмыльнувшись, закрыл окно, а автомобиль, взвизгнув покрышками, сорвался с места.

Чтобы не попасть на капот автомобиля, словно свадебная игрушка, мне пришлось отпрыгнуть в сторону, а машина, протаранив ворота, уже въезжала на вертолетную площадку.

– Что делать? – шепотом спросил сержант, помогая мне подняться.

– Я разберусь. Ты держи толпу. И потихоньку женщин сюда подтягивай.

Убрав автомат за спину, чтобы телохранители важной "шишки" не сочли за угрозу и не пристрелили на подходе, я мелкой трусцой направился к вертолету, в который уже грузились "дорогие костюмчики".

– Че надо, вояка? – улыбался во весь рот телохранитель.

– Поговорить с твоим начальством.

– Ага, щаз.

– Валера, чего ты там телишься? – выглянул из вертолета "костюмчик".

– Послушайте. – начал я. – Вертолет у нас один. Нам необходимо эвакуировать сначала женщин и детей. Подождите, пожалуйста, пока мы их загрузим, потом, если места хватит, погрузитесь и вы.

– Так погрузились мы уже. Че, нам, выходить что ли? – лыбилась лоснящаяся рожа.

– Так, ладно. Сейчас приведу женщин. Подождите.

С такими мордоворотами можно не спорить. Все равно не поймут и сделают по-своему. Да и женщин там осталось не так много, так что все войдут.

– Что значит приведу женщин? Что… Ты что, хочешь, чтобы Я, с ЭТИМИ всю дорогу ехал? Чтобы вот эти вот мне под ухо орали, ревели и ныли всю дорогу? Да ты знаешь КТО я? Не знаешь? Нет? Ну так узнаешь! Я тебе такую веселенькую жизнь устрою, утырок, что мало не покажется! Багрович Вячеслав Сергеевич. Запомни! Потому что я тебя запомнил, салдафон!

– Но другого транспорта пока нет. – попытался вразумить его я. – В пути ещё. Нам нужно как можно скорее эвакуировать гражданских…

– Вот и подождут! И нечего мне тут… Валера! Почему ЭТИ все еще тут? Долго я еще ждать буду пока ты их выкинешь из вертолета?

– Одну минуту, Вячеслав Сергеевич. – залебезил охранник. – Так дамы, выгружаемся!

– Что значит выгружаемся? – начала возмущаться одна из них.

– Тут же всем места хватит- подхватила другая.

– Не хватит. Не хватит! Выгружаемся. – подталкивая их, сказал охранник.

Две растерянные женщины вышли из вертолета, прижимая детей к себе. Но третья, с двумя детьми, забилась в дальний угол салона вертолета и ругалась с телохранителями.

– Никуда я не пойду! У меня дети! Вы не имеете права! – кричала она.

– Да выкинь ты ее отсюда! – заорал Багрович. – Че, с бабой справиться не можешь?

Охранник выкрутил женщине руки за спину и вытолкнул из вертолета, следом за ней полетели ее дети. Я еле успел их поймать.

– Взлетаем! – крикнул Багрович и дверь вертолета захлопнулась.

– Вот тварь! – выругался я, отдавая детей заплаканной матери. – Нам нужно отойти!

Не успели мы сделать и пары шагов как вертолет начал взлетать.

Сержант не смог сдержать людей и те, выбежали на ветролетную площадку.

– Почему они нас бросили?

– Что теперь будет?

– За нами прилетят?

Я повернулся к волнующимся людям.

– Спокойнее, спокойнее! Сейчас прилетит другой вертолет. Всех заберут. Не переживайте!

"Багрович. Я тебя запомнил, тварь!" – раскаленной занозой засела мысль в голове.

Крик женщины заставил отвлечься от мстительных мыслей:

– Они идут… Идут! Помогите! – кричала она до тех пор, пока не захлебнулась собственным криком.

Посадочная площадка вертолёта со всех сторон ограждена высоким забором, а в ворота, не спеша, вваливались несколько огромных тварей. Мы в ловушке…

*

– Константин Павлович, с вами все в порядке? – потряс его за плечо я, после того как Ветров ушёл в себя на добрых десять минут.

– А? Что? – посмотрел он на меня, будто впервые видит. – А! Почему нас оставили? Да кто ж его знает! Паника была. Неразбериха… Устал я, посплю…

И он, прислонившись к стенке кабины, закрыл глаза, притворяясь, что спит. Об этом говорила его напряжённая поза, подрагивающие веки и пальцы, сжимающие оружие до побеления костяшек.

Я не стал больше лезть к нему. И дураку понятно, что этот человек слишком много пережил, чтобы вести светские беседы.

