Посади дерево
Пункт первый. Пси-модель создаётся исключительно на основе заключения пси-модератора после прохождения клиентом ряда психологических исследований.
Браслет на запястье требовательно запульсировал. Стася глянула на экран, задержала дыхание, как перед прыжком в воду. Медленно выдохнула, подтянула к себе коммуникатор и приняла звонок.
– Привет, мам, – от экрана пахнуло жаром и влажным морским воздухом, солью. Стася поморщилась: запахи были заметно синтетические и иногда лагали, поэтому новая функция коммуникаторов – имитация ощущений – популярной не стала. Но маме нравилась, как нравилась возможность забросать соцсети рилсами с курорта или в новом наряде. А лучше всё сразу.
– Стэйси, ну я же просила, – кружочек камеры выхватил поочерёдно широкополую шляпу, загорелое плечо на фоне белёсого песка и только потом сияющее счастьем лицо: лишь броский макияж не давал предположить, что Стася общается со своим отражением.
– …Не называть тебя мамой, да-да. А я просила не комкать моё имя, – улыбка наверняка получилась вымученной. Это и понятно: в списке некомфортных для Стаси вещей разговор с мамой был бы на третьем месте после необходимости совершать деловые звонки и сидеть спиной к входу в помещение.
– Стэйс, тут такой красавчик на пляже! И, готова спорить, улыбается он именно мне, а ты мамкаешь, – она поправила причёску и добавила: – Красавчик здесь, конечно, не один. Я бы сказала – каждый второй. Может, хочешь присоединиться?
Пальцы сжали коммуникатор. Стася закусила губу, глаза защипало… вдох-выдох, глубокий вдох-выдох.
– Ой, милая… Что я говорю! Прости, прости, прости, – мама округлила глаза, засуетилась, словно можно просто подуть на ранку, и всё пройдёт. Но сказанного не отменишь, Стася стала проваливаться: отключиться, остаться одной, сползти на пол и выть, выть, выть, сжимать побелевшими пальцами жестяную капсулу без надписи. Или… Ещё страшнее… Жутко даже. Но хочется, ждëтся, жаждется. Стася дёрнула шторку с уведомлениями: от Мирона ничего. Пока ничего. – Ты же знаешь: я беспокоюсь. Ты как? Тебе бы отвлечься, устроить головокружительный вояж куда-нибудь подальше…
– Да я уже…
– О-о-о! – Мама оживилась, хлопнула в ладоши, как маленькая. Стасе часто казалось, что в их семье ребёнок не она, а мама. – И куда? Ты где сейчас?
Чёрная дыра, говорят, поглощает всё вокруг. Медленно и неотвратимо. В Стасиной душе чёрная дыра, в неё затягивает радость, наслаждения, веру в чудо, смысл вставать по утрам. Держатся на плаву только тревога, боль, страх увидеть сообщение от, или не увидеть. И всё же. Предчувствуя мамину реакцию, Стася нашла в себе силы на тень улыбки:
– В Сибирске.
Пункт седьмой. Не замыкайте свой круг общения на пси-модели, будьте открыты для родных и друзей.
Заголовки рекламных рилсов на табло аэропорта попеременно выкрикивали огромными буквами: Сибирск – врата в тайгу. Дикий край лесов. Сибирь – лёгкие планеты.
Стася усмехнулась: тогда уж лёгкое. Второе раскинулось где-то в Америке. По крайней мере, так учили в школе. Так что планета теперь подобна человеку: два лёгких, снабжающих весь организм.
Нет, леса были и в других точках мира. Но локальные совсем, домашние. Наша тайга тянулась едва ли не от самых Уральских гор до Дальнего Востока. И городов-вкраплений в ней почти не было.
Извечный спор культуры решён: природа своё берёт. И тайга взяла. Затопила города, оставленные стремящимися в столицу людьми, раскинулась на большую часть карты. Или тайге позволили взять своё для общего блага?
Стася вскинула руку с браслетом, откликаясь на пульсацию. Сердце ускорилось.
М: Уже скучаю..
/…я как скучаю, как же мне одиноко, как страшно быть одной… но есть моменты, которые тебе знать нельзя…/