Через пару часов стадо оленей скрылось за холмом, и мы наконец могли ехать.

Все, кроме выживших, восприняли это с радостью, ведь до Североморска оставалось совсем чуть-чуть и уже не терпелось выйти, наконец, из тесной колбаски, да распрямить спину.

И только наши новые знакомые, новость о том, что мы скоро прибудем, восприняли с опаской и волнением.

К моменту, когда мы подъехали к Североморску, в кабине царила напряженная тишина.

Машина замедлила ход и все, кто был у бойниц настороженно всматривались в приближающийся город, остальные пытались хоть что-то разглядеть из-за их спин, даже дети затихли, почувствовав напряжение взрослых.

Около остатков купола мы наблюдали ровно ту же картину, что и в Москве – тысячи трупов мутантов, пытавшийся пробиться сквозь барьер. И им это удалось. Как и в Мурманске, да и других городах, в Североморске царила разруха. Разбитые, покорёженные машины порой преграждали путь и нам приходилось объезжать их по соседним улицам.

– Это что за срань…? – выругался Игнат, как всегда, всматриваясь в визор пульта управления Плетью. – Всем на три часа! Смотрите!

Все, кто мог, кинулись к правому борту Матиза и пытались разглядеть что там увидеть Игнат.

– Да что ты там увидел? – не выдержал Серафим. – Нет же ничего!

– Вверх… Вверх смотри. – прохрипел оператор.

–Твою ж…

– Что за хрень?

–Как такое возможно?

Удивленные голоса раздавались со всех сторон. Я не выдержал и тоже попытался пробиться к бойнице по правому борту. И лучше бы у меня это не получилось. Как говорится, меньше знаешь, крепче спишь. Вот после того, что я увидел я сомневаюсь, что вообще смогу когда-нибудь заснуть.

Глава 10

Алексей.

Люди в кабине притихли, а выжившие в Североморске люди, казалось, и вовсе пытаются слиться со стенами и полом Колбаски.

Большинство верхних этажей домов были переплетены паутиной. Лёгкая, тонкая, едва мерцающая она была почти везде, на каждом доме, на каждом столбе. Местами она перекрывала целые улицы, от низа до верха, и нам приходилось искать другой путь.

– Это что? Паутина? Здесь пауки? – спросил я.

– Но ведь мы на севере! И температура явно ниже нуля, может они в спячке?

– И не надейтесь! – прошептал Ветров. – Ни хрена они не в спячке, а очень даже бодрые и опасные, и защита у них от холода имеется. Мы специально не входили в этот район, когда выходили из города. Предпочли пойти в обход, чем встретиться с этими… Но, как оказалось, зря старались…

– Да как же… Это же насекомые… Они же не могут в такой холод жить?

– Ну, строго говоря, пауки – это не насекомые, но да, вы правы, в такой холод они не могут функционировать. – подал голос один из биологов.

– А эти могут. Да ещё как! – огрызнулся Ветров.

– Почему не предупредил? – спросил его Долохов.

– А это что-то изменило бы? Когда мы отсюда уходили, город был почти полностью захвачен колониями пауков. А сейчас и подавно они повсюду здесь. Как я понял, вам позарез нужно было сюда. Сделаем дело, да свалим отсюда поскорее. Днем эти твари почти не показываются. Тут главное не увязнуть в паутине. Она крепкая. Очень.

– Вижу. – мрачно ответил Елисей, внимательно рассматривая застрявший в паутине, затянутый почти до неузнаваемости, вертолет, вокруг которого было множество небольших продолговатых коконов.

– Пауки пришли не сразу. – рассказывал Ветров. – По крайней мере, захватили город не сразу. Сначала город смели твари покрупнее. Затем, когда оборона города пала и нас бросили на произвол судьбы, твари постепенно начали уходить. И мы обрадовались. Думали, что пережили этот ужас и теперь все наладится. Потом, конечно, поняли, почему ушли звери… Так куда нам нужно? Мы покинули Североморск пять дней назад. Может я знаю безопасный путь?

– Нам нужно пробиться к военной базе и для начала отключить РЭОБ.

– Ну, это можно! – улыбнулся Константин. – Там здания невысокие, такие паукам не очень нравятся, поэтому там относительно свободно. Нам направо, там, частные дома и пауков совсем почти нет. Правда, могут быть другие твари.

По указанию Ветрова, группа быстро добралась до военной базы. Близился закат и было необходимо найти укрытие. Долохов торопил водителей, ведь с наступлением темноты город будет кишеть тварями и, если люди в Колбаске были более-менее защищены бронёй, то те, кто был в прицепе, оставались лёгкой добычей. Когда же, наконец, добрались до базы, то оказалось, что ворота были снесены напрочь, а машины разграблены.

– Ваша работа? – спросил командир.

– Наша! – с грустью ответил Константин. – много народу мы здесь потеряли, но в бункер попасть не смогли. Нужен пароль. А тех, кто его знал, на тот момент уже не осталось.

– Удивительно, да? Город обесточен, а антенна РЭОБ работает! – воскликнул я.

– У бункера свое аварийное обеспечение. Геотермальная энергия. Не требуется топливо и подзаряд энергоемкостей. – пояснил Ветров. – Поэтому мы и пытались попасть туда.

Тем временем группа беспрепятственно подошла к небольшому ангару. Никаких тварей поблизости не наблюдалось, что было крайне подозрительно.

Долохов ввёл на приборной панели сложный код и дверь с тихим щелчком открылась.

Ангар внутри оказался даже меньше, чем казался снаружи. Было удивительно и странно, что группа выживших пыталась пробиться сюда ценой многих жизней. Но, как только Долохов подошёл к противоположной стене и открыл скрытую панель, я понял, что не все так просто. Ангар был лишь наземной точкой входа в укрепленный бункер. Елисей быстро ввёл новый код на открывшейся панели и стена по соседству отъехала вбок – ясно, почему ангар внутри кажется меньше, чем снаружи.

За открывшейся панелью была кабина лифта. Но, хотя он оказался очень вместительным, все в нем не поместились. Пришлось делить группу на две части. Я оказался во второй группе.

Когда дверь лифта захлопнулась перед нашим носом, унося с собой первую группу, я понял, что мы совершили ошибку. Нельзя было разделяться! Теперь мы никогда больше не увидим ребят из первой группы, да и сами вряд ли выберемся. Зря я вообще затеял эту миссию! Нет еды? Ну и что? Есть же синтефабрики! И учёные, умы которых подстегиваются опасностью вымирания. Придумали бы что-нибудь! В конце концов, есть процедура криоконсервации, время у нас было! Зачем я потащил этих людей обратно на Землю? Теперь их смерть будет на моей совести!

"Так, стоп! Лаврентьев! Хватит параноить! Ты все просчитал! Нам просто необходимо было вернуться. И без материалов с Земли, люди на Луне обречены на голод и вымирание! Да и группа Ветрова погибла бы!"

Так-то оно так! Но вот вымирания нам в любом случае не избежать… Рано или поздно…

– Леха, ты в норме? – спросил Игнат, заметив мою нервозность. – Всё будет отлично! Ребята профессионалы! Да и опасности внизу никакой быть не может! Вход-то только здесь!

– Ага, как же. На базе в Подмосковье тоже вход только один был и охранялся. Однако как-то в реактор мутанты проникли и повредили его! – выдал я, сам удивляюсь столь здравой мысли.

– Тут ты прав, конечно. Не стоит нам расслабляться. – ответил он тихо и, уже громче добавил. – Оружие наготове, не расслабляться!

Народ тут же подобрался. Даже гражданские подняли оружие, приготовившись обороняться. Все верно! За все это время, проведённое здесь, они привыкли рассчитывать только на себя!

Время тянулось и люди от напряжения были взвинчены словно натянутая струна.

Казалось, что лифт с первой группой ушел целую вечность назад.

– Что же они долго-то так? А? – не выдержал один из биологов. – Может, случилось что, а?

– Не дрейфь, Виктор. – тут же откликнулся Игнат, которого оставили за старшего во второй группе. – Проверить им нужно там все, прежде чем тащить туда гражданских!

Но народ уже начал волноваться и перешептываться. Кто-то настаивал на том, что пора идти на выручку первой группе, другие же твердили, что пора сваливать отсюда и искать безопасное место. Обстановка накалялась. Игнат откровенно не справлялся.

И в этот момент дверь лифта с тихим шелестом отъехала в сторону, открывая нашему взору довольного солдата из первой группы. Я вздрогнул, сжав ствол автомата крепче, но увидев, что опасности нет, чертыхнулся, выдохнув с облегчением.

– Всё чисто! – крикнул разведчик. – Давайте все сюда быстрее! Там тепло и безопасно!

Уговаривать никого не пришлось. Тепло и безопасно – это главные критерии счастья этого нового мира. Ещё бы пожрать чего-нибудь!

Через пару мгновений, когда народ погрузился со своим скарбом, лифт двинулся вниз и, судя по тому, как желудок радостно рванул наверх, с довольно приличной скоростью